В великой и безмолвной человеческой комедии, что разыгрывается под безучастным небом не только в столичных салонах, но и в самой глубинке российской провинции, случаются незаметные трагедии, полные низких страстей и разбитых судеб. Одна из таких драм произошла в селе Сопелково, затерявшемся среди лесов и болот, где жизнь течёт медленно, а надежда является редкой гостьей, словно случайный луч в хмурый день.
Героем нашей истории стал Семён Питухов, мужчина тридцати пяти лет, чье существование до встречи с Катериной было отмерено ровными, монотонными вахтами. Холостой, он обладал по местным меркам почти состоянием Ротшильда, но это богатство было ему не нужно. Оно лежало в банке мертвым грузом, не отвечая на главный, невысказанный вопрос его бытия: ради чего? В то время как другие мужики давно променяли свою удаль на зелёного змия, Питухов служил охранником в губернском Минздраве. Он был подобен крепкому, но одинокому дереву, стоящему посреди выродившегося леса, чья крепость лишь подчеркивала его экзистенциальную заброшенность. Город был ему не родным, а село - опустевшей скорлупой. Он существовал в подвешенном состоянии, в промежутке между двумя безднами небытия.
Взгляд его, изголодавшийся не столько по ласке, сколько по смыслу, по точке приложения сил, привлекла Катерина. В её жилах текла кровь авантюристки, а в глазах горел огонь корысти, но для Семена она стала проекцией его тоски. Он не видел в ней женщину - он увидел в ней Очаг, Семью, ту самую недостающую онтологическую опору, которая придала бы вес его парящему над пустотой существованию. Она высмотрела в нем одинокого крота, приносящего в свой холостяцкий угол золотой песок заработка, и сама организовала знакомство. Семён, чья душа изнывала от экзистенциального голода, жадно впитал притворную нежность, приняв ее за ответ на свой безмолвный запрос миру. Он стал тратить деньги на подарки ей и её детям, помогать по хозяйству, воображая себя не просто благодетелем, но творцом своего маленького мира, архитектором собственного спасения от бессмысленности.
О, сколь слепы те, кто, ища смысл, натыкается лишь на хищную плоть! Пока Питухов отбывал вахту в городе, мысленно выстраивая здание своего будущего счастья, это здание осквернялось дикими оргиями. В его отсутствие Катерина принимала своего бывшего супруга Федьку, и они предавались пьяным гулянкам, смеясь над доверчивостью охранника, над тем самым "блеском" наивной веры, который они были намерены обратить в свою пользу.
Но алчность - ненасытная гидра - всегда требует новой жертвы. Федьке, чей ум, помутнённый вином, порой порождал чудовищные замыслы, вздумалось построить новый дом. Он изрёк Катерине: "Уговори своего благодетеля взять миллион в кредит". Для них это был просто кредит; для Семена это стало бы актом окончательного вложения своего "я" в этот иллюзорный проект.
Когда же Питухов, в чьей душе заговорила, наконец, осторожность - ибо даже чары плоти теряют власть, когда на кон ставится последняя опора, финансовой свободы, - воспротивился, Федька изобрёл план, достойный матёрого злодея. "Припугни его, - сказал он. - Скажи, что оговоришь сожителя на двадцать лет по самой грязной статье".
И разыгралась последняя, самая мрачная сцена этой драмы. После ссоры, разыгранной с искусством актрисы, Катерина, чтобы сломить волю Питухова, пошла на подлог, от которого стынет кровь в жилах. Она обвинила его в педофилии в отношении своей восьмилетней дочери. Силой и угрозами женщина заставила ребёнка пойти в полицию и лжесвидетельствовать, что дядя Сёма "трогал её". Целью было не просто упечь невиновного в тюрьму, но уничтожить его экзистенциально: стереть его личность, заменив ее на самое гнусное клеймо, превратить его в чудовище в глазах общества и его собственных.
Скрипнул маховик правосудия, тяжелый и безличный, как сама Судьба. Питухова, этого нового Жана Вальжана, схватили и бросили в СИЗО. Каменные стены были безразличны к человеческим стонам, но они стали лишь внешним выражением той внутренней тюрьмы, в которую он был заключен - тюрьмы абсолютной абсурдности. Лежа на нарах, он больше не был Семеном Питуховым. Он был "педофилом", "извергом", пустым ярлыком, приклеенным к нему тем самым миром, в котором он искал опору. Его бытие было сведено к гротескной, чудовищной формуле.
Но что есть совесть в душе падшего существа? Это не просто червь, это внезапно прорвавшаяся в запрограммированное на выживание существо тревога, осознание собственной свободы и ужасающей ответственности за нее. Спустя время Катерина, отрезвев от угара лжи, увидела не просто безнравственность, а абсурд содеянного. Она, мать, добровольно ввергла собственного ребенка в ад, чтобы уничтожить человека, который искал в ней спасения. Это осознание, подогретое слезами престарелых родителей Питухова, стало ее экзистенциальным кризисом. Обременённая грузом не просто преступления, а онтологической вины, она явилась в полицию с повинной, пытаясь отыграть назад свой чудовищный выбор, вернуть себе утраченную свободу быть человеком.
Увы, механизм, будучи запущен, не так-то просто остановить. Следователи, жрецы формальной процедуры, встретили её признание с холодным недоверием. Ей пригрозили лишением родительских прав, психиатрической лечебницей, отстранили от дела. Ее порыв к раскаянию, ее попытка самоопределения разбились о бездушный аппарат системы, для которой живая человеческая драма - лишь помеха в отчетности.
А что же наш герой? Он томился в камере, а на его месте службы уже поставили крест. Нет человека - нет проблемы. Таков был жестокий и безличный девиз. Его "блеск" - трудолюбие, скромность, жажда любви - оказался ничто перед "нищетой" не просто человеческого духа, но перед экзистенциальной пустотой, которая пожирает все на своем пути: и веру, и надежду, и саму возможность смысла.
Так и лежит на дне этой провинциальной бездны, среди блеска подлых страстей и нищеты человеческого духа, разбитая судьба Семёна Питухова - человека, имевшего неосторожность поверить, что его скромный блеск может осветить чужую нищету, и ею поглощённого. Поглощенного без остатка, вплоть до самого имени.