Этот кошмар никогда не кончится. Ее мокрые руки искали в маленьком походном рюкзачке последние остатки марихуаны. Попадалось все что угодно, кроме того что нужно. Что-то тяжелое плюхнулось с потолка ей на голову. Она отдернула руки от рюкзака и заорала от неожиданности. Это "что-то" липкое и мерзкое потекло тоненькой струйкой по ее шее и спине. Мурашки. О Боже мой, это всего лишь капля воды, не более того. Здесь ужасно сыро.
С каких это пор она стала такой мнительной? Сердце стучало как бешеное. Надо успокоиться. Она снова подошла к оставленному рюкзаку, схватила и пододвинула ближе к себе. Расстегнула молнию и стала на ощупь искать знакомый полиэтиленовый пакетик. Это не так-то просто. Ее рука уткнулась во что-то острое. Что это? Нож? - пронеслось в голове, и она выдернула руку. В заднем кармане брюк нашлась зажигалка. Она судорожно чиркнула несколько раз. Тусклый огонек осветил на мгновение это подземелье. По руке тоненькой струйкой стекала кровь. Она поднесла зажигалку к рюкзаку и посветила внутрь. Ах, вот в чем дело! Она обрезалась об ключи. Где же этот несчастный пакетик?.. Косметичка, помада, платок, неработающий телефон, плеер, сигареты. Все что угодно кроме марихуаны. Ну что за бред? Он взял его! Точно он! Нагло украл последнее, что хоть как-то могло успокаивать.
Ненавижу, ненавижу, ненавижу этого чокнутого Ричарда и его папашу! Удерживает ее здесь, в этом мертвом темном сыром подземелье ради какой-то забавы. Когда она выйдет отсюда, он за это хорошенько поплатится. Я его в тюрьму засажу за такие экспериментики. С ним и его проделками я стала нервной истеричкой. О Боже мой, за что все это? -- думала она.
Остались одни сигареты, полпачки. Она вытащила одну, зажгла, затянулась и закрыла глаза. Руки тряслись. Нет, не только руки! Ее всю трясло. Сигареты не помогали. Рукой дотронулась до лба. Какой горячий. А рука ледяная. Она выронила сигарету. Надо успокоиться в конце концов. Так дело не пойдет. Она вспомнила технику отца, который обучал ее делать большие и глубокие вздохи и думать о чем-нибудь хорошем, чтобы согреться и перестать дрожать.
Она вспомнила Уиллза, как они сидели на пляже и кормили чаек. Его загорелые плечи, спокойный, уверенный взгляд, сильные руки. Он рисовал на песке сердце, в котором выводил ее имя: "Ada".
О нет, это слишком больно. Уилли, где он теперь? Должно быть, ищет ее с ног сбился. И все из-за этого проклятого профессорского сынка! Ее руки сжались в кулаки. Нет, это так просто с рук ему не сойдет. Он ответит за все страдания, и ее, и Уилли.
Сердце стучало где-то у горла, дрожь только усиливалась. Как же плохо, как плохо. Надо попробовать еще раз.
Она вспомнила колледж и свой выпускной. Синее полосатое платье, первый вальс с первым красавцем колледжа и первый бокал шампанского. Что-то мягкое и шелковое ползло по ее руке. Как это мило, приятные ощущения. Оно поднималось все выше к плечам. Вдруг оно остро кольнуло ее кожу. Она открыла глаза. Паук! Она взвизгнула как сумасшедшая, смахнула его с плеча и вскочила. Паук! Какой ужас, он, кажется, укусил ее. Голова кружилась, она подбежала к железной кованой двери и принялась что есть силы колотить по ней ногами.
Она прислушалась. Казалось, где-то раздавались тяжелые гулкие шаги. Ближе. Еще ближе. Кажется, он здесь, за дверью. Если прислушаться, можно уловить его судорожное дыхание. Должно быть, бежал сюда, напугался.
- Ада, отойди, пожалуйста, от двери, - раздался его спокойный голос, чеканивший слова. Она отошла.
Противный дребезжащий звук. Ключ два раза повернулся в замке, дверь заскрипела. Тяжелые шаги. Он захлопнул дверь.
- Ты почему кричала?
Она пристально посмотрела на него. Как он изменился! Разве теперь скажешь, что это тихоня Ричард Смит с последней парты? тяжелые сапоги на платформе, выглаженная черная рубашка, волосы, которые всегда стояли ершиком, прилизаны гелем. Даже очков в роговой оправе нет. Самоуверенный типчик. Как она его ненавидит.
- Послушай, Ричи, маленький прыщавый физик, профессорский сынок, тебе не кажется, что пора прекратить эту дурацкую игру, которую ты затеял? Выпусти меня немедленно из этого подземелья! - произнесла она на одном дыхании, стараясь не дрожать.
Он как будто проигнорировал все ее оскорбления и ответил железным тоном:
- Ада, я уже все объяснял, ты прекрасно понимаешь, что тебе некуда идти. Ты должна быть благодарна нам с отцом за то, что мы спасли тебе жизнь. В результате эксперимента...
- Да я уже все знаю наизусть, Ричи! - заорала она и, передразнивая его механический голос, продолжила, - В результате эксперимента, проведенного моим отцом, произошел взрыв. Жизнь на Земле стала невозможной. Поэтому пока мы вынуждены находиться здесь. Все люди погибли, тебя я спас чудом. Сейчас отец пытается восстановить все условия, которые раньше были на Земле. Когда это будет сделано, мы тебя выпустим, а пока ты прекрасно понимаешь, что это невозможно.
Он как будто бы и не обиделся на ее передразнивания и ответил все тем же ледяным тоном:
- Вот видишь, Ада, ты сама все отлично знаешь. Пока еще нельзя обеспечить безопасное проживание на Земле. Поэтому нет другого выхода: тебе придется побыть здесь.
- Я не могу находиться в этом ужасном сыром подземелье! Мне не хватает воздуха и тепла. Прекрати, наконец, весь этот фарс! - сорвалась на крик она.
- Ада, это не фарс...
- Замолчи, замолчи, замолчи! - перебила она, - Трусливый подонок! Ты похитил меня, украл у Уиллза и родных и пытаешься удержать здесь под каким-то тупым предлогом. У тебя даже воображения не хватает, чтобы придумать правдоподобное объяснение! Ты хоть знаешь, что похищение людей уголовно наказуемо, а? Знаешь ты это?
- Ада, это не похищение, а спасение. Повторяю еще раз: Уиллз Кернер, твои родители и Моника погибли, - процедил он.
Она подбежала к нему и занесла руку, чтобы ударить. Он перехватил ее в воздухе:
- Без лишних движений, Ада.
Она выдернула руку и гневно посмотрела в его серые глаза:
- Не смей никогда этого говорить, жалкий трус! Уиллз жив, мои папа и мама, и Моника, все живы. Скоро Уиллз узнает, где я, придет и вытащит меня из этого грязного подземелья. А потом он набьет морду тебе и твоему сумасшедшему папаше! А лично я позабочусь, чтобы вас запрятали за решетку!
Его губы слегка дрогнули, и кривая усмешка разрезала рот:
- Как ты невежлива со своими спасителями, мисс Хэнгроув. Тем не менее, все, что я говорю тебе, это правда.
- Я не желаю разговаривать с сумасшедшими! По тебе психушка плачет, Ричи! Помешался на своей физике! - закричала она. Руки предательски затряслись, снова стало холодно.
Он пожал плечами, отпер дверь и вышел. Она рухнула на холодный пол и забарабанила по нему кулаками в бессильной злобе. Сколько уже он держит ее здесь? Неделю? Месяц? Больше?
За что? За что?..
Надо бы разобраться со всем этим. За последние дни произошло столько событий, сколько ни случилось за всю ее жизнь. Все это похоже на дурной сон. Если бы можно было открыть глаза и проснуться...
Ясно лишь одно: этот Ричард с отцом, старым профессором Смитом, сумасшедшие. Они похитили ее и держат в подвале, объясняя свое поведение тем, что все погибли, и на Земле произошла глобальная катастрофа. Но это все бред. Просто потому что этого не может быть.
Точно такой же бред -- сказка о смерти папы и мамы. "Я знал, что это случится, Ада, и помчался к твоему дому. Ваш дом взлетел на воздух. Я чудом вытащил тебя из-под обломков. Остальных спасти не удалось. Уиллз... Он тоже погиб, я не знаю подробностей, но на Земле теперь нет никого, кроме тебя, меня и отца". Так объяснял это он, Ричард.
А на самом деле? Она почти ничего не помнит. Только это хмурое утро, когда она оказалась лежащей на полу в этом подземелье. Очнувшись, она забарабанила в дверь, и тогда пришел Ричард вместе с профессором, и они рассказали ей эту историю.
Но она не верит ни единому слову. Это их глупая шутка. Которая зашла слишком далеко. Что-то звенело у нее в ушах. Нет, не в ушах. Это был действительно какой-то писк, раздававшийся из угла слева. Он становился все отчетливее. Она лихорадочно потянулась в карман брюк за зажигалкой. Слабенький огонек. О Господи! Это крыса! Огромная серая крыса почти рядом с ней. Она шевелила усами, будто принюхиваясь, и ползла к ее рюкзаку.
- Нет! Нет! - взвизгнула Ада, и... Проснулась.
Она открыла глаза и проснулась. Они с Уиллзом сидели на кровати и смотрели какой-то фильм по телевизору.
- Уилли? Что случилось? - спросила она, лениво открывая глаза.
- Ничего, сладенькая, ты должно быть просто уснула. Да, я тебя понимаю, фильм правда скучноват, а ты наверно устала, - Уиллз улыбнулся ободряющей улыбкой и прижал ее к себе.
- Да... Должно быть. Сегодня был трудный день. Поцелуй меня.
Он наклонился к ней, и она почувствовала терпкий запах его одеколона.
- Когда я с тобой, мне ничего не страшно, - пролепетала она.
- Сладенькая моя глупышка, тебе и нечего бояться, - он поцеловал ее.
- Уилли, дай мне руку...
Его холодная рука пожала ее.
- Ада, не бойся, это всего лишь крыса. Ты закричала и потеряла сознание. Сейчас все позади. Надеюсь, ты уже в порядке?
Ричард? Нет, нет... Она все в том же подземелье, лежит на холодном полу, и ее все также бьет озноб, вдобавок этот придурок держит ее за руку!
- Отойди от меня! - закричала она и выдернула руку. Неужели все это был сон... Почему ей снятся такие прекрасные сны...
- Успокойся, все будет хорошо, - продолжал увещевать его механический голос. Мерзкие прилизанные волосы, тонкие губы, голубые глаза. Стоп. Раньше они были серыми. Видимо, он надел линзы. Тогда понятно, куда делись его очки.
- Послушай, Смит, когда ты наконец прекратишь все это и выпустишь меня отсюда? - спросила она и посмотрела ему прямо в глаза.
- Ада, я уже объяснял тебе, что пока это невозможно...
Ей хотелось плакать от бессилия и непонимания. Как будто говоришь со стеной.
- Отдай мне мою марихуану.
Это последнее средство забыться. Пусть он отдаст хотя бы его.
- Какую марихуану, - он изобразил удивление.
- Не строй из себя дурачка. Ты ее взял, больше некому. Все мои вещи обшарил?
- Да... Это я взял. Я подумал, это вредно для тебя.
- Вредно... Для меня вредно это подземелье. Отдай марихуану, Ричи. Надеюсь, ты сам ей не баловался.
Он встал с колен и вытащил из кармана тот самый пакетик и протянул ей.
- Вот и умница, - бросила она, - А теперь оставь меня одну, будь так добр.
Он пожал плечами и вышел. Противный скрежет замков. Стук его тяжелых сапог по ступеням.
Вот теперь все будет хорошо. Не так страшно. Глядишь, и этот озноб пройдет. Она закурила марихуану...
Сильные руки Уиллза, спокойный голос... Полуулыбка... Поцелуй...
Мать с папкой нот за роялем. Отец в тоненьких очках с газетой в руках. Сестренка с гирляндой на Новый Год. Джесс с огромной сумкой подарков, которая была припасена на шестнадцатилетие Ады. И снова Уилли... Со скрипкой в белой рубашке. И она в первом ряду на его концерте. Их образы так и кружились перед ней. Карусель. Карусель. Забыть.
-2-
Побег
Марихуана -- прекрасное средство, чтобы уйти от действительности и ее проблем. Но хватает ее почему-то ненадолго. Все кончилась, она очнулась от забытья. Перед ней все то же подземелье... Та же темнота.
Ее зубы стучали от холода, голова раскалывалась на куски, тело было свинцовым, как будто бы по нему прошлись тяжелыми ботинками, такими как Ричарда.
Глаза еле открывались. Ее почему-то мутило... С трудом она поднялась и на ватных ногах подошла к двери. Зачем? Стучать бесполезно... Снова придет Ричард и будет в который раз своим бездушным голосом объяснять, что мама, папа, сестренка, Уиллз, все, все они погибли...
На нее навалилось странное чувство безысходности. К чему все эти попытки выяснять? К чему умолять, угрожать ему? Ни к чему это не приведет. Он ее не выпустит отсюда, это и так ясно.
Она тяжело прислонилась к двери. Та как-то странно заскрипела и зашаталась. Вдруг он забыл запереть? Она изо всех сил толкнула дверь, и о чудо! Дверь поддалась и открылась. Она не верила своему счастью. Неужели спасение?.. Неужели сейчас она увидит солнце, дневной свет, землю, голубое небо? Неужели она поймает такси, дрожащим голосом скажет: "Барбекю-стрит, 18", и шофер-лихач домчит ее до дома, а там живые и невредимые ждут мама, папа, Моника. Она позвонит Уиллзу, тот тоже приедет. Боже мой! Улыбка повисла на ее губах. Бежать! Бежать отсюда как можно быстрей, пока Ричард не опомнился. Некогда думать и мечтать.
Она схватила свой рюкзак и выскочила из своего подземного жилища. Напротив была крутая винтовая лестница. Хватаясь за перила, она принялась карабкаться вверх. Дыхание перехватывало... Быстрей, только быстрей... Но она так ослабла во время этого заключения.
Наконец лестница кончилась. Она оказалась в огромном пустом коридоре с несколькими дверями. Здесь было также холодно, как в том подземелье. С потолка капала вода. Должно быть, здесь они... Ричард с папашей. Главное, чтобы они не услышали... Она на цыпочках стала красться по коридору. Только бы все получилось, только бы все получилось, - как молитву повторяла про себя она. Коридор кончался еще одной винтовой лестницей. Вверх. Вперед. Только бы не упасть... Не смотреть вниз...
Кажется, лестница кончалась. Она закрыла глаза, опасаясь, что сейчас ей в лицо ударит яркий дневной свет. Открыла. Нет... Ничего... Все та же темнота, только в воздухе чувствуется какая-то сырость, и пахнет прелыми листьями. Она добралась до последней ступеньки. Дальше был выход... Но выход куда?
Она схватилась руками за землю. Они погрязли в чем-то липком и мерзком. Вспомнив навыки, полученные на физкультуре в школе, она изо всех сил подтянулась . Да! Она выбралась! Но... Где она? Тьма... Да такая кромешная, словно с неба на землю вылили ушат чернил. Руки в чем-то липком. Она стала напряженно вглядываться в окружающее пространство. Она должна сейчас распознать силуэты домов, машин, деревьев... Глаза должны привыкнуть к темноте. Но нет... Ничего не происходит... Тьма не редеет, небо беззвездно. И какая-то зловещая тьма. Ни единого звука. Может, это только здесь, у подземелья? Надо пойти дальше.
Ноги утопали в мерзкой тине, она шла вперед, сама не зная куда, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Ничего... Везде эта пустота и тишина.. Ей стало страшно. Жаль, что у нее нет фонарика... Зато есть зажигалка! Точно! Как она могла забыть. Она вытащила зажигалку из кармана и чиркнула. Слабый огонек осветил ее путь...
Под ногами грязь. Нет ни травы, ни деревьев, ни кустов. Нет никаких силуэтов домов или людей. Воздух удушлив. Она посветила огоньком под ноги. В этой грязи не копошатся черви, муравьи, не видно никаких насекомых. Не доносится треск сверчков. Может, это просто огромная пустошь?
Она пошла дальше, освещая дорогу зажигалкой. Нет... Везде одно и то же. Грязь под ногами... Темное небо. И ни единого звука, ни единого запаха. Ничего.
Что же это?
- Эй? Есть кто-нибудь? - тихо спросила она. Напряженно прислушалась. Ничего... Надо погромче. Так, конечно, никто не услышит. И она крикнула что есть силы: - Ээй! Ничего. Нет даже эха. Что это за бред? Это дурной сон. - Мама! Мааамааа! Тишина. - Уилли! Уиллз! Уиллз! Ничего. Пустота. - Мама! Папа! Это я, Ада! Эй! Заберите меня отсюда! На помощь! Мамааа! Ау! Пожалуйста! - она кричала как сумасшедшая, пока не охрипла.
Острая боль пронзила все тело. Ее бросило сначала в жар, потом в холод. Снова этот сковывающий ледяной холод. Как же страшно... Она одна, совсем одна.
Неожиданно поднялся ветер. Пробиравший до костей. Ее трясло как в лихорадке. Она думала, что хотя бы посвежеет воздух. Но нет... Ничего не происходило. Такая же удушливая духота. Также тяжело дышать. Только вот на небе... Из-под облаков неспешно выплыла луна. Ее желтый кошачий глаз как будто лениво осветил землю. Что же это?.. Везде сплошная тьма. И голое пустое пространство. И только грязь, больше ничего... Она зажмурилась и снова открыла глаза. Нет... Все то же самое... Хотя нет... Вдали из тьмы вырисовывались смутные очертания какого-то предмета. К нему!
Она хотела бежать, но слишком ослабла, да и идти по грязи не слишком удобно... Медленно она приближалась к заветной цели.
Вот наконец... Перед ней был странный предмет прямоугольной формы, она дотронулась до него: деревянный на ощупь. Заглянула внутрь. И увидела себя: бледное изможденное лицо, черные больные глаза, обескровленные губы... Ее отражение. Это же вода! Колодец! Мда... Как она сразу не догадалась. Она осторожно дотронулась кончиками пальцев до воды... Ледяная. Надо умыться. Вода обожгла лицо, и снова боль пронзила тело... Закололо где-то в груди. Как это все ужасно.
Она снова напряженно вгляделась в свое отражение. Она была не одна! В воде помимо нее отражалось еще одно лицо! Чьи-то ледяные руки тяжело легли ей на плечи, а механический голос прошептал на ухо:
- Я пришел за тобой.
Она медленно повернулась и широко распахнутыми от страха глазами посмотрела на незнакомца. Его лицо скрывала маска, но стальные голубые глаза показались ей знакомыми. Это же он, Ричард! Смотрит на нее осуждающе внимательным взглядом.
- Нет! - заорала она и попыталась сбежать, но он схватил ее за запястье и потянул за собой.
- Отпусти меня, отпусти меня, подонок! Ненавижу тебя, оставь меня в покое! - выкрикивала она бессмысленные ругательства.
- Я же говорил тебе, что на Земле нет никого, что твои родители умерли, а ты не верила мне! Удостоверилась теперь? Удостоверилась? - злобно бросал он, таща ее за собой.
- Ни в чем я не удостоверилась. Отпусти меня, я не хочу обратно. Нет, пожалуйста. Я не хочу. Ты не имеешь права! - она чуть ли не билась в истерике, пытаясь высвободиться.
- Я сильней тебя, Ада, твои попытки ни к чему не приведут. Там тебе будет лучше, чем здесь. Этот воздух ядовит и опасен. Под землей стало гораздо безопаснее, чем на земле, - объяснял он. Да, конечно, он сильнее ее. Скоро она снова откажется в подземелье среди крыс и пауков. Но она так слаба, что ничего не может сделать...
Они дошли до первой подземной лестницы, он поднял ее на руки и осторожно стал спускаться вниз. Потом они прошли знакомый коридор, вторую лестницу, и вот снова эта тяжелая дверь. Он распахнул ее, опустил Аду и усадил на пол. Затем бросил ей рюкзак.
Ей нужно согреться, срочно согреться... Да нет уж, тут даже огромное верблюжье одеяло не поможет. В груди ныло еще сильнее, дышать было трудно, она ловила ртом воздух, но его не было. Она будет в этом подземелье всю жизнь. У нее нет выхода. А он стоит и смотрит на нее равнодушно-презрительным взглядом, сложив руки на груди. Она чувствовала себя словно загнанный зверь в клетке... У нее не было сил.
Когда она была маленькой, она пребольно ударилась об острый выступающий угол обеденного стола и разревелась. Матери дома не было, а отец пришел, подул на ушибленное место и сказал: "Все проходит, и это пройдет, дочурка. Не реви. Плачут только слабачки". И она больше не плакала. Никогда. Даже когда умерла бабушка. ... Но сейчас... Слезы подступали к горлу. Пусть я слабачка, пусть, мне уже все равно. И она разревелась, как тогда в детстве. Отвернувшийся было Ричард внимательно посмотрел на нее, и во взгляде его промелькнул испуг, и какая-то странная нежность.
Он подошел к ней и опустился на колени:
- Ну ты что? Маленькая моя Ада... Не надо плакать.... - он дотронулся до ее щек и утер набежавшие слезы. Она с опаской покосилась на него. - Не бойся меня, моя маленькая, - вкрадчиво прошептал он, голос его не был больше металлическим и безжизненным. В нем сквозило какое-то чувство. Он нагнулся к ней совсем близко: - Моя маленькая Ада Хэнгроув... Ты же никогда ничего не боялась... Ты всегда была отважной... И никогда ты не любила этого выскочку-скрипача Уиллза...
Она открыла рот, чтобы возразить, но он приложил свой палец к ее губам.
- Я... - он помолчал, и в давящей тишине было слышно, как стучат капли по каменному полу, - Я люблю тебя, моя маленькая Ада Хэнгроув. Не дав ей ответить, он притронулся к ее губам и поцеловал.
Перед ее глазами все снова кружилось как в карусели. И где-то высоко-высоко над нарезанной пленкой кадров из жизни парили какие-то странные белые воздушные существа. Мы придем и заберем тебя отсюда. Мы придем и заберем тебя отсюда.
- Это ангелы, я слышу их... Они придут и заберут меня отсюда, - еле слышно прошептала она.
-3-
Эксперимент
- Это ты убил ее, отец! - кричал Ричард.
- Сынок, ты и сам прекрасно понимаешь, что это не так. Она умерла от лихорадки, отравилась ядовитыми газами, когда выбежала наружу. Сама виновата дурочка, что не послушалась нас и ушла из бункера, - криво улыбнулся профессор Смит и поправил очки.
- Убийца! - продолжал кричать Ричард, - Если бы я мог, я отомстил за нее. Он лежал на огромном металлическом столе, все его тело было опутано маленькими проводками, так что он не мог пошевелить ни рукой ни ногой. - Отпусти же меня наконец!
- Я думал, что ты сильный, сынок. Что ты такой же, как я. Что мы вместе построим новую цивилизацию трудолюбивых и выносливых людей, - механически повторял профессор.
- Бесчувственных людей, бесчувственных! - перебил Ричард.
- Но ты оказался слабее, чем я думал, - делая вид, что не услышал, продолжал профессор, - Ты оказался подвержен действию любви...
- Да, да, я любил ее, отец! - задыхался в истерике Ричард, - Я любил ее с самого детства... А ты... Ты убил мою любовь!
- Зачем тебе вообще понадобилось ее спасать? Она такой же недочеловек, как и все остальные.
- Я не мог, не мог допустить, чтобы она погибла. Она всегда воспринимала меня как неудачника с последней парты. Я хотел предстать перед ней героем, спасти ее, я надеялся, что она это оценит, - бормотал Ричард.
- Видишь, как она отблагодарила тебя? Упреками, истериками и побегом. Ты не сломал ее, Ричард. Я знаю, тебе должно быть больно сейчас. Но я сделаю так, что тебе больше не будет больно.
Профессор вытащил из кармана белого халата шприц и набрал туда странной жидкости из какой-то склянки на столе.
- Нет, отец! Что ты делаешь, отец? Я не хочу! - заорал Ричард, пытаясь выбраться из-под проводков. Он был все равно что муха в паутине, чем больше он сопротивлялся, тем сильнее спутывали его провода.
- Тебе не будет больно. Ты забудешь эту несчастную любовь и девочку, сломавшую твое блестящее будущее. Мой милый мальчик...
Ричард вытаращил глаза, и тут что-то острое вонзилось в его вену...
***
За окном огромные серые толпы. Люди с одинаковыми лицами в одинаковых синих комбинезонах строят дома, высаживают деревья, конструируют поезда и автомобили... Огромные серые толпы.
Ричард проснулся от противного дребезжания телефона. Кто еще с утра пораньше?.. Он закрыл голову подушкой. Было еще одно, похожее на тысячи других, серое утро. За окном снова люди, работающие на отца и возрождающие Землю. Механические люди, без желаний и потребностей, с отсутствующим взглядом, люди-роботы. Вчера Ричард снова курил. Эта трава, марихуана, он не помнил, откуда она у него взялась, но она почему-то ненадолго успокаивала его. Зато теперь голова раскалывалась.
Когда же телефон заглохнет? - думал Ричард, переворачиваясь на другой бок. Настойчиво... Он не выдержал, стащил одеяло, подошел к столику и взял трубку.
- Да, я слушаю.
- Мистер Ричард Смит? - раздался вкрадчивый голос.
- Да это я. А кто меня спрашивает?
- Это доктор. По поводу результатов того обследования... - слово "того" голос почему-то произнес тихо, словно боясь, что их подслушивают. Повисла пауза.
- Да-да, я Вас слушаю, - поторопил Ричард.
- Мистер Смит... Вы... Потеряли память...
- Что, простите? - Ричард подумал, что ослышался.
- Это был эксперимент... Проведенный Вашим отцом... Вашу память стерли... В той лаборатории что-то произошло... Вы меня понимаете? - еще более вкрадчиво залепетал голос в трубке, запинаясь на каждом слове.
- Нет, я ничего не понимаю! - прокричал Ричард.
Вдруг что-то щелкнуло, и связь прервалась. Раздались короткие гудки.