Луч яркого солнца пронизал золотистую листву и лениво опустился на мягкое облачко, летящее по асфальту. Внезапный порыв ветра подхватил облачко, и оно закружилось в невиданном танце, увлекая за собой сухую опавшую листву и цветные бумажки. Невесомая паутинка играла на солнце всеми цветами радуги и еле слышно шелестела, перешептываясь с ветром. Она постоянно меняла очертания, теряла форму и приобретала новую. Стеклянная прозрачность казалась странной в грязи и пыли тротуара. Желтые листья сталкивались с воздухом, заточенном в гибком маленьком куполе и продолжали вращаться, взмывая вверх, вокруг странного воплощения невесомости и хрупкости. Зыбкая оболочка ограничила крохотный кусочек мирового пространства, заставила его бессмысленно двигаться по серому асфальту в причудливой пляске. Блестящее облачко вдруг взмыло в небо, мягко колыхнулось в порыве теплого сентябрьского ветра, всем существом стремясь к ласковому солнцу. Но его ничтожный вес все же вернул его на землю, и оно стеклянной бабочкой запорхало у самого асфальта, скользя вдоль по улице, возвращаясь назад, двигаясь, словно живое. Казалось, оно в растерянности и не может отыскать дорогу, спотыкается в легком полете, но неутомимо продолжает свои поиски.
Ветер играл в странную игру, восхищая, завораживая прохожих невозможным странным хороводом прямо посреди тротуара... Люди останавливались в недоумении, не понимая, что же заставляет их останавливаться. Бродячий музыкант перестал мучить скрипку, и печальная мелодия оборвалась на середине. Несколько нот, казалось, заблудились в воздухе и вплелись в танец на тротуаре, дополнив его. Ветер становился все сильнее, он развевал платья женщин, их длинные волосы... Вся улица пришла в движение, взволновалась. Но ни один посторонний звук не нарушил торжественную музыку странного танца...
Все мое внимание было приковано к горстке мусора, которым ветер играл на асфальте. Посреди цветных бумажек порхал пустой полиэтиленовый пакет, брошенный только что каким-то мальчишкой на мостовую...