Нетылев Александр Петрович : другие произведения.

1. Осколки старого мира

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 4.28*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
Прекрасный мир могущественной магии и развитой технологии... рухнул. Рухнул под тяжестью собственных знаний, собственных достижений и собственной гордыни. Разорванный на части богоподобными чародеями, он пережил свой Закат. Прошли годы, века, тысячелетия. Раны мира постепенно заживали. Отстраивались новые города, новые цивилизации. Но со временем тени прошлого стали снова поднимать голову. Ведь истории свойственно повторяться, особенно если люди смеют ее забывать.
  Пролог. Адепт
  
  Камера темницы, расположенной в городе Солен на юге Идаволла, была именно такой, какой вы обычно представляете себе камеру. Минимум света. Максимум сырости и грязи. Тяжелая, давящая атмосфера, как будто холодные каменные стены сейчас сдвинутся, погребая вас навечно. Где-то по углам иногда попискивали крысы, - но при приближении этого человека они мгновенно прятались.
  Любое существо, претендующее на разумность, испугается тяжелой поступи инквизитора, а крысы очень умны.
  Чего, по-видимому, нельзя было сказать о человеке в камере, - молодом, едва ли старше двадцати пяти лет, иллирийце, путешествовавшем через Солен и обвиненном в использовании черной магии.
  - Уже? - с дерзостью в голосе спросил он, когда отец Теодор подошел к решетке, - Начнешь пытать или сперва прочитаешь проповедь?
  - Я не стану тебя пытать, - ответил инквизитор, - Я не оскверню свои руки кровью. Этим займутся палачи.
  Тонкая бровь юноши ехидно вздернулась.
  - А, ну, прости. Это, конечно, совершенно меняет дело. Мне так гораздо легче, правда.
  Суровое, будто высеченное из камня лицо священника даже не дрогнуло.
  - Не ерничай, колдун.
  Пленник покачал головой:
  - Я не колдун. Я просто ученый.
  - Все колдуны так говорят, - возразил отец Теодор, - Не пытайся обдурить меня. За короткое время пребывания в Солене ты выиграл в карты столько, сколько не каждый его житель видел за свою жизнь.
  Иллириец пожал плечами:
  - Я везучий... Ну, и, если совсем уж честно, немного жульничал. В этом раскаиваюсь, но и только. Инквизиция теперь занимается карточными шулерами?
  - Твоя шпага разделяется на две!
  - А тут и вовсе никакой магии, - с легким удивлением ответил юноша, - Заплати втридорога оружейнику, и он тебе сделает такую же.
  Отец Теодор покачал головой и продемонстрировал вырванный лист бумаги:
  - При тебе была найдена книга с неизвестными письменами. Несомненно, она хранит в себе колдовские тайны.
  Юноша в гневе метнулся к решетке, ухватившись за нее руками и сверкая глазами на инквизитора.
  - Эти письмена - всего лишь старый язык! До Заката Владык на нем говорили на половине света! Это не колдовство; это всего лишь история тех времен. Да проклятье, вы что, по обложке не видите?!
  Священник рефлекторно отстранился, но тут же взял себя в руки. Сурово нахмурившись, он демонстративно подошел к решетке и приблизил лицо к гневным глазам обвиняемого.
  - Ты можешь говорить все, что угодно, колдун, но ты не можешь ничем подтвердить свои слова. Я в последний раз предлагаю тебе покаяться. В противном случае этой ночью начнутся пытки. И если ты надеешься на договор с богомерзкой Иллирией, который в неведомом помутнении своего рассудка принял наш славный Герцог... То не надейся. У меня работают лучшие палачи всего Идаволла. Они выбьют из тебя признание раньше, чем договор вступит в силу.
  - Так вы всегда и поступаете? - процедил сквозь зубы юноша, - Выбиваете признание? Неважно, виноват человек или нет, невиновные горят ничуть не хуже?
  Вот теперь во взгляде инквизитора отразился гнев.
  - Нет. Я защищаю Идаволл от таких, как ты, дольше, чем ты живешь на этом свете. Не тебе сомневаться в том, что я караю виновных.
  Неожиданно обвиняемый рассмеялся.
  - Да нет. Я не сомневаюсь. Сейчас я полностью уверен, что все, кого ты покарал, были невиновными.
  - Почему ты так считаешь?
  Иллириец выдержал драматическую паузу.
  - Потому что если бы ты хоть раз имел дело с настоящим колдуном, ты ни за что не ухватился бы за решетку.
  Инквизитор попытался поспешно отдернуть руки, но не смог этого сделать. Все его тело затрясло, лицо исказилось от боли. Пять болезненно-долгих секунд, - и тело отца Теодора рухнуло на пол. Стоило этому случиться, как колдун небрежно открыл дверь камеры.
  - И проверял бы замок по три раза на дню.
  
  Глава 1. Тени войны
  
  - Как ты думаешь, какой он? - спросила Лейла, вертясь перед зеркалом.
  Лана пожала плечами. Что она могла ответить? Будучи не только лекарем маркизы Леинары Иллирийской, но и ее подругой, она не могла сейчас испортить ей настроение дурными предположениями. Не могла она и обнадежить ее: так уж сложилось, что эжени Иоланта Д"Исса (или просто Лана, как она предпочитала, чтобы ее называли друзья) с недоверием относилась к мужчинам. О, нет, она не считала, что среди мужчин не бывает достойных. Скорее она полагала, что по каким-то причинам жизнь ставит в ее окружение лишь тех, кто может подтвердить такое мнение. Пустышек, лицемеров, лжецов и притворщиков. Ей хотелось бы считать, что жених ее подруги, которого та никогда не видела, будет исключением.
  Но, увы, слабо верилось.
  - Я его никогда не видела. А сама ты как считаешь? - вывернулась чародейка.
  - Я думаю, он будет настоящим сказочным принцем, - прикрыла глаза маркиза.
  Лейла была неисправимо романтична. Хотя она прекрасно знала, что её судьба как дочери Герцога, - выйти замуж по расчету, она зачитывалась романами и упрямо верила в Настоящую Любовь. Именно так, оба слова с большой буквы. Иногда Лана одергивала подругу, слишком ушедшую в мечтания. Иногда рука не поднималась. Вот, как сейчас, когда до встречи с женихом - маркизом Идаволльским, - Лейле оставались считанные часы.
  Помимо отношения к мужчинам, они были не слишком похожи и внешне. Несмотря на свои девятнадцать лет, лицо Лейлы по-прежнему оставалось по-детски округлым. Светлые кудряшки и ясные голубые глаза придавали ей кукольный вид. Дополняла образ любовь к пышным подолам и широким рукавам, подчеркивавшая характерную для иллирийцев хрупкость телосложения.
  Лана была всего на три года ее старше, но все же разительно отличалась. Ее лицо было красиво спокойной, классической красотой. В статике она могла показаться даже холодной, хотя любой, кому доводилось с ней общаться хотя бы пять минут, видел переполнявшие ее эмоции, сменявшие друг друга со скоростью урагана. Губы создавали слегка капризное впечатление, но не настолько, чтобы она могла показаться стервой. Прямые рыжие волосы доходили практически до пояса, а взгляд светло-карих глаз проще всего было охарактеризовать как "нездешний".
  Последнее было вообще характерно для всех эжени - мастеров Искусства. Чародеев, как их еще называли. Вопреки домыслам простонародья, магия была именно Искусством, а не наукой. Хаотичным воплощением горевших внутри мага вдохновения и творческой силы. Считалось, что в дворянских родах Иллирии талант к Искусству передавался по наследству, - но даже несмотря на это, тех, кому действительно удавалось воплотить хотя бы одно заклинание, были считанные единицы, поэтому даже те чародеи, чей талант был не слишком практичен, пользовались огромным почетом. Что уж говорить о Лане, кому лучше всего удавалось использовать магию для лечения чужих душ и тел?
  В Идаволле все было совсем по-другому. Идаволльцы издавна обвиняли чародеев в Закате Владык - катастрофе, тысячелетия назад разрушившей великие империи прошлого и отбросившей развитие человечества далеко назад. В этой стране свирепствовала инквизиция, безжалостно уничтожая тех, кто проявил талант к Искусству, - и даже тех, кого в этом лишь заподозрили.
  И в этом заключалась одна из причин, по которым нынешний союз был так важен. Одним из его условий было прекращение "охоты на ведьм", что могло спасти сотни, а то и тысячи жизней. Упразднять инквизицию, разумеется, никто не собирался, но ее деятельность ограничилась бы теми, кто с помощью магии непосредственно причиняет зло людям. Бывали и такие, хотя Лана сомневалась, что человек, в котором нет созидательного начала, может достичь высот в Искусстве.
  Впрочем, и сам по себе союз двух крупнейших государств полуострова мог положить конец многим векам войн, что тоже было важно. На этом фоне то, любят ли друг друга Лейла, наследница Герцога Иллирийского, и Амброус, сын Герцога Идаволльского, не имело особого значения.
  - Ты смотри, - предупредила все же Лана, - Не забывай, что ты все же не в сказке.
  Лейла весело и звонко засмеялась.
  - Ой, да ладно. Что я, совсем дура, по-твоему?
  - Ты не дура, - серьезно ответила чародейка, - Но иногда не задумываешься вовремя.
  Их беседу прервала внезапно открывшаяся дверь. Обе девушки, как по команде, обернулись на звук.
  - Миледи, я прошу меня простить, - стоявшая на пороге молодая служанка сделала неловкий книксен, - Господин посол велел мне передать, чтобы эжени Иоланта зашла к нему как можно скорее. Он сказал, это дело государственной важности.
  Иоланта кинула удивленный взгляд на служанку, а затем вопросительный - на маркизу. Наедине они общались на "ты" и в целом панибратски. Но в присутствии посторонних необходимо было следовать протоколу.
  - Миледи, вы позволите?..
  - Конечно, эжени, идите, - кивнула Лейла.
  Несложно было понять, что в одиночестве подруга будет нервничать гораздо больше. Но не так была воспитана Леинара, чтобы ставить личные капризы выше интересов государства.
  Последовав за служанкой, Лана пришла во временный кабинет посла. Да, была у него такая причуда: куда бы он ни приезжал, он настаивал, чтобы ему выделяли не только покои, но и кабинет. Который в скором времени приобретал неповторимую атмосферу строгости и деловитости, даже если хозяева, наслышанные о гедонизме иллирийцев, предпринимали все усилия к обратному.
  - Господин посол, меньше всего ожидала, что вам потребуется моя помощь, - не удержалась от шпильки Лана.
  Не сказать чтобы между ними существовала какая-то вражда. Скорее правильно было бы сказать "непонимание". Их интересы и их взгляды на мир попросту не пересекались.
  Внешне посол Иллирии граф Роган Д"Висс неуловимо походил на хищную птицу. Цепкий, проницательный взгляд черных глаз. Острое лицо, загнутый вниз нос. Хотя он был уже немолод, практически лыс и немного полноват, безобидным его никто не назвал бы даже по ошибке.
  Не выглядел безобидным и его спутник, незнакомый ей. Мужчина лет тридцати пяти, одетый в винно-красный мундир идаволльской гвардии. Мощная мускулатура, спутанные темные волосы средней длины, трехдневная щетина, холодные серые глаза и сурово сжатые губы, для которых, как казалось, улыбка была чем-то из области мифологии. Это не был "парадный солдат", как многие из гвардейцев. Нет, это был опытный и умелый воин, прошедший не одну битву и готовый в любой момент пустить в ход полуторный меч за левым плечом. Или тяжелый пистолет на поясе.
  - Эжени, рад, что вы пришли так быстро, - вежливо кивнул посол, - Познакомьтесь с сэром Тэрлом Адильсом, возглавляющим охрану маркиза Амброуса.
  - Очень приятно, - приветливо кивнула Лана, - Иоланта Д"Исса, лекарь маркизы Леинары.
  - Я в курсе, - не особенно приветливо ответил Тэрл, окинув ее взглядом.
  Не понравился ей этот взгляд. Под ним она почувствовала себя голой, но это полбеды. При этом никакого сексуального интереса во взгляде воина не отразилась. То есть, она почувствовала себя голой и при этом непривлекательной, а вот это уже наглость!
  - Так зачем вы меня позвали? - уже гораздо холоднее осведомилась Лана.
  На лице посла не отразилось никаких эмоций по поводу этого безмолвного конфликта. Хотя он несомненно заметил его.
  - Взгляните на это и выскажите свое мнение, - протянул он мятый лист бумаги, - Это мне доставила птица. И вела она себя... не как обычный почтовый голубь.
  Лана хмыкнула, принимая письмо. Общение с животными было своего рода "азбукой" чародейства. Она умела это еще в двенадцать лет. Ее учитель мог общаться еще и с предметами (человек невежественный сказал бы "неодушевленными", но она знала, что даже у этого письма есть своя душа), но это было очень сложно и ей пока плохо давалось.
  Письмо было написано убористым почерком, как будто второпях. Явно мужчиной: женщины почти никогда не пишут так... грубо, угловато, небрежно. Но человеком несомненно образованным и, похоже, знающим другие языки с другими формами письменности. Возможно, даже мертвые.
  Гласило оно следующее:
  "Граф Роган. Простите, что связываюсь с вами таким образом, но у меня нет времени, чтобы добиваться допуска в замок и преодолевать закономерные подозрения в свой адрес. Нужно, чтобы вы прислушались к моему предупреждению срочно. Нужно не мне, вам. Сегодня вечером будет заключен договор между двумя странами и официально объявлено о помолвке Амброуса Идаволльского и Леинары Иллирийской. Сразу после этого на обоих будет совершено покушение. Это будет сделано публично, в качестве демонстрации силы. Предупредите всех, кого сочтете нужным, чтобы защитить их. И обязательно привлеките кого-то из мастеров Искусства: покушение будет совершено с помощью магии. Удачи вам."
  Подписи не было.
  - Сложно поверить, что кто-то из магов стал бы рисковать договором ради демонстрации силы, - покачала головой Лана.
  - Ну, тут вы ошибаетесь, - заметил Роган, - Среди иллирийской знати есть сторонники войны с Идаволлом на уничтожение. В том числе и среди эжени. Но чтобы покушение на маркизу? Это просто немыслимо.
  - Неважно, что мыслимо, - прервал его хмурый Тэрл, - Важно, что мы можем сделать. Я утрою охрану. Ни одна муха не пролетит мимо моих ребят. Но я мало знаю о колдовстве. Что они могут использовать для покушения?
  И Тэрл, и Роган уставились на Лану. Та в ответ развела руками:
  - Откуда мне знать? Нет нигде полного списка того, на что способна магия. Даже у одного человека может быть предрасположенность, но она вовсе не значит, что в порыве вдохновения он не создаст что-то принципиально новое.
  Воин продолжал сверлить ее недоверчивым взглядом. А вот посол предпочел сменить тактику:
  - А из известного вам?
   - Из известного мне... - Лана задумалась, - Ну, я знаю, что некоторые маги способны выпускать силу в виде вспышек пламени или разрядов молний. Но если честно, это больше позерство, чем реальная сила.
  - Сами вы неспособны? - спросил Тэрл.
  - Нет, - покачала головой она, - Я... дурно себя чувствую от мысли о том, чтобы причинить кому-то вред. А магию нельзя творить, переступая через себя. Не будет желания, не будет вдохновения. А не будет вдохновения, не будет энергии, и превращать в огонь и молнии будет просто нечего.
  Воин кивнул, но непохоже было, чтобы он что-то понял.
  - А из того, что не служит оружием само по себе? Что колдун может использовать, чтобы подобраться к ним?
  Иоланта подумала, что стоит попробовать рассказать ему о самой основе магии - исполнении желания. О том, что самая простая и вместе с тем, самая могущественная магия - это просто загадать желание, чтобы сама жизнь потихоньку вела к его исполнению. Но чародейка четко поняла, что он все равно не поймет. Да и Роган тоже вряд ли.
  Тот, кто мог это понять, да еще и не только разумом, но и сердцем, уже был наполовину магом.
  - В первую очередь отведение глаз, - сказала она вместо этого, - Это умеют многие, в том числе и я. Можно ли добиться с помощью магии полноценной невидимости, я не знаю. Но можно затеряться в толпе или в тенях. В любом случае, это не работает, если мага целенаправленно ищут.
  - Мои люди будут искать, - заверил гвардеец.
  - Хорошо. Помимо этого, я знаю, что мой учитель умеет летать. Кстати, почему бы не обратиться к нему?
  Роган развел руками:
  - Я отправил к нему голубя, но он точно не успеет прибыть сегодня. Откладывать же подписание договора - не вариант. Пойдут разговоры...
  - Полет тут не поможет, - прервал его Тэрл, - Окна слишком узкие. Да и охрана следит за ними. А как насчет способов попасть в замок? Могут ли колдуны проходить сквозь стены?
  - Я не знаю ни одного, кто бы мог, - развела руками Лана, - Но это ничего не значит. Сейчас и телепортацией, насколько мне известно, никто не владеет, а ведь до Заката Владык это было распространенное умение.
  Это было ее мечтой. Научиться телепортироваться. В мгновение ока перемещаться в другие города и страны. Днем ты на морском побережье, а к вечеру возвращаешься в столицу, - прекрасно же.
  Она мечтала побывать в отдаленных землях, отсеченных от полуострова территорией Пустошей с их гибельной Порчей, найти другие города, пережившие Закат, познакомиться со странными и необычными народами и наладить с ними дружбу.
  Увы, пока телепортация ей не давалась, это едва ли было возможно. Корабли ходили разве что к необитаемым островам на том месте, где до Заката находился другой полуостров; большая же часть известных берегов была поражена Порчей.
  - То есть, кто-то может прийти незваным, несмотря на стены, - помрачнел посол.
  - Это опаснее, чем если покушение совершит кто-то из гостей, - заметил воин, - Вы можете как-то предотвратить появление врагов на территории?
  Лана покачала головой:
  - Это невозможно. Тем более, не зная, кто и как собирается туда попасть.
  - Тогда можете ли вы сделать хоть что-то?
  Это "хоть что-то" ее неприятно задело, но чародейка сочла ниже своего достоинства скандалить по этому поводу.
  - Следить. Если кто-то поблизости будет творить магию, я почувствую это раньше, чем увижу. Если что-то такое почувствую, подам сигнал.
  - И на том спасибо.
  Видно было, что по мнению Тэрла, этого было очень мало. Но Лана сочла, что это его проблемы.
  
  Если бы кто-то в этот момент заглянул в номер гостиницы, где остановился путешественник из Иллирии, то усомнился бы в его психическом здоровье. Серьезный ученый, выпускник Университета свободных наук, сидел на полу, шептал непонятные слова и будто тасовал невидимую колоду.
  Тем не менее, сумасшедшим он не был. Внутренним зрением он видел, как под его пальцами изменяются мельчайшие частицы, из которых состоит само пространство вокруг него. Под их влиянием изменялись другие частицы, соприкасавшиеся с ними, в свою очередь передавая изменение дальше, по принципу домино. Это был хаос, обращающийся в порядок под действием древнего заклинания.
  Закончив описывать событие, которое вызывал к жизни, колдун сцепил руки в замок, замыкая цепь, и прислушался к себе. Похоже, он недооценил естественную вероятность этого события. Это заклятье можно было сотворить и без таких материальных затрат.
  Это заставило его досадливо поморщиться. Не только потому что ему было жаль уничтоженных золотых монет, но и потому что человеческий организм не был приспособлен для хранения излишков силы. Нужно было выпустить ее.
  В принципе, это было сделать легко. Но иллириец был скуповат, да и пассивное ожидание результатов уже совершенных действий было ему в тягость. Одним движением поднявшись, он подхватил шпагу и вышел на вечерние улицы Спалата.
  Смешно. Люди обожают говорить, что живут в цивилизованное время. Что времена варварства прошли. Но пройдет несколько десятилетий, - и окажется, что сейчас еще времена варварства, а цивилизация наступит только тогда. Потом пройдут еще десятилетия...
  Пройдут века, тысячелетия. И в любую эпоху цивилизованное время вот только что наступило. А между тем, достаточно заглянуть за фасад цивилизации, чтобы обнаружить дикость и мерзость, неизменные на протяжении всей человеческой истории.
  Сегодня чародей искал ее целенаправленно. Искал, чтобы излишек силы не пропал впустую, а сделал этот мир капельку чище. Например, очистил улицы от того обезьяноподобного громилы, с недвусмысленными целями тащившего плачущую девушку в подворотню.
  Дежурное требование отпустить девушку. Пустая формальность. Противник недооценил его, и будет наказан. Удар в грудь, слишком слабый при такой разнице весовых категорий. И выпуск большей части накопленной силы в виде электричества. Прикосновением - только так можно было обеспечить точность и эффективность, которых недоставало разбрасыванию молний.
  Громила рухнул замертво, и колдун перевел взгляд на девушку, в глазах которой страх смешался с восхищением. Девушка симпатичная. Не будь он в этом городе по делу, непременно попробовал бы воспользоваться произведенным эффектом. Впрочем... и без того он мог извлечь пользу из этой встречи.
  - Не шевелись.
  Пустив остатки силы через кончик пальца, юноша потянулся к ее виску.
  
  Тэрл не любил балы. Ровно так же он относился к маскарадам, карнавалам и даже турнирам. Ко всем массовым мероприятиям, где безмозглая толпа ради праздного веселья дает потенциальному злоумышленнику шанс воплотить в жизнь свой план.
  Увы, его никто не спрашивал. Традиции были неизменны, и официальной части непременно предшествовала праздничная. Представление, по сути дела.
  Именно на этом балу жених и невеста впервые увидят друг друга - и, как предлагается поверить зрителям, влюбятся друг в друга с первого взгляда. Казалось бы, почему бы просто не сказать: "Вас не спрашивают, но вы друг на друга посмотрите, чтобы ни с кем не перепутать в первую брачную ночь"?
  Тем более что маркиз Амброус не особенно старался создать нужное впечатление. Со своей невестой он был учтив, галантен и обворожителен, но точно так же он вел себя и еще с тремя женщинами. В том числе и с Иолантой. Пожалуй, с Иолантой даже немного больше.
  Картина этой сладкой парочки вызвала у Тэрла раздражение. У Иоланты была четкая задача: следить за признаками колдовства и подать сигнал. Но глядя на то, как она танцует и смеется, воин подозревал, что единственное, за чем она следит, это маркиз с его фирменной улыбочкой и голубыми глазами.
  Тэрл сплюнул бы, да этикет не позволял. Ну вот почему непременно должно было так случиться, чтобы по части колдовства пришлось полагаться на незамужнюю юную девицу? Самое ненадежное существо, какое только придумал Господь.
  Под началом Тэрла сейчас было сто человек, поделенных на пять отрядов. Один, с ним самим во главе, охранял собственно маркиза. Двое следили за галереями над праздничным залом. Еще двое оставались в резерве; их задача была отреагировать, когда... если чародейка подаст сигнал.
  Он собрал бы в зале и больше, но тогда то, что охраны было больше, чем гостей, стало бы слишком заметным. Пошли бы разговоры. Кроме того, там были еще десять иллирийских солдат из охраны маркизы, но они ему не подчинялись. Кто-то из гостей тоже мог в случае чего сражаться, но большинство, как он полагал, в случае реальной опасности будут только бегать и кричать.
  Наконец-то бал закончился. Музыка стихла. Обессиленные музыканты убрались с возвышения в глубине зала, освобождая место... другим артистам. Дипломатам, то бишь.
  Делегации сторон выстроились напротив друг друга, как два войска. Впереди располагались послы. Следом за ними - маркиз с маркизой. Прикрывала тылы охрана; Тэрл заметил, что чародейка расположилась в ряду иллирийских солдат, но как бы поодаль. Что ж, возможно, это имело смысл. А еще возможно, что она наконец-то займется делом.
  Тэрл знал, что в действительности договоренность давно уже достигнута. То, что творилось перед зрителями, было всего лишь шоу.
  Сначала очередная перебранка между послами, каких он слышал уже сотни. Бла-бла-бла, последняя война. Бла-бла-бла, идеологические разногласия. Бла-бла-бла, Закат Владык. Бла-бла-бла, жизни невинных. Бла-бла-бла...
  Как ни странно, этот этап оказался совсем коротким. То ли послов это тоже уже достало, то ли, скорее, просто они решили не затягивать, чтобы не испортить впечатление. Обоих послов оборвало выступление Амброуса.
  - Господа, я слышал достаточно, - заявил он, выступив из-за плеча своего посла, - Наши страны веками воевали между собой. Но разве это правильно? Разве так подобает поступать народам, несмотря на все разногласия, родственным друг другу?
  Речь была хорошо отрепетирована, но маркиз умел произносить ее так, чтобы создавалось впечатление жара и убежденности.
  - Долгие годы я не думал об этом. Живя в изоляции, мы видим лишь себя. Но лишь теперь мне открыта истина. Часть не может существовать без целого. Я понял это благодаря вам, прекрасная Леинара.
  Роган как бы невзначай посторонился, позволяя маркизе выйти вперед. Амброус же одним движением опустился на колени.
  - Маркиза Леинара Иллирийская. Вы окажете мне честь, став моей женой?
  И в этот момент Иоланта будто встрепенулась. Поймав взгляд Тэрла, она кивнула, что было условным сигналом, и указала на галерею за своей спиной. Тэрл кивнул в ответ и подал знак обоим резервным отрядам, посылая их туда. Если убийцы объявятся там, то немедленно попадут в окружение мушкетеров.
  Леинара тем временем почему-то медлила. Слова забыла?..
  А, нет, кажется, вспомнила. Она раскрыла рот, чтобы что-то сказать...
  И в этот момент загрохотали мушкетные залпы. Толпа заволновалась, оглядываясь на галерею, и Тэрл поторопился взять ситуацию в свои руки:
  - Сохраняйте спокойствие, все под контролем! Ты, ты, ты и ты - к дверям! Остальные - защищайте маркиза!
  Уже говоря это, воин понял, что слова о контроле были преждевременными. Выстрелов было слишком много. На галерее были сорок человек его солдат. Мушкеты - у каждого второго. Выстрелов же он насчитал уже около тридцати пяти, и они не собирались ни затихать, ни сменяться звоном клинков. Значит, стреляли и убийцы, но сколько же их было? Сколько мушкетеров можно провести в замок колдовством и сколько вообще разместить на этой галерее?
  Еще полминуты, и выстрелы стихли. Подав знак одному из своих людей, Тэрл приказал:
  - Проверь обстановку.
  Но этого не потребовалось. Вскоре на галерее появились пять человек, явно не принадлежавших к числу замковой стражи. Чуть ниже ростом, чем средние идаволльцы, они были по самые уши замотаны в какие-то черные и белые тряпки, так что Тэрл не видел ни единого открытого клочка кожи. На поясах у них висели широкие сабли необычного вида, а в руках они сжимали нечто отдаленно напоминающее аркебузы.
  И оно явно было заряжено. Двое открыли огонь по солдатам у дверей, остальные - по охране маркиза. Предпочтение они явно отдавали тем, кто сам был вооружен огнестрельным оружием. Включая Тэрла, уже доставшего из-за пояса пистолет.
  Спасла его Иоланта. За секунду до выстрела чародейка взметнула ладонь в защитном жесте и запела красивым и чистым голосом. В ее песне не было слов, лишь незатейливая мелодия из трех нот. Но эффект от нее был впечатляющим.
  Над чародейкой и окружающими ее людьми возник прозрачный купол, напоминающий поверхность мыльного пузыря. На вид это была незначительная защита, но ударившие в нее пули просто остановились в воздухе, не торопясь ни рикошетить, ни даже падать на пол.
  Молодец, девочка, не сплоховала. В первый раз Тэрл почувствовал к ней нечто вроде уважения. Не из-за ее колдовского Искусства: для него, в принципе, не было секретом, что оно может многое. Но по тому, как человек ведет себя при неожиданной опасности, можно многое о нем сказать.
  Вот только убийцы отступать не собирались. Каким-то образом, не перезаряжаясь, они выстрелили снова. И снова. Между выстрелами проходило меньше двух секунд. Солдаты у дверей полегли все. Да и тех, что в окружении маркизов, пока спасал только купол, - но по постепенно теряющему силу голосу Ланы Тэрл догадался, что держать его вечно она не сможет.
  - Ваши сиятельства, укройтесь там, - не оборачиваясь, Тэрл указал под пиршественный стол у дальней стены зала, после чего без перехода стал отдавать команды своим солдатам:
  - Стрелки, ждите команды. Остальные, выводите людей. Эжени, ваш купол пропустит пули с нашей стороны?
  Выстрелив, не зная этого, он лишь дал бы противнику преимущество, поскольку ему перезаряжаться все-таки требовалось. Вот только ответить девушка не могла, занятая поддержанием купола. А убийцы все продолжали стрелять.
  - Ложись! - вдруг крикнула чародейка, бросаясь на маркизу и сбивая ее с ног.
  Тэрл не стал спрашивать, что случилось, и сразу же сбил с ног маркиза. А секундой позже купол вдруг лопнул, и пули, уже не сдерживаемые им, ударили по рядам солдат, скашивая тех, кто замешкался.
  Тэрл выстрелил в ответ, и один из убийц рухнул замертво. К сожалению, четверо оставшихся были еще в строю. К счастью, парой секунд позже стрельбу они все же прекратили, став проводить какие-то манипуляции со своим оружием, слабо похожие на привычную перезарядку.
  - Быстро, отходим, - скомандовал Тэрл, - Третий отряд, на первую галерею!
  Подхватив и Амброуса, и Леинару, он волоком утащил их под стол. К нему присоединились Лана, Роган и трое - всего трое! - солдат, один из которых был иллирийцем.
  Отряд со второй галереи перебрался на первую, но убийцы к тому времени успели перезарядиться. Трое открыли огонь по подошедшим гвардейцам, четвертый стал хаотично палить в сторону группы Тэрла. Скорее не в надежде попасть, а чтобы заставить залечь и не высовываться. Хотя Тэрл понимал, что сосредоточив огонь, они разнесут их импровизированное укрытие за пару секунд.
  - То, что они палят столько раз подряд, это тоже магия? - осведомился он, торопливо перезаряжая пистолет.
  Иоланта секунду будто прислушивалась, а потом покачала головой.
  - Нет. От них магии не чувствуется. Но... подожди... Там еще!
  Она указала в ближний угол зала прямо перед тем, как пространство там потемнело. Заклубился фиолетовый туман, из которого вышли еще семь человек. Шестеро были одеты так же, как и убийцы на галерее, но в отличие от них, держали в руках сабли. Седьмой был весь увешан затейливыми золотыми побрякушками, и лицо его было открыто. Он походил бы на человека, если бы не темно-коричневая, почти черная кожа. Он был обрит налысо, и в глазах его горел фанатичный огонь.
  С досадой Тэрл понял, что зарядить пистолет не успевает. Достать их из-под стола вряд ли составит проблем. Так что взяв в руки меч, гвардеец поднялся во весь рост. По правую руку от него встал Амброус со шпагой, по левую - трое уцелевших солдат. И как ни странно, никто из стрелков на галерее не торопился стрелять.
  Темнокожий неприятно усмехнулся, крикнул что-то на непонятном языке и бросил с двух рук черные камни, кажется, драгоценные. Один в Амброуса, другой в Леинару.
  Рефлексы сработали раньше, чем разум. Тэрл подставил клинок под камень, брошенный в маркиза, и обнаружил, что лезвие истаивает, оставляя в его руках лишь рукоять. Маркизу защитить было некому; она не истаяла, но как-то вдруг затихла. Мертва или без сознания - проверять было некогда.
  Амброус бросился в сторону колдуна. Убийцы метнулись ему наперерез, и Тэрлу с остальными пришлось срочно кидаться маркизу на выручку. А между тем колдун сказал что-то еще, бросая небольшой предмет себе под ноги, и вокруг него снова заклубился фиолетовый туман... А затем зал озарила вспышка белого света.
  
  Сила этого колдуна была очень странной. Лана никогда такого не видела. Он обладал огромной мощью, но при этом его магия была шаблонной. В ней не было вдохновения, наполняющего энергией любое заклинание. Что-то другое он использовал.
  Так или иначе, она решила, что с колдуном нужно иметь дело ей. Выбравшись из-под стола, чародейка сотворила торопливый жест, напоминающий молнию, отгоняя злые чары. Заклинание телепорта (эх, научиться бы так же) было нарушено, и затраченная сила вылилась лишь в яркую вспышку света. Колдун остался на месте. И судя по исказившемуся лицу, был этим очень недоволен.
  С руки чернокожего сорвалась молния, но Лана была к этому готова. Оформив свою волю в желание жить, она сформировала стену вокруг себя, и молния попросту разбилась об нее. Чародейка поняла, что хотя откуда-то колдун взял огромное количество энергии, опыта у него не так уж много.
  Впрочем, она и сама не была профессиональным дуэлянтом.
  Черный колдун сменил тактику. Золотой браслет на его левой руке растаял, а затем его пальцы зашевелились, как лапки пауков, и щит Ланы со всех сторон обхватили отвратительные черные щупальца. Чародейка попыталась "шугануть" их, но ее отгоняющие чары как будто поглотило. А тем временем щупальца намертво присосались к ее защите, высасывая из нее силы и грозя добраться до сознания самой чародейки.
  Все, что оставалось, это сбросить щит с вцепившимся в него магическим паразитом. Вот только оказалось, что колдун только и ждал мгновения, когда она останется беззащитна. В глазах девушки потемнело, когда кулак сжатого воздуха ударил её под дых, отбрасывая назад, на стол. И она уже не могла помешать, когда колдун снова взялся за заклинание телепорта.
  
  Пропустив мимо себя саблю, Тэрл изо всех сил ударил противника в висок, вырубая сознание. Потом его можно будет допросить. Сейчас не до того: убийцы все еще сохраняли численное преимущество.
  Подхватив саблю поверженного противника, гвардеец немедленно рубанул одного из двух убийц, насевших на маркиза. Амброус, стоит заметить, бросался в бой очертя голову, как это свойственно юности. Притом, что в обычное время маркиз был юношей спокойным и рассудительным.
  Но не сейчас. Сейчас он рвался вперед с яростью берсерка. Чем-то серьезно задело его это покушение.
  Один из убийц преградил ему дорогу, а тем временем Тэрлу пришлось отражать атаку другого. Краем глаза он заметил, что чародейка сцепилась с колдуном. Что ж, может, справится.
  Его противник пал, и тем, что противостояли его солдатам, тоже недолго осталось. Иллириец погиб. Бой на галерее тоже заканчивался: странное и мощное оружие ничего не могло поделать с банальным численным превосходством.
  А между тем, у маркиза возникли проблемы. Шпага - отличное оружие для светской дуэли, но парировать им более тяжелый клинок очень сложно. А сабли этих убийц были тяжелы. И попытка парирования привела к тому, что на красивом лице юноши образовался свежий шрам.
  Гвардеец поспешил на выручку. Убийца даже, кажется, не успел понять, что его убило. А между тем Амброус, будто и не был ранен, бросился на колдуна, и остановить его Тэрл не успел.
  Потому что как раз в этот момент колдун одержал верх над Иолантой и все-таки сотворил свое заклинание. Успел ли он увернуться от шпаги Амброуса, Тэрл уже не видел.
  В телепорте исчезли оба.
  - Окажите помощь раненым, - распорядился Тэрл, в гневе отбрасывая саблю, - И прочешите замок: нужно быть уверенными, что никого не осталось.
  Подойдя к тому убийце, которого ранее вырубил кулаком, он померил пульс и добавил:
  - Этого в цепи. Посмотрим, что он скажет, когда очнется.
  С этими словами он сорвал тряпку с его лица.
  Как и колдун, убийца имел такой же странный коричнево-черный цвет кожи. Со второго взгляда заметны были и другие отличия от людей: верхняя челюсть выступала вперед, губы были большими несоразмерно лицу, зубы тоже, нос слишком плоский. На щеках два симметричных шрама.
  Тем временем чародейка, уже оправившаяся от магического удара, склонилась над Леинарой, снова что-то напевая. А вот следов Амброуса Тэрл не обнаружил.
  - Возьмите собак и обыщите окрестности. Возможно, телепорт ограничен дальностью, и тогда мы перехватим их.
  Если честно, он сильно сомневался в этом. Нападение было продумано грамотно. Гвардеец четко понимал, что если бы не предупреждение из неизвестного источника и толика удачи, они бы не сумели ничего сделать, и убийцы одержали бы победу "всухую". Вышла бы та самая демонстрация силы, о которой предупреждали в письме.
  - Что у тебя? - осведомился он, подойдя к чародейке, прекратившей пение.
  Та подняла на него глаза, в которых стояли слезы.
  - Я могу замедлить развитие. Но и только.
  - Развитие? - не понял Тэрл, - Это что, какая-то болезнь или яд?
  Девушка покачала головой.
  - Это не болезнь и не яд. Это проклятье. И я не знаю, как его снять.
  
  Глава 2. Враг внутри
  
  Лана не помнила, сколько времени прошло. Она сидела у постели лучшей подруги, время от времени снова начиная чаровать, чтобы хотя бы не дать ей умереть сегодня. Медленно, но верно проклятье побеждало. Раз за разом ей приходилось отступать. Отступать на считанные миллиметры, но отступать. Отступать необратимо. Она не знала, сколько еще продержится: дни? Месяцы? Годы?
  Сколько пройдет, прежде чем Лейла умрет.
  Иоланта почувствовала, как она устала, только когда ощутила чужую силу, ненавязчиво забирающую у нее контроль. Знакомую, надежную силу.
  - Учитель... - слабо улыбнулась она.
  Эжен Нестор, ее наставник, был человеком очень маленького роста. Фактически, он был даже ниже ее, хотя она никогда не была великаншей. Годы рассыпали по его лицу морщины, придававшие ему лукавый вид. Бороды старый волшебник не носил, ограничиваясь пышными, лихо закрученными усами. Карие с прозеленью глаза смотрели ясно и молодо. Увы, тело его годы не пощадили, и теперь он тяжело опирался на резной посох.
  - Я прибыл так быстро, как только смог, - сказал старик, - Ты молодец.
  - Я... не знаю, как снять проклятье, - призналась девушка.
  - Ты и не можешь его снять. Я знаю эти чары. Проклятье Черного Аметиста. Все, что мы можем сделать здесь - остановить развитие. А обратить эффект вспять может только разрушение амулета, осколки которого использовались, чтобы наложить его.
  - И сколько у нас времени на поиски? - уныло спросила она.
  Унывать было с чего. Если убийцы владели телепортацией, то могли прийти откуда угодно. А судя по их внешности и одежде, они были родом вообще не с полуострова. Оставалось надеяться, что пленник что-нибудь расскажет.
  - Достаточно. Это медленные чары. В естественном виде они убили бы ее за неделю. Но я смогу тормозить их развитие до полугода. Если амулет вообще возможно найти, я не сомневаюсь, что ты справишься.
  Лана кивнула, в душе ужасаясь услышанному. Кто мог создать подобное? О, она не строила иллюзий насчет человечества. Она знала, что люди совершали ужасные вещи во имя власти, богатства, мести, гордыни. Но одно дело - сделать что-то от разума, и совсем другое - вложить в это свой творческий огонь, частичку своей души. Кто мог быть настолько извращен, чтобы не просто убить с помощью магии, - такое еще бывало, - а сделать это вот так вот, медленно и мучительно?
  Чародейка торопливо одернула себя. Лейла еще жива. И будет жить, если она найдет способ спасти ее.
  - Мы можем как-то определить местонахождение амулета? - спросила она.
  - Я могу сделать "компас" за счет симпатической магии, - ответил Нестор, - Но он укажет только направление. Прежде чем от этого будет польза, нужно хотя бы определить район поисков.
  Как по заказу, в комнату вошел Тэрл. Был он хмур и раздражен, что явно не наводило на позитивные мысли.
  - Что это за язык? - не тратя времени на приветствия, спросил он, после чего бросил на столик перед ними лист бумаги.
  На листе, явно второпях и на весу, были написаны обычные буквы, но складывались они в какую-то непонятную тарабарщину. Лана сразу покачала головой. А вот Нестор надписью заинтересовался.
  - Любопытно, любопытно... А ударение ставится вот здесь или вот здесь?..
  - В конце, - так же хмуро ответил Тэрл, - Вы знаете этот язык?
  - Не знаю, но узнаю, - поднял палец старик, - Это язык Дозакатных.
  - Вы в состоянии переводить? - перефразировал вопрос воин.
  - Разумеется, нет! - раздраженно ответил эжен, - Я никогда не изучал этот язык. И вообще, тут вам нужны не чародеи, а ученые.
  - Университет свободных наук...
  - Именно, - охотно закивал старик, - Лана... сейчас поспи несколько часов, а то на тебя больно смотреть. А затем возьми коня и скачи в Спалат, что в тридцати километрах отсюда. Там иди в Университет свободных наук и найди мэтра Арнета. Он мой старый знакомый и не откажется помочь с переводом. Это ведь то, что сказал вам убийца?
  - Да, - проворчал гвардеец, - Он ни говорит ни на идаволльском, ни на иллирийском. Эту фразу он регулярно повторяет. Я записал ее на слух.
  - Хорошо. Значит, через переводчика с ним выйдет поговорить.
  
  Университет свободных наук впечатлял, хотя красивым Лана бы его не назвала. Монументальное каменное здание, созданное по образу и подобию дозакатной архитектуры, - с ее угловатыми формами, обширными окнами (застекленными, что стоило целого состояния) и непропорционально маленькими дверями. В высоту оно насчитывало четыре этажа, а стены были облицованы белым и коричневым камнем, украшенным абстрактными узорами.
  - Ну и как мне найти этого Арнета? - в пространство спросила Лана.
  Ответа не было. Хотя теоретически, окружающий Университет небольшой сквер должен был быть пристанищем скучающих студиозусов, сейчас вокруг не было ни души. С другой стороны, она уже пожелала, чтобы ей удалось спасти Лейлу. А значит, везение в тех вещах, что необходимы для спасения, ей было обеспечено.
  Однако расслабляться не следовало. И в здание Университета чародейка входила с превеликой осторожностью, морально готовясь узнать, что на него тоже совершили налет странно одетые убийцы.
  Обошлось. По крайней мере, первый встреченный ею внутри человек имел нормальный цвет кожи и был одет вполне обычно. Во все черное: походную тунику, штаны из плотной материи и кожаный табард без герба. На плече этот человек носил короткий плащ, какие были в моде среди дворян мелкого пошиба, а пояс его украшала шпага. Дополняли образ очки на лице и книга в руках, которую он читал, спиной привалившись к стене. Почему-то стоя, хотя всего в двух шагах от него находились никем не занятые стул и стол.
  Услышав шаги Ланы, ученый поднял глаза от книги и оглядел девушку. Глаза у него были темно-карими, почти черными, а черты лица по-иллирийски тонкими. Длинные черные волосы были собраны в хвост, выступающий подбородок производил упрямое впечатление, а подвижная мимика выдавала любителя пошутить и посмеяться. Возможно, зло.
  А еще он был ненамного старше самой Ланы. Лет двадцать пять, возможно. Может, чуть больше.
  Сперва незнакомец не торопился заговаривать с ней, но увидев, что она оглядывается, не зная, куда дальше идти, негромко осведомился:
  - Я могу вам помочь?
  Голос у него был необычно глубокий и низкий для, в общем-то, худощавого юноши. В иной ситуации Лана бы этот голос послушала с большим удовольствием.
  - Да, - кивнула она, - Вы знаете, где найти мэтра Арнета?
  Юноша посмотрел на нее, чуть поморщился, закрыл книгу и снял очки.
  - Увы, вы опоздали. Мэтр Арнет вчера уехал по делам.
  - Уехал?! - ахнула Лана, - Куда?! Когда он вернется?!
  Не может быть! Опоздала! Она - опоздала! Конечно, мэтр Арнет понятия не имел, что он может им понадобиться. Но до чего же обидно! Их шанс найти амулет уехал прямо у нее из-под носа!
  - Понятия не имею, - развел руками ученый, - Если честно, я и сам хотел с ним встретиться.
  - А кто-нибудь еще может мне помочь? - спросила чародейка без особой надежды.
  Парень чуть усмехнулся:
  - Это зависит от того, какая помощь вам нужна... А от того, как ваше имя, это не зависит, но все же, его не помешало бы назвать хотя бы для удобства общения.
  - А... - Лана запнулась, сообразив, что они вообще незнакомы, а она едва не выложила ему все, - Я эжени Иоланта Д"Исса, лекарь маркизы Леинары Иллирийской.
  - Очень приятно, - поклонился юноша, - Мое имя Килиан Реммен, я странствующий ученый и исследователь дозакатной истории.
  Чародейка аж подкинулась, сообразив, что за неимением возможности застать Арнета Мир подкинул ей другой шанс.
  - Дозакатной? А язык Дозакатных вы знаете?
  - Это зависит от того, какой именно, - хмыкнул Килиан.
  - А их несколько? - удивилась Лана.
  Нестор ведь сказал просто "язык Дозакатных" без уточнения. Не счел нужным уточнить или просто не знал?
  Килиан усмехнулся.
  - Их более пяти тысяч.
  - Пять тысяч?! Но... как?
  Он пожал плечом:
  - Тогда мир был больше.
  Пару секунд Иоланта взвешивала все "за" и "против". Выходило, что не делясь ни с кем информацией, она все равно не найдет переводчика.
  И она решилась. Достав из-за пояса лист, который ей передал Тэрл, она протянула его Килиану.
  - Вот это. Можете перевести?
  - Дожили, языки Дозакатных передаем транслитерацией, - хмыкнул он, всматриваясь в текст, - Да, этот язык мне знаком. Здесь написано "Да проклянет вас Лефевр".
  Ученый пораженно застыл.
  - Лефевр?! - переспросил он.
  - Вам знакомо это имя? - удивилась девушка.
  - Еще бы. Я неоднократно натыкался на него в древних текстах. Это был первый, могущественнейший и ужаснейший среди Владык.
  Владыки. Не то языческие боги, не то невероятно могущественные чародеи, чья сила была просто несопоставима с силой эжени. Считалось, что когда-то они были бессмертны и направляли человечество... Но потом по какой-то причине обрушили свои силы друг на друга, и их война, Закат Владык, почти уничтожила мир. После этого их имена были преданы забвению. Только в дозакатных текстах могла сохраниться какая-то информация о том, какими они были и как их звали.
  - Я не знала этого... - обескураженно заметила Лана, - Вот что. Вы сможете переводить с этого языка? Мне нужен переводчик для общения с пленным, говорящим на этом языке. И не только мне: от этого зависят многие жизни, включая вашего маркиза. Вы поможете мне? Да? Нет? Да?
  Темп ее речи неуклонно ускорялся, как и всегда, когда она волновалась. Под конец она уже скорее тараторила.
  Килиан пару раз моргнул, переваривая это все, а потом ответил:
  - Я могу переводить с этого языка. Могу ошибаться в произношении, но в целом, знаю его неплохо. Но у меня будет два условия.
  Ну, конечно. Она не особо и рассчитывала, что он поможет из альтруизма.
  - Вас достойно вознаградят, - заверила чародейка, - Как я сказала, дело очень важное, и от него зависят...
  - Деньги меня не интересуют, - прервал ее Килиан, - То есть, я буду не против, если маркиз будет у меня в долгу, и мне есть что у него попросить, но сейчас меня интересует другое.
  У Ланы возникло нехорошее предчувствие, но она постаралась сохранить спокойствие.
  - Что же?
  - Условие первое, - ответил ученый, - По дороге к вашему пленнику вы расскажете мне все обстоятельства дела. Без утайки. Во всех подробностях.
  Иоланта не знала, как отнесется Тэрл к этому. Но ей это условие понравилось. Она сама ненавидела, когда от нее что-то скрывали, и не желала скрывать что-то от тех, кто ей помогает.
  - Согласна, - кивнула она, - А второе?
  - Второе... - Килиан усмехнулся, - Мы с вами перейдем на "ты".
  
  Тэрлу ученый не понравился сразу. Не то чтобы он имел что-то против ученых. Но вот именно такая категория раздражала его. Самоуверенные, самодовольные хлыщи, убежденные, что их знания и интеллект (воин был достаточно умен, чтобы не отрицать наличия ни того, ни другого) ставят их выше "простых смертных". Таких, по его мнению, можно было заставить вести себя как люди, только хорошенько выбив из них все дерьмо.
  - Мэтр Арнет? - хмуро спросил воин сходу.
  Вместо ученого ответила Иоланта.
  - Нет. Мэтра Арнета нет в городе. Это мэтр Килиан.
  Мальчишка-мэтр, надо же. Впрочем, комментировать это Тэрл не стал. Переведет тарабарщину дикаря, и ладно.
  - За мной, - гвардеец круто развернулся и быстрым шагом пошел в сторону подземелий.
  - Прежде чем мы доберемся до места, можете уточнить один момент? - спросил Килиан, не отставая, впрочем, - Лана рассказала мне о колдуне, напавшем на маркизу...
  "Лана?"
  По какой-то причине то, что этот парень уже называл чародейку сокращенным именем, разозлило Тэрла даже сильнее, чем то, что она рассказала ему больше, чем ему следовало знать.
  - ...так вот, - невозмутимо продолжал юноша, - На том месте, где находился колдун перед телепортом, осталась белая или серебристая металлическая пыль?
  - Серебристая и совсем немного, - ответил гвардеец, - А ты откуда знаешь?
  Он что-то знает? Неужто был связан с нападавшими?.. Впрочем, нет, не стал бы он тогда так глупо подставляться...
  И все же Тэрл стал смотреть на него с еще большим подозрением.
  - В рассказе Ланы я обратил внимание на исчезнувший браслет...
  Он нарочно? Издевается? Тэрл не мог это доказать, но каким-то инстинктом почувствовал: да, издевается.
  - ...я читал о подобном в дозакатных текстах, но не был уверен, действительно ли это то, что я подумал, пока не спросил. Двойная прогонка, значит...
  Голос юноши становился тише, будто он говорил сам с собой.
  - Жаль, конечно. Нам толку никакого, а они получили больше энергии...
  - Так, подожди, - прервала его Иоланта, мотнув головой, - Получили больше энергии? Ты хочешь сказать, что это...
  - Именно, - кивнул ученый, - Изначально такой способ служил, чтобы питать энергией машины Дозакатных. Затем группа магов приспособила его для нужд магии. А затем совершенно внезапно, как снег в декабре, обнаружилось, что некоторые из них готовы ради большего могущества разрушать собственный мир сверх всякой допустимой меры...
  Тэрл заметил, что от этих слов чародейка содрогнулась. Кажется, что-то она такое живо представила. Воин уже заметил, что она обладала на редкость живым воображением. И именно по этой причине она была совершенно никудышным бойцом, несмотря на храбрость и соображалку. Не сумела бы Иоланта вонзить клинок в сердце противника и при этом не представить во всех красках и подробностях, как этот самый клинок вонзается в сердце ей.
  И именно поэтому ее участие в допросе только все затруднит.
  - Когда войдем в подземелье, мы пойдем дальше, а ты останься снаружи, - приказал Тэрл.
  - Но... я... - девушка задумалась, а потом сглотнула, - Хорошо.
  Пыточная не была приятным местом. В этом, в общем-то, не было совершенно ничего удивительного. Само ее назначение - быть неприятным местом. Поэтому потолок был настолько низким, что Тэрл боялся, как бы не задеть его головой (боялся, в общем-то, зря: потолок был не настолько низким, чтобы дознавателям мешать больше, чем подследственному, но достаточно, чтобы давить на психику). Поэтому же факелы, освещавшие помещение, чадили, вызывая острое желание поскорее оказаться на свежем воздухе.
  Пленник был растянут на дыбе, голый по пояс. Палач стоял неподалеку, держа над жаровней металлические прутья. На то, что в пыточную вошли Тэрл с Килианом, он никак не отреагировал. Впрочем, ученый все же привлек к себе его внимание, произнеся несколько раз на непонятном Тэрлу языке.
  Чернокожий повернул голову и плюнул в их сторону. Ловко увернувшись (явно ожидал этого, гад), ученый настойчиво повторил последнюю фразу, после чего ткнул пальцем себе в грудь:
  - Килиан.
  После чего направил палец на чернокожего и повторил одно из произнесенных ранее слов с вопросительной интонацией. Тэрл предположил, что это что-нибудь вроде "кто?".
  Несостоявшийся убийца смерил его взглядом и стал что-то гортанно говорить. Странно звучал этот в целом певучий язык в сочетании с такой интонацией. И здесь Тэрл тоже мог догадываться о смысле. Языка он по-прежнему не знал, но многолетний опыт службы в армии сказывался.
  Вещал пленник минуты четыре, после чего вынужден был остановиться, чтобы перевести дух. Все это время Килиан его невозмутимо выслушивал, после чего бесстрастным, механическим голосом стал переводить:
  - Он говорит, что ты грязная помесь шакала и свиньи, зачатая в выгребной яме и родившаяся...
  - К делу, - поморщился Тэрл.
  Ученый чуть усмехнулся и ответил:
  - Если опустить матюки и угрозы и перейти напрямую к конструктивной части, то его зовут Хаим.
  И замолчал.
  - И все? - осведомился гвардеец.
  - И все.
  - Тогда скажи ему, что если он не будет сотрудничать, нужные сведения из него выжмут под пыткой.
  Килиан ехидно ухмыльнулся, но послушно перевел. В этот раз ответ пленника был заметно короче.
  - Опять же, если опустить матюки, то он уже догадался, - перевел ученый, - От себя добавлю, что возможно, его навела на эту мысль дыба. Или, может быть, к этому как-то причастен палач с каленым железом.
  - Позубоскаль мне еще тут, - проворчал Тэрл, никогда не любивший шуток в серьезных делах, - Спроси его, кому он служит.
  На этот раз ответ был четким и гордым.
  - Он говорит, что его повелитель - халиф Мустафа, Первый адепт Владыки Лефевра, получивший от Него сверхчеловеческие силы и знание, как создавать оружие, подобное оружию Дозакатных... ну, судя по описанию, скорее на уровне оружия, существовавшего лет за четыреста до Заката, но суть не в том. В общем, с помощью этих сил и знаний он объединил большую часть народов континента, и теперь они дружно верят в Лефевра и готовятся к Его возвращению.
  - Континента? - переспросил Тэрл, с детства помнивший, что весь континент, кроме полуострова, непригоден для жилья из-за Порчи.
  - Он не уточняет, какого именно, - ответил Килиан, - Увы, в наше время внятные познания в географии мало у кого есть. Но судя по всему, он имеет в виду не тот континент, с которого происходят наши предки, а скорее тот, который раньше называли Черным. Я потом покажу на дозакатных картах. Меня кое-что другое интересует...
  Он резко задал пленнику какой-то вопрос. И судя по реакции, этот вопрос застал того врасплох. Чернокожий сперва ошеломленно застыл, а потом стал что-то яростно доказывать. Тэрл не понимал, о чем идет речь, но не сомневался, что сейчас пленник лжет.
  - Отлично, - довольно потирая руки, сказал Килиан, - У нас есть район поисков.
  - Что ты у него спросил? - уточнил Тэрл.
  - Есть ли у них база на островах. Оказалось, есть.
  Логику ученого воин не вполне понял.
  - Откуда ты узнал?
  - О, все просто, - тот был явно очень доволен и с удовольствием делился своим ходом мысли, - Я расспросил Лану о размерах браслета. Я не знаю точно, сколько именно энергии пожирает заклинание телепорта... Но я абсолютно убежден, что выделившегося при уничтожении браслета не хватило бы, чтобы перенести двух человек на Черный континент. А им, скорее всего, нужно было рассчитывать с запасом: если бросить десяток товарищей умирать, это может создать проблемы с репутацией. Так что я подсчитал, докуда примерно этого может хватить...
  - ...и обнаружил, что до островов, - закончил за него гвардеец.
  - Именно. Я спросил его, и этот вопрос стал для него неожиданностью. У него просто не было заготовленного ответа. После чего он стал столь яростно настаивать, что на островах ничего нет, что тут и полный дурак бы понял.
  - Неплохо, - признал Тэрл.
  - Ты хотел еще что-то узнать?
  Воин на пару секунд задумался.
  - Спроси его, чего они вообще пытались добиться этим нападением.
  Ученый перевел вопрос, и на этот раз ответ поставил его в тупик.
  - Что такое Гмундн? - спросил он наконец.
  - Ты у меня спрашиваешь? - удивился воин, - Ты переводчик, не я.
  Килиан поморщился.
  - Я не знаю такого слова. И судя по контексту, это какое-то название. Он говорит, что им нужны "координаты Гмундн". Как хочешь, так и понимай.
  - И как в этом должно было помочь покушение на маркиза?..
  Ученый перевел вопрос. Пленник что-то забормотал, но так тихо, что Тэрл едва мог его расслышать. Килиан склонился к нему, спрашивая что-то еще...
  И тут инстинкты воина завопили об опасности.
  - Назад!
  Во все стороны брызнула кровь. Ее было так много, будто в живот пленника запихали пороховой заряд. Но вместо пламени и ударной волны из развороченной грудной клетки появилась змеиная голова на длинной шее.
  Килиан успел отпрыгнуть назад в последний момент, и змеиные челюсти клацнули перед самым его носом. Не тратя времени на раздумья, Тэрл выхватил меч и одним ударом отрубил змеиную голову. Обрубок шеи конвульсивно дернулся...
  После чего на нем начала расти новая голова! Сначала маленькая, как у лягушонка. Но с каждой секундой она вырастала все больше и больше. Ученый зачарованно уставился на этот процесс и, кажется, в ближайшее время был никаким бойцом. Гвардеец был более практичен: достав пистолет, он выстрелом снес змее полчерепа.
  И тогда существо, каким-то образом скрывавшееся в теле чернокожего, выбралось на свет. Хоть оно было и небольших размеров, - примерно с пехотный щит, - но это была самая отвратительная тварь, с какой доводилось иметь дело Тэрлу, после мародеров и дезертиров. Прочих тварей Порчи (а он не сомневался, что она принадлежала к их числу) она обходила совершенно точно.
  Та часть, которую гвардеец определил как "туловище" твари, формой больше всего напоминала желудь. Здоровенный желудь, сделанный из пульсирующей плоти, покрытой коричневой чешуей. С боков от него виднелись крылья, напоминающие крылья горной виверны. Они казались довольно маленькими и куцыми, но каким-то образом все же удерживали существо в воздухе. В нижней части "желудя" виднелись шесть костяных шипов, окружавших основания трех змеиных шей.
  И все три почему-то нацелились конкретно на Килиана. Молодой ученый отступил назад, но тварь упорно преследовала его. В его руках появилась шпага, тут же разделившаяся на две. Не уважал Тэрл такие штучки: часто их заказывали неумелые бойцы, думающие, что такой "неожиданный ход" даст им преимущество, - и явно недооценивающие тот уровень фехтовального мастерства, который нужен, чтобы владеть двумя клинками одновременно. Килиан не был настолько искусным фехтовальщиком, это воин видел ясно.
  Впрочем, это не имело значения. Обе шпаги ранили одну из морд твари, но раны тут же затянулись буквально на глазах. Искусный фехтовальщик, не искусный - какая разница, если твое оружие не причиняет противнику никакого вреда?
  И в этот момент свое веское слово сказал тот участник боя, которого Тэрл с самого начала сбросил со счетов. Местный палач, низкорослый, неповоротливый толстяк, страдавший одышкой, обрушил на шею твари то, что было у него в руках: раскаленный докрасна железный прут.
  Оглушительный рев трех глоток ударил по ушам, отражаясь от каменных стен. Отвлекшись от ученого, три пасти вцепились в палача, подтянули его поближе к "туловищу" и насадили на шипы. Тварь будто втягивала в себя подкожный жир, высушивая жертву до состояния обтянутого кожей скелета и одновременно - прямо на глазах увеличиваясь в размерах.
  Это была омерзительная картина, но заметил Тэрл и кое-что, добавлявшее оптимизма. В отличие от прочих ран, ожог на шее не заживал!
  - Все правильно, - озвучил его мысли Килиан, - Прижигаемые раны не регенерируют! Как у тролля или гидры!
  - Вижу, - подтвердил воин, - Отвлеки ее!
  Чтобы добраться до остальных прутьев, нужно было проскочить мимо существа. И здесь та нездоровая одержимость ученым, которую оно продемонстрировало, могла сыграть на руку.
  Выступив вперед, Килиан закрутил шпаги перед собой. Предположения Тэрла подтвердились: фехтовальщиком он был невеликим. Что-то умел, конечно, но такие почти танцевальные движения больше подходили, чтобы красоваться перед девками, чем для реального побоища.
  Три удара, три неглубоких царапины на мордах чудовища. Две головы взревели от боли, третья попыталась укусить ученого, но тот отпрыгнул назад. Тварь последовала за ним, бросив останки палача, и Тэрл решил, что это его шанс.
  Проскочив под крылом твари, воин ухватил один из раскаленных прутьев. Эх, сюда бы лук с зажигательными стрелами... Увы: лук уже давно не был распространенным оружием в Идаволле. Подскочив со спины... или, скорее, просто с задней стороны, Тэрл одним ударом срубил одну из змеиных шей, тут же приложив прут к ране.
  Оказывается, раньше это существо шептало от боли. В этот раз рев был столь громким, что перед глазами поплыли цветные круги. Оторвавшись от Килиана, оставшиеся головы чудовища атаковали Тэрла. Но на этот раз у них не было преимущества неуязвимости. Два удара. Два приложения прута. И желудеобразный корпус чудовища плавно осел на пол.
  Существо было мертво. Но на всякий случай Тэрл распорол корпус мечом и положил раскаленный прут внутрь. Мало ли что.
  - Да уж, впечатляет, - тяжело дыша, высказался Килиан, - Надо будет потом вскрыть ее и исследовать.
  Он серьезно? Тэрл воззрился на ученого в немом удивлении. Больше всего он ожидал, что гражданский, столкнувшийся с подобным, будет в шоке и истерике. Если ранее имел дело с тварями порчи, то может, сохранит хладнокровие и собранность. Но сразу же думать об исследованиях? Воистину, эти ученые совершенно двинутые.
  - У нее невероятно быстрый обмен веществ, - продолжал юноша, - Вряд ли она прожила бы более нескольких часов. Но за эти несколько часов выросла бы втрое, а то и больше. И все это время была бы голодна. Такой гибрид белой акулы с бабочкой-однодневкой.
  - И с виверной, - добавил Тэрл, судивший больше по внешнему виду.
  - Про амфисбену не забывай, - кивнул Килиан, - Единственное известное мне жизнеспособное существо с несколькими головами.
  Увидев недоуменный взгляд воина, он поморщился:
  - Это тоже тварь Порчи. Вымершая.
  - Значит, не такое уж жизнеспособное, - хмыкнул Тэрл.
  Кривая усмешка была ему ответом.
  - Да уж... И эта тварь, хоть и живуча, еще менее жизнеспособна. Собственно, она не дожила бы до того, чтобы дать потомство. Ее вывели для сражений и диверсий, и ни для чего больше.
  - Вывели? - переспросил гвардеец, у которого возникло нехорошее предчувствие.
  - Разумеется, - кивнул ученый, - А ты думал, мать-Природа создала бы такой бред? Живет несколько часов, заточен под убийство всего вокруг и к тому же рождается... или скорее вылупляется... в человеческом теле?..
  Он осекся.
  - Подожди-ка... Сколько его товарищей погибли при нападении? И куда вы дели их трупы?..
  Ему не нужно было пояснять дальше. Тэрл понял.
  
  Лана изо всех сил старалась не думать о том, что сейчас происходит в подвале. Ну, знаете: "Не думай о белой обезьяне... Думай о чем угодно, кроме белых обезьян... Ни в коем случае не думай о белых обезьянах, которые пляшут и бьют в барабаны".
  Она отнюдь не осуждала Тэрла. Собственно, один из первых уроков, которые преподали юной чародейке, это не осуждать всех, кто не соответствует Высокому Моральному Стандарту. Она понимала, что если даже вещи, которые творит человек, кажутся ужасными, это может быть необходимостью. Вопрос, конечно, еще в целях, ради которых это делается, но цель спасения Лейлы и Амброуса была несомненно благой.
  В общем, она не осуждала происходящее, но это не значит, что она могла относиться к этому спокойно. Все-таки убийца, несмотря на все странности, тоже живой человек. Ему тоже больно.
  Ассоциативно ее мысли перешли на совсем другого человека. Ведь маркиз Амброус, если он вообще еще жив, сейчас тоже в плену. Не исключено даже, что его тоже пытают. И от этой мысли настроение чародейки стало совсем поганым.
  Амброус ей определенно понравился. Он был красив, но не нарциссичен, умен, но не зануден, куртуазен, но не лицемерен, мужественен, но не груб. В общем, все его качества не доходили до той грани, где из привлекательных становились отталкивающими.
  О, разумеется, чародейка не строила на него никаких планов. Она прекрасно понимала, что, во-первых, это жених ее подруги, и во-вторых, человек несвободный в плане своей личной жизни. Конечно, она знала и то, что для аристократа естественно жениться по расчету, после чего завести любовницу; но такой вариант рассматривать она не собиралась из элементарного самоуважения. Да, в общем-то, эжени Иоланта Д"Исса привыкла, что мужчинам, которые нравились ей, она не нравилась, а мужчины, которым она нравилась, не нравились ей.
  И безотносительно того, светило ли ей что-то, ей было попросту его жалко. Он же сейчас, возможно, страдает.
  Оставалось надеяться, что информация от пленника поможет найти и спасти его. А пока Иоланта бродила по замку, не зная, куда себя приткнуть. Стражники косились на нее, но не задерживали. Она знала, что не все одобрительно относились к присутствию чародеев: в Идаволле, в отличие от Иллирии, магию не любили. Но лезть в дела государственной важности дураков не было.
  Сперва она зашла в комнату Лейлы, подумав, что, возможно, эжена Нестора стоит сменить. Учитель, однако, покачал головой и пояснил, что вполне может поддерживать Лейлу в стабильном состоянии и успевать при этом отдыхать. Лана по этому поводу испытывала смешанные чувства. С одной стороны, за Лейлу можно было пока не бояться. С другой, ей все же хотелось принести пользу.
  Немного поговорив с наставником, девушка отправилась к себе. В попытке отвлечься от мрачных мыслей она взяла краски и стала рисовать.
  Как и большинство чародеев, Иоланта была творческой натурой. В детстве она еще и любила играть на арфе, но тягу к этому виду искусства у нее отбило окружение, обесценивавшее ее музыку. А вот рисование оставалось одним из любимых ее занятий, наравне с танцами и поэзией. Она никогда не рисовала людей: для чародея это было бы грубейшим нарушением техники безопасности. Но вот пейзажи у нее получались... даже не то что красивые. На ее картинах чувствовалась их душа.
  Сейчас на полотне медленно, но верно проявлялся сине-белый горный пейзаж. Она не была в этих горах, но многие места в мире являлись ей во сне. Были ли это реальные горы, или просто некий абстрактный образ? Она не знала. Но образ западал ей в душу и будто просил проявить его в реальный мир. Хотя бы в виде рисунка на холсте.
  Художница уже почти заканчивала, когда ее грубо прервали. За окном послышался странный шум, похожий на хлопанье крыльев. Хотя Лана не собиралась отрываться от своего занятия, посторонний звук сразу же привлек ее внимание.
  И может быть, именно поэтому она успела среагировать, когда началось.
  С громким звоном разбивающегося стекла в комнату ворвались три змеиные головы. Не успев даже понять, что происходит, Лана кувырком ушла прочь, и две из трех голов остались ни с чем. Зубы третьей сомкнулись на ее неоконченном рисунке.
  Иоланта почувствовала безотчетный страх. Змеи явно не собирались успокаиваться. Чародейка не понимала ни что их разозлило, ни как они вообще сюда попали. Но она знала одно. Животным, в отличие от людей, бессмысленная жестокость свойственна не бывала. Если животное нападает, значит, есть причина.
  И поднимаясь на ноги, эжени вытянула руку вперед, раскрытой ладонью вверх, пытаясь "настроиться" с животным на одну волну.
  "Спокойно. Я не желаю тебе зла. Почему ты нападаешь?"
  И в ту же секунду ее виски раскололись от боли.
  Слова человеческого языка при общении с животным - во многом абстракция. Животные не понимают слов. Образы, чувства - вот их язык. Когда хозяин ругает собаку последними словами, она не понимает, что это за слова. Она понимает лишь, что он на нее зол. Так же работает и магия общения с животными. Лана не ожидала услышать слова, но она ожидала уловить образы.
  Однако она не ожидала ТАКОГО. Голод. Жуткий, опустошающий, неутолимый голод. Он скручивал спазмами живот и давил на рассудок, подобно тонне камней. Сложно было поверить, что это голод одного живого существа. Голод лесного пожара, голод стаи саранчи, голод абсолютной пустоты, - вот что обуревало душу трехголовой рептилии.
  Этот голод был так страшен, что в первый момент Лана решила, что в сознании этих змей и нет больше ничего. Лишь затем она еле-еле различила что-то еще. Ненависть. Жгучую ненависть, придающую желание жить. Ей стало жалко это существо: оно не ведало ничего, кроме страданий. Оно не любило свою жизнь: там попросту нечего было любить. Зато было что ненавидеть. Тех, кто дал ему такую жизнь... скорее даже не так, такую форму существования. Тех, от кого пахло магией.
  Лана четко поняла, что они не договорятся.
  "Послушай. Я не имею отношения к тем, кто сделал это с тобой"
  Бесполезно. Существо просто не послушает ее. Чародейка осознала это за секунду до того, как змеиные головы вновь бросились в атаку.
  И она избрала лучшую тактику для мирной девушки, на которую напала тварь Порчи. Развернувшись, чародейка с громким визгом бросилась прочь.
  Существо преследовало ее; влекомое ненавистью к магам, оно не могло отступиться. К счастью, в дверном проеме ему пришлось замешкаться, чтобы пролезть, и Лана немного оторвалась. Выбежав из комнаты, чародейка поторопилась в сторону лестниц. Этажом выше комната Рогана; охрана дежурит возле дверей круглосуточно. Добежит дотуда, значит, спасена.
  Чего Лана не учла, так это того, что тварь Порчи может быть не одна. Она почти добежала до развилки коридоров, когда окно прямо перед ней разбилось, и дорогу ей преградила вторая тварь, чуть побольше первой. Оглянувшись, чародейка увидела, что первая тварь догоняет ее, и следом из комнаты вылетает еще и третья.
  Дорога к лестнице была отрезана, но оставался еще другой коридор. Выбора не было: чародейка прекрасно знала, что в окружении сопротивляться не сможет и пары секунд. И она бросилась по единственному возможному пути, уже догадываясь, что никуда он ее не выведет.
  Так и вышло. Пробежав по коридору и завернув за угол, Иоланта оказалась в тупике. Бежать было некуда... Ну, разве что в окно. Но четвертый этаж не особенно вдохновлял.
  Зато теперь твари наступали с одной стороны. И чародейка решила постараться продержаться как можно дольше, а там будь что будет. Развернувшись к нападавшим, она выставила перед собой ладонь и запела, настраиваясь на вибрации спокойствия и безопасности.
  Щит сформировался перед ней, и, кажется, тварей Порчи это взбесило. Снова и снова зубастые головы бились об щит. Время от времени то одна тварь, то другая обрушивалась на него желудеобразным телом, но пока что он держался.
  Пока. Потому что Иоланта не могла концентрироваться на заклинании бесконечно. Сперва ее в какой-то степени успокаивала мысль, что возможно, ударяясь об щит, твари поранятся и предпочтут оставить в покое опасную добычу. Но после того, как одна из них разбила голову в кровь, надежда угасла. Кровавые раны затянулись. И Иоланта четко поняла, что эти существа не отстанут.
  А еще она четко поняла, что надеяться ей не за что. Даже если кто-то придет на помощь, он не сможет причинить никакого вреда нападавшим.
  Удары сыпались снова и снова, но щит держался. В какой-то момент напряжение заставило Лану упасть на одно колено и сгорбиться, опустив голову, но и тогда она не ослабила защиту. Она и сама не знала, на что рассчитывала.
  А затем атаки вдруг прекратились. Подняв взгляд, чародейка обнаружила, что все три монстра переключились на новую цель.
  На неспешно приближавшегося Килиана, державшего в руках две шпаги.
  Иоланта представила, что сейчас другой человек, не защищенный магическим щитом, попытается помочь ей... И, не имея никакой возможности противостоять магическим созданиям, погибнет. Её аж передернуло. Чародейка открыла рот, чтобы предостеречь ученого...
  И осеклась. Она почувствовала исходящую от Килиана мощную силу. Да даже обычным зрением можно было увидеть едва заметное синее сияние, протекавшее сквозь руки юноши.
  Одна из тварей добралась до ученого чуть раньше остальных. Она атаковала, но он красиво отклонился в сторону, завершая движение колющим ударом обоими клинками.
  Клинки не должны были причинить существу серьезного вреда, но тут Лана почувствовала, как сила в руках Килиана устремилась в атаку. Тварь затряслась, послышался треск, полыхнуло три синих вспышки, - и дымящаяся тушка крылатого существа рухнула на пол.
  Лана надеялась, что в смерти это измученное создание обрело мир.
  
  Расчет оправдался.
  В общем-то, Килиан и так не сомневался, что если существо уязвимо к обычному огню, то десяток миллионов вольт, пущенных по замкнутой цепи, его и подавно проймет. Но - мало ли. Ученый не претендовал на сколько-нибудь исчерпывающие знания о мире; в общем-то, напротив, он прекрасно понимал, что мир познан едва ли на процент.
  Тем интереснее.
  Увы, после первого успеха дела приняли не лучший оборот. Хотя эти твари не казались гениями стратегической мысли, они явно поняли, что произошло с их товарищем, и сделали из этого выводы. Они больше не подставлялись под замкнутую цепь. Остаточное электричество на лезвиях шпаг, конечно, ранило их, но недостаточно, чтобы причинить серьезный вред.
  - Лана, сюда! - крикнул юноша, серией ударов снизу заставляя чудовищ взлететь под самый потолок.
  Послушная девочка. Никаких "зачем?", никаких "тебя же могут ранить", никакой истерики. Не тратя времени на подъем, чародейка кувырком прошла через образовавшийся проход и встала за спиной Килиана. Несмотря на сложную ситуацию, от такого положения ученый почувствовал удовольствие. Держится за спиной, значит, доверяет. А ее доверие было для него чем-то новым, необычным и приятным.
  Даже если оно напрасно.
  Кажется, твари поняли, что эта добыча может больно ужалить. Это заставило их быть осторожнее. Все реже клинки в руках ученого находили цели, но и атаки змеиных голов становились реже. Что ж.
  Это было ему на руку.
  - Отступаем назад, - скомандовал Килиан, которому нужно было немного пространства, чтобы исполнить задуманное.
  Шпаги в его руках засветились синим, когда у оснований лезвий сформировались пучки заряженных ионов. Ученый потратил на это две секунды и почти всю накопленную энергию, закончив почти одновременно с тем, как один из противников решил снова атаковать.
  Они ударили почти одновременно, но Килиану все же удалось опередить существо на полмгновения. Поток частиц скользнул по лезвию одной из шпаг, ударяясь об воздух и высекая тонкую искру-молнию. Ученый не мог управлять ею, - только задать направления при соударении частиц, - но на таком расстоянии промахнуться было невозможно.
  Тверь закрутилась волчком: большая часть энергии разряда пришлась в крыло. Она подлетела к потолку, ударилась об него и упала на пол. Не теряя времени, Килиан выпустил молнию из второй шпаги, во вторую тварь. Тоже в крыло.
  Противники уже не могли летать, но шесть змеиных пастей упрямо пытались дотянуться до чародеев. Килиан не отличался несовместимым с жизнью милосердием: он не щадил побежденных, если те еще могли атаковать. А эти твари отличались редкостным упрямством.
  - Задержи дыхание и отойди подальше, - скомандовал он, соединяя шпаги воедино, после чего освободившейся рукой достал из поясной сумки желтый кристалл серы.
  Лана послушно задержала дыхание, но отходить не спешила. Что ж, ее дело. Сам Килиан тоже не мог отойти. Кристалл в его руке исчез, оставив вместо себя облако зеленовато-желтого газа. Пожалуй, его не хватило бы для летального исхода, но если бы кто-то из них вдохнул его, легкие могло бы обжечь очень неприятно. К счастью, будучи весьма тяжелым, газ в основном стелился у пола.
  А еще теперь у него была энергия. На этот раз колдун не стал использовать для фокусировки клинки. Прямо из кончиков пальцев он выпускал ионы, при ударах об воздух образовывавшие молнии. Он истратил на это всю энергию, что дал ему распад кристалла, и этого как раз хватило, чтобы добить тварей Порчи.
  Бой был выигран.
  И едва хлор рассеялся, как чародейка тут же накинулась на него с вопросами.
  - Как ты это сделал? - вопрошала она, - То есть, спасибо, конечно, что спас мне жизнь, но... как?!
  Килиан поморщился. Сосредоточившись на том, чтобы успеть, пока не станет поздно, продумать свой ответ он не успел.
  - Лучше тебе об этом не знать.
  И уже говоря это, он понял, что это самое дурацкое, что он только мог сказать.
  - Позволь мне самой решать, что для меня лучше, - возразила Лана, - Ты кто такой, чтобы решать за меня?
  Килиан четко прочувствовал, что по сравнению с разгневанной женщиной твари-регенераторы - нечто вроде безобидных щеночков. И что сейчас его не защитит ничто на целом свете.
  Спасло его появление Тэрла с четверкой гвардейцев. Все пятеро были вооружены мечами и факелами и явно изготовились кого-то спасать. Впрочем, увидев вполне живых Килиана и Лану, Тэрл подал знак "отбой тревоги".
  - Тут чисто, - мгновенно переключился на подоспевшую кавалерию ученый, - Поищите Нестора: мне кажется, он...
  - Уже, - усмехнулся воин, - Нестор уложил аж шестерых. И еще одну загнали и сожгли мои ребята.
  - Значит, все, - кивнул ученый.
  - Значит, все, - кивнув в ответ, гвардеец перевел взгляд на Лану.
  - Помнится, вы утверждали, что неспособны к боевой магии.
  Он демонстративно оглядел дымящиеся трупы регенераторов.
  - Это не я, - хмуро ответила девушка, - Это Килиан.
  - Химия, - быстро сказал ученый, - Регенераторов берет не только обычный огонь. Дихлорид серы оставляет у них химические ожоги, которые ничуть не менее опасны.
  "О, Ильмадика, что за бред я несу... Дихлорид серы никогда не давал такого эффекта и вообще, совершенно нестабильное соединение!"
  Тем не менее, называть другой состав было бы рискованно. Если бы кто-то опознал наличие хлора и серы, возникли бы вопросы.
  - Неплохо, - уважительно кивнул воин, - Ты можешь изготовить достаточное количество этого... дихорида, чтобы вооружить им наших солдат?
  Этого вопроса Килиан опасался. Но к счастью, у него уже был заготовлен ответ.
  - Могу, но это не имеет смысла. Я использовал дихлорид серы, потому что у меня были под рукой необходимые компоненты. Если вы дадите мне лабораторные условия, я поэкспериментирую с фосфором и магнием и получу более эффективное и надежное средство.
  Тэрл снова кивнул:
  - Что потребуется?
  - В первую очередь помещение. Достаточно тихое, чтобы мне там не мешала замковая челядь, и достаточно просторное, чтобы там можно было проводить эксперименты. Только не в подвале, пожалуйста. Вряд ли в замке есть большой запас химических реагентов, так что будет лучше, если вы просто покроете финансовые расходы... А также либо выделите мне ассистента, либо оформите допуск в замок для моего человека, чтобы мне не пришлось отрываться от работы для пополнения запасов. Наконец, мне потребуется оружие, которое я возьму за основу, но тут еще нужно смотреть, что у меня получится.
  - Хорошо, - ответил Тэрл, - За два дня управишься?
  - Управлюсь.
  - Подождите, - вмешалась Лана, - Два дня? А разве мы не спешим спасти Лейлу и Амброуса?
  Она явно была возмущена тем, что собеседники с головой ушли в военно-оружейные вопросы. Что ж, по мнению Килиана, это было вообще в природе мужчин, даже если те не военные. По крайней мере, за собой он, будучи мирным ученым, такую слабость неоднократно отмечал.
  - Спешим, - подтвердил гвардеец, - Но не настолько. Завтра сюда прибудет Герцог собственной персоной. Я расскажу ему все, что нам удалось узнать, после чего он примет решение, что делать дальше. Я надеюсь, что к тому времени у нас будут необходимые средства для противодействия этим тварям. Потому что очень похоже на то, что мы на пороге войны.
  По мнению Килиана, "очень похоже" и "на пороге" - это была весьма и весьма оптимистичная оценка.
  Он был уверен, что война уже началась.
  
  Глава 3. Секреты
  
  - Кили? Ты тут?
  На протяжении всего времени с того момента, как он спас ее, Лана искала возможность поговорить наедине с ученым, оказавшимся ее собратом по Искусству. Но тот будто специально избегал ее. Она уже успела обидеться на такое пренебрежение, когда Нестор пояснил, что Килиан безвылазно сидит в башне, выделенной ему под лабораторию. Даже еду ему приносят туда.
  И вот, когда Тэрл и Роган уединились с герцогом в кабинете, Иоланта решила, что откладывать этот разговор больше нельзя. Почему-то заглядывая в эту лабораторию, она испытывала некий испуг, - хотя не была настолько безграмотна, чтобы ожидать увидеть жертвенных девственниц или еще что-то подобное.
  Девственниц не обнаружилось. Не-девственниц, впрочем, тоже. Большую часть помещения занимал большой каменный стол, на котором царил рабочий беспорядок. Хаотично разбросанные бумаги лежали вперемешку с остатками обеда, флакончиками с разноцветными жидкостями, коробками с порошками и какими-то механическими деталями. В некоторых местах на камне виднелись следы копоти. Было очень холодно; переведя взгляд на окна, Лана обнаружила, что они распахнуты настежь. Тем не менее, остаточный запах дыма еще ощущался.
  - Кили? Я что, похож на гнома? - не отрываясь от своего занятия, хмыкнул Килиан.
  В данный момент он ковырялся в потрохах какого-то устройства, в котором Лана не без труда опознала одно из тех орудий, которыми были вооружены чернокожие убийцы. Время от времени ученый вносил пометки на лист с чертежами и в дневник с записями. Шифровать написанное он не пытался, но навыки криптографии ему с лихвой заменял кошмарный почерк.
  - Нет, - улыбнулась чародейка, - Но это звучит мило и не так угрожающе, как "Килиан".
  Не желая затевать спор (несложно было понять, что этот парень крайне упрям), она кивнула на его работу:
  - Это оружие Дозакатных?
  - Не совсем, - ответил ученый, - Это скорее современное подражание штурмовой винтовке Дозакатных. Некоторые из сопутствующих технологий невоспроизводимы в наше время. Особенно это касается металлургии. Тем не менее, тот, кто это сконструировал, смог адаптировать конструкцию под наш технологический уровень. Я бы не смог. Зато я смогу, если повезет, со временем скопировать уже готовый вариант.
  - А кто мог это сделать? - полюбопытствовала девушка.
  - Понятия не имею, - быстро ответил Килиан, - Но ты ведь пришла не потому что интересуешься оружием?
  Вообще, хоть Лана и не была особо заинтересована в этих мужских игрушках, послушать про технологии Дозакатных ей было интересно. Но пришла она действительно не за этим.
  - Ты прав. Я по поводу того, что случилось вчера...
  - Ты уже сказала "спасибо", - прервал ее юноша, - Этого достаточно. Или ты хотела отблагодарить... наедине? Если что, я могу освободить стол.
  Чародейка не сразу поняла, на что он намекал. А когда поняла, то почувствовала, что стремительно краснеет от смущения и возмущения.
  - Вот еще! Ты вообще оборзел, такое про меня предполагать?!
  Килиан спокойно пожал плечами:
  - Нет так нет.
  На Лану он по-прежнему не смотрел, но она четко почувствовала, что если бы заглянула в его глаза, увидела бы там сдерживаемый смех. Скорее даже ржач.
  - Дурак, - насупилась девушка.
  - Вот как? - усмехнулся парень, - В чем заключается принцип корпускулярно-волнового дуализма?
  - Не знаю, и мне плевать, - отмахнулась она, - Можно много знать и при этом оставаться дураком.
  Ученый задумался и через пару секунд кивнул:
  - Возможно. Ты об этом хотела поговорить?
  И тут чародейка почувствовала, что он давно догадался, о чем она хочет поговорить. И теперь, виляя, пытается оттянуть момент перехода к этой теме.
  - Ты знаешь, почему я пришла. Я хочу поговорить не о том, что ты меня спас, а о способе, которым ты это сделал. Ты эжен?
  - Нет, я не эжен, - ответил ученый, - Но да, я владею кое-какими чарами.
  - Как это? - не поняла Лана.
  Килиан вздохнул, отложил разобранную винтовку и поднял глаза на девушку.
  - Моя магия отличается от вашей по своей сути. Для вас магия - это искусство. Для меня - наука. Своего рода связующее звено между историей и физикой: я нахожу среди знаний Дозакатных информацию об их заклинаниях. После чего разбираюсь в принципе действия и воссоздаю. Вот, примерно как воссоздали эту винтовку, - но если честно, мне магия дается лучше, чем технология.
  Какое-то время Лана молчала, переваривая услышанное. Это настолько не вязалось с привычными ей основами мироздания... Что она поверила сразу.
  - Но ведь если колдовать от ума, а не от сердца, заклинание нечем будет напитать! - возразила она.
  Килиан кивнул.
  - Да, и это долгое время было проблемой с того момента, как я впервые нашел описание заклинания. Но к счастью, решение нашлось. Вдохновение - это энергия, а энергию получить можно разными путями. Благо для этого Дозакатные тоже придумали средства: ритуалы, которые я зову Понижением и Повышением. Я творю их на собственной жизненной энергии, но она тут же восстанавливается за счет энергии уничтоженного предмета. А остаток можно использовать для заклинаний.
  - Уничтоженного предмета? - не поняла девушка.
  - Ну да. Любая неживая материя, кроме железа. Если помнишь, то же самое делал колдун, нападавший на вас: уничтожал золото, оставляя иридиевую пыль и получая таким образом энергию для заклинаний. Золото - второй по эффективности для ритуала Повышения материал из доступных нам после свинца. Дозакатные знали и более эффективные, но при нашем технологическом уровне их невозможно получить. В любом случае, при каждом повторном использовании ритуала на одном предмете будет получаться все менее подходящий материал, пока не дойдет до обычного железа. Аналогично и с Понижением.
  - То есть, ты можешь превращать свинец в золото? - усмехнулась девушка.
  Невеселая это была усмешка. От мысли о подобных преобразованиях веяло чем-то гадким и неестественным. Как если бы человека превратили в какое-то чудовище. Но она четко поняла, что этот чародей не откажется от могущества только потому что она об этом попросит.
  - Могу, - усмехнулся в ответ Килиан, - Но не люблю это делать. У сборщиков налогов появляются вопросы, на которые я предпочитаю не отвечать.
  - А как ты вообще до этого додумался? - полюбопытствовала чародейка.
  - Если честно, я не додумался. Мне подсказали.
  И что-то такое теплое ощущалось в этих словах. Определенно, подсказал это кто-то очень важный для молодого мага. Кто-то, одно воспоминание о ком способно согреть зимней ночью. И у Ланы попросту не повернулся язык спрашивать, кто это. Это все равно что лезть другому человеку в душу в грязных сапогах.
  - Ты сказал, что ты изучал заклинания, - заметила она вместо этого, - То есть, ты не можешь творить их по наитию?
  - Да, - кивнул маг, - В этом моя слабость. Фактически, все, что я могу, это повторение уже придуманного кем-то другим.
  - Например?..
  Килиан ухмыльнулся.
  - Ударная ионизация с образованием искрового разряда.
  - А по-человечески? - поинтересовалась Лана, решив не поддерживать игру с попытками расшифровать его ребусы.
  Чародей пожал плечами и коротко пояснил:
  - Молния.
  - Вот так бы и говорил! - воскликнула девушка, - А то "искровая ионизация", "ударный разряд"... Знаешь, быть умным и умничать - это разные вещи. Склонность давить непонятными собеседнику терминами никогда признаком интеллекта не была.
  Ученый снова пожал плечами. Кажется, замечания про его интеллект были для него болезненны, но он не спорил об этом.
  - Кроме того, мне хорошо дается манипулирование вероятностью.
  - Я же просила не умничать? - вздохнула чародейка.
  - Если бы я умничал, то сказал бы "коррекция цепочек квантовых взаимодействий", - усмехнулся Килиан.
  Лана хмыкнула:
  - Ну, спасибо, конечно, что так не сказал. Так что это?
  - Грубо говоря, изменение случайных совпадений. Если есть случайная вероятность некоего события, то направляя взаимодействие частиц по цепочке наподобие принципа домино, я могу сделать, чтобы это событие или точно случилось, или точно не случилось.
  Сперва Лане захотелось его стукнуть. Но потом речь ученого стала достаточно понятной.
  - Вроде исполнения желаний? - уточнила девушка.
  - Отчасти, - кивнул Килиан, - Но не совсем. Исполнение желаний затрагивает абстракции и глобальную перспективу. Я же должен четко описать событие в ближайшем будущем. Если это окажется не то, что мне нужно на самом деле, то я сам себе злобный антропоморфный дендромутант.
  Иоланта не знала, кто такой этот дендромутант, но сочла, что это некритично. Суть она поняла. Это заклятие отличалось от привычного исполнения желаний, так же, как различалась сама их магия. Ее магия работала от чувств. Его - от логики.
  - Еще что-нибудь?
  Чародей кивнул:
  - Также я владею магнитокинезом.
  - Это вроде телекинеза?
  - Почти. Это манипуляция магнитными полями. В том числе позволяет перемещать металлические предметы. Но и во взаимодействии с молниями дает пару любопытных применений.
  Что-то подсказало Лане, что если спросить ученого об этих применениях, он опять начнет умничать. И тогда она его все-таки стукнет.
  - Это все? - спросила она вместо этого.
  - Почти, - поморщился юноша, - Есть еще всякие мелочи: я могу общаться с животными, ускорять гомеостаз... Заговаривать кровь, - торопливо поправился он, увидев ее выражение лица, - И определять направление по симпатической магии. И немного отводить глаза, но это у меня пока плохо получается.
  - Понятненько...
  Несколько секунд Лана колебалась, стоит ли говорить то, что она собиралась. Она боялась, что если окажется неправа, выставит себя дурой. Но все-таки решилась.
  - Это ты отправил ту птицу с письмом для графа Рогана?
  - Я, - легко согласился Килиан и быстро, прежде чем она успела задать следующий вопрос, перехватил инициативу:
  - Откровенность за откровенность. Я верно предполагаю, что перед разговором со мной ты наложила заклинание, позволяющее тебе чувствовать ложь?
  Тут он застал ее врасплох. Чародейка была уверена, что он не догадывается. Ну, и как теперь судить, говорил он правду, потому что был искренен, или всего лишь потому что знал о заклинании?..
  - И как, я прошел проверку? - осведомился ученый, верно истолковав ее молчание.
  - Ты соврал только один раз, - ответила Лана, после чего, в ответ на его удивленный взгляд, пояснила, - Ты сказал, что понятия не имеешь, кто мог восстановить технологию Дозакатных. Но это неправда.
  Килиан задумался, а потом махнул рукой:
  - Тут расхождение пониманий. Я не знаю, кто кому могло хватить знаний и мастерства, чтобы сделать это. Но у меня достаточно информации, чтобы высказать одно небольшое предположение... Которое я предпочел не озвучивать, потому что звучит оно совершенно безумно, и я предположил, что ты мне попросту не поверишь.
  Иоланта нахмурилась:
  - Что же это за предположение?
  Чародей выдержал драматическую паузу.
  - Я думаю, что технологию этим людям дал никто иной как Лефевр собственной персоной.
  - Владыка?! - воскликнула, всплеснув руками, Иоланта.
  Она переключила внимание на это известие, отвлекшись от мотивов союзника.
  - Ну да, - кивнул Килиан.
  - Но ведь Владыки уничтожены! Они все погибли при Закате!
  - Так считается, - поморщился ученый, - Но что там было в действительности, дело темное. Ни тебя, ни меня там не было, а источники того времени по большей части обрывочны и к тому же пристрастны. Если допустить, что кто-то из Владык мог выжить... Правда, само по себе это не отвечает на вопрос, почему он проявился только сейчас.
  - А что там за координаты искали убийцы? - вспомнила Лана, - Наверняка ключ именно в них.
  О том, что они узнали от пленного, Тэрл ей рассказал. И название координат сказал, но его она забыла. Она вообще запоминала в основном суть, а не детали.
  - Гмундн, - подсказал ученый, - Так сказал тот чернокожий. И знаешь... Есть у меня подозрение, что я знаю, кто в курсе об этих координатах.
  
  - Координаты Гмундн? Он сказал именно так? - в голосе Герцога послышалось что-то похожее на эмоции.
  Герцог Леандр Идаволльский слыл человеком жестким, суровым и неулыбчивым. Лицом, сложением и пышной гривой седых волос он походил на старого, матерого льва. Дополнительно впечатление усиливалось величественной походкой и зычным, внушительным басом. Его одежда была простой для его положения: красный камзол без украшений, черные брюки, кавалерийские сапоги, шпага на боку. Даже корона его представляла собой грубый бронзовый венец с единственным драгоценным камнем - торчавшим у лба, как третий глаз, кубиком красного яхонта.
  Таким же был и характер герцога - суровым и практичным. Он был фанатиком государственных интересов. Все свое время он посвящал работе, а все свои помыслы - процветанию Идаволла. Он был безжалостен и в то же время бескорыстен, хитер какой-то звериной хитростью и холоден как льды мифического Севера. Он не пытался даже делать вид, будто любит жену и сына: он относился к ним именно как к тем, кем они являются, - дополнительным кирпичикам в фундаменте великой страны.
  С Герцогом Тэрлу общаться было гораздо проще, чем с Амброусом, душой компании и дамским угодником. Они говорили на одном языке.
  - Да, именно так. Вы знаете, что это?
  Леандр покосился на присутствовавшего здесь же Рогана. На лице Герцога не отразилось ни одной эмоции, но Тэрл знал, о чем он думает: стоит ли рассказывать при представителе другого государства, да еще и недавнего врага. Но в итоге Герцог все же заговорил:
  - Я знаю немногое, но того, что я знаю, достаточно, чтобы понимать, что нам грозит катастрофа.
  Герцог встал и прошелся по комнате, собираясь с мыслями. Это был верный признак того, что ситуация критическая: как правило, даже неприятные мысли он принимал, ничем не выдавая нервозности.
  - Координаты Гмундн - это код из двенадцати цифр, - сказал наконец он, - Этот код нигде не записан: каждый Герцог Идаволла рассказывает его своему сыну, когда тому исполняется шестнадцать, и заставляет заучить наизусть.
  Тэрлу не нужно было добавлять, что это значит. А вот Роган озвучил:
  - Маркизу Амброусу двадцать четыре...
  - Да, - кивнул Леандр, - Именно поэтому мы должны спасти его, прежде чем он расколется под пыткой. Мы выступим сегодня же.
  Тэрл молча кивнул. Роган же задал вопрос:
  - Так на что указывает этот код?
  Герцог покачал головой:
  - Не знаю. Отец рассказал только, что этот код хранится со времен Заката. И что если он попадет не в те руки, случится катастрофа мировых масштабов.
  - Этого не случится, - заверил Тэрл.
  В действительности он такой уверенности не испытывал, и от сюзерена это не укрылось.
  - Посмотрим. Чародеев мы возьмем с собой. Инквизиция была большой ошибкой моего прадеда: отказавшись от магии, он поставил Идаволл в невыгодное положение.
  - Простите, монсеньор, - возразил Роган, - Но эжен Нестор должен остаться здесь. Он связан долгом перед Иллирией и не может оставить маркизу. А она не перенесет дороги.
  - Ясно, - кивнул Леандр. Непонятно было, согласен он с этим соображением или просто считает ниже своего достоинства спорить.
  - Еще одно. Тот человек, который выступал переводчиком. Расскажи мне о нем.
  Тэрла этот вопрос удивил. С чего бы Герцогу этим интересоваться?..
  - Ну, его зовут Килиан Реммен. Ученый из Университета, родом из Иллирии, но учился в Спалате. Происхождение неизвестно: удалось выяснить имя матери, но она давно умерла. Судя по чертам лица, однако, имеет благородные корни; возможно, чей-то бастард или, быть может, потомок семьи, лишенной дворянства. Возраст: лет двадцать шесть-двадцать семь. Обладает завышенным чувством собственной важности, разбирается в разных науках и кажется, не делает между ними особых различий. В бою на что-то годится; опыта и подготовки ему недостает, но характер вполне подходящий... А почему вы интересуетесь?
  - Взгляни.
  Протянутый лист оказался отчетом от отца Теодора, представителя государственной Инквизиции в городе Солен и окрестностях. Там рассказывалось о задержании подозреваемого в колдовстве. Согласно этому отчету, подозреваемый сделал состояние на азартных играх, где ему всегда везло, хотя вроде бы никаких традиционных способов жульничества он не использовал. Полученное таким образом серебро он разменивал на золото, которое в свою очередь девал неизвестно куда. По крайней мере, при задержании при нем обнаружили намного меньше, чем должно было быть, и проследить, на что он потратил остальное, также не удалось. Имени преступника в отчете не было, но описание очень сильно походило на Килиана.
  - Отец Теодор умер четыре дня назад в результате остановки сердца, - сообщил Герцог, - Подозреваемый исчез.
  - Вы думаете, что это он, - без какой-либо вопросительной интонации заметил Тэрл.
  - Я знаю, что это он, - поправил Леандр, - И до тех пор, пока он нам полезен, не буду давать делу ход. Но если он предаст нас... то нам есть чем его прижать. То же самое и если он откажется помогать.
  - Ну, это вряд ли, - хмыкнул Тэрл, - Похоже, что он горит энтузиазмом. Он рисковал жизнью, спасая эжени Иоланту, и он создает нам оружие против регенераторов.
  - Хорошо, - кивнул Леандр, - Пусть помогает и колдовством. Дай ему понять, что мы знаем, что он эжен, и что он может колдовать вполне открыто, пока это в интересах Идаволла. Может быть, после подписания договора, я возьму его на службу как мага, если, конечно, он хорошо себя проявит. Но если мой сын умрет...
  Герцог в упор посмотрел на Рогана. Тем самым ледяным, немигающим взглядом, который внушал ужас даже храбрейшим. Без крика и без оружия.
  - Тогда о договоре не может идти и речи.
  
  Глава 4. Море и небо
  
  Путешествие между городами - занятие крайне непростое и опасное. Как бы старательно герцогские патрули и дружины феодалов ни отгоняли тварей Порчи от основных дорог, все равно каждый год хотя бы несколько путников нет-нет да и умирали страшной смертью, так и не добравшись до жилья и крова. Да и обычных разбойников сбрасывать со счетов не стоило: хотя стараниями тех же тварей большинство из них предпочитало "работать" в черте города, всегда оставались те, кому излишняя известность эту дорогу закрывала.
  В общем, для кого-то это было волнительным приключением, для кого-то самым страшным кошмаром. Но все это относилось к путешествию в одиночестве или в малой группе.
  Путешествие с охраной герцога оказалось скучным и однообразным.
  Не сказать, разумеется, чтобы Лана хотела опасностей. Скорее напротив, перспектива встречи с тварями или разбойниками пугала ее. Но это не отменяло того, что ей было СКУЧНО.
  Путешествие было на редкость однообразным. Красивые виды Идаволла приелись на второй день. В общем-то, они начали приедаться еще за время путешествия из Иллирии, но на этот раз все было еще хуже.
  Потому что тогда с ней была Лейла. Теперь же поговорить в путешествии было решительно не с кем. Не с Тэрлом же, который был на работе и не желал, чтобы его отвлекали.
  С Килианом была другая проблема. Он никогда не заговаривал с ней первым. Он поддерживал беседу, когда Лана задавала тему; порой он даже проявлял себя как интересный собеседник, но стоило ей перестать выжимать из себя инициативу, как чародей снова погружался в молчание. Порой Иоланта даже думала, что если она ничего не скажет, то он так и будет молчать весь день. Из-за этого она чувствовала себя лишней, ненужной, неинтересной и слишком уж навязчивой. Поэтому день на пятый общение с ученым стало плавно сходить на нет.
  Знакомиться же с солдатами у нее отпало всякое желание после того, как один из них во время привала начал грязно и открыто домогаться ее. К счастью, Килиан и Тэрл были поблизости и быстро объяснили ему, что к чему. А Лана потом, немного успокоившись, подлечила его.
  Пикировки с Роганом надоели еще быстрее. О том, чтобы надоедать Герцогу, не могло быть и речи. И даже холст в дорожных условиях не развернешь, тем более что путешествовать приходилось не в карете, а верхом.
  В общем, когда впереди показался порт Патра, где они должны были сесть на корабль, чародейка почувствовала радость, близкую к оргазму.
  Тем более, что и сам по себе город был сказочно красив. К горным склонам жались невысокие белокаменные строения. Над ними возвышался особняк губернатора, лишь чуть-чуть не дотягивающий до гордого звания дворца. Ощетинившиеся пушками городские стены были тяжелыми и серыми, но почему-то они не казались мрачными. Скорее крепкими и надежными, как та скала, с которой путешественники смотрели на город. Почему-то Лане подумалось, что такое ощущение должно создавать плечо любимого мужчины, - хотя на ее памяти ни один из ее поклонников до этого образа не дотягивал. Может быть, потому что на поверку большинство из них оказывались психами и истеричками, в которых мужественности было меньше, чем в ней самой.
  За городом расстилалась бескрайняя зеленовато-голубая морская гладь, сверкавшая в лучах солнца, как россыпь бриллиантов. На ней мерно и спокойно покачивались корабли. Крохотные, юркие рыбацкие лодчонки и гордые, величественные прогулочные яхты идаволльской знати; грозные, хищные боевые галеры и пузатые, солидные корабли торговцев. Под белыми парусами и под изукрашенными в меру фантазии и чувства вкуса их обладателя; но даже самые кричащие расцветки не раздражали, а лишь добавляли свой колорит в образ этого порта, соединявшего обжитые земли с неизведанностью морских далей.
  - Что это? - оторвал ее от получения эстетического наслаждения голос Тэрла.
  Иоланта недоуменно посмотрела на воина, а затем, проследив направление его взгляда, обратила внимание на флаги над кораблями. Разумеется, над большинством из них реял флаг Идаволла - золотой желудь, захороненный в черной земле под алыми языками пламени. Были тут и торговцы под флагом Иллирии - серебряной стрелой на зеленом фоне; и несколько представителей вольных городов.
  А еще там были корабли под незнакомым ей флагом. Черный молот на оранжевом поле. С одной стороны он оканчивался плоской колотушкой, как у кузнечного молота, с другой - сходился на клин, как боевой. Из-под плоской стороны сыпались золотые искры, а боевая была обагрена, будто кровью.
  Корабли под этим флагом походили на идаволльские военные галеры, но были заметно выше и тяжелее, и пушки у них располагались не в один ряд, а в два.
  Всего Лана насчитала одиннадцать таких кораблей. Они стояли редкой цепью в отдалении от крепостных стен. Они не атаковали, - да и едва ли могли с такого расстояния, - но почему-то от них веяло угрозой.
  - Похоже, что наши враги уже сделали новый ход, - хмыкнул Леандр, - Пойдемте. Для губернатора было бы лучше, чтобы он уже знал, что происходит.
  Губернатор Иоланте не понравился. Сгорбленный от частых поклонов, весь какой-то скользкий, с лилейно-вкрадчивым голосом и бегающими глазками. Одет он был в просторную лиловую мантию, слегка скрадывавшую очертания тела, дряблого от малоподвижного образа жизни. Как и в Рогане, в нем чувствовалась хитрость, но если у Рогана она балансировалась достоинством, то этот человек вызывал неуловимую ассоциацию со слизняком.
  - Мой господин, - склонился он в подобострастном поклоне, - Я счастлив видеть вас здесь. Ваша мудрость ведет нас, и ваше сияние озаряет нас...
  - Короче, - брезгливо бросил Леандр.
  - Он уже здесь, мой господин. Он ждет вас.
  "Кто - он?" - хотела спросить Лана, но не стала перебивать Герцога. Того же, видимо, этот вопрос не интересовал. Или он уже знал на него ответ.
  - Почему он еще не в темнице? - спросил Леандр и, не дожидаясь ответа, направился в особняк губернатора.
  Вскоре оба вопроса получили свои ответы. В приемной ожидал тот самый колдун, с которым Иоланта сражалась во время покушения. Теперь она могла рассмотреть его получше.
  Как и пленный, он отличался от людей: та же коричневая кожа, тот же характерный нос... Но все же Лана решила, что он человек. Просто другой. В конце концов, люди же могут иметь разный цвет волос или глаз (хотя у коренного населения Полуострова и волосы, и глаза чаще бывали черными), почему бы им не иметь разный цвет кожи?..
  Глаза у колдуна, кстати, были очень светлыми; не то серыми, не то голубыми. На вид ему было лет сорок с небольшим. Массивная квадратная челюсть придавала ему воинственный вид. Уши были прижаты к голове, что тоже намекало на обширный боевой опыт. Да и ростом он из присутствующих уступал только Тэрлу. Уничтоженный во время боя золотой браслет уже был заменен новым, но это не имело значения.
  Потому что образ колдуна был полупрозрачным.
  - Это нечто вроде иллюзии или голограммы, - сообщил Килиан.
  - Я понял, - не отрывая взгляда от образа, ответил Леандр, после чего добавил:
  - Я буду говорить с тобой, когда ты придешь лично.
  Колдун рассмеялся и ответил, слегка искажая идаволльскую речь:
  - Для этого время еще не пришло. Однажды ты узришь мощь Лефевра и склонишься предо мной. Но это будет чуть позже. Я - халиф Мустафа, Первый адепт, властитель Черного Континента. Я держу в руках жизнь твоего сына и дочери твоего союзника. Пойдешь против меня - и они умрут.
  - Ты блефуешь! - негодующе воскликнула Лана и хотела было добавить, что Амброус нужен ему, чтобы узнать координаты Гмундн, но наткнулась на предостерегающий жест Килиана.
  Чародейка постаралась настроиться на волну разума "коллеги", чтобы узнать, в чем дело. Разум его походил на кристальный грот. Повторяющиеся геометрические узоры, красивые, но холодные. Абсолютное торжество порядка над хаосом.
  Она знала, что ее собственный разум напоминал цветущий сад.
  "В чем дело?" - спросила она, - "Ему ведь нужны эти координаты. Значит, он не убьет Амброуса"
  Против ее воли к мыслеречи добавилась эманация надежды. Да, она очень надеялась, что жизнь маркиза вне опасности.
  "Я знаю", - ответил парень, - "Но он не знает, что мы знаем. Он не знает, что нам успел рассказать его человек, прежде чем умереть. И пусть так остается. Чем меньше он знает о нас, тем сложнее ему предсказывать наши действия"
  Этот обмен репликами занял всего секунду, на протяжении которой колдун смотрел на девушку с изумлением и негодованием. Кажется, если бы заговорила ближайшая стена, он и то был бы менее удивлен.
  - Ты позволяешь своей женщине перебивать меня?! - воскликнул он, обращаясь к Герцогу, - Заткни ее. Немедленно. Или я сделаю это сам.
  Ни один мускул не дрогнул на лице Леандра.
  - Я буду поступать так, как решу сам. Мы здесь не для того, чтобы обсуждать, где чья женщина. Итак, чего ты хочешь?
  Чернокожий, кажется, слегка успокоился.
  - Мой флот контролирует все твои порты. До тех пор, пока я не разрешу, ни один из твоих кораблей не выйдет в море. В противном случае сперва умрет проклятая, а затем - твой сын.
  - Ты просишь меня полностью прекратить морскую торговлю? - поднял бровь Леандр.
  - Я не прошу. Ты сделаешь это. Если не хочешь получить своего сына по частям.
  Видимо, колдун сказал все, что хотел. Еще до того, как он закончил последнее слово, образ растаял. Секунды три Герцог еще смотрел туда, где он только что находился, а потом вздохнул:
  - Неприятная ситуация. Ладно, давайте пойдем в кабинет. Поговорим без лишних ушей.
  
  От изобилия золота в кабинете губернатора рябило в глазах. Килиан никогда не жаловался на слабый вестибулярный аппарат, но казалось, что от блеска его сейчас затошнит.
  Впрочем, возможно, дело было не в этом? Возможно, его подсознание просто искало повод, чтобы покинуть эту комнату. Зная то, что знал он, находиться рядом с Герцогом Леандром Идаволльским было чисто психологически тяжело. И как ни странно, чем меньше народу оставалось вокруг, тем мучительнее это было, - даром что нахождение в толпе всегда было именно тем, что чародей ненавидел больше всего на свете.
  Ученый поторопился взять себя в руки. Он хозяин своего подсознания, а не наоборот. Он постарался переключить свои мысли в иное русло. Вот, например, сколько энергии он получил бы, сотворив ритуал Повышения со всем золотом в этой комнате? Он не был точно уверен, но подозревал, что такое количество убило бы его на месте. Да и не любил он работать с золотом. Свинец гораздо лучше: он и выход энергии дает больший, и мук жадности от него меньше. Жаль, что тогда, в Солене, у местных торговцев не нашлось ни одного изделия из свинца. Пришлось работать с золотом, а процесс его получения привлек к нему нездоровое внимание Инквизиции. И хотя он спасся, пустив разряд молнии прямо по решетке, это был след, по которому его можно вычислить...
  Чуть успокоившись, чародей вернулся в настоящее. Хотя они засели в кабинете губернатора, самого губернатора там не было. Правильное решение, на взгляд Килиана: человеку, способному ТАК обставить кабинет, нельзя доверять секреты. Кроме него самого, в кабинете были только Леандр, Роган, Лана и Тэрл. Отсутствие лишних ушей обеспечивали двое стражников снаружи.
  - Итак, что вы скажете? - осведомился Герцог, когда дверь закрылась.
  - Лана права, - немедленно откликнулся Тэрл, - Он блефует. Маркизу, он, может, и убьет, но маркиза - не раньше, чем получит информацию.
  В общем-то, это не было секретом ни для кого из присутствующих. Но понятно было, почему это не хотят озвучивать иллирийцы.
  - И я надеюсь, вы понимаете, что Иллирия не пойдет на эту жертву, - заметил Роган.
  - Понимаю. И я не стану требовать ее от вас до тех пор, пока у нас сохраняются варианты, как в обозримые сроки спасти обоих.
  Леандр в упор посмотрел сначала на Рогана, потом на Лану. Но высказался следующим Килиан.
  - Он косвенно подтвердил, что маркиз на островах. Если бы его уже удалось переправить на материк, его не волновал бы выход кораблей в море: на материке они были бы на своей территории. Тем более его бы это не волновало, будь у него база на полуострове.
  Чародей язвительно усмехнулся.
  - Осталось лишь найти способ попасть на острова без помощи кораблей. Всего-то.
  Герцог кинул на него угрожающий взгляд, в котором можно было при внимательном рассмотрении различить сдерживаемый гнев. Килиан почувствовал, что ходит по тонкому льду, и ему вдруг стало страшно. Но вместе с тем, помимо страха он ощутил также и некое извращенное удовольствие. Зная то, что знал он, чародей хотел, чтобы Герцог на него злился. Хоть и понимал, что тот может и голову отрубить. Герцог все-таки.
  - Понятно, что вплавь мы до них не доберемся, - неожиданно вмешался Тэрл, - Но что, если использовать небольшую гребную лодку? Отвезти ее дальше от порта и перекинуть маленький мобильный отряд.
  - Рискованно, - ответил Леандр, - Мы не знаем расположения заградительных кораблей. Мне придется положить жизнь сына на бросок костей.
  Килиан заметил, что на этих словах Лана внимательно посмотрела на него. Он понял, какого предложения она от него ожидала. Но все же промолчал. Не потому что продолжал скрывать свои колдовские знания: ему уже намекнули, что о них известно. Но во-первых, контроль вероятностей был главным его козырем в рукаве и "палочкой-выручалочкой" на случай, если все пойдет наихудшим образом. А во-вторых и в-главных, черный колдун наверняка предусмотрел именно эту вероятность: если он владеет контролем (а он наверняка им владеет), то это было первое, о чем он подумал. Сила на силу, то есть - снова лотерея. Засветить свой козырь, чтобы идею все равно отбросили? Увольте.
  Поэтому в ответ на взгляд чародейки он еле заметно покачал головой. Образовывать ментальную связь они не стали. Он не умел, она - видимо, не сочла нужным.
  - Они сторожат море... - вдруг задумчиво сказала Лана, - Но что, если добираться не по морю?
  Она снова посмотрела на Килиана, и общее направление он, как ему показалось, уловил.
  - Ты имеешь в виду, по воздуху? - он задумался, - В принципе, у меня есть чертежи летающих машин Дозакатных. Думаю, если взять самые примитивные из них... Кое-что упростить... И кое-где помочь магией... Тогда я смогу адаптировать их под наши технологии. Впрочем...
  Он с сожалением вздохнул, ибо идея была привлекательна, и расставаться с ней не хотелось.
  - Нет. Это не сработает. Слишком много времени понадобится. Но это полбеды. Хуже, что это будет заметно. Они узнают о строительстве и просто выдвинут новый ультиматум.
  - Я не говорила о машинах! - торжествующе воскликнула Лана, - Тэрл, у тебя ведь есть сведения о тварях Порчи в этих местах?
  Какая-то властность и уверенность прорезалась в ее голосе. Если честно, Килиана это слегка пугало. Тем более что он понял, к чему она ведет, и вынужден был признать, что сам он до этого никогда бы не додумался. А значит, в интеллекте они почти равны.
  Версии, что кто-то может быть умнее его, чародей предпочитал не рассматривать.
  - Да, - кивнул воин, на которого эта перемена такого впечатления не произвела.
  - Здесь есть гнезда виверн?!
  - В нескольких днях пути, - ответил он, - Но...
  - Значит, это сработает! Мы придем к вивернам, и мы с Кили свяжемся с их сознанием! После этого они отвезут нас на острова!
  - Виверн тоже могут заметить с кораблей, - прокомментировал Роган.
  - Об этом не беспокойтесь, - чуть усмехнулся Килиан, в голове которого план Ланы стремительно обрастал деталями, - Тут нам тоже поможет магия. Как раз перед вылетом в море разразится шторм... Дайте карту... Вот здесь. Мы же облетим его вот тут. Даже если виверн и заметят, рассмотреть их не смогут. И не поймут, просто виверны летят или с всадниками.
  Леандр склонился над картой - прямой и похожий на нависающую плиту. Какое-то время он изучал предполагаемый маршрут, а потом отметил:
  - Да, это может сработать. Но как вы найдете нужный остров?
  - Об этом не беспокойтесь, - вместо Килиана ответила чародейка, - Учитель сделал "компас" на симпатической магии, указывающий на источник проклятья.
  Она продемонстрировала предмет, в котором компас можно было опознать лишь при изрядной доле фантазии. Больше всего он напоминал дамскую пудреницу с прозрачной крышкой, внутри которой жалась к одному из краев капля крови. Килиан мог сделать нечто подобное, но у него кровь вскоре естественным образом свернулась бы, и заклятье утратило бы силу. Кроме того, он не знал, сможет ли разграничить, будет ли "компас" искать самого человека или то, что на него воздействует.
  - Если у вас найдутся частицы вашего сына, - добавил он, - Ну, там, кровь, волосы, ногти; тогда поиск можно нацелить и на него.
  Герцог кивнул.
  - В таком случае, план у нас есть. Сколько человек мы сможем переправить таким образом?
  Он внимательно посмотрел на Лану, но та переадресовала вопрос Тэрлу.
  - Виверн в гнезде по четыре-пять, - ответил он, - Не считая детенышей. Одна для маркиза.
  - Но еще нам потребуется кто-то, кто отвезет лошадей назад, - заметил Килиан.
  Ну да, жизни животных часто беспокоили его гораздо больше, чем жизни людей. Животные, по его мнению, не могли позаботиться о себе в ситуациях, создаваемых людьми. Например, даже проникая на охраняемую территорию (а случалось в его жизни и такое), он никогда не убивал сторожевых собак.
  К счастью, внимания на этом никто заострять не стал.
  - Значит, группа из трех человек, - кивнул Герцог, - Ваше участие, понятное дело, необходимо, так что место для воина остается всего одно. Тэрл, я хочу, чтобы ты отправился с ними лично.
  Воин склонил голову:
  - Я не подведу, монсеньор.
  - Разумеется, не подведешь.
  
  Есть на свете законы, в срабатывании которых можно быть уверенным, как в том, что помнишь собственное имя. Для их познания не нужно постигать чародейство или изучать науки: все, что требуется, это немного жизненного опыта.
  Не нужно заучивать формулы гравитации, чтобы знать, что предмет, сброшенный с высоты, упадет вниз. Не нужно понимать принципы смены агрегатных состояний, чтобы знать, что лед на солнце растает. И точно так же, не нужно изучать всякие там теории вероятностей, чтобы понять простой факт.
  Если, путешествуя с многочисленным отрядом, вы ни разу не наткнулись на разбойников, то когда вас останется четверо, считая хрупкую девушку, уже на второй день пути дорогу вам преградит поваленное дерево.
  - Ладно, - сказал Тэрл, выезжая вперед, - Мы поняли намек. Покажитесь.
  Несмотря на то, что для маскировки он вынужден был сменить красный мундир гвардейца на простую серую куртку из плотной материи, он все равно производил наиболее внушительное впечатление из их компании чисто в силу роста и телосложения. Краем глаза воин заметил, как его спутники сдвигаются, закрывая от взглядов чародейку. Он, однако, понимал, что мера эта имеет весьма мало шансов на успех.
  К счастью, разбойники явно видели свое численное превосходство, и это делало их самоуверенными. Девять человек показались из зарослей: четверо впереди, двое позади и еще трое с арбалетами на близлежащем дереве. Оглядев их старое, грязное, побитое, но еще добротное снаряжение, Тэрл досадливо сплюнул. Дезертиры. Пожалуй, из всех разбойников такие были самыми жестокими и опасными. Те, кому довелось навидаться всякой мерзости на войне, но кто не смог справиться с ней, они несли эту мерзость тем, кого война обошла стороной. Они пребывали в вечном страхе за свою жизнь и в то же время понимали, что им нечего терять, ибо жизнь их не стоит и ломаного гроша. Что более важно, вооружены они были куда лучше, чем голодранцы с самодельными луками, составлявшие типичную разбойничью банду: у некоторых были даже шпаги дурной ковки, а двое и вовсе до сих пор носили армейские кирасы. Один из них, видимо, смуглый и небритый детина, видимо, бывший за вожака, гнусно ухмыльнулся и заговорил:
  - Ну, теперь ты нас видишь. И как, боишься?
  - Допустим, - уклончиво ответил Тэрл.
  На самом деле он не боялся. Он знал, что с этой бандой смог бы легко справиться в одиночку. Вчетвером сложнее: он не был уверен, что сможет уберечь своих товарищей во время боя.
  - Ну, допускай, - расхохотался разбойник, - Только быстро. Сейчас я досчитаю до пяти, и ты отдашь нам деньги, оружие, лошадей и девчонку. Один.
  - Может, ограничимся деньгами? - осведомился воин, специально на такой случай державший на видном месте увесистый кошелек с медью.
  - Два, - лаконично ответил дезертир, определенно не считавший, что он в том положении, чтобы торговаться.
  - Подождите! - вдруг воскликнул один из его товарищей, долговязый юнец с укороченным копьем, - А я знаю его! Это же Адильс! Сэр Тэрл Адильс!
  На лице вожака мелькнуло сперва удивление, а потом узнавание. И по этому узнаванию воин понял, что теплых чувств к нему бывшие подчиненные не испытывали.
  - Пять.
  - Родрик, ты за мной, - тихо распорядился гвардеец, - На рожон не лезть, а то сам прибью. Килиан, возьми двоих позади. Лана, прикрой нас от стрел и тут же убери щит.
  Родриком звали солдата, приставленного к ним, чтобы отвезти лошадей обратно в город. Ему было всего семнадцать лет, и как и все бойцы его возраста, он отличался самоуверенностью, которая выходит только через дырки от мечей.
  Килиан одним ловким движением спешился, обернувшись к разбойникам позади них... После чего продемонстрировал ладонь:
  - Одну минутку, пожалуйста.
  Взяв с пояса фляжку, ученый приложился к ней, после чего кивнул и обнажил шпаги.
  И в тот же миг схватка началась. Первыми среагировали арбалетчики: все три стрелы оказались нацелены на Тэрла, и все три завязли в щите, выставленном Ланой. А гвардеец уже несся вперед. Не сбавляя хода, он вскинул пистолет, и один из торопливо перезаряжавших арбалеты дезертиров сорвался с дерева. Можно было и воспользоваться трофейной винтовкой, но воин предпочел поберечь патроны.
  Его вороной конь перепрыгнул через поваленное дерево - прямо на вожака. Тот сумел принять на щит удар меча, но ничего не мог поделать с врезавшимися в него шестью центнерами живого веса. Второй удар пришелся на того юнца, который опознал Тэрла; укороченное копье сыграло с ним злую шутку - оставь он его в тех масштабах, которые предполагались, имел бы шанс против всадника.
  Пройдя через строй разбойников, Тэрл и Родрик развернулись, и гвардеец получил возможность увидеть, как дела у Килиана и Ланы. Чародейка, как он и ожидал, в бою больше не участвовала, но парень вполне справлялся. Один из разбойников уже валялся у него под ногами. Другой был вооружен шпагой и одет в кирасу, так что, казалось бы, имел преимущество перед бездоспешным ученым... Но преимущество это было лишь кажущимся. Клинки столкнулись, и дезертир на пару секунд застыл, будто парализованный. Этого хватило Килиану, чтобы нанести двойной колющий удар в грудь. Шпаги в его руках не пробили доспех, но в месте столкновения сверкнула серебристая искра, и разбойник отлетел на пару метров назад.
  А Тэрл с Родриком уже снова атаковали. Новый противник Тэрла, приземистый, усатый мужик крестьянского вида, был гораздо опытнее предыдущего. Он сумел увернуться как от меча, так и от копыт. Но следя за более опасным бойцом, упустил второго и получил удар мечом в затылок от Родрика. Четвертый попытался убежать, но Тэрл безжалостно ударил его в спину.
  Он не привык оставлять позади живых врагов.
  Двое уцелевших уже не помышляли о перезарядке: обезумев от ужаса, они старались забраться повыше, подальше от гибнущих товарищей. Одного снял Родрик: во время скачки ему хватило ума не разряжать пистолет. Все равно на ходу бы не попал.
  - Пощады! - взмолился другой, - Пожалуйста, я сдаюсь!
  - Спускайся, - приказал Тэрл.
  Какое-то время команда доходила до перепуганного разума. Затем разбойник, чем-то неуловимо напоминающий лягушку, бросил арбалет и, дрожа, достаточно ловко спустился с дерева.
  И Тэрл прикончил его одним ударом.
  - Раненые? - осведомился воин, оборачиваясь к своим спутникам и делая вид, что не замечает выражения лица Иоланты.
  Молодая еще девка. Неопытная. Непривыкшая к войне. Не понимающая, что если оставить врага в живых, он непременно ударит в спину. Хорошо хоть в драке не мешалась, как это часто делают истеричные девицы, хватающие своих защитников за рукава и сковывающие их движения.
  - У нас все нормально, - ответил Килиан странным, высоким и чуть ли не писклявым голосом. Это звучало до того неестественно, что взгляды всех присутствующих обратились к ученому, будто и не было только что побоища.
  Ученый поморщился:
  - Голос будет таким еще некоторое время. Это нормально. И предупреждая вопросы: нет, по яйцам мне не заехали.
  Тэрл какое-то время смотрел на него, а потом тряхнул головой, предпочитая не вникать в этот вопрос.
  - Поехали быстрее. Мы и так потеряли тут слишком много времени. Промедлим еще, и ночевать придется в поле.
  Такая перспектива не радовала никого.
  
  Они все-таки успели затемно до деревни - последней на их пути к горам. Что было еще приятнее, путешественников в этих местах было немного, и на местном постоялом дворе нашлись отдельные комнаты для всех четверых. Редкая удача, на самом деле. Иногда не находится даже отдельных кроватей.
  И тем больше было удивление Килиана, когда часа в три ночи в его дверь постучали, и на пороге появилась Иоланта.
  - Кили? Ты не спишь?
  Тихо и грустно звучал ее голос. А еще - немного смущенно, что ли.
  - Лана? - удивленно обернулся к ней Килиан, уже лежавший в постели, но читавший книгу, - Заходи. Что-то случилось?
  Его голос уже звучал нормально: последствия гелия, который он вдохнул, проводя Понижение над водой во фляжке, прошли.
  Девушка закрыла за собой дверь и уселась на край кровати. Она уже сменила костюм для верховой езды (с брюками, выгодно подчеркивавшими ладненькую попку) на длинное белое платье, какое носила в "домашней" обстановке, и Килиан поймал себя на мысли, что от ее образа так и веет хрупкостью и беззащитностью.
  - Я думала о том, что случилось сегодня, - сказала чародейка, - Тогда... после нападения на Лейлу и маркиза... У меня не было времени все осмыслить. Я была занята их спасением. Но сейчас... Мы ведь убили их.
  Последнее она почти выпалила. Как будто вся ее речь имела целью оттянуть произнесение трех главных слов. Мы. Их. Убили.
  - Да, - кивнул ученый, - Мы убили их. Если бы мы этого не сделали, они бы убили нас. А тебя - и не только.
  - Для тебя это нормально? - в голосе девушки прозвучало нечто похожее на вызов.
  Чародей в ответ кивнул:
  - В поисках останков Дозакатной культуры я обошел почти весь Полуостров. Такие встречи для меня привычны.
  Иоланта как-то вся поникла.
  - Так не должно быть.
  - Это жестокий мир, - пожал плечами Килиан.
  И тут чародейка вскинула голову, и в ее глазах зажегся огонек убежденности. Тусклый, слабый, но все же видеть это было гораздо приятнее, чем то уныние, что оставило там зрелище чужой смерти.
  - Мир не жесток! Неужели ты не понимаешь этого, Кили?! Мир не жесток! Жестоки только люди. Мир лишь дает нам то, что отражает нечто в нас самих. Что должно принести нам тот или иной опыт, помочь нам стать лучше. Стать лучше, чем мы были, а не прятаться за цинизмом!
  - Пусть так, - согласился ученый, - И что с того? Многие люди жестоки. В общем-то, большинство, хоть некоторые и старательно давят это в себе. Знаешь, есть поговорка. Насилие порождает насилие. Обычно ее цитируют, когда хотят сказать о необходимости отказаться от насилия. Ну, там всепрощение и прочая подобная ерунда. Но ведь это чушь. Насилие порождает насилие, так что если другой человек выбрал насилие, он уже выбрал породить его. А выбрать за другого человека мы не можем: это значило бы переступить через свободу воли... Ну, не сказать чтобы это было так уж плохо, но большинство людей относятся к такой перспективе очень нервно.
  Сосредоточившись на формулировании своей мысли, ученый упустил момент, когда огонек в глазах Ланы начал затухать.
  - Должен быть способ сделать то же самое, но гармоничными способами, - сказала она, но без особой убежденности в голосе.
  - Не знаю, - пожал плечами Килиан, почувствовав укол совести, - Мне такого способа не известно.
  Чародейка отвернулась.
  - Тогда мне нет тут места. Я не могу жить по вашим с Тэрлом законам. Убей или будь убитым. Порабощай или будь порабощенным. Это не мои законы. И если ваш мир работает по ним... То это не мой мир.
  Она печально опустила голову. Килиан хотел сказать что-нибудь ей в утешение, но не мог подобрать слова.
  И тогда, повинуясь внезапному импульс, чародей крепко обнял ее за плечи. И из глаз девушки наконец-то полились слезы.
  - Поплачь, - шептал Килиан, гладя ее по голове, - Плакать можно. Не сдерживай слезы, пусть выходят. Пусть выходит, что накопилось.
  И утешая девушку, доверчиво уткнувшуюся ему в плечо, чародей почувствовал тепло. Он чувствовал тепло ее тела, но что более важно, он чувствовал тепло ее души. Души, в которую она пустила человека, которого знала меньше двух недель.
  "Убью любого, кто ее обидит", - мелькнула мысль в голове.
  Килиана как будто затягивало в омут. Да. Именно как омут воспринималась она сейчас. Он чувствовал желание и в то же время - нежность и трепет, каких не испытывал никогда раньше. Он мог воспользоваться ее доверием, но не хотел делать этого. Это казалось почти кощунством.
  "Что ты делаешь? Неужели ты забыл?.."
  И обнимая Лану, чародей вспомнил другую. Вспомнил локоны цвета воронова крыла и глубокие глаза, пронзительно-синие, напоминающие безоблачное небо.
  Море и небо. Море и небо...
  Килиана посетило неясное предчувствие, что скоро все запутается окончательно. Скоро. Сейчас желание угасло. Остались нежность и сочувствие. Просто поддержать отчаявшуюся девушку. Это ведь хорошо, правда?
  ...А поутру Килиан и Лана настойчиво уверяли Тэрла и Родрика, что между ними ничего не было. Кажется, ни тот, ни другой в это так и не поверили. Хотя самое смешное, что это была абсолютная правда.
  
  Глава 5. К небесам и обратно
  
  На протяжении остатка пути до гор Тэрл поглядывал на Лану и Килиана. Будь они его солдатами, а не гражданскими, не миновать бы им серьезной такой взбучки за "аморалку".
  Не сказать, конечно, чтобы воин был поборником нравственности. Он был человеком и понимал, что его солдаты тоже люди со своими... потребностями. Но следует знать разницу между посещением борделя или поездкой к девушке в увольнительную - и неуставными отношениями во время боевого похода. Трата сил, отвлечение внимания, моральное разложение коллектива.
  Особенно отвлечение внимания. После того случая в деревне Лана смущалась и избегала встречаться взглядом с Килианом. Да и Килиан был погружен в какие-то свои, невеселые мысли.
  И тем не менее, через пару минут подъема он сориентировался и накинул на плечи чародейки свой табард. По мнению Тэрла, это было рыцарственно, но на редкость тупо. У бойцов может быть разная способность выдерживать холод, но шанс, что из-за холода они слягут, примерно равный. Потому и одежду стоит распределять равномерно.
  Чем дальше продвигались путники, тем более дикие места им попадались. Идаволльцы, кроме столичных жителей, не селились высоко в горах: там слишком легко наткнуться на тварь Порчи, и в случае чего помощь не подоспеет вовремя. Забавно, но именно поэтому маленький отряд сейчас лез в горы.
  Ночевали они в палатках, а днем без остановок шли по продуваемым ветрами перевалам. Иоланте эти переходы давались тяжелее всех, но она молчала и не жаловалась. Хотя вряд ли ее кто-то осудил бы.
  К счастью, по крайней мере драться после той стычки с разбойниками им не приходилось. Один раз наперерез отряду вылезла пара диких волкорысей, но сбежали при первых выстрелах. Умные бестии. С какими-нибудь снежными червями пришлось бы драться до последнего.
  Шел второй день подъема, когда Тэрл слез с коня и склонился над землей, изучая склон горы
  - Дальше лошади не пройдут. Только ноги поломают. С этого момента пойдем пешком. Но уже недалеко: если поторопимся, доберемся до места сегодня.
  Иоланта и Килиан не сдержали единодушный стон. Они сходу поняли, что "торопиться" придется вверх по горному склону. И что поломать на нем ноги могут не только лошади.
  - Родрик, возвращайся обратно. Дальше мы пойдем втроем.
  - Так точно, сэр.
  Солдат ответил весьма архаичной фразой. От ученого нахватался, что ли?.. Нормальные люди так уже давно не говорили.
  - Берите самый минимум вещей. На базе черных каждый лишний килограмм будет нас задерживать.
  Увы, несмотря на все старания, к нужному месту они вышли только к полудню следующего дня.
  - Это здесь, - сказал Тэрл, указывая на раздвоенный пик невысокой горы, напоминавший язык змеи. Почему-то виверны упрямо гнездились именно там, хотя их не раз и не два оттуда прогоняли.
  - Вижу, - задумчиво кивнула Иоланта, - Подождите здесь. Я пойду и договорюсь.
  Килиан покачал головой:
  - Я с тобой. Прикрою, если что.
  Чародейка посмотрела на него со странной смесью сомнения и благодарности. Но все же махнула рукой.
  - Ладно. Пойдем.
  
  Когда Килиан вызвался сопровождать ее, Лана подсознательно ожидала, что он сейчас проведет переговоры вместо нее. Увы, хоть он и владел необходимой магией, очень быстро она сделала вывод о его полной и абсолютной безнадежности в этом плане. В его кристальном гроте существам, привыкшим к вольному небу и дикой природе, было крайне неуютно. А мыслеречь, которую он насильно втискивал в форму чувств и образов вместо слов и формул, казалась переводом, причем довольно кривым. Похоже, говорить придется ей. Ну, хоть защитит, если переговоры пройдут не по плану; с запозданием чародейка поняла, что ученый ставил именно эту цель. Похоже, он был из тех мужчин, для которых важно чувствовать себя рыцарем в сияющих доспехах. Понтовщики, презрительно подумала Лана.
  Сами виверны напоминали пятиметровых крылатых ящеров. Крылья у них выступали не третьей парой конечностей, как у драконов или пегасов, а передней, наподобие птиц. Морда была короткой, как у бульдога, а задние лапы - мощными, как стволы молодых деревьев. Большинство имели окрас чешуи, тяготеющий к различным оттенкам зеленого. Некоторые - оранжевый. Виверны не прятались: это были мощные и быстрые небесные хищники, которым не требовалась маскировка, чтобы настигнуть жертву.
  Лана взяла дело в свои руки. В отличие от Кили, она не пыталась затянуть виверн в свое сознание, вместо этого она настроилась на общую с ними волну, чтобы прочувствовать их, понять, что ими движет. Она ощутила подозрение и интерес: виверны не были голодны, но люди вторглись на их территорию. Лишь любопытство удерживало хищников от нападения.
  "Мы не враги", - передал Килиан.
  Виверны не знали, кто такие враги. Звери не ведут войн.
  "Мы пришли просить помощи".
  Иоланта передала чувство почтения, не доходящего до подобострастия. Только так и можно общаться с хищником. Тот, кто не проявляет уважения, бросает ему вызов. Но тот, кто не знает себе цену, ставит себя в положение добычи.
  "Помогите нам спасти наших друзей".
  Виверны не знали, кто такие друзья. Но ощущение беспокойства за близких было им понятно. Сейчас все зависело лишь оттого, понравились ли им люди, пришедшие просить их помощи.
  Крупный оранжевый самец - вожак стаи - выступил вперёд и чуть склонил голову. Вопрос. Он хотел знать, какая помощь им нужна.
  Лана попыталась передать образ того, как виверны несут их отряд на острова. Это было непросто: мешал и страх, что виверны увидят в этом неуважение, и незнание, как выглядит тот остров, что они ищут. Тут помог Килиан, передавший образ волшебного "компаса" и сопоставивший с чувством направления, необходимым для полетов над облаками.
  И кажется, вожак понял. После продолжительного молчания Лана ощутила с его стороны нечто похожее на заботу; похоже, что понравившиеся ему люди воспринимались как нечто вроде детёнышей. А затем физическое тело вожака сдвинулось, приблизившись к чародеям. Он опустился, позволяя Лане сесть ему на шею. Чародейка почувствовала, что он хочет везти именно ее.
  - Кажется, получилось, - заметил учёный.
  - Спасибо, я как-то уж и без тебя догадалась, - фыркнула девушка, - Подготовь свои заклинания на удачу. А затем иди за Тэрлом.
  Ее улыбка смягчила жёсткие слова, и парень не воспринял их всерьез.
  - Так точно, мэм, - рассмеялся он.
  Иоланте давно было интересно посмотреть в спокойной обстановке, как он колдует. Сперва Килиан достал из поясной сумки сплющенную об чей-то доспех свинцовую пулю. Зажав ее в кулаке, он что-то прошептал на непонятном языке, и пуля рассыпалась золотой пылью, которую чародей аккуратно собрал в мешочек.
  После этого настал черед собственно заклинания. Килиан собрал силы в кончиках пальцев, будто обматывал тонкую нить. Сейчас энергия не светилась, но Лана все равно чувствовала ее.
  Затем чародей начал движение руками, будто перемешивали невидимую колоду. Едва ли он отслеживал каждое движение силы: скорее его хаотичность была частью изначальной идеи заклинания. Порядок же придавался произносимыми словами:
  - Пусть шторм и буря скроют нас от кораблей Черного Континента, но нас не тронут. Вероятность сто процентов или цельная единица. Да будет так.
  Иначе как-то представляла себе Лана древние заклинания. Более загадочно, более торжественно, более высокопарно... Более красиво, пожалуй. Но несмотря на это, она ощутила, как чары подействовали. Как будто нечто невидимое ударилось об воздух, приводя его в движение - более тонкое, чем ветер, и едва ли ощутимое человеческими чувствами.
  - Что ж, будет нам шторм, - сообщил чародей, - Как и защита от него.
  - Молодец, - улыбнулась Иоланта, - А что имеется в виду под цельной единицей?
  Килиан усмехнулся:
  - Правильная форма представления вероятностей. Единица - событие точно произойдет. Ноль - событие точно не произойдет. Любая дробь вплоть до девятки в периоде после нуля - есть шанс, что событие произойдет. Но узнал я об этом уже после того, как приучился выставлять вероятность в процентах, поэтому чтобы заклинание не срывалось, сейчас указываю в обеих формах.
  - Понятно... - протянула Лана.
  О том, что за "период" он имеет в виду, она предпочла не спрашивать.
  - Ладно, - быстро сказал юноша, - Пойду-ка я за Тэрлом, пока наши крылатые друзья не начали терять терпение.
  - Иди.
  В очередной раз Иоланта задумалась, что, возможно, задерживает остальных: на то, чтобы привести Тэрла, у Килиана ушло лишь немногим больше времени, чем чтобы добраться с ней в одну сторону. Тем не менее, никто по этому поводу не высказался. Тэрл лишь спросил:
  - Вы уверены, что это сработает?
  Воин сверлил нефритово-зелёную виверну настороженно-недружелюбным взглядом. Та отвечала ему взаимностью.
  - Ну... - усмехнулся чародей, - Если мы не свалимся без седла... И они не проголодаются в дороге... И халиф не успеет развеять бурю... И ещё...
  - Кили, - оборвала его Лана, содрогнувшаяся уже на первом пункте.
  - А если серьезно, то выбора у нас все равно нет. Мы слишком далеко зашли, чтобы теперь отступать. Давайте уж сделаем это побыстрее.
  Чего ждала Лана от этого путешествия? Ощущения полета. Восторга от того, что земля остаётся далеко внизу. Приятного чувства ветра в лицо.
  Однако стоило вивернам оторваться от земли, как душа не ушла в пятки. Глядя на землю далеко внизу, чародейка воочию представила, что от нее останется, если она упадет. Чешуя была скользкой и неудобной, и все внимание приходилось направлять на то, чтобы держаться. Пейзажей внизу - несомненно, прекрасных и волнительных, - Лана толком не видела. Хорошо ещё, что компас, не слушая возражений, забрал себе Килиан: он направлял виверн. Он же и помнил примерный район, где должна разразиться буря, и знал примерно, по какой траектории обойти её.
  Иоланта не знала, сколько времени они летели. Просто в какой-то момент она почувствовала, что движение прекратилось, и скорее нащупала, чем увидела землю под ногами. Кое-как она сползла с виверны и мешком осела на траву.
  "Хорошо, что меня хоть не вырвало", - мелькнула мысль в голове, - "Хотя и странно".
  
  Мустафа стоял на краю крепостной стены и смотрел на бурю вдалеке. Наверное, это было завораживающее зрелище. Буйство стихии во всей её разрушительной мощи. Но гораздо больше адепта волновало, что за ним кроется.
  Он не сомневался, что это работа богохульных магов Иллирии, эжени. Дураков, укравших божественный огонь и пытающихся на нем готовить. Это они вызвали бурю. Вопрос лишь в том, чего они хотели этим добиться. Такой шторм не уничтожит его флот, это точно. Тогда зачем?..
  Он услышал шаги за спиной. Только один из его людей топал столь гулко.
  - Докладывай, Хасан.
  Рослый воин в вороненых латах опустился на одно колено и склонил голову.
  - Мой господин. Я отправил патрули вдоль побережья, как ты приказал. Мы ничего не обнаружили.
  - Продолжайте искать. Они должны быть где-то здесь.
  - Если так, то мы найдем их, - заверил Хасан.
  - Не сомневаюсь в этом.
  Халиф слегка улыбнулся. Хасан был предан ему. Воин полагал, что этого достаточно. Он не знал и знать не желал о могуществе Лефевра, который пробудился и скоро обретёт свободу. Со временем это может стать... проблемой. Хасан должен будет склониться перед истинным Владыкой или же, в знак старых заслуг, отправиться в почетную отставку.
  Но это все будет потом. Сейчас воин был ему нужен.
  - Кого-то из них ты должен будешь захватить в плен, - добавил Первый адепт, - Чем слабее и... уязвимее будет этот человек, тем лучше. Если им хватит глупости отправить подростка или женщину, то это будет идеально.
  Для Мустафы отношение северян к женщинам оставалось загадкой. Женщина создана, чтобы служить мужчине и приносить ему наследников. Зачем же они вьются вокруг них, как мухи вокруг кучи дерьма?
  Неважно. Слабости врага нужно не понимать, а пользоваться ими. Как бы абсурдны они ни были.
  - Мы имеем дело с рыцарем, - адепт счёл за благо пояснить свою идею и позволил себе садистичную улыбочку, - Думаю, я знаю, как его разговорить.
  
  Направляясь к крепости, Килиан с неудовольствием отметил за собой серьезную потерю концентрации. С того самого момента, как Тэрл и Лана скрылись из виду, ему было все сложнее думать о непосредственной задаче.
  Причиной тому была Лана. Чародейка очень тяжело пережила полет, и учёный всерьез волновался за нее. Было в ней нечто такое, что вызывало в мужчинах желание оберегать и защищать, некая трогательная хрупкость и уязвимость. Оставляя ее в таком состоянии, Килиан чувствовал себя практически предателем.
  Несмотря на это, он понимал, что с логической точки зрения Тэрл абсолютно прав. Физически она была в полном порядке. Ни от укачивания, ни от боязни высоты ещё никто никогда не умирал.
  Прав он был и в том, что отправляться на разведку должен был именно Килиан. Учёный не обладал таким военным опытом, но зато он умел отводить глаза и был привычен к использованию "компаса". Вообще, у Килиана возникало подозрение, что Тэрл изрядно комплексует из-за того, что в этом путешествии им регулярно приходится полагаться на магию. Есть такая категория людей, которым очень важно всегда все контролировать. Если они сталкиваются с чем-то, чего не понимают, то начинают нервничать, чувствуют угрозу и часто сами становятся агрессивными. Килиан не сомневался, что Тэрл именно из таких. Да, собственно, в высших чинах любой армии полуострова такие преобладают с огромным перевесом. Специфика работы. Профдеформация, если угодно.
  Компас не подвёл: на этом острове действительно обнаружились чужие укрепления. Каким-то образом (Килиан готов был поспорить, что с помощью магии, но подходящего заклинания он не знал) черные выстроили даже не форт, а самую настоящую крепость из темного камня.
  Массивный кубический донжон. Стена примерно в четыре с половиной метра высотой. Четыре сторожевые башни. Кристалл, который они искали, располагался не в донжоне, а в одной из них. Двое ворот: одни вели к лесочку, в котором и укрылись его спутники, другие же - на каменный мостик, ведущий на соседний островок, поменьше. К сожалению, попасть туда, не проходя через ворота, не представлялось возможным, но чародей кое-как различил какие-то строения и стоявший на дрейфе корабль. То есть, если они прокопаются, враги просто сбегут на материк. Вполне возможно, что они уже сделали бы это, если бы не шторм.
  С другой стороны, то, насколько черные полагались на магию, Килиан считал редкой беспечностью. Он понял, что чтобы разрушить кристалл, им даже необязательно проникать в крепость. Ведь Лана могла просто развеять магию, и тогда все, кто не успел бы сбежать (а кристаллы на памяти ученого никогда быстро бегать не умели), оказались бы погребены под тоннами камней.
  Вот только в их числе оказался бы и Амброус. И хотя Килиан испытывал некую извращённую радость от того, что так может случиться, но все же, общее дело превыше всего. Да и Лана не одобрит.
  Так что как бы ни хотелось сделать все легко, изящно и умно, проникать в крепость все-таки придется. И чародей аккуратно подобрался поближе, чтобы рассмотреть расположение охраны.
  А ее было много. Крепость готовилась к штурму; чтобы захватить ее, нужно было не меньше десяти тысяч человек, большинство из которых погибнет. Это где-то на девять тысяч девятьсот девяносто семь человек больше, чем было у них в наличии. Всего-то. Право, мелочи какие.
  И даже отведение глаз тут не поможет. Оно не предназначено, чтобы ходить у противника под носом.
  А ещё оно не помогает, если противник тебя целенаправленно ищет. Килиан вспомнил об этом, когда в спину ему упёрся ствол, и голос на ломанном идаволльском потребовал:
  - Стоят!
  Чародей чуть повернул голову, не рискуя дернуться, но желая знать одну вещь. Сколько народу у него за спиной.
  Оказалось, что это всего один человек. Невысокий парнишка, замотанный в чёрное, как и большинство солдат в крепости, он сжимал в руках винтовку Дозакатных. Хотя это был почти подросток, глупо было рассчитывать, что он не рискнёт выстрелить. Напротив, подростки обычно стреляют гораздо охотнее. В них меньше осознания, что могут выстрелить в них. А страх - куда как более надёжный сдерживающий фактор, чем всякая там мораль.
  Килиан рассчитывал совсем на другое.
  - Правильно говорить "стой" или "стоять". "Стоят" - это мало того, что констатация факта, так ещё и множественное число.
  Солдат недоуменно нахмурился. Кажется, меньше всего он ожидал от пленника лекции по филологии.
  - Что ты есть говорить?
  - Тоже неправильно, - усмехнулся чародей, - Просто "что ты говоришь". "Есть говорить" - это разве что "говорить и при этом есть".
  Он заговаривал парнишке зубы, а сам вспоминал нужную мыслеформу.
  - Молчать!
  - О, на этот раз правильно. Молодец, ты делаешь успехи. Продолжай в том же духе, и, может, сможешь вполне сносно изъясняться...
  Продолжать спор черный не стал. Он заметил, что медное кольцо на пальце ученого рассыпалось пылью. И видимо, знал, что это означает. Он нажал на спуск...
  ...и винтовка сказала "щелк!". Отправляясь на разведку, Килиан не ставил только на отведение глаз. Он привык всегда иметь как минимум один запасной план на случай, если что-то пойдет не так.
  Винтовки Дозакатных - оружие, превосходящее в мощи все, изобретённое после Заката. Но попытка замахнуться на более высокий технологический уровень, чем тебе по факту доступен, имеет свою цену. Да и замена материалов хоть и работала, но была далеко не совершенна. Как результат, конструкция не отличалась надёжностью и могла дать осечку.
  Не так уж много энергии потребовалось, чтобы довести вероятность осечки в первых трёх винтовках, из которых сегодня будут стрелять в Килиана, до цельной единицы. Или, соответственно, ста процентов.
  На то, чтобы понять, что оружие не работает, у солдата ушла почти секунда. И Килиан с толком воспользовался этим временем. Локтем отбросив в сторону ствол винтовки, он бросился на врага, всем весом сбивая его с ног.
  Живот пронзило болью: несмотря на малый рост, черный не был обделён физической силой и щедро вкладывал ее в удары. Но Килиан не отступался: учёный заранее продумал алгоритм действий, который исполнялся без контроля со стороны сознания. Солдат выхватил нож, который дал бы ему решающее преимущество в рукопашной, - но слишком поздно. Чародей крепко ухватился за его виски и пустил искровой разряд прямо через них. Вояка дернулся и обмяк.
  Несмотря на это, чародей какое-то время ещё удерживал разряд, слегка смещая пальцы. Это был последний его козырь в рукаве, о котором он не рассказал ни Тэрлу, ни даже Лане. Не ещё одно заклинание: свои заклинания он перечислил абсолютно честно. Всего лишь понимание принципов устройства человеческого тела, открывающее простор для необычного комбинирования заклинаний, - и серия исследований и экспериментов, позволивших методом проб и ошибок выработать парочку сравнительно надёжных приемов.
  Закончив выпускать молнии, юноша сотворил заклинание контроля вероятности для управления хаотичной стороной процесса. Теперь нужно было спрятать тело неудавшегося ищейки. До поры.
  И тут Килиан услышал выстрелы. Откуда-то со стороны укрытия Тэрла и Ланы.
  
  Оставшись с Иолантой, Тэрл смотрел только на округу. Воин относился без уважения к тем проблемам, которые упирались чисто в нервы. Если тебе сломали ногу или проткнули живот, тогда лежать и страдать вполне уместно (и то, от ситуации зависит: бывают случаи, когда на карту поставлено столь многое, что нужно продолжать сражаться, даже если уже не в состоянии). Но в этом полете ничего не случилось такого, после чего были бы основания задерживать операцию. В который уже раз гвардеец пожалел, что вынужден полагаться на женщину.
  Учёный его тоже раздражал. Но это была чисто эмоциональная реакция, которую не следовало принимать в расчет. Командиру не обязательно должны нравиться его солдаты. Главное, чтобы приказы исполняли.
  Итак, дожидаясь возвращения разведки, Тэрл следил за подступами к условному лагерю. И может быть, именно благодаря этому он заметил врагов раньше, чем враги заметили его.
  Услышав позвякивание металлических доспехов, воин немедленно схватил чародейку и заткнув ей рот ладонью, утащил в кусты.
  - Тихо, - прошипел он, - Они идут.
  Вскоре на полянку, где они ожидали, вышел небольшой отряд. Шестеро бойцов в черных тряпках и с винтовками. И один громила в вороненых латах. Этот был вооружен только холодным оружием, - здоровенной секирой, - но почему-то Тэрл не сомневался, что именно он - самый опасный.
  Громила склонился над местом, где не так давно лежала Иоланта, и что-то произнес. Тэрл не знал этого языка, но он столько раз был на месте врага, что ему не составило труда догадаться о смысле слов.
  "Здесь кто-то был. Рассредоточиться. Обыскать окрестности".
  Гвардеец не стал ждать, пока его найдут. Почти все преимущества были на стороне противника. Так что следовало воспользоваться всем, что оставалось. Дождавшись, пока один из врагов подойдёт поближе к кустам, он поднял винтовку и открыл огонь.
  "Проверяющего" смело сразу. Мазнув очередью по одному из его соратников, Тэрл перевел прицел на командира. Пара пуль ударила в нагрудник, опрокидывая громилу наземь.
  Оставшиеся солдаты вскинули оружие и открыли огонь, но пули завязли в щите, выставленном Ланой.
  Увы, чародейка ещё не успела полностью восстановиться. Щит не продержался и двух секунд. Но этого времени хватило Тэрлу, чтобы одним длинным кувырком уйти с линии огня.
  Он укрылся за деревом, пережидая обстрел. Затем аккуратно высунул руку с винтовкой и дал веерную очередь куда-то в сторону врагов. Судя по вскрику, в кого-то даже попал.
  Не дожидаясь, пока дерево рухнет под градом пуль, воин стремительно прыгнул к следующему укрытию в попытке увести погоню прочь от беспомощной чародейки.
  ...и тут же получил удар древком секиры в лицо. Он опрометчиво счёл вражеского командира погибшим, но каким-то образом его латы выдержали попадание.
  Вторым ударом латник выбил винтовку. Тэрл отступил назад, на ходу обнажая меч, и увидел, как двое стрелков тащат куда-то упирающуюся Иоланту. Чародейка не собиралась сдаваться, но сейчас, ослабленная и неспособная колдовать, она была лёгкой добычей.
  Он же не мог прийти ей на помощь, потому что дорогу ему преграждал громила с секирой. Тот самый, в котором с первого жеста узнавался опытный и умелый воин. Впервые за все путешествие Тэрлу вдруг стало страшно.
  - Я Хасан, сын Акмеда, - в отличие от сородичей, командир вполне сносно говорил по-идаволльски, - Сражайся как мужчина или умри как шакал.
  Тэрл не стал озвучивать свой выбор, не стал он и представляться. Молча и стремительно воин атаковал.
  С громким звоном клинок наткнулся на окованное железом древко. Практически в то же мгновение Хасан провернул секиру, используя инерцию движения против самого Тэрла, и на лице идаволльца появился свежий шрам.
  Отступив назад, гвардеец сделал финт, за которым немедленно последовал колющий удар. Клинок скользнул по правому боку Хасана; только доспех позволил ему остаться в живых. Теперь уже чернокожему пришлось отступать; Тэрл попытался развить успех, обрушив на противника град атак, но тот отпрыгнул назад, как будто не чувствуя веса доспехов.
  Секунду бойцы примеривались, а потом разом сделали шаг навстречу друг другу, одновременно нанося удар. Теперь преимущество было на стороне Тэрла: ему удалось подойти ближе, чем дистанция угрозы секиры. Хасан попытался снова ударить его древком, но на этот раз гвардеец был к этому готов. Ловко увернувшись, он начал обезоруживающее движение...
  ...и в этот момент прогремел выстрел. Бедро пронзила острая боль. Находившийся в неустойчивой позиции воин рухнул на землю. Вместо того, чтобы разоружить противника, он сам лишился оружия.
  Противник его, к слову, был таким поворотом явно недоволен. Что-то гневно прокричав на своем языке, он ударил пришедшего на помощь солдата древком секиры по лицу. После чего, указав на Тэрла, что-то сердито добавил и ушел следом за солдатами, унесшими Лану.
  Провинившийся стрелок какое-то время ошарашенно сидел на земле, сплевывая кровь. Затем поднялся и стал орать на Тэрла. Слов тот по-прежнему не разбирал, но догадывался, что большинство из них матерные. То, что солдат несколько раз пинал его под ребрами, тоже в каком-то смысле могло быть подтверждением. Похоже, черный попросту срывал злость за несправедливое, по его мнению, наказание. А нечего вмешиваться в благородный поединок двух достойных воинов. Несмотря на отчаянное положение, Тэрл почувствовал некое злорадное веселье.
  Наконец, выпустив пар, солдат сделал то, чем, как уже догадывался гвардеец, все и закончится. Подняв винтовку, он нацелил ее в голову побежденному.
  И вдруг захрипел, когда острие иллирийской шпаги вонзилось сзади в его горло. Килиан провернул клинок, расширяя рану, и тело чернокожего рухнуло в траву.
  - Ты задержался, - заметил Тэрл.
  - Я тоже рад тебя видеть, - усмехнулся в ответ учёный, - Где Лана?
  Тэрлу не хотелось отвечать. Он понимал, что сейчас придётся удерживать напарника от глупостей.
  - Её схватили.
  Учёный оправдал ожидания. Глухо зарычав, он ударил кулаком об дерево:
  - И ты не помешал им?!
  - Сам бы попробовал! - рассердился Тэрл. Ребячески, конечно, но претенциозность ученого очень его бесила.
  За это он и не любил гражданских: очень они любят, сидя в безопасном месте, рассуждать, что он сделал хорошо, что плохо и что надо было бы сделать.
  - Как раз этим я и собираюсь сейчас заняться, - огрызнулся Килиан, - Ее повели в крепость?
  Ответ, в общем-то, не требовался. Куда ещё ее могли повести? Другой вопрос, что они сюда пришли не за этим.
  - Уймись, - ответил воин, - Наша миссия приоритетнее.
  Ответом ему был ледяной взгляд:
  - Ещё раз услышу от тебя что-то подобное, и не видать тебе заговаривания крови.
  Тем не менее, чародей все же произнес заклинание, остановившее кровотечение и снявшее восполнение. С простреленной мышцей он ничего поделать не мог, тут нужна была Иоланта.
  - У меня есть четкая задача, - ответил Тэрл, - Вытащить маркиза и уничтожить кристалл. И я сосредоточусь на ней, даже если это будет значить положить всю группу.
  Чародейке он симпатизировал, но личные чувства в таких вопросах только мешают, чего гражданский то ли не понимал, то ли просто не мог принять. Подобное понимание, оно только с опытом приходит. Потеряешь пару раз сто человек, спасая двоих, и начнёшь подходить к вопросу разумнее. А здесь речь шла даже не о сотне, а минимум о судьбе целого государства.
  - В иное время я бы с тобой поспорил, - махнул рукой Килиан, - Но сейчас нет времени. Мы спасём и Лану, и Амброуса, после чего разрушим крепость.
  Тэрл посмотрел на него с удивлением. Такая перемена в поведении вызвала у гвардейца безотчетную тревогу. Уж не рехнулся ли ученый от своих переживаний?
  - Я надеюсь, что это не пустая бравада?
  Килиан рассмеялся:
  - Нет. У меня есть план. Скажи-ка, Тэрл, знаешь ли ты, как работает мозг человека?
  Тэрл решил, что когда-нибудь прибьет его. За болезненную тягу рисоваться. Когда-нибудь. Потом.
  Когда они выберутся из этой передряги.
  
  Глава 6. Мудрец боится трёх вещей...
  
  Сознание возвращалось медленно, как и воспоминания о произошедшем. Кажется, Лану куда-то тащили... Она упиралась. Затем, кажется, она укусила одного из своих пленителей. А потом свет погас.
  Девушка попыталась чуть приподняться, и ее желудок немедленно воспротивился подобному насилию. Застонав, она ощупала затылок. Так и есть: здоровенная шишка. Похоже, что ее ударили голове. И сильно.
  Уже не отрывая голову от земли, чародейка приоткрыла глаза, чтобы понять, где оказалась. Это было какое-то подвальное помещение размером где-то в три на четыре метра. Окон не было, но в потолке было узенькое отверстие, куда едва ли проникла бы и кошка. Каменные стены (как умудрились черные незаметно построить каменные сооружения рядом с территорией Полуострова?), железные решетки. Никакой мебели: она лежала на голом полу. Минимум света: в самой камере его источников не было вовсе, но отблески света откуда-то из коридора позволяли худо-бедно разглядеть склонившегося над ней сокамерника.
  Это был Амброус. Иоланта опознала его сразу, несмотря на какие-то лохмотья вместо одежды, засохшую корочку крови на платиново-светлых волосах и уродливые ожоги на могучем теле. Маркиза пытали, и от мысли об этом сердце чародейки сжалось.
  - Я уж боялся, что вы не проснетесь, - заметил Амброус, - Ну, или надеялся.
  - Надеялся? - с трудом разлепляя губы, переспросила девушка.
  Нужно было что-то делать. В таком состоянии ей не хватит сил...
  ...а на что, собственно?
  - Мы в подвалах халифа, - пояснил юноша, - И рано или поздно нас снова потащат на пытку. Мне не хотелось бы видеть, как вы страдаете. Вполне возможно, что быстрая смерть была бы милосерднее.
  Надо собраться. Почему-то ей почудился голос Килиана, твердящий это.
  - Тогда почему же вы ещё живы? - осведомилась Лана.
  Вопрос прозвучал очень грубо, но почему-то ее раздражали бесплодные рассуждения о самоубийстве. Хотя она сама в минуты депрессии была к этому склонна, но именно в мужчинах это бесило ее до крайности. Особенно в таких, как Амброус - умных, сильных, благородных и в целом достойных. Казалось, что таким поведением они обесценивают сами себя.
  - Я пытался, - пожал плечами Амброус, после чего продемонстрировал запястье.
  Где-то рядом с венами виднелись глубокие шрамы, похожие на следы укуса. Лана представила, как маркиз пытается перегрызть самому себе вены, и содрогнулась.
  - Здесь все просматривается и прослушивается с помощью магии, - пояснил он, - Стоило мне попытаться покончить с собой, как халиф узнал об этом. Его охрана явилась раньше, чем я смог завершить начатое.
  - То есть... сейчас он уже знает, что я очнулась, - поняла Лана.
  Нет, нужно всё-таки собраться. Уже не пытаясь поднять голову, чародейка положила стремительно нагревающиеся руки на виски. Она всегда ненавидела лечить себя. Невозможно сосредоточиться, когда боль отвлекает. Чтобы лечить, нужно настроиться на здоровую волну, а как на нее настроиться, если тело постоянно напоминает, что оно ни разу не здорово?
  Чары сорвались, но сдаваться Лана не собиралась. Сдаться сейчас - значило позволить черным делать с собой все что угодно. С сотрясением мозга она не сможет защитить себя даже в тех малых объемах, что ей доступны.
  Глубоко вздохнув, чародейка начала заново. На этот раз дело пошло лучше. Камера осветилась лазурным сиянием, исходящим от ее рук. Сперва прошла тошнота. Затем - головная боль. Не гася исцеляющего сияния, девушка приподнялась и протянула руку к маркизу.
  - Давайте, я помогу.
  Его раны начали затягиваться, начиная с ожогов на груди. И несмотря на отчаянную ситуацию и ужасные условия, Лана почувствовала сладкое томление от прикосновения к мужчине, который ей нравился.
  - Благодарю, эжени... - с лёгким удивлением ответил Амброус, - А ведь я вас вспомнил. Вы эжени Иоланта Д'Исса. Мы с вами были представлены друг другу на балу в честь моей помолвки.
  Лана приложила все силы, чтобы не показать, как больно ранили ее эти слова. Он вспомнил ее только сейчас, да и то, наверное, только потому что она была единственной знакомой ему чародейкой. Конечно, кто она такая, чтобы хранить в памяти короткую встречу с ней? И неважно, что значила эта встреча для нее. Неважно, как она думала о нем вечерами, вспоминая каждое слово, сказанное ими друг другу.
  Все это неважно.
  - Да, это я, - согласилась Лана, - А вы маркиз Амброус Идаволльский.
  Он кивнул:
  - К вашим услугам.
  Иоланте хотелось рыдать, но она держалась. Хватит, достаточно опозорилась.
  Дура влюбленная.
  А ещё ей хотелось приободрить его, рассказать, что у них есть надежда. Лана не видела, чем кончился поединок Тэрла с командиром черных, но точно знала, что Килиана на месте боя не было. И она была совершенно уверена и в том, что он не бросит ее в беде, и в том, что этот хитрозадый чародей непременно придумает хитрый и дерзкий план, как спасти их.
  Однако она понимала, что если черные не знают о его существовании, то сказав о нем, она выдаст его и тем самым осложнит другу работу. Поэтому вместо слов ободрения она сказала совсем иное.
  - Чего они от вас хотели?
  - Им нужны координаты Гмундн, - ответил маркиз, - Пока что я держусь; но я с ужасом представляю, что будет, когда они меня расколют. А это - всего лишь вопрос времени.
  И снова ей пришлось сдерживать порыв рассказать ему о том, что помощь уже близко.
  - Что такого особенного в этих координатах? - спросила Лана.
  - Я не знаю, - ответил юноша, - Сами координаты передаются из поколения в поколение, но знание о том, на что они указывают и что такое Гмундн, давно утеряно. Но вряд ли халиф стал бы охотиться за чем-то незначительным.
  И почему-то Иоланте показалось, что он врёт. Или скорее, недоговаривает. Что-то он знал. Но не желал говорить. Опасался прослушивания? Или просто не доверял человеку, которого видел второй раз в жизни? Очень разумно с его стороны. Лана решила, что в обоих случаях не собирается настаивать.
  Несмотря на это, подобная неоткровенность лишила ее всякой охоты продолжать разговор. Теперь они молча сидели рядом. В первый раз чародейка почувствовала, что в камере очень холодно. Как бы невзначай она придвинулась поближе к Амброусу. Он не отстранился, но и никаких поползновений, о которых думают мужчины, когда к ним прижимается девушка, себе не позволил.
  И за это Лана была ему благодарна.
  Прошла, наверное, пара часов, прежде чем за ними пришли. Черные стражники, всего четверо; Иоланта подумала, что если бы она владела боевой магией, справилась бы с ними без труда. А может быть, и нет: ведь она не знала, сколько ещё охраны в коридоре и сколько сбежалось бы на шум. Да и самого халифа с его магией тоже не стоило сбрасывать со счетов...
  На этот раз чародейка не стала пытаться сопротивляться. Все равно все, чего она добилась бы, это очередной удар по голове. А вот Амброус попытался-таки ударить одного из конвоиров по лицу. Судя по тому, что на пару секунд они опешили, в первый раз за долгое время. Но в конечном счёте этот бунт окончился ничем: ослабевшего и безоружного маркиза скрутили без особых проблем.
  Их привели в комнату, в которой несложно было опознать пыточную. Пыточная была весьма просторной. Судя по длинному ряду кандалов на стене - на несколько человек. В центре размещались массивный деревянный стол из неструганных досок. Рядом располагался другой стол, поменьше, на котором были разложены устрашающего вида инструменты. По углам горели четыре жаровни, но в данный момент над ними, к счастью, ничего не накаливалось.
  Помимо палача, в пыточной обнаружились ещё шестеро солдат и халиф Мустафа собственной персоной.
  И он ее тоже узнал.
  - А. Глупая женщина, думающая, что может дерзить мужчинам.
  Бесцеремонно взяв ее за подбородок, колдун с недвусмысленным интересом оглядел лицо Ланы.
  - Очень красива, - вынес он свой вердикт.
  После чего, отпустив ее, распорядился:
  - Вешайте его на его любимое место.
  Стражники подтащили Амброуса к одной из пар кандалов, подвешивая его за руки. Как оказалось, расположены они были ровно на такой высоте, чтобы нельзя было нормально стоять: приходилось подниматься на носки, поневоле перенося существенную часть веса на прикованные руки.
  - Итак, сын шакала, - сказал Мустафа, подходя к пленному, - Начинаем нашу беседу в очередной раз?
  Его кулак с силой врезался в живот маркиза.
  - Координаты Гмундн. Немедленно.
  За первым ударом последовал второй - по лицу. С каждым ударом Лана вздрагивала, будто его наносили ей.
  - Я... ничего... не скажу, - прохрипел Амброус, выплевывая осколки зубов, - Ты... зря... тратишь... силы.
  Мустафа задумался над его словами.
  - Знаешь, возможно, ты прав. Ты ведь у нас герой, верно? Будешь терпеть боль, пока не сдохнешь?
  Он усмехнулся.
  - Но любой ли боли это касается? Быть может, герои хорошо терпят только СВОЮ боль?
  Колдун обернулся к Лане.
  - Разоблачайте её.
  Солдаты с готовностью бросились выполнять приказ. Они не возились с застёжками; напротив, они действовали быстро, грубо и жёстко. Один разорвал на ней блузу и колет, другой - штаны для верховой езды. Не пощадили даже нижнее белье. И даже прикрыться руками Лана не могла, поскольку за руки ее и удерживали.
  А халиф этим не ограничился. Неспешно подойдя к чародейке, он протянул руку и ухватился за ее грудь! Лана почувствовала стыд и отвращение, когда он нагло ощупывал ее, теребил ее сосок, а потом стал спускаться ниже.
  - Надо же, совершенно сухая, - провозгласил он, дойдя до самого сокровенного, - Ну, тебе же хуже будет.
  Это явно было сказано намеренно, чтобы сильнее напугать их. Какое-то время колдун продолжал трогать её в неподобающих местах, а затем неохотно отнял руку.
  - Роскошная девка. Жаль, не я первым опробую эту красоту. На стол ее.
  Кожу болезненно саднило, когда Иоланту растянули звездой на неструганных досках и стали привязывать. Поняв, что с ней собираются сделать, она рванулась, но путы держали крепко.
  - Вот так, - сказал Мустафа, - А теперь, сын шакала, я объясню тебе правила. Сейчас мои люди будут наслаждаться этой добычей. Один заканчивает, следующий начинает. И так по кругу, пока ты не скажешь координаты.
  - Не трогайте её! - крикнул Амброус.
  - Ты знаешь, что нужно для этого.
  В пыточную вошли ещё трое солдат с замотанными тканью лицами. Один из них начал что-то на своем языке говорить халифу. Новости, похоже, были не из приятных. Халиф ответил резко и агрессивно; солдат втянул голову в плечи и стал говорить ещё что-то, будто оправдываясь. Тогда халиф указал на Лану, отдал какую-то команду и стремительным шагом вышел за дверь.
  Увы, едва ли эта команда была "освободите ее". Один из солдат подошёл к столу, на ходу спуская широкие штаны. Не сказать чтобы Лана в первый раз в жизни видела мужской член; но только сейчас она в полной мере ощутила, насколько отличаются друг от друга мужчина, с которым остаёшься наедине по взаимному интересу, и насильник, пытающийся взять желаемое принуждением.
  Лана закрыла глаза, пытаясь представить что-то не такое ужасное. Отстраниться, убедить себя, что это происходит не с ней.
  И тут один из новоприбывших - не тот, что докладывал халифу - подал голос. В отличие от товарища, он говорил на языке Дозакатных - том же, ради перевода с которого Иоланта, кажется, целую вечность назад обратилась к Килиану. Впрочем, этого языка чародейка точно так же не поняла. Зато насильник, кажется, замешкался и что-то ответил гневно-удивленным тоном. Новоприбывший сказал что-то ещё, упрямо не желая переходить на язык Черного Континента. Затем заговорили и остальные. Точнее, даже загомонили. В их голосах послышались спорящие нотки.
  Приоткрыв глаза, Лана обнаружила, что они пытаются выстроиться в очередь, отталкивая друг друга и споря из-за каждого места.
  "Да они же делят меня, как вещь!" - с ненавистью подумала Лана. Да. Она не была для них человеком. Вещью она для них была. Дыркой для самоудовлетворения.
  - Стойте! - крикнул, на что-то решившись, Амброус, - Координаты Гмундн: четыре - семь - пять - пять - ноль - пять - один - три - четыре - семь - пять - восемь. Я сказал! Ну же!
  Впустую. Солдаты были слишком разгорячены, чтобы прислушаться к нему. И вот, первый, - тот самый, уже успевший спустить штаны, - снова подступил к своей жертве. Лана закрыла глаза...
  ...и услышала странный звук. Свист рассекаемого воздуха, как от дюжины брошенных ножей, сменившийся затем звоном сталкивающихся клинков и криками боли. А затем все стихло, и Лана почувствовала, как одна из стягивавших ее руки веревок ослабевает.
  Открыв глаза, она увидела, что ситуация в пыточной серьезно изменилась. Из тринадцати солдат в строю остались трое. Кажется, те самые, что пришли к халифу с новостями. Один из них в данный момент отвязывал ее от стола. Другой подходил к маркизу. Третий добивал раненых. Основным оружием, похоже, послужили инструменты палача. Что-то запустило их прицельно по солдатам, минуя только этих троих. В частности, у насильника какой-то зазубренный нож торчал прямо из головки члена. Тех же, кому посчастливилось увернуться, в считанные секунды зарубили саблями.
  - Ты не пострадала? - осведомился тот солдат, что отвязывал ее, - Они... ничего не успели сделать?
  И на этот раз, когда он заговорил по-иллирийски, а не на языке Дозакатных, Лана узнала его голос.
  - Кили?! - радостно воскликнула она, - Это правда ты?!
  - Нет времени, - жёстко сказал тот, что освобождал маркиза, - Нам нужно уходить, пока не вернулся халиф!
  
  - Лана, ты в состоянии идти?
  Килиан прекрасно понимал, что вопрос это крайне идиотский: ему было прекрасно (во всех волнующих подробностях) видно ее состояние, и он четко видел, что она не ранена. Но чародей не мог ничего с собой поделать: беспокойство было слишком сильным. В тот момент, когда он понял, что задумал Мустафа, ему стоило больших усилий не напасть сразу (что, скорее всего, привело бы к их смерти, ибо адепту не составило бы труда заметить и заблокировать магнитокинез). Ему пришлось даже отступить от плана, заговорив с солдатами (по плану говорить должен был только Джавдет как знающий язык Континента), чтобы хитростью вынудить их затеять свару и выиграть время до того, как халиф, ведомый ложной информацией о местонахождении Тэрла и Килиана, отошёл достаточно далеко.
  Но теперь этот этап был позади. Они не опоздали и не погибли, Лану не изнасиловали и не покалечили. И едва встав со стола, чародейка в ультимативной форме потребовала:
  - Дайте что-нибудь прикрыться!
  - Да ладно, тебе идёт, - начал было шутить Килиан, но под суровым взглядом девушки увял, - Понял. Дурак. Я все равно собирался предложить прикрыть лица. Вас, маркиз, это тоже касается.
  За "что-нибудь прикрыться" сошли черные хламиды убитых солдат. Вообще, белое Лане шло больше (с точки зрения Килиана, этот цвет вообще был более "женственным"), но на нём слишком заметны были следы крови. А привлекать к себе внимание Лане нельзя было ни в коем случае, поскольку женщин в армии халифата не было вовсе.
  Килиан даже на секунду подивился, что не испытывает никакой брезгливости, снимая одежду с трупов. Что до Ланы, то ее перспектива эта явно нервировала, но все же меньше, чем идея ходить голой по крепости. После того, что едва не случилось, неудивительно.
  Не дожидаясь, пока девушка закончит одеваться, чародей выглянул из комнаты и выпустил разряд молнии в потолок над тем коридором, по которому убежал халиф. Это не было бы особенно осмысленным действием, если бы он заранее не установил все вероятности, которые могли потребоваться в спасательной операции. А так - потолок обрушился, заваливая проход.
  - Это задержит их, - провозгласил учёный, возвращаясь, - Но у нас мало времени. Лана, тебе помочь одеться?
  - Вот ещё! - гордо фыркнула девушка, обвязывая голову тюрбаном.
  - Я просто спросил, - невинно улыбнулся юноша, - Джавдет, веди к черному ходу.
  Джавдетом звали того самого молодого солдата халифата, что пострадал за свою самоуверенность, попытавшись в одиночку арестовать чародея. Именно к нему и повел Килиан Тэрла, придумав, как им проникнуть в крепость. У них уже был достаточный запас одежды и оружия Черного Континента. Единственное, чего не хватало, это знания. Язык, пароли, субординация, да просто расположение помещений. Без всего этого их бы раскрыли на первом же посту. И вот тут Джавдет пришелся как нельзя кстати.
  В этом и заключался последний козырь Килиана. Некогда чародей заметил, что люди, пораженные молнией в голову, порой не умирают, а лишь начинают вести себя странно. Кто-то иной мог не придать этому значения, но только не он. Сопоставив этот результат со знанием об электрической природе нервной системы, он стал экспериментировать. Хотя ни знаний анатомии, ни точности наведения не хватало, чтобы ювелирно направить разряд точно в желаемый участок мозга, это компенсировалось контролем вероятностей, позволявшим повлиять не только на зону попадания, но и на то, как именно проявится повреждение в дальнейшем поведении жертвы. Благодаря этому Килиан смог выделить несколько работающих электрических воздействий на мозг.
  И самым эффективным из них было воздействие на центр подчинения. Оно провоцировало запечатление: первого, кого жертва видела по пробуждении, она признавала за своего хозяина. Она подчинялась ему всецело. Увы, оборотной стороной становилось падение когнитивных способностей. Получался идеально-послушный исполнитель, но не машина: всю хранимую информацию можно было использовать, чтобы, к примеру, обдурить халифа, слишком понадеявшегося на незнание жителями Полуострова языка Черного Континента.
  Благодаря Джавдету пятерка прошла через первый пост охраны: эти пока ничего не знали о побеге и производили лениво-расслабленное впечатление. Так же легко удалось миновать и второй. Килиан даже почувствовал мимолётное сочувствие к бедолагам, которым наверняка придется отвечать перед халифом за свою беспечность.
  Если и они, и халиф выживут, разумеется.
  Они спускались все глубже в подземелья, но учёный знал, что так и должно быть: черный ход представлял собой вертикальную лестницу пятнадцатиметровой высоты.
  И они почти дошли до него, когда дорогу им преградил отряд воинов. Джавдет выступил вперёд и уже привычно начал разговор, но несложно было понять, что что-то идёт не так. Подозрительность в голосе вожака не ослабевала. Наконец он что-то резко приказал, и Джавдет стал разматывать ткань, открывая лицо.
  Килиан затаил дыхание, сдерживая порыв начать колдовать. Увы, в этот раз удача отвернулась от них. Вожак оглядел группу, указал на Амброуса и повторил приказ. Не было ни малейшей тени надежды, что он примет аристократически-бледного, светловолосого и изящного маркиза за одного из своих соотечественников.
  Переглянувшись, воин и маг приняли одновременное решение. Заговорили винтовки, к которым мгновением позже добавилась молния, пущенная Килианом прямо поверх ствола. Ещё через секунду стрелять начали и Амброус с Джавдетом.
  Этот отряд продержался недолго, но свое чёрное дело он сделал. После такого грохота сюда сбежится вся охрана. О скрытности можно было забыть.
  - Сюда, скорее!
  До двери, за которой начиналась узкая лестничная шахта, они добрались за минуту с небольшим. Слишком долго: в коридоре уже раздавались топот ног и отрывистые команды.
  - Лезьте вверх, немедленно, - приказал Килиан, - Тэрл, ты первый. Маркиз, вы за ним. Лана, дальше ты. Я за тобой; не бойся, подстрахую. Джавдет, ты замыкающий.
  Однако перед тем, как лезть за Ланой, он шепотом отдал Джавдету иной приказ:
  - Выиграй нам столько времени, сколько сможешь. Даже ценой своей жизни.
  И поднимаясь по лестнице, чародей слышал внизу грохот ожесточенной перестрелки. Это принимал свой последний бой мальчишка, виновный лишь в том, что оказался по другую сторону баррикад, и приговоренный к превращению в безвольное орудие его воли.
  Спустя секунд десять выстрелы стихли. Нужно было торопиться. К счастью, Тэрл и Амброус уже вылезли на поверхность и теперь в четыре руки вытаскивали Лану. Пока же Килиан посмотрел вниз и увидел собирающихся под лестницей стрелков.
  Он посмотрел вверх. Лану уже вытащили, настала его очередь.
  - По моему сигналу, вытаскиваете меня... давайте!
  С этими словами учёный, гаденько хихикнув, бросил вниз фосфорную гранату. Вообще, он создал ее для борьбы с регенераторами. Но и людям она надёжно отбила охоту лезть именно в эту шахту. На какое-то время они оторвались.
  - Нам туда, - указал чародей на открытые ворота, над которыми двое солдат возились с заклинившим механизмом закрытия.
  - Подожди! - возразила Лана, - Как же кристалл?
  - Крепость держится на магии, - махнул рукой он, - Перейдем через мост, развеешь чары. Поднажмем!
  Охрана ворот кричала что-то, предположительно родственное "стоять!", но без полной уверенности стрелять в своих не решалась. Лишь после того, как пятерка проскочила в закрывающиеся врата, Тэрл вскинул винтовку и на ходу дал широкую очередь по солдатам.
  - Я знал, что мы ещё встретимся, - послышался спокойный, чуть меланхоличный голос.
  Точно посередине моста стоял высокий воин в вороненой броне, опиравшийся на секиру. При виде его Тэрл сделал знак ждать и выступил вперёд.
  - Хасан. Мы можем закончить наш поединок в другой раз.
  - Ты прекрасно знаешь, что нет, - ответил Хасан.
  - Знаю, - кивнул Тэрл, после чего двинулся к противнику, - Не вмешивайтесь.
  - Тэрл, - напомнил Килиан, - Мы вообще-то спешим...
  - Знаю! - огрызнулся воин, после чего уже спокойнее повторил, - Не вмешивайтесь. Вы мне не поможете. Только помешаете.
  Хасан одобрительно кивнул, после чего перевел взгляд на саблю в руках идаволльца:
  - Это не твой клинок.
  С этими словами он отбросил секиру и сам достал саблю, похожую. Тэрл никак это проявление рыцарства не прокомментировал. Он атаковал.
  Наблюдать за поединком бойцов такого уровня - занятие неожиданно... скучное. Тот, кто сам к этому уровню не приближается, попросту не успевает понять, что происходит. Бойцы сошлись и разошлись. С грустью Килиан подумал, что сейчас был бы идеальный момент, чтобы пустить молнию.
  "Это был рыцарь, не пропускавший ни одного удара... зато он пропускал электрический ток", - язвительно подумал маг. Ну очень не вовремя нашел на Тэрла острый приступ воспаления чести и благородства.
  Тэрл и Хасан снова сошлись и снова разошлись, но на этот раз на лице гвардейца появился очередной шрам. Чуть поклонившись противнику, идаволлец снова атаковал, и за секунду до столкновения ученый понял его план.
  Тэрл атаковал от левого края моста. И после каждого столкновения противник его чуть смещался вправо. Он не замечал этого, увлеченный слежением за клинком. И вот, настал момент истины. Вместо того, чтобы пытаться достать Хасана саблей, Тэрл попросту пнул его ногой в грудь. Чернокожий отступил назад, и его нога наткнулась на пустоту.
  Дальнейшее было уже делом техники. Мощный натиск не позволил ему восстановить равновесие. Воин халифа рухнул в воду и, вероятно, утонул под тяжестью своих доспехов.
  Тэрл склонился над краем моста:
  - Это был достойный воин. Хотя мы были врагами, никто не посмеет отрицать, что умер он как герой.
  - И, похоже, даже своей смертью сумел нам напакостить, - нервно заметил Килиан, оглядываясь назад.
  Ворота крепости снова были открыты, и через них спокойно выходил халиф Мустафа. Весь обвешанный золотом, он сжимал в руках страшный двуручный меч-фламберг. И что-то подсказывало, что даже если в чистом воинском мастерстве он своему подручному уступает, владение магией компенсирует это с лихвой.
  - Есть рациональное предложение, - добавил ученый, - БЕЖИМ!
  Что ж, до конца моста добраться им удалось. Но сразу после него они уперлись в мерцающее синим силовое поле.
  - Проклятье! - Килиан в сердцах ударил по нему, и поле, будто спружинив, оттолкнуло кулак обратно.
  - Ладно...
  Перехватив поудобнее саблю, Тэрл выступил навстречу Мустафе. Тот только усмехнулся и прошептал заклинание. Чудовищный фламберг засветился синим. Странное это было свечение. Оно как будто искажало контуры. А еще Килиану оно показалось знакомым. Он готов был поклясться, что это известное ему заклинание, просто примененное нестандартным способом. Но что это за заклинание? Не контроль вероятностей и уж конечно, не гомеостаз. И не молния: он сам нередко пускал молнии по лезвиям клинков и знал, как это выглядит. Не так, это точно. Разве что...
  - Не дай клинкам столкнуться! - крикнул он.
  Поздно. Магнитное поле, а это было именно оно, "втянуло" саблю, намертво сцепляя ее с мечом. На мгновение показалось, что ситуация сложилась патовая. А потом халиф пустил через лезвия разряд молнии, и Тэрла отшвырнуло прочь, впечатав спиной в силовую стену.
  - Еще желающие? - осведомился халиф.
  Килиан не хотел сражаться с ним. С самого начала операции он стремился избежать этого столкновения, ибо знал, что все преимущества на стороне его врага. Но сейчас выбора уже не оставалось. За его спиной была Иоланта.
  - Я.
  Достав из кармана свинцовый шарик, чародей использовал Повышение. Это был последний в его запасах по-настоящему крупный источник энергии: контроль вероятностей для организации спасения Ланы потребовал очень больших издержек.
  Полученную силу Килиан сформировал в концентрированный поток молний, нацеленный в грудь чернокожему. Он знал, что эта атака предсказуема, но использовать магнитокинез было бы совсем уж глупо. А больше ничто из его арсенала для прямой атаки не подходило.
  Халифу не пришлось долго раздумывать над ответом. Он выставил перед собой меч, и оказалось, что электричество он притягивает не хуже, чем клинок Тэрла и пули Амброуса. Клинок вскоре стал светиться нестерпимо-ярким белым сиянием, но вся выпускаемая энергия все равно надежно удерживалась в магнитном поле.
  - Это бесполезно, - халиф весь вспотел, но непохоже было, что он собирается сдаваться, - Я не знаю, где ты научился магии Владык. Но сколько сил у тебя осталось? В моих же руках сокровища целой империи. Вся ее мощь стоит за мной!
  И это была не фигура речи. Пока чародеи пытались пересилить друг друга, за спиной халифа выстраивались стрелки с винтовками. Было их никак не меньше двух десятков, и прибывали еще и еще.
  - Убейте его, - приказал колдун, - Маркиза тоже: он исчерпал свою полезность. А вот девчонку приведите ко мне.
  И от этих слов Лана будто проснулась. Неожиданно громким и четким голосом она провозгласила:
  - Я не игрушка, Мустафа! Я - эжени!
  
  После того, что едва не случилось в подвале, один вид халифа заставлял Лану застыть от ужаса. Ей снова вспоминалось то отвратительное чувство беспомощности и грязные лапы колдуна, жадно ощупывавшие ее с полным осознанием своей безнаказанности. Похотливые взгляды, которые он бросал на ее обнаженное тело. Его циничные слова, исполненные уверенности в том, что она - всего лишь красивая вещь, которой он может распорядиться, как сам того пожелает.
  Поэтому когда ее друзья вступили в бой, она не смогла заставить себя присоединиться к ним. Как будто идти против этого чудовища - значило навлечь на себя его гнев. И все мучения, каким он подверг бы её.
  Всего парой ударов Мустафа вывел из строя Тэрла. Килиан и Амброус атаковали его вместе; под такой защитой Иоланте бы чувствовать себя как за каменной стеной...
  Но она ясно видела, что даже в одиночку Первый Адепт для них слишком сильный противник. А ему на помощь уже спешили солдаты. Как тогда, в подвале. Тогда ему не составило бы труда сделать все в одиночку. Но чтобы окончательно сломить своих пленников, он доверил изнасилование своим людям. И так же теперь он доверит им убийство ее друзей, и она будет так же беспомощна перед ним.
  - Убейте его! Маркиза тоже: он исчерпал свою полезность. А вот девчонку приведите ко мне.
  Несложно было понять, зачем она ему. Ему понравилась игрушка, и теперь, когда не нужно было использовать ее для добычи информации, он собирался насладиться ей по полной.
  И на этой мысли Иоланта ощутила, как страх переходит в гнев. Она не игрушка! Если этому уроду так нужно куда-то засунуть свой член, это его проблемы! Она больше не испытает подобного! Она... она чародейка, в конце-то концов! Силы магии не дадут ее в обиду, а ограничения все лишь у нее в голове.
  Лана никогда прежде не испытывала такого гнева. Она даже не представляла, что способна на него. Она часто чувствовала обиду, злость. Могла накричать, оскорбить, ударить по больному. Но сейчас это был именно жгучий, пламенный гнев. Искренняя, самозабвенная жажда принести обидчику страдания и смерть.
  - Я не игрушка, Мустафа! Я - эжени!
  Быстро, пока не пропала решимость, пока не пришли сомнения, пока она не понимала, ЧТО делает, Лана сотворила жест, напоминающий молнию.
  Отгоняющий чары.
  Как правило, чародейке требовалось концентрироваться на конкретном заклинании, чтобы разрушить его. Но в этот раз гнев подпитывал её, придавал сил, - и магия волной разливалась во все стороны.
  Исчезла преграждающая им путь стена. Разлетелась яркой вспышкой энергия, больше не удерживаемая на лезвии меча. Молнии Килиана тоже погасли: он также был в зоне поражения, и Лана была слишком зла, чтобы различать своих и чужих.
  А затем волна развеивания чар дошла до заклятий, скрепляющих камни крепости и моста. Попадала с рушащихся стен некогда не успевшая остановить их охрана. Сложились, как карточные домики, крепостные башни и донжон, погребая под тоннами камней тысячи людей. Рухнул мост, вместе с выстроившимися на нем стрелками и с халифом, едва успевшим понять, что произошло.
  Мгновением позже пришло осознание, что она только что сделала. Лана заткнула уши, но все равно слышала исполненные животного ужаса крики людей, падающих в водяную бездну или покалеченных падающими камнями. Она закрыла глаза, но все равно видела их искаженные мукой лица. Во рту появился стойкий металлический привкус, как будто она пила кровь всех этих людей.
  Людей, которых она убила.
  В первый раз эжени Иоланта Д'Исса направила свою волю на убийство. Всю ее жизнь это было глубоко чуждо ей. Ее дар служил созиданию, исцелению... Но не разрушению. Сама мысль о том, чтобы использовать свой творческий огонь ТАК, казалась чудовищной и кощунственной.
  Но ведь это были люди, о смерти которых не стоило жалеть? Халиф, едва не устроивший ей групповое изнасилование, и солдаты, многие из которых с радостью бы в этом поучаствовали?
  А остальные? Кто сказал, что все они такие, кто сказал, что те десять были не единственными? Что, если среди них были такие как Хасан, сражавшийся против них, но сохранивший чувство чести и благородства? Или Джавдет, который помог спасти ее и даже пожертвовал жизнью, прикрывая их отход, а она так и не узнала, почему?
  Получается, что если такие были, их она тоже убила.
  - Воистину, - негромко прокомментировал Килиан, - Недаром говорят: мудрец боится трёх вещей. Моря в шторм, безлунной ночи... и гнева доброго человека.
  Лана воззрилась на него. Она даже открыла рот, чтобы что-то сказать...
  А потом ее глаза закатились, и она упала в обморок.
  
  Глава 7. Пылающее море
  
  - Их орудия совершеннее наших, - толковал граф Ольстен, министр морских дел, - Но вот особого опыта мореплавания, похоже, нет. Их корабли велики и неповоротливы; такое сочетание имеет смысл для купеческих судов, которым нужен вместительный трюм. Для военных оно губительно. Стоит нам выйти из гавани, и преимущество окажется на нашей стороне.
  - Вы правы, - согласился господин Фирс, глава разведки, - И даже более того. Мои осведомители донесли, что в их кораблях имеется конструктивный недостаток. Между зоной обстрела бортовых и кормовых пушек очень обширная "слепая зона". Корабль, удерживающийся в ней, для их орудий неуязвим.
  Леандр кивнул, сдержанно и величаво. Никто и никогда не подумал бы о том, что он волнуется за сына.
  Военный совет длился уже второй час. По всему выходило, что несмотря на значительное численное превосходство халифата, Идаволл и Иллирия вполне могли отвоевать море. И все же, пока не было вестей об успехах Тэрла и его команды, приказа к наступлению Герцог не давал.
  Ведь поспешить - значит, убить Амброуса.
  - Только одно меня беспокоит, - продолжил Фирс, - Несколько раз я получал донесения о других кораблях. Более легкие, быстрые галеры, укомплектованные скелетным экипажем. Большая часть гребцов на них имеет чуть более светлый, чем у остальных солдат халифата, оттенок кожи. Мои осведомители считают, что это рабы.
  - И что? - не понял Ольстен.
  - А то, что орудий на них нет. И экипаж скелетный. Но при этом они идут с полной загрузкой. Опять же, будь это торговцы, это все объяснялось бы обычной жадностью, но в зоне боевых действий...
  - Брандеры, - прервал его Леандр, - Ты это хочешь сказать?
  - Да, господин, - кивнул разведчик.
  Герцог задумался. Брандеры никак не могли обеспечить черным победу. Но что они могли сделать, так это заставить Идаволл нести большие потери. Размен один к одному будет в пользу тех, кто теряет рабов, а не профессиональных моряков. Кроме того, по всему выходило, что халифат значительно превосходит страны Полуострова размером территории. А это означало преимущество и в людских, и в материальных ресурсах. Хотя по словам ученого, Дозакатные представляли Черный Континент как покрытый пустынями, вряд ли они покрывали ВСЮ территорию. А из этого следовало, что где-то могло хватать и корабельного леса.
  - В любом случае, погибнут многие. Главное - удержать брандеры на расстоянии во время прорыва...
  Его рассуждение прервал стук в дверь.
  - Милорд, к вам посланник от эжена Нестора.
  - Впустите, - распорядился Леандр.
  Ему стоило некоторого труда не сформулировать приказ как "Впустить немедленно". Герцог догадывался, какую весть может везти гонец, и если он прав...
  Гонец не подвел ожидания. Он был весь покрыт дорожной пылью; явно мчался на перекладных, со скоростью, в восемь, а то и девять раз превышающей скорость обычного всадника. Но за его донесения на неподобающий вид можно было закрыть глаза.
  - Эжен Нестор приказал передать, - усталым, срывающимся голосом сказал гонец, - Что маркиза Леинара пришла в себя. Хотя какое-то время она еще будет слаба, проклятье полностью ушло из ее крови.
  - Прекрасно, - кивнул Герцог.
  О его сыне новостей не было. Но раз проклятье ушло, значит, Тэрл, Килиан и Иоланта добились своей цели. Сейчас уже не было смысла следовать указаниям халифа Мустафы.
  - Готовьте корабли. Мы выступаем немедленно. Необходимо прорвать оцепление до того, как до них дойдут вести о случившемся. Затем двигаемся в сторону островов. Если спасательной группе требуется от нас какая-то помощь, они ее получат.
  
  - Господа, прошу минуточку внимания. Я хотел бы сообщить вам кое-что, что вам следует знать. А именно, к вашему прискорбию сообщаю, что мы реквизируем этот корабль.
  Килиан сорвал с лица платок, демонстрируя морякам светлую кожу и естественным путем сбрасывая завесу отведения глаз. По его мнению, эффектнее было бы, если бы это делал светловолосый, голубоглазый и в целом более представительный Амброус, но увы: маркиз не знал языка Дозакатных, который понимала хотя бы часть матросов Черного Континента.
  Впрочем, недостающую внушительность прекрасно компенсировали две винтовки, нацеленные на чернокожих, и молния, демонстративно выпущенная Килианом в белый свет. Это было важно: больше всего чародей опасался, что чувствуя за собой численное превосходство, черные рискнут атаковать. Но к счастью, халиф давно приучил их, что магия - это нечто такое, чего следует бояться. Он явно не думал, что это могут обернуть против него.
  - Бросьте оружие и положите руки за голову.
  Этому приказу последовали все, кроме гребцов. Присмотревшись, чародей понял, что гребцы не могли последовать ему чисто физически: их руки оказались прикованы к веслам. Да и внешне они несколько отличались от солдат и матросов. Хотя их кожа также была значительно темнее, чем у жителей полуострова, она не была столь близка к черной. Скорее она походила на прибрежную глину или мокрый песок. Лица были украшены белыми татуировками в виде затейливых узоров, - впрочем, нарушенных шрамами от бича. Волосы были коротко острижены, - непонятно, то ли так помечают рабов, то ли просто так принято в их культуре.
  - А теперь ссаживайтесь на землю и идите искать выживших на руинах крепости.
  Кажется, небрежное упоминание руин крепости произвело должное впечатление: матросы, не споря с грозным колдуном, торопливо бросились за борт. Некоторые даже не в ту сторону.
  - Вот видишь, - заметил Килиан, - Я же говорил, что сработает. Ты уверен, что справишься?
  - Я умею управлять кораблем, - ответил маркиз, - Правда, не таким большим. Тут, по-хорошему, нужен полноценный экипаж.
  - А эти гребцы не помогут?.. - осведомился ученый.
  Но прежде чем выяснять это, он вернулся в укрытие, где они с Амброусом ранее обсуждали план захвата корабля. Бережно, как невесту, подхватив Лану на руку, он пронес ее на корабль и далее, в первую попавшуюся каюту, где и уложил на кровать.
  Тэрла тащили вдвоем и волоком.
  - Ладно, - сказал Килиан, отряхивая руки, - Ты разворачивай паруса и что там еще нужно, чтобы заставить эту лоханку двигаться, а я пока поговорю с гребцами.
  Увы, это оказалось сложнее, чем он думал. Язык, на котором обратился к нему один из гребцов, - старше и спокойнее остальных, - не походил ни на язык халифата, ни на известные ученому языки Дозакатных. Тем не менее, Килиан перепробовал их последовательно. Без толку. Пришлось объясняться жестами.
  Несложно было догадаться, что повторяет раб, указывая на свои цепи, - сперва вопросительным тоном, потом все более требовательным. Килиан покачал головой. Сделав жест, будто открывает что-то ключом, он развел руками, мол, нету. Вообще, он мог бы попробовать открыть замок магнитокинезом, как сделал это с замком своей камеры в Солене. Но это потребовало бы очень много времени и энергии, а у них сейчас не было в избытке ни того, ни другого.
  Вместо этого он указал на северо-восток, в сторону Полуострова, и сделал жест, будто пожимал руку сам себе. После чего изобразил удар ребром ладони по цепи. Раб что-то спросил, чародей в ответ кивнул.
  Указав на себя, он махнул рукой в сторону крепости и изобразил пальцами бег. Затем добавил вторую "бегущую" пару пальцев, "догнал" ею первую, обхватил себя за плечи и обозначил удар ребром ладони по шее.
  Раб развеселился и что-то радостно крикнул, остальные его поддержали. Килиан не понял, что они имели в виду, но на всякий случай кивнул. После этого он указал на гребцов, затем снова на северо-восток, и наконец, сделал жест руками, будто греб веслами.
  Это "предложение" вызвало среди рабов яростную перепалку. Какое-то время они спорили и ругались. Затем вожак замахнулся цепью, и споры стихли. Лениво, вразнобой, но рабы все же начали грести. Корабль тронулся с места.
  - Объяснить им, чтобы гребли в ритм, не можешь? - осведомился маркиз.
  Он уже управился с парусом и теперь встал за штурвал, аккуратно беря курс на Идаволл.
  - Разве что если поискать в той куче кнут, - хмыкнул в ответ ученый, указывая на гору оружия, оставленного матросами. Кстати, присмотревшись, он отобрал там пару сабель заметно легче и компактнее солдатских. Они ему приглянулись гораздо больше тех, что он взял, маскируясь под черного.
  - Чем в игрушках копаться, лучше помоги мне, - заметил Амброус.
  - Да без проблем. Что нужно делать?
  Все же вдвоем с таким кораблем управиться было крайне тяжело. Им удавалось более-менее держать курс, но по словам Амброуса, они все равно недобирали узла четыре. А это значило, что если на них выйдут корабли халифата, уйти вряд ли удастся.
  И разумеется, не прошло и получаса, как справа на горизонте появились четыре корабля. И как и предсказывал маркиз, двигались они гораздо быстрее.
  - Взять рифы! - скомандовал Амброус.
  - А это как? - осведомился в ответ Килиан.
  Он чувствовал себя уязвленным и посрамленным тем, что сейчас маркиз побил его на его поле. Ученый привык, что это он сыплет терминами, которые другие не понимают! Но вот никогда он не изучал морское дело, входившее в программу воспитания идаволльской аристократии.
  - Лезь на парус и собери его наполовину, - закатив глаза, пояснил маркиз, - Быстрее!
  Выполнив же это распоряжение, Килиан едва не повалился с мачты. Амброус резко крутанул штурвал влево. Чародей хотел возмутиться, но ругательства застряли у него в глотке. Преследователи открыли огонь.
  Почему-то стреляли только два корабля из четырех. Они развернулись боком, отставая от двух других, и дали одновременный залп по беглецам. Маневр Амброуса пришелся как нельзя кстати: примерно половина ядер попадали в воду за правым бортом. Остальные же влепились в корму, круша доски и ломая перекрытия.
  С другой стороны, лучше, чем если бы все они влепились в уязвимый борт.
  - Им потребуется несколько минут на перезарядку! - крикнул Амброус, - Развернуть парус!
  Они улепетывали на максимальной скорости, какую удавалось развить, но увы, все равно меньшей, чем у преследователей. Медленно, но верно их догоняли.
  В какой-то момент, пошатываясь, будто пьяный, на палубу выбрался Тэрл. Толку от него, к сожалению, сейчас не было: Килиан по опыту знал, что после электрошока мышцы, как желе. В таком состоянии ни к какой физической работе воин пригоден не был. Он попробовал все же сделать несколько выстрелов в сторону преследователей, но попал ли, было непонятно. Видимого эффекта не было.
  - Взять рифы! - снова приказал маркиз, - Перезарядка сейчас завершится. Держитесь.
  На этот раз поворот был выполнен аккуратнее, и залп пушек целиком прошел мимо корабля. Однако и преследователи усвоили урок. Второй корабль открыл огонь на три секунды позже первого, и практически все ядра угодили в правый борт.
  Килиан удержался на мачте только за счет того, что после первого резкого поворота счел за благо привязать себя к ней. Амброус крепко вцепился в штурвал, а вот Тэрл, до сих пор не оправившийся от электрошока, повалился навзничь. Впрочем, на фоне гребцов на правой палубе ему повезло: из трех десятков человек после обстрела выжили только четверо.
  - Суши весла! - крикнул Амброус.
  Правда, гребцы его все равно не понимали. Корабль стало разворачивать вправо. Но стоп... Только ли поэтому он стал крениться на правый борт? В голове Килиана пронеслись физические законы, формулы, - и очень, очень неприятный вывод.
  - У меня две новости, - нервно заметил он, - Хорошая и плохая.
  - В нашем положении у тебя есть ХОРОШАЯ новость? - удивился Тэрл, - Поделись.
  - Если на нашем корабле были крысы, то скоро их не будет.
  Корабль тонул. Пока что крен был небольшой, но Килиан на мачте чувствовал его очень четко. И чувствовал, что он увеличивается. С трудом поднявшись на ноги, Тэрл бросился к разрушенному залпом борту и посмотрел вниз.
  - Ну что там? - нетерпеливо спросил маркиз.
  - Пробоина ниже ватерлинии, - безрадостным голосом ответил воин, - Как раз под пушечным гнездом. Нижние палубы заполняются водой.
  Нижние палубы, нижние палубы... Килиану казалось, что он что-то упустил. Что-то важное. В чем дело? Что он знал о кораблях, что может помочь им спастись?
  Корабль не тонет, когда он в воде, корабль тонет, когда вода в нем... Поговорка хорошая, но в данном случае совершенно бесполезная. В их корабле воды как раз скоро будет более чем достаточно, чтобы утонуть.
  Но почему ее было достаточно? Зачем кораблю место для хранения воды? Очевидно, что оно служит не для этого. Там может храниться что-то другое. Или там могут находиться люди. Пушечное гнездо... Точно. Они сбросили со счетов пушечные гнезда, потому что канонира у них в команде не было. Но это не значит, что туда нельзя попасть. Попасть - и что затем? Вычерпывать воду? Нет... есть вариант эффективнее.
  - На шлюпки садиться бесполезно, - сказал Амброус, - Нас просто расстреляют.
  - Это не требуется, - ответил вдруг Килиан, - В каком положении тебе оставить парус?
  - В развернутом. А что...
  Не отвечая на расспросы, ученый развернул парус и торопливо спустился. На глаз определив, какой из спусков на нижние палубы ближе к пробоине, он стремглав кинулся вниз по лестнице.
  Если бы на корабле и были канониры, сейчас от них не было бы никакого толку: порох отсырел. Уровень воды постепенно повышался и почти достиг колена юноши. Ещё немного, и спасать корабль будет поздно. Нужно торопиться.
  Балансируя на покореженных досках и стараясь игнорировать гадкое ощущение воды в сапогах, Килиан прошел поближе к пробоине. Он глубоко вздохнул: с каждой секундой собственная идея казалась ему все более идиотской.
  А потом использовал Понижение.
  Оставляя на досках соли, слишком тяжёлые для этой формы преобразования, вода будто испарилась. Тело чародея пронзило болью, когда сквозь него, перекручивая нервы, прошел слишком мощный поток энергии. Хотя превращение водорода в гелий никогда не отличалось высоким коэффициентом полезного действия, объем начального продукта был больше, чем Килиан когда-либо использовал за раз.
  Килиан склонился к полу - не только из-за боли, но и потому что гелий, будучи более лёгким, вытеснял кислород вниз. А в никуда не девшуюся дыру уже снова набиралась вода. Килиан повторил заклятье, и новый приступ оказался ещё сильнее. Учёный покачал головой. Он понял, что его хватит ещё на два, максимум три Понижения. Затем количество энергии превысит то, что способно выдержать его тело, и он умрет.
  Почему-то мысль о смерти вызвала не столько страх, сколько гнев. Ну уж нет. Он слишком далеко зашёл, чтобы так глупо погибнуть сейчас. Для него было неприемлемо ни умереть, спасая маркиза, ни позволить умереть Лане. Когда оба варианта неприемлемы, нужно найти третий. Например, не умирать.
  Над головой послышался грохот и треск досок: в борт угодил новый залп. Их попросту расстреливали, как загнанных оленей.
  Охотники явно не думали, что дичь может отстреливаться.
  Использовав магнитокинез, Килиан отшвырнул ближайшую пушку прочь от гнезда. "Приложившись" к постоянно возобновляющемуся источнику водорода, чародей высунул руку и сконцентрировался на заклинании.
  Всю накопленную силу он оформил во множество искровых разрядов молний. Он не пытался целиться: это было и неудобно, и бесполезно. Поток продолжался семнадцать секунд, после чего учёный снова "испарил" воду - и продолжил.
  Молнии никогда не отличались снайперской точностью: собственно, именно поэтому Килиан предпочитал направлять их через проводник, такой как тюремная решетка или лезвия клинков. Можно было достаточно надёжно попадать ими в цель с трех-четырех шагов, но дистанция между кораблями исчислялась сотнями метров.
  Однако на один короткий разряд требуется не так уж много энергии. Килиан же сейчас не то что не был стеснен в ней: энергию, поступающую от постоянных Понижений, нужно было куда-то девать. Он выпускал молнии снова и снова и по теории вероятности рано или поздно должен был во что-то попасть.
  Ученый надеялся попасть в один из тех кораблей, что продолжали по ним палить, но увы: они плыли следом за двумя другими, более маленькими и юркими. Именно в один из таких и попал разряд. Килиан рассчитывал, что попадание в деревянный трюм вызовет на борту пожар, но результат превзошел все его ожидания.
  Корабль взорвался. Взорвался, как гигантская пороховая бочка, и даже сильнее. Необычный зеленоватый цвет пламени намекал, что взрывался не порох, а какой-то сложный химический состав. Тот самый, что расплескался по морю вокруг, продолжая гореть даже на воде.
  Вслед за первым кораблем взорвался второй. Килиан так и не понял, попал он тоже под разряд, или случилась цепная реакция с первым. Стрелки отстали: полоска пылающего моря преградила им дорогу, заставив тратить время на объезд. Но и молнией в них было уже не попасть.
  Килиан снова использовал Понижение. И снова. И снова. Полезного применения полученной энергии он уже не находил, и теперь просто двигал пушки туда-сюда.
  Он устал. Энергии хватало, но постоянная концентрация утомляла. Накатывала сонливость, ужасно болела голова. Чародей не сомневался, что есть вероятности, которые самое время скорректировать, но не мог их придумать.
  Учёный потерял счёт времени. Все его внимание было подчинено простому алгоритму. Понижение - заклинание для выплеска энергии (почему именно это, а не другое?) - Понижение. Где-то на задворках восприятия мелькали воспоминания. Образ матери, почти позабытый образ отца. Миг, когда он впервые воспользовался магией - тогда он едва не задохнулся. Именно с тех пор он дал себе зарок никогда не пытаться ни во что преобразовывать кислород. События сменились лицами. Лана... Ильмадика...
  Все это казалось сном. Иллюзией, порожденной усталым разумом. Казалось, на самом деле он всю свою жизнь вычерпывал воду из корабля. И будет вычерпывать, пока не умрет. Затем ее будет вычерпывать кто-то другой. Кто? Тут ведь больше никого не было.
  Это неважно. Понижение - заклинание для выплеска энергии - Понижение.
  А потом, несколько вечностей спустя, на палубу спустилась бледная, как привидение, Лана. Один ее взгляд будто вернул ему толику жизненных сил. Маленькую толику, но ее хватило, чтобы скривить губы в подобии улыбки. По крайней мере, Лана не была сном. Хоть и была прекрасна, как сон...
  - Кили, - негромко сказала она, - Давай я помогу. Убери сейчас воду.
  Учёный послушно использовал Понижение, и тогда чародейка запела. Поток воды стал постепенно сокращаться. Лана не просто заделывала пробоину: её песня излечивала раны дерева. Скоро поток прекратился совсем.
  - Пойдем наверх, - так же тихо и подавленно сказала девушка, - Амброус сказал, ты ему нужен.
  - Я всем нужен, - попробовал пошутить учёный.
  Лана лишь слабо улыбнулась.
  Поднявшись на верхнюю палубу, Килиан с первого взгляда понял, что положение лучше не стало. Весь левый борт был усеян картечью. Гребцов остались считанные единицы; фактически, они шли за счёт одного паруса. Но и тот был пробит в нескольких местах.
  А впереди, бортом к ним, маячил ещё один корабль черных, и Амброус явно не собирался сворачивать.
  - Вот и ты, - не оборачиваясь, воскликнул маркиз, - Те бомбочки. Сколько их у тебя осталось?
  - Ты про фосфорные гранаты? - переспросил учёный, - Две штуки.
  Амброус кивнул.
  - Сейчас я проведу нас так близко к тому кораблю, как только смогу. Сможешь закинуть гранаты им на борт?
  Килиан, прищурившись, посмотрел вперёд, затем на картечь, после чего сделал вывод:
  - Только если нас к тому моменту не расстреляют в упор.
  Впрочем, беспокоился он зря. С минуту спустя учёный заметил то, что, по-хорошему, должен был заметить с самого начала. Тэрл сооружал из досок и трофейного оружия подобие ростовых щитов.
  Именно за этими щитами они четверо, а также уцелевшие рабы, укрылись от картечи, когда Амброус предупредил о готовящемся залпе. После чего разом бросились - Амброус к штурвалу, остальные к борту.
  Когда корабли сблизились, Тэрл открыл беспокоящий огонь из винтовки. Кто-то из черных попробовал стрелять в ответ, но Лана уже привычным действием выставила щит. А потом Амброус чуть повернул вправо. Они прошли так близко, что бушприт противника царапнул по их борту, и стоило контакту разорваться, как Килиан бросил с двух рук обе гранаты.
  Эффект был не столь впечатляющим, как чуть ранее при попадании в беспушечные корабли. Но все же, теперь солдатам халифата было не до преследования и стрельбы. Они тушили пожар.
  - Тут проскочили, - сказал Амброус, - Если теперь ветер не переменится...
  - ...то нас зажмут в клещи, - закончил за него Килиан.
  Корабли халифата обходили их с обоих флангов, и приходило их все больше. На этот раз они не торопились стрелять: и без того дистанция неумолимо сокращалась. Уже можно было рассмотреть рвущиеся в бой абордажные команды.
  И глядя на озверевших, едва сдерживающих себя матросов, Лана смертельно побледнела.
  - Второй раз я не позволю им захватить меня живой, - предупредила она, с недвусмысленным намерением доставая нож, позаимствованный из груды трофейного оружия.
  Килиан, однако, удержал ее за руку.
  - Ещё не все потеряно. Не спеши умирать: пока мы ещё живы, есть шансы.
  Он, правда, слабо представлял, какие. Но если умереть, их точно не будет, в этом он не сомневался.
  Более практичный Тэрл сделал проще. Взявшись за гарду ножа, он просто вырвал его из рук девушки.
  - И что это за шансы? - резко и агрессивно воскликнула Лана. Таким тоном впору было обличать во лжи. Собственно, похоже, чем-то подобным для нее этот вопрос и был.
  Но от необходимости отвечать Килиана избавил Амброус.
  - Флаги Идаволла прямо по курсу!
  Союзники находились на самом горизонте, гораздо дальше врагов. С такого расстояния непонятно было даже, сколько там кораблей. Но все же, это была цель, к которой можно было стремиться.
  - Поднажмем!
  И в этот момент новых участников погони заметили и черные. Бросив затею с абордажем, они открыли огонь. Треснули борта. Вокруг мачты обмоталась цепь книппеля, круша и ломая парус.
  Какое-то время корабль ещё шел по инерции, но все больше терял скорость. Амброус торопливо отпрыгнул назад, - как раз вовремя, потому что очередной залп разнёс вдребезги нос. Распавшийся надвое штурвал рухнул в воду.
  - Мы мишень, - как-то безэмоционально сообщил Тэрл.
  Корабли, отошедшие на перезарядку, сменяли другие, готовые к стрельбе. Очередной залп ударил в борт, оставляя десятка два пробоин. Корабли Идаволла приближались, но не нужно было быть опытным моряком, чтобы понять, что их разнесут в щепки гораздо раньше.
  - Нет смысла здесь оставаться, - кивнул Амброус, - Все к шлюпкам.
  Увидев спасательные шлюпки этого корабля, Тэрл долго ругался. Килиан сделал вывод, что в погоне за прочностью плотник сделал соотношение веса и вместительности в изрядной степени субоптимальным. Лана поправила, что у него банально руки росли из задницы. Лишь Амброус ничего не сказал. Видимо, потому что был очень воспитанный.
  Нечего было и думать вчетвером (фактически втроём, потому что от Ланы в переноске тяжестей толку было немного) спустить на воду большую лодку, рассчитанную на высадку десанта. Оставалась лишь пара крошечных лодчонок, в которые поместиться можно было лишь вдвоем, максимум втроём. В четыре руки Тэрл, Амброус, Килиан и Лана вытащили за борт обе, привязав веревкой, чтобы не уплыли раньше времени.
  - Прошу вас, господа, - сказал Амброус, указывая на первую лодку и явно собираясь пропустить остальных вперёд.
  - Лезьте первым, ваше сиятельство, - даже не предложил, а приказал Тэрл, - Если не успеете, вся операция потеряет смысл.
  - По традиции, капитан последним покидает судно, - указал маркиз, - Кроме того, честь не позволяет мне лезть в спасательную шлюпку вперёд дамы.
  - Решайте быстрее: они перезаряжаются, - проворчал Килиан.
  Гвардеец поступил проще. Схватив аристократа за шиворот, он попросту силой затащил его в первую шлюпку.
  - Килиан, Иоланта, садитесь во вторую! - крикнул он, одним ударом сабли обрубая верёвку.
  Однако исполнить эту команду они не успели. Черные перезарядили пушки быстрее, чем ожидалось: видимо, присутствие идаволльского флота действовало на них тонизирующе. Десятки ядер ударили в борт, круша его в щепки. Шлюпки бросило в сторону; Килиан не видел, что произошло с той, на которой плыли маркиз с гвардейцем, но вторую, всё ещё привязанную веревкой, попросту раздавило накренившимся кораблем.
  - Кили!
  Пол превратился в наклонную стену, а бортик - в маленький карниз, на котором балансировал чародей. Лана приспособиться к обстановке не успела: лишь в последний момент учёный удержал ее за руки от падения в бурлящую воду.
  - Держись!
  Впрочем, оба понимали, что держаться девушка сможет только до следующего резкого толчка. А даже если нет, учёный сам занимал крайне неустойчивую позицию.
  Ну, а если и этого не хватит, корабли халифата уже снова перезаряжал пушки.
  
  Тэрл чувствовал себя так, будто пытается объездить взрослого дестрие, никогда не знавшего седла. Довольно глупое занятие: не просто так этих весящих более полутонны коней приучают к покорности с самого детства. В большинстве случаев подобная авантюра закончилась бы смертью идиота, который на нее решился.
  Однако лодка, похоже, билась чуточку менее яростно. И когда мощные волны, вызванные артиллерийским обстрелом, схлынули, воин понял, что каким-то чудом они с Амброусом не перевернулись. Другой вопрос, что от корабля их отнесло на добрый десяток метров.
  - Мы должны вернуться за остальными, - убеждённо заявил маркиз.
  Готовность прийти на помощь своим - это похвально. В идаволльской гвардии это качество всегда очень высоко ценилось. Но помимо этого, там ценился здравый смысл, особенно когда речь идет о безопасности человека, которого гвардеец клялся защищать любой ценой.
  - Нет. Мы им не поможем, лишь подставим вас. Ваше сиятельство, извольте заткнуться и грести!
  Амброус ожег Тэрла гневным взглядом, но спорить не стал. В четыре весла гвардеец и маркиз стали быстро удаляться от обреченного корабля.
  Маленький размер шлюпки играл им на руку: большая часть противников сосредоточили свой огонь на галере, уже неспособной никак защититься. Другие двинулись навстречу идаволльскому флоту, но против кораблей с полной командой и целыми парусами они оказались не столь эффективны. Ловко маневрируя, идаволльцы то разворачивались носом навстречу пушечному огню, то вдруг выдавали массированный бортовой залп.
  Прошло всего минуты полторы, прежде чем флагман Идаволла заметил шлюпку и изменил курс. Вскоре Амброуса и Тэрла уже поднимали на борт.
  - Докладывайте, - холодно распорядился Герцог, не тратя времени на то, чтобы дать им передохнуть и отдышаться.
  - Операция проведена успешно, - ответил Тэрл, - Маркиз спасён, вражеское укрепление и два боевых корабля уничтожены. Потери составляют... двух человек. Пропавших при выполнении задания.
  Он слегка замялся, пытаясь описать ситуацию. Чародеи пока не были мертвы. Но в военном деле нет термина "обречены". Пожалуй, "пропавшие без вести" - самое близкое, хоть гвардеец и знал, где они остались. Знал, но не мог им помочь.
  Против своей воли он, в нарушение субординации, оглянулся на брошенный корабль. Тот практически перевернулся набок, а вокруг кружили галеры халифата, будто стервятники над телом умирающего льва. Один за другим раздавались залпы десятков орудий. Никто уже не пытался использовать картечь и книппеля: корабль больше не пытались захватить, его пытались уничтожить. Впрочем, почему "пытались"? Его как раз планомерно уничтожали.
  - Сближение и беспокоящий огонь по оцеплению, - приказал Леандр, - Попробуем отогнать их.
  Никаких шансов, что из этого что-то выйдет, не было: это понимали все. Так почему же Герцог хотел все же попытаться? Тэрл не понимал причины. Никогда его сюзерен не был замечен в совершении бесполезных действий. Неужто только чтобы солдаты видели: Герцог Леандр Идаволльский никогда не бросает своих людей в беде? В таком ракурсе это имело смысл.
  Но само действие от этого менее бесполезным не стало. Первые ядра даже не успели долететь до цели, когда на месте корабля с Килианом и Иолантой возник водоворот. Как будто морское божество решило затянуть эту диковинку к себе на дно, вместе со смельчаками, плывущими сквозь шторма.
  А затем вода "схлопнулась", поглощая обречённый корабль и нескольких ближайших преследователей.
  - Потери составляют двух человек, - поправился Тэрл, - Погибших при выполнении задания.
  И в этот момент, будто издеваясь над его словами, стоявший рядом матрос вдруг указал куда-то в небо:
  - Смотрите!
  
  "В момент толчка устойчивость фигуры прямо пропорциональна площади соприкосновения с поверхностью".
  Эта мысль пронеслась в голове ученого, когда он вжался в угол между ограждением, ставшим полом, и палубой, ставшей стеной. Он попытался дотянуться до Ланы второй рукой, но ему это не удалось.
  - Кили! Пожалуйста, удержи меня!
  Чародейка кричала в неподдельном страхе, вцепившись в него с силой, какую он никогда не предположил бы у столь хрупкого и изящного создания.
  - Я буду держать тебя столько, сколько смогу!
  "Идиот, надо было сформулировать иначе..."
  Лана тоже поняла, что крылось за этими словами. Она поняла, что в конечном счёте он таки уронит ее. Огонек надежды в ее глазах начал гаснуть, а хватка ослабевать. Она не была бойцом, и сил бороться у нее не осталось.
  "Думай, придурок, думай..."
  По всем расчетам выходило, что сейчас они погибнут. Но что-то не давало Килиану сдаться даже сейчас, когда результат очевиден. Что-то говорило ему, что он должен найти выход.
  Чтобы выиграть немного времени, свободной рукой он выхватил саблю и вонзил в доски палубы. Хоть будет за что держаться. Сейчас им как воздух нужна была удача. Увы: чтобы воздействовать на вероятности, ему нужны были обе руки. Без помощи рук он мог сотворить разве что магнитокинез. Да и в любом случае, энергия бы потребовалась.
  Тем временем кольцо кораблей замкнулось окончательно. В палубу в паре метров над головой юноши ударили ядра, раскалывая доски и высвобождая саблю. Он снова утратил опору. Но нет худа без добра: их с Ланой кинуло в сторону палубы, больно саданув об доски. И на этот раз чародейке удалось удержаться от падения.
  На этом хорошие новости закончились. Палуба стремительно заполнялась водой. Очевидно было, что они утонут ещё до нового залпа.
  Килиан посмотрел на саблю, которую все ещё держал в руках: бесполезный кусок металла, созданный людьми против людей и бессильный против стихии. Затем на воду под ногами: он стоял уже не на корабле, а на груде плавучих досок, в которой корабль узнавался лишь при определенной доле фантазии...
  И тут что-то щелкнуло у него в голове.
  - Лана! - крикнул чародей, - Обними меня! Так крепко, как только сможешь!
  Девушка ошарашенно посмотрела на него, будто не верила собственным ушам.
  - Нашел время! - фыркнула она наконец.
  - Делай, что говорю! - возмутился Килиан, несмотря на ситуацию испытывая некоторую неловкость из-за того, что его неправильно поняли.
  Лана скептически на него посмотрела, но все же неуверенно положила руки ему на плечи. Килиан покачал головой и переместил их на уровень ребер. Дождавшись, когда уровень воды достигнет кончиков его пальцев, чародей использовал Понижение, постаравшись обхватить как можно большую площадь. Корабль сперва тряхнуло, а затем он начал падать: вода под ним просто исчезла. С некоторым запозданием объятие Ланы стало заметно крепче. Килиан ответил, прижав ее к себе за талию.
  - А теперь держись.
  Пафос момента был безнадежно порушен чрезмерным обилием гелия в окружающем воздухе. Но сейчас чародею было не до таких мелочей. Его план был безумством, но сейчас только безумство могло сработать.
  Второй рукой подняв саблю над головой, Килиан использовал магнитокинез. Корабль продолжил падать в образующийся водоворот, но чародеи остались висеть на сабле.
  Под испуганный крик Ланы учёный направил свой импровизированный транспорт вверх и вперёд, навстречу идаволльскому флоту. Благодаря морю, энергии у него было достаточно.
  Наверное, наблюдай он эту картину со стороны, сказал бы, что когда к тебе изо всех сил прижимается красивая девушка, это невероятно приятно. Сейчас ему приятно не было. В его плане был изъян. За саблю приходилось держаться одной рукой, выдерживая вес двух человек. Лана, конечно, была пушинкой, но все же, даже пятьдесят килограмм - это не так уж мало, когда висишь на одной руке. Да даже без дополнительного груза учёный не смог бы продержаться так долго.
  Чародей придал своему транспорту самую большую скорость, какую они только могли выдержать. Мгновение подумав, подавил малодушное желание высадиться поближе и попытаться ещё раз захватить корабль черных. Они слишком устали и не в состоянии сражаться.
  Объективно полет продлился не больше минуты. Но этого времени хватило, чтобы кисть руки выказала недвусмысленное желание отвалиться. По первоначальному плану Килиан собирался аккуратно опустить их на палубу флагманского корабля... Но все, что у него вышло по факту, это слегка сбросить скорость при приближении.
  Его рука разжалась на подлёте к кораблю. В глазах юноши потемнело, когда большая часть силы удара об палубу пришлась на его спину. А они с Ланой уже катились кубарем, упрямо не отпуская друг друга.
  Когда же зрение вернулось, Килиан с нарастающим удивлением обнаружил три вещи.
  Во-первых, он все ещё жив. Это удивляло само по себе: такой способ спасения он выбрал не потому что тот давал серьезные шансы выжить, а потому что ничего лучшего попросту не было.
  Во-вторых, он лежит на спине посреди палубы корабля, и вокруг столпились любопытствующие матросы. Это вызвало неприятную ассоциацию со зверем в зоопарке... Ну, или точнее, учитывая то, чем он привлек их внимание, скорее с какой-нибудь экзотической птицей. Птица-Килиан, отличается умом и сообразительностью - звучит? Хотя едва ли птица, отличающаяся умом, оказалась бы в такой ситуации.
  Наконец, третий факт, в отличие от второго, воспринимался несомненно положительно. Лана (также живая и даже более целая) сидела на нем верхом в двусмысленной, да и, чего греха таить, очень волнующей позе. Хоть это и было обусловлено всего лишь тем, что он своим телом кое-как смягчил ей приземление, а все равно приятно.
  - Мы... живы? - осторожно приоткрыв один глаз, спросила девушка.
  - Да, - криво усмехнулся чародей, - Мы живы.
  Он невольно залюбовался тем, как на ее лице со скоростью вспышки сменяют друг друга эмоции: неверие, радость, восторг, облегчение... и восхищение.
  - Кили, ты гений! - воскликнула Лана.
  - Вот как, - хмыкнул он, - А говорила, ду...
  Договорить он не успел. Внезапно, порывисто Лана поцеловала его в губы. В этом поцелуе не было желания, не было в нем и особой нежности (хотя Килиан по первому разу искренне поразился, насколько мягкими оказались ее губы). Только выплеск эмоций, только ощущение непередаваемой лёгкости жизни, какую способен понять лишь тот, кто побывал на волосок от смерти.
  - Кхм, кхм.
  Услышав глубокомысленный комментарий Амброуса, Лана покраснела, как будто ее застали за чем-то предосудительным, торопливо вскочила... и тут же упала снова, уже на палубу. Ноги не держали ее.
  - Отнесите чародеев в лазарет, - позволив себе добродушную усмешку, распорядился Леандр, - Они славно потрудились сегодня, но битва ещё не окончена.
  
  Глава 8. Молчание
  
  Последующие три дня были крайне насыщенными. Герцог поставил целью отвоевать море, и спасательной команде пришлось присоединиться к этому в добровольно-принудительном порядке.
  Первое время Килиана хотели приспособить в качестве ещё одного корабельного орудия. Вскоре, однако, стало понятно, что на дистанции морского боя его молнии могут во что-то попасть только случайно. Чародею нашлось иное применение: за счёт контроля вероятностей он воздействовал на погоду, направляя ветер в паруса идаволльских кораблей и насылая шторма и мертвый штиль на эскадры халифата. Также время от времени он присоединялся к Тэрлу и Амброусу в абордажной команде: тут его молнии приходились как раз ко двору.
  Что до Ланы, то ей работа нашлась сразу. Едва она слегка оклемалась после полета, как к ней начали поступать раненные матросы. И если вначале молодая и красивая целительница вызвала у них нездоровый ажиотаж, то после первого абордажа с участием Килиана большинство стали держать этот ажиотаж при себе. Потому что после их появления на борту многие прочно уверились, что между ними роман, и попасть под горячую молнию не хотелось никому. Килиан, несомненно, заметил это и активно им подыгрывал, с удовольствием изображая ревнивого любовника. Лану это злило до крайности, но она не мешала ему. Во-первых, чувствовать себя под защитой его репутации было гораздо спокойнее. А во-вторых... в главной причине, по которой ее возмущала эта игра, чародейка не призналась бы даже себе самой.
  Амброус с ней больше не заговаривал. Да и когда на второй день Лана попыталась заговорить с ним сама, изящно уклонился. Чародейка объясняла это себе тем, что маркиз был сильно загружен работой (Леандр действительно навалил на него кучу разных дел)... но все равно было больно.
  А ещё Иоланта слегка завидовала Тэрлу. Гвардеец явно видел за их маневрами четкий рисунок военной кампании, понимая в каждый момент, что и зачем они делают. Для чародейки же морские сражения вскоре слились в единую неразличимую массу, и даже где они находятся, она понимала далеко не всегда. Что-то ей пытался объяснять Кили, но... Кили и объяснения - та ещё трагедия с элементами комедии. В большинстве случаев все, чего он добивался, это ее головной боли. Впрочем, Лана все равно слушала его. Это был редчайший случай, когда учёный готов был рассказать хоть что-то по собственной инициативе.
  Все, что поняла девушка: они побеждали. Эскадры халифата становились все меньше и все быстрее обращались в бегство. Почти перестали попадаться брандеры, - впрочем, похоже, что ещё после неудачного преследования беглецов черные поняли, что их использование было ошибкой. Все реже поступали раненые... да и ранения были уже не столь серьезны. Как Лана узнала впоследствии, первоначально Герцог разрешил обращаться за лечением только тем, чьи раны действительно угрожали боеспособности. Только когда такие закончились, к ней допустили остальных.
  Затем вдали появился берег. Это не был Полуостров: они пришли к Черному континенту.
  Высаживаться не стали: вместо этого флот разделился на две части. Одна отправилась вдоль берега на север, другая на юг. И хотя Лана всегда была существом крайне теплолюбивым, вскоре она почувствовала, что ей ужасно жарко. Пот заливал глаза. Хотелось убраться с палящего солнца, но любопытство всё-таки пересиливало. Как ни странно, немного помогало взятое в крепости для маскировки одеяние: хотя казалось бы, в нескольких слоях черной ткани жара должна была стать невыносимой, одежда черных была скроена до того хитро, что скорее наоборот, охлаждала.
  Плыли они долго. Похожие друг на друга песчаные берега вскоре успели наскучить своим однообразием, но Леандр продолжал внимательно всматриваться в пейзаж. Он никак не комментировал увиденное, но каждый увиденный прибрежный форт заставлял его хмуриться. Не лучше была реакция и когда фортов не встречалось на протяжении более часа пути. Наконец, Герцог махнул рукой, отдавая команду к отступлению. Несколько горячих голов, призывавших обстрелять побережье, он остудил одним лишь взглядом, вызвав тем самым зависть Килиана и Амброуса.
  - Что он там увидел? - шепотом спросила Лана у ученого.
  - Герцог хотел вернуть им их любезность, - пояснил юноша, - Блокировать их в портах. Но оказалось, что он не представлял себе протяженность их побережья. Цепь вышла бы слишком редкой, и прорвать ее не составило бы труда. В общем-то, протяженность ещё больше, и по факту, кораблей на эту цепь, скорее всего, вообще не хватило бы.
  Иоланта задумчиво кивнула. Странно было думать, что они воюют с жителями целого континента. Ведь общеизвестно было, что после Заката жизнь осталась только на Полуострове.
  Похоже, что нет ничего более лживого, чем общеизвестные вещи.
  А между тем, Герцог явно принял какое-то решение. Проигнорировав Килиана, он обратился к Лане:
  - Следуйте за мной. Немедленно.
  Переглянувшись, чародеи направились на нижние палубы, едва поспевая за размашистым шагом правителя. Хотя Килиана никто не знал, напрямую ему идти за ними не запрещали. А отпускать Лану одну он не собирался, за что она где-то в глубине души была ему очень благодарна.
  Пройдя мимо кают и орудий, троица прошла в трюм. И едва они вошли, как чародейка скорее даже не услышала, а ощутила слабый стон.
  - Тут кто-то есть? - удивлённо спросила она.
  Кили ничего не сказал, но судя по приподнявшимся бровям, он тоже слышал. А Леандр уже вел их дальше.
  За бочками с порохом и запасами провианта обнаружился топчан, на котором лежал человек. В полумраке блеснули цепи, надёжно сковывавшие его руки и ноги.
  "Пленник? Ещё один воин халифата?"
  Нет... Когда ее глаза немного привыкли к освещению, Иоланта поняла, что его кожа светлее, чем у солдат. Такой оттенок она уже видела...
  Да. Это был один из рабов с потопленной галеры. Кажется, она даже узнала его лицо, хотя тут она уверена не была. Глаза гребца были закрыты, и он метался в горячечном бреду. Видно было, что ему оказали первую помощь, но тем и ограничились.
  - Мы выловили его вскоре после вашего эффектного приземления, - пояснил Герцог, - Сможете его вылечить?
  - Что ж вы раньше-то меня не позвали!? - негодующе воскликнула девушка.
  Страшно было представить, какую боль испытывал бедный гребец все это время.
  - Это было менее приоритетно, чем раны моих людей, - спокойно ответил Леандр.
  Чародейка уставилась на него испепеляющим взглядом, но Герцог оставался невозмутимым.
  - Приступайте, эжени.
  Разозленно вздернув подбородок, Лана обернулась к раненому и запела, направляя энергию сквозь его тело. Можно сказать, что иноземец был счастливчиком: несмотря на огромное количество ран, ни одна из них не угрожала его жизни сама по себе.
  Гнев отступил: понятия "гнев" и "исцеление" для эжени несовместимы. Энергии, пропускаемые через израненное тело, были окрашены заботой и состраданием. Первое время для Ланы было сложно, исцеляя чужие раны, не перенимать их на себя. Со временем она приучилась держать в памяти: она ощущает боль другого человека, но она не этот человек. Сострадать - не значит страдать.
  С болезненным хрустом встали на место сломанные кости. Исчезли синяки и кровоподтёки, придававшие смуглой коже раба пятнисто-желтоватый оттенок. Затянулись шрамы, как свежие, от картечи и осколков, так и застарелые, от плети надсмотрщика. Наконец, пройдясь ещё раз по внутренним органам, чародейка направила остаток силы на простую подпитку измученного тела. Раб уже не стонал; его дыхание стало размеренным. Правда, теперь он ужасающе храпел.
  - Пусть поспит, - с лёгкой улыбкой сказала Иоланта, - Я вылечила его раны; все, что необходимо ему сейчас, это обычный отдых.
  - Благодарю, эжени, - чуть поклонился Леандр, - Когда мы сможем расспросить его?
  - Примерно через пару часов, - поморщилась девушка.
  Это откровенно потребительское отношение Герцога к людям изрядно раздражало ее. Он как будто спрашивал мастера, когда будет готов его заказ.
  - Боюсь, что гораздо позже, - как-то сумрачно усмехнулся Килиан.
  Оба взгляда скрестились на нем. Юноша развел руками:
  - Что вы так на меня смотрите? Мне, конечно, лестно, что вы столь высокого мнения о моих лингвистических талантах, но изучить новый язык за два часа, не имея возможности ни прочитать тексты на нем, ни побеседовать с носителями языка? Боюсь, что это слишком даже для меня.
  Лана досадливо хлопнула себя по лбу. Могла бы и сама сообразить. Герцог же лишь спросил:
  - Вы уверены, что они не говорят на языке Дозакатных?
  - Нет, - беспечно бросил учёный, - Но на тех четырех из них, которые более-менее знаю я, точно не говорят. Когда мы бежали с острова, нам пришлось объясняться с ними жестами.
  На суровом лице Герцога появилось едва уловимое выражение неудовольствия.
  - Сколько времени вам понадобится, чтобы изучить их речь?
  - При условии возможности регулярно общаться с носителем языка и доступа к столичной библиотеке... - Килиан задумался, - Полагаю, пара недель на составление базового понятийного набора и чуть меньше полугода на изучение деталей. Быстрее, если мне заранее дадут список вопросов, чтобы я мог составить необходимый вокабуляр.
  - Меня другое интересует, - глаза Ланы опасно сузились, - Все это время вы собираетесь держать его в цепях, как пленника!?
  Леандр спокойно выдержал ее взгляд.
  - Он будет пленником до тех пор, пока мы не уверимся в его полной и однозначной безопасности.
  - Он был рабом наших врагов! - возмутилась девушка.
  - Да, это правда, - кивнул Герцог, - И это делает его вдвойне опасным. Черни свойственно пьянеть от запаха свободы. Даже восставшие крестьяне творят зверства, чтобы уверить себя, что они больше не чья-то собственность. Страшно представить, на что способны получившие свободу рабы.
  - Лана, мне жаль, но он прав, - негромко, нехотя отметил Килиан, - История знала такие случаи. Почти всегда это заканчивалось большой кровью.
  Чародейка перевела взгляд с одного на другого и коротко спросила:
  - Тогда чем мы лучше халифата?
  Герцог ничем не выдал своей реакции. Он не дрогнул, не отвел глаза. Но каким-то десятым чувством Лана поняла, что таки задела его.
  - Я сделаю вид, что не слышал этих слов, в знак признательности за спасение моего сына. На этом разговор окончен. И кстати. Ваше награждение состоится по возвращении в столицу. Постарайтесь заранее решить, чего хотите в награду. Не люблю чувствовать себя должником.
  
  В Идаволл они возвращались героями.
  Хотя война ещё не была окончена, разрушение базы на островах и убийство халифа, проходя через десятки пересказов, превращались в эпический штурм темной цитадели и победу над самым настоящим сказочным злодеем. Кстати, по общему мнению, Первого адепта сразил в поединке Амброус, которому остальные лишь принесли меч и исцелили раны. Килиан по этому поводу очень возмущался, говоря, что это заслуга Ланы, но чародейка не желала это опровергать. Она не хотела, чтобы массовое убийство, в силу природы толпы принимаемое за подвиг, связывали с ней.
  Она хотела забыть эту историю как можно скорее.
  Увы, такой возможности им никто не давал: какое-то время после возвращения все четверо были дико популярны. Вокруг Килиана увивались какие-то дворянки из достаточно низких родов, чтобы обратить свой взор на безродного алхимика. Тот забавно смущался, злился на себя за это смущение и пытался скрыть его за образом порочного злого гения. Отчего, по мнению Ланы, смотрелся ещё забавнее. Девушки, впрочем, велись.
  А вот кто не смущался, так это Тэрл. Невозмутимо, как нечто само собой разумеющееся, он принимал свою порцию славы и, Лана точно знала, неоднократно пользовался возникшим интересом к себе. Впрочем, ему, герою не одной войны, наверное, не привыкать.
  Как реагировал Амброус, Лана не знала. Она его толком не видела на протяжении почти недели.
  До тех пор, пока не настало время официального чествования.
  Очередная официальная церемония. Вообще, Иоланта Д'Исса никогда не имела ничего против приемов, балов и тому подобного. Стереотип об их мучительности казался ей смешным и нелепым. Но одно дело - появиться на балу в качестве ученицы мага и подруги маркизы, а совсем другое - вот так вот, идти к трону Герцога через расступающуюся толпу под прицелом сотен глаз.
  Так, отставить ассоциации с проходом сквозь строй...
  Зал ей, кстати, не понравился. Тронный зал идаволльской столицы был роскошен, но ему недоставало изящества. Дубовая отделка и маленькие окна создавали давящее впечатление; света хватало, чтобы видеть, но не чтобы чувствовать себя комфортно. В довершение, развешанные повсюду идаволльские знамёна с языками пламени вызывали безотчетное ощущение, что дворец горит. В общем, самое то для успокоения нервов, да...
  Справа точно так же нервничал Килиан... Так же? Почему-то Лане показалось, что он нервничал даже сильнее. Казалось, он вообще не обращал особого внимания на толпу: его мысли были о чем-то другом. О чем-то неприятном.
  Хорошо хоть Тэрл сохранял спокойствие. По-военному четко он двигался на шаг впереди, задавая темп их маленькому отряду. Именно он первым подошёл к трону и опустился на одно колено. Парой секунд позже его примеру последовал и Килиан. От женщин обычаи Идаволла преклонять колени не требовали, поэтому Иоланта сделала книксен.
  - Сегодня, - послышался гулкий бас Герцога Леандра Идаволльского, - Мы собрались здесь, чтобы чествовать героев, нанесших сокрушительное поражение нашему чудовищному врагу и спасших жизнь моему сыну. В это темное время такие люди, как, вселяют надежду в меня, мою страну и весь Полуостров.
  Наверное, это должно было быть приятно, но Лана слишком четко видела, что он говорит по заученному.
  - Сэр Тэрл Адильс, - продолжил Герцог, - Высокое собрание хорошо знает тебя. Ты верный защитник Идаволла. Поведай мне: чего ты хочешь в награду за крайний свой подвиг.
  От чародейки не укрылось слово "крайний". Оно одно выдавало, что Герцог не понаслышке был знаком с военным делом. Военные часто бывали суеверными и избегали говорить "последний" о чем-то, что не последнее в жизни.
  - Лучшая моя награда - возможность служить своей стране, - скромно ответил воин.
  Лана, впрочем, поняла, что это был расчетливый отказ от награды. Леандр не оставил бы Тэрла ненагражденным.
  - Твоя верность восхищает. Ты сможешь служить своей стране... в качестве господина Миссены.
  Мысленно Лана зааплодировала. Изящное решение. С одной стороны, Миссена была большой территорией, и никто не посмел бы сказать, что эта награда мала. А с другой, расположена она на юго-западе и омывается двумя морями. Нападение на нее кораблей халифата - лишь вопрос времени.
  Наверняка это понимает и Тэрл. И уж он-то проследит, чтобы нападение Миссена встретила во всеоружии. И тогда пообломают себе черные об него зубы.
  От этих размышлений Иоланту оторвал голос Герцога. В Иллирии женщин награждали бы уже после мужчин, но Леандр перешёл сразу к ней.
  - Эжени Иоланта Д'Исса. Хотя вы служите дружественному герцогскому дому Иллирии, я не могу оставить без внимания ваших заслуг перед Идаволлом. Если бы не ваше волшебство, мой сын был бы мертв. Знайте же, что отныне и вовеки, как бы ни складывались отношения наших стран, в Идаволле вы желанная гостья.
  - Благодарю, милорд, - поклонилась она в ответ.
  - Поведайте же мне, чего вы хотите в награду.
  Иоланта глубоко вздохнула. Всю эту неделю она раздумывала над этим вопросом и в итоге пришла к решению, по ее мнению не самому разумному, но... все-таки самому правильному.
  - Милорд, я хотела бы, чтобы вы пересмотрели свое решение в отношении того человека, о котором мы говорили на корабле. Я полагаю, что он заслуживает шанса на жизнь и свободу.
  Ещё тогда Герцог предупредил, чтобы они не смели упоминать, что один из рабов с корабля халифата выжил. Поэтому она выбрала самую нейтральную и обтекаемую формулировку. Но что-то подсказывало, что Леандр Идаволльский не станет ловить ее на неоднозначности, чтобы обмануть с наградой. Это было бы для него слишком... мелочно, что ли.
  - Вы могли бы попросить о чем угодно для себя, но вместо этого вы просите за другого, - в голосе Герцога послышалось лёгкое удивление с оттенком уважения, - Поистине, у вас доброе сердце, эжени. Что ж, хорошо. Я пересмотрю дело этого человека.
  От Ланы не укрылось, что ничего конкретного он не обещал. Но на большее рассчитывать она вряд ли могла.
  - Килиан Реммен, - продолжил тем временем Леандр, - На вашей совести поступки, которые сложно не осудить. И все же, вы сделали очень многое для нас. Взгляните все: оружие, сделавшее возможным это, было создано его рукой и его умом.
  Он указал на стену над троном, на которой, присмотревшись, Лана заметила прибитые, словно охотничьи трофеи, обгорелые головы регенераторов.
  - Поведайте же мне. Какой награды вы просите за свои заслуги?
  Килиан молчал. Странно. Насколько успела его узнать Иоланта, учёный был не из тех, кто в принципе может не решить заранее, о чём попросить. Да и в первую их встречу он обмолвился, что у него уже есть идея... Чуть подумав, Лана пришла к выводу, что сейчас он скажет что-то, от чего уже окружающие ошарашенно замолкнут.
  И Кили не подвёл:
  - В награду за свои заслуги я прошу лишь о возможности переговорить с вами наедине. Место и время - на ваше усмотрение, но я хочу, чтобы наш разговор не слышал никто, кроме меня и вас. Включая как вашу личную охрану, так и тех ребят, что вы отправили присматривать за мной втайне от меня.
  На мгновение мелькнула мысль, а только ли за ним "присматривают" (следят, иными словами). Мелькнула и пропала: Кили умудрился подкинуть очередную головоломку. Зачем ему это? Каким бы хитрозадым он ни был, интриган из ученого был, как из виверны оперная дива. Дипломатичности ему недоставало. И он не сказал "я попрошу награду в отсутствие свидетелей". Нет, как будто... этот разговор и был для него наградой.
  - Вы заинтриговали меня, - заметил Герцог.
  - Разумеется, я готов оставить оружие, - торопливо сказал учёный.
  - Нет необходимости. Я прекрасно понимаю, что если бы ты хотел меня убить, то сделал бы это не клинком. Пойдёмте в мой кабинет: лучше разрешить все вопросы сразу, чем бесконечно откладывать.
  
  В кабинет Герцога Килиан шел, как на эшафот. С большим трудом подавлял в себе молодой чародей малодушное и недостойное желание идти чуть помедленнее... И ещё чуть помедленнее... И ещё немного...
  Его мозг ученого, привыкший подвергать все сомнению, не щадил и его самого. Чем ближе становился судьбоносный разговор, тем больше Килиан сомневался в себе. Что, если он поступает глупо? Что, если в его действиях нет никакого реального смысла? Если это всего лишь каприз мальчишки, упрямо считающего, что мир вращается вокруг него?
  Ведь в сущности, что могло случиться? Даже при самом худшем раскладе - не казнит же его Герцог. Что он теряет?
  Килиан знал, что он теряет. Всего одну вещь. Ту самую вещь, которую терять больнее всего, но которую подчас необходимо потерять, чтобы, освободившись от драгоценного груза, с новыми силами двигаться дальше.
  Он терял иллюзии.
  - Присаживайтесь.
  Усевшись в свое кресло, Леандр указал юноше на стул для посетителей. Тот, однако, остался стоять.
  - Ладно. Так о чем вы хотели поговорить со мной?
  О чем он хотел поговорить...
  Долгие четырнадцать лет Килиан представлял этот разговор. Он думал, что он скажет. Пытался просчитать, что ответит Герцог Леандр Идаволльский. Иногда с удовольствием представлял, как меняется в лице гордый герцог, поняв, кто перед ним. Как начинает, на глазах теряя достоинство, оправдываться, но Килиан обрывает его холодными, жестокими словами, напоминающими приговор. Иногда, напротив, в его воображении Герцог контратаковал. Завязывалась словесная игра, напоминающая поединок.
  Поединок, в котором Килиан победил бы, - а иначе какой смысл. Поединок, в котором он отплатил бы за все.
  Теперь он понимал, что был идиотом. Все то, что он напридумывал себе, не стоило выеденного яйца. Отрепетированная речь пропала втуне: учёный вдруг понял, что она будет звучать смешно, нелепо и жалко. Да и есть ли слова, в которые можно облечь горечь и обиду, сжигавшие его изнутри долгие годы?
  Как рассказать, каково это - быть сыном парии? И что ещё ужаснее - сознавать, что парию из своей матери сделал ты сам, самим фактом своего рождения? Одинокая женщина с ребенком неизвестно от кого... Да, для всех соседей именно неизвестно от кого. Она не желала ничего рассказывать им. Да и кто бы ей поверил? Только сам Килиан, и больше никто.
  Как передать, как она умирала? Эпидемия в нижних кварталах. До Идаволла она не дошла, а иллирийскую знать защищала магия эжени. Страдало только простонародье. Килиан тогда не заболел по случайности. Чудом, говорили некоторые; ведь он до последнего сидел рядом с матерью и держал ее за руку. Он видел, как жизнь покидает ее тело.
  Как рассказать, что ее последние слова были "Леандр..."? Что даже перед смертью она звала того, кого полюбила, несмотря ни на что?
  Никак. Все было бесполезно. Он приложил столько усилий для этого разговора... и теперь понимал, что все это время бессмысленно гонялся за болотным огнем. Что бы он ни сказал, Герцог просто не поймет.
  И поэтому говорить он ничего не собирался.
  - Я слушаю, - напомнил о себе собеседник.
  - Прошу прощения, милорд, - чуть поклонился Килиан, - Я передумал. Мне не нужно ничего вам сказать. Простите, что отнял у вас время.
  "Трус! Слабак! Тряпка!"
  С трудом сохраняя спокойное выражение лица, чародей развернулся к выходу. Провожаемый удивлённым взглядом Герцога, он повернул ручку двери. Уже на пороге он услышал вопрос:
  - Прежде, чем вы уйдете... развейте мое любопытство. Вы не аристократ. И с купеческими династиями вы тоже не связаны. И даже мои осведомители в окружении Братства Теней, некоронованных королей столичных улиц, ничего о вас не слышали. Как же вышло, что вы получили столь престижное и дорогостоящее образование?
  Килиан сбился с шага. Вопрос казался издевательским.
  "Он сам об этом заговорил. Неужели так сложно сказать всего пару слов?"
  - Я бастард, милорд. Моя мать - портная-простолюдинка, но отец - высокородный аристократ. По его приказу нам выплачивалось содержание вплоть до ее смерти и моего восемнадцатилетия. А там уже я мог обеспечить сам себя за счёт познаний в колдовстве.
  Смысла прятать свои знания за хитрыми формулировками не было уже давно.
  - Вот как... - задумчиво протянул Леандр, - Должно быть, эта женщина была ему очень дорога.
  Чародею вдруг очень сильно захотелось ему вмазать.
  - Ему было на нас плевать. Он лишь делал то, чего, как ему казалось, требует его честь.
  - Это он вам сказал?.. - осведомился Герцог.
  - Я никогда его не видел, - ответил маг, - Он никогда не интересовался моей судьбой. Наводит на определенные рассуждения, вы не находите?
  Леандр покачал головой:
  - В таком случае, не стоит судить, не зная точки зрения другой стороны. В мире аристократов есть много сложностей, о которых вы едва ли даже подозревали.
  - Если вы хотите сказать, что он тут жертва, а мама сама виновата, - агрессивнее, чем следовало бы, оборвал его юноша, - То считайте, уже сказали. И я вас не послушал; можете считать, что это свидетельствует о моей тупости или ограниченности, мне все равно. Я могу идти?
  - Идите, - невозмутимо кивнул Герцог.
  Килиан ушел. Следовало, наверное, вернуться в тронный зал и присоединиться к продолжению праздника, но ему не хотелось этого. Хотелось побыть одному. Люди раздражают. Они громкие, они надоедливые, они в большинстве своем тупые. Где один человек, вскоре находится ещё несколько. И все это роится и копошится, как кучка насекомых. Отвратительно.
  Да. Дело в отвращении. А вовсе не в том, что гордый чародей не хотел, чтобы кто-то видел его слезы.
  Килиан шел, не разбирая дороги и чувствуя разливающуюся горечь поражения. Его идеи оказались всего лишь наивным бредом глупого мальчишки. Эта цель, которую он преследовал, не была нужна никому, включая его самого.
  О, нет, он не жалел о том, что некогда хитростью и волшебством обеспечил себе место в рядах спасательного отряда. Он узнал немало интересного и потенциально полезного, а также, что ещё приятнее, познакомился с Ланой. Да и спасая шкуру единокровного брата, он испытывал некое извращённое удовольствие.
  А главное, оставалась ещё одна цель. Более важная, чем все остальные. И эта цель уж точно не окажется всего лишь иллюзией.
  Не должна оказаться. Не имеет права.
  Мельком подумав, что герцогской наградой можно было бы распорядиться не настолько тупо, Килиан остановился и огляделся, пытаясь понять, куда его занесло и как пройти в библиотеку. Нужно было поработать с дозакатными картами. С той картой, что была у него, Координаты Гмундн не соотносились: цифр в них больше, чем в координатах на той карте. Учёный хотел сравнить данные с теми картами, что найдутся в столичной библиотеке.
  Он уже сделал шаг, когда услышал сдавленный всхлип.
  
  Лана сама не знала, на что надеялась. Что "принц" проникнулся глубоким и искренним чувством к спасшей его "ведьме"? Что сейчас возьмёт и признается в любви? Смешно же. Смешно и вдобавок - жалко и нелепо.
  И все же, зачем-то она постаралась пересечься с Амброусом на балу в их честь. Зачем? Она и сама не знала. Просто чувствовала, что так надо.
  - А, эжени, - чуть поклонился маркиз, - Рад видеть вас.
  Он приложился губами к ее запястью, и Иоланта мигом почувствовала желание убраться отсюда подальше. Она поняла, что с самого начала идея пообщаться с Амброусом на балу была крайне неудачной.
  Потому что в этом приветствии и в этом поцелуе было столько фальши, столько лжи, столько притворства, что казалось, она ими сейчас отравится.
  О, нет, маркиз не испытывал к ней враждебности или неприязни, ничего такого. Но и чего-либо теплого не было тоже. Безразличие и холодная, "дежурная" вежливость, - вот и все, что "ловила" Иоланта от мужчины, которого полюбила.
  - Маркиз, - нашла в себе силы улыбнуться она, - Мы с вами не общались с того самого момента, как корабль пристал к берегу.
  - Действительно, - подтвердил он, - Приношу свои искренние извинения. Это было совершенно непростительно с моей стороны. Вы понимаете, государственные дела.
  - Понимаю, - кивнула Лана, хотя и Тэрл, и Килиан, нагруженные не меньше, всё-таки находили на нее хоть немного времени.
  "А если я скажу ему, что люблю его, он останется так же холоден?" - пронеслась мысль в голове. Лана решила, что попытка не пытка...
  Но промолчала. Не хватило решимости сказать.
  - Вы сегодня необычно молчаливы, - заметил маркиз.
  - Это хорошо или плохо? - спросила она, подумав, что витая мыслями где-то далеко, наверное, производит впечатление блаженной.
  - Это необычно, - ответил он, - Как правило, вы говорите гораздо больше.
  Что ж, тут он был прав. Говорила она всегда много. Часто ее упрекали за это. Говорили, что она "грузит" собеседника. А кое-кто даже сравнивал ее речь со словесным поносом.
  - Кстати, позвольте восхититься вашим певческим талантом, - продолжал маркиз, - Вы никогда не думали о том, чтобы попробовать себя на сцене?
  О, она об этом думала. Порой она об этом даже мечтала. Как и, возможно, любая женщина, она наслаждалась мыслями о признании и всеобщем обожании. Но в то же время это ее и ужасало. Страшно было представить себя в центре внимания десятков людей, жадно ловящих любой промах, любое несовершенство... Бр-р-р, в общем.
  - Меня всегда устраивал путь эжени, - дипломатично сказала чародейка.
  Против ее желания, интонация вышла чуть резковатой.
  - Я не хотел вас обидеть, - повинился Амброус.
  - Вы не обидели.
  Вот теперь Лана почувствовала фальшь уже от себя. Как глупо. Разве он виноват в том, что ему всё равно? Разумом она понимала, что нет. Но сердцем все равно чувствовала себя обиженной. Обесцененной. Втоптанной в грязь.
  - Я вижу, мой жених уделяет внимание другим женщинам, - послышался справа чуть ехидный голос, - Ах, какой скандал, просто ужас.
  Лейла выглядела совершенно здоровой, будто и не лежала недавно в коме. И небесно-голубое, под цвет глаз, платье очень ей шло. Как и золотое кольцо с красным яхонтом на безымянном пальце. Лейла составляла прекрасную пару своему нареченному. Достойную. Уж точно более достойную, чем чудачка-эжени.
  Не особо задумываясь над протоколом, маркиза подошла и крепко обняла подругу.
  - Спасибо тебе, Лана. Я обязана тебе жизнью. Мы оба обязаны.
  Говоря это, она не видела лица чародейки. К счастью. Лана не смогла бы объяснить ей выражение боли и гнева, которое, как бы она ни старалась, не удавалось изгнать до конца. В конце концов, Лейла тем более ни в чем не виновата. Нет ее вины в том, что ее подруга положила глаз на ее жениха.
  Нет ее вины в том, что с самого их знакомства Лейле доставалось все, о чем мечтала Лана.
  - Всегда рада помочь, - ответила чародейка.
  Она уже давно приучила себя не отвечать на благодарность "не за что". Чародей должен быть очень осторожен в своих словах.
  Ведь Вселенная слышит его.
  - Не скромничай, - засмеялась Лейла, - Ты сегодня героиня. Это твой праздник. Наслаждайся им.
  Праздник, да. Ей должно быть радостно и весело. Даже если хочется плакать, она должна улыбаться, принимать поздравления и тупить глазки в ответ на восхищенные взгляды толпы.
  Она должна.
  - Я все думаю, куда пропал Килиан, - нашлась Лана.
  Разговор с Лейлой окончился отнюдь не сразу, но Лана его почти не запомнила. А уже при прощании случилось нечто такое, что испортило ей настроение окончательно. Амброус бросил на нее один-единственный взгляд.
  Это уже не был взгляд, выражающий лишь холодную вежливость. Но и тепла в нем тоже не было. Взгляд, исполненный превосходства, уверенности и какой-то... властности, что ли. Ощущения того, что он крепко держит в кулаке ее разум и ее душу.
  Лана ошибалась. Амброус видел, прекрасно видел ее влюбленность в него. Он видел, что она готова прыгать вокруг него, как собачонка. А на собачонку никто и никогда не посмотрит как на равную себе.
  Люди на балу перестали обращать на нее внимание: не выдержав этого взгляда, Лана набросила на себя покров отведения глаз. А потом, развернувшись, тихо ушла. Сдерживаемые слезы душили ее. Горло схватывало спазмами. Но нельзя было плакать: если заплачет, привлечет общее внимание, и покров спадет. А она не желала портить Лейле ее день своими собственными печалями.
  На негнущихся ногах Иоланта шла прочь. Наконец, она нашла тихий закуток, где, как ей казалось, ее никто не найдет. Усевшись прямо на пол, она разрыдалась. Плакала она почти беззвучно, лишь время от времени тихонько всхлипывая.
  И тем больше было ее удивление, когда на границе восприятия она увидела мужскую руку, протягивающую платок.
  - Что случилось? - спросил Килиан.
  - Ничего, - глухо ответила девушка.
  Неужели тут даже поплакать нельзя спокойно?! Неужели так сложно было просто пройти мимо и оставить ее наедине со своими чувствами?
  - Из-за "ничего" так не плачут, - серьезно сказал чародей, - Что случилось?
  Лана мотнула головой.
  - Кили, правда ничего. Я просто расклеилась. Это пройдет.
  - Так... похоже, тут что-то очень серьёзное.
  Не прислушиваясь к ее просьбам, Килиан опустился на пол рядом с ней, подставляя плечо.
  - Скажи, Лана, я похож на идиота? - спросил он вдруг.
  - Н-нет...
  Практически вопреки собственному желанию, девушка спрятала глаза, уткнувшись лицом в ткань его рубашки.
  - Тогда зачем ты пытаешься делать вид, будто тебе лучше, чем на самом деле? Поверит в это только идиот. Рассказывай!
  И она рассказала. Путанно, то перескакивая с одного на другое, то срываясь в рыдания. Ей казалось, что Кили будет смеяться над ней, но он не смеялся. Не стал он и говорить чего-нибудь вроде "не плачь" или "он того не стоит". Просто молча слушал, за что Лана была ему очень благодарна. Ей не хотелось никаких успокаивающих глупостей. Ей хотелось просто выговориться. Понял ли это учёный, или просто, что за ним водилось, не знал что сказать? Лана не знала ответа. Но знала, что по мере того, как рвущиеся наружу эмоции выходили, ей становилось немножечко легче.
  - Спасибо, Кили, - нашла в себе силы улыбнуться она, - Ты настоящий друг.
  
  Глава 9. Ставки сделаны, господа
  
  Переступив через бездыханное тело молодой рабыни из народа ансаров, Намир с неудовольствием покачал головой. Сильно сдал старик Мустафа после происшедшего на островах. Это была уже третья за эту неделю и, очень на то похоже, не последняя.
  Прекрасно понимая, что незваный визитер может и молнией получить, хозяин морей (сам Намир предпочитал дозакатное словечко "адмирал") отошёл чуть в сторонку от входа в покои Первого Адепта и постучался. Затем, выждав несколько секунд, откинул полог и вошёл внутрь.
  Халиф Мустафа полулежал на горе шелковых подушек, а у его ног суетилась ещё одна рабыня. Выбиваясь из сил, она старалась заслужить одобрение господина, чтобы сегодня уйти живой. Впустую: после возвращения с островов халиф убивал каждую из своих женщин. И нередко весьма и весьма мучительно.
  Да, сдал он всё-таки очень сильно. Хоть он и добился того, чего хотел, уродливый ожог на всю левую сторону лица доставлял ему адскую боль. Левый глаз приходилось закрывать специальной увлажняющей повязкой: вспышка энергии в момент разрушения сдерживающего поля напрочь сожгла ему веко.
  Но самой болезненной раной была рана, нанесенная его гордости. Пока лучшие лекари халифата складывали поломанные кости, он лежал и проклинал "ведьму", нанесшую ему столь позорное поражение. После же того, как большая часть ран залечилась, все чаще срывал злобу на рабынях. Дела государства его уже мало интересовали.
  - Повелитель, - Намир склонился в глубоком поклоне, но взгляд исподлобья был гордым и дерзким. Хотя адепт уступал Первому в могуществе и подчинялся ему, посвящение возвышало их обоих.
  - Говори, - откликнулся Мустафа.
  - Владыка Лефевр говорил со мной, повелитель.
  Он не торопился продолжать. Дела, связанные с Владыками и поисками Гмундна, адепты обсуждали исключительно в отсутствие непосвящённых. Чаще и вовсе в мысленной связи, но после ранения Первый Адепт был еще слишком слаб для неё.
  - Вон, - коротко бросил халиф.
  Девушка бросилась к выходу, на ходу вытирая лицо от крови и семени и явно не веря своему счастью. На какой-то момент Намир почувствовал к ней лёгкое сочувствие. Все же ансары были их дальней родней, хоть их кожа и была противоестественно светла. Мустафа же ныне проявлял бессмысленную жестокость, какой не позволял себе в те годы, когда восходил на трон.
  Что же изменило его - раны? Или все же власть? Говорят, что власть развращает, но Намир в это не верил.
  Она лишь выводит на свет то, что человек прячет в себе.
  - Что сказал Владыка? - спросил Первый, как только за рабыней закрылась дверь.
  - Владыка спрашивал, почему так долго. Он знает, что мы нашли координаты.
  Моряк постарался, чтобы это не прозвучало как завуалированное оскорбление. Как ни крути, а план предусматривал, что они направят корабли на Гмундн сразу же, как расшифруют координаты, - что со знаниями самого Владыки не заняло больше одного-двух дней. Однако ранение халифа, поражение флота - и инициатива была потеряна. Теперь же вместо того чтобы сразу же пуститься исправлять ситуацию, Первый Адепт проводил время, лелея свою ненависть.
  - Что ты ответил? - ироничное изгибание брови смотрелось слегка пугающе с сожженными бровями.
  - Что мы ждём подкрепление с западных и южных берегов. Мы потеряли много кораблей в битве за острова.
  Мустафа кивнул. Эти слова не были ложью: лгать Владыке никто из них не осмелился бы. Но правду тоже можно подать по-разному. Больше всего Первый Адепт опасался, что его слабостью воспользуются, чтобы выставить его в дурном свете перед Владыкой.
  И вот ирония, именно этот страх как раз и побуждал его выставлять в дурном свете самого себя.
  - Подготовьте "Непобедимый". Я лично возглавлю экспедицию.
  Намир поклонился.
  - Будет исполнено, повелитель.
  - И сократите количество брандеров: в прошедшем бою они показали себя плохо. Но полностью от них не избавляйтесь: всегда стоит иметь лишний козырь в рукаве.
  Хозяин морей мельком подумал, что рано сбросил Первого Адепта со счетов. Именно этим качеством Мустафа привлек внимание Лефевра, и за счёт него же завоевал власть на континенте.
  Он всегда запасал в рукаве минимум один козырь.
  - И ещё одно, - все же добавил Первый, - Если кто-то из вас наткнется на эту ведьму... Захватите ее живой и приведите ко мне. Я заставлю ее заплатить за все. Она будет расплачиваться остаток своей жалкой жизни...
  - Будет исполнено, повелитель, - послушно повторил Намир. Хотя и подумал, что эта одержимая ненависть не доведет их до добра.
  - Владыка Лефевр будет править.
  - Вовеки веков.
  
  Стабильность, упорядоченность и даже шаблонность дней Килиана повергала Лану в уныние. Хотя чародей мог при необходимости выдать что-то оригинальное, нестандартное и непредсказуемое, чаще всего необходимости он в этом не видел. Учёный сам напоминал машину или механизм, следуя определенному установленному алгоритму всегда, когда ситуация не требовала взять "ручное управление". И хотя Лана старалась время от времени внести в этот алгоритм разнообразие, в скором времени учёный возвращался на старую колею.
  Так, она знала, что Килиан, как правило, не назначал серьезных дел на утро. Ему нужно было, по его выражению, "раздуплиться", для чего он начинал день с отдыха. Отдых в его понимании означал почти исключительно чтение и магические эксперименты. Именно в это время его проще всего было вытащить куда-нибудь; по первости он ворчал, но со временем привык. Другое дело, что самой Лане не хотелось, чтобы их общение стало очередным пунктом в расписании. Если и было что-то, что добросердечная чародейка искренне и самозабвенно ненавидела, то это определенно были однообразие и скука.
  Перед обедом Килиан обычно отправлялся на тренировку: Тэрл подтягивал его как в классическом фехтовании, так и во владении лёгкими саблями, к которым учёный прикипел после приключений на корабле халифата. Первоначально Килиан планировал тренироваться после обеда, но Лана и Тэрл хором наорали на него и прочитали лекцию о вреде для организма физических нагрузок на полный желудок. Чародей со вздохом покорился.
  Ближе к вечеру он беседовал с бывшим рабом, ныне находившимся на положении "почетного пленника", а затем - до глубокой ночи копался в книгах и картах. В это время достучаться до него удавалось редко. Да и просто некрасиво отрывать человека от столь важной работы.
  В этот раз Лана и Кили пересеклись после тренировки. Белая рубашка юноши промокла от пота и липла к телу, наглядно демонстрируя, что несмотря на общую худощавость, учёный был отнюдь не хлюпиком. Сама Лана была тоже в белом: на ней было длинное повседневное платье без украшений. Оно было достаточно простым, но вместе с тем идеально на ней сидело: к таким вещам девушка была очень требовательна.
  - Привет, - улыбнулся Килиан.
  Над этим Лана работала очень долго. До знакомства с ней чародей откровенно презирал те слова, что "говорят не чтобы что-то сказать". Проявления вежливости, иными словами. Он мог поздороваться, попрощаться и поблагодарить, когда этого требовал протокол, но в остальных случаях старался этого избежать, максимум кивал. А Лане такое поведение казалось пренебрежительным, и со временем и Кили это понял.
  - Привет. Как дела?
  - Нормально.
  А вот с этим Лана пока не справилась. Несмотря на все ее усилия, дать осмысленный ответ на вопрос "как дела" Килиан так и не мог. Он всегда отделывался дежурным "нормально". Причем независимо оттого, было ли у него на самом деле все нормально или нет. Лишь однажды, когда он бился над вопросом, почему в координатах Гмундн "неправильное" количество цифр, чародей признался, что просто не хочет "ныть и жаловаться". Лана тогда серьезно так разозлилась - не на него, а на тех, кто привил ему идею, что поделиться проблемой - значит, непременно ныть. Но в силу отсутствия их в зоне досягаемости наорала на него. И не сказать чтобы это прибавило его поведению хоть немного открытости.
  - Есть у тебя планы на сегодня? - традиционно спросила Иоланта.
  - Пока нет... Но скоро будут, - ответил юноша, - Ты тоже не планируй ничего.
  И только она успела заинтересоваться, все испортил:
  - Сегодня нас вызовет Герцог.
  - Что-то важное? - довольно кисло осведомилась чародейка.
  За последнее время она окончательно поняла, что не любит политику.
  - Очень. Мне наконец-то удалось продвинуться в своих поисках. Я знаю, где находится Гмундн!
  Выражение лица у чародея при этом было - точь-в-точь щенок, принесший мячик и ждущий, когда его назовут хорошим мальчиком и погладят по голове. Ничего из этого Лана, естественно, делать не стала. Но восхитилась вполне искренне.
  - Здорово! Тебе удалось разобраться, почему там столько цифр?
  - Ага. Я нашел карту, где используется немного другая запись координат. Там на четыре цифры больше; такая запись считается более точной и используется для указания на сравнительно небольшие объекты... Кстати, спасибо что напомнила.
  Подскочив к своей сумке, учёный стал что-то искать. Лана с любопытством заглядывала ему через плечо. Она уже знала, что у него там находятся порой самые неожиданные вещи, - хотя бы уже потому что чародей неустанно мониторил лавки и рынки на предмет материалов, которые можно в нужный момент преобразовать для получения энергии. А материалы могли иметь самую разную форму; например, местный ювелир уже хорошо знал, что этот странный юноша покупает без разбора украшения из свинца.
  И при этом традиционно женским искусством, храня в сумке массу вещей, поддерживать там идеальный порядок Килиан не обладал и, кажется, не интересовался. Так что поиски нужной вещи грозились затянуться.
  - Может, сначала скажешь, что ищешь?.. - начала было Лана, но тут Килиан воскликнул:
  - Уже нашел!
  Он извлёк из сумки небольшой кулон с янтарем на тонкой золотой цепочке. Явно самодельный.
  - Вот, возьми. Это...
  Чародей явно смутился.
  - Это тебе, в общем.
  - Спасибо...
  Крайне растерянная (Килиан совершенно не ассоциировался с тем, кто самостоятельно додумается подарить украшение), Лана взяла кулон в руки - и тут же ощутила характерное покалывание магических энергий. Мозаика сложилась, хоть и получалось, что учёный умолчал о своих навыках артефактора.
  - Это магический амулет? - спросила она.
  - Сам он не магический, - поправил чародей, - Но к нему привязано заклинание.
  - Что за заклинание? - подозрительно осведомилась девушка.
  - Контроль вероятностей. Того, кто носит этот кулон, все опасные для жизни болезни будут обходить стороной.
  - Но... Зачем ты сделал это?
  Она сама прекрасно понимала, что вопрос крайне глупый.
  - Моя мать погибла от болезни. Больше я никогда не потеряю так никого, кто... дорог мне, - последнюю фразу ему явно пришлось выжимать из себя силой.
  Лана смотрела на наивный знак симпатии одинокого чародея, и в ее душе сменяла друг друга сложная гамма эмоций. Как положительных, так и отрицательных. Она сама не могла сказать, чего тут было больше.
  - Спасибо, Кили. Я очень тронута твоей заботой, правда...
  - Но? - со вздохом спросил Килиан.
  - Я не могу принять его. Не потому что я не ценю это: я ценю. Но жизнь даёт нам испытания, чтобы мы сами справлялись с ними. И справляясь с ними, чему-то научились. Нельзя отнимать у человека этот опыт.
  - Пусть так, - заметил чародей, - Но ведь ты живёшь не в вакууме. Если с тобой что-то случится, это затронет не только тебя, но и всех, кто... кому ты не безразлична. Следовательно, ты хочешь отнять у них возможность приложить руку к преодолению испытаний.
  Иоланта задумалась. С такого ракурса она этот вопрос не рассматривала. Что ж, понять позицию Килиана она могла.
  Но не разделить её.
  - Есть разница, - сказала девушка, - Беспокоиться за другого человека, помогать ему или жить его жизнь вместо него. Мне приятно, что ты хочешь мне помочь. Но я не позволю жить мою жизнь вместо меня. Это МОЯ жизнь.
  Она протянула кулон обратно, но Килиан покачал головой:
  - Оставь себе. Необязательно его носить. Решишь, что он тебе нужен - наденешь. Пусть это будет твой выбор.
  - Спасибо, - искренне поблагодарила девушка, - Вот теперь действительно спасибо.
  На какие-то секунды ей показалось, что Килиан смотрит на нее как-то странно. Но в тот момент она не придала этому особого значения.
  Лана не привыкла в чем-то подозревать друзей.
  
  Как и ожидал Килиан, на военный совет их позвали в тот же день. Герцог (чародей даже мысленно не желал называть его отцом) не имел привычки откладывать дела на потом, особенно - дела государственной важности. Килиан и Лана вошли в кабинет последними.
  Чародей так и не смог разобраться в своем отношении к девушке. Несомненно, ему было приятно общаться с ней, хоть это порой и бывало сложно, учитывая вечно бушующие в ней бури эмоций. Временами он испытывал и жгучее сексуальное желание - которому, впрочем, никогда не давал воли и выхода. И так Лана явно чувствовала что-то в нем и после этого начинала сторониться. Наконец, как ни странно это могло показаться, ее проблемы и расстройства вселяли в него уверенность и наделяли силой выдерживать собственные. Как тогда, после неудачного разговора с Герцогом, когда только необходимость утешать ее позволила ему удержаться от слез самому. Это позволяло ему предполагать, что общение с ней просто тешит его тщеславие.
  В целом, можно было назвать их друзьями. Но почему-то магу не нравился такой вариант. Может быть, просто потому что он не верил в дружбу.
  А может, подсознательно понимал, что на самом деле все гораздо сложнее.
  - Наконец-то все собрались, и мы можем начинать, - сказал Герцог, едва дверь за ними закрылась, - Мэтр, прошу вас.
  Килиан не слишком любил, когда к нему так обращались: он был, по собственному мнению, еще слишком молод, чтобы зваться мэтром. Но официальная обстановка требовала, и он невозмутимо подошёл к широкому столу.
  - Благодарю, милорд. Итак, координаты Гмундн. Всем присутствующим они уже известны, так что перейдем к расшифровке.
  Герцогу непросто далось решение снять с этих координат покров тайны. Но учитывая, что маркиз выдал их врагу, тайной они уже были невеликой - или по крайней мере не настолько большой, чтобы скрывать ее от командования армии, ставя под угрозу успех военных действий.
  Учёный расстелил на столе старую карту шести континентов. Несмотря на выцветшие краски, на ней ещё можно было рассмотреть границы сотен государств, разрушенных а ходе Заката.
  - Первоначально координаты поставили меня в тупик, - продолжал вещать Килиан, - На знакомых мне картах координаты представлены всего четырьмя цифрами: две цифры на северную широту и две на восточную долготу. Тем не менее, в герцогской библиотеке нашлась более подробная политическая карта Дозакатных времён. Тут-то я и узнал, что помимо "градусов" широты и долготы, есть также "минуты" и "секунды".
  - Давайте ближе к делу, - заметил Герцог.
  - Если мои расчеты верны, то Гмундн вот здесь.
  Чародей ткнул в карту чуть севернее южного побережья самого крупного материка на карте.
  - Чтобы было удобнее сориентироваться: вот на этом полуострове мы живём. Полуостров западнее, тот, что походит на сапог, после Заката превратился в архипелаг. А вот этот континент юго-западнее...
  - ...мы зовём Черным, - закончил за него Герцог, - И оттуда приходят наши враги. Граф Ольстен, они смогут пробраться незамеченными к этому месту?
  - Только если по земле, - ответил министр морских дел, - Но ведь континент покрыт Порчей. Человеку там не выжить. Да и если выживут, пешему отряду не сравниться в дальности перехода с кораблем.
  - Господин Фирс?
  Начальник разведки покачал головой.
  - Они не собираются идти по земле. Мои люди сообщают, что халифат собирает флот в единый кулак. Они собираются ударить по Идаволлу.
  - Ваша версия?
  - Отвлекающий маневр, милорд. Чтобы отразить удар, нам придется свернуть преграждающую цепь. Это будет идеальный момент, чтобы провести один-два корабля к берегам континента.
  - Что же такое важное в этом Гмундне, что они готовы так рисковать ради этого... - задумчиво протянула Лана.
  - Не уверен до конца, - ответил Килиан, - Но очень вероятно, что именно то, что спрятано в Гмундне, должно решить исход войны. Некоторые тексты это подтверждают, но очень косвенно и неоднозначно. В любом случае, несомненно одно. Если это так важно для наших врагов, то они совершенно определенно не должны это получить.
  - У вас есть конкретные идеи? - осведомился Герцог.
  Для проформы осведомился, несомненно.
  - Всего одна. Не сомневаюсь, вам тоже она приходила в голову, милорд, - вежливо ответил чародей, - Мы возьмём один-единственный корабль и успеем туда раньше.
  - Рискованный план, - заметил Тэрл, но в голосе его прозвучал какой-то оттенок мечтательности, - Та ещё авантюра...
  - Вы хотите предложить что-то понадежнее? - осведомился Роган.
  - Всего лишь предупреждаю, - ответил он, после чего саркастически усмехнулся, - И создаю иллюзию здравомыслия со своей стороны.
  - То есть, вы одобряете этот план, - уточнил Герцог.
  Воин лишь кивнул. Несмотря на демонстративную серьезность, он был тем ещё адреналиновым наркоманом и обожал риск. Особенно если этот риск был сопряжён с набитием чьей-то неприятной морды.
  - Меня другое беспокоит, - вновь заговорил Фирс, - Ведь известно, что континент покрыт Порчей. Не значит ли это, что высадка будет дорогой в один конец?
  При этом он смотрел на Килиана. Первой, однако, отвечать начала Лана:
  - Возможно, я смогу создать защиту от этого. Но тут я пока не могу сказать точно: я не имела дела с Порчей и мне надо хотя бы посмотреть на нее.
  - Во-первых, - чуть усмехнулся Килиан, - Порча невидима. А во-вторых и в-главных, с большой долей вероятности этого не потребуется.
  Он выложил на стол ещё два листа. Это были сравнительно поздние, уже с современными названиями, карты северной части Полуострова. А ещё на каждом из них была проведена четкая граница, не совпадающая с государственной.
  - На этих схемах отмечена граница Порчи, - пояснил юноша, - На первой ее расположение пятьдесят лет назад, на второй - пятьдесят. Вы понимаете, что это значит?!
  Несмотря на все попытки выглядеть степенным и солидным, голос его звучал взволнованно. То, о чем он говорил, было великим открытием, и душа его жаждала признания и восхищения.
  - Она уменьшается, - негромко, будто не веря в то, что говорит, произнесла Лана.
  С самого детства каждый из них знал, что Порчей покрыта большая часть мира. Что она делает эти земли непригодными для жилья. Что это - расплата за гордыню Дозакатных и грехи Владык... Ну, или прямое следствие. Одно другого, в принципе, не исключает.
  Но лишь немногие сознавали, что Порча, при всей своей отвратительной мощи, при всей кажущейся невероятной способности создавать Тварей, - всего лишь физический процесс. Не больше и не меньше. И как всякий процесс, она подчиняется определенным законам.
  Один из которых - закон неубывания энтропии. А это значит: ничто не вечно. Даже боги.
  - Да, - подтвердил Килиан, - Пройдет ещё пара веков, и путь к заселению континента будет открыт. Но уже сейчас Порча сосредоточена в основном вокруг особенно "горячих" мест. Мест, куда во времена Заката приходились наиболее страшные удары.
  Он снова кивнул на старую карту.
  - Гмундн от них сравнительно далеко.
  - Какова вероятность, что рядом с Гмундном нет "горячих" мест? - осведомился Герцог.
  - Примерно восемьдесят два процента, - ответил учёный.
  - Мало.
  Килиан развел руками:
  - Увы, информация о самом Закате весьма обрывочна. Я не могу претендовать на сколько-нибудь цельную картину. Но есть кое-что, что заставляет меня считать, что я всё-таки прав.
  Он выдержал драматическую паузу.
  - Почему халифат нанес удар именно сейчас? Они могли ударить раньше, они могли ударить позже. Почему именно сейчас?
  Ответа не последовало.
  - Я полагаю, их учёные знали, что Порча теряет силу, - сделал вывод маг, - Они знали, когда путь станет безопасным, и подгадали время, чтобы достичь своей цели и вернуться живыми.
  В этой фразе была ровно одна-единственная ложь.
  Он не полагал.
  - Отец, - подал голос доселе молчавший Амброус, - Ты позволишь мне возглавить этот поход?
  - Нет, - покачал головой Герцог, - Ты мой наследник, и ты возглавишь второй флот.
  - Но отец...
  - Молчать, - взмахом руки прервал юношу старик, - Мои приказы не обсуждаются. Ты нужен мне здесь, кроме того, я не позволю тебе так рисковать. В Гмундн отправятся Килиан как знаток Дозакатных, Нестор на случай если Порча ещё не угасла и Тэрл для общего командования. Десантный отряд на его выбор.
  Иоланта, закусив, губу, о чем-то мучительно раздумывала.
  - Какой корабль нам выделят? - уточнил Тэрл.
  - "Стремительный", - ответил Герцог.
  Воин кивнул:
  - Хорошо... Пятнадцать человек пассажиров, то есть двенадцать - десанта. Подберу самых лучших.
  - Милорд, - вдруг подала голос Лана, - Я прошу вашего разрешения отправиться в Гмундн вместо учителя.
  Это известие Килиана ошарашило. Да и не только его.
  - Чем это вызвано? - осведомился Герцог.
  - Лана, ты понимаешь, какой это риск? - почти одновременно спросил учёный.
  Девушка развела руками:
  - Я понимаю. Но я чувствую, что должна участвовать в этом до конца. Завершить цикл.
  Это был совершенно определенно не тот ответ, который хотел услышать правитель Идаволла.
  - Вы хотите, чтобы я изменил план, потому что вы что-то "чувствуете"? - переспросил он.
  Тут уже вмешался эжен Нестор, на протяжении всего совета погруженный в какие-то свои мысли.
  - Чутье чародея - не та вещь, которую следует сбрасывать со счетов, милорд. Эжени проводят всю жизнь, постигая свои чувства, учась доверять им и полагаться на них. А они ценят это доверие и как правило, не обманывают своего хозяина.
  - Он прав, - поддержал мага Роган, в силу болезни Лейлы (официально; на практике в силу ее абсолютной беспомощности в военном деле) представлявший Иллирию, - Быть может, вы не понимаете этого в полной мере, ведь Идаволлу непривычно иметь дело с чародеями; не беспокойтесь, Иллирия всегда поможет вам необходимым советом...
  Это была весьма болезненная шпилька. Как понял Килиан, за ней скрывалась маленькая месть за то, что Иллирию в этом деле откровенно задвинули на второй план.
  - В общем, я не отправлюсь туда, - подытожил Нестор, - Отправляйте Лану.
  - Пусть будет так, - холодно ответил Герцог.
  Если он и испытывал гнев, то ничем его не выдавал.
  И похоже, что единственным, кого не удовлетворяло принятое решение, остался Килиан.
  - Лана, ты понимаешь, на что подписываешься? - тихо и серьезно спросил юноша, - Это ведь не безопасная прогулка. Будет мясорубка. Хуже, чем на островах.
  Он осекся, обожжённый ее ледяным взглядом.
  - Не считай меня дурой, Кили. Я все прекрасно понимаю. Хватит считать меня фарфоровой куклой, у которой ножки отвалятся, если она сделает сама хоть один шаг!
  Последнее она произнесла неприятным издевательски-передразнивающим голосом.
  - Я не считаю тебя куклой, - спокойно ответил чародей, - Но пойми ты, что это большой риск. Риск, который ТЕБЕ вовсе необязательно брать на себя.
  Учёный не понимал, из-за чего девушка так разозлилась, но чувствовал, что говорит не то и не так.
  "А можно я лучше ещё один флот потоплю?" - мелькнула малодушная мысль.
  - А ты сам? - фыркнула Лана, - Ты ведь не военный. Ты тоже не обязан в этом участвовать. Но все же ты участвуешь.
  - Ну, во-первых, как бы сексистски это ни звучало, но я мужчина... - начал было Килиан, но под скептическим взглядом чародейки замолчал.
  Нет, для него это было важным фактором. Мужчина в его понимании должен был быть всегда готов постоять и за себя, и за других. Для женщины это не только необязательно: если женщине потребовалось это делать, то это печально само по себе. Он знал, что Дозакатные считали такую позицию принижающей женщин, но все же упрямо оставался при своем мнении.
  Однако также справедливо было и то, что к его нынешним мотивам это не имело никакого отношения. У него были совсем иные причины желать оказаться в числе тех, кто отправится в Гмундн.
  Но об этих причинах он рассказать не мог.
  - В любом случае, хоть я и не военный, но я готов стрелять во врага, - сказал маг, - А ты? Ты готова?
  - В походе понадобятся не только гориллы с винтовками, - парировала девушка, - Как минимум...
  - Может, вас оставить одних? - диссонирующе спокойно осведомился Нестор.
  Лана осеклась, презрительно фыркнула и гордо вздернула нос. Кажется, мудрому старому магу удалось её смутить.
  
  Обсуждение продолжалось ещё долго. Своевольная чародейка в буквальном смысле отвоевала себе право участвовать в походе на Гмундн. И хотя Тэрл в этом вопросе полностью поддерживал Килиана, в спор он предпочитал не ввязываться. Если чародейка желает подставляться, - что ж, пусть пользу приносит.
  За этим последовало обсуждение многих тонкостей организации и снабжения. Оказалось, в частности, что стараниями Килиана десантный отряд можно вооружить винтовками Дозакатных и фосфорными гранатами. Это была серьезная заявка на победу, но Тэрл не позволил себе очаровываться ею. Войну не выигрывает оружие.
  Ее выигрывают солдаты.
  Гораздо хуже было то, что никто не мог хотя бы примерно сказать, что может ожидать их в землях Порчи. Килиан заверил, что на пустоши, о которых рассказывал народный фольклор, это будет похоже мало. Пустоши были там сразу после Заката, но за прошедшие тысячелетия многое могло измениться. Несомненно было, что в тех местах обитает множество Тварей Порчи, - в том числе, вполне вероятно, и таких, каких никогда не видел никто из обитателей Полуострова. Кроме того, учёный рассказал, что несколько раз сталкивался в руинах Дозакатных с магической и технологической охраной, защищавшей их даже после смерти хозяев.
  Ну, и о воинах халифата забывать не следовало. Хотя основной план предполагал, что их корабли не смогут проникнуть через линию обороны, гарантировать этого никто не мог. На войне глупо надеяться на лучшее.
  Солнце давно уже зашло, когда все основные вопросы были решены, и Герцог распустил совет. Первой ушла Лана, следом за ней Амброус. Когда же Тэрл и Леандр остались одни, Герцог негромко спросил:
  - Ты ведь понимаешь, что все не так просто?
  - Просто никогда не бывает, - хмыкнул воин, - Вы знаете что-то ещё об этом месте, не так ли?
  - Увы, практически ничего конкретного, - покачал головой Леандр.
  - Вы знаете, что там хранится?
  Этот вопрос беспокоил Тэрла давно. Они исходили из того, что черные не должны получить то, что ищут. Это вполне естественный ход мысли: если враг это ищет, значит, ему это нужно, а значит, получив это, он достигнет того или иного преимущества. Но незнание, как именно изменится ход войны, если они справятся и если проиграют, сильно мешало формировать стратегию.
  - Судя по тому, что рассказывал мне дед, это вообще не хранилище.
  Какое-то время Леандр молчал, будто не был уверен, стоит ли говорить больше. Но это, разумеется, чушь: Герцог Леандр Идаволльский никогда не бывал не уверен. И если начал говорить, значит, уже решил, что договорит до конца.
  - Это не хранилище, - повторил он, - Это тюрьма.
  - Тогда что в ней такого важного? - не удержался от вопроса гвардеец.
  Действительно, если это тюрьма, то нет никакого резона искать ее. Все равно кто бы ни был в ней заточен, после такого срока это представляло интерес разве что для исследователей типа Килиана. Уж точно это не стоило того, чтобы отводить элитную боевую группу от линии фронта.
  - Это не тюрьма для людей, Тэрл, - в голосе Герцога не прозвучало осуждения или раздражения, но Тэрл сразу же почувствовал всю глупость своего скоропалительного вывода, - Там заточено что-то другое. Что-то бессмертное и очень, очень опасное. Нечто такое, что вселяло ужас даже в Дозакатных со всей их непередаваемой мощью.
  - И вы думаете, что оно до сих пор там? - недоверчиво спросил воин.
  Время, прошедшее с тех пор, с огромным трудом укладывалось у него в голове. Могло ли быть такое, чтобы живое существо существовало на протяжении стольких лет, веков и даже тысячелетий... И не сошло с ума?
  И не делало ли безумие его ещё более опасным?
  - Я не знаю, - ответил Герцог, - Но вряд ли черные затеяли все это ради чьих-то останков. И если то, что рассказывал мне дед, правда... Оно не должно выйти на свободу, Тэрл. Понимаешь?
  - Понимаю, - склонил голову воин.
  Несомненно, нужно было остановить халифа. И возможно, если потребуется, уничтожить пленника древней тюрьмы, если это, конечно, вообще возможно.
  - Значит, не понимаешь, - покачал головой Леандр, - Эта задача имеет наивысший приоритет. Важнее твоей жизни. Важнее жизней остальных. Если ты обнаружишь, что кто-то из твоих товарищей может освободить то, что заключено под Гмундном... Ты должен будешь убить их.
  Тэрл снова поклонился:
  - Будет исполнено.
  
  Глава 10. Исчезнувшие империи
  
  "Стремительный" был необычным кораблем. В отличие от стандартных галер, у него весла играли явно подчинённую роль по отношению к парусам. Можно было сказать, что это - корабль старой школы. О, нет, такая технология не была утеряна при Закате, но использовалась ныне редко. В прибрежной зоне, где легко наткнуться на рифы, а ветер запросто может дуть в сторону берега, маневренность, предоставляемая веслами, попросту ценнее. Преимущества паруса начинают раскрываться при дальнем плавании, но дальних путешествий уже давно не совершалось.
  Что ж, то, что ожидалось теперь - это уже что-то. Хотя Килиан полагал, что для "Стремительного" путешествие к берегам бывшей Восточной Империи - далеко не предел, но об этих мыслях пока предпочитал помалкивать.
  Пока.
  Капитан корабля Аксион Тойнби, немолодой седовласый мужчина с лихо закрученными усами и застарелым шрамом на левой щеке, оказался человеком на редкость спокойным и флегматичным. В отличие от своих матросов, он не испытывал никакого суеверного ужаса перед перспективой взять на борт парочку "колдунов".
  - Полезное что умеете? - только и спросил он.
  - Я обеспечу нам попутный ветер на протяжении всего пути, - ответил Килиан.
  - Дело хорошее.
  Ничто в голосе капитана не позволяло предположить, что он хоть немного впечатлен.
  - А я, - подхватила Лана, - Могу лечить раненых.
  Аксион окинул ее безразличным взглядом и вынес вердикт:
  - Будет лучше, если до прибытия вы не будете покидать свою каюту.
  Глаза чародейки опасно сузились:
  - Это в духе "женщина на корабле к беде"?
  - Это в духе "мужчины при виде женщины могут потерять в здравомыслии", - невозмутимо ответил старик.
  - Не теряют, если они не животные, - уверенно возразила девушка.
  Килиан не мог с ней полностью согласиться, но уже уяснил, что когда ее голос приобретает такие интонации, лучше с ней не спорить.
  А вот капитан явно не был впечатлен.
  - Все мы немного животные, - философски развел руками он.
  Было в этом старом моряке нечто такое, что всегда мечтал проявлять сам Килиан, и что никогда у него толком не получалось. Не просто спокойствие: сделать морду кирпичом чародею вполне удавалось. Некая невозмутимость, незыблемость. Он походил на скалу, которая останется неподвижной, как бы ни ярился ветер. Шторм, абордаж, конец света или вовсе женщина в гневе - ничто не могло поколебать его.
  А главное, что эта невозмутимость распространялась и на других. По крайней мере, побившись об эту "скалу", Лана успокоилась в рекордно быстрые сроки.
  - Я тут помру от скуки в четырех стенах, - пожаловалась она, направляясь в свою каюту.
  - Я буду заходить в любую свободную минуту, - пообещал Килиан, - Хоть беседой развлеку.
  Оптимизма чародейке это явно не прибавило.
  - Беседой? - кисло спросила она, - И о чем же?
  - Э-э-э... А вот этого я пока не придумал.
  Ну не знал он, о чем обычно люди беседуют. Эта форма времяпрепровождения была знакома ему слабо. Сам он в таких случаях предпочитал читать. Иоланта тоже не была так уж чужда чтению, но заниматься чем-либо одним долгое время ей было скучно. По этой же причине она хоть и не пыталась повесить в каюте холст (не так долго им плыть), решила за предстоящие полтора дня пути попробовать себя в рисовании углем на сравнительно компактной дощечке.
  Каюты им, к слову, достались куда более комфортные, чем на флагмане. Конечно, с комнатами в герцогских замках тягаться им было сложно; но вот комнате, где жил Килиан в период учебы в Университете, они как минимум не уступали. Непривычно было, конечно, что вся мебель прикручена к полу, но это по понятным причинам было необходимостью. А так - стол, два стула, условно мягкая койка. Жить можно, в общем.
  На визуальное оформление, а точнее его отсутствие, ученый внимания не обращал.
  - Скажи, Кили, - осведомилась Лана, - Что ты собираешься делать, когда все закончится?
  - Когда ВСЁ закончится? - усмехнулся чародей, - Ну, вероятно, гореть в озере огненном. Если, конечно, священные книги не врут.
  - Ты понял, что я имела в виду! - обиделась девушка, - После того, как мы найдем Гмундн. После того, как закончится война.
  Килиан развел руками:
  - К тому времени все еще тысячу раз изменится. Не вижу никакого смысла загадывать. Может, меня к тому времени уже не будет среди живых. А может, мир изменится, и к этим изменениям придется приспосабливаться. А может, изменюсь я сам. Причем все три варианта не взаимоисключающие.
  - Ты не видишь смысла загадывать, - тихо и серьезно спросила девушка, - Или ты боишься делать это?
  Такая постановка вопроса заставила его всерьез задуматься. Минуты две ученый молча теребил подбородок, пытаясь подобрать подходящий ответ.
  - Наверное, больше все-таки боюсь, - сказал он наконец, - У меня уже была одна Высокая Цель, на которую я убил четырнадцать лет жизни. Обернулась пшиком. Не хочу, чтобы такое случилось снова.
  - И что же, теперь у тебя нет вообще никакой цели? Никакой мечты?
  В голосе чародейки слышалось одновременно недоумение и недоверие. Все-таки она была очень проницательна. У Килиана была еще одна Цель. Не менее, а скорее даже более высокая, чем предыдущая, и уж точно более глобальная. И он очень боялся, что она окажется таким же пшиком, как и первая.
  Но этого, разумеется, не случится. Не должно случиться. Не имеет права.
  - Есть одна, - неохотно признал чародей, - Но извини... Я не могу тебе рассказать о ней.
  - Не доверяешь?
  В простом вопросе девушки скрывалась такая сложная гамма чувств, что часть его мозга, ответственная за оценку и понимание эмоций, выдала критическую ошибку. Тут были лукавство, ехидство, понимание, обида, разочарование и что-то еще, совершенно непонятное. Потерпев неудачу в попытке разобраться в этом, Килиан потер переносицу.
  - Тебе я как раз доверяю. Больше, чем подавляющему большинству людей. Но вот именно об этом мне сложно рассказать. Это слишком... личное, что ли.
  - Значит, не доверяешь, - сделала вывод Лана.
  Килиан хмыкнул:
  - По-твоему, тот, кто доверяет другому человеку, может рассказать ему вообще все?
  - Конечно, - убежденно ответила она, - В том и суть доверия. Ты не думаешь о том, можешь ли ты это рассказать. Если ты начинаешь думать, что это я рассказать могу, а вот это не могу, то это уже не доверие. Это лицемерие.
  - А ты сама? - осведомился он, - Ты доверяешь мне?
  - Конечно, - не задумываясь, ответила чародейка, - Ты мой друг. Конечно, я тебе доверяю.
  Почему-то слово "друг" начинало его слегка раздражать.
  - Тогда что, если я задам тебе вопрос о чем-то глубоко личном? Ну, например, за что ты так влюбилась в Амброуса?
  Она поморщилась:
  - То я отвечу, что постановка вопроса сама по себе дурацкая. Это попросту не так работает. По-твоему, люди любят только за что-то?
  Килиан задумался.
  - По-моему, люди любят тех, кто их восхищает чем-то. Тех, на кого смотрят, как на богов, даже сознавая, что это всего лишь люди.
  Он почувствовал, что говорит не то и не так. То, что он говорил, не было логическим выводом, - он пытался сформулировать то, что просто чувствовал. А чувства были ненадежной почвой.
  И немудрено, что Лана не сочла его слова убедительными. Она покачала головой:
  - Нет, Кили. То, о чем ты говоришь, это вообще не о любви. Всего лишь о восхищении. И именно потому что ты путаешь эти понятия, ты и не можешь по-настоящему доверять. Доверие - следствие любви. Но для тебя любовь - это восхищение. Поэтому ты так одержим стремлением быть оцененным, признанным. Ты хочешь, чтобы люди восхищались тобой, потому что для тебя это значит, что они будут тебя любить. Но у этого есть и оборотная сторона. Это значит, что когда тобой НЕ восхищаются, тебя не любят. А так как ты не сможешь всегда вызывать восхищение, это значит, что любовь людей ты рано или поздно потеряешь, и твое доверие обернется против тебя. Вот почему ты не можешь доверять. Никому, в том числе и мне.
  - Есть люди, которые восхищают всегда.
  Голос чародея звучал глухо, как из бочки. Он не был согласен с тем, что говорила девушка. Он хотел отмести это, назвать чушью...
  Но банальная логика подсказывала, что настоящая чушь не вызывает такой глухой тоски.
  - Я не знаю таких, - ответила Лана, - Не представляю таких, и, по-моему, это само по себе как-то нездорово.
  - Да что ты знаешь!.. - не сдержался Килиан, но тут же заставил себя успокоиться:
  - Извини. Давай лучше сменим тему.
  - Хорошо, - легко согласилась девушка.
  Но по взгляду, который она кинула на него, ученый понял, что своим отказом продолжать разговор он сказал ей больше, чем любыми словами. Да и сам он понимал, что хоть на мгновение, но потерял самоконтроль, раскрыв одно из главных своих уязвимых мест.
  И в одном эжени была точно права: он действительно боялся раскрыться даже при ней. Он привык в любой момент ждать удара с любой стороны. Излишне говорить, что с полным доверием это сочеталось плоховато.
  - И на какую тему ты хочешь ее сменить? - с легкой ехидцей спросила Лана.
  Мстительница мелкая!
  - Ты взяла кольчугу, как я советовал? - озвучил Килиан первое, что пришло в голову.
  - Взяла, - кивнула девушка, - Хотя смысла я не понимаю. Если я окажусь в гуще боя, меня не спасет даже полный рыцарский доспех. Пулю она вроде как тоже не останавливает. И потом, я попробовала ее поносить; плечи уже через пятнадцать минут пообещали отвалиться.
  - Пулю из винтовки не остановит ни один доступный нам доспех, - покачал головой ученый, - Я посоветовал кольчуги - и тебе, и остальным, - для защиты не от оружия, а от магии. В отличие от лат или тем более кожи, кольчуга может образовывать клетки Фарадея. Халиф мог создавать ударную ионизацию, как и я. Это сравнительно простое заклятье; думаю, адепты рангом пониже это тоже умеют. И я почти уверен, что хоть кто-то из них отправится в Гмундн. Конечно, кольчуга не дает надежной защиты. Но хоть какая-то. Если разряд не пройдет через тело насквозь, этого уже может хватить, чтобы спасти жизнь.
  Иоланта задумчиво кивнула. И даже не придралась к "умничанью".
  - А ты сам?
  Ученый оттянул край табарда, демонстрируя кольчужную рубашку восьмерного плетения.
  - Я постепенно приучаюсь носить кольчугу большую часть дня. Но если честно, плечи от этого устают не только у тебя. Нагрузка у нее неравномерно распределяется.
  - Ясненько... - протянула Лана.
  Какое-то время она ждала от него новой реплики, но не дождалась. Он, в общем-то, знал, что это проблема. И что его недостаток социализации делает общение с ним куда более неприятным для нее, чем ему бы того хотелось. Но вот не мог он ни с полной уверенностью судить, что будет для нее интересным, ни заговорить о том, что может оказаться неинтересным.
  - А расскажи о той стране, куда мы едем, - спасла его из неловкого положения девушка, - Как ты ее назвал, Восточная Империя?
  - Так она звалась к Закату, - кивнул ученый, - Правда, скорее по привычке. По меркам Дозакатных это было далеко не самое крупное и значительное государство... Хотя все наши герцогства оно, понятное дело, превосходило.
  - По идее, то же самое можно сказать о всех Дозакатных королевствах, - заметила Лана.
  - Не о всех, - хмыкнул юноша, - Но о большей части. И, кстати, не вполне верно называть их королевствами. Когда-то большинство из них такими были, но на момент Заката короли были для них таким же атрибутом прошлого, как и для нас. Только в отличие от нас, у них это было обусловлено не размером государств, а другой формой правления. Примерно как в торговых республиках.
  Он хмыкнул:
  - Вплоть до появления Владык, которые стали подминать власть под себя. Но тогда их Владыками тоже еще не звали: их власть строилась не на титулах, а на чистой магической мощи.
  Большой иронией он находил то, что столь почтительным словом их прозвали, пытаясь выразить ненависть к ним. Владыки разрушили старый мир. Немногие выжившие изо всех сил старались проклинать их. Но сквозь хор проклятий нет-нет, да и проникали голоса страха, почтения и преклонения.
  Так удивительно ли, что в новом мире рано или поздно должны были возникнуть культы, поклоняющиеся Владыкам? Ненависть творит богов не хуже, чем любовь.
  - Возвращаясь к Восточной империи. Как я уже сказал, это было не очень влиятельное государство, часто остававшееся в тени более северной Народной земли. Тем не менее, оно отличалось развитием науки и искусств. Там родились несколько очень известных в свое время и даже после своей смерти музыкантов и актеров. Там же открыли и телепортацию.
  - Телепортацию?!
  Лану аж подкинуло. Килиан уже запомнил, что этот вид магии вызывал у нее особую реакцию, и всерьез думал захватить записи адептов Лефевра, чтобы понять, как именно халифу это удавалось.
  Чего не сделает мужчина, чтобы произвести впечатление на женщину.
  - Да. Сперва речь шла лишь о телепортации как о передаче квантового состояния. Но потом, после открытия фундаментальных принципов магии, стала возможной и телепортация макроскопических объектов. Как именно это работает, тут уж не скажу. Исследовать надо.
  Последняя фраза в его понимании звучала крайне оптимистично. Ведь исследовать - гораздо интереснее, чем знать.
  
  Ближе к вечеру Тэрл обнаружил, что халифат опережает их.
  "Стремительный" как раз вынужден был приспустить парус, чтобы пролавировать между мелкими островками, оставшимися после Заката. Возможно, что двигайся он на полной скорости, инерция движения позволила бы ему преодолеть препятствие, не задерживаясь.
  А так, корабль наткнулся на деревянные обломки - слишком мелкие, чтобы представлять угрозу, но вынуждающие дополнительно сбросить скорость.
  Присмотревшись еще внимательнее, Тэрл понял, что поспешил, причислив их к обломкам. Доски это были. Кто-то побросал в море запас досок, предназначенный для ремонта корабля.
  Неужели только чтобы замедлить преследователей?
  - Человек за бортом!
  По крику одного из матросов остальные мгновенно засуетились. Человека за бортом нужно, не мешкая, спасти. Вытащить на корабль, оказать первую помощь. А там уж смотреть, кто такой и что с ним дальше делать. Таков непреложный закон моря.
  Но не в данном случае.
  - Отставить! - приказал Тэрл.
  Моряки смотрели на него, как на чудовище, но он знал, что делал.
  - Это может быть ловушкой, - пояснил воин, после чего обернулся к Килиану.
  Впрочем, чародей и без указаний высматривал что-то под бортом корабля.
  - Понятное дело, это ловушка, - поморщился он, - Вопрос, какая...
  Это не было вопросом, обращенным к кому бы то ни было. Ученого не интересовало мнение солдат или моряков. Он советовался с единственным человеком на борту, которого признавал за разумное существо - с самим собой.
  - Так... Мужчина, ансар, двадцать лет. Убит ножом по горлу, помещен в воду... спустя некоторое время: иначе трупные процессы затормозились бы сразу. Вода холодная, а он уже начал разлагаться. Одежды, оружия нет...
  Ученый огляделся и задумчиво кивнул:
  - Ага. И он там не один такой.
  Присмотревшись, Тэрл понял, о чем он. По обеим сторонам от корабля у поверхности воды плавало не меньше дюжины трупов ансаров - смуглых рабов Халифата. И раны у них были одинаковы.
  Неспроста.
  - То есть, черные не просто сбросили отработанный материал, - озвучил его мысли Килиан, - Их убили, а затем еще везли трупы, специально чтобы сбросить сюда. Зачем...
  В задумчивости он снова утратил контакт с внешним миром, но лишь на пару секунд. Взгляд ученого остановился, и казалось, в его голове загорелся невидимый огонек.
  - Мушкетоны! Сейчас же!
  Море окрасилось кровью, когда тела рабов разорвались изнутри. Десятки змеиных голов недобро уставились на корабль. Тэрл уже знал, что они ищут.
  Магию.
  - Орудия к бою! - распорядился Аксион.
  Но толку с того было немного. Сложно попасть из пушки в столь небольшую и юркую цель, а монстры, уверенные в собственной неуязвимости, не шарахались от грохота залпов. Палубу тряхнуло, когда примерно две трети от стаи регенераторов ударили в борт корабля.
  А остальные в это время уже заходили сверху. Одна или две твари рухнули в воду, когда очереди из винтовок задели их крылья, но остальные, казалось, даже не заметили этого.
  Их целью был Килиан, в данный момент стряхивавший с пальцев пыль, оставшуюся от уничтожения двух колец. Ученый медлил, - впрочем, у Тэрла этот момент вопросов не вызвал.
  Он наблюдал за союзником достаточно, чтобы изучить его слабые места.
  Тэрл успел почувствовать исходящий от тварей Порчи омерзительный смрад, когда чародей резко взмахнул обеими руками, выпуская с пальцев множество разрядов молний. Уже разинувший пасти регенератор рухнул в воду дымящейся тушкой, а следующие за ним отпрянули назад, сталкиваясь в воздухе с замыкающими.
  Как раз в этот момент пара солдат принесли мушкетоны, заряженные магниевой дробью. Тэрл раньше видел ее действие на испытаниях, но в реальном бою этому чуду алхимии только предстояло себя показать.
  Выстрелы превращались в сполохи огня. Не слишком точные и совсем не дальнобойные, они, однако, идеально подходили для стрельбы в самую гущу тварей. Следом за первым регенератором упали еще трое. Остальные отступили назад, но отставать от корабля явно не собирались.
  - Заряжайте книппелями, идиоты! - приказал капитан, - По команде, лево руля!
  - Не стрелять без команды! - одновременно с ним распорядился Тэрл, принимая оружие из рук одного из подчиненных.
  При всем своем впечатляющем эффекте магниевая дробь имела фатальный недостаток. Один, максимум два выстрела - и раструб мушкетона приходил в совершенную негодность. Сидя в обороне, можно было заменить его. Но в дальнем походе это фактически означало, что каждый мушкетон был одноразовым оружием. Фосфорные гранаты были в этом плане удобнее уже тем, что были легче и компактнее; их можно было таскать с собой по несколько штук. Но на деревянной палубе использовать их было бы сущим самоубийством.
  Девять уцелевших тварей стали заходить широким полукругом, более не давая возможности задеть сразу нескольких одной атакой, - будь то молния или заряд дроби. Шпага в руке Килиана светилась синим и слегка потрескивала, готовая направить смертельный разряд в цель, но все же, чародей медлил. Понятно, почему: даже если молния и уничтожит тварь на месте, остальные успеют атаковать прежде, чем он сотворит новое заклинание.
  - Когда зарядите орудия, стреляйте поочередно, - сказал он, - Целиться необязательно: я перенаправлю снаряды с помощью магнитокинеза...
  Однако этому плану не суждено было сбыться. Словно по команде, твари синхронно бросились в атаку.
  - ОГОНЬ!!!
  Послышался грохот молнии, но Тэрл не видел ее результатов. То ли тварям хватило ума определить командира, то ли это было простым совпадением, но на него нацелился сразу десяток змеиных пастей. Практически в упор разрядив мушкетон в одного из регенераторов, воин не стал хвататься за меч. Используя оплавленный ствол на манер дубинки, он ударил по одной из голов, целясь в глаза. Краем глаза он увидел, что некоторые из солдат последовали его примеру.
  Но увы, не все, далеко не все. В бою за солдат должны думать офицеры. Простой пехотинец полагается на выучку, а не на разум. И эта выучка требовала, вступив в ближний бой, при первой возможности взять в руки холодное оружие.
  Сейчас это было ошибкой. Шпаги и сабли в руках солдат не причиняли тварям Порчи практически никакого вреда. Еще меньше толку было от кортиков моряков. О книппелях пришлось забыть, да и не было уже от них толку. Бой перешел на палубу. Регенераторы хватали людей и пожирали, игнорируя сыплющиеся со всех сторон удары клинков. Одна из тварей попыталась поднять жертву над палубой, но тут же получила заряд магниевой дроби.
  Жертву все равно было не спасти.
  Не давая противнику оклематься, Тэрл обрушил град ударов на вторую голову твари. На третьем ударе та еще шевелилась. На четвертом - уже нет. Гвардеец обернулся вправо, высматривая новую цель...
  Увидеть он ее успел, а вот среагировать - нет. Мощные челюсти регенератора сомкнулись на его предплечье, заставляя выпустить мушкетон. Острая боль пронзила руку, но воин не позволял ей взять над ним контроль. Левой рукой достав из-за пояса кинжал, он попытался ударить в глаза твари, но та заметила движение. Отбросив прокушенное насквозь тело капитана, она атаковала двумя другими головами.
  Лишь чудом Тэрлу удалось уклониться, уведя шею из-под смертельного удара. Тварь взмыла в воздух, поднимая его за руку, но гвардеец ударил обеими ногами по крылу, заставляя ее опуститься на палубу.
  Снова послышался раскат грома: Килиан выпустил еще одну молнию. Увы, не в ту тварь, что сейчас пыталась сожрать его. Воин продолжал бороться, но все четче понимал, что это бесполезно. С одним кинжалом в борцовском поединке справиться с тварью, которую не можешь ранить, попросту невозможно.
  Очередной удар почти достиг цели. Хотя гвардеец снова успел уберечь шею, змеиные челюсти сомкнулись на левом плече.
  Тэрл взвыл от боли, когда тварь Порчи вырывала из него кусок мяса. Она проглотила добычу, не прожевывая. После чего широко раскрыла пасть для нового куска.
  В глазах потемнело, но Тэрл смотрел на нее прямо. Не отводить взгляд. Воин должен быть готов принять смерть с достоинством, - таков был один из его жизненных принципов. Пусть даже большая часть из них не прошли проверку жизнью. В смерти нет ничего достойного. Но достоинство может быть в том, как мы ведем себя перед смертью.
  А затем боль вдруг ушла. Воин отчетливо услышал... пение. Высокий, чистый голос выводил незатейливую мелодию. Тэрл вдруг почувствовал, что снова может шевелить левой рукой. Думать над этим было некогда: он нанес встречный удар.
  Кинжал в его руке вонзился в нёбо твари, не давая челюстям сомкнуться. Та издала неприятный звук, напоминающий нечто среднее между рыком и шипением... А затем вдруг, выпустив его руку, широко раскрыла все пасти и завизжала.
  
  "Почему, почему я такая бесполезная?"
  Слушая из своей каюты грохот залпов и крики умирающих, Лана не находила себе места. Все ее естество кричало, что она должна вмешаться, остановить это побоище. Но здравая часть ее рассудка прекрасно знала, что покинув каюту, она окажет товарищам медвежью услугу. Им пригодился бы дополнительный боец, но она не была бойцом. Она была лишь слабой, хрупкой девушкой, которая в такой ситуации могла лишь полагаться на силы мужчин.
  "Мне не следовало проситься с ними вместо учителя. Он бы смог сейчас как-нибудь им помочь"
  Она знала, что защищать других - куда сложнее, чем выжить самому. И Тэрл, и Килиан не раз и не два просили ее, когда дело доходит до боя, держаться в стороне.
  Она понимала, что они были правы.
  "Те из них, кто умрут. Их смерти будут на моей совести. Не спасла... Не помогла..."
  Чародейка четко поняла, что должна сделать хоть что-то. Но что? Что она могла? Очевидно, нужно было как-то помочь с помощью магии. Как? Что она могла сделать, даже не видя, что там происходит?
  Что она могла сделать так, чтобы помочь, а не навредить?
  Не видя, что там происходит...
  Ее вдруг осенила. А почему она не могла увидеть, что там происходит? Она должна была быть там, с ними. Она хотела быть с ними.
  И она будет с ними!
  Внезапно у девушки закружилась голова. Ее затошнило, как будто она день проехала в тряской карете. В глазах потемнело, а секунду спустя...
  Ее должно было ослепить, когда в глаза ударили вспышки молний. Но ее не ослепило. Потому что вспышки молний не били в ее глаза.
  У нее вообще не было глаз.
  У нее не было глаз, у нее не было рук, у нее не было ног. У нее не было тела. Обнаженное сознание отделилось от хрупкой оболочки, в мгновение ока преодолело преграды и нависло над полем боя.
  Она увидела, что лишь шестеро регенераторов до сих пор продолжали сражаться. Несомненно, многие уже погибли; но и у солдат Тэрла дела шли далеко не радужно. Твари Порчи прорвались в их ряды, и они уже не могли свободно использовать дробь без риска задеть своих. Многие были ранены, причем некоторые очень серьезно. Кто-то, возможно, и мертв.
  Чуть лучше справлялся Килиан, направлявший разряды электричества через клинки. Сейчас, когда ряды смешались, он был единственным, чье оружие было по-настоящему эффективно. Но и нападали на него гораздо больше, так что ученый уже мог лишь отчаянно защищаться.
  До поры.
  Потому что его табард уже пропитался кровью из множества ран. Сами по себе они не были особенно опасны, но кровопотеря ослабляла его. Недалек был момент, когда чародей уже не сможет нанести удар.
  Лана хотела бы верить, что бой закончится раньше. Но это было не так. Слишком большие потери нес отряд. Капитан был при смерти. Тэрл не мог справиться с вцепившимся в его руку регенератором. Рядом с ним трое солдат кое-как забивали саблями еще одного. Двоим чуть дальше повезло меньше: своими шипами тварь Порчи распорола обоим животы.
  Будь Лана сейчас в своем теле, такие картины непременно заставили бы ее оставить на палубе свой ужин, а возможно и обед. Но сейчас, наблюдая чистым разумом, она воспринимала происходящее как-то отстраненно. Возможно, именно это качество вырабатывали в себе опытные воины и командиры? Не оно ли позволяло им сохранять ясную голову, видя, как угасает жизнь в глазах тех, кто только что сражался с ними бок о бок?
  Именно оно позволяло им знать, что делать.
  Поняла, что делать, и Иоланта. Ее магия могла переломить ход сражения, - разумеется, если ее верно применить. Если бы она включилась в сражение раньше, то попробовала бы оградить палубу магическим щитом. Сейчас было поздно. Оставалось сделать то, что она умела лучше всего.
  Энергия ее вдохновения, воля мага, окрашенная цветами заботы и поддержки, раскинулась над палубой, подобно золотым крыльям ангела-хранителя. Мягкие волны исцеляющих чар распространялись во все стороны, нацеленные на людей.
  Килиан навострил уши, почувствовав ее присутствие, - впрочем, вертеть головой, выискивая ее, ему было некогда. Магия не залечила его ран, но придала сил, позволив ловким и изящным движением поднырнуть под атакующую голову регенератора и вонзить обе шпаги в основание шеи. Пущенная через клинки молния довершила дело.
  Больше сил потребовалось на то, чтобы исцелить Тэрла. Вырванный кусок плоти был серьезной раной. Будь он чуть побольше, и магия была бы бессильна. Страшно было представить, как с такой раной воин до сих пор удерживал в руке кинжал. Лана четко поняла, что здесь ее усилий недостаточно: Тэрлу нечем было пронять нападавшего на него противника.
  Тогда Иоланта направила свою волю дальше. На лежавшего при смерти Аксиона.
  "Помоги ему..." - мысленно шепнула она, исцеляя раны на груди старого моряка.
  Моряк не подвел. Даже в пылу боя он продолжал наблюдать и делать выводы. У него было преимущество неожиданности, и он воспользовался им по полной. Подхватив выроненный Тэрлом мушкетон, Аксион ткнул раскаленным стволом в тело регенератора. Тот завизжал, выпуская руку гвардейца.
  Тэрл не колебался, что делать. В его руке появился глиняный шарик, начиненный фосфором. Прежде, чем Лана успела ужаснуться опасности применения такого оружия на борту, воин закинул гранату в пасть твари Порчи.
  К тому времени волна исцеления дошла и до прочих солдат. Не всем она могла помочь: многие были ранены слишком тяжело. Но те, кто еще был в состоянии сражаться, ощутили практически второе дыхание. С новыми силами они смогли атаковать врагов, отвоевывая преимущество. Кроме того, как с запозданием поняла Лана, ощущение магии дезориентировало тварей, инстинкты которых требовали находить по нему свою жертву. Не прошло и минуты, как палуба была очищена.
  Бой был выигран.
  Вернувшись в свое тело, Лана обнаружила себя забившейся в уголок в позе эмбриона. Ее била крупная дрожь. С нее градом струился пот, но при этом ей было холодно, как будто в одночасье пол и стены каюты обратились во льды мифического Севера.
  Обхватив колени руками, чародейка тихо заплакала.
  Сколько прошло времени? Секунды или века? Она, казалось, потеряла счет. Образы побоища преследовали ее. Все силы, все внимание уходило на то, чтобы не сойти с ума от ужаса.
  - Лана...
  Она ощутила, как ее плечи укрывает одеяло. Подняв глаза, чародейка увидела склонившихся над ней Килиана и Аксиона.
  - Почему ты лежишь на полу? - задал "гениальный" вопрос ученый, после чего довольно настойчивым движением полу-помог, полу-заставил ее перебраться на койку.
  Полу-помог, полу-заставил. Такая формулировка как нельзя лучше подходила к тому ощущению, что создавало его поведение. Почему-то Лане это показалось очень смешным.
  Невероятно смешным. Гомерически смешным.
  Ненормально смешным.
  Чародей и моряк переглянулись, когда девушка истерически засмеялась. Их удивление показалось ей еще более смешным. Лана смеялась. Смеялась, сбрасывая напряжение, выплескивая свой страх и чужую боль. Она смеялась до боли в животе, до тех пор, пока оставались силы смеяться.
  - Спокойно... - пробормотал Килиан, - Все уже прошло.
  Несмело протянув руку, он осторожно погладил девушку по голове, и тут же поморщился от боли. Только тогда Иоланта вспомнила, что во время боя не исцелила его раны, а только придала сил. Это заставило ее немного прийти в себя.
  - Ты ранен? Давай я помогу.
  - Мелочи, - ответил Килиан, тут же вызвав у нее желание его стукнуть.
  "Суровые мужчины обращаются к врачу, только когда копье в спине начинает мешать ходить", угу. Тем более, перед женщиной - как же не поиграть в героя. Только вот Лана ненавидела такие игры. Она не уважала тех, для кого глупый гонор становился важнее здравого смысла. Кто в попытке порисоваться не думал ни о последствиях для себя, ни о том, что той самой женщине, которую они так хотят впечатлить, может быть не по себе от вида крови и боли. Или о том, что она, черт побери, беспокоится! Что ей может быть внезапно не наплевать, что будет с её друзьями!
  - Нет, никакие не мелочи! - резко перешла с шепота на крик чародейка, - Ты вообще отбитый? Не понимаешь, что даже безобидная на вид рана может скрывать задетые внутренние органы? А о кровопотере и заражении ты подумал?!
  - Я подумал о твоем психологическом состоянии, - возразил ученый, - Извини, но сейчас оно у тебя опасно близко к истерическому. Еще не хватало сейчас нагружать тебя теми проблемами, которые запросто могут подождать. Я не умираю. Тех, кто умирает, сейчас доставят солдаты: вот их я бы попросил тебя исцелить... Если ты сейчас в кондиции, конечно.
  - В кондиции, - все еще сердито ответила Лана, - Даже более того; мне самой это сейчас нужно.
  Заботливый, блин, нашелся.
  - Эжени, - вмешался в разговор невозмутимый капитан, - Прежде чем вы приступите, я хотел задать вопрос. Во время боя с тварями Порчи я был смертельно ранен. Но что-то спасло меня. Это были вы?
  - Я, - подтвердила девушка, хоть ей и не понравилось, что она "что".
  - Эжени, - Аксион слегка поклонился, - Я обязан вам своей жизнью. Если когда-нибудь вам потребуется от меня какая-либо помощь... Я полностью к вашим услугам.
  - Хорошо, - отмахнулась чародейка.
  Она сделала это не ради заведения связей и не ради благодарности, а только лишь потому что не могла поступить иначе. Хотя несомненно, ей было приятно, что ее поступок оценили.
  Слишком часто ее помощь воспринимали как должное. Зато стоило сделать что-то не так...
  
  Судьбоносная встреча произошла около семи часов утра.
  Несмотря на то, что вчерашний день выдался крайне тяжелым, и отдых сейчас был бы очень кстати, Килиан и Лана уже были на ногах. Все потому что ранее ученый имел неосторожность упомянуть, что на рассвете они будут проплывать над одним из прекраснейших Дозакатных городов. И чародейка немедленно возжелала увидеть его.
  Не вышло, к сожалению. Остров, где располагался этот город, ушел слишком глубоко под воду. Можно было рассмотреть контуры старинных зданий, - но что из этого было реальностью, а что - игрой воображения? Сказать это с уверенностью было невозможно.
  Килиан так и сказал. И заодно произнес одну из своих "фирменных" фраз:
  - Я же говорил.
  Лана, однако, лишь улыбнулась:
  - Ворчунишка.
  И только лишь мысленно ученый неохотно признался самому себе, что в том, чтобы бок о бок с девушкой высматривать что-то в море, было нечто необъяснимо приятное. Что именно, он внятно ответить себе не смог. Но совершенно точно, что дело было не в прикосновении к отголоску древних эпох. Что бы это ни было, не к прошлому оно относилось, а к настоящему.
  Идиллию разрушил крик впередсмотрящего:
  - Корабли прямо по курсу!
  - Свистать всех наверх! - распорядился Аксион, - Сколько их?
  - Три корабля под знаменем Халифата!
  Палуба постепенно заполнялась людьми. Тэрл и его гвардейцы привыкли подрываться по сигналу. На сборы им не требовалось и минуты. Собственно, Килиан подозревал, что если даже к гвардейцу незаметно подобраться во сне, тот сначала приготовится к бою, а потом уже проснется.
  - Есть шансы быстро уничтожить флагман и уйти целыми? - сходу спросил воин.
  - Риск велик, - пригладил усы капитан, - Если не управимся за один залп, нас попросту разнесут.
  - Но это возможно?
  Не понравилось Килиану, куда он клонит. Причем сразу по нескольким причинам.
  - Мы не управимся за один залп, - уверенно ответил чародей, - Это возможно лишь в двух случаях. Или с ними ни одного сколько-нибудь обученного адепта. Или они законченные кретины. Нет, я не исключаю вероятности второго, но мне все же кажется, не стоит на это слишком уж полагаться.
  Тэрл, не отрываясь, смотрел на горизонт, где уже невооруженным глазом можно было рассмотреть три галеры под оранжевыми парусами. Не нужно было влезать ему в голову, чтобы понять, как он хочет нанести удар прямо сейчас. Если уничтожить экспедиционный корпус Халифата, то черные еще нескоро предпримут новую попытку. Можно будет вернуться на фронт, бросив поиски Гмундна и не высаживаясь на берега Континента.
  И разумеется, воин не стал бы слушать, даже если бы ученый озвучил весомые с его точки зрения аргументы, почему тюрьму Дозакатных следовало бы найти, даже если бы не риски, что до нее доберутся адепты Лефевра. Он просто не понял бы, почему это так уж важно.
  - Если бы я был одним из адептов Лефевра на этих кораблях, - постарался зайти с другой стороны Килиан, - Я бы заставил ветер меняться каждые несколько секунд с того момента, как мы сблизимся на расстояние выстрела. Как результат, мы не смогли бы делать поправку на ветер, и о прямом попадании можно было бы забыть. Это, разумеется, при условии, что они не умеют ничего, что не умею я, - а судя по телепортации, выведению регенераторов и общении через голограмму, это не так.
  - И ты не можешь этому помешать, - скорее с утвердительной, чем с вопросительной интонацией сказал Тэрл.
  Не понравился чародею подозрительный взгляд, который кинул на него воин.
  - Почему же, могу. Но тогда мы потеряем преимущество в скорости: грубо говоря, наши попытки воздействия на вероятности взаимонейтрализуются.
  - Понятно, - сухо ответил воин.
  На раздумья у него много времени не ушло.
  - Лево руля! Обойдем их и пристанем к берегу западнее. Держитесь на таком расстоянии, чтобы они оставались в зоне видимости, но при этом не могли достать нас из своих орудий. Килиан, обеспечь нам попутный ветер.
  - Уже, - склонил голову чародей.
  Несомненно было, что гвардеец постарается настигнуть черных в землях Порчи. И вполне вероятно, что им это удастся. Что ж... Килиан был не против такого расклада. Все равно до Гмундна будет уже недалеко, а выяснить, что же ищут тут адепты, Тэрл тоже захочет.
  До берега оставалось совсем недалеко. Наверное, взберись ученый в "воронье гнездо", он бы вскоре уже и увидел землю (помимо все еще попадавшихся мелких островков). Впрочем, он был достаточно терпелив.
  - Колдуют, - предупредила вдруг Лана, отслеживавшая малейшие возмущения энергий. Килиан это тоже умел, но ему недоставало чувствительности.
  В мгновение ока солдаты на палубе взяли наизготовку клинки и винтовки. Чародейка указала пальцем направление, и оружие нацелилось на еле заметное марево над палубой...
  ...из которого вскоре возник полупрозрачный образ человека. Знакомый образ.
  - Мустафа! - пораженно воскликнула девушка, - Я думала, он погиб!
  Выглядел халиф не очень хорошо. С прошлой их встречи его лицо украсили следы ожогов, - хорошо леченных, но не настолько хорошо, чтобы не бросаться в глаза. Один из его глаз был скрыт черной повязкой, придававшей ему вид стереотипного пирата из детской сказки. В довершение всего, золотых украшений на теле адепта стало еще больше: по весу все это могло потягаться даже с турнирными латами, а по чувству вкуса - с внезапно разбогатевшим купцом, отчаянно пытающимся сойти за своего в среде урожденных аристократов.
  - Ведьма, - сощурился халиф, - Я ждал нашей новой встречи. Наконец-то я смогу воздать тебе за все.
  Килиан сделал резкий шаг к голограмме, закрыв Лану своим плечом:
  - Это прозвучало бы угрожающе, да только угрозы от проигравших не особенно впечатляют.
  Лицо Первого адепта исказилось от гнева:
  - Смейся, пока можешь, шакал! Ваши силы ничто в сравнении с могуществом Лефевра! Тогда, на острове, вы застали меня врасплох, но второй раз я так не подставлюсь.
  Чародей спокойно пожал плечом:
  - Ну, значит, мы придумаем что-нибудь новенькое.
  Он старательно демонстрировал уверенность, безразличие и легкую форму пренебрежения, а сам старательно думал. Ни тщеславие, ни горечь поражения не были главными мотивами халифа. Тут что-то еще. Что-то, что он упускал. К сожалению, Килиан Реммен не был тонким психологом. Теоретические знания у него были, но очень остро недоставало опыта и понимания. Ему проще было иметь дело с абстрактными теориями, чем с живыми людьми.
  - И потом, - продолжил чародей, силясь одновременно потянуть время и спровоцировать противника на еще одну подсказку, - Я хотел бы задать тебе приблизительно тот же самый вопрос, от которого очень забавно бесятся христианские проповедники. Если твой Владыка так могущественен, то зачем ему вообще ты? Почему бы ему самому не устроить нам потоп, огненный дождь, превращение в соляные столбы или еще какое членовредительство, в смысле, божественную кару?..
  Это был идиотский вопрос. Прежде всего потому что ученый прекрасно знал на него ответ. Причем совершенно разный ответ в случае христианского Бога и в случае Владык.
  К сожалению, понял это и халиф.
  - Ты знаешь ответ, - рассмеялся он, - Знаешь, иначе не научился бы магии Владык. Я не знаю, кто ты: вор, еретик или предатель. Но за свое преступление ты умрешь. И смерть тебе принесут знания, дарованные мне Владыкой Лефевром!
  Ученый понял, что ошибся. Его направление действий изначально было неверным. Первый адепт добивался того же, что и он: тянул время. Он пытался удержать внимание на своей персоне, - его внимание, внимание Ланы, внимание солдат. Он хотел, чтобы они не спускали с него глаз.
  Глаз...
  Что-то щелкнуло в голове Килиана, раскрывая замысел черного колдуна. Глаза! Ну, конечно!
  - Посмотрим. Пока то, что ты показал, не особенно впечатляет. Много силы, мало продуманности. Как деревенский амбал, считающий себя воином на том основании, что у него дубина больше.
  Говоря эту, весьма натянутую речь, ученый за спиной взял руку Ланы и дважды сжал условленным образом.
  Не прошло и двух секунд, как она пришла в кристальный грот его сознания.
  "Зачем ты лезешь в спор?" - сходу спросила она, - "Он ведь специально тебя провоцирует"
  "Да, это так", - не стал спорить Килиан, стараясь скрыть от нее несколько потрескавшихся кристаллов.
  "Слушай, времени мало. Я понял, что он задумал. Он сосредотачивает на себе наше внимание. Чтобы кто-то другой подобрался к нам под пологом отведения глаз"
  - Мы встретимся в бою, - глаза Первого адепта угрожающе сузились, - И ты увидишь, на что я способен как воин. Это будет последнее, что ты увидишь.
  Тут долго придумывать ответ не пришлось.
  - Как воин? А я думал, все, на что ты способен, это насиловать связанную девушку... Впрочем, даже тут тебе потребовалась помощь твоих людей.
  Выпад чародея поддержал гогот солдат, а вот Лана осталась недовольной:
  "Обязательно было ЭТО упоминать?"
  "Знаешь, не так-то просто одновременно думать над ответом и анализировать его планы. В общем, так. Я продолжу пикировку. А ты тем временем внимательно оглядись вокруг. Высматривай в воде и в небе. Возможно, это будет регенератор, десантная шлюпка, что-нибудь типа плавучей мины или даже целый корабль"
  "Я свяжусь с Тэрлом", - откликнулась девушка, все еще явно злая на упоминание того, что с ней чуть не сделали на острове.
  "Если считаешь нужным"
  Иоланта покинула беседу. Про потрескавшиеся кристаллы она так ничего и не сказала. Может, не заметила.
  А может, не поняла, что это значит.
  - Я возьму ее на твоих глазах, - пообещал халиф, - И заставлю тебя смотреть, как ей начнет это нравиться. Им всем рано или поздно начинает... Если не умирают раньше, конечно.
  Вот тут он уже смог задеть Килиана, но тот постарался не показать этого.
  - Знаешь, у моего народа есть примета. Тот, кто активнее всех похваляется будущими победами, меньше всего стоит в настоящем. Это с равным успехом относится и к солдату, и к любовнику.
  Гневный огонь в глазах колдуна горел до того ярко, что ученый поневоле подумал, а не слишком ли он рискует.
  - Я с удовольствием послушаю, как твоя бравада сменится мольбами, - пообещал Первый адепт, - Твой народ - всего лишь рабы по своей природе. Рабы, забывшие свое место. Но скоро Владыка вернется и восстановит естественный миропорядок.
  Килиан хмыкнул. Он знал, что реальная история была несколько сложнее. Вечность - долгий срок, и народы, бывшие ранее рабами, не раз становились хозяевами. Обратное не менее верно. Однако, ученый прекрасно сознавал, что для спора (не путать с цивилизованной дискуссией) концепции сложнее, чем "мы в белом, а вы мусор" никогда не годились.
  - Уповать на то, что ваш Владыка решит все за вас; что угодно, лишь бы не взять на себя ответственность за собственные действия.
  Против своей воли Килиан сказал это с большим жаром, чем планировал. Халиф даже не представлял, насколько он был близок к тому, чтобы их конфликт стал чем-то большим, чем просто вражда двух людей или даже двух цивилизаций. Даже описание этого как конфликта мировоззрений, хоть и было верным с чисто формальной точки зрения, не передавало всего того, чем было это для молодого чародея.
  Это был конфликт мироустройств.
  - Какое наивное высокомерие, - усмехнулся халиф, - Знать о существовании Владык и все еще верить в то, что твоя жизнь принадлежит тебе. Что ты, жалкий червь, все еще обладаешь волей и правом определять ее.
  От необходимости отвечать Килиана избавил Тэрл, воскликнувший:
  - Корабль по правому борту!
  Теперь, зная, куда и на что смотреть, и Килиан увидел. Всего в нескольких метрах небольшая, приземистая галера под углом к курсу "Стремительного" заходила на таран.
  - Право руля! - крикнул Аксион, - Правый борт, огонь из всех орудий!
  - Нет! - крикнул ученый, но было уже поздно.
  "Стремительный" не был первым среди идаволльских кораблей по чистой огневой мощи. Но с такого расстояния промахнуться было невозможно. Залп шести пушек разнес носовую часть галеры почти что в щепки.
  Провоцируя детонацию.
  Килиан не удержался на ногах, когда взрывная волна ударила в борт "Стремительного". Звуки моря, голоса солдат и насмешливый комментарий халифа исчезли, сменившись раздражающим, неприятным звоном в ушах. Перед глазами все плыло, но главное ученый все равно видел, хотя и предпочел бы не видеть.
  Он видел, как палубу охватывает зеленоватое пламя.
  
  Лефевр всегда отличался отсутствием фантазии.
  С его магическими знаниями и могуществом он мог сделать субреальность своего сознания такой, как сам бы захотел. Он мог создать роскошный дворец, - или напротив, уголок нетронутой природы. Мог воплотить в ней лучшие свои воспоминания - или мечты. Вместо этого он оставил своей субреальности вид простого кабинета, в каком работал еще до того, как стать Владыкой. Строгого, серьезного, скучного.
  Это злило Ее до крайности. Во многом потому что Ей самой это было недоступно. Как бы Она ни пыталась изменить свое сознание, Ее субреальность все равно походила на руины сожженного замка.
  Отчасти поэтому Она так любила захаживать в чужой разум: там часто бывало попросту куда приятнее находиться. Но в разуме Лефевра Она сейчас находилась по другой причине.
  - Твои адепты высадились в Удине.
  - Да, - чернокожий старик улыбнулся.
  Как странно. Он мог стать вечно молодым. Но вместо этого он предпочел всю вечность оставаться таким, каким был в тот момент, когда обрел бессмертие. Лысеющим, седобородым, морщинистым. Старым.
  Настоящим.
  - Помнится, ты не верила, что им это удастся.
  - Никто не верил, - пожала плечами Она, - Ставка на религию казалась странным решением. Тем более от тебя.
  На лице Владыки отразилось не особенно скрываемое отвращение.
  - Извини, но так, как ТЫ, я не умею. И не хочу уметь. Пришлось искать свои собственные пути.
  Она проглотила оскорбление. Не без труда. Но Она пришла сюда не чтобы ругаться и спорить.
  - Да. И я недооценила тебя. Мне следовало помнить, что ты не просто так считался сильнейшим и умнейшим из нас.
  Лефевр вздохнул:
  - Чего ты хочешь?
  - Чего может хотеть заключенный? - хитро улыбнулась Она, - Естественно, свободы. А чего может хотеть женщина? Быть рядом с сильным и успешным мужчиной, разумеется. Между нами в прошлом было немало разногласий. Но я надеюсь, теперь, когда твои адепты в шаге от того, чтобы отыскать Гмундн, ты вспомнишь о том, что я всегда готова помогать тебе и служить тебе... любым способом, каким ты только пожелаешь.
  Владыка устало прикрыл глаза и потер переносицу.
  - Сейчас ты готова служить мне. А тогда, во время Заката, ты обратила свою магию против меня.
  - Я допустила ошибку. Я верила, что справлюсь со всем самостоятельно. Но теперь я понимаю, что это не так. Я...
  Ее голос дрогнул.
  - Я понимаю, что не могу рассчитывать править самой. Что все, что я могу, это быть у трона истинного Владыки. Ты примешь меня?..
  Лефевр покачал головой:
  - Извини, но я не могу доверять тебе. Ты подлизываешься, потому что я добиваюсь своего. Если я оступлюсь, ты так же легко предашь меня. Так что нет, я не приму тебя. Когда Мустафа доберется до Гмундна, ты останешься в этой капсуле. Навечно.
  Из глаз девушки брызнули слезы.
  - Пожалуйста, Лефевр! Не оставляй меня здесь! Не хочешь дать мне место у своего трона - не давай. Я согласна быть хоть рабыней, если захочешь, но только... не оставляй меня здесь! Я не могу больше! Я умоляю тебя!
  - Избавь меня от этого, - поморщился мужчина, - В этой клетке мне ничуть не лучше, чем тебе. Но надо было думать раньше. Если бы вы с Альмондом и Эландом не развязали эту войну, все сложилось бы совершенно иначе. За последствия расплачиваемся мы все. А плакать - совершенно бессмысленно. Ничего не исправить слезами.
  - Пожалуйста...
  - Нет, и даже не пытайся. Думаешь, можешь пустить слезы в три ручья, и я сделаю все, чего ты захочешь? Я уже обжигался на этом. Но я уже не тот двухсотлетний юнец, с которым это работало.
  - Лефевр...
  - Я сказал, нет! Разговор окончен. Вон из моей головы. Прочь.
  И в этом "прочь" скрывалась крупица его магической мощи. Он и вправду был силен, Владыка Лефевр. Не прошло и секунды, как кабинет исчез: Она снова увидела перед собой крышку своей "камеры".
  Из глаз катились слезы, - катились еще какое-то время. Затем Она усмехнулась. Все прошло именно так, как было запланировано. Он думал именно так, как Она предвидела. И совершенно искренне не увидел угрозы там, где следовало бы.
  Мужчины... Они природой не приспособлены к тому, чтобы прятать козыри в рукаве. Их глупое, бессмысленное эго не позволяет. Им всегда проще играть в открытую, чем унизиться, показав себя слабыми, глупыми, уязвимыми, покорными.
  Они не понимают, что в этой слабости и скрывается истинная сила.
  Что ж, партия подходит к своему завершению. Фигуры скоро прибудут к месту развязки. И тогда... Она подумала о Лефевре. Не стоило ему быть столь грубым, когда Она умоляла его о снисхождении. Глупо это - плевать вниз, сидя наверху. Низ и верх могут внезапно поменяться местами.
  Ну, а пока было время отдохнуть и развеяться. Она направила свое сознание в Идаволл. Нужно было избавиться от гадкого чувства унижения. А в сознании Ее Первого адепта был совершенно потрясающий дворец.
  Для релаксации самое то.
  
  Глава 11. Будет ласковый дождь...
  
  - Это. Было. Тупо.
  Такова была первая фраза, которую произнес Килиан после того, как Лана избавила его от последствий контузии. Ученый сверлил гневным взглядом Аксиона, поставившего их в столь неприятное положение, - хотя и был вынужден признать, что капитан сам же и спас их.
  Когда пламя охватило палубу, старый моряк сориентировался мгновенно. Тушить пожар он отправил солдат и чародеев. Матросам же приказал направить корабль в сторону берега с максимально возможной скоростью.
  К повреждениям от взрыва добавились пробоины от камней, которые по-хорошему следовало бы аккуратно обойти. Но тем не менее, своей главной цели капитан все-таки добился.
  "Стремительный" не затонул в открытом море, а на одном честном слове добрался до мелководья, где экипаж смог выбраться на берег. И после того, как Лана оказала помощь раненым, заняться извечными вопросами - кто виноват и что делать.
  - Почему, прекрасно зная о наличии у врага брандеров, вы не дали себе труда хоть немного подумать, прежде чем палить из всех орудий?.. Ну вот хоть немножечко...
  - Кили, хватит ворчать, - поморщилась девушка, - Это нам не поможет.
  Ученый бросил еще один неприязненный взгляд на капитана и перебрался с прибрежного песка на поваленный ствол гигантской пихты.
  Странно было видеть воочию, что земли, которые привычно было звать Пустошами, походили на что угодно, только не на пустошь. Несомненно, все они прекрасно знали об этом: Килиан предупреждал еще в то время, когда решался вопрос об экспедиции к Восточной Империи. Но знать и видеть - вещи совершенно разные.
  В действительности за парой метров прибрежного песка следовали невероятно густые заросли. Громадные дубы, сосны, пихты, буки и ели. Ветви деревьев переплетались, как руки влюбленных, а верхушки терялись в вышине. Еще ниже кустарники образовывали сплошные зеленые стены, сквозь которые невозможно было различить источник многочисленных звуков дикого леса.
  - Теперь у нас две задачи вместо одной, - язвительно заметил чародей, - Во-первых, нам все еще нужно опередить черных на пути в Гмундн. Во-вторых, необходимо починить корабль, чтобы потом можно было вернуться домой... Ну, или захватить корабли халифата, но как мне кажется, это будет гораздо сложнее.
  Тэрлу хватило одного взгляда, чтобы задать вопрос Аксиону.
  - Чтобы спустить корабль на воду, достаточно залатать пару пробоин, - ответил капитан, - Но надежнее будет, если вы дадите мне несколько дней для укрепления каркаса: тогда мы сможем дотянуть до самого Идаволла. Материалов тут навалом; вопрос лишь в количестве рабочих рук.
  Путешествие к берегам Восточной Империи не далось им даром. Аксион потерял половину гребцов. Что до Тэрла, то под его началом оставалось всего пятеро солдат.
  - Майлс, Хоук, на время ремонта поступаете в его распоряжение, - приказал гвардеец, - Остальные с нами. У нас есть возможность определить направление?
  Килиан отцепил от своего рюкзака кожаный футляр, предохранявший от намокания свиток со старой картой. Роль стола исполнило то же самое поваленное дерево, а края карты удачно придавили несколько камней.
  Иоланта села рядом с ученым, вместе с ним рассматривая образы Дозакатных континентов. Тэрл остался стоять, но тоже заглядывал им через плечо.
  - Мы должны были высадиться вот здесь, - ученый ткнул пальцем в точку на карте, почему-то не на берегу, а чуть повыше, - Но мы совершенно точно оказались где-то западнее. Насколько... Хм... Тэрл, залезь вон на то дерево. Оглядись и найди самую высокую горную вершину. Запомни направление на нее и укажи мне.
   С ловкостью, делающей честь иной лисобелке, гвардеец полез на дерево, а Килиан тем временем обратился к Лане:
  - Может быть, останешься? Если ты повторишь тот трюк, что при побеге с острова, то починка корабля пойдет быстрее...
  - Кили, ты прекрасно знаешь, что вам моя магия понадобится не меньше, - прервала его девушка, - Кроме того, если черных возглавляет Мустафа, то я должна в этом участвовать. Так нужно.
  Чародей лишь вздохнул. Он не особенно надеялся переупрямить ее.
  Да и как бы он объяснил, почему так отчаянно не хочет, чтобы Иоланта шла с ним в Гмундн?
  Не прошло и пары минут, как Тэрл спустился. Молча он махнул рукой в сторону леса.
  - Так, посмотрим... - забормотал ученый, склонившись над картой, - Север у нас... Вот там вот, правильно? Дай-ка компас. Ну да... Значит... Ага... Мы вот здесь. Не обращайте внимания, что на карте тут нет берега: при Закате уровень воды поднялся. И значит, нам... Вот туда.
  Найдя нужное направление, он убрал карту обратно в футляр и достал саблю. Если честно, металла он носил на себе куда больше, чем привык: новая пара шпаг (без механизма смыкания-разделения, потому что это потребовало бы специального заказа), халифатская сабля, кольчуга, винтовка Дозакатных, большой запас свинцовых и медных безделушек для Повышения. И это на считая запаса провизии и прочих припасов в заплечном рюкзаке.
  Не менее нагружены были и солдаты. Гвардейских мундиров они в этот поход не надели: вместо этого они носили зеленые накидки с нашитыми листьями, - вполне приличный камуфляж для лесной местности. Из-под накидок виднелись кольчуги, - с гвардейцами Килиан тоже поделился соображениями про клетки Фарадея. Головы закрывали кожаные шлемы с маской, защищающей лицо и, по сути, превращающей живого человека в форму, исполняющую функцию. В этих масках их легко было перепутать, но Тэрла можно было опознать по тому, что он единственный был вооружен здоровенным полуторником. Прочие предпочитали шпаги и палаши. Кроме того, каждый располагал винтовкой Дозакатных, фосфорными гранатами, тесаком и пистолетом. Один даже сохранил в целости мушкетон с магниевой дробью.
  Лана носила столько же припасов, как и остальные, но вооружена была значительно легче. Она наотрез отказалась от винтовки, меча так же не носила. Как неожиданно выяснилось, единственным оружием, которым чародейка хоть немного владела, был короткий лук. Для того, чтобы быть по-настоящему грозной боевой единицей как лучник, ей недоставало ни выучки, ни физической силы, но хоть какую-то поддержку она оказать могла. Кроме того, по настоянию Килиана она закрепила на бедре длинный и тонкий стилет. Пришлось, правда, взять с нее обещание, что она использует его против врага, а не против себя: рабства, пыток и насилия девушка боялась куда больше, чем смерти.
  Куда хуже было то, что ее костюм для верховой езды, который она надевала и для длительных пеших путешествий, сгорел при пожаре на корабле. Сейчас девушка была одета в длинное синее платье с золотой тесьмой. Она уныло рассматривала кольчугу, понимая, что в считанные минуты натрет ею открытые участки кожи. В итоге компромиссным стало решение надеть кольчугу, только когда они нагонят черных или подберутся вплотную к Гмундну.
  - Тесаки, - коротко приказал Тэрл, кивнув на действия Килиана, - Расчистим дорогу.
  - Подождите, - Лана выступила вперед, - Это ни к чему. Мы сможем пройти, не причиняя вреда деревьям.
  Гвардеец закатил глаза.
  - Это всего лишь деревья. Мы зря потеряем время.
  Чародейка раздраженно мотнула головой.
  - Смотри.
  Подойдя к зарослям, она положила руку на ствол ближайшего дерева и тихо запела. Килиан попытался понять, что и как она делает, но у него не вышло. Он смог вычленить вибрации голоса, резонировавшие с лесом, и что-то наподобие того, что он проделывал, общаясь с животными, но и только. Это было внешнее, наносное. Самое главное скрывалось внутри, и оно было от него скрыто.
  Потому что Иоланта творила чары, руководствуясь не разумом, но сердцем.
  Секунды ничего не происходило, а затем растительность пришла в движение. О, нет, деревья не выкорчевывались из земли. Но как-то вдруг оказалось, что среди них виднеется четко различимая тропа, да и кустарник не такой густой, как могло показаться на первый взгляд.
  - Ну, что встали? Пошли! - торжествующе сказала девушка.
  Кажется, ей потребовалось немало усилий, чтобы удержаться и не показать язык.
  А такой способ перемещения был действительно гораздо удобнее, чем прорубание пути с помощью тесаков. Отряд продвигался лишь немногим медленнее, чем по настоящей дороге. Учитывая, что в этом лесу не было намека даже на тропу, это был лучший результат, чем можно было даже надеяться.
  Пели птицы и стрекотали насекомые. Тянулись к небесам вершины деревьев. Казалось, сама природа говорит:
  "Смотрите, люди, смотрите. Вот что я могу без вас. Думайте в гордыне своей, что способны меня разрушить; на самом деле все, что вы можете, это разрушить самих себя. А я буду существовать и процветать, когда кости последнего человека на земле сгниют и рассыплются прахом. Потому что в конечном счете вы - лишь мелкое пятнышко на странице моей истории"
  Лес словно издевался. Люди называли эти земли Пустошами. Они никогда не были здесь, ибо боялись заходить во владения Порчи. Но опираясь лишь на свою фантазию, они уверяли друг друга и самих себя, что там, где они жить не могут, невозможна никакая жизнь. Что Пустоши - царство смерти.
  Что ж, интересно было бы посмотреть на реакцию тех, кто это придумал, доведись им побывать в этих зарослях, исполненных жизни. Торжествующей жизни. Жизни без людей.
  Килиан хмыкнул. Сперва он берег дыхание. Но часу ко второму атмосфера дикого леса сделала свое дело, и ученый стал негромко декламировать:
  - Будет ласковый дождь, будет запах земли,
  Щебет юрких стрижей от зари до зари,
  И ночные рулады лягушек в прудах,
  И цветение слив в белопенных садах.
  Огнегрудый комочек слетит на забор,
  И малиновки трель выткет звонкий узор.
  И никто, и никто не вспомянет войну -
  Пережито-забыто, ворошить ни к чему.
  И ни птица, ни ива слезы не прольёт,
  Если сгинет с Земли человеческий род.
  И весна... и весна встретит новый рассвет,
  Не заметив, что нас уже нет.
  - Красиво, - оценила внимательно прислушивавшаяся Лана, - Это ты написал?
  - Шутишь? - фыркнул юноша, одновременно смущенный и довольный тем, что она услышала и оценила, - Из меня поэт, как из вола иноходец. Это стихи Дозакатной поэтессы Тисдейл. Люди предсказывали на протяжении многих веков, что рано или поздно доиграются. Но Закат все равно грянул внезапно, как снег в декабре.
  - Понятно... - со странной интонацией ответила девушка.
  - Ты хочешь что-то спросить, - это был скорее не вопрос, а утверждение.
  - Почему ты так помешан на всем этом? - осведомилась она, - То есть, конечно, Дозакатная культура - это интересно. И пользы это нам уже принесло немало. Но порой мне кажется, что у тебя каждая мысль на эту тему. Почему?
  Почему... Это был сложный вопрос. Неожиданно сложный. Хотя бы уже потому что та причина, которую чародей называл самому себе, в действительности не лежала в первооснове его мотивов.
  - У меня это хорошо получается, - пожал плечами Килиан, - Я многое знаю об этом и легко узнаю новое. Поэтому я...
  - Чувствуешь свою ценность, - закончила за него Лана, - Чувствуешь, что только тогда ты имеешь право существовать, когда оправдываешь это своими знаниями.
  Килиан вздохнул. От этих слов было больно. И это было верным признаком того, что по крайней мере крупица истины в них есть.
  - Но все равно, - заметила девушка, - Думать только об этом - это ненормально. Это нездорово.
  - Я не только об этом думаю, - глухо ответил юноша.
  - Вот как? А о чем же еще?..
  - Ну, например...
  Повинуясь внезапному порыву, Килиан поцеловал ее. Впоследствии, оглядываясь назад, он сам не мог понять, что подтолкнуло его к этому. Несложно было догадаться, что это... крайне тупо.
  Тупо, но приятно. Губы девушки мягкостью напоминали тончайший шелк. Едва коснувшись их, ученый вдруг утратил здравомыслие и самоконтроль. Какая-то часть его испугалась этого, но большая - даже обрадовалась. На секунды он позволил себе забыть обо всем, включая и их цель, и неотвратимо приближающееся будущее, и наблюдавших за ними солдат. Он просто наслаждался этим странным ощущением, отдавшись магии момента.
  Считанные секунды длился этот внезапный поцелуй. А затем чародейка резко отстранилась, и щеку ученого обожгла хлесткая пощечина.
  - Извини, - сказал он, потирая лицо, - Сам не знаю, что на меня нашло.
  В какой-то момент у него возникло странное ощущение, что эти слова разозлили ее даже больше, чем сам поцелуй.
  - Ну да, конечно, - фыркнула девушка, вытирая губы, - На тебя что-то нашло, ты не виноват, оно само. Твое либидо живет своей собственной жизнью, и ты его не контролируешь. Хоть бы уж ответственность взял за свои действия, вот честно. Аж противно стало.
  Каждое слово причиняло ему боль, но Килиан сознавал, что все это, в общем-то, заслуженно. Да, он действительно поступил тупо. Он понимал, что между ним и Ланой ничего нет. Да и не может быть.
  Как бы ни хотелось обратного.
  - Я полностью принимаю ответственность за свои действия, - ровным голосом ответил чародей, - Но это не мешает мне пытаться объяснить их мотивы.
  - Ага, именно принятие ответственности всегда выражала фраза "не знаю, что на меня нашло", - закивала Иоланта, - Да-да, я верю. Какая я дура, что сразу не догадалась, да-да.
  - Не хочу прерывать вашу милую семейную ссору, - вдруг вмешался Тэрл, - Но за нами следят.
  Ни стрекот цикад, ни пение птиц, ни тихое позвякивание кольчуг не прекратились. Но по контрасту с недавним разговором на повышенных тонах действительно могло показаться, что наступила тишина.
  - На два часа, - шепотом пояснил гвардеец.
  Килиан извлек из сумки свинцовый шарик, готовясь выпустить по наводке разряд молнии, но Лана покачала головой:
  - Не надо. Мы не знаем, что это. А если оно не агрессивное?
  Ученый пытался рассмотреть наблюдателя, но заросли были слишком густыми. Зато он понял, что именно насторожило Тэрла: еле заметное синее свечение.
  Похоже, что они столкнулись с тварью Порчи.
  - Держите оружие наготове, - распорядился гвардеец, - Если оно проявит агрессивность, стрелять без команды. Заходите с левого фланга.
  Его солдаты нацелили на заросли винтовки, но сам Тэрл взял в одну руку меч, в другую - фосфорную гранату. Сделав знак Килиану и Лане следовать за ним, он направился к источнику свечения.
  Шаг, еще шаг. Они не видели тварь, но тварь видела их. Это раздражало и пугало, заставляя подрываться на каждый подозрительный шорох.
  Аккуратно, лезвием меча Тэрл отвел в сторону ветки, и тогда путешественники наконец увидели лицо твари.
  Именно так, лицо, а не морду. До сего момента Килиан не встречал тварей Порчи, похожих на людей, и даже не слышал о них. Но именно человека напоминало это существо.
  Весьма отдаленно, впрочем. Кожа существа имела землисто-серый оттенок и напоминала сухой пергамент. Низкий, скошенный лоб без каких-либо следов волос. Маленькие поросячьи глазки горели лихорадочным огнем, как у безумца или наркомана. Щеки ввалились, вызывая непрошенную мысль о том, сколько времени не ел этот бедолага, а открытый рот демонстрировал гнилые, но очень острые зубы.
  Против воли Килиан подался назад. Краем глаза он заметил, что даже невозмутимый Тэрл не смог сохранить хладнокровие, глядя на это существо. Дело даже не в том, было ли оно опасно: судя по размерам головы, ростом оно было чуть больше полутора метров, а весом едва ли килограммов шестьдесят; но весь его вид побуждал дремучий, первобытный страх - тот страх, что побуждал предков сторониться больных чумой или проказой. Страх перед хрупкостью, уязвимостью человеческого тела и разума.
  Существо смотрело настороженно, переводя взгляд с Ланы на Тэрла и обратно. В этом взгляде не было осмысленности: это был взгляд не человека, но зверя.
  - Не приближайся, - с тихой угрозой сказал Тэрл, выставляя перед собой меч.
  В тот же самый момент Лана потянулась к сознанию существа, и это было ошибкой.
  Тварь Порчи сорвалась с места. Гвардеец рубанул мечом ей навстречу, но казалось, странное существо совершенно не боялось получить рану. Оно не отшатнулось и даже не вскрикнуло, когда лезвие вонзилось ему в живот.
  При ближайшем рассмотрении оказалось, что синий свет исходил из прожилок на теле твари. Сеть сияющих линий напоминала трещины. Существо было абсолютно голым, очень худым и каким-то вытянутым; волос у него не было как на голове, так и на теле, а длинные и грязные ногти вполне могли претендовать на гордое звание когтей. Когда клинок Тэрла пронзил его плоть, из раны вместо крови выплеснулся белесый гной.
  Блокировав меч собственным телом, тварь Порчи врезалась в противника, сбивая его с ног. Рефлексы опытного воина спасли ему жизнь: упершись в горло твари, Тэрл не дал ей сомкнуть челюсти на своей шее. Да, несмотря на сходство с человеком, серокожий сражался зубами, как зверь.
  Загрохотали винтовки, но пули впечатлили тварь не больше, чем клинки. Лишь слегка пошатнувшись от попаданий, существо кинулось на Лану.
  - Не стрелять! - крикнул Килиан, сообразив, что сейчас девушка превратится в живой щит.
  Впрочем, спас ее не этот выкрик, а заранее наложенные заклинания. Зная, что в этом путешествии они могут попасть в беду в любой момент, чародей настроил много "триггеров" на различные вероятности, защитив ими и себя, и Лану. У него были вероятности на случай попадания в зону обстрела, на случай преследования, на случай, если оружие сломается в бою...
  Жаль только, что как только событие происходило, заклинание развеивалось.
  Одна за другой винтовки дали осечки, когда их пули должны были попасть в чародейку. Хотя они были почти одинакового роста и веса, тварь Порчи с легкостью закинула сопротивляющуюся девушку на плечо и задала стрекача. Непохоже было, чтобы такой груз хоть как-то ограничивал ее.
  Нужно было что-то делать, и делать срочно. Будучи более быстрым и, скорее всего, лучше зная местность, существо с легкостью оторвалось бы от них и затерялось в зарослях. Наивно было бы надеяться догнать его только за счет быстрых ног.
  Поэтому вместо того, чтобы сразу пускаться в погоню, Килиан торопливо Повысил медную цепочку до никеля и сделал жест, будто мешал карты.
  - Споткнисьиупадистопроцентовдабудеттак.
  Вряд ли в его слове можно было разобрать внятную фразу, так быстро он тараторил. Но характерное ощущение в висках, будто ток пропустили через центры Магии, дало понять, что заклинание сработало.
  Секундой позже похититель попытался перескочить через какую-то корягу, но Лана неожиданно лягнула его в спину. Прыжок вышел ниже ожидаемого, и тварь Порчи зацепилась ногой. Килиан бросился за ней, но Тэрл опередил его.
  С боевым кличем воин сократил дистанцию. Всю массу тела он вложил в рубящий удар мечом сверху. Существо даже не попыталось заслониться, и клинок раскроил ему череп.
  Подоспевший следом Килиан держал наготове фосфорную гранату, памятуя о возможностях регенераторов, но этого не потребовалось. Существо было совершенно однозначно и несомненно мертво.
  - Лана, ты не пострадала? - тут же протянул он руку девушке.
  - Ничего страшного, - слабо улыбнулась она, - Синяки.
  Помощью, однако, воспользовалась. Килиан улыбнулся ей, - как он надеялся, успокаивающе.
  А еще он почувствовал определенную неловкость. С одной стороны, он опасался, что если сейчас переключит фокус внимания, это будет расценено как черствое отношение к Лане, только что испытавшей серьезный стресс.
  С другой, он заметил кое-что очень интересное.
  - Обратите внимание на его мозг, - озвучил он все-таки.
  Лана сглотнула.
  - Лучше просто озвучь выводы.
  Смотреть на труп она избегала.
  Ученый же подошел к останкам твари и аккуратно, кончиком шпаги, расширил отверстие, оставленное мечом Тэрла.
  - Не сказать чтобы анатомия была моей специальностью, - заметил он, - Я лучше разбираюсь в истории, механике, химии и физике. Ну, и в магии. Но в данном случае различие очевидно даже мне. Мозг этого существа гораздо... проще человеческого. Как будто целые его отделы атрофированы.
  - Как тот, на который ты воздействовал у Джавдета? - уточнил Тэрл.
  - ЧТО?! - пораженно воскликнула Иоланта.
  Она была отнюдь не глупой девушкой, и вполне могла сделать выводы из услышанного. Тем более что о мотивах, из которых Джавдет предал своих и помог ей бежать, она явно раздумывала не раз и не два.
  - Нет, тот отдел как раз в относительной норме, - поморщился Килиан, сознавая, что своим вопросом гвардеец его крупно подставил, - Что позволяет предполагать существование других подобных существ и наличие у них хоть какой-то социальной структуры. Атрофированы отделы, отвечающие за психическую деятельность: эмоции, интенции, абстрактное мышление. Как будто оно живет чисто на порывах от базовых инстинктов: питание, размножение, возможно, какие-то зачатки самосохранения. Восприятие боли, кстати, также отсутствует: поэтому-то оно игнорировало пули. Со временем раны убили бы его, но до тех пор - даже не мешали...
  - Это все, конечно, интересно, - голос чародейки стал похож на льды мифического Севера, - Но я хочу услышать развернутый ответ на свой вопрос.
  Килиан молчал. Когда он рассказывал о своих исследованиях Тэрлу, он ощущал гордость. Это было гениальное открытие, позволявшее выбраться из непростой ситуации благодаря его интеллекту. Но сейчас...
  Он четко понимал, что Лана не оценит.
  - Я жду. И не сдвинусь с места, пока ты мне все не расскажешь.
  Килиан вздохнул. Он понимал, что сейчас будет тяжело. Лана не Тэрл. Для того важна была только практичность, она же во всем руководствовалась собственными моральными принципами. Это, конечно, привлекало его в ней, но уж очень сильно осложняло жизнь.
  Зато по упрямству чародейка могла с легкостью обойти и Тэрла, всю идаволльскую гвардию вместе взятую.
  - Пойдем в мое сознание, - сказал ученый наконец, - Там все объясню.
  Переход был быстрым и уже привычным, - хотя чаще они с Ланой общались сознаниями без полного погружения. Ассоциативно Килиан подумал, что надо когда-нибудь научиться инициировать ментальный контакт самостоятельно. Это ж сколько можно узнать о человеке, если прийти в сознание к нему вместо того, чтобы приглашать его к себе. Ведь эта субреальность была отражением души.
  Например, чародей не сомневался, что субреальность сознания Ланы была прекрасна. Мелькнула глуповатая мысль, что если бы он это озвучил, то мог бы номинироваться на самый своеобразный комплимент в истории.
  - О, Господи... Что с ними?!
  Лана проводила ладонью по кристаллам, испещренным сетью крупных трещин. Сейчас не заметить это было уже невозможно.
  Килиан поморщился. Он думал, что сейчас удобный момент, чтобы пояснить это... но почему-то вдруг почувствовал, что выставит себя таким образом слабым и жалким. Он не хотел быть таким. Тем более перед ней.
  - Давай лучше к делу. Чем скорее мы покончим с этим, тем лучше.
  Эти слова заставили ее недовольно нахмуриться.
  - Ну. Вещай.
  Какое-то время ученый молчал, раздумывая, с чего начать. Он хотел объяснить все так, чтобы она поняла, что при всей своей кажущейся моральной сомнительности его исследования действительно полезны и в ряде случаев могут быть меньшим злом. Но к сожалению, в моральных вопросах, не говоря уж о вопросах эмоциональной оценки, Килиан Реммен откровенно "плавал". Поэтому он начал с того, к чему привык - с сухой теории.
  - Человеческий мозг представляет собой природную машину, работающую на направляемых в нужные участки электрических импульсах. От них зависит все: мышление, память, эмоции. Импульс направляется в один участок, и мы испытываем страх. В другой - покорность. В третий - любовь.
  Ученый предостерегающе поднял руки:
  - Сразу уточню, это вовсе не означает обесценивания всех этих чувств или чего-то в этом роде. Те, кто слышат о таком подходе, часто начинают возмущаться: мол, как же так, человека низводят до какой-то машины, а как же душа? Тем не менее, электрическая природа разума и чувств вовсе не отрицает ни души, ни их значимости. Так же, как от того, что мы знаем, что звезда представляет собой гигантское облако водорода, естественным образом Понижаемого до гелия, звезды в небе не становятся менее прекрасными и не перестают быть источником всей жизни во Вселенной. Или...
  - Я поняла, - хмуро перебила его девушка, - Ближе к сути и меньше занудства.
  - Первое постараюсь, а вот вторая задача кажется трудновыполнимой, - хмыкнул чародей, - В общем, человеческий мозг - одна из самых совершенных машин в этом мире. Но даже на нее можно повлиять извне. Нервный импульс в мозгу - это электричество. И разряд молнии, выступающий моим основным оружием, - точно такое же электричество. Грамотно направив разряд, можно искусственно простимулировать те или иные отделы мозга, заставив человека думать, чувствовать и воспринимать не то, что он бы думал, чувствовал и воспринимал в противном случае.
  Он развел руками:
  - Конечно, процесс довольно хаотичен. Но я упорядочиваю его, добавив контроль вероятностей, чтобы воздействие проявилось именно так, как мне надо. Именно это я сделал с Джавдетом: я простимулировал центр подчинения в мозгу, заставив его воспринимать меня как вожака, волю которого нельзя оспорить или не подчиниться ей. Только благодаря этому он помог нам проникнуть в крепость, и только поэтому мы успели тебе на помощь до того, как халиф приступил к изнасилованию.
  Иоланта сверлила его взглядом и не говорила ничего. И чем дольше она ничего не говорила, тем сильнее Килиан нервничал. Он чувствовал себя преступником на суде.
  В ожидании неизбежного смертного приговора.
  - Скажи хоть что-нибудь, - не выдержал ученый.
  - Поправь меня, если я где-то не так поняла, - голос чародейки был холодным, как льды мифического Севера, - Ты искалечил разум человека, превратив его в безвольного раба, и теперь имеешь наглость утверждать, что в ЭТОМ есть что-то хорошее? Что ЭТО может быть хоть чем-то оправдано?!
  - С одной-единственной поправкой, - поморщился он, - Я искалечил разум врага. Врага, которого в любом случае пришлось бы убить в ходе боевых действий. На войне нет недопустимых средств.
  С тихим звоном треснул еще один кристалл. Этот звон, подобно погребальному звону колоколов по его душе, напоминал о том, о чем Килиан предпочитал не вспоминать. Ведь тот солдат не был первым. Ведь к началу войны Килиан уже имел в своем распоряжении испытанную методику. И не все, на ком он ее испытывал, были для него настоящими врагами.
  Жертва во имя науки. Тогда она казалась ему оправданной.
  - Это неважно, - покачала головой Лана, - И знаешь, почему? Для них мы сами - точно такие же враги. Как бы ты отреагировал, если бы так поступили с тобой? Или со мной?! Это ты тоже оправдаешь, потому что "ну, это ж враг"?!!!
  - Не оправдаю, - серьезно ответил чародей, - Но не удивлюсь.
  - Не удивишься, - передразнила девушка, - Потому в мире и творится черт знает что, что вы сами делаете то, что осуждаете, когда это делают другие. Ты не хочешь, чтобы причиняли вред твоим близким, но думаешь ли ты о том, что каждый человек - чей-то близкий? И что неплохо бы тогда перестать делить людей на важных и неважных и понять, что важен ЛЮБОЙ человек?
  - И что ты предлагаешь? - спросил в ответ Килиан, - Не сражаться с тем же халифатом? Пусть творят с нами что хотят, зато мы сами останемся чистенькими? Это так не работает, Лана.
  - Не считай меня идиоткой! - возмутилась чародейка, - Да, я понимаю, что это война. Что на войне подчас приходится убивать. Но есть граница между тем, что делать приходится, и тем, что делать недопустимо даже на войне. Или хочешь сказать, что если мы одержим победу, ты пойдешь насиловать женщин Халифата? А что, враг же!
  - Не сравнивай, - поморщился он, - Все-таки здесь есть принципиальная разница...
  - Конечно, есть! - перебила его девушка, - Это еще хуже. И мне жаль, если ты этого не понимаешь. Это значит, что я ошибалась в тебе, Кили.
  Она вдруг стала тереть рукой свои губы.
  - И мне противно, что такой человек, как ты, поцеловал меня.
  - Извини, - вздохнул юноша.
  - Не извиню. Пока ты не поймешь, за что именно надо извиняться.
  - Лана, послушай...
  - Да иди ты! Я ненавижу тебя, понял?!
  С этими словами она разорвала связь.
  
  Тэрл не знал, о чем говорили чародеи, но из поведения Иоланты вывод был очевиден. Не договорились.
  - Идем, - даже не глянув на остальных, Лана направилась прочь.
  Если честно, здесь Тэрл был однозначно на стороне Килиана. Эжени попросту не понимала всей серьезности поражения. Он - понимал. Он видел, что эта война серьезнее всех, происходивших со времен Заката. Он знал, что у этого исследования огромный потенциал. Солдаты, которые не рассуждают, не ставят под сомнения приказы и без страха идут на смерть, - и все это не за счет долгих лет муштры, а за счет одной короткой процедуры. И это даже если забыть о возможности вербовки пленных без страха, что враг зашлет своего диверсанта. Воспользовавшись этой технологией в полную силу, можно было выиграть любую войну.
  К сожалению, Иоланта была, на взгляд Тэрла, слабым звеном их группы. Ее идеализм, ее ранимость, - все это делало ее уязвимой. Вынуждало полагаться на защиту таких, как он.
  По мнению гвардейца, это отчетливо отдавало лицемерием.
  И это было проблемой. Потому что для командира гвардии очень важно было иметь возможность в полной мере полагаться на всех своих людей. Недопустимо, чтобы кто-то оказался неспособен выстрелить, упал в обморок или попросту не был готов использовать любые доступные средства для победы.
  Иоланта должна была измениться. И если она не готова была сделать это сама, её следовало заставить.
  Но во время перехода заговаривать с кем-либо Тэрл не собирался. Нужно было преодолеть как можно большее расстояние за дневной переход, и только дурак стал бы растрачивать дыхание на праздную болтовню.
  То, что они шли через земли Порчи, не волновало его. Он понимал, что Порча может представлять для них опасность, но понимал также, что ничего он с этой опасностью не сделает. С невидимой угрозой пусть разбираются чародеи, а не воины.
  Твари Порчи - это уже ближе. Но единственная пока что встреченная тварь, которую Килиан окрестил Дозакатным словечком "зомби", не особенно впечатляла. Нечувствительность к боли стала неожиданностью, но удар в голову обезвредил зомби без особых проблем.
  Пару часов спустя путешественники столкнулись еще с одной тварью. Выглядела она грозно: пятиметровое сегменчатое тело, десять паучьих лап, вытянутая голова с впечатляющими жвалами, напоминающими жука-оленя.
  Однако это было единственное, что она делала грозно. Едва показавшись, тварь с громким шипением поднялась на дыбы, но солдаты в ответ вскинули винтовки. Шквальный огонь разнес на части коричневатый панцирь, разбрызгивая во все стороны белесую жидкость, заменявшую этому существу кровь.
  Килиан присвоил ему имя "инсектоид".
  А вот от стаи чешуйчатых птиц, в которых ученый с непонятным восторгом опознал "псевдоархеоптериксов", было решено укрыться под густыми ветвями громадной ели. Уж очень большая была стая, да и существа, атакующие с воздуха, всегда были крайне неудобными противниками.
  Солнце уже постепенно клонилось к закату, когда ученый вдруг остановился.
  - Подождите, - сказал он.
  Внимательно оглядевшись, он подошел к корням огромного дуба. Дубу этому было явно не меньше нескольких веков; ствол его не смогли бы обхватить все они, выстроившись вокруг него и взявшись за руки, а ветви уже не могли держаться на весу.
  Но не сам дуб интересовал ученого. Торопливо раскопав землю у корней, он продемонстрировал окружающим ржавую железную табличку с какими-то непонятными письменами.
  - Вот оно. Это один из Дозакатных языков. На нем говорили в Восточной Империи, соседней Народной Земле и нескольких государствах помельче.
  - И что тут написано? - осведомился Тэрл, сильно сомневавшийся, что находка имеет какую-то ценность, кроме исторической.
  - Гмундн, пятьдесят километров. Похоже, это дорожный знак. До Заката тут была автострада... Ну, нечто вроде дорожного тракта для скоростных перевозок.
  Тэрл огляделся. На дорожный тракт это место походило меньше, чем никак. Такой же лес, как и везде вокруг. Поистине, самым страшным и разрушительным оружием было и оставалось время.
  - Грядет рассвет, - послышался низкий, рокочущий голос, напоминавший грохот камнепада.
  - Кто это сказал?! - воскликнул Тэрл, внезапно почувствовав непонятный страх.
  Нет, он, конечно, боялся чудовищ Порчи. Тот, кто не боится реальной опасности, - не храбрец, а всего лишь дурак. Но этот страх отличался от всего, что Тэрл когда-либо испытывал. Он был многократно сильнее, это во-первых. И во-вторых, воин не мог четко сказать, чего именно он боится.
  Ведь вокруг них никого не было.
  Боялись и остальные. Резкими, отчаянными движениями паникеров прошедшие не одну битву солдаты водили стволами винтовок, выискивая источник голоса. Тихо запела Лана, накрывая их куполом щита. Один лишь Килиан, хоть и явно тоже боялся, не спешил что-то делать.
  - Прекратить панику! - команда ученого звучала бы более убедительно, если бы его собственный голос не дрожал, - Этот голос. Он слишком низкий. К нему примешаны нотки инфразвука. Именно это вызывает в вас страх.
  - Откуда он исходит?! - спросил Тэрл с твердым намерением, найдя источник этого "интразвука", разрядить в него весь магазин.
  - Откуда-то сверху...
  - Грядет рассвет, - повторил голос.
  И на этот раз отследить источник звука не составило труда. Собственно, догадаться можно было еще в первый раз, - но слишком уж невероятна была догадка.
  - Это дерево... - озвучила общую мысль Лана.
  Складка на стволе древнего дуба шевелилась, как будто рот, и голос раздавался именно из нее:
  - Грядет Рассвет. Время Владык и время рабов. Время искалеченных тел и время искалеченных душ. Время погасших звезд в отражении моря. Время трех великих предательств. Предательство сердца расколет мир. Предательство крови обрушит империи. Предательство веры сожжет Небеса. Грядет Рассвет. Время рабов и время Владык. Так и станет.
  - Ты понимаешь меня? - спросил Килиан, - О чем ты говоришь?
  Но дерево не слышало его. Игнорируя вопросы, игнорируя нацеленное на него оружие, оно твердило:
  - Грядет Рассвет Владык.
  - Что за Рассвет Владык?!
  - Грядет рассвет...
  - Оно не слышит тебя, - голос Ланы по-прежнему звучал холодно и неприязненно, но в первый раз с того разговора она решила обратиться к ученому, - Оно просто повторяет то, что знает. Повторяет, даже зная, что его никто не станет слушать...
  - Это не только ему свойственно, - ядовитым голосом заметил он.
  - А ваша способность общаться с деревьями? - торопливо спросил Тэрл, пока чародеи, чего доброго, не затеяли новую ссору. Гражданские...
  - Уже пробовала, - ответила девушка, - Оно не желает со мной общаться. Оно говорит, чтобы быть услышанным, но оно не желает говорить что-то еще... Или слушать кого-то само.
  - И такое людям бывает свойственно, - прокомментировал Килиан, - В любом случае, нам нельзя здесь оставаться. Длительное воздействие инфразвука чревато последствиями для нервной системы. Нам нужно двигаться дальше.
  Возражающих не нашлось. Тэрл, однако, заметил:
  - Мы не успеем пройти пятьдесят километров до темноты. Идти через этот лес в потемках - самоубийство. Нужно где-то разбить лагерь на ночь. Эжени, ваши растения смогут показать нам путь к какой-нибудь поляне?
  - Они не мои, - хмуро ответила чародейка.
  - Хорошо, НЕ ваши растения смогут найти нам поляну?!
  - Смогут.
  
  Они не понимали, просто не понимали!
  Внешне Лана "морозилась", но внутри ей хотелось рыдать и биться в истерике. Все эти взгляды... Они не понимали, что она чувствовала. Тэрл и остальные солдаты считали, что она вела себя неадекватно; они ничего не говорили об этом, но она чувствовала их отношение.
  Они не понимали, как ей больно.
  Лана чувствовала себя одинокой и непонятной. Не сказать чтобы она не привыкла к такому ощущению: хотя чародеи в Иллирии пользовались почетом и уважением за то, что они могут, в каждодневном общении их все равно сторонились. Кто пожелает общаться с человеком, который говорит о странных и непонятных вещах, видит то, чего не видят другие, общается с хомячком и плачет над "умершей" чашкой? Эжени всегда тонко чувствуют весь мир вокруг, чего никогда не понять людям, не умеющим или не желающим чувствовать подчас даже других людей. Даже Лейла, с которой Лана дружила с самого детства, могла не крутить пальцем у виска, но никогда не понимала её. Они были хорошими подругами, но смотрели на мир слишком по-разному.
  Да, Лана привыкла быть одинокой среди людей. Но с Килианом, как ей казалось, все было по-другому. Он не видел мир так, как она, но он хотел его увидеть. Стремился понять. Возможно, потому что сам он был так же одинок.
  Именно поэтому она назвала его другом и очень этой дружбой дорожила. Она дорожила этой дружбой... А он, казалось, делал все, чтобы эту дружбу разрушить. Сперва этот глупый поцелуй. Ну зачем, зачем он стал вмешивать это? Зачем? Конечно, она понимала, что сама некогда поцеловала его первой. Но тогда это был просто выплеск эмоций, радость от того, что они остались живы. Она думала, что это понимает и он, что он не будет делать из этого далекоидущих выводов и питать ложные надежды. Ведь он пытался ее понять. Ведь она рассказывала ему, кого любит на самом деле. Неужели он решил, что она может любить одного, а целоваться с другим? Или что его поцелуй заставит ее вдруг забыть о недоступном "принце"?
  Когда же вскрылся обман с его экспериментами, Лана поняла, что он не понимает ее вообще. Он не понимает, что творит чудовищные вещи, - но вместо того, чтобы хотя бы попытаться понять это, он пытается убедить ее, что ничего плохого не сделал. Как ребенок, накалывающий бабочек на булавки и даже не пытающийся задуматься, что бабочкам тоже больно. Да, ребенок просто не понимает. Но бабочкам больно. И точно так же больно было и Лане.
  Она чувствовала себя преданной. Чувствовала, что ее открытостью, ее доверием цинично воспользовались против нее.
  Поэтому нельзя открываться. Даже тот, кто кажется другом, может причинить боль. Не со зла. Потому что даже не поймет, чем именно причиняет ее. И именно поэтому после того разговора Иоланта Д"Исса вела себя холодно и отстраненно. Так легче.
  Так безопаснее.
  Путь продолжался. Ноги чародейки уже гудели от усталости, но она не жаловалась. Изо всех сил старалась не жаловаться. Еще утром она сказала бы о своей боли, но не теперь. Не показывать слабости. Та самая черта, что ее всегда так бесила в мужчинах, как ни иронично.
  Обещанная поляна, - одна из немногих в окрестностях, - обнаружилась через двадцать минут. По указаниям Тэрла солдаты стали разбивать палатки и собирать хворост. Килиан занялся разведением костра, а Лана - приготовлением пищи. Она была совсем не против: готовить чародейка умела и любила. Она верила, что если вкладывать в это правильные чувства, то и тот, кто будет есть, станет капельку лучше. Сейчас, правда, это было сложно: сложно вкладывать те чувства, которых не испытываешь сама. Тем, что она сейчас чувствовала, ее спутников можно было скорее отравить. Но Лана постаралась собраться.
  Следить за своими эмоциями - первое, чему учатся эжени. Выявить негатив и преобразовать его в нечто поистине прекрасное и гармоничное. Нельзя просто подавить его: рано или поздно любая плотина рухнет, и поток эмоций просто смоет наивного дурака, решившего, что жаркое пламя не будет обжигать, если дотрагиваться до него с закрытыми глазами.
  После ужина отряд разбрелся по палаткам. Большинство палаток были двухместными; только Лане, как единственной девушке, досталась индивидуальная. Вероятно, по той же причине, распределяя время вахты, Тэрл с самого начала сбросил ее со счетов. А может, просто потому что был о ней не очень хорошего мнения. В любом случае, Лана не имела ничего против этого факта. Сидение на страже, как и любое другое длительное монотонное занятие, было бы для нее очень тяжелым.
  Первым часовым стал немногословный солдат по имени Стефан. Вторая вахта досталась Килиану. Самую сложную, перед рассветом, Тэрл оставил за собой.
  И хотя обычно Иоланта могла подолгу ворочаться без сна, в этот раз она едва успела завернуться в спальник, прежде чем отключиться.
  
  Килиан вызвался нести вахту добровольно. Хотя он ненавидел просыпаться среди ночи и потом засыпать обратно, но еще больше он ненавидел продолжительное присутствие рядом посторонних людей. Килиан предпочитал проводить хотя бы часть времени каждый день или в полном одиночестве, или хотя бы в окружении немногочисленных самых близких людей. На протяжении перехода то и другое было равно невозможным.
  В этом плане вахта была самым настоящим подарком судьбы. Знай себе поддерживай костер, поглядывай по сторонам и думай о своем. Сейчас ему это было остро необходимо. Отбросить маски, перестать взвешивать каждое слово и сосредоточиться на том, что действительно гложет. Сейчас его мысли - только его.
  Чародей приближался к достижению своей цели. И чем ближе она становилась, тем сильнее подтачивали его душу сомнения и колебания. Как же все было просто! Тогда, в самом начале. Как все было просто тогда и как усложнилось сейчас.
  Сейчас он уже не знал, что делать. Он знал, что когда встанет на место последний кусочек мозаики, многие из тех, кто сейчас сражался с ним бок о бок, обернутся против него. Они не поймут его мотивов, просто не поймут. Можно было попытаться объяснить, но он не верил в объяснения. Он не смог даже объяснить Иоланте, что его "чудовищные эксперименты" спасли ее от страшной участи. Ведь он знал, что творил со своими рабынями Первый адепт.
  Как легко было, когда все они были лишь фигурами в его игре. Теперь же Килиан старался удержать это отношение: именно поэтому он не желал запоминать имен и лиц идаволльских солдат. Они были всего лишь солдатами, функцией, орудием, которое позволит ему одержать верх над адептами Лефевра. Так было бы гораздо проще...
  ...если бы не Иоланта.
  Чародейка не была фигурой, и не была ей уже давно. В тот самый момент, когда она спряталась за его спиной от регенераторов, отношение к ней изменилось. Она поверила в него, и он просто не мог предать эту веру.
  Просто не мог. Даже зная, что тем самым рискует совершить еще более страшное, еще более невозможное предательство. Что загоняет себя в ловушку, из которой нет и не может быть выхода.
  Море и небо. Море и небо...
  Килиан повторял эти слова, как мантру. Он подбросил дров в костер, просто чтобы хоть чем-нибудь занять руки. Не таким уж благословением была эта вахта. Тяжелые мысли рвали его душу на части. В какой-то момент ученый поймал себя на том, что с надеждой ждет знакомого чувства проникновения в свой разум. Но этого не происходило. Его мысли принадлежали только ему. Он был один. Совсем один.
  Чародей обхватил себя руками, как будто вдруг стало холодно, - хотя объективно огонь горел жарко, да и ночи в этих широтах были вполне теплыми. Одиночество. Он смеялся над этим словом. "Организованному разуму возможность без помех пообщаться с самим собой только приятна", любил говаривать он. Но лишь теперь, благодаря Лане, он понял, что смеялся над одиночеством только потому...
  ...что был одинок всегда.
  Он вспомнил глаза, похожие на бездонное небо. А потом в памяти всплыла улыбка Ланы. Улыбка, видеть которую было так приятно. Улыбка, право видеть которую он потерял навсегда. Из-за того, что сделал... И из-за того, что только предстояло сделать.
  Повинуясь внезапному порыву, чародей поднялся на ноги и откинул полог единственной в лагере одноместной палатки. Иоланта спала на боку, завернувшись в спальник и прижав колени к животу. Её лицо было напряжено: что-то неприятное ей снилось. А Килиан так надеялся, что хотя бы во сне она улыбнется.
  И все-таки, даже хмурая, она была прекрасна. Не потому даже что у нее было такое красивое лицо или фигура. Нет, в другом было дело. Её чувства - вот что привлекало его. Или даже скорее способность чувствовать, - в полной мере. Как будто Килиан находил в ней то, чего недоставало ему самому.
  Как много отдал бы Килиан, чтобы она была с ним! И дело было даже не в сексуальном влечении, хотя его тоже глупо было бы отрицать. Он хотел, чтобы их судьбы слились воедино. Хотел пройти весь жизненный путь рука об руку с ней.
  Вот чего он хотел. Но вместо этого неумолимая река Времени несла их к неизбежному порогу, преодолеть который дано не всем. Он сделал почти все, что мог, чтобы ей не пришлось с этим столкнуться, но все впустую.
  Почти все, что мог.
  Чародей почти удивился, когда на кончиках его пальцев заискрил разряд энергии. Как просто. Потянуться к Лане сейчас, пока она спит. Прикоснуться к ее виску и изменить ее разум. Он захочет, чтобы она пережила Рассвет Владык, - и она будет жить. Он захочет, чтобы она осталась с ним, и она останется с ним. Он захочет, чтобы она его любила, и она будет его любить.
  И все снова станет просто. Не будет никаких сомнений, никаких колебаний. Не придется делать страшный выбор. Просто делай то, что считаешь правильным, и любимая девушка всюду последует за тобой.
  "Как рабыня?"
  Эта мысль слегка отрезвила Килиана. Рука, уже потянувшаяся к ее голове, замерла, будто наткнувшись на невидимую стену.
  Рабыня... Не такой судьбы он хотел для Ланы. Когда он спасал ее из лап адептов Лефевра, он делал это не потому что хотел занять их место. Он хотел ее любви, но он хотел настоящей любви, а не результатов электрической стимуляции соответствующего отдела мозга.
  А по-настоящему любить она смогла бы, только будучи свободной. Только сейчас Килиан в полной мере осознал, почему Лана заявила ему, что его эксперименты для нее еще страшнее изнасилования.
  Для нее, живущей чувствами и волей, лишение свободы личности было поистине ужаснейшей участью, какую только можно себе представить.
  "Более ужасной, чем смерть?"
  Коварный червячок сомнения снова стал грызть его душу. Да, Килиан никогда не позволил бы себе изменить ее разум лишь для того, чтобы сделать ее своей любовницей. Но сейчас ведь вопрос стоял не только об этом. Завтра они достигнут Гмундна. И если он сейчас ничего не сделает, то скорее всего, она умрет.
  Скорее всего. А если нет? Что, если он ошибается? Ведь он не всеведущ. Может быть, все обойдется?
  Может быть, все обойдется. Килиан НЕНАВИДЕЛ эту фразу. От нее так и веяло отказом от контроля над собственной судьбой. Чародей не мог принять этого, поэтому-то одной из первых форм магии, которой он овладел, был контроль вероятностей. Но чтобы использовать его, нужно было знать, как должны развиваться события, чтобы случилось то, чего он хотел. А Килиан не знал этого. Поэтому все вероятности он готовил для того, чтобы выиграть битву с адептами Лефевра, но не мог ничего поделать с тем, что будет после этого, когда раскроются ворота Тюрьмы Богов.
  - Килиан. Что ты делаешь?
  Это был голос Тэрла. В своих раздумьях чародей пропустил момент смены вахты, но опытный воин без труда проснулся и сам.
  - Прошу прощения, - ответил он, - Слегка... увлекся. Не беспокойся, я продолжаю наблюдать за обстановкой.
  - Я вижу, - в голосе гвардейца прорезалось нечто похожее на сарказм, - Главное, чтобы твоя "обстановка" не проснулась.
  Спина ученого загораживала пальцы рук, поэтому того, что действительно внушало бы беспокойство, Тэрл не видел. Но все же Килиан торопливо впитал заклинание. Еще не хватало, чтобы "обстановка" и вправду проснулась.
  Тем временем воин продолжил:
  - Мне отнюдь не хочется, чтобы ваши неуставные отношения помешали успеху дела. Хоть вы и не входите в армию Идаволла, но в этом походе вы под моим командованием.
  - Между мной и Ланой нет никаких отношений, - ровным голосом ответил юноша.
  - Но ты хотел бы, чтобы они были, - это был не вопрос, это было утверждение.
  - Чего я хотел бы - не твое дело, - вот это Килиан сказал гораздо резче, чем планировал, - Я держу свои чувства в узде.
  Кого он пытался убедить в этом? Его или себя?
  - Надеюсь на это, - медленно кивнул гвардеец, - Надеюсь, что ты будешь в состоянии сделать все, что от тебя потребуется, не отвлекаясь на сантименты.
  Ученый обернулся и внимательно посмотрел на него:
  - А ты сам? Ты сможешь сделать все, что потребуется от тебя?
  - Я никогда не вызывал нареканий в этом плане, - с легким удивлением ответил гвардеец, - Я мог допустить ошибку, но я всегда исполнял приказы, принимал решения и следовал им до конца.
  - Тогда ответь мне, Тэрл, - с вызовом продолжил Килиан, - Тебе ведь был отдан приказ вонзить мне нож в спину, если у тебя возникнут сомнения в моей благонадежности?
  - Нет, - невозмутимо сказал воин, после чего так же невозмутимо пояснил:
  - Метод убийства оставлен на мое усмотрение. Если тебе так интересно, то я предпочел бы всадить тебе пулю в голову.
  - Что ж, - хмыкнул чародей, - Я учту это.
  - Ты намекаешь, что оружие в моих руках даст осечку? - заинтересовался Тэрл.
  - Разумеется.
  Они усмехнулись синхронной, одинаковой усмешкой, исполненной взаимопонимания. Такое понимание характерно для давних друзей... Или не менее давних врагов. Врагов, изучивших все ходы друг друга, но всегда готовых продемонстрировать друг другу новые. Не ради победы. Ради наслаждения самим поединком.
  Килиан вдруг почувствовал, что если Тэрл сейчас выхватит меч и атакует, то он не успеет произнести заклинание, а опоры палатки не дадут уклониться в сторону. Единственным вариантом будет выхватить шпагу и принять удар на жесткий блок. Но если удар будет нанесен сверху, то куда более тяжелый клинок запросто переломит тонкое лезвие шпаги.
  Однако в эту игру можно играть и вдвоем. И Тэрл почувствовал, что Килиан уже учел этот момент в вероятностях, скорректированных для боя с армией Халифата. Если противник переломит его клинок своим, то обломок клинка попадет прямо в глаз переломившему. В результате ранены будут оба, и еще вопрос, кто сильнее.
  - Твоя вахта уже закончилась, - напомнил Тэрл.
  - Я помню об этом, - кивнул Килиан, - Четыре часа, все спокойно.
  Вернувшись в свою палатку, чародей отправился спать. Как забавно: в детстве он воспринимал сон как маленькое путешествие во времени. Ты закрываешь глаза в настоящем - и перемещаешься на несколько часов в будущее.
  Только вот сейчас в этом будущем был приближающийся момент неизбежных потерь и предательств.
  Грядет время трех великих предательств. И он уже знал, какими будут первые два.
  
  Глава 12. Клинок расскажет
  
  В один час пополудни путешественники вышли на след воинов Халифата.
  Это было заметно сразу же: в окружении Мустафы не было своей Ланы, и никто не возражал против причинения вреда растениям. Черные оставляли за собой обширную просеку.
  - Они прошли здесь около двух часов назад, - заметил Тэрл, склонившись к следам на земле, - Необходимость прокладывать путь задерживает их; если мы поторопимся, то сможем их догнать.
  Благодаря магии Ланы отряд и без того продвигался достаточно быстро, и выход на просеку не слишком на это повлиял. Однако чисто психологически гораздо проще было идти, видя перед собой дальше пары метров.
  Да и опасности Пустошей стали беспокоить их гораздо меньше. Время от времени отряд натыкался на тварей Порчи, но все они были уже мертвы. Обгорелые деревья и обильные следы иридиевого порошка ясно давали понять, что главной ударной силой отряда халифа был сам халиф, - впрочем, стрелянные гильзы тоже попадались, а в одном месте помимо неизвестной твари с щупальцами валялись двое убитых солдат в черных одеждах. Оружие и припасы у них забрали, а вот тела оставили удобрять лес.
  Лана все-таки надела кольчугу и теперь мучилась. Чародейка не жаловалась вслух, но периодически болезненно двигала плечами, пытаясь перераспределить нагрузку. Каждый раз, как она так делала, сердце Килиана обливалось кровью, но помочь ей он не мог. Безопасность важнее комфорта. Хотя в некоторым запозданием он сообразил, что для лучшего эффекта кольчужные рубашки стоило бы переплести в кольчужные мантии или халаты.
  Сам ученый время от времени добавлял в матрицу вероятностей новый условный оператор. Разумеется, ограниченность ресурсов не позволяла ему предусмотреть все возможное. Но время от времени какая-то из вероятностей казалась ему особенно важной, и он Повышал еще что-то из своих запасов. Он не ставил целью защитить их всех от всего: это было невозможно. Вместо этого чародей сосредоточился на защите себя и Ланы.
  И как ни странно, Лану защищать было субъективно проще. В каком-то смысле даже приятнее. Как будто она в большей степени заслуживала этой защиты.
  Пожалуй, из всей группы только Тэрл не демонстрировал нервозности. Для него это был просто еще один военный поход. То, что сражаться предстояло с колдуном, не особенно его беспокоило: несмотря на ряд особых возможностей, колдун был, в сущности, всего лишь человеком. А значит, его можно было убить.
  Этого, по крайней мере.
  Лес становился все гуще, и в какой-то момент Килиан внезапно понял, почему.
  Пепел. Пепел отлично удобряет почву, а здесь его когда-то было много. Ученый когда-то читал о древнем городе, построенном у подножия вулкана. Жители долгие годы опасались, что вулкан начнет извергаться, все чаще они говорили о том, что пора уходить в более безопасные места. Но каждый раз откладывали отъезд до следующего сбора урожая, ведь вулканический пепел делал землю невероятно плодородной. В конечном счете дооткладывались до того, что город был уничтожен землетрясением. Внезапно, как снег в декабре.
  Впрочем, здесь ситуация была несколько иной. Ведь от Заката бежать было некуда. Кто-то мог скрыться в Идаволле, но таких в любом случае было меньшинство.
  Война божественных чародеев обратила в пепел целые города.
  Лес закончился внезапно. Очередной шаг - и путешественники ступили на край огромного котлована. Это не было что-то естественное: как будто мертвое пятно на земле. Незаживший шрам на теле природы.
  - Господа, - негромко произнес Килиан, - Добро пожаловать в Гмундн.
  У их ног раскинулся город древних, будто что-то не позволяло всемогущему Времени засыпать его землей. Как и предписывала сомнительная эстетика Дозакатной культуры, город состоял из огромных башен в форме прямоугольных параллелепипедов. Башни могли иметь разные масштабы или соотношение сторон; изредка попадались сдвоенные или изгибающиеся под прямым углом, но на том разнообразие заканчивалось.
  Вероятно, когда-то их могли различать цвета крыш, но теперь, спустя тысячи лет, Время придало им индивидуальность совершенно иным образом. Даже камень не вечен. Рухнувшие крыши, покосившиеся стены. Тут и там здания, торчавшие из земли плотно, как волосы на голове, облокотились друг на друга, будто пьянчуги под конец бурной ночи. Другие - валялись на земле бессмысленными грудами камней.
  И нигде ни капли растительности. Даже плющ, вечный спутник древних руин, не смел притронуться к проклятому городу.
  Городу людей, погубивших этот мир.
  - Ну что ж, - хмыкнул Тэрл, безразличным взглядом оглядывая руины, - Куда дальше?
  - Понятия не имею, - откликнулся чародей, - Координаты указывают на город. Дальше придется искать самим.
  На несколько секунд гвардеец задумался. А затем высказался:
  - Нам нужно уцелевшее здание. Никаких обрушенных стен и окон. Достаточно крепкие ворота. Закрытые.
  Поймав удивленный взгляд Ланы, он пояснил:
  - Его светлость сказал, что то, что мы ищем, это тюрьма. И то, что когда-то там заключили, до сих пор там. Так что она должна до сих пор удерживать его. Это, - он ткнул пальцем в полуразрушенный дом, - Удержать что-либо неспособно.
  Первые проблемы возникли уже при спуске в котлован. На глаз прикинув высоту, Тэрл связал вместе две веревки, один конец обвязал вокруг дерева у края, а другой сбросил вниз.
  - Я спускаюсь первым. Стефан, ты замыкающий. Проследи, чтобы никто не ударил нам в тыл.
  Он не обратил внимания - или сделал вид, что не обратил, - что Иоланта смотрит вниз с ужасом. Девушка явно не хотела спускаться таким образом. Высота пугала ее, и это не был иррациональный страх: чтобы спуститься с такой высоты по веревке, нужны были сильные руки, чем чародейка похвастать никак не могла.
  - Не бойся, - шепнул ей Килиан, тихо, чтобы не привлекать внимания солдат к ее проблеме, - Я буду спускаться прямо за тобой и поддержу тебя.
  - Как?.. - недоуменно переспросила Лана.
  Это было первое, что она сказала ему после памятного разговора про эксперименты с разумом. Что ж, не худший вариант.
  - На тебе кольчуга. А я владею магнитокинезом. В принципе, я мог бы и просто спустить тебя по воздуху, но это было бы сложнее: дальность воздействия не так уж велика, и мне пришлось бы двигать тебя параллельно спуску. Да и ощущение висения в воздухе весьма сомнительное.
  Он вспомнил, как они с помощью того же магнитокинеза спасались с обреченного корабля. Забавно: тогда это было адское ощущение. Но чем больше времени проходило, тем сильнее ученый находил его приятным. Даже не столько от прикосновения к Лане, сколько от чисто эмоциональной стороны.
  Тогда он чувствовал себя героем. Сейчас ему этого чувства очень остро недоставало.
  
  Спуск прошел в целом гладко. Тэрл ворчал по поводу промедления, но внутренне был доволен. Для отряда, в котором аж двое гражданских, время, в которое они уложились, было... приемлемым.
  Пока подопечные заново привыкали к твердой земле и странному для открытой местности спертому и сухому воздуху, командир гвардии зорко оглядывал окрестности. Он не видел мрачной атмосферы руин, красот старинного города или бесценных свидетельств былых времен. Все, что видел воин, это места, где мог укрываться враг.
  А таких было много. Слишком много. Окна домов. Поваленные столбы. Крошечные переулки. Непонятные машины, напоминающие железные повозки.
  Эти, к слову, заинтересовали Килиана, но после тщательного осмотра он остался разочарован:
  - Без толку. Топливо не выдержало времени. И, кажется, некоторые детали, но тут точно не скажу. А вот топливо - однозначно.
  - Будем идти пешком, - спокойно ответил Тэрл, - Стефан, Вэлент, следите за окнами. Не нравятся они мне. Лана, отслеживай пятна Порчи. Килиан: есть идеи, где здесь может располагаться тюрьма?
  - У меня есть предположение, - неуверенно ответил юноша, - Но его надо будет проверить.
  - Проверим. Других вариантов все равно нет. Веди. Поглядывайте по сторонам: я чувствую, что за нами наблюдают. Не знаю, кто, но...
  - А я, кажется, догадываюсь, - хмыкнул ученый, глядя на что-то за его спиной.
  Из проулка между двумя домами, как будто таракан из щели в стене, вылезал зомби. Во многом похожий на того, с которым они уже столкнулись ранее, он был, кажется, несколько моложе: на вид ему можно было дать лет четырнадцать. Тэрла это ничуть не смутило. На войне нет детей и взрослых, есть только свои и враги. Те, кто не понимают этого, погибают в первом же серьезном бою, где обе стороны кидают в прорыв едва оперившихся юнцов.
  А Тэрл был все еще жив.
  - Цельтесь в голову, - напомнил он.
  Вэлент, - светловолосый детина из тех, кто равно громок и на поле боя, и за трактирной стойкой, - вскинул винтовку и дал одиночный выстрел. Непривычное оружие не помешало опытному вояке попасть в цель навскидку. Голова зомби разлетелась вдребезги, как брошенное в стену перезрелое яблоко, и тело плавно осело в пыль.
  - Идем отсюда, - невозмутимо сказал Тэрл, - Килиан, показывай дорогу. Где один, там запросто может быть и больше.
  - Вы слышите? - спросила вдруг Лана, подняв палец вверх.
  Воцарилась тишина. Отряд напряженно прислушивался. Командир услышал, о чем идет речь, уже через пару секунд.
  Это был постепенно приближавшийся топот десятков или даже сотен ног.
  - Предлагаю небольшую корректировку плана, - обманчиво-спокойным голосом заметил ученый, - БЕЖИМ отсюда!
  Взяв за руку Лану, Килиан повел отряд в одному ему известном направлении. Тэрл и его люди следовали за ним, но при этом поглядывали в сторону приближающегося источника звука. Преследователи совершенно определенно ускорились.
  Когда улица начала заполняться зомби, солдаты открыли огонь не колеблясь. Огнестрельное оружие давало им серьезное преимущество: передние ряды тварей падали, даже не пытаясь уклониться. Но даже когда из трех зомби падали двое, третий продолжал переть вперед. Медленно, но верно разрыв сокращался.
  - Ты вообще знаешь, куда идти?! - воскликнул Тэрл, торопливо перезаряжая винтовку.
  К счастью, опытные солдаты стреляли с разной частотой, чтобы периоды перезарядки приходились на разное время. Если бы стрельба прекратилась хоть на пять секунд, за это время их бы попросту смяли.
  Ответить чародей не успел: прямо перед ними показалась еще одна группа зомби. В отличие от первой, они стояли неподвижно, но при появлении людей продемонстрировали прямо-таки нездоровое оживление.
  - Не сюда, - сделал вывод Килиан, стреляя в ближайших тварей.
  Магией он воспользоваться не пытался. Да и вряд ли против таких противников молния оказалась бы эффективнее пули.
  - Сюда! Вниз! - крикнула Лана, указывая на каменные ступеньки, уходившие под землю.
  - Отлично, - кивнул Килиан, быстро смещаясь туда.
  Поймав вопросительный взгляд Тэрла, он пояснил:
  - Такие туннели соединяют разные точки города. Надеюсь, с другого конца дела обстоят получше.
  С чем дела точно не обстояли получше, так это с освещением. Присмотревшись, можно было различить места, где когда-то под потолком крепились освещавшие туннель фонари. Но глупо было бы рассчитывать, что керосин, или чем там эти фонари заправлялись, продержится столько времени.
  Зато в тактическом плане туннель давал колоссальное преимущество. Зомби из обеих групп теперь наступали с одной стороны. Лестница слегка замедляла их продвижение, а дневной свет с поверхности четко подсвечивал силуэты. И хоть самим зомби темнота, похоже, не мешала находить цели, на такой позиции держать оборону можно было очень долго.
  Пока не кончатся патроны.
  - Назад, - скомандовал Килиан, доставая из сумки фосфорную гранату.
  То, что происходило после взрыва, проняло даже Тэрла. Передние ряды тварей охватило пламя. Они падали - от ожогов ли, от пуль или просто оступившись. Но через них уже перелезали следующие. Влезая в огонь, зомби загорались, но упрямо продолжали лезть вперед. Они не должны были делать этого. Любой человек, любой зверь инстинктивно боится смерти в огне. Но эти - не боялись.
  Просто они не понимали, что огонь вообще-то горячий.
  От запаха дыма и паленого мяса кружилась голова. Говорят, что мертвый враг всегда хорошо пахнет. Тэрлу всегда хотелось поймать умника, который это придумал, и ткнуть его носом в распоротый живот, из которого вытекает кровь вперемешку с дерьмом. Чтобы прочувствовал этот "приятный аромат".
  Так вот, паленая плоть, по его мнению, пахла еще хуже.
  - Нда, это было тупо, - признал Килиан, видя, что его мера не особенно помогает сдержать волну тварей, зато добавляет серьезный риск угореть.
  - Просто обрушь туннель! - рявкнул Тэрл, вспомнив, как чародей уже проделывал это в крепости Халифата.
  - А ты уверен, что мы не упремся в тупик с другой стороны?..
  Тэрл раздраженно зарычал. Уверен он не был. Но солдаты не должны терять время, обдумывая и обсуждая приказы. Если ему сказано делать, пусть делает!
  - Просто сделай это!
  Пожав плечами, чародей повесил винтовку на плечо, достал из сумки свинцовый шарик, после чего аккуратно ссыпал в мешочек получившуюся золотую пыль. Замахав руками перед собой, он забормотал:
  - Пусть обломки потолка отрежут нас от тварей Порчи, но не придавят и не замуруют. Сто процентов или цельная единица. Да будет так!
  На последнем слове он на мгновение сцепил пальцы в замок, после чего, сложив руку "пистолетиком", указал в потолок. Тонкая молния ударила в потолок, раскалывая его на части.
  В отличие от огня и пуль, искусственный камнепад заставил зомби податься назад. Но наблюдал это Тэрл всего пару секунд.
  Обломки камня скрыли и солнечный свет, и горящие трупы. Отряд остался в темноте.
  
  - Свет!
  Иоланта не боялась темноты как таковой, но чувствовала себя очень неуютно от мыслей о том, что может в ней скрываться. Поэтому ничего удивительного, что огонь ее чар откликнулся легко, порождая светящийся шарик приятного персикового оттенка. Шарик этот выхватывал из темноты лица ее спутников и где-то метра три туннеля. Лана очень опасалась, что сейчас Тэрл прикажет погасить свет, чтобы не демаскировать их, но этого не случилось. Видимо, блуждание в абсолютной тьме было в глазах воина как минимум не лучше.
  - Ну что ж, хорошая новость, - заметил Килиан, - Заклинание подействовало в полной мере, значит, нас не замуровало. Плохая новость: это не гарантирует, что на другом конце туннеля что-то получше стаи голодных зомби.
  Порой чародейке казалось, что ученый почему-то отчаянно боится показаться недостаточным пессимистом. Иначе зачем было уточнять вещи, которые они, в общем-то, и так прекрасно понимали?
  А ей, между прочим, было страшно. Ни одна из виденных ею тварей Порчи не пугала ее так, как эти. Слишком много в них было от человека.
  Слишком много и одновременно - слишком мало.
  Добавляла страха и темнота. Её магия освещала пространство вокруг отряда, но казалось, что стоит сдвинуться на шаг, и свет магического шара выхватит нечто ужасное. Однако сделав этот шаг, Иоланта... Не заметила никаких изменений.
  - Нам в ту сторону, - Тэрл ткнул мечом вперед. По его сигналу солдаты убрали за спины винтовки и вооружились холодным оружием, - Метров пятьдесят, затем поворот налево.
  Иоланта сделала еще один шаг, и снова ничего ужасного не произошло. Тогда она сделала еще шаг и еще. Светоч ее магии разгонял тьму, но за их спинами она смыкалась вновь, будто пасть гигантской твари.
  Шаг, еще шаг. Сколько шагов они уже сделали и сколько предстояло сделать? Иоланта собиралась считать их, но не могла сосредоточиться. И так приходилось всеми правдами и не правдами поддерживать светоч.
  Ей казалось, что если он погаснет, то они умрут.
  - Двадцать шагов, и поворот налево, - шепнул ей Килиан.
  Девушка вздрогнула, и светоч затрепетал, как свеча на ветру. Однако на ученого она посмотрела с благодарностью. Теперь хоть знала, что они не заблудились в безвременье, и их путь через тьму когда-нибудь закончится.
  Когда они дошли до поворота, оттуда никто не выскочил. Лишь послышался под ногами неприятный хруст, будто к пыли веков примешалось что-то еще. Что-то, что крошится под ногами.
  Иоланта твердо решила, что она НЕ БУДЕТ выяснять, что это.
  Хотя дорога не изменилась, дальше идти стало тяжелее. Теперь никто не мог сказать, сколько им еще предстояло пройти. За пределами круга света едва можно было различить стены туннеля по бокам. Впереди же и позади кромешная тьма смазывала ощущение не только пространства, но и времени.
  Наверное, объективно туннель был не таким уж и длинным. При нормальном свете его можно было пройти за считанные минуты. Однако сколько времени занял путь в действительности, Лана не готова была предполагать. Просто в какой-то момент отряд уперся в стену.
  - Туннели с обеих сторон, - сообщил Тэрл, потыкав во тьму концом меча, - Мы на распутье.
  - Чувствуете? - вдруг сказал Килиан, вертя над головой обслюнявленным пальцем, - Ветер. Справа выход. И уже недалеко.
  Выход из туннеля, как оказалось на практике, тоже когда-то обрушился. Каменную лестницу частично перегораживали обломки камней. Но так как его не заваливали намеренно, протиснуться вполне можно было.
  Первым наружу выбрался Стефан. Затем, после того, как он доложил, что все чисто, за ним последовали остальные.
  Пятнадцать минут спустя они стояли на улице Гмундна, мало отличающейся от той, с которой пришлось бежать. К счастью, зомби на ней по крайней мере не было.
  Живых зомби, если точнее. У стен виднелась куча объеденных трупов, в большинстве из которых еще узнавался характерный облик тварей Порчи. Лишь трое отличались от остальных: были выше ростом и одеты в обрывки характерных одеяний Халифата.
  Похоже, что это был след.
  - Мы уже близко, - заметил Тэрл, - Куда дальше?
  - Вон туда, в проулок, - указал Килиан, - Нам нужно выйти на параллельную улицу.
  Сказано - сделано. С зомби они уже не столкнулись. Выйдя на параллельную улицу, отряд свернул направо. Постепенно дома становились реже: могло показаться, что они вообще покинули город...
  Но в отдалении виднелось еще одно здание, заметно отличающееся от остальных. Массивный, метров сорок в высоту, куб из потемневшего железа, окруженный железным же забором с покосившимися дозорными башенками.
  - Вот оно, - воскликнул Килиан, - Если это не то, что мы ищем, то я прямо не знаю. Еще когда мы спускались, я обратил внимание. Железо. Единственный элемент, из которого нельзя брать энергию. Магия Повышений и Понижений пришла к нам от Владык. Если те, кто заточен в Гмундне, владеют ею, то лучшего места для их удержания не придумать.
  Тэрл задумчиво кивнул:
  - Да, похоже, это то самое место. Нам нужно проникнуть туда...
  Он достал подзорную трубу, тщательно разглядывая здание.
  - И судя по выбитым воротам, нас опередили... Боевая готовность!
   В следующий момент произошло сразу несколько событий. Чародейка ощутила возмущение энергий, какое случалось, когда "разряжалась" настроенная Килианом вероятность. Шагавший справа от нее Вэлент споткнулся, сделав непроизвольный шаг прямо перед Ланой и ухватившись за ее плечо, чтобы не упасть.
  И пуля, нацеленная ей в голову, угодила ему в грудь.
  - Щит! - сразу же скомандовал Тэрл.
  Первым порывом Иоланты было немедленно исцелить солдата. Его ведь еще можно было исцелить. Но гвардеец был прав: укрыться тут было негде, если не выставить щит, остальных перебьют следующими же выстрелами.
  Она запела, и ее магия встала барьером между отрядом и дозорными башенками, откуда велся огонь. Под пулями барьер дрожал и прогибался, как хлипкая дверь под ураганом: угрызения совести из-за того, что она позволяла умереть товарищу, серьезно подтачивали волю чародейки. Но все же щит держался.
  - На прорыв! - последовал новый приказ от Тэрла.
  Главную сложность составляло то, что бежать нужно было единой группой. Лана не смогла бы растянуть щит на большую площадь, к тому же, необходимость одновременно петь и бежать вскоре привела к тому, что она начала задыхаться. Так что бежали они медленнее, чем хотелось бы, но все же продвигались. Вот уже можно было рассмотреть засевших в башенках стрелков в белых одеяниях Халифата, вооруженных винтовками немного иной формы, чем у остальных: более длинными, напоминающими классический мушкет и снабженными прицелом наподобие подзорной трубы. Можно было различить и солдат во внутреннем дворе, хотя они рассредоточились по бокам, чтобы нападавшие, прорвавшись через выбитые ворота, угодили в окружение.
  Они уже подбегали к воротам, когда Килиан вдруг вырвался вперед. На ходу развеивая медную цепь, чародей пробежал сквозь щит, сразу же переходя в кувырок.
  "Кили, стой!" - хотела бы крикнуть Лана. Но она не рискнула ни прерывать пение, ни отвлекаться на мыслесвязь.
  А чародей уже ворвался во внутренний двор. Закружились вихрем возмущения энергий: одна за другой срабатывали те вероятности, которые он использовал, чтобы защитить себя. Выпущенные с обеих сторон пули проходили в сантиметрах от его тела. Против следующего залпа ученый оказался бы беззащитен, но стрелки-то этого не знали! Неуязвимость нападавшего привела их в легкую панику, усугубившуюся, когда чародей выпустил с обеих рук по снопу молний. Вообще говоря, эффективность этой атаки была не так уж велика: большая часть молний ушла "в молоко". Но привитый страх перед магией Владык сделал свое дело, и превосходившие чародея в численности солдаты сочли за благо отступить в башенки.
  - Палмер, гранату в левую башню! - скомандовал Тэрл, - Лана, щит убрать!
  Чародейка прекратила пение, и парой секунд позже обе башни охватило пламя. Оставались еще воины халифата, сражавшиеся у подножия. Но когда Тэрл, Палмер и Стефан подоспели на помощь Килиану, преимущество неожиданно оказалось на их стороне. В какой-то момент один из чернокожих, извернувшись, смог ранить Стефана саблей в живот, но Лана была наготове и тут же исцелила солдата.
  Прошло несколько секунд, и внутренний двор был захвачен.
  - Это лишь сторожевой отряд, - сказал Тэрл, после чего ткнул пальцем в обломки выбитых взрывом дверей тюрьмы, - Основные силы уже внутри.
  - Вы слышите? - спросил вдруг Килиан.
  Прислушавшись, Иоланта поняла, о чем он. Толстые слои металла приглушали звуки, но все же можно было различить грохот выстрелов и молний внутри здания. Где-то сверху.
  - Защитные системы тюрьмы дают нам небольшую фору. Но наши враги уже вступили в бой... И с ними халиф.
  
  После прорыва через внешние рубежи Килиан остался триггеров вероятности, защищавших его от пуль, но обновлять их было решительно некогда. Он знал, что голос Лефевра в голове халифа уже рассказал все, что только можно, о защитных системах тюрьмы. У халифа было много времени, чтобы подготовиться к ним, - а грамотная подготовка решает все. Времени оставалось все меньше и меньше.
  За выбитыми створками железных ворот валялось две расколотых железных миски, в которых, если не знать точно, и не опознаешь боевые машины Дозакатных. Грозное оружие, способное поражать врагов даже без стрелка, оно не могло ничего противопоставить скоординированной атаке.
  Пока что вариантов, куда идти, как таковых не было. Коридор вел прямо, никуда не сворачивая. И как ни странно, здесь освещение едва-едва, но продолжало работать. Древние явно проектировали тюрьму на века и тысячелетия.
  Они не хотели, чтобы то, что там заточено, когда-нибудь освободилось.
  Минуту спустя коридор привел их к двум железным лестницам, сходившимся этажом выше. Где как раз Мустафа и его люди добивали саблями группу железных охранников.
  В сагах и рыцарских романах герой, столкнувшийся с заклятым врагом, должен привлечь к себе его внимание, громко окликнув по имени или сказав что-нибудь вроде "Вот мы и встретились", "Останется только один" или "Тебе не уйти от судьбы". В их отряде героев не было. Не давая противникам времени перевооружиться, Тэрл вскинул винтовку и открыл огонь по Мустафе.
  Спас халифа оклик одного из его солдат. Молниеносно развернувшись, колдун взметнул ладонь, создавая на пути пуль магнитное поле. На секунду они повисли в воздухе. А затем устремились обратно.
  К счастью, точность такой атаки была не так уж высока. Две пули прошли мимо. Еще одна - угодила Тэрлу в колено. И лишь четвертая поразила в горло одного из его людей. На секунду Лана заметалась, не зная, выпевать ли ей магический барьер или заниматься ранеными, но Килиан уже понял, что им не дадут времени ни для того, ни для другого, едва халиф коснулся ладонью пола.
  - Вверх, быстро!
  Железо - прекрасный проводник электричества. Килиан уже использовал этот достаточно широко известный факт, электрическим разрядом остановив сердце инквизитора в Солене; не говоря уж о направлении разрядов через клинки. Однако в данном случае сама конструкция тюрьмы ограничивала его применение. Электричество стремится по кратчайшей траектории к земле. Так как тюрьма была сделана из железа целиком, пущенный по её полу разряд в любом случае уйдет вниз, в сторону земли.
  Очень неудачно для тех, кто как раз внизу и находится.
  Оставшийся в строю солдат среагировать на команду не успел. Тэрл... среагировать-то успел, но не с простреленным коленом проявлять чудеса скорости и прыгучести. Успели подняться наверх до разряда лишь Килиан и, как ни странно, Лана.
  К счастью, взяться за винтовки головорезы Халифата так и не успели. К несчастью, их было пятеро фактически против одного.
  - Вора убить, ведьму взять живой, - распорядился Мустафа.
  За его спиной как раз открылись двери, ведущие в небольшую каморку. Не обращая внимания на ход боя, халиф зашел туда, и Килиан никак не мог ему в этом помешать.
  Головорезы атаковали одновременно, выжимая максимум из своего численного превосходства. Парировать их удары индивидуально не было никакого резона: пока отражаешь одну атаку, три другие достигают цели. Килиан завертел обе шпаги, выставляя веерную защиту. Он знал, что долго в таком темпе не выдержит, но определенное преимущество давала ему магия. Разряды электричества пробегали по сталкивающимся клинкам, проходя через тела противников и устремляясь вниз, в землю.
  Одного из нападавших ему даже удалось таким образом уложить, кажется, насмерть. Но обрадоваться успеху чародей не успел: товарищ убитого, извернувшись, поразил его саблей в живот. Против своей воли чародей согнулся, тут же опрокинувшись на пол под ударом коленом в голову. Он не видел, но знал, что сейчас его добьют...
  Но тут раны начали затягиваться. Иоланта лечила его прямо в процессе боя. Противники не ожидали такого поворота, и это давало ему преимущество.
  Ровно за секунду до того, как удар сабли снес бы ему голову, ученый поднырнул под клинок, нанося колющий удар в грудь нападавшему. Теперь против него были лишь двое, но одна из шпаг застряла в теле убитого врага. К счастью, оставшиеся промешкали, не ожидая от смертельно раненого такой прыти. Широкий рубящий удар заставил их податься назад, разорвав дистанцию: то, что принимать удары зачарованного клинка на блок лучше не стоит, они успели запомнить.
  - У нас мало времени, - напомнила Лана.
  Действительно, "каморка", в которую зашел халиф, медленно, неровно, но двигалась вверх. Лифт. Подъемник. Время не пощадило его, но кое-как он все еще работал.
  - Знаю, - огрызнулся Килиан, - Лана, назад!
  Он собирался на несколько секунд прекратить преграждать противникам дорогу к девушке. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь воспользовался моментом и атаковал.
  Ученый сдвинулся в сторону, обходя одного из чернокожих справа. Тактика, неизменно работающая против голодранцев-разбойников или уличной шпаны: один противник начинает мешать другому, и они уже не могут атаковать вместе. Против подготовленных солдат она была куда менее эффективна: им хватало выучки, чтобы один мог атаковать на сближении, а другой - организованно отступить в сторону, давая товарищу пространство для маневра. И вот тут в дело вступала магия. Резким импульсом магнитокинеза чародей перенаправил удар одного из воинов халифата в тело другого. И быстро, пока тот не успел вытащить клинок из раны, завершил дело одним точным ударом шпаги.
  Этот бой сторонники Лефевра проиграли, но Первый адепт и не рассчитывал, что они его выиграют. Они добились того, чего он от них хотел: выиграли ему время.
  Всего несколько секунд. Большая ценность в гонке, ставкой в которой - судьба целого мира.
  - Пусть этот лифт не дотянет до цели. Сто процентов или цельная единица. Да будет так!
  Килиан не рассчитывал, что сломанного лифта хватит, чтобы убить Первого адепта. Но по крайней мере, вместо того чтобы добраться до своей цели, Мустафа будет вынужден остановиться на более низких этажах и потратить время на поиск другого способа подняться. Это хоть какой-то шанс догнать его.
  - Лана, займись ранеными, - распорядился ученый, раздвигая заевшие двери и заглядывая в шахту лифта.
  Подъемник заглох, всего на метр поднявшись над уровнем одного из верхних этажей. С дополнительным грузом он туда не пролезет, так что винтовку и саблю придется бросить. Вещмешок он бросил еще на внешних рубежах, распихав ингредиенты для Повышения по карманам.
  - А ты куда?! - спросила девушка.
  - За халифом, - ответил ученый, прикидывая энергозатраты. Много, слишком много. Придется использовать двойную перегонку, и все равно на это уйдут все запасы свинца и часть меди.
  Значит, на то, чтобы ввязаться в магический поединок с халифом и выйти победителем, запасов может не хватить.
  - Кили! - вдруг воскликнула Лана, когда он уже накопил необходимую энергию.
  - Да? - с легким удивлением обернулся к ней Килиан.
  - Не дай себя убить.
  Он усмехнулся:
  - Ну, раз ты так просишь... Так и быть, не дам.
  После чего он использовал магнитокинез. Подхватив самого себя за кольчугу и тщательно балансируя магнитные поля у разных стенок, чародей поднимался вверх. В отличие от того случая с саблей, он не кидал себя резкими импульсами, а аккуратно вел. Не хватало еще бесславно окончить полет, расшибившись об пол лифта.
  Больше всего он опасался, что халиф займет позицию у самого лифта и будет ждать гостей. Безо всякой магии, обычной винтовкой он мог бы уничтожить целый отряд, протискивающийся по одному через узкий проем. Но то ли Первый адепт был излишне самоуверен, то ли попросту не был уверен, что преследовать его будут именно таким образом. Ведь не мог это быть единственный способ подъема: у Килиана просто не было времени искать другие.
  Выбравшись из шахты, чародей обнаружил обширный зал с широкими колоннами. Почему-то здесь железо смотрелось особенно неуместно. Такой зал должен был быть оформлен в камне и дереве. Да и, хоть в лучшие годы он и был залит ярким светом, сейчас освещение работало на последнем издыхании. Свет получался тусклый и временами мигал, создавая гнетущее впечатление.
  А в центре зала виднелся халиф, направлявшийся ко второму лифту напротив первого.
  - Его я смогу вывести из строя не хуже! - крикнул Килиан.
  Расставаться с фактором неожиданности было жаль, но он не сомневался, что Первый адепт все равно почувствует возмущение магических энергий и успеет отреагировать. А винтовки у него теперь с собой не было.
  Халиф обернулся, и на черном лице мелькнуло что-то похожее на улыбку.
  - Ты упрям, вор.
  - Я не вор, - ответил чародей, - Я просто исследователь, зашедший несколько дальше других.
  - Я сделаю вид, что я не слышал этой ереси, - отмахнулся адепт, - Твое упорство заслуживает уважения, и я даю тебе последний шанс. Склонись перед Владыкой, и я сохраню тебе жизнь.
  - Если я и должен буду склониться перед каким-нибудь богом... - задумчиво протянул Килиан, - То твой Владыка будет последним в списке!
  На этих словах он вскинул шпагу, выпуская одиночный, прицельный разряд молнии. Попал бы он с такого расстояния или нет, но Первый адепт воспринял угрозу всерьез. Его чудовищный фламберг снова засветился синим цветом, впитывая энергию заклинания.
  - Ты мог бы уже понять, что это бесполезно, - голос халифа звучал как-то даже укоряюще, - Похоже, что ты совершенно не извлек урока из нашей прошлой встречи.
  В ответ на это ученый направил немного энергии в клинки своих шпаг, - и они засветились точно таким же синим цветом.
  - Почему же, извлек, - ответил он, приближаясь, - Мне просто нужно было проверить полярность.
  Клинки столкнулись... Точнее, должны были столкнуться. Обычно тяжелый двуручник может переломить тонкое лезвие шпаги с одного удара. Но вместо этого одинаково заряженные магнитные поля оттолкнули лезвия друг от друга.
  Килиан, в отличие от противника знавший, чего ожидать, опомнился первым. Ученый обрушил на халифа град ударов обеими шпагами. Но тот держался молодцом. Он выставлял двуручник перед собой, раз за разом заставляя противника терять равновесие и пропускать возможность нанести новый удар.
  Казалось, в сражении установился паритет, но паритет этот был ложным. Килиан был не так вынослив, чтобы поддерживать сражение в таком темпе. Паузы между ударами становились все больше. И вот, наконец, халиф смог контратаковать. Первый же удар заставил ученого податься назад. Мустафа не торопился преследовать: чем больше становилась дистанция, тем большее преимущество давал ему длинный клинок. Преимущество Килиана заключалось в том, что у него клинков было сразу два, но реализовать его все никак не удавалось. Благоприятную возможность для атаки вторым клинком он каждый раз упускал, занятый восстановлением равновесия после столкновения магнитных полей.
  Это все больше походило на игру кошки с мышью. Мустафа двигался спокойно и неспешно, экономя силы и зная, что бежать некуда. Килиан же скакал, как бешеная лисобелка, силясь выйти ему во фланг, - но Первый адепт с легкостью пресекал эти попытки. Ученый отступал под ударами все дальше и дальше, пока не уперся спиной в колонну.
  - Шах и мат, - заявил халиф, обрушивая на него рубящий удар наискось.
  С громким звоном клинок ударился об колонну - и прилип к ней.
  - Не стоит водить железом рядом с магнитом...
  Килиан метнулся вправо, выходя на удобнейшую позицию для решающего удара.
  - ...если не хочешь потом его отдирать или изменять положение поля.
  Одна из шпаг в руках чародея вонзилась в бок Первому адепту, пробивая его насквозь. Судя по крови, появившейся на губах чернокожего, пробито легкое. Как минимум, одно.
  - Я с самого начала понимал, что мне не хватит ресурсов одолеть тебя своей магией, - рассказывал Килиан, поворачивая шпагу в ране, - Ты верно сказал, что за тобой богатства целой империи, а я - всего лишь скромный исследователь, да еще и незаконнорождённый. Если бы мы сражались сила на силу, мои запасы закончились бы гораздо раньше, и даже в количестве заклинаний ты меня превосходишь. Поэтому я схитрил. Я отступал к колонне, чтобы ты попал в ловушку. Дал тебе поверить, что ты побеждаешь, - и тем самым позволил тебе победить самого себя своей же магией. Изящно, не так ли?
  - Глупо, - гулким басом сообщил Первый адепт.
  Сноп молний с его руки ударил в грудь Килиана, и ученый с воплем повалился на пол. Ноги уже не держали его, пораженные чудовищным спазмом: в этом было слабое место отведения заряда за счет клетки Фарадея, прикрывающей только корпус. Отводится-то он все равно вниз.
  Мустафа отключил магнитное поле на своем мече и оперся на него, как на трость. Он все еще был смертельно ранен; по всем расчетам он едва мог двигаться, не то что колдовать. Но что-то придавало ему сил.
  - Ты... тщеславен, - изрек он, сбиваясь и выкашливая кровь, - И в этом... тщеславии... твоя... слабость.
  Новый поток молний ударил по Килиану. Клинки, магнитным полем на которых еще можно было заслониться, прилипли к полу, так что все, что мог сделать ученый, это кричать от адской поли, пронзившей его тело.
  - Твой... единственный... бог... это твое... эго. И потому... выдав и вправду... неплохой ход. Ты хочешь... Чтобы его оценил хотя бы... я.
  Пошел дым, неприятно запахло горелой плотью. Кольчуга по-прежнему защищала внутренние органы мага, но под ударами молний она постепенно раскалялась, прожигая одежду и впиваясь в тело. Эту боль становилось уже невозможно терпеть.
  - Ты не понимаешь... тех... у кого другие мотивы. Тех... кто бьется не за себя. Тех... в чьем сердце живет бог. Тех... кто готовы ради Владык... подняться над смертью и болью. Ты не понимаешь... что вера стоит подвигов.
  Молнии прекратились. Килиан ждал, что сейчас Мустафа добьет его мечом, но этого не происходило. Пару вечностей спустя ученый понял, почему. Он был просто не в состоянии. Первый адепт умирал. Он уже не мог поднять меч. И теперь лишь ковылял к лифту, упрямо надеясь в последние мгновения своей жизни достичь поставленной задачи. Освободить Лефевра.
  И несмотря ни на что, Килиан почувствовал к своему врагу легкое сочувствие. Ведь их цели, их идеалы были так похожи. Так похожи и так несовместимы.
  Лишь магия и клинок могли рассказать, чьим идеалам было место в этом мире.
  - Ты прав, - еле выговорил юноша.
  Халиф остановился, не оборачиваясь. Он молчал. Может, он и хотел что-то сказать, но приступ кровавого кашля не позволил.
  - Ты прав, - повторил чародей, - Вера стоит подвигов. Но кое в чем ты ошибся. И ошибся очень серьезно.
  В отличие от своего оппонента, Килиан не прерывался посреди предложений. Но формулировать их старался покороче.
  - Ты помнишь, что ты мне сказал? Тогда, на корабле?
  - Что... именно? - уточнил халиф.
  - "Я не знаю, где ты научился магии Владык", - напомнил чародей, - "Я не знаю, кто ты: вор, еретик или предатель". Так вот. Как я уже сказал. Я не вор. И не предатель.
  Если бы он творил новое заклинание, даже в таком состоянии Первый адепт почувствовал бы возмущение магических энергий. Совсем иное дело - перенаправить уже существующее. Одна из шпаг оторвалась от пола и подобно копью, полетела в спину халифу. Тот все-таки обернулся и в последний момент попытался отбить ее в сторону своим мечом.
  После чего лезвие переломилось, и острый обломок угодил ему прямо в глаз. Триггер вероятности сработал, как надо.
  - Вера стоит подвигов. Ради Владык можно подняться над смертью и болью. Что я и делаю. Ради СВОЕЙ веры.
  Используя шпагу, как трость, Килиан поднялся на ноги и проковылял к поверженному противнику. Тот уже не пытался ни сражаться, ни даже стоять на ногах. Грозный правитель огромной империи превратился в одышливого слепого старика.
  - Я проиграл, - выговорил он. Без ненависти, без страха. С достоинством.
  - Да, - подтвердил Килиан, - Ты проиграл. Шах и мат. Прощай, Мустафа.
  Удар шпаги закончил дело. Где стояли двое, остался один.
  Тяжело налегая на клинок, Килиан направился вперед. К лифту. Нужно было возвращаться вниз. Лана и Тэрл ждали его возвращения. К тому же Лана смогла бы оказать ему медицинскую помощь.
  Он нажал на кнопку верхнего этажа.
  Привалившись к стене, ученый наблюдал, как на табло сменяют друг друга Дозакатные цифры. Он знал, что они значат. Пятый этаж. Седьмой. Десятый. Созданный на века, лифт довез его до самого верха.
  Двери открылись, и Килиан двинулся лабиринтами коридоров в приглушенном синеватом свете. Он не тратил и секунды на то, чтобы выбрать дорогу. Этот путь он помнил наизусть. Голос в его голове рассказывал дорогу тысячи раз.
  Это место было частью его судьбы от самого начала всех начал. Сегодня Килиан Реммен достигнет своего предназначения.
  Пусть даже в последние мгновения своей жизни.
  Дверь к "камерам" была заблокирована. Терминал требовал проверки по дактилоскопии, чтобы пройти дальше. Но ведомый инструкциями голоса в голове, ученый смог взломать замок с помощью магнитокинеза.
  У силы, что вела его, были тысячи лет, чтобы до мелочей спланировать свое освобождение.
  "Камеры" в Тюрьме Богов представляли собой длинный ряд прозрачных капсул, наполненных питательным раствором. Внутри каждой лежал человек. Со стороны Владыки казались крепко спящими, но Килиан знал, что это не так. Они всё видят, чувствуют и понимают.
  Они наблюдают за ним, не зная, чего ожидать.
  Никаких подписей сверх номера на капсулах не было. И проходя мимо них, вглядываясь в лица божественных чародеев, - прекрасные и ужасающие, - Килиан вспоминал записи о Владыках и гадал, кто из них кто. Вот этот чернокожий старик в представлении не нуждался. Лефевр, Кузнец Войны. Единственный из всех Владык, кто оставался стариком, хотя мог изваять себе любую внешность, какую только пожелал бы. А этот блондин, слегка напоминающий Амброуса - это Небесный Гнев Альмонд или Эланд, Властелин Хаоса? Оба они описывались схожим образом. И оба оставались на вторых ролях и тогда, когда Владыки вместе строили новый мир, и тогда, когда их силы обрушились друг на друга в преддверие Заката.
  Времени было мало. Раны были слишком тяжелы. И Килиан двинулся дальше, не задерживаясь. К управляющей консоли. Он никогда не пользовался ничем подобным. Но голос в его голове проинструктировал его максимально подробно. За пару минут ученый нашел нужную функцию и нужный номер.
  "Вы уверены, что хотите отключить программу сдерживания? Да/Нет"
  "Да"
  "Вы уверены, что хотите отключить блокаторы мышц? Да/Нет"
  "Да"
  "Вы уверены, что хотите слить жидкость из камеры? Да/Нет"
  "Да"
  "Вы уверены, что хотите разблокировать замки камеры? Да/Нет"
  "Да, черт побери!"
  Наконец, крышка одной из ближайших капсул отъехала в сторону. С замиранием сердца Килиан ждал перед ней, не смея заглянуть внутрь. Что, если он сделал что-то не так? Что, если он ошибся? Что, если он все испортил?
  Но вот, человек внутри капсулы пошевелился. Сначала просто пошевелился, как будто вспоминая, как это делается. А затем медленно, тяжело поднялся на ноги.
  Точнее, поднялась. Это была женщина. Прекрасная обнаженная женщина с мокрыми черными волосами до середины спины и глубокими пронзительно-синими глазами, так похожими на кусочек неба. Да. Килиан достиг своих Небес. Достиг той цели, которую поставил себе давным-давно...
  - Вот мы и встретились, Ильмадика.
  Теперь можно и умереть спокойно.
  
  Глава 13. По обе стороны мгновения
  
  Десятью годами ранее...
  Ученых из Университета свободных наук издавна знали и привечали не только в пределах Идаволла, но и за границами Герцогства. Хотя путешествие было для них не менее опасно, чем для кого-либо еще, их знания, о которых ходили легенды, помогали им находить общий язык с местным населением. Ведь оно как бывает? Дашь ночлег скромному путешественнику в характерных очках, а он в благодарность даст какой-нибудь загадочный состав, повышающий урожайность. Или дочку от хвори какой вылечит. Или просто совет даст полезный (хотя Килиан сомневался, что хоть один человек, которому он помог таким образом, его советам реально следовал).
  Порой от них ждали того, чего логичнее было бы ждать от иллирийских эжени: чуда, волшебства. Но волшебство - прерогатива высших слоев. Даже в Иллирии простонародье редко когда могло рассчитывать на него. А ученые - вот они. Это птицы попроще, хоть большинство из них и составляли обычно вторые-третьи сыновья богатых и влиятельных дворян.
  Так что ничего удивительного, что если ученый Университета находил потенциальный объект для исследований, он без особого труда добирался до него, даже если тот располагался за границей. Как в этот раз, когда до мэтра Валлиса дошли слухи о Дозакатных катакомбах, вход в которые якобы нашел простой пиерийский крестьянин у подножья Священных гор.
  И вот, теперь вокруг предполагаемого района поисков был разбит лагерь. Многочисленные рабочие копали землю в размеченных квадратах и разбирали завалы. Мэтр Валлис бродил между ними и командовал. Двое взятых им с собой лучших студиозусов своего потока - Килиан и Элиас - наблюдали за его работой и ждали указаний, время от времени обмениваясь неприязненными взглядами.
  Эти двое враждовали с первого же дня обучения. Элиас Ольстен, сын самого министра морских дел, был лидером по своей природе. Он был очень популярен среди сверстников, богат, смел и остер на язык. А еще - по-аристократически высокомерен. Килиан же на лидерство никогда не претендовал. Он просто держался в стороне и, по большому счету, игнорировал, кто там лидер, а кто нет. Оглядываясь назад, впоследствии он понимал, что его поведение было высокомерным в ничуть не меньшей степени. Просто это высокомерие было иного характера. Он относился с пренебрежением ко всем, кто пытался поставить себя над ним - и тем самым ставил себя выше всех остальных.
  А еще он был бастардом. И этот факт привносил в ситуацию элемент грустной иронии. Лишь сам Килиан знал имя своего отца, его мать поделилась им перед смертью. Он знал, что по идее, в его жилах течет куда более благородная кровь, чем та, которой так любил хвастаться Ольстен. В нем течет кровь самого Герцога.
  Но какое это имеет значение, если Герцог оказался всего лишь ничтожеством, трусом, сбежавшим, когда встал вопрос о последствиях его действий? Бросившим и женщину, которую вроде как любил, и собственного сына.
  Вот и выходило, что Элиаса бесило то, что один из студиозусов не признает его авторитета и вдвойне бесило, - что его авторитета не признает презренный бастард. Килиана же выводили из себя подколки Элиаса и его склонность хвастаться своим высоким происхождением. Эти двое часто ругались, порой доходило до драки. Когда студиозусов стали обучать классическому фехтованию, первая же дуэль состоялась между ними. Выиграл Элиас; его превосходство как фехтовальщика Килиан, в общем-то, признавал. Тем более что сын графа упражнялся со шпагой практически с пеленок.
  К тому же оба были наделены главным качеством для ученого - острым, пытливым умом. В учебе они быстро оставили позади остальной поток. Оба специализировались на истории; при этом Элиасу получше давались даты и сопоставление их с событиями. То, как развивался Закат Владык, он мог пересказать по месяцам. Кроме того, он обладал врожденной склонностью к языкам.
  А Килиан... У него был собственный проект, о котором он, до поры, предпочитал помалкивать. До тех пор, пока его работа не принесет должный результат.
  Или хоть какой-нибудь результат.
  Изучая историю Дозакатных, он концентрировал свое внимание на том, что они знали и умели из того, что утратило человечество после Заката. По крупицам, по мельчайшим частицам, Килиан старался вернуть утраченное Знание. Сперва его интересовали только технологии. Но чем дальше продвигалось это исследование, тем яснее становилось, что в какой-то момент Дозакатные стали отказываться от громоздких и ненадежных машин в пользу величайшего из всех устройств - в пользу собственного мозга. Они звали это псионикой. Теперь же это зовется магией.
  Молодой бастард понимал, что он балансирует на грани опасной ереси. Если в Иллирии или Пиерии маги пользовались почетом, то как раз в Идаволле их винили в разрушении мира. Не сказать чтобы незаслуженно.
  Но все же, Килиан полагал, что польза окупает риск. Ведь не вся магия опасна. Нужно просто дать в руки обществу лишь то, что оно сможет употребить на пользу себе, но не во вред. То же, что действительно может представлять опасность, держать в секрете, под надзором умных и достойных людей, способных своим знанием грамотно распорядиться.
  Ему было шестнадцать лет.
  - Напомните мне, которая из трех Священных гор перед нами, - вырвал его из размышлений голос мэтра Валлиса.
  Килиан открыл было рот, чтобы ответить, но Элиас опередил его:
  - Митикас, учитель. Справа от нас Сколио. А Стефани обрушена во времена Заката.
  Все это он произносил с улыбочкой, исполненной превосходства. Килиана она взбесила бы, даже если бы вечный соперник просто молча открывал рот.
  - Совершенно верно, юноша, - закивал мэтр Валлис, - Вообще, Владыки старались на трогать эти горы. Издавна, за тысячи лет до Заката, они считались символом божественности. Не сомневаюсь, что любой из Владык с радостью возвел бы на них свой дворец как памятник собственному тщеславию. Однако под конец войны, предчувствуя собственное поражение, Эланд, Властелин Хаоса, обрушил метеоритный дождь на Полуостров. Он знал, что Идаволл, где укрылось Сопротивление гнету Владык, находится где-то здесь, но не знал, где именно. Поэтому ударил наудачу. Большую часть удара приняли чары Лефевра Кузнеца Войны. Но один из метеоритов попал прямо в гору Стефани, расколов ее надвое и уйдя глубоко в землю.
  - А Иосиф Беотийский в своих "Предпосылках и предсказаниях Заката" предполагает, что это была не случайность, - заметил Килиан.
  Он понимал, что этого говорить не стоит. Мэтр Валлис был консерватором. Он не любил, когда устоявшиеся и непротиворечивые идеи подвергают сомнению, а именно этим был славен Иосиф Беотийский.
  За что его книги и ценил Килиан, имевший схожие взгляды.
  - Чушь, - фыркнул мэтр, - Иосиф Беотийский никак не мог понять, что иногда случайность - это просто случайность. Во всем, что делали Владыки, он видел сложный план. Он попросту не видел в них простых людей. А от этого недалеко и до их обожествления.
  Ему не требовалось продолжать. Если отстаивание магии как-то еще можно было оправдать, то обожествление Владык - никак. Это худшая из всех ересей, и за нее вполне можно расстаться с жизнью.
  - Впрочем, можешь поискать что-нибудь в Проломе Стефани, - "великодушно" разрешил мэтр Валлис, - А когда надоест, присоединяйся к нам с Элиасом в поисках входа в катакомбы.
  Ехидный смех вечного соперника стал для Килиана последней каплей. Гордый юноша развернулся и двинулся в сторону Пролома. Он сам находил свое поведение глупым. Понятно, что ничего такого он не найдет. Но просто сказать "вы правы, учитель" в те годы было для него непомерной трудностью.
  Тем более если он сам не был в этом так уж уверен.
  Студиозус остановился у края Пролома, тяжело дыша. Бессильный гнев душил его. Казалось, что этот гнев готов жжет его изнутри, стремясь вырваться наружу. Указав на сухое бревно, юноша представил на его месте лица Валлиса и Элиаса и попытался сотворить заклинание ударной ионизации.
  Ничего не произошло. Как обычно. Хотя по всем записям ударная ионизация была самым простым из всех заклинаний древней магии, что-то он упускал. Он воспроизводил действия в точности по записям Дозакатных, но все равно чего-то не хватало.
  Чего-то такого, что вдохнуло бы жизнь в мертвые чары.
  Пролом Стефани представлял из себя глубокую трещину в земле шириной с хорошую галеру. Именно там метеорит, обрушенный Властелином Хаоса, ушел глубоко в землю. По краям трещины не росло ничего, но подобраться к ней было тяжело: от некогда величественной горы осталось множество крупных и мелких обломков каменной породы.
  Подойдя к краю, Килиан задумался, что делать дальше. По всей видимости, надо спуститься вниз. Не сказать чтобы туда никто не пытался спуститься; но с чего-то же надо начать поиски?
  Над способом спуска тоже не пришлось долго раздумывать. Универсальнейшая вещь и при исследовании Дозакатных руин, и вообще в любом путешествии - веревка. Ни один ученый никогда не отправится на исследования без веревки. Повозиться пришлось с тем, чтобы закрепить ее. В итоге Килиан сложил запутанную конструкцию из нескольких камней, которые по отдельности мог поднять, опирающихся на кусок породы, который он поднять не мог. По его мнению, это удерживало петлю достаточно надежно.
  Студиозус начал спуск. С первых же секунд он понял, что на практике лезть по веревке... Несколько тяжелее, чем в теории. Чисто физически тяжелее. Он мысленно возблагодарил Бога за то, что техники классического фехтования входили в программу обучения Университета: именно эти уроки заставляли его сохранять достаточно неплохую физическую форму, не превращаясь совсем уж в книжного червя.
  Килиан сам не знал, что искал. Потайную дверь? Загадку, открывающую тайный ход? Студиозус смутно подозревал, что если бы там было что-то подобное, это бы давно нашли. Но кто знает? Мало ли, какие случайности бывают в жизни.
  Мало ли, какие случайности бывают в жизни. Именно эта мысль мелькнула в его голове, когда он услышал что-то похожее на голос сквозь толщу земли. Он бы, может, и не списал его на обман восприятия, если бы не странное, непривычное, но очень явственное тянущее ощущение в висках. Впоследствии, оглядываясь назад, он понимал, что тогда впервые почувствовал магию.
  - ...есть? - доносился голос откуда-то справа, приглушенный землей и едва различимый, - Кто-нибудь?..
  - Кто здесь? - громко спросил Килиан в ответ, - Как вы туда попали?
  Голос не ответил. Кажется, загадочная женщина (да, голос был женский) не могла различить его слов. А самое странное, что говорила она на одном из Дозакатных наречий, которые кроме ученых Университета никто бы и не понял.
  По-хорошему, следовало вернуться и позвать на помощь. Но юноша побоялся, что не найдет этого места во второй раз. А может, сыграло роль и обыкновенное тщеславие: выставить себя единственным и неповторимым героем-спасителем - кто не мечтал об этом в шестнадцать лет?
  Подобравшись поближе к стене расщелины, студиозус перебрался на выступ в скале.
  - Вы там?! Вы слышите меня?!
  Ответа не было. Подумав, Килиан обвязал веревку вокруг пояса, в качестве страховки, на случай если он упадет вниз. После чего стал простукивать стену. Теоретически он знал, что если за стеной пустота, она должна издавать иной звук. Следовательно, сопоставив звуки, он сможет определить то место, где за стеной скрывается помещение, а сама стена достаточно тонкая, чтобы проломить ее.
  Удача улыбнулась ему где-то через минуту. К тому времени студиозус успел сдвинуться всего лишь метра на два влево, - но когда у тебя под ногами лишь десять сантиметров каменного уступа, отделяющие от падения в бездну, два метра - это не так уж мало.
  Здесь горные породы составляли менее полуметра в толщину. Кроме того, базовые знания геологии позволили студиозусу понять, что это не была цельная скала: скорее какой-то очень-очень древний завал. Похоже, когда-то тут была пещера или что-то наподобие того, но впоследствии вход завалило обломками камней.
  Что ж. Даже если источник голоса находился не в этой пещере, связаться с ним оттуда будет гораздо проще.
  Для расчистки горных пород у него за плечом висела кирка на короткой рукояти. Правда, Килиан опасался, что из столь неустойчивого положения это займет час, а то и больше...
  Но опасения не оправдались. Первый же удар оказался неожиданно удачным, как будто он попал в уязвимое место. Всего на работу ушло минут двадцать пять - и это с учетом времени, чтобы два раза вновь занять позицию после того, как свалился с уступа и повис на страховке.
  Наконец, пролом расширился до такой степени, что Килиан смог протиснуться внутрь. И как только его глаза привыкли к смене освещения (единственным источником света был, собственно, пролом, через который он сюда проник), студиозус понял, что мэтру Валлису придется пересмотреть свои взгляды.
  Потому что это не была пещера. Древний, заброшенный туннель имел явно искусственное происхождение. Стены и пол были облицованы совершенно незнакомым материалом: это был не металл, не камень и уж конечно не дерево. Под потолком виднелись ржавые металлические контакты и осколки мутного стекла: явно когда-то это было частью системы освещения.
  Совершенно определенно, что Килиан обнаружил в Проломе Стефани руины Дозакатных. Опередив в этом и Элиаса, и мэтра Валлиса. Впрочем, сейчас его больше волновал вопрос, кто же звал его на помощь на Дозакатном языке.
  - Вы здесь?! - крикнул он, - Отзовитесь, если вы тут!
  Он весь обратился в слух, и именно поэтому вовремя услышал странный звук. Как будто телега со сломанным колесом, переваливаясь, катилась по коридору.
  Полминуты спустя из теряющейся в темноте глубины коридора показался желтый огонек. Именно он издавал звук колес, - точнее, то, что этот огонек несло на себе. Какая-то машина около полуметра в высоту, - при условии, что огонек был на самой верхушке. Различить контуры в такой тьме не представлялось возможным.
  Огонек постепенно приближался. Когда машина вылезла на свет, Килиан смог разглядеть ее получше. Ржавый железный корпус, напоминавший по форме выпуклый круглый щит. Огонек был чем-то вроде единственного глаза, укрытого сверху металлическим же блюдцем. Передвигалась машина Дозакатных с помощью конструкции из шести колес, два из которых не крутились.
  Не доезжая до студиозуса двух с половиной метров, машина остановилась. "Глаз" уставился на Килиана, после чего послышался странный звук - нечто среднее между шипением и треском. Продолжался он секунд десять, после чего машина выжидающе замолчала.
  - Очень приятно, - ляпнул юноша, - А я Килиан.
  Несколько секунд машина осмысливала его ответ, а затем снова зашипела. Ровно столько же времени.
  - Я не понимаю, что ты пытаешься мне сказать, - развел руками студиозус.
  Машина зашипела в третий раз. На этот раз это продлилось меньше раза в два. После чего огонек сменил цвет на красный, а из-под "блюдца" выдвинулись две нацеленных на Килиана трубки, напоминающих... пистолетные стволы.
  За свою недолгую жизнь Килиан выработал ряд непреложных правил выживания, которые, по его мнению, следовало соблюдать любому, кто хочет дожить до старости. Не знаешь точно, что делает кнопка - не трогай её. Нужно лезть туда, откуда легко свалиться - потрать пять минут на страховочный трос. Не знаешь, что говорить, - наступи на горло своей гордости и попробуй помолчать и послушать.
  А если кто-то наставил на тебя пистолет... Не жди, пока он выстрелит.
  Машина открыла огонь, выпуская одну пулю за другой. К счастью, Килиан ранее читал, что Дозакатные владели технологией огнестрельного оружия, которое не требуется перезаряжать после каждого выстрела, поэтому длинная очередь не стала для него сюрпризом. Метнувшись влево и вниз, студиозус пустил в ход то, что было у него в руках: кирку.
  Удар пришелся в "блюдце". Кирка пробила дыру в ржавом железе, пройдя в полудюжине сантиметров от "глаза", и застряла там. Охранник попытался развернуть в сторону Килиана то, что можно было условно назвать его головой, но не смог: кирка блокировала ему возможность поворота. Это, однако, не помешало ему начать разворачивать весь корпус.
  Отпустив кирку, Килиан отпрыгнул в сторону. Корпус вращался медленнее, чем "голова", поэтому пока что ему удавалось вовремя уходить из простреливаемой области. Но студиозус знал, что у машины есть серьезное преимущество перед человеком.
  Машина не устает.
  Попытавшись поразить противника шпагой, юноша с огорчением понял, что это бесполезно. Металл есть металл. Шпага предназначена для ударов в уязвимые места, не закрытые броней, но откуда таким взяться у того, кто сам броня? Даже "глаз" был достаточно крепок, чтобы без труда выдержать удар.
  А охранник тем временем решил сменить тактику. В его корпусе открылись две бреши, из которых наружу полезли два длинных и тонких манипулятора. От одного из них Килиан сумел увернуться, но второй все-таки задел его голень. Ногу юноши пронзил удар тока, и он почувствовал, что падает.
  Это было поражение. Лишившись преимущества в подвижности, Килиан уже не мог противостоять машине Дозакатных. Жить ему оставалось лишь пару секунд, пока противник наводит на него свое оружие.
  - Вы здесь?! Меня кто-нибудь слышит?! Пожалуйста, ответьте мне!
  Почему-то даже в такой ситуации отчаянный женский голос резанул по его сердцу. Студиозус мысленно укорил себя за то, что так и не смог добиться практического результата в своих исследованиях. Если бы сейчас он мог выпустить молнию в охранную машину Дозакатных, то смог бы помочь и себе, и той загадочной женщине, что надеялась на его помощь.
  И повинуясь внезапному порыву, Килиан сформировал заклятье ударной ионизации. Ну, точнее, заклятьем оно звалось скорее по инерции: эта конкретная магия не требовала слов. Только мыслеобраз, только движение воли, направлявшее энергию и придававшее ей форму.
  Яркая серебристая молния ударила прямо в нацеленный на него ствол орудия. В нос ударил отвратительный запах: из чего бы ни были сделаны внутренности машины, при сгорании оно выделяло вонючий дым. А сам Килиан вдруг ощутил резкую слабость. Его рука, через которую он выпустил разряд энергии, онемела, будто кровь разом отлила от мышц. Куда-то исчезли все эмоции. Весь страх неизбежной смерти. Весь гнев на тех, кто смеялся над его идеями. Все любопытство, ведшее его к руинам Дозакатных. Весь стыд за то, что он не мог помочь женщине, ждавшей помощи.
  Все это исчезло. Тупо, безучастно он смотрел, как робот-охранник разваливается под его заклятьем. Даже радости от того, что ему наконец удалось, впервые в своей жизни, сотворить настоящее заклинание, и той почему-то не было.
  Мелькнула мысль, что надо встать. Зачем? Он не помнил. Просто лежал, ощущая себя ментально высушенным и опустошенным.
  И тем сильнее был контраст, когда к нему подошел сияющий полупрозрачный образ.
  Это была самая прекрасная женщина, которую Килиан видел когда-либо в жизни! У нее была аристократически-бледная кожа, чувственные полные губы, а глаза синие, как безоблачное небо. Казалось, что в них можно утонуть, - но при этом в них хотелось утонуть. Ее лицо было до того идеальным, что казалось творением искуснейшего из скульпторов, - и против воли прокрадывалась в сознание мысль о том, как жесток был этот скульптор, что создал такую красоту, заставляя мужчин мучиться осознанием ее нереальности.
  Черные волнистые волосы незнакомки были очень длинными, - настолько, что прикрывали грудь. Это было единственным, что прикрывало ее: женщина была обнажена. И насколько мог увидеть Килиан, тело ее было столь же совершенно, как и лицо.
  На то, что она светится в темноте, и сквозь нее можно увидеть противоположную стену, он в первые секунды даже не обратил внимание.
  - Наконец-то! - воскликнула она, - Человек! Живой! Ты представить не можешь, как я счастлива!
  О, он мог. Будто по волшебству ее счастье передавалось ему. Несмотря на боль в поврежденной ноге, Килиан искренне улыбнулся.
  - Я услышал ваш голос снаружи, - откликнулся он, - И не мог не попытаться пробиться к вам.
  - Спасибо. Мало кто рискнул бы сразиться с роботом-стражем ради спасения незнакомой женщины.
  - Ну, справедливости ради, я не знал, что мне придется сражаться с ним...
  Несмотря на эти слова, Килиан был искренне польщен такой оценкой своих действий. Это было главным, чего ему недоставало в жизни: чтобы его ценили не за то, кто он есть, а за то, что он делает. Каждый раз, когда он помогал другому человеку, а тот не удосуживался даже сказать "спасибо", Килиан чувствовал себя...
  Бастардом он себя чувствовал. Бастардом и ничем более. Потому что "бастард" - это клеймо, которое не смыть никакими делами и никакими подвигами.
  - Все равно я ценю это, - упрямо повторила женщина, - Кроме того... Я ценю уже то, что говорю с вами. Вы первый, с кем я говорю так, за долгое, очень долгое время. Я так по этому соскучилась, вы даже не представляете.
  Слова про "очень долгое время" (почему-то Килиан догадывался, что "очень долгое" - это не неделя и не месяц) побудили юношу задать вопрос, который интересовал его с того момента, как он обратил внимание на особенности ее внешности:
  - Вы призрак? В смысле...
  Юноша сперва указал на нее пальцем, затем вдруг сообразил, что указание прямо на грудь может быть истолковано весьма превратно. Покраснел и на всякий случай спрятал руки за спину.
  - Призрак? О Боже, нет! Я живая... Хоть порой и жалею об этом...
  В голосе незнакомки слышалось столько печали, что против своей воли Килиан ощутил острое желание помочь ей в ее беде. Если бы он еще знал, как...
  - Просто меня здесь нет.
  Это весьма неожиданное завершение заставило студиозуса удивленно моргнуть.
  - Нет? То есть как...
  - Это всего лишь проекция моего сознания, проявленная через голограмму. На самом деле я очень далеко отсюда.
  - Где именно? - тут же уточнил Килиан.
  - Точно не знаю. Много лет как меня бросили в темницу, где я отрезана от любых источников энергии. Мне приходится сжигать собственные жизненные силы, чтобы сделать хоть что-то... И даже так мои возможности ограничены. Я могу послать проекцию своего сознания лишь в те места, которые в точности представляю себе. А за прошедшие годы мир изменился слишком сильно, и большинство мест уже не похожи на то, какими помню их я. Здесь, в горе Стефани, когда-то была моя лаборатория; со временем мне удалось представить, как она могла измениться без меня. Но это стало возможным лишь потому что здесь не было людей. Видишь иронию?
  Килиан иронию видел. То, что она делала, чтобы встретить людей... было возможно лишь потому что людей она встретить не могла. У Судьбы жестокое чувство юмора.
  Но видел он и кое-что еще.
  - Много лет? Или веков?
  Впервые за их разговор незнакомка слабо улыбнулась.
  - Ты не только храбр, но и умен. Лет. Веков. Возможно, даже тысячелетий. Честно, я сбилась со счету.
  Килиан уже начинал догадываться, кто перед ним. В общем-то, предпосылки для этой догадки у него были уже давно. Но слишком уж невероятна она была. Ужасна. Чудовищна. Чудесна.
  Поэтому он ее так и не озвучил.
  - Прости, что так много говорю, - повинилась женщина, - Но когда столько времени проведешь в одиночестве, сложно остановиться. Можешь сказать мне свое имя? Пожалуйста.
  - Килиан Реммен из Иллирии.
  Если студиозус и допускал мысль, что незнакомка может использовать его имя, чтобы как-то навредить ему, заколдовать или подчинить, то она исчезла от одного взгляда на выражение отчаянной мольбы на прекрасном лице. Не мог он отказать ей в столь маленькой просьбе. Это нужно иметь совсем уж каменное сердце.
  - А я Ильмадика, - представилась она в ответ, - Очень рада нашему знакомству. Надеюсь, ты не против, если когда-нибудь я приду к тебе?
  - Конечно, - о том, чтобы быть против, он и не задумался, хотя задался вопросом, каким же образом она к нему "придет".
  - Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо! Я больше не одинока! Сейчас мне надо будет исчезнуть: действие проекции подходит к концу, да и я чувствую, что кто-то приближается. Они могут не понять. Знаешь... лучше не говори им обо мне.
  - Хорошо, - кивнул юноша, догадываясь, кто может приближаться.
  Разумеется, это должны были быть Элиас и Валлис. И они действительно могли не понять, особенно если он был прав.
  - Еще одна просьба, - сказала Ильмадика, - Твой нательный крестик. Он ведь медный, правда?
  - Да, - с легким удивлением ответил студиозус.
  - Дай его мне, пожалуйста.
  С легким недоумением Килиан протянул крестик. Он не знал, как Ильмадика собирается взять его через иллюзорный образ. Но стоило металлу коснуться прозрачных пальцев, как крест рассыпался серебристо-белой пылью.
  Наверное, ему следовало ужаснуться дьявольскому колдовству. Но почему-то Килиан вместо этого почувствовал, что теперь все будет правильно. В Бога он не слишком-то верил. Свою религиозную принадлежность описывал как "аутотеист", то есть, "верящий в себя как в бога". Мысленно, конечно. А то у Инквизиции могли возникнуть определенные вопросы.
  Так что креста ему было не жаль.
  Ильмадика улыбнулась невероятно светлой и обаятельной улыбкой, а потом растаяла в воздухе. А еще секундой позже коридор озарил свет факелов.
  Заслышав голоса Элиаса и Валлиса, Килиан торопливо выбежал обратно к тому месту, где сражался с роботом-охранником.
  - Смотрите, что я нашел! - крикнул он.
  - Килиан? - удивленно переспросил Валлис, первым подбежав к нему, - Вы что тут делаете?
  - Ровно то, что вы приказали, учитель, - студиозус не удержался от самодовольной улыбки, - Я спустился в Пролом Стефани и нашел там другой вход в эти катакомбы. Нашел вот перегоревшую машину, похожую на те, что описывались в некоторых книгах. "Робот", думаю, охранник.
  - Интересно...
  Кажется, расчет оправдался. Все внимание Валлиса оказалось сосредоточено на этой машине. Эх, знал бы он, что когда Килиан сюда спустился, она была еще в рабочем состоянии... Но тогда пришлось бы объяснять про заклятье, которое ему удалось сотворить, а к этому юноша был пока не готов.
  По крайней мере, пока он не поймет, как именно ему это удалось.
  Поймав недобрый взгляд Элиаса, Килиан лучезарно улыбнулся. В этот момент отношение дворянского сынка не задевало его.
  Он знал, чего он стоит.
  
  Восемью годами ранее...
  Килиан устало потер переносицу. Шел двадцать седьмой час его бодрствования, и на самочувствии это сказывалось не лучшим образом. Голова раскалывалась, и изображение перед глазами слегка плыло. Горький бодрящий состав из семи трав постепенно начинал вызывать тошноту; верный признак того, что с ним надо завязывать.
  И все же он так и не продвинулся к своей цели. Исследовав со всех сторон события двухлетней давности, он так и не понял, каким образом ему тогда удалось создать молнию. А времени оставалось мало. Завтра ему должно исполниться восемнадцать. После этого содержание от Герцога Идаволльского перестанет выплачиваться. Если он не получит гранта на исследования, его дела... несколько усложнятся. При этом гоняясь за химерой, ученый пренебрегал не столь громкими, но способными финансово обеспечить его исследованиями, за счет которых жило большинство таких, как он, выпускников Университета.
  Поэтому теперь ему нужно было убедить совет, что его исследования - не шарлатанство или какая-то мистика, а настоящий научный прорыв. А для этого нужно было показать магию. Завтра же.
  Как жаль, что устройство записи в тушке робота-охранника оказалось сожжено электрическим разрядом. Может быть, Дозакатные и могли бы его починить, но не нынешние люди, отстававшие от них в технологическом развитии на полтысячи лет. Все открытия, связанные с катакомбами под проломом Стефани, записал на свой счет мэтр Валлис, но с тем, что сделал тогда Килиан, он не смог бы этого сделать... Будь у Килиана хоть какие-то доказательства.
  "Килиан", - услышал он вдруг.
  Этот голос звучал как будто внутри его головы. Ученый огляделся, но в комнате никого не было.
  "Надо больше спать", - сделал вывод он.
  Однако голос повторился. И если он не доработался до шизофрении, то это не могло быть всего лишь наваждение.
  "Килиан. Пригласи меня войти"
  Килиан не очень понял, куда обладательница голоса хочет войти. Но в сказки о вампирах он не верил, так что счел за благо, - из чистого любопытства, - ответить:
  - Заходите.
  И в следующее мгновение мир изменился. Исчез заваленный бумагами стол, исчезли бесценные книги и бесполезные расчеты, исчезла едва разгонявшая мрак чадящая свеча, исчезла маленькая келья, звавшаяся его комнатой. Исчез приятный вид на город из узкого окна, напоминающего бойницу.
  Килиан стоял посреди обширного грота, стены которого состояли из полупрозрачных синих кристаллов. Кристаллы эти источали удивительно мягкий лазурный свет, - достаточно яркий, чтобы при нем можно было даже читать, но при этом недостаточно, чтобы раздражать глаза. Даже если смотреть на него прямо.
  - Здесь красиво.
  Теперь, слыша этот голос ушами, Килиан узнал его. Да и то, что его обладательницу он видел перед собой, тоже способствовало.
  - Да, - подтвердил юноша, - Здесь красиво. Здравствуй, Ильмадика.
  - Привет, - улыбнулась в ответ женщина.
  Прошедшие два года изменили ее только к лучшему: она казалась как-то... здоровее, что ли. Не такой бледной, не такой изможденной. Кроме того, сейчас Ильмадика была одета в изумительное платье из фиолетового шелка, - по-прежнему прекрасно подчеркивающее совершенную фигуру, но уже не вынуждающее юношу отводить глаза, прогоняя неподобающие мысли.
  - Где мы? - спросил Килиан.
  - В субреальности твоего подсознания. Мастера магических искусств умеют делать ее такой, как сами пожелают. Но для большинства она остается отражением их души. Прости, что не предупредила сразу. Но я все еще не могу направить свой образ в какое-то место, кроме своей лаборатории. Связаться с конкретным человеком - это проще... если знаешь его.
  А таким, похоже, был только он. Килиан почувствовал укол стыда: погруженный в свои научные изыскания, он и думать забыл о том кошмарном положении, в котором находилась эта красивая женщина. Все эти два года.
  И все же, было кое-что еще.
  - Я нашел твое имя в старых хрониках, - сообщил он, слегка замявшись.
  Ответом ему был вопросительный взгляд.
  - Ильмадика. Единственная женщина в числе Владык. Прозванная Сладким Ядом за свое коварство, льстивые речи и безжалостную жестокость.
  - Так меня запомнили? - Ильмадика пыталась говорить спокойно, но боль и отчаяние все равно прорывались в ее голосе, - Что ж, признаю. Я действительно была одной из тех, кого вы называете Владыками. И я действительно порой совершала ужасные поступки. Я просто хотела жить.
  Килиан, не отрываясь, смотрел на живую легенду, представшую перед ним. Когда он рассказывал о своих выводах, какая-то часть его хотела, чтобы она опровергла это. Чтобы это оказалась какая-то другая Ильмадика, не имевшая отношения к тем, чьи амбиции разрушили мир. Но другая часть хотела прямо противоположного. Оказаться причастным к чему-то невероятному. К чему-то великому. Судьбоносному.
  Даже если "судьбоносное" следует понимать как "роковое".
  - Ну вот, - вздохнула Владычица, - Теперь ты меня боишься. Не надо, прошу. Мне и так больно от того, что тысячи людей считают меня полным чудовищем.
  - Я не такой, как они, - ответил юноша.
  Действительно. Он сам, незаконнорожденный, пострадал от предубеждений. Он знал, что толпа жестока, безжалостна и скора на суждение. Ну, и еще тупа.
  С нее бы стало объявить чудовищами огульно всех, кто владел магией Владык.
  - Что же случилось на самом деле? - спросил Килиан.
  "Никто больше не владеет столь достоверными знаниями о тех событиях", - говорил он себе. Впрочем, прекрасно сознавая, что это не было ни единственной, ни главной причиной его вопроса.
  Ильмадика грустно улыбнулась:
  - Мы хотели изменить мир. Величайшие маги, владевшие не только магией сердца, но и магией ума, мы объединились, чтобы построить новое, справедливое общество. Общество, где каждый будет занимать положение сообразно своим талантам и уму. Лефевр, наш лидер, называл это меритократией. Знаешь... Захватить власть тогда было даже слишком легко. Человечество устало от продажных политиков и бессмысленных войн. Люди были рады нам как избавителям. Они объявили нас богами. И мы приняли это. Мы верили, что достойны этого.
  Килиан задумчиво кивнул. Идея того общества, о котором толковала Владычица, казалась ему прекрасной. Совершенной. Но было ли это реально? Можно ли определить таланты и ум человека так, чтобы результат был объективен? Ну, то есть, собственные ум и таланты молодой ученый считал объективно выдающимися. Но даже применительно к себе он сознавал, что отнюдь не каждый разделит его точку зрения. Оценить, взвесить и измерить всех людей... Это поистине задача для бога.
  - А потом все посыпалось, - продолжила Ильмадика, - Лефевр был величайшим из нас. Но Эланд и Альмонд, самые молодые и дерзкие из нас, постепенно начали сомневаться в том, что он занимает это место по праву. Он был первым, кто овладел магией ума. Он был старше и опытнее, но, как им казалось, не сильнее. Они устроили заговор против него. И Лефевр испугался.
  Она горько рассмеялась.
  - Это самое страшное. Когда сильный человек вдруг пугается. Лефевр направил все свои силы на то, чтобы подавить восстание. В одночасье утопия, которую мы строили, обратилась в царство контроля и террора. И тогда некоторые из нас открыто взялись за оружие. Была война. Война, в которой не было победителей.
  - Закат, - глухо сказал Килиан.
  - Это назвали так. Закат Владык. Или Сумерки Богов. Рагна-Рёк, в честь древней легенды о конце света. Мы сражались между собой, используя все средства. Любое оружие, включая оружие массового поражения. Любую магию, даже ту, что считали запретной. Любые способы получения энергии. Мы истощали ресурсы планеты и высасывали творческие силы из людей. Дошли и до массовых убийств, это тоже способ получения силы. И в конечном счете человечеству надоело. Толпа обратилась против нас, и занятые друг другом, мы не поняли вовремя ее опасности. Люди убивали наших адептов в наше отсутствие и набрасывались на нас, когда мы были обессилены. И в конечном счете мы все были заточены в тюрьму, построенную рядом с никому неизвестным городком Гмундн специально для того, чтобы удерживать Владык. Чтобы удерживать нас.
  Владычица развела руками:
  - Дальнейшее ты знаешь лучше меня.
  - И ты сжигаешь собственные жизненные силы, чтобы дозваться до меня, - задумчиво сказал Килиан.
  Ему вдруг вспомнился жуткий образ волка, отгрызающего собственные лапы, чтобы выбраться из капкана. Профессор, рассказывавший об этом, превозносил это как подвиг духа. Но Килиан задавался вопросом: а смог бы он поступить также? Едва ли. А вот Ильмадика, похоже, смогла.
  - По большей части, - ответила Ильмадика, - Но твой крестик мне помог. Я вызвала в нем процесс ядерного распада меди. И впитала выделившуюся энергию. Та самая запретная магия Владык. Она позволила мне восстановить свое здоровье, подорванное попытками найти живого человека. После чего я связалась с тобой. Так что ты спас меня. Спасибо.
  - Я не сделал ничего особенного, - счел своим долгом ответить юноша.
  Хотя, конечно, ему было приятно такое услышать.
  - А по-моему, сделал, - настойчиво ответила Ильмадика, - И я хочу отблагодарить тебя. Как я могу это сделать?
  Первая пришедшая на ум мысль вызвала у Килиана сперва смущение, а потом - жгучий стыд и негодование. Это было настолько низко, настолько приближалось к моральному горизонту событий, что юноша отмел не только эту мысль, но и все последующие поиски иных вариантов.
  - Этого не требуется, - твердо сказал он, - Помочь человеку в столь отчаянном положении - естественное желание, которое не требует награды. Тем более, что мне это по сути ничего не стоило. И тем более, что ты уже отблагодарила меня знаниями о событиях Заката Владык.
  Вообще, ученый с запозданием подумал, что правильным ответом было бы расспросить подробнее о том, что она знала. Советуясь с настоящей Владычицей, он мог совершить научный прорыв. Но пришла такая мысль уже после того, как он сказал, что не нуждается в награде.
  - Знания? - она на мгновение задумалась, - Точно. Ведь ты же чародей.
  Теперь настал черед Килиана горько рассмеяться:
  - Если бы. Магия мне недоступна. Я исследую ее, пытаюсь воспроизвести по Дозакатным текстам. Но у меня ничего не выходит. Тот случай в твоей лаборатории был уникальным.
  - А что именно ты пытаешься воспроизвести? - тут же спросила женщина.
  - После случая в лаборатории в основном ту же молнию. Однажды она у меня получилась, значит, я могу это сделать. Но как бы я ни старался воспроизвести все условия...
  - А как ты это делаешь? - уточнила Ильмадика, - Могу я взглянуть на твои записи?
  - Э-э-э... - вопрос сбил ученого с толку, - Но они ведь в реальном мире...
  - Мы же в твоей голове! Просто подумай о них!
  На то, чтобы целенаправленно подумать о своем лабораторном журнале, ушло некоторое время. Молодой ученый сходу принял правила, которые диктовала ему богиня, но это не значит, что ему было легко понять, как они должны работать. Но вот, наконец, посреди кристального грота возник стол, заваленный бумагами. Точно такой же, как тот, что стоял в его комнате, и даже бумаги были теми же самыми.
  На то, чтобы изучить их, у Владычицы ушла лишь пара минут.
  - А откуда ты берешь энергию? - сходу спросила она, - Без энергии не будет работать ничего; ни машина, ни заклинание.
  - Эжени утверждают, что магию питает душа самого мага, - несколько неуверенно ответил Килиан.
  Этот момент вызывал у него кое-какие сомнения. Если человек сам представляет собой источник энергии, да еще и столь мощный, то зачем Дозакатным, знавшим о магии несравнимо больше их, вообще нужны были другие способы получать ее?
  - Кто такие эжени? - нахмурилась Ильмадика.
  - Чародеи, - с запозданием Килиан вспомнил, что титул "эжени" стали использовать уже во времена Возрождения цивилизации после Заката, - Или псионики, как их называли у вас.
  - Термин "псионик" придумали, потому что ученым ослам не хотелось признавать использование "сказочных" слов вроде "маг", "чародей" и "волшебник", - отмахнулась женщина, - В общем, я поняла. Из всех способов подпитывать заклинания энергией вы помните только самый мощный... Но и самый нестабильный.
  "И недоступный тебе", - мысленно закончил он. Почему? Неизвестно. Но возможно, Владыки не были теми, кого теперь называют эжени? Возможно, это какой-то принципиально иной путь развития волшебства?
  - Ты упоминала, что подпитывала заклинания из собственных жизненных сил, - припомнил юноша, - Значит, я смогу так же?
  - На молнию? Не вздумай! - замахала руками Владычица, - Это убьет тебя с пары применений. Собственно, даже там, в лаборатории, это едва тебя не убило.
  Килиан вспомнил свое состояние тогда. Да, после успешного сотворения заклинания он чувствовал себя изможденным. Тогда он отнес это исключительно на счет своей неопытности. Выходило, что от попыток колдовать в своей темнице Ильмадика чувствовала то же самое? И при этом все равно продолжала пытаться найти людей, пока ей это не удалось? Представив это, ученый ощутил странную смесь жалости и уважения - эмоций, которые он всегда считал противоположными друг другу.
  - Впрочем, использовать жизненные силы все равно стоит, - продолжала тем временем богиня, - Но использовать их нужно с умом! Это как закон рычага, представляешь примерно? Ты прикладываешь мало сил, чтобы получить больше и использовать уже их. В данном случае нужно инициировать процессы ядерного распада или синтеза.
  - Об элементарных частицах до наших дней дошли только самые базовые знания, - развел руками ученый, - Да и то, что осталось, чистая теория, малоприменимая на практике при нынешнем уровне технологий.
  - Почему-то я так и предполагала, - хмыкнула Ильмадика, - Но периодическая таблица элементов должна была сохраниться?
  - Её знаю, - кивнул Килиан, - Только теперь ее чаще представляют не в виде таблицы, а в виде простого перечисления в столбик.
  - Так даже удобнее. Любой элемент выше железа можно понизить, соединив электроны в более тяжелый элемент. Любой элемент ниже железа - наоборот, повысить, разделив атом. Способы разные, но оба дают в итоге больше энергии, чем вложено. Разница компенсируется за счет меньшего выхода материи. Смотри...
  Килиан с энтузиазмом взялся за новую и необычную отрасль. С пылом и страстью истинного ученого он вникал во все тонкости магии и волшебства. Он испытывал невероятную благодарность к Владычице: хотя она всего лишь благодарила его таким образом за помощь с его стороны, но дарила ему нечто куда более ценное, чем то, что получала от него. Он чувствовал себя обязанным ей, но странным образом ему это нравилось.
  Несмотря на все его усилия, практического результата ему удалось добиться только через пару дней. Гранта на исследования он так и не получил. Впрочем, и без того он передумал раскрывать их: он четко понял, что даже среди ученых полным-полно невежественных фанатиков, которым известия об участии Владычицы хватит, чтобы наделать глупостей. Самой Ильмадике причинить вред они едва ли смогли бы, но вот Килиан дорого бы поплатился за свою ересь. Да и не так уж нуждался он в этом гранте, после того как освоил контроль вероятностей.
  Ведь удача - главное, чего может недоставать человеку, обладающему разумом.
  
  Шестью годами ранее...
  Сегодня Килиан с особым нетерпением и даже предвкушением ждал, когда же Ильмадика постучится в его сознание. В волнении он расхаживал туда-сюда по комнате. Вообще, богиня посещала его отнюдь не каждый день. Раз в неделю или две. И каждый раз Килиан радовался, как верный пес, дождавшийся возвращения любимого хозяина.
  Так что в принципе, она могла и не прийти сегодня. Но Килиан не сомневался, что придет. Каким-то нутром Владычица чувствовала, когда происходило что-то важное.
  То же, что случилось сегодня, было важным особенно.
  Ожидания оправдались. Спустя каких-то два часа молодой чародей ощутил знакомое чувство проникновения в свой разум. Они с Ильмадикой снова оказались в его кристальном гроте.
  - Я кое-что нашел, - пропуская фазу приветствий, воскликнул ученый, - Смотри!
  Подумав об одной из сравнительно поздних книг, написанных уже после Заката, он заставил ее проявиться в субреальности своего сознания. Уже раскрытой на нужной странице. За прошедшие годы его навыки в управлении миром своего сознания серьезно возросли, и это не составило ему особого труда.
  - Ты упоминала город, рядом с которым построена твоя тюрьма. Гмундн. Так вот, в текстах, описывающих Возрождение цивилизации, я встретил это название!
  Ильмадика посмотрела на него неверящим взглядом, и сердце юноши забилось чаще.
  - Ты хочешь сказать...
  - Да! Я знаю, где искать информацию о нем! Найдя его, я смогу освободить тебя!
  Продолжить мысль ему не дали. Мгновенно переместившись, Владычица страстно поцеловала его в губы.
  Как-то так сложилось, что Килиан никогда не задумывался, как целуются боги. И если бы кто-то попросил его описать это - хоть до того, хоть после, - едва ли его красноречия хватило бы на что-то большее, чем "Ну, наверное, божественно".
  Поцелуй Ильмадики этому описанию вполне отвечал. Стоило ее губам коснуться его, как он ощутил себя особенным, избранным, - и это ощущение целебным бальзамом ложилось на израненную душу бастарда.
  По крайней мере, тогда он видел это так.
  - Спасибо, спасибо, - шептала Ильмадика после того, как поцелуй прервался.
  - Это... несколько преждевременно, - ответил Килиан, хотя такой поворот привел его в изрядное замешательство. Да что там, его бросило в жар, а гормоны как будто взбесились. Он чувствовал себя великим и могущественным, но остатки здравомыслия все же заставили его обдуманно подойти к вопросу предстоящей работы.
  - В общем, я нашел упоминание Гмундна. Он находится в Землях Порчи, где-то к северу от островов. Точного местонахождения автор не знает. Но известно, что эту тайну хранит герцогский род Идаволла.
  - То есть, твой отец, - сделала вывод Владычица.
  Естественно, она уже знала, чьим бастардом был Килиан. Она была единственной, кому он рассказал об этом.
  - Да. Мой отец.
  Ни один мускул не дрогнул на его лице... При условии, что применительно к проекции в субреальность его сознания вообще имело смысл говорить о мускулах.
  - К сожалению, даже если я каким-то неведомым образом встречусь с ним... что само по себе непросто, потому что он знать не желает, жив ли я вообще... В общем, вряд ли он мне расскажет. Тайна - она и есть тайна; он передаст ее только своему настоящему наследнику, маркизу Амброусу. Кроме того, есть и другая проблема. Экспедиции в Земли Порчи строжайше запрещены. Причем не только на территории Идаволла: запрет носит международный характер и, похоже, остался со времен возрождения цивилизации после Заката.
  Чародей слегка запнулся. Он почти сказал, что ради Ильмадики готов совершить государственный переворот, бросить отца в темницу и выпытать у него секрет. Но все-таки его мысль склонялась к более реальным планам. Нужно было действовать не силой, а умом.
  - В общем, я еще подумаю, как обойти эти проблемы, - скомканно закончил он.
  - Я верю, что у тебя это получится, - заявила Владычица, - Но тебе необязательно действовать в одиночку. Найди людей, которые не заявят на тебя в Инквизицию. Расскажи мне о них. И я обучу их колдовству, сделав своими Адептами. Они помогут тебе.
  Идея привлечь к этому других людей казалась ему тяжелой и опасной, но он не посмел возражать.
  
  Четырьмя годами ранее...
  Килиан был зол. Впервые за шесть лет их знакомства он по-настоящему злился на Ильмадику. Злиться на божество - довольно кощунственно, а уж злиться на женщину, которую любишь - и вовсе скотство.
  Но все же, она, оставаясь и той, и другой, наступила ему на особенно больную мозоль.
  - Кого ты избрала своим Первым Адептом? - без приветствий воскликнул он.
  Вообще, он старался задать этот вопрос спокойно, но злость и негодование все же просочились, как вода сквозь дырявую крышу.
  - Зачем задавать вопрос, на который знаешь ответ? - вздохнула Ильмадика. Пыл юноши слегка подостыл, когда он почувствовал, что ей нелегко далось это решение.
  - Разве не я стоял у самых истоков твоего ордена? - напомнил чародей, все еще обиженный такой несправедливостью, - Разве я не сделал для тебя больше, чем все они вместе взятые?
  - Разве ты не сделал всего этого ради меня? - парировала богиня, - Разве ты действовал ради положения и почестей?
  - Нет, но...
  - Ты уверен? - прервала его она, - Если тебе это все-таки необходимо, ты можешь сказать об этом. Не думай, что я разгневаюсь или буду мстить. Мне не впервой ошибаться в людях.
  Килиан почувствовал жгучий стыд за свои претензии. Ощущение избранности вскружило ему голову, заставив поддаться тщеславию и эгоизму. Как будто орден Ильмадики должен был стать для него компенсацией за униженное положение бастарда. Но ведь это неправильно. Орден Ильмадики был создан, чтобы освободить ее из заточения, и не дело было требовать от него чего-то еще. Тем более чего-то столь мелочного.
  Впрочем, определенную роль играло и то, кто именно стал Первым Адептом вместо него. Любого другого человека Килиан бы принял, не ропща.
  - Ты пойми, - прочитав его мысли, Владычица ободряюще улыбнулась, - У каждого есть свои сильные и слабые стороны. Ни один из моих Адептов не сравнится с тобой в науках и волшебстве. Не думай, что я не ценю этого. Но здесь нужны совсем иные качества; в первую очередь умение ладить с людьми. Скольких ты привлек в мой орден, троих? А он - почти два десятка.
  - Как ты вообще нашла его? - задал первый пришедший на ум вопрос Килиан, прогоняя мысли о несправедливости такого состязания.
  Справедливо, несправедливо, - какая разница? Главное результат. И от него этих результатов было недостаточно. Он подвел Владычицу.
  - За счет данных в твоей голове, - ответила богиня, - Мне стало интересно, что за человек, к которому ты испытываешь столько злобы. Да, я понимаю, что тебе было бы неприятно подчиняться ему. Я ценю твои жертвы. И разрешаю в разумных пределах действовать в одиночку.
  - Спасибо, - ответил юноша, но голос его был совсем невесел.
  Как будто даже теперь то, кто он есть, делало его существом низшего сорта, чем все эти благородные, законные аристократы.
  - Кто знает, - как бы в пространство задумчиво произнесла Ильмадика, - Возможно, твои научные познания окажутся ценнее и принесут нам больше пользы, чем его лидерские качества.
  Килиан на это надеялся. И очень хотел делом подтвердить это.
  
  Годом ранее...
  В этот день Ильмадика была непривычно мрачной и задумчивой, что закономерным образом повлияло и на настроение Килиана. Как будто мрачная туча накрыло солнце, освещавшее его жизнь.
  - У меня новости, - сообщила она, что по понятным причинам было не таким уж частым событием, - Все это время мы были не единственными, кто готовил освобождение.
  Она прошлась по гроту, что, как уже запомнил Килиан, означало особую степень волнения.
  - Лефевр Кузнец Войны все это время готовил собственный культ. Его сторонники захватили власть в каком-то мелком эмирате, после чего объединили под своей властью практически целый континент. Теперь он планирует вторгнуться в Идаволл, чтобы добыть координаты Гмундн.
  Килиан задумался:
  - Но ведь это хорошо, разве нет?.. Нет... По тебе непохоже, чтобы это было хорошо. Значит, я чего-то не учитываю. Чего?
  Богиня грустно улыбнулась:
  - Ты помнишь, что Закат случился из-за того, что Лефевр боялся предательства со стороны других Владык? А кроме того, есть еще одна деталь. Он владеет чарами, которые позволят ему вызвать ядерный распад органической материи. С их помощью можно уничтожить любого из нас и забрать наши силы себе. Если его адепты освободят его первым, едва ли я смогу рассчитывать на свободу. Скорее на уничтожение.
  Чародей медленно кивнул:
  - Значит, нам необходимо ускориться. Или... нет.
  Он вдруг улыбнулся:
  - Мы можем использовать его в своих интересах. Знаешь, как говорят? Сыр из мышеловки достается второй мышке.
  Улыбка Владычицы была довольно неуверенной, но кажется, его энтузиазм поднял настроение и ей.
  - У тебя есть план?
  - Для начала нужно знать, что собирается делать Лефевр, - заметил Килиан, - Ты, похоже, неплохо знаешь его. Чего стоит от него ожидать?
  - Лефевр груб и прямолинеен, - ответила Ильмадика, - Он гениальный ученый, но подход к решению проблем у него скорее воинский. Главное, на что он полагается, это превосходство в численности и вооружении. Своим адептам он дал технологии и магию, во многом превосходящие то, что я смогла дать вам. Современная армия не сможет противостоять им.
  Ученый медленно кивнул:
  - В таком случае, нас ждет война с превосходящим противником. Как минимум, я попробую сфальсифицировать древние записи, согласно которым в Гмундне находится то, что может спасти нас в такой ситуации.
  - Если только твой отец не решит, что даже опасность завоевания не стоит риска освобождения Владык, - заметила богиня.
  - Отец не решит этого. Он одержим благом своей страны. Это - его величайшая цель, и выше нее он не поставит ничего. Он рискнет, если не будет видеть иного выхода.
  - Хорошо, - кивнула она, - Будем считать, что тебе виднее. Думаю, освободившись, я смогу прийти на помощь. Я бессмертна; при необходимости я смогу сразиться со всем культом Лефевра одновременно.
  Килиан потер подбородок:
  - Но все же, мне не хотелось бы доводить до такой крайности, - неохотно признал он.
  Какая-то часть его, наоборот, хотела, чтобы Леандр Идаволльский оказался загнан в угол и вынужден был просить помощи у него. Но все же, Килиан давно уже не романтизировал войну. Он любил говорить, что ему плевать на других людей, но все же... Все же что-то в нем не желало соответствовать этой установке. Что-то в нем желало избежать побочных жертв. Не совесть, понятное дело: совесть он считал глупым сбоем ментальной программы и инструментом психологической манипуляции. Может быть, какое-то своеобразное понятие справедливости, - хотя юноша затруднился бы объяснить, в чем оно заключается.
  - Как именно Лефевр начнет атаку? - спросил ученый, - Он просто без объявления войны высадит войска на берегах Идаволла?
  - Едва ли, - покачала головой женщина, - Скорее он попытается сперва решить дело одним стремительным ударом.
  - Мы можем использовать это, - заметил Килиан, - Все, что нам нужно, это три вещи. Первое, адепты Лефевра должны узнать координаты Гмундна. Второе, отец должен осознать опасность того, что они доберутся дотуда. И третье, кто-то из нас должен оказаться в числе тех, кого отправят помешать им.
  Под "кем-то" он, разумеется, подразумевал себя. И даже не особенно скрывал это.
  Кто еще может справиться с этой задачей?
  - Мне необходимо встретиться с Первым Адептом, - неохотно заметил чародей, - Он должен быть готов сыграть свою роль, когда придет время. Кроме того, нужно понять, когда именно Лефевр нанесет удар. У него есть агенты в Идаволле?
  - Точно не знаю, но почти уверена, что есть, - развела руками Ильмадика.
  - Тогда мы должны следить за новостями из дворца. Узнаем, к какому событию он мог бы приурочить атаку, и сможем повлиять на вероятности, чтобы она сложилась выгодным нам образом. Столкнув Лефевра и Идаволл, мы останемся настоящими победителями.
  - Прекрасно, - вот теперь Ильмадика по-настоящему улыбнулась, - Знаешь... Я рада, что ты со мной.
  От этих слов Килиан почувствовал себя окрыленным.
  
  Тремя днями ранее...
  - Я еще перепроверю данные, - рассказывал Килиан, - Но в целом, очень похоже, что я нашел нужное место. Можно передавать информацию Герцогу и начинать готовиться к экспедиции.
  Ильмадика слушала, не отрываясь. Чародей рассказывал ей, как расшифровал координаты Гмундна. Подробно, обстоятельно. Силясь заслужить ее одобрение.
  Одобрение и восхищение.
  - Если повезет, то мы успеем туда раньше, чем адепты Лефевра, - продолжал он, - Но рассчитывать будем на то, что нам все же придется сражаться с ними без тебя. Как я понимаю, Лефевр пока не знает о нас. Это дает нам преимущество...
  - Что тебя гложет? - спросила вдруг Владычица.
  Килиан недоуменно посмотрел на нее.
  - В смысле?
  - Тебя что-то гложет, - ответила Ильмадика, - Что-то, о чем ты не хочешь думать. И ты гонишь от себя эти мысли, вновь и вновь говоря о том, что уже давно понятно и тебе, и мне.
  Чародей улыбнулся. Порой он забывал, что общается с божеством.
  - Да. Есть то, о чем я думать не хочу. Лана.
  - Кто это? - нахмурилась богиня.
  - Девушка-эжени, которая помогает мне бороться с адептами Лефевра... Потому что доверяет мне.
  - А, - вспомнила Ильмадика, - Та, что влюблена в твоего брата.
  Килиан вздохнул:
  - Да. Та, что влюблена в моего брата. Но меня волнует совсем иное. Что будет с ней, когда мы победим? Ведь узнав, что я обманывал ее все это время, она уже не поверит, что твое освобождение сулит миру что-то кроме нового глобального катаклизма.
  Усилием воли он старался оставаться в рамках логики и расчета. Но внутренне ему было гадко и противно уже от трех слов в этом рассуждении. Я. Её. Обманывал.
  - Иными словами, когда ты освободишься, она с большой долей вероятности станет нашим врагом. Если мы столкнемся в бою, то я смогу без труда уничтожить ее. Но я не хочу этого.
  - Жаль, что она не прислушается к тебе, - как-то отрешенно заметила Ильмадика, - Я бы очень хотела видеть столь примечательную даму в своем ордене.
  - Этого не будет, - покачал головой юноша, - Если бы я знал заранее... Какой она будет; то попробовал бы с самого начала убедить ее, что не все Владыки несут лишь разрушение... Но теперь уже поздно.
  Он устало потер переносицу.
  - Я скорректировал вероятности, чтобы её не включили в отряд, который отправится на поиски Гмундна. Четыре раза. Но я чувствую, что этого недостаточно.
  - Не всего можно добиться магией, Килиан, - мягко заметила Владычица, - Иногда нужно просто... смириться. Ты очень многого добился; ты обучаешься быстрее любого из моих адептов как в эту эпоху, так и в предыдущую. Но есть вещи, которые неподвластны даже тебе.
  - А ты?.. - спросил юноша, - Ты можешь помочь с этим?
  Она покачала головой:
  - Если такова судьба, то это случится. Так или иначе.
  Килиан молчал. Он привык видеть свою Владычицу всемогущей, - пусть даже разумом он прекрасно понимал, что на самом деле это совсем не так. Но в этот раз она не могла ему помочь.
  Никто не мог.
  - Если ты теперь решишь отступить... То я пойму, - серьезно сказала женщина, - Я понимаю. Она дорога тебе. И ты не хочешь причинять ей вреда. Если ты решишь, что она для тебя дороже, чем я...
  - Этого не будет, - повторил чародей, - Я принял решение. И я не отступлюсь от него. Я обещал, что я освобожу тебя. И я освобожу тебя.
  - Спасибо, - ответила она, - Ты самый лучший из моих адептов.
  Но в этот раз даже такие, столь желанные слова не помогали ему не чувствовать себя дерьмом.
  
  Настоящее время...
  - Здравствуй, Килиан. Наконец-то я вижу тебя своими собственными глазами.
  Странным образом чародею показалось, что вживую Владычица Ильмадика еще прекраснее, чем в субреальности его сознания. Объективно это было явно не так: ни потеки мутной жидкости неведомого состава, ни бледность и истощенность от высасывания жизненных сил еще никому красоты не добавляли. Но эта трогательная беззащитность, с которой дрогнули босые ноги, ступив на железный пол... И в то же время - это неуловимое ощущение достоинства, позволявшее ей держаться по-королевски, даже будучи обнаженной.
  Любой, кто увидел бы её, не усомнился бы, что перед ним богиня. Настоящая. Вечная. Великая. Всемогущая. Несравненная.
  Казалось, что кроме нее Килиан не видит ничего и никого. Его силы иссякали, перед глазами плыло. Но странным образом лик Владычицы он видел по-прежнему четко и ясно. Он видел, как она потянулась и мотнула головой. А затем подошла к соседней капсуле.
  - Знаешь, Лефевр, - задумчиво произнесла она, воздев ладонь над прозрачной крышкой, - Ты мог бы чуточку поменьше плевать вниз, когда сидел наверху.
  Килиан не видел, что произошло. Лишь какой-то отблеск красного света. Странный булькающий звук, какой бывает, когда пытаешься произнести что-то, будучи с головой погруженным в воду. Что это был за звук?.. Кажется, он догадывался, но догадка ускользала. В глазах темнело, и мысли путались.
  Ожоги, нанесенные халифом, постепенно убивали его. А Ильмадика уже шла к следующей капсуле. Кажется, она говорила что-то еще заключенному там божеству, но ученый уже не мог расслышать ее слов.
  "Держись"
  В чувство его привело прикосновение женской руки. Казалось, электрический разряд пронзил все тело ученого. Он застонал и задергался, но в следующее мгновение осознал, что боль уходит.
  Его раны заживали.
  Разлепив веки (когда он вообще успел закрыть их?), Килиан уставился на склонившуюся над ним Ильмадику. Он чувствовал себя здоровым и бодрым, как не чувствовал себя уже очень давно. Раскаленная кольчуга валялась рядом, разорванная пополам. Остатки одежды дымились, но ожогов под ними как не бывало.
  - Ты меня не покинешь, - в голосе богини прозвучала властность и уверенность... с каким-то едва различимым оттенком сексуальности. "Ты мой" - как бы говорил этот голос, - "Навсегда".
  Что ж, Килиан был совсем не против.
  - Я не знал, что ты способна исцелять, - произнес чародей и тут же укорил себя за глупость. Она же Владычица; конечно же, она способна на многое, о чем он не знал.
  Ильмадика рассмеялась, - впрочем, беззлобно и не обидно.
  - Человеческое тело - мой храм и мои владения. Даже если ты лишишься рук, я смогу дать тебе новые. Даже лучше старых. Ты разве не знал? Это Я наделила Владык бессмертием. Я придумала, как сделать нас неуязвимыми даже для такой непреодолимой силы, как Время. Поэтому мы не стареем: я сделала себя и остальных такими, что мы не состаримся никогда.
  Владычица чуть улыбнулась, склонив голову набок:
  - Впрочем, тебя ведь это пока не интересует, не так ли? Ты еще слишком молод, чтобы волноваться о времени и о старости. Они еще где-то далеко. Ты хочешь иного. Скорость. Сила. Могущество...
  Она подмигнула:
  - Сексуальность.
  Килиан молчал. Осознание того, что он еще жив, хотя всерьез ожидал смерти; того, что событие, заглядывать за которое он не смел, все-таки произошло... Приводило его в состояние, близкое к опьянению. Ученый как будто не мог до конца поверить в реальность происходящего; казалось, стоит сделать это, и все события последних лет развеются, как сон. Он даже не спрашивал, как работает на практике то волшебство, о котором она говорила.
  - Все это я дам тебе... если ты захочешь, - продолжала Ильмадика, - Но учти. Назад пути не будет. Если ты примешь мой дар, то наши судьбы отныне будут связаны. Если ты не готов к этому, то лучше не рискуй. Я не буду обвинять тебя, если ты откажешься. Это только твой выбор.
  - Я согласен, - хрипло проговорил юноша.
  Богиня улыбнулась:
  - Я рада, что не ошиблась в тебе.
  Когда она вновь дотронулась до него, тело Килиана охватило насыщенное фиолетовое сияние. Как будто огонь сжигал его плоть; но при этом этот огонь не обжигал. Скорее приятно щекотал.
  Постепенно это ощущение щекотки становилось сильнее и уже причиняло определенный дискомфорт. Но Килиан не жаловался и не дергался. Владычица Ильмадика оделила его своим даром, и это само по себе было поводом для подлинного счастья.
  Минуту спустя чародей почувствовал боль. Боль во всем теле, как будто в него вонзили миллиарды мельчайших иголок. Он закричал, но мгновением позже боль исчезла, сменившись невероятным наслаждением. Наслаждением, которого он не испытывал никогда в жизни; похожим на сексуальный экстаз, но в сотни, в тысячи раз сильнее.
  Оно тоже продлилось считанные секунды, сменившись яростным воодушевлением, подобным величайшей из битв. Мощнейший выплеск адреналина. Когда лишь полоса стали отделяет тебя от смерти. Лишь полоса стали и собственное мастерство. Это было ощущение, по-настоящему кружащее голову. Одновременно прекрасное и пугающее.
  Снова боль. Снова щекотка. Снова наслаждение. Снова воодушевление. И снова. И снова. И снова. Ощущения сменялись все быстрее, и Килиан уже просто не успевал их отслеживать. Его мозг не понимал, как ему реагировать на них, они перемешивались, подобно молекулам в зарождающейся звезде. В какой-то момент смена ощущений стала странным образом складываться в слова:
  "Люби меня. Думай обо мне. Служи мне"
  Ученый не слышал этих слов ушами: казалось, он слышал их всем телом. Каждая клеточка, изменяясь, говорила ему это. Говорила на языке ощущений, древнейшем из всех языков.
  "Желай меня. Восхищайся мной. Подчиняйся мне"
  Эти слова не подавляли его мыслей. Лишь вскрывали то, что Килиан чувствовал в себе с того самого момента, как впервые увидел её - тогда, в лаборатории. Так есть ли смысл отрицать то, что уже давно часть тебя? Есть ли смысл бороться с собственной рукой или с собственными глазами?
  "Будь частью меня. Будь моим продолжением. Будь мною"
  
  Лана остро пожалела, что не умеет летать.
  После того, как Тэрл, раненный халифом, пришел в себя, остро встал вопрос о том, как им подняться следом за Килианом. Воин уже не хромал; но попытки забросить на верхний этаж веревку с крюком так и не увенчались успехом. Шахта была слишком узкой, а расстояние слишком большим.
  Около минуты Лана пыталась поймать ощущение полета. Найти нужную эмоцию, воспоминание. Концентрировалась на образах птиц, ловила ощущение волшебных снов о полетах в облаках, вспоминала, что чувствовала, когда Килиан уносил её с обреченного корабля. Но все впустую. Взлететь ей так и не удалось, не говоря уж о том, чтобы тащить на себе Тэрла.
  Они напрасно теряли время. Нужно было двигаться к самой вершине здания; несложно было догадаться, что то, что пытались заполучить адепты, находилось именно там. Оставалось лишь поискать какой-то другой способ подъема и молиться, чтобы они не разминулись с Килианом и Мустафой.
  Не разминулись. Немного пройдясь круговыми коридорами, Лана и Тэрл обнаружили второй лифт. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как его двери открываются, и из них выходят Килиан...
  ...и незнакомая Лане женщина. Очень красивая женщина, напоминающая вылепленную искуснейшим скульптором совершенную статую. Идеальная кожа. Идеальные волосы. Идеальное лицо. Идеальная фигура.
  Все слишком идеальное - настолько, что это казалось неправильным. Странным. Пугающим. Как будто все инстинкты кричали: Берегись! Это обман! Уловка! Мираж! Болотный огонь! Песня сирен, влекущая на погибель!
  - О, мы не представлены друг другу.
  Глубокий, сильный голос женщины подавлял, гипнотизировал... привлекал. Что-то было в нем такое, что заставляло слушать его и слушать... все сильнее погружаясь в транс. Отдавая свой разум на волю его Владычицы...
  Владычицы?
  Внезапная догадка заставила Лану тряхнуть головой. Это какие-то чары. Несомненно. И, не особо задумываясь, как это будет выглядеть со стороны, чародейка торопливо сотворила отгоняющий жест, напоминающий молнию. Кажется, никто не обратил на это особого внимания. А в голове слегка прояснилось.
  - Мустафа мертв, - сообщил тем временем Килиан, - Лефевр тоже. Мы выиграли это сражение. А вскоре выиграем и войну.
  - А остальные Владыки? - неожиданно для самой себя спросила Лана, - Они все мертвы?
  И то, что Килиан промедлил с ответом, стало ей ответом само по себе. Вот, значит, как... Чародейка почувствовала, что пол уходит у нее из-под ног. Предана. Снова - предана.
  - Почти, - ответил наконец ученый.
  Какое-то время Иоланта переводила взгляд с него на женщину и обратно. А затем сделала книксен. Не столько потому что считала это уместным, сколько просто-напросто от растерянности.
  - Владычица...
  - Ты проницательна, - ответила та с легкой улыбкой, - Ты верно догадалась. Я - Ильмадика, последняя из Владык... И величайшая.
  Да уж, от скромности она точно не умрет...
  - Это вы были заключены в этой тюрьме? - уточнил Тэрл.
  Кажется, его тоже затронуло рассеивание чар, и воин не демонстрировал ни малейших признаков расслабленности и внушаемости, характерных для гипноза. Дошла волна рассеивания и до Килиана, но его поведение внешне не изменилось.
  - Мы, - подтвердила Ильмадика, - Даже свергнув Владык, простые люди не нашли способа убить нас. Поэтому они заточили нас в этой тюрьме, надеясь, что никто и никогда не найдет нас. Они не учли лишь того, что мы сможем со временем направить свое сознание прочь. И найти себе сторонников среди людей.
  Все взгляды обратились к Килиану. Чародей в ответ лишь развел руками:
  - Да. Я адепт. Прости, Лана. Не следовало тебе доверять мне.
  Казалось, её сердце пропустило удар. "Нет, нет... Пожалуйста, пусть все будет не так..."
  - Ты лгал мне? - выдохнула девушка, - С самого начала ты лгал мне?
  - В некоторых вопросах, - ответил юноша, - Кое-о чем я не мог сказать правду... Потому что этим подставил бы не только себя.
  Он отвел глаза.
  - Я не лгал, когда рассказывал о себе. Я не лгал, когда говорил, что хочу помочь. Я не лгал, когда сказал, что хочу быть тебе хорошим другом... И когда позволил себе тот злосчастный поцелуй, я тоже не лгал!
  - Но ты лгал в другом, - указала чародейка, - Ты знал, что находится в Гмундне!
  - Да, - не стал спорить ученый, - Я знал. Именно поэтому я отправил то послание с предупреждением. Тогда я не знал ни тебя, ни Тэрла. Мне не было дела до Леандра и Амброуза. Но если бы атака адептов Лефевра увенчалась полным успехом, у меня не было бы никакой надежды освободить Ильмадику. Тогда это было моим основным интересом во всем этом... Впоследствии ситуация изменилась.
  Владычица с легким удивлением посмотрела на него и явно хотела что-то сказать, но Тэрл перебил её:
  - Это все неважно. Владыки опасны. Их заточили в эту тюрьму, потому что когда-то они разрушили старый мир.
  - Не все Владыки одинаковы, - возразил Килиан.
  - Это неважно, - повторил воин, - Мы не можем рисковать миром из-за чьих-то симпатий. У меня есть долг перед моей страной, Реммен, и у меня есть четкий приказ.
  Меч уже был у него в руках. Сделав шаг вперед, гвардеец ударил. Быстро, с минимальным замахом, целясь в горло богини. Ограниченная дверями лифта, она не могла отпрыгнуть назад и не успевала воспользоваться заклинаниями.
  Однако на пути Тэрла вдруг оказался Килиан. Ученый переместился с такой скоростью, что казалось, он телепортировался. Его кулак врезался в грудь воина, отбрасывая его метра на три назад и опрокидывая навзничь.
  Лана замерла, ошарашенно глядя на друга... Бывшего друга. За мгновение до атаки он разительно изменился. Его уши заострились, как у мифических эльфов. Кожа приобрела эбонитово-черный оттенок и стала даже на вид крепкой, как литая резина. Исчезла легкая сутулость книжника, плечи расправились во всю, как выяснилось, не такую уж маленькую ширину. В глазах загорелись два фиолетовых огня, напоминавших кошачьи искры. Рост и вес на вид не изменились, но тело вдруг стало более изящным, а мускулы выраженными, как при целенаправленной "сушке".
  А главным, что изменилось, была пластика движений. Невероятно плавная и отточенная; ею хотелось любоваться, как грацией пантеры. Да. Именно пантеру больше всего напоминал сейчас ученый. Ну, или иного крупного хищника из семейства кошачьих.
  - Никто. Не тронет. Ильмадику, - голос юноши, и без того довольно низкий, окончательно превратился в классический, бархатистый, оперный баритон.
  И хотя Лана всегда любила такие голоса, это изменение окончательно утвердило её в печальном выводе. Килиана Реммена, её хорошего, близкого друга, больше нет. А может, никогда не существовало. Есть лишь адепт Ильмадики.
  Спохватившись, чародейка бросилась к Тэрлу. Гвардеец как раз пытался подняться с пола. Удар в грудь был не столь страшен, как мог бы быть, но все же, легко и бесследно последствия таких ударов не проходят. Воздев руку, Лана начала процесс исцеления, краем глаза продолжая следить за ученым и Владычицей.
  - Мой защитник, - сперва голос Ильмадики казался нежным. Но при ближайшем рассмотрении Лана расслышала в нем весьма неприятный оттенок высокомерия.
  Это не был тот голос, которым женщина говорит о защищающем её мужчине. Скорее уж так можно говорить о собачке, выучившей новый трюк. "Килиан, служить!", "Килиан, охраняй!". "Килиан, апорт!", "Килиан, место!".
  Впрочем, ближайшей командой, как подозревала чародейка, должна была стать "Килиан, фас!".
  Понял это и Тэрл. Не тратя времени на новые слова, он схватился за винтовку.
  Сказав "щелк!", она дала осечку. А мгновением позже в бедро воина ударил разряд молнии, оттолкнув его еще дальше назад. Энергии заклинания не хватило, чтобы убить его, но встать гвардеец в ближайшее время не смог бы.
  - Сколько можно, - недовольно произнес Килиан, подходя к поверженному противнику, - Хватит, Тэрл. Ты не сможешь победить. Не теперь. Я тщательно спланировал этот бой и расставил все триггеры вероятностей, еще когда догадался, что отец отдал тебе приказ убить меня. Даже без даров Ильмадики у тебя не было бы ни одного шанса. Ты не послужишь своей стране. Ты только зря погибнешь.
  "Отец?" - не поняла Лана. Впрочем, сейчас было не до того. Хоть ей и не удалось так быстро переместиться, она все же встала между воином и чародеем.
  - Тогда тебе придется убить и меня.
  - Лана, - Килиан поморщился, - Не надо, пожалуйста. Неужели ты не видишь, что это бесполезно?
  - Вижу, - мотнула головой девушка, - Я все вижу. Но я не могу просто отвернуться, сказав, что это не мое дело, и позволить тебе убить моего друга. Ты ведь сам прекрасно понимаешь, Кили.
  - Понимаю.
  - Хватит разговоров, - подала голос Ильмадика, - Килиан, убей их обоих, и займемся наконец подготовкой к моему возвращению в мир. В конце концов, твоя богиня стоит тут голая. Согласись, это не очень прилично.
  Килиан посмотрел на неё, затем на Иоланту, и на кончиках его пальцев заискрили разряды молний. Против своей воли чародейка задрожала. Она прекрасно понимала, что даже если отразит щитом одну или две атаки... С новыми силами Килиана она ему не соперница.
  Да и не хотела она с ним сражаться. Победителей в этой битве не будет.
  Адепт молчал. Он не говорил ничего, но и не нападал. И это ожидание становилось невыносимым. Страшно вот так, смотреть в глаза смерти. Против своей воли Лана закрыла глаза. Пусть это все поскорее кончится.
  - Не надо, - послышался глухой голос ученого.
  - Что? - кажется, вопросы Ланы и Ильмадики прозвучали одновременно.
  - Не надо убивать их, - сформулировал свою мысль Килиан, - Они едва ли сейчас согласятся присягнуть тебе, но пусть их. Пусть передадут послание другим. Пусть несут в мир весть о твоем возвращении. Моя Владычица.
  Лана во все глаза уставилась на юношу, постепенно возвращавшегося в привычный человеческий облик. Что побудило его сказать это? Он действительно считал, что этим принесен больше всего пользы своей Владычице? Или просто в нем еще осталось хоть что-то человеческое?
  Понять было невозможно. Лицо ученого оставалось невозмутимым. Но хоть разряды на пальцах погасли, и то неплохо.
  Ильмадика с любопытством склонила голову набок и задумчиво хмыкнула. Сложно было понять, к каким выводам она пришла. Но секундой позже богиня пришла в движение.
  Слегка покачивая бедрами, она направилась к Лане. Еле заметно "мазнув" боком по Килиану, Владычица встала перед девушкой. Так близко, что она могла чувствовать на себе ее дыхание. Против воли чародейка забеспокоилась и смутилась. Даже не столько от близости. От взгляда, которым Владычица на нее смотрела. От того, как богиня коснулась ладонью её щеки, - не столько, впрочем, чувственно, сколько изучающе.
  - Что же в тебе такого особенного? - шепотом произнесла Ильмадика, склонившись к самому её уху.
  После чего резко развернулась спиной к чародейке и воину.
  - Пусть будет так. В конце концов, мой адепт знает вас лучше, чем я. И он не давал мне повода усомниться в своем уме и верности. Позаботься, чтобы этот отважный человек не наделал глупостей.
  - Позабочусь, - пообещала Лана.
  Она сама не хотела сражаться в безнадежном бою с бессмертным (бессмертным ли?) божеством (божеством ли?). Она просто хотела, чтобы больше никто сегодня не погиб и не пострадал. Будь то Тэрл, Килиан или она сама. Чародейка никогда не ценила бессмысленных самопожертвований и сражений до последней капли крови там, где эта кровь все равно ничего не изменит.
  - Тогда передай всем... - Ильмадика на миг задумалась, - Передай, что настала новая эпоха. Что Владычица Ильмадика, последняя и величайшая из Владык, вернулась и предъявляет права на этот мир. Что еретики с Черного Континента скоро будут уничтожены, и то же ждет всех, кто воспротивится моей воле. Те же, кто падут ниц перед моим величием, будут вознаграждены по достоинству. Передай, что Долгая Ночь закончилась. Передай, что настает Рассвет Владык.
  "Время Владык и время рабов", - мысленно добавила Лана.
  Не самая радужная перспектива.
Оценка: 4.28*5  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"