У меня было всего две возможности не встретить тебя в этой жизни: а) умереть сразу после рождения; б) не родится вовсе. Но судьма моя, судьбинушка, распорядилась мной иначе. Я родилась здоровой, поэтому мне даже выживать-то и не пришлось. Выучилась, вывзрослилась и встретила тебя. У меня вообще всё в жизни было на букву "в": детский сад "Весна", в школе я - Ворона, после школы я - Воробей, после Воробья - Волк. И тут появилась ты. И вдруг стало понятно, что ты не случайность, ты - моя закономерность и карма тоже моя. Ты тоже "В". Варя. В - Ветер; А - Антитеза; Р - Роза миров; Я - ты. Особенно мне нравилось произносить тебя громко, чётко, словно я стою на трибуне и читаю Маяковского. Или и вовсе я Маяковский: "А ВЫ НОКТЮРН СЫГРАТЬ МОГЛИ БЫ?!...". Да, мы могли. Пусть пафосной ересью звучит моя речь, но тогда мы могли всё. Потому что твоя дерзкая кровь плюс моя паническая нежность равнялись силе, которая поднимала до небес и плевала в Тихий оккеан. Я помню как ты смеясь и закидывая голову вверх, говорила мне: "Анечка, милая, а ты помнишь вчера над морем висела луна громадная и звёзды вокруге светили величиной в большущее красное яблоко?!..Дак вот...это я тебе подарила!". И твой детский смех разливался по всем уголкам моей старенькой тёмной комнаты, и до сих пор, когда я вдруг уединяюсь в этих углах, мне слишится серебро твоего голоса; мне видится медь твоих волос; мне снится золото тоей кожи. И даже свист чайника на кухне заставляет меня порою вскрикивать: "Варюш...чайник вски..."... И тут понимаю, что схожу с ума, что кричу в пустоту, что разговариваю с приведениями. Хотя приведением трудно назвать того, кого любил. Ведь ты проросла во мне. И уже давно всё равно, что поступь твоих босых ног не будит меня по утрам. Всё равно же просыпаюсь-то я с именем твоим на высохших губах. И говорю, улыбаясь: "Доброе утро, милая... а я тебя опять сегодня видела во сне...".