Стол. На столе стоит телефон. Мужчина лет сорока, в котором мы безошибочно узнаем Сергея (уж и не скажу, по каким при-знакам...), разговаривает по телефону с невидимым собеседником, в котором мы, опять же безошибочно (см. выше) узнаем его се-стру.
Инна. Так тебе нужны деньги или нет?
Сергей. Не вопрос. Вопрос в другом: где их достать?
Инна. И еще спрошу: тебе нужна Муза с телом женщины и головой, наполненной опилками... прям, как у твоего друга детства Винни П.?
Сергей. Понимаешь, сестренка, меня иной раз пугают твои задумки, а уж когда они воплощаются в реальность... То ты приведешь ко мне на дом тренера по карате, полагая, что мне в жизни не хватает только занятий восточными единоборствами, то от моего имени забиваешь стрелку с продавцами героина.
Инна. Ответь мне, Сережка, хоть раз мои идеи проваливались?
Сергей. Почти всегда. Возьмем того же тренера. Он по чистой случайности не свернул себе шею.
Инна. После того, как ты неумело бросил его через бедро. А я повторяла: он - тренер не "самбо", а "карате". Ну, хватит о старом! После всех моих бессонных ночей и тревог за братца, кажется, все поворачивается именно тем боком, какой я и наметила. Я нашла тебе спутницу жизни. Сто семьдесят; ну, плюс-минус; блондинка, вернее, крашенная под блондинку.
Сергей. Значит, брюнетка?
Инна. Шатенка с чувственными губами.
Сергей. Полными? Влажными? Или у нее рот никогда не закрывается? Тогда это патология.
Инна. Не смейся. Тебе такие нравятся.
Сергей. Сестренка! Откуда тебе знать, кто мне по нраву, когда я и сам-то в своих пристрастиях разобраться не могу?
Инна. Со стороны виднее. Не привередничай. Она - вдова, у нее ден. знаков, как деревянных, так и цвета зелени, ни куры, ни утки не клюют. Мой тебе совет, Серега, не ерепенься!
Сергей. И что мне делать? Идти искать ее в гаражах?
Инна. Надень свой костюм, ну, тот, серый в клеточку. Рубашку не забудь погладить, галстук, что я тебе на Новый год подарила. Она придет в половине восьмого - в девять. Предложи выпить, поговорите об искусстве, литературе - сам тему нащупаешь.
Сергей. Вопрос можно?
Инна. Валяй.
Сергей. Чего ей от меня надо?
Инна. Комиссарского тела. Чего надо - чего надо... Вот придет - сам спросишь.
Сергей. Еще что? Куда мне ее вести, в кино, театр?
Инна. В цирк, дурак, в цирк веди ее, а там выбегай на арену и корчи рожи зрителям. После этого ни одна девушка в городе на ки-лометр не подойдет к твоему дому. Вино у тебя есть, балбес?
Сергей. Только та бутылка, что осталась от моего дня рождения.
Инна. Плохо: она уже початая. Сделай так: разлей вино по бокалам, а саму бутылку не показывай. Бабе-то откуда знать, распеча-танная бутылка или нет. Выпьете немного, то да се. Мне что ли тебя учить?
Сергей. Я и так все понял. Завтра позвоню, расскажу, как прошла встреча на высшем уровне.
Мужчина кладет трубку на рычаг, потом, насвистывая популярный мотив, который очень сложно узнать из-за фальши, мед-ленно снимает домашнюю одежду. Натягивает брюки. Звонок в дверь прерывает его занятие. Он наспех надевает рубашку, за-правляет ее в брюки и бежит к дверям. На сцене появляется невысокая миловидная девушка. Мужчина смотрит на нее, потом на часы.
Сергей. Семь. Ноль. Ноль. Не ожидал.
Девушка. Сама не ожидала. Разрешите мне перед вами извиниться.
Сергей (в сторону). Вот создание: "Разрешите..." да еще и "... извиниться". Что мне ей ответить? Нет, не разрешаю? (девушке) Ну, попытайтесь, а потом вместе посмотрим, что из всего этого получилось.
Девушка. Я уверена - получится. Что-что, а извиняться я умею. Извините.
Сергей. И это все?
Девушка. А вы чего ждали?
Сергей. Ну это... кидание в ноги с заламыванием рук и так далее.
Девушка. Хватит с вас и "извините".
Сергей. Что ж.
Они улыбаются, несколько виновато.
А не хотите выпить? У меня вино есть... два бокала. Как раз.
Девушка. Странно.
Сергей. Так ведь и нас двое.
Девушка. Спасибо, но я не пью.
Сергей. Совершенно? Ни стопочки? Ни грамма? И даже не нюхали?
Девушка. А что в этом такого?
Сергей (в сторону). Вот создание... (девушке). Никогда еще не встречал женщины, которая не пьет. Скажите еще, что не курите.
Девушка. А вы не упадете в обморок? Не курю.
Сергей. Есть от чего свалиться на пол. Тогда хотя бы сока. У меня есть персиковый.
Девушка. Опять два бокала?
Сергей. Надо глянуть.
Подходят к столу. Мужчина разливает по бокалам сок.
Сергей. Как раз на двоих. Пейте, он вкусный.
Девушка. Я люблю персиковый (оглядывает комнату). А вы здесь живете?
Сергей. Берлога холостяка: две комнаты, ванна, туалет, кухня, кладовка. Что еще желать?
Девушка. Наверное, нечего.
Сергей. Постойте, где-то я вас видел. Нет, не подсказывайте, я сам попытаюсь вспомнить. Помучаюсь день-два, но вспомню. Я не писал ваш портрет? В прошлом году? Хотя нет, тогда овал лица был несколько иным. И глаза... А может?.. нет, вновь - мимо. И в од-ном классе мы не учились? Впрочем, постойте.
Девушка. Задачку я вам задала.
Сергей. Я обожаю такие задачки... Может, я видел ваше лицо в магазине? Я стоял за колбасой, хотел купить "молочную" или "докторскую", как раз уже деньги в кармане нашаривал. Очередь уже подходит: дама авоськой, стоящая передо мной, что-то ожив-ленно рассказывает седовласому спутнику, ребенок возле окна тычет пальцем в морозильную камеру, полную мороженого, а мать с безразличным видом хлопает его руками по ладошкам. И тут появляетесь вы, легкая, почти невесомая, как облачко. Наверное, имен-но так появляются среди людского скопления ангелы. Они просто возникают из ниоткуда и сразу же убегают по своим делам, никем не замеченные. Но я вас увидел. Сначала почувствовал дуновение ветерка, нет, не дуновение как таковое, а обычное смещение слоев воздуха. От вашего появления в помещении магазина произошел такой еле слышный хлопок. Хлоп! А потом краем глаза я заметил...
Девушка смеется.
Сергей. Я прав? Все было именно так? Знаю... - ошибся, последнее время я все чаще ошибаюсь.
Девушка. У меня предложение. Мы ведь с вами могли встретиться на улице? Давайте погуляем, подышим чистым "аш-два-о", а там, глядишь, все встанет на свои места.
Сергей. Согласен. Только уговор: имени своего тоже пока не называйте. Не говорите на какую букву оно начинается... На "эс"? Светлана? О? Пэ? Эр? Нет-нет, даже не мигайте? На "ю"? Я был уверен, что на "ю"... Ошибся?
Девушка. Первая буква "ка".
Сергей. Значит, Кира.
Девушка. Катя.
Сергей. Клянусь всеми святыми, на языке вертелось, вот-вот бы вырвалось, да не успело.
Сцена вторая
Не успел Павка и пикнуть, как поп схватил его за оба уха и начал долбить головой об стенку...
Островский Н.
Все тот же стол. За столом сидит Сергей. На сцене появляется Инна.
Инна. Ну и как все прошло?
Сергей. Еще сам толком не понял. Она была вся какая-то неземная, волнующая.
Инна. Ты предложил ей выпить? Сделал так, как я сказала?
Сергей. Ты не поверишь, сестренка, она вообще не пьет.
Инна. Действительно, не верю.
Сергей. Я и сам удивился не меньше твоего. Спрашиваю: "Выпить хотите?", - а она отвечает, что не пьет. И не курит. Представля-ешь, чтобы такая девушка и совсем без привычек. Без вредных привычек.
Инна (довольно грубо). Ладно, проехали. Дальше-то что случилось?
Сергей. Мы пошли с ней прогуляться, перед сном, так сказать...
Инна. Сережка, я уже привыкла к твоим прибабахам, но чтобы так чураться людей...
Сергей. Объяснись, пожалуйста.
Инна. Это ты объяснись. Вера Павловна звонит мне вчера вечером и заявляет, что целый день уговаривала себя поступиться пра-вилами (а у таких дам полным полно внутренних правил и запретов. Например: она ни за что не пойдет к незнакомому мужчине до-мой). И вот, перешагивает она через свое самолюбие, прется к тебе в халупу, и что она видит? А тебя и след простыл.
Сергей. Что значит, простыл? Мы гуляли с ней... мы вспоминали...
Инна. Не знаю, как зовут ту... мифическую, с которой ты вспоминал доперестроечную пору, но Вера Павловна звонила мне около девяти вечера.
Сергей. Ты путаешь. Она путает.
Инна. Да послушай меня, Сережка! Ты сбежал из дома, не дождавшись ее. И теперь перед тобой встает дилемма: остаться при своих интересах, то есть и дальше босячить, перебиваясь случайными заработками, или же хорошо пристроиться в жизни...
Инна садится на стул напротив брата.
Инна. Я знаю причину твоих неудач. Вот ответь, зачем ты выбросил колокольчики?
Сергей. Они позвякивали.
Инна. И что в этом такого страшного? Подумаешь, позвякивали.
Сергей. Они позвякивали, когда я ночью шел в туалет и задевал их головой.
Инна. Наклоняться надо.
Сергей. Забывал я про них. Шел как обычно, а потом: бах. И зазвенели. И так из ночи в ночь. А бывало, и днем начинали звенеть.
Инна. Я же говорила тебе: относись к этому проще. Представь, что звон отгоняет все плохое.
Сергей. У меня и так ничего плохого нет.
Инна. Рассказывай сказки! Я же чувствую отрицательную энергию в твоей комнате. Перво-наперво тебе надо передвинуть кро-вать.
Сергей. Кровать не трогай. Все шкафы ты уже не раз передвигала, вон, даже зеркало разбила, а кровать оставь в покое.
Инна. Скучный ты, Сережка. Тоскливо с тобой. Пойду я.
Она встает и направляется к кулисам.
Инна (у выхода). Она, конечно, обиделась, но я - думаю - сумею ее убедить.
Сергей. Постой, сестренка, не надо никого ни в чем убеждать. Я не хочу встречаться с тем, кого не люблю.
Инна. Полюбишь.
Она уходит.
Сергей. Вспомнил. Вспомнил. В прошлом году я ездил в Е-бург.
Свет гаснет. Голос Сергея остается.
Голос. Машина шла легко, мимо меня плыли деревья, из колонок пел Шахрин. Вы должны помнить это: "У тебя в кармане/два мелка и волшебный камень./ Ты волшебный камень/ на восьмое марта подаришь маме./ А с высокой крыши/ все на свете слышно./ Кто-то хитрый и большой/ наблюдает за тобой."
И тут из-за поворота выскакивает серая иномарка. Пежо. Серая Пежо с московскими номерами. Боли не было. Страха не было. Я даже не слышал ни единого звука. Тишина.
Свет включается, но освещает не всю сцену, а лишь клочок в самом центре. В освещенном круге лежит Сергей, вокруг него хо-дят люди, некоторые склонились над ним.
Голос. Я помню их лица. Тот мужчина, что пытался сделать мне искусственное дыхание, капли пота стекали по его щекам. Или мальчик. Он заглядывал под рукой матери. Ему было интересно. Еще бы... Моя "семерка" дважды перевернулась в воздухе, прежде чем упасть на крышу. "Везунчик", - произнес кто-то. Наверное, тот тип в шляпе и плаще.
На заднем плане зрители могут видеть макет остова "семерки", дым, окутавший разбитую машину. Люди бегают по сцене в абсолютном молчании. Есть только "картинка", тишина и голос, голос Сергея.
Голос. Боли не помню, страха не помню. Они что-то кричали, один из них давил мне на грудь. Мне хотелось послать его ко всем чертям, но я не мог даже прошептать. А потом в поле моего зрения появилась ты, в яркой куртке, вязаной шапочке.. Ты склонилась надо мной и поцеловала в щеку. Это была ты. Это была ты?
Появляется девушка, и вся сцена погружается во мрак.
Сцена третья
Все ради нас,
И лес, и поле,
Где скорчившийся, как от боли,
Терновый куст в снегу увяз.
Салимон В.
На сцене привычная обстановка со столом и Сергеем, за ним сидящим. Появляется мужчина, в котором мы никого не можем уз-нать. Он оказывается Игорем.
Игорь. Эге-гей! Сергей Васильевич дома? Или он ушел за хлебом, а двери по рассеянности оставил открытыми? Заходи - бери что хочешь (он оглядывается). Ну, вот хотя бы, эту щеточку для чистки обуви.
Сергей. Щеточку только не трогай. Это бабушкино наследство.
Игорь. Восемнадцатый век? (с лицом не верящего ничему человека вертит в руках щетку). Семнадцатый? А на вид - обыкновен-ная безделица.
Сергей. Не творческий ты человек, Петров, не видишь ты души предметов.
Игорь. А ты, полагаю, видишь... Ну, расскажи мне, такому темному и неграмотному, какая душа у твоей щетки.
Сергей. Уставшая. Сколько лет она верой и правдой горбатится на род людской, сколько тысяч дней - бедная - не покладая щети-нок, пытается очистить чужую, возможно, противную ей, обувь. А сколько пар туфель, туфелек, ботинок и сапог прошло через нее...
Игорь. Тогда ты, Сережка, - садист. Разве можно так издеваться над чистой душой щетки? Дай ей вольную - пусть станет свобод-ной от своего деспота.
Сергей. Не могу, и это терзает мое сердце.
Игорь подходит и садится напротив Сергея.
Сергей. Ну и как прошла презентация?
Игорь. Лучше я тебя спрошу: как ты умудрился написать своего "Дьявола"?
Сергей. История не из самых интересных. Однажды, лет пять назад, я увидел во сне его.
Игорь. Тень отца Гамлета?
Сергей. При чем здесь тени каких-то рядовых жмуриков? Я увидел Князя тьмы.
Игорь. Я помню. Ты еще запил... месяца на три. А какой он? Рогатый?
Сергей. При чем здесь внешние атрибуты: рога, хвост? Это все выдумки человеческие. В его облике материя - не главное.
Игорь. Значит, он предстал перед тобой облачком? В виде пенистой овечки.
Сергей. Он был просто голосом, голосом, рожденным темнотой ночного неба. Мне тогда казалось, что он родился где-то в созвез-дии Рыб, родился, чтобы разнестись во все стороны. И однажды он достиг моего сновидения.
Игорь. И...
Сергей. И он попросил сделать свой портрет.
Игорь. Прости за рифму: бред. Теперь я понимаю, чем творческому человеку грозит приверженность к "авангарду". Взял бы луч-ше пример с меня: писал бы лес, речку, облака всякие... или натюрморт (а чем он плох?): яблочки, груши на тарелочке, огурцы в банке.
Сергей. Ты даже не представляешь, Игорек, что значит встретиться тет-а-тет с таким существом. Я после этого месяц есть нор-мально не мог. Кладу кусок в рот, а вкуса не чувствую - пустота. Словно не котлету с картофельным пюре ем, а подошву тапочки. За-то и работу начать долго не мог, не вижу образа. Приготовлю мольберт, краски разведу, а образа все равно нет.
Игорь. После чего ты к бутылке и приложился?
Сергей. Бутылка - не выход. Наоборот, сознание только закрывается.
На сцене появляется Инна.
Инна. О, и этот здесь! Ты-то что здесь забыл? Я тебя за чем в магазин послала?
Игорь (Сергею). Ну вот, такую палитру испортить может только баба.
Инна. Я тебе дам бабу, я тебе дам палитру. И пол-литру тоже... по шее!
Игорь. Спасибо, чего уж там.
Сергей. Остынь, сестренка, мы здесь разговаривали на мирные, так сказать, темы.
Игорь. Конечно. Про искусство, про выставку.
Инна. Ты, бой недоделанный, о чем кричал, готовя ее? Я, кричал ты, все до единой картины продам. И что в итоге? Выставке уже скоро неделя будет...
Игорь. Сегодня третий день.
Инна. Молчи, плебей! И сколько ты за эту неделю продал картин?
Игорь. Шесть.
Инна. Пять. Одну вернули.
Игорь. Ее возьмут.
Инна. Это не деньги. Это - кот наплакал. Или: накакал. Да мы затратили больше, чем сможем выручить. У тебя, балбеса, одна аренда стоит кучи бабок. А я говорила: не иди во Дворец культуры, иди в музей. Там и взяли бы меньше, и работники там белее под-готовленные.
Сергей вмешивается в разговор.
Сергей. А что, посетителей не хватает?
Игорь. Валом валят.
Инна. В день человек по пять - шесть. И то, если на улице дождя нет.
Игорь. Не передергивай, ты вечно передергиваешь. Народу хватает, всем очень нравится. Ты бы знал, Сережка, какие отзывы они пишут.
Инна. Что вам, дуракам, с их отзывов? Вы их в банки закатаете и в голодный год под Рождество с водочкой?..
Игорь. Ничего ты не понимаешь.
Сергей (Игорю). Все она понимает. Просто издевается.
Инна. Вы - прямо ангелы. (Игорю). Ты - художник (от слова "худо"), собирайся и пошлепаем домой. По дороге еще надо колбасы купить. И масла.
Игорь поднимается и уходит. Инна задерживается на минутку.
Инна. Сережка, я все устроила. Позвонила Вере Пал-не и сказала, что у тебя был острый кризис мигрени. Ты, дескать, таблеток наглотался и тебя сморило. Вот и не слышал, как она звонила. Поболтали с ней о том, о сем, она - оттаяла и тебя, чурбана, простила. Так что во второй раз не оплошай. Завтра в восемь вот по этому адресу (она протягивает листочек бумаги - брат читает ее, вернее, разбирает план, по которому ему следует двигаться)...да-да. Садишься на девятый троллейбус, до остановки Герцена. Нет. Не напра-во - налево. Два квартала. Не третий, а четвертый...
Опускается тьма, голос Инны тает в этой темноте.
Сцена четвертая
А как же ты будешь умирать, Нарцисс, если у тебя нет матери? Без матери нельзя любить. Без матери нельзя умереть.
Гессе Г.
Зал картинной галереи. Вдоль задней стены висят картины Игоря, одно полотно, кисти Сергея, висит в самом конце зала, если считать начало - правой кулисой. Картины Игоря: пейзажи, натюрморты, в которых преобладают пастельные тона, краски раз-мыты, контуры расплываются. На полотне Сергея в окружении человеческих пороков стоит Князь Тьмы. Он в образе красивой де-вушки в легком, развевающимся на ветру платье. И когда на сцене (в начале) появляются Сергей и Катя, зрители понимают, что у Кати и у Князя Тьмы одно лицо, они настолько похожи, что их сходство поражает и пугает одновременно.
Сергей. Однажды Игорь приходит ко мне и заявляет, что собирается делать галерею, то есть, выставлять свои картины. Ради бога, говорю я ему, потому что знаю: его картины будут пользоваться определенным спросом. Не то, чтобы мне не нравились его творения, просто наши пути в искусстве разные. Он пишет натюрморты с вазами, яблоками и грушами, он описывает природу. На доброй по-ловине его полотен можно встретить леса: сосновые боры, березовые чащи, заросли малинника. Мне не по сердцу подобные художе-ства.
Катя. Я понимаю. Я видела.
Сергей. Мне кажется, что это - слишком мелко, рисовать деревья, траву и кустики. Посмотрите, разве так должен писать худож-ник?
Катя. А что (?) - неплохо.
Сергей. Где уж нам до него?..
Катя. Не обижайтесь.
Сергей. Я и не обижаюсь.
Катя. А где здесь ваша картина?
Сергей. Вон там (показывает рукой). В самом центре зала, но, если смотреть отсюда, то, кажется, - в самом конце.
Они подходят к картине. Сходство девушки на картине и Кати буквально бросается в глаза.
Сергей. Не знаю, почему, но Игорь попросил для своей экспозиции именно эту картину. Ничего не объясняя, ничего не говоря, взял и повесил ее в центре зала. Только потом сказал, будто в ней заключена душа всей экспозиции.
Катя. Разве может душа многих его картин быть заключена в одной, вашей?
Сергей. Это у него надо спросить.
Катя. Это, наверное, как в музыке. Там есть такое понятие: камертон.
Сергей. Знаю-знаю, прибор такой, по которому инструменты настраивают. Иными словами: эталон звука.
Катя. Вот я и подумала, может, ваш "Дьявол" - в какой-то мере является камертоном композиции? Эталоном видения...
Сергей (несколько смущенно). Скажете тоже... эталон. Нашли эталон, так, бред сумасшедшего.
Катя. Интересно, кого вы имели в виду, рисуя ее?
Сергей. Никого конкретно, я просто в себе самом копался. Ни больше, ни меньше.