Я иду темными запутанными коридорами. Сзади бредет вооруженный конвойный, и по бокам - двое. У меня стреножены ноги, а на руках - кандалы. Звон цепей, отражаясь от стен и пола, усиливается стократно и бьет фанфарами в мои уши. Ужасно хочется пить, я пытаюсь шершавым языком облизнуть губы, и понимаю, что те потрескались и сильно горят. В голове - вата, но при этом, эта вата, кажется, пытается мыслить. У меня сто всяческих вопросов в черепной коробке, но что-то подсказывает, что никто не собирается на них отвечать. Я повернул голову налево, конвойный идет молча, смотрит на меня, в глазах затаилась злоба, но улыбается. И от этой улыбки пробирает мороз по коже. Вдруг правый мой сторож открывает толстую скрипучую дверь, и я вижу тусклый свет. Сзади прикладом бьет слегка по затылку третий конвойный, и я нутром понимаю, что должен встать на колени. И ползти, ползти, ползти. И вот, я в центре комнаты. Незнакомцы сидят за столом полукругом, и было в них что-то такое доброе, родное, знакомое, что вдруг я понял, бить больше не будут. Во всяком случае, пока.
- Ку-ку! Страшно? - сказал, посмотрев на меня, долговязый.
- Господа, - спросил вихрастый. - Кто опять пустил сюда Маяковского?
- Сергей Александрович, - заметила грациозная женщина. - Вы опять хулиганите?
- Анна Андреевна, - тихо сказал Сергей Александрович, поправив волосы рукой. - Отчего, голубушка, сразу вдруг хулиганю? Что ж, если я Есенин, то сразу же хулиганю? Просто Владимир Владимирович попал сюда по блату, и вы прекрасно об этом знаете.
- Тише, тише, Сергей, - почти прошептала Сергею Анна Андреевна, и бросила всем остальным. - Давайте начинать, господа. И, пожалуйста, дайте, наконец, человеку стул и воды.
Меня подняли, усадили на табурет с таким нажимом, что я сильно ударился копчиком, и кто-то поднес мне стакан воды. Я осушил стакан в три глотка и зажмурился от удовольствия.
- Слушается дело горе-поэта Ивана Сергеева.
Я аж поперхнулся.
- Простите, но почему же сразу вдруг горе-поэта? - нахально, с вызовом вопросил я. - Я, конечно, не профи, но, по-моему, у меня были занятные, иногда даже милые стихи.
- Сейчас узнаем, - сказала Анна Андреевна, открыла красную кожаную папку и взяла листок бумаги. - Господа, прошу вашего внимания. Стихотворение называется "Любовь".