Смеркалось, не разобранное основание пирамиды дел светилось белым прямоугольным пятном на темном прямоугольнике рабочего стола, в то время как Анатолий Сергеевич, откинувшись в кресле со сцепленными на затылке руками, завороженный воспоминаниями думал о чем-то далеком и давно оставившим его. Он переживал эту необыкновенную трансформацию, и драматизм который ее всегда сопровождает. И то что чем дальше уходит дорога жизни тем тяжелее и мучительнее возвращаться мыслями к ее началу и он подумал "Наше тело и опыт как гостиница, в которой каждый новый жилец умирая оставляет все свои вещи, а каждый новый жилец наследует их. Но они всегда остаются для него чужими, много раз чужими... И он тоже уйдет оставив свой жизненный скарб, свои по настоящему дорогие ему символы, сменщику, но ему не будет до них дела, так как это не его символы и не его жизнь... Мы умираем много раз за жизнь, меняясь до неузнаваемости, с каждыми своими похоронами. Проживая свою короткую жизнь мы наполняем вещи своим собственным тайным смыслом, по началу нам нравится делится этим сокровенным, но скоро понимаешь, что никому это по большому счету ненужно и не интересно потому что у каждого есть свое собственное сокровенное, такое же незамысловатое, но свое! И самое лучшее что можно сделать с этим богатством это оставить его при себе, и забрать его с собой не растеряв его в наивных презентациях "богатств" своей души. Что говорить о чьем-то интересе когда даже собственная душа года через три покончив со старым начнет все сначала очертив чертой отчуждения свое и чужое!... Мы безнадежно расщеплены, несовершенством собственной природы! И даже наше "Я" всего лишь среднестатистическая величина нажитого многими душами жильцов этой "гостиницы". И когда в ней заканчивается место, для нового, заканчивается и ее жизнь. Далекая память это чужие вещи, и чужая жизнь, с чужими историями, скованные узами одного тела, с годами мы слишком другие чтобы претендовать даже на ушедшие годы "собственной" жизни... А яркие вспышки воспоминаний это редкие побывки давно умершей души в уже не своим теле, где все и одновременно близко и не твое вечного странника небытия памяти!".
Погруженный в грустные мысли Песочный, с закинутыми за голову руками в сгущающихся сумерках был похож на каменное изваяние, в один момент застывшего перед лицом абсолюта прозревшего и отчаявшегося достучаться до небес грешника. Неизвестно сколько времени бы это продолжалось, пока своим звонком Песочного из транса не вырвал Николай. Придя в себя он собрался, выбросив из головы всю эту гнетущую чушь, тем не менее все вокруг оставалось тем, другим объемным, сочным, и плотным, пусть чужим, но таким притягательным и живым что стоило того чтобы изрезать в кровь стопы идя направленной вспять дорогой воспоминаний... Быстро собравшись он буквально вылетел на улицу, борясь с небольшой слабостью и недомоганием. В машине с шофером его ждал улыбчивый Николай.
Энергично взявшись за руки в рукопожатии, Николай искренне радуясь потряс приятеля за плечо когда тот сел в машину. Дальше Песочный попав под очарование жизнерадостного друга вместе с его мыслями и дорогой убегал от уже как ему сейчас казалось ненавистного дома, с ненавистной ему женой. Которая давно потеряла к нему всякий интерес, кроме меркантильного, и в ярости рвет его душу не в силах разрешить свой внутренний конфликт. Находясь под впечатлением от общения с Николаем, он вдруг понял что, то что он сейчас подумал было той самой правдой, прятавшейся от него каждый раз, когда он пытался понять что же с ним происходит в его личной жизни. Конечно, ничего оптимистичного в том не было, но это была правда и она была как первый глоток воздуха, после подъема с большой глубины. Ясность, да это то что всего труднее достигается с возрастом... Он то слушал Николая, всегда находящего что-нибудь интересное, то углублялся в свои мысли, перестал фиксировать окружающую его реальность, и время словно остановилось для них.
Вдруг Песочный понял талант Николая, он один из немногих умел возвращаться в прошлое, и делал это мастерски выводя давно умершую душу из мира теней памяти вздохнуть воздухом реальности, и вспомнить о себе и своей ушедшей жизни. Он, сам того не понимая того, создавал для нее особую атмосферу без которой она уже не могла выйти в мир живых мир настоящей реальности. Наверное, именно поэтому общаясь с Николаем он всегда забывался отвлекаясь от окружавшей его реальности. Сам Николай видимо часто возвращаясь в запретное прошлое, ослабляя тем свою собственную связь с реальностью, что не вязалось с определенным природой матерью регламентом жизни, а потому о его личных делах было лучше не спрашивать, и Песочный предупредительно не делал этого.
До места они добрались затемно, вышли впечатленные от общения и на автопилоте направились к входу в заведение. Когда они только выходили, Песочного что-то толкнуло из глубины смутной тревогой какого-то воспоминания. Что вызвало его из памяти он не знал может быть особый звук гравия вперемешку с галькой под ногами, или что-то другое, но на мгновение место где они оказались показалось ему знакомым. Но он не придал этому значения, так как его работа и его интересы заставляли его бывать во многих местах. Ясность настигла его неожиданно, как только они вошли в освещенный коридор, это была "Фигура". Прозрение вырвало Песочного из погружения в память и он собрался, речь об отступлении не шла, единственно чего ему не хотелось бы так это видеть перед собой того наглого официанта. Будучи на работе он бы справился наверное с кем угодно, но не сегодня, сегодня он был совершенно безоружен. И он смиренно вошел в зал. Внутри с тех пор мало что изменилось, кроме официанта, на этот раз к ним подошла девушка, симпатичная ладно сложенная брюнетка с гладко уложенными чуть вьющимися волосами и собранными сзади заколкой.
Не красавица, но очень обаятельная, особенно на себе останавливали ее необыкновенные наполненные жизнью глаза и не свойственной ее возрасту глубиной. Меню было знакомо, вежливый Николай, поинтересовался, мнением официантки, что она могла бы порекомендовать им из их кухни на ее собственный вкус. Несильно смутившись, но собравшись, она быстро посмотрела на каждого мужчину, на мгновение фиксируя взгляд на каждом из них, порекомендовала им отварные почки с картофельным пюре в их фирменной подливке. На что Николай, знающий толк в еде заметил что как он и предупреждал у них тут все по простому тем не менее исключительно вкусно приготовлено. Песочный кивком головы согласился с обоими умолчав что он в этом заведении уже не в первый раз, и хорошо знаком с тем как хорошо в нем готовят.
Дальше они под горячую закуску от души пообщались, Песочному даже удалось забыть про это из ряда вон выходящее случайное совпадение, его рациональный далекий от мистики ум просто отрицал все иное, кроме случайности. Следующим блюдом стали особым образом приготовленные говяжьи мозги по-Таллински.
Вернулся домой он совсем поздно, выпили они не много, и он был практически трезв, его мучила необычная для него усталость, и недомогание. На этот раз он входил дом его хозяином, а не тем сказочным зайчиком которого выселила лисичка. Но Катя видимо уже час как спала, и он злой от своего прозрения отправился сначала в ванную, а потом в свою комнату.
4.32.3. Вещий сон
Проспал Песочный недолго. Проснулся он от сильной боли в голове и глубокого чувства тошноты. Его тут же вырвало, безумно болел живот, и тряслись конечности, а тело разбила слабость, осознав что с ним происходит что-то неладное облившись холодным потом он стал звать на помощь жену, но Катя не слышала его. Поняв бесполезность этой меры, он собрав все оставшиеся силы, сквозь тошнотворную боль, поднялся с постели. В глазах все померкло, но придя в себя он встал и пошатываясь от слабости неуверенными шагами, не чувствуя пальцев ног, по стенке стал пробираться к комнате жены. Сил у него хватило только увидеть ее после чего образ супруги расплылся в белесое пятно, его снова вытошнило на этот раз на белоснежное руно коврика у входа в келью, и он потеряв равновесие забылся.
От вспыхнувшего света чутко спавшая в своей келье Екатерина Петровна, тут же проснулась. Перепуганная видом бледного мужа и тем более его падением она, вызвала скорую помощь.
4.32.4. Бывает же такое!
Иван Петрович, чувствовал себя бодрым, уже скоро близилось завершение его ночного дежурства. Ночь выдалась на редкость спокойной, и он чтобы унять свое беспокойство, стал копаться в ординаторской библиотеке из добровольных пожертвований коллег: затертые, за многие бессонные дежурства, корешки книг, не могли пожаловаться на недостаток внимания к себе и их авторам. Выстроившись в ряд и затаив дыхание: детективы, романы, триллеры и мелодрамы, ждали прикосновениях к ним теплых читательских рук. Но Иван Петрович, скользнув по ним спокойно-заинтересованным взглядом остановил его на "Вечера на хуторе близ Диканьки" Николая Васильевича Гоголя, сиротливо стоявшие седеньким старичком в самом углу полки. Иван Петрович, не знал почему он взял именно эту уже давно прочитанную им книгу. Открыв ее он начал вчитываться в хорошо известные ему строки, и беспокойство тут же оставило его. Но не успел он дочитать и трех страниц, как влетела медсестра и сообщив что поступил тяжелый больной. И брошенная доктором книга так и осталась лежать на столе распахнутая в самом своем начале.
Оставшись в ординаторской одна она словно бы ожила и ее странички стали возвращаться назад, отсчитывая обратный сюжетный ход, пока не открылась страница с портретом ее автора. Николай Васильевич, с писательским любопытством разглядывал одинокую ординаторскую, как раз в тот самый момент, когда в палату доставили бессознательного Песочного.
- Давление померили? - поинтересовался доктор.
- Да, высокое, тахикардия, периодически тремор конечностей, и слюнотечение. - ответила опытная медсестра.
- Похоже на отравление, он с кем нибудь или один?
- С женой.
- Зовите, ее.
Ввели такую же бледную, как и ее муж Екатерину Петровну.
- Ваш, муж что-нибудь ел или пил при вас?
Было ясно что рассчитывать тут было не на что, женщину трясло от страха, и она плохо владела собой, но на отравленную не походила.
- Я не знаю, он вернулся поздно, так что возможно где-то покушал, но где я не знаю. На кануне сутками раньше он еще две бутыли воды с собой принес, и пригласил меня попробовать ее, но я отказалась, больше я его до того самого момента как он бледный зашел в спальню не видела. Его еще вырвало и он тут же упал, вот и все! Нет, нет, - оживившись вспомнила она, - он еще заходил когда ко мне в комнату голубь влетел, так Толя его выпустил, вот и все.
- Голубь в комнату влетел?! - чуть опешив удивленно-изумленно переспросил Иван Петрович.
- Да, голубь. - чуть обиженно и совсем по детски подтвердила Екатерина Петровна.
- Знак это дурной! - взволновано заметила словоохотливая медсестра лет сорока.
На что доктор, дал понять жестом, чтобы свои ассоциации она оставила при себе, и не волновала и без того растерянную и перепуганную женщину.
- Вот и я ему так же сказала! - подтвердила жена Песочного - Что знак это плохой, а он меня не послушал. - и Катерина расплакалась, испугавшись за своего мужа.
- Скажите, мне, а у вашего мужа ранее подобных состояний не отмечалось?
- Нет, что вы, он всегда был здоровый.
- А с кем он был до того как вернулся домой? Не знаю, он не отчитывается, может быть его водитель на служебной машине подвез, а может быть приятель какой. Он часто в разъездах и с инспекциями бывает, и возвращается очень поздно.
- А чем он у вас занимается?
- Проверяет..., он медик санэпидемиолог.
- О, как! Коллега. - не сдержал своего удивления Иван Петрович.
- Хорошо, вы поузнавайте, с кем он и где был может быть это прояснит дело. И, пожалуйста не пейте той самой воды которую ваш муж пил в последний раз. Говорите голубь в окно влетел?! - и его лицо осенила улыбка торжества просвещенности.
После чего доктор поспешил к больному. Песочный был в забытьи, бледный, руки у него тряслись. Подойдя еще ближе к больному он вдруг вспомнил странный сон, и сам не понимая почему стал рассматривать у больного локтевые и подмышечные складки, и заметил тонкие еле заметные серо-голубоватые линии, тонкой татуировкой спрятавшиеся в кожных сгибах. Он не мог поверить своим глазам, "неужели это отравление таллием?". Оживившись от увиденного он достал из стола старую в надтреснутой оправе лупу и принялся рассматривать кожу головы найдя примерно тоже самое, разве что не столь очевидное.
- Клавдия Семеновна, - не веря своим глазам, подозвал суеверную медсестру взволнованный доктор, - посмотрите не, кажется, ли мне?
И протянул ей увеличительное стекло указывая им на локтевую складку. Но женщина не воспользовавшись им сразу же заявила.
- Ой, линии какие-то, Иван Петрович, я такое впервые вижу.
- А какого они цвета? - все еще не веря в произошедшее допытывал доктор медсестру.
- Серенькие, Иван Петрович, чем-то на татуировку похожи только тонкие очень, может быть чуть голубоватые.
- А вот тут посмотрите.
И доктор перевел увеличительное стекло на голову больного.
- Тоже какое-то затемнение..., правда еле заметное.
- Все ясно, срочно вызывайте дежурного токсиколога, а больному катетер с берлинской лазурью, и активированный уголь, как только сможете, ну и анализы...
Все было исполнено быстро и без задержек.
Токсиколог прибыл примерно через полчаса. Это был худой, пожилой мужчина с похожими на стог сена жесткими волосами, и чуть напряженным взглядом.
- Владилен Михайлович, к вашим услугам. - несколько старомодно, но душевно представился немного странный доктор.
- Очень приятно, Иван Петрович, дежурный доктор, к вашим услугам. - бодро и расположено отрапортовал и одновременно пародировал коллегу молодой доктор.
4.32.5. Инициация
Познакомившись доктора занялись больным. Удовлетворенный работой молодого коллеги токсиколог, отправился в ординаторскую обсудить там дальнейшую работу с Песочным. По дороге опытный токсиколог, предложил вымыть руки, объяснив молодому коллеге что "береженого Бог бережет, да и яд такой уж больно липкий". Отмыв руки, они закрылись в ординаторской.
- Ну что же поздравляю коллега, с прекрасной подготовкой, вы очень быстро поставили верный диагноз, и ваши правильные назначения серьезно сократят ущерб для нервной системы больного. Если, конечно, он выживет? Я думаю что анализы будут на вашей стороне, мне приходилось иметь дело с таллием это его работа. Да, смущает лишь очень быстрое и резкое начало, - задумчиво, словно бы задал сам себе вопрос пожилой доктор, но тут же вернувшись к коллеге продолжил, - теперь нужно искать источник яда и изолировать его.
Внимательно слушая опытного коллегу Иван Петрович, молча и не мигая смотрел на непостижимого классика, и по его лицу блуждала мистическая улыбка изумления. Его образованного материалиста ломало от нового и непозволительного ему мистического чувства. Со стороны могло даже показаться что прямой взгляд нервного и вспыльчивого доктора смущал классика отчего в его изображении появлялись нотки беспокойства, пока невидимое движение воздуха не перевернуло лист страницы закрыв собой портрет писателя, но Иван Петрович, решительным движением руки остановил страницу, в конце ее пути словно бы сделав свой выбор.
- Коллега!...
Привлек к себе внимание увлеченного книгой молодого доктора дежурный токсиколог. Иван Петрович вырвавшись из зачарованного транса, поднял еще ничего не понимающие глаза на Владилена Михайловича.
- И как вам удалось, обнаружить эту довольно редкую в наше время отраву?
- Да, так случайность. - еще находясь в задумчивости произнес молодой доктор.
- Не понимаю вас?
- Дело не в подготовке, - искреннее признался прямодушный доктор, - а просто позавчера вечером, я взял и выборочно прочел "Клиническую токсикологию", и вот результат.
- Как просто взяли и прочли, но в честь чего, вы планировали это?
- Не знаю, перебирал книги, а она выпала, и когда я ее поднял возникло желание пробежать глазами, вот и увлекся. - что-то скрыв и с не проходящим в лице изумлением ответил доктор. Что не осталось незамеченным пожилым коллегой.
- Вы считаете, что это была случайность, или все таки чудо?
Как-то впервые эмоционально-заинтересованно спросил, Владилен Михайлович молодого коллегу, осторожно прикрыв свой искренний вопрос незлой усмешкой.
- Что вы, чудо эта категория из ассортимента мракобесия, когда люди не понимая многих природных механизмов, придавали им мистический смысл. Я же ортодоксальный, сторонник научного подхода, а потому случайность для меня не более чем случайность. - уверенно и даже чуть дерзко определил свою позицию молодой доктор.
Пока Иван Петрович излагал свою точку зрения на природу того что с ним произошло, он так же не отрывал своего завороженного взгляда от страницы книги с изображением, великого русского мистика и юмориста. В это время за ним пристально наблюдал своими не по годам живыми глазами пожилой доктор, его не задевали ни дерзость ни юный и неопытный радикализм взглядов молодого человека. Ностальгически вглядываясь в свою собственную юность по взгляду искреннего доктора, он понимал что все это осталось уже позади и он вот-вот откроет для себя этот таинственный мир.
- Ну, как вы сказали "механизмы", какие бы они ни были, к случайности отношения точно не имеют, но как известно к ней приписать можно все что угодно! - сделав задумчивую паузу и посмотрев в сторону, он продолжил. - И чем, позвольте узнать случайность, полезнее в вашей работе того же чуда? - уже чуть провокационно спросил Владилен Михайлович.
На что, до этого, самоуверенный доктор, растерялся и глядя на него можно было не ждать ответа, потому что он был у него, но не на его стороне. Тем не менее, он не пожелал позорно отмалчиваться и пошел в атаку.
- Это не вопрос полезности, это вопрос истины, случайность всего лишь указывает что тут не стоит больше ничего искать, вот и все. Это что-то типа броуновского теплового движения - хаоса. А чудо, оно обнадеживает заставляет нас тратить силы там где это нерационально и не нужно. В конце концов это сугубо субъективно-иррациональное понятие.
- Ну, про чистую истину, я знаю это когда реальность пытаются заменить конструкцией из небольшого количества проволочек ограниченного познания, при этом еще и не гнущихся в своей логике. Постоянно навязчиво невротически убеждая себя и других, вопреки законам той же чистой истины и негнущейся логики, в том что все уже познано, и искать собственно больше нечего, тем самым переводя науку в сферу аутотренинга и само психотерапии. Вы имели в виду эту истину? - не без иронии спросил пожилой доктор молодого.
На что Иван Петрович растерялся, но злость соперничества взяла свое.
- А вы случаем астрологией не занимаетесь? - разрушил он рациональный диалог.
На что Владилен Михайлович, улыбнувшись сытой улыбкой, чуть язвительно парировал:
- Что вы, что вы, вы об этой проказе суеверного прошлого к которой ни в коем случае нельзя прикасаться людям с неустойчивой психикой и с несформированным мировоззрением?
На самом деле он слукавил, но навряд ли в данной ситуации это можно было считать проступком. Он занимался астрологией и уже очень давно, и примерно тогда же понял что в некоторые игры лучше играть в одиночестве.
- А скажите ка мне коллега, а больше ничего не происходило в тот самый вечер? - бодро убрав все напрасные эмоции, перешел к практической стороне дела все еще искренне заинтересованный ситуацией доктор.
- Да, нет ничего особенного! - рассеянно ответил Иван Петрович.
И тут же что-то негромко ударилось в окно, доктор встрепенулся от рассеянной задумчивости и видимо судя по взгляду что-то вспомнил.
- Нет, я неправ! Как раз перед этим я планировал с другом посидеть в кабачке, ну в общем пообщаться. Знаете ли не могу по вечерам дома один оставаться. А его все нет и нет, я уже и звонил ему, но он был не доступен, в итоге встреча не состоялась, вот я занялся первой попавшейся в руки книжкой. - но словно вырываясь из заволакивающей его сознание пелены и совершив над собой усилие, он прорвался сквозь нее, - Нет, извините, я не то хотел сказать, - путался в своей памяти ученый ортодокс, - вернее это вы уже знаете, тут важно то что мой друг не смог приехать потому что его остановило бревно кем-то оброненное на дороге и перекрывшее дорогу, да еще в таком узком месте что ему пришлось возвращаться назад. И вот еще что в этом месте не работала связь. - Уже полностью вырвавшись из спутавшего его кокона рассеянной оцепенелости, бодро интонировал Иван Петрович. - И еще, был похожий стук, - и он показал рукой на окно в которое только что что-то мягко ударилось, только о подоконник когда мне нужно было спать, а я увлечено читал эту самую книгу. Ну и всю ночь мне снилось как я ставлю диагноз при отравлении таллием и лечу этих больных. Собственно, это и помогло мне как вы говорите прекрасно справится с задачей.
Владилен Михайлович, внимательно слушал рассеянного доктора, все тщательно записывая к себе в память.
- Вы имели сейчас в виду этот стук в окно и он указал рукой на окно за Иваном Петровичем. - уже вел молодого доктора коллега.
На что тот вдруг сообразил, что к событиям роящимся вокруг этого странного отравления можно отнести и этот вот, вот произошедший удар в стекло. И почему это он не подумал об этом сразу, а лишь с напоминания коллеги. И он поднял уже совершенно новый взгляд на Владилена Михайловича.
- И это все?
- Нет, и это не все, жена больного утверждала что незадолго до этого события к ней в открытое окно влетел голубь. Ну якобы это дурной знак. Наверное это больше подойдет под вашу категорию чуда. - как-то уже сдержанно вспомнил он мистическую категорию.
"Удивительно, как разнились между собой сознательные представления, Ивана Петровича, с его подсознанием которое честно выдавало всю имевшуюся у него информацию на интерпретацию опытного человека игнорируя весь материалистический скепсис собственного сознания." Подумал, не переставая удивляться, Владилен Михайлович.
- А чем занимается наш больной профессионально?
- Он какой-то минздравовский чиновник - сангигиенист.
И Владилен Михайлович, внимательно посмотрел на первую страницу истории болезни, и взгляд его стал Ивану Петровичу незнакомо серьезным и озабоченным. Владилен Михайлович, врач с огромным стажем, конечно же вспомнил Песочного, чья личность в медицинских кругах была столь одиозной, сколько и неоднозначной.
- Да, вы убедили меня, это настоящее броуновское движение! - бодро и нарочито сфальшивил Владилен Михайлович, оставляя возможность вину сомнения дозреть в бутылке собственных мыслей.