Виктор Савенков ненавидел свой скафандр, и считал, что тот в отместку ненавидит его. Экзоскелет делал вид, что он тут не при чём, но работал через раз: его опять не ублажили камланиями с маслом и ветошью. Виктор не был в восторге от модели MS-505 - она была слишком тяжёлой, слишком сложной и слишком инертной, с мощным и требовательным приводом. Но кто-то же должен носить скафандр Кризисной Службы "на всякий пожарный". И кто, если не Витя-кризис, рубаха-парень и тупица, не умеющий сослаться на возвращение с обхода в два часа ночи? Естественно, он не успел прочистить экзоскелет. Конечно, в шесть утра его подняли, объявив, что им предстоит забег. Приехали.
Под бельём нещадно зудело. Эта мелкая дрянная острая пустынная пыль... Настоящий наждак. Говорят, что бедуины не нуждались в мытье водой: мелкий песок сдирал мёртвые клетки кожи получше микроимпульсного душа. Но стоит принести хоть немного пыли на ботинках в модуль, как ты имеешь все шансы познакомиться с ней в самых труднодоступных местах. Савенков ещё раз выругался, после чего секунд десять помедитировал, и стал совершенно спокоен: истинное зеркало кризиса. Лю вышел третьим, Фишер - четвёртым, Банга уже начал приплясывать вокруг вездехода от нетерпения.
Забег означал много работы в быстром темпе. Забег подразумевал пылевую бурю, которая помешает работе позже. Пока Банга проверял груз и зарядку багги, Лю просматривал маршрут. Фишер хлопал Савенкова по плечу, и советовал принять стимуляторов. Витя хохотнул, и сжал дрель на манер космического разведчика Боло, который принципиально не принимал стимуляторов. Лубочная пропаганда здорового образа жизни для детей. Через пять минут все сборы и проверки были завершены, и толстопузики начали грузиться в марсоход. Сначала на задний ряд сел Савенков в красном скафандре кризисной службы, превосходившем остальные раза в полтора по массе, в десять раз по мощности и в сто двадцать по автономности. На спине у него была нарисована здоровенная эмблема СССР-2061, и это, как говаривал сам Виктор, давало ему плюс сто к пафосу. После него в машину забрались Адам Фишер в жёлтом инженерном скафандре со скромным иероглифом "Спокойствие" на плече и Роберт Банга в таком же скафандре с картой африканского континента и надписью "Мама Африка" на груди. Лю предстояло вести, и работать с мелким оборудованием, так что он оделся легче всех: лабораторный скафандр даже не имел экзоскелета, зато он был самым лёгким и самым удобным. Им предстояло проделать суточный объем работы за шесть часов с короткими перерывами. Возвращаться они должны были уже во время пылевой бури.
Так оно и вышло. Практически сразу после начала бури отвалилась всяческая связь, а за ней и навигация. Хорошо, что сигнал базового маяка был действительно мощным: направление они получали верное, и заблудиться не могли. Зато трясти их стало довольно сильно. Всё же маршрут был подобран мимо всех известных им камней. Минут через пять тряска сменилась ударом, когда булыжник побольше вдарил по колесу, и машину сильно и очень неудачно занесло. Совершив пару резких поворотов, они врезались в выступавшую из песка скалу. Виктор только сжал зубы: вот теперь они точно приехали.
На переднем сиденье стонал Лю. Похоже, что эта поездка закончилась для него худо. Фишер и Банга занялись его ногой. Выглядела она плохо. Виктор справился с очередным приступом головной боли, и выбрался из машины. Фишеру средствами скафандра имитировался перелом левой руки, Банга получил сотрясение мозга и несколько ошалело озирался по сторонам от коктейля препаратов симуляции, на ногах он стоял не твёрдо. На свои данные Савенков даже смотреть не стал, скафандр самый мощный, вряд ли что-то серьёзное. А ещё он не любил вводные на тренировках. Не так сильно, как свой скафандр, но почти. Хуже вводных могли быть только лекции и контрольные мероприятия. Голос во внезапно оживших наушниках не оставил никаких надежд: сейчас именно так и будет.
- Группе А-315: после аварии вы оказались в тяжёлом положении. Необходимо доставить на базу вездеход, ведь без него вы лишитесь возможности работы на выезде. По условиям задачи навигация была настолько затруднена, что вы не знаете своего местоположения, так что после пылевой бури вездеход будет потерян. Кроме того, в вездеходе находятся запасные баллоны с дыхательной смесью, без них вам не добраться до базы. Про то, что необходимо помочь раненым товарищам, и доставить их на базу, я не буду говорить.
- И что же мне делать?
- Попробуйте тащить, или толкать вездеход. А чтобы вам с товарищами не было скучно, прослушайте лекцию, и ответьте на вопросы...
Только благодаря утренней медитации Виктор воздержался от желания забористо выругаться. Энергии в экзоскелетах Фишера и Банги хватит от силы на пару часов, значит очень скоро его путешествие будет напоминать древнюю песенку: я маленькая лошадка, но стою очень много денег... Единственный плюс кризисного скафандра в том, что он дороже сдохшего вездехода и всех остальных скафандров вместе взятых. И теоретически может дотащить всех до базы, в противном случае они умрут на Марсе, а это плохо скажется на оценках. Переживший страшную аварию марсоход скалился на Виктора глянцевой покраской без единой царапины. Как же Савенков ненавидел вводные, пустыни с марсианскими полигонами и космос вообще. Но кто-то же должен присматривать за детишками. Эйфория убивает.
Лектор затянул давнюю песню на тему: почему СССР-2 был невозможен. Хотя на самом деле эта тема называлась как-то вроде "Мистика и мифология последней эпохи варварства". Витя не любил философию, и сдавал её только по двум причинам. Первой - был сам лектор, фигура загадочная, например, лекции он читал на трёх языках Квадрата. Вторая была серьёзнее, ведь оценка по объектной философии учитывалась в курсе этики. А этика была одним из препятствий на пути к мечте двадцатилетнего негативиста: карьере офицера Кризисной Службы Земной Федерации.
Витя был фанатом проекта СССР-2061, ему нравилась прекрасная сказка для мира, едва не скатившегося в непроглядную тьму. Тема была для него особенно болезненной, ведь он успел стать и одним из спонсоров, и даже поучаствовать в рекламе проекта до 2061-го года. Реальность Русского Мира была далека от легенды о рухнувшей стране мечты. События первых тридцати лет второго тысячелетия не были простыми ни для ядра этого мира, ни для периферии. Тяжело весело улыбаться, если по тебе одновременно долбят три кризиса: системный кризис Советского Союза, кризис переходного периода, и кризис глобального капитализма. Потом как-то выбрались, и тут шарахнуло уже по другую сторону прицела.
Кризисная Служба гасила по всей планете конфликты, рассылала спасателей, а Комиссариат бешеными темпами отстраивал Российский Союз после десятилетий запустения, власти временщиков и постмодернистов. Это без учёта сопротивления националистов и прочих узколобых проходимцев. Всё это Виктор знал только по учебникам, а там могли и приукрасить события, как белой, так и чёрной краской. В жизни Савенкова чёрной краски хватило и без ретуши: его отец работал орбитальным инженером-монтажником, и во время рядовой операции ему раздавило грудную клетку. К шлюзу доставили уже задохнувшееся в собственной крови тело. Семье, конечно, рассказали другое, но Виктор добыл настоящие документы об инциденте. С тех пор он ненавидел космос, как самую враждебную человеку среду. Но Витя был не из тех, кто боится драки, если космос убивает людей, то он будет их спасать. Так Витя выбрал цель в своей жизни. Ну, а Марс - это тоже космос, только ещё дальше в океане пустоты.
Пока Савенков пристраивал трос к вездеходу, Лю более-менее очухался, и за неимением дел начал играть в "Марсианские яблони" на рабочем планшете. Игра была частью проекта "СССР-2061", точнее частью изначального сеттинга, с упором в комедийно-анимешную пародию. В ней кавайные марсианские колонисты из СССР-2.061 строили базы на Марсе, торговали с Землёй, воевали с мелкими, но злобными инопланетянами. Параллельно игроки приручали дикую флору и фауну Марса, и отражали козни корпорации "Гегемониус". Да, в игре не было и толики марсианских реалий, уж студенты третьего курса Института Марсианского Проекта это знали. Но она была весёлой, и даже своеобразно показывала проблемы проекта в пародийной форме. Для решения самых сложных задач в ней существовали сверхмалые устройства - эксмахины, волшебным образом делавшие то, что люди на Земле ещё считали невозможным. Так что в Институте игра пользовалась большой популярностью, а моды под неё позволяли сдавать предметы с третьего курса после пары недель игры. Романтичной натуре Лю в ней нравилось всё, включая чемпионство.
Так же сильно, как Виктор ненавидел космос, Лю его любил. Космос страстно любили все китайцы, и у Лю были собственные причины. Гелиостанции вывели экономику Китая из неминуемого краха, Китайский Мир только приблизился к пропасти, и немногие успели насмотреться на грядущие бедствия. И всё же до 2028-го года в Китае царили скептические настроения, которые к 2030-му истаяли. Выход Китая из кризиса спас народ, и спровоцировал на Западе волну кризиса. Слишком много спекулянтов вкладывалось в падение экономики Поднебесной. Родители Лю работали на Лунном заводе орбитальной промышленности. Тащить с Земли грузы было крайне нерентабельно. Так Луна стала главной базой покорения солнечной системы. Земля поставляла только критические компоненты, но и их год от года становилось всё меньше. Лю мечтал выбраться с Земли, чтобы быть ближе к семье. По убеждениям он был ультрагуманистом: считал, что в любой ситуации лучшее решение - это наиболее гуманное решение, вне зависимости от технической сложности. И ему это подходило в точности.
Едва ли не полной его противоположностью был Джон Фишер. Этнический немец и настоящий американец родился уже после того, как последняя пыль ужасающего "приземления" Запада осела. Джона не затронули катастрофические события, он не ностальгировал по тому, чего не видел, при этом был образчиком всех сильных сторон западной цивилизации без её недостатков. Кладезь ума, хитрости, находчивости и опыта, и не без житейской мудрости, в данный момент он помахивал ему здоровой рукой. Из всех них он единственный, кто мог и хотел вести конспект лекции. Банга таращился и периодически терял сознание от впрыснутого скафандром коктейля. Имитация тяжёлого сотрясения мозга работала замечательно, и гордого сына Африки не было слышно в эфире. За время короткого привала Фишер успел поменять группе баллоны с кислородом, что не так то легко проделать одной рукой, пусть и усиленной экзоскелетом, и дать пару советов. Тащить стало немного легче. Отношение к риску у Фишера было спокойное, ему бы следовало стать бойцом Кризисной Службы, но он предпочёл карьеру комиссара по этике. Метил он высоко, и работа психологом в космосе, или в Марсианском Проекте могла дать ему все шансы.
Впитал ли он минувший кошмар с молоком матери, когда Западу пришлось навсегда забыть об идее глобального доминирования? Наплыв мигрантов, апатия и крах американской мечты вынудили западную цивилизацию проделать грандиозную работу над ошибками. И нужно признать, вышло у них неплохо. Спесь и претензии на исключительность оставили Европу и Америку. В качестве маяка возрождения Запад выбрал одну из немногих действительно чистых своих фантазий: Земную Федерацию из вселенной "Звездного Пути". Но примерили они не роль жизнерадостных оболтусов-людей, а сдержанных вулканцев. И теперь Запад воспитывал технических и этических экспертов с невероятной выдержкой и стойкостью. Тем, кто родился на пять лет раньше Джона не повезло, они навсегда остались жертвами кризиса, и хранили в сердце детскую боль нелюбимых чад, те же, кто родились на пять лет позже, не несли в себе ни крупицы из прежних разрушительных идей, что веками подстрекали западную цивилизацию к колониализму в плохом смысле слова.
Раз уж Роберт Банга плавал где-то между явью и препаратным сном, то ничем интересным он не занимался. Вот если бы он был в сознании, то никому бы жизни не дал. Его темперамент и скорость смены занятий впечатляли даже его друзей. Их маленькую группу никогда не называли Квадратом Совета в глаза, т. к. Роберт Банга действительно приходился племянником спикеру Независимого Мира. Золотая молодёжь африканского континента страдает от той же вседозволенности, что и по всему миру, просто Банга хотел в космос. И не надо думать, что из каких-то романтических побуждений. Африканский прагматизм за полтора десятилетия успел истрепать нервы остальным членам Квадрата Земной Федерации столько раз, что спикеры теперь менялись раз в год. И только Независимый Мир сохранял своего спикера. Банга не были романтиками - они были сугубыми материалистами, хотя и безудержными оптимистами, но им было с чем сравнивать.
Последние два десятилетия Независимый Мир спешно догонял ушедших вперёд, и Африка била все рекорды. Технический и этический прогресс принесли мир и процветание на континент вослед ушедшим исламистам. Воевали с ними долго, и по-африкански жестоко, до сих пор Африка не обрела мира навеки, но число столкновений и терактов год от года сокращается, как исчезают последние фанатики и сумасшедшие. Впервые за долгие столетия Африка получила шанс если не на реванш, то на рывок вперёд. Дел на Земле Независимому Миру хватает, и с детской жадностью эти люди смотрят в космос уже сейчас. Марсианский проект сможет принести свою прибыль через столетия, но Банга не из тех, кто упускает даже такие возможности. Не обладая особыми талантами, Банга брал усердием, упорством и оптимизмом. Чаще всего. Может он получил свою травму по блату? Ведь ему ничего не надо делать: сиди себе в вездеходе, и не вываливайся.
Виктор шумно выдохнул ещё пару раз, и сказал сам себе: "Привал". Экзоскелет - отличная штука, но топая в нём устаёшь всё равно. Марш по пескам и булыжникам вовсе не был приятной прогулкой. Правая нога начала ныть. Прошло четыре часа, впереди было ещё столько же, может они и доберутся домой к ужину. Хотя он явно торопится с выводами. Усталость медленно берёт своё, и остаток пути они проделают раза в полтора медленнее. Чёртов полигон выбрали в такой глуши, что ни единого огонька не было видно. Как же хочется снять шлем и подышать свежим воздухом. Правда там буря, и вместо доброго глотка суховатого воздуха пустыни, он наглотается всё той же желтовато-оранжевой пыли. Не считая дисквалификации и штрафных очков. Ну и чёрт с этим привалом. Ещё и лекцию врубили погромче.
"Технический романтизм двадцатого века был следствием доступности плодов прогресса в повседневной жизни граждан развитых стран. Первая и Вторая Мировая Войны дали необычайно острый и концентрированный опыт общения с техникой десяткам миллионов солдат, и тем подстегнули цивилизацию ещё сильнее. Развитие ВВС и флота, танковых сил шло уже несколько десятков лет, и новый фронтир вобрал в себя все человеческие предрассудки. Космос был выше, в нём летали быстрее, и каждый полёт в космос был событием огромной важности, что было невозможным событием для авиации после размаха воздушных битв Второй Мировой Войны. Космос вобрал в себя весь страх человечества и все его надежды, можно сказать, что космический романтизм стал предпоследней попыткой позитивизма оправдаться. Последней был всплеск электронно-виртуальной технологической волны. Люди не понимали предельную недоступность и изолированность космоса."
Банальность утверждений лектора дополнялась грохотом его голоса в наушниках. Виктор смутно вспоминал, что эту лекцию, или десятки схожих он давно слышал. Сам он считал, что оптимизм не только отупляет (научный факт!), но и расслабляет, заставляя относиться к жизни слишком легкомысленно, в результате чего следует поражение при статистически предсказанной победе. Так случилось с СССР, так было с космической гонкой: она не дала человечеству обещанные горы хлеба и бездну могущества. Или он думал бы, если бы жил году эдак в 2015-м. Второй раз в космос человечество рвалось со смесью обречённости, ужаса, и последней надежды смертельно больного. И бездушная тьма распахнула людям двери в свою сокровищницу.
"СССР-2061 был (а для некоторых и остаётся) надеждой на светлое будущее. Придумывали его битые жестокой реальностью скептики. От чего и привлекательность проекта была чем-то вроде подсластителя в горькой пилюле, лучом света в тёмном царстве. Мистицизм и мифология в нём зашкаливали, но был один позитивный момент: людям предлагали альтернативу потребительской банальщине и бессмыслице. Мгновенная колонизация и терраформирование Марса, возрождение социального государства - это были заманчивые маяки, хотя и недостижимые на прежнем техническом и культурном базисе. И совершенно точно, что участники проекта не ожидали ту волну кризисов, которая сопровождала грядущие десятилетия. Как и свою роль в грядущих событиях."
Сам лектор имел чёткую военную выправку, и пытался всячески её скрыть. Это у него получалось так же хорошо, как у Фишера врать. Врать будущий этический эксперт не умел совсем. Лектор служил в Кризисной Службе с момента её основания. И жетон отставника он не снимал уже два десятилетия, с тех пор, как ушёл учить молодёжь. Иванов был из "поколения кризиса", их ещё называли ровесниками века. Он видел большую часть ужасов двух десятилетий своими глазами: российский кризис два по двадцать, китайский двадцать пять плюс, и большой западный кризис тридцать-сорок. Биографию Савенков выменял на две коробки гаджет-конфет у одного из старшекурсников. Прочитав её Витя исполнился глубочайшего уважения, и даже восхищения.
Он бился с наркобаронами в джунглях Южной Америки, когда Объединённый Синдикат перешёл к рейдерству и террору в 2024-м. Повоевал с работорговцами в пыльных горах Азии, где мерзавцы всех стран мира свили себе гнездо, наживаясь на чужом горе. Он охотился на террористов в раскалённой саванне, выслеживая противников трансафриканского проекта и их спонсоров. Потом спасал людей из безбрежного огненного моря во время Великого Лондонского Пожара 2035-го года, а годом позже уже вытаскивал грузовик с беженцами из-под ударов лавовых бомб в Индонезии. Тогда страшный ливень размыл дорогу, и казалось, что два бедствия одновременно уничтожат конвой. Иванов работал в полевом госпитале во время вспышки чумного гриппа 2038-го, оставшись без всяких средств защиты, из-за рухнувшего в горах медицинского борта. Он побывал учителем в школах и инструктором на спецкурсах, прошёл всё, что только можно было пройти за эти два десятка лет. Терял друзей и семью. И всё же остался полон беззастенчивого оптимизма. Как он говорил: "Дерьмо случается, дерьмо убирается - девиз Кризисной Службы".
До базы оставалось совсем немного, а в голове мутилось. Стоп. Это не Иванов работал в Индонезии и чумной грипп был не в 2038-м. Иванов не говорил: "Дерьмо случается, дерьмо убирается". Это он сам, Виктор Петрович Савенков проработал в Кризисной Службе два десятка лет. Раньше он считал, что дураков лечит только собственный опыт, повторяемый многократно. Гипномодуль был активен, и это многое поясняло. У Лю открытый перелом ноги, кости вправлены, без сознания, состояние стабильное. Три недели в базовом госпитале. У Фишера закрытый перелом руки - неделя терапии. Банга - тяжёлое сотрясение мозга. Смотреть по обстоятельствам, на худой конец есть автохирург. А у него самого было лёгкое сотрясение, перлом стопы и похмелье от гипнотерапии. Виктор Савенков решил, что к своему скафандру он более претензий не имеет, за исключением наличия гипнотерапевтического блока, а вот насчёт внушения без приказа, базовый ИИ будет иметь с ним продолжительную воспитательную беседу.
Лоб вездехода был разбит всмятку, на ремонт уйдёт много времени. Но сперва нужно дотащить всех до медблока. Поесть и вычистить экзоскелет. Сегодня он вырвал из пасти космоса три человеческие жизни. Так вооружённая паранойя Кризисной Службы снова доказала право на своё существование в мире благодушных овечек. На дворе был Марс, вечер вторника, 2081-й год и целое море времени до того момента, как планета станет пригодной для жизни. Виктор затащил товарищей в шлюз, злобно зыркнул на планету, пробормотал, что-то вроде "обломись", и закрыл люк. На столе его каюты лежало одинокое яблоневое семечко, и ждало своего часа.