Они пришли в начале осени, когда только начинался сбор урожая. Упали с неба, прямо как в сказках. Старых веселых сказках про нечистую силу, что рассказывают няньки в яслях.
Они успели сжечь два города, пока не перебрались через горы и не оказались в нашей долине.
Тем городам не повезло. Говорят, те семьи встретили чужаков, надеясь, что все обойдется миром. Не получилось обойтись миром. Говорят, чужаки настолько чужие, что никакого мира... Никого не осталось.
Моя семья уже знала, что и как. Все-таки два города... Как тут уже не знать? Так что мы встретили их, как подобает.
Меня зовут Пленник Небес. Глупое имя, знаю. Мне оно не нравится. Но имена себе не выбирают.
Я солдат. Тяжелый солдат. Я счастлив, что могу биться за свою семью. Я счастлив, что родился таким.
И в ту битву я был в строю. Один из пяти тысяч. Мы встретили их на реке.
Жгучий Ветер - мой друг. Он умеет летать, и я всегда завидовал ему, но он на меня не держал за это обиды. Ветер умный. От него я впервые услышал о чужаках.
- Их город из железа. Не такой большой, как наш, но из железа, - сказал он.
- Ты сам видел? - спросил я.
- Сам.
- Где же они взяли так много железа? - удивился я.
- Наверное, они берут его прямо из горы за синим озером.
- Неужели там так много железа? На целый город хватило?
- Получается, да, - его крылья слегка подергивались в свете луны, я всегда любил смотреть на его крылья. - И еще у них железные птицы. И железные слоны. У них все из железа. Они не такие, как мы.
- А ты знаешь, зачем они сожгли все к югу?
- Они строят там свои города. Старшие сестры говорят, что там, где они упали с неба, у них еще один город из железа. Самый большой. А этот у синего озера - наименьший.
Что я узнал о чужаках, когда встретился с ними лицом к лицу?
Они повелевают необычным огнем, их птицы и звери из железа и не имеют души. А сами они закованы в броню, но слабые, когда лишаются своего оружия. Они издают совершенно неописуемые звуки, когда умирают. И у них красная кровь.
Ну, мы разбили их. Мне даже показалось, что просто взяли числом - ведь чужаков было меньше, хотя большинство их зверей значительно крупнее наших.
Жгучий Ветер тоже был в том сражении.
У него обгорели крылья, но носильщики его вынесли. Он очень печалился, что не сможет принимать участие в следующих битвах, пока лекари не залечат его раны.
Я дрался так хорошо, что одна из старших сестер поставила мне синий знак на груди - и теперь я командовал сотней. Я хотел сразу же поделиться своей радостью со Жгучим Ветром, так что я сразу же навестил его в лазаретах.
Я не люблю лекарей. Один их вид раздражает меня. Их жирные белые тела, их длинные извивающиеся рты, из которых льется чудотворная слюна... Я понимаю, что несправедлив к ним. Они - члены нашей семьи. И несут пользу, и без них было бы никак. Даже тот же Ветер не смог бы исцелиться, и не смог бы никогда больше летать. Но после того, как я упал в воронку к песчаному льву и чудом уцелел, я провел в лазаретах слишком много времени. И лекари у меня олицетворяют боль. Я несправедлив к ним. Но они, в основном, не злятся на такие мои мысли.
Ветер плавал в коконе, и его ощущения разливалось во мне радостью - он шел на поправку.
- Старшие сестры говорят, что вскоре чужаки нападут снова. И в следующий раз их будет намного больше. И они призовут куда больше своего странного огня, - сказал Ветер.
- Тебе грустно.
- Пойми меня правильно, Пленник, - ответил он, - Я рад, что ты получил синий знак. Но в следующую битву наша семья может проиграть. Смотри, у тебя сильные челюсти и крепкие когти, у тебя прочная броня и быстрые ноги, но ты не выстоишь перед их оружием. И в тот момент, когда наши войска будут разбиты, я не смогу быть рядом. Я не смогу умереть на поле боя. - Ему было больно. - Я буду вынужден висеть тут и ждать, пока чужаки не сожгут наш дом.
Вокруг мерцали капилляры коконов, висящих под куполом лазаретов, и медленно сновали лекари.
Я хотел его приободрить:
- Мы ведь можем победить. И нас будет больше в этот раз. Наша мать сделает все, чтобы сберечь семью. Она не даст... И наши носороги. Ты забыл, как они жгут броню железных зверей? В этот раз мы возьмем намного больше носорогов и...
- Они управляют тварями, у которых нет души, Пленник. Как можно победить тех, кто использует в сражении мертвых?
Второй раз мы их разбили в дельте реки у горного хребта.
Чужаки выпустили очень много своего странного огня. Так много, что в нем уцелели только белые тигры, да и то без наездников.
Я никогда еще в жизни не видел, как вскипает речная вода. От берега до берега.
Из-за дыма не было видно неба.
Я весь был в красной крови чужаков.
Мне говорили, что такое глупое имя я получил за то, что в детстве не сводил глаз с облаков.
После второго сражения чужаки приумолкли. Их город у синего озера шумел и светился в ночи. Никто не был уверен, что они придумают: либо соберут еще больше сил и огня, либо обойдут нас стороной. Но за нами, к серверу, есть другие города. Мать не позволит чужакам пройти туда. Это не в ее правилах - обходить гору.
Я все пытался понять, почему они так сильно стремятся просто вырезать нас. Город за городом. Семью за семьей. Почему? Мы ведь живем с другими семьями рядом. И ничего. Нормально. Бывают, конечно, перепалки, но не до такого же.
Все, кого я спрашивал, высказывали собственные предположения.
А я слишком тупой, чтобы выбрать из них верное. Поэтому я решил поискать ответ сам.
Я даже пошел в дом памяти и заглянул в зерна знаний. И оказалось, что в древности и наши семьи сражались друг с другом, и сжигали города. И были даже бродячие семьи, у которых не было своего дома, и смысл их жизни был в вечной дороге, и уничтожении всего прочего на своем пути. Но эти дикие времена давно прошли, и уже нет таких войн.
А может, эти чужаки тоже, как те бродячие семьи? Они упали с неба. Возможно, они бродят от звезды к звезде и сжигают все на своем пути. Может быть, такова их природа? Приходить, сжигать и идти дальше. Если это так, то мне чужда такая природа.
От этих мыслей у меня серьезно разболелась голова. Не много ли я думаю, как для тяжелого солдата?
Когда мы были детьми, Жгучий Ветер хватал меня, и мы летали над городом и полями, иногда даже долетали до подножий северных холмов. Бывало, он поднимался так высоко, как только мог, а потом бросал меня и ловил почти что у самой земли. Это было... Это было, как слияние со всем миром в одно мгновение...
А потом мы выросли, и я стал больше и тяжелее его.
Одна из старших сестер пригласила меня на беседу в молочный сад.
Наедине со столь прекрасным и совершенным существом - это слишком для такого неотесанного и грубого чурбана. Старшие сестры не имеют имен. Они выше сознанием и ближе к матери. Им не нужны имена.
Ее стройное гибкое тело сверкало в утренних лучах, а ее крылья вздрагивали при дуновении ветерка. Я сгорал от стыда, так как не мог совладать с овладевшими мной чувствами.
- Тебе не стоит стесняться своих эмоций, - голос проникал внутрь меня.
Я ничего не мог ответить. Она приблизилась к ближайшей овце, что гроздьями паслись на стеблях сада, и протянула к ней свои длинные тонкие руки. Она выпила молоко и предложила мне.
- Ты считаешь себя глупым, Пленник?
- Да, сестра.
- Но ведь ты проделал такую большую работу в доме знаний.
- Это всего лишь пустые домыслы обычного солдафона, сестра, - я чувствовал себя все ничтожнее и ничтожнее, и она не выдержала и отвесила мне пощечину.
- Возьми себя в руки.
Подействовало.
Она положила ладонь на мое плечо:
- Мать решила наградить тебя фиолетовым знаком. Ты показал себя одним из лучших. И, как странно это не будет для тебя звучать, твои пустые домыслы натолкнули ее на очень важные решения.
Она отвела меня в темницы. В клетках ползали и ходили пленные чужаки.
- Они не такие, как мы. Они не слышат друг друга. Не могут услышать. Они общаются примитивными звуковыми волнами. Они способны на ложь.
- Простите, сестра. Способны на что?
- Ложь, - снисходительно пояснила она, - они могут говорить друг другу не то, что думают.
В моей голове что-то не могло уложиться:
- Это как так?
- Я же говорю, они не могут услышать друг друга.
Мерзкие звуки доносились из клеток. Вокруг стоял мрак, разгоняемый тусклыми фонарями.
- Чувствуешь? - спросила она.
- Да, сестра. Страх.
- Они боятся за свои жизни. Инстинкт самосохранения, от которого они не смогли избавиться. Не смогли его перерасти. Потому они бегут с поля боя. Потому они пытаются уничтожить все, что их пугает.
- Но они ведь разумны...
- Разумны, да. Чужой нам разум.
Сестра приблизилась к одной из клеток и указала на чужака в ней.
- Присмотрись. Что ты видишь?
- Уродливое слабое существо. - Лохмотья плотной ткани скрывали бледную водянистую плоть, похожую на болотного червя. Грива длинных золотистых нитей растекалась по его плечам. Существо как бы сидело, свернувшись в клубок. Единственное, что меня привлекло в этом убожестве, так это глаза. Ясные, голубые, непонятные. Глаза чужака были прекрасны.
- Это самка. - Сестра открыла клетку и вытащила пленницу. Та сопротивлялась и издавала писклявые громкие звуки. Чужаки в ближайших клетках подняли вой, впились руками в прутья, и я почувствовал, что страх стал уступать место ярости.
- Они не безнадежны, - сказал я.
Сестра дала самку чужака мне. Я держал ее очень аккуратно, чтобы не разорвать ненароком - я-то уже был в курсе, насколько у них слабые тела. Пленница перестала сопротивляться и смотрела на меня с непонятным мне чувством. Она очень тяжело и громко дышала. У нее было всего два глаза, но какие это были глаза...
- Ты хочешь убить ее? - спросила сестра.
- Нет.
- И мать не хочет их убивать. Но если их не остановить, они не остановятся.
- Я понимаю.
- Когда мы пытались залезть им в голову, понять их, общаться с ними, они лишались рассудка. У них сложные механизмы, сильный огонь, но слабое сознание.
- И что вы хотите от меня?
- Ты хорош, Пленник, - ответила она. - Очень хорош. Не все дети матери так хороши, как ты. Я хотела, чтобы ты понял, что эти чужаки беззащитные и слабые создания, которым нужно указать свет в окутавшей их тьме. Как ты и сказал, они не безнадежны. Я нарисую у тебя на груди фиолетовый знак, и ты поведешь тысячу воинов против них, когда они соберутся с силами и вновь двинутся на нас.
Потом она взяла из моих рук пленницу и умертвила ее.
Поднялся неистовый крик чужаков.
По рукам старшей сестры лилась красная кровь.
- Не жалей их. Спаси их от уничтожения, - затем она прикоснулась к моему лицу и нежно произнесла. - Я подниму тебе настроение. Твой друг сегодня покидает лазареты.
Теперь у меня был фиолетовый знак на груди, и я с нетерпением ждал, когда чужаки снова решаться напасть.
Но мать подумала, подумала и решила: третьего безобразия можно избежать. И мы атаковали железный город у синего озера.
Кроты рыли под него половину луны, и чужаки слишком поздно это поняли. Каждый крот чуть меньше слона и чуть больше носорога, то есть через его нору могут одновременно пройти десять тяжелых солдат. Или два белых тигра. А с неба ударил рой гиен и парящих солдат. И еще те же носороги. Легких солдат просто закидывали за стену.
Я не знаю, чем они там думали, но такого они явно не ожидали - в воздухе висело столько страха и ужаса чужаков, что становилось не по себе. Они не успели поднять и половины своих мертвых зверей. Иглы со стен плевались огнем, но не долго.
Только увидев их железный город вблизи, я понял, насколько он омерзителен. Плоские поверхности, одни лишь грани, как у ростка горного хрусталя, только тут никакой красоты. И намека на красоту. Все мертвое, серое, вертикальное и горизонтальное.
Жгучий Ветер погиб в этом сражении, и я был рад за него. Меня одолевало горе, но я был рад за него.
Мать не хочет истреблять их. Она хочет забрать у них оружие. Она хочет дать им шанс.
Ну, что же: раз мать хочет, ее дети дадут то, что она хочет.