Аннотация: 13.11.09 Обновлено! Глава целиком. Огромная просьба, при критике произведения/главы читайте предыдущие комментарии.
Глава 12
Погода Туманного Альбиона ни на йоту не обманула моих ожиданий. Остров встретил меня в точности как я себе и представлял. Классические туманы, мелкий противный дождик и пробирающая до костей сырость. В общем, вполне обычная весенняя английская погодка.
Утром 23 февраля наш фрегат причалил в Грэвзенде и, при пушечной пальбе, мы сошли на берег. Я был в морском мундире, с полными регалиями, включая орден Андрея Первозванного, св. Анны и Белого Орла. Встречала нас внушительная делегация высокопоставленных лиц, во главе с принцем Великобританский, герцогом Эдинбургским, Йоркским, граф Ульстерским и Кентским Альфредом Эрнстом Альбертом, вторым Августейшим сыном королевы Великобритании и Ирландии Виктории I Александрины и принца Саксен-Кобург-Гот Альберта Франца Августа Карла Эммануила. Это его так мне представили. Боже, а я то думал, что все эти павлиньи кривлянья с титулами ушли в прошлое. А, нет, оказывается, дипломатический ритуал - вещь глубоко традиционная. Теперь и мой полный титул зачитывают. Да, а у меня он на порядок длиннее, оказывается. В общем не буду более подробно останавливаться на торжественной встрече и трогательных лобзаниях с встречающими, которые имели место быть. Были они совершенно формальны и подчинены строгому протоколу, а Луизы, которую я по понятным причинам действительно хотел бы увидеть, не было. Так что большую часть церемониала обмена приветствиями я простоял согласно своему плану с откровенно скучающим видом, стараясь, однако, чтобы это не было расценено встречающей стороной в качестве оскорбления.
Далее со свитой, отправились в Лондон по железной дороге. Позавтракав в вагоне-ресторане, меня, несмотря на старательно развлекавших беседой и русских, и английских высоких лиц, разморило (видимо из-за того, что за завтраком я пригубил пару рюмок коньяка). Сославшись на плохой сон в море, я извинился и, запершись в своем вагоне, пару часов подремал. Проснулся я как раз, когда мы подъезжали к Лондону. С полчаса полюбовавшись на столичные предместья, я переоделся и подготовился к прибытию. Уже на подходе к вокзалу были видны почетные караулы от кавалерии и волонтеров, облаченные в парадную форму по случаю визита высоких гостей. Дебаркадер железной дороги был изящно драпирован английским, и русскими флагами, увенчанными государственным российским гербом. Все улицы столицы были также украшены флагами двух наций. По прибытии поезда, оркестр грянул 'Боже Царя храни'. Признаться честно мне стало даже не по себе, когда я выходил на перрон, в окружении охраны и свиты. Повсюду куда устремлялся взгляд, были толпы народу, едва сдерживаемые тонкой нитью лондонских бобби. Толпа гудела, то там, то здесь раздавались как приветственные, так и оскорбительные выкрики. Мой приезд и слухи про возможную помолвку, уже просочившиеся в прессу, пробудили в английском обывателе противоречивые чувства. С одной стороны мое сватовство к принцессе Луизе было встречено одобрением и даже радостью, с другой... последнее эхо Крымская война отгремело лишь 8 лет назад. В сердцах англичан слишком ярка была память об 'атаке легкой кавалерии'*... Хотя мне показалось, что кое-где в толпе наряду с русскими и британскими колыхались и красно-белые польские флаги. Да доносящиеся выкрики "freedom to Poland" со славянским акцентом наводили на определенные мысли. Я конечно знал, что в Лондоне регулярно проводились большие митинги 'солидарности с Польшей' с участием всех 'великих' политэмигрантов - от Маркса до Герцена с Бакуниным, собираются деньги для повстанцев, газеты полны сочувствующими повстанцам статьями. Но одно дело знать, другое видеть. Надо с этой ситуацией что-то делать, поставил я себе мысленную зарубку.
Но официальные лица Британской Империи были на высоте. На перроне меня встречал старший брат принца Альфреда Эдуард с другими членами королевской семьи. После самого дружеского приветствия с их стороны Его Величества, я раскланялся с другими моими будущими родственниками и некоторыми из присутствовавших английских военных чинов.
Когда торжественная встреча уже подходила к концу принц Альфред, наконец, перехватив демонстративно бросаемые мной любопытные взгляды на виднеющиеся вдалеке мачты кораблей, обратился ко мне:
- Ваше Величество интересуется флотом? - 'Ну наконец-то!' - подумал я. 'А то пришлось бы самому разговор начинать!'
- Для вас просто Николай. И отвечая на ваш вопрос - да интересуюсь. Успехи Британских кораблестроителей по достоинству оценены в России, да и Королевскому флоту по прежнему нет равных в мировых водах, - с искусно подделанным восхищением прибавил я.
- Это так, - тут же польщено улыбнулся девятнадцатилетний принц. - Зовите меня просто Альфредом, - вернул мне любезность принц. - К сожалению, сейчас в порту вы не увидите ничего стоящего, но если вам будет угодно мы могли бы посетить верфи.
- О, это было бы здорово! - тут же принялся демонстрировать свой энтузиазм я. - А не поехать ли нам прямо сейчас? Похоже с официальной частью покончено и мы можем ненадолго улизнуть от наших церемониймейстеров, - тут же выдал свое предложение я.
- С превеликим удовольствием, Николай! - засветил радостью принц, который кроме всего прочего был еще и морским офицером Королевского Военно-Морского Флота. Видимо ему тоже был не по душе формализм встречи, по-этому он сразу же воспользовался возможностью изменить официальный маршрут и распорядился немедленно закладывать лошадей для поездки на верфи.
Легко преодолев ставшее уже привычным вялое неодобрение родни, мы уселись в богатую карету, запряженную четверкой белоснежных лошадей, и тронулись в путь. Нам предстояла небольшая экскурсия по старому городу. Впрочем, город меня не интересовал, гораздо больше меня занимали мысли о том, что оказывается, сколько бы тебе не было на самом деле лет, а гормоны и энергия молодого тела все же берут свое. А уж как меня отговаривали от поездки в Британию, вспомнить страшно. И доводы какие разумные приводили... Но вот нет же, поперся... И чем я теперь не самодур? Надо будет, кстати, с этим моментом для себя повнимательнее разобраться и поведение свое тщательно пересмотреть. Очень уж похоже на ослиное упрямство или детский каприз распробовавшего вкус абсолютной власти юнца. В Англию мне видишь ли захотелось! Игнатьев вон весь изошел, в красках рассказывая состав, мысли и предполагаемые действия подпольного кружка аристократов организованного Блудовым. У новой разведки, как оказалось, и там свои люди нашлись. В общем, как ни крути, как себя не оправдывай - в Англию ехать мне было особо незачем. Императорская невеста с доставкой на дом вполне обычное для наших времен явления. Но нет, уперся, хотелось продемонстрировать свое англофильство, чтобы непременно усыпить бдительных англичан.... А что? Кстати вполне может и получиться.
Карета, тем временем неторопливо везла нас по узким и кривым улочкам Лондона, заполненных кэбами, людьми и, конечно, тянущимся к богатой карете нищими, которыми так всегда богаты крупные города. Не являлась исключением и столица раскинувшейся на полмира Британской империи. Той самой империи, над которой, по словам чванливых и чопорных британцев, никогда не заходит солнце. А впрочем, надо признать, что так оно и есть. Заокеанские колонии Владычицы морей занимали как бы не с четверть всей мировой суши.
Вообщем ехал я по грязным улочкам одного из крупнейших в мире города, с населением за два с половиной миллиона, посматривал из-за занавески и невесело прикидывал. Во сколько раз промышленный потенциал Лондона превосходит Петербург? В пять? В десять? Да впрочем, что это я. Промышленная мощь британской столицы превосходит не только любой другой город мира, но и даже сравнима с целыми странами. Такими как Швеция, например. Хотя настоящее величие столицы Британской империи было не в его экономической мощи. И даже не в огромном культурном наследии, про которое поневоле был вынужден узнать любой образованный человек века двадцатого. Нет, я ехал в политическую столицу мира (да-да именно Мира!) совсем не затем, чтобы приобщиться к её культуре. В Британской империи мне хотелось заручиться поддержкой. Пусть временной и шаткой, но какой-никакой, а поддержкой. Повторить ошибки моего прошлого мира и снова оказаться в политической изоляции? Благодарю покорно! Продемонстрируем англофильские взгляды и замашки, женимся на одной из дочерей ещё не старой Виктории. А там чем черт не шутит? Вдруг про нас на время, если не забудут, то хоть рукой махнут? Тем более, что после моих закулисных игр с Пруссией, мне с любезной Дагмар, уже явно ничего не светит. Датский королевский дом демонстративно отказался нас принять - наша поддержка Пруссии уже была там известна.
Пожалуй, этот мой самый первый самостоятельный и, не побоюсь этого слова, разумный политический маневр на троне нуждается в пояснении. Рассуждая над тем как бы не только победить Османскую империю (что уже имело место быть в начале Крымской кампании, окончившейся в итоге разгромным и позорным для нас поражением), но и удержать завоеванное, я пришел к следующему. Войну лучше начинать либо во время франко-прусской войны, либо сразу после. Как минимум две страны в Европе в это время выпадают из расклада. Но война эта в нашей реальности закончилась в 1871 году, а значит воевать Турцию лучше году в 70-ом, 71-ом, но никак не позже чем в 72-ем. То есть на то чтобы подготовиться к воне и политический расклад был для нас самый что ни на есть благоприятный у России есть семь, максимум восемь полных лет... и время уже пошло. Что в общем, явно маловато будет учитывая плачевность наших финансов и отсутствия сети железных дорог.
Вот тут-то я основательно задумался и засел за штудирование политических раскладов тех времен. При ближайшем рассмотрении нарисовалась любопытнейшая картина: вскоре после победы над Данией, Пруссия набросилась на своего недавнего союзника Австрию и разделала под орех. Могла бы даже целиком захватить, но поскромничала, или быть может проблем со славянским населением не пожелал? Кто знает... Но факт остается фактом, разразившаяся в 1866-ом году австро-прусско-итальянская война имела место быть и отодвинуть её на год без какого-либо изменения планов Пруссии на Австрию и Францию в дальнейшем мне вполне реально. А что? Против геополитики не попрешь. Пруссия как хотела объединить всех немцев, так и будет хотеть, как желала решить проблемы с ресурсами за счет Эльзаса и Лотарингии, так и будет желать. Ничего не изменится. Только сроки будут все выгоднее нам и пагубнее им.
Ну что же, первый из четырех аккордов нашей пьесы уже взят - Дания с нашего молчаливого согласия уже разбита и просит мира. А в Пруссии, как мне доподлинно известно, эти наши политические реверансы оценили весьма высоко, чего нам и требовалось. Теперь дело за вторым, вступительным аккордом - вместе с Пруссией и Италией, при небольшой нашей помощи, всего в несколько дивизий, ввалим Австрийской Империи по первое число. Отхватим себе Галицию, Буковину, быть может, что-то ещё. Впрочем, если нас попросят быть скромнее - будем скромнее. Далее вполне разумно вспомнить - между войной Пруссии с Австрией и Францией, сколько лет прошло? Четыре? А надо чтоб пять, а лучше и вовсе шесть. Чем позже - тем лучше. И получим мы третьим, кульминационным аккордам франко-прусскую войну в 72-73 годах и, чем черт не шутит, может и 73-74 годах. Впрочем, нам и десяти полных лет хватит на подготовку финального аккорда нашей балканской пьесы.
Критически пересмотрев свои 'коварные' планы, составленные в основном на информации из будущего, я несколько скорректировал даты. Если перед автро-прусской войной Бисмарк панически боялся удара от России и развязал войну, лишь только убедившись в нейтралитете Российской Империи, то перед франко-прусской войной этого страха уже не было. Из всего этого вырисовывалась следующая картина: оттянуть на два года австро-прусскую войну хотя и трудновато, но вполне реально. Для этого достаточно просто дольше выражать свою неопределенность во взглядах и колебаться, тем самым, набивая себе цену в глазах Пруссии как союзника. После чего запросить год-другой на подготовку армии и согласовать с Пруссией какие австрийские территории нам отойдут. Ещё одним немаловажным доводом в пользу оттягивания войны станет отсутствие столь широко раскинувшейся в Австрии разведывательной сети прусаков. Не будет её - не будет такого количества сведений о противнике и прусские генералы составят гораздо более осторожный план ведения австрийской кампании. Вследствие чего победа над Австрией уже не будет выглядеть так оглушающе-молниеносной, не так сильно вскружит головы прусским генералам, хотя конечно же будет весьма и весьма убедительна. Итогом станет разразившаяся в 72 (а чем черт не шутит, может и в 73) году франко-прусская война, которая предположительно продлится столько же сколько и в реальной истории. Ну, возможно, по различным причинам затянется на месяц другой, не более. Так что если развязать войну в 74-ом и озадачить Англию проблемами с Ирландией никому в Европе до нас дела не будет.
Итак, снова возвращаясь к женитьбе на Дагмар, получаем, что раз война Пруссии с Данией неминуема (да, неминуема, не будем льстить себе, не способна российская армия, а точнее экономика, пережить полноценную войну), то и будем действовать исходя из этого факта с максимальной для себя пользой. Жена дающая нам гипотетические и трудно реализуемые права на Датский престол, но приносящая проблемы с набирающей силу Пруссией, отказ от такого замечательного на мой взгляд плана... А на хрена? Ну да, она мила и красива. Но это наверно очень по-царски в таких делах этим самым местом думать. Что ещё? Ах да, как-то проявила себя в какой-то деятельности... Ну так вполне может статься, что просто от безделья и проявила. Вот то, что детей здоровых нарожала это да. Это аргумент. Но с другой стороны, берем Луизу, дочь Виктории - красива, дети здоровые, гемофилии не подвержены, проблем связанных с браком никаких - наоборот одни плюсы. Хотя, откровенно говоря, довольно таки сомнительные и шаткие, но тем не менее плюсы, а не явные минусы. В общем, с невестой я в тот раз определился твердо. Более того, я ДО датско-прусской войны отказался от всех от всех гипотетических и трудно реализуемых прав на Шлезвиг-Гольштейн (клочок земли в Дании) и тайно намекнул Бисмарку на возможную помощь, против его нынешнего союзника Австрийской Империи в будущем. Только вот что примечательно - помощь была обещана только через три года, не раньше. Иначе Бисмарку сулились осуждение и строгое неприятие войны Россией. Вплоть до нашего появления в рядах противника Прусской короны. Конечно же, все эти переговоры проводил не я, а наш гениальный до тошноты дипломатический тактик министр Горчаков. О, какого труда стоило убедить этого, безусловно талантливого и умного, взрослого уже человека, мне, двадцатилетнему юнцу! Сочетая угрозы, лесть и абсолютную власть моя настойчивая просьба была наконец принята к исполнению в неизменном виде. На этом, последнем моменте я особенно настаивал - никакой отсебятины. Необходимо передать именно то, что необходимо не больше не меньше и точка. Казалось бы элементарная просьба, если бы не характер этого безусловно талантливого, но уж слишком своевольного министра. Нужны ли нам такие дипломаты? Время покажет...
Совершенно увлекшись своими мыслями, глубоко задумавшись, я очнулся только когда карета, в которой я все это время находился, остановилась. Мы оказались на правом берегу Темзы в юго-восточном предместье Лондона в Дептфорде.
- Николай, хочу представить твоему вниманию одну из верфей Британии - 'Уэствуд энд Бэйли'. Между прочим, тут почти три месяца простым рабочим работал твой великий предок - Петр Первый.
- Неужели! Вот так совпадение! Но, надеюсь, ты привез меня сюда не только ради того чтобы рассказать мне об этом, - предчувствуя впечатляющее зрелище, хитро посмотрел я не него.
- Нет, просто показалось, что тебе это будет интересно. К тому же местные мастеровые нет-нет да и вспоминают об этом случае. Я же хотел продемонстрировать тебе недавно спущенный на воду Вэлнент. А пока надобно нанести визит вежливости здешним хозяевам джентльменам Уэствуду и Бэйли.
Но далеко идти нам не пришлось, Бэйли решивший самолично поинтересоваться новоприбывшими высокими гостями(наверное заметил нашу карету с королевским гербом в окно) вышел нам навстречу.
- Оу, принц Альфред, - снимая шляпу, поклонился он, - рад видеть вас на моей верфи.
- Добрый день, мистер Бэйли. Позвольте представить вам моего спутника императора Всея Руси Николая Второго.
- О, какая честь для меня! - бесстрастно проговорил склонившийся в гораздо менее подобострастном поклоне судостроитель.
- Его Императорское Величество Николай выразил желание посмотреть на новейшие британские корабли, - тем временем продолжил Альфред. - Конечно, не смог отказать ему и себе в таком удовольствии, тут же вспомнив вашего красавца. Ну же ведите нас к нему!
Вскоре моему взору открылась следующая картина - в достроечном бассейне стоял небольшой корабль. Наверное его размеры сейчас были впечатляющие, судя по ожидающего моего восторга взгляду принца, но меня корабль совершенно не впечатлил, хотя я никоим образом этого не выказал. Скорее наоборот.
- Ого, вот это громадина! Сколько в ней тысяч тонн водоизмещения Бэли?
- Почти семь Ваше Величество!
- Нда, впечатляет, впечатляет, не могли бы вы рассказать мне об его устройстве, - имея ввиду корабль попросил я.
- Разумеется, - тут же преисполнился сознания собственной важности этот индюк. - Основными особенностями нашего с мистером Уэствудом проекта стали броня по батарее от штевня до штевня, при неполном поясе по ватерлинии, а также скругленная корма новой формы, а также очень низкий центр тяжести. Паровые машины на корабле имеют диаметр цилиндров 2083 мм, а ход поршня - 1219 мм...
Слушая напыщенную речь начальника верфи, и автоматически кивая, я невольно перенесся воспоминаниями к состоявшемуся на пути в Лондон разговору с сопровождающим меня в путешествии морским министром. Разговор состоялся на второй день, после того как форты Кроншдтата пропали из виду и наш корабль смело рассекал воды Балтийского моря оставляя пенящиеся буруны за кормой.
- Николай Карлович Краббе, морской министр, в кратчайшие сроки преобразовавший парусный деревянный русский флот в паровой броненосный. Министр уже закрывший целую главу в истории российского флота и открывший новую, - таким нестандартным образом начал я тогда наш разговор с министром. - Ваши дела говорят сами за себя. Вы присаживайтесь, Николай Карлович, присаживайтесь, - я указал на кресло моей каюте. - В ногах правды нет.
- Благодарю за столь лесную характеристику, - усаживаясь на предложенное ему место, ответил морской министр. - Однако, должен признаться, что ничего не сумел бы добиться без помощи Великого Князя Константина, - прибавил он.
- Не нужно скромничать, Николай Карлович. Мне известно, как помог вам дядя Константин, однако ваши заслуги перед русским флотом неоспоримы. Но сейчас не об этом. Вы должно быть знаете, что ранее у меня на приеме уже успели побывать все министры кроме вас. Вот я и решил исправить это досадное недоразумение во время путешествия и пообщаться с вами поближе. Тем более что во время нашей последней встречи на совете, поговорить нам так толком и не довелось, - ну нельзя же назвать толковым тот короткий, последовавший сразу после первого совета разговор. - А после как-то сложилось, что вы заболели, а я увлекся совершенно другими делами, - я пожал плечами выражая свое сожаление по этому поводу.
Тогда, почти сразу после совета, я смог переговорить с морским министром с глазу на глаз и выяснить, что оказывается, все те познания, что он продемонстрировал на совете, взялись не просто от широкого кругозора. Его патрон, Великий Князь Константин Николаевич, уже давно продвигал в правительстве проект аналогичный зачитанному мной на совете министров. Вот Краббе и заключил, надо признать вполне логично, что я обратил свое внимание на вышеуказанный дядюшкин проект. Стоит ли удивляться, что морской министр оказался, как говорится, в материале и не только поддержал, но даже дополнил мои соображения по крестьянскому вопросу.
Все это выяснилось в считанные минуты и, собственно, на этом наш разговор и закончился. У меня была назначена встреча, он тоже бездельем не маялся... А потом я столь долго и тщательно готовился встрече с Великим Князем Константином, что совсем забыл про Краббе. Впрочем, не сильно-то я и расстроился - других более срочных дел было более чем достаточно. А флот, как не крути, к срочным делам пока не относился.
- Прежде всего, я хотел бы спросить вас, каким вы видите будущее русского флота и всего морского министерства в целом, - озадачил я весьма свободным для толкования вопросом морского министра.
- Ваше Величество, честно говоря, при нынешнем финансировании русский флот ожидает далеко не самое лучшее будущее, - немного подумав, начал свой ответ Краббе. - Но перед тем как продолжить ответ на заданный мне вопрос, я хотел бы уточнить, какие цели будут ставиться перед флотом. Без этого знания, ответить вам что-либо определенное задача не из легких.
- Николай Карлович, я могу вам доверять? - перейдя на шепот, я заговорчески наклонился к министру.
- Можете, Ваше Величество, - тоже шепотом ответил он мне.
- Через десять, максимум одиннадцать лет, когда Российская экономика оправится, и бюджет не будет так стеснен в финансах как теперь, я хотел бы осуществить захват Константинополя, разумеется, вместе с проливами. Вы понимаете, о чем я говорю? В этом моем плане русскому флоту отводится ключевая роль.
- Да-да, - глаза Краббе загорелись. - Но ведь после Парижского мирного договора, нам невозможно держать флот в Черном море. Как вы собираетесь обойти этот запрет?
- О, об этом не беспокойтесь. Этот вопрос я беру на себя и уже принимаю шаги к его разрешению, - намекая свою поездку в Англию и намечающуюся свадьбу, ответил я. - Думаю, в ближайшее время запрет будет снят, а если и нет... Мы найдем способ его нарушить. Хотите, я расскажу вам, что предстоит сделать силами русского флота в будущей войне?
- Я весь внимание, - действительно, министр слушал, затаив дыхание.
- Хорошо. Тогда я прошу вас поклясться, что кроме моего дяди Константина об этом никто не узнает. Хотя, впрочем, не говорите ему. Будет лучше, если я сам скажу ему об этом.
- Конечно, Ваше Величество. Будет в точности исполнено! - ответил мне все ещё говоривший шепотом Краббе.
Вы знаете, есть такой эффект, когда кто-то вдруг спросит у вас что-либо шепотом, вы непременно ответите ему так же. Даже если причин не позволяющих говорить громко, совершенно нет.
- Что ж, давайте я вкратце изложу вам свой план военной компании, а после выслушаю ваши соображения. Идет? - дождавшись утвердительного кивка, я продолжил в голос. - Так вот, мною разработана так называемая Босфорская операция, - привычно присвоил я себе чужие достижения, - позже дам вам с ней ознакомиться. Операция предусматривает высадку сорокатысячного десанта в непосредственной близости от Константинополя. До высадки десанта наш флот должен будет уничтожить турецкий, подавить береговые батареи, а также отправить миноносцы с целью перекрытия Дарданелл. То есть завалить минами и возможно выделим часть флота прикрыть минные заграждения, необходимым количеством броненосцев и мониторов. Тралить узкий пролив под огнем нашего флота не самый приятный способ самоубийства.
Тем временем остальные корабли Черноморского флота будут поддерживать своей артиллерией первую волну нашего десанта закрепившуюся в порту, не позволяя туркам сбросить её в море. Так будет продолжаться до тех пор пока мы не перекинем все наши войска сконцентрированные в Черноморских портах. Это порядка ста двадцати тысяч наших лучших солдат с самым современным оружием, - сказал я имея ввиду минометы и гранаты потребующиеся для уличных боев. - Ваши вопросы?
- При всем моем уважении к вашему плану, не предусматривает ли он ещё каких либо мер, кроме десанта к Стамбула? Иначе все это выглядит слишком авантюристично.
- Ах да, простите! Давайте я расскажу свой план более подробно. Действия будут происходить на трех театрах. Во-первых, десантная операция в Константинополе, во-вторых, будет осуществлен мощный удар из Бессарабии, форсируя Дунай, через Румынии и Болгарию на Стамбул, ну и в третьих, традиционно на Кавказе. Там мы попробуем защитить православных армян, томящихся под турецким гнетом.
Далее. Для снабжения наших десантных войск в турецкой столице, нам потребуется полное превосходство над османами в море. Турецкие корабли должны находиться там где им и место, то есть на дне. По крайней мере, та их часть, которая окажется в это время на Черном, так же Мраморном морях. Так же помощь русского флота остро понадобится нашим войскам на Дунае -ничто не должно помешать быстрой переправе наших солдат. Также Дунай должен быть открыт для беспрепятственного прохода русских кораблей и, разумеется, перекрыт для турецких. Для этого необходимо будет построить мелкосидящие речные мониторы и броненосцы малого водоизмещения, которые устроят туркам веселую жизнь. Если всего этого не сделать у нас возникнут огромные трудности со снабжением наступающей на Константинополь армии. По морю и по Дунаю осуществлять снабжение будет гораздо проще, чем по суше. Конечно, путями снабжения мы озаботимся заранее. От Одессы, через Киев и Москву, проляжет двухпутная колея до самой столицы. Тоже самое будет и с Севастополем, и с Николаевском, и даже с Владикавказом. На флот ляжет огромная тяжесть обеспечения доставки продовольствия, снаряжения, оружия ведущим наступление войскам.
- Да, так план выглядит гораздо более убедительно. Хотя, конечно, я хотел бы познакомиться с обещанным вами проектом Босфорской операции более подробно. Тогда я смогу задавать более точные вопросы, пока же даже не знаю, что и сказать. Разве что, пока что мы не имеем ни необходимого военного флота, ни необходимого транспортного. Впрочем, за такой срок все это вполне можно построить. Были бы деньги, - ответил мне Краббе.
- Деньги будут. Пока же обратите пристальное внимание на Обуховский завод. Признаться, ваша затея весьма и весьма меня порадовала. Я даже побывал там неделю назад и велел увеличить финансирование.
- Премного вам благодарен. Мне уже доложили, - сказал Краббе и улыбнулся. Ну конечно, как он мог не заметить императорский визит на подведомственное ему предприятие.
- Отлично. Но это ещё не все. Я считаю, что флот на Балтике должен быть сокращен. Надо немедленно списывать весь парусный флот и часть устаревшего парового. Калоши, которые не в состоянии вести бой на море при малейшем волнении нам не нужны. Вообщем я за максимально возможное сокращение флота на Балтике. Поверьте Николай Карлович, флот нам сейчас просто ни к чему. Нет, что вы, - заметив его возмущенный взгляд воскликнул я. - Полностью отказываться от Балтийского флота никто и не думает! Более того, через лет пять мы даже начнем понемногу строить новые корабли, но... сильный флот на Балтике нам ни к чему. Противника, с которым он мог бы тягаться, у него просто нет. Если и нападет то только Британия, и тогда флоту за Кронштадтские форты ни в жизнь не выйти. Да и казна, как вам должно быть известно совершенно пуста.
Краббе задумался. Конечно, какому морскому министру понравились бы мои слова. Но Николай Карлович знал конечную цель, и она ему нравилась.
- Что ж, парусные корабли уже давно пора списать в утиль, как и некоторые, как вы верно выразились 'калоши'. Вот только если заморозить все стройки кораблей, как вы хотите.... А будь что будет! - махнув рукой, согласился Краббе.
- Отлично, - не смог сдержать улыбки я, - тогда сразу по приезду начинайте понемногу строить торговый флот на Черном море. Причем стройте с возможностью установок орудий. Официальная цель данного флота - освоение Дальнего Востока. Этим он и будет заниматься, пока не начнем с турками воевать - недавно основанный у Золотого Рога Владивостокский порт надо развивать. К тому же озаботьтесь доставкой крестьян на Дальний Восток, ну хотя бы сотню-две семей в год для начала.
Мы проговорили ещё два часа и разошлись полностью довольные друг другом. К теме такой далекой сейчас будущей русско-турецкой войны мы больше не возвращались. Зато долго обсуждали систему подготовки офицерского состава, особенно для минных заградителей. И тогда у меня в голове как будто щелкнуло. Торпеды! Они же как раз в это время и появились! Нужно будет обязательно навести справки. Я извинился и поднявшись со своего кресла быстро сделал коротенькую запись в своем блокноте. Чтобы не забыть, а то за столь интересным разговором и не такое запамятовать можно.
Едва мы распрощались я бросился к дневнику и...
'В 1865 г. талантливый изобретатель и инженер Иван Федорович Александровский предоставил русскому морскому министерству проект самодвижущейся мины, названной им "Торпедо". Только через три года министерство разрешило изобретателю изготовить мину... "за собственные деньги с последующим возмещением". А между тем в 1866 г. владелец завода в Австрии англичанин Уайтхед запатентовал самодвижущуюся мину, спроектированную капитаном австрийского флота Лупписом. Первая мина Уайтхеда имела скорость 6-7 уз, в то время как торпеда Александровского - около 10 уз. Но Уайтхед сумел быстро организовать производство защищенной патентом мины и тем самым вынудил морские державы (в том числе Россию) приобретать их у него либо изготовлять по закупленным опять же у него лицензиям...' прочитал я краткую справку в своем дневнике.
Черт побери! Ну почему же всегда так! Сколько хороших начинаний было отринуто и сколько абсолютно сумасбродных принято! Подумать только! А дядя Константин? Тоже мне морской болельщик, куда он-то смотрел?
Надо будет срочно выдать субсидию нашему Ивану, а то сейчас как раз такое время, что во всех флотах всех стран уделяется первостепенное внимание бронированию кораблей. И вот для этой самой брони все сейчас ищут эффективное средство поражения. А то замучаешься пока обычными пушками, да обычными снарядами, начиненными черным порохом броненосец на дно отправишь. А тут мы со своими торпедами! И чем черт не шутит, может ещё и на продаже наживемся...
- Таким образом, уже через два месяца нами будет начато монтирование восеми110-фунтовых орудий и двадцати четырех 68-фунтовых на верхней палубе... - вслушался я в слова, продолжавшего напыщенно вещать мистера Бэйли.
- Быть может вы покажете Его Императорскому Величеству корабль, - перебил судостроителя горевший желанием поскорее подняться на борт принц.
- О! Разумеется! Позвольте проводить вас...
После довольно длительного осмотра верфей и целой бури восторгов и похвалы с моей стороны я упросил Альфреда отправиться на расположенный неподалеку паровозный завод. Принц согласился, правда с неохотой - паровозы его совершенно не интересовали. Я же быстро пришел к выводу что восхищения английской промышленностью и так было более чем достаточно и незамеченным все это точно не останется, так что незачем нам с принцем страдать понапрасну. В итоге пробыв на жутко чадящем заводе совсем немного мы отправились в российское посольство, в котором я планировал поселиться во время своего пребывания в Лондоне.
Нашим послом в Британской Империи уже несколько лет был действительный тайный советник Филипп Иванович Бруннов. Происходил он из курляндского баронского рода фон Брунновых, известного с XVII в. Родился в Дрездене, учился в Лейпциге, служил России. Его дипломатическая карьера началась в 1818 г. и продолжалась уже без малого полвека. Он участвовал в Лайбахском и Веронском конгрессах 'Священного союза', способствовал устранению разногласий с Великобританией, возникших в связи с заключением Россией договоров с Турцией. Следуя линии российского правительства на сохранение любой ценой хороших отношений с Великобританией, Бруннов дал согласие на подписание Лондонской конвенции о режиме Черноморских проливов, фактически ликвидировавшей прежние завоевания России в этом вопросе. Еще в его карьере были международный акт о запрещении торговли неграми, коммерческий трактат между Россией и Великобританией, Лондонская конвенция о Египте, и многое другое.
Но самое главное: Бруннов содействовал окончанию переговоров о браке наследника цесаревича (будущего императора Александра II) с принцессой Гессен-Дармштадтской в 1840 году. Еще до приезда, ознакомившись с карьерой Филиппа Ивановича, я понял, что лучшей кандидатуры на роль 'свата' мне не найти. И надо сказать Бруннов не подвел. Несмотря на пожилой возраст и затрудненность в сроках, он мгновенно отреагировал на мое письмо о желании сделать предложение принцессе Луизе, и выдал результат. Уже через две недели (с учетом времени отправки и получения корреспонденции) я был извещен о благосклонности Британского королевского двора обсудить сей вопрос.
Бруннов вместе с супругой и помощниками и почетным караулом встречал нас на крыльце посольства. Надо сказать при встрече Бруннов произвел на меня двойственное впечатление: поразительно как в нем неприятная наружность (Филипп Иванович был грузен, толст, с огромной бритой головой, выдающейся нижней челюстью и неподвижным, безучастным взглядом) сочеталась с удивительным красноречием, доскональным знанием политических отношений и их изящным изложением, полным остроумия, в беседе. Кратко переговорив с послом и распорядившись о разгрузке дорожного багажа, я отправился готовиться к званному балу в честь моего государственного визита.
За организацию приема я не боялся. Бруннов обладал огромным состоянием и представлял за рубежом Россию в традициях старого доброго времени - его приемы, балы, сервировка праздничных столов славились на всю Европу. Чтобы не ударить в грязь лицом, он содержал собственных поваров, булочника, буфетчика, кондитера и целый сонм лакеев.
Званный ужин был больше похож на фуршет, в нашем понимании. Немного изысканных деликатесов, чуть-чуть музыки и танцев, и много, много светских разговоров. В вечер моего первого дня пребывания на английской земле было решено дать малый прием для высокого бомонда британской столицы. В целом ужин удался. Оркестр честно отыграл всё, от вальса до полонеза. Стол бы вообще великолепен, я даже в Зимнем так не обедал, была мысль даже шеф-повара у Бруннова переманить.
Спустя пару дней я уже вошел в колею непрекращающихся балов, фуршетов и званных вечеров. В старой жизни, я, часто бывая на корпоративах, вывел для себя три не хитрых правила, как превратить увеселительное мероприятие в полезное для себя. 'Шампанское пригубливать, дамам говорить комплименты, за водкой о делах разговора не вести'. Как оказалось, эти приемы в полной мере, хотя и с некоторыми поправками, работали и для 19 века. На фуршет, как изящно выразился посол Бруннов, были приглашены 'те, кому неловко было бы отказать, при том, что их наследственные или личные заслуги не позволят присутствовать на официальных приемах'. Нужно, так нужно. Если какой-то сэр Генри может быть, пусть даже в очень отдаленной перспективе, нам полезен... почему бы не пригласить его на прием и не перекинуться парой ничего не стоящих светских фраз? Поэтому, расшаркиваясь с каким-нибудь лордом или сэром, я щедро раздавал собеседникам комплименты и выказывал уважение. От нас не убудет, а человек может быть эту встречу всю жизнь помнить будет.
В итоге, за несколько дней, пребывания в Лондоне я успел познакомиться с парой десятками весьма и весьма интересными людьми... <Здесь можно влепить пару изобретателей, которых ГГ переманил в Россию/ купил патенты>
Кроме всего прочего я так же посещал и культурные мероприятия. В качестве почетного гостя открыл один из новых участков Лондонского Метрополитена в Хамерсмите (Да! Метро начали строить в Лондоне аж в 1863 г.). Посетил Технологический Музей, Вестминстерское аббатство, выступил перед студентами Кембриджа и Оксфорда... Однако все это было лишь прелюдией. В конце второй недели Бруннов сообщил мне, что переговоры о предложении руки и сердца продвигаются успешно и королева желала бы лично со мной переговорить на балу в Букингемском Дворце. Я прекрасно понимал, что именно от личного впечатления Виктории будет зависеть, стану я или нет её зятем, и поэтому подготовился к разговору как 'к последнему и решающему'. Однако реальность превзошла все мои ожидания.
Первые мои мысли, когда беседа с Викторией закончилась, были: 'Вот это баба! Каких-то сорок минут разговора, а с меня вода как ручьями льёт. Не глаза, а рентген аппарат, насквозь просвечивает. Не зря её англичане почитают, воистину Великая женщина!'.
Вообще увидеть и поговорить с другим монархом, особенно с ТАКИМ, было очень познавательно. Несомненно, Виктория не была энциклопедически начитанной королевой. В некоторых областях её знания, как мне показалось, просто зияли белыми пятнами. Не было в ней и какой-то запредельной харизмы, нет. Да и чисто внешне она при первом знакомстве напомнила мне ворону своим мрачным и бледным лицом, с глазами на выкате, и грузным телом, облаченным в черное поминальное платье. Однако чем она меня поразила, так это своей осведомленность о текущих событиях и умением разбираться в людях. Всю нашу беседу я чувствовал себя под микроскопом. Королева показала себя гандсмейстером светской беседы. Даже самые, казалось бы, невинные вопросы таили подвох, а зачастую двойное и тройное дно. Осведомляясь о моем путешествии, королева упоминала такие его детали, которые я сам вспоминал лишь при изрядном напряжении память. Она знала по имени весь состав моей свиты, всю мою многочисленную родню, и, как мне показалось, даже казаков из охраны и экипаж судна на котором мы прибыли в Англию. Как детектор правды, по малейшим признакам, она вылавливала из моих ответов все недомолвки и недосказанности. После получаса разговора я чувствовал себя так, словно не общался с милой леди, вполне годящейся мне в матери, а неделю вагоны с углем разгружал (мне было с чем сравнивать!).
Несмотря на сдержанность королевы в манерах и речи, было видно, что я произвел на неё хорошее впечатление. В первую очередь тем, что старался не врать и говорить с позиций практика. Ни слова о Великой Любви, чисто прагматичный союз во имя взаимной выгоды. Прося руку Луизы, я одновременно предлагал обширные заказы для английской промышленности. России было нужно многое из того, что Великобритания делала лучше всех в мире: оборудование для верфей, сталелитейных заводов, <список>. Конечно упор был сделан на оборудование, но и готовой продукции я заказывал не мало: паровозы, <список>.
Итог разговора не заставил себя ждать. Когда объявили полонез, моей парой, начинавшей танец, стала Луиза. В жизни она оказалась куда милее, чем на портретах придворных живописцев и черно-белых фотографиях. Худенькая, стройная как тростинка, она будила в любом мужчине чувство бесконечной нежности и желание защитить. Красотой она не блистала, однако это было прелестное и невинное, совсем юное ещё создание, не испорченное ещё к тому же двором и светским обществом. И в этом была своё, особенное очарование. Я помню, как трогательно затрепетала она, когда я заговорил с ней. Как мимолетно вспыхнула, когда я целовал её ручку. Как мило краснела, когда я вел её в танце.... Однако я так и не мог до конца привыкнуть в мысли, что эта угловатая девушка-подросток, почти ребенок, вскорости станет моей женой. Полонез сменил медленный вальс, мы кружили по залу, смотря друг на друга и не решаясь начать разговор. В танце я вел её отстранённо, на вытянутой руке. Луиза видимо почувствовала что-то и как-то жалобно, по-детски трогательно посмотрела на меня внизу вверх. Её кроткие карие глаза напомнили мне оленёнка Бэмби, мультфильм про которого я смотрел в далекой юности. На сердце потеплело. Спохватившись и отбросив на время посторонние мысли, я принялся сглаживать невольное впечатление своей небрежной холодности. Что впрочем, с легкостью мне удалось. Внешность я имел весьма привлекательную и, хотя так и не озаботился тем, чтобы привести себя в должную физическую форму, выглядел стройным и подтянутым. Танцевал я тоже превосходно. Да и с обаянием и чувством юмора никаких проблем у меня не наблюдалось и, вскоре, моя принцесса заливалась звонким смехом, слушая выдаваемые мной шутки.
- Ах, вы не знаете что за дураки эти поляки, несравненная вы моя красавица, - наклонившись к ею ухо говорил я ей. - Это просто непостижимо чтобы с ними было, если бы не русская о них забота!
- Oh Prince, you are so interestig companion. Could you tell me anything more, - отвечала она мне, доверчива глядя мне в глаза.
- Сам я не видел, однако, мой генерал Муравьев рассказывал мне презабавную историю про то как, умирая, старый поляк завещал своим детям похоронить его в море. И что же вы думаете, ненаглядная моя Луиза? - увлек её внимание я. - Все три сына захлебнулись, копая могилу на дне!
- О ваш черный юмор неподражаем, - залившись веселым смехом, отвечала не сводившая с меня глаз Луиза.
* * *
Я метался по отведенным мне комнатам до боли сжимая кулаки. Этот относительно недолгий разговор вызвал во мне бурю негодования. Нет, конечно же, в лицо мне никто не хамил. Ещё чего не хватало! Никто даже мне не перечил. Совсем, ну ни капелечки не перечил. Просто все мои вполне конкретные и, казалось бы, разумные предложения ненавязчиво, деликатно, но в тоже время весьма твердо отклонялись. Да, стоит признаться - переговорщик из меня никакой. Хреновый я бы даже сказал переговорщик.
Но негодованье мое было вызвано другим. А именно тонким, едва заметным, но все же вполне явственным пренебрежением, даже презреньем, скорее не ко мне, а к моей стране... Я зло усмехнулся и переносясь воспоминаниями в разгар своего недавнего разговора.
- К сожалению это совершенно невозможно, потому как прямо противоречит интересам Британской короны, - с сожалеющей улыбкой, как бы говорящей о моем слабоумии ответил на мое откровенное и я бы сказал весьма щедрое предложение министр граф Джон Рассел.
- Неужели противоречит? Что-то я этого не заметил! - вспыхнул я раздражаясь, но тут же взял себя в руки.
- Ну как же. Разве вы не видите, что в вашем варианте русско-британская граница пройдет совсем неподалеку от Индии, нарушая интересы наших торговцев в Бухаре? Кроме того, нам, как политикам, необходимо принимать во внимание даже гипотетическую угрозу, - демонстрируя столь 'искреннее' расстройство, что у меня сводило зубы от этой фальши, снова отвечал мне граф.
- Но ведь граница будет проходить по гористой и пустынной местности. Нет ни малейшего шанса провести там сколь-нибудь значительные войска! - не терял надежды переубедить упрямого министра с милым видом сидящего напротив меня и попыхивающего трубкой.
- Вот видите, вы уже рассматривали эту возможность, тем самым косвенно подтвердив ту самую гипотетическую возможность, - выпуская струку дыма в сторону, улыбнулся мне Рассел. - Мне искренне жаль, но ваше предложение кажется нам невозможным, - он поудобнее уселся в кресле, предварительно пошевелив кочергой красные угли в камине, как бы намекая что ему-то от меня ничего не надо.
Я тоже замолчал - собирался с мыслями. Вот уел, так уел. Мало ему, что мы не будем иметь никаких претензий на Тибет, так мы уже до того доторговались, что половина русского в моей истории Туркестана как бы переходила в руки Британии, а министра как заклинило. Не удовлетворяет интересам Британской короны и все тут.
- Что вы предлагаете, - протягивая графу карандаш спросил я. - Расскажите, уж сделайте милость, - прибавил я на грани грубости.
Министр словно только того и ждал одним махом очертил на карте новую границу. Единым движением руки отторг от России Хиву, Бухару и Кокандское ханство и с довольным видом откинулся на спинку стулу.
- Вот если бы вы поступились этими незначительными территориями, тогда мы бы конечно всячески способствовали нашей дальнейшей дружбе и взаимопониманию в этом вопросе.
- Но ведь это же... Это же совершенно невозможно! - я замолчал задохнувшись от такой откровенной наглости. Он что издевается? Ведь он банально предлагает уступить нам весь ещё не захваченный нашими войсками Туркестан!
- Как же, как же! - деланно всплеснул руками Херов. - А Илимский край, а Западный и часть южного берега Каспия?
Ага, один даст нам проблемы с Китаем из-за одной только плодородной долины, а другой вгонит в гроб бог весть сколько народа своим гиблым климатом. А в обмен мы отдаем Британцам почти наши Хиву, Бухару, Коканд, да и от Тибета отказываемся... Он что совсем охренел? Я посмотрел на его хитрую рожу (язык не поворачивается назвать её лицом) и все понял. У него нет ни малейшего желания договариваться. Британию полностью устраивает текущее развитие Большой Игры и то, в какой степени Россия ей увлечена. Ну что ж...
- Простите, но это уже противоречит интересам короны Российской, - призвав на помощь все свою выдержку и хорошие манеры, мягко и с улыбкой ответил я. - Очень жаль, что у нас не получилось договориться по этому вопросу.
- Очень жаль, что уж тут говорить, - скорчил расстроенную мину министр.
- Быть может в Польском вопросе наши интересы окажутся не столь противоречивы?
Но и тут меня ждало разочарование. Уклончивые ответы, различные уловки и недомолвки позволяли мне быть уверенным лишь в том, что Британский лев не станет на сторону Королевства Польского, пока наши крейсера угрожают английской торговле и только. Не преуспел я и в остальных вопросах, правда, насчет флота ещё намекали подумать, но.... Ни в этот день, ни в последующие особого прогресса не наблюдалось. Даже денег мне в долг предложили под такие проценты, что я чуть ли не сразу удавился от жадности. Мда, не удалась поездочка. Хотя невеста кажется от меня на седьмом небе. Ну и то ладно.
* * *
Королева Виктория, владычица одной четвертой части суши, сидела в не большой плохо освещенной комнате, молча наблюдая за велело пляшущими языками пламени в камине.
- Эти русские лизоблюды уже отплыли, Джон? - наконец прервала она свое молчание, заранее прекрасно зная ответ.
- Да, Ваше Величество, не далее как в три часа по полудни их корабль отчалил от пристани, - почтительно ответил лорд Рассел.
- Наконец-то эти северные варвары избавили нас от своего присутствия, - презрительно сморщились Виктория. - Этот мальчишка кичливо именующий себя императорам 'Всея Руси', - Виктория произнесла это по-русски нещадно коверкая слова, как бы пробуя их на вкус, - совсем ничего не смыслит в политике. Зато, как мне доложили из разных источников, ему не дают покоя лавры его великого предка Петра Великого. Тот тоже по кораблям с ума сходил и по нашим верфям как полоумный носился.
- Наша держава от этого только выиграет, - позволил себе вставить лорд, поняв, что королева не собирается продолжать. - Его заказы внушают уважение своими размерами, а выступления в наших газетах говорят о нем как об очарованном Европой, в особенности Британией юнце. Однако меня настораживают его настойчивые просьбы о позволении денонсирования Парижского тракта. Очень уж хочется ему иметь флот на в Черном море, а там у флота лишь одна цель - проливы.
- Не волнуйтесь, лорд. Мне кажется, нам не стоит отказывать ему в такой малости. Тем более лишь только русские начнут строить флот, на наши верфи золотым дождем обрушатся заказы от напуганных османских адмиралов.
- Что ж, я передам Бруннову, ваши слова, - склонил голову в Рассел.
- Можете идти, Джон. Но будьте осторожны - русским нельзя доверять.
Конец первой части.
*Атака около 600 всадников в основном из английской аристократии на русские позиции по трехкилометровой долине, под убийственным перекрёстным огнём артиллерии и пехоты, находившихся на возвышенностях вдоль всей долины. Из первой линии всадников к русским позициям прорвались лишь около 50 человек. В ходе двадцатиминутной атаки, погибли две трети атакующих.Словосочетание "атака лёгкой кавалерийской бригады" стало нарицательным в английском языке, означающим некие отчаянно смелые, но обречённые действия.