К следующей Игре структура Программы, казавшаяся мне поначалу чем-то средним между седьмым чудом света и великой теоремой Ферма, начала проясняться. Моему взору была явлена уже третья по счету группа и соответственно третье по счету помещение. И пусть математическая индукция никогда не была моим сильным местом (по устройству мозгов я скорее дедуктор, и анализ для меня гораздо ближе и сподручнее синтеза), я все же сумела догадаться, что имею дело с чем-то напоминающим систему вложенных матрешек или, выражаясь на родном для меня языке, концентрических кругов. На первую Игру попадали почти "левые", то есть прошедшие только собеседование люди - это был первый круг, самый широкий и максимально приближенный к социуму. Те, кто выдерживал двухдневное действо и изъявлял желание учиться дальше (вопреки моим мрачным опасениям, насильно в этой конторе никого не удерживали), еще некоторое время варились в первом круге, посещая занятия, содержание которых пока оставалось для меня тайной, и набираясь ума-разума. Помимо занятий, они участвовали и в Играх, проводимых не самим руководителем Программы, а всяческими подручными тренерами. Переход из первого круга во второй происходил посредством Игры с участием самого досточтимого ВП. При этом, по всей видимости, совершались некие магические ритуалы, но я их по не знанию то ли прошляпила, то ли просто не смогла идентифицировать как таковые. Второй круг отличался от первого размахом тренингов и доступом к информации более высокого уровня. Новый цикл обучения также был заполнен какими-то неизвестными занятиями, семинарами, практическими заданиями и даже, если мои чуткие уши, улавливавшие обрывки разговоров участников второй Игры, мне не изменяли - непонятными перфомансами. По завершению второго круга страждущие от несовершенств этого мира и алчущие внеземного знания прозелиты вновь попадали на финальную Игру и переходили (кому повезет) в третий, еще более суженный и продвинутый круг.
Сколько подобных итераций изначально предполагалось отцом-основателем, и что происходило в самом узком внутреннем круге - оставалось только догадываться. Но делать этого я не стала, памятуя о том, что праздные мысли уже не раз отвлекали меня от происходящих процессов, благодаря чему я вечно умудрялась пропустить нечто важное.
Третья группа встретила меня без особого энтузиазма. Оно и понятно: кто знает, чего ждать от новой метлы, да и еще и непонятно откуда взявшейся! Особой общительностью и приветливостью, особенно с незнакомыми людьми, я не отличаюсь, так что все было правильно и вполне закономерно, - но от этого не менее обидно. В этой Игре, как быстро выяснилось, участвовало и несколько второстепенных тренеров Программы - они-то и отнеслись ко мне с максимальной настороженностью, если не сказать - враждебностью. Отнести такое поведение на счет обычной ревности и зависти людей, которых обошли при ротации главного тренера, мне не пришло в голову, и дабы не омрачать темными пятнами светлый образ духовного искателя, все еще живший в моей душе, я занялась привычным самоедством и самобичеванием...
Рассевшиеся на ковре участники третьей группы и третьей в моей жизни Игры (в нынешнем помещении не было ни столов, ни стульев - видимо, чем дальше продвигаются по пути к истине адепты любого учения, тем меньше мебели им необходимо) бодро отчитались о происшедших за последнюю неделю событиях. Я уже начала привыкать к этому обязательному ритуалу, чем-то смахивающему на начало комсомольского собрания, а заодно и к едким комментариям, которые неизменно выдавал ВП. Покончив с этой увлекательной процедурой, мы перешли к обсуждению отличий анахатного бизнеса от манипурного. Сами слова "анахата" и "манипура", обозначающие соответственно четвертый и третий энергетические центры организма, а также присущие этим центрам свойства были мне давно знакомы: редкая эзотерическая традиция в родных мне пенатах может обойтись без использования древних йоговских терминов. Однако в сочетании с бизнесом эти термины звучали для меня несколько странно, если не сказать - дико. Малый, средний, подпольный, криминальный бизнес - это понятно, но чтобы анахатный?
Единственная мысль, которая сразу пришла мне в голову по поводу этого загадочного словосочетания, была настолько непристойной, что я оставила ее блуждать в голове, строго-настрого запретив показываться на свет божий. Рассуждала я примерно так: анахата, как известно, это сердечный центр (или чакра, если вам больше нравятся экзотические словечки). Отвечает она за любовь - в основном Божественную, конечно, но за неимением таковой у большинства моих современников - и за земную тоже. Стало быть, анахатный бизнес - это бизнес, замешанный на любви, то есть, учитывая низкий уровень альтруизма сограждан и их феноменальную сексуальную озабоченность, нечто такое, по сравнению с которым проституция кажется вполне невинным, мелким и недостойным внимания широкой общественности явлением. Пусть даже так - но ведь за действия, которые тут же успели представиться моему разыгравшемуся воображению, отвечают в основном лежащие несколько ниже анахаты энергетические центры и части тела, так что уместность названия снова оказывалась под вопросом!
Дело осложнялось еще и тем, что само понятие "бизнес" для меня казалось куда более мистическим, чем все анахаты и манипуры вместе взятые. Люди, способные самостоятельно зарабатывать деньги (а не получать их изредка в виде зарплаты от "дяди", на которого они вкалывают), вызывали у меня почти священный трепет. Мне такие вершины социальной деятельности никогда не были доступны, и я даже всерьез подозревала, что бизнесмены слеплены из какого-то другого теста или же воспитывались в специальных условиях строго засекреченных лабораторий, годами выращивая сверхчеловеческие навыки управлять серо-зеленым монстром, увенчанным дважды перечеркнутой буквой S. Я надеюсь, теперь читатель вполне осознает, насколько мудро я поступаю, пребывая большую часть времени в якобы глубокомысленном молчании. И как хорошо, что не менее мудрый ВП не спешил ознакомить собравшихся с выдающимися достижениями моего интеллекта. Он вел обсуждение подобно играющему баскетбольному тренеру, быстро передвигаясь из одного угла в другой, делая обманные движения и то передавая мяч одному из оказавшихся поблизости игроков, то поворачиваясь к корзине и поражая ее точным и элегантным броском через всю площадку. Мне же было отведено место на скамейке запасных, которое меня более чем устраивало: надо сначала выяснить правила игры, прежде чем совать в нее нос.
Конечно, ничего и близко похожего на представившийся мне бред в понятия манипурного и анахатного бизнеса не вкладывалось. Под первым - в общих чертах - подразумевался жестко структурированный бизнес, основанный на конкурентной борьбе с себе подобными, силовых взаимодействиях с внешней средой, навязывании своей воли и так далее. К самым грубым проявлениям манипурного бизнеса относились уже ставшие притчей во языцех криминальные "разборки", к более тонким, хотя и не менее влиятельным и манипуляционным - рекламное навязывание потребителю товара, который ему, если разобраться, нужен как слону акваланг. Анахатный же бизнес, в свою очередь, исходил не из возможностей производителя, а из потребностей потребителя, и именно их, а не собственные амбиции, стремился удовлетворить. И этические, и энергоинформационные взаимодействия с окружающей средой строились на более высоком уровне, и выглядело это зело прекрасно, но... Но столь высокодуховное и осмысленное поведение бизнесменов ни разу не встречалось мне не только в жизни, но даже в книгах, поэтому я не удержалась и полюбопытствовала, зачем нужно рассматривать подобную утопию.
И меня подстерегло очередное откровение. Оказывается, в Программе занимались не просто самосовершенствованием, личностным ростом и другими похвальными вещами, к чему я уже успела привыкнуть в других эзотерических тусовках: здесь готовили... менеджеров. И вся полученная на Игре информация не просто пополняла словарный запас и расширяла культурный кругозор учащихся - она немедленно применялась на практике, на тех самых практических занятиях, которые до сего момента были для меня чем-то вроде бесплотного миража. "Мы обучаем служению социальным эгрегорам", - ничуть не смущаясь, завершил пояснения ВП.
Удар чуть не сшиб меня с ног. Эгрегоры, знакомые со времен штудирования знаменитой "Розы мира" Даниила Андреева, представлялись мне зловещими бестелесными монстрами, непрерывно и безжалостно гнобящими несчастное человечество. Иметь дело с этими устрашающими и отвратительными созданиями, понятное дело, не очень хотелось. Само слово "служение" тоже не вызывало у меня теплой эмоциональной реакции: на ум приходили обнаженные рабы, прикованные к веслам на галерах, денщики, снимающие сапоги с пьяных вдрызг господ, и собаки, беспрекословно выполняющие любые команды хозяина. А где же свобода, равенство и братство, идеалы гуманизма и права человека?! Не хочу я служить социальным эгрегорам! И даже участвовать в обучении такой мерзости - тоже не хочу! Ну и пусть я опять останусь без денег и без работы, буду болтаться непонятно где и сидеть на шее у родителей. Зато я не перестану быть свободным человеком, и совесть моя не утратит своей девственной чистоты. Я перевела возмущенный дух, собираясь выступить с официальным заявлением о сложении с себя всяческих полномочий, но внезапно обнаружила, что в комнате царит тишина, ВП почему-то стоит в дверях, и все смотрят непосредственно на меня.
- Так вот, я пока устрою себе перерывчик, - донеслись до меня слова ведущего, - а Ника проведет с вами тренинг, демонстрирующий отличия манипурного бизнеса от анахатного.
Проведет... чего, извините? Но его уже и след простыл. А поставленная задача - так и осталась висеть в воздухе. М-да... Вот когда обнаруживаешь, что воспетое просветленным мастером Ошо состояние не-ума вполне достижимо не только для подвижников, посвятивших медитации не один десяток лет, но и для меня, грешной. Мыслей в голове было ноль целых, ноль десятых. Народ продолжал требовательно обозревать мою физиономию. Что там мне давеча казалось несусветным подвигом? Провести "гусеницу" по улице? Свалиться с детской горки? Какие мелочи, Господи! Воистину, все познается в сравнении. Первая же идея, пришедшая в эту оглушительную внутреннюю пустоту, показалась даже не соломинкой, а замечательным спасительным бревном, и я озвучила ее, не успев подвергнуть сомнению (что в общем для меня не характерно). В конце концов, чем необычнее, тем лучше! Учащимся было предложено расположиться на полу живой пирамидкой, в основании которой должны были находиться четыре человека, во втором слое - три, в третьем - два, и еще один - на вершине. Народу для выполнения этого безрассудного замысла как раз хватало тютелька в тютельку. На меня посмотрели как на сумасшедшую, но, памятуя последние слова ВП, указание все-таки выполнили и улеглись на пол замечательными пирамидальными штабелями. Раздавшееся из нижнего яруса пыхтение и сопение чуть было не убедило меня в необходимости прекратить зверский эксперимент, но отступать было поздно.
- Теперь начинаем медленно вращаться вокруг своей оси, - стараясь придать твердости голосу, возвестила я, - сохраняя целостность пирамиды. Лежащие на нижних социальных уровнях, старайтесь выбраться наверх. Привилегированные члены общества, постарайтесь сохранить свое элитное положение. Не забывайте отслеживать все, что с вами происходит. Начали!
Десять минут на полу шевелилась невообразимая куча мала, из которой раздавались писк, стоны, смех, ругательства и повизгивания. Размеры участников тренинга варьировались от довольно миниатюрных до весьма внушительных, что делало проводимое "социологическое исследование" еще более приближенным к реальности и еще более опасным для жизни подопытных. Тенденция к созданию новой социальной структуры так и не наметилась. Происходивший беспредел ярко демонстрировал все прелести общественных отношений в период начального накопления капитала. Верхи не хотели, низы не могли, и все вместе они начинали тихо ненавидеть зачинщицу, то есть меня. Почувствовав, что дело пахнет керосином, я объявила первую половину тренинга завершенной. Десять растрепанных шевелюр, десять красных физиономий, и далеко не ангельские улыбки на лицах.
- Как видите, манипурный бизнес - вещь не очень приятная, - нашлась я. - А сейчас мы попробуем ощутить на себе преимущество анахатного бизнеса. Занимаем то же исходное положение...
- Может, не надо? - в тихом голосе скромной на вид девушки, располагавшейся в опасной близости от меня, звучала неприкрытая угроза.
- Надо! - обреченно ответила я.
И пирамидка, и верчение-кручение, согласно моему гениальному замыслу, должны были остаться прежними, а вот подход участников к "бизнесу", в который они оказались поневоле вовлеченными - принципиально иным. Теперь им надлежало настроиться друг на друга с помощью пресловутых сердечных чакр и, продолжая вращение, попытаться заняться максимально комфортное для каждого положение. Я не очень представляла, как они справятся с поставленной задачей. Да и не тренерское это дело - все за подопечных продумывать. Тренерское дело - изобретать тренинги и выслушивать отчеты. Так я пыталась себя успокаивать...
ВП вернулся незадолго до окончания эксперимента и некоторое время с недоумением созерцал происходящую на полу возню.
- Что это было? - спросил он у меня, прекратив экзекуцию.
- Тренинг. На анахатный и манипурный бизнес, - не моргнув глазом, сообщила я. - Вы же сами просили.
- Ага. Ну что ж, послушаем отчеты, - способность не выказывать эмоции даже в самых возмутительных ситуациях у ВП была явно восточная, и к черту всякую антропологию!
Отчеты напоминали большую коллективную жалобу на вандала и троглодита, по недомыслию допущенного к тренерской работе - с прилагающимся списком неудобств, которые пришлось перенести самоотверженным учащимся от вышеупомянутого сатрапа и деспота. "Сейчас он меня выгонит, - подумала я с холодком под ложечкой, но без особого сожаления. - Вот и хорошо, зато не придется связываться с эгрегорами". Но я его опять недооценила.
- Значится так, - почти весело подвел итог моему дебюту ВП. - Сейчас мы этот тренинг проведем еще раз...
В глазах жалобщиков отразилось глубокое недоумение и разочарование. "Так вам! Получили?! - злорадно подумала я. - Нечего от тренинга отлынивать, а потом на меня пенять!"
- Ника, ты тоже будешь участвовать, - сообщил ведущий, и мое злорадство как ветром сдуло. - Раздеваемся до пояса и укладываемся в пирамидку.
Я всегда была уверена, что со слухом у меня все в порядке. Ну, медведь там в детстве на ухо наступил, как любила рассказывать мамочка, но это не в счет. Я же не в оркестр работать устраиваюсь, в самом-то деле. Но сейчас у меня было явственное ощущение, что уши отказывают вслед за мозгами. Народ между тем послушно начал стягивать с себя свитера и кофточки, и тут мне стало совсем дурно. Мы что же, в самом деле раздеваемся? До пояса?! Включая... гм... девочек? Медосмотр какой-то, честное слово! Общественная баня смешанного типа. Марш протеста активистов нудизма. Первое заседание общества начинающих эксгибиционистов... И зачем это будущим менеджерам, хотела бы я знать?! Но волшебное слово "тренинг" вкупе с обязывающей к подвигам должностью уже начало оказывать на меня свое неотразимое действие, и я, сама того не желая, присоединилась к шустро раздевающимся учащимся. Вскоре вдоль стен валялись кучки впопыхах сброшенных вещей, а мы стояли в центре, стыдливо прикрываясь руками и избегая смотреть друг на друга.
- Чего вы там застряли? - осведомился ВП. - Ложимся поудобнее, расслабляемся, настраиваемся друг на друга и... чем вы там занимались? Вращались? Вот и начинаем вращаться.
Несколько атлетически сложенных юношей решили действовать в лучших традициях развитого гуманизма и добровольно улеглись в основание пирамиды, дабы не травмировать своими телесами субтильных и к тому же полуобнаженных дам. Барышни вскарабкались наверх, старательно отводя глаза от пышущих здоровьем мужских торсов и продолжая прикрывать руками свои девичьи прелести. Щеки у всех пылали уже без всякой борьбы за место под солнцем. Со стороны получившаяся пирамидка, должно быть, представляла весьма комичное зрелище. Устойчивым и относительно благообразным изобретенное мной сооружение получалось лишь в том случае, если все его "компоненты" лежали плашмя. В данном случае теоретический идеал оказался совершенно недостижимым, поскольку никто не хотел вытягивать руки вдоль туловищ: особи женского пола закрывали ладонями грудь, а мужского, чтобы не отставать, - детородные органы. Во все стороны торчали локти разной степени остроты, и удобно устроиться в получившемся терновом кусте, а тем более расслабиться и начать на что-то там настраиваться не представлялось возможным. Ерзая и выкручиваясь, мы хихикали от смущения и изощрялись в юмористических описаниях своего положения.
--
Опустите руки, - скомандовал быстро смекнувший что к чему ВП. - И прекратите разговаривать. Собьете настройку.
Мы послушно выполнили его указание: глупо начинать корчить из себя недотрог, лежа в таком месте и в таком виде! Соприкосновение обнаженных тел вызвало эффект, схожий с соединением элементов термопары: пламенели теперь уже не только щеки, но и все остальное, а в районе сердечного центра, о котором так долго говорили тибетские большевики, что-то ощутимо вибрировало и расширялось. Мы полежали так некоторое время, проникаясь торжественностью момента, а затем, словно повинуясь какому-то импульсу, начали одновременно вращаться в одном направлении. Мы поворачивались бережно и осторожно, поскольку как-то стало сразу понятно, что иначе относится к соратникам по нелегкому тренингу, вложившим свои беззащитные тела в общее дело, просто нельзя. Все происходило в полной и сосредоточенной тишине - не столько из-за внушения, которое сделал нам ВП, сколько потому, что не хотелось нарушать глупыми шутками нараставшее из-за близости тел неожиданное родство душ. Налицо было потепление климата в коллективе - в буквальном смысле этого слова. Слабенькие батареи центрального отопления не могли конкурировать с подступающей зимой, и воздух в комнате был весьма прохладным. В пирамиде же было так жарко, как будто кто-то включил внутренний обогреватель в режим максимальной мощности, и с каждой минутой поступление тепла все усиливалось и усиливалось. Люди постепенно менялись местами, кто-то скатывался вниз, кого-то волной выносило наверх, и в этой ожившей модели социального взаимодействия не было места ни ожесточенной работе локтями и коленками, ни сдавленным ругательствам, ни банальному заигрыванию. Так вот ты какой, бизнес анахатный!..
Мне абсолютно чужда патетика, поэтому приводить себя в чувство после тренинга (одевшиеся и причесавшиеся учащиеся сидели над тетрадками с улыбками Моны Лизы и боттичеллиевской Венеры, и лицезреть эту идиллию было выше моих сил) пришлось испытанным циничным способом. Я представила себе легендарных обладателей малиновых пиджаков, стриженых затылков и золотых цепей, скидывающих шмотки и братающихся с помощью пирамидки, - и ко мне вернулся привычный сарказм, а вместе с ним - и душевное равновесие...
Народ к тому времени тоже несколько очухался, и после заслушивания вдохновенных отчетов мы даже успели обсудить негативное влияние одежды на межличностное общение вообще и в бизнесе - в частности. Проведение предварительного этапа деловых переговоров в баньке под пиво с воблой казалось теперь не пережитком нашей дремучести, а гениальным психологическим ходом. Ведь если ты в присутствии другого человека портки скинул, трапезу с ним разделил, да еще и веничком его отходил от всей души, то что вам после этого какие-то мелкие противоречия по объемам поставок металлического профиля или оптовым ценам на марихуану? Тьфу!
Итак, земной поклон дражайшему ВП, который введением некоторых несущественных поправок в мой гениальный тренинг спас не только мою профессиональную репутацию, но и, возможно, жизнь. Никто уже не смотрел на меня исподлобья и не намеревался воспроизвести все прелести манипурного бизнеса на моей непрочной шкуре. Жизнь хороша, что ни говори! И жить хорошо!
...Прошел всего час, и я готова была взять свои опрометчивые слова обратно. После продолжительного и плодотворного обсуждения ментальных блоков, психологических комплексов и фильтров восприятия, мешающих людям воспринимать друг друга такими как есть, ВП в очередной раз решил закрепить теоретический материал реальным опытом, то бишь вновь провести тренинг. По неясной для меня причине он не стал поручать это благостное дело мне (странно, предыдущая попытка была не так уж плоха!) и выпускать бразды правления из своих цепких рук. Не знаю, какое действо изобрела бы я для выявления и искоренения прячущихся под маской соблюдения приличий ханжества, лицемерия и фальши, с младых лет взращиваемых во всех присутствующих. Но то, что придумал ведущий, поражало и устрашало до глубины души. Одним из основных факторов христианского наследия, продолжавших терзать нашу пронизанную тотальным нигилизмом и снобизмом культуру, он считал отношение к телу как источнику всяческих непристойностей, главной из которых, несомненно, являлся секс. В этом не было бы ничего особенно ужасного, если бы сей подсознательный негативизм просто уменьшал способности рода человеческого к воспроизведению себе подобных (во всяком случае, не приходилось решать проблему с перенаселением) или мешал получать сомнительное удовольствие от просмотра низкопробных порнофильмов и последующей возни в кустах. Но отношение к сексу как к чему-то изначально постыдному и недостойному было первым звеном длинной цепочки, которая подавляла творческую энергию человека, - а уж последнюю-то надлежало немедленно разблокировать! Какой же может быть менеджер без творческой энергии?! Посему нам было предложено:
а) полностью обнажиться;
б) организовать "выставку скульптур": например, сначала женские особи изображают статуи, а мужские их пристально изучают (как произведения искусства, прошу заметить!), затем стороны меняются ролями;
б) разбившись попарно, честно описать, что нам в телах друг друга нравится, а что - не вызывает особой симпатии;
в) откровенно рассказать, занялись бы вы сексом с данным коллегой по менеджерскому цеху или нет;
г) подробно мотивировать как согласие, так и отказ от вступления в сексуальные отношения;
д) не останавливаясь на достигнутом, менять партнеров и повторять шаги а)-г) до тех пор, пока охваченными этим актом всеобщей откровенности и срывания... м-м-м... масок не окажутся все участники тренинга.
--
А женщины с женщинами тоже должны так...общаться? - раздался чей-то робкий голосок.
--
И мужчины с мужчинами?! - внес свою лепту хриплый бас.
--
Я же не предлагаю вам заниматься сексом, - пожал плечами ВП, а я про себя добавила: "пока". - Разбирайтесь с вашими табу. В том числе и относительно людей вашего пола.
Я думаю, вы согласитесь с тем, что ведущий нам попался - просто душка. И ведь как дьявольски хитро все было устроено! Сначала побегать по комнате, возвращаясь в детство. Потом свалиться с подоконника, преодолевая естественный инстинкт самосохранения. Затем устроить эпатажную акцию на улице и плотно войти в роль ниспровергателя отживших представлений о том, чем можно и чем нельзя заниматься уважающему себя человеку. На следующем этапе - поваляться на полу, отбросив часть одежд и здравый смысл (в порыве праведного гнева я даже умудрилась забыть, что имела некоторое отношение к затее с пирамидкой). И, наконец, победив столько страхов и возомнив себя бесстрашными борцами за правое дело, вернуться к состоянию библейских Адама и Евы, еще не сорвавших с дерева первых в своей жизни фиговых листков. Коварный ВП представился мне змием-искусителем наоборот. Нахальное пресмыкающееся накормило наших пращуров какой-то замаскированной под невинный фрукт гадостью, в результате чего они узрели свою наготу, устыдились ее и принялись создавать текстильную промышленность, презервативы и "Виагру". Нам же предлагалось, напротив, скинуть с себя оковы насквозь прогнившей цивилизации вместе с трусами и бюстгальтерами, подняться над сомнительным чувством стыда - и устремиться обратно в райские кущи. Аналог злосчастного яблока уже маячил в финале тренинга в виде надвигавшегося обеда.
Раздеться, скажу я вам, - это не самое сложное. В конце концов, процедуру расставания с фиговыми листками мы регулярно проделываем перед принятием ванны. На наличие в комнате некоторого количества посторонних людей можно просто закрыть глаза, представив себе, что проходишь медкомиссию. Да вот незадача: глаза-то как раз было велено держать широко раскрытыми! И смотреть не абы куда, а друг на друга. И не как попало - пристально. Мужчинам проще: они привыкли разглядывать женщин в подходящих и неподходящих для этого ситуациях и раздевать их глазами. Они могут ехать в метро и, ничуть не смущаясь, рассматривать свежий номер "Плэйбоя", умудряясь при этом подмигивать стоящей напротив блондинке. Они заходят на порносайты прямо на работе и обсуждают позы "вон той аппетитной штучки" с коллегами. Им проще: у них за плечами - долгие века патриархата, кварталы красных фонарей, гаремы с томными одалисками, невольничьи рынки, где за одно породистого скакуна дают сотню юных рабынь... Единственное, что они делают с некоторым напряжением, - это публично обнажаются сами. Оно и понятно. Лишенное одежд женское тело давно перестало быть сексуальным объектом. Теперь оно - лишь имидж, призванный стимулировать спрос и поднимать вверх кривую продаж. Разве может быть сокровенным то, что ежевечерне бесстыдно изгибается в мерцающем экране телевизора, ежедневно демонстрирует свои силиконовые прелести с грязно-серых страниц газет и призывно улыбается в режиме нон-стоп с полинявших от дождя бигбордов размером три на шесть метров?
Но мужское тело... С ним все по-другому. Масс-культура только начинает конвертировать его в рекламный носитель и общедоступный товар, поэтому некий флер таинственности и недосказанности все еще окутывает его туманной дымкой. И женщины, привлеченные слабым сиянием не озвученных, а потому не обманутых надежд, разглядывают его лишь исподтишка, стесняясь самих себя и пряча свой интерес от окружающих под личинами равнодушия и даже презрения. В наших жилах еще течет кровь жен, которые не смели лицезреть своего господина обнаженным, а за "оскверняющее" прикосновение к его животворящему органу могли запросто лишиться руки...
Но что я вижу? Горделивые позы древнегреческих богинь, томно заведенные за голову длани, мечущие искры глаза, победоносно торчащие соски, - и сбившиеся в пугливую стайку мужчины, принявшие классическую позу футболиста перед одиннадцатиметровым. Какие там рабыни, трепещущие перед лицом властелина! Таких женщин не позволено выбирать - они выбирают сами. Если снизойдут, конечно. Откуда что взялось? Несколько минут назад в комнате сидели обычные, ничем не примечательные девушки и женщины, отнюдь не красавицы и не секс-бомбы, и вдруг такое явление себя народу! Кажется, я безнадежно отстала от жизни, и мы стоим на пороге нового матриархата. Женская слабость на глазах превращается в несокрушимую мощь, а от мужской силы только и осталось, что непослушный сморчок, стыдливо спрятанный в кулаке...
Потом произошла смена ролей, и теперь уже мы изображали из себя любительниц прекрасного, расхаживая вокруг замерших в полной неподвижности мужчин и с надменным прищуром изучая представленные на наше обозрение тела. Выставка статуй в стиле "ню" оказалась довольно забавным с психологической точки зрения событием культурной жизни нашего маленького сообщества. Казалось, вместе с одеждами наши мужички утратили и привычные социальные щиты, прикрывающие от дурного глаза и близкого контакта. Поза каждого из них отражала самое естество "экспоната". Дурашливо-добродушный Геракл с пивным брюшком и занесенной за плечо воображаемой дубинкой. Самовлюбленный Нарцисс с кукольным личиком и кокетливо отведенным в сторону локотком, очарованный собственным неземным совершенством. По-крестьянски основательный и смертельно серьезный Мужичок с ноготок, - должно быть, озяб, бедолага, и теперь озабочен заготовкой дров на зиму. Агент 007: в меру сексуален, подтянут, собран, скрытен, глаза-буравчики сверлят всех рентгеном. Маменькин сынок: очи долу, руки по швам, пушок над верхней губой, испарина на лбу - стесняется, пупсик. Давненько я так не веселилась (естественно, про себя)...
Но увеселительно-эстетическая часть тренинга подошла к концу, и началась конструктивно-коммуникативная. А вместе с ней для меня начались муки адовы. Язык намертво прилип к небу и не желал шевелиться и участвовать в произнесении каких-то там звуков. Даже мужчинам, связанным со мной самыми тесными узами, обычно приходилось клещами вытягивать информацию, как я к ним отношусь. Простой и немудреный акт биологического соития всегда казался мне куда более позволительным, нежели выворачивание души наизнанку и обнародование своих сокровенных мыслей. Да если бы дело было только в этом! Даже на пике приступов самолюбования, которые порой случались со мной как с каждым нормальным человеком, я не могла бы отнести себя к гениям общения. Поддерживать беседу ни о чем или обсуждать литературные новинки - это еще куда ни шло. Но только, пожалуйста, без перехода на личности! Произнесение комплиментов всегда было для меня сущим мучением, а говорить людям гадости я считала занятием неблагодарным и потому табуированным.
Именно эти две крайности мне сейчас и предлагались. Было от чего онеметь, оцепенеть и одеревенеть. К счастью, прочие участники тренинга также испытывали некоторые затруднения в беспристрастном описывании тел друг друга. На фоне общего героического выдавливания из себя сентенций типа "Ну... в целом ты... вообще говоря... м-да... гм... э-э-э... ничего" мой ступор почти не бросался в глаза. Прислушавшись к раздававшейся со всех сторон ахинее, я несколько воспрянула духом и тоже начала выдавать общие фразы, попутно укрощая взбунтовавшийся речевой аппарат и пытаясь победить неестественную артикуляцию - следствие сведенных напряжением лицевых мышц. Стоявший напротив меня Агент 007 делал то же самое, и мы были вполне довольны друг другом. И если бы вездесущий ВП не вмешался в это бессовестное действо, призванное попрать ханжество и лицемерие, но почему-то ставшее апогеем таковых, мы бы благополучно добрались до конца тренинга без существенных психологических потерь. Но принцип невмешательства был то ли вовсе незнаком злокозненному Вольдемару, то ли глубоко противен его нонконформистской натуре, и он быстро воззвал к нашей коллективной совести.
Пары поменялись, и я оказалась лицом к лицу с романтичным Нарциссом, голубые глазки которого все еще были подернуты пеленой самолюбования. Сейчас или никогда! Я внезапно решилась и вывалила на голову ни в чем не повинного Нарцисса все, что думала по его поводу. Бедный вьюнош ошалел, обиженно захлопал глазками и не нашелся с ответными возражениями. Мне даже стало его жаль, но останавливаться было нельзя, и со следующим партнером, коим оказался Маменькин сынок, я продолжала отважно резать правду-матку, краем глаза следя за притаившимся в уголке ВП. Искренности хотели, мон ами? Будет вам искренность!
Маменькин сынок оказался не так безобиден и прост, как мне казалось, и я услышала несколько довольно колючих замечаний в адрес моих женских прелестей. Сообщение оскорбило меня до глубины души. Позвольте, товарищи! Тренинг тренингом, но что же это делается? Да разве ж можно женщине вот так вот, в лоб, о ее недостатках говорить? Всем известно, что мы существа хрупкие и ранимые, нам надо уступать места в общественном транспорте, не кантовать при перевозке и вообще окружать заботой и лаской. Из какого лесу ты вышел, друг сердешный?! И на фига мне, спрашивается, такая открытость и близость? Вот они, плоды просвещения! Теперь я понимаю, почему Всемогущий и Всеведущий изгнал из рая свои несовершенные творения: рассмотрев друг друга, Адам и Ева обменялись таким количеством нелицеприятных любезностей, что Божественные уши просто не вынесли звуков этого первого в истории мироздании гендерного скандала!
До открытого побоища все же не дошло. Следующим моим визави оказался матерый человечище Геракл, который не мудрствуя лукаво поведал, что как женщина я ему вполне нравлюсь и он охотно занялся бы со мной сексом. Порой обмениваться колкостями проще, чем выслушивать откровенные признания. Я как-то сразу забыла, что мы находимся не в полумраке алькова, а на развивающем наши личности тренинге, и только что прозвучавшая фраза ни к чему меня не обязывает. Во всяком случае, к сексу не обязывает точно. Я обнаружила, что начинаю медленно покрываться красными пятнами, да к тому же глупо хлопаю глазами. Ответом Гераклу был набор нечленораздельных слов, щедро сдобренный мычанием, заиканием и разнообразными мимическими гримасами. Подозреваю, что больше никогда в жизни ему не придет в голову рассматривать меня в качестве возможного сексуального партнера.
Мужичок с ноготок, оказавшийся последним из моих партнеров-мужчин, по-деловому перечислил качества, которые он ценит в женщинах: хозяйственность, опрятность, пышные формы, умение хорошо готовить, бережливость, любовь к детям и так далее. Убедившись, что по большинству параметров не совпадаю с дамами его мечты, я с облегчением рассказала мужичку, какие рыцари печального образа обычно привлекают мое внимание, и на этой благостной ноте мы разошлись, совершенно удовлетворенные происшедшим общением.
Оставались только "собеседования" с женщинами - и это после всего уже случившегося было довольно просто. Все мои попытки разглядеть в себе хоть какое-нибудь лесбийское начало неизменно терпели поражение. Воспринимать барышень, пусть и полностью оголенных, в качестве сексуальных партнеров было выше моих сил. К счастью, все женские особи группы были как на подбор гетеросексуальны, поэтому никаких посягательств на мою честь и совесть не произошло. Наше общение свелось к обычному бабскому трепу, который самопроизвольно возникает в любом женском коллективе (пусть даже и состоящем всего из двух человек) и практически не зависит от наличия либо отсутствия одежды...
Тренинг давно закончился, мы нырнули в свои привычные норки-одежды, народ весело затабунился у стола, вскрывая банки с паштетом и намазывая толстые ломти хлеба всем, что попадало под руку, а я все сидела у стены, вперив взгляд в пустоту, и никак не могла прийти в себя. Взрыва разблокированной творческой энергии не наблюдалось. Возвращения к состоянию райского неведения и блаженства не случилось. Вместо этого в голове теснились вопросы, на которые я даже не пыталась искать ответы. Мое тело, если вдуматься, - такая же одежда, как те шмотки, которые недавно лежали кучкой на этом самом месте, а теперь кажутся неотъемлемой частью меня. Периодически посещающие меня мысли считать моей собственностью или - тем более! - моим атрибутом можно только с очень большой натяжкой. Возникающие в не совсем моем организме эмоции - всего лишь биохимихическая реакция на эти не совсем мои мысли и происходящие не совсем со мной события. Иерархия вложенных миражей. А ведь это то, что я ежесекундно демонстрирую миру - и жду в ответ каких-то позитивных откликов. На что?! Кто я, Господи? Что я здесь делаю? Чему я могу научить этих снующих вокруг людей, - я, овца, заблудшая во внешней и внутренней реальности? К кому бежать за помощью? Куда идти за ответами?
- Ну-с, - хлопнул в ладоши ВП, извлекая из угла свое непомерно длинное тело и с хищным блеском в глазах приближаясь к столу, - давайте-ка все сюда. Приступим, помолясь...
Вот и ответ. Вместе с ответчиком. Проснувшееся в "не совсем моем" теле "не совсем мое" чувство голода было столь зверским, что счесть его очередным миражом и продолжать предаваться метафизической хандре у меня не получилось. Я поднялась и устремилась к столу, где уже происходил активный дележ хлеба насущного. И даже успела уловить инструкции ВП по поводу... очередного тренинга. Покой нам только снится. Поесть - и то нормально не дадут. Впрочем, ничего военного на сей раз не предвиделось. Справедливо подозревая, что с голодухи и от переизбытка впечатлений мы накинемся на разложенную снедь совершенно варварским способом, ВП предложил внимательно отслеживать то, что будет происходить с нами во время еды, и постараться это запомнить, а впоследствии - описать. Отслеживать - это нам запросто! Я втиснулась в плотно окружившие пиршественный стол ряды учащихся. И протянула руку к смотревшему прямо на меня щедро политому майонезом бутерброду с глазастой шпротиной, украшенной веточкой петрушки...
С каждым съеденным куском настроение волшебным образом менялось. Запредельная тоска уступила место светлой печали, печаль сменилась тихой умиротворенностью, а еще через несколько бутербродо-минут я уже весело похрюкивала над рассказанным одной из барышень скабрезным анекдотом. Даже со скидкой на непривычную тренинговую обстановку пища действовала на меня как-то уж очень необычно. Я перестала жевать и внимательно пригляделась к собравшимся. Народ выглядел так, как будто был слегка под хмельком: одни заливисто смеялись, другие откровенно дурачились, третьи клевали носом и не прочь были залечь на какой-нибудь мягкий диванчик. При этом спиртным за столом и не пахло.
- Не иначе как Петрович нахимичил, - перехватив мой недоумевающий взгляд, подмигнул облаченный в спортивный костюм Геракл (он же студент пединститута Дима).
Я сделала большие глаза:
--
Да ведь он подошел к столу позже всех!
--
Ты думаешь, он станет подсыпать в пищу сушеный пейот или делать магические пассы? - в глазах у будущего педагога и настоящего любителя Кастанеды плясали веселые чертики. - Он и на расстоянии прекрасно справляется.
Тут осмелевший Дима обернулся к ВП и со смешком спросил, кивая на резвящихся и "отъезжающих" сотрапезников:
--
Признайтесь, Петрович, ваша работа?
Ведущий слегка приподнял бровь, как бы стряхивая с себя неуместно фамильярное обращение, и снисходительно пожал плечами:
--
В некотором смысле все происходящее здесь - моя работа...
Смех комом застрял у меня в горле, а отлетевшие было прочь вопросы принялись атаковать мозги с новой силой. Кто я - это еще полбеды. А кем на самом деле является этот подозрительный субъект, открыто манипулирующий нашими телами и незаметно - нашим сознанием? "И лист не упадет без ведома Твоего", - некстати вспомнились где-то вычитанные слова. Я тряхнула головой, отгоняя наваждение. И придет же такое в голову! Обед закончился. Игра - продолжалась...
В тот вечер я, вопреки обыкновению, не пошла к Мишке с Ритой делиться впечатлениями. Мои друзья повидали и наслушались в жизни всякого, однако потрясать их откровениями об анахатной пирамидке, сексуальных тренингах и "пьяном" обеде я не решилась. Что, если Мишка еще отчаяннее проникнется идеей о невосполнимой утрате, которую он понес, потащив меня с собой устраиваться на работу и оказавшись в результате за бортом общественного прогресса?! Утешать его перспективой разбора сексуальной привлекательности с организованными в сплоченную группу соседями, друзьями детства и дедушками с бабушками? Представляю, что скажет Рита... А может, я просто боюсь их шокировать? Если бы все было так просто! Рассказать можно все что угодно - но как поделиться прожитым переживанием, если человек при всем желании не может разделить его с тобой? От еще недавно самых близких людей меня отделял всего один день. Всего несколько тренингов. И целая жизнь.
Идти домой и вести набившие оскомину разговоры тоже не хотелось. Больше деваться было некуда. Я допоздна бродила в одиночестве по городу, пока совсем не иззябла. Навстречу попадались люди-маски, и я напрасно искала отблески внутреннего света в их хмурых озабоченных лицах. Какой там, к дьяволу, внутренний свет! Они изо всех сил торопились в свои дома-коробочки, чтобы проглотить пару сосисок, облачиться в халаты и домашние тапочки, прильнуть к светящимся ящикам и жадно пить из них чужую жизнь - еще более нереальную, чем их собственная. Чем темнее становилось вокруг, тем больше они становились тем, чем и были на самом деле: одетыми на манекены штанами и юбками, плащами и пальто, прикидывающимися живыми людьми. Где-то там, за длинными рядами зажигающихся фонарей, в одном из таких домов-коробочек у такого же светящегося ящика сидит сейчас некогда влюбленный в меня мальчик и обнимает замаскированный под девочку набор одежд, штампов и предрассудков. И нет ему, как, впрочем, и всем остальным встречным и поперечным, никакого дела до моих сегодняшних откровений и потрясений, до моего замерзшего тела и не успевшей оттаять души. "О, одиночество, как твой характер крут"...