Воплотить в жизнь по-ленински мудрое решение "учиться, учиться и еще раз учиться!", оказалось не так-то просто. Неясно было не только, как и чему учиться у... гм... Мефистофеля, но и - для чего. Да-да, для чего, кто бы мне объяснил, там, в Небесной канцелярии, решили командировать меня именно сюда?! Неужели на этой планете такой дефицит учителей и такой избыток духовных искателей, что первых совершенно не тестируют на предмет благообразности и благонадежности, а последних посылают куда ни попадя, лишь бы пристроить хоть к кому-нибудь? В таком случае, по степени гуманности эта акция сильно смахивает на принудительное распределение выпускников вузов в захудалые городки и деревни, что было еще весьма свежо в моей памяти...
Ответов на эти вопросы мне никто давать не собирался, поэтому они так и повисли на периферии сознания, периодически вызывая приступы бессильного ропота на судьбу и прочие неподконтрольные человеку влиятельные силы Вселенной. В активном же режиме я - впервые в жизни! - вела себя как настоящий ученый, то есть изо всех сил пыталась исследовать феномен под названием ВП. Мне нужно было, во-первых, удостовериться, что кипение в ванне и прочие устрашающие ночные спецэффекты - не мой личный глюк, а нечто действительно характеризующее подпольную деятельность шефа; во-вторых - разобраться, в чем именно эта деятельность заключается; в-третьих - оценить пагубность вышеупомянутой деятельности для человечества в целом и для меня лично; в-четвертых - решить, что со всем этим делать в смысле минимизации потенциального ущерба и укрепления мировой гармонии.
Исследования продвигались туго. ВП больше не нагревался и не закипал - как, впрочем, и не леденел, не синел и не зеленел, не растворялся в воздухе, не проходил сквозь стены, не демонстрировал чудеса левитации и ясновидения - в общем, словно мне назло вел себя как совершенно обычный человек. Единственное, что я твердо уяснила после недели настороженных наблюдений - шеф "на канале" отличался от шефа "самого по себе" столь разительно, как будто это были два совершенно разных существа.
Собственно, вариантов "на канале" было два: когда он медитировал, глубоко уйдя в себя, и когда вещал что-нибудь учащимся или пациентам. Состояния глубокой медитации внешне напоминали обычную отмороженность или даже погруженность в сон, с той лишь разницей, что ВП в любой момент мог "проснуться", позвать кого-нибудь к себе, и, сохраняя полную неподвижность тела, едва шевеля губами, изменившимся глухим голосом надиктовать какие-нибудь странные обрывки информации, напоминавшие то ли тезисы замороченного научного доклада, то ли обыкновенную абракадабру. Информация эта, как я быстро уяснила, в принципе могла относиться к любой области человеческого (точнее, нечеловеческого) знания, но больше всего шефа почему-то привлекали задачи построения новой физической картины мира, в которой дух был одной из фундаментальных единиц описания наряду с материей, а также исследование структуры сознания в биологических и социальных системах. Чаще всего роль стенографистки доставалась Наташе, и надо было видеть, с каким невозмутимым выражением лица жрица свободного танца записывала тексты, в которых явно не понимала ни единого слова. Иногда наперсником шефа оказывался Толик - правда, при этом под влиянием шуточек и прибауточек последнего ВП довольно быстро возвращался в обычное состояние сознания, и они с Толиком принимались вести длинные философские дискуссии об основах бытия (обильное использование научной терминологии приводило непременно присутствовавшую при этом Наташу в такой священный трепет, что на нее трудно было смотреть без смеха).
Однажды шеф предпринял попытку приобщить к почетной миссии фиксации добытой им там информации меня - видимо, на правах третьего, после Толика и его самого, физика в "семье". Попытка закончилась полным фиаско: заслышав, что несет ВП о свойствах спинального орбитального момента электрона, я взвилась, как будто мне наступили на любимую мозоль, напрочь забыла о своих исследовательских задачах и возмущенно заявила, что большего бреда в жизни не слышала, а в заключение начала почти наизусть цитировать труды Ландау и Дирака. Он коротким брезгливым жестом отослал меня восвояси, а позже заявил, что я типичный догматик, пусть и не религиозный, а научный - что, по его мнению, было еще хуже.
После этого события в святая святых меня больше не приглашали, так что изучение типологии поведения ВП "на канале" пришлось переместить на Игры и занятия. Собственно, это его поведение, когда он садился на любимого конька и начинал вещать что-нибудь необычное, я наблюдала уже множество раз, но раньше мне почему-то не приходило в голову, что метаморфоза, происходящая при этом с шефом, выглядит более чем подозрительно. Он как будто становился еще выше ростом, глаза загорались, черты лица неуловимо менялись, голос набирал силу и звучность, а движения обретали рубленую четкость. Но если бы дело было только во внешних признаках! Поток информации, который выдавал ВП, обычно был столь мощным и хорошо структурированным, как будто мы присутствовали при отменно подготовленной и многократно отрепетированной защите писавшейся много лет докторской диссертации. И это притом, что он никогда не использовал заготовки для своих "выступлений", предпочитая импровизировать на ходу! Спорить с ним в это время было совершенно бесполезно: на каждый неотразимый аргумент у него тут же находился десяток убийственных опровержений, а обилие фактов и понятий, которыми он оперировал, заставляло всех, кого я видела, чувствовать себя на фоне его подавляющего ментального превосходства мало что разумеющими недоумками. Казалось, что задача-минимум у шефа заключалась в беспощадном разоблачении всех существующих в мире изъянов и выстраивании альтернативной, более стройной, эффективной и функциональной реальности, а уж о задаче-максимум и подумать было страшно. Присутствовавшие при таких "явлениях ВП народу" либо уныло склоняли голову перед силой его убеждения и ораторского мастерства, которым мог бы позавидовать любой революционный трибун, либо решительно и бесповоротно уходили прочь - от греха подальше.
Причина того, что я так долго считала эти состояния шефа чем-то совершенно нормальным и естественным, была до смешного проста: впервые я увидела его именно таким, и прошло довольно много времени, прежде чем я обнаружила, что он бывает совсем другим - рассеянным и забывчивым, тихим и почти незаметным, задумчивым и по-интеллигентски застенчивым, неразговорчивым и порой косноязычным, сентиментальным, не склонным к конфликтам и с трудом переносящим свою вынужденную публичность человеком, способным до слез растрогаться от песни Вертинского и не на шутку расстроиться из-за неудавшегося ему кулинарного шедевра. То ли потому, что ничто человеческое было ему не чуждо, то ли в силу природного мягкосердечия, то ли в силу осознания обилия собственных несовершенств, но он был удивительно (особенно по сравнению с предыдущей, "трибунной" версией) терпим к недостаткам и странностям окружающих. Этот мирный, "домашний" вариант ВП ко всему прочему был мало приспособлен к жизни, временами почти по-детски наивен и нуждался в постоянной опеке - чем с видимым удовольствием занималась Наташа, бдительно следившая за его гардеробом и кормежкой. Шеф N2 безропотно подчинялся настырной девице и вообще был довольно мил и покладист - опасность заключалась лишь в том, что заигравшаяся в няньку Наташа порой пропускала включение великого и ужасного шефа N1, и тогда ей здорово доставалось на орехи.
Поначалу я решила (покажите мне в нашей стране хоть одного человека с высшим образованием, который в глубине души не считает себя психологом, а то и психиатром!), что налицо явное расщепление личности, нуждающееся в безотлагательном лечении, и стала проводить все свободное время в главной городской библиотеке - в поисках симптомов заболевания и методов исцеления разнесчастного ВП. Почти сразу выплывшее слово "шизофрения" меня одновременно испугало и успокоило: все-таки иметь дело с душевнобольными несколько приятнее, нежели с бесами, чертями и прочими членами инфернальной компании. К тому же научные светила обнадеживали: дескать, современная медицина достигла невиданных высот в лечении этой болезни и справляется с ней если не запросто, то без особых затруднений. Чувствуя себя спасителем и избавителем, надежду на появление которого несчастный шеф утратил много лет назад, я с головой погрузилась в скучные психиатрические тексты. При этом, разумеется, предполагалось, что после проведенного мной лечения малоприятный, самоуверенный, напористый и порой просто опасный шеф N1 просто исчезнет, а божий одуванчик в лице шефа N2 - останется.
Однако дня через три мой энтузиазм поугас: во-первых, выяснилось, что основная роль в лечении шизофрении принадлежала медикаментам - а ВП принципиально не принимал лекарства, и нечего было даже думать о том, чтобы незаметно добавлять их ему в пищу. Во-вторых, требовалось помещение больного в стационар, на что шеф никогда бы не согласился. В-третьих, комплексная терапия шизофрении включала в себя психотерапию (очень сомнительно, чтобы ВП безропотно подпустил к себе какого-нибудь психотерапевта), а также физиотерапию, водолечение, массаж, плавание и занятия лечебной физкультурой в тренажерном зале - совершенно неосуществимые в домашних условиях требования. В-четвертых, стопроцентное излечение обычно наступало только для "свежей", двух-трехлетней шизофрении - а шеф, согласно его же рассказам, отмечал в себе признаки другого сознания уже более двадцати лет. Но самое главное - ни один из классических признаков этого психического расстройства не подходил ВП в полном объеме: у него, насколько я могла судить, не было бреда и галлюцинаций, он мыслил связно и логично в любом из своих состояний, не отличался безынициативностью и бездеятельностью, был вполне адаптирован в социуме, а фраза о снижении у шизофреников энергетического потенциала сразу вызвала у меня в памяти сексуальные марафоны шефа с Наташей. В общем, все - мимо!
Я с некоторым сожалением похоронила свою шизофреническую версию, еще пару дней угробила на изучение других душевных заболеваний и вынуждена была позорно капитулировать: психиатра из меня явно не получилось (впрочем, как и психа из ВП). Надо было копать в другом направлении, но в каком? К несчастью для меня, книжные лотки в то время уже были наводнены всевозможными мрачными книжечками о силах зла, начиная с лазаревской "Диагностики кармы" и заканчивая "Практической магией" Папюса. За обложку одной из таких книжонок, красноречиво украшенную черным вороном и черепом с костями, мой взгляд имел неосторожность зацепиться во время поездки на очередное занятие по менеджменту и маркетингу. А поскольку задача превращения ВП в нормального по социальным меркам человека продолжала неутомимо терзать мои мозги, стоит ли удивляться, что меня осенила новая "гениальная" идея: это не шизофрения, это одержимость бесами! Это нужно не лечить, это нужно изгонять, то есть экзорцировать!
Недолго думая, я свернула с дороги, ведущей на занятия, и опять отправилась в библиотеку - благо, ученая степень кандидата наук в свое время обеспечила меня читательским билетом расширенного доступа к каталогу и библиотечному фонду, так что мне удалось получить в свое распоряжение не только все того же Папюса (оказавшегося, кстати сказать, довольно занудным и малоинтересным товарищем), но и множество других произведений по актуальной тематике, включая обширную монографию по китайской демонологии и печально знаменитый "Молот ведьм" ШпенгЛара и Крамера - старое, еще довоенное издание в переводе Лозинского. С этого программного произведения инквизиторов всех времен и народов и началось мое теоретическое познание основ экзорцизма. До самого вечера я продиралась сквозь тяжелый, изобилующий цитатами, ссылками на библейские источники и философскими отступлениями текст, пока наконец обнаружила то, что искала. Видов одержимости насчитывалось пять: бес мог овладеть и телом и духом человека, или же только духом, или же временами помрачал его рассудок, или приводил одержимого к полной потере адекватности и фактически превращению в животное. Наконец, бес мог наносить урон имуществу человека, как это случилось с Иовом. Средств для изгнания бесов, к моему глубокому разочарованию, помимо собственно экзорцизма предлагалось немного: одержимого можно было причастить, заставить поститься и молиться, отправить в паломничество по святым местам, поместить возле праведника или снять отлучение от церкви. Поскольку моя миссия принципиально должна была оставаться тайной, причастия, посты и вождения ВП в церковь отпадали сами собой. Оставалось найти где-нибудь праведника... или попытаться справиться с задачей самостоятельно - тем более что в "Молоте" ясно указывалось: изгнанием бесов могут заниматься не только специально обученные экзорцисты, но и люди, "которые не состоят в цехе", но имеющие способности для этого.
Делать было нечего - я вздохнула и принялась конспектировать семь условий, необходимых для успешного экзорцизма: не употреблять громогласное и молчаливое призывание дьявола, не использовать неизвестных имен, не искажать канонический текст, не использовать никаких знамений, кроме знамения креста, не верить в чудодейственность надписей и других внешних признаков, обращать внимание только на святые слова Священного Писания, предать успех экзорцизма на волю Господа... Рука по инерции продолжала записывать подробности самого ритуала изгнания бесов, а я внутри уже понимала: в таком варианте миссия для меня совершенно невыполнима. И дело было даже не в том, что одержимого надлежало предварительно исповедать, а затем отвести в церковь, окропить его святой водой и трижды прочитать над ним специальную молитву. Дело было в том, что для проведения всей это процедуры необходимо было являться набожным и твердо верующим в христианские догматы человеком, а я не могла отнести себя к таковым даже с большой натяжкой.
Скорее всего, я отказалась бы от своей дурацкой затеи тем же вечером, если бы, перелистнув уже не столько от желания дочитать книгу, сколько от праздного любопытства, несколько десятков страниц, не наткнулась на главу "О способе, коим ведьмы предаются демонам и суккубам". Из всего длинного текста глаза выхватили один абзац: "Демон-инкуб действует для ведьмы всегда видимо, так как вследствие нарочито заключенного между ними договора ему нет необходимости приближаться к ней невидимо. Что касается окружающих, то часто многие видели на полях и лесах, как ведьмы лежали на спине оголенные ниже пупка и, придав членам соответствующее непотребству положение, двигали бедрами и голенями, в то время как демоны-инкубы действовали невидимо для окружающих, хотя в конце акта от ведьмы поднимался в воздух совершенно черный пар, высотой в человеческий рост..." Под ложечкой у меня мгновенно и очень неприятно засосало: средневековое описание почти полностью совпадало с моим странным то ли сном, то ли видением, в котором обнаженная и сомнабулически отрешенная Наташа явно занималась с кем-то сексом, хотя при этом никого кроме нее в комнате видно не было. Так вот, значит, что это было! Так вот, значит, кто это был!!! Значит, наяву Наташа на правах официальной любовницы, подруги и ученицы ублажает вполне реального шефа N2, а в трансовых состояниях отдается невидимому шефу N1! А вот и объяснение невероятных стонов, охов и ахов Наташи: "этот искусник, если он известной пассивности придает должную активность, хотя бы и не по природе, но в признаках пыла и известного темперамента, то, кажется, он может возбуждать немалое сладострастие". Еще и как может! Вот я и вывела вас на чистую воду, голубчики! А в самом начале главы, черным по белому - о причине феноменальности тела ВП, которое в воде не тонет и в огне не горит: "Демон принимает воздушное тело, но оно в то же время некоторым образом и земное, поскольку через уплотнение получает оно свойство земли... Воздух весьма изменчив и подвижен, признаком чего может служить то обстоятельство, что некоторые пытались принятое демоном тело разрубить или пронзить мечом, но это не удавалось, потому что разделенные частицы воздуха снова смыкались... В воспринятых телах демоны разговаривают с ведьмами, видят, слышат, едят и порождают..." Наконец-то все стало ясно и понятно!
Восторга нашедшего разгадку первооткрывателя и вспыхнувшего вслед за этим исследовательского энтузиазма хватило не только на то, чтобы полностью осилить "Молот ведьм", но и на лихорадочный просмотр еще нескольких книг. Наверное, я просидела бы над демонологическими трактами до утра - если бы пожилой библиотечный работник не напомнил укоризненно, что библиотека через десять минут закрывается. Я с трудом оторвалась от чтения, которое из заунывно-обязательного успело превратиться в невероятно увлекательное, зарезервировала книги еще на несколько дней и нехотя отправилась восвояси.
На улице уже совсем стемнело, но зависшая в небе полная луна, налитая ярким белым свечением, справлялась с темнотой гораздо лучше подслеповатых фонарей. Когда я неторопливо пересекала довольно большую опустевшую площадь возле здания библиотеки, случилось странное: от одинокого дерева возле здания гастронома медленно отлепилась ворона и полетела прямо на меня, тяжело взмахивая крыльями и отбрасывая длинную перекошенную тень на ряды грязных придорожных сугробов. Мне на секунду показалось, что это галлюцинация, настолько плоским и как будто вырезанным из бумаги казался силуэт птицы - но тут она неожиданно оглушительно каркнула над самой моей головой, и я едва успела заслонить рукой лицо от пикирующей вниз тушки. Чиркнув крылом по моей шапке, ворона взмыла вертикально вверх и вскоре исчезла, словно растворившись в ночном воздухе. "Не хватало еще черного кота с когтями-бритвами и какой-нибудь ведьмы за углом! Вот это влипла!" - в ужасе подумала и почти бегом бросилась к метро. К счастью, ни коты, ни ведьмы в тот вечер на меня охотиться не собирались, и я добралась домой практически благополучно - если не считать того, что дергалась и подпрыгивала от каждого шороха за спиной, а в изогнутых тенях от качавшихся на ветру деревьев чудились то изготовившиеся к нападению, то крадущиеся за мной по пятам оборотни и маньяки.
Дома почему-то никого не оказалось - многочисленные жители квартиры либо еще не вернулись с занятий, сеансов работы с пациентами и гулянок, либо уже разбрелись по своим комнатам и тихо сопели в подушку. Второй вариант был маловероятен, но все же возможен, поэтому я решила не греметь на кухне кастрюлями и сковородками и, с грустью проинспектировав пустой холодильник, отправилась спать на голодный желудок. В постели меня охватило неподдельное отчаяние - что, в принципе, случается каждый раз при ощущении непосильности возложенной на мою бедную голову задачи, будь то доказательство сложной теоремы, вскапывание шести соток огорода или изгнание темных сил из окружающих людей и предметов. А может, все дело было в неудовлетворенном чувстве голода - как бы то ни было, настроение у меня опустилось намного ниже нулевой отметки, да там и застыло. "Господи, ну почему именно я должна рисковать жизнью и воевать с демонами?!" - с этой несколько пафосной мыслью я, поерзав и повздыхав как следует, наконец провалилась сон. И ответ не замедлил прийти той же ночью. Сначала мне приснилось, что я сражаюсь с чудовищами, сотканными из темного густого тумана - жуткой помесью драконов с динозаврами, с зияющими могильным холодом пастями. Гигантские чудища наступали и окружали меня со всех сторон, грозя навсегда отрезать от света и тепла, но и я оказалась не лыком шита. Из моих рук одна за другой вылетали ослепительно-яркие молнии, и от ударов их белых лучей плоть чудовищ рвалась в клочья, как грозовые облака под порывами шквального ветра.
Поразив в изнурительном бою всех злобных тварей, я не успела возлечь на лавры и расслабиться, поскольку неожиданно перенеслась в Японию и обнаружила себя самураем, замершим перед веткой цветущей сакуры. Над видневшимися вдали горными вершинами стелился полупрозрачный туман, в трех шагах от усыпанного нежными лепестками деревца звонко журчал ручей, высоко в небе торжественно парили птицы, в воздухе звенела тонкая, почти неописуемая печаль, и пасторальность картинки нарушали только два тяжелых меча, едва ощутимо покачивавшиеся в ножнах за спиной воина. Внезапно сбоку послышался шорох, и я, еще не оборачиваясь, краем глаза уловив скользящую ко мне фигуру, одним движением выхватила оба меча, а руки сами собой описали в воздухе две свистящие перекрещивающиеся дуги...
Самурай исчез так же неожиданно, как и появился, оставив - видимо, на память о себе - оба меча, которые опять размеренно покачивались у меня за спиной. Я шла заснеженным горам, удивляясь тому, что почти не проваливаюсь в глубокие сугробы, а позади меня, как раз над рукоятками мечей, реяли два белоснежных крыла, и идущий от них свет без усилий разрезал молочный туман, висевший в воздухе. Крылья, как я быстро убедилась, могли не только работать в режиме осветительных приборов, но и выполнять свою непосредственную функцию - взмахнув ими, я легко поднялась в воздух и, задыхаясь от счастья, понеслась вверх, оставляя далеко внизу бесконечное море тумана, плавно перетекавшее в толстый слой освещенных первыми лучами солнца кучевых облаков...
В этом состоянии захватывающего дух восторга я и проснулась. В окно струился молочно-белый свет, напоминая о тумане из сна, а за спиной, казалось, еще трепетали крылья, и я поняла без тени сомнения, что все приснившееся мне было правдой. Что я - ангел. И не простой, а учитывая наличие обоюдоострых мечей, Ангел смерти. Мой здоровый скептицизм в то утро, видимо, продолжал спать глубоким и непробудным сном, так что я не устыдилась этих маниакальных идей и не посмеялась над ними - я почувствовала себя так, словно наконец проснулась по-настоящему. Так, как чувствует себя человек, осознавший все сразу - и кто он, и откуда, и в чем заключается его высокая Миссия. Миссия Ангела смерти, как нетрудно догадаться, заключалась не в лишении жизни ни в чем не повинных людей, а в искоренении всех доступных его восприятию сил зла. В данный конкретный момент времени это означало вполне конкретное действие: выдирание из плоти и души бедного шефа неизвестно кем посеянных адских семян и обращение попорченного длительным общением с бесами изобретателя, ученого и целителя в адепта и служителя Сил Света. Неизвестно, каким образом моя обычно трезвомыслящая голова умудрилась превратиться в средоточие такого откровенного бреда, но в то зимнее утро я уверовала даже в то, что была послана специально для спасения ВП из лап дьявола и что, более того, я - единственное существо на земле, которому по силам такая сложнейшая и рискованная задача.
В общем, ответ на вопрос "почему я?" был сформулирован, страхи и метания - частично локализованы, и дело осталось за малым: найти самый действенный и быстрый способ достижения поставленной цели. А с этим почему-то вышла заминка. Крылья - крыльями, мечи - мечами, но стратегия и тактика предстоящего сражения по-прежнему оставалась тайной за семью печатями. И я не нашла ничего лучшего, как снова отправиться в библиотеку и засесть за изучение всевозможных талмудов - вот они, порочные следы долгих занятий фундаментальной наукой...
Через три дня библиотечных бдений обнаружилось, что я знаю об интересующем меня предмете едва ли не больше, чем в свое время - о родимой физике магнитных явлений. Я могла без запинки перечислить основные виды и стадии одержимости, без усилий отличала (естественно, теоретически) демонов от духов, обитателей астрала от жителей ментала, а искусственные сущности - от вирусов и насекомоподобных энергетических агрессоров, к тому же хорошо разбиралась (опять же, теоретически), через какие части тела и энергетические центры происходит присоединение беса в каждом конкретном случае.
Но этой бесценной информацией обретенный багаж псевдонаучных знаний не исчерпывался. К моей несказанной радости, не относящиеся к официальной церкви источники существенно расширяли возможности как процедуры экзорцизма, так и самого экзорциста. В эзотерической литературе церковный ритуал изгнания бесов считался классическим, а все прочие его разновидности - альтернативными (у меня почему-то немедленно возникла ассоциация с официальной и нетрадиционной медициной). Альтернативных вариантов было множество - на любой вкус и цвет. Предлагалось пускать одержимому кровь и всячески истязать его (что я в силу природного гуманизма сразу отвергла), вызывать светлые стихиалии, заключать жертву вместе с вражеским агентом в энергетический вакуумный мешок (вот это по-нашему!), чертить магические круги, читать мантры, рисовать янтры, а также - что мне особенно понравилось - мысленно помещать беса в лист бумаги и эту самую бумагу изничтожать. Из сложного, запутанного и мрачного ритуала процедура изгнания темных сил сразу превратилась в хорошо знакомый мне тренинг по работе со страхами и другими отрицательными эмоциями. К тому же в славном деле яростного изничтожения бумаги я - после печальной истории с магическим бизнес-планом по поимке любимого человека - с полным правом могла считать себя докой.
Определившись с генеральным методом, я, как человек осторожный, предусмотрительный и системно мыслящий, решила усилить его вспомогательными процедурами, чтобы обложить бесов со всех сторон и ни дать им ни единого шанса на победу. Посему было решено:
--
вызвать на подмогу все Силы Света;
--
сгенерировать несгибаемое намерение;
--
представить шефа в вакуумном мешке;
--
мысленно очертить вокруг этого мешка три, а лучше четыре магических круга;
--
визуализировать в пространстве защитные рунические символы и буддийские изображения гневного многорукого Махакалы синего цвета;
--
по семь раз прочитать "Отче наш" и мантру "Ом мани падме хум";
--
а также, разумеется, с максимальной тщательностью изобразить на листе пакость, оседлавшую нашего шефа, после чего данную оскверненную бумагу изорвать, сжечь и для надежности утопить в унитазе.
Для приведения себя в состояние полной боевой готовности в аккурат к намеченному торжественному мероприятию я решила в течение трех дней наблюдать за дыханием, по возможности не злиться и временно перейти на вегетарианское питание (последний пункт оказался самым сложным, поскольку по жизни я типичный мясоед). В сочетании с вынужденным целибатом, которого я придерживалась последние три месяца в связи с отсутствием сексуального партнера, разработанная система мер безопасности, как мне казалось, отвечала самым высоким международным стандартам.
И вот знаменательная ночь спасения шефа настала. Возможно, время было выбрано не самое удачное, поскольку, как известно любому школьнику, силы тьмы могущественнее всего именно в эту глухую часть суток, однако у меня не было выбора. Днем в квартире непременно кто-нибудь ошивался, периодически заглядывая в мою комнату (особенно усердствовал рыжий Филя, которому не с кем было поболтать), а запланированная сложнейшая операция требовала тотальной концентрации внимания и полной конфиденциальности. Убедившись, что все домочадцы улеглись спать, голодная и возвышенная, я приступила к реализации своего плана: расставила по периметру комнаты предусмотрительно купленные церковные свечи, разложила по кругу защитные символы, приготовила пачку бумаги, которой надлежало стать последним прибежищем злых демонов, уселась в центре, скрестив ноги по-турецки, и закрыла глаза.
Призыв к Силам Света остался без ответа - впрочем, я и не рассчитывала, что по одному моему слову ангелы и херувимы до краев наводнят комнату. Пришлось рассчитывать только на себя, и я, предварительно вообразив мечи и крылья за спиной, занялась выработкой несгибаемого намерения. Проверить несгибаемость того, что у меня вырабатывалось, было нечем, поэтому минут через десять я решила, что намерения уже вполне достаточно, и перешла к следующей части мероприятия - помещению шефа и его бесов в вакуумный энергетический мешок. Это оказалось неожиданно сложно. То мешок вместо светящейся замкнутой оболочки представлялся мне банальным упаковочным изделием из дерюги, грязно-серым, пыльным и жестким. То ВП напрочь оказывался размещаться в приготовленном для него пространстве. То населявшие шефа бесы умудрялись ускользнуть еще при приближении к мешку. То мои ангельские крылья вместе со смертоносными мечами куда-то исчезали, и я оказывалась совершенно безоружной перед полчищем адских созданий - приходилось открывать глаза, концентрироваться на своей божественной природе истребителя злых духов, и начинать все сначала.
В общем, довелось изрядно помучиться - тем более что мои несознательные ноги почему-то не желали проникаться эпохальностью происходящего и периодически жаловались на неудобную позу, отвлекая от более важных задач. Наконец шеф и его непрошенные квартиранты были надежно заточены в голубоватый непроницаемый кокон, а сам кокон заключен в четыре концентрических магических круга. Следующая заминка вышла с визуализацией Махакалы: гневное буддийское божество в ожерелье из человеческих черепов скалило зубы столь угрожающе, что казалось еще опаснее корчащихся в мешке бесов, и явно не выказывало стремления сражаться на моей стороне. От греха подальше я оставила в покое синюю многорукую эманацию Авалокитешвары, наспех представила несколько рун и принялась читать "Ом мани падме хум". Буддийскую мантру шефовы бесы нагло проигнорировали - но стоило мне перейти к "Отче наш", как они начали в полном соответствии с почерпнутыми мною из книг описаниями корчиться, извиваться и пытаться проделать дыру в наглухо запаянном мешке. Находившееся в центре изображение самого шефа взирало с одинаковой отрешенной насмешливостью как на возню демонов, так и на мои попытки их истребить. Удерживать внимание сразу на всех частях упорно расползавшейся в стороны картинки, помнить о своей природе Ангела смерти и при этом читать молитву становилось с каждой секундой все труднее и труднее, не говоря уже о том, чтобы что-то изображать на бумаге. Я напрягалась изо всех сил, но этих сил явно было недостаточно. Мысленно произносимые слова вязли в уплотнившемся внутреннем пространстве, как мухи в меду. Ладони взмокли, ноги окончательно занемели, пот каплями стекал между лопатками. От моего шумного дыхания пламя свечей колебалось и создавало на стенах причудливые подрагивающие тени - вскоре мне уже казалось, что это не мои собственные размноженные проекции, пересекающиеся под разными углами, а материализовавшиеся в комнате очертания беснующихся в мешке демонов... Я пыталась осилить молитву в шестой раз, когда стоящая прямо передо мной свеча вдруг начала громко потрескивать и закоптила. Коричнево-медовый, светящийся изнутри восковой цилиндр обезобразился отвратительными черными потеками. Я невольно скосила глаза на свечу, ослабила концентрацию - и мой созданный такими титаническими усилиями вакуумный мешок тут же расползся в клочья под ударами ехидно ухмылявшихся бесов. В следующую секунду дверь распахнулась, и на пороге возник призрак ВП - гораздо более четкий и объемный, чем на моей картинке.
- Чем это тут занимаешься? - удивленно спросил призрак голосом шефа.
Я подпрыгнула от ужаса, напрочь забыв о своей неуязвимой божественной природе, и хотела закричать, но не смогла: язык намертво прирос к нёбу.
Заинтригованный моим странным поведением, призрак вошел в комнату, приблизился ко мне, пощупал мой лоб и пожал плечами. Прикосновение казалось вполне человеческим, но я не собиралась попадаться на эту удочку. Конечно же, это был не сам шеф, а околдовавший его фантом! Как парализованная, я следила за тем, как этот фантом уселся на диван и принял излюбленную позу шефа, то есть закинул ногу за ногу и скрестил руки на груди.
- Так что тут происходит? - вторично поинтересовался он.
- Н-ничего, - с огромным трудом выдавила я, готовая к тому, что сейчас это нечеловеческое создание начнет меня зверски пытать, а затем безжалостно уничтожит, не оставив никаких следов своего вопиющего преступления.
- Небось опять женихов привораживаешь? - хмыкнул лже-ВП, огляделся по сторонам, протянул руку к столу и взял исписанные в библиотеке листки - конспективное изложение основных положений экзорцизма.
Умом я прекрасно понимала, что эти бумажки - главное свидетельство того, что я разоблачила все его гнусные планы - не должны попадать ему в руки, что в молчаливом запирательстве и отрицании мой единственный шанс на спасение, что мне нужно любой ценой отобрать свою писанину обратно, но тело отказывалось подчиняться, так что я лишь слабо шевельнулась и промычала что-то протестующее. Призрак не обратил никакого внимания на мои протесты, взял с полу одну из свечей и принялся рассматривать записи. Мы просидели несколько минут в полной тишине, после чего он отложил бумажки, весело хмыкнул и поднял на меня смеющиеся глаза:
- Ну и кого это ты пытаешься экзорцировать, интересно узнать?
И тут я совершила непростительную глупость: вместо того чтобы попытаться наплести что-нибудь правдоподобное - например, что здесь происходило избавление от бесов пострадавшего по моей вине Игоря, я неожиданно для самой себя перекрестилась и отодвинулась подальше от дивана.
- Ба! Неужто меня? - узкие монголоидные глаза лже-ВП округлились так натурально, как будто это и в самом деле был шеф, и моя самонадеянность потрясла его до глубины души.
Я ничего не ответила и отползла еще дальше.
- Значит, и впрямь меня, - от души рассмеялся фантом. - Ну и как, получилось что-нибудь?
То, что вместо злобной мести он проявляет почти дружеское участие, неожиданно разозлило меня и одновременно развязало язык:
- Хорошо смеется тот, кто смеется последним! Мы еще посмотрим, кто кого!
- Ну да, - жизнерадостно согласился призрак. - И посмотрим, и попробуем. Только, боюсь, с методикой ошибочка вышла. Не там ты рецепты искала...
- В каком смысле?
- А в таком, что надо бы не средневековые бредни читать, а к своему любимому Ошо обратиться. Санньясин ты или где?
- При чем тут Ошо? - я на мгновение потеряла бдительность и забыла о том, что с находящейся передо мной сущностью лучше не вступать ни в какие беседы: заморочит голову в один момент.
- Ну, как это при чем? Нужно было тщательнее его собрание сочинений изучать. Там как раз на эту тему анекдот есть. Послали, значит, как-то девственницу к старцу-пустыннику в обучение, а девица была такой соблазнительной, что решил он ее... это самое. Ну, просто так ведь не подкатишься, нужно... гм... солидное теоретическое и эзотерическое обоснование. Он ей и говорит: "У меня есть дьявол, не поможешь ли с ним справиться?" Девица, - видимо, как ты, - в душе была ярой экзорцисткой, поэтому с радостью согласилась. "А что, - говорит, - с ним делать-то нужно?" "Да у тебя, - отвечает ей пустынник, - есть ад, - вот и нужно дьявола туда засунуть". Сказано - сделано. Первый же сеанс глумления над дьяволом девице настолько понравился, что она потребовала немедленно все повторить. А потом еще повторить, и еще... Ну, и где-то за месяц так затрахала бедного старца, что дьявол его стал совершенно недееспособен. Вот тебе пример работающей технологии и самого что ни на есть успешного экзорцизма. Не хочешь попробовать? - подмигнул призрак.
Да как он смеет так со мной разговаривать и такое мне предлагать?! От возмущения я открыла было рот и тут же захлопнула его обратно. Не буду я на эти провокации поддаваться, пусть даже не надеется! На всякий случай я забилась в угол, ощетинилась и просипела:
- Не подходите! Сейчас как заору - весь дом проснется!
- Ладно, поиграли, и хватит, - скривился он. - Сколько можно валять дурака? Или ты хочешь, чтобы я поверил, что у тебя в самом деле крыша не на месте?! Может, вправить тебя?
Я еще глубже забилась в угол и отрицательно помотала головой.
- Тяжелый случай, - вздохнул лже-ВП, внимательно поглядев на меня и укоризненно покачав головой. - А еще большой ученый... Пошли, что ли, чаю попьем - все равно заснуть после твоего шоу сегодня вряд ли удастся. Давай, давай, пошли, - он сверкнул глазами, сделал один большой шаг через всю комнату, жестко взял меня за шкирку, так что я и пикнуть не успела, потащил на кухню и почти насильно усадил на табурет.
Пока он заваривал чай, я сидела молча и таращилась на него с тихим ужасом. Для бесплотного духа он был слишком дееспособен. Впрочем, если верить "Молоту ведьм", демоны в своем уплотненном воздушном теле могут не только передвигать предметы, но и имитировать процессы еды и питья - что лже-ВП вскоре и продемонстрировал, с наслаждением отхлебнув горячую темную жижу из толстого граненого стакана.
- Пей давай, - приказал он мне, но я даже не притронулась к своей чашке: одна мысль о том, что придется употреблять вовнутрь нечто, приготовленное этим созданием, вызвала настоящую панику в желудочно-кишечном тракте.
Призрак опять пожал плечами, неторопливо допил свой чай, а потом также неторопливо закурил сигарету. Несколько минут прошло в молчании. Наконец мое поведение ему надоело:
- Вставай, пошли, - затушив окурок, коротко приказал он, указывая на ванную комнату. В голосе было столько гипнотической власти, что я не посмела ослушаться. И кого, спрашивается, собиралась напугать угрозами перебудить своими криками весь дом? Максимум, на что в этот момент были способны мои голосовые связки - это булькающий почти нечленораздельный клекот.
- Раздевайся, - велел он, и я обреченно стянула с себя одежду. В конце концов, семи смертям не бывать, а одной не миновать, и так ли уж важно, как конкретно она произойдет? Будем надеяться, что без чрезмерных страданий...
- Залезай в ванну.
Я снова подчинилась, не в силах представить, что собирается вытворять со мной этот извращенец в абсолютно пустой ванне. Извращенец тем временем достал из-под раковины пустое ведро, прикидывавшееся бельевой корзиной, вытряхнул оттуда прямо на пол несколько грязных вещей и доверху его наполнил холодной водой.
- Стань ровно.
Услышав очередное распоряжение, я послушно вытянулась во весь свой небольшой рост и от страха закрыла глаза - привычка, берущая начало из периода детсадовских прививок: мне всегда невыносимо было видеть, что именно со мной будут делать.
Только я зажмурилась, как мне на голову обрушился поток обжигающе-ледяной воды. Я пискнула от неожиданности и сделала попытку вылезти из ванны, но лже-ВП велел:
- Стой спокойно, - и принялся наполнять ведро по новой.
После второго ведра, покрывшись мурашками и стуча зубами от холода, я поняла его коварный замысел: он просто собирался заморозить меня живьем. Очень удобно, никаких внешних повреждений, никаких улик... Но события пошли по другому сценарию.
- Вылезай, - скомандовал призрак, окатив меня водой в третий раз.
После чего повел себя совсем странно: подал мне руку, помогая выбраться, заботливо укутал в большое банное полотенце, водрузил обратно на кухонный табурет и сунул в руки чашку с чаем. Я поняла, что сопротивляться - себе дороже, и сделала глоток все еще горячей жидкости. Ничего страшного не случилось, более того, в голове несколько прояснилось, как будто частично рассеялся окутывавший меня плотный туман. И призрак почему-то перестал казаться призраком, а выглядел вполне как шеф, причем как миролюбивый и гуманный шеф N2.
- Эт-т-то вы, что ли? - задала я до невозможности дурацкий вопрос, клацая зубами об чашку.
- Нет, это архангел Гавриил во всем блеске неземной славы, - беззлобно передразнил он. - А что ты уже успела напридумывать?
Звучало вполне в духе шефа. А может, и вправду - он? Я решила рискнуть:
- А чтобы вы на моем месте подумали, если бы вам среди ночи... привидение явилось?
- Мне практически и явилось привидение. Среди ночи, - усмехнулся он. - Встал в туалет сходить, смотрю - из-под твоей двери полоска света. Ты у нас к полуночникам не относишься, поэтому решил заглянуть - узнать, не случилось ли чего. Заглянул - а там ты сидишь, вся в белом, в окружении свечей, с выпученными глазами, и воздух как рыба хватаешь. То еще зрелище, скажу я тебе. А уж когда ты креститься начала и пятиться от меня, решил: все, вслед за Игорем сбрендила... Ну что, сейчас полегчало?
- Да вроде того, - прислушавшись к своим ощущениям, сказала я, и тут же подозрительно покосилась на него. - А это точно вы?
- Ну, хватит с меня, - рассердился шеф. - Выкладывай, что ты на сей раз вытворила. Опять мне кого-нибудь реанимировать придется?
- Ничего не вытворила, - обиделась я. - И никого вам реанимировать не придется. Я помочь хотела, а вы...
- Помочь?! Чем же это?
- Чем, чем. Избавить вас от этого... ну, этого, - я подняла глаза к потолку и продолжила срывающимся шепотом: - От дьявола, который в вас после клинической смерти вселился.
- А с чего ты взяла, что это дьявол? - ВП резко посерьезнел, и я сразу перестала понимать, с каким из двух шефов имею дело. Но отступать было поздно, и я попыталась объяснить:
- Так ведь по всем признакам на одержимость похоже. Эти ваши "включения", "выключения"... Именно так все в литературе и описывается, я специально проштудировала...
- Проштудировала она! Теоретик, твою мать! Я же все очень подробно на последней Игре объяснил. Чем ты слушала?!
Я старательно покопалась в памяти, но ничего подходящего не обнаружила и нерешительно возразила:
- По-моему, про одержимость вы ничего не рассказывали.
- Да какая к черту одержимость?! Мы же сто раз обсуждали: для любого живого существа принципиально есть только две возможности: жить в Боге или существовать в отрыве от Него. А как это выглядит снаружи - второстепенный вопрос. Так называемые "нормальные" люди сознательно либо бессознательно отгораживаются от Бога, и потому те, кто предал себя в руки Бога, - то есть отдал себя Богу, - чаще всего выглядят для них ненормальными. Или одержимыми. Или юродивыми. Или не от мира сего. Или вообще - уродами. Но им-то простительно, они не понимают, с чем сталкиваются, а ты?!
- А я, похоже, тоже не очень понимаю, - со вздохом констатировала я, отчетливо нарываясь на новую вспышку раздражения ВП. - Разве бывает... одержимость Богом?
- А что такое одержимость, по-твоему? - вместо того чтобы разозлиться, неожиданно заинтересовался он.
- Если этимологически? - уточнила я, зная его страсть разбираться в происхождении слов. - Ну, наверное, это когда тебя кто-то держит... Как в плену.
- Если этимологически, - поддел меня шеф, - то одержимый - это всецело охваченный чем-либо. Чувством, идеей, делом. То есть это человек, тотально посвятивший себя чему-либо и не отвлекающийся на посторонние и несущественные вещи. Как такой человек называется на твоем излюбленном эзотерическом сленге?
- Ну, не знаю... Центрированный, наверное. Цельный. Или целостный. Подождите! Вас послушать - так получается, что никакой одержимости бесами, демонами и прочей пакостью вообще не существует. Сейчас скажете, что и бесов на свете не бывает...
- Отчего же, бывают. Во вселенной множество вампиров и других паразитических сущностей. И многие из них не прочь попользовать тебя - в качестве пищи или, к примеру, рабочего инструмента. Но тут есть небольшая такая деталь: даже паразитическая сущность может вселиться в тебя только в том случае, если ты сам ей подставился.
- Специально себя предложил, что ли? В качестве добровольной жертвы?
- Необязательно. Просто повел себя неправильно. Нарушил Закон тем или иным образом. Так вот: даже паразитическая сущность вселяется в человека только в результате его личных действий и поступков. А уж чтобы заслужить честь, когда на тебя Сущность высокого порядка внимание обратит и захочет к себе присоединить, нужно очень постараться. И добровольная жертва себя - то есть своей убогой и ограниченной личности - только маленький шажок на этом пути...
Я невольно поежилась от такой перспективы, чем вызвала новую усмешку ВП:
- Не дергайся. Тебе, с твоим махровым эгоизмом, опасаться вторжения извне нечего. Никто на тебя не покусится... кроме, разве что, твоих же родовых демонов. Но их ты давно считаешь частью себя, так что можешь расслабиться.
- А говорите: "только в результате личных действий и поступков"! При чем же тут персональные поступки, если демоны родовые? - возмутилась я, между делом пытаясь перевести беседу из опасной для меня плоскости разбирательств с моими семейными проблемами в сферу ни к чему не обязывающего теоретизирования. - Какой-нибудь дальний предок совершил преступление, а невинные дети должны за это отдуваться?!
- Ну, во-первых, не такие уж дети невинные. То есть бывают и невинные, но это сейчас большая редкость.
- И в чем же их вина?! В том, что умудрились не в той семьей родиться? Не ту карму в прошлых жизнях наработали?
- Оставь ты в покое эти мифические прошлые жизни! Корень всех твоих нынешних проблем лежит в этой жизни, а не черт знает где, в древнем Египте, например, или в затонувшей Атлантиде, и незачем морочить голову себе и людям. А вина детей заключается в том, что они приняли образ жизни своей семьи, систему ограничивающих убеждений, отношение к миру и так далее. Унаследовали семейное проклятие, другими словами.
- Да у меня... то есть у них... просто другого выбора не было!
- Выбор, как я уже говорил, есть всегда, - пригвоздил меня шеф. - Просто не все им пользуются. Вот я, например, воспользовался, а ты - нет.
- Каким образом?
- Очень просто: я, в отличие от тебя, никогда не был послушным ребенком. Делал не то, что велено, а то, что интересно. И воспринимал мир не по описаниям, которые мне предоставили, а самостоятельно, в процессе исследования. Я же тебе рассказывал, что уже года в три сам уходил гулять в парк километрах в пяти от дома?
Я тоскливо кивнула: как же, как же, все детали этой героической биографии у меня уже в зубах навязли. И то он делал не так, и это, и вообще, как обычно, оказался всех круче и умней. Вот так всегда: начали с изгнания дьявола из шефа, а закончили моим фамильным проклятием, начали с его неадекватности, закончили моим неправильным поведением. Мастер он все на изнанку вывернуть, в этом ему не откажешь.
- А по-моему, если уж прошлые жизни - это миф, то демоны, родовые и посторонние, - и подавно, - помолчав, сообщила я, все еще не оставляя надежды увести разговор подальше от себя любимой. - Причем миф устаревший и давно уже не функциональный. Разве кто-нибудь из нормальных... то есть вменяемых людей в наше время этих демонов видел?
- Хочешь посмотреть? - мгновенно откликнулся ВП.
- Что, прямо здесь и сейчас?! - перепугалась я.
- Здесь и сейчас я тебе разве что твоих бесов показать могу. Но ты же вряд ли согласишься с ними расстаться, верно?
Я неопределенно пожала плечами: что бы я сейчас ни сказала, это было бы подтверждением тезиса шефа о наличии у меня бесов, а как раз с этим соглашаться хотелось меньше всего.
- Так что завтра поедешь со мной в деревню, - продолжил он. - Есть там у меня один любопытный пациент, с ним как раз надо поработать. Заодно и с нашей деревенской общиной познакомишься.
Сообщение о наличии какой-то деревенской общины, с которой предстояло зачем-то знакомиться, я пропустила мимо ушей: гораздо больше меня взволновала перспектива снова увидеть, как шеф работает с пациентами. Как правило, долгие беседы со страждущими исцеления ВП вел на кухне, а сама таинственная процедура избавления от душевных и телесных недугов происходила за закрытыми дверями, и мне оставалось только догадываться, что шеф с ними делает. Догадывалась я, точнее, выстраивала в своем воображении мрачноватые картины, опираясь на единственный виденный собственными случай с возвращением в нормальное состояние Игоря - в свое время этот процесс пробрал меня до дрожи в коленках. И вот впервые представился случай убедиться, что все совершалось именно так, как я себе воображала - отказаться было невозможно, невзирая на встрепенувшиеся во мне страхи.
Так и получилось, что на закате следующего дня (отсыпание после бессонной ночи поглотило большую часть светлого времени суток) мы с шефом загрузились в провонявший выхлопными газами старенький пригородный автобус и часа два тряслись в нем, молча наблюдая проплывавшие за окном безрадостные картины серых зимних деревенек, медленно погружавшихся во тьму. Когда меня окончательно укачало, а спина начала жалобно ныть от неудобного сидения и постоянного потряхивания на ухабах, автобус наконец приполз к пункту назначения, и я с неописуемым облегчением выбралась на морозный воздух. У закрытого на большой амбарный замок здания автостанции скупо горели две лампочки ватт по двадцать, поэтому рассмотреть что-либо, кроме неровного бетонного крыльца о трех ступеньках, скрюченной приступом радикулита мусорной урны и поломанной скамейки, было проблематично. Я завертела головой, пытаясь угадать, где в этом мраке дислоцируется загадочная шефова община. Он тем временем без энтузиазма постоял минут пять на обочине уходившей куда-то в бесконечность шоссейной дороги (две стоявшие возле автовокзала машины давно забрали часть наших попутчиков и растворились в темноте, а прочие попутчики незаметно расползлись куда-то сами), убедился, что другие транспортные средства почему-то не спешат показаться в поле зрения, и взвалил на плечо спортивную сумку:
- Похоже, машину поймать уже вряд ли удастся. Пошли пешком.
- А далеко идти? - зачем-то спросила я, в глубине души будучи уверенной, что нужное нам строение прячется где-то за ближайшим углом.
- Да километров семь, - огорошил меня шеф.
- Сколько?! - морозный воздух сразу перестал казаться мне приятно-бодрящим и начал пощипывать щеки. - Да мы же замерзнем по дороге!
- Если тут будем стоять, точно замерзнем! - твердо пообещал ВП.
- А может, все же кто-нибудь проедет? - я с надеждой посмотрела на дорогу, отказываясь верить, что нам придется тащиться в такую даль при таких неподходящих для прогулок погодных условиях. - Давайте подождем немного!
- До утра ждать придется. Это же сельская местность, тут все, как куры, спать ложатся, как только солнце сядет. Автобусов сегодня больше не будет, так что никто сюда уже не выберется.
- И вы с самого начала знали, что нам придется добираться пешком?!
- Скажем так: не исключал такой возможности, - невозмутимо ответил шеф. - Да что ты так дергаешься? Сама же рассказывала, что любишь путешествия и экстремальные ситуации. Вот и получай.
И я получила - по полной программе. Мои непривычные к долгим переходам ноги возопили о несусветной усталости, руки и лицо замерзли до полной бесчувственности, в мыслях успели много раз родиться проклятия по поводу собственной тупости, из-за которой я накликала такие приключения на свою голову, а мы с ВП все шли, шли и шли. Дорога была темной, пустынной и зловещей. Фонарей по обочинам не водилось в принципе, светящиеся по ночам дорожные столбики были для этих дремучих краев чрезмерной роскошью, а жилые строения попадались так редко, что не только не разгоняли мрак, но, даже, казалось, еще больше сгущали его. Мы миновали пару небольших деревушек, а конца путешествия не было и в помине, и я начала подозревать, что шеф решил-таки меня угробить путем замораживания, просто вчера не довел задуманное до конца, чтобы не оставлять трупа в квартире.
- Не дрейфь, уже немного осталось, - словно почувствовав мое настроение, сказал он.
Я всмотрелась в темноту, но ничего, кроме сопровождавших нас всю дорогу высоченных тополей, и очертаний какого-то странного, неправильной формы холма по правой стороне от шоссе, не увидела.
- Ага, еще пару часов - и будем на месте, - язвительно откликнулась я.
- Да каких там пару часов?! Почти пришли, - он указал на тот самый странный холм, на котором не было не только источников света, но и никаких признаков человеческого жилья.
Тем не менее, мы прошли еще метров триста, свернули вправо от трассы и продолжили путь по едва заметной тропинке, вихлявшей между прошлогодних зарослей гигантского, почти в человеческий рост, бурьяна. Шоссе вскоре скрылось из виду, и я перестала понимать, где мы движемся: то ли по густо заросшему кустарником и чертополохом пологому холму, то ли уже в другой, альтернативной нашей и не очень-то дружелюбно настроенной реальности. Внезапно сбоку от меня что-то громко хрустнуло, и я с отчаянным криком вцепилась в рукав идущего впереди шефа.
- Это всего лишь кот, - не оборачиваясь, насмешливо фыркнул ВП. - Ты его, наверное, до полусмерти своим визгом напугала. И куртку мне чуть не порвала... Или у тебя другая цель - меня своими выбрыками до инфаркта довести?
Пристыженная, я отпустила его пострадавший рукав, и мы гуськом двинулись дальше. Наконец заросли расступились в стороны, открывая путь к небольшой приземистой избушке с закрытым ставнями окном. Из трубы вился дымок, а снег вокруг кряжистых деревянных стен пестрел отпечатками человеческих следов. "Неужели это и есть цель нашего путешествия?!" - поразилась я, рассматривая миниатюрное, почти кукольное строение, отдаленно напоминавшее домик дядюшки Тыквы. Мы обошли избушку слева и оказались перед такой же низенькой, рассохшейся дверью. Шеф без стука распахнул ее, и на нас хлынул поток теплого, пахнущего вареной картошкой и солеными огурцами воздуха.
- Заходи, не бойся! - провозгласил он и первым шагнул вовнутрь. Я потопала ногами на пороге, отряхивая налипший снег, и последовала за ним. Помещение, в котором мы оказались, было чем-то средним между неотапливаемой верандой, сенями, о которых я могла судить только по книжным описаниям, и обычным сараем: там и сям валялись какие-то деревянные чурбаны, ящики, бутыли, коробки и какие-то непонятные предметы, идентифицировать которые при отсутствии нормального освещения было затруднительно.
- Ой, Володя! Как хорошо, что ты приехал! - дверь в сени-веранду-сарай распахнулась, и в светящемся прямоугольнике появилась крупная женщина лет сорока с длинными черными волосами. - С Валерой совсем худо, надо что-то делать!
- Посмотрим, - лаконично отозвался шеф и протиснулся мимо нее в дверь, предоставив мне самой знакомиться с первым встреченным членом деревенской общины.
- Здрасьте, - пискнула я, и тут только женщина обратила на меня внимание.
- Добрый вечер. Меня зовут Римма, - пожатие ее руки было жестким, почти мужским - как и общее впечатление, которым веяло от этой женщины, несмотря на тонкие и правильные черты лица.
"Наверное, это и есть предыдущая жена ВП", - догадалась я, представляясь и проходя вслед за Риммой внутрь. Помещение кукольного домика, не считая веранды-сарая, состояло из двух частей: кухни и комнаты. Обстановка здесь была, мягко говоря, спартанской. Допотопная кирпичная печка с дочерна закопченной задвижкой, крохотный стол в углу и накрытый какой-то тряпкой топчан составляли убранство кухоньки размером не более пяти квадратных метров. Ненамного превосходящая ее по площади комната была меблирована еще одним топчаном, огромной, почти квадратной кроватью без спинки, раскладным столом у окна и этажеркой, под завязку забитой книгами. В этом микроскопическом помещении непонятным для меня образом умудрились разместиться пять человек: сама Римма, молодой человек странной наружности с длинной клочковатой бородой и сонными глазками, и толстый карапуз в линялых ползунках занимали кровать, на топчане валялся неопределенного возраста мужик с посеревшей кожей и ввалившимися глазницами, распространявший убойный запах перегара, а шеф возвышался посреди комнаты, едва не задевая головой потолок.
Я рассудила, что только меня не хватало в этих Содоме и Гоморре, и осторожно присела в дверях кухни на ветхий табурет - в широкий проем было хорошо видно все происходящее, да и драпать, в случае чего, отсюда было бы гораздо сподручнее.
- Давно он так? - спросил ВП, рассматривая перегарного мужика и одновременно зачем-то закатывая рукава свитера.
- Да со вчерашнего вечера, - ответила Римма, между делом ловко перехватила ползавшего по ней карапуза, выпростала грудь и сунула ее ребенку в рот. - Он и приехал-то неделю назад уже какой-то не такой. Сядет в углу и молчит как сыч, или уйдет с утра из дому и дотемна где-то шляется. А вчера сорвался, зашел к Митричу в гости и напился до чертиков. Куролесить начал, мы впятером его еле заломали. Связали и уложили тут на топчан, чтоб проспался. Ну вот, он часов шесть буянил, орал на всю округу, материл всех по-черному, а потом затих и с тех пор почти не дышит. И поле вокруг него такое черное и плотное, ничего сделать не получается. В общем, я, когда поняла, что сама не справлюсь, сразу тебя и вызвала.
"Интересно, как она его вызывала, если телефоном тут и не пахнет, а до ближайшей почты переться, наверное, не ближе, чем до автостанции? - озадачилась я. - Может, телепатически?" Спросить было не у кого: шеф и Римма были заняты беседой друг с другом, парень с бородой - ленивым ковырянием в какой-то дощечке, а последний из присутствующих в избушке мужчин вообще не подавал признаков жизни.
ВП протянул руку к лежащему в беспамятстве мужику и поводил ею в воздухе, как бы ощупывая его на расстоянии.
- Так и я знал, - скривился он. - Говорил же этому бандерлогу: завязывай с выпивкой, скоро так увязнешь, что и я тебя не вытащу. Тот же бес вернулся, которого мы год назад гоняли, помнишь?
Римма кивнула, а мужчина, о котором шла речь, вдруг шевельнулся и глухо застонал.
- Б...ь! - вполне отчетливо проговорил мужик хриплым басом, приоткрыл налитый кровью глаз и с ненавистью уставился на ВП. - Пошел ты...
Дальше полился поток такой забористой ругани, что я невольно покраснела. Шеф на неуважительное отношение к собственной персоне никак не отреагировал: он вытянул прямо перед собой растопыренные пальцы обеих рук, пристально вглядывался в образовавшееся между ними пространство и периодические производил руками пульсирующие движения, не говоря ни слова. Мне показалось, что вокруг его рук возникло едва различимое голубоватое свечение. Мужику производимые ВП манипуляции почему-то очень не понравились: она заругался пуще прежнего и начал извиваться, пытаясь приподняться. Пока эти попытки приводили лишь к копошениям в горизонтальной плоскости, ВП не обращал на них внимания, но стоило мужику неимоверным усилием оторваться от топчана и изготовиться к прыжку, как шеф сделал резкое движение рукой, и крепкое, жилистое тело повалилось обратно на топчан обмякшим тюком.
По-прежнему не глядя на пациента, ВП вернулся к своим пассам, но через некоторое время мужик снова попытался до него добраться - на сей раз он не пытался вскочить, а как-то странно соскользнул с топчана и, стелясь над полом, ринулся на шефа, явно намереваясь сбить его с ног.
- Да он тут не один, - констатировал ВП, с легкостью отбив и эту атаку (в результате чего мужик впечатался в пол возле топчана, перевернулся на левый бок и принялся подергиваться как препарируемая лягушка, продолжая материться, теперь уже мерзким дискантом). - Хм, интересно...
Я давно оцепенела от происходящего. Бородатый парень отложил свою дощечку и слегка позеленел, как будто его должно было вот-вот стошнить. Римма сидела с прямой как палка спиной и горящими глазами неотрывно смотрела на жутковатый поединок. Даже карапуз прекратил сосать грудь и замер, вывернув голову в сторону ВП и засунув палец в рот. И только для шефа, казалось, вся эта ситуация представляла исключительно научно-исследовательский интерес и ничуть не выводила из состояния равновесия. Я бы на его месте не относилась так пренебрежительно к здоровенному и явно очень сильному мужику примерно в центнер весом, - но, к счастью, я была не на его месте, а на своем, вполне безопасном, а у ВП, судя по всему, были веские причины для самоуверенной безмятежности.
Следующие полчаса сюжет оставался неизменным: мужик на все лады пытался обрести контроль над телом и вцепиться в шефа, а также костерил его разными, но, как на подбор, омерзительными голосами, ВП же продолжал третировать бесов непонятным для меня, но явно очень действенным способом. Я безумно устала сидеть на неудобном табурете и лицезреть отвратительное зрелище, которое, казалось, по капле высасывало из меня силы. Противнее всего были издаваемые мужиком звуки: он не только ругался, но и хохотал, как безумный, рыдал, стонал, рычал и даже мяукал. Шеф невозмутимо сообщал нам о каждом вновь обнаруженном бесе - к тому моменту, когда их набралось восемь, мужик вдруг завыл. От этого пронзительного, потустороннего воя кровь застыла у меня в жилах. Я содрогнулась всем телом - и почти тут же обнаружила устремленный на себя взгляд налитых кровью глаз. В следующее мгновение меня словно накрыла тяжелая непроницаемая пелена, от которой невозможно было ни вздохнуть, ни пошевелиться. Внутренности сжались в болезненный плотный комок, а сердце пронзило иглой.
- Закройся, - как сквозь вату, долетел до меня голос ВП.
- Как? - одними губами прошептала я, не в силах управлять голосовыми связками и с трудом переводя внимание с гипнотических глаз мужика на лицо шефа.
- Молитву читай, мантру пой, поток света сверху визуализируй - что угодно! - приказал шеф, одной рукой удерживая на расстоянии одержимого, а другую - направив на меня. - А еще лучше - ключом воспользуйся.
Никогда в жизни я еще не была столь послушной и ревностной его ученицей: закрыв для лучшего сосредоточения глаза, прочитала "Отче наш", представила продирающиеся сквозь окутавшую меня пелену яркие белые лучи, несколько раз прогудела "Ом", а убедившись, что ни то, ни другое, ни третье не сработало - вызвала знакомую пульсацию в левой руке. И не поверила своим глазам: рука вдруг начала светиться холодным фосфорическим светом, и это свечение, сопровождавшееся мелкой дрожью, быстро заполнило сначала все мое тело, а потом и пространство вокруг него, не оставив и следа от удушающей пелены. Вместе со светом ко мне пришло ощущение холодной, вибрирующей силы и кристальной ясности, как будто я оказалась на вершине горы где-нибудь в Гималаях и отстраненно взирала оттуда на далекую грешную землю и копошащихся на ней людишек.
- Подержи его, - устало обратился ВП к Римме. Я открыла глаза и обнаружила, что лоб его покрыт бисеринками пота, а лицо приобрело еще более желтоватый, чем обычно, оттенок. Похоже, последняя стычка далась ему непросто.
- Только недолго, - попросила женщина, передавая ребенка сидящему рядом парню и "принимая" одержимого в фокус своих вытянутых рук. - Долго я не выдержу...
- Давайте я помогу, - неожиданно вызвалась я, чувствуя потребность как-нибудь поучаствовать в общем деле и заодно отблагодарить за собственное спасение.
Шеф оценивающе посмотрел на меня, утвердительно кивнул и вышел из комнаты в кухню. Краем глаза я увидела, что он сначала сильно встряхнул кисти обеих рук, а потом почти по локоть погрузил их в стоявшее у двери ведро с водой. Подробно рассматривать, чем он занимается, было некогда: я поспешила на помощь Римме и обнаружила, что не вижу очертаний мужика - лишь черное облако, отдаленно напоминавшее контуры человеческого тела, но сильно превосходящее их по размерам. Моя левая ладонь продолжала пульсировать, и с помощью этих вибраций, как быстро выяснилось, вполне удавалось удерживать шевелившееся черное облако в пределах топчана - точнее, отшвыривать его обратно каждый раз, когда оно пыталось расползтись по комнате. Так вот в каком состоянии, оказывается, надо было чертить магический круг и заниматься прочими экзорцическими практиками! Стоило возникнуть мысли о магическом круге, как он тут же возник вокруг облака - даже не круг, а светящаяся колонна, ограниченная полом и потолком и заключавшая в себя скопище шевелящихся бесов. Странно, но никаких многократно и красочно описанных в литературе копыт и хвостов я не увидела - только нечто амебообразное, бесформенное и темное. Должно быть, средневековые созерцатели и живописатели чертей и прочей нечисти обладали слишком развитым воображением - или нечисть сильно изменилась за прошедшие столетия, причем явно не в сторону усложнения структуры и фенотипа.
Мне показалось, что оклемавшийся и поднабравшийся сил шеф вернулся очень быстро - однако, глядя на побелевшее от напряжения лицо Риммы, я засомневалась в объективности своих ощущений.
- Молодцы, справились, - похвалил он нас бодрым голосом и сообщил: - Все, надоело мне с ними валандаться. Пора кончать этот цирк. Я сейчас попробую сделать то же, что с Ниной делал, а ты, - обратился он к Римме, - проследи, чтобы никто не ускользнул, хорошо?
Она кивнула.
- А мне что делать? - спросила я.
- Получится - держи вокруг них кольцо, - не оборачиваясь, ответил он, уже стоя лицом к мужику и делая странные нагнетающие движения руками, как будто сгонял нечто невидимое, но упругое от периферии к центру. - А не получится - так хотя бы не подставляйся больше. Они сейчас будут еще интенсивнее искать, в кого бы влезть.
- Хорошо, - ответила я, подумав про себя, что обидеться на шефа за его непочтительное "хотя бы не подставляйся" я успею после того, как все закончиться. А сейчас - не время.
Мужик, который при появлении ВП снова стал отчетливо виден, лежал, свесив голову на бок, и тяжело дышал, хрипя и поскуливая. Когда шеф начал нагнетать вокруг него воздух, он глухо булькнул, сполз на пол и забился в судорогах. На губах показалась пена.
- Может, голову ему подержать? - предложила самоотверженная Римма. - Еще язык проглотит.
- Не лезь, - сухо оборвал ее ВП. - Ничего с ним не случится. Делай то, что я сказал.
Последнюю фразу вполне можно было отнести и на мой счет, и я спохватилась, что слишком увлеклась созерцанием конвульсий одержимого. Прикрыв глаза и сосредоточившись на ощущениях в левой руке, я вскоре снова увидела черное облако - но теперь оно было плотнее и меньше, почти совпадая с контурами тела мужика. Я восстановила светящуюся колонну вокруг этого образования и увидела, как шеф все сильнее прессует подергивающуюся темную массу...
Неизвестно, сколько времени прошло до того момента, когда облако стало меньше мужика, и я смогла увидеть их обоих, как в испорченной фотографии с двумя наложившимися кадрами: то ли мужик начал просвечивать сквозь облако, то ли облако - сквозь мужика. Впрочем, это давно было не облако: между двух пучков света, исходивших из центров ладоней ВП, бился живой и яростный сгусток, уже не бесплотный, но еще не материальный. Чем больше сжимал его ВП, тем сильнее он сопротивлялся, прямо на глазах превращаясь в плотную, ощутимую даже на расстоянии субстанцию. Наконец шефу удалось смять бесов в комок размером с футбольный мяч - и тут он неожиданно вспыхнул тусклым багровым пламенем и нырнул в тело корчащегося на полу мужика. Мужик выгнулся дугой, непостижимым образом удерживая все тело на кончиках пальцев рук и пятках, и оглушительно заревел. Мне даже почудилось, что исторгаемые его перегарной глоткой децибелы сейчас разнесут кукольный домик к чертовой матери. Но вместо этого случилось нечто другое: живот мужика вспучился, как будто он за мгновение успел не только забеременеть, но и выходить месяцев восемь, а потом из центра этого разбухшего живота начало вылезать нечто. Со стороны это выглядело так, как будто у мужика стремительно растет вторая голова, причем не на плечах, а в районе пупка.
- Полный п...ц! - очнулся бородатый парень и, как был, с ребенком на руках прытко рванул из комнаты, чуть не сбив меня с табурета.
ВП, похоже, даже не заметил этого демарша: он продолжал атаковать создание, получившее в результате слияния восьми демонов, и в тот самый момент, когда натянувшаяся кожа на пузе мужика собиралась лопнуть, вдруг звонко стукнул одной ладонью по другой, как бы схлопывая пространство между ними. Хлопок был резкий, как от взорвавшегося пистона - я удивленно перевела глаза на шефа, недоумевая, как ему удалось создать такую звуковую волну, на мгновение отвлекалась от одержимого и, как обычно, пропустила самое главное. Когда я снова посмотрела на "беременного" мужика, его гигантский живот сдулся до нормальных размеров, все следы выпирающих наружу бесов исчезли, конвульсии прекратились, а лицо приобрело расслабленное и даже умиротворенное выражение. Наступила тишина, и только теперь я осознала, как терзали мои уши звуки, раздававшиеся все это время в комнате.
- Ну, вот и все, - удовлетворенно объявил шеф и опять отправился на кухню - трясти руками и окунать их в воду. Вернулся он умывшийся и весь какой-то сияюще-грозный.
- Валера, - негромко позвал он, подойдя к мужику. - Ты меня слышишь?
Мужик с усилием оторвал голову от топчана, посмотрел на шефа вполне осмысленными глазами и кивнул.
- Я тебя предупреждаю, Валера: это был последний раз, - жестко сказал ВП. - Еще раз попадешься - пеняй на себя. Я тебя больше вытаскивать не буду. Ты уже и так в неоплатном долгу. Ты меня понял?
В глазах Валеры заблестели слезы, он схватил руку шефа и попытался ее поцеловать. ВП отдернул руку и повторил еще более строго:
- Так ты меня понял?
Мужик опять кивнул, истово перекрестился и сказал уже нормальным голосом:
- Понял, Петрович, все понял. Вот те крест: больше - ни-ни.
Шеф устало отмахнулся от него и уже с улыбкой повернулся к Римме:
- Я не понял, мы чай пить будем или нет? Так-то здесь гостей встречают?
- Будем, - улыбнулась в ответ Римма, обескровленное лицо которой тоже начало приобретать нормальный цвет, и властно крикнула: - Коля!
- А? - парень с карапузом под мышкой опасливо заглянул в комнату. - Чего?
- Чего, чего, - передразнил его шеф. - Чай готовь, большой и сильный спортсмен.
- Так ведь я... это... - парень смущенно указал на карапуза. - Ну, это... решил: нечего ребенку на такое смотреть.
- Папа, - неожиданно подтвердил карапуз, цепляясь пухлыми ручонками за клетчатую рубаху парня.
- Я и говорю: папа у тебя - герой, - усмехнулся в ответ ВП. - А если сейчас нам чаю сделает - вообще цены ему не будет.
Ирония шефа в адрес бородатого парня Римме явно не понравилась: она слегка нахмурила брови, но ничего не сказала. Следующей досталось мне:
- Ника, ты там приклеилась к этому табурету, что ли? - иронично осведомился ВП. - Все, представление окончено, зрителям разрешается покинуть свои места. Давай, перебирайся в комнату, хватит проход загораживать.
Я перетащила табурет к столу у окна и опять приткнулась на него, поскольку больше сесть было все равно некуда: Валера, похоже, не был готов к переходу в вертикальное положение и занимал весь топчан без остатка, а широкая кровать казалась мне чем-то вроде супружеского ложа Риммы и "героического" Коли, поэтому нарушать его неприкосновенность я не рискнула. В обычной жизни Коля оказался не столь расторопным, как в минуту опасности: вместо того чтобы готовить чай, он задумчиво бродил из угла в угол то ли в медитативном трансе, то ли просто на автопилоте, и дело сдвинулось с мертвой точки только после того, как Римма прикрикнула на него.
"Интересно, из-за чего они с ВП разошлись? - подумала я, исподтишка наблюдая за ее повелительными жестами и интонациями. - Наверное, пальму первенства никак поделить не могли, а двум начальникам под одной крышей не ужиться, тем более - под такой крохотной крышей. А впрочем, не мое это дело!"
Коля наконец справился с возложенной на него задачей, и мы сели пить чай с сушками.
- А зачем вы их... ну, в одну кучу слепили? - спросила я, когда шеф довольно крякнул после третьей чашки чая и закурил сигарету.
- Это, можно сказать, мое ноу-хау, - на удивление охотно ответил он. - Я как-то с одной барышней долго морочился на эту же тему. Только с одной проблемой справимся - другая тут же появляется, и так до бесконечно. Ну, мне это надоело, и я решил все проблемы в единый комплекс объединить.
- Всех бесов или все проблемы? - уточнила я.
- В ее случае это было практически одно и то же, - усмехнулся ВП. - Дело в том, что она продала душу дьяволу...
- В каком смысле? - поперхнулась я: все было так чинно и благостно, что я уже успела расслабиться и решить, что худшее позади - и на тебе!
- В самом прямом, - пожал плечами шеф. - Жизнь у нее не ладилась: ребенок больной родился, муж ушел, денег не было. Ну, она однажды возьми да и брякни: "Я бы душу дьяволу продала, лишь бы справиться со всем этим".
- И что?
- А ничего. Примерно через месяц устроилась она в одну контору бухгалтером, подмахнула не глядя какие-то бумаги, а потом уже обнаружила, что дело нечисто и пахнет тюрьмой - для нее лично. Попыталась шантажировать начальство, что пойдет в милицию и все расскажет - ну, ее и грохнули.
- То есть как это грохнули?! Насмерть?
- Да уж лучше бы насмерть. Череп проломили, но она чудом жива осталась. С вот такой дырой в башке, - шеф соединил пальцы, демонстрируя прямоугольник размером с приличную записную книжку. Врачи предупредили, что перспектив никаких, с такими травмами если и выживают, то живут плохо и недолго.
- Ничего не понимаю. Если она продала душу дьяволу, то, наверное, должна была получить то, что хотела, а не дыру в башке...
- Вот и она то же самое у меня спросила. Как же так, где же, говорит, справедливость?! Я ей объяснил: какая душа - такая и цена за нее была уплачена. Это ведь распространенное заблуждение, будто за любую душу дьявол готов все сокровища мира дать, да еще и сверхспособностями приплатить. Высоко ценятся только души праведников, а если человек всю жизнь грешит - баланс может и отрицательным оказаться. Что и получилось в ее случае. Да, собственно, такую душу и не дьявол вовсе к рукам прибирает, а так - мелкие бесы.
- И что вы с ней делали?
- Лечил, что же еще. Дырку в черепе почти зарастил. От эпилептических припадков избавил. Ну и заодно мозги прочищал. А потом как-то решил увидеть, так сказать, фундамент всех ее проблем. И слил всех бесов воедино.
- Было как сегодня с Валерой? - поежилась я.
- Нет, куда увлекательнее. Помнишь, Римма, как она нас соблазнять пыталась?
Женщина задумчиво кивнула:
- Вот на этой кровати больше часа извивалась не хуже профессиональной стриптизерши.
- А почему вы решили, что это бесы? - засомневалась я. - Может, она сама...
- Да она сама в это время в полной отключке была, - фыркнул шеф. - Ничего вспомнить не смогла после пробуждения. К тому же в ней самой женственности было не больше, чем в старой оглобле, а тут просто секс-бомба получилась.
- И видно было, что в ней что-то движется, - добавила Римма. - Как будто сначала нечто едва уловимое выходило за контуры тела, и только потом тело начинало вслед за этим двигаться.
- Не страшно было?
- Это было завораживающе красиво... - она мечтательно покачала головой.
- Красиво - пока не поймешь, с чем имеешь дело, - подключился ВП. - А потом, конечно, страшно - еще и как! В общем, технология изобреталась и корректировалась на ходу. С тех пор она усовершенствована практически до стопроцентной эффективности, так что если что - обращайся.
- Боже упаси, - отмахнулась я. - А что с ней стало-то? Ну, с этой... которая с дыркой в голове?
- Не знаю, - он спокойно пожал плечами. - Тогда я бесов здорово шуганул, и ее сразу попустило - и со здоровьем, и с деньгами, и вообще. А дальше она учиться не захотела, заявила, что я зомбировать ее пытаюсь, свободы воли лишаю - и ушла.
- И все?
- И все. Я свое дело сделал, а как она дальше своей жизнью распорядится - ее проблемы.
- И не возникало побуждения узнать - что с ней, как она?
- По слухам, с ней все нормально. А специально узнавать - зачем? Я же ее душу, в отличие от дьявола, не покупал, - засмеялся он. - Пусть себе живет, как хочет. Если сможет, конечно...