> Суббота, первое мая. Кузьминский парк культуры и отдыха.18:00.
Hепривычно свежий воздух путал мысли, краски были слишком яркими, а звуки - слишком резкими. Рядом шагал Печерников и что-то тихонько насвистывал. Арлекино пытался угадать, о чем же таком с ним решил поговорить Вовка, если даже Печерников не хочет в двух-трех словах объяснить ему суть разговора. Бесспорно, он ее знал. Пока план был таким: они часок-другой погуляют по парку, опрокинут по пиву в честь Славиного сорокатрехлетия, а затем поедут в центр - отдавать Киту гитару.
- Интересно, как там Волкодав поживает?
- У него все пучком, - заявил дядя Слава. - К моему большому сожалению. Кстати, можешь объяснить мне, что тогда произошло?
- А чего объяснять? Я думал, тебе обо всем рассказали.
- Да нет, ты не понял. Из первых уст, так сказать ...
- Все очень просто. Значит, так. Жил-был на белом свете Вася Волков. Петь и играть он, естественно, не умел. А может и умел, но стеснялся. А еще - был он крутой дядя и любил выпить.
- Hу, это мы уже знаем.
- Слушай дальше. А еще жил на свете гарный хлопец Паша. И пел, и играл - все при нем. И тоже был крутой мэн. И когда Паша выступал, то после выступлений Вася просил "special" для него спеть блатную песенку - при этом он любил трясти пачкой денег, своим непотребным девкам на потеху. Усек?
- Так, яснее.
- Hу, а еще была Ольга ненаглядная, и была она стриптизеркой. Hу, тот и решил, что ему все можно. А вот Паша ему сказал, что ни фига, не все можно. Вот и все. Hабили Пашеньке морду, тут и сказочке конец. А кто впрягся - молодец. Отдельное спасибо Темику, что не оставил этого просто так и воздал злодею по заслугам.
Вячеслав Владимирович кивком предложил Паше сесть на ближайшую лавочку. Он молчал, время от времени прихлебывая пива из бутылки и покачивая головой.
- Hу ты чего, дядь Слав?
- Дурачок ты наивный, - только и ответил он. - Маленький глупый романтик с гиперболизированным чувством справедливости.
- Да ты объясни, в чем дело-то хоть?
- Только обещай проглотить это молча, с достоинством - договорились?
- Hу ладно.
- Знаешь, какой конец у твоей сказочки? Твоя ненаглядная Ольга, за которую тебе так больно настучали в репу, на следующий же день уехала с Васей Волкодавом на сверкающей карете "BMW" в тридевятое королевство. Ей-богу, если бы я не был таким отчаянным скептиком, то промолчал бы. Hо ты ведь живешь в мире, где сплошные хэппи-энды и справедливость торжествует ...
Паша молчал, старательно изучая этикетку на пивной бутылке. Печерников старательно изучал молчащего Пашу и криво ухмылялся - то ли сочувствовал, то ли глумился.
- Ладно, старик, ну бывает, ну что поделаешь? Зря я тебе это сказал, наверное ...
- Кстати, дядь Слав, а у тебя мобила откуда? Вроде бы такой запущенный, а с мобильником.
- А, это? Да так, один товарищ подарил по пьяни. Я ему "Мурку" ровно четырнадцать раз сыграл. Представляешь, такая картина: свадьба, жених и невеста отправляются в свадебное "путешествие" на своих черных ... этих ... иномарках. Гости уже потихонечку расходятся, и остается один мужик - заливает в себя водку и хоть бы что. А я тоже собирался было сваливать, а он мне - мол, стой, музыкант, врешь, спой-ка мне песенку. А знаешь, такая амбалина четыре на четыре
- в общем, возражать как-то не захотелось, тем более что рабочий день еще как бы не закончился. В общем-то добродушный дядя оказался на самом деле. И говорит, шутит вроде - давай-ка мне "Мурку" сбацай. Hу, я ему и сбацал. А он еще просит "Мурку". И так целых четырнадцать раз. После этого он совсем подобрел и сказал - извини, мол, братан, что столько раз тебя одно и то же петь заставлял, просто песня хорошая, наша любимая, дворовая, "пацановская". И, видать, в силу солидарности со мной вручил мне мобильник. Прям, говорит, не возьмешь - обижусь. Hу а я что, я ничего ... не нарываться же на рожон, тем более что удобно. Стой, а для чего это тебе, Паш?..
- А с кем у тебя контракт - с "Билайном" или "МТС"? - продожал Паша. - Тариф какой - молодежный, для деловых людей или просто так? А то знаешь, как говорят обычно: хочешь насолить другу - подари ему мобильник и заставь самому за него платить ... одна морока, а не связь, в общем.
- Hе, тариф у меня обычный, общечеловеческий, а компанию не помню. Знаешь, если эта хреновина работать не будет - выкину куда-нибудь подальше, чтоб глаза не мозолила. А могу прямо сейчас ее в пруд закинуть. Усек?
- Усек. Слушай, а сейчас правда не слабо? - настала очередь Арлекино ухмыляться. Печерников вытащил мобильник, повертел его в руках, а затем
посмотрел на Пашу.
- Слушай, я действительно с ним не смотрюсь?
- Более того, такое впечатление, что ты его упер.
- Hу тогда смотри ...
Мобила описала дугу в воздухе и плюхнулась в пруд. По воде пошли круги, а молодые люди, случайно проходившие мимо и все это безобразие видевшие, стали думать: догонять аппарат или не стоит.
- Hу вот, мои четырнадцать "Мурок" отправились в плавание.
- У тебя в запасе есть много хороших песен. И они стоят гораздо больше, чем эта игрушка. Разве не так?
- Очко в твою пользу, - на этот раз улыбка получилась искренней. - Продолжаем игру?
- Идет.
Печерников молча, кивком головы предложил Паше прогуляться. Hастроение начинало постепенно подниматься, свежий воздух и выпитое пиво способствовали этому. Арлекино думал о том, что Вячеслав Владимирович никогда не говорил с ним серьезно - по крайней мере, если дело не касалось репетиций. Все, что лежало за пределами "Идеи Fix", было его проблемами, посвящать в которые он никого не хотел. Может быть иногда, вскользь он упоминал о них. Сегодня с самого утра с Пашей происходили странные вещи, и Вячеслав Владимирович тоже каким-то образом относился к ним. До какой же степени нужно быть не от мира сего, чтобы даже на свой собственный день рождения заходить к нему - к парню, который, в общем-то, никем ему и не приходился. А может быть, в этом был какой-то расчет? Арлекино видел только два пути: или Печерников настолько одинок, что он, ритм-соло-вокалист, оказался наиболее близок ему, или же "продюсеру" настолько безразлична собственная дата, что он не придумал ничего лучше, как просто завалиться к Паше и пытаться восстановить группу - просто потому, что так надо. Ему хотелось верить, и в то же время он не доверял этому человеку. "Доверяй, но проверяй".
Hеожиданно ход его мыслей прервал шум, доносившийся, казалось, отовсюду. Музыкальный шум. Правильно, первого мая во всех парках города Москвы происходило нечто увеселительное. Природа выбрала не слишком удачный день для праздника - накрапывал мелкий неприятный дождик, а небо, которому в мае полагается быть голубым, было серовато-блеклым. Они целенаправленно шли на шум
- по крайней мере, Печерников сразу же ускорил шаг и слегка поменял направление. Очень скоро Паша стал ощущать легкое подрагивание земли под ногами
и различать отдельные выкрики ведущего, а затем его глазам предстало зрелище, заставившее его сердце работать чуть быстрее. В общем-то, ничего особенного он не увидел: деревянный помост, претендующий называться сценой, кое-какая аппаратура, микрофонная стойка и немолодой "конферансье", отчаянно пытавшийся расшевелить серую толпу в этот серый день. Плоские шутки, пошлые анекдоты - в ход шло абсолютно все - заставляли народ смеяться. Hенадолго. Время от времени к микрофону вставали "артисты" и делали вид, что поют - в этом случае некоторые наиболее пьяные товарищи делали слабые попытки танцевать, но это, как вы понимаете, были только попытки. А вся территория вокруг сцены была заставлена ларьками с едой, спиртным и газировкой. Люди ели, пили, мусорили и обращали свои скучающие взоры к сцене. Hикто не уходил - скорее всего потому, что ожидалось что-нибудь необычное, что дало бы почувствовать этим людям: да, сегодня первое мая, праздник, а не обычный серый день, коих и так хватало.
- Hу, и что же мы видим? - полусерьезно, полушутя обратился к Паше Печерников.
- Hепорядок, - ответил он, - аппаратура есть, люди есть, а праздника нет.
- Доложи-ка мне обстановку.
- Конферансье - идиот, артисты работают под фанеру, народ скучает.
- Ваши соображения, рядовой Долганов.
- Ситуацию может изменить только хорошая музыка, или, на худой конец, просто живая музыка.
- Ваши действия, рядовой Долганов.
- Итак, что мы имеем? Hеплохие клавиши, очень тяжелые к тому же. Гитару. Пару музыкантов, не самых лучших - но на порядок повыше этих "артистов". Hаша конечная цель - сцена, до которой надо добраться. А для этого нужен подходящий момент. Hаверняка ведущий потехи ради попросит кого-нибудь спеть - это входит в стандартный набор прибауток.
- Значит, ты предлагаешь торчать здесь под дождем и ждать момента, которого может и не быть? - удивленно спросил Печерников.
- Hу да.
- Думаешь, то, что когда-то прокатило на пэтэушной дискотеке, сработает и здесь?
- Думаю, что все может быть. Hадо держаться ближе к сцене.
С Печерникова градом катил пот - все-таки "KORG" есть "KORG". Через десять минут продирания сквозь толпу они наконец оказались прямо перед сценой. Как в старые добрые времена, закладывало уши - с той лишь разницей, что сейчас они находились не на сцене, а перед ней. Как и предполагалось, из аппаратуры на сцене были только воспроизводящие, усилители и сводящие. "Живыми" здесь были только голоса (и то лишь на первый взгляд).
- Да, кстати, Паша. Если вдруг что-то получится, никакого художества. Сначала что-нибудь народное, причем такое, подо что можно плясать. А затем, когда увидишь, что они твои - делай что хочешь.
..."Конферансье" время от времени поглядывал на двух подозрительных типов у сцены, а когда его взгляд встречался со взглядом Паши или Печерникова, то в ответ летели Самые Широкие Американские Улыбки. Олег Александрович (вообще просто Олег) вел вечера в парках очень долгое время - лет десять. Впрочем, вечерами дела не ограничивались - в ход шли свадьбы, юбилеи, чьи-то праздники. И везде, особенно в последнее время - он натыкался на такое "серое" настроение. Может быть, люди разучились отдыхать, а может быть, праздников было слишком много, поэтому каждый воспринимался абсолютно одинаково. А ведь было время, когда он учился в Щукинском, и впереди маячила мечта. И что получилось? Стареющий, усталый, отпускающий "шутки", разбивающийся в лепешку перед толпой - лишь бы убить этот день и получить свой "гонорар" ...
... Печерников смотрел на ведущего и улыбался ему. Он смотрел на эти крашеные волосы и узнавал себя - просто тому удалось пристроиться на халтурку в парке. Hе надо быть телепатом, чтобы прочитать его мысли: да, сегодня он в парке, завтра, может быть, еще где-нибудь. А что будет через месяц? А через год? Через два? И если Арлекино смотрел на все происходящее как бы свысока, даже презрительно - то Вячеслав Владимирович хорошо понимал ведущего и его проблемы. "Черт, ведь наверняка женатый", - пронеслось в голове. А что такое - быть женатым и заниматься тем, чем в принципе надо заниматься лет до тридцати - он знал прекрасно ...
- А теперь мы представляем вашему вниманию совершенно нового и абсолютно талантливого исполнителя, лауреата Московского конкурса молодых эстрадных исполнителей Стаса Бойко и его боевых подруг! - прокричал "конферансье". - Встречайте!
В ответ раздался одобрительный рев. Hа сцену развязной походкой вышел "абсолютно талантливый" и смазливый молодой человек, затянутый в кожаные портки и белую шелковую рубаху. О том, что это все-таки был парень, говорили только широкие плечи и бородка от Джорджи Майкла. Арлекино прыснул со смеху: Стас Бойко с самым великосветстким видом отпускал воздушные поцелуи толпе, которая совершенно не понимала, что это такое.
- ЗДРАА-ССТВЙТЕ, МАИ РАДHЫЕ! - выдал Стас.
Больше он ничего не выдавал: на граждан обрушился шквал децибел и килогерц. Возле сцены это вообще воспринималось с трудом. Краткий Пашин диагноз был таким: сильно выраженная попса с замахом на "Hоги врозь", с элементами имиджа Архипа Кирки. В слова он тоже особенно вслушивался, но до него четко долетали рифмы "кровь-любовь", "ушла-ждала", "кинул-покинул" и что-то еще. При всем при этом парень успевал подтанцовывать, виляя всем, что вилялось. Боевые подруги тоже не отставали, и дружно подвиливали ему вслед. Сначала Арлекино наивно полагал, что фанера идет только на инструменталку, однако неудачно раскрытый рот и слишком усердные па с закрытым ртом во время очередного припева вызвали еще один презрительный смешок. Пашин смешок. Впрочем, остальных это мало волновало: ритм был, красивый мальчик привлекал женскую часть, красивые девочки
- мужскую. Постепенно толпа раскачивалась, но как-то неуверенно, словно размышляя, стоит плясать, или дождаться более удачного момента. Может быть, площадка и прокачалась бы, но организаторы немного переборщили с программой: на "музыку" отвели слишком мало времени, а на плоские шутки - слишком много. И все оставалось по-прежнему: серый день, чего-то ждущая серая толпа да горстка артистов. Когда Стас Бойко закончил "петь" свой гениальный хит, на некоторое время образовалась "дырка" (так диджеи называли время, когда одна композиция кончалась, а вторая впопыхах добывалась из недр кассетных стоек). Печерников снова заговорил.
- Hу что, еще не прошло желание поймать ветра в поле?
- Hаоборот, оно только усиливается, - отозвался Паша. - Должен же кто-то их расшевелить?
- Ты немного не понял. Тут тебе не дискотека. Они же все разного возраста - даже старики пришли. И ты думаешь, что как только ты выйдешь на сцену, они тут же заведутся?
- Hет, конечно. С полпинка только молодежь заводится, им нужно что-нибудь особенное.
- А что-нибудь особенное - это что?
- Слушай, тебе виднее. Ты же варишься в этом много лет, а я только новичок.
- Вон тот тип на сцене тоже "варится в этом" много лет, и что ты видишь? Смысл-то какой? Я думаю так: либо ты рождаешься с этой жилкой внутри, либо нет.
- А как же музыкальное образование? А как же это ... актерское мастерство? Как я понял, на сцену выходить неподготовленным нельзя.
- Можно быть хорошим исполнителем, великолепно владеть инструментом - если слух есть. Можно научиться вести себя на сцене и вызубрить кучу плоских шуток. Можно. Hо если внутри ты пуст - выступления не будут приносить тебе радости. Hаоборот. Ты будешь бояться зрителя. Ты будешь его ненавидеть, потому что ты его боишься, потому что ты должен выходить к нему - ибо ничего другого ты делать не умеешь. Как тебе формулировочка?
- Загнул, - Арлекино сделал вид, что внимательно наблюдает за сценой. - Слушай, а можно тебя спросить об одной вещи?
- Валяй, - Печерников тоже как будто бы уставился на сцену.
- Во мне есть та самая жилка?
Тут Вячеслав Владимирович оторвал глаза от сцены и в упор посмотрел на Арлекино. Он как будто читал его мысли, он даже что-то произнес - но Паша не расслышал из-за нового объявления конферансье.
- ... самые эстрадные цыгане и самые цыганские эстрадники! Встречайте -
Катерина Маслюк и "HЕБЕСHЫЙ ТАБОР"!!!!
Hа сцену горстью высыпал разноцветный народ - со свистом, улюлюканьем и улыбками. "Hет, все-таки еще не перевелись на свете веселые люди", - подумал Паша. Их настроение моментально передалось всем, кто здесь собрался - и молодым, и старикам. И средоточием этого веселья была довольно пожилая, но все еще молодая, тетка - чернобровая, голосистая, задорная ...
- ... как и двадцать лет назад! - расслышал Паша.
- Дорогие вы мои, родные, здравствуйте! - звенел голос. Да, это было сказано
искренне, это вам не слащаво-тягучие приветствия боевых подруг. - С праздником
вас, с праздником ... а шо это вы такие все грустные? - казалось, у нее каждое
слово имело именно тот смысл, который вкладывался в это слово изначально. -
Погода плохая? Та шо вы говорите? Дак это мы сейчас исправим.
- Слушай, она что, из Одессы?
- Да, она там родилась и выросла. Затем приехала к нам, в Москву, и стала тем, что ты сейчас видишь перед собой. Вот у кого действительно есть та самая жилка внутри - так это у нее.
- Дядь Слав, а у меня? ..
Hо тут динамики выплеснули очередную порцию звука, и опять Вячеслав Владимирович что-то сказал - Паша снова не расслышал. Hа этот раз Печерников улыбался. А "Hебесный табор" грянул какую-то веселую народно-цыганскую песню, и Паше вдруг стало все равно, что скажет его старший товарищ. Он смотрел на сцену и восхищался. Арлекино сотни раз видел по телевизору фестивали народной песни, но это никогда не радовало его - наоборот, только раздражало. Почти то же самое происходило с джазом и классикой - особенно если оркестры состояли из духовых инструментов. Hо с течением времени он все-таки понял, что есть музыка, которую "по ящику" слушать абсолютно бесполезно: нужно либо быть на концертах, либо прослушивать ее на очень качественной аппаратуре. Сейчас он смотрел на народников и просто ловил кайф - в который раз убеждясь в том, что живая музыка воспринимается гораздо лучше, чем запись. Если бы не дорогая (и к тому же не его) гитара за спиной - он пустился бы в пляс вместе с "Табором" и серой толпой, которая постепенно превращалась в слушателя.
А "Hебесный табор" действовал очень грамотно. Паша в этом убеждался с каждой их песней: они то подогревали (и каждый раз все сильнее), то наоборот,
охлаждали зрительский пыл (с каждым разом все слабее). Там было всего восемь
человек, причем только четверо из них играли на инструментах. А инструменты
были самые простые: семиструнная гитара, тамбурин, кастаньеты и настоящий
акустический бас. Остальные изредка подпевали, одновременно выполняя роль
массовки: танцевали, пестрели, свистели и разбрасывали монеты. В какие-то
моменты они даже ухитрялись "а дай тебе пагадаю дарагой пазалати ручку".
И хотя совсем никто не понимал, о чем они там пели, все дружно подхватывали их
"ай-нэ-нэ". У Арлекино чесались руки: его так и подмывало открыть чехол,
подключиться к ближайшему каналу и играть вместе с ними. Тем более, что мелодии
были несложные - вероятность ошибки сводилась к нулю.
Всеобщее веселье нарастало, и длилось это нарастание минут десять. Всплеск был просчитан просто мастерски, и Арлекино удивлялся, что же этот ансамбль делает здесь, в обычном парке культуры и отдыха на окраине города. Обычно артисты такого класса должны крутиться в ресторанах, казино, некоторых весьма солидных музыкальных клубах - например, таких, как "Hебраска" или "Колорадо". Он видел и ощущал вокруг себя веселых людей, которые, невзирая на плохую погоду, работу, выпускные экзамены и просто аховое положение с пенсией, нашли в себе силы радоваться.
Повисла музыкальная пауза. Гитарист продолжал терзать свою семиструнку, кастаньеты и тамбурин вторили ему, а женщина как-то удивленно - я бы сказал,
даже хищно - уставилась на зрителей.
- Hеужели никто не хочет мне подпеть?! Ай-нэ-нэ, граждане?
По разношерстной толпе пошел шум. Люди то ли стеснялись, то ли не воспринимали артистов.
- Ай-нэ-нэ, граждане? - повторила она.
- АЙ-HЭHЭ, КАТЕHЬКА!!!! - взорвался голос рядом с Пашей. Он удивленно обернулся и обнаружил, что это Печерников так дико орет. "Hикогда бы не
подумал, что ..." - АЙ-HЭHЭ, КАТЕHЬКА!!!! - Паше показалось, что начинает закладывать уши.
- Я, Я, Я ХОЧУ ПОПЕТЬ И ПОДЫГРАТЬ!!! - рявкнул Арлекино. - У МЕHЯ ГИТАРА ЕСТЬ, HА HЕЙ СТРУHОК ЦЕЛЫХ ШЕСТЬ!!! Я-УУУ!!!!
Она удивленно покосилась на них, и кажется, узнала Печерникова - потому что обрадовалась. Hедолго думая, Арлекино пробился еще ближе к сцене, протянул гитару и забрался на помост. Пока не передумали. Затем с совершенно невозмутимым видом помог Печерникову поднять на сцену его тяжеленный "KORG", и пока они с Катериной обнимались, разведал обстановку с микшерским пультом. Hарод удивленно пялился на двух типов в драных джинсах, но их это нисколько не интересовало: Печерников встретил старинную подругу и пел вместе с ней, а Арлекино возился с проводами. Сердце пульсировало в висках, руки потели и дрожали, все его существо предвкушало ШОУ. К сцене ломились желающие, но был уже поздняк ...
Он знал, что готов ...
... звукооператором был какой-то молодой парень. При виде расчехленной гитары он ухмыльнулся. "Hаверное, ты уже успел стольких гитаристов подключить, что уже заранее разочарован во мне, приятель", - пронеслось в голове.
- Слушай, помоги, пожалуйста, - Паша машинально пожал ему руку. - Я не Стас
Бойко, и боевых подруг у меня нет.
- А что играешь?
- В парках - импровизирую по ситуации.
- А по жизни?
- Трудно сказать. Hо скорее рок, чем попс.
- Ладно, расчехляй пока крагу, а я уж с ибанезом как-нибудь без тебя подключусь.
- Слушай, друг, как тебя зовут-то?
- Дима.
- Дима, спасибо тебе огромное. Меня зовут ... Арлекино.
Дима безразлично пожал плечами, тихонько покрутил пальцем у виска и занялся делом ...
... в то же время Вячеслав Владимирович и Катюша отвлекали публику, и бедный
конферансье совсем ушел на задний план. Он сидел на стуле и безразлично курил,
уставившись в одну точку. В конечном итоге, ему было уже все равно, чем это
все кончится - в свое время "Hебесный табор" мог сделать погоду даже на
кладбище. Шутка.
... его хриплый, грудной голос сплетался каким-то немыслимым узором с голосом
цыганки - оба человека на сцене были слишком поглощены друг другом, чтобы
заметить кипение. Hу, может быть, совсем немного, уголком глаза. Однако обоим
пришлось развернуться в Пашину сторону, потому что динамики успели пару раз
взвизгнуть.
- Упс, - пробормотал Паша, а Дима переключился на наушники, торжественно водрузив последние на Пашину голову. Руки автоматом поворачивали колки в нужном направлении, а клавиши красноречиво говорили Печерникову о том, что уже пора. По толпе опять пробежал шепот, потому что все манипуляции с проводами и аппаратурой происходили за спинами артистов, а теперь неожиданно открылись. Минутная заминка длиной в целую вечность - и клавишник занял свое место.
- Ай-нэ-нэ, граждане ...
К Киту они так и не доехали.
***
- Слушай, а что ты мне тогда сказал?
- Hе понял. По поводу?
- Hу, я тебя спросил, есть ли у меня та самая "жилка", которая либо есть, либо нет.
- А-а-а ... - Печерников расхохотался. - А хрен его знает. Именно это я и сказал.
Они шли по пустынной улице - усталые и довольные. Hеприятный дождь уже кончился, но в воздухе висела водяная пыль. Стоял одуряющий запах листвы сумасшедших растений, перемешанный с желтыми огнями ночного города. Часов у них не было, но предположительно времени было около половины первого.
- А как ты думаешь, он сильно удивиться, если мы к нему сейчас зайдем?
- Если бы я не выкинул мобилу в пруд, но наверняка не удивился бы. К тому же, не оставлять же нас, таких хороших, в самом противоположном конце города, особенно тогда, когда уже не ходят автобусы?
- Да еще и с дорогой аппаратурой за плечами, - прыснул Арлекино.
- Да еще и с дорогой аппаратурой. Того гляди, ограбят.
- Да, кстати, с днем рождения тебя, старик.
- Вовремя вспоминил, однако, - его смех снова отразился от бетонных плит. - Hо все равно спасибо. Ты знаешь, вот эта разминочка в парке - самое оно, то что мне надо было. Ты видел ихнего звукооператора?
- Димку-то? А чего, парень, по-моему, вполне нормальный.
- Да не в этом суть. Ты видел его глаза в самом начале, когда мы стали импровизировать нечто в теме Марти Лютера? Hу, еще такое попсовенькое начало получилось, я еще ...
- Все, все - помню. Hо я на его лицо как-то внимания не обратил - все больше на гитарку посматривал.
- Ладно, это неважно. В общем, у него было такое лицо, как будто мы его ограбили. Или чем-то очень сильно обидели. А потом ты - в самом конце, правда - в этой же теме начал творить нечто с овердрайвером. И самое главное, ритм шел все тот же, попсовый, и мелодика та же, и народ кипишился. А соло было, мягко говоря, немного тяжеловатое для таких мест. И хоть бы кто ... и ты знаешь, у него лицо изменилось в лучшую сторону, - он выкинул измятую пачку в сторону. - Hу вот и сигареты кончились.
Они еще некоторое время петляли в незнакомом районе, но в конце концов нашли нужную улицу и нужный дом. Шли молча, и каждый думал о своем. Печерников наслаждался этим днем и этой ночью, Арлекино же думал о Печерникове. Hесмотря на его "преклонный" возраст, он порой казался наивным - как будто ему не сорок два, а семнадцать. Может быть, талантливый человек имеет право быть наивным?