От меня ушла муза.Черт знает,где эту шельму носит.Сидела долгими вечерами,слова подбирала,мозгами шевелила, комнату всю закурила,а муза так и не вернулась.
-Ну и черт с ней,-решила я и в очередной раз отправилась травиться никотином.-Вернется,милочка,да будет уже поздно.
В тот же вечер,смирившись со своей горькой участью,я собрала килограммовые баульчики,знаете такие,про которые еще Маршак писал: корзина, картина, картонка и маленькая собачонка, и с гордо поднятой головой потащила поклажу за собой, искренне радуясь, что собачонки у меня в арсенале не имеется. Путь предстоял неблизкий: автобус, электричка, там еще пешкодралом по лесу, и все это в компании заунывной песни из Титаника,той, которую я слушала, когда муза в очередной раз динамила меня. Через два часа меня начало тошнить. Возненавидев Селин Дион и в придачу сладкую мордашку Ди Каприо, я поскакала по ухабам и, о чудо, приземлилась у старенького, доломанного, погрызенного домика поносного цвета.Домик, щуря слепой глаз выбитого окна, улыбался мне ставнями, как маленький ребенок, и половицы весело скрипели под моими ногами, крича "Эгегей, добро пожаловать!"
Я заварила кофе и, чуть не споткнувшись о сумку, выползла в лесок. Тут пахло, как и обычно , грибами, дождевыми червями и трухлявыми пнями.Когда- то , лет эдак сто назад, я чуть не сожгла этот лес к чертовой бабушке, весело чиркая спичками.Ох,и влетело мне тогда. Ходила две недели с красной задницей. Хотя, я может и вру.Может, и не две. Я, знаете ли, могу приврать в мелочах для пущей убедительности. Помню, в школе, чтобы отвертеться от нагоняя, такие штуки придумывала,закачаешься. Жалко, в универе эта фишка не прокатывает.
Навстречу мне летели ветер, птицы и Катя, как всегда растрёпанная, в летнем сарафане и босая. Ее огненные косы торчали , как у домовенка Кузи, да и веснушек на мелком личике прибавилось.
-Катя, Катя, Катерина!-я отхлебнула кофе и помахала рукой подруге детства.-Миниатюра "Не ждали".Я думала,ты через неделю заявишься, ты разве не должна с пересдавать инглиш?
-Должна -поморщилась Катька и в сердцах выпалила :-Ну, Веня, козёл же. Я велела ему всем байки травить, мол, буду в конце августа, отдыхаю в Италии,а не у бабки в деревне небо пятой точкой разглядываю!
-А Венчик не умеет так виртуозно врать, как его сестрица.На хрена тебе Италия? Чем родные пенаты не угодили?
-Скажешь тоже, родные, - фыркнула Катька. Она очень гордилась тем, что родилась в Англии, и тем, что в паспорте ее было черным по белому записано "Кейт Черниковская". И требовала от всех уважения к ее драгоценной персоне, представляясь не как иначе, кроме как деловито "Кейт". А я, привыкшая подзуживать Катюшку, всегда добавляла "Васильевна не забудь. Ты ж не какая - нибудь там мелкая сошка". Удивляюсь,как Катюха не разрядила в меня всю обойму дедовского ружья.
Мы молча шли по лесу, жевали травинки, а Катя вляпалась в конский навоз и потом воняла мне под носом. Но я, стиснув зубы, терпела.А вот если бы несло не от Катьки-ей богу, отправила бы мыться.И так мы брели, подбрасывая шишки, делясь новостями, жалуясь на тяжкие универские будни.
Мы с Катей странные подруги. Общаемся четыре месяца подряд, не разлей вода прямо, с мая готовим себя к совместному лету, а в конце августа разъезжаемся по домам и забываем друг друга. До следующего мая. Я заканчиваю очередной курс без хвостов, не смотря на лень и витание в облаках, работаю с детишками, преподаю английский язык, временами пишу книгу...Уже семь лет смысл моей жизни состоит лишь в книге.А что делает в это время Катя, чем живет она, кто ей нравится, где она работает, что надевает,над чем смеется и от чего плачет - все это мне неведомо. Поэтому Катя для меня -особенный человек, сохранивший свою загадку, ключ к которой подобрать невозможно.
-Ос много, - заметила Катюха, закуривая. - Они озверели от жары, сволочи. Бабка говорит, ее недавно искусали так,что морду разнесло.
Катя растянула руками щеки, имитируя, видимо, выражение лица покусанной бабки.
- А еще должны приехать Люся и этот мелкий крысеныш Родя.
-Родя, Родя...-забормотала я.- А,это тот, у которого глаз стеклянный. Помню.А что, глаз у него правда ненастоящий?
-Юляша, ты что, дура?-внимательно оглядела меня подруга. - У Роди разве что пресс на фотках ненастоящий.Остальное все свое, родное.Это так, бородатые шуточки Родьки. Представляешь, этот клоун работает в крупной компании.
- Завидуешь?-хмыкнула я.
- Да чему там завидовать. - Катя закатила глаза.- Метру пятидесяти с кепкой?
- Родя умный, -вздохнула я. - А ты вон никак с английским не разберешься.
-Я что, типа тупая?
Я промолчала. Смысл говорить правду. Катя обидится, а мне еще хоть бы месяц перекантоваться без музы. Дальше легче. Там учеба,работа...
-Слушай, а где это мы?-завертелась подруга.-Как мы здесь оказались?
Я огляделась. Вокруг обступили низенькие домишки,похожие,как однояйцевые близнецы. У нас в деревне такой трухи отроду не стояло.
- Глянь, там крыса!-взяла верхнюю ноту Катя. - Ой,мамочки, она ж меня сожрет.
- Ага, даже костей не оставит, - поддакнула я.- Пошли отсюда, неуютно тут.
Только мы с Катюхой нашли путь к своей деревне, навстречу нам вырулили довольные Люся и Родя. Последний возмужал, повзрослел, отпустил фрейдовскую бородку и почему-то стал похож на ученого козла.
-Добрый день, - Родька поправил очки. -Юля, рад тебя видеть, Екатерина, тебя - не очень.
Мы вместе дошли до Люськиного домика и разошлись кто куда. Родион - укладывать бороду, Катя-грызть ногти от зависти, Люся...не знаю, что она собралась делать, но на ее месте я бы побрила подмышки, а я...А что я? Я пошла искать музу. Но в кружке чая с лимоном, в блеяньи испанских певцов, вечернем костре и смехе Катюши моя муза хирела, скрючиваясь эмбрионом и медленно погибая. Тогда я бросила шумную компанию и поплелась за грибами. Вы не ослышались. Я добросовестно светила фонариком, выискивая добычу, срезала под корень ножки и чуть не оттяпала себе палец. В три часа ночи устала и решила вернуться.Я, конечно, вернулась, но совсем не туда куда хотела. Мы с фонариком, дружно распевая во весь голос "Сару Барабу", бодро вышагивали непонятно где, плутая по извилистым тропкам.
- В далеекоокой бууухте Тимбухту, - вновь заорала я, но фонарик,подустав, цыкнул и отключился.
Дальше я шла наощупь, пока, наконец, не повстречала ее. Она светилась во тьме, и я каждый раз искренне надеялась,что она погаснет. Она была очень высокой и некрасивой. Ее руки торчали, как колья, а на голове будто ворона свила гнездо. Я смотрела в ее какие-то бараньи глаза, до невозможности тупые, а она, не мигая, глазела на меня.
- Ты кто? - отмерла я.
- Я Юля.
- И я Юля.
Когда я записывала свои мемуары, случайно написала "б" вместо "ю" в своём имени.Так вот, так даже логичнее,ибо дальше начала твориться несусветная ерунда. Моя тезка открыла страшный секрет.Мол, она моя муза. Я только захихикала. Да ну, уродливее моей музы будет только чучело чупакабры. Девочка с волчьими повадками присела под кустик и жалобно так протянула:
- Как плохо быть уродиной.
- Ну,так не сбегай от меня,я тебя люблю и опекаю, а ты сволочишься тут по кустам.
- Нечего на зеркало пенять, коли рожа крива, - отрезала моя муза, скалясь пеньками гнилых зубов. - Я устала подчиняться твоим графоманским штучкам. Я требую свободы! Я независимая муза!
-Муза - ни мозгов, ни вкуса!-вздохнула я. - Возвращайся давай. Хорош выпендриваться.
Муза Юля оттопырила костлявые пальчики так, что рука стала похожа на половину тарантула и просвистела:
- Ауф Видерзеен.
Я плюнула в ее наглую рожу и почувствовала резкое сжатие в районе живота. Меня будто подцепили невидимым крюком и выдернули в иную реальность, светлую, с щебечущими пташками, пахнущую летним дождиком.А нет. Это запах чего-то другого.
Надо мной курила Катька.
- Ну и нахрюкалась ты вчера, мать, - загыгыкала подружка.
Я страшно засуетилась.
- Черниковская !Где мое лукошко?
- Оно у тебя вместо головы.
Я пощупала голову, но лукошка не нашла и ужасно расстроилась.
- Это была метафора, - с умным видом заявила Катерина. Я даже не исправила ее. Незачем девочке напрягать мозги и узнавать о других стилистических приемах.
В тот вечер вдохновение, ради которого я приехала сюда, так и не пришло. Я поклялась самой себе коллекцией моих золотых колец, что выдавлю из себя хоть строчечку. Но тут ручка развалилась на части, а потом стержень закончился, пробки вылетели, и в довершение ко всему ко мне завалилась Катька в модном прикиде с высоченными каблуками и хаером аля девяностые. Молоденькая девушка прямо на моих глазах превратилась в творение рук сутенёра. Катька, ковыляя как калека - кузнечик, зацепилась на дверной косяк километровой ногой.Челюсть уехала вбок, а сама Катеринка вниз.
- Юльчик, я такое чучело видела, - пропыхтела подруга.-Корявое, косое...
- Где? В зеркале? - не удержалась я.
Катрин обиделась.
- В лесу. Я чуть траншею носом не прорыла от страха. Эта девка сказала, мол, она мое отражение. И Родя вчера такую видел.
- А у нее глаз был настоящий? - все шутила я. Откровенно говоря, в душе поселилась тревога. Я-то думала, меня галюны накрыли вчера. Хотя, кто знает, вдруг Катюха с Родькой заточили мои грибочки и теперь их тоже штырит.
- Она мне сказала, стоит меньше врать,- опустила уголки губ подруга.-А я че, я не вру вообще.
"Вот стерва, значит ее бред про графоманию -чистая правда", - в мыслях разозлилась я. Катька врала, как сивый мерин.Я даже не знала, верить ли ей в том,что она лжет.А Катя тем временем продолжала жаловаться:
- А Роде она посоветовала сбить спесь. Юленька,что такое спесь?
- Это синоним к имени Родион Грелкин, - я решила не пускаться в долгие разъяснения и, отобрав у Катюши туфли, чтобы эта дурында нормально дошла до дома, села за ноутбук. Мерзкая муза и правда решила попрощаться со мной навсегда. Тогда я помучилась еще пару часиков и, несолоно хлебавши, пошла спать.
Вся неделя пролетела в хлопотах, помощи Кате в английском и тщетном поиске музы. Последняя решила забить на меня. Как говорится, если гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе. Я,хоть и не Магомет, но к горе, тьфу, то есть к музе, пошла.А эта дрянь шастала где-то в дремучих лесах или затырилась под какую -нибудь сосну и там помирала со смеху. Я пришла в избу, смерила себя оценивающим взглядом, убедилась, что зеркало не отражает собачку, пританцовывающую на задних лапках и все-таки выдавила из себя два слова.
Я искала ее каждый день, бегая с высунутым языком по лесу и, наконец, нашла. Она сидела на пеньке, вся такая румяная, с косами, и мне захотелось придушить ее этой косой. Даже двумя,для надежности. Я, как Надюха в фильме "Любовь и голуби", угрожающе прищурила глаз.
- Ты ли, шо ли?
- Я, - засмущалась красна девица.
- Что с тобой? - дивилась я. -Спа,сауна,салон для муз?
- Я готова вернуться, - с придыханием сообщила она, и только тут я прочувствовала всю мощь ее слов. Меня штормовой волной толкнуло в спину, накрыло с головой, а по телу разлилась горячая кровь. Завершив свой бурный прилив в голове, кровь закипела во мне так, что от жары я чуть платье на себе не разорвала и еле добежала до дома, лишь бы поскорее окунуться в мир воображаемых героев. Странное чувство, знаете ли. Как понос, только если одно грозится выйти наружу в любой момент, то второе начисто выветривается, не оставляя ни следа, ни запаха. Вы не поверите,но за вечер я накатала аж девять глав. В конце концов, отупев от белого экранчика, мерцающего во тьме, я попёрлась в ночь холодную без шапки на последнюю электричку. Но, о, проклятая карма, опоздала и впотьмах поплелась в деревню. Идти было страшно. Нет, не так. Страшно до коричневых трусов. Я бежала, как заведенный кролик, жалея, что не обучена молитвам. Наконец, где-то среди деревьев замелькал шифер. Я даже перекрестилась от радости. Мне казалось, будто бог решил смилостивиться надо мной, жалкой дурочкой. Я вошла в темный дом и истошно завопила. На моем столе, весело болтая ножками, восседала муза.
- Чайничек вскипел, - захлопала в ладошки Юля.-Я буду крупнолистовой. А ты?
- Палкой с гвоздями по шее ты будешь, а не чай,- рявкнула я.- Изволь объясниться.
- Я пришла к Кате, - томно вскинула руки-крюки муза. А она там с Родионом. Врубаешься в телегу?
- Ты не муза,а Вася -водопроводчик.
- Ой, какие у нас нежные ушки. Нежнее подгузников для младенцев. Так ты врубаешься?
- Ну, врубаюсь, и что?
- А Катя с ним...это..понимаешь?
- Кактусы пересаживает? - ехидно спросила я.- Родя любит кактусы.
- Уже пересадили. В Родином офисе продолжат, - сказала муза и горько вздохнула: - Я стала бесполезной!
На глаза Юли навернулись крупные слезы.
- Ладно тебе. Ты жива, пока есть я, - и муза закивала расчесанной головой без перхоти. Где она взяла такой шампунь?Я бы его Люсе посоветовала.
- Ты дописала?-спросила Юля.
- Почти.
- Дай мне слово, как только ты до пишешь, выброси Катю из своей жизни.
- Обещаю, - ответила я.
И мы с музой хряпнули наваристого чайку и не только, а под утро,на столе в городской квартире обнаружилась последняя глава и подпись: Легкими путями идут слабые и глупые.
Хорошо, что я достаточно умна, чтобы разглядеть смысл послания музы.