С трудом открывая слипшиеся после неглубокого сна веки, я пытаюсь рассмотреть путь. Все дороги здесь одинаковы. И все одинаково ненавистны мне. Я стараюсь идти тихо, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сородичи спят в прохладных обустроенных сотах. Они видят во мне лишь способ удовлетворения сексуальных потребностей. Безразличные к моим переживаниям и чувствам самцы, каждый день строящие соты ледяного улья, не жалеющие сил и времени. Стройка не прекращается уже много лет. Ледяной белый пол, ледяной потолок, легкий настил щекочущего ступни снега. Самоуверенные строители, они даже не соизволили позаботиться, чтобы мне и другим женщинам стало хоть немного теплее! А женщин осталось всего несколько десятков...
Я родилась в сотах и мало что знала про мир, находящийся снаружи. Другие, в сознании которых еще остались цельные воспоминания, рассказывали мне, как все произошло на самом деле. После глобального похолодания часть людей, оставшихся в живых, искала новый способ выживания. Тогда одному из уцелевших пришла в голову смелая мысль - построить снежные соты, защищающие от свирепых морозов и холода вечных льдов. Спастись от холода, используя его же внутреннюю силу, оказалось единственным выходом для моих предков. Нарастающий с каждым днем ледник давал необходимый материал для строительства. И уже через несколько месяцев первые соты были возведены. Геометрические, прозрачные и белые, соты из снега и льда, в которых изолировались люди.
Изнутри соты напоминали огромный стеклянный дворец. Стены из ледяных фресок, тщательно вырезанных художниками. Сородичи-мужчины позаботились о том, чтобы новый дом стал надежным пристанищем для нескольких поколений людей на многие века вперед.
Изо дня в день бродить по ледяным сотам босыми ногами крайне неприятно. В улье, как сородичи часто называли ледяной дом, непринято было носить одежду, поэтому я наряду с остальными обитательницами сот, обходилась легкой крепдешиновой накидкой цвета уснувших на заре ласточек. На самом деле я понятия не имела, как называется этот цвет. Женщин, родившихся в сотах, не учили цветоопределению, как не учили и многим другим умениям, и мне приходилось довольствоваться воображением. Я пыталась представить таких же белых, как снег под ногами, ласточек, которые засыпали, и в их сон проникали краски. Настоящий цвет, без примесей дурных привычек и мрачного молчания. Таким мне представлялся слегка розовато-пурпурный оттенок, которого я никогда не видела. Насколько же это представление в реальности оказалось бы правдивым или ошибочным, мне не было известно.
Сородичи называли меня Кэти - снежная фея. Ласково и сладко, будто мурлыканье ластящегося котенка. Котенок виделся мне огромным пятнистым зверем с острыми клыками и шелковой шерстью. Пока однажды кто-то из соплеменниц не высказал сомнения, что котенок не может быть хищником, и, вероятно, я ошибаюсь. Я, конечно же, не поверила пустым домыслам. Обо всем, в чем хоть сколько-нибудь сомневалась, я спрашивала у доктора Майкла. Среди сородичей он был единственным, кто улыбался мне, когда подносил стеклянный шприц к моему запястью. Доктор и открыл мне правду, что животных не существует, и я не должна забивать голову пустыми фантазиями. Я точно знала, что от фантазий лечат шприцом с жидкостью цвета страданий внутри.
На правах феи ежедневно я исполняла сексуальные желания мужчин. Сородичи не любили меня. Наверное, потому, что они и вовсе разучились любить. Другие женщины предполагали, что лед заразил их холодом... Монотонно и безразлично сильнейшие из племени строили ненавистные мне снежные соты. А по ночам пользовались моим телом, вкалывая подавляющий сопротивление сознания наркотик.
Сегодня ночью я поняла, что устала быть для них куклой Барби с застывшей улыбкой на красивом загоревшем лице. Единственная игрушка, доставшаяся мне по наследству от матери... Я часто сравнивала себя с ней. Желать свободы после многих лет заточения - довольно рискованное занятие. И я никогда бы не решилась, если бы не ОН. Однажды я услышала ЕГО голос во сне. Я не могла знать наверняка, существует ли ОН или его образ - все лишь действие транквилизатора. Мне не были доступны настоящие цветные сновидения, поэтому повторяющийся из раза в раз сон оказался похожим на обычную бегущую строку по краю моего сознания.
ОН рассказал мне, что существует другая страна. В которой кроме снега есть много других интересных вещей. Огромные поля цветов, темные пролески и прозрачное небо. ОН говорил, что в этой стране мои густые волосы приобретут оттенок горячего душистого шоколада. И все, кого я узнаю, полюбят меня, приняв, как свою, давно утраченную дочь. ОН приходил с наступлением сумерек. И так продолжалось до тех пор, пока я не решилась на побег из улья. Тогда ОН впервые назвал свое имя - Брайт.
Незаметно для сородичей покинув обустроенные соты, я пробиралась босиком по колючему, местами острому льду. Спать на нем казалось пыткой. Жесткая поверхность обжигала спину и бока. И куда не повернись, всюду холод. Но сон требовался мне, как любому живому существу. Тем более что я была обычной женщиной, хоть и коротающей отмеренный век в неволе. Поэтому я пыталась заснуть, забыв об ощущениях, свернувшись калачиком и напевая странную песню, которой меня научил невидимый друг Брайт: Он там, где дремлют закаты, он там, где дышит заря, в стране печалью объятой, своей мечтою горя. Живет, не ведая боли. Не зная горечи дней. Душой и сердцем с тобою, судьбой и разумом - с ней.
Никогда не пытаясь вникнуть в смысл слов, сегодня неожиданно для себя я оборвала звук песни, как конскую струну, натянувшуюся до предела. Мне не приходило в голову, что у НЕГО может быть другая... А ОН... ОН не говорил о своей любви. Наверное, в его мире это не принято ... Я поняла, что совсем ничего о нем не знаю. Кроме его голоса и звуков биения сердца.
II. Ты
- Здравствуй, - Брайт протягивает руку и касается теплыми пальцами ее подбородка.
- Как ты попал сюда? - удивляется Кэти. - Ты... Ты совсем не похож на мужчин из моего племени.
- А ты не похожа на тех, кого когда-либо знал я, - он обнимает ее за плечи, пытаясь хоть немного согреть. И уже через несколько мгновений лед нагревается от их тепла и тает. Стены оттаивают и расплываются белыми разводами.
Вены Кэти ярко-синие. Каждый день ей колют лекарства, чтобы она перестала видеть сны. Женщина, мечтающая о другой жизни, всегда становится для мужчин досадной неприятностью.
Сородичи наблюдают за ней, как за опытным образцом. Они не могут понять, почему ее организм сопротивляется тем условиям, которыми они ее окружили.
Брайт расстегивает четыре пуговицы на ее накидке. Он хочет ее тело так же, как ее хотели другие мужчины. Но она не сопротивляется. Потому что он - особенный. Из того мира, где сон ласточек способен менять цвет.
- Почему ты почти не одета? - удивляется он, скидывая с плеча песцовую шкуру.
- В обустроенных сотах не так холодно, - улыбается Кэти. - Нам не дают теплую одежду, потому что женщины не выходят за пределы улья. Мужчины уверены, она нам ни к чему.
- Господи... - Брайт прикасается пальцами к вискам, на которых проседью осел легкий иней. - Да во что же люди превратились, пытаясь спасти собственные жизни?! Это немыслимо, Кэти. Есть другой мир. В котором, кроме снежных сот, присутствует жизнь. Настоящая жизнь.
- А что же тогда происходит здесь? - она сжалась всем телом, опасаясь услышать ответ.
- Сон. Страшный сон. Ты должна уйти отсюда, - Брайт прикасается губами к ее тонкой шее. Кэти дрожит. Но не от холода. Она привыкла к прикосновениям. Но не знала, что, занимаясь с ней любовью, мужчина может испытывать чувства. Этому ее не учили...
Брайт кинул шкуру на лед и осторожно положил Кэти на мягкий, хранивший тепло тела, мех. Ощущения показались девушке незабываемо-приятными. Руки Брайта умело ласкали ее, и Кэти растворялась в ласках, как в мгновениях случайно найденного тепла.
Он вошел внутрь ее тела мягко и настойчиво. Движения окончательно согрели Кэти и, закрыв глаза, она проваливалась в темную яму беспамятства.
Кэти очнулась от звука выстрела, который ледяным эхом окатил пространство сот.
- Сородичи, они преследуют нас! - Кэти вжалась в теплую шкуру, в страхе подогнув ноги.
- Ты должна бежать, - Брайт крепко сжал ее дрожащую руку. - Снежная фея... Пускай сидят в этой мерзлоте до скончания веков, а ты покинешь соты. Снаружи намного лучше, Кэти. Поверь мне, уж я-то знаю, о чем говорю.
- Но я даже не представляю, где выход, Брайт! - выдохнула она.
- А как же, по-твоему, я попал сюда? - едва заметно улыбнулся он. - Идем!
Вновь открыв глаза, Кэти понимает, что находится в кабинете доктора Майкла. Его лицо озабочено какой-то серьезной проблемой. И, судя по хаотичным перемещениям доктора по пространству соты, проблема связана с Кэти. Девушка делает попытку встать, но запястья и ноги крепко привязаны к креслу нитями из конского волоса. Девушке становится страшно.
- Не сейчас, милая, не сейчас, - Майкл пресекает любые ее попытки пошевелиться.
- Руки затекли, - стонет Кэти.
- Потерпи немного, Кэт, - доктор берет шприц и подносит к шее девушки. - Маленький ты мой зверек, что же с тобой происходит... - острым вторжением игла проникает под кожу, причиняя резкую неприятную боль.
- Не надо, - из глаз Кэти льются слезы.
- Тихо, малыш, - Майкл гладит ее по густым темным волосам, - скоро все пройдет, и ты снова будешь в хорошем настроении. И уж конечно снова будешь радовать всех, кто тебя окружает. Помни, ты наша фея...
Кэти забывается сном, чувствуя присутствие в кабинете других сородичей. Они смотрят на нее и активно рассуждают с доктором.
- Майк, это уже пятая попытка к бегству! Если сбежит одна, через некоторое время мы потеряем и остальных женщин, - говорит рослый плечистый парень в широкой куртке из потертой коричневой кожи.
- Вэлл, я не понимаю, почему! Она получает транквилизаторы в тех же дозах, что и остальные женщины! Но, судя по всему, у Кэти появились галлюцинации. Я теряюсь... И не могу объяснить это, - Майкл устало садится в кресло.
- Что она видит? - мрачно интересуется здоровяк, с безразличием глядя на засыпающую, прикованную к креслу, женщину.
- Я пытался это выяснить посредством гипноза, - вновь оживляется доктор. - И был крайне удивлен...
- Не тяни! Ты же знаешь, насколько важно для нас вовремя принять меры! − скулы Вэлла нервно дергаются. - Говори же..., доктор! - Вэлл намеренно делает ударение на последнем слове, стараясь показать, кто здесь главный, а кто всего-навсего подчиняется.
- Она видит мужчину из мира за пределами сот, - Майкл перестукивает пальцами по охладевшему дереву рабочего стола, отвлеченно поглядывая по сторонам.
- Это очень скверно, - разворачивается сородич и выходит прочь. - Больше не выпускать ее. Пускай побудет в изоляторе. А ты, доктор..., проследишь за ней.
Майкл покорно склоняет голову перед старшим.
Ледяная дверь с грохотом открывается, и Кэти пытается рассмотреть того, кто сегодня к ней пришел.
- Доктор Майкл? - перед глазами девушки мутные круги и она с трудом выговаривает слова. Вчерашние лекарства еще действуют на мозг. Голова затуманена и болит. Но доктору можно верить, у него добрые глаза и теплые руки.
- Как ты, девочка? - Майкл садится на край заправленной белыми простынями кровати. - Тебе лучше?
- Нет, - задумавшись, отвечает она.
- Ничего, это пройдет. Ты попала под ледяной завал и чудом не погибла. Сородичи очень переживают за тебя. Могла случиться непоправимая трагедия...
- Это ложь, - холодно прерывает Кэти. - Все было совсем не так!
Воспоминания яркими лентами проносятся в ее памяти. Такие ленты когда-то давно вплетала в косы ее несчастная мать, угасшая в неволе...
- Не может быть... - шепчет Майкл, слегка отстраняясь. - Ты не можешь ничего помнить... − он осторожно опускает руку в карман и вынимает маленький белый шприц.
- Лекарство от фантазий? - резко обращается к нему Кэти. - Я больше не хочу этого. - Она вскакивает на ноги и прижимается спиной к стене соты.
- Успокойся, просто успокойся, Кэт, так надо, понимаешь? - голос доктора дрожит, как дрожат и его руки. - Я никогда не сталкивался с такой сопротивляемостью памяти, это просто немыслимо! - Майкл пытается придти в себя. - Если сородичи узнают об этом, то наверняка предпочтут избавиться от тебя, пока новости не распространились по всему улью. Что же мне делать... - лихорадочно рассуждает он.
- Отпусти меня... - внезапно просит Кэти, и оба они на несколько мгновений замолкают.
- Не могу, - промедлив в замешательстве отвечает доктор. Его голос тихий, почти беззвучный. - Я должен... Я должен, - в его взгляде вновь появляется решительность, и резким движением он хватает девушку за локоть, притягивая к себе. - Я должен подчиняться приказам, Кэт! - Майкл с силой заносит шприц над ее плечом, но Кэти вырывается из ослабших объятий.
Доктор промахивается, попадая иглой в собственную ладонь. Наркоз мгновенно охватывает его тело и, Майкл обессилено падает на то место, где еще недавно спала девушка.
- Лечись сам от фантазий! - с этими словами Кэти убегает прочь из изолятора.
Ледяные лабиринты переходят один в другой. Без карты не обойтись, но у Кэти нет с собой ничего, что помогло бы отыскать верную дорогу.
- Сон. Страшный сон. Ты должна уйти отсюда, - раздается голос Брайта.
- Я думала, ты - часть моих видений! - искренне удивляется Кэти, заметив прислонившегося ко льду мужчину.
Брайт смотрит немного искоса и слабо улыбается.
- Я не могу найти выход, - она вспоминает слова, которые говорила ему в прошлую встречу.
- А как же, по-твоему, я попал сюда? - его глаза почти смеются. Беззвучно, но задорно. Девушка улыбается в ответ.
- Пойдем отсюда, - просит Кэти, и они продолжают путь вместе...
III. Он
В ее глазах отражается васильковое солнце. Огромное, заполнившее собой бесцветное зимнее небо. Контраст цветов и оттенков заметен настолько явственно, что ОН перестает понимать, в чем различие между ней и бытием. Кэти - его маленький внутренний мир. Наполненный смыслом мир, который ОН потерял в одночасье... С уставшими, но все еще не безразличными к жизни глазами цвета поднявшихся на твердых стеблях васильков. За нее ОН пойдет и в огонь, и в воду. Нет, пожалуй, не в воду... Брайт порядком устал от воды... И все в их союзе с Кэти было бы прекрасным, если бы ОН существовал...
Впервые Брайт понял, что мертв, когда открыл глаза под толстой коркой застывшего озера. Еще он понял, что биться кулаками по прозрачной заслоне совершенно бесполезно. А если при этом ты заодно с водным потоком, воздух, обиженный предательством, отворачивается от тебя. Брайт отчетливо видел его невесомую "спину" из молекул и газовых соединений, когда захлебывался. Дикий страх неумолимо подступал к уязвимым человеческим легким. Таблица химических элементов Менделеева мелькала перед глазами. Человеку необходим кислород - "бесцветный газ без вкуса и запаха, мало растворимый в воде"... Брайт лихорадочно вспоминал слова из школьного учебника и осознавал, что на этот раз дело - дрянь...
Теперь воды растаяли, но ОН уже не покинет их предела. Каким образом выжило сознание, Брайт так и не смог понять. Перевоплощение подарило ему телепатические способности. Мысленно Брайт говорил с девушкой, заточенной в холоде так же, как и он. Но в отличие от нее, Брайт знал, что земля нагревается и расцветающий мир вновь пригоден для жизни. Чувствуя сопротивление и внутреннюю силу Кэти, ледяной поток с человеческим сознанием вел девушку к выходу из сот. Когда же она нашла выход, Брайт облегченно вздохнул.
Вот Кэти шагнула в зацветающую долину. Голубые васильки мягким шелком окутали ее худые ноги. Кожа шелушилась и судорожно стягивалась от многих лет, проведенных в холоде. Здесь все было другим − настоящий цветной закат, трели птиц. Легкие снежные холмы вперемешку с зеленеющими лугами. Не было только ЕГО.
- Брайт, - позвала Кэти охрипшим от долгого молчания голосом и спустилась к озеру, омывающему луг.
Поток тихо захлестнул ее ступни, орошая каплями траву и стебли растений. Вода была намного холоднее успевшего нагреться воздуха, и Кэти, сжавшись всем телом, сделала шаг в сторону. Озеро хранило молчание.
Девушка опустилась на колени, осторожно дотронулась до маленького бутона ландыша, на который попала капля воды, и тихо запела знакомую ей одной песню.