Пять лет я смотрю на них. Пять лет, каждую вторую пятницу месяца, я не могу придумать повода не оказаться там, пешком ли на машине, но в шесть вечера я обнаруживаю себя на той площадке, где они ведут свою игру.Пять лет назад их было семеро. Сегодня вечером я увижу четверых. Удобное число, удобно играть в футбол двое на двое. Сложности у них наступали когда их становилось не поровну. Пять, семь, девять, одиннадцать.. Да и начинали-то они играть тридцать лет назад тоже нечетным числом. Первый их сбор летом, через месяц после выпускного экзамена. Пятнадцать пацанов и в качестве зрителей все восемнадцать девчонок их класса. Один месяц прожитый врозь казался им годом, они были счастливы увидеть друг друга, они самозабвенно гоняли мяч и девчонки восторженно визжали каждому забитому мячу. Без разницы в чьи ворота его забивали.
Тринадцать на два не делится, и пришлось Игореше Старикову сидеть на скамейке запасных в надежде на замену. Дурной оказался знак, Игорь и оказался первым выбывшим. Он был самым старшим изи всех, когда-то из-за болезни пошел в первый класс с опозданием на один год. Осенью его забрали в армию, и наивный "ботаник", никогда не бывший без присмотра своей мамки, оказался в один на один с законами того мира о существовании которого даже не подозревал. Все кончилось однажды ночью в казарме, когда Игорь вытащил из-по подушки припасенный молоток и и разможжил голову донимавшего его днем "деда". Позже им сказали что он повесился в психушке.. В последние дни уходящего их выпускного года страна оказала помочь южному соседу в борьбе с кознями империализма. Весной всех кто не смог поступить в вузы забрили в армию. Двоих южная страна вернула в свинцовом гробу. А эти два года в футбол играли только увильнувшие от "священной воинской обязанности"..
Потом была радость общего сбора, и первые женатики приводили показать своих жен, а самые красивые девчонки из класса вдруг оказались все как одна замужем, брюхатые или уже с маленькими в колясках. Эти годы были самые счастливые в их футбольной жизни, каждый месяц они жадно впитывали друг от друга изменения в жизни и делах. Саня Беляев произвел настоящий фурор, первым приехав на своей машине. Жигуль был в меру задрипан, но разве на это обращали внимания?..
Девчонки перестали ходить смотреть футбол в середине восьмидесятых. У них была своя жизнь. мужья. семьи. и школа стала прошлым. перевернутой страницей. И пятничная встреча раз в месяц превратилась в мужской "Бойцовский клуб".
Сережа Иванов, был четвертым. Исполнил мечту стать учителем, он уехал по распределению в какой-то медвежий угол Киргизии. учить детишек русскому языку. Приезжал раз в год, приходил на игру, самозабвенно гонял мяч и потом когда после футбола пили пиво и травили анекдоты - счастливо обнимался со всеми и дурашливо смеялся. Но глаза у него были нехорошие. Никто так и не понял почему.. Его прирезали ночью на исходе перестройки и нарождающегося самосознания бывших угнетенных народов. Просто сломали ночью замок и прирезали как барана. За что, зачем..
На рубеже девяностых трое "обнаружили" в себе иудейскую кровь и по зову этой крови уехали воссоединяться с исторической родиной. На прежнюю родину они потом прислали по парочке писем с обязательными фотками на тему "вот как мы теперь живем" и канули навсегда. Оставшиеся никогда не вспоминали про них.
Женя Волков взял деньги в долг для челночества в Польшу и обратно. На третьей ходке их автобус с челноками "разбомбили" в чистом поле люди в масках. То ли бандиты, то ли менты. кто их разберет. Оставшись без гроша в кармане, он кинулся в бега. Но от денежных долгов разве убежишь? Его забили до смерти обрезками металлических труб вечером в подъезде.
Леня Гольденберг, не уехавший в свое время вместе с другими на "историческую родину", пошел купаться в реке через неделю после августовского дефолта и утонул. Правда, купался он почему-то в одежде, с синяками по всему телу и связанными за спиной руками. Но это детали, а в августе того года всем было не до них..
Троих ушедших я видел лично. Один таксовал по ночам на своей машине и был задушен наркоманами, которым срочно требовались деньги на дозу. Второй возвращаясь поздно вечером в пустом троллейбусе с дня рождения друга, что-то не так сказал стаду хачиков . Хачики, когда их много и нет свидетелей, очень душевно ранимы и обидчивы.. Третий проломил голову не до смерти хахалю жены и сел. Подхватил на зоне туберкулез, тихо и быстро там на зоне и умер.
Дождь. Но он не имеет значения. Сегодня вторая пятница апреля и я сегодня снова увижу их. Я единственный их зритель, они привыкли видеть меня за дырявой сеткой огороженного бывшего теннисного корта, на котором они играют свой бесконечный футбол. Час игры, потом еще час на пиво и разговоры, здесь же, в запущенном парке с проросшей сквозь трещины в асфальтовых дорожках травой. Потом они разъедутся - разойдутся на тридцать дней до следующей игры. Менеджер банка, безработный, работник турагенства и владелец компьютерного салона. Здоровые мужики за сорок но еще нет пятидесяти. Мне жаль их. У них нет ничего кроме этого футбола.
Надеюсь, что со мной или с этим миром что-нибудь случится раньше, чем я однажды увижу последнего из них, в одиночестве пришедшего играть в свой пятничный футбол...