Всё это не было виденьем,
Во сне такое не приснится -
Ни девственный атолл, ни сказочная Ницца -
Обычная киргизская деревня.

И в том, что в этой деревеньке было
Ты, слушатель мой, не найдешь смешного -
Из кузова трясущегося ЗИЛа
Однажды выпала корова.

Взметнулась в небо пыль, 
И дрогнула земля,
И где-то заорал какой-то мул.
Здесь, слушатель, глаза пошире растопырь,
И к телу плотно крестик притуля,
Прислушайся к этому му-у-у.

Му-у - как же я так опрометчиво,
Му-у - ой, ах, ох, ты беда,
Му-у - на виду моя срамота,
Му-у - и прикрыть уже нечем и нечего.

И средь этого плача жвачного
Я не скрою, я видел сам,
У стоящего рядом мальчика
Расширявшиеся глаза.

Он стоял и чесался в затылке,
А потом, сглотнув горький ком,
Разразился неистовым криком:
“Молоко!”

Исы еса, аеса, беком бырымындей,
Исы буча, кабуча, беком бырымындей.

И хоть я оборвал ему уши
И надел на голову штаники,-
Сотни взглядов к мычащей туше
Повернули уже хрусталики.

Двери хижин открылись медленно,
Выпуская голодных жителей.
И при виде их вздрогнуло трепетно
То, что они увидели:

На иссушенной почве красиво,
Из-под мукающей коровы,
Растекалось белое диво, 
Пленяя блеском калорий.

А они подходили молча
Сплошным угрюмым рядком -
Подошли и сказали чуть громче:
“Молоко!”

Исы еса, аеса, беком бырымындей,
Исы буча, кабуча, беком бырымындей.

Отроки, юноши, мальчики -
Будущие отцы,
Крепко сжимая в пальчиках
Большие коровьи сосцы,

Пили, икали и плакали,
Лизали всё то, что лижется,
Глотали, хрипели и крякали,
Хлебали волшебную жижицу.

Стонали, давились и ёрзали,
Не в силах никак прокашляться,
Во рту с теплым выменем розовым,
Хлебали волшебную кашицу.

И в порыве хлебания волосы
Вырывали друг другу копнами,
А когда все насытились по носы,
Потянулись и громко лопнули.

Вот к чему, дорогой приятель мой,
Коль с манерами ты не знаком,
Приведет тебя обязательно
Молоко!