Как-то геолог Синицын привез из экспедиции камень. Камень был овальный, желтого цвета с серыми разводами. Подобрал его Синицын потому, что решил из него вытесать какую-нибудь фигурку. Это было его хобби.
Однако случилось так, что другие дела захватили Синицына, и он на время забыл о камне, который, завернув в тряпку, сунул за батарею.
Прошло пять или шесть месяцев после этого, как однажды Синицын обнаружил в своей квартире странного зверька. Зверек был довольно крупный, размером с хорошую кошку, а внешне похож на ящерицу. Только вдоль хребта у него торчали остроконечные позвонки, а морда была плоской и угловатой, с огромными, редко посаженными зубами. От неожиданности Синицын испугался, но затем, когда успокоился и пришел в себя, решил его поймать и выбросить на улицу, поскольку держать в квартире такую тварь не собирался. Но едва только Синицын дотронулся до него шваброй, зверек так злобно оскалился, привстав на задние лапы, которые оказались значительно длиннее передних, так агрессивно зашипел по-змеиному, с хриплым присвистом, что тот вынужден был сразу же отказаться от своего недружественного намерения. Отставив бесполезную швабру в сторону, Синицын уселся на стул и стал внимательно разглядывать зверька, собираясь определить, что тот из себя представляет и откуда в квартире взялся. Тут его взгляд случайно упал на батарею, под которой валялись осколки привезенного им камня, и Синицын все понял. У него в квартире вылупился ящер! Оказывается, привезенный им камень совсем не камень, а яйцо доисторической рептилии! Синицын даже вспотел от неожиданно привалившего ему счастья. Это же надо, у него, Синицына, живет настоящий, живой и притом ископаемый ящер! Это же-слава, это же карьера! И все остальное, что прилагается к славе и карьере.
Синицын вскочил и хотел было бежать, чтобы сообщить о своем сокровище, но оказалось, чго на улице уже стемнело. К соседям идти делиться новостью было неудобно, знакомым по работе позвонить - телефона в квартире не было, поэтому Синицын решил подождать до утра. Он соорудил для ящера в углу небольшой загон, осторожно, шваброй, оттеснил туда зверька и бросил ему на пропитание мороженого минтая, обнаруженного в пустом холодильнике (как вы уже догадались, Синицын был холостяком); после чего он долго не мог уснуть, размышляя о новой жизни, ожидавшей его завтра.
И действительно, утро для Синицына началось с неожиданностей. Заглянув в загон, он едва узнал своего зверька. За ночь ящер вырос в два с лишним раза и размером был уже с собаку! Это обстоятельство заставило Синицына ахнуть и с ужасом подумать о том, сколько же потребуется жратвы, если зверь так фантастически растет?!
Однако ящера надо было накормить. Синицын сбеґал в магазин и купил себе сыра и молока, а для питомца - три крупных курицы. Денег, в общем-то, скуповатому Синицыну было не жалко, так как он был убежден, что его расходы скоро окупятся сторицей.
Ящер в считанные минуты разделался с курями и, по-видимому довольный, улегся в углу спать.
Синицын слегка, на всякий случай, нарастил загончик и поспешил на работу. Дорогой он все представлял себе, как начнет рассказывать о ящере и как все будут ахать и поражаться, а поэтому не замечал ничего кругом и выглядел радостным, словно именинник.
- Вы, Синицын, что это не здороваетесь, а? Идете, задрав голову, точно залежи урана нашли. Нехорошо,- привел его в себя голос начальника управления Павлова.
- Извините, - обрадованно заулыбался Синицын. - Здраствуйте! Только уран - это что! У меня дома ящер вылупился!
- Какой ящер? - изумился Павлов.
- Доисторический. Мастодонт! - выпалил Синицын первое пришедшее на ум название ящеров и тут же осекся. Работники геологического управления Масґтодонтом между собой называли Павлова, поскольку тот имел высокую неуклюжую фигуру с длинной и тонкой шеей, на которой нелепо сидела маленькая облысевшая голова.
- Это совсем неостроумно, - позеленев от злости, ответил Павлов. Я вообще стал замечать, Синицын, что в последнее время вы занимаетесь не тем, чем следует. Больше бы о работе думали, а не об ископаемых ящерах. Так недолго и самому ископаемым стать. У нас не зоопарк!
- Вы меня не так поняли, - побледнев, стал извиняться Синицын. - Я ведь не про вас, я серьезно.
- Что? - взвизгнул Павлов. - Да вы еще и хам! - И, резко повернувшись, он торопливо вошел в учреждение.
"Ладно, - испытывая неприятный холодок под ложечкой, подумал Синицын. - Вот когда ты, Мастодонт, узнаешь про меня правду, тогда горько пожалеешь".
В коридоре он решил сначала зайти в плановый отдел. В этом отделе работала экономистом Галя, рыжая девица, к которой Синицын был неравнодушен, хотя и не пользовался ее расположением. Однажды Галя ему сказала: "Серый ты, Синицын. Ничего интересного никогда не расскажешь. Скучно с тобой".
"Посмотрим, что она сейчас запоет", - с удовлетворением подумал про себя Синицын, рассчитывая взять реванш за испытанное унижение.
Женщины планового отдела занимались кто чем: причесывались, подкрашивали губы - одним словом, наводили марафет. На появление Синицына они не обратили никакого внимания. Синицын тихо прошел к столику своей симпатии, пристально рассматривавшей себя в зеркальце, и, слегка наклонившись к ней, негромко сказал:
- У меня дома ящер. Настоящий... живой... Вообще-то, они вымерли еще миллионы лет назад.
Рыжая Галя оторвалась от зеркала и, широко раскрыв глаза, уставилась вопросительно на Синицына.
- Если хочешь его посмотреть, то пойдем после работы ко мне, - предложил он.
За спиной у Синицына громко фыркнули и засмеялись. Рыжая Галя встрепенулась и презрительно повела плечами.
- Знаю, какого ящера ты мне хочешь показать, не дурочка. Лучше уж сразу бы сказал, что тебе надо, а то выдумываешь разные глупости. Иди-ка ты... а то работать мешаешь.
Весь отдел буквально покатился со смеху. Синицын побледнел, уязвленный такой несправедливостью. Он хотел было возмутиться, но сдержался, молча выйдя ИЗ. планового отдела.
"Они еще пожалеют об этом. Ох, как они все пожалеют!" - успокаивал он себя, идя по коридору.
- Ты почему опаздываешь? - грозно накинулся на появившегося Синицына его непосредственный начальник Бородавкин. - И почему хамишь начальству? Мне Павлов только что звонил. Он сильно обиделся на тебя.
- Сергей Константинович, - не обращая внимания на его упреки, торжественно проговорил Синицын - у меня официальное заявление для радио и печати!
Лицо начальника от удивления вытянулось, он оторопело уставился на Синицына, и все присутствующие в отделе повернулись к нему, а кое-кто даже привстал, чтобы лучше было видно.
- У меня дома живет ящер! Ископаемый и доисторический!
С этими словами Синицын прошел к столу начальника, снял трубку телефона и набрал номер. Ему никто не мешал. Все ждали, что будет дальше.
- Алло! - четко выговаривая каждое слово, произнес Синицын. - Это редакция? Мне редактора... Самого главного... Кто говорит с вами? Синицын. Я прошу срочно прислать ко мне корреспондента... Прислать его надо затем, что у меня живет доисторический ящер... Я не хулиган! Да он жрет кур!.. Не моих курей, а из магазина... Подождите, что значит "чепуха"? - Синицын медленно опустил руку с телефонной трубкой.- Разговаривать не хочет. А я правду говорю.
Он замолчал, и воцарилась гробовая тишина.
- Вот что, Синицын, - минут через пять первым подал голос Бородавкин, - ты, наверное, утомился. Иди-ка домой. А ты, Сидоров, проводи его, чтобы дорогой ничего не случилось. - И он выразительно повертел пальцем у виска.
Подавленный всеобщим недоверием к очевидному факту, Синицын послушно поплелся домой.
- Вот ты увидишь, - чуть ли не плача, говорил он Сидорову, - сам увидишь. Пасть - во! Зубы - во! Мы только дорогой курей ему купим.
- Купим, - охотно соглашался с ним Сидоров, осторожно, но крепко держа его за руку. - И еще что-нибудь к ним, чтобы поговорить и разобраться досконально.
Купив три курицы и бутылку портвейна, сослуживцы поднялись на площадку второго этажа, где находилась квартира Синицына. Около дверей его квартиры они застали соседку, пенсионерку Смирнову, которая прислушивалась, замирая от любопытства.
- Вы что здесь делаете? - недовольно спросил Синицын.
- Вас дома нет, а там кто-то ходит, - почему-то шепотом ответила ему соседка.
- Все в порядке, - весело проговорил Синицын.- Это доисторическая рептилия!
Смирнова обиженно пожала плечами, приняв слова "доисторическая рептилия" на свой счет, и ушла к себе.
Синицын открыл дверь в квартиру:
- Ну, заходи. Сейчас ты его увидишь. Проходи сразу в комнату. Хотя подожди, сейчас я только закрою дверь, чтобы порядок был.
Защелкнув замок и бросив ключ от двери в сетку с продуктами, Синицын решительно направился в комнату.
- Он у меня там в загоне сидит, - пояснил он Сидорову, жестом приглашая следовать за собой.
- Ну, ну, увижу, - все еще недоверчиво, но уже с легкой тенью сомнения пробурчал Сидоров, направившись в открытую дверь, где он сразу же уперся в спину Синицына, в ужасе пятившегося назад.
Однако плотно закрыть дверь им не удалось. В зазор между косяком и дверью просунулась когтистая лапа и часть чешуйчатой морды какого-то странного огромного зверя.
- Наваливайся сильнее! - закричал что есть силы Синицын. - А то он нас сожрет!
- Давлю, - побледнев от страха, прохрипел Сидоров, навалившись всем туловищем на дверь. - Суй ему скорее своих курей, а то нам не удержаться. Да не по одной, - увидев, что Синицын пытается достать из сумки только одну тушку, заорал. Сидоров, - а всех сразу, вместе с сумкой!
Синицын тут же послушно-суетливо просунул сумку в зазор у самой морды ящера. После чего друзья благополучно захлопнули дверь и перевели дыхание. Сидоров, смертельно бледный, закрыл глаза и блаженно улыбался, еще не веря, что опасность миновала. Но через мгновение он встрепенулся:
- А ну-ка, пошли отсюда от греха подальше!
- Нельзя! - побелевшими от пережитого страха губами, прошептал вдруг Синицын. - Дверь я закрыл, а ключи-то в сумке остались. Там... у ящера...
- Ты что, дурак? - возмутился Сидоров. - Нам же здесь крышка!
- Так получилось, - устало отозвался Синицын и закрыл лицо руками.
Сидоров осторожно подошел к входной двери, дернул ее и, поняв, что это не шутка, застонал и опустился на пол.
- Как ты думаешь, змей курями наелся? - тихо спросил он.
- Не знаю. Он вон какой огромный. Давай осторожно поглядим, что он там делает, - Синицын кивнул на дверь. - Может, ключи рядом с дверью лежат, а?
- А если нас твой змей сожрет?
- Ящер он... Да у пас и другого выхода нет... Открываем, только чуть-чуть.
Они легонько приоткрыли дверь и в небольшой зазор увидели, как ящер, величиной с огромного волкодава, рвал клыкастой пастью сумку. На полу, возле самых лап зверя, валялись ключи.
- Смотри, смотри, - прошептал Сидоров, - у него крылья на спине.
- Ба, вчера не было. А видишь на лбу третий глаз? Кошмар! - глухо отозвался удивленный Синицын. - Ты держи-ка дверь, а я из ванной швабру принесу. Может быть, мы ключи достанем.
Синицын резво шмыгнул в ванную и тут же появился со шваброй. Но едва он сделал шаг в коридор, как Сидоров истошно закричал:
- Сюда! Я один не удержу зверя!
Синицын в два прыжка оказался рядом с ним, и они вдвоем отчаянно навалились на дверь, не давая ее открыть ящеру.
- Так долго нам не протянуть. Если ящер успокоится, переберемся в ванную и закроемся. Там дверь железная, и мы будем в безопасности, - подал идею Синицын. Сидоров кивком головы молча согласился.
К счастью, давление на дверь из комнаты вскоре ослабло.
- Бежим! - скомандовал Синицын и первым бросился к ванной.
Едва они захлопнули за собой дверь, как в коридоре послышался треск и снаружи что-то заскреблось по железу. Синицын понял, что это сломалась швабра, которой он, убегая, припер дверь, и ящер вырвался в коридор.
Сидоров судорожно схватился за ручку. Синицын сделал то же самое, хотя и ободряюще прошептал:
- Дверь на защелку закрыта. И потом, она открывается снаружи, так что опасности никакой нет.
- И зачем понадобился тебе этот ящер? - недовольно пробурчал Сидоров. - Сослуживцев ему скармливать? Предупреждаю, что в случае чего, тебя он пусть ест первого. У меня дети.
- Ладно, - горько усмехнулся Синицын. - Только едва ли он меня послушается, ведь ты выглядишь куда аппетитнее.
- Угораздило же меня связаться с тобой! И сколько нам так сидеть? Может, будем кричать?
- Бесполезно, - отмахнулся Синицын. - Стены здесь знаешь какие? Дом-то еще до революции построен. Тогда строили на совесть. Кричи не кричи, никто не услышит.
- Да! Хоть бы выпить чего перед смертью! - пробурчал Сидоров.
- А вот это можно, - живо откликнулся Синицын, - портвейн-то у меня с собой. Я его в карман еще в магазине сунул. - И он вытащил бутылку из пиджака.
- Жаль только, закуски нет.
- И не надо, - повеселев, отозвался Сидоров. - Теперь и смерть не страшна.
После чего они по очереди выпили вино прямо из горла бутылки. Затем началось долгое ожидание. Незаметно они разомлели и уснули. А когда проснулись и посмотрели на часы, то время было уже позднее. В квартире все стихло, и они решили выяснить обстановку.
Синицын, осторожно приоткрыв дверь, выглянул в коридор и, не закрывая ее, прошептал Сидорову:
- Спи-и-т... А может, притворяется гад! Ишь какой огромный! Лошадь целая! Сейчас бежим в комнату, а там через окно можно выпрыгнуть на улицу. Только быстро!
- Хорошо, - едва слышно выдохнул Сидоров. Его слегка трясло.
Выскочив друг за другом, они через мгновение закрылись в комнате, где их тут же окутала темнота. Лишь слабый свет с улицы еле-еле проникал в окно. - Держи дверь, - прошептал Синицын, - она хоть и открывается в коридор, но береженого Бог бережет! А я окно отворю. Плохо, что свет включается только в коридоре. Очень темно.
Едва он успел подойти к окну и открыть его, как мимо него с криком "Спасайся!" промелькнула массивная фигура Сидорова и тут же исчезла в проеме окна. Похолодев, Синицын оглянулся и увидел, как в комнату ввалилось неуклюжее чудовище. Пасть его была открыта, и огромные острые зубы голодно блистали. Не помня себя от страха, Синицын вывалился из окна.
Упал он на что-то мягкое и мгновенно сжался в комок. Сверху на него посыпались разбитые осколки стекла, и Синицын почувствовал, как над ним что-то огромное и жуткое взметнулось в небо.
- Сидоров, ты жив? - тихо позвал Синицын, приходя в себя.
- Жив, - приглушенно отозвался тот. - А ты? Он тебя не съел?
- Вроде бы жив, как-то вяло пролепетал Синицын и сполз со спины товарища.
- Вот и хорошо, - облегченно вздохнул Сидоров. - Ну, я и натерпелся страху!
- Слушай, а ведь нам никто не поверит, - вдруг с обидой в голосе проговорил Синицын. - А может, ящер еще вернется?
- Что?! - ахнул Сидоров. - Вот этого совсем не-е на-а-до! Время их прошло! Понимаешь? Они вымерли. Вымерли, и всё!
- А ты подтвердишь, что это правда? Про моего ящера-то?
- Знаешь, я, пожалуй, пошел, - не отвечая на вопрос Синицына, простонал Сидоров и добавил: - Паразит же ты. Меня из-за тебя чуть не сожрали. К тому же ты, видать, мне ребро сломал. Хорошо, что я еще жив остался!
И, продолжая ругаться, он заковылял по улице.
А Синицын остался сидеть среди переливающихся в сумерках ночи осколков стекла. Он еще долго-долго со страхом и тоской смотрел в темный, проколотый звездами шатер ночного неба, куда только что улетела его прекрасная мечта, мечта о славе, почете и обо всем остальном.