День был дрянной. С утра пасмурно и холодно. Серые, обрюзгшие тучи почќти царапали землю. На улице ни одного веселого лица.
Помещение городской коллегии адвокатуры было вдавлено сбоку в первый этаж трехэтажного здания суда и прокуратуры. Все три окна коллегии выходили в пустой и грязный двор, который убирался только один раз в году во время весенќнего субботника.
В адвокатской конторе почти все работники были на месте, но повсеместно царило ощущение пустоты, словно стены раздвинулись, а люди уменьшились. Таќкое ощущение вызывало отсутствие клиентов. А жизнь адвокатской конторы без клиентов жалкое и позорное зрелище. Но клиентов не было. Адвокаты сидели мрачные и скучали. Молоденькая Людочка Наумова, дочь заместителя прокуроќра города, принятая в коллегию два месяца назад сразу после окончания юридичеќского института, с детской наивностью негромко жаловалась своей соседке, даме неопределенного возраста, о судейской несправедливости, которое вчера было явлено в отношении ее клиентов.
- Вы представляете, Елена Николаевна, он ничего не принял во внимание. С нашей стороны свидетели, видите ли, заинтересованные и неискренние. А с их стороны оказывается, все честные. А расписка-то, расписка, это, между прочим, письменное доказательство... А он вынес решение, словно ее и не было. Я так дело оставлять не могу. Буду жаловаться.
- Милочка,- нехотя отозвалась дама,- жалуйтесь, не жалуйтесь, но не берите эту чепуху в голову. Еще и не то увидите. Впрочем, вам все равно повезло. У вас хорошее соглашение. Клиенты состоятельные. На них одних вал сделаете. Так что жалуйтесь, жалуйтесь и все время жалуйтесь, пока у клиентов есть деньги.
Напротив них на стуле завозился долговязый адвокат Лев Левинсон. Он поќвернулся к окну и сам себе негромко, но так, чтобы его услышали, произнес, - Так дальше идти не может. Мне просто не дают работать. Мне все время дают в поќрядке сорок девятой. Я сижу без зарплаты. Людочка, без году неделя у нас, и уже вал дает. А у меня больше всех процессов. Я днюю и ночую в милиции и в суде, а зарплаты нет. Хватит. Надо установить дежурство. В порядке сорок девятой должен работать не только Левинсон, а каждый.
Пока он говорил, в конторе установилась тишина.
- В конце концов, мы цивилизованные люди, а это антисемитизм какой-то,- с нарывом, в надежде на сострадание, простонал Левинсон.
- Никакого антисемитизма тут нет,- тихо отозвался из-за своего стола адвоќкат Радченко. Просто наш заведующий не любит когда ему прекословят. Лояльќней надо быть, лояльней. Кстати, евреи всегда в отношениях с людьми лояльны. Вы, видимо, исключение. А потом вы, Лев Гурьевич, всегда под рукой. Сами виќноваты. Ищите работу, а не ждите ее.
Радченко возражать Левинсон не стал. Радченко слыл самым известным адќвокатом в городке. Обычно на прием к Радченко всегда была очередь. Но вот уже два дня и к нему никто не обращался. Это обстоятельство его угнетало, и он чувствовал себя неуютно, словно в чем-то виноватым.
-Ишь ты, Левинсон за справедливость,- оторвавшись от кроссворда, ехидно проговорила Зырянова, молодая, приятной наружности женщина,- всего месяц у него больше всех сорок девятых и он уже возмущается. А когда я полгода на них сидела, что же вы, Лев Гурьевич, тогда молчали? А? И сказать нечего. А у меня, между прочим, в отличии от вас, семья. И в семье кроме меня зарабатывать некоќму.
- Как все кругом дорого, как дорого,- вмешалась Татьяна Петровна Саенко, невысокая брюнетка с химической прической, - денег ни на что не хватает. Ей-богу. Но поразительно, посмотрите, все раскупают. Зарплату месяцами не платят. А люди все покупают. Откуда деньги?
- Воруют. Все кругом воруют. Россию разворовали,- нехотя отозвался Левинсон, явно задетый за живое словами Зыряновой, но решивший ей не отвечать.
- Клиентов нет. А кто приходят, платить не хотят,- продолжала между тем жаќловаться Саенко,- Вы представляете, вчера пришла на прием бабушка, лет шестьќдесят пять. Я ей объяснила, что консультации у нас платные. Она головой кивает. Я ей полчаса законы растолковывала о ее кооперативной квартире, так она все равно платить отказалась. Я, говорит, ветеран. Мне, говорит, всегда все бесплатќно дают. Я ее стыдить, а она, говорит, что у нее все равно денег нет. Нечем, мол, платить. Ну что тут поделаешь? Мало того, что не заплатила, так она на меня в газету грозится жалобу написать. А?
После тирады Саенко все в адвокатской конторе сочувственно молчали. Сиќтуация банальная и всем знакомая, как зубная боль. Один Левинсон улыбался.
- Нет худа без добра,- первым заговорил Радченко,- вон Лев Гурьевич оттаќял. Да и Надежда Павловна, - он указал кивком головы на Зырянову, - теперь не такая мрачная. А, в общем, нечего жаловаться. Никто нас жалеть не будет.
- Но это же несправедливо! - опять завелась Саенко, - Вот пишут у адвокатов большие заработки. Так это в Москве. А у нас-то, у нас откуда они?! А какие отќчисления теперь в пенсионный фонд надо делать!? Нам остается шиш да маленько.
В это время дверь в контору открылась и в нее вошла интеллигентно одетая пожилая женщина. В ее фигуре чувствовалась уверенность, хотя было видно, что сюда она пришла первый раз.
- Простите, - произнесла она,- мне бы к адвокату Радченко. Можно?
- Можно, можно,- с едва скрываемой завистью первым отозвался Левинсон, - вот он, Радченко Сергей Николаевич. Он Вас сейчас примет. Проходите к нему. Но, между прочим, у нас есть и другие адвокаты. И заметьте не хуже!
- Это он себя имеет в виду,- отозвалась Саенко.
- Или Вас,- съязвил Левинсон,- Сергей Николаевич, может уступите эту даму мне?
- Замолчите, Лев Гурьевич, подумайте, какую глупость вы только что сказаќли!? - самодовольно отозвался Радченко, - у нас клиент! Не мешайте же работать!
Все в конторе замолчали, и каждый занялся снова своим делом.
Сергей Николаевич Радченко по принятому им правилу лично представился клиентке, вручил ей свою визитку, сухо предупредил, что консультации у него платные и коротким жестом руки предложил ей изложить суть проблемы.
- Мне Вас рекомендовали, - тихо проговорила женщина, - и я вот пришла. У меня сына вчера вечером задержали. За мелкое хулиганство. Он, знаете, вот выпил и к соседке пошел. Нравится она ему. Ну, а та его пустить не хочет к себе. А он рвется к ней. Объясниться хочет. Как на беду у нее как раз двоюродный брат был. Заќступаться за сестру стал. Сын-то этого не знал. Приревновал. Сцепились они. Вот так. Они милицию вызвали. Увезли его. Дома ночь не ночевал. А сегодня утром мне сказали дело на него завели. Судье передают. Пятнадцать суток могут дать.
Я Вас очень прошу, сделайте так, чтобы этого не было. Он у меня простой такой. И добрый. Если трезвый.
- Подождите,- встрепенулся Радченко,- его сегодня к судье отвезут?
- Да он уже в суде. Я только что оттуда. Он говорит, мама, что хочешь делай, но меня спаси. А судья сказал, что можно адвоката пригласить. И Вас назвал. Вот я к Вам и пришла.
- Хорошо, я немедленно иду в суд. Первое, что надо сделать, это ознакомитќся с административным материалом. Думаю, что мы что - ни будь придумаем!
Радченко встал, задвинул стул и повернулся к женщине,- О сумме гонорара вы знаете? Деньги с собой?
Женщина молча кивнула головой и стала доставать из кармана кошелек
- Вот это очень хорошо, - заулыбался Радченко, - вынимайте денежки, платите, и идемте.
Через двадцать минут Радченко уже сидел за столом адвокатов в зале судебќного заседания и перелистывал тоненькую стопку листков, которая являла собой материал о мелком хулиганстве. Вид у него был важный и самодовольный.
С боку от него сидел крупный с очень короткой прической парень, обвиќнявшийся в мелком хулиганстве.
Ничего, симпатичный молодой человек,- отметил про себя Радченко,- девки таких любят и сами на шее виснут. Шанс, что и судье он тоже понравится, имеется. А, следовательно, есть шанс отбиться.
И Радченко чувством удовлетворения перевернул последний лист. Рядом с парнем равнодушно сидел милиционер. На правом боку у него на ремне была кобура. Милиционер время от времени трогал кобуру, как бы всем показывая, что он вооружен.
На втором ряду скамеек, прямо между милиционеќром и парнем, сидела его клиентка, мать парня. Милиционер хотел ее прогнать в коридор, но Радченко попросил его этого не делать, заверив, что она ему мешать не будет. Милиционер неохотно согласился. И время от времени неприязненно на нее косился.
- Так, значит, это Вы Георгий Сандуков? Фигура у Вас ладная, наверное, спортом занимаетесь? - обратился Радченко к парню.
Тот оживился, встрепенулся, но ответил с явной задержкой, - ага... борьбой... Восточные единоборства...
- Давно потерпевшую знаете?
-...Кого?.., - нахмурился парень.
- Да соседку.
- А ..., Зинку... Не... месяц...
- Вы, как я понял, не здешний? Откуда приехали?
- Из Баку... Мать...это...захотела... уехать
- Понятно. Вот характеристику она мне на Вас дала. Хорошая, - Радченко достал из своего портфеля листок бумаги и показал парню
- Это...Шеф... меня ценил. И это... платил... хорошо...
- А Вы кем работали?
- В охране... И так, по мелочам, - и помолчав, добавил, - морду это... кому набить... и все такое...
- Понятно, - Торопливо произнес Радченко, встревоженно покосившись на дверь в кабинет судьи, - сейчас Ваш материал судья рассматривать будет. О том, что били морду и все такое, можно судье не говорить. Потерпевшую не позорь, суќдья этого не любит. Когда Вас спросит, расскажешь так, как маме своей рассказал. Договорились?! Да, и еще скажешь, что раскаиваешься. Попросишь, чтобы простила, пожалела. Понял? А вы, мамаша, - обратился Радченко к женщине, - не переживайте. Дело вашего сыќна я изучил. Оно простое. Все будет хорошо. Его накажут, но домой отпустят. Сегодня он будет дома.
Ага, - опять с задержкой радостно замотал головой парень.
- Вот и хорошо! - Радченко встал, собрал бумаги и зашел в кабинет к судье. Было слышно, как он сказал, что с материалом ознакомился и что можно рассматривать.
- Если можно,- отозвался сухой женский голос,- значит рассмотрим.
Через минуту из дверей вышел Радченко. Он ободряюще дружески кивнул головой парќню, и сел рядом с ним. Еще через минуту из дверей вышла средних лет женщина в черной мантии и направился за судейский стол. Материалы, которые только что просматривал Радченко, она разложила перед собой.
-Слушается материал об административном правонарушении, - объявила суќдья и, обращаясь не то к милиционеру, не то к Радченко, спросила, - свидетели, потерпевшая явились?
-Нет,- отозвался Радченко, - думаю, что можно рассмотреть без них.
- Без них, так без них,- добродушно произнесла судья,- Сандуков, встаньте.
- Чего? - завозился парень.
- Вставай, давай,- толкнул его в бок милиционер.
- Вставайте, вставайте,- скороговоркой произнес Радченко,- Георгий, перед судьей надо встать и отвечать на вопросы стоя.
Сандуков медленно встал.
- Вам понятно, что написано в протоколе? Вы со всем согласны?
- Он согласен, со всем согласен,- поспешно вмешался адвокат Радченко.
- Хорошо, - кивнула головой судья, - Ну, а Вы что скажете, Сергей Николаеќвич?
Адвокат Радченко встал и уверенно, хорошо отработанным голосом объясќнил судье добрые мотивы такого несвойственного молодому человеку поведения.
Услышав, что причиной хулиганской выходки ревность, судья явно смягчиќлась и даже, как показалось Радченко, сочувственно заинтересовалась.
- И потом, - заканчивая свое краткое эмоциональное выступление, произнес Радченко,- на тот факт, что досадный вчерашний срыв Сандукова ему чужд и неќсвойственен, указывает его характеристика. Выдана она, между прочим, админиќстрацией исправительной колонии, где Сандуков добросовестно работал шесть месяцев перед отъездом в наш город. Я прошу Вас ограничиться минимальной суммой штрафа и уж, ни в коем случае, не подвергать Сандукова аресту.
Судья согласно закивала головой, взяла в руки материал, хотела было встать, но неожиданно обратилась к Сандукову. - Сандуков, ну как, согласны с адвокатом?
Ага,- с задержкой отозвался тот,- пожалейте... И помолчав некоторое время добавил,- сколько можно... меня это... сажать. Хватит... В натуре...
Адвокат Радченко после последних слов Сандукова крякнул, а судья уже собравшаяся было объявить свое решение, от неожиданности стала перебирать листки материала.
- Сандуков, вы, что, же уже сидели!? По какой статье?- с любопытством спроќсила судья, - и сколько?
- Три года. Это сидел... В натуре, - хмуро ответил Сандуков, которого тихо в бок толкал Радченко,- всего полгода ... как освободился.
- Так в колонии вы уже после своего освобождения работали?- скучно, уже без всякого интереса смотря то на Сандукова, то в материалы дела, спросила судья, и, заметив, что Радченко пытается подсказывать своему клиенту, резко заметила,- адвокат, не мешайте Сандукову отвечать.
- Ага... - отозвался парень на вопрос к нему судьи, и, повернулся к Радченко,- чего чего я должен... скаќзать.. про чо?
Радченко смутился от реплики судьи, но лишь на мгновение.
-Я, Ваша честь, прошу обратить внимание, что Сандуков очень простой и открытый парень. Таќкой опасности для общества не представляет. А ему я только хотел сказать, что я его адвокат и что он должен советоваться со мной. И только.
Помолчав немного, судья снова обратилась к Сандукову.
- Вот вчера вы были в нетрезвом состоянии, на какие деньги пили?
- Я.. что это... должен отвечать?.- повернулся Сандуков к адвокату.
Радченко вдруг отчетливо нутром почувствовал, что дело гибнет, вместо ответа зло спросил, уточняя вопрос судьи, - это были чистые деньги? Вы их честно заработали?
- Я.. это..- с небольшой задержкой отозвался Сандуков, - все честно...
- Тогда можешь отвечать. Рассказывай, все как было,- облегченно вздохнул Радченко. Может еще и пронесет,- промелькнуло в его голове.
- Я это.. Распутина... выпил.., полбутылки... В натуре...это... повод был. В натуре... Фраеру одному... за должок... морду начистил... И заработал... Хозяин. .. в натуре... бабла дал... В натуре.
Радченко, не стесняясь, громко застонал, как от зубной боли...
Через полчаса у входа в адвокатскую контору мать Сандукова, вцепившись в рукав пиджака Радченко говорила,- Как же так!? Вы мне обещали!? Вы говорили, что он будет дома сегодня... Как же так!?
- Вот так, - пожимал плечами адвокат Радченко,- вот так. Вы поймите, ваш сын дурак, он сам наговорил на себя. Теперь будет следствие. Потом суд. До суда он будет под стражей. Я ничего поделать не мог. Это уже выше моих возможноќстей.
- Верните мне деньги! Я заплатила их вам, чтобы сыну была помощь. А вы сына засадили! Это вы моего сына засадили!
-Ради бога, отстаньте. Еще раз вам говорю, я сделал все, что мог,- и, воздев одну руку к небу, опустившись на крыльцо, Радченко жалобно произнес, - Госпоќди! Освободи меня от этой женщины. Сжалься надо мной. Ну почему я не уступил ее Левинсону!?
И адвокат Радченко поднял лицо к небу в ожидании чуда. Но чуда не проќизошло. Сверху на него падали обжигающие раздражением визгливые слова отчаявшейся женщины,- верни мне деньги!? Верни деньги!? Это ты засадил моего сына...
И слова эти тараканами расползались по всему городу. И Радченко с ужасом понимал, что помешать этому он не в состоянии.