Начальник отдела Спиридонов, очень толстый, невысокого роста мужчина средних лет, сидел в тяжелом, массивном кресле за рабочим столом и обдумывал докладную записку ответственному секретарю. Это кресло было единственным в кабинете и как бы подчеркивало особое должностное положение его владельца. Прямо против Спиридонова на обычных стульях работали сотрудники отдела. В кабинете было тихо, слышалось шуршание бумаги и скрип карандашей. Вдруг дверь в отдел открылась, и в нее ввалился тонкий высокий мужчина, поразительно небрежно одетый. Его вытянутая яйцевидная голова с впалыми щеками и острым носом с трудом держалась на длинной шее, он медленно, без робости огляделся и хриплым голосом произнес:
- Привет, братва! Кто здесь бугор?
Но, почувствовав устремленные на него со всех сторон удивленные и возмущенные взгляды, слегка замялся и резко изменил тон:
- Прошу прощения. Пардон. Мне начальник нужен. Бумагу вот подписать.
- Я начальник, - строго и сухо сказал Спиридонов,- давайте ее сюда.
Длинный мужчина вразвалку пошел между столами, с любопытством и одновременно настороженно глядя исподлобья на Спиридонова. Но вот его глаза скруглились, лицо неожиданно расплылось в улыбке.
- Спиридоша! Ты?! Вот это встреча! Сто лет не виделись! - И он, в два шага пройдя пол кабинета, оказался у стола Спиридонова и развязно, по-свойски с размаху ударил его рукой по плечу:-Здорово!
- Здравствуйте, - морщась от боли, ответил удивленный и растерявшийся Спиридонов. - Но что вы себе позволяете? Я, простите, вас не знаю.
- Ну, это ты брось. Смотри-ка на меня. Узнал?
Спиридонов и без этого всматривался в лицо посетителя, стараясь его вспомнить, в то же время внутренне готовясь к любой неожиданности, впервые пожалев, что его стол стоит в углу кабинета и от него имеется только один выход, так как второй был занят металлическим сейфом.
- Простите, но я вас не знаю.
- Ха-ха-ха, - засмеялся длинный, - да Харитонов я. Харитон. Вспомнил? Ну в школе вместе учились,
- Вспомнил, - с легким сомнением в голосе проговорил Спиридонов. В этом долговязом посетителе он едва признал своего однокашника, от которого уже тогда стонала почти вся школа. - Харитонов Алешка? Так? Вы в "а" учились, а я в параллельном, "б". Кажется, так? - И его лицо расплылось в ответной радостной улыбке. - Ну, здорово! Как жизнь?
- Точно,- совершенно не слушая Спиридонова, продолжал между тем говорить длинный. - А ты, друг, как изменился! Растолстел. Еле-еле тебя узнал. Да ты и тогда любил пожрать. Тебя ребята Обжорой дразнили. Вечно ты жевал. Ха-ха-ха. А помнишь, как ты котлеты в столовой у девчонок стянул? А?
Спиридонов покраснел, радостное выражение на его лице исчезло, и он поглядел на сотрудников. Все они перестали работать, явно прислушиваясь к их разговору.
- Не помню этого, - нарочито громко ответил Спиридонов. - Ну, давай-ка свою бумагу, я посмотрю.
- Ну вот, бумагу, - небрежно отозвался Харитонов.--Такая встреча! Сейчас выпить надо. Бросай пост и пошли. Кротов здесь и без тебя хватает.
- Вы что говорите?! - делая незаметные знаки своему однокашнику, проговорил Спиридонов. - Я на работе. Неудобно даже такое слушать.
- Хо-хо-хо! - передразнил длинный Спиридонова, не обращая внимания на знаки. - И давно ты таким умником стал? Я помню, на уроки ты охотно не ходил. Учился кое-как. С двойки на тройку.
- Зачем же вы так говорите? Я хорошо учился.
- Ты - хорошо! А в каком классе тебя выгнать хотели? Или это не тебя? Да нет, тебя! Впрочем, это неважно.... Ну, пошли!
Давайте вашу бумагу, я подпишу, - с неприязнью проговорил Спиридонов, - а встретимся после работы. У меня. Я вам визитку с домашним адресом дам. А сейчас идите. Я занят. Серьезно, очень занят.
Занят! Он занят! - не слушал его Харитонов, усевшись прямо на стол, сдвинув и смешав при этом все бумаги. - Да тебе здесь делать нечего. Сам только вид и делаешь, что работаешь. В институт-то, поди, по блату поступил. Слушай, а может, ты диплом купил? Точно, купил! Ты и в школе хитрый был. Тебе бы в торговле работать! А ты в контору залез. Хотя тебе и здесь неплохо. Копейку гребешь. Нашего брата обираешь. Я вот тоже тебе две красненькие приготовил, но теперь не дам. Со своего брать-позор, последнее дело. Шучу! Шучу!
- Да вы что говорите, думаете или нет? - возмутился Спиридонов, одновременно с испугом украдкой посматривая на своих подчиненных. "Все, теперь разнесут по управлению. Сплетни, разговоры. Подлец Харитон, оклеветал с ног до головы. Мы с ним никогда не дружили, он и тогда мне противен был. Да кто теперь поверит? Вон как Вера Петровна слушает, каждое слово запоминает... - лихорадочно думал он. - Надо его во что бы то ни стало выпроводить отсюда, и как можно скорее".
- Послушайте, Харитонов, - громко сказал Спиридонов, чтобы слышали все, - пошутили и хватит. Вы и в школе шутником были. Надо розыгрыш этот кончать. А то могут подумать, что все правда. И идите, прошу вас. Не милицию же мне вызывать? Вы хулиганите. Нехорошо это.
- Милицию он хочет вызвать?! Вот напугал! Да ты что, Спиридон? Я ведь уже два раза сидел. Да, чуть не забыл. На "зоне" мужика лет пять назад встречал. Вылитый ты! А может, это ты и был? Тот за воровство сидел, в особо крупных размерах. А ведь ты, Спиридон, мне помнится, в школе того... слаб на руку был. Ведь это ты украл у нашей физички из сумки кошелек с деньгами? Помнишь?
- Хватит врать! - поднявшись с места и сжав со злостью кулаки, взорвался от гнева Спиридонов. - Идите-ка отсюда! А то... Я не знаю, что с вами сделаю,
- Не знаешь? А что ты мне можешь сделать? Друг ты мой закадычный. Я тебе не чужой. Понимать это надо! А кошелек украл не ты, а Фома, помнишь его? А ты, кажись, колечко золотое или перстенек свистнул. Да, давно это было. Слушай, а ты неужели только на одну зарплату живешь? Так я тебе и поверил! Вон какой! На зарплату таким не станешь. Вот посмотри на своих работников, все куда худее тебя. Да ты на меня не обижайся. Ишь, надулся. Я всегда правду-матку в глаза режу. Из-за этого в начальники-то и не вышел. А ведь мог бы. А вообще-то, я тебе завидую. Мне теперь так в жизни не устроиться. Денег у тебя, поди, тьма-тьмущая. Это я нищета! Я вот семьдесят рублей украл, так меня в тюрьму. А ты и тыщу возьмешь, все равно не сядешь. Признайся, ведь не сядешь?
Сяду! - глухо прохрипел Спиридонов и, подняв тяжелое кресло, изо всех сил швырнул его в тонкого.