Ему тридцать семь, но все называют его ласково - Вадик. На первый взгляд он принадлежит к тому редкому виду мужчин, про который любая девушка скажет "интересный" без сомневающегося "н-ну...". Вадик высок, худощав и бледен... Еще кинематограф научил нас воспринимать этот тип лиц как романтичный, одухотворенный... Не тронутый грубой прозой жизни.
Вадик - слесарь, нет... Слесарь. Кому-то довелось родиться Хирургом, кто-то - от бога Художник, или талантливый Педагог, или прирожденный Администратор. Вадику пришлось уравновесить все это многообразие золотыми руками и толково мыслящей головой. Он, конечно, где-то работает, но зарабатывает на своем заводе какие-то смешные, неразумные денежки. В нашей стране это не удивительно.
В личной жизни бедолага колоссально невезуч. По юности он женился на деревенской девчонке, родившей ему дочь, и получил в приданое целую колоду малоподвижных родственников, достигнувших высшего мастерства топить все свои проблемы в синей яме.
Последующий развод не облегчил его участи, и, покинув территорию семьи, он по-прежнему участвует в этой клоаке на равных условиях - кодирует поочередно жену и ее родителей, ремонтирует дом, до которого никому больше нет дела, покупает дрова и т.д. Немеряное количество заботы о прежней семье и скромное существование с мамой в маленькой квартирке не дает ему состояться лирически, поэтому добрейший симпатяга Вадик - вместилище и жертва тысяч комплексов.
Неудачи следуют за ним по пятам, "бедоносец" - давно его прозвище. Это такие, как он, не вылезают из больниц, раз в год умудряются поскользнуться на ровном месте или получить сосульку в голову, а к тридцати пяти переносят с десяток операций со столь малым интервалом, что швы на теле никогда не успевали рассосаться до появления следующих. Перелом позвоночника при падении с крана - одно из последних его приобретений, хронические болезни - его карма. Сложную функцию тотальной выживаемости русской нации можно вывести по одной его карточке из поликлиники.
Ради общей объективности вынуждена признать, что иногда Вадик пьет - и делает это максимально добросовестно, как и все в своей жизни. Однажды его пытались познакомить с девушкой. Их многое сблизило бы - у обоих были девочки одного возраста, оба были давно одиноки, и что самое главное -мечтали обрести тихую семейную гавань без излишних предрассудков.
Он не пришел. Позорно струсил (?). И после этого снова пропал.
О его пропажах надо рассказать отдельно. Как в каждой женщине должна жить змея, так и в каждом Вадике должна быть загадка, один неизвестный, некий икс.
Вадика невозможно просчитать.
У него есть вторая работа, которая отбирает все его время. Он - сантехник. Клиентура его насколько широка, что уже давно покинула круг друзей и знакомых. Об аккуратности и недорогой оплате его работ ходят легенды. Вадик расписан на несколько месяцев вперед, как культовый костоправ. Установка счетчиков, разводка, замена радиаторов и металлопластика; все, что можно придумать постсоветскому человеку, желающему привести в надлежащий вид свою берлогу, но не владеющему нежной наукой газовых ключей и паяльников, - всем этим занимаются специально заточенные люди. Опровергая миф о сантехниках, он приходит в чужой дом в начищенных туфлях и отглаженных костюмных брюках (!), переодевается в спортивный костюм и приступает к работе. Без перерывов на перекур Вадик мог работать на объекте до двадцати часов, а впервые усадить его за стол мне удалось только на третий год знакомства (у сантехников существует своеобразная этика поведения, и даже в доме друзей ему трудно переключиться).
Часто я вижусь с ним в Доме Культуры Юных, куда мы приводим на занятия своих детей. Вадик возит свою одиннадцатилетнюю дочь в Центр со старой Гальянки (частный сектор, повторяюсь - это что-то вроде деревеньки) уже лет восемь, на эстрадно-хореографическое отделение. И девочка, чьи домочадцы имеют кругозор, ограничивающийся географической широтой поселкового магазина, к шестому классу объездила полмира с гастролями. Специфика же детской концертной деятельности, как и везде, зависит от кошелька родителей. И вновь и вновь встречая Вадика, я слышу от него:
- Из Испании приехала. Они по всей Европе прокатились. Сейчас собираются в Японию... Какие гости? Некогда, надо бежать, у меня вечером заказ. Сорок тысяч надо собрать за два месяца!
И с родительской гордостью добавляет:
- Как учится? Да ничего, успевает. Вот дождусь, когда ей двенадцать лет стукнет, заберу к себе, нечего ей среди травы расти, на что она там насмотрится... Она и так всю школу на уши поставила. Важничает, конечно, ну, в классе-то она центровая. Характер... Если что-то не захочет делать по дому - не заставишь.
- Как не заставишь? Да такой папа - волшебник! Да она должна мухой летать!..
Но, непонимающе глядя в мои изумленные глаза, он тихо отвечает.
- Как можно, ты что. Она же девочка, принцесса...
P/S.
В принципе, моя история об удивительном сантехнике на этом должна была закончиться.
Но жизнь внесла свои коррективы в те несколько месяцев, пока я решала, стоит ли мне поделиться ею с обитателями СИ.
Сама я мама двух попрыгучих, зажигательных мальчишек, младший из которых - просто Терминатор в коротких штанишках. Как-то с переломом мы обратились с ним в местный травмопункт. Там я вручила его симпатичной и жизнерадостной молоденькой медсестричке на предмет рентгеноснимка. Надо полагать, что я нимало не удивилась, когда в коридоре мне встретился Вадик - по причине постоянных повреждений травмопункт давно превратился для него в дом родной. Мы весело и ни о чем почирикали минут пять-десять, пока Масяня не нарисовался из процедурного кабинета с офигенно красивым гипсиком и перевязочкой. Дядя Вадик поздравил его с первым полетом с велосипеда, авторитетно заверив, что с таким шикарным гипсом тот станет в садике самым популярным парнем. Да и в споре с гипотетическим обидчиком на его стороне окажется очень весомый аргумент. Пока Дима переосмысливал свою ситуацию, дядя попрощался с мамой и исчез в коридорах травмы. Так же заплутали в этих коридорах и мы.
Когда же наконец, получив необходимые справки, мы покидали территорию поликлиники, в глубине больничного двора я заметила две нежносплетенные фигуры, и в них без труда опознала Вадика и уже знакомую нам медсестричку, которые обменивались горячим поцелуем самого лучшего периода отношений - начального.