Глина была неповоротлива, ленива. Толстой рохлей, желтой, коричневой, рыжей, будила всегда и во всех лишь жалость пополам с презрением.
Не то дело Булат. Ах, молодец! Ах, красавец. В талии тонок, звонок. А уж как разит: раз - и пополам! А потом опять: вжик - и еще раз пополам! Да. Задумалась Глина - надо мне как-то воспрять что ли, сделать что-то с собой. Нельзя же так! А что она может? Ну поворочилась, поворочилась, запыхалась да и застыла грудой.
Глина как материал использовалась, конечно, часто. Ее ведь как грязи, бери не хочу. Кирпич слепить или кувшин. Обжигать, конечно, приходится, не без этого.
И вот что странно: огонь и жар роднит Глину с Булатом. Тот ведь тоже через огонь и жар должен пройти, прежде чем закалится. Но сравнение, конечно, нелепое. Глина все же втайне гордилась, но никто об этом не знал.
И вот какие-то люди стали брать Глину, лепить из нее дощечки, палочками по ним проводить линии и обжигать в печи. Странно это было Глине.
Прошли века и тысячелетия, и новые люди нашли эти таблички и узнали в линиях знаки. И познали их смысл. Поместили таблички в музеи. Рядом с остатками Булата. Да и остатков-то толком не было. Просто на табличке внизу написано - Булат. Догадайся сам, какой он был, красавец-молодец.