Часть первая

"Белые рубят красных,

Красные рубят белых.

Мир далеко далёко

Виден в окошках узких.

Русские рубят русских,

Русские рубят русских."

неизвестный русский поэт

30 января 1933 г.

Чита

...Коровин легко вскочил с места, словно не пил и не ел все это время, и подошел к младшему брату. Он нежно тряхнул его за плечи и с гордостью представил:

- Познакомьтесь. Миронов Василий Васильевич, председатель правления и мозг нашего общества.

Младший Миронов склонил голову в знак почтения.

Маскаев и Горячев встали и поочередно представились. Василий с каждым из них поздоровался за руку.

- Алексей Николаевич - тот самый подпоручик Маскаев, про которого я тебе рассказывал, - напомнил младшему брату Влас Гаврилович, и торжественно-печально закончил: - последний комендант Большого Ушкания.

- Васятка, ты вовремя появился. Мы как раз обсуждаем, что стоило бы вложить деньги в выгодное дело...

- В какое именно? - деловито поинтересовался Василий и сел за стол. С жадность голодного человека он накинулся на закуски.

- Хочу ангажировать на гастроли в Чите Фреда Астера. Его выступление непременно произведет фурор в обществе, - убежденно заявил Матвей. - А там глядишь, можно и по всей стране турне организовать.

- Когда это мы обсуждали?! - недовольно пробасил Степан, возмущенный выходкой брата.

Тот лишь отмахнулся от него. Было видно, что решающее слово принадлежит Миронову-младшему. И хотя Матвей, в отличие от старших братьев, называл его не по имени-отчеству, а снисходительно - Васяткой, уважал все-таки не меньше остальных.

Василий, не стесняясь Маскаева и Горячева, собрал, наверное, как любил делать в детстве, с тарелки корочкой хлеба мясной сок, и с аппетитом проглотил.

- Слышал я про этого "таписта". Если уверен, что не в убыток получится, почему бы и нет... попробуй.

- Спасибо, Васятка, - обрадовался Матвей.

Коровин, тем временем, наполнил рюмки и, наклонившись к Горячеву, негромко посоветовал:

- Петр Иванович, мил человек, вечер еще долгий... вы с водочкой-то поаккуратней... пригубите малость и поставьте, мы не в обиде будем.

Петруша послушно кивнул и приложил левую руку с наколотым на вилку куском ветчины к груди.

- Влас Гаврилович, так и сделаю!

Коровин одобрительно подмигнул.

- Вот и хорошо. А мы сейчас горяченького закажем, не одним же хлебным вином нутро греть.

Горячев заулыбался. Он откинулся на спинку стула и благодушно осмотрелся, настроение было чудесное: накормлен, напоен, находился в одной компании с уважаемыми людьми, державшимся с ним, как с ровней. Петруша испытывал сейчас безграничное обожание ко всем людям на свете, и особенно к Маскаеву, благодаря которому вечер был таким прекрасным.

- Алексей Николаевич, все-таки хорошо, что мы не пошли в "Самсон", - восхищенно признался юноша своему наставнику.

Маскаев лишь улыбнулся в ответ. Он был согласен с Горячевым, если бы они выбрали другой ресторан, то встречи с Коровиным не получилось бы. Жаль только, что поговорить с боевым другом особо не получалось. Ну, да ничего, будет еще время. Алексей хотел было спросить Коровина, что стало дальше с заставой на острове, но не успел, Влас Гаврилович вызвал звонком полового, чтобы заказать горячее.

Пока служители ресторана подавали на стол, разговоры стихли. После перемены блюд Степан обратился к младшему брату:

- Василий Васильевич, расскажи-ка про собрание. Что обсуждали?... И был ли Владимир Оскарович?

Последний вопрос интересовал присутствующих больше всего. Миронов-младший прекрасно это понимал, поэтому и начал с рассказа о Каппеле.

- Был. Правда, приехал уже под закрытие. Все знали, что он должен появиться, и ждали этого момента с нетерпением. Я сам, нет-нет, да на часы поглядывал, - признался Василий. - Только Каппель вошел, все с мест повскакивали и встретили его громом аплодисментов. Председательствующий несколько минут кряду не мог нас успокоить...

- Как он выглядел? Пошел на поправку? - Коровин не утерпел и перебил рассказчика.

- Генерал держался молодцом, да и смотрелся получше, чем осенью. Во время своего выступления даже шутил.

- А о чем говорил? - спросил Матвей.

- Обо всем понемногу. Но особое внимание обратил на детей, сказал, что подрастающее поколение - это наше будущее, будущее страны...

- Ну, это правильно, ради них и живем, - поддакнул Степан.

- В конце Владимир Оскарович поблагодарил нас за то, что делаем великое дело, - продолжал Василий, - и от имени Верховного Правителя вручил наиболее отличившимся старейшинам награды.

- Кому именно? - живо поинтересовался Матвей. - Тебе что-нибудь перепало от щедрот Правителя? Ведь ты у нас все свободное время проводишь со своими юными разведчиками. Смотри, Васятка, так и не женишься никогда, - подначил он младшего брата.

Василий усмехнулся.

- Кто бы говорил о женитьбе... Сам-то когда остепенишься? Все с танцовщицами и старлетками хороводишься.

Матвей снисходительно махнул рукой, мол, пустое. Маскаев предположил, что этот щекотливый вопрос не раз уже обсуждался братьями.

- Василий Васильевич, не уходи от разговора, я знаю тебя, как облупленного. Признавайся, наградили?

Вместо ответа, Миронов-младший достал из внутреннего кармана пиджака продолговатую коробочку черного бархата и осторожно раскрыл. Все привстали, чтобы лучше рассмотреть содержимое коробки. Василий слегка наклонил коробку и все увидели аннинский крест.

- Ух, ты! Анна третьей степени! Молодец, братуха! - искренне обрадовался Матвей. - Вот тебе и юные разведчики! А я-то думал, что от этой игры в "казаки-разбойники" никакого толка не будет, только деньги на ветер.

- Молодец, Василий Васильевич, - похвалил Василия старший брат. - Первый кавалер среди Мироновых. Это дело надо отпраздновать.

- Сейчас и отпразднуем, - поддержал Степана Коровин. Он подошел к Василию и стиснул его в своих медвежьих объятиях. - Молодчага, Василий Васильевич! Ай, да, паря! Порадовал старика...

Матвей дождался, когда Коровин отпустит Василия, сгреб младшего брата в охапку и приподнял над полом.

- Васятка! Герой!

- Угомонись, Матвей. Отпусти, а то все ребра мне переломаешь... - запросил пощады Миронов-младший.

Матвей не сразу, но отпустил новоиспеченного кавалера.

Маскаев и Горячев подошли к Василию и в свою очередь поздравили его с орденом. Тем временем, в кабинет вернулся Коровин, незаметно перед тем отлучившийся. В руках он держал жестяную кружку, наподобие солдатской.

- Алексей Николаевич, кажись у вас тоже Анна... - поинтересовался он у Маскаева.

- Точно так, подтвердил Алексей. - Четвертой степени за отличие на маневрах.

- Значит, все будет, как положено. Старый кавалер есть, новоиспеченный здесь же, кружка... - Влас Гаврилович повертел в воздухе кружкой, - имеется, ну, а водку сейчас поднесут.

Тут же в кабинет проскользнули половые, словно услышали последние слова Коровина. Они заменили пустые графины на полные, обновили закуску и прибрали лишнюю посуду. Удалились он также незаметно, как и появились.

- Алексей Николаевич, надо бы дырку под орден подготовить, - напомнил Влас Гаврилович Маскаеву, а сам подступил с кружкой к Василию. - Бросай.

Миронов-младший вынул из футляра крест и бережно опустил в кружку. Негромко звякнул металл о металл.

- Василий Васильевич, пиджак не жалко? - спросил на всякий случай Алексей.

- Не жалко! Колите! - беззаботно махнул рукой Миронов-младший.

Маскаева не нужно было просить дважды, он отогнул у вилки зубец и безжалостно проделал дырку в дорогом пиджаке награжденного.

- Некоторые господа предпочитают, как и встарь ордена шампанским вином обмывать, но мы куражиться не будем, поступим по-фронтовому - обмоем водочкой, - Влас Гаврилович наполнил кружку водкой до самых краев и подал брату. - Пей, Василий Васильевич.

Миронов-младший взял кружку и поднял на уровень глаз, будто примериваясь.

- Господа, но так же нельзя, это очень большая доза алкоголя, - вступился за Василия Горячев.

На его реплику даже не обратили внимание. Новоиспеченный кавалер перекрестился и поднес кружку ко рту. Мгновение промедлив, он решительно припал к кружке и осушил несколькими жадными глотками. После чего опрокинул кружку и с последними каплями водки вытряхнул орден, который поймал зубами.

- Уф! - шумно выдохнул он сквозь стиснутые зубы.

Маскаев аккуратно принял у него крест и вставил штифт колодки в заранее проколотую дырку. Прикручивать закрутку он не стал, это можно было сделать и позже. Поправив орден, Алексей отступил.

Миронов-младший вытянулся в струнку, словно на плацу, и молодцевато доложил присутствующим:

- Господа! Представляюсь Вам по случаю награждения орденом святой великомученицы Анны третьей степени!

- Ур-р-ра!!! - от дружного рева не слабых голосов зазвенела посуда.

Коровин быстро подал рюмку Василию, остальные уже были наготове.

Маскаев согласно своему статусу произнес тост.

- Господа, предлагаю выпить за кавалера ордена святой великомученицы Анны третьей степени Миронова Василия Васильевича! Дай Бог ему здоровья!

- Ура! Ура! Ура! - прокричали участники торжества и выпили за награжденного.

Влас Гаврилович сразу поспешил поднести Василию тарелку с закуской. По неписанному правилу до первого тоста после представления не разрешалось ни заедать, ни запивать.

- Закусывай, Василий Васильевич, закусывай.

Миронов-младший жадно захрустел квашеной капустой. Матвей участливо похлопал его по спине.

- Вот теперь ты настоящий кавалер.

Маскаев дождался, когда Василий покончит с закуской, и подступил к нему с закруткой от ордена.

- Василий Васильевич, позвольте?

Миронов-младший кивнул, ответить ему было затруднительно, рот был набит капустой. Алексей оттянул борт пиджака и ловко накрутил закрутку на штифт колодки.

- Готово. Василий Васильевич, застегнитесь.

Миронов послушно застегнулся и по-военному одернул пиджак. Маскаев окончательно поправил орден и, отступив шаг назад, придирчиво осмотрел свою работу.

- Ладно сидит, Алексей Николаевич. Хоть сейчас на строевой смотр, - похвалил Маскаева Влас Гаврилович.

- Или под венец... - поддел младшего брата Матвей.

- Сперва тебе вперед пропущу, - отшутился Василий.

- Долго ждать придется...

Коровин не дал разгореться шуточной перепалке.

- Охолонь, ребята, ну, вы право, как дети малые... - Влас Гаврилович шутливо погрозил им пальцем. - Будто заняться другим нечем. Нам еще пировать и пировать.

- И то верно, - согласился Матвей. Он бесшабашно тряхнул чубатой головой и с хохотком предложил: - А не спеть ли нам песню?

- А почему бы и нет, - поддержал его Степан.

Коровин одобрительно улыбнулся.

- Другое дело, мил человек.

Матвей уже было открыл рот, чтобы предложить песню, но его опередили.

- Алексей Николаевич, а давайте нашу споем, "Объяснение в любви артиллериста", - предложил Василий. - Я ведь, как и вы артиллерист. Действительную отслужил фейерверкером в Уфимской артиллерийской бригаде.

- Давайте, - согласился Маскаев.

Матвей ничего не сказал, только рукой махнул, мол, уступаю виновнику торжества.

Миронов-младший откашлялся и высоким звонким голосом затянул:

- Артиллеристом я рожден, в семье бригадной я родился, огнем картечным был крещен и черным бархатом повился...

Маскаев с жаром его поддержал:

- Водой с баклаги окропили, обвили шнуром вытяжным, снарядной мазью умастили и полусалом нефтяным!

Неожиданно оказалось, что эту песню знают не только Василий и Алексей. Матвей с Петрушей дружно поддержали бывших артиллеристов и лихо пропели с ними следующий куплет:

От легкой пушки в дни былые,

Корзинка люлькой мне была,

И за канаты отвозные

Ее качали номера.

Я знал изделья Круппа, Скотта

И, не умев еще ходить,

Уж недолет от перелета

Я мог свободно отличить.

Еще почти ни полуслова
Не мог порядочно сказать,
Но трубку действия двойного
Уж мог собрать и разобрать...

Влас Гаврилович и Степан слышали эту песню раньше, но слов не знали и поэтому поддержали певцов, самозабвенно выбивая ножами и вилками ритм марша по столу.

Мой глаз наводчика наметил
Красотку быстро средь подруг.
Ваш взгляд улыбкой мне ответил -
И я с тех пор Ваш верный друг.

Красавица, душой прекрасной
Очаровали Вы меня.
Хоть Вас любить - любить напрасно,
Но разлюбить не в силах я.

Как бархат, нежные глаза
Сведут с ума хоть ездового,
Как шелк, волнистая коса
Длиннее шнура вытяжного.

Стан гибок, как латунный лист,
И прям, как орудийный банник,
И я, пушкарь-артиллерист,
Ваш верный раб, Ваш вечный данник.

Звенит Ваш голос, как труба
Штаб-трубача пред конным строем -
Всегда, везде окружена
Своих поклонников конвоем.

В тумане дыма на стрельбе
Ваш образ милый различаю
И вместо "Трубка - семь и две"
Я Ваше имя повторяю.

Меня Вы в корень запрягли,
На сердце шашку положили,
Бикфордов шнур на ней зажгли
И грудь протравником пронзили.

Прошу простить мой юный пыл
За объяснение такое -
Я Вас люблю, как полюбил
Свое Училище родное.

Я Вас люблю, как дорогой
Наш род оружья благородный,
Люблю Ваш взгляд, Ваш ум живой,
Люблю на шейке бантик модный.

Простите, если столь нежданной
Своею клятвой изумлю,
Но вот клянусь: сей клятве данной
Я никогда не изменю.

В любви к Вам пылкой, неизменной
Клянуся гайкой зажимной,
Клянусь гранатою двухстенной,
Клянусь шрапнелью разрывной,

Клянусь ударной трубки жалом,
Ведущим медным пояском,
Распорной муфтой и запалом
И рукоятью с кулаком.

Клянуся банника я щеткой,
Наметкой, поршнем и штырем,
Клянусь обратною наводкой
И крепким буферным болтом.

Клянуся я стальным нарезом,
Задержкой, торбой и чекой,
И дульным и казенным срезом,
И с усом пластырной тесьмой.

Люблю. Я даром не клянусь.
Люблю, как лихость в офицере.
Но, как шагистики, боюсь,
И как заступки на карьере.

Любой артиллерист-молодчик,
Увидя Вас, сойдет с ума -
И фейерверкер, и наводчик,
И остальные номера.

В победе был почти уверен,
Но жребий выпал не таков:
Я признаюсь, что был расстрелян,
Еще не снявшись с передков.

И не свинца тяжелым градом,
Пуль трехлинейного ружья -
Я был расстелян Вашим взглядом.
Его снести не в силах я.

Он, жгучий, чуть высокомерный,
Мне всю прислугу положил,
В дугу согнул прицел мой верный
И мушку набок своротил.

И если же хоть каплю лести
Ваш взгляд в словах моих прочтет,
То пусть за неотдание чести
Меня подпрапорщик цукнет.

Пускай тогда я в командире
Узрю не друга, а врага,
Пусть примет бархат на мундире
Лоск интендантского сукна.

Пускай в уносах лопнут шоры,
Когда я буду мчать в карьер,
Пускай савельевские шпоры
Прикажет снять мне офицер.

Пусть надо мной смеется шпак,
Ученый кант пусть изотрется
И фейерверкерский темляк
Пускай от шашки оторвется...

Сердечной каморы моленья
Ужели тронуть не могли?
Ужель услышу "Отступленье!"
И дам команду "На задки!"

Тогда шрапнель на "К" поставлю,
Сам наведу ее на цель,
Мой выстрел в грудь себе направлю -
И разнесет мне грудь шрапнель.

Фрагменты тела моего
В обитый бархатом гроб сложат,
И меж гнезд цапфельных, его
Убравши, на лафет положат.

Тут попрощаются со мною
Мои товарищи-друзья
И, покачавши головою,
Быть может, скажут про меня:

"Артиллеристом он родился,
Артиллерийской жизнью жил,
Артиллерийской смертью умер,
Артиллерийски верен был."

Закроют крышку грорбовую,
Тоскливо молот застучит,
И, тишину будя немую,
Залп первый глухо прозвучит.

Когда ж опустят гроб в могилу
И командир махнет рукой,
На мрачном кладбище уныло
Тогда раздастся залп второй.

Обряд закончат погребальный -
Зароют гроб в земле сырой,
И залп последний, залп прощальный
Разверзнет небо надо мной...

А впрочем... Надо ль умирать?
Смерть все равно ведь не поможет.
Да и притом - кто может знать -
Еще другой конец быть может.

Не по-пехотному, пешком,
Не по-гражданскому, в карете,
Орудья легкого вдвоем
К венцу поедем на лафете.

Наш фейерверкер, как в былые
Дни, звонкой шпорой шевельнет,
Возьмут в нагайки ездовые,
Уносы полетят вперед.

Быстрей снаряда мы помчимся,
Туда, где церкви виден крест,
И там, у врат, остановимся,
Налево сделавши заезд.

Ударит вдруг, как непогоды

Весенней гром, салюта гул -

И часовые два у входа

Возьмут на "...шай... на кра... ул!"

Генерал-марш походный грянет

Нам хор бригадных трубачей,

И молодая пара станет

Пред аналоем, средь друзей.

Возьмем палительные свечки,

Зажжем их трубкой вытяжной,

Потом запальные колечки

Наденем на руки с тобой...

Последние строки песни допевали уже стоя, держа в руках наполненные рюмки.

- За артиллеристов! - провозгласил тост Коровин.

- За богов войны! - поддержал его Матвей.

Не успели выпить за артиллеристов, как рюмки были снова наполнены, и после того, как хорошо закусили, Влас Гаврилович предложил выпить за пограничников. Затем последовал тост за морских стрелков, оказалось, что Миронов-старший отслужил в Колчаковской дивизии морских стрелков действительную и еще два года сверх срока. Горячев тоже поднимал рюмку, чокался со всеми, но помня совет отставного подпрапорщика, больше смачивал губы, нежели пил. Коровин внимательно следил за ним и однажды даже погрозил пальцем, когда тот забылся и приготовился полностью опорожнить рюмку.

В компании нечаянно установилась та дружеская и непринужденная атмосфера, которая и при застолье бывает только в тех компаниях, где все друг друга знают не один год и сами приятельские отношения не единожды испытаны на прочность. С легкой руки Миронова-младшего за столом пели одну песню за другой, вскоре и пить почти перестали, лишь изредка уделяя внимание хлебному вину.

Маскаев с удивлением обнаружил, что у бывшего фельдфебеля пограничной заставы прекрасный слух и красивый баритон. Влас Гаврилович отдавал предпочтение народным песням, а знал он их не мало.

- Тятенька, спой мою любимую, - попросил Коровина Матвей. Тот не стал отказываться и затянул "По диким степям Забайкалья.

Влас Гаврилович так душевно и трогательно, что никто не решился ему подпевать, а Петруша даже пустил слезу и, украдкой, чтобы никто не видел, тер платком глаза.

Когда Коровин закончил песню за столом царило полное молчание. Влас Гаврилович даже стукнул ладонью по столу, чтобы вывести всех из оцепенения.

- Что пригорюнились, соколики? А ну-ка, Матвей, спой чего-нибудь веселенького!

Миронов-средний шутливо приложил два пальца к виску, на манер того, как отдают воинскую честь поляки.

- Слушаюсь, ваше превосходительство.

Матвей спел подряд несколько куплетов из разных оперетт, причем он не просто пел, а изображал вдобавок действие в лицах. В благодарность слушатели наградили его аплодисментами.

- Матвей Васильевич, вам обязательно нужно поступать на профессиональную сцену, - с видом большого знатока заявил Горячев. - Вы легко берете две октавы...

- Вообще-то три, - поправил его Миронов-средний. И тут же, явно смущенный похвалой, замахал руками. - Пустое, Петр Иванович, природа кое-чем наградила, но без огранки из куска камня не получится кристалл... Для сцены необходимо учиться, учиться долго и старательно, а на это у меня нет ни времени, ни желания...

- Вы зря так думаете, Матвей Иванович, и я могу в свою пользу привести десятки примеров...

Пользуясь случаем, что на него обращают внимания, Маскаев встал из-за стола и направился к выходу.

- Алексей Николаевич, вы куда?! Уходите? - подскочил было Коровин.

Маскаев поспешил его успокоить.

- Отлучусь на пару минут, Влас Гаврилович. Дамы в этих случаях говорят, что им необходимо попудрить носик...

- А-а-а... по нужде... так бы сразу и сказали, - ухмыльнулся Коровин.

Когда Алексей вернулся в кабинет, за столом песен уже не пели, а вели оживленный спор.

- ... что бы ты не говорил, а я уверен, что стрелявшая в генерала была большевичкой, - убежденно говорил Матвею Василий.

- Кто его знает, а может и не большевичка...

- А кто? Экзальтированная девица, начитавшаяся бульварных романов и решившая эффектно покончить счеты с жизнью? - наседал на брата Миронов-младший.

- Вполне может статься, что она была завербована японцами. Опять же и китайский след исключать нельзя. А может на ГПО работала... поди сейчас проверь. Спросить-то не у кого, - развел руками Матвей.

Спокойный до сей поры Коровин возмутился.

- Ну, на японцев я еще могу подумать. Как бы там ни было, а Владимир Оскарович в свое время хорошо им хвост-то прижал... Китайцы? Навряд ли, кишка тонка. Знают желтопузые, что в ответ не поздоровится. Хотя, при крайнем случае, могли бы и пойти на это, что с них взять, с нехристей? Но я решительно не понимаю, причем здесь Главная Политическая Охрана?!

- А вот притом, тятя, - Матвей был спокоен и абсолютно серьезен. - Савинкова из директоров поперли? Поперли. А кто распорядился? Правильно, Верховный Правитель. Вот и затаил Савинков обиду на Владимира Оскаровича...

- Чушь говоришь, Савинков к этому времени уже как два года безвыездно жил в Швейцарии, - заявил Миронов-младший.

- Ну и что из этого? Сам он может жить где угодно, хоть в Гренландии, здесь-то, наверняка, верные людишки остались... в той же Охране, например.

- Это полная ерунда, - вступил в спор Степан. - Савинков сразу после покушения вернулся из заграницы, добровольно отдал себя в руки следствия и тесно сотрудничал с ним до самого окончания дела.

- Я вас умоляю, братцы. Черного кобеля не отмоешь добела. Вспомните, кто такой вообще ваш Савинков! Социал-революционер, террорист, бандит с большой дороги, убийца!

Если бы не революция, так и продолжал бы творить свои черные дела...

- Борис Викторович искупил свои юношеские заблуждения благими деяниями, - возразил ему Горячев.

- Какими? - искренне изумился Матвей. - Занимался тем же террором, только уже на законных основаниях и будто бы в пользу государства... а на самом деле еще неизвестно: на пользу ли?

- Признайся, Матвей, что в тебе сейчас говорит обида на ГПО... - спокойно заметил Василий. Заметив недоумение на лицах Маскаева и Горячева, пояснил им: - Было дело, связался наш братец с одной певичкой, девицей ослепительной красоты и вольных нравов. Только оказалась девица не такой простенькой, как прикидывалась...

- И на какую разведку она работала? - поинтересовался Алексей.

- Сикрет Интеллидженс Сервис.

- Серьезная контора, - констатировал факт Маскаев.

- Серьезней некуда, - поддакнул сам Матвей. - Обвела меня вокруг пальца, стерва. Ох, и взяли меня тогда в оборот гэпэошники. Мама, не горюй!... Но вам скажу, как на духу, баба была огонь! - Миронов-средний благодушно откинулся на спинку стула и мечтательно вздохнул. - Эх-ма! Ради такой еще раз бы через всю эту кутерьму прошел...

- Так что, Матвей, прав я? Предвзято относишься к ГПО? - больше утверждал, чем спрашивал Василий.

- Предвзято, предвзято. Твоя правда, только...

Что хотел сказать Миронов-средний никто так и не услышал. Степан добродушно рассмеялся и громко хлопнул ладонью по столу.

- Засиделись мы, братцы. Сами же свой уговор нарушаем: о делах и политике за столом ни слова. Значит хорош выпивать, пора уже по домам разъезжаться.

- И то верно, - согласился Матвей. - На сегодня достаточно будет. Посидели душевно, с хорошими людьми познакомились, - Миронов-средний наклонил голову в сторону газетчиков. - Дай Бог им здоровья.

- Спасибо и вам. Пусть успех всегда сопутствует вашим начинаниям, - Горячев привстал и поочередно отвесил полупоклон Коровину с Матвеем, а затем Василию со Степаном. Кланяясь второй раз, он едва не сбил графин с клюквенным морсом. Маскаев едва успел подхватить накренившуюся посудину.

Влас Гаврилович тяжело вздохнул, словно с досадой, и махнул рукой на братьев.

- Эх, правильно сказал Александр Сергеевич про вас: "богатыри не вы!"...

- Тятенька, вообще это сказал не Пушкин, а Лермонтов, - хохотнул насмешливо Матвей.

- Да, по мне все равно кто сказал, хоть Лермонтов, хоть Пушкин... главное, что правильно! Мы в ваши годы до первых петухов сиживали за флягой доброго хлебного вина, а потом сразу в полк на службу... и хоть бы в одном глазу!

- Ну, знамо дело... тебя, тятенька, и полведра водки не свалит, все равно, что медведю дробина... - рассмеялся Миронов-младший. - Мы даже если будем все по кругу против тебя пить... не перепьем.

Коровин после слов Василия почему-то стушевался.

- Полно тебе, Василий Васильевич, меня позорить, словно я пьяница какой-то. Пить умею, да, так учителя были хорошие. Помнится, фельдфебель мой первый, Манчук Савелий Карпыч, царство ему небесное, тех, кто пьяным попадался ротному командиру, драл так, что свет был "в копеечку", и всегда по-отечески приговаривал: "водку пей, солдат, но пьян не будь".

- Как же так, Влас Гаврилович? - удивился Горячев. - Разве такое возможно?

Ответить Коровину не дал Степан.

- Давай, Влас, разливай "на посошок", а я пойду рассчитаюсь.

Маскаев было подхватился вслед за Мироновым-старшим, но Влас Гаврилович остановил его.

- Алексей Николаевич, охолонь. Придержите свои деньги, еще успеете с большим толком потратить.

- Влас Гаврилович, я...

- Алексей Николаевич! - вмешался Василий. - И не настаивайте, только обидите нас.

Матвей, чтобы выручить Маскаева из неловкой ситуации, окликнул Коровина.

- Тятенька, ты наливать будешь или как? Пока Степан ходит можно еще по одной рюмашечке пропустить...

- И то правда, - согласился Влас Гаврилович и наполнил рюмки.

Но выпить без Степана не получилось, не успел отставной подпрапорщик опустить почти опустошенный графин на стол, как в кабинет вошел Миронов-старший.

- Будто за дверью стоял... - нарочито недовольно буркнул Матвей. - Только собрались без тебя выпить, а ты тут как тут.

Степан рассмеялся и озорно подмигнул брату.

- А я знал, что вас надолго нельзя оставлять. Потому и поспешил.

Он взял протянутую Василием рюмку.

- Ну что, братья и гости дорогие, на посошок!

Рюмки сошлись в едином порыве и с мелодичным звоном взлетели вверх, словно ружья по команде "на-краул!".

- Эх, хороша! - одобрительно крякнул Матвей. - Надо признать, редко где такую водку подают.

- Соглашусь с вами, Матвей Васильевич. Водку здесь делают сами и делают очень хорошо, - подтвердил Маскаев. - Причем рецепты своих сортов держат в строгом секрете.

Коровин по старой фельдфебельской привычке, чтобы добро не пропадало, разлил остатки водки по рюмкам.

- Раз говорите хорошая, то оставлять не будем. Выпьем по-казачьему обычаю "стременную"... Ого, аккурат, на всех хватило.

- Не удивлюсь, тятенька, если на улице окажется, что заветная фляжечка у тебя с собой, - ехидно заметил Матвей, - и ты припомнишь еще один замечательный повод пропустить по рюмочке.

Коровин с напускной строгостью глянул на братца и тоном строгого унтера скомандовал:

- А-а-атставить разговорчики!

Влас Гаврилович отставил пустой графин и подхватил свою рюмку. Остальные последовали его примеру.

- Надеюсь, это последняя на сегодняшний вечер... - как бы между прочим заметил Степан.

Коровин и ухом не повел.

- Будем здраве, бояре! - провозгласил он и ловким движением опорожнил рюмку.

- За здоровье!

- Доброго всем здравия!

- И вам не хворать!

Каждый норовил, как можно заковыристее, пожелать остальным здоровья. В этом негласном состязании победил Горячев с подходящей к этому случаю поговоркой.

- Дал бы Бог здоровья, а счастье найдем!

- Может быть чайку напоследок? - будто невзначай предложил Коровин. Ему явно не хотелось, чтобы компания расходилась.

- Никаких чаев! Влас, имей совесть... Все! По домам! - решительно поднялся из-за стола Степан и направился к выходу. Остальные последовали его примеру. К ним неохотно присоединился Влас Гаврилович. В дверях он задержался и пожаловался половому.

- Вот так вот, мил человек. И разгуляться толком не успели, как уже домой гонют... А что дома-то? Холостяцкая берлога: солдатская кровать, да патефон с пластинками...

Половой сочувственно покивал и нетерпеливо переступил с ноги на ногу, он спешил как можно быстрее приступить к уборке кабинета. Коровин с сожалением махнул рукой и побрел к выходу.

Мироновы и Алексей с Петрушей уже получили одежду и одевались. Служитель гардероба увидел, как Влас Гаврилович заторопился к нему и загодя приготовил пальто.

- Пожалуйста-с...

- Спасибо, мил человек, - Коровин принял пальто и сноровисто оделся. Даже в мешковатом штатском пальто он смотрелся бравым строевиком. По старой привычке Влас Гаврилович придирчивым взором окинул свое отражение в зеркало, насмешливо хмыкнул, что выражало у него одобрительную оценку, и направился к дверям.

Швейцар предупредительно распахнул дубовые створки и вся компания, вслед за Коровиным, выбралась на улицу. Миронов-средний выходил последним и на прощание сунул в руку швейцару рубль. Тот степенно поклонился, словно это он сделал одолжение гостю, а не наоборот.

Оказавшись на улице, мужчины с удовольствием вдохнули полной грудью свежий морозный воздух.

- А к ночи ощутимо похолодало, - заметил Маскаев.

- Эх, пока доберемся на извозчике домой через весь город продрогнем, как цуцики, - зябко передернул плечами Горячев.

- Поедем на таксомоторе, - успокоил его Алексей.

- Ага. Попробуйте еще найти его ночью... - расстроился Петруша.

- Алексей Николаевич... Петр Иванович... не беспокойтесь, - расхохотался Миронов-средний. - Тоже мне проблема. Сейчас я вас мигом доставлю по адресу.

- Каким образом, Матвей Васильевич? - недоверчиво поинтересовался Горячев.

- У меня здесь автомобиль с водителем, - ответил Матвей и с напускной небрежностью махнул рукой в сторону стоянки извозчиков. - Вот он красавец!

Маскаев и Горячев посмотрели в указанном направлении и не смогли удержаться от восхищенных возгласов. В двадцати метрах от них, рядом с экипажами лихачей, стоял роскошный автомобиль: синий кузов и черные крылья с крышей блестят лаком, огромные фары и пара клаксонов отливают золотом, высокая радиаторная решетка и узкие стреловидные бампера сверкают хромом.

- Матвей Васильевич, шикарное авто! - воскликнул Алексей. - И как зовется сие чудо?

- "Ситроен" модель Цэ Шесть Гэ, - с заметным оттенком гордости сообщил Миронов-средний.

- Только боюсь, что мы все не поместимся, - вздохнул Горячев. - Нас шестеро, а мест всего на четверых.

- Почему это? Вас, аккурат, четверо и будет: вы с Алексеем Николаевичем и Матвей с Василием Васильевичем, - успокоил его Коровин.

- А как же вы, Влас Гаврилович? А Степан Васильевич?

Коровин махнул рукой.

- Да нам-то что! У Степана квартира неподалеку отсюда, я у него живу. Пройдемся с ним пешочком, подышим свежим воздухом перед сном.

- Господа, не май месяц и на улице довольно-таки холодно, прошу садится, - широким жестом Миронов-средний распахнул заднюю дверь. - Василий Васильевич, поехали.

Миронов-младший покачал головой.

- Не-а... Езжайте без меня, Матвей, мой путь лежит в другую сторону.

- Не проблема, отвезем куда скажешь...

- Спасибо за предложение, но это неподалеку, доберусь как-нибудь сам. На том же извозчике, например.

- Эх, молодо-зелено... таимся, значит от братьев, - усмехнулся Миронов-средний и шутливо погрозил младшему брату. - Только смотри наперед меня не женись!

- Тебя уж точно дождешься! - расхохотался Степан. - Что ж ему теперь век в бобылях ходить?

Матвей изобразил обиду на лице.

- А я виноват, что до сих пор не отыскал такую, как твоя Марфуша.

- Не там ищещь, братец... - рассмеялся Миронов-старший. - Ну, давайте прощаться, а то разговоры хорошо разговаривать, но пора и по домам.

Степан подошел к Маскаеву и Горячеву.

- Алексей Николаевич... Петр Иванович... рад нашему знакомству. Если какая надобность будет - обращайтесь без обиняков.

- Спасибо, Степан Васильевич. И мне приятно было с вами познакомиться, - немного заплетающимся языком ответил Горячев.

- Также рад знакомству, Степан Васильевич. Ежели, что не так, прошу прощения...

- Да, что вы, Алексей Николаевич! Все было очень замечательно, давно мы так с братьями не отдыхали.

- Если чем могу быть полезен, обращайтесь, буду рад оказать услугу.

- Благодарствую, Алексей Николаевич.

Вслед за Степаном к Алексею подошел Коровин. Отставной подпрапорщик крепко обнял Маскаева на прощанье.

- Не получилось, Алексей Николаевич, по душам поговорить. Но я думаю от нас не убудет. Я сказал Матвею, что бы он вам визитную карточку дал. Как случится оказия, телефонируйте - встретимся и тогда уж поговорим спокойно.

- Хорошо, Влас Гаврилович, позвоню. Как из поездки вернусь, так сразу и позвоню, - пообещал Маскаев.

- Договорились, Алексей Николаевич, буду ждать вашего звонка. И если не дождусь, сам возьмусь вас разыскивать, а вы меня знаете! - шутливо пригрозил Коровин.

Алексей рассмеялся, он прекрасно помнил каким тот был грозным фельдфебелем на заставе.

После затянувшегося прощания компания наконец рассталась: Степан и Влас Гаврилович пешком направились домой; Василий Васильевич тут же нанял извозчика и негромко назвав адрес, чтобы не слышал Матвей, укатил прочь; остальные уселись в автомобиль.

Как-то само собой получилось, что Маскаев сел на переднее сидение, рядом с шофером, а Миронов-средний и Горячев расположились на заднем диване.

- Матвей Васильевич, может быть я ваше место занял? - для приличия поинтересовался Алексей. - Ежели так, готов поменяться местами.

- Что вы, что вы, Алексей Иванович... - махнул рукой Матвей. - Мне и здесь хорошо, причем не в пример вашему. Петр Иванович, а вы как?

Горячев с таким интересом рассматривал салон автомобиля, что даже не расслышал вопроса.

- А? Что вы сказали, Матвей Васильевич?

- Спрашиваю, удобно ли вам?

- Конечно, удобно, а как же иначе? Такого шикарного авто я еще не видел! - восхищенно воскликнул Петруша.

- Да полно вам будет, Петр Иванович. В Чите есть и пороскошнее автомобили... - возразил Миронов. Однако, было заметно, что комплимент достиг цели. Матвей гордился своим автомобилем. - Слышали про купца Постаногова?

- Это который разбогател на акциях золотых приисков?

- Он самый. Так вот у Виктора Александровича самый роскошный гараж в Чите - пятнадцать машин: "Испано-Сюиза", "Деляж", "Роллс-Ройс", "Даймлер", "Майбах", "Мерседес-Бенц", "Изотта Фраскини", "Ланча", все америкацы, включая "Крайслер Империал", и даже "Руссо-Балт", принадлежавший одному из великих князей, чуть ли ни саму Николаю Николаевичу... Не знаю, правда, какими правдами-неправдами он его добыл. Есть, кроме Постаногова, и другие коллекционеры, владеющие машинами не чета этой. Но, однако, ни у кого нет такого шофера, как мой. Так ведь, Франц?

Шофер дисциплинированно ответил:

- Вы сильно хвалить меня. Для моя неприметная персона это есть очень высокая оценка.

- Вот так всегда. Франц чрезвычайно скромен, к счастью, это единственный недостаток моего шофера, - улыбнулся Миронов. - Ну что, Франц, поехали!

- Куда прикажите? - вежливо поинтересовался Франц.

- А ведь точно? - спохватился Матвей. - Куда ехать? Алексей Николаевич, вы где проживать изволите?

- Мне нужно на Уссурийскую, я снимаю комнату в доходном доме неподалеку от кавалерийского училища.

- Ясно. Петр Иванович, а вы?

- А я живу у родителей в Староспасском переулке, - .

- Знаю, бывал там не раз.

- Случаем, не в заведении мадам Жюли? - наудачу спросил Петруша.

Миронов рассмеялся.

- У мадам Жюли, конечно, хорошие девочки, но... нет, вы ошиблись, Петр Иванович. Я езжу по другому адресу, к доктору Батудаеву...

- А! Знаю, известный целитель-шарлатан! - воскликнул Горячев. - Его особняк через дом от нашего.

- Ну, не такой уж он и шарлатан, - снисходительно улыбнулся Матвей. - Просто его некоторые методы лечения несколько прогрессивны для нашего консервативного общества. А слухи о нем распространяют конкуренты.

- Извините, что обидел, Матвей Васильевич.

- О чем речь, Петр Иванович? Какие обиды? Лично я у Батудаева периодически прохожу курс лечебного массажа, повредил однажды в автогонках спину, теперь мучаюсь... Ну это так к слову. Франц, поехали! Сперва на Уссурийскую, потом в Староспасский.

- Слушаюсь.

Франц завел двигатель и аккуратно выехал со стоянки. Большая машина неожиданно резво набрала скорость и стремительно понеслась по читинским улицам.

- Ух, ты! Здорово! - совершено по-детски восхитился Петруша.

- Вот это мощь! - был искренен и Маскаев.

Хозяин автомобиля и шофер, оба рассплылись в довольных улыбках, но ничего не сказали.

Некоторое время пассажиры ехали молча, наслаждаясь ездой в комфортабельном автомобиле, а потом само собо заели разговор об автомобилях. Говорили, в основном, Миронов и Горячев, Алексей же, как зачарованный, смотрел на снежинки, бесстрашно летящие навстречу электрическим снопам света фар и разбивающиеся о лобовое стекло. Вскоре, под ритмичное урчание мотора он нечаянно задремал. Сквозь дремоту Маскаев слышал, как Петруша и Матвей ожесточенно обсуждают состояние дел в русском кинематографе. Сквозь провалы сна до Алексея долетали обрывки разговоров. Начало спору положил разговор об игре великого Мозжухина.

- ... великий Мозжухин вытянет любую роль! Даже самую проходную! Да он и паралитика сыграет так, что зритель будет в восторге...

- ... а я вам скажу, в чем неудача фильма про Колчака... ...хотя Беляев в роли адмирала действительно хорош...

- ...замечательная комедия, согласен с вами. Не зря Ковтуна называют "русским Чарли Чаплином"... ...я тоже слышал, что он подписал с братьями Уорнер контракт на четыре фильма...

- ... с тех пор, как она окунулась в светскую жизнь, энергию и талант обратила на выкачивание денег из состоятельных поклонников... ...согласен с вами, что Анна Каренина у нее получилась бы получше, чем у Кимальдиной...

- ... давно о нем не слышал. После провала "Смерти атамана" он скрывается в Дарасуне у Чудакова... ...больше всего мне не понравился его Семенов. Вместо живого человека получился этакий советский "Ленин в октябре"...

- ...обоих братьев с большим удовольствием примет под свое крыло любая из киностудий... ...ходят слухи, что Ермольев предложил им весьма достойный контракт, но Хонжонков узнал об этом и предложил в два раз больше...

Словно повинуясь неким внутренним часам, Алексей окончательно проснулся за несколько минут до поворота на Уссурийскую улицу.

- Франц, не заворачивайте, остановите здесь, пожалуйста, - попросил Маскаев.

Шофер дисциплинированно свернул к тротуару и остановился.

- Алексей Николаевич, а почему здесь? - удивился Матвей. - Давайте мы вас к самому дому подвезем...

- Спасибо, Матвей Васильевич, ужин был чрезвычайно обильным, хочу немного прогуляться перед сном.

- Хозяин - барин! - не стал протестовать Миронов-средний. Он протянул для прощания руку. - Тогда спокойной ночи и будьте здоровы! Рад был нашему знакомству... да, чуть не забыл! - Матвей достал портмоне и стал в нем копаться. - Тьфу-ты напасть какая! Алексей Николаевич, Влас просил вам визитную карточку оставить, но, как назло, все закончились...

- Не переживайте, найду вас и так, - успокоил его Маскаев.

- И то верно, - согласился Миронов. - Ну, давайте прощаться.

- Так уже попрощались, Матвей Васильевич...

- Верно. Это уже хмель в голову шибает.

- Матвей Васильевич, вы только Петрушу обязательно до квартиры доведите, - попросил Алексей. - А то не ровен час заплутает по дороге.

Миронов дружески похлопал Горячева по плечу.

- Не переживайте, доставим Петра Ивановича домой в целости и сохранности и передадим на руки родителям, - пообещал Матвей.

- Хорошо, - Маскаев улыбнулся. - Спасибо всем. До свидания.

Горячев толкнул дверь, чтобы выйти и попрощаться с Алексеем на улице. Но Миронов поймал его за руку и усадил на место.

- Петр Иванович, сиди на месте. Сейчас поедем.

Тогда Петруша перегнулся через спинку и крикнул вслед вышедшему из машины Маскаеву:

- Алексей Иванович, спасибо вам большое! До свидания!

- Счастливо, Петруша! - Алексей обернулся и помахал Горячеву.

Автомобиль взревел мотором и понесся вверх по улице, в сторону площади Колчака.

Маскаев неспешным шагом направился домой. Ночной морозец приятно пощипывал лицо и Алексей был настроен на благодушный лад. Поход в ресторан оказался приятным во всех проявлениях: встреча с боевым другом, знакомство с интересными людьми и замечательно проведенный вечер. Репортер с внезапно появившимся интересом рассматривал дома мимо которых он равнодушно проходил сотни раз.