Когда до окончания юридического колледжа оставалось от силы полтора месяца, я остро почувствовал необходимость поступить в ВУЗ. Неважно какой - куда возьмут. В мыслях все чаще появлялись, необъяснимым образом, различные существительные и словосочетания: "Осенний призыв", "Дед", "Недобор", наречие "Летать", а также малопонятные аббревиатуры типа: РГД, Ф1, и пошлое слово "Редут". Почему пошлое, я и сам не знал, но думалось о нем с отвращением. Пред мысленным взором вставала казармообразная картина с компанией раскованных старослужащих, сотрясающихся от гомерического смеха. Факт их веселья навевал тоску.
В результате я оказался в Екатеринбурге. В легкой папке у меня находилась куча фотографий 3х4 и три комплекта копий вступительных документов. В полиэтиленовом пакете тяжело булькала литровая банка с маринованными грибами и небольшой набор туалетных принадлежностей. Грибы звались: "Гостинец" и предназначались родственникам, у которых я рассчитывал переночевать. За день мне предстояло разыскать и посетить три учебных заведения, наиболее достойных, по моему мнению (то есть, конечно, наиболее доступных). На первое место, по степени доступности, я выдвинул Геологический институт. О данном ВУЗе ходили отвратительные и обнадёживающие слухи о поблажках, при поступлении, детям геологов. Врать я умел вдохновенно, так что, практически входил в их число. Сельскохозяйственная высшая школа и Лесотехническая учебная обитель были запасными вариантами, которые я приготовил на случай поражения в словесной битве с горниками.
С самого утра в тот день я метался между этими достойными (то есть, конечно, доступными) учебными заведениями. Я заполнял анкеты, проходил медосмотры, беседовал с консультантами, подсчитывал проходные баллы и выводил сложные формулы возможностей поступления, сравнивая свой табель с числом заявлений и количеством "опасных" экзаменов вроде химии, физики и математики (будь она трижды неладна). Часам к четырем вечера я так замотался, что даже не спросил, где искать четвертый корпус горно-технологического факультета, куда меня направили для свидания с деканом оного. Зачем-то понадобилась его подпись в моей презренной анкете. Я вышел на крыльцо главного учебного корпуса и стал натужно соображать: что должен делать дальше. Возвращаться на четвертый этаж для уточнения маршрута было отчаянно лень. Повращав головой в поисках "языка", я нечаянно столкнулся с какой-то девушкой, то ли абитуриенткой, то ли уже студенткой. Пробормотав извинение, я наугад спросил дорогу: вдруг знает.
--
А я как раз туда иду, - сказала девушка, - пойдемте вместе.
Как хорошо. Мы пошли вместе, если можно так сказать: она шла впереди, не особенно быстро, я плелся сзади по причине усталости и легкой, в связи с этим апатии к жизни, почти волоча проклятый пакет с грибами. Я ворчал про себя на жару, обилие асфальта и ядовитость автомобильных выхлопов. До сих пор переживал словесные баталии с умниками в многочисленных очередях при приеме документов. Внезапно, откуда-то из глубин подсознания, а может, и из инстинктивной области мужского естества, пришла мысль, что девушка-то красивая. Я критически осмотрел ее фигуру: стройная, узкая талия, аккуратная симпатичная попка, а ножки-то... Туго обтянутые синими джинсами, хулигански подкатанными снизу, ни намека на кривизну. Между джинсами и короткой черной майкой проглядывала узкая полоска красивой кожи. Полоска была загорелая. Впечатление создавалось весьма благоприятное. Я, было, представил себе, как протягиваю немытую руку и хватаю мою провожатую за симпатичную попку, но, в свете стоящих передо мной проблем, эта мысль показалась мне неуместной. Я ее быстро забыл.
Мы подошли к крыльцу нужного нам корпуса.
--
Тебе куда? - спросила она в темном фойе.
Я закатил глаза, силясь вспомнить должность ученого мужа. В голове крутились слова, далекие от науки: "Далматин", "Диктант", "Дункан", почему- то вспомнилось слово "Мемориал". Наконец вспомнилось.
--
Мне к доценту, - сказал я.
Девушка прыснула со смеху, красиво прикрыв рот ладошкой, но потом не удержалась и звонко рассмеялась, демонстрируя великолепие своих ухоженных зубов. Я тоже хихикнул из вежливости.
--
Не к доценту, а к декану, - поправила она насмеявшись. - Я тоже к нему, я шла впереди, поэтому ты за мной. А зачем тебе к декану?
--
Его подпись нужна вот на этой штуке, - я сунул ей лист со штампами, подписями и печатями. Прочитать документ я не удосужился. Девушка внимательно осмотрела лист.
--
Ты, наверное, на курсы ходил?
Так же внимательно она смотрела на меня.
--
Нет, эту бумагу дают всем, - я небрежно запихал свиток обратно в папку.
- Не может быть. Это почти пропуск на бюджетное отделение, всем такое раздавать не могут. Декан тебе этого не подпишет - это только для тех, кто ходил на курсы, деньги платил.
Я снисходительно улыбнулся.
--
Подпишет, я даже не сомневаюсь. У меня дар убеждения.
--
Мне подпишет - я на курсы ходила, а тебе нет.
Девушка внимательно меня разглядывала.
- Курсы - это, конечно, хорошо, но главное - стремление. Увидит декан мое стремление и наплюет на курсы и на деньги тоже, и подпишет с верой в человечество.
Девушка загадочно улыбалась, поблескивая зубками.
- Я говорю, не подпишет, - в ее интонации появилась капля лукавства.
Я широко улыбнулся в ответ.
--
Спорим, подпишет, да еще и порадуется за меня.
--
Спорим! - весело согласилась она, - На что?
Неожиданно для себя я залепетал быстро.
--
В парке аттракционов есть кафе...
--
Кто проиграет - тот и платит, - закончила она и снова весело рассмеялась.
--
Платит всегда мужчина, - сдержанно сказал я.
--
По рукам, - она протянула мне изящную ладошку.
Я ее осторожно пожал.
Декан оказался тихим и миролюбивым. Мне не составляло труда его уговорить. Я делал страшные глаза, размахивал руками в неистовых жестах, необузданно вращал телом и уже через двадцать минут нашего общения он подписывал мне бумагу, другой рукой ощупывая свой лоб. Не иначе голова разболелась от трудов: куча студентов, заявлений и все такое...
Лада (так, оказалось, ее зовут) ждала в коридоре. Едва я вышел, она нетерпеливо подбежала ко мне.
--
Ну, как?
--
Подписал, - я торжественно предъявил бумагу, - да еще и порадовался!
Словно в подтверждение моих слов, позади нас открылась дверь, появившийся в проеме, красный декан, бросил на меня взгляд полный ненависти.
- Если вы поступите, молодой человек, вы будете учиться блестяще. В случае не сдачи хотя бы одного зачета, вы будете отчислены по итогам уже первого семестра?
--
А что такое семестр?
- Боже мой! - декан закатил глаза и, повернувшись, зашел обратно в приемную.
--
Так значит, я проиграла? - спросила Лада. Она приняла немыслимую позу: стоя на одной ноге оплела ее второй, а руки по локти закинула за голову, от чего майка на ее груди натянулась, проявляя рельеф сосков.
"Без лифчика!!!" Воскликнул я про себя и, не отрывая глаз от ее гибкого тела, судорожно сглотнул.
- Победила дружба, - пробормотал я и, спохватившись, опустил глаза.
Лада, явно очень довольная произведенным эффектом, схватила меня за локоть и потащила к выходу.
Кафе оказалось очень уютным и располагало к укреплению дружеских связей между посетителями. Мы просидели за столиком несколько часов. Я вспомнил сотню смешных историй, выложил все о себе и своих друзьях, своих планах и даже некоторых мечтах. Лада в совершенстве владела искусством обольщения. Я любовался плавностью ее отточенных движений, гибкой пластикой совершенного тела. То, как она держала фужер, заслуживало кисти Рембрандта, а то, как она убирала непослушный локон, не отразила бы кисть смертного. Все это вкупе повергло меня в тихий экстаз. Я уже решил, что могу последовать за ней хоть на край света, хоть в огонь, хоть на сто экзаменов по гражданскому праву подряд.
Около одиннадцати вечера мы внезапно оказались на какой-то дешевой дискотеке для подростков. Мы танцевали медленные танцы, тесно прижавшись друг к другу. Если DJ включал что-то быстое, мы увлеченно целовались, что казалось совершенно естественным. Похоже мы любили друг друга, что тоже не вызывало удивления. Где-то глубоко заполночь Лада прошептала мне на ухо:
--
Пойдем ко мне... родители на дачу уехали.
--
Пойдем, - согласился я.
Мы долго шли по ночному городу, молча, взявшись за руки. Огни уже погасли, но ослепительно ярко светили звезды, перемигиваясь в высоте. Пару раз нас останавливали подгулявшие лихие молодцы, даже силой пытаясь отбить у меня девушку, но ничего у них не вышло - я готов был сворачивать горы, не говоря уже о каких-то хулиганах. Квартиру Лады я не помню. Едва закрылась дверь, все вокруг исчезло, остались только мы двое.
Утром я, чертыхаясь, лихорадочно собирал разбросанную в беспорядке одежду. Электричка отбывала через сорок минут. Сонная Лада кое-как объяснила дорогу до метро, я, наспех поцеловав ее, умчался на свидание с преподавателем по нотариату, который принимал у меня экзамен вечером того же дня в Камышлове. Как ни странно, на электрику я успел. И на экзамен успел, на самую оконцовку. Сдал на отлично, чему сильно удивился, потому что ни о чем не мог думать, кроме как о Ладе. В следующие мои приезды в Екатеринбург о любви уже не думалось. Я с неумолимостью отбойного молотка крушил оборону ученых мужей из Горного учебного заведения. После досадного провала в этом достойно-доступном учебном заведении штурмовал Лесотехническую Академию, где требовалось сдавать математику, которую я, после двух лет сугубо юридических дисциплин не осилил бы. Пришлось отступить. После были долгие скитания и искания, которые привели меня в Педагогический Университет, где я, с горем пополам, набрал какой-то небольшой балл. В колледже начались Государственные экзамены, поэтому, дождаться зачисления не получилось. После свердловских волнений я снисходительно поглядывал на трясущихся сокурсников, дочитывающих конспекты у дверей экзаменаторской. Без эмоций выслушал результаты двухгодичного обучения. Красный диплом. Он вовсе не красный, а бордовый, если быть точным. Какое это имело значение: я ждал результатов зачисления. Когда я набирал телефонный номер моей тети, живущей в Екатеринбурге, а потом любезничал с ней о здоровье близких, сердце гулко колотилось о грудную клетку.
- Кстати, - тетка оборвала себя на полуслове, - тебя зачислили... Поздравляю!
В сентябре начались обычные студенческие хлопоты: заселение в общежитие, отработка, первые занятия, чего бы поесть и как бы похудеть. В какой-то момент, когда погода была особенно тоскливая, со свинцовым небом и надоедливым дождем, я не выдержал и поехал искать Ладу. Я рассчитывал, что она поступила в "Горный", но никто из абитуры о ней и не слыхал. Спрашивал у старшекурсников и преподавателей - они разводили руками: "Таких не знаем". Много раз я проезжал от станции метро на автобусе в неопределенном направлении, искал похожий дом, знакомый двор, но так и не смог разобраться в мрачных дебрях каменных джунглей. В конце концов, я плюнул на свою бесполезную затею и решил не забивать голову ерундой.
Спустя полтора года, когда эта история уже совсем забылась, я неожиданно встретил Ладу. Погода была мерзкая: весенняя слякоть, в утренней мгле тяжело падал хлопьями мокрый снег, холодный, сырой ветер гулял по телу. Я отработал суточное дежурство в охране и угрюмо брел к трамвайной остановке с единственным желанием упасть в постель и не просыпаться часов двадцать. Внезапно по тротуару меня обогнала толпа милиционеров с дубинками. Кого-то вязали. Объектом преследования были два потрепанных жизнью парня и три девушки, более всего похожие (своим гардеробом и выражением глаз) на мою соседку со второго этажа по кличке Килька - матерую алкоголичку. Подъехавшее подкрепление блюстителей порядка деловито распихало растрепанных правонарушителей в сине-белый транспорт с мигалками. Одна девушка сопротивлялась особенно яростно. Нескольким милиционерам она расцарапала лицо острыми ногтями, когда ее волокли в "воронок" она ругалась отвратительнейшим образом и норовила пнуть мента в пах. Что-то в ее фигуре и голосе мне показалось знакомым. Я подошел ближе и узнал Ладу. Но это была не та Лада, в которую я влюбился с первого взгляда и, которую два месяца искал по всему городу, чтобы сказать о своих чувствах. Девушка заходилась истошным визгом и неистово билась о решетку на оконце УАЗика. Я, пораженный, смотрел на эту сцену безобразной истерики, открыв рот и не в силах отвести взгляд. Сержант, больше всех пострадавший в схватке с разъяренной девушкой, зло уставился на меня.
--
Что смотришь? Тоже из их компании?!
Я не ответил, не отрываясь, глядя на Ладу. Она уже не билась, а громко выла, без слез, широко открытыми глазами глядя перед собой. Милиционер грубо ухватил меня за руку.
--
Документы есть?
Я показал паспорт, вывернул карманы, дал осмотреть сумку с остатками суточной трапезы и ксерокопиями лекций.
--
Что она сделала? - спросил я у сержанта.
- При ней нашли семь граммов героина. Банчила, тварь. Сядет она, понял?! - Процедил мент сквозь зубы.
Снег падал за шиворот, ветер добрался до самых костей. От почти черных туч, все прибывавших с запада, стало совсем темно. Я стоял и смотрел за удаляющимися милицейскими уазиками, пока те не скрылись в потоке машин.
1 Камышлов - город в Свердловской области, с населением 31000 человек.