Такие не водятся в ласковых утренних снах.
 Таких не согреет пришедшая с юга весна.
 Небесные выси до края испив, истощив,
 Они выползают из собственных сонных лощин,
 Где почву пронзают насквозь капилляры корней,
 Где зубы чудовищ мелькают в морской глубине,
 Где жизнь из воды поднялась по кембрийским камням, 
 Под ноги ложась им, прессуясь в сухой известняк...
 Она из таких - непривычных, чужих, молодых,
 Которые взглядом растопят полярные льды,
 Чью кровь наполняет жасмин, бергамот и полынь.
 Она обнимает руками сухие стволы,
 Предчувствуя жизнь в потемневшей древесной коре,
 Сердечным огнем заставляя торфяник гореть,
 Струясь эктоплазмой по венам реликтовых рощ,
 Но если окликнуть - то дрогнет и пустится прочь
 Дриадой, чей голос играет звенящей листвой,
 Чей дом охраняет живой тополиный конвой,
 И дом ее, в сущности, теплый туманный овраг,
 Где можно легко, заблудившись, дожить до утра.