Жил на окраине деревни старик-рыбак. Жену свою давно схоронил, а детей судьба-матушка им не принесла. Так и коротал дни свои одиноко, рыбу ловил, мужикам ее в деревню продавал. Да только тяжко становилось одному жить. И взмолился старик перед сном:
- Небо Всемогущее, Небо Милосердное, если были у меня заслуги в жизни, и ежели не гневал тебя делами своими - внемли просьбе моей. Пошли мне душу живую, в помощь и в радость, чтобы любить ее мог, как ребенка своего, да заботой и лаской окружить, сердце бедное утешать.
И уснул. Сжалилось небо над стариком, и поутру возле дома своего плач он услышал. Выбежал, выглянул - а там за домом в кустах полыни ребенок-подкидыш лежит, рыдает. Заплакал дед от счастья, ребенка на руки взял, укутал потеплее и в деревню помчался. Заохали старушки-бабушки, заахали, девочкой ребеночек оказался, и кожа ее полынью пахла. Так и решили назвать Полиной. Старик домой ее взял, внучкой своей, да и бабушки помогали, нянчились.
Немного времени прошло, выросла девочка-красавица, голубоглазая, чернокосая. Старику во всем помогает, неводы плетет, еду готовит, хозяйство домашнее в чистоте держит. Смотрит на нее дед - не налюбуется. Любит его внучка всем сердцем, жалеет всячески. Вот только говорит вещи странные, из-за чего люди ее побаиваются. Подошла как-то в деревне к мужику и говорит:
- Беда у тебя случится скоро. Положи на ночь под окном вязанку дров.
Смеются люди, чудная какая. Маленькая, а так серьезно говорит. Положи да положи. Послушался ее мужик, на всякий случай сложил поленьев, лег спать. А ночью вор к нему в окно полез, и на дровах покатился, шум-гам, всех перебудил. Поймали вора, плетей дали. А на девочку коситься стали, что кому еще скажет. И говорила она так не раз. Кому зимой велела к проруби не идти, чтобы под лед не провалиться, кому в город через лес не ехать, чтобы разбойники не напали. Слушали люди девочку, кивали, благодарили, а сами стороной обходили - ишь, говорят, Полинка злобу чует. Небось потому, что сама такая - и полынью от нее пахнет, и волос черен, и взгляд недетский совсем.
А однажды Полинка к старосте деревенскому пришла, выслушать попросила. И говорит:
- Помощник твой, Григорий, недоброе замышляет. Смерти твоей хочет, чтобы самому старостой быть и жену твою любить. Не верь ему, не езжай к лекарю.
Нахмурился староста - верил он Григорию, как себе. Да и к лекарю никакому не собирался. Обругал Полину, взашей выставил, двери запер.
- Уходи, - говорит, - и мысли мои не путай! Не смей мне на помощника моего наговаривать, иначе плетьми высеку!
А Полинка под окнами ходит, слезами обливается, и молвит:
- Не верь ему! Не езжай к лекарю! Не верь ему! Не езжай к лекарю!
Не выдержал староста, тут и люд выглядывать стал, высек девочку, в слезах домой побежала. А на следующий вечер прибегает к старосте друг его Григорий и кричит:
- Беда у нас! Жена твоя, Любушка, в лесу упала, как подкосило! Дышит, а в сознание не приходит! Лекаря надо звать! Поезжай в город, староста!
Нахмурился староста от слов этих, вспомнил, что девочка под окнами кричала. Пожелал жену увидеть - и верно. Лежит, бледная, дышит, а дозваться не получается. Испугался он не на шутку, на коня вскочил и к городу помчался, да только из-за ворот выехал - стая собак навстречу выбежала, и как залают! Испугался конь, на дыбы взметнулся, сбросил всадника - и головой об камень. Не стало старосты.
Собрались люди на горе, оплакали, похоронили честь по чести. А потом и к старику-рыболову всей деревней домой направились.
- Выгоняй, - говорят, - внучку свою! Беду она накликала, сама всем несчастья приносит! Выведи ее в лес, и пусть подыхает там с голоду, но к людям хорошим и близко не подходит! Не пустим ее в деревню больше. И полынь в деревне всю изведем, чтобы не было и духу!
И не посмел старик людей ослушаться, только головой покачал. Завязал он глаза Полинке, за руку взял и в лес отвел, далеко, в самую чащу. Потом глаза развязал и сказал:
- Пойдешь вперед, тропинку увидишь. По ней пойдешь, налево свернешь - выйдешь на опушку. Там избушка лесника стоит, пустует давно, но дом хоть куда. Я тебя навещать буду. Не пропадай.
А сам слезами обливается. Обнял он внучку на прощание и ушел. Осталась Полина одна в лесу. Тропинку нашла, идет по ней, плачет. Лес страшный вокруг, темный, шумит, пугает. Идет она идет и видит - рябинка. И гнездо на ней с птенчиками. Не видно их, но слышно, как щебечут. И сердечко у нее сжалось, значит, беда будет. И чувствует - лента серая к птенцам ползет. Подошла Полинка, присмотрелась - точно! Змея ползет по рябинке, а птенцы чирикают, родителей зовут - не дозовутся.
Взяла Полина палку, сбросила змею на землю, отшвырнула подальше. Испугалась змея, уползла в кусты. А тут и родитель прилетел. Смотрит Полинка - а это соловей, птичка певчая.
- Спасибо тебе, девочка, - запел соловей. - Что птенчиков моих от гадюки спасла. Что хочешь для тебя сделаю, на помощь приду.
- Не надо мне ничего, соловушка, - вздохнула Полинка. - Горе у меня, не поможешь ты мне.
- Не печалься, девочка, - прощебетал соловей. - Может, потом сгожусь на что.
И пошла Полина дальше, долго шла, устала, а день уже к ночи близится. До развилки дошла, помнит, что дедушка ей нарекал налево свернуть. А сердечко ее сжимается, вправо тянет. Беда будет. Большая беда.
И свернула Полина вправо, пошла по другой тропинке. А уже ночь опустилась, совы заухали. Шла-шла и вышла к поляне. А на поляне костер горит. Затаилась Полина в кустах. Смотрит - а вокруг костра мыши сидят. Много-много, вся поляна в мышах серая. А на поваленном дереве перед костром - царь мышиный, громадный, и глаза у него красным светятся.
- Деревня тут рядом есть, - говорит царь мышиный. - Хлеба у них много и зерна. А сегодня они полынь всю выжгли, траву эту вонючую, отравную. Защиту свою сами спалили! Значит, идем сегодня на деревню, все сгрызем!
Мыши одобрительно запищали, и потекла мышиная орда через лес к деревне. Испугалась Полинка, заторопилась, на тропинку и обратно - к дому. Бежит, спотыкается, ноги обдирает - надо всех предупредить, что беда идет! А вокруг ночь темная, сбилась она с дороги, не знает, где дом искать. Устала совсем, села на пенек, плачет. Вдруг слышит - крылышками кто-то хлопает. Посмотрела - соловей на ветку рядом сел.
- Чего плачешь, девочка? - спрашивает. - Может, чем помочь могу?
- Можешь помочь, соловушка! - обрадовалась Полинка. - Лети в деревню и всех предупреди: мышиная орда идет, урожай есть, хлеб воровать! Лети и пой, соловушка! Послушают тебя люди!
И улетел соловей, в темноте исчез, как не бывало. Встала Полинка, и дальше пошла. Идет-идет, а лес темный вокруг, куда идти не знает. Только небо над головой и звезды. И одна так ярко горит, ярче всех. Взмолилась Полина:
- Звездочка яркая, звездочка ясная, прошу тебя, укажи мне дорогу к дому!
И звездочка пожалела девочку. Сорвалась она с небосвода ярким всполохом, прочертила линию по небу - туда, где деревня была. Обрадовалась Полинка, поблагодарила звездочку и побежала к дому. Только из леса выбегая, нарвала она полыни веток - по запаху отыскала травку свою родную. А в деревне уже вовсю бой идет, жители мышей гонят, факелами, вилами, топорами - без толку. Юркие мыши, пробираются в подвалы и амбары, зерно и хлеб едят - того и гляди, в зиму голод будет. А сам мышиный царь хохочет, заливается. Не жжет его огонь, ломаются об него вилы. Увидела Полинка, как дедушка ее против этого чудища сражается, а дедушка старенький, надорвется же... И такая в ней ярость лютая разгорелась, что бросилась она прямо на мышиного царя. Размахнулась - и хлестнула его по морде мышиной полынными ветками. Тут мышиный царь и издох. Испугались мыши, поддержки царской лишившись. Побежали прочь, запах полынный почуяв, в лесу темном растаяли, что и следа не осталось.
Обрадовались жители, и давай у Полинки прощения просить, благодарить ее - спасительницу. Простила она их, и домой с дедушкой вернулась. Григория с вдовой Любушкой, что больной прикидывалась, из деревни выгнали навсегда. Стала Полинка героиней, народной любимицей. А полынь-трава и по-прежнему в деревне растет. Людей от бед защищает.