Николаев Владимир Сергеевич : другие произведения.

Другая история

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.18*10  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Попаденец из далекого прошлого в тело ГП. https://ficbook.net/readfic/2346382

Другая история

Annotation

[]
      Другая история
      Направленность: Гет
      Автор: shellina
      Беты (редакторы): Muscrat
      Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер»
      Пейринг или персонажи: Гарри Поттер (Гарри Бонам) / Гермиона Грейнджер
      Рейтинг: PG-13
      Жанры: Юмор, POV, AU, Учебные заведения
      Предупреждения: OOC, ОМП
      Размер: Макси, 282 страницы
      Кол-во частей: 58
      Статус: закончен
      Публикация на других ресурсах: Уточнять у автора/переводчика
      Примечания автора: Да простит меня автор заявки за довольно вольное обращение с ней. Автор разрешил мне еще немного изменить условия заявки и добавить гет, чем я и воспользуюсь. Вариант обложки от Raenyra Arryn http://www.pichome.ru/image/33O
      Описание: Попаденец из далекого прошлого в тело ГП.

Глава 1. Вместо пролога.

     Ой, как голова-то болит. А ведь говорил мне профессор Тинет: «Учи, Гарри, хорошо учи теорию, прежде, чем к практике переходить». Вот что значит — не слушать уважаемого профессора. А ведь всего-то практика по демонологии была. Ну, подумаешь, вместо стандартного «вызов-изгнание» мы с ребятами со Слизерина решили суккуба призвать, на то нам и по восемнадцать лет уже стукнуло. Кто же знал, что что-то пойдет не так?
     Как же все-таки голова болит, нужно уже глаза открыть и посмотреть, что от ритуального зала осталось. Его, между прочим, сам Салазар сделал когда-то, экранировал и даже фамильяра здесь своего поселил, чтобы малолетки случайно в рабочую пентаграмму не залезли. Так, приоткрываю глаза, и ...
     — А-а-а, — да, заорал я знатно, но еще бы, кто на моем месте не заорал, если бы понял, что внезапно почти ослеп? Вызвали суккуба, придурки!
     — Гарри, как ты? — а голос-то девчоночий, странно. На нашу чисто мужскую вечеринку представительницы прекрасного пола не приглашались, вот еще. Не в те времена живем, чтобы совместно демонов вызывать. Один вон баран с Хаффлпаффа решил какое-то заклинание однокурснице продемонстрировать в заброшенном классе, и что? Женат он теперь, комнату им отдельную выделили, из того же злополучного класса переделали, и Мелисса уже на сносях ходит, а ведь нам еще вместе целый год учиться. Так что, девушек, начиная с тринадцатилетнего возраста, парни Хогвартса избегают всеми возможными способами, за пару веков чего только не придумали, чтобы женитьбы избежать. Отец хвастался, что именно ему принадлежала идея на спальни девушек чары оповещения накинуть, и все наставники, кому меньше шестидесяти было, его в этой благой идее поддержали. Ой, что-то я расфилософствовался, я же почти ослеп, да еще и девушка какая-то рядом, нужно уточнить, что же происходит.
     — Гарри, ну очнись, тебе больно? Феникс же тебя вылечил, ну скажи хоть что-нибудь, Гарри! — так, девушка скоро в истерику впадет, а я все еще не понимаю, что происходит, феникс какой-то, что за чушь?
     — Я почти ничего не вижу, — в горле пересохло, и я практически прохрипел эти несколько слов. Только вот что-то голос у меня все равно какой-то слишком высокий.
     — Вот твои очки, — мне в руки сунули очки? Я никогда не носил очков! Пресвятая Дева, что происходит?!
     Кое-как я напялил этот нелепый предмет, и мир вокруг сразу же стал более отчетливым.
     Так, что мы имеем? Мы имеем ритуальную комнату, мертвого василиска. Что? Мертвого василиска? Это я его что ли? Да с меня директор Жестен шкуру живьем сдерет, когда узнает. Перевожу взгляд на свои руки. Я идиот. Я не просто убил несчастную змею, я еще и надругался над ее телом. Зачем, спрашивается, я вырвал клык, который сейчас держу в руке? Ой, мама, мамочка, похоже, нескоро ты увидишь своего сына Гарри.
     Так, спокойно, Гарри. Что еще произошло? Книжка какая-то, по всей видимости этим самым клыком и проткнута, а это еще зачем? Палочка недалеко валяется. Не моя палочка, но другой нет, а защищаться мне чем-нибудь нужно будет, когда за мной придут. Это же надо было столько дел наворотить, а всего-то один бочонок крепленого вина и был, на всю нашу компанию.
     — Гарри, это я, это я виновата, — сидящая на полу очень молоденькая девушка плакала и что-то лепетала. — Это я выпускала василиска и душила петухов. Он заставлял меня делать все это.
     — Кто такой этот «Он»? — я поднял, наконец, палочку и стоял, рассматривая ее: слишком гибкая, слишком светлая, практически совершенно не подходит для демонолога, которым я рассчитываю стать после окончания Хогвартса, но выбирать не приходится, просто не из чего выбирать.
     — Том Реддл, — всхлипнула в очередной раз рыжеволосая девушка, и поднялась с пола. Я невольно осмотрел ее. Очень юная, но слишком, на мой взгляд, вольно одета. Пресвятая Дева, у нее юбка даже колен не закрывает. Так даже падшие женщины не рискуют одеваться. И тут я заметил одну очень интересную деталь: ритуальная комната какая-то слишком большая. Или это я слишком маленький?
     Я не дослушал девушку и бросился к статуе, там есть зеркало, я точно это помню. На меня смотрел маленького роста парнишка, лет двенадцати, взъерошенный, грязный, весь в крови. Я протянул руку и дотронулся до странного шрама в виде молнии на лбу. Парнишка в зеркале повторил мой жест. Я не закричал и даже начал гордиться своей выдержкой, но тут мир снова померк.
     ***
     Голова болит, как же голова болит, лучше бы ко мне не возвращалось сознание. Как это произошло? Почему я — это не я, а какой-то малолетний неудачник? Снова голоса, только на сей раз это не завывания пошло одетой девушки, а голоса вполне взрослых мужчины и женщины.
     — Северус, перестань так хищно рассматривать василиска, я тебе обещаю, что он полностью тебе достанется, если ты, наконец, поможешь Гарри.
     — Минерва, Поттер уже пришел в себя, а то, что у него, скорее всего, голова болит, так удар о каменный пол еще ни для кого даром не проходил, даже если учесть, что в этой голове нет мозгов, — это точно один из наставников, только они свято верят в то, что учеников нельзя поощрять, а нужно с них только требовать. И после всего произошедшего я не могу сказать, что они не правы. Повернувшись к говорившему я, не открывая глаз, прошептал:
     — Профессор, у меня голова болит, сильно, помогите, пожалуйста.
     Тишина, которая последовала за моими словами, заставила меня распахнуть глаза, чтобы убедиться в том, что я все еще в сознании. Надо мной склонились двое: пожилая леди, на платье которой был накинут плед цветов МакФергюсонов, и молодой черноволосый мужчина в защитной мантии Мастера зелий. Мужчина смотрел на меня так, будто увидел внезапно заговорившего с ним немого демона. Затем он протянул руку и потрогал мой лоб.
     — Мистер Поттер, с вами все в порядке? — значит, меня зовут Гарри Поттер. Нужно запомнить, ведь мне с этим именем теперь жить.
     — Не уверен, профессор, — Пресвятая Дева, мне что, опять подростковый период переживать? Захотелось заплакать, но я все-таки собрал всю свою волю в кулак.
     — Минерва, я всерьез опасаюсь за здоровье твоего драгоценного Поттера, — в голосе Мастера действительно прозвучала некоторая обеспокоенность. — Давай-ка мы его в Больничное крыло отнесем, а то что-то мне не по себе.
     Мужчина поднялся и легко подхватил меня на руки. Этого Гарри что, не кормят? И вообще, не слишком ли наставник молод, чтобы мантию Мастера носить? Но все вопросы исчерпали себя, когда мужчина меня невольно тряхнул, и голова просто взорвалась болью, и я, похоже, снова отключился.
     ***
     Я опять очнулся. В который раз уже? Если честно, то я уже не считал. На сей раз я лежал на мягкой удобной кровати, переодетый во что-то чистое.
     — Поттер, выпейте это, — очков на мне не было, но я опознал голос, он принадлежал Мастеру. У моего лица появился кубок, и я невольно принюхался, пахло замечательно. Свежий запах мяты и меда — идеально сваренное обезболивающее зелье. Так варить, чтобы мята сохранила свой запах и свойства, могут единицы. Значит, наставник по праву Мастер. Дрожащими руками я ухватил кубок и принялся довольно жадно глотать зелье. Когда посуда опустела, я откинулся на подушку и довольно улыбнулся.
     — Спасибо, профессор.
     — Так, нужно попросить Поппи, чтобы она еще раз осмотрела Поттера. Что-то не нравится он мне, мальчишка явно не в себе, — пробормотал наставник, и удалился, оставив меня в недоумении. Что я сказал или сделал не так?
     — Гарри, как ты? — раздался справа от меня мальчишеский голос. Искать очки было лень, поэтому я демонстративно зевнул и закрыл глаза.
     — Нормально, — все, что я мог ответить, чтобы не вызывать подозрений.
     — Вот гад, видел же, что ты ранен сильно, и все равно решил поиздеваться, да еще и пакость какую-то тебе выпоил, — голос не замолкал. Видимо мальчишка не мог смириться с тем, что я почти засыпаю.
     — Ты это о ком? — я еще раз демонстративно зевнул.
     — О Снейпе, о ком же еще? И ты спокойно так его варево выпил, даже поблагодарил, а вдруг он тебя отравить захотел?
     — Ты это сейчас о Мастере говоришь? — я невольно нахмурился. Наставники представлялись нам всегда кем-то вроде полубогов, и оскорблять их считалось кощунством. К тому же, именно этот наставник ничего плохого мне не сделал, даже наоборот, вынес из ритуальной комнаты, напоил собственноручно сваренным зельем. Этот мальчишка вообще представляет, какая это редкость, и сколько такое зелье стоит? Например, зелья Парацельса только короли могли себе позволить.
     От дальнейших объяснений меня спасла женщина, которая кем-то приходилась МакФергюсонам. Я ее не видел, но узнал голос, который обратился теперь к мальчишке.
     — Мистер Уизли, прекратите болтать. Немедленно спите, и дайте отдохнуть мистеру Поттеру, — о, это какая-то святая сестра милосердия, решила дать мне время поспать и подумать над тем, что же мне делать дальше.
     — Мистер Поттер, Гарри, профессор Снейп сказал, что он опасается за вашу психику. Почему-то ему кажется, что вы слишком странно себя ведете. Но я лично считаю, что во всем виновато переутомление и мы все, я имею в виду ваших учителей. Хотя Северус и утверждает, что для того, чтобы вас остановить, нужно было приковать вас цепями у него в подземелье, но я все же решила попросить у вас прощения за то, что мы допустили подобное происшествие на территории Хогвартса. Я попросила директора Дамблдора пока не беспокоить вас, Гарри, отдыхайте. С директором поговорите завтра. Профессор Снейп обещал сейчас приготовить восстанавливающее зелье для вас, так что, думаю, к завтрашнему утру вы будете в полном порядке.
     Она ушла, а я тихо удивлялся чудесам, которые, как оказалось, еще могут происходить. Да чтобы наш Мастер-наставник для какого-то ученика чего-то там готовил? А наставница за что-то извинялась? Я что, в рай попал? Так, Гарри, спать, завтра будешь разбираться.

Глава 2. Ночной разговор.

     Проснулся я посреди ночи. Просто открыл глаза - и все, не хочу спать. Вначале на меня накатила паника, а затем захотелось плакать. Как там мама? А отец? Им, наверное, сообщили уже, что их сын умер. Я не верю в то, что мы с местным Гарри поменялись телами, это слишком фантастично. Просто в моем ритуале что-то пошло не так, и мою сущность вышибло из моего тела, оставив мертвую оболочку в круге работающей пентаграммы, а здесь этот Гарри Поттер, похоже, погиб, когда что-то с василиском не поделил.
     Странно, почему василиск вообще напал? Он никогда ни на кого не нападал, его Салазар как защитника воспитал, а не как агрессора. Ладно, это потом выяснять буду, сейчас есть более насущные проблемы.
     Я абсолютно точно нахожусь в Хогвартсе, только это какой-то странный Хогвартс. Что это: параллельная вселенная или все-таки будущее? На этот вопрос легко ответить, нужно только дату сегодняшнюю узнать. А еще мне нужно от имени своего отвыкать. Хорошо еще, что зовут меня Гарри. Правда, не Поттер, а Бонам. Мой отец — целитель, а мать, как любая порядочная женщина, занимается хозяйством. В тот момент, когда я еще находился в своем ... ну, пусть будет времени, отец носился по всевозможным инстанциям с идеей создания общей лечебницы, где маги с любыми заболеваниями или попавшие под проклятье смогут получить хотя бы первую помощь. Носился он пока безрезультатно, его только хлопали по плечу и приговаривали: «Не забивай себе голову, Мунго, такими нелепыми бреднями, занимайся лучше целительством да деньги зарабатывай». Если сейчас будущее, то неплохо будет узнать, получилось у него что-нибудь или нет.
     Я хотел стать демонологом. Весьма уважаемая профессия, между прочим, но оглядываясь на отца, я просто не мог не разбираться хотя бы в зельях. Однако моя страсть к опасностям отразилась на моем распределении, и Шляпа отправила меня в Гриффиндор. Мой факультет всегда считался самым безбашенным, в отличие от рассудительного Равенкло, последовательного и оттого немного медлительного Хаффлпаффа и абсолютно непробиваемого Слизерина. Такое положение дел не могло не отразиться на отношении к нам наставников, которые при абсолютно равных условиях назначали гриффиндорцев виновными во всех грехах. Так что розги мы в лесу сами себе заготавливали.
     На глаза все же навернулись слезы, как же мне жить-то теперь? Без родителей, без друзей, без наших посиделок и попоек, которые, несмотря на все запреты наставников, возникали еженедельно, студенты-то все равно остаются студентами, и наставники это понимали: сами такими были, так что нас сильно и не ловили никогда.
     Вот так я и лежу, глядя в потолок и абсолютно его не видя близорукими глазами, и плачу, оплакивая свою потерянную жизнь, и мне совершенно не стыдно, да и мелкое юное тело позволяет мне расслабиться.
     — Гарри, мальчик мой, как я вижу, ты не спишь, — и кто это глазастый такой образовался посреди ночи? Протянув руку в сторону предполагаемой тумбочки, я нашарил очки и надел их, разглядывая странного старика в дурацкой фиолетовой мантии, усевшегося прямо на мою кровать. — Ты, наверное, задаешь себе вопрос, что здесь делает отстраненный от занимаемой должности директор? Я отвечу: Совет попечителей решил, что в столь тяжелое для школы время именно я больше всего подхожу на роль директора, — вообще-то мне было на него наплевать, но раз старик решил выговориться, то это его дело, а я послушаю, вдруг он что-нибудь полезное скажет. — Я даже не предполагал, что ты можешь столкнуться с Томом Реддлом и василиском, — да? Директор школы ничего не знал о страже ритуального зала? Ой, что-то мне верится в такое с трудом. Темнит директор, ой как темнит, но о Томе я уже слышал от рыжей девушки, нужно кое-что уточнить.
     — Простите, директор, а кто такой Том Реддл?
     — Так звали Волдеморта, когда он был маленьким мальчиком, но затем Том отказался от своего имени.
     Я уже хотел спросить, а кто такой этот Волдеморт, но вовремя прикусил язык. Судя по всему, Гарри Поттер должен был быть в курсе того, кто этот тип.
     — Что там за книжка была, которую я клыком проткнул? — я все же решил начать разбираться, но делать это очень аккуратно.
     — О, это был дневник Тома, в который он вложил часть своих воспоминаний, фактически часть себя, — что за чушь несет директор? Он вообще за кого этого Гарри принимает, за отсталого идиота? Похоже на то. А дневничок-то крестражем был, судя по всему. Значит, этот Волдеморт тоже умом не блещет, раз решился на такое. Послушаем дальше. — Гарри, Джинни, не виновата в том, что произошло, Том всегда славился тем, что умел смущать юные умы, и не только Джинни стала его жертвой. Но ты совершил настоящий подвиг, ты спас мисс Уизли от смерти. Мальчик мой, не знаю, как тебе это сообщить, но я думаю, что и в тебя Волдеморт вложил частичку себя той ночью. И то, что ты можешь говорить со змеями, лишь подтверждает это предположение, — интересно, как директор относится к сюрпризам? Что бы в Гарри Поттера этот Волдеморт ни вложил, это что-то вместе с пацаном погибло. Интересно, директор сильно расстроится, когда узнает, точнее, если узнает об этом прискорбном факте? — Но посмотри сюда, — директор протянул мне узкий одноручник, в котором я признал короткий меч Годрика. Ничего особенного на самом деле, вот его полуторник, то да, ценнейший меч был. Утерян меч два века назад, причем маги обвиняют в этом гоблинов, а гоблины традиционно молчат. Я пожал плечами, директор же, видя мою реакцию, продолжил меня просвещать. — Это меч Основателя твоего факультета. И сейчас, закаленный в яде василиска, он стал воистину волшебным оружием, — я демонстративно зевнул. Похоже, от директора ничего стоящего узнать не удастся. — Прости, Гарри, я вижу, ты снова хочешь спать, отдыхай, я хочу только сообщить тебе, что экзаменов, в связи с данными обстоятельствами не будет, а за вашу безграничную храбрость мистеру Уизли и тебе я назначаю по двести баллов Гриффиндору.
     Я невольно нахмурился. Что значит - двести баллов Гриффиндору, за что? Ведь все, что я смог узнать из обрывков разговоров, это то, что Гарри Поттер зачем-то в двенадцатилетнем возрасте спустился в ритуальный зал, и убил стража, уничтожив при этом крестраж какого-то придурка и спасши из-под влияния этой вещицы ту рыжую девицу. Все это, наверное, хорошо, но зачем он это сделал? Неужели наставники сами не могли спуститься и помочь девушке? Взять хотя бы того Мастера зелий, он не выглядит нерешительным человеком. Да и та дама, которая передо мной извинялась, слабой ведьмой мне не показалась. А как же ребята с других факультетов, которые вкалывали за эти мерлиновы баллы, как проклятые, что с ними? Как же мне не нравится все, что здесь происходит, ох, как не нравится.
     — Простите, директор... — начал я, но меня перебили.
     — Гарри, ты, наверное, хочешь узнать, как там Гермиона? С ней все будет хорошо. Профессор Снейп уже приготовил зелье из мандрагор, так что уже утром вы с ней встретитесь, — я не удержался и присвистнул.
     — А что, школа настолько богата, что может позволить себе оплачивать услуги Мастера не только как наставника, но и как штатного зельевара? — я понял, что ляпнул что-то не то, когда почувствовал на себе пристальный взгляд директора.
     — Гарри, откуда у тебя такие мысли? Мальчик мой, посмотри на меня, — ага, размечтался. А то я не знаю, что все наставники легиллименты, а директору так по должности положено этим искусством владеть. Уже три сотни лет ученики Хогвартса изобретают все новые и новые способы избегать прямых взглядов наставников, а в общей гостиной Гриффиндора за одной из стенных панелей даже небольшой сборник с самыми надежными способами припрятан. Так что я, успешно избегая взгляда директора, начал что-то лепетать в свое оправдание.
     — Я читал про это, — похоже, этот ответ абсолютно устроил директора, и он, наконец, поднялся с моей кровати.
     — Отдыхай, Гарри, думаю, что если у тебя возникнут вопросы, то ты можешь задать их мне завтра, — с этими словами директор вышел.
     Пресвятая Дева, что же здесь творится? А ведь я так и не получил ни одного нормального ответа. Директор просто мастерски умеет лить воду, но толком ничего не объясняет, почему? Единственный ответ, который приходит мне на ум: директор не хотел рассказывать Гарри Поттеру всю правду. А зачем ему это? Как же это ужасно, быть абсолютно не в курсе того, что творится в этом мире.
     Внезапно за ширмой, которая отделяла мою кровать от других, раздался какой-то шум и негромкие голоса. Я прислушался, слышно было плохо, к тому же часть слов говоривших заглушало довольно громкое похрапывание мистера Уизли, если я не ошибаюсь, кровать которого стояла рядом с моей.
     — Вот, Поппи, держи, оживляй наших окаменевших.
     — Северус, почему вообще дошло до всего этого? — незнакомый женский голос, я его еще не слышал, ответил Мастеру.
     — До чего?
     — До всего этого, — молчание, во время которого, скорее всего, женщина была чем-то занята. — Эти несчастные дети, подвергшиеся нападению и окаменению, Гарри в Тайной комнате, Локхарт в таком плачевном состоянии, я не понимаю, Северус. Неужели вы и в самом деле не могли определить, кто нападал на учеников?
     — Ну, конечно, Поппи, мы же все настолько тупые. Вот Грейнджер смогла соединить прижизненное окаменение, бегство пауков и болтающего на парселтанге Поттера. А я не смог, и Минерва не смогла. Вот такие преподаватели учат детей в Хогвартсе, совершенно некомпетентные.
     — Но почему?
     — Не спрашивай меня, пожалуйста. У меня сейчас болит голова. Я почти сутки от котлов не отходил, вот это зелье, два для Поттера, я живой человек и тоже могу устать. Единственный перерыв я совершил, чтобы Поттера из зала вытащить.
     — Но почему вы его вообще не остановили? Он ведь еще ребенок.
     — Потому что нам было категорически запрещено спускаться, — голос Мастера звучал глухо. — Да еще Поттер. С чего ему становиться вежливым деликатным ребенком, если он даже думает про меня исключительно нецензурно?
     — Ты же легиллимент, почему не проверил? — Ха, я так и знал, где бы я ни оказался, а наставники Хогвартса мало меняются.
     — А какое условие должно обязательно соблюдаться при применении легиллименции?
     — Эм, зрительный контакт?
     — Верно, зрительный контакт. Так вот, я не знаю, кто его этому научил, но в то время, когда Поттер не находился в отключке, поймать его взгляд я так и не смог. А ведь до сегодняшнего дня он всегда смотрел мне в глаза, и я никак не мог понять: то ли это бравада, то ли недалекий ум, я лично склоняюсь к последнему. И это меня тревожит больше всего. Все эти мелкие изменения, а такое чувство, что вместо Поттера передо мной находился совершенно другой мальчишка, — что же ты такой наблюдательный? Пресвятая Дева, этот Мастер меня за десять секунд раскусит. И что мне делать? Вот ведь самый популярный на сегодняшний день вопрос. И ведь от встречи с наставником, который что-то преподает, да и вообще в свою очередь следит за порядком в школе никак отвертеться нельзя, точнее не получится у меня полностью его избегать.
     Я снял очки и откинулся на подушку, больше я подслушивать не рискнул, с Мастера станется обнаружить чужое любопытство.
     А может, мне с кем-нибудь из них поговорить и рассказать всю правду? Та леди, родственница МакФергюсонов и этот Мастер, пожалуй, подойдут. В любом случае, перед Мастером мне нужно раскрыться как можно быстрее и желательно самому, чтобы не было мучительно больно. А то, Гарри, одними розгами ты не отделаешься, это точно. Так, значит, решение принято, как только проснусь, пойду искать Мастера.

Глава 3. Подозрения.

     Вот стоило крепко заснуть, как меня начали самым бесцеремонным образом будить.
     — Гарри, проснись, ну, сколько спать-то можно? — бубнил голос, принадлежащий Уизли.
     — Рон, оставь его в покое, Гарри пережил сильный стресс и ему нужно отдохнуть, — второй голос принадлежал девушке и, в общем, мне понравился, не сильно высокий и спокойный, без надрыва.
     — А я, получается, никакого стресса не испытал?
     — Конечно, Рон, конечно, испытал. Таскать камни, расчищая проход — это ведь, практически, то же самое, что с василиском сражаться. Так что не переживай, ты герой и все такое, но дай Гарри выспаться.
     — Когда ты лежала на соседней койке в окаменевшем состоянии, ты была более приятной! — Уизли повысил голос, а я решил проснуться. Мама пыталась воспитать из меня настоящего рыцаря, может, я им и не стал, но меня просто коробило, когда кто-то хамил девушкам, причем безосновательно. Несколько минут я решал, как именно буду просыпаться, а затем решил застонать, ну, девушка же рядом, а они почему-то любят умирающих, причем даже больше, чем подонков.
     — Гарри, с тобой все в порядке? — маленькая прохладная ладошка легла мне на лоб.
     — Я не знаю, — я слегка приоткрыл глаза. Пресвятая Дева, без очков я вообще ничего не вижу. Протянув руку к тумбочке, я попытался нащупать этот предмет, который уже успел возненавидеть.
     — Вот, держи, — девушка протянула мне предмет моих поисков.
     Обретя зрение, я посмотрел на обладательницу красивого голоса. Ничего так, хорошенькая, и в возраст уже, похоже, вошла. Наверное, нужно держаться от нее подальше, хотя, мне же всего двенадцать сейчас, можно провести время в приятной компании. Я уверен, что ни в одну хорошенькую головку не придет матримониальная мысль в отношении мальчишки. Только не тогда, когда вокруг много старшекурсников, да и молодые наставники попадаются.
     — Спасибо, — слабо улыбнуться, только не переборщить, а то придется еще здесь на сутки остаться. Все-таки хорошо, что мой отец — целитель. Симптомы различных состояний я знаю достаточно для того, чтобы неплохо их симулировать.
     — Вот видишь, Гермиона, все с Гарри в порядке, — Уизли бесцеремонно уселся на мою кровать и схватил какую-то сладость с моей тумбочки. Сейчас, при свете дня, я разглядел, что он рыжий. И вообще они со спасенной девицей очень похожи, родственники, скорее всего. — Джинни все рвалась сюда прийти, но ее не пустили, — с набитым ртом начал просвещать меня рыжий.
     — Рон! Прожуй сначала, потом говори, — девушка, названная так же как дочь прекрасной Елены, слегка нахмурилась и села на стул, стоящий возле постели. — Я совсем недавно очнулась, все-таки профессор Снейп очень хороший специалист. Я не чувствую никаких последствий окаменения.
     — Он Мастер, что ты хотела? — я пожал плечами. — Кстати, вы его не видели? — как вовремя я вспомнил о своем решении открыться наставнику.
     — Нет, слава Мерлину, ты не бойся, Гарри, он ничего тебе не сделает, директор сказал, что нарушения нами правил в данной ситуации не учитываются, мы же Джинни спасали, — Рон стянул очередную сладость и теперь сосредоточенно ее распаковывал.
     — А я и не боюсь, профессор обещал мне зелье укрепляющее принести.
     Рон перестал жевать и подозрительно посмотрел на меня.
     — А почему ты Снейпа профессором называешь?
     — Наверное, потому, что это принятое обращение к наставникам Хогвартса, — я невольно нахмурился. — Как мне еще его называть? Он мне не друг и не родственник, к тому же человек, в столь молодом возрасте умудрившийся стать Мастером, как минимум, заслуживает уважения.
     — После того, как он над тобой издевался? — у Рона очень смешно округлились глаза, а у меня появились нехорошие мысли, что я снова что-то делаю не так. Но понять, что же именно не так, я не мог. — Ты же ни разу от Снейпа слова доброго не слышал, — продолжал недоумевать рыжий.
     — Ну и что? — я растерянно посмотрел на внимательно слушавшую меня Гермиону. — Он же наставник. А я ученик. Профессор не обязан со мной нянчиться. Согласно заключаемому со школой договору, наставник обязан предоставить ученикам знания по преподаваемому им предмету, а также поддерживать дисциплину всеми разрешенными уставом способами. И я считаю, что последний пункт правильный. Наставников же немного, а учеников несколько сотен, к тому же все маги. Если никак на учеников не влиять, то школа уже во времена Основателей в руины бы превратилась, — по мере того как я говорил, глаза Рона становились все больше и больше. Я снова посмотрел на Гермиону. Та нахмурилась и молчала. Пресвятая Дева, да что с ними такое происходит? А со школой? Что творится со школой, если ученики думают, что наставники им чем-то обязаны? Кто виноват в этом положении дел?
     От неминуемого разоблачения меня спасла женщина в одежде целителя, которая подошла к моей кровати, неся в руках ворох одежды.
     — Так, мистер Уизли, мисс Грейнджер, выйдите отсюда и предоставьте шанс мистеру Поттеру переодеться, — с этими словами она свалила одежду мне на постель. — Мистер Поттер, вы можете идти. С вами все в порядке, за исключением небольшого переутомления, но это пройдет. Вам нужно больше бывать на воздухе и избегать стрессов.
     Целительница развернулась, чтобы уйти, но я остановил ее, задав волнующий меня на этот момент вопрос.
     — Простите, но профессор Снейп обещал принести мне укрепляющее зелье, я что-то чувствую сильную слабость и оно мне не помешает.
     — Профессор Снейп занес зелье сегодня ночью, вместе с зельем для пострадавших от взгляда василиска, но я провела диагностику и выяснила, что именно они нуждались в укрепляющем составе гораздо больше, чем вы. Я могу дать вам стандартное зелье, если вы чувствуете потребность в нем, — взгляд целительницы смягчился.
     — Нет-нет, не стоит, — женщина покачала головой и ушла за ширму, я же приступил к переодеванию.
     В принципе, все не так уж и плохо: у меня появился небольшой повод вторгнуться на территорию наставника. Хотя что-то просить — это не лучшее, что можно было сделать, но мне нужно только как-то начать разговор.
     Из того, что я слышал, Мастер обитал в подземельях, но вот где именно? В любом случае, там находится гостиная Слизерина, так что спрошу у кого-нибудь из подопечных Салазара, они должны знать.
     Я оглядел себя. Без зеркала это было довольно затруднительно, но мантия вроде чистая, брюки выглаженные, а ботинки блестят. Ну что, Гарри, вперед. Тебе предстоит непростой разговор пережить.
     Уизли и Гермиона ждали меня у входа в лазарет. Судя по их виду, они успели всерьез поссориться.
     — Ну, что, Гарри, идем в гостиную? Нас весь факультет ждет, а Фред и Джордж где-то праздничной еды раздобыли и сливочного пива, — Рон попытался схватить меня за руку, но я вовремя ее отдернул.
     — Рон, ты иди, я догоню, мне еще нужно кое-что сделать.
     — Гарри, что с тобой творится? — рыжий как-то странно на меня посмотрел.
     — Ничего, просто устал, — я улыбнулся как можно искреннее.
     — Ну, ладно, я сделаю вид, что тебе верю, — проворчал Уизли. — Долго только не задерживайся, — и он умчался по коридору.
     — Гарри, куда ты собрался? — тихий голос Гермионы заставил меня вспомнить о ее существовании.
     — Я хочу поблагодарить профессора Снейпа за то, что он вытащил меня.
     — Я не знаю, что произошло в комнате, кроме того, что мне рассказали Рон и профессор Дамблдор, но ты изменился. Я пойду с тобой, если ты не против. Мне тоже хотелось бы поблагодарить профессора, хотя я сомневаюсь, что он будет рад нас видеть.
     С этими словами Гермиона повернулась и первой пошла по коридору. Меня это почти устраивало, за исключением нескольких моментов. Я что, в ее присутствии исповедоваться буду? И почему она такая убитая?
     — Что случилось? — догнав девушку, я поравнялся с ней.
     — Ничего. Просто Рон, он такой ... Рон. Ну, ты понимаешь, — Гермиона слабо улыбнулась и замолчала.
     До подземелий мы дошли молча. Я следовал за своей невольной провожатой, начиная понимать, что мы направляемся к классу зельеварения. Значит, Мастер все-таки этот предмет преподает.
     — Меня всегда удивляло, почему класс зелий находится именно здесь, тут же так холодно, — Гермиона невольно поежилась.
     — Что же здесь удивительного? Для многих зелий необходим баланс температур. Или ты предлагаешь вначале все нагревать, а затем много колдовать, чтобы создать холодный воздух для охлаждения?
     — Я никогда не думала в этом ключе, а ведь ты прав, — Гермиона в который раз за это утро удивленно посмотрела на меня. Я что-то не пойму, почему все так удивляются, когда я говорю об очевидных вещах? Все это наталкивает на мысль о некоторой тугодумности бывшего обладателя этого тела. Хотя, тогда становится понятно, почему он от Мастера добрых слов не слышал. Никто из наставников не любит учеников, не успевающих по их предметам.
     Тем временем мы остановились перед дверью.
     — Это не класс зелий, — констатировал я очевидное. Что-то меня потряхивать начало. Я боюсь этой встречи и предстоящего разговора и мне совершенно не стыдно в этом признаваться.
     — Нет, — Гермиона снова легко улыбнулась. — Это личный кабинет профессора Снейпа. Я полагаю, что его легче здесь найти, чем где-либо еще.
     Я кивнул и быстро постучал в дверь, не давая себе передумать. Дверь распахнулась почти мгновенно, и на пороге возник хмурый наставник.
     — Что вам здесь нужно, Поттер? — на Гермиону он просто не обращал внимания, сверля меня тяжелым взглядом.
     — Здравствуйте, профессор, — паника полностью захватила меня, и я уже плохо соображал, что говорю. — Дайте мне выпить, пожалуйста.

Глава 4. Гарри, ты ли это?

     Да, наставник мне все-таки крепкий попался. Он просто с минуту молчал, а затем тихо произнес:
     — Поттер, вы в своем уме? — и вот что мне ответить? «Нет, профессор, в чужом, точнее мой ум - это не ум Поттера», — так что ли отвечать? Но вместо этого я жалобно проблеял.
     — Профессор, вы меня неправильно поняли.
     — И что из ваших слов, Поттер, я мог неправильно понять? — а каким мягким стал голос у Мастера. Обычно после слов, произнесенных вот таким вот голосом, следовали розги. Я вздохнул.
     — Профессор, можно нам войти, я хочу кое-что вам сказать, и это не предназначено для чужих ушей, которые могут совершенно случайно нас услышать.
     — Знаете, Поттер, я думал, что вы только хамить и совершать бессмысленные геройские поступки можете. Но, оказывается, вы можете заинтриговать. Прошу, — с этими словами наставник отошел, наконец-то, от двери, пропустив нас с Гермионой в свой кабинет.
     Девушка осторожно вошла и встала напротив преподавательского стола. Я последовал ее примеру. Наставник, обойдя нас по приличной дуге, сел за стол, и соединив кончики пальцев поставленных на стол рук, внимательно посмотрел на меня.
     — Я вас внимательно слушаю, Поттер.
     Ой, что-то мне не по себе. Мало того, что я сам трясусь, как оборотень перед полнолунием, так еще и наставник, приняв бессознательно позу, из которой удобнее всего осуществлять беспалочковые атаки, не добавлял мне уверенности. Я оглядел кабинет. Угу, а Мастер еще и коллекционер, как оказалось. Вон тот магический тритон был заспиртован самим Парацельсом. Я эту банку в директорском кабинете видел, когда меня на ковер вызывали, за то, что я случайно перепутал на практикуме по демонологии ключевую фразу и вместо того, чтобы вызвать демона, наградил всех своих сокурсников и наставника рогами. Почему-то директор Жестен тогда не счел уважительной причиной то, что, праздновав победу Гриффиндора в квиддиче, мы всем факультетом забыли приготовить задание на следующий день. Ох, и досталось же мне тогда. Но банку с редким видом тритона я запомнил.
     — Поттер, я долго буду ждать? Или вы соскучились по грязным котлам? Так и скажите об этом прямо. Я вас работой обеспечу, и вы перестанете тратить мое время и испытывать мое терпение.
     — А причем здесь котлы? — я недоуменно посмотрел, наконец, на наставника.
     — Так, Поттер, что происходит? — Мастер нахмурился и слегка подался вперед.
     — Видите ли, профессор, так получилось, точнее я не знаю, как это произошло, хотя я догадываюсь, но это все не имеет значения, хотя, скорее всего, имеет, но я не Поттер, — выпалил я и преданно уставился на наставника.
     Молчание на этот раз длилось несколько дольше, чем минуту, и чтобы предупредить обвинения в сумасшествии, я, глубоко вздохнув, посмотрел наставнику в глаза. Он удивленно приподнял бровь и, усмехнувшись, достал из рукава палочку. Я еще успел подумать, что глаза у него очень темные, почти черные, наверное, женщинам нравятся, и тут же услышал тихий голос.
     — Легилеменс.
     Образы отца, матери, наставники, ритуальный зал, комната наказаний, розги, грандиозная совместная пьянка Слизерина и Гриффиндора: тогда Малфой хоронил свою свободу из-за помолвки, калейдоскоп занятий — все это проносилось в моей памяти, вызывая какую-то непонятную тоску. Надо отдать Мастеру должное, какие-то личные моменты моей жизни он не просматривал, действуя очень деликатно. Наконец, наставник опустил палочку и задумчиво начал барабанить пальцами по столу.
     — Кем вам приходится Мунго Бонам? Его образ присутствует в ваших воспоминаниях чаще всего, — надо же, значит, отцу чего-то удалось добиться, если здесь, я так и не уточнил где именно, его знают.
     — Он мой отец, — я ответил тихо, стараясь больше не встречаться с Мастером взглядами, не то чтобы я его боялся, а просто по привычке.
     — Как интересно, — проговорил Мастер и взмахом руки призвал два кресла, которые поддели нас с Гермионой под колени, и мы просто упали в них. Девушка ошарашенно молчала и просто переводила испуганный взгляд с меня на наставника.
     — Профессор, можно поинтересоваться, а где я нахожусь? — устраиваясь поудобнее, я решил все-таки задать интересующий меня вопрос.
     — В Хогвартсе, — наставник о чем-то напряженно думал и отвечал механически. — Или вы имели в виду когда, мистер Бонам? — я кивнул. — Сегодня четвертое июня 1993 года.
     Я уставился на Мастера, ничего себе меня в веках перенесло, и как я буду ориентироваться в этом мире, который не ограничен очень консервативным Хогвартсом, да и в нем произошли просто чудовищные изменения.
     — Профессор Снейп, я не понимаю, что происходит? — раздался тихий голос Гермионы, в наступившей тишине прозвучавший набатом.
     — Помолчите, мисс Грейнджер, — наставник поднялся из-за стола и подошел к книжному шкафу. Порывшись в нем, он достал какую-то книгу и принялся ее листать. — Меня сейчас очень сильно волнует только один вопрос: где Поттер? — пробормотал профессор и углубился в чтение.
     — Гарри, — Гермиона, убедившись, что наставник на нас не смотрит, принялась дергать меня за рукав мантии. — Что происходит? Почему ты утверждаешь, что ты не Гарри, и почему профессор тебе поверил? И что за заклятье он применил? Гарри, не молчи, ты меня пугаешь, — сквозь слезы прошептала девушка. Как абсолютное большинство мужчин, я не выношу две вещи: женские слезы и... женские слезы. И как абсолютное большинство мужчин, я абсолютно не представляю, что в такие моменты делать.
     — Гермиона, я не буду просить тебя успокоиться, это глупо, учитывая то, что твой друг Гарри Поттер погиб. И хоть ты сейчас видишь перед собой того, кто внешне похож на твоего друга, на самом деле я — не он. Меня зовут Гарри Бонам, и я, точнее моя сущность, в результате несчастного случая оказалась в теле Гарри Поттера. Я понятия не имею, что происходит и кто этот самый Гарри Поттер. Профессор применил легиллименцию, и просмотрел мои воспоминания. Считается, что их трудно, а иногда и невозможно подделать, во всяком случае, в собственной голове, поэтому он мне поверил, — пока я сбивчиво говорил, девушка смотрела на меня широко открытыми глазами, а затем разрыдалась на моей тощей груди. Я неловко гладил ее по волосам и смотрел на наставника, затем беспомощно произнес. — Может, Обливиэйт?
     — Что? — Мастер оторвался от книги и взглянул на Гермиону. — Нет, не стоит. Когда Мисс Грейнджер успокоится, то будет действовать рационально. Я не могу в одиночку быть связан такими новостями. Хватит с меня и ... — он замолчал, и некоторое время сидел, просто глядя в одну точку. — Дьявол, как можно было допустить гибель ученика? — наставник резко саданул кулаком о шкаф. Стоящие на нем коллекционные банки опасно закачались. И что после этого может говорить Уизли? Что наставникам наплевать, подумаешь, одним учеником больше, одним меньше, так что ли? К счастью, Мастер был сильным мужчиной, и успокаивать его мне не пришлось, но вот взгляд прищуренных глаз, которым он обвел комнату, мне совершенно не понравился. Нехороший это был взгляд. — Значит, у Лили остался сын, которому требуется защита, да, Альбус? Только, если его Квиррелл не прибьет, значит, повезло, и можно ребенка к василиску засунуть? Только вот, ты, как оказалось, не держишь своих обещаний, значит мы квиты, и я тебе ничего больше не должен, — практически прошипел Мастер, обращаясь к невидимому собеседнику. Затем перевел уже полностью осмысленный взгляд на меня. — Мистер Бонам, вы правы. Гарри Поттер погиб, так как в хрониках, описывающих жизнь Мунго Бонама, говорится о том, что, похоронив своего сына Гарри, знаменитый целитель вплотную занялся клиникой, что стало для него делом жизни.
     — Значит, у отца получилось основать госпиталь? — глаза предательски защипало, я ничего не могу поделать с реакцией столь юного тела и начинающегося гормонального взрыва.
     — Да, но оставим уроки истории на более подходящее время, у меня к вам большая просьба, мистер Бонам, никому больше не говорите о произошедшем. Вы — Гарри Поттер, и пусть пока все так и остается, — я кивнул. Так и знал, что ведется какая-то большая игра с использованием этого Поттера. На кого-то его натаскивают, как спаниеля на дичь. — Мисс Грейнджер, я действительно сочувствую вашему горю, как бы это странно не звучало, но я прошу вас, оплакивать мистера Поттера так, чтобы никто этого не заметил, особенно Уизли, — Гермиона подняла заплаканные глаза на наставника и прошептала:
     — Зачем?
     — Я пока сам не знаю, что точно происходит, мне нужно немного времени, чтобы разобраться. Думаю, что к началу нового учебного года смогу дать вам точный ответ. А сейчас я прошу вас стать поводырем мистера Бонама в нашем столь сильно изменившемся мире, — девушка неуверенно кивнула. А Мастер продолжил, обращаясь уже ко мне. — Мистер Бонам, вам придется отвыкать от этого имени, — я пожал плечами, в общем-то, я это уже и так понял. — Скоро каникулы, и вам придется ехать к родственникам Поттера. Они магглы, и им абсолютно на Поттера наплевать. Петунья — родная тетка Поттера, сестра его матери. Племянника не знает абсолютно и никаких перемен не заметит, а если и заметит, то значения не придаст. Да и еще, должен вас предупредить, на каникулах вам нельзя заниматься магией до совершеннолетия, таков закон, принятый к исполнению двести лет назад.
     — Можно, — я вдруг ухмыльнулся и посмотрел на наставника. — Я знаю об этом законе, его мусолили еще в мое время, только все никак не могли принять. Мы его изучили вдоль и поперек, чтобы в случае принятия иметь возможность избегать его. В общем, надзор отслеживает случаи колдовства по адресу проживания молодых магов. По-другому не получается. Поэтому отследить магглорожденных у них выйдет, а вот семьям магов можно только внушить, что контроль осуществляется за самим несовершеннолетним. Уж не знаю, как у Министерства это получилось, но это так. Кстати, если, например, ты, Гермиона приедешь в какой-нибудь большой город, то спокойно сможешь применять магию. Не будет же надзор хватать всех несовершеннолетних магов, которые живут в этом городе, тем более на улице. Теперь, что касается меня. Я уже совершеннолетний, моя сущность, я имею в виду. Как только я переступлю порог того дома, чары контроля спадут, вот и все.
     — Это создает другую проблему — гоблины. Их трудно обмануть, поэтому путь к сейфу Поттеров будет для вас закрыт, — наставник опустился в свое кресло. Все-таки он тяжело переносит известие о гибели своего ученика. А с другой стороны, у него как будто появилась какая-то цель, еще неясная, но, похоже, конкретная.
     — Это вы про гоблинский банк сейчас говорите, профессор?
     — Да, про Гринготтс.
     — У меня там был собственный сейф когда-то, — произнес я довольно неуверенно и задумался, совсем без денег будет плохо. — Там, конечно, было мало, но учитывая, сколько лет прошло, думаю, что проценты накапали на мои тридцать два галлеона значительные. Хватит, чтобы продержаться до того времени, как я начну работать. Профессор, если вы хотите выяснить, что привело к гибели вашего ученика, то можете на меня рассчитывать. И вообще, хоть я и недолго здесь нахожусь, но те перемены, что произошли с Хогвартсом, мне абсолютно не нравятся, и я хотел бы выяснить причину этих изменений. Давайте поможем друг другу.
     — Я не могу пока ничего обещать, — наставник снова что-то обдумывал. — Так, сейчас вы уйдете отсюда, и больше до первого сентября не появитесь. Мистер Бонам, я найду способ навестить вас этим летом. Мы проверим ваш сейф и вашу теорию насчет применения магии. И еще, мисс Грейнджер, ваши родители не будут против, если часть лета у вас погостит ваш друг Гарри Поттер?
     — Думаю, нет, но Гарри собирался к Рону этим летом, — глухим от слез голосом произнесла Гермиона.
     — С учетом обстоятельств, его планы поменялись, — довольно жестко произнес наставник. — Вот вам мое домашнее задание — подготовить родителей к визиту Поттера, которого я вам закину, ну, предположим, за две недели до его дня рождения.
     — Зачем это все нужно именно вам, профессор? — продолжала настаивать Гермиона.
     — Затем, что мистер Бонам прав. Мне надоело, что меня используют как пешку все кому не лень, и я хочу выяснить, что привело к гибели вашего друга, а также наказать виновных. Но вы же не будете против, если я вам прямо сейчас ничего рассказывать не буду?

Глава 5. Промежуточные итоги.

     Я сижу в комнате, точнее, в комнатушке, находящейся на втором этаже маленького дома в маленьком городке недалеко от Лондона. Все горизонтальные поверхности, включая пол, усеяны различными энциклопедиями, учебниками по истории и подшивками так называемых газет. Все это представлено в двух экземплярах: маггловские и магические. Скоро, судя по всему, наставник Снейп определится в своих дальнейших действиях и отвезет меня «погостить» к Гермионе. А пока можно подвести некоторые промежуточные итоги.
     Итак, мир изменился просто фантастически: вся эта техника, новая мода, новые взгляды на жизнь вообще и на религию в частности. Пресвятая дева, чем магам на каком-то этапе Господь наш не угодил? Почему сейчас большинство упоминают бесконечно Мерлина всуе? Я не понимаю. Да, Мерлин был выдающимся волшебником, но сравнивать его с Создателем? Возможно, кто-нибудь мне объяснит, более того, это будет первый вопрос, который я задам наставнику при нашей скорой встрече.
     Что касается техники, то, боюсь, я нескоро ко всем этим приспособлениям привыкну. При виде Хогвартс-экспресса, так, по крайней мере, называется эта металлическая махина, которая доставила всех учеников в Лондон, я впал в полноценный ступор. Хотя запихивание меня в поезд вывело из своеобразного ступора Гермиону, в котором девушка находилась в последние дни нашего пребывания в школе. Вначале я думал, что она испытывает нежные чувства к Гарри Поттеру, поэтому так сильно переживает гибель его сущности, но проблема оказалась гораздо глубже: Поттер был не просто другом Гермионы, он был ее единственным другом. Я не смогу заменить ей того Гарри, но так получилось, что она оказалась одной из двоих людей, знавших обо мне всю правду, и ей волей-неволей придется на первых порах со мной нянчиться. Девушка она ответственная, поэтому подошла к проблеме основательно. Чего только стоит та лекция, которую она мне закатила, когда меня все же удалось засунуть в поезд. А еще Гермиона спрятала свою боль поглубже и практически не подпускала ко мне никого, даже считавшегося лучшим другом Гарри Поттера Рона Уизли, из-за чего они постоянно ругались. Самое паршивое, что я не мог даже заступиться за девушку, чтобы чем-нибудь себя не выдать.
     Очередное потрясение ждало меня на вокзале, не в виде семейства Дурслей, которые встречали племянника, а в виде автомобиля, на котором нам предстояло добираться до дома. Но и здесь Гермиона была начеку и с улыбкой оборотня-людоеда предложила мне на выбор: или я без возражений и преисполненный достоинства сам сяду в автомобиль, или она прямо сейчас проверит мою теорию насчет волшебства несовершеннолетними вне дома, причем на мне и используя при этом малоприятное заклятье. Вот ведьма! Так, Гарри, спокойно, а то ты скоро восхищаться этой девушкой начнешь.
     Мода, мда ... Насчет современной моды я могу сказать только несколько слов, и те нецензурные. Особенно меня поразили одеяния девушек. Хорошо еще, что это тело недостаточно зрелое, чтобы адекватно реагировать на практически раздетых девиц. По сравнению с теми девушками, которых я видел гуляющих по улицам огромного монстра, называемого Лондоном, Джинни Уизли со своей коротенькой юбочкой — просто эталон целомудрия. Даже мой назначенный наставником цербер по имени Гермиона, переодевшись перед приездом на вокзал в обтягивающие штаны и не менее обтягивающую кофту ввергла меня в краску, и я некоторое время просто пялился на ее обтянутую тонкой тканью ... в общем, я просто пялился. Сейчас вроде первое впечатление немного притупилось, и я могу не обращать внимания на степень раздетости юных нимф. Поражаюсь местным мужчинам: им вообще, похоже, безразлично, во что одеты проходящие мимо представительницы прекрасной половины человечества.
     Ну, ладно. Оставлю все это на потом. Думаю, что Гермиона меня просветит насчет такого падения нравов.
     Теперь то, что касается магического мира. Вот здесь все вообще неоднозначно и вопросов у меня скопилось больше, чем я получил ответов. Вся та литература, которой по моей просьбе обеспечил меня наставник, просто кричала о том, что все эти изменения, которые так неприятно поразили меня, начались примерно в начале этого века. Началось все с раскола на чистокровных и всех остальных магов. Кстати, того, что привело к подобному, я так нигде и не нашел. Такое чувство, что однажды представители старых «чистокровных» семей встали утром и поняли, что они абсолютно исключительные личности, а все остальные — пыль под копытами их лошадей. Странно и непонятно. Ведь всем давно, еще задолго до моего времени, было известно, что в любой аристократической семье наступает момент, когда наследник должен влить новую кровь в семейное русло, иначе количество нездоровых умом людей существенно увеличивалось. А если это сумасшедшие маги? В общем, бред. Ведь всем известно, что одной из причин создания Хогвартса стало то, что дети обоих полов обучались вместе. Причем обучались даже в то время, когда достигали брачного возраста, и совместное обучение предполагало, что представители различных слоев общества могут встречаться, общаться и, возможно, даже вступать в браки. Магов слишком мало, чтобы не задумываться о возможном вырождении, а магглорожденные всегда считались той самой новой кровью, которую нужно беречь, особенно все это касалось девочек. Так что сложившаяся ситуация крайне непонятна.
     Также немного позже произошло просто катастрофическое падение магического образования. В программу изучения были включены абсолютно ненужные предметы, тогда как то, что вбивалось в пустые головы учеников в мое время, упразднилось. Чем руководству школы та же демонология помешала, интересно? А еще вся образовательная программа стала общей для представителей обоих полов, и если в мое время девушки больше изучали хозяйственную магию и в меньшей степени боевую, то сейчас эти предметы были ликвидированы. Какие-то общие хозяйственные заклинания включили в программу изучения чар, а из боевой магии сотворили нечто смехотворное под названием ЗОТИ. Это вообще что такое? Анимагия, полноценная защита, магия крови, ритуалистика, которая не только демонологам нужна — все это убрали из обучения. Та же участь постигла латынь, физическую подготовку для юношей, и маггловские методы приготовления пищи и шитья для девушек. В общем, похоже, уровень образования упал до нуля. И несмотря на то, что мне придется снова учиться, я без всяких проблем могу стать первым учеником, хотя в своем времени я даже в третью десятку не входил. Кошмар какой-то. Наставнику придется поднапрячься, чтобы на все мои вопросы ответить, если он сам в курсе, конечно.
     Дальше стояла проблема межфакультетской неприязни. Вот это у меня просто в голове не укладывается. Личностная неприязнь — это понятно, но когда целые факультеты идут друг против друга? В школу же поступают дети, им до амбиций взрослых как до луны. Ну не может человек в одиннадцать лет полностью осознавать значимость каких-то политических пристрастий взрослых. Не может. Если только эту неприязнь тщательно не культивируют. А кто влияет на юные умы больше всех? Правильно, только наставники. В том возрасте, в котором начинается обучение, на родителей обычно наплевать, более того, хочется все делать в пику родственникам. Это я по себе знаю. А наставники являются беспрекословными авторитетами. Когда это началось? Не могу сказать, данных нет. Но явно опять-таки в этом веке. Что-то с этим веком не так, у меня создается впечатление, что кто-то намеренно пытается рассорить магов между собой и порвать окончательно с маггловским миром. Кому это могло понадобиться и, главное, зачем?
     У меня скоро голова лопнет от всех этих вопросов, к тому же мозг этого паренька, Гарри Поттера, явно не привык много напрягаться. Опять-таки, как будто кто-то специально тормозил его развитие. Но что кому-то могло понадобиться от обычного пацана?
     Ну вот я и перешел непосредственно к Гарри Поттеру. Здесь вообще ясно, что ничего не ясно. Первый вопрос, который возникает у меня, а зачем этот Волдеморт вообще охотился за Поттерами? Что это за мания такая? И если этого Темного Лорда можно было так легко переключить с идей завоевания мира на идею убийства ребенка, то может и на него кто-то очень тонко влиял? Опять же эта странная и смешная организация «Пожиратели смерти». Никаких громких заявлений, никаких масштабных терактов. Какие-то межличностные разборки по типу: «А-а-а, ты мне в кашу плюнул десять лет назад, и получай тогда за это Аваду между глаз». А правительство? Что делало правительство, чтобы прекратить эти безобразия? Ни-че-го. Министерство абсолютно ничего не делало. Выставило на передний план обычных авроров и этого неудачника Барти Крауча, которого потом просто слили, воспользовавшись его же собственным сыном. Что, никто до суда не знал о странных увлечениях сыночка? Ой, что-то сомнительно.
     Но вернемся к Поттерам. Они что, под Империусом были? Первое, что приходит в голову обычного нормального человека, если он узнает о грозящей ему и его ребенку опасности — схватить документы, деньги на первое время, этого самого ребенка и, сменив имя, эмигрировать из страны. А что делали они? Продолжали жить прежней жизнью. Ну, Фиделиус на дом наложили, ну и что? Половина семей Фиделиус на дом накладывает, чтобы их лишний раз не доставали. Какая-то непонятная история с крестным отцом Поттера, вроде это он хранителем был и сдал друзей Волдеморту, а потом взорвал пол-улицы и, внимание, не убежал, воспользовавшись суматохой, а подождал, когда его арестуют и бросят в Азкабан.
     Я еще раз поворошил газеты за тот период. Ни одного упоминания о судебном процессе над Сириусом Блэком я так и не нашел. Только упоминание об аресте. Но дело, которое получило такой резонанс, просто обязано было разбираться долго и нудно и при большом скоплении народа, это же готовый «козел отпущения». Но опять ничего. Получается, дядька не виноват, причем настолько не виноват, что это при первом же слушанье раскрылось бы. Но кому-то было выгодно, чтобы Блэк сидел в Азкабане. А он сам? Почему не сопротивлялся, не требовал разбирательств, не настаивал на собственном допросе с применением Веритасерума и в присутствии опытного легиллимента? В общем, или этот крестный нездоров умом, или ему нравится испытывать боль и страдания, я слышал о таких индивидах, или он находился под каким-то заклятьем, что, на мой взгляд, более вероятно.
     Кстати, у Поттера день рожденья тридцать первого июля, так же, как и у меня. Наверное, именно поэтому я в его тело попал.
     Так, что это за шум внизу? Тетка просто визжит, как будто наткнулась на насильника, а он внезапно передумал. О, замолчала. Шаги по лестнице. Я повернулся в сторону двери.
     — Поттер, собирайтесь, мы уходим. У вас ровно час. А Туни меня в это время чаем напоит, правда, Туни? — если бы наставник мне так улыбнулся, я бы последнее продал, лишь бы он перестал это делать. А профессор явно знаком с теткой. Она только покорно кивнула и, бросив на меня злобный взгляд, пошла на кухню, чай, видимо, готовить. Наставник вышел вслед за ней, а я, распахнув огромный сундук, принялся быстро собирать вещи. Надеюсь, что сегодня получу хотя бы часть ответов на мои вопросы.

Глава 6. Сейф Гарри Бонама.

     Мастер сидел на кухне и действовал тете на нервы.
     — Северус, может, хватит надо мной издеваться? — похоже, весь тот час, что я упаковывал вещи, они разговаривали, и преимущество в этом разговоре было на стороне наставника.
     — А я над тобой не издеваюсь, Петунья. Я даже щажу твои чувства и не достаю свою волшебную палочку, хотя мог бы, и ты бы мне быстро ответила на очень простой вопрос, который я тебе задал. Причем ответила бы совершенно добровольно. Итак, я в последний раз тебя спрашиваю, ты разговаривала с Альбусом Дамблдором насчет Гарри? — Мастер был просто образцом спокойствия.
     — Да! Я пыталась объяснить ему, что не смогу предоставить мальчишке ту полноту любви и заботы, на которую рассчитывал Дамблдор, но он меня не слушал. Говорил что-то о защите крови, я не понимаю этих ваших ненормальных вещей.
     — Если директор именно кровную защиту имел в виду, то он явно просчитался. В заклятьях, подобных этому, есть одно специальное условие: оно действует только в том случае, если объект защиты считает приютивший его дом своим родным домом. А Поттер явно твой дом, Туни, своим не считает, предпочитая проводить время где угодно: в Хогвартсе, у Уизли, просто на улице, лишь бы не под одной с тобой крышей. Так что все это бессмысленно. И чего содержанием Поттера в кладовке добивался Альбус? — наставник, не обращая внимания на вспыхнувшую женщину, забарабанил пальцами по столу. Я заметил уже, что он так делает всегда, когда о чем-то задумывается.
     Я решил привлечь внимание к себе, слегка кашлянув. Наставник насмешливо посмотрел на меня и поднялся.
     — Я уж думал, что ты жить останешься в дверях, — надо же, какой глазастый. — Дай мне стандартный бланк разрешения посещения Хогсмита, — я порылся в кармане штанов и вытащил сложенную бумагу.
     Я уже совсем забыл про нее. Эту бумагу дала нам профессор МакГонагалл, заявив, что без подписи родителей — опекунов никто не сможет ходить в деревню в специально отведенные для этого дни. Тоже новшество, в мое время таких смехотворных правил не было. Протянув бумагу наставнику, я с любопытством решил посмотреть, как он будет явно неадекватную тетку Поттера подписывать ее заставлять. К моему глубокому разочарованию, тетя Петунья даже не спросила у профессора, что именно она подписала. А ведь он действительно никак на нее не воздействовал. Их фамильярность по отношению друг к другу говорила о том, что знакомы они очень давно. Туни - это наверняка детское прозвище. Пресвятая Дева, как интересно, надеюсь, наставник не будет упираться и все-таки ответит на пару-тройку моих вопросов.
     Забрав у тети Петуньи бланк с разрешением, наставник сунул его мне и пошел к выходу. Я потащился за ним, с трудом волоча за собой просто неподъемный сундук, тетя семенила следом. У самой двери профессор обернулся и, пропустив меня вперед, обратился к тетке.
     — Прощай, Туни, надеюсь, мы больше не увидимся.
     — А уж я-то как надеюсь, — проворчала Петунья. — Нам встречать Поттера следующим летом?
     — На всякий случай, приезжайте на вокзал, если он не пришлет вам письмо с просьбой этого не делать, — равнодушно проговорил наставник и вышел на улицу, аккуратно закрыв за собой дверь.
     — До свиданья, тетя, — успел крикнуть я прежде, чем дверь все-таки закрылась.
     Оглянувшись по сторонам, я вытащил палочку и уменьшил сундук под одобрительным взглядом профессора. Дома я не стал этого делать, чтобы тетю не нервировать. Я ведь сразу же, как только попал в этот клоповник, попробовал свою теорию в действии. Уточнив, где находится моя комната, я просто отлевитировал сундук наверх. Сейчас мне вспомнилось выражение лица родственничков Поттера, и меня разобрал смех.
     — Есть повод для веселья, Бонам? — а наставнику быстро надоело обращаться ко мне официально и «выкать», как принято у франков.
     — Зовите меня уж лучше Гарри, чтобы не запутаться, профессор, — я продолжал улыбаться.
     — Наверное, мне будет трудно называть человека с внешностью Гарри Поттера просто Гарри, — наставник уверенно зашагал по улице, а я практически побежал следом за ним. — Так что у тебя за повод, чтобы веселиться, Бо... Гарри?
     — Когда я только здесь появился, то сразу же использовал чары. Не тащить же мне эту неподъемную тяжесть на руках. У Поттера вес, как у не самого крупного барана, я удивляюсь, как его ветром не сносило, — наставник обернулся и посмотрел на меня, а в темных глазах зажглась ироничная насмешка. Но я практически не обратил на него внимания и продолжал докладывать о трех неделях, проведенных в семействе Дурслей. — Так вот, я применил чары и посмотрел на часы. Обычно надзор срабатывает мгновенно. Но прошла минута, а затем и пять минут, и ничего не произошло, значит, я был прав насчет ограниченности надзора. И все это время Дурсли стояли тихо с открытыми ртами и смотрели на меня. Наконец, тетка отмерла и прошипела: «Вам же запрещено колдовать на каникулах». На что я ответил: «Ну что вы, тетя, вас просто дезинформировали. Нам запрещено заниматься ритуалистикой, демонов там разных вызывать, а все остальное можно. Вам, наверное, трудно одной заниматься делами, давайте я вам помогу. Хоть я и не настолько преуспел в хозяйственных заклинаниях, но кое-что могу. Мне так неловко, что приходится жить все каникулы на полном пансионе, так что вы не стесняйтесь, обращайтесь, если что», — я произнес последнюю фразу просто медовым голоском. — В общем, они как-то странно на меня посмотрели. Затем очень, гм, большой кузен Дадли умудрился проскользнуть мимо меня и начал баррикадироваться в комнате, соседней с моей, а мы с тетей и дядей сели за стол переговоров. В результате, мы пришли к следующему соглашению: я не достаю при них палочку, а они меня кормят, поят и не обращают на меня никакого внимания. Я только не пойму, они что, не в курсе существования беспалочковой магии?
     Наставник завернул за угол очередного дома, и мы оказались в каком-то тупике. Там он прислонился к стене дома и позволил себе негромко рассмеяться. Я оглядел его. Похоже, любовь профессора к так называемым классическим вещам была вызвана практичными соображениями. Например, этот короткий дуэльный сюртук был очень похож на удлиненный новомодный мужской пиджак с воротником-стойкой, который я разглядывал в каком-то журнале, пытаясь понять, как же мне одеваться, чтобы не выглядеть смешным. Действительно уникальная, универсальная вещь, под которую можно надеть все, что угодно. Если сверху накинуть мантию, то и не увидишь черные джинсы, которые, похоже, наставник предпочитал брюкам. И совершенно не важно, среди кого ты находишься в подобном одеянии, и среди магглов и среди магов профессор глупо не выглядел. Взяв подобный стиль на вооружение, я деликатно подождал, когда профессор успокоится.
     — Теперь я понимаю, почему Петунья такой покладистой была. Она до жути боится любых проявлений магии, — наставник, отсмеявшись, вытащил палочку.
     — Почему она боится? Ее родная сестра ведьма, и зять, и племянник - маги, — я удивился. А профессор слегка нахмурился. И тогда я понял, что смеялся он над ситуацией в целом, а не над теткой.
     — Скажем так, Лили, она не была очень преданной сестрой, да и с зятем Туни не повезло. Двойная аппарация, запоминай координаты, я тебя не собираюсь постоянно таскать, — я крепко вцепился в руку наставника. Несколько секунд неприятных ощущений, и мы стояли возле «Дырявого котла». Я покосился на слегка перекошенную вывеску и пробормотал.
     — Ну, хоть что-то не меняется, не удивлюсь, если владельца зовут Том. Мы идем в банк? — я решил уточнить предполагаемый маршрут.
     — Да, в банк. Я навел справки. Обучение Поттера было оплачено заранее и полностью, так что тебе нужно будет узнать о том, есть ли у тебя деньги для насущных проблем, например, необходимые школьные принадлежности приобрести, которые после банка и купим, чтобы сюда больше не возвращаться.
     — Так может, мы и Гермионе все необходимое купим, чтобы девушку сюда не гонять?
     — Да легко, я буду покупать все к началу учебного года, а ты пойдешь за мантиями, дамским бельем и так далее, надеюсь, с размером не ошибешься, — ехидно поддержал меня наставник. Все-таки он очень молод, и он знает, что мне уже практически девятнадцать, поэтому и обращается ко мне как к взрослому человеку, несмотря на мое мелкое тщедушное тельце.
     — Я передумал, нельзя же лишать девушку удовольствия пройтись по магазинам, — я оценил иронию и решил больше не поднимать эту тему. — После банка мы сразу отправимся к Грейнджерам? — нет-нет, скажи, что нет. Мне будет плохо в этой информационной блокаде.
     — Нет, переночуешь сегодня у меня, нам нужно серьезно поговорить и, желательно, без свидетелей, — Пресвятая Дева, ты услышала мои молитвы.
     Хозяина кабака звали Том, ха, я так и знал, видимо их семейство, чтобы соответствовать традициям, всех своих сыновей Томами называет. И зал практически не изменился. Не останавливаясь, мы прошли в Косой переулок. Здесь все же изменения были более заметны.
     — Кстати, а где полярная сова Поттера? — наставник внимательно осматривал полупустую улицу. Правильно, наплыва школьников еще нет, и днем здесь и в мое время было немноголюдно.
     — Не знаю. Какая-то сова еще в Хогвартсе подлетела ко мне и шарахнулась прочь. Животные такие вещи, которые с нами произошли, лучше людей чувствуют. Она точно ко мне не вернется.
     — Тебе придется придумать правдоподобную историю ее отсутствия, — наставник уверенно шел вперед, не обращая на меня внимания.
     — Я что-нибудь придумаю.
     Нигде не останавливаясь, мы прошли к банку. А гоблины процветают. В моем времени у них только сейфы и были, а посетителей в обычной лавке ростовщика принимали, а сейчас какое здание построили, молодцы, ушлые ребята.
     Управляющий, сидящий за отдельной конторкой, внимательно меня оглядел.
     — Неожиданно.
     — Бывает, — не люблю гоблинов, скользкие типы, никогда не упускающие своей выгоды.
     — Но не часто, — управляющий поднялся. — Ваш сейф, мистер Бонам, находится в самом низу. Просто потому, что он был открыт очень-очень давно. Я не знаю, что там находится, но, во-первых: на ваши гроши натекло достаточно процентов за столько лет, они начисляются автоматически и даже я не знаю суммы, находящейся в таком древнем сейфе. Во-вторых: ваш отец, достопочтимый Мунго Бонам, в своем завещании сделал поправку: с каждого счета каждого больного десять сиклей уходит в сейф его сына, как дань памяти. Я боюсь даже представить, какими суммами вы можете сейчас распоряжаться.
     — Мне бы денег немного взять, — перебил я гоблина.
     Тот поджал губы и вызвал свободного клерка.
     — Проведи мистера Бонама к его сейфу.
     Дальше был бесконечный спуск на этих дьявольских тележках, полуслепой дракон, и снова спуск. Когда я, наконец, вывалился из тележки, меня основательно мутило. Гоблин открыл дверь, и мы с наставником вошли внутрь.
     — Не слабо, — присвистнул профессор, разглядывая какие-то необъятные горы золота, уходящие вверх и куда-то вглубь.
     — Для удобства все поступления переводились в галеоны, — пояснил сопровождающий нас гоблин.
     — Э-э-э, — только и смог я вымолвить.
     — То, что вы живы и находитесь в таком странном качестве, не отменяет условия завещания вашего отца. Так что вы, скорее всего, можете вообще нигде не работать и наслаждаться дивидендами.
     — Угу.
     — Также мы проверим юридическое обоснование передачи вам сейфа Поттеров. Если в течение года живые родственники не предъявят на него права, то вам, как носителю тела Поттера, скорее всего, передадут новые ключи, а пока сейф Поттеров замораживается.
     — Ключ, насколько я помню, хранится у директора Дамблдора, как вы объясните ему заморозку депозита? — в голосе наставника прозвучало легкое беспокойство.
     — Никак. Мы не обязаны отчитываться перед директором Хогвартса.
     Я просто нагреб деньги в карманы и вышел из сейфа. Ничего себе, почувствуй, Гарри, себя миллионером. Это сколько же людей проходит через клинику отца, чтобы десять сиклей превратились вот в это.
     Обратная дорога проходила в молчании. Так же молча мы прошлись по магазинам, и я купил все, на что указывал мне наставник.
     — Двойная аппарация, — наконец, профессор протянул мне руку, и мы оказались в довольно убогой гостиной очень убогого дома.
     — Вы же Мастер! — я пораженно осматривал помещение, заваленное книгами.
     — Ну и что? — в голосе наставника прозвучало искреннее удивление.
     — Как это что? Вы вообще в курсе, сколько стоит зелье, если к флакону прикреплена наклейка с подписью Мастера? Я сомневаюсь, что в этом плане что-то изменилось, — почему-то эта бедная гостиная меня вывела из себя. Все напряжение, которое копилось во мне все эти недели, внезапно нашло выход, и я не придумал ничего лучше, чем наорать на наставника. Кричал я долго. Размахивал руками и вообще, скорее всего, выглядел смешно. Когда я закончил, то увидел, что профессор стоит, сложив руки на груди, и усмехается.
     — Все сказал? Я зарабатываю достаточно, чтобы ни в чем не нуждаться. Большую часть года я провожу в Хогвартсе, а на каникулы предпочитаю уезжать за границу, туда, где море, солнце и множество девушек в купальниках. Это же, ну назовем это место моим убежищем. А убежище не обязано быть эталоном комфортности. На втором этаже спальня слева от лестницы, располагайся. Лестница вон за тем шкафом. Я пойду, приготовлю что-нибудь перекусить, когда спустишься, поговорим.

Глава 7. Почти исповедь.

     Я даже не стал осматривать комнату, в которой от души в течение пары минут пинал увеличенный сундук. Ни к чему это действо не привело, только палец на ноге ушиб, зато успокоился. Постояв посреди спальни еще пару минут, я выдохнул и отправился вниз.
     Наставник обнаружился в крохотной комнатке, выполняющей роль кухни. На столе стояли две тарелки, а в сковородке на плите жарились бифштексы. Сам профессор резал овощи для салата. Сюртука на нем не было, а рукава белой рубашки были закатаны до локтей. Длинные волосы он забрал в хвост. Так, небрежно одетый, он выглядел еще моложе, хотя вряд ли ему исполнилось больше тридцати пяти лет. На левом предплечье чернела татуировка.
     — Однако, — вырвалось у меня, когда я разглядел череп со змеей.
     — Как ты гоблинам сказал? Бывает, — наставник перехватил мой взгляд и на мгновение нож в его руках остановился, затем он задумчиво посмотрел на метку и, качнув головой, продолжил готовить ужин.
     — Поэтому убежище такое убогое?
     — Нет, не поэтому.
     — И что сподвигло? — я сел за стол и принялся отщипывать кусочки хлеба, отправляя их в рот.
     — Дурость, — пожал плечами профессор. — В семнадцать лет редко кто может похвастаться наличием в голове хоть капли мозгов. Руки вымой, что ты хватаешь еду грязными лапами?
     Я посмотрел на руки, ничего они не грязные. Но, чтобы наставник не злился зря, я вытер ладони об рубашку. Профессор слегка приподнял бровь, не переставая смотреть на меня. Придется мыть. Не понимаю, зачем это делать так часто.
     — Не сопи, я понимаю, что ты прибыл из времени, когда два сантиметра грязи за грязь не считали, но твой отец целитель, неужели он тебе элементарных навыков гигиены не привил?
     — Ну, почему не привил? Я не реже, чем раз в три дня всегда мылся.
     — Да, это, наверное, странно выглядело со стороны.
     — Между прочим, вас, профессор, называют сальноволосым и считают, что вы вообще гидрофобией страдаете, — да, я обиделся и старался поддеть наставника в ответ, тем более что он мне это позволял.
     — Я знаю, — профессор снова вернулся к овощам после того как выложил бифштексы на тарелки. Небрежный жест рукой - и сковородка заблестев, полетела на свое место на полке. Ничего себе, это как нужно чувствовать собственную магию, чтобы так ею управлять? — Самое смешное знаешь, в чем состоит? Я довольно брезгливое создание, к тому же перфекционист. Я не то, чтобы не терплю беспорядок, но чувствую себя неуютно, если рядом со мной находится бардак.
     — Бардак — это место, где можно развлечься, заплатив определенному типу женщин, — я поднял палец вверх. Наверное, из уст столь юного создания, каким я сейчас являлся, рассуждения о падших женщинах звучали, как минимум, смешно.
     — Ты, я вижу, специалист, — усмехнулся профессор и сел за стол. — В любом случае, я не люблю беспорядок. Но, так как мне приходится много времени проводить рядом с котлами, мои волосы находятся в довольно плачевном состоянии.
     — Носите колпак, — я знаю, что пары от зелий впитываются во все, что только может их впитать.
     — Не могу, я даже не могу в хвост их постоянно забирать. Голова болеть начинает.
     — Что же вы так любите порядок, а кожу испортили? — я решил перевести беседу в нужное мне русло.
     — Я уже ответил на этот вопрос, — наставник приступил к трапезе, и я последовал его примеру.
     — Ваша одежда довольно дорогая, — я никак не мог сосредоточиться на беседе и начать задавать нужные мне вопросы. — Я видел в журнале такую.
     — Я не бедный человек, сам же сказал, что зелья Мастера стоят дорого. Но я очень много трачу на одежду, ты прав. Чтобы предупредить твой следующий вопрос, отвечу сразу — это психологический порыв. Боязнь полунищенского детства, когда приходилось ходить в таком старье, что стирать было страшно, того и гляди, в руках вещи расползутся, — наставник слегка нахмурился. Я понимаю, почему он так откровенен. Я для него пока какое-то полумифическое существо, перед которым не стоит стесняться. Будем надеяться, что на этом его порыв не иссякнет.
     - Почему я довольно неплохо ориентируюсь и не испытываю затруднения в общении с местными? - не то что меня действительно интересовал этот вопрос, скорее я воспринял подобное положение вещей как должное, но уточнить мне все же хотелось.
     - Понятия не имею, - наставник на некоторое время задумался. - Скорее всего, это как-то связано с остаточной мозговой активностью Поттера. Мозгу же не объяснили, что сейчас в этом теле находится совершенно другая сущность, а такие знания, они чаще всего неосознанны. Мозг привык воспринимать и перерабатывать современную речь и подчиняться выработанным рефлексам, так что лучше не задумываться над этой ситуацией. Если начнешь думать, тогда могут возникнуть некоторые сложности. - Из всей его речи я понял только то, что мне желательно не думать над некоторыми вещами, а воспринимать их как свершившийся факт. Мне, в общем-то, все равно, могу и не думать. - А вот над некоторыми моральными аспектами ты просто не можешь не задумываться, поэтому они вызывают у тебя вопросы, - закончил Мастер.
     Мы снова замолчали и начали ужинать в тишине.
     — Почему маги отказались от Создателя? — наконец, решил я нарушить затянувшуюся паузу.
     — Не знаю, наверное, так было проще.
     — Но из-за этой простоты теряется весь смысл и магия таких таинств, как крещение и венчание. Зачем нужны крестные, если их функция чисто номинальная?
     — У Блэка спросишь, — наставник смотрел в одну точку, барабаня пальцами по столу.
     — Он же в тюрьме сидит, — я удивился, еще как.
     — Согласно последним новостям, он сбежал.
     — Каким образом?
     — Я не знаю, но полагаю, что без посторонней помощи не обошлось.
     — Блэк не виноват в том, в чем его обвиняют, — выпалил я.
     — Я знаю, — Мастер оставался спокоен. — Я видел Хвоста подле Темного Лорда. Сомневаюсь, что в окружении Поттера было два Пожирателя.
     — И вы молчали?
     — Я рассказал Дамблдору. Когда директор промолчал, я не стал с пеной у рта доказывать невиновность Блэка, к тому же, я увидел во всем этом некую высшую справедливость.
     — Он что-то сделал вам такого, что заслужил такую участь?
     — Забавы Блэка и Поттера нередко выходили за грань простых шалостей. И это касалось не только меня. Спроси Петунью, почему она так сильно ненавидит магию и магов. Что касается Блэка, то однажды одна его шутка едва не стоила жизни не только мне - я бы мог это понять, ведь наши отношения нельзя было назвать простыми - но и тому, кого Блэк называл своим другом. Так что, его арест не вызвал во мне никаких чувств, кроме мрачного удовлетворения.
     — А этот его друг, как он отреагировал на подобную шутку?
     — Никак, он продолжал оставаться другом, во всяком случае, назывался им. Хотя, на примере Хвоста, можно только догадываться об истинных отношениях в их мародерствующей компании, — наставник усмехнулся. Да, добрым и всепрощающим его назвать нельзя, но мне нужно было кое-что для себя решить, чтобы раз и навсегда определиться в своем отношении к нему.
     — Эта шутка, что она из себя представляла?
     — Тебе принципиально это знать?
     — Желательно.
     — Я подозревал, что один из них оборотень, а Блэк любезно подсказал, как к нему пройти.
     — Зачем вы туда пошли?
     — Мне было меньше семнадцати, — усмехнулся наставник. — На самом деле, я даже в страшном сне не мог представить, что оборотень просто сидит в незапертой комнате в доме практически посредине Хогсмида.
     — Что? Но как?
     — А вот так. Меня спас Поттер. Он анимаг, а оборотни не трогают животных.
     — И чем все закончилось?
     — Я очень много трудился, но сумел достигнуть того же, что и Поттер, я стал анимагом.
     — Я не про это. Ведь жизнь спасенного мага ...
     — Я погасил свой Долг Жизни сразу же, — жестко оборвал меня профессор. — Я никому не сказал, что этот друг оборотень, тем самым я спас ему жизнь. Ведь если бы кто-то узнал о том, что по школе, полной детей, болтается неконтролируемый оборотень... Пострадало бы не только это жалкое создание, но и все его дружки, которые знали о маленькой проблеме приятеля - и не только знали, но и провоцировали оборотня на «прогулки». Мало того, я научился готовить антиликантропное зелье, чтобы он не подвергал опасности учеников. В благодарность, они стали доставать меня еще больше.
     — Я так понимаю, подробностей я не услышу?
     — Нет, я и так слишком разоткровенничался.
     — А мать Гарри Поттера?
     — Мы не будем говорить о Лили.
     — Когда говорят таким голосом, сразу можно заподозрить что-то романтическое, — интересно, это какие-то демоны мне мстят за то, что нарушал их покой, и тянут меня за язык?
     — Ты уверен, что хочешь это знать? — нет, когда наставники начинают говорить таким сладким голосом, я всегда хотел только одного — сбежать.
     — Почему Волдеморт охотился за Гарри Поттером? — быстро переключил я разговор на другую тему.
     — Из-за пророчества. В нем говорится, что рожденный на исходе седьмого месяца сможет его уничтожить, и, пожалуйста, не именуй его при мне.
     — Почему? — я бросил взгляд на метку, понятно, не буду, профессор. — Не отвечайте, я понял. А почему он решил, что пророчество относится именно к Поттерам?
     — А вот это мне неизвестно. Темный Лорд не делился со мной своими умозаключениями.
     — Когда вы его оставили?
     — С чего ты решил, что я его оставил?
     — Догадался, — буркнул я. — Так когда это произошло?
     — Когда мне исполнилось восемнадцать и у меня появился зачаток интеллекта.
     — Хотите сказать, что Лили здесь не причем? — ну кто меня заставляет каждый раз возвращаться к этой теме?
     — Гарри, мы не будем говорить о Лили, — наставник прищурился, а я втянул голову в плечи.
     Воцарилось неловкое молчание, во время которого профессор убрал посуду и поставил на плиту чайник.
     Я уже приготовился задать следующий вопрос, как в дверь постучали, и раздался приглушенный голос директора Дамблдора:
     — Северус, мальчик мой, открой, я хочу с тобой поговорить о Люпине.
     — Быстро наверх, — едва слышно прошептал наставник. Я практически на четвереньках прополз в сторону шкафа, закрывающего лестницу, но вместо того, чтобы подняться наверх, я наскоро наложил несколько заклинаний необнаружения и улучшающих слух на себя и прижался ухом к перегородке, образованной задней стенкой шкафа.

Глава 8. Вечер разговоров.

     Я практически вжался в стенку, но слышно все равно было плохо, до меня доносилось какое-то невнятное бормотание, из которого мне было мало что понятно. Но вот гость и хозяин вошли в гостиную и слышимость заметно улучшилась.
     — Северус, у тебя были причины остаться на лето в Англии? — судя по доносящимся до меня звукам, Дамблдор сел в кресло, а наставник подошел к тому самому шкафу, к задней стенке которого я сейчас прижимался, и встал, облокотившись на него спиной.
     — Мне просто так захотелось, — голос профессора прозвучал совсем близко. Я вздрогнул и закрыл рот рукой. — Вы же знаете, Альбус, я не люблю пустопорожней болтовни, поэтому лучше вам сразу сообщить мне о цели своего визита.
     — Я хотел поговорить о Люпине, я же уже это сказал, мой мальчик.
     — Я не ваш мальчик, Альбус. Я много раз просил вас так меня не называть, это во-первых. А во-вторых, как бы вы сильно не желали поговорить со мной о Люпине, боюсь, что я совершенно не желаю о нем разговаривать. Расскажите мне лучше, какого еще клоуна нам ждать в качестве преподавателя ЗОТИ?
     — Скажи мне, Северус, откуда пошли слухи, что ты хочешь преподавать защиту? — а директор тот еще тип, оказывается, как он ловко беседу переводит, когда не хочет о чем-то говорить.
     — Понятия не имею, я ни разу не изъявлял желания преподавать этот предмет.
     — А почему?
     — Не хочу. Так кто на этот раз будет нас веселить?
     — Вот об этом я и хотел бы с тобой поговорить. Как ты знаешь, Сириус сбежал из Азкабана ...
     — Интересно, каким образом ему это удалось? — в голосе наставника прозвучала насмешка.
     — Он анимаг, вероятно, его побег связан именно с этим.
     — То есть, Блэк - единственный анимаг, когда-либо оказывавшийся в Азкабане? — насмешка в голосе профессора стала просто издевательской.
     — Ну, почему единственный? Увы, среди заключенных нередко оказывались воистину талантливые маги, но давай обсудим Сириуса позже, — директор продолжал гнуть свою линию.
     — А вот я хочу поразмыслить о побеге из Азкабана. Все-таки Блэк этим своим поступком буквально застолбил себе место на карточке в шоколадной лягушке, как первый маг, сумевший обыграть стражей. Давайте рассуждать, директор. Даже если учесть, что все остальные анимаги, за исключением Блэка - законопослушные граждане, и ни разу никто из них не оказывался в тюрьме, каким образом Блэк сумел осуществить превращение? Он что, умудрился каким-то неведомым доселе образом протащить палочку в Азкабан?
     — Северус ...
     — Нет-нет, не перебивайте меня Альбус, давайте думать дальше. Палочку он, по понятным причинам, сохранить не мог, но даже если случилось чудо и Блэк владеет в совершенстве беспалочковой и невербальной магией на таком уровне, что способен использовать высшую трансфигурацию, то почему все остальные не воспользовались этим талантом? Ведь, смею утверждать, вы не будете мне сейчас доказывать, что Блэк - вообще единственный настолько талантливый маг, не сумевший сбежать от авроров?
     — Северус ...
     — Я абсолютно точно знаю, что Белла может даже Круциатус без палочки накладывать, а Долохов является анимагом. Почему они не смогли воспользоваться магией? А потому они не смогли колдовать, что стены Азкабана полностью экранированы от применения магии изнутри, как раз из-за таких талантов, как Блэк.
     — Северус! — директор повысил голос, и Мастер, наконец, заткнулся. Хотя мне было бы интересно послушать ответы на эти вопросы. Лично мне они никогда в голову не приходили, но сейчас, слушая наставника, я понял, что вопросы-то правильные. Блэк не мог сбежать из Азкабана самостоятельно. Ему кто-то помог в этом.
     — Да, Альбус, — приторным голосом снова начал разговор наставник. — Так что вы хотели сообщить мне о Люпине? Предупреждаю сразу, я ни за что не поверю, что этот неудачник как-то помог своему дружку, он себе-то никогда не мог помочь.
     — Ах, да, Люпин. Я хочу попросить тебя готовить ему антиликантропное зелье весь этот учебный год.
     — С чего бы? Сомневаюсь, что Люпин сможет себе это позволить. Как мне недавно заявили, зелья Мастера стоят ой как недешево.
     — Мальчик мой, может, ты предложишь мне чаю? — наставник совсем недавно просил директора не называть его так, неужели чье-то чужое мнение для Дамблдора настолько безразлично?
     — Боюсь, что не смогу угодить вашему изысканному вкусу, Альбус. В этом доме нет даже сахара, не говоря уж о конфетах. Вы же сами недавно назвали чай, который я пил в учительской, «странным распаренным веником», а другой я не держу, даже для гостей, — почему-то мне послышалось: «особенно для гостей», но это правильно, чем меньше времени у директора, чтобы чаи распивать, тем меньше у него шансов меня здесь обнаружить. — Так что там с Люпином? Зачем ему понадобилось зелье, если он столько лет прекрасно без него обходился?
     — Северус, ты же знаешь, в связи с новым законом, оборотням очень непросто найти работу, — снова начал директор. Как же он любит бессмысленную болтовню. Если он мне уже успел надоесть, то каково приходится наставнику?
     — Нет, не знаю. Оборотни всегда хорошо устраивались. Богатых людей много, а богатых людей, плюющих на законы - еще больше. Оборотни-охранники всегда в цене, так как мало кто может сравниться с оборотнем в силе, а если оборотень еще и маг... Это только Люпин вечно вздыхает, и в луну для него боггарт превращается. И да, я обвиняю в этом вас, Альбус. Мы уже говорили на эту тему. Давайте не будем к ней возвращаться, все равно каждый при своем мнении останется.
     — Хорошо, давай не будем. Я пригласил Люпина на место преподавателя ЗОТИ.
     — Что?
     — И именно из соображения всего того, что было сказано выше. Он сможет лучше всех защитить Гарри от Сириуса, — да? А кто Гарри от этого Люпина защитит? Директор совсем с ума сошел, взрослого оборотня в школу притащить? Или он считает, что поголовье вервольфов срочно нуждается в увеличении?
     — Вы что с ума сошли? — профессор, вы просто через стену мои мысли читаете, хотя я всегда считал, что это абсолютно невозможно.
     — Северус, я прошу оставить тебя детскую неприязнь и ...
     — Причем здесь какая-то мифическая детская неприязнь? Если уж вы, Альбус, считаете, что я застрял в пятнадцатилетнем возрасте, то знайте: к Люпину я никогда и ничего кроме жалости и некоторого презрения не испытывал.
     — Презрения? — в голосе Дамблдора прозвучала растерянность.
     — Да, Альбус, презрения. Я бы еще понял, если бы он позволил девушке вытирать об себя ноги, я сам был таким идиотом, но позволять это делать тем, кто громко называет тебя своим другом? — неужели это правда? Так, значит, этот самый Люпин и есть объект неудачной шутки Сириуса Блэка, который сделал вид, что ничего страшного не произошло. И вот это вот будет преподавать у нас этот странный предмет, ЗОТИ?
     — Твои друзья вызывали вопросы даже у твоей подруги, Северус, — а что это директор на личности переходит? Или он привык к беспрекословному Мастеру: что бы Дамблдор ни сказал, то профессор и сделает? А сейчас «его мальчик» вдруг неожиданно взбрыкнул и пытается отстаивать свою точку зрения? Понятно, почему директору это не нравится, непонятно, почему он вообще пытается - похоже, уже на протяжении нескольких лет, - подавить волю талантливого Мастера. И почему он постоянно пытается вернуть профессора в детство? В любом случае, у него мало что получится. Сегодня наставник четко обозначил, что ему уже не семнадцать лет.
     — Мои друзья, Альбус, никогда не пытались меня убить, — он говорил очень тихо, даже я с трудом расслышал его слова.
     — Зато они пытались убить других людей, Северус, — в голосе Альбуса стали проскальзывать металлические нотки. — И не только пытались, они убивали.
     — Вот, значит, как, — хотя я кипел от негодования, наставник почему-то успокоился. — Хорошо, тогда ответь мне на один вопрос, всего один: что тебе сделали Блэки и Поттеры?
     — Что? — ого, а директор растерялся. Похоже, профессор времени зря не терял, а пытался что-то выяснить. А может, он просто долго размышлял над каким-то вопросом, который пока не озвучил в моем присутствии? Я плохо ориентируюсь в этом мире, точнее, совсем не ориентируюсь. Но зачем был задан такой странный вопрос?
     — Альбус, с тех пор, как ты стал председателем Визенгамота, конкретно две эти семьи практически полностью исчезли с лица земли. От Блэков остался только этот придурок Сириус, а от Поттеров - только наш герой шрамоголовый. Ты не находишь это странным? Я вот нахожу. Так что ты мне ответишь?
     — Тебе не кажется, Северус, что ты стал слишком много себе позволять?
     — Нет, не кажется. Ты не можешь ответить мне на предыдущий вопрос, тогда я задам тебе еще один: ты зачем просил меня, по мере моих сил, оберегать Гарри Поттера, пользуясь моей минутной слабостью и манипулируя моими детскими чувствами к его матери, если сам постоянно суешь мальчишку в самое жерло вулкана? Скажи мне, в этом есть смысл?
     Директор промолчал. Наставник также не спешил развивать эту тему. Вообще, у меня появилась мысль, что Мастер действовал интуитивно, он попытался легко ударить наугад и неожиданно попал в цель.
     — Я, пожалуй, пойду, — наконец, нарушил молчание Альбус Дамблдор.
     — Да, директор, извините, что чаем не угостил.
     — Ничего, мой мальчик, в следующий раз угостишь.
     Голоса стали удаляться, но все еще можно было разобрать, о чем эти двое разговаривают.
     — Я буду готовить для Люпина зелье, но предупредите его, что если он хотя бы раз по своей безалаберности забудет его принять и подвергнет учеников опасности, то ему будет очень плохо, я это могу гарантировать.
     — Хорошо, мой мальчик, я передам. Да, в полнолуние замещать его придется все же тебе, до свиданья, — негодующий вскрик наставника был полностью заглушен закрывающейся дверью.
     Наступила тишина. Я стал тихонько двигаться к лестнице, когда шкаф резко отодвинулся, и наставник произнес своим обычным спокойным голосом с легкой насмешкой:
     — Выходи, шпион, у меня сегодня просто вечер разговоров. Надеюсь, ты ничего против несладкого чая не имеешь?

Глава 9. Предатель предателю рознь.

     Несладкий чай действительно напоминал распаренный веник. Не понимаю, что в нем находит наставник, но он пил этот напиток с явным удовольствием. Надо же, хоть в чем-то мое мнение совпало с мнением директора Дамблдора. Хотя, насчет конфет Мастер сказал неправду. Коробка очень вкусного маггловского шоколада была небрежно брошена передо мной на стол.
     — Поттер слишком тщедушный, его всем всегда накормить охота, — он усмехнулся и продолжил медленно смаковать отвратительный горьковатый напиток из своей чашки.
     — И вам охота была его накормить? — невинно поинтересовался я, засовывая в рот очередную конфету. В мое время шоколад не делали. Его иногда пили, но без сахара, на вкус это было еще ужасней, чем несладкий чай. Здесь же я открыл для себя вкус этого необычного для меня лакомства и, что уж скрывать, очень полюбил его.
     — А чем я от других отличаюсь?
     — Уизли говорил, что вы чудовищно относились к Поттеру, — я откинулся на спинку стула; а чай, действительно, не так уж и плох, особенно, если им сладкие конфеты запивать.
     — Я ко всем ученикам отношусь одинаково. За исключением слизеринцев.
     — А почему именно слизеринцев?
     — Им и без постоянных придирок преподавателей приходится несладко. К тому же, слизеринцы, в большинстве своем, очень честны. Они практически не умеют притворяться, и частенько не держат язык за зубами. И их все ненавидят. Хотя почему это происходит, не могу понять.
     — Их называют предателями, — тихо проговорил я, пытаясь настроиться на деловой лад, но на меня накатывала дрема.
     — Среди слизеринцев было всего два предателя, — мне пришлось стряхнуть сон, чтобы расслышать то, что говорил наставник. — Это брат Сириуса Регулус Блэк, — Мастер ненадолго замолчал, я уже думал, что он не ответит, но он встряхнул головой и продолжил. — Вторым предателем являюсь я.
     — Почему вы так говорите?
     — Потому, что так оно и есть. Каким бы идиотом в юности я ни был, никто не заставлял меня «портить кожу». Я сделал это сам.
     — Я читал о процессах над Пожирателями. Многие из них отказались от своего предводителя, сказав, что находились под Империусом.
     — Ни один из них, Гарри, не отказался от своих убеждений, и этим убеждениям они останутся верными до конца. К тому же, Темный Лорд не погиб в ту ночь, и они ждут, когда он сможет возродиться.
     — Почему вы так думаете? — Мастер укоризненно на меня посмотрел и указал на метку. — О, понятно. Метка не потеряла полностью всех тех качеств, которые на нее наложил маг, придумавший эту гадость? — наставник кивнул. — И чем же сейчас занимаются эти слизеринцы, которые остались верны своим убеждениям?
     — Они готовят благоприятную почву для его появления. Из Азкабана это было бы сделать затруднительно. Темный Лорд не является дураком, поэтому оценит их старания.
     — А вы? — Пресвятая Дева, столько лет жить с осознанием того, что являешься предателем! А директор - не совсем умный человек, похоже, он очень плохо понимает своего Мастера зелий.
     — А я их предал, — просто ответил он. — Я отказался от всего, во что искренне верил, причем сделал это осознанно и по собственной воле. Я не говорю, что я неправ. Осознав все, что происходит в рядах Пожирателей смерти, я пришел к выводу, что это тупик и нужно Темного Лорда остановить, чтобы избежать больших жертв. Но вся суть состоит в том, что я — предатель. Кроме того, я слишком хотел и хочу жить, чтобы в открытую перейти на другую сторону в этом противостоянии, смысл которого я перестал понимать. У Альбуса нет другого человека в Ближнем круге, на Хвоста надежды мало. Так что не переживай, директор скушает все мои демарши и какой-нибудь конфетой заест, чтобы не потерять столь полезного ему человека, который к тому же является Мастером зелий и боевой магии.
     А ведь действительно, я переживал насчет того, что слишком уж нагло вел себя Мастер с директором, такое поведение должно было вызвать какой-нибудь резонанс. И как он только узнал, он ведь не читал меня? А директор все-таки не придурок, не стал связываться с зарвавшимся мальчишкой, а предпочел сделать вид, что ничего не произошло. Я бы так же поступил на его месте: мастера боевой магии слишком непредсказуемы даже для очень опытного и сильного соперника, а наставник прямо сказал, что на данном этапе просто так не даст себя убить. Так, Гарри, сосредоточься. О глобальных проблемах сейчас говорить не нужно, наставнику необходимо самому во многом разобраться, но мне очень нужно кое-что выяснить.
     — Рон Уизли считается лучшим другом Гарри Поттера, — наконец, я выбрал подходящую тему для разговора. — С одной стороны, я понимаю, почему ему не рассказали правду, но Гермиона тоже считается другом Гарри Поттера, и ей вы почему-то решили доверить эту тайну.
     — Мисс Грейнджер, в отличие от Уизли, наделена зачатками здравого смысла. К тому же она ничем не связана с магическим миром, поэтому на нее не действуют некоторые стереотипы, мешающие тому же Рональду воспринимать действительность объективно. Что касается Уизли в целом, я не могу понять их роль в том, что происходит. Я не могу сейчас делать выводы, я очень плохо их знаю. Давай поступим следующим образом: ты сейчас пойдешь спать, а утром я тебя передам в надежные руки мисс Грейнджер. Вы не сможете провести все лето, ни разу не встретившись с рыжим семейством. Этого не допустит, прежде всего, директор. Так что, вам придется провести какое-то время в Норе. Постарайся добиться приглашения мисс Грейнджер, чтобы она тебе помогла хотя бы не запутаться во всех Уизли. А в школе мы сравним наши выводы.
     — Как мы будем общаться в школе?
     — Никто не удивится, если Гарри Поттер попадет к профессору Снейпу в вечное рабство и буквально будет жить на отработках.
     — А директор не помешает?
     — Нет. Я тебе уже объяснил, что Альбус будет терпеть от меня многое, пока это не выходит за рамки явной конфронтации. Я больше проблем от Минервы ожидаю, — Мастер усмехнулся и поднялся из-за стола.
     Я кивнул и побрел в спальню. На этот раз я все же рассмотрел обстановку. Та же убогость, что и в гостиной. Платяной шкаф, кровать и все. Правда, старая постель была застелена чистым и дорогим бельем. Но наставник не скрывает, что тряпки — это его маленькая слабость.
     Я уже собрался раздеться, как в дверь постучали.
     — Гарри, если ты неглиже, то набрось на себя что-нибудь, — голос наставника звучал достаточно строго. Я вздохнул, ну что опять не так? Дверь, тем временем, открылась, и на пороге возник Мастер. — Выходи и иди за мной.
     Я пошел вслед за наставником, который остановился практически сразу перед очередной дверью.
     — Здесь уборная, немного дальше ванная комната. Я настаиваю на том, чтобы ты принял душ перед сном. И еще, хоть дом и старый, но ночной вазы ты под кроватью не найдешь. Все понятно?
     Понятно. Я вообще очень понятливый парень. Убедившись, что дремучий человек из средневековья уже достаточно разбирается в современных сантехнических приспособлениях, Мастер ушел в свою комнату.
     Душ освежал и придавал бодрости. Спать мне расхотелось, но я все же разделся и лег в постель. Так, значит, подведем некоторые итоги. Все стало еще более запутанным и неочевидным.
     Если наставник был прав, то два достаточно больших и известных магических семейства были практически полностью уничтожены. Это только те, о которых говорил Мастер, а что, если таких семейств гораздо больше? Что может двигать в подобных случаях человеком или группой людей, решившихся на такое? Вообще, существует два варианта: либо личная выгода, либо месть. Личную выгоду отметаем сразу: маги - это все-таки маги, и завладеть чьим-либо имуществом не получится ни у кого. Слишком много различных чар защищает чужое добро от посягательств извне. Даже правительство не может наложить арест на имущество мага, себе дороже. Я готов биться об заклад, что все те, кто сидит сейчас в Азкабане, остаются весьма состоятельными людьми. Значит, остается месть. Есть, конечно, еще политические амбиции, но к ним не получается даже близко притянуть сложившуюся ситуацию. Политические мотивы включают в себя публичность, а здесь ее нет. Пресвятая Дева, я хотел избавиться хотя бы от части вопросов, а в итоге получил еще больше.
     Почему Дамблдор так неумело давит на профессора Снейпа, используя изжившие себя аргументы? Неужели он думает, что наставник действительно переживает из-за того, что произошло когда-то в детстве? Это маразм или все же у него есть основания так себя вести? И причем здесь Лили Поттер?
     Волдеморт повелся на какое-то пророчество и начал охоту за Поттерами. Есть вероятность того, что это непонятное пророчество ему просто подсунули? Есть, еще какая. Ему, похоже, не просто подсунули пророчество, но и как-то повлияли, чтобы он принял этот бред всерьез. Вопрос — зачем? И причем здесь Лили? «Мы не будем говорить о Лили», — а придется, профессор, потому, что как бы я не пытался рассуждать, всякий раз я спотыкаюсь о Лили.
     Вернемся к наставнику. Он считает себя предателем и нехорошим человеком, но не потому, что когда-то принял метку, а потому, что когда-то от нее отказался. Но Дамблдор верит, что все наоборот. Я запутался. Мне не хватает исходных данных.
     Попробую еще раз поразмыслить. Уизли. Мне они показались немного недалекими, слегка завистливыми и увлекающимися. Хотя я видел только Перси, близнецов, Рона и Джинни. Наставник говорит, что их больше, и что с ними все не так однозначно, как кажется. Хотя, даже он может предположить, что ошибается, и что Уизли - это всего лишь Уизли. Ладно, в Норе посмотрим, что к чему.
     О каких-то более глобальных выводах вообще не стоит даже задумываться.
     А спать так и не хочется. Мысли все крутятся и крутятся в голове. Гермиона - она славная, немного категоричная, но с возрастом это у нее пройдет. Интересно, как она меня завтра встретит? А ее родители? В мое время, если бы я заявился «погостить» в дом, где живет незамужняя девушка, уже вошедшая в брачный возраст, ее родители с чистой совестью могли ждать объявление помолвки. Здесь все по-другому. Здесь никто не воспринимает такие вещи всерьез.
     Я почувствовал, что глаза начали, наконец-то, закрываться. Гермиона — не наставник, с ней можно вести себя гораздо более вольно, поэтому, надеюсь, на какие-нибудь вопросы она мне ответит, хотя я сильно бы не рассчитывал на это. Все-таки профессор прав. Девушка магглорожденная и несколько далека от волшебного мира, вот завтра и увидим, насколько она «не подвержена стереотипам».
     И все-таки, причем здесь Лили?

Глава 10. Рапира.

     Ну, что я могу сказать? Маггловские целители живут очень даже ничего. Дом гораздо больше, чем у Дурслей, с лачугой наставника вообще не сравнить. Утром профессор аппарировал нас к дому Гермионы и бросил меня на пороге. Затем он просто исчез, кивнув на прощанье. Причем Гермиону никто не предупредил о том, что я к ней прибуду именно сегодня. Когда я постучал в дверь, то очень долго ждал, когда мне ее откроют.
     Я уже привык видеть девушек, очень откровенно одетых, но все же не был подготовлен к такому.
     Я не знаю, какой был час, но, вероятно, очень рано, так как я, похоже, разбудил девушку. Она открыла дверь и застыла на пороге, восхитительно растрепанная и немного заспанная. Но, разглядев, что на ней было надето, я залился краской. Какая-то шелковая полупрозрачная майка на тонких бретельках, очень короткие шорты, и небрежно накинутый на плечи халатик из того же материала, и длиннее, чем шорты, меньше, чем на дюйм.
     — Гарри? Почему ты не предупредил, что сегодня приедешь? — голос звучал немного хрипло. Она посторонилась и пошире распахнула дверь. Я заметил, что в одной руке - в той, которая была скрыта дверью - Гермиона держала волшебную палочку. — Проходи, располагайся, я сейчас хотя бы из пижамы перелезу во что-нибудь более подходящее и спущусь.
     А, так это пижама. Думаю, что если все женщины этого времени одеваются на ночь во что-то похожее, то мужчины предпочитают проводить ночи дома с женами. Похоже, падшие женщины не всегда могут выдержать подобную конкуренцию за мужское внимание. Пресвятая Дева, добропорядочная девушка не должна показывать всем подряд свои прелести, это же ненормально!
     — Так почему ты меня не предупредил? — пышные волосы Гермиона забрала в хвост, и надела уже знакомые мне джинсы и длинную кофту до колен. Дальше прихожей я так и не продвинулся, и теперь мы стояли в довольно узком помещении очень близко друг к другу. Настолько близко, что я уловил еле слышный запах каких-то легких цветочных духов.
     Я выдохнул. Почему я так остро реагирую на присутствие рядом с собой довольно привлекательной девушки? Вот дьявол, я совсем забыл, что Гарри Поттеру совсем скоро исполнится тринадцать лет. Глядя на это тщедушное тело, я не осознавал, что, несмотря ни на что, в нем уже начал просыпаться мужчина. Я помню, как трудно переживал период становления я сам, Пресвятая Дева, дай мне сил пережить это чудовищное время еще раз. Но я совсем потерял нить разговора, а Гермиона замолчала и, слегка наклонив голову, смотрела на меня.
     — Что ты сказала?
     — Ты почему меня не предупредил о своем приезде? — терпеливо спросила меня девушка.
     — Я не подумал, а профессор Снейп, видимо, не счел нужным это сделать.
     — Это так странно слышать, как Гарри называет профессора Снейпа профессором, — Гермиона продолжала внимательно рассматривать меня.
     — В чем состоял конфликт между Гарри Поттером и профессором? — я присел на свой сундук.
     — Так, иди за мной, я покажу тебе твою комнату, затем мы пройдем на кухню, я что-нибудь приготовлю на завтрак, и мы поговорим.
     Моя комната располагалась на первом этаже двухэтажного, довольно большого дома и была весьма уютной. Я бросил сундук посреди комнаты и поспешил на кухню, где хозяйничала Гермиона. Прислонившись к косяку двери, я наблюдал за девушкой. Она обернулась и кивнула на стол.
     — Иди в ванную и вымой руки, — а маленькая мисс любит командовать. Я усмехнулся и послушно отправился в ванную комнату, расположение которой по дороге к моей комнате показала Гермиона. Когда я шел обратно на кухню, я не удержался и заглянул в гостиную.
     Сама комната мало чем отличалась от гостиной Дурслей. Я уже хотел уходить, как вдруг мой взгляд упал на стену над камином. Пресвятая Дева, настоящая рапира с полным эфесом, контр-гарда которого состояла из трех изящных полуколец, сделанных в виде змей. Рядом с рапирой на стене висел раскрытый мэнгош. Быстро подойдя к камину, я потянулся к древнему для этого времени оружию и провел по лезвию слегка дрожащей рукой. Честно говоря, в этот момент я забыл обо всем. О том, что я далек от своего дома, о том, что где-то ходит странный Волдеморт, одержимый идеей избавиться от приютившего мою сущность тела, о не менее странном директоре Хогвартса - я забыл обо всем. Сняв рапиру со стены, я снова провел рукой по лезвию, еле слышно произнося заклинание заточки. Затем, положив заблестевший клинок на журнальный столик, я взялся за мэнгош. Каждое лезвие было заточено, а механизм взведен. Все три лезвия даги соединились в одно и ждали того момента, когда, повинуясь нажатию фехтовальщика на скрытую пружину, они могут снова раскрыться веером, ломая оружие соперника, или нанося ему смертельную рану.
     Вставив правую руку в эфес, приноравливаясь к немного более широкой гарде, чем та, что венчала лезвие моей рапиры, я взял в левую руку взведенный мэнгош и встал в высокую стойку.
     Первые тренировочные движения были неуверенными, все-таки это тело не привыкло к такого рода упражнениям, но постепенно я поймал темп и начал двигаться быстрее. Это было необычное ощущение, ощущение восторга, которого я никогда не ощущал ни на тренировках, ни на парочке дуэлей «до первой крови», которые произошли в той моей жизни. Воистину говорят, что человек начинает ценить что-то очень обыденное для него только тогда, когда это потеряет. Я полностью отдался своему воображаемому бою и не заметил, как в комнату вошла Гермиона.
     Видимо, девушку насторожило мое долгое отсутствие и она решила поискать меня: а вдруг я так и не разобрался с устройством крана и теперь стою перед ним, пытаясь сообразить, что же делать.
     Я с большим трудом сумел удержать руку, которая вошла в полукруг очередного движения. Невероятно острое лезвие остановилось в тот самый момент, когда уже коснулось шеи вошедшей девушки. Мне пришлось сделать длинный шаг вперед, чтобы максимально сократить расстояние между нами и предотвратить контакт нежной кожи с максимально опасным кончиком рапиры.
     Мне повезло дважды. Во-первых, рапира, несмотря на свой малый вес, все-таки была тяжеловата для меня теперешнего, и я не мог работать с ней с той скоростью, к которой привык. Во-вторых, Гарри Поттер играл в квиддич, и его тело обладало достаточной реакцией, чтобы снизить инерцию и остановить вошедшее в поворот оружие.
     Мы стояли очень близко друг к другу, настолько близко, что я видел, как расширились зрачки ее глаз, взгляд которых она не отводила от моего лица.
     — Они принадлежат мне. Я когда-то увлекалась рыцарскими романами, и отец с какой-то конференции в Испании притащил их мне. У тебя день рождения через три дня, точнее не у тебя, а у Гарри, и я всегда ломала голову над тем, что бы ему подарить. Теперь знаю, у этих клинков должен быть хозяин, который хотя бы знает, как с ними обращаться. Поэтому забирай, — голос девушки был очень тихим, я с трудом разбирал слова. В голове шумело от непривычной нагрузки и азарта.
     — У меня тоже через три дня день рождения, и я, пожалуй, приму этот воистину драгоценный для меня подарок, — голос срывался, я тяжело дышал. — А твой отец не будет возражать?
     — Нет, я же сказала — это моя шпага. Гарри, ты не мог бы отодвинуть лезвие от меня, а то мне как-то не по себе, — голос Гермионы упал до шепота, и я осторожно опустил уже начавшую дрожать от напряжения руку. — Пошли чай пить. — Она медленно повернулась ко мне спиной и вышла из гостиной, держа спину неестественно прямо.
     Я поднял руку, в которой все еще была зажата рапира, и вытер мокрый лоб предплечьем, затем, положив на столик мэнгош, помог левой рукой освободить правую от эфеса. Рапира также легла на стол, а я направился на кухню.
     — У нас есть столовая, но мы предпочитаем кушать здесь, — не глядя на меня, тихо проговорила Гермиона, разливая чай по чашкам. На столе уже стоял нехитрый завтрак: бутерброды и омлет, разложенный по тарелкам.
     — Да мне и здесь неплохо, — я сел за стол. — Гермиона, прости меня за то, что чуть не поранил тебя.
     — Ничего, все нормально, — если все нормально, то почему голос у тебя такой неживой?
     — Что случилось?
     — Понимаешь, когда я увидела, как ты тренируешься, то полностью осознала, что Гарри больше нет. Мне почему-то было трудно поверить в то, что передо мной не он. А сейчас я полностью поняла это. Прости, но мне трудно было перестроиться. Я постараюсь, но ... — и тут она заплакала. Она плакала впервые после того, как узнала о гибели своего друга, а что мог сделать я? Как ее утешить? Не придумав ничего лучше, я просто подошел к девушке и обнял ее. Она уткнулась мне носом в шею, и тихонько всхлипывала, а я мог только беспомощно гладить ее по спине и молить Пресвятую Деву дать мне терпения.
     Наконец, она успокоилась и отошла от меня. Плеснув на лицо водой из-под крана, Гермиона, наконец, посмотрела мне в глаза.
     — Я хотела бы знать, как ты выглядишь на самом деле. Я пыталась найти портрет сына Мунго, но у меня ничего не получилось: или его нет, или он не сохранился до сегодняшних дней. Опиши себя, пожалуйста.
     — Я немного похож на Поттера. Я тоже невысокий, но более развит физически, не такой тощий. Брюнет, глаза у меня тоже светлые, и тоже зеленые, только не такого насыщенного зеленого цвета, немного темнее. И кожа у меня более смуглая, волосы же не торчат в разные стороны, а гладкие, — я снова сел за стол, а девушка принялась меня разглядывать, словно пытаясь примерить нарисованную мною картину на сидевшего перед ней человека. — Да, я старше Поттера на шесть лет и должен был бы уже закончить школу.
     — Это все так необычно, — Гермиона села за стол напротив меня.
     — Да, наверное. А где твои родители?
     — А родителей нет, они уехали на конгресс в Шотландию, и вернутся только через три дня.
     — Понятно, почему ты мне дверь открывала, пряча палочку.
     — Я могла прятать пистолет, отец показал мне, где он лежит, но почему-то я решила, что палочка надежнее.
     — В твоем случае - вряд ли. Надежнее было бы прятать молоток. Так у тебя был бы хоть какой-то шанс. Вас же учат всякой ерунде, ты не смогла бы отбиться от парочки грабителей, если бы столкнулась с ними.
     — Вот об этом я и хочу тебя попросить. Предлагаю тебе бартер: я учу тебя всему, что знаю о нашем мире, а ты поучишь меня магии, идет? — и она протянула мне свою маленькую ручку. Я знаю этот жест, поэтому, обхватив ее ладонь, слегка тряхнул. Гермиона довольно кивнула и принялась за уже остывший завтрак.
     Да, такую ситуацию наставник вряд ли мог себе представить. Мы не думали, что родителей Гермионы может не оказаться дома. Ну что же, наверное, это хорошо, что я вот так нагрянул. Во всяком случае, я смогу если и не защитить ее полностью, то, по крайней мере, задержать любую опасность на то время, которого ей хватит, чтобы убежать и позвать на помощь.
     Мои размышления прервала какая-то маленькая и неуклюжая сова, которая влетела в окно и, приземлившись прямо на стол, протянула Гермионе лапу.
     — Это от Рона, — разглядев надпись на конверте, который был привязан к лапе совы, Гермиона принялась отвязывать послание. — Интересно, что ему нужно?

Глава 11. Каникулы.

     Я стоял во дворе самого нелепого дома из всех, какие я только когда-либо видел, и оглядывался по сторонам. Запущенный сад, полный вредителей и заросший сорняками так, что они начали отрицательно влиять на немногочисленные плодовые деревья, которым явно не хватало питания, и они уже даже не давали плодов.
     Какое странное расточительство для семьи, в которой все младшие дети донашивали одежду старших и денег не хватало на самые элементарные вещи.
     Даже моя матушка долгое время проводила в саду, выращивая различные овощи и травы, хотя нашу семью сложно было назвать нищей.
     — Не хмурься, — Гермиона подошла ко мне и взяла за руку. — Гарри очень любил Нору, а, видя твое недовольство, даже Рон может что-то заподозрить.
     — Мне не нравится здесь, — я вздохнул и сильнее сжал тонкие пальчики. — Мне просто здесь не нравится, но я очень сильно постараюсь не вызывать подозрений, так подойдет? — резко дернув девушку за руку, я развернул ее к себе лицом и ослепительно улыбнулся.
     Гермиона хихикнула:
     — Ты неисправим.
     — Я стараюсь, — потупив глаза, я выпустил из своей руки ручку подруги и, подхватив оба чемодана - свой и Гермионы - решительно направился к двери.
     * * *
     Письмо, которое отправил Рон Уизли, адресовано было не Гермионе, а Гарри Поттеру. В нем он расписывал в красках, как здорово они отдыхают в Египте, а также выражал надежду, что друг сможет прибыть к нему домой хотя бы в последнюю неделю каникул, когда семейство вернется из путешествия. Также он написал, что попытался позвонить Гарри по телефону, но магглы, с которыми друг живет, сделали вид, что никакого Гарри они не знают. Кроме письма маленькая сова принесла небольшой сверток с дешевым вредноскопом, который оказался подарком на день рождения. Абсолютно нелогичная и бесполезная вещь, которую я просто засунул в сундук и постарался забыть о ней.
     Гермиона же, как и обещала, презентовала мне свою прекрасную пару: рапира-мэнгош. Вот это был ценный подарок, я целыми днями возился с оружием, начищал его, полировал, доводил механизм раскрытия мэнгоша до совершенства. Гермиона смеялась надо мной и говорила, что, похоже, мальчишкам любого возраста ничего, кроме игрушек не нужно. Ну что же, я полностью с ней согласен, только вот с возрастом класс игрушек возрастает. С погремушек до любимого оружия, и еще я, посмеиваясь, поведал зардевшейся девушке, что мальчики постарше с каждым годом все больше и больше любят играть в куклы, только предпочитают, чтобы эти самые куклы были живыми.
     Родители Гермионы вернулись через три дня, как и обещали. Точнее, они нагрянули в то время, когда мы с Гермионой уже почти забыли про их существование. Благо, они позаботились о дочке и набили холодильный шкаф таким количеством практически готовых продуктов, что с ними мог бы выдержать недолгую осаду небольшой замок. Правда, о вкусовых качествах этих продуктов лучше промолчать, но я неприхотлив. Помню, как школа почти месяц на одной репе и тыквах сидела, когда очередное восстание горцев произошло. Тогда Хогвартс ушел в глухую оборону, обвешанный таким количеством щитов, что однажды гроты, которые соединены с подземельями слизеринцев, рухнули, и помещение факультета ушло глубоко под воду. Столько нецензурных выражений мы от наставников никогда больше не слышали, как в то время, когда все старшекурсники, сами наставники и даже достопочтимый директор вылавливали из воды, практически полностью затопившей факультет, мокрых и перепуганных слизеринцев. К счастью, никто не погиб. Малфой тогда так матерился, не обращая внимания на присутствующих рядом с ним девушек, что вначале получил кивки одобрения от наставников, а затем двадцать розог и недельное дежурство на выходе из школы. В общем, тогда школа была настолько наглухо перекрыта, что это затруднило доставку продуктов. Эльфы в истерике бились, что не могут учеников вкусно накормить, но зато все мы стали очень неприхотливы в еде, лишь бы она вообще была.
     Когда нагрянули родители Гермионы, мы с ней тихо и скромно праздновали мой день рожденья на кухне, соорудив торт из конфет, печенья и растопленного шоколада.
     Это был шок. Не дай Пресвятая Дева такое испытать снова. Сидел я на кухне, рядом с хорошенькой девушкой, и ел самое странное из всех кулинарных произведений в мире. Мы смеялись, я замечал, что все чаще и чаще могу вызвать у нее улыбку. И тут дверь на кухню открывается и на пороге возникают: довольно молодой (ему нет еще и сорока) мужчина и женщина того же возраста, милая, миниатюрная, выглядывающая из-за плеча мужа. Гермиона, кстати, очень похожа на мать. Первое, что мне захотелось сделать в этой ситуации — выпрыгнуть в окно. Но девушка просто улыбнулась и встала из-за стола.
     — Папа, мама, познакомьтесь, Гарри Поттер, я вам про него рассказывала. Гарри, познакомься, мои родители, — и эта девчонка, еще раз мило улыбнувшись, снова села за стол, чтобы продолжить празднование.
     Я неловко поднялся.
     — Э-э-э... Здравствуйте, — проблеял я. — Очень рад знакомству, мистер Грейнджер, — я легко наклонил голову в знак приветствия, хотя мое тело очень хотело протянуть руку, я решил не поддаваться на провокации. Здесь и так очень неприятная ситуация, если я еще и фамильярничать начну... — Миссис Грейнджер, очень рад, — я заставил себя приблизиться к чете Грейнджер и приложиться к ручке миссис Грейнджер. Они удивленно посмотрели на меня, затем переглянулись и повернулись к дочери.
     — Гермиона, ты больше ничего не хочешь нам сказать? — а у миссис Грейнджер оказался очень приятный голос.
     — Ну, у Гарри сегодня день рождения, а еще ему негде жить. Его тетка из дома выгнала, — я уставился на девушку и просто дар речи потерял. Что она такое говорит?
     — Все так серьезно? — мистер Грейнджер нахмурился, скорее всего он сейчас пытался вспомнить номер службы, занимающейся благополучием несовершеннолетних. Мне о ней Гермиона рассказала, когда проводила свой дневной урок на знание современного мира.
     — Конечно, нет. Думаю, что она к следующим каникулам уже остынет, но оставшийся месяц Гарри может пожить у нас, правда ведь? — о, Пресвятая Дева, если бы на меня был обращен такой страдающий невинный взгляд всех великомучениц, я бы в лепешку разбился, но выполнил бы маленькую просьбу этой девушки. Да любой бы выполнил. Родители Гермионы исключением не были, поэтому синхронно кивнули, за что были награждены улыбкой. Интересно, а почему она никогда не пользуется такими уловками где-то помимо своей семьи?
     — Девочка моя, но мы собирались поехать в Париж, ты не забыла? — мать Гермионы все же попыталась достучаться до разума дочери.
     — А разве Гарри не может поехать с нами? Не волнуйся, ему неплохое наследство досталось, так что он вполне сможет оплатить все свои расходы самостоятельно.
     — А у Гарри паспорт есть? — с сомнением рассматривая мою старую замызганную одежду, протянул мистер Грейнджер, видимо решая, насколько сильно над ними издевается их родная дочь.
     Гермиона наклонила голову и произнесла сладким голосом:
     — Я думаю, что Гарри в состоянии написать письмо своему любимому учителю, чтобы он привез ему паспорт, — я все понял, я вообще очень понятливый. В переводе с женского языка на общепринятый, эта фраза означала примерно следующее: «Если ты, скотина, сейчас же не свяжешься с профессором Снейпом и не будешь его умолять тебе помочь, а я в итоге останусь без увлекательного путешествия в землях франков, то лучше сам повесься. Потому что мне плевать на то, что у тебя сегодня день рождения и что ты до сих пор не веришь, что между франками и британцами давно воцарился мир, я тебе такую сладкую жизнь смогу устроить, что ты взвоешь не хуже оборотня». Возможно, я не прав, но испытывать на себе свою правоту или неправоту почему-то мне не хотелось.
     — Конечно, я сейчас же свяжусь с Мастером, — а что я еще мог сказать?
     Затем родители Гермионы решили все же присоединиться к чаепитию, и миссис Грейнджер даже съела кусочек нашего торта, а мистер Грейнджер, узнав, что я умею довольно сносно фехтовать, загорелся желанием взять пару уроков.
     К счастью, хватило отца Гермионы на изучение основных стоек, а потом он несколько поостыл. А может, из меня учитель не очень хороший получился. В любом случае, все то время, которое понадобилось наставнику, чтобы решить эту мою проблему, я был занят тем, что всячески обхаживал родителей Гермионы Грейнджер.
     Наставник долго ухмылялся, когда вручал мне новенький документ, оказавшийся настоящим. Интересно, это была взятка или Империус?
     — Я вижу, Гарри, время ты даром не теряешь, — хмыкнул Мастер. — Ну что ж, приятного времяпрепровождения, — и с этими словами он аппарировал, оставив миссис Грейнджер задумчиво рассматривать то место, где он только что стоял. Я так и знал, что он женщинам нравится.
     Открыв одну из страничек, я увидел, что там проставлена какая-то печать. Я показал ее Гермионе.
     — Ничего себе. Профессор умудрился не только паспорт тебе сделать, но и шенгенскую визу оформить, — девушка удивленно провела пальцами по печати и даже попыталась покарябать ее ногтем. Мда, или очень большая взятка, или мощнейший Империус, а скорее всего, и то, и другое.
     Франция мне понравилась. Хотя вначале я пережил просто вселенский ужас в аэропорту. Одно дело - летать на метле, но вот на этих монстрах, названных людьми самолетами? Я видел их изображения, я тщательно изучил их устройство, но мне даже в самом страшном сне не могло привидеться, что очень скоро я окажусь внутри этой железной махины.
     Я молился Пресвятой Деве почти все время полета, чем безумно раздражал сидящую рядом Гермиону.
     — Как ты собираешься заменить Гарри в качестве ловца? — шипела она.
     — Знаешь, легко, — огрызался я. — За снитчем нужно на метле летать, а не на самолете.
     И так всю дорогу. Но, когда самолет благополучно приземлился, я не удержался и поаплодировал пилоту вместе со всеми находящимися в салоне магглами.
     В Париже мы сходили в Собор Парижской Богоматери, где первое, что я сделал — это купил себе крест, который сразу же надел на шею. Я понимаю, что это, скорее всего, самовнушение, но мне сразу же стало легче.
     Однако моя поездка не прошла мимо директора Дамблдора, который явился лично к Грейнджерам, чтобы доставить меня к Уизли, после того, как мы вернулись из Парижа. Как же удачно получилось, что точную дату моего ухода от тетки он так и не смог узнать.
     — Гарри, мальчик мой, — начал с порога Дамблдор, когда я ему открыл дверь. Родителей Гермионы опять не было дома. — Я, безусловно, рад, что ты хорошо проводишь время с мисс Грейнджер, но ты должен понимать, что некоторое время ты должен был проводить в том доме, где живут твои единственные родственники.
     — Да-да, конечно, профессор, я понимаю, но я провел там достаточно много времени этим летом, — я старательно разглядывал пол, стараясь не встречаться с директором взглядом. Я не понимаю, почему он выделяет Гарри Поттера среди всех других студентов, что ему нужно от мальчишки? Меня это нервирует, причем очень сильно. А еще я почему-то не ощущал присутствия какой-то особой силы в волшебнике, который считается величайшим магом современности. Вот в наставнике я сразу разглядел Мастера, а здесь было что-то не так, но что именно - я не мог сказать.
     — Хорошо, когда-нибудь ты поймешь, что мы все желаем тебе только добра, — интересно, а почему тогда настоящий Гарри Поттер немножко не пережил всех этих пожеланий? — Я недавно разговаривал с Артуром Уизли, он высказал пожелание всей своей семьи видеть тебя в своем доме в оставшуюся неделю до начала нового учебного года.
     — Я так рад, — пробубнил я, — а Гермиона тоже поедет погостить к Рону?
     — Ну конечно же. Молли будет рада вам обоим. Я приготовил для вас портключ, — с этими словами директор вытащил из кармана губную гармошку и протянул ее мне. — Когда будете готовы, произнесешь вслух имя одного твоего знакомого феникса, — директор подмигнул мне и вышел из дома, не оставшись выпить чаю, который успела приготовить Гермиона. Надеюсь, она знает имя какого-то феникса.
     * * *
     Я не дошел до двери буквально пару шагов, как из воспоминаний меня вырвал звук распахнувшейся двери. Нам навстречу выскочила рыжеволосая женщина и, обняв, притиснула меня к своей пышной груди.
     — Гарри, как я рада тебя видеть! Какой же ты худой, тебе обязательно нужно позавтракать, — и она потащила меня в дом, практически не обращая внимания на шедшую сзади Гермиону.

Глава 12. Тетушка Мюриэль.

     Я уже практически начал делать зарубки на спинке своей кровати, чтобы сосчитать, сколько дней мне еще придется здесь провести. Хотя, это было бы лишним, я провел в Норе четыре дня и три ночи. До первого сентября оставалось три ночи и два дня. На соседней кровати похрапывал Рон, а мне что-то не спалось.
     Все эти дни меня усиленно кормили и не давали ни минуты спокойствия. Рон и близнецы, я так и не научился их различать, постоянно пытались меня вытащить на улицу, чтобы поиграть в квиддич, причем на земле, или вовлечь в какую-нибудь сомнительную шалость, объектом которой непременно становился Перси. А в то время, когда парни отдыхали от трудов праведных, возле меня постоянно крутилась Джинни. Я не мог даже переброситься словом с Гермионой наедине. При этом никто даже не пытался помочь матери по хозяйству, что за странное воспитание?
     На второй день нас отправили выгонять садовых гномов. Я долго не мог понять, а зачем их вообще выгонять? Они же все равно вернутся на свои насиженные места. Этих достаточно зловредных гномов можно было уничтожить, но это действо было достаточно затратное, а можно было с ними договориться, что я считал более разумным. Гномы могли великолепно ухаживать за растениями в садах и брали плату молоком. Не так уж и дорого, учитывая, что с садом можно было вообще ничего не делать: первоначально отдать семена, а затем только наслаждаться урожаем. Но Уизли ничего подобного не делали. У меня создалось впечатление, что им просто нравится быть бедными и несчастными.
     А еще я узнал, что их называют «предатели крови». Это вообще как? Что значит подобное странное прозвище? В мое время ничего подобного не было. Как кровь можно предать? Чью кровь? Если свою, то это личное дело каждого, а чужую каким образом можно предать? Ответа я, как обычно, не получил.
     Возможно, какие-то ответы я получил бы во Франции, но среди магглов это сделать было проблематично, а в магический квартал в Париже мы не ходили. Просто не захотели. Мне было интересно посмотреть на то, как изменился именно маггловский Париж, ведь именно у магглов изменения произошли настолько значительные, что я тихонько сходил с ума, пытаясь во всем разобраться. Так что двух недель мне хватило только для того, чтобы как следует нагуляться по Парижу. А еще, как оказалось, чтобы вывезти меня за границу, одного паспорта было недостаточно, нужно было разрешение от опекунов. Только вот оно у меня было. Подписанное теткой собственноручно и заверенное у нотариуса, правда, постфактум. А то, что оно было мастерски скопировано с разрешения о посещении Хогсмита, и слегка переделано, никого не взволновало и не вызвало никаких подозрений. У меня вообще закралось впечатление, что эту копию сделали без магии. Мастер отдал его непосредственно миссис Грейнджер, не сказав мне ни слова. Выяснилось все тогда, когда мы пересекали границу.
     Я перевернулся на другой бок. Все мои попытки что-то узнать у Рона с треском провалились. Его не волновало практически ничего, кроме квиддича. Вот об этом он мог говорить часами, рассуждая о тактике и стратегии на квиддичном поле, что было мне не совсем понятно. Однажды я не выдержал и попытался остановить восторженный рассказ Рона о его любимой команде «Пушки Педдл».
     — Рон, зачем ты мне об этом рассказываешь?
     — Гарри, да ты что? Это же тактика, причем тактика ловца...
     — Который в этом сезоне не поймал ни одного снитча, — закончил я за рыжего. — Зачем мне вдаваться в тонкости тактики, которая изначально является проигрышной?
     — Да ты что? — Рон уставился на меня. — Гарри, с тобой все в порядке?
     — Ну, конечно, в порядке, — я начал злиться, причем я злился на Гарри Поттера. Неужели он действительно был настолько ограниченным, что любое сворачивание в сторону от квиддича, бессмысленного героизма и еды вызывали такое недоумение? — Просто, может, мы рассмотрим тактику какой-нибудь другой команды, которая не на последнем месте находится? Это будет более полезно для меня, чтобы кубок школы наш был, — подозрительно смотрящий на меня Рон сразу же успокоился и продолжил прерванный разговор.
     Я откинулся на спину, хочу поговорить с Гермионой. Когда мне стало не хватать общения с этой девушкой?
     Тихонько поднявшись, я направился к двери. Может, мне повезет, и она еще не спит, тогда мы на цыпочках выберемся в сад, и я смогу выплеснуть все свое раздражение, а она меня успокоит. Гермиона могла это сделать, просто молча стоя рядом со мной.
     Комната Джинни, в которой поселили Гермиону, находилась на этаж ниже, чем та, которую я делил с Роном, поэтому, стараясь не шуметь, я принялся спускаться по скрипучей лестнице.
     Звук хлопнувшей входной двери и раздавшиеся голоса заставили меня пригнуться. Сердце колотилось как бешеное, но вместо того, чтобы вернуться наверх, я вытащил палочку и наложил на себя дезиллюминационные чары, обругав себя при этом за то, что не додумался до такого простого решения раньше.
     Быстро спустившись вниз до одного из пролетов лестницы, с которой было еще плохо видно гостиную, но вот слышимость была отличная, я остановился прямо напротив неприметной двери, ведущей в кладовку, и сев на ступеньку, принялся слушать. Что-то в этом времени у меня развиваются очень неприятные стороны: тяга к подслушиванию, например.
     — Мюриэль, я, конечно, понимаю, что ты любишь путешествовать вечером, но не в два часа ночи же? — Молли даже не старалась приглушить свой пронзительный голос. Интересно, она детей не боится разбудить? Или на комнаты какие-то заглушающие чары наложены, что вполне вероятно, так как никаких посторонних звуков я, находясь в выделенной мне комнате, не отмечал.
     — Молли Пруэтт! — судя по тому, что голос по тональности очень похож на голос хозяйки дома, дама, прибывшая ночью, была ее родственницей. — С тех самых пор, когда ты вышла замуж за Уизли, ты стала просто невыносимой!
     — Ты зачем приехала? Как обычно, оскорблять меня? — голос Молли стал тише и звучал устало.
     — Вообще-то, я собиралась навестить Батильду, но решила на пару минут заглянуть к тебе, чтобы поинтересоваться, почему никто из мальчиков не навестил меня этим летом?
     — Потому, что мы были все вместе в Египте, тетя. Артуру единственный раз в жизни повезло, и мы не могли упустить такой шанс! К тому же, Альбус Дамблдор только приветствовал наше совместное желание совершить это путешествие.
     — Ха. Значит, Дамблдор что-то поддержал, и вы сразу же решились, — тетка Молли противно захихикала. — Да что вы знаете о Дамблдоре?
     — Зато ты знаешь о нем многое, — огрызнулась Молли.
     — Я знаю. Мы были соседями Дамблдоров и я прекрасно все помню, а Батильда помнит все еще лучше, несмотря на свой солидный возраст. Они с Кендрой хорошо общались в молодости. Большими подружками были эти две юные леди. Так что я знаю, о чем говорю.
     — Тетя Мюриэль, я не хочу тебя сейчас слушать. Мне очень рано вставать утром, поэтому я просто физически не могу с тобой спорить, давай завтра поговорим? Я тебе постелю пойду.
     — Не нужно. Я же сказала, что собираюсь к Батильде, так что до свиданья, Молли. И кстати, ты сама виновата в том, что живешь в этом сарае. Вышла бы за Нотта, как и предполагалось, не считала бы гроши, и поездка в Египет не являлась бы великим благом.
     — Хватит, я уже устала оправдываться. Это было мое решение! — а Артур так и не вышел с тетушкой поздороваться, предоставив жене право отдуваться за обоих.
     — Из-за твоего решения разорвалась магическая помолвка. Из-за твоего решения погибли Фабиан и Гидеон! Из-за твоего решения род Пруэттов прервется на мне!
     — Моих братьев убили Пожиратели смерти!
     — Да что ты говоришь? И кто тебе сказал такую глупость? Великий и непогрешимый Альбус Дамблдор?
     — Над домом висела Метка! — похоже, у Молли начинается истерика. Странно, разорвать магическую помолвку и выйти замуж за человека, который гораздо ниже по положению, чем твой жених? Неужели на свете существует подобная любовь? Зато становится понятно, почему сад заброшен. Молли просто не умеет за ним ухаживать. Интересно, как приходилось девушке из явно обеспеченной семьи перестраиваться на Нору? А реакция жениха? В мое время за меньшее убивали.
     — Твоя наивность меня сведет в могилу гораздо раньше, чем мне предначертано. Зная заклинание, даже я могу эту Мерлинову метку куда угодно запустить! Все, я ухожу. Скажи Уильяму, что я его жду на следующих выходных. Проводи меня до камина, что ты как неживая?
     Послышались звуки шагов и шуршание мантий, удаляющихся от лестницы. Сейчас Молли проводит тетку и пойдет наверх, поэтому нужно подниматься, чтобы не столкнуться с хозяйкой на лестнице. Я быстро поднялся, а в голове крутились мысли, как белки в колесе. Альбус Дамблдор, что с ним не так? Где живет тетка Мюриэль? И кто такая Батильда? Я просто обязан все выяснить, тем более, что директор вряд ли оставит Гарри Поттера в покое. Вопросы-вопросы, кто же на вас мне ответит?
     Внезапно я услышал, как скрипнула дверь, где-то выше по лестнице. Буквально вжавшись в стену, я ждал того, кому не спится по ночам.
     Заспанная Гермиона выглядела очень мило, тем более, что на ней было надето не кружевное нечто, а плотные штаны, курточка из того же материала и халат. А еще она была босиком, как, впрочем, и я.
     В то самое время, когда девушка поравнялась со мной, я услышал, как Молли подошла к лестнице. Разойтись с Гермионой, чтобы не столкнуться, я не мог, поэтому просто обхватил ее за талию одной рукой, а второй закрыл девушке рот. От неожиданности и, возможно, испуга, она попыталась вскрикнуть и принялась извиваться, но я держал ее крепко и, несмотря на отчаянное сопротивление, мне удалось втолкнуть девушку в кладовку, втиснуться туда самому и прикрыть дверь. Все это произошло в тот самый момент, когда шаги Молли на лестнице стали слышны не только мне. Гермиона замерла и стала прислушиваться.
     — Тише, это я, — прошептал я ей на ушко. Девушка вздрогнула и по движению головы, которая была прижата к моей шее, я понял, что она кивнула. Медленно я опустил руки и тут же пожалел об этом, потому что эта пай-девочка резко развернулась и пребольно наступила мне на ногу. Затем она наклонилась очень близко ко мне и прошипела:
     — Гарри, ты придурок. Ты знаешь, как я испугалась?
     — Догадываюсь, ай, прекрати меня бить — это больно, между прочим, — судя по звукам, Молли уже зашла в свою спальню, но почему-то выходить из тесной кладовки мне не хотелось. — Гермиона, давай поговорим.
     — О чем ты хочешь поговорить в таком странном месте?
     — Расскажи мне, что ты знаешь о директоре Дамблдоре?

Глава 13. А что вы здесь делаете?

     Мы с Гермионой стояли в тесной кладовке, прижавшись друг к другу, и вели беседу о директоре Хогвартса Альбусе Дамблдоре. Более нелепую ситуацию трудно было себе представить, тем более что мне было очень сложно сосредоточиться на предмете разговора.
     — Что именно тебя интересует? — деловито спросила Гермиона. — Может, мы уже выйдем отсюда и пойдем куда-нибудь в другое место, чтобы поговорить хотя бы с минимумом удобств?
     — Здесь безопаснее, — наконец, выдавил я из себя. — Меньше возможностей, что нас подслушают.
     Воцарилась тишина.
     — Ты несешь чушь, — наконец, прервала молчание девушка. Я знаю, Гермиона, но что я могу сделать, если я хочу постоять вот здесь, в этом тесном помещении, и полностью погрузиться в иллюзию, что, наконец-то, вокруг тишина и спокойствие. А еще рядом находится девушка, с которой это спокойствие усиливается просто стократно. Внезапно перед глазами мелькнула картинка: какая-то комната, кресло возле зажженного камина, в кресле сидит уже взрослая Гермиона, а на полу, прислонившись спиной к ее ногам, сидит молодой мужчина, одновременно похожий и на меня и на Гарри Поттера, и читает газету.
     Я слегка потряс головой, чтобы прогнать столь неуместный в подобной ситуации образ и снова попытался сосредоточиться на нашем разговоре.
     — Неважно, давай поговорим здесь. Что ты знаешь об Альбусе Дамблдоре?
     — Только общеизвестные сведения. О нем вообще мало, что известно. Закончил Хогвартс на факультете Гриффиндор. Победил Гриндевальда. Совместно с Николасом Фламелем исследовал кровь дракона, вернулся в Хогвартс, долгое время преподавал трансфигурацию, затем стал директором и председателем Визенгамота...
     — Так, стоп, — перебил я Гермиону. — Давай по порядку. Где он жил - не принципиально, узнаем, кто такая Батильда — узнаем, где дом директора.
     - Кто такая Батильда? - разумный вопрос, только вот отвечать на него пока не буду, иначе ход мыслей потеряю.
     - Гермиона, я тебе позже расскажу, сейчас давай про директора. Значит, он закончил Хогвартс в...
     — В 1899 году.
     — А когда он победил Гриндевальда, кстати, кто это?
     — Гриндевальд — это темный маг, который был известен до Того-Кого-Нельзя-Называть. И победил его профессор Дамблдор в 1945 году.
     — А начал он работать в школе до того как победил или позже?
     — Кажется, до.
     — Понятно, а с Фламелем - не знал, что он все еще жив - директор, когда начал общаться?
     — Примерно в то же время, как начал преподавание, по-моему, может, чуть раньше.
     — Гриндевальд в 1945 году начал хулиганить? — я не могу понять, почему я вцепился в этого мага, одного из многих, кто именовал себя Темным Лордом. Они все плохо кончили, к слову.
     — Эм... Знаешь, я как-то не придавала этому значения, — задумчиво проговорила Гермиона. — Но, если рассуждать логически, то он должен был начать проявлять себя гораздо раньше.
     — Значит, что получается? Гриндевальд безобразничал задолго до того, как сразился с директором. Но Альбус Дамблдор не обращал на его безобразия никакого внимания: он занимался исследованиями, знакомился с Фламелем, устраивался в Хогвартс, а затем просто решил остановить Темного Лорда того времени, непонятно, зачем. Хотя можно предположить, что ему стало скучно. Драконью кровь изучил, в школе каникулы, он же дуэль устроил летом? Хотя не важно, могли быть и другие каникулы. Так вот, тогда еще преподавателю трансфигурации стало скучно, и он решил - а не пойти ли мне Гриндевальда побить?
     — Гарри, что ты несешь? — в голосе Гермионы прозвучало раздражение, но я не обратил на это никакого внимания и продолжал рассуждать.
     — Видишь, не сходится. И еще, меня интересует вопрос: где Альбус Дамблдор был в промежуток времени между окончанием школы и устройством на работу и чем он занимался? Ты, случайно, не знаешь?
     — Нет, об этом периоде нигде не упоминается, — я изучил Гермиону очень хорошо и теперь представлял, как она слегка нахмурилась. Можно было, конечно, создать светляк, но нарушать уютную темноту мне не хотелось.
     — А вот это странно. Это же не портовый грузчик, его биографию уже должны были пару раз точно описать. Так, это надо бы записать, что ли, как первую и вторую странность. У тебя нет случайно пергамента с собой? — как только я произнес последнюю фразу, то сразу понял, что сморозил несусветную глупость. Гермиона всплеснула руками, чуть не заехав при этом мне по носу, и произнесла приторным голоском:
     — Ну, конечно, Гарри, я же заснуть не могу, не прижав к груди пергамент с чернильницей.
     — Извини, — пробормотал я. — Но как нам это записать?
     — Ничего, я запомню. Что там дальше ты себе навоображал?
     — Пойдем дальше, неважно на самом деле, зачем он пошел воевать с Гриндевальдом, для следующего несоответствия. Став директором Хогвартса, какие реформы совершил Альбус Дамблдор?
     — Он запретил телесные наказания и проводил отбор преподавателей с тем расчетом, что они будут мягко вести себя с детьми. По-моему исключение составляет только профессор Снейп. Он выбивается из ряда учителей, причем очень сильно.
     — С профессором Снейпом, на самом деле, не все так однозначно, но об этом потом. Вернемся к этим реформам: зачем он это сделал? Он что, не понимает, что Хогвартс большую часть года представляет собой небольшое государство, населенное переполненными проблемами взросления молодыми людьми? Если наставники лишены хотя бы гипотетической возможности наказания и учащиеся об этом знают, то в итоге мы получим полный беспредел, что мы, собственно, и наблюдаем сейчас. Я не знаю, как директор этого добился, но, вместе с растущим падением дисциплины, упал уровень образования в целом, — мне не хватает информации, я не могу по отрывкам подслушанных чужих разговоров составить полную картину. Почему я вообще зацепился за Альбуса Дамблдора? Потому, что не чувствую в нем наличия беспредельной силы, о которой все шепчутся по углам? Я не знаю. Понимаю только одно, на сегодняшний момент вопросов достаточно, пока я не разберусь с теми, что есть, другие задавать самому себе не стоит, иначе я запутаюсь окончательно. — Так, остановимся на том, что есть. Сейчас нам необходимо выяснить следующее: где был и что делал Альбус Дамблдор с момента окончания школы и до момента поступления в школу на работу, и почему он решил устроить дуэль с Гриндевальдом.
     — Гарри, зачем тебе это? — тихо спросила меня Гермиона.
     — Затем, что директор питает какую-то противоестественную слабость к Гарри Поттеру. Только вот я — не он. И я совершенно не хочу, чтобы меня, как там наставник выразился: «Кидали в жерло вулкана». А для того, чтобы просто попробовать начать жизнь сначала, пусть и в чужом теле, мне нужно, чтобы это самое тело оставалось живым и, по возможности, здоровым. Так что, для выполнения этого нехитрого постулата необходимо выяснить причины, по которым директор так себя ведет.
     — Я не понимаю тебя, — голос девушки упал до шепота.
     — Гермиона, тебе не кажется странным, что директор так сильно выделяет Гарри Поттера среди других учеников?
     — Ну, у преподавателей всегда были любимчики.
     — Правда? И какой именно предмет преподает директор, в котором Гарри Поттер настолько преуспел, что заслужил звание любимчика?
     — Гарри, не пугай меня, я думаю над тем, что ты говоришь, и мне становится не по себе. Сейчас, в свете твоих рассуждений, та полоса препятствий на первом курсе не кажется мне забавной.
     — Какая полоса препятствий?
     — На первом курсе в школе прятали философский камень, и Тот-кого-нельзя-называть пытался его украсть посредством профессора ЗОТИ. На пути к камню была выстроена полоса препятствий, но, Гарри, что это были за препятствия, если их сумели пройти мы, будучи всего лишь первокурсниками?
     — Не знаю, позднее расскажешь мне все в подробностях, — я задумчиво потер подбородок. — Нужно выяснить, кто такая Батильда, и где она живет. Это будет сделать не так чтобы трудно, учитывая, что тетушка Молли с ней дружит. Нам нужно с чего-то начинать, а самым простым будет поговорить с женщиной, которая знала семью директора и даже была дружна с какой-то Кендрой.
     — Ладно, я попробую завтра спросить у Джинни, она много раз упоминала при мне тетушку Мюриэль, так что мои вопросы не вызовут подозрений. Заодно узнаю, кто такая эта Батильда, - она на секунду замолчала, а затем как-то жалобно произнесла. - Гарри, я очень хочу, чтобы ты ошибался, потому что, если ты прав, то это все очень страшно.
     — Давай уже выбираться отсюда, — я почувствовал, что начинаю засыпать. — Куда ты шла-то? — запоздало поинтересовался я у девушки.
     — Вообще-то на кухню, воды попить, ужин был слишком тяжелым, — в голосе девушки снова зазвучало ехидство, которое было совсем недавно вытеснено беспокойством. — Спасибо, что поинтересовался. Ты только представь, а если бы я шла не для того, чтобы попить, а совсем наоборот?
     Я почувствовал, что краснею. И, естественно в тот момент, когда у меня полыхали даже уши, дверь в кладовку открылась.
     — Кто здесь? — немного глухой со сна голос Молли звучал непривычно тихо, но это не помешало нам с Гермионой подскочить на месте и прижаться друг к другу в поисках поддержки.
     Мда, вот это ситуация. В такой я еще ни разу в жизни, как той, так и этой, не оказывался. Что может сейчас о нас подумать мать Рона?
     В это время на кончике палочки хозяйки дома зажегся огонек. «Наконец-то догадалась подсветить», — с какой-то веселой злостью подумал я.
     — Гарри, Гармиона? Что вы здесь делаете?
     — Ну... Э-э-э...— начал мычать я что-то нечленораздельное.
     — Понимаете, миссис Уизли, — слегка высунувшись из-за меня, решила объясниться Гермиона. — Мне уже почти четырнадцать, буквально через десять дней исполнится. А Гарри уже тринадцать. Ну, вы понимаете, что скоро мы станем совсем взрослыми и возможно встретим кого-нибудь на своем пути, с кем нам захочется связать свою дальнейшую жизнь... — пустилась в путанные рассуждения девушка. Похоже, она всегда очень внимательно слушает речи директора Дамблдора и потихоньку учится у него заговаривать людей настолько, что те теряют в итоге нить рассуждений. Но Молли была вылеплена совсем из другого теста. Довольно бесцеремонно прервав Гермиону, она задала все еще интересующий ее вопрос.
     — Гермиона, я это все прекрасно знаю, но все это не объясняет того, что вы делаете наедине в кладовке в четыре часа утра?
     — Наше нахождение здесь — это последствие выводов, сделанных из вышесказанного. Но если кратко. Мы очень ответственно подходим к данной проблеме и, чтобы не разочаровать наших будущих возлюбленных, ставим здесь научный эксперимент.
     — Короче.
     — Если короче, то мы учимся целоваться, — выпалила Гермиона, а я на секунду прикрыл глаза. Зачем ты это сказала?

Глава 14. Малфой.

     Молли с нами не разговаривает. Практически совсем. Ну, даже если предположить, что мы с Гермионой действительно «ставили научный эксперимент», то это должно было, прежде всего, волновать мистера и миссис Грейнджер, а никак не семейство Уизли. Или я чего-то не знаю, и у Молли были на нас с Гермионой какие-то далеко идущие планы? Сегодня за завтраком была особенная суматоха, из-за нашего отъезда в школу, но хозяйка дома только молча поставила передо мной тарелку с едой, а все остальное время внимательно смотрела на нас. Все оставшиеся дни до конца каникул мы с Гермионой так и не смогли перекинуться ни единым словом. Рядом с девушкой постоянно находилась хозяйка дома. С другой стороны, я прекрасно понимаю Молли. Если бы моей матушке заявила нечто подобное девушка, которую она пригласила к себе погостить, и тем самым взяла обязательство перед ее родителями за сохранение ее здоровья, жизни и чести, то просто молчанием мы бы точно не отделались. Хотя, если бы я попал в такую ситуацию в своем времени, то был бы уже женатым парнем, и, самое главное, даже не возражал бы против такого исхода, так как сам виноват, а здесь мне даже в голову не пришло ничего подобного. Видимо, начинаю привыкать к этому миру. Да что уж говорить, если я в одном доме с девушкой наедине три дня и две ночи провел, а ее родители только посочувствовали бедняге, оказавшемуся на улице, то, возможно, эта выходка Гермионы останется без последствий.
     * * *
     Вчера же меня потащили в Косой переулок, когда туда отправилась семья, чтобы купить все полагающиеся для школы принадлежности. Что за странная привычка. Неужели нельзя было все это купить заранее?
     Прежде, чем идти по магазинам, я залез в сундук и распаковал, наконец, книги, которые мне отобрал наставник. Я тогда не вмешивался в процесс покупок, полагая, что профессор Хогвартса знает, что именно будет преподаваться в этом учебном году. Судя по количеству различных книг, он знал, что преподают в Хогвартсе, но понятия не имел, что изучаю я сам, потому что учебников было как-то слишком много. Но ничего, приедем, разберемся, что к чему.
     А вот поведение Уизли поставило меня в тупик. В книжном магазине Артур все же догадался спросить у меня, все ли я приобрел и, если нет, то он готов помочь. С этими словами он протянул мне стопку книг, которая была раза в два меньше, чем та, что уже находилась у меня в чемодане. Взглянув на корешки, я увидел, что отсутствуют учебники по таким предметам как руны и арифмантика, возможно что-то еще, но в такие подробности я не вдавался. Интересно, а откуда Артур знает, что я не буду изучать хотя бы эти два предмета? Покачав головой, я протянул стопку обратно.
     — Спасибо, но я уже все купил. Я... — на мгновение я замялся, затем решительно произнес. — Я вместе с Гермионой все приобрел.
     — А, с Гермионой, значит. Ну что же, хорошо, — Артур немного помолчал, затем сгрузив книги на какой-то столик и покосившись на жену, которая пыталась воспитывать близнецов, наклонился ко мне и прошептал: — Ты же читал газеты, про бегство Сириуса Блэка?
     — Нет, не читал, — правда, не читал, об этом побеге я и так знал со слов наставника. Взглянув на Артура, я увидел, что тот пристально на меня смотрит. В который раз я почувствовал себя полным кретином. — Простите, мистер Уизли, а кто такой этот Сириус Блэк?
     — Скажем так, это преступник, который в свое время поддерживал Сам-Знаешь-Кого, и он может обвинять тебя в гибели своего господина. Так что Альбус Дамблдор не зря переживал, когда получил известие о том, что ты с Гермионой покинул страну, — а, ну конечно, это же так просто для беглого преступника, которого ловит вся Британия: пробраться во Францию и там на меня напасть. — Его еще не схватили, так что, пожалуйста, будь осторожен.
     Я кивнул и уже собирался ответить, как к нам подбежал Рон и затараторил:
     — Пап, ты не забыл, что Коросте нужно лекарство купить?
     — Нет, не забыл, сейчас купим книги и пойдем в аптеку.
     — А что с твоей крысой? — вот крыса эта очень подозрительно выглядит. Я как-то не акцентировал на ней внимание, но еще в Хогвартсе меня поразило то, что она очень спокойно на меня отреагировала. Животные чувствуют такие вещи, что произошли со мной и с Гарри Поттером гораздо лучше людей, а крыса Рона даже ни разу не забеспокоилась. Странно все это. Или она действительно больна, или с ней что-то не так. Нужно, наверное, присмотреться к этому животному.
     — Короста после Египта очень странно себя ведет, она стала нервной, беспокойной, я переживаю за нее. Все-таки, эта крыса уже старая, — я кивнул. Семейство Уизли мне чем-то импонирует, своей наивностью, что ли, еще бы они меньше чужих советов слушали, вообще нормальными людьми бы казались. — Кстати, Гарри, а где Букля? Я все ждал, что она прилетит, но что-то не прилетает.
     — Она улетела еще в Хогвартсе и так и не вернулась, — я попытался сделать скорбное лицо, внезапно мне вспомнился Ахилес, мой скакун арабских кровей, как он пережил мою смерть? Глаза защипало, и я вынужден был снять очки, чтобы как следует проморгаться. Нет, с этими очками нужно что-то делать, пойду в школе к наставнику и попрошу зелье мне для восстановления зрения сварить, интересно, почему никто до этого еще не додумался?
     — О, Гарри, мне так жаль, — рыжему действительно было жаль; может, если вдали от дома мы вместе с Гермионой за него возьмемся, то сможем сделать что-нибудь приличное? Нужно будет поговорить с ней на эту тему, все-таки Рон ее друг, как ни крути.
     И тут я почувствовал чей-то взгляд, который буквально буравил мою спину. Обернувшись, я увидел стоящего неподалеку Драко Малфоя. Вот ведь порода, даже если бы мне не сказали, кто это, еще в Хогвартсе, я все равно бы понял. Эти белые волосы и серые глаза из поколения в поколение передаются, так же как и дурацкая привычка называть своих сыновей идиотскими именами. Мне внезапно стало грустно. Я вспомнил его далекого предка, Септимуса Малфоя, моего лучшего друга в той, другой жизни. Почему я не могу попробовать подружиться хотя бы с Драко? Чтобы совсем уж ностальгия не мучала каждый раз, когда я смотрю на слизеринский стол в Большом зале. Рон перехватил мой взгляд.
     — А этому что здесь нужно? — прошипел рыжий, стискивая кулаки. Я же в это время задумчиво смотрел на Драко. Мое преимущество перед ним было, во-первых, в моем истинном возрасте, я был старше, чем он, поэтому мог оперировать такими вещами, которые ему в силу возраста были пока недоступны. А во-вторых, являясь лучшим другом его предка, я знал такие тайны о его семействе, что любая газета этого мира заплатила бы мне за эксклюзивное интервью (во, какие слова я выучил) такие деньги, что мой сейф показался бы легким кошельком, набитым сиклями. Но, естественно, я не буду этого делать, мне просто нужно привлечь его внимание и заткнуть возможные нападки сразу же, не дожидаясь начала конфронтации. И, прежде всего, мне нужно было заткнуть Рона.
     — Наверное, Рон, Малфой здесь делает то же, что и ты — покупает учебники, — я старался сохранять спокойствие, но выпады Рона, меня бесили и мешали сосредоточиться.
     — Ты что, его защищаешь? — сказано это было достаточно громко, чтобы Драко встрепенулся и, прищурившись, сделал шаг в нашу сторону.
     — Рон, заткнись, — процедил я. — Стой здесь и, ради всего святого, не вмешивайся.
     Оставив рыжего недоуменно хлопать глазами, я быстро подошел к Малфою, пока он сам не приблизился настолько, что наш разговор не могли услышать посторонние люди.
     — Что, Поттер, выгуливаешь Уизли? Они хоть платят за себя сами, или ты их спонсируешь?
     — Вот уж кому-кому, а тебе говорить о бедности грех, — я усмехнулся. Главное - не дать ему опомниться. Вспомнив все, что я уже успел изучить о неприязни к магглам и магглорожденным со стороны представителей современного факультета Слизерин, я, подойдя к нему вплотную, продолжил. — Скажи, а ваше родовое древо цельное? Хотя, о чем это я, конечно цельное, ведь у вас с незапамятных времен рождается только один сын, такое вот интересное заклятье словил один из твоих предков. А учитывая это, кем в вашей семье Септимус считается? Или тебе про такого твоего предка не рассказывали шепотом в виде страшной сказки на ночь? Нет? Так я тебя просвещу. Было время, когда род Малфоев совсем плох стал, благодаря еще одному твоему предку - заядлому игроку, алкоголику и экспериментатору, который доэкспериментировался до того, что все свои земли умудрился заразить чумой. К счастью для него, до встречи с супругой он не дожил, став жертвой своего же эксперимента. Интересно, как вы эту очень запоминающуюся историю сейчас преподносите? Наверное, что-то вроде этого: «Безжалостный и блистательный Николас Малфой расправился с крестьянами, собиравшимися его сжечь, обвинив при этом в колдовстве», так или примерно так, верно? Но вернемся к истории, ему, можно сказать, повезло, так как тогдашняя леди Малфой была женщиной решительной, и конец твоего предка мог бы стать не столь безболезненным, если бы супруга до него добралась. А что ты так побледнел, а, Драко? Слушай, что было дальше. Кое-как сведя концы с концами, леди Малфой решила во что бы то ни стало дожить до появления внуков, и, желательно, не в полной нищете. Она нашла семью, очень богатую, к слову, семью магглов, у которых была единственная дочь - Луиза. Она была ведьмой, слабенькой, правда, до уровня Хогвартса не дотягивала, но все же. Я не знаю, как леди Малфой это удалось и какие связи ей пришлось поднять, но Луизу в Хогвартс все-таки пригласили. Септимусу же был дан приказ — без невесты домой не возвращаться, и он этот приказ исполнил. Так кем вы считаете Септимуса? Предателем рода, женившегося не просто на магглорожденной девушке, а практически на сквибе, или жертвенным бараном, который пожертвовал собой ради восстановления благосостояния своего рода? Какая версия правильная? А знаешь ли ты, Драко, что Септимуса никто не заставлял жениться на Луизе. Он сделал это сам, причем добровольно, потому что, ах какая незадача, влюбился. Представляешь, и с Малфоями подобные казусы случаются.
     — Откуда ты это узнал? — прошептал блондин, нервно вытирая ставший вдруг мокрым лоб.
     — Я еще и другие не менее увлекательные истории знаю, хочешь, расскажу? — практически промурлыкал я. Откуда-откуда, от Септимуса и знаю. Но, естественно, тебе об этом знать не полагается.
     — Что тебе нужно, Поттер?
     — Ничего, хотя я сейчас был неискренним, нам нечего делить с тобой, Драко, у нас разный круг интересов. Но мне хотелось бы просто нормально общаться, без детских оскорблений и угроз. Причем это касается не только тебя и меня, но и всего нашего окружения. Ты подумай, Драко, я тебя не тороплю с ответом, — и я развернулся к нему спиной и пошел обратно к Рону.
     — Что ты ему такого сказал? Малфой просто позеленел, я его никогда таким не видел, — Рон говорил возбужденно и размахивал руками.
     — Ничего особенного, просто старую сказку рассказал, — я устало прислонился к полке с книгами. — Рон, я прошу тебя при мне не оскорблять больше Малфоя. Ты ничего не знаешь об этой семье, не тебе их судить.
     — А ты знаешь? — в голосе Рона прозвучала неуверенность, это хорошо, значит нужно давить, пока он один и на него некому влиять.
     — Я знаю. Я знаю, что Малфои прибыли сюда с Вильгельмом. Рон, пойми, они с самого начала вынуждены были буквально зубами выгрызать себе место под солнцем. С Великим ублюдком не прибыло ни одного старшего сына или чего-либо добившегося рыцаря. Они были завоеватели, понимаешь? Они привыкали веками отстаивать свои интересы, прибегая к насилию, иначе их род давным-давно просто вырезали бы. Не открывай рот, дай мне сказать! — последние слова я просто прорычал и Рон удивленно замолчал, уставившись на меня круглыми глазами. — Они далеко не ангелы, это точно, но история говорит, что они могут быть преданнейшими друзьями, опять же, исходя из своего опыта нормандских завоевателей. Им просто жизненно необходимы друзья, которым можно доверить свою спину. И Драко должен был впитать этот постулат с молоком матери.
     — Ты хочешь стать другом Малфоя? А как же я? — Рон остановился, не дойдя нескольких шагов до своего галдящего семейства.
     — Я хочу попробовать хотя бы нормально общаться. Это же глупость несусветная - вся эта межфакультетская вражда. И что мешает тебе сделать то же самое?
     — Я... Я не могу, мне надо подумать, — Рон покачал головой и двинулся к матери.
     — Подумай, Рон, подумай, — пробормотал я и направился вслед за рыжим.
     * * *
     Из раздумий меня вывел голос Молли, звучащий непривычно холодно.
     — Дети, собирайтесь, машины пришли. Сейчас поедем на вокзал.

Глава 15. Дементор.

     В поезде мы разделились. Близнецы и Джинни сразу куда-то умчались, Перси прошел в вагон старост, а мы втроем принялись искать свободное купе. После самолета поезд стал восприниматься мною как-то обыденно. Я даже начал чувствовать себя достаточно комфортно. Хорошо еще, что в прошлый раз, когда я забился в каком-то купе в угол и всю дорогу молчал, мое поведение списали на стресс после посещения Тайной комнаты — это так ритуальный зал называют, и никто ко мне особо не приставал.
     Сейчас же я довольно уверенно шел по коридору и кивал всем встречным студентам, кто называл меня по имени, полагая, что Гарри Поттер всех их должен был знать. В то время, когда я еще находился в школе, я пребывал в каком-то полушоковом состоянии, поэтому не запомнил почти никого.
     Кое-как отыскав купе, в котором расположился всего один пассажир, да и тот крепко спал, завернувшись в плащ, мы решили расположиться здесь.
     Рон был на редкость молчалив, и плелся за нами, хмуро посматривая по сторонам. Меня его молчание пока устраивало.
     — Интересно, кто это? — пробормотал рыжий, усаживаясь на сиденье, предоставив мне почетное право распихивания неподъемных школьных сундуков в специально отведенное для них место.
     — Преподаватель, — шепотом произнесла глазастая Гермиона, которая уже успела все вокруг рассмотреть. — Видишь, на бирке написано «Профессор Люпин», — и она ткнула пальчиком в очередной сундук, уже лежавший в багажном отсеке.
     От неожиданности я чуть не уронил сундук Гермионы себе на ногу. Самое странное заключалось в том, что ее сундук был самым тяжелым. Интересно, чем она его набила? Аккуратно засунув багаж на положенное ему место, я медленно оглянулся и принялся рассматривать оборотня.
     Да-а, или я чего-то не понимаю, или оборотни настолько обмельчали, но данный представитель этого вида совершенно ничем не напоминал мне агрессивных, сильных и наглых берсерков, составляющих костяк магической армии.
     Какой-то бледный, измученный, жалкий. В его волосах кое-где уже мелькала седина, а ведь они с наставником были одного возраста, но в шевелюре Мастера не было даже намека на седые волосы. И это учитывая повышенную регенерацию и живучесть оборотней.
     — Интересно, что он будет преподавать? — в голосе Рона звучало явное любопытство.
     — Рон, ну хоть иногда включай мозг, — практически простонала Гермиона. — В Хогвартсе каждый год возникает только одно вакантное место. Так что он будет преподавать ЗОТИ.
     Я кивнул и задумался. Мне вот интересно, а каким образом оборотень будет преподавать этот странный предмет, если многие заклинания для магов-оборотней просто недоступны? Те же заклятья изгнания. Они же сами считаются темными созданиями, поэтому просто не в состоянии творить заклятья прямо противоположные по значению темным заклятьям. Или же этот предмет не предполагает подобной защиты? Зачем он вообще тогда нужен?
     — Ну и хорошо, значит ЗОТИ и в этом году Снейпу не достанется, — буркнул Рон.
     — Рон, я давно хотел спросить, а почему все решили, что профессор Снейп хочет вести ЗОТИ? Он хоть раз сам об этом говорил? Ну, может, намекал хотя бы?
     — Все так говорят, — пожал плечами Рон. — Говорят, что он очень силен в темных искусствах.
     — Хм, я почему-то никогда не задумывалась над этим, — вполголоса проговорила Гермиона. — А ведь правда, профессор Снейп очень любит зелья, это видно. Он не бесился бы так от того, что мы ничего не делаем и не понимаем, если бы не относился к своему предмету очень трепетно. Да и знать темные искусства и хотеть преподавать ЗОТИ, это все же не одно и то же.
     — Он обязан знать темные заклятья, он же Мастер боевой магии, — я не шептал, в этом не было необходимости. У оборотней очень чуткий слух, так что профессор Люпин нас уже давно слушает.
     — Откуда ты это знаешь? — все-таки Рон слишком несдержан.
     — Все так говорят, — я пожал плечами и уставился в окно. Унылый пейзаж, обусловленный мерзкой погодой, наталкивал меня на какую-то мысль, но уловить ее я пока не мог. — Кстати, с Коростой все в порядке? — в магазинчике, торгующем животными и в аптеке, куда мы зашли в Косом переулке, работали люди, которые ничего, кроме преклонного возраста у крысы не обнаружили, но я почему-то сомневался в их квалификации, а на мое вполне разумное предложение показать животное специалисту Рон ответил отказом.
     — Да так же, — ответил Рон, пытаясь достать крысу из-за пазухи, куда она забилась, как только мы вошли в купе. Ну, это не удивительно, оборотней животные очень хорошо чуют, и хотя сами оборотни не обращают на них никакого внимания, звери предпочитают не рисковать.
     — Ничего, покормишь витаминами, поправится, — попыталась успокоить друга Гермиона. — К тому же Короста старая, это тоже нужно учитывать.
     — А почему у тебя нет фамильяра? — мне не терпелось спросить у девушки, что она узнала про Батильду, а приходилось разговаривать на общие темы. Интересно, меня любопытство не разорвет до вечера?
     — Не знаю, как-то не сложилось, — Гермиона принялась разглядывать свои ладони.
     — А какого-то ты хотела бы? — у нее скоро день рождения. Конечно, она просчиталась, когда говорила Молли о десяти днях, но тогда она просто несла первое, что ей в голову приходило. Тем не менее, день рождения скоро, нужно будет посоветоваться с кем-нибудь, как доставить в Хогвартс какое-нибудь животное, хотя это будет зависеть от того, что она сейчас скажет.
     — Наверное, сову, — как-то неуверенно произнесла девушка. — Хотя нет, на самом деле, я хочу котенка, — и она слегка покраснела.
     Котенок — это хорошо, да и сова неплохо. Все-таки нужно с кем-то поговорить на эту тему. Так что про подарок можно уже ничего не выдумывать. Хоть это радует. Дальнейший путь проходил в тишине. Мы купили немного сладостей, поели и слегка задремали. Рон похрапывал, сидя на сиденье рядом с оборотнем, а Гермиона дремала, положив голову мне на плечо. Я тоже закрыл уже глаза и приготовился поспать, как мой сон перебил звук открывающейся в купе двери.
     На пороге возник Драко Малфой, уже одетый в школьную мантию. При этом он тащил за собой огромный сундук, раза в два больше, чем сундук Гермионы. Окинув нас всех мрачным взглядом, он вошел в купе и начал заталкивать свою ношу в багажный отсек.
     Потрясенные Рон и Гермиона просто молча смотрели на Малфоя и, видимо, не могли решить: снится он им или нет, а я поглядывал на него с любопытством - интересно, к какому выводу он пришел?
     Тем временем, Драко сел на сиденье напротив меня, слегка пихнув при этом Рона и продолжая сверлить меня взглядом.
     — Откуда ты все узнал? — наконец, решил нарушить повисшее молчание Малфой.
     — И тебе здравствуй, — я слегка наклонил голову набок. — Я же уже сказал, это неважно. Главное, что это правда. Ты сам это признал еще в магазине.
     — С чего ты сделал этот вывод? — Драко прищурился.
     — Ты молчал. Вместо того, чтобы прервать меня, ты судорожно пытался отследить, не слышит ли меня кто-то еще, одновременно пытаясь понять, откуда я взял подобную информацию и не разболтал ли кому-нибудь еще. Ну а то, что ты здесь и один, говорит скорее о том, что ты думаешь, что как минимум двоим я все же рассказал. Так вот — нет. Все, что произошло в магазине, осталось исключительно между нами.
     — Гарри, что он здесь делает? — Гермиона дернула меня за рукав, пытаясь привлечь внимание.
     Этот вопрос вывел Рона из состояния некоторого оцепенения. Он покраснел и открыл было рот, чтобы произнести, скорее всего, какую-нибудь глупость, как вдруг поезд резко остановился, а вокруг стало очень холодно и темно.
     — Что это? — в голосе Гермионы прозвучал испуг. Честно говоря, мне тоже стало не по себе. В темноте найдя руку девушки, я сжал ее в ободряющем жесте.
     — Мерлин, что это творится постоянно в этой школе? — Малфой тоже был взволнован.
     — Малфой, не толкайся, ты меня уже почти на профессора Люпина опрокинул, — Рон, в связи с обстоятельствами, решил оставить конфликт на потом.
     Тут дверь купе стала приоткрываться. В коридоре было заметно светлее, чем в купе, поэтому я ориентировался на полоску света, которая становилась все больше по мере открытия двери. В этой полосе показался силуэт какого-то высокого существа, а в саму дверь вцепилась рука, покрытая отвратительными струпьями. Сразу же в голову полезла какая-то гадость: испуг во время первого ритуала призыва, глупая дуэль по какому-то несущественному поводу, на которой я подставился и получил довольно серьезную рану, слезы матери, когда хоронили мою маленькую сестренку, умершую от банальной маггловской холеры, которая развилась так стремительно, что отец даже не успел сообразить, что к чему...
     В голове щелкнуло: «Дементор». Негромко вскрикнули Гермиона и Малфой, всхлипнул Рон. Я вскочил на ноги, лихорадочно нашаривая палочку и уже готовясь воспроизвести «facite praecepta mea et voluntas...» — начало любого заклинания изгнания как демонологов, так и некромантов, но тут мимо меня пролетел ослепительный сгусток света и ударил дементора в грудь. Тот шарахнулся от нашего купе, а дверь, которую он придерживал, захлопнулась, и на купе снова обрушилась темнота. Одновременно с этим произошло сразу несколько вещей: поезд резко тронулся, в купе зажегся свет, а успевшие вскочить на ноги Рон и Драко, не удержавшись на месте, слегка меня толкнули, я, начав падать, задел спиной дверь багажного отсека и, не желая того, открыл ее. Какой-то шорох заставил меня посмотреть наверх и увидеть уже летящий на меня сундук. «Хорошо, что не Гермионин», мелькнуло в голове, а затем наступила темнота.
     — Гарри, Гарри, ну очнись, ну, пожалуйста, — что-то капнуло мне на щеку, я машинально поднес руку к лицу и стер эту каплю, затем, не удержавшись, лизнул. Слеза, зачем ты так плачешь, девочка, живой я.
     Я медленно открыл глаза. Вокруг меня все плыло, Пресвятая Дева, я совсем забыл про очки. Кое-как нацепив это орудие пыток, я сфокусировался на окружающей действительности.
     — Вы идиоты! Вы же могли убить Гарри, толстокожие гиппопотамы! Кто вас надоумил толкать его и сбрасывать сверху чемодан?! — Гермиона визжала, сжав кулачки и наступая на явно перепуганных Малфоя и Рона.
     — Грейнджер, ты чего? Это же случайность была, — не может быть, чтобы Малфой оправдывался.
     — Гермиона, мы же не специально, — надо же, Рон, забыв о многолетней неприязни к слизеринцу, отступал вместе с Драко от разъяренной девушки, в руке которой я увидел палочку.
     — Я вас сейчас убивать буду, скоты!
     — Мисс Грейнджер, уберите палочку, это ведь действительно была случайность, — мягкий мужской голос попытался образумить Гермиону.
     — А вы их не защищайте! — у девушки началась полноценная истерика и в таком состоянии она была готова на многое, например, нахамить будущему наставнику.
     Я решил привлечь внимание Гермионы и картинно застонал.
     — Гарри, — она тут же метнулась ко мне и опустилась передо мной на колени. — Я так испугалась, когда ты потерял сознание. Я не смогу потерять тебя второй раз, — последнюю фразу она прошептала, наклонившись совсем близко ко мне.
     — Что это было? — я с трудом сел, держась за свою многострадальную голову.
     — Это был дементор, — оборотень присел рядом со мной и Гермионой и протянул мне плитку шоколада. Я недоуменно смотрел на него. Вообще-то я имел в виду заклятье, которым он запустил в дементора и, причем здесь шоколад?
     В это время мы почувствовали, что поезд стал замедлять ход. Мы прибыли в Хогсмид. Ладно, пора переодеваться. В школе будем разбираться.

Глава 16. Что такое Патронус?

     Кареты были запряжены фестралами. Почему-то, когда мы ехали из школы в Хогсмид в прошлый раз, я их не заметил. А может быть, просто не обращал внимания? Не могу сказать, я вообще плохо помню тот период. Зато сейчас я смог рассмотреть этих зверей во всех подробностях. Даже не могу подобрать им точное описание: они были омерзительно прекрасны, это единственное, что я мог про них сказать.
     — Интересно, — задумчиво проговорила Гермиона, — как эти кареты все-таки движутся?
     Я удивленно на нее посмотрел, а затем запоздало вспомнил, что фестралов видят только те, кто видел смерть. В этом времени, к счастью, у людей гораздо меньше шансов увидеть эти создания, чем в моем. Надо же, кажется, я нашел один очень большой плюс моего пребывания здесь: большинство современных людей никогда не видят фестралов. Покачав головой, я, поддерживаемый Гермионой, доковылял до кареты.
     Голова кружилась, меня слегка подташнивало. Все-таки удар по голове я получил достаточно серьезный, мне нужна была какая-нибудь элементарная помощь, зелье какое-нибудь, а не шоколадка.
     * * *
     Наставник Люпин почему-то решил, что я валяюсь на полу из-за дементора и лежавший рядом сундук, мой собственный, здесь совершенно не при чем. Все то время, что мы переодевались, он пытался всучить мне шоколад. На мой вопрос "зачем?" мне ответили странной лекцией о дементорах, которую я слушал с раскрытым ртом. Гермионы в купе не было, она ушла переодеваться куда-то в другое место, Драко с Роном, воспользовавшись случаем, вышли в коридор, а я остался с наставником наедине.
     — Это был дементор, Гарри. Он лишает людей самых счастливых воспоминаний, и может лишить души, поэтому для поднятия настроения необходим шоколад.
     — Да? — я решил, что ослышался, и попытался уточнить. — То есть, вы хотите сказать, что шоколад вылечит душевную травму, нанесенную этими существами? — я вовремя прикусил язык, чтобы не выдать полную характеристику дементора, которую нашу группу будущих демонологов заставляли выучивать, как молитву. Никто не знал, откуда пришли эти наполовину низшие демоны, наполовину инфери. Скорее всего, какой-то неудачливый ритуалист призвал однажды эту гадость и не смог закончить ритуал. Вероятно, погиб, бедолага. Питались они действительно душами, как и полагалось приличным демонам, а вот насчет радости - это перебор. Просто они не принадлежали этому миру, и их появление как бы приоткрывало дверь за Грань, вызывая в людях все самые ужасные воспоминания. Справиться с ними довольно просто, стандартная формула изгнания - и это существо возвращалось туда, откуда явилось. Но пауза затянулась и я решил еще уточнить. — То есть, то, что произошло, оно сродни душевной травме впечатлительной женщины, которой может вернуть расположение духа сладость? А не проще будет восстанавливающее зелье выпить?
     Люпин молча меня разглядывал, слегка нахмурившись. Я вздохнул.
     — Скажите, профессор, а откуда вы знаете, как меня зовут? — и протянул руку за шоколадкой. Оборотень расслабился и подал мне сладость.
     — Мисс Грейнджер очень громко произносила твое имя, да и еще... Ты очень похож на отца, только глаза у тебя, как у матери. Разреши поинтересоваться, что значат слова мисс Грейнджер о том, что она не хочет снова тебя терять? — лучше бы ты мне мантию помог натянуть, а то меня качает как после очень веселой гулянки. Тем не менее, отвечать было нужно.
     — Я не знаю, возможно, Гермиона просто перепугалась, она еще не отошла от всех приключений, произошедших с нами, — расплывчато ответил я. — Василиск и все дела.
     — А, ну да, Альбус что-то такое говорил, — пробормотал оборотень. — Ну как, полегчало? — я неопределенно пожал плечами. — Ты готов? Поезд уже остановился.
     В это время дверь в купе приоткрылась и внутрь протиснулась Гермиона.
     — Гарри, пошли.
     — Сейчас, подожди, профессор, простите, но можно поинтересоваться, а что за заклятье вы использовали против этого существа?
     - Это было заклинание Патронуса, — улыбнувшись, произнес оборотень. — Оно отпугивает дементоров и имеет еще несколько функций. Если ты захочешь, я могу тебя научить ему, — он поймал задумчивый взгляд Гермионы и быстро добавил. — Конечно же, если мисс Грейнджер захочет присоединиться к этим урокам, то, безусловно, я не буду возражать.
     У меня вертелся на языке еще один вопрос: зачем дементоров вообще отпугивать? Это что, взбесившийся гиппогриф - и за свою жизнь опасаешься, и уничтожить жалко? К счастью, заглянувший в купе Рон заставил мое любопытство заткнуться, и я вышел из купе.
     Малфой стоял в коридоре и явно ждал нас.
     — А ты почему не со своим факультетом? — поинтересовался я, и тут меня слегка повело в сторону. Драко подхватил меня под руку и помог восстановить равновесие, чем заслужил недовольный взгляд Рона.
     — Вот поэтому. Не хочу защищаться от обвинений в покушении на убийство шрамоголовой знаменитости, — буркнул слизеринец и отошел, предоставив меня Гермионе, на которой я и повис.
     * * *
     В карету мы залезли все вчетвером, и этот факт вызвал просто небывалое изумление стоящих на платформе студентов. Громче всех шептались представители факультетов Гриффиндора и Слизерина. Закончилось это тем, что самые смелые представители обоих факультетов направились к своим давнишним оппонентам, чтобы выяснить, а что, собственно, происходит?
     — Интересно, что за заклинание использовал Люпин? — начал Рон, когда карета двинулась.
     — Профессор Люпин! Рон, неужели это так сложно запомнить? — Гермиона еще не остыла и сейчас была готова наброситься на любого, особенно на этих двоих. А мне вот интересно, что она имела в виду в поезде? Что это — подмена понятий? Она ведь знает, что я не Поттер. Но спрашивать я не буду, захочет - сама потом скажет. Девушка же, между тем, продолжала воспитывать попавшего под горячую руку Рона. — Про-фес-сор! Профессор МакГонагалл, профессор Флитвик, профессор Спраут, и да, Рон, профессор Снейп! — я кивнул, подтверждая, что полностью согласен с каждым ее словом. Малфой смотрел на нас с удивлением.
     Я до сих пор поражаюсь сам себе: всех наставников я воспринимаю именно как наставников, а вот с директором почему-то не сложилось. Для меня директор — это какая-то недосягаемая высота, и я привык, что сам директор всегда держится отстраненно, не выделяя никого из учеников, что, на мой взгляд, правильно. Поэтому интерес директора Дамблдора к Гарри Поттеру вызывает у меня жуткое раздражение.
     — А я знаю, что это было за заклятье, — наконец, задумчиво проговорил Драко, прерывая отповедь Гермионы. — Это Патронус. Только почему-то не оформленный в какую-то конкретную форму. С его помощью можно еще сообщения передавать. Я видел, как отец его вызывает.
     — Профессор Люпин обещал нас ему научить, — голова заболела еще больше, мне захотелось прилечь.
     — Нас, это он имел в виду только вас, или...
     — Не думаю, что профессор будет возражать, если кто-то еще из студентов заинтересуется, даже если это будешь ты, Малфой, — фыркнула Гермиона.
     — А что вообще из себя представляет Патронус? — я закрыл глаза, вроде стало полегче.
     — Я не знаю точного определения, но вроде это одно из самых светлых заклятий, которые только существуют, — неуверенно начал Драко. — Он должен представлять собой какое-нибудь животное, серебристое такое. А здесь же был только сгусток света, — ну вообще-то, если столь расплывчатое определение соответствует истине, то неудивительно, почему у оборотня оно не получается в полном объеме. Удивительно, что оно хоть как-то получается.
     — Какой позор, Малфой, твой отец способен использовать светлые заклятья, — Рон все никак не унимался, даже после встречи с дементором.
     — Кто бы говорил, Уизли, мой отец очень разносторонний человек, в отличие от твоего ограниченного папаши...
     — Заткнитесь оба, — я почувствовал, что меня сейчас вырвет. Чтобы хоть немного избавиться от тошноты, я согнулся и обхватил голову руками.
     — Что, так плохо? — Гермиона положила прохладную ладонь мне на лоб. — Тебе нужно сразу же в больничное крыло.
     — Лучше уж моему декану его показать, — голос Малфоя раздавался как сквозь вату. — Так быстрее будет.
     — Снейпу?
     — Профессору Снейпу, Рон, только я думаю, что лучше доверить здоровье Гарри профессиональному медику.
     — Целителю, Грейнджер, забывай уже свои маггловские замашки, а профессор Снейп неплохо в целительстве разбирается, думаешь, ваш Лонгботтом уникален? Иногда даже декан не может предотвратить взрывы. Так что он вынужден оказывать помощь сразу.
     — Что-то не верится, — с сомнением произнесла Гермиона, продолжая тихонько гладить меня по голове.
     — Да мне все равно, веришь ты мне или нет. Декан постоянно просит директора, чтобы его уроки ставили для каждого факультета отдельно. Тогда он сможет полностью контролировать класс, но постоянно зелья ставят спаренными. Ну, хоть после СОВ у него есть выбор и он набирает очень маленькую группу на высшие зелья.
     — Слушай, Малфой, а что ты такой разговорчивый? — спросил Рон подозрительно.
     — Сам не знаю, встреча с дементором как-то странно воздействует на людей. Поттер, ты еще живой?
     — Не знаю, — совершенно искренне простонал я.
     В этот момент карета остановилась. Я просто вывалился из нее.
     Я лежал на земле, и мне было почти хорошо, во всяком случае, не тошнило. Вокруг меня бестолково суетилась Гермиона, а где-то недалеко пыхтел Рон. И тут я услышал знакомый ироничный голос.
     — Ну что там у вас, Драко? Что такого необычного вы хотите мне показать? О да, это необычно, — я почувствовал, как легкая волна магии пронеслась по моему телу. — Поттер, вы что, с кем-то подрались? Захотелось снова эффектно появиться в школе?
     — На меня сундук упал, по голове задел, — пролепетал я.
     — Вот что вы за человек, а, Поттер? Вы даже мимо обычного сундука спокойно пройти не можете.
     — Что с ним, профессор? — жалобно прошептала Гермиона.
     — Сотрясение мозга, как бы странно это ни звучало. Драко, поднимите нашу звезду незатухающую, а вы, Уизли, что стоите столбом? Помогите мистеру Малфою. А теперь дружно идем в мой кабинет, он ближе, чем больничное крыло. У меня есть пара зелий, которая не позволит всем нам пропустить торжественный ужин.

Глава 17. Допрос.

     Мастер перехватил меня у дверей в свой кабинет и помог добрести до кресла. Драко, Рон и Гермиона — остались за дверью, которая захлопнулась у них перед носом. Подойдя к шкафу, он быстро вытащил несколько пузырьков и поставил их на стол. Слегка дрожащей рукой я откупорил их и выпил в той последовательности, в которой они стояли передо мной. Отпустило меня практически сразу, во всяком случае, голова перестала кружиться и уже не тошнило.
     — Почему Драко Малфой находился рядом с вашей троицей? — скрестив руки на груди, начал допрос Мастер. Я неопределенно пожал плечами. Тогда он подошел к двери и распахнул ее. — Мистер Малфой, войдите. Мисс Грейнджер, вы в свободное от учебы время называетесь мистер Малфой? Нет? Тогда оставайтесь там, где стоите. Совсем скоро я верну вам вашего друга.
     Драко вошел в кабинет очень осторожно. Сесть ему предложено не было, поэтому он остался стоять, сверля взглядом пол.
     — Мистер Малфой, поведайте мне интересную историю о том, как так получилось, что вы оказались близко к мистеру Поттеру в тот момент, когда ему стало плохо. Причем, вы оказались настолько близко, что первым смогли позвать на помощь и сделали это раньше, чем его бестолковые друзья, — Драко молчал, напряжено изучая пол кабинета. — Драко, ты же знаешь, если я захочу, то все равно узнаю.
     — Лучше сам скажи, легиллименция — это неприятно, — я сидел в кресле наставника и прислушивался к тому, как затихает головная боль.
     — Говоришь так, будто на себе проверял, — огрызнулся Драко.
     — Приходилось, — я пожал плечами.
     — Поттер откуда-то знает, что в моем роду были грязнокровки, — выпалил Малфой.
     — И откуда Поттер узнал такие интимные подробности вашего родового древа? — при этом наставник, нахмурившись, смотрел на меня. Но я уже придумал довольно правдоподобное объяснение, к тому же, мне даже врать почти не придется.
     — Профессор Снейп, Поттер решил взяться за ум и много времени провел в книжном магазине этим летом, — я покачал головой, вроде не болит, наставник настоящий Мастер. — И однажды в отделе антикварных книг он нашел дневник сына Мунго Бонама. Того тоже звали Гарри, кстати. Долго он не прожил, но вот некто Септимус Малфой считался лучшим другом Гарри. Тот много интересного писал про своего друга.
     — Я могу даже не удивляться, что мистер Поттер вдруг начал что-то читать, но как такая ценная вещь оказалась на полке в обычном магазине?
     — Откуда я знаю? Может, продавец не связал Гарри Бонама с Мунго, — Гермиона меня просветила насчет клиники отца, самой крупной магической клиники Великобритании.
     — Возможно, — задумчиво проговорил наставник, затем повернулся к Драко. — И что, ты поверил в то, о чем тебе говорил Поттер, основываясь на каких-то записках средневекового мальчишки?
     — Я что, похож на идиота? — вскинулся Малфой. — Я изучил семейный архив. Не тот, который в библиотеке, а тот, который настоящий, а потом задал несколько вопросов отцу. Тот не смог мне на них ответить. Не просто не захотел, а не смог, — голос Драко звучал надрывно. — Я просто никогда не думал, что архивы настолько отличаются друг от друга. Септимус был далеко не первым и не последним Малфоем, женившимся на грязнокровке... — Драко замолчал, затем продолжил. — Почти через поколение, профессор! И архив, и семейное древо — все ложь! Грязнее моей крови - только кровь Грейнджер, хотя я и в этом уже не уверен, — Драко закрыл лицо руками и сполз по стене на каменный пол.
     — Драко, ты чего? — я поднялся из кресла. — Твои предки были мудрее тех, кто навязал вам эту тупую идею о чистокровности. Посмотри на себя, в тебе нет никаких признаков вырождения, а твоя магическая составляющая на должном уровне. Ты богат, знатен, чего тебе не хватает?
     — Помолчи, Поттер, ладно? Мне нужно разобраться, — с этими словами он встал с пола и направился к двери. — Профессор, можно мне попросить вас поговорить с отцом? Он очень ценит ваше мнение. Он сейчас дома в шоке сидит. Ему тоже никто не говорил о различиях между архивами, а проверять он не хотел, не видел необходимости, и что сейчас делать и во что верить, он не знает.
     — Хорошо, Драко, я поговорю с Люциусом.
     Малфой кивнул и открыл дверь, чтобы столкнуться с директором Дамблдором.
     — Драко, здравствуй, — улыбнулся директор и шагнул в кабинет.
     — Здравствуйте, директор, — Малфой пропустил Дамблдора и выскочил в коридор.
     — Гарри, что случилось? — директор подошел к столу, возле которого я стоял. Я потупился и молчал, предоставляя наставнику право разговора с директором.
     — Вы же знаете, Альбус, что Поттер способен найти приключение даже в Хогвартс-экспрессе.
     — Ну что ты, Северус, возможно, произошло что-то из ряда вон выходящее. То, что привело Гарри в твой кабинет. Машинист поезда сообщил мне, что экспресс остановили дементоры, а Ремус сказал, что один из них решил проинспектировать купе, в котором ехал Гарри...
     — Простите, Альбус, а как дементор может быть связан с сотрясением мозга у Поттера? Они что, изменили своим привычкам и теперь не пытаются поцеловать жертву, а бьют ее кулаками по голове? И куда смотрел Люпин, если предположить, что он находился неподалеку? А он находился неподалеку, так как мог видеть одновременно и дементора и Поттера в сравнительно небольшом пространстве купе.
     — Северус, я прошу тебя, Ремус сделал все, что должен был сделать в той ситуации и...
     — Там находились четверо детей, один преподаватель и один дементор. Только один. И даже в той ситуации мы умудрились получить контуженного Поттера. А ведь, насколько мне известно, скоро этих тварей будет вокруг школы много больше.
     — Что ты хочешь всем этим сказать?
     — Я настаиваю, чтобы в программу вернули изучение Патронуса, причем начиная со второго курса. Детям легче сосредотачиваться на хороших воспоминаниях, и даже если телесного Патронуса у них не получится сотворить, то хоть что-нибудь да выйдет.
     — Я подумаю над твоими словами, Северус, — директор повернулся ко мне. — Так что произошло, Гарри? Профессор Люпин сидел и не видел, что с тобой случилось. Рональд и Драко загородили ему обзор.
     — На меня упал сундук, директор, — я все также не поднимал взгляда на него, — ну и дементор повлиял, они такие страшные.
     — Я понимаю, Гарри, дементоры - не самые приятные создания. Я смотрю, ты внял моим словам и решил наладить отношения с Драко Малфоем? — да? А почему тогда ваши слова расходятся с делом, директор? Взять хотя бы баллы, которые мне в конце прошлого учебного года начислили. Я судорожно начал придумывать причину, по которой Драко вошел в наше купе. Затем плюнул на это дело и понес полную чушь. В любом случае, сейчас все мои странности можно списать на сильный удар по голове.
     — У Малфоя живот заболел. Дома еще. Он почти на поезд опоздал, а когда уже буквально на ходу запрыгнул в вагон, то искать своих не смог, потому, что больно. Вот он в первое попавшееся купе и вошел. Кто же предполагал, что купе будет занято нами. Но не сразу зашел. Вначале он долго э... с болью справлялся, потом переодевался в школьную мантию, а потом уже в купе зашел. Не выгонять же его? А потом дементор с сундуком, и вот... — директор смотрел на меня, прищурившись, но опровергнуть мои слова он не мог, а взглядом с ним я не встречался еще с первой нашей встречи.
     — Ну что же. Первокурсники уже, скорее всего, добрались до замка, так что нам нужно пройти в Большой зал, чтобы не пропустить церемонию распределения, — директор развернулся и направился к двери.
     Когда дверь за ним закрылась, я повернулся к наставнику. Тот задумчиво смотрел на меня.
     — Вот что, на первом же уроке я назначу тебе отработку. Тебе просто необходимо попрактиковаться в окклюменции.
     — Да я, в общем-то, не против, только мне нужно не практиковаться, а изучать ее с азов.
     — Вот как? — наставник смотрел на меня немного удивленно. Я пожал плечами.
     — Мы учились вообще избегать чужих взглядов. Окклюменцию, как и легиллименцию, я должен был начать изучать вскоре после того несчастного случая. Это не мой профилирующий предмет, а пытаться объять необъятное — в итоге не знать ничего.
     — Логично. Значит, будем учиться, — наставник направился к выходу, и мне ничего не оставалось делать, как идти за ним. Хотя мне ничего не хотелось больше, чем улечься спать - видимо, одно из выпитых мною зелий обладало слабым снотворным эффектом.
     У дверей меня ждали Гермиона и Рон. Мастер, не оглядываясь, быстро пошел по направлению к большому залу, мы не успевали вслед за ним, поэтому довольно быстро отстали. Что за привычка так быстро носиться?
     — Что профессор Снейп спрашивал у тебя и Малфоя? — Гермиона, убедившись, что падать я больше не собираюсь, решила удовлетворить свое любопытство.
     — Да про то, как я травму получил, — я не собираюсь ничего говорить о Драко, это только его дело. Его и его семьи.
     — Все-таки странно, что Малфой за всю поездку вел себя почти нормально, — пробормотал Рон. — Да и Снейп не наорал на тебя, а вылечил.
     — Нужно во всем видеть светлые стороны, Рон. Например, профессор Снейп, — я голосом подчеркнул правильную форму обращения к наставнику, — мог просто сильно хотеть кушать. И не хотел пропускать торжественный ужин. Поэтому и помог мне.
     — Тебя могли отвести в Больничное крыло, да тот же С... профессор Снейп, — Рон, получив тычок в бок от Гермионы, быстро поправился, хотя и скорчил при этом недовольную мину, — мог просто отвести тебя к мадам Помфри.
     — Не говори глупостей, Рон, все зелья для Больничного крыла делает профессор Снейп, — Гермиона подняла вверх палец. — Он что, по-твоему, должен был туда-сюда бегать, чтобы те же самые зелья Гарри принести? Тогда он точно бы на ужин опоздал, а если мы не поторопимся, то сами опоздаем.
     Мы не опоздали. Все-таки первокурсники добираются до замка почему-то дольше всех остальных. Прошмыгнув мимо шеренги первогодок, и ведущей их профессора МакГонагалл, мы все втроем быстро расселись за стол факультета Гриффиндор.

Глава 18. Хроноворот.

     Я лежал в своей кровати и ждал, когда мои соседи по комнате уснут. Пока я сидел в Большом зале, сонливость прошла, и я смог осмотреться. То, что я увидел, заставило меня задуматься. Практически все учащиеся не соответствовали тем факультетам, на которые они были распределены. Сейчас у меня появилось время, чтобы подумать и разложить хотя бы эти несоответствия по полочкам.
     Основатели распределяли студентов согласно их характеру и предпочтениям, соответственно характерам животных, изображенных на гербе Хогвартса. Конечно, такое распределение было весьма приблизительным, но то, что происходит сейчас, похоже на какую-то насмешку над волей Основателей. Шляпа что, сошла с ума?
     Интересно, а можно ли как-то повлиять на столь древний, устоявшийся артефакт? Не знаю.
     Так что же было в мое время и раньше?
     Возьмем, к примеру, змею. Змея никогда не нападает, не предупредив, и, в общем-то, имеет весьма ограниченный круг интересов, включающий в себя, прежде всего, заботу о потомстве. Так и слизеринцы - те, которые были в моем времени. Для своей семьи они были готовы сделать все, что угодно, а все остальное их волновало мало. Абсолютно непрошибаемые и аполитичные, но только до тех пор, пока на них не наступают. Если же их тронули, то змеи выпускают весь свой яд, совершенно не разбираясь в средствах. Профессор Снейп говорил, что слизеринцы честные, и я с ним согласен, но только наполовину. Пока все нормально, они не будут ничего придумывать, им это просто не нужно. Но, если речь зайдет об их близких, они будут выкручиваться изо всех своих змеиных сил, которых у них, к слову, немало. Кто в школе лучше всего соответствует званию слизеринца? Только их декан, остальные кто угодно, но только не змеи. Почему все они оказались на этом факультете?
     Так, пойдем дальше, Гриффиндор. Лев: вспыльчивый, считающий себя венцом творения Создателя и полагающий, что именно ему должны доставаться самые лучшие куски и самые лучшие львицы. Безголовые создания, не задумывающиеся над тем, во что выльются те или иные их действия. Тут даже нечего добавить. Кто больше всех соответствует этому определению? Я сам, Уизли, причем все, и, как бы смешно это ни выглядело — половина нынешних слизеринцев, а больше всех Драко Малфой. Еще, судя по тому, что я узнал на сегодняшний день — Джеймс Поттер. И, в общем-то, все.
     Директор Дамблдор? Ну уж нет. Это барсук. Последовательный и аккуратный в своих действиях, идущий к поставленной им перед собой цели, не взирая ни на какие препятствия. Они все были такими, хаффлпаффцы моего времени. Кстати, большинство тех, кто называл себя в последующем Темными Лордами, выходили именно с этого факультета. Сейчас их называют тупицами, это вообще как получилось? Кстати, Гермиона в моем времени училась бы на факультете Хельги, однозначно.
     Вороны. Рассудительные, логичные, но несколько рассеянные, взирающие по достижению ими определенного возраста на всех остальных с некоторой снисходительностью. Кого я сейчас знаю из тех, кто подходит известным мне воронам? Мой взгляд упал на соседнюю кровать. Невилл Лонгботтом. Распределенный в Гриффиндор.
     Я уставился в потолок. Пока до рождественских каникул есть время, я должен всеми правдами и неправдами попасть в кабинет к директору и поговорить со Шляпой.
     Интересно, а директор поверил моему бреду насчет Драко? Боюсь, что нет. Но как узнать наверняка, насколько его слова расходятся с действиями? Думаю, что лучшего способа проверки, чем откровенная провокация я не придумаю, нужно будет с Драко поговорить и попросить его подыграть мне.
     Мне стало смешно. Я рассуждаю, как слизеринец. А Гарри Поттер, судя по всему, был все-таки гриффиндорцем, как ни крути.
     Наконец, решив, что все спят, я выскользнул из кровати и, накинув мантию прямо на пижаму, спустился в гостиную. Гермиона была уже там, она сидела у камина на полу и читала какую-то книгу. Я подошел и просто опустился рядом с ней.
     — Я думала, что Лаванда никогда не наговорится, — не отрывая взгляда от книги, сообщила мне девушка, — я даже не стала ждать, когда они начнут укладываться, просто взяла книгу и пришла сюда, — она отложила книгу и посмотрела на меня.
     — Что хотела от тебя профессор МакГонагалл? — я испытующе разглядывал Гермиону.
     — Вот, я хотела изучать как можно больше предметов, и она передала мне вот это, — с этими словами она вытянула из-под мантии маленькие песочные часы на толстой цепочке. Пресвятая Дева, и кто догадался отдать такую страшную вещь совсем молоденькой девушке?
     — Обещай, что не будешь им пользоваться, — я был предельно серьезен.
     — Но почему? Профессор МакГонагалл объяснила мне технику безопасности и...
     — Обещай, что не будешь им пользоваться, — перебил я Гермиону. Как ей объяснить? — Послушай, прошлое невозможно изменить, просто вернувшись в него. Ты не думала, что хроновороты признаны опасными уже в моем времени не просто так?
     — Я тебя не понимаю, — девушка закусила губу и пристально посмотрела мне в глаза.
     — Я попробую объяснить. Представь себе, однажды ты решила изменить прошлое и воспользовалась хроноворотом. Может такое случиться? Да запросто, особенно, если ты привыкнешь пользоваться им в повседневной жизни. Так вот, ты знаешь, что произошло, и пытаешься это изменить, только вот это невозможно. Ведь ты в итоге должна оказаться в том же возрасте и в той же ситуации и снова оказаться в прошлом, воспользовавшись хроноворотом, иначе тебя там, в прошлом, просто не было бы. История-то уже свершилась, причем с учетом твоего появления. И как бы ты ни трепыхалась, итог все равно один — в определенный момент своей жизни ты берешь хроноворот и оказываешься в прошлом. Прибавь сюда постоянно меняющиеся воспоминания, когда ты уже не понимаешь, что было, а что - еще будет. И так бесконечно.
     — И что, неужели никак нельзя эту бесконечность нарушить?
     — Ну, почему нельзя...— наши глаза встретились, она моргнула, потом ойкнула и прижала руки к щекам. Все-таки Гермиона - умная девушка. — Неужели ты думаешь, что этот ваш Лорд, который придумал себе такое имя, что никто его выговорить не может, не думал об этом? Не проще ли ему взять где-нибудь вот такой вот милый артефакт и вернуться в ту ночь, когда погибли Поттеры, чтобы попытаться все исправить? Ведь это, казалось бы, просто - а может, все-таки, нет? Он не идиот, Гермиона, и, скорее всего, просчитал все последствия этого шага, хроноворот, на самом деле, легко достать.
     — Гарри, — беспомощно произнесла девушка.
     — Обещай, что не будешь им пользоваться.
     — А как же занятия?
     — Давай разберемся. Что тебе действительно нужно? — я ловко вытащил из закрытой книги пергамент с расписанием Гермионы, которое она, скорее всего, изучала перед моим приходом. — Вот, смотри: прорицания — у тебя дар провиденья есть? Я так и думал, тогда зачем оно тебе? Правильно, незачем, вычеркиваем. Маггловеденье? Тебе оно зачем? Вычеркиваем. Руны, арифмантика, уход за магическими существами - это не уберешь, это действительно важно. Я бы убрал ЗОТИ, но, к сожалению, это один из основных предметов, держи, я буду эти же занятия посещать, ну и, плюс ко всему, я обещал тебя учить тому, что знаю сам. Думаю, что ритуальный зал подойдет, там нам точно никто не помешает.
     — Гарри!
     — Смотри, без этих двух предметов ты вполне успеваешь на все остальные занятия.
     — Но...
     — Никаких но. Расскажи мне лучше, что ты про Батильду узнала?
     — О, Батильда — это оказывается Батильда Бэгшот, выдающийся историк, мы по ее учебникам историю изучаем, — Гермиона слегка оживилась и попыталась убрать хроноворот обратно под мантию, но я ей не позволил, перехватив руку, а затем, просто притянув ее к себе, снял длинную цепочку с ее шеи.
     — Завтра я тебе его верну, и ты отдашь эту вещь профессору МакГонагалл. Кстати, она Мастер трансфигурации. Вообще, похоже, все деканы — Мастера. Это не может не радовать, так что там с Батильдой?
     — Верни мне хроноворот, — Гермиона протянула раскрытую ладонь.
     — Нет, и лучше даже не возвращайся к этой теме, — на глазах девушки появились слезы, но я решил не уступать ей в этом вопросе. — Гермиона, Батильда.
     — Батильда, да, так вот, Батильда Бэгшот, — Гермиона, видимо, решила со мной не спорить и призвать утром на свою сторону профессора МакГоналл. Но вряд ли у нее что-то получится, хроноворотом я ей пользоваться не позволю. — Она очень старая, но до сих пор в своем уме. Живет в Годриковой впадине.
     — Что?
     — Она всю жизнь там жила, — нахмурилась Гермиона. — Так, по крайней мере, сказала Джинни.
     — То есть, ты хочешь сказать, что в Годриковой впадине жили: Батильда Бэгшот, семья директора Дамблдора, тетка Молли Мюриэль, а так же Поттеры? Это совпадение или что-то еще?
     — Не знаю. Но у меня есть еще одна новость. Знаешь, кем еще является Батильда Бэгшот?
     — Откуда мне знать? — я пожал плечами.
     — Она двоюродная тетка Геллерта Гриндевальда, — Гермиона посмотрела на огонь; интересно, что она там видит? — Это значит, что профессор Дамблдор как минимум встречался с ним, когда они были молодыми, в той книге — автобиографии Батильды - говорится, что внучатый племянник часто приезжал ее проведать на летних каникулах.
     — Что-то я вообще перестал верить в совпадения, — я закрыл глаза. — Нужно спать идти. Завтра руны первые, на них нужна полная сосредоточенность.
     — Да, наверное, — Гермиона поднялась с пола. — Что тебе профессор Снейп говорил, когда вы наедине были?
     — Он предложил мне позаниматься с ним. Для этого мне нужно будет у него на уроке отработку получить. Как это лучше сделать?
     — Нет ничего проще, испорть зелье, да и дело с концом, — Гермиона пошла к лестнице, ведущей в спальню девушек.
     — Легко сказать, — пробормотал я. — Зелье испорть. А меня потом не испортят? — я невольно поежился, вспомнив своего наставника по зельям, Мастера Хьюго.

Глава 19. Живоглот.

     Прошло уже достаточно много времени, чтобы понять одну вещь: у меня ничего не получается. Вообще ничего. Я просто неудачник какой-то. Я не могу даже на отработку нарваться. Это вообще за гранью моего понимания, а также это, видимо, за гранью понимания профессора Снейпа. Оказывается, опасение чем-то разозлить наставника до того, чтобы он назначил мне наказание, настолько вбили, в прямом смысле этого слова, в мою... хм... память, что одна мысль о том, чтобы специально испортить зелье, или как-то вызвать на уроке недовольство наставника, вызывала у меня просто сумасшедшую панику. В последние два года в той своей жизни, я, если и попадался, то случайно. Гермиона вчера, вздохнув, сказала, что сядет рядом со мной на следующем уроке и что-нибудь придумает.
     — Мау, — эта зверюга решила потянуться и вцепилась мне в ногу когтями. Еще одна проблема, которую я не знаю, как буду решать. Я зло посмотрел на кота, сидящего у меня на коленях.
     * * *
     Гермиона все никак не могла понять мою позицию по поводу хроноворота.
     — Но, Гарри, я не собираюсь менять прошлое, — шепотом пыталась достучаться до меня девушка все то время, пока мы шли в кабинет профессора МакГонагалл.
     — Это не имеет значения, — я постучался и вошел в кабинет. — Профессор, Гермиона передумала, она не будет скакать туда-сюда во времени, чтобы два ненужных ей предмета посещать. — С этими словами я протянул наставнице хроноворот.
     — Мистер Поттер, о чем вы вообще говорите? Мисс Грейнджер, вы что, рассказали все мистеру Поттеру? Я вам зачем вообще говорила о секретности? Я очень разочарована, мисс Грейнджер, — наставница поджала губы и смотрела на готовую разреветься девушку осуждающе.
     — Профессор, я...
     — Дайте мне ваше расписание, я переделаю его в связи с ситуацией, — она коснулась палочкой пергамента, который ей протянула дрожащей рукой Гермиона, несколько строчек поменялись местами, и все наложения в расписании исчезли.
     Гермиона пару секунд смотрела на пергамент, а затем, смяв его в руке, выскочила из кабинета.
     — До свидания, профессор, — пробормотал я и бросился вслед за девушкой.
     — Гермиона, подожди, да остановись, — я догнал девушку и пошел рядом с ней. — Пожалуйста, не злись.
     — Да как ты смеешь вмешиваться в мою жизнь?! — она остановилась, я также притормозил.
     — Послушай, я хотел как лучше.
     — Откуда ты знаешь, что лучше для меня?
     — Эта штука опасна, почему ты отказываешься это понимать?
     — Профессор МакГонагалл говорила, что если соблюдать технику безопасности, то все будет нормально!
     — Значит, она сама плохо представляет себе работу этой дряни! — я тоже повысил голос. Гермиона отвернулась и быстро пошла от меня по коридору.
     — Дьявол, — я саданул кулаком по стене.
     — Что, поссорился с подружкой? — я резко обернулся и обнаружил сидевшего в нише Малфоя.
     — Не твое дело, — мне сейчас было совершенно не до Драко.
     — Да брось, Поттер, подари ей какую-нибудь белую пушистую дрянь и она тебя простит.
     — Себя имеешь в виду? — я зло посмотрел на Малфоя.
     — Не пытайся острить, Поттер, тебе это не идет, — Драко соскочил на пол и направился ко мне. — Ты вообще в курсе, что пока ты не нашел этот мерлинов дневник и не начал меня просвещать, моя жизнь была очень простой и понятной. И сейчас мне хочется только одного - проклясть тебя так, чтобы ты как минимум месяц лежал в Больничном крыле.
     Он говорил что-то еще, а я задумчиво смотрел на него и думал о белом и пушистом зверьке. Я ведь и так хотел подарить ей котенка, и вот кто мне поможет в этом.
     — Драко, где я могу достать котенка? — я пропустил мимо ушей почти все, что мне говорил Малфой. Я прекрасно понимал, что Драко переосмысливает окружающую его действительность и она ему не нравится, потому, что противоречит всему, что он считал истиной в первой инстанции, но сейчас меня беспокоила Гермиона. В конце концов, я гриффиндорец, и частенько ставлю свои личные интересы выше интересов всех остальных.
     — Что? — Малфой остановился и удивленно захлопал глазами.
     — Где я могу достать котенка? — довольно терпеливо повторил я.
     — Ты вообще понимаешь, что я тебе говорил?
     — Конечно, так что с котенком?
     — Я всегда знал, что ты больной, Поттер, но даже не представлял, что настолько, — Драко покачал головой. — Я попрошу декана воспользоваться его камином. Когда тебе нужна зверюга?
     — К 19 сентября. Белый пушистый котенок.
     — Ладно, но наш разговор на этом не закончен.
     — Хорошо, если котяра понравится, я тебе позволю мне морду набить, — я ослепительно улыбнулся и направился на занятие.
     Уж не знаю, что Малфой заказал; судя по воплям продавца, что он вернет нам деньги - именно то, что от него требовалось, но с моим теперешним везением получилось то, что получилось.
     За ожиданием подарка Гермионе и тщетными попытками сорвать урок зелий, время пролетело очень быстро.
     Что я могу сказать про занятия? Практически ничего. Все, чему нас учили, я уже знал, разве только некоторые криптограммы были для меня в новинку, но это произошло от того, что они были созданы несколько позже того времени, в котором я жил, так что мне все-таки было, чем заняться. Я старался не высовываться, но некоторые успехи, которые я демонстрировал, все наставники без исключения почему-то приписывали родителям Поттера: мол, они были талантливые и наследственность проснулась.
     Но вот ведь незадача, как только я переступал порог класса зельеварения, так на меня накатывали воспоминания о Мастере Хьюго и его способности держать класс в абсолютном подчинении. По сравнению с другими наставниками, профессор Снейп вел себя довольно строго, но по сравнению с Мастером Хьюго, он вел урок очень мягко. Что меня поразило больше всего, профессор Снейп всегда давал способы приготовления под запись, рецепт был всегда на доске и явно не соответствовал тому, что было написано в учебнике. Когда Гермиона решила уточнить этот момент, то получила в ответ отповедь о том, что, если бы мисс Грейнджер была на его месте, то могла бы вести урок так, как захотела бы, и никто не сказал бы ей ни слова, а пока мисс Грейнджер всего лишь студентка и в ее обязанности входит учиться и не мешать работать профессорам. И напоследок наставник повернулся ко мне и с издевкой спросил.
     — Вы что-то хотите мне сказать, мистер Поттер?
     — Нет, что вы, профессор, вы абсолютно правы.
     Тишину, которая воцарилась после моих слов в классе, можно было потрогать руками. Все - и гриффиндорцы, и слизеринцы уставились на меня так, будто у меня выросла вторая голова. А я мысленно отвешивал себе затрещины. Почему этот класс на меня так действует? Я просто не могу избавиться от детской привычки, которая, как оказалось, очень сильна и порой руководит моими действиями, невзирая на все доводы разума.
     * * *
     — Мяу!
     — Да заткнись, ты, — зашипел я на кота. — Скоро твоя будущая хозяйка придет, вот ей можешь и высказывать все свои претензии.
     * * *
     Профессор Люпин меня поразил на первом же уроке своей просто безобразной выходкой с боггартом. Это было слишком. И если он рассчитывает на адекватный ответ профессора Снейпа, например, когда тот будет его замещать, то я лично в этом сомневаюсь. Это ведь неписанное правило: наставники могут друг к другу относиться как угодно, но при студентах ни-ни. А здесь что вообще произошло? Не знаю, пусть сами разбираются. Хотя, в мое время дуэль бы точно была, но сейчас время другое. Моим боггартом оказался самолет. Этого не ожидал никто. Особенно профессор Люпин. После моего ухода боггарт на некоторое время оказался без присмотра и едва не сбежал, но наставник вовремя сориентировался и загнал его обратно в сундук. На этом урок был закончен, а у меня был только один вопрос: почему занятие не продолжилось? Но, так как подобные вопросы были неприоритетные, то я просто выкинул их из головы.
     Занятие по уходу мне понравилось. Гиппогриф был хорош, настоящий красавец, а вот Хагрид слишком Поттера выделяет из всех студентов. В гости звал, чайку попить. Надо бы сходить, может, что интересное узнаю.
     В общем, за всем за этим почти три недели пронеслись мгновенно, а сегодня после занятий, когда я болтался возле подземелий и ждал Малфоя, ко мне подошел Рон.
     — Гарри, что происходит? Мы практически не разговариваем, скоро начнутся испытания в команду по квиддичу, а ты как будто не услышал Анжелину, уткнулся в книгу. Ты мне в последнее время Гермиону напоминаешь.
     — Рон, а когда испытания?
     — В эту субботу.
     — Хорошо, я приду, а ты не забыл, что у Гермионы сегодня день рождения? Вижу, что забыл, но она сейчас в библиотеке, так что у тебя есть время, чтобы открытку нарисовать, — тут я увидел несущегося прямо к нам Малфоя. — Извини, я сейчас приду. — Мне было не до Рона с его истериками. Мне котенка нужно было Гермионе подарить.
     — Поттер, иди сюда, — Малфой резко затормозил передо мной и, схватив за руку, потащил за собой в том направлении, откуда только что прибежал. — Декан сейчас нас убивать будет, так что ты скажешь, что это была твоя идея.
     — Постой, ты сейчас о чем?
     — Я, как и обещал, котенка заказал, и сегодня мне его должны были передать, но тут этот котяра как выпрыгнет, а в это время декан заходит, я через его камин договаривался, и, в общем, нас сейчас грозятся убить, а я жить хочу, поэтому скажешь, что это твоя идея!
     Малфой, не дав мне опомниться и не сбавляя скорость, влетел в кабинет профессора Снейпа. На столе, где всегда царил идеальный порядок, все было перевернуто, а сам профессор держал за шкирку рыжий комок шерсти, на морде которого было написано его близкое родство с книззлами.
     Малфой буквально через секунду оказался на коленях перед камином, и яростно пытался выяснить у продавца, почему так получилось. Тот клялся Мерлином, что проклятая животина сама рванула в камин, и предлагал вернуть деньги. Мастер выразительно молчал, а кот притворялся мертвым, почувствовав крепкую руку.
     Я тихонько подошел к Мастеру и забрал животное, пробормотав что-то неразборчивое в качестве извинения, а затем, не дав наставнику опомниться, вылетел из кабинета.
     * * *
     — Мяу.
     — Ты не маленький белый котенок, и я не знаю, как она на тебя отреагирует, — я вздохнул и увидел, как открывается дверь в гостиную и появляется Гермиона, нагруженная, как обычно, стопкой книг.
     — Гермиона, поздравляю тебе с днем рождения, вот, держи, надеюсь, вы найдете общий язык.
     — Ой, какая прелесть, — котяру буквально выхватили из моих рук. Книги были брошены на диван, а Гермиона зарылась в длинную мохнатую шерсть. — Спасибо, Гарри, спасибо-спасибо, — и тут же забыла о моем существовании, принявшись ворковать с заурчавшим котом.
     — Как ты его назовешь-то? — вяло поинтересовался я.
     — Живоглот, ему подходит, правда?

Глава 20. Отработки.

     Я сидел за партой и задумчиво рассматривал стену кабинета ЗОТИ. Вчера был первый день полнолуния, значит, урок будет вести профессор Снейп. Интересно, что он придумает? Очень сомневаюсь, что он просто будет соответствовать программе, тем более, что вряд ли он будет сидеть и разрабатывать программу для всех курсов, у которых будет вести защиту в эти дни. А завтра еще квиддич, в который мне совершенно не хочется играть.
     Я опустил голову на парту, на скрещенные руки.
     * * *
     Мне все-таки удалось нарваться на отработку, точнее, мне помогла Гермиона, от всей души сыпанув в мой котел пригоршню какой-то смеси различных ингредиентов, которые просто, не глядя, сгребла рукой с моего же стола. Однако профессор Снейп очень не вовремя обернулся и увидел, что послужило причиной зловония, сразу же распространившегося по кабинету.
     — Поттер, Грейнджер, сегодня в семь вечера отработка, — ледяным голосом четко выговаривая каждое слово, произнес наставник, когда с большим трудом устранил последствия помощи мне Гермионы.
     — Простите, профессор, а это надолго? — я прикидывал, как буду проводить тренировки по квиддичу, и хватит ли мне времени на приготовление домашних заданий, которые почему-то задавали исключительно в письменном виде, полностью исключая практику. Я тогда даже не подозревал, что этим, вполне невинным, вопросом усугубил свое положение.
     Наставник, резко развернувшись, подошел ко мне и прошипел.
     — Навечно, Поттер.
     До семи вечера я кое-как накарябал эссе по чарам, предварительно выслушав истерику Анжелины по поводу квиддича. К счастью, Рон не принимал в этом концерте участия, у него внезапно образовались другие проблемы. Кот, подаренный мною Гермионе, почему-то невзлюбил крысу Рона, про которую я, если честно, совсем забыл, и открыл на эту самую крысу настоящую охоту. Меня это пушистое чудовище тоже недолюбливало, но здесь причина, скорее всего, в моей личности, находившейся в чужом теле. А вот что этому коту от несчастной крысы понадобилось? Но поразмышлять об этом мне не дала злая Гермиона, которая поволокла меня на отработку за полчаса до назначенного срока.
     Наставник не ждал нас так рано и позволил себе удивиться.
     — Не терпится приступить к отработке? Ну так я не буду заставлять вас ждать. Мисс Грейнджер, подойдите сюда. — Мастер кивнул на стол, заставленный какими-то колбами, котлами и другими предметами, необходимыми для приготовления зелий. — Вот ваше задание на сегодня. Приготовите точные пропорции всех перечисленных здесь ингредиентов, — он протянул Гермионе пергамент с рецептом какого-то зелья.
     — Что это, профессор? — пискнула девушка и вцепилась в пергамент так, будто наставник не работать ее заставил, а с днем рождения поздравил.
     — Зелье, мисс Грейнджер. Это зелье. Приступайте. Гарри, — обратился он ко мне. — Ну что? Котлы будешь чистить?
     Я удивленно посмотрел на наставника.
     — Котлы?
     — А чему ты удивляешься? У меня студенты именно так и проходят отработку, — я тяжело вздохнул. Я не понимаю, когда он говорит серьезно, а когда нет. — Так, ладно. Шутки в сторону. Очень скоро у меня состоится непростой разговор с вашим уважаемым деканом по поводу ловца сборной Гриффиндора. К вам, мисс Грейнджер, это не относится. На моей памяти, профессор МакГонагалл всегда свято чтила право остальных профессоров на назначения наказаний, кроме случаев, касающихся квиддича. Так что у нас очень немного времени. Что вы знаете об окклюменции?
     — Плавающая защита сознания, — отрапортовал я.
     — И что это значит?
     — Нельзя пытаться ставить блок или что-то в этом роде. Если легилимент вдруг вместо воспоминаний увидит что-то подобное, то будет давить именно в это место, и при должном мастерстве, в конце концов, проломит защиту. Поэтому защита должна быть плавающей, какое-то постоянно повторяющееся воспоминание, навязчивая песенка, или что-то в этом роде. Да, и наставник ничем не должен помогать, защита должна выстраиваться самостоятельно, чтобы не потерять иллюзию естественности.
     — Так, теорию ты знаешь. Насчет практики сам говорил, что нет. Встань напротив меня. Легилименс.
     В течение недели профессор узнал обо мне практически все, но, в конце концов, у меня наметился прорыв. Я смог в течение десяти минут удерживать защиту, постоянно прокручивая свой разговор на повышенных тонах с капитаном команды по квиддичу.
     — Ты пропускаешь уже третью тренировку, Поттер! Третью! Скоро матч, причем со Слизерином, а ты каждый вечер у их декана на отработке! Чем ты там занимаешься?!
     — Котлы чищу, — я смотрел на Вуда и старался успокоиться. — Ты что, не знаешь, чем занимаются студенты на отработках у профессора Снейпа?
     — Ты должен поговорить со Снейпом и попросить его отпускать тебя на время тренировок, — уже более спокойно проговорил Вуд.
     — А может, это ты уже начнешь резервировать поле днем? — я чувствовал, что начинаю закипать.
     — Что?
     — Неужели нельзя тренироваться днем и в будние дни, а не только в выходные и по вечерам? У всех есть часа два между окончанием занятий и различными отработками, вот и резервируй поле на это время. Все довольны - и я не нарываюсь на еще большие неприятности, и другие факультеты не грызутся с нами.
     — Но...
     — Что "но"? Что это за привычка дурная - снитч в полутьме ловить?
     — Хорошо, Поттер, я подумаю, что можно будет сделать, но, если у меня ничего не получится, то тебе придется разговаривать со Снейпом!
     — Ладно, не ори только.
     Как выяснилось, на это время действительно никто не заказывал поле, поэтому Вуд от такого счастья начал устраивать тренировки практически каждый день, за исключением выходных, во время которых поле было расписано по минутам.
     Гермиона все еще разбиралась в ингредиентах, которых было очень много и все они были представлены в каких-то странных пропорциях. Для какого зелья она все это подготавливала, наставник пока не сказал.
     На мое упрямое желание лишить Гермиону возможности угробить себя при помощи хроноворота профессор Снейп только пожал плечами и коротко сказал:
     — Вот и правильно.
     — Но почему, профессор? — Гермиона в это время что-то взвешивала на весах и предсказуемо сбилась. Ей пришлось все убирать и начинать сначала.
     — Здесь дело даже не в вашем здоровье, как физическом, так и психическом, в конце концов, это ваше личное дело, а в той опасности, которую вы своими перемещениями представляете для окружающих вас людей и действительности. Время - слишком тонкая материя, чтобы с ней шутить, — больше наставник ничего не добавил, а просто призвал нас продолжать то, зачем мы, собственно, и собрались.
     * * *
     Дверь распахнулась и в кабинет ворвался профессор Снейп. Он был явно раздражен и особого удовольствия от происходящего не испытывал.
     Дойдя до стола преподавателя, он не сел за него, а остался стоять, обводя класс тяжелым взглядом.
     — Учебники убрать, — когда столы перед учениками опустели, он, скрестив руки на груди, продолжил. — Я не собираюсь выполнять работу вашего преподавателя и учить вас тому, что положено вам знать по данному предмету, — вот, я так и думал. Интересно, а чем мы будем заниматься? Может, магическим дуэлингом? — Так как вам достался очень болезненный преподаватель и, как я подозреваю, замещать его мне придется достаточно часто, то я решил все же хоть чему-нибудь вас научить. Не уверен, что мне это удастся, но я решил попробовать. Вначале я хотел изучить с вами оборотней, но поразмыслив, передумал. Более чем вероятно, профессор Люпин осветит эту тему гораздо лучше меня. Он у нас большой специалист по вервольфам, — мда, я так и думал, что выходку с боггартом наставнику Люпину просто так не простят. — Хотя, я не уверен, что вы что-то знаете вне школьной программы, но все же рискну спросить, кто-нибудь из вас знает, что из себя представляют дементоры?
     Я знал, но так как мы не касались этой темы, то мне было любопытно услышать версию наставников. По негласному решению, до тех пор, пока я не освою окклюменцию на достаточном уровне, мы о делах больше не разговаривали. В классе стояла напряженная тишина.
     — Что, совсем никто? Мисс Грейнджер, это очень удивительно, не видеть вашей поднятой руки. Вы сейчас мое мироощущение нарушаете, — Гермиона покраснела и потупилась, а Рон, сидящий рядом со мной, сжал кулаки.
     Рыжий все больше и больше отдалялся от Гарри Поттера, нам просто не о чем было разговаривать. Меня не интересовал квиддич на бесконечном уровне, а его не интересовала учеба. Все мое стремление хоть как-то повлиять на Рона разбивалось о нехватку времени и, что уж говорить, мне было просто неохота. Поэтому, практически все свое свободное время я проводил с Гермионой и прибившимся к нам зачем-то Невиллом Лонгботтомом.
     Невилл просто однажды подошел к нам, когда мы делали домашнее задание, и попросил Гермиону что-то ему объяснить. Она кивнула и пустилась в длинное, изобилующее подробностями, объяснение, запутав парня еще больше. Я тогда дождался момента, когда Гермиона отвлеклась и попытался объяснить Невиллу про интересующих его фонарников более доступно, параллельно успокоив его насчет боггарта. Парень вбил себе в голову, что профессор Снейп никогда не простит ему того шоу, что было устроено на том злосчастном уроке ЗОТИ. Он никак не мог понять, что наставникам, в большинстве своем, наплевать на выходки студентов, особенно на те, которые не зависели от самих студентов.
     Тем временем профессор Снейп, подождав еще немного, продолжил лекцию.
     — Итак, дементоры — это существа, половину сущности которых составляют низшие демоны, а про вторую половину ученые спорят до сих пор. Они не являются порождениями нашего мира, поэтому в их присутствии обитатели Земли чувствуют себя, мягко говоря, некомфортно. Самым большим лакомством для этих созданий является душа разумного существа, которую они извлекают из тела, применив отвратительную пародию на поцелуй. Избавиться от них довольно проблематично. Это умели делать демонологи несколько столетий назад. Сейчас же эти знания утеряны, — он очень выразительно посмотрел на меня. Я понял, профессор. Сегодня же нарисую несколько основных схем изгнания и вечером отдам вам на отработке. — В настоящее время для противостояния дементорам используют заклинание Патронус. Патронус — это квинтэссенция всего самого светлого, что есть в человеке. В момент произнесения заклинания, маг должен сосредоточиться на воспоминаниях о том, что и составляет эту самую светлую сущность. У каждого мага это что-то индивидуальное, что-то, я бы сказал, интимное: первый поцелуй, самое удачное путешествие, колыбельная матери, и так далее, — он говорил все тише и тише, но стоящая в классе тишина позволяла без особых проблем расслышать каждое слово наставника.
     Я сосредоточился. Я могу изгнать дементора, но вот Гарри Поттер не может сделать этого даже теоретически, так что нужно тщательно изучать данное заклинание.
     — Экспекто Патронум, — профессор Снейп на секунду сосредоточился и взмахнул палочкой. Серебристая лань, очень изящная и красивая, вызвавшая дружный вздох восхищения, сделала несколько кругов по классу и рассыпалась серебристыми искрами. — Это был телесный Патронус. Сразу предупреждаю, телесный Патронус получается далеко не сразу и далеко не у всех. Так что, если у многих из вас получится вызвать хотя бы серебристый свет, выполняющий ту же функцию, что и телесный Патронус, а именно — отпугивание дементора, я буду считать, что тратил на всех вас свое время не зря. А сейчас достаем пергаменты и тщательно записываем то, что я только что рассказал, а оставшуюся часть урока мы посвятим тому, что будем учиться правильно произносить заклинание и отрабатывать взмах палочкой.

Глава 21 . Шляпа.

     Я заканчивал вычерчивать пентаграмму на полу в ритуальном зале, используя в качестве основы давно выцветшие линии учебных пентаграмм, которые я восстанавливал по памяти. Мел крошился, а руки дрожали от напряжения. Я даже в страшном сне не мог себе представить, что окажусь в подобной ситуации.
     * * *
     Это все дементор виноват, которого какие-то другие демоны на поле для квиддича во время матча притащили. Погода была плохая и мы с Малфоем находились практически в одинаковом положении: из-за дождя мы оба ни черта не видели. Как в такой дождь можно было заметить снитч — загадка. Я думал, что матч прекратят до тех пор, пока не распогодится, и облетал поле каждый раз, не иначе как случайно, не врезаясь в других участников игры.
     Что делали остальные, я не видел, в пределах моей видимости находился только Малфой, который так же, как и я, метался вслепую над полем.
     Снитч повис прямо перед моим лицом и висел там достаточно долго, прежде чем я обратил на него внимание. Наконец, я заметил золотой мячик и ринулся в погоню. Драко, заметив, что мои движения приобрели смысл, полетел вслед за мной.
     Я уже протянул руку, чтобы ухватить снитч, как из тумана прямо на меня вылетел дементор. Это было настолько неожиданно, что я чисто автоматически применил заклинание изгнания. Не знаю, кто удивился больше: я, из-за того, что сумел запустить это довольно трудное заклятье без палочки и невербально, или дементор, из-за встречи с демонологом в конце двадцатого века. Остальные дементоры, которых в тумане оказалось достаточно много, бросились врассыпную. Похоже, эти твари решили устроить вечеринку, но не сложилось, что же — бывает. Первый наткнувшийся на меня неудачник исчез во вспышке яркого света, который с трибун был похож на Патронус. Но только похож. Во всяком случае, летевший недалеко от меня Драко за Патронус эту вспышку не принял. Не принял ее за Патронус и профессор Снейп, но по другой причине: он абсолютно точно знал, что за одно занятие я был просто не в состоянии освоить такое сложное заклятье даже если бы был гением, а я гением не являлся. Также, что-то, похоже, заподозрил директор Дамблдор, но не понял, на чем именно основываются его опасения. Ну и, конечно, Гермиона не посчитала вспышку света за нетелесный Патронус, придя к тем же выводам, что и Мастер.
     Когда я перевел взгляд на свою руку, после того как проморгался, то увидел, что крепко зажимаю в ней снитч. Мячик вяло трепыхался, но вырваться не пытался, а вот Малфой от неожиданности едва не свалился с метлы. Я успел его поддержать, но сделал это напрасно, потому, что пока я старался его удержать на метле, Драко выхватил палочку и направил ее на меня.
     — Ты кто и где Поттер? — он кричал, но из-за завывания ветра слышно было все равно плохо. Эх, нужно было дать ему упасть.
     — Ты что, с ума сошел? Давай уже спускаться, — я попытался достучаться до разума Драко, но это было не так уж и легко.
     — Это оборотное зелье, да?
     — Где ты видел оборотное зелье, которое больше часа работает? Включи мозги, Малфой!
     — Что это было за заклятье? Поттер не может знать что-то подобное!
     — Простейший экзорцизм, я его в дневнике Гарри Бонама нашел. Он был демонологом и разбирался в таких вещах! — ветер усилился и я просто орал, напрягая связки, чтобы он вообще меня услышал.
     Малфой недоверчиво смотрел на меня и не торопился убирать палочку, затем медленно убрал ее в рукав.
     — Я сделаю вид, что тебе поверил, но, запомни, я буду за тобой следить, — и, направив метлу вниз, он полетел к земле, войдя в крутое пике.
     Я просто не мог допустить, чтобы Драко кому-нибудь рассказал о своих подозрениях, поэтому, бросив метлу вниз, я попытался догнать Малфоя, но ветер резко изменил направление и, крутанув, оттащил меня немного в сторону.
     Опустившись на землю и продемонстрировав мадам Хуч снитч, я бросился в замок. Мне было необходимо перехватить наставника до того, как Драко начнет откровенничать.
     Профессор Снейп, видимо, понял, что что-то не так, и встретил меня в холле.
     — Драко увидел, как я изгнал дементора и что-то заподозрил, — с трудом переводя дыхание, выпалил я.
     — Да неужели? — я понял, профессор, что я идиот, но что-то нужно же было делать. — Я бы на его месте тоже что-то заподозрил. Значит так, Драко я займусь, а вот ты сейчас вспомнишь все, что знал раньше, и, начиная с сегодняшнего вечера, отработка будет протекать где-нибудь в укромном месте, в котором ты мне и мисс Грейнджер продемонстрируешь все свои знания. Если произойдет еще раз подобный прокол, ты всегда сможешь сказать, что это или я тебе показал, или твоя подружка где-то в недрах библиотеки откопала.
     — Э-э-э...
     — И вообще, Поттер, даже несмотря на ваш сегодняшний триумф, вы не должны забывать, что отработки вам никто не отменял, — вдруг резко сменил тему наставник, скрестив руки на груди.
     — Северус, ну зачем так строго? — голос директора был полон благожелательности. — Дай Гарри немного расслабиться в честь такой блистательной победы.
     — Вы настаиваете, господин директор? — наставник прищурился. По-моему, он специально нарывается, вот только зачем ему это понадобилось? Скорее всего, это часть какого-то плана, который мне пока не озвучили.
     — Нет, я не настаиваю, — наконец, после небольшой паузы произнес директор. — Кстати, я хочу тебя поздравить. Хоть твоя идея о преподавании Патронуса учащимся и не была мною одобрена, я рад, что ты поступил по-своему. Если бы Гарри не знал этого заклятья, то я даже не представляю, что могло бы случиться. Гарри, пройди, пожалуйста, в мой кабинет и подожди меня там, я хочу с тобой поговорить, пароль «Пахлава».
     Я кивнул и побрел по коридору. Пройдя несколько метров, я обернулся и увидел, что директор с профессором Снейпом уходят из холла в противоположную от меня сторону, при этом директор что-то яростно доказывает наставнику, а тот идет с абсолютно непроницаемым лицом и, кажется, вообще не реагирует на словоизлияние своего директора.
     Когда они скрылись за углом, я возобновил свои движения к кабинету директора, но далеко мне уйти не удалось, в холл ворвались галдящие студенты во главе с ликующими представителями факультета Годрика.
     — Гарри, это было здорово! — ко мне подбежал Рон и начал вопить так, что у меня заложило уши. — А ты лицо Малфоя видел? А что он от тебя хотел, когда вы в небе столкнулись? Наверное, говорил, что ты выиграл нечестно? А эта вспышка, тебе Патронуса удалось вызвать? Мы когда дементоров увидели — испугались, а ты как засветил им, а они как полетели в разные стороны! Пошли праздновать!
     — Рон, я не могу. Мне к директору нужно. Он меня попросил подняться к нему. А потом у меня отработка с профессором Снейпом начнется, он ее не отменял.
     — Вот гад. Неужели не мог хотя бы перенести? Хотя бы до понедельника.
     — Рон, ты же не думаешь, что я хочу отрабатывать вечно? Чем скорее закончатся отработки, тем лучше будет для меня. И вообще, мне идти уже пора, нехорошо директора ждать заставлять.
     — А, да, ну иди, — и Рон, хлопнув меня по спине, умчался по направлению к гостиной Гриффиндора.
     Я быстро дошел до кабинета. Директора все еще не было, наверное, продолжает бунтующего преподавателя воспитывать.
     Я огляделся. Здесь все очень сильно изменилось. Какие-то приборы непонятного назначения, целая библиотека, феникс на жердочке... Какая-то показная вычурность, не имеющая ничего общего с кабинетом директора из моего времени. На одной из полок я увидел Шляпу. Ноги сами понесли меня к древнему артефакту.
     Уже остановившись возле шкафа я еще раз огляделся по сторонам. Портреты. Когда же ты, Гарри, начнешь думать логично? Если я сейчас начну выпытывать у нее что-либо, то портреты всех ныне почивших директоров донесут мой разговор директору все еще здравствующему. А это будет не очень хорошо. И все-таки, некоторые вопросы я могу задать, не вызывая подозрений.
     — Эй, Шляпа, — позвал я артефакт.
     — А, молодой человек, я что-то не узнаю тебя, — скрипучим голосом произнесла Шляпа.
     — Я Гарри Поттер, — она не воспринимает внешность, ей все равно как кто выглядит. Шляпу должна интересовать сущность.
     — Что-то непохож, — Шляпа замолчала. — Но я уже стара, могу и ошибаться. Ты что-то хотел узнать у меня, Гарри Поттер? — что-то здесь не так. Она не должна ошибаться, это же артефакт, а меня она уже распределяла, значит, обязана была помнить. Что же с ней произошло?
     — Как ты распределяешь учеников? — решился я все же задать интересующий меня вопрос.
     — Согласно их качествам, например, Слизерин — это амбиции, хитрость и изворотливость...
     — Да? А как последние два пункта соотносятся с Драко Малфоем? Или с Винсентом Креббом? А к Грегори Гойлу как все эти пункты применить?
     На этот раз Шляпа замолчала надолго. Затем снова заговорила.
     — Я не знаю. Я помню этих детей, про которых ты спрашиваешь, особенно Малфоя. Более классического гриффиндорца невозможно найти, но я отправила его в Слизерин. Я не знаю, почему, мысли путаются, лучше я песенку новую сочинять буду, — и Шляпа замолчала, теперь уже окончательно.
     Постояв еще немного у шкафа и поняв, что ничего от древней зачарованной вещи я не услышу, я отошел и встал напротив большого стола. Ждать мне пришлось недолго. Дверь открылась, и на пороге появился директор.
     — Присаживайся, мальчик мой, — он обошел меня и сел за стол. Я, решив, что стоять глупо, сел в кресло. — Я хотел бы, во-первых, поздравить тебя, очень немногие маги в столь юном возрасте могут вызывать Патронус, пусть даже не телесный. А во-вторых, я хотел бы предостеречь тебя. Сириуса Блэка, сбежавшего не так давно из Азкабана, видели недавно в Хогсмиде, — все то время, пока директор говорил, он старался поймать мой взгляд, что ему не удалось.
     — Хорошо, директор, я буду осторожным. Можно у вас спросить? — дождавшись одобрительного кивка, я продолжил. — А кто он вообще такой, этот Сириус Блэк, и почему все хотят меня от него защитить?
     — Я думаю, что тебе можно рассказать эту печальную историю. Сириус был лучшим другом твоего отца, но однажды он перешел на сторону Волдеморта и предал своих друзей, выдав их местонахождение своему господину.
     — Это ужасно, директор, — я выбрал верную тактику, он удовлетворено кивнул и продолжил.
     — Сириус может винить тебя в своих злоключениях, поэтому я очень прошу тебя, мой мальчик, будь осторожен. Особенно во время посещения Хогсмида.
     — Хорошо, директор, я обещаю, — я старался ничем не выдавать своего возмущения. Зачем он меня вообще вызывал, если не сказал в итоге ничего, кроме каких-то общих фраз?
     — Не хочешь выпить чаю?
     — Нет, спасибо, директор, я хотел бы принять душ и переодеться.
     — Да-да, иди, конечно. Я уговорил профессора Снейпа закончить твои отработки и отработки мисс Грейнджер в следующую пятницу. Не стоит портить поход в Хогсмид осознанием того, что вечером придется снова чистить котлы, — и он снова улыбнулся, а затем перевел взгляд на какие-то бумаги, лежащие на столе, давая понять, что аудиенция закончилась.
     Когда мы с Гермионой спустились в подземелье и вошли в кабинет наставника, тот стоял возле стола и быстро, ловко и как-то небрежно доделывал работу Гермионы по подготовке ингредиентов для какого-то загадочного зелья.
     — Все, я закончил. — Он подошел к нам. — Мисс Грейнджер, готовить это зелье вы начнете с завтрашнего дня. А сейчас, куда бы мы могли пойти?
     — В ритуальный зал, куда же еще, — я пожал плечами. И направился к выходу из кабинета.
     — Через неработающий туалет? Причем женский?
     — Зачем через туалет? Там резервный выход находится, на случай, если прорыв произойдет, а обычный вход недалеко отсюда, — я быстро шел вглубь подземелий.
     Очень скоро мы очутились в ритуальном зале. Туши василиска не наблюдалось, видимо, ее забрали.
     — Приступай, — наставник остановился посреди зала и теперь смотрел на меня сверху вниз.
     — К чему?
     — А что, для демонолога необходима только палочка и крупица знаний в его пустой голове? Зачем тогда мы вообще куда-то шли?
     Я вновь почувствовал себя идиотом. Порывшись в кармане мантии, я вытащил оттуда кусок мела, который таскал с собой по старой привычке. Затем опустился на пол и приступил к рисованию.
     * * *
     Я поднялся с пола и посмотрел на кривоватую пентаграмму. Затем, повернувшись к ожидающим окончания моих работ наставнику и Гермионе, вздохнул и пробормотал:
     — Готово, профессор.

Глава 22. Агалиарепт.

     Я впервые вызывал демона без присутствия рядом со мной наставника-демонолога. В случае прорыва то, что от нас останется, можно будет хоронить в табакерке.
     Я понятия не имел, кто может появиться в пентаграмме без заданных условий вызова, которые я просто не умел задавать. Мой самый первый эксперимент по вызову конкретного демона, а именно суккуба, закончился в прошлый раз как-то не очень хорошо, поэтому я решил не рисковать.
     Сам обряд прошел ровно, без особых эксцессов. Демон тоже был довольно обычный, и, кстати говоря, знакомый. Когда-то мне удалось договориться с ним о том, что в обмен на яблоки он отвечает на один мой вопрос, если знает на него ответ и убирается восвояси без обычных проблем. Чем объяснялась такая его любовь к яблокам, было необъяснимо. Сам же демон не спешил раскрывать свой секрет.
     — Привет, Агалиарепт, — я вздохнул. Хоть я и являюсь ревностным христианином, но фанатиком я никогда не был, поэтому не считаю зазорным пообщаться с падшим ангелом. Никогда ведь не знаешь, куда в итоге попадешь, так что подобные знакомства лишними не бывают.
     — Наконец-то, я уж думал, что ты никогда не догадаешься вызов произвести. Значит так, слушай и запоминай. В то время, когда ты, из-за своей глупости пролетев через века, угодил в тело этого мальчишки, тот благополучно отбросил копыта, пораженный ядом василиска. Причем само отравление легко и качественно излечил феникс, когда рыдал над мальчиком. Так что тело тебе досталось относительно здоровое. Однако яд василиска повлиял не очень хорошим образом на некую сущность, избравшую своим обиталищем это тело. Отправившись туда, куда ей, собственно, было нужно - а именно, к нам - эта сущность утянула за собой душу мальчика. В канцелярии, конечно, разобрались, что к чему, но ушло время и вернуть пацана обратно не представлялось никакой возможности. Поэтому он отправился в кущи и довольно счастлив на сегодняшний момент.
     — Зачем ты мне это говоришь? — я нахмурился. С демонами нельзя разговаривать долго, это небезопасно.
     — Я же просил — не перебивай. Я и так пытаюсь говорить кратко. Значит так, я ждал твоего вызова из-за этой странной сущности, точнее, одной восьмой одной довольно мерзкой душонки. Это отвратительно, Гарри. В тот же час, когда произошло это несчастье с вами обоими, к нам попал еще один кусок этой души. Итого, здесь, в этой реальности, осталось шесть осколков этой мерзости, — демон скривился. — Отправить их по назначению, а именно, в нашу канцелярию, вообще-то, тебе даже более выгодно, чем нам: мы-то можем и подождать, а вот ты в этом теле можешь отправиться вслед за Гарри Поттером, так как тот, кому принадлежат эти куски души, явно неравнодушен к мальчишке.
     — Что я должен сделать? — у меня пересохло в горле, это как же нужно себя не любить, чтобы пожертвовать своей бессмертной душой! Ради чего? Кто этот псих, было понятно — Волдеморт. Но мне что, придется искать крестражи - ведь засунуть куски души можно было только в эти, специально подготовленные, сосуды - в количестве шести штук, представляющих из себя неизвестно что и находящихся неизвестно где? Мерзость. Вон, даже демоны считают это мерзостью.
     — О, не беспокойся, тебе не придется посвящать свою жизнь поискам осколков. Ты демонолог, а расколотая душа приближает носителя к нам, поэтому тебе понадобится два простеньких обряда: слияние и изгнание. Ах, да. Носитель должен обладать телесной оболочкой, — и один из верховных демонов улыбнулся. Я затряс головой и обернулся. Гермиона смотрела на стоящего в центре пентаграммы демона как зачарованная, даже рот слегка приоткрыла. Наставник же рассматривал падшего ангела с каким-то жадным любопытством. Пора завершать аудиенцию.
     — А тебе от этого какая выгода?
     — Я же сказал, мне эта мерзость просто неприятна, я же эстет. Кстати, я готов ответить на парочку твоих вопросов и причем совершено бесплатно. Твой дружок Малфой дергал нас практически ежедневно, пока не выяснил интересную новость, которую сразу же побежал докладывать твоему отцу, а именно: Гарри Бонам не числился на тот момент ни в адской канцелярии, ни в кущах, ни в чистилище.
     — Поэтому отец составил такое странное завещание? — я готовил изгнание, демон это видел, поэтому начал отвечать быстрее. Они очень не любили оставаться что-то кому-то должны. Их это расстраивало и не лучшим образом сказывалось на тех, кому они, собственно, задолжали.
     — Да, надеялся, что сынуля где-то когда-то всплывет, и, как оказалось, не зря.
     — Когда начались изменения в магическом мире? — мне не нужно было уточнять, он все равно знал, о чем я пытаюсь спросить.
     — Ты хочешь сказать, застой, который постепенно отбрасывал магов в обратном направлении? — я кивнул. — Где-то за сто лет до рождения Дамблдора, который Альбус. Все, твой лимит исчерпан. Давай, говори свои омерзительные слова, мне уже трудно сдерживаться. Здесь находится очень молоденькая девушка, ну, ты понимаешь, — и демон похабно мне подмигнул.
     Я с видимым облегчением выпустил заклинание изгнания. Демон исчез без всяких вспышек и дыма. Просто исчез и все.
     — Агалиарепт? — послышался задумчивый голос наставника. Я еще раз вздохнул. Придется объясняться.
     — Ему скучно, вот и является. Разумеется, все очень пристойно. К тому же, он один из падших ангелов и среди смертных у него нет соперников, да и сам он связываться со студентами считает неспортивным. А вот поболтать иногда он любит, — наставник хмыкнул, но ничего не сказал. Ну, на самом деле, откуда я знаю, зачем этот демон появляется в пентаграмме? Почему-то он не говорит о своих мотивах всем подряд.
     — Гарри, что это было? — раздался слабый голос Гермионы.
     — Это был демон по имени Агалиарепт, — любезно ответил вместо меня Мастер. — Можете отмереть, мисс Грейнджер, он уже ушел. И не вздумайте сейчас кричать, что это была наитемнейшая магия, не вводите меня в искушение познакомить вас с безумной Беллой. Она бы быстро все для вас по полочкам разложила.
     — С кем? — Гермиона соображала с трудом и никак не могла сфокусироваться на профессоре. Ее взгляд постоянно возвращался к пентаграмме.
     — Неважно, мисс Грейнджер. Гарри, подробно запишешь, что и как ты делал. Я изучу на досуге.
     — Вы же не будете сами пытаться обряд провести? — надеюсь, мой голос не звучал жалобно.
     — Я что, похож на идиота?
     — Нет, конечно, нет, — попытался я исправить свой промах.
     — А что имел в виду тот демон, когда говорил, что изменения в магическом мире начались за век до рождения Альбуса Дамблдора? — Гермиона начала, наконец, думать и теперь ее просто разрывало от любопытства.
     — Это значит, мисс Грейнджер, что примерно две с лишним сотни лет назад маги начали потихоньку деградировать. Началось все это настолько постепенно, что никто ничего не замечал. Например, из школьной программы некоторые предметы стали исчезать или заменяться на новые, гораздо более упрощенные. Вот Гарри это увидел, потому, что контраст очень уж большой, по сравнению с тем, что было в его времени и к чему он привык. А мы никаких изменений, естественно, не замечаем.
     — Но зачем все это было сделано?
     — Не знаю, возможно, властям просто не нужны по-настоящему сильные личности, — задумчиво пробормотал наставник. — Бунтарей никогда не любили, а большое количество знаний неминуемо ведет к бунтарству.
     — По себе судите, профессор? — не удержавшись, вставил я. Взгляд, которым меня одарили, быстро заставил меня пересмотреть мое собственное «бунтарство» и быстренько заткнуться.
     — Но, а как же самообразование? Ведь библиотеки никто не отменял, — попыталась возразить Гермиона.
     — Мисс Грейнджер, вы сейчас говорите чушь. Положа руку на сердце, ответьте мне: допустим, я сейчас дам вам допуск в запретную секцию, и вы рванете туда со скоростью звука. Допустим, что там вы даже найдете описание обряда, который сейчас проводился. Вы, основываясь на этих знаниях, без руководства опытного наставника - а вы нигде бы сейчас не нашли вообще никакого наставника, разбирающегося в демонологии - смогли бы сделать то, что сделал сейчас Бонам? Голая теория без практики - ничто. Это вам любой маг-практик скажет. Так что, мой вам совет: прекращайте забивать себе голову ненужной информацией и сосредоточьтесь на практике.
     — Но... Хотя, ладно, я могу сейчас спорить с вами, но в итоге каждый останется при своем мнении, — Гермиона тряхнула головой и обратилась ко мне. — А я не могу стать демонологом?
     — Нет, — я улыбнулся. — Ты пола не того. Женщинам это запрещено, но ты и сама все видела. Свою реакцию на падшего. А ведь он даже не обращал на тебя внимания.
     — Гарри, о профпригодности мисс Грейнджер вы будете говорить в гостиной своего факультета, а пока ответь мне на следующий вопрос: что говорил демон о кусках чьей-то души?
     — Ваш этот, неназываемый, похоже, действительно в темную магию ударился, — профессор Снейп фыркнул и перебил меня.
     — Гарри, то, что Темный Лорд занимался исключительно темной магией — далеко не новость, так что не отвлекайся на мелочи.
     — В общем, в своем желании чего-то непонятного, он разорвал душу и создал крестражи.
     — Вот как, — наставник задумался. — Это вполне возможно. Но причина в таком поведении очень простая: он хочет стать бессмертным.
     — А-а-а, ну тогда понятно, что именно демонам не понравилось. Хотя, возможно, и все в совокупности. Его желание жить вечно вызывает у них недоумение и желание сделать как раз наоборот, а душа, которая доставляется к ним по частям, а не в виде единого целого, приводит их, мягко говоря, в бешенство. Кстати, профессор, я давно хотел вас спросить, а как маги договорились с дементорами?
     — Никак. Маги позволили им охранять заключенных, а правительство, время от времени, подкидывает им неугодных личностей для пропитания, за это дементоры охраняют Азкабан и не покушаются на остальных людей, и то не всегда. В свою очередь, маги не трогают дементоров и разрешают им и дальше существовать. Хотя, подозреваю, что все просто забыли — как именно их изгонять.
     — О, это просто. Я сейчас вам покажу.
     — Покажешь, обязательно покажешь, но позже. А сейчас вы дружно встанете рядом и начнете практиковаться вызывать Патронус. А то как-то нехорошо получается, дементора отпугнул, а повторить не можешь.
     Я пожал плечами и отошел от пентаграммы. Она еще не потухла и излучала приглушенный свет.
     — Экспекто Патронум, — мой голос слился с голосом Гермионы. Из палочки девушки вылетел серебристый дымок. А у меня ничего.
     Я опустил палочку. И попытался вспомнить что-нибудь по-настоящему радостное и светлое, но у меня ничего не получалось, ничего не подходило, так как той жизни уже не было.
     — Профессор, а что вы с Драко сделали? — наконец, спросил я.
     — Ничего. Драко Малфой сейчас очень занят: он тщательно изучает биографию Мунго и все, что связано с его сыном, чтобы выяснить с кем еще, кроме Малфоя, Гарри Бонам был знаком. Все это делается для того, чтобы выпытать у тебя в ближайшее время подробности и использовать полученную информацию себе во благо.
     — Малфой не мог сам до этого додуматься, — улыбнулась Гермиона, и вновь подняла палочку.
     — Скажем так, я немного ему подсказал, в каком направлении нужно копать, — наставник был абсолютно спокоен. А я внимательно смотрел на девушку. Мне вдруг вспомнилось, как мы сидели на кухне и ели нелепый торт из конфет и смеялись. У Гермионы была такая светлая улыбка в тот момент, а растрепавшиеся волосы придавали ей какое-то очарование.
     — Экспекто Патронум, — взмах палочкой, и выскочившее животное начало носиться по комнате, правда, недолго, всего пару секунд.
     — У тебя получилось! — взвизгнула Гермиона и повисла у меня на шее. — А кто это был?
     — Если я правильно разбираюсь в кошачьих, то это был снежный барс, — наставник вдруг замер и дотронулся до уха. — Так, быстро уходим отсюда.
     — Что случилось?
     — Объявлен общий сбор всех преподавателей. В замок проник посторонний.

Глава 23. Сириус Блэк.

     Пока мы выбирались из ритуального зала, наставник решил прояснить кое-какие вопросы, связанные с демоном.
     — Ты ему веришь?
     — В данной ситуации - да. Агалиарепт ждал, когда я его вызову, поэтому так быстро среагировал. А зачем одному из верховных демонов ждать вызов от обычного недоучки? Значит, припекло. Демоны терпением не обладают, это всем известно, а ведь кроме осколка души Темного Лорда адская канцелярия заполучила душу Гарри Поттера. Но это была душа невинного ребенка. В общем, думаю, шума там было много: кущи-то тоже не молчали. Так что генерал, безусловно, лгал, но лгал не в том, что касается крестражей, а в своей незаинтересованности в скорейшем попадании души Темного Лорда к ним целиком. Сильно они хотят отыграться, ой как сильно, раз генерал рванул правдивой информацией делиться.
     — А разве сами они не могут собрать куски в одно относительно цельное и забрать к себе? — Гермиона шла рядом и слушала с любопытством, практически не перебивая нас, но иногда все же не сдерживаясь.
     — Мисс Грейнджер, вы вообще знакомы с христианской мифологией? Подозреваю, что нет, — наставник слегка повернул голову, рассматривая на ходу смутившуюся девушку. — Если бы вы были с ней знакомы, то не задавали бы этот вопрос. Демоны не могут забрать душу все еще живого человека без согласия на это действо самого человека. А я подозреваю, что Темный Лорд никогда не согласится пожертвовать своей душой в пользу каких-то там демонов. Не для того он ее разрывал на части. Так, а теперь идите в гостиную своего факультета, - мы как-то незаметно оказались в подземельях.
     Мы с Гермионой направились в башню Гриффиндора, но вот до гостиной не добрались, так как путь нам преграждала огромная галдящая толпа.
     — Что случилось? — Гермиона, добравшись до Рона, вытащила его из толпы.
     — Полной дамы нет на портрете. А вы где были? — интересно, а почему практически весь факультет оказался снаружи? Они ведь праздновать победу в квиддич должны были.
     — На отработке, — рявкнула Гермиона.
     — А, точно, у Снейпа, — Рон помотал головой. — А мы все внезапно оказались снаружи и попасть обратно так и не смогли, интересно, почему?
     — Потому что так настроены чары, мистер Уизли. Когда ученикам грозит опасность извне, их переносит за пределы гостиной, чтобы они не оказались в ней заперты без возможности выбраться, — профессор МакГонагалл подошла к нам и с тревогой посмотрела наверх, где вход в гостиную представлял из себя изодранный холст без изображенной на нем Полной дамы. — А сейчас пройдите в Большой зал. По распоряжению директора, гриффиндорцы будут ночевать сегодня там, до выяснения всех обстоятельств.
     — Эй, а ну отойди от меня! — прервал наставницу возмущенный крик Рона, который пытался отпихнуть от себя рыжего кота. — Гермиона, забери своего монстра, он пытается сожрать Коросту! Я готов поклясться, что он услышал, как я говорю Джинни о том, что моя крыса сегодня не вылезает у меня из-за пазухи.
     — Не говори глупостей, Рон. Живоглот не виноват в том, что он кот. А коты всегда охотятся за мышами и крысами — это заложено в них природой. Он просто чует Коросту, поэтому пытается ее достать, — девушка подхватила кота и прижала этот комок рыжего меха к себе.
     — Мистер Уизли, мисс Грейнджер, немедленно идите в Большой зал, — наставница раздраженно поджала губы. — Старосты, подойдите ко мне, я дам вам инструкции по предстоящему дежурству.
     Я молча подошел к Гермионе и, приобняв за плечи, повел от все еще возмущенно размахивающего руками Рона. Я помню, что пробовал влиять на лучшего друга Гарри Поттера, но я просто не могу. Возможно, потому, что мне не хватит терпения, чтобы победить его темперамент. Я же тоже гриффиндорец, я знаю, о чем говорю. С Малфоем было бы проще. Он хоть как-то связан воспитанием и рамками приличий, вбиваемых ему с пеленок, но Драко сейчас «очень занят», и я не собираюсь ему мешать.
     Зал поделили на условно мужскую и условно женскую половины, так что мне пришлось отпустить Гермиону и занять выбранное мною место у самой стены. Рядом со мной на соседнюю кровать опустился Невилл.
     — Странно все это, — парень лег и заложил руки за голову. — Как ты думаешь, что произошло?
     — Профессор Снейп выгнал нас с отработки и перед этим пробормотал что-то про проникновение в замок неизвестных лиц.
     — А он откуда знает?
     — Ну ты даешь, — я уставился на Невилла. — Да весь замок чары оплетают и завязаны они на деканах. Как, по-твоему, они о правонарушениях узнают? К наставнице прорицаний бегают по очереди?
     — Знаешь, ты изменился, — Невилл покосился в мою сторону.
     — И в чем это выражается? — мне было любопытно, что заметил потенциальный ворон.
     — Ты стал, м-м-м, взрослее, что ли. Учишься, к Снейпу нормально относишься. Не знаю, как все в одну кучу собрать, — парень пожал плечами и закрыл глаза.
     — Ответь мне на пару вопросов, Невилл, — я лег на кровать и стал разглядывать зачарованный потолок. — Почему ты боишься профессора Снейпа и забываешь пароли? Ведь во всем остальном ты умный, старательный, так почему это происходит?
     — Ты сейчас задал самый сложный вопрос в моей жизни. Я не знаю, почему так происходит. Просто не знаю. То же к зельям, кстати, относится. Скорее всего, профессор Снейп мне не поверит, но я готовлюсь к его урокам и совершенно не собираюсь ничего взрывать, но почему-то взрываю.
     — Хочешь, я поговорю с ним на отработке, может он смилостивится и согласится тебе помочь?
     — Тебе неприятностей мало? — Невилл открыл глаза и посмотрел на меня.
     — А что он мне сделает? Отработку увеличит? Так я все равно не знаю, когда она закончится. А так - ну накричит, что мне от этого, плохо будет? А вдруг согласится? Ему самому, скорее всего, не очень-то и приятно, что его боятся до такой степени, что каждый урок норовят взорвать вместе со всем классом.
     — Как знаешь, но предупреждаю — это плохая идея, — и Невилл замолчал.
     Постепенно звезды на потолке стали вначале ярче, а затем начали тускнеть. Я уже начал дремать, как почувствовал, что кто-то тронул меня за плечо.
     Реакция этого тела была несколько заторможенной, поэтому я просто распахнул глаза и увидел стоящего надо мной профессора Снейпа. Он приложил палец к губам и кивнул на выход из зала.
     Я осторожно сполз с кровати, пытаясь стряхнуть сонную одурь, и на цыпочках двинулся за наставником. Дежурных видно не было, значит, Мастер специально выбрал это время, чтобы куда-то меня сводить.
     Шли мы быстро и всю дорогу молчали. Только выйдя на улицу, наставник обернулся ко мне.
     — Это был Блэк, и я, кажется, знаю, где он может сейчас прятаться. Впрочем, я могу и ошибаться, но проверить стоит.
     — А зачем он вам?
     — О, у меня на этого... на Блэка, в общем, большие планы. Все будет зависеть от его поведения.
     — А куда мы идем?
     — В одно очень запоминающееся - для меня, во всяком случае - место, — он целенаправленно шел к Гремучей иве. Это странное дерево меня немного пугало.
     Подойдя к растению, наставник вытащил палочку и пробормотал какое-то заклятье, я не расслышал, какое, направив палочку на ствол. Ива практически сразу прекратила двигаться. Наставник поднырнул под крону, и исчез между корней, а я быстро полез за ним. Под корнями обнаружился какой-то лаз, в котором уже исчезал профессор.
     Я, недолго думая, рванул за ним и очень скоро очутился в каком-то длинном и неухоженном коридоре.
     — В детстве он мне казался более просторным, — наставник вытрясал из головы листья и комочки земли. — Пойдем, только тихо. Если Блэк здесь, мне хотелось бы застать его врасплох, а не наоборот.
     По коридору мы шли довольно долго. Закончился он как-то странно, лестницей и массивной деревянной дверью в конце подъема.
     Войдя в грязную обшарпанную комнату, я увидел стол, пару стульев и большую кровать, на которой лежал худой человек, одетый в какие-то лохмотья. Человек спал, свернувшись калачиком, и часто вздрагивал во сне.
     — Ступефай, инкарцеро, — с порога послал заклятья в мужчину наставник. Затем он подвинул один из стульев к кровати, сел на него и только после этого обратил внимание на лежащего человека. Пару секунд полюбовавшись своей работой, он снял оглушение.
     — Поттер, подойди сюда. Позволь мне представить тебе твоего крестного.
     Ага, вот, значит, зачем он потащил меня сюда. Блэк выглядел не очень хорошо, но это понятно, учитывая то, через что ему пришлось пройти. Если он и хотел что-то сказать, то, вероятно, передумал, жадно рассматривая меня.
     — Что ты хочешь сделать? — наконец, обратился Блэк к наставнику. Голос был скрипучим, похоже, он давно ни с кем не разговаривал.
     — Вообще-то, у меня есть несколько вариантов. Все будет зависеть от того, насколько честно ты ответишь на мои вопросы, причем перед лицом сына Джеймса.
     — Спрашивай, я буду отвечать, только ты все равно мне не поверишь, — Блэк отвернулся.
     — А ты рискни, — профессор наклонил голову набок.
     — Я не предавал Джеймса и Лили.
     — Я знаю, — пожал плечами наставник. Блэк распахнул глаза и уставился на бывшего однокашника. — Как ты попал в Азкабан? — голос Мастера стал очень холодным и резким. Чем-то он мне напомнил голос и манеру выражаться Агалиарепта. Вот это обучаемость, мне завидно даже стало.
     — Я... я помню взрыв, а потом все как в тумане, — Блэк потряс головой. — Я пришел в себя уже в камере, и ко мне никто не приходил все это время, кроме Фаджа, этим летом.
     — Понятно, — наставник нахмурился. — Как ты сбежал? Вот только не нужно мне про анимагию и тупых дементоров сейчас сказки рассказывать.
     — Я не помню! Очнулся где-то на улице, в Лондоне, в своей анимагической форме!
     — Не ори. Что ты забыл в Хогвартсе? Только не говори, что Поттера хотел увидеть. Не поверю. Ты бросил годовалого перепуганного ребенка, на глазах которого только что убили его мать, и побежал неизвестно куда и неизвестно зачем, так что не нужно меня убеждать во внезапно вспыхнувшей любви к крестнику, — это было жестоко. Но я понял отведенную мне роль и просто стоял рядом со стулом наставника.
     — Чего тебе от меня нужно? В замке находится Хвост! Я это точно знаю!
     — Я же сказал, не ори. Хвост, значит? Интересно. Вот что, если ты сейчас дашь Гарри непреложный обет в том, что будешь помогать нам выяснять, что же творится в нашем мире, и не будешь вести себя при этом как полный придурок, то я, возможно, займусь твоей реабилитацией.
     — Зачем это тебе? — голос Блэка звучал глухо.
     — Большую часть года я и Поттер весьма ограничены в своих передвижениях. А мне сейчас просто позарез нужна информация. Если все пройдет так, как нужно, ты станешь гончей, хотя тебе к этому не привыкать. Ну так что, будешь обет приносить?
     — А у меня есть выбор? Руку мне развяжи.
     Дальнейшее просто выпало у меня из памяти. Я не помню, что именно обещал мне Блэк, рука, которой я вцепился в руку крестного Поттера, дрожала. Наконец, это все закончилось. Профессор освободил Блэка, а пока тот растирал затекшие руки, вызвал своего Патронуса. Увидев лань, Блэк слегка приоткрыл рот и не мог вымолвить ни слова, просто разглядывал ее.
     — Кингсли, хватай штатный веритасерум и официальный бланк допроса. В качестве приглашенного легиллимента укажи меня, мои данные у тебя есть. Также тащи в Визжащую хижину Риту Скиттер. Обещай ей сенсацию века, да что угодно, хоть себя в праздничной упаковке. Если ее не будет, сделка не состоится, ты меня знаешь. И Блэк помашет тебе ручкой. Да, подготовь себя морально: Блэк ни в чем не виновен.
     Лань, внимательно выслушав сообщение, кивнула изящной головой и исчезла.
     — Это же... — начал Блэк.
     — Еще одно слово, и я не буду даже пытаться отстирать твое очень выпачканное имя, — пригрозил наставник, а я сел на краешек второго стула и приготовился ждать этих странных людей, которых позвал профессор Снейп.

Глава 24. Скандальная статья.

     Хогвартс гудел, как растревоженный улей. Ученики, кроме, разве что, первогодок, собирались в разных углах в группки и обсуждали то, что было опубликовано на первой странице «Ежедневного пророка». А на ней была изображена большая колдография с очень интересной композицией: Сириус Блэк, сидящий на стуле в какой-то обшарпанной комнате, стоящий напротив него высокий темнокожий аврор и Рита Скиттер. По расфокусированному взгляду Блэка было отчетливо видно, что он находится под действием какого-то зелья, либо заклятья. Аврор был сосредоточен и быстро что-то писал в странного вида пергамент, явно соревнуясь по скорости с пером, которое летало по пергаменту, висевшему в воздухе рядом с журналисткой. Сама Рита оглядывала комнату взглядом обжоры, которого случайно заперли на продуктовом складе. Время от времени ее взгляд останавливался на ком-то или на чем-то, что находилось за пределами того участка комнаты, который попал в кадр. Совершенно не помню, когда и кто этот снимок сделал, возможно, у журналистки какие-нибудь приспособления специальные с собой были.
     — Как интересно, правда? — Невилл отложил газету и обернулся ко мне. — Сириуса Блэка могут признать невиновным, интересно, а это правда, что он сам вышел на этого Кингсли Шеклбота и настоял на своем допросе с применением веритасерума, чтобы снять с себя все подозрения? Здесь говорится, что он твой крестный, Гарри. Ты знал об этом?
     — Угу, — невнятно ответил я и уткнулся в свой экземпляр газеты, который прислала мне Скиттер, хотя я ее об этом не просил, мы с ней вообще не разговаривали. После того как я тщательно рассмотрел колдографию, я принялся читать статью под названием «Преданный друг или Подлый предатель? Кого выгодно сажать в Азкабан?».
     * * *
     Ждать нам пришлось довольно долго. Некоторое время Блэк и наставник молчали, а затем бывший заключенный решил заговорить.
     — Откуда ты знаешь Кингсли?
     — Мы учились практически в одно время, если ты забыл, — наставник откинулся на стуле и сложил руки на груди.
     — Я не об этом, — Блэк посмотрел на меня и робко улыбнулся.
     — Я работаю с ним, — заметив наши удивленные взгляды, он вздохнул и с видом великомученика, вынужденного объяснять невеждам очевидные вещи, продолжил: — Согласно директиве от 1983 года, аврор имеет право проводить допрос подозреваемого только при помощи веритасерума и в присутствии легиллимента. Так уж получилось, что тупицы из правления, издав закон, не учли того, как он будет исполняться. В общем, как обычно. Потому, что в законе есть оговорка: чтобы избежать подтасовки и давления вышестоящего руководства, легиллимент должен быть частным лицом, для каждого отдельного случая выбираемый случайно.
     — И что? — мне не хотелось спать, было безумно интересно, чем сегодняшняя ночь может закончиться.
     — А то, — наставник усмехнулся. — Я абсолютно не в курсе, как было раньше, но сейчас я знаю только троих штатских легилиментов из тех, кто находится на свободе и проживает в Британии: я сам, Альбус Дамблдор и... Темный Лорд. И я не представляю себе ситуацию, при которой последнего из перечисленных мною пригласили бы на допрос согласно протоколу. Кстати, проживает в Британии - это я тоже погорячился. Да и насчет второго я не уверен, что тот же Кингсли осмелится его потревожить.
     - А как вы успеваете? - Вы правы, профессор, в мое время легиллиментов гораздо больше было. Хотя я знаю почему так произошло: это очень трудно, поэтому неохота учиться, а тех же авроров никто не спрашивает хотят они или нет - им положено знать легилименцию.
     - Наивный ребенок, - усмехнулся наставник. - Ты что всерьез думаешь, что я бегаю в Аврорат каждые пять минут? Мне что заняться больше нечем? Я соглашаюсь только в исключительных случаях, например, таких как этот. А уж как авроры выкручиваются - мне безразлично. Не удивлюсь, если мои данные в каждом протоколе фигурируют.
     — А откуда Кингсли узнал, что ты легиллимент? — Блэк смотрел на наставника подозрительно.
     — А это он меня допрашивал. Я, в отличие от тебя, разум не терял, и настоял на допросе с веритасерумом, — профессор снова усмехнулся.
     — И тебя после этого отпустили?
     — Конечно, не нашли состава преступления. В рейдах я не участвовал, за год до облавы перешел на «правильную сторону», в чем меня можно было обвинить? В наличии самой метки? Не смеши меня. Это украшение у половины нашего и последующего выпуска было и сейчас остается, всех, что ли, дементорам отдать?
     — А чего это ты так спокойно свое темное прошлое перед моим крестником расписываешь?
     — Потому что он знает, что у меня метка имеется, — пожал плечами наставник.
     — Гарри? — Блэк повернулся ко мне.
     — Да?
     Что хотел спросить меня Блэк, я так и не узнал, потому что другая дверь, не та, в которую мы вошли, открылась, и в комнате появились новые лица.
     Высокий темнокожий мужчина, тащивший какую-то сумку и очень экстравагантная женщина в ядовито-зеленом одеянии.
     — Рита, любовь моя, — наставник вскочил со стула и шагнул навстречу женщине.
     — Даже не думай, что я куплюсь на твои улыбочки, Северус, — вопреки своим словам, она протянула руки навстречу Мастеру. А я знал, что он женщинам нравится. — Я еще не забыла, как ты пригрозил отравить бедную невинную девушку, если она хоть слово напишет о твоем допросе.
     — Ты тогда поверила, — профессор приложился к надушенной ручке.
     — Ты был на редкость убедителен. Так, что у нас здесь, — и она принялась оглядывать помещение, Блэка и меня.
     — Кстати, с тех пор мало что изменилось, так что меня здесь нет. Я всего лишь внештатный легиллимент на допросе.
     Журналистка несколько секунд смотрела на наставника, а затем кивнула.
     — Хорошо, тогда Гарри Поттер...
     — Рита, у тебя галлюцинации? Где ты здесь видишь Гарри Поттера? — голос профессора просто сочился медом.
     — Но... — она осеклась и пробормотала: — Я не верю, что ты у Того-Кого-Нельзя-Называть просто пыль с книжек вытирал.
     — Ты слышала мой допрос.
     — Только часть. Ну ладно, здесь и без вас очень много интересного, — и она достала из сумочки пергамент и перо, которое, лизнув, поставила на пергамент. — Я вся внимание, господа.
     Все время, пока эти двое разговаривали, аврор молчал и готовился к допросу сбежавшего заключенного.
     А дальше Блэка напоили зельем и Мастер, вновь удобно устроившись на стуле, поймал взгляд синих, уже слегка затуманенных глаз.
     — Ваше имя? — начал задавать вопросы Кингсли, ведя параллельно запись на зачарованном пергаменте.
     — Сириус Блэк.
     — Ваш возраст?
     — Тридцать три года.
     — Сердцевина вашей палочки?
     — У меня ее нет.
     — На каком факультете вы учились?
     — Гриффиндор.
     — Это вы передали местонахождение Поттеров Волдеморту? — Рита вздрогнула, а наставник поморщился. Но Кингсли, поглощенный допросом, не увидел их реакции.
     — Нет, — все-таки веритасерум ограничивает восприятие, от допрашиваемого никогда не услышишь образности, только сухие ответы на поставленные вопросы.
     — Вы были Хранителем Поттеров?
     — Нет, — вот тут Кингсли замер, а перо Риты застрочило с удвоенной скоростью.
     — Кто был Хранителем Поттеров? — наконец, отмер аврор и продолжил задавать вопросы.
     — Хвост.
     — Кто такой Хвост?
     — Питер Петтигрю, — снова воцарилось молчание.
     — Петтигрю умер, — это не был вопрос, но Блэк все равно ответил.
     — Нет, он жив.
     — Это Петтигрю передал информацию о местоположении Поттеров?
     — Да.
     — Кто устроил взрыв на улице?
     — Хвост.
     — Кто вас арестовал?
     — Я не помню.
     — Кто навещал вас в тюрьме?
     — Никто.
     — Как вам удалось сбежать?
     — Я не помню.
     Журналистка кусала губы. Она, видимо, очень хотела задать вопрос, но прерывать допрос было нельзя, как и отвлекать допрашиваемого от того, кто допрос начал.
     — Время, — голос наставника прозвучал набатом, хотя он его не повышал.
     Кингсли вздохнул и протянул флакончик с антидотом Блэку. Тот послушно выпил и практически сразу напрягся.
     — Он сейчас уснет, — наставник встал и подошел ко мне. — Мы сейчас уйдем. А этот доблестный аврор препроводит твоего крестного в Аврорат, где тот выспится, а наутро вместе с выходом газеты начнется нудная и длительная процедура оформления освобождения и возмещения всех возможных ущербов.
     — А зачем она здесь? — я покосился на Скиттер, которая уже ворковала о чем-то с сонным Блэком.
     — Это наша гарантия. Кто бы ни засадил Блэка, ему совершенно невыгодно, чтобы того все-таки освободили, а так... Уже завтра утром вся магическая Британия будет возмущенно гудеть о том, что невиновных людей сажают в Азкабан и что кто-то должен за это ответить. Пошли, — и он подтолкнул меня к выходу.
     Ни Кингсли, ни Скиттер не обратили на наш уход никакого внимания.
     — Нарцисса Малфой несколько раз пыталась добиться разрешения посетить Блэка, он ее кузен, если что. Особенно старалась она в 1985 году, когда умерла Вальбурга, — задумчиво произнес наставник, не обращаясь ко мне, а, скорее всего, рассуждая вслух. — Она считала, что сын должен узнать о смерти матери одним из первых. Разрешение ей так и не предоставили. Но Блэк не выглядит неосведомленным. Он знает, что остался один на этом свете, но откуда он это знает — не помнит. А вот в его разуме очень, очень много темных пятен.
     — Обливиэйт? — не удержавшись, спросил я.
     — Похоже на то. Навещал его кто-то в Азкабане, это точно. Но вот кто? Интересно, узнаем мы когда-нибудь правду или нет?
     * * *
     — Что ты будешь делать? — спросила Гермиона, наклоняясь ко мне.
     — Ждать, когда с Сириуса будут сняты все обвинения. А там посмотрим.

Глава 25. Прости меня.

     Обещанная наставником волокита с оправданием Сириуса Блэка тянулась практически до самого Рождества. Много раз Мастер вынужден был появляться в Аврорате, а количество веритасерума, которое влили в Блэка, начало исчисляться литрами. Верещащий с первой страницы «Пророка» министр Фадж, грозящийся наказать кого попало за такую оплошность, начал вызывать стойкое раздражение. Я успел вкратце рассказать Гермионе о нашем ночном приключении, пока мы шли на завтрак, когда вышла сенсационная статья Риты Скиттер. Она искренне переживала за исход дела, и тщательно отслеживала все сообщения о Сириусе во всех газетах, доступных ей.
     В Азкабан Блэка, естественно, никто не переводил, но и свобода его передвижений была ограничена камерой предварительного заключения в здании Аврората. Хотя там не было никаких дементоров, была хорошая еда, и еще ему позволили привести себя в порядок, так что ничего страшного не произошло.
     К заключенному никого не пускали, но, как сказал профессор Снейп, Блэк был полон оптимизма, ведь сейчас речь не шла о том, как бы его упрятать в самую дальнюю камеру или вообще казнить, а как правительству выйти из сложившейся ситуации с наименьшими потерями. Ему уже не угрожали, с ним торговались, а мы радовались тому, что в связи с таким вот поворотом дела дементоров попросили с территории школы уйти.
     Директор был занят тем, что постоянно объяснялся, почему как председатель Визенгамота он позволил произойти подобной ошибке. В общем, весело было всем.
     На школьников временно перестали обращать внимание, а наши с Гермионой отработки постепенно сошли на нет. Зелье непонятного назначения, которое, постоянно сверяясь с рецептом, готовила Гермиона, было практически готово, и, как сказал Мастер: "Оно будет настаиваться до Рождества, после чего его можно будет применять". Что это было за зелье, он так и не сказал, а качество оценил как: "Сойдет". От профессора Снейпа это была просто невероятная похвала, от которой Гермиона вся сияла еще пару дней, и даже не обратила внимания на то, как наставник разнес ее эссе, заданное на дом. Официально же отработки никто не отменял, и однажды, за неделю до Рождества, простояв перед закрытой дверью кабинета декана Слизерина полчаса и, поняв, что сегодня он появляться не собирается, мы, переглянувшись, пришли к общему решению начать, наконец, обещанные мною дополнительные занятия для девушки. Придя к этому выводу, мы отправились в ритуальный зал, но не дошли до входа буквально несколько метров, как дорогу нам перегородил бледный и какой-то взъерошенный Драко Малфой.
     — Я требую объяснений, — прошипел парень, направляя на меня палочку.
     — И что же тебе объяснить? — я, прищурившись, посмотрел на Малфоя.
     — Я очень тщательно изучил биографию Мунго. Я еще более тщательно изучил биографию Септимуса, пользуясь материалами домашнего архива, который упросил прислать мне отца. И знаешь, что везде говорится? Гарри Бонам никогда не вел дневник. А из дневника самого Септимуса я узнал много чего интересного.
     — И что ж ты таким сообразительным-то стал? — раздраженно пробормотала Гермиона. — И почему раньше так тщательно маскировался?
     Малфой, проигнорировав девушку, продолжал внимательно смотреть на меня, не опуская палочки.
     — Я согласен с Малфоем в его желании выслушать объяснения, и, хотя я понятия не имею, о ком Малфой только что говорил, но повторю его вопрос: Гарри, что происходит? — мне захотелось грязно выругаться, невзирая на то, что рядом со мной стояла девушка. Проклятая Шляпа и тот, кто испортил ее. Отправила бы его к воронам, как и положено, и не было бы у меня сейчас этих проблем. Малфоя я бы сумел заболтать, а вот с этим, появившимся здесь непонятно почему, парнем, этот номер может не пройти.
     — Невилл, — я обернулся и натянуто улыбнулся. — А что ты здесь делаешь?
     — Пытаюсь понять, — Невилл нахмурился и сжал кулаки.
     — Гарри, — вдруг тронула меня за рукав Гермиона. — А давай расскажем им. Конечно, заставим какую-нибудь клятву дать, ты же умеешь? — я напряженно кивнул. — Я... Мне тяжело все это в себе носить, а так хоть поговорить с кем-нибудь можно будет, да и Малфой, наконец, заткнется.
     Я задумался, Малфой опустил палочку, а Невилл только что не подпрыгивал от любопытства. Наконец, я принял решение.
     — Вы можете сейчас пойти вместе с нами в одно место и дать мне непреложный обет, тогда я расскажу вам одну интересную историю. Если вы не согласны, то идите Запретным лесом и попытайтесь сами во всем разобраться. Правда, не уверен, что вам это удастся.
     Последовала пауза. В отличие от Гермионы, и Малфой, и Лонгботтом прекрасно понимали, что такое непреложный обет и чем им грозит его нарушение.
     — Хорошо, я согласен, — первым решился Драко. Ну кто бы сомневался. Невилл думал несколько дольше, но затем просто кивнул.
     Я, надеясь, что не совершаю вторую самую большую ошибку в моей жизни, резко развернулся и практически побежал в ритуальный зал.
     Непреложный обет парни давали Гермионе, потому, что, кроме меня никто не смог бы провести обряд. Ничего сверхъестественного от них не требовалось, всего лишь тайна неразглашения. Когда последняя нить, обвивающая руки Гермионы и Невилла растаяла, я опустил палочку. За последние полгода я привык к ней, да и сама палочка не сильно выделывалась, хотя я все равно считаю ее несколько неадекватной. Нужно будет новую купить. Эти мысли вертелись у меня в голове все то время, пока Гермиона посвящала наших случайных соучастников в подробности нелегкой судьбы Гарри Поттера и Гарри Бонама.
     — Мда, ничего себе, — задумчивый голос Драко вывел меня из задумчивого созерцания палочки.
     — Как же так, почему Гарри вообще позволили драться с василиском?
     — Это очень хороший вопрос Невилл, очень хороший. Если я оказался здесь по собственной глупости, то то, как погиб твой друг, вызывает множество вопросов.
     — Гарри не был моим другом. Так получилось, что кроме Рона и Гермионы, он практически ни с кем не общался, но все равно жалко его. Я, кстати, начал думать о том, что что-то не так потому, что ты с Роном практически не разговариваешь, в то время, как еще прошлой весной вы были просто не разлей вода.
     — Я не могу. Если бы я был младше, то, возможно, что-то и получилось бы, но у Рона слишком ограниченный круг интересов.
     — Мерлин, мне плохо, мне нужно в себя прийти, — пробормотал Малфой и побрел к выходу. — Кстати, а где мы? — он остановился и огляделся вокруг, остановив взгляд на змеях и статуе Салазара, поставленной здесь через двести лет после его смерти.
     — А я думала, что ты никогда не спросишь, — Гермиона покачала головой и повернулась к Невиллу, который смотрел вопросительно, но спрашивать не решался. — Это Тайная комната, — любезно продолжала отвечать девушка.
     Драко только покачал головой.
     — В свете последних событий этот факт не произвел на меня ни малейшего впечатления, так что не старайся, Грейнджер, — и с этими словами Драко вышел из зала.
     — Я тоже, пожалуй, пойду. Малфой не одинок в своем желании в себя прийти, — Невилл нетвердой походкой направился вслед за Драко.
     Когда дверь за ним закрылась, Гермиона с тревогой посмотрела на меня.
     — Мы правильно поступили?
     — Я не знаю. Они связаны обетом, поэтому никому и ничего не расскажут, а вот правильно это было или нет, об этом рано говорить. После рождественских каникул узнаем.
     — Не раньше?
     — Нет. Парням нужно все как следует обдумать и, что бы ты ни говорила о них: эти двое умеют думать.
     — Пойдем тоже, все равно сегодня ничего не успеем сделать, — Гермиона подхватив меня под руку, потащила к выходу.
     Когда мы проходили мимо кабинета профессора Снейпа, то услышали обрывок очень странного разговора.
     — Пей свое зелье и убирайся отсюда.
     — Северус, поговори со мной. Что происходит? Как так произошло с Сириусом?
     — Ты это у меня спрашиваешь? Ты, между прочим, его лучшим другом считался.
     — Я не понимаю, я запутался. Джеймс не сказал мне, что они поменяли свое решение по поводу Хранителя. Я был уверен, что это был Сириус.
     — А почему ты сам у него не спросил?
     — Я пытался, но меня не пустили в Азкабан. Но, Северус, верных и преданных не пытаются убить...
     — Не пытаются, — перебил профессор Снейп собеседника. — Их никогда не пытаются убивать, особенно, если они достаточно сильные маги и могут сопротивляться. А Блэк, как не крути, сильный маг. Таких, как он, просто сажают в Азкабан. Это гораздо дешевле, Люпин, и всегда есть возможность использовать такого вот верного и преданного в своих целях.
     — Ты сейчас говоришь страшные вещи, Северус, — тихо, почти на грани слышимости, проговорил профессор Люпин.
     Что ответил Мастер, мы не слышали, потому что Гермиона буквально оттащила меня от двери, к которой я уже целенаправленно подкрадывался.
     — Что у тебя за отвратительная привычка подслушивать? — шипела девушка, как рассерженная кошка, когда мы были на достаточном расстоянии от кабинета.
     — Ты просто не представляешь, какие преимущества дает вовремя подслушанная информация, — я вяло отбивался от возмущенной Гермионы.
     — Я не понимаю этого!
     — Не кричи, ты меня глушишь. Что у тебя за привычка по поводу и без повышать голос?
     — Я...
     — Мистер Поттер, пройдите в мой кабинет, — тихий голос наставника заставил нас подпрыгнуть. Гермиона замолчала, а я начал стремительно краснеть. — Мисс Грейнджер, возвращайтесь в гостиную своего факультета, я уверен, мистер Поттер все вам расскажет, когда вернется.
     Я поплелся за наставником, предчувствуя разнос. Но на этот раз предчувствие меня обмануло. Зайдя в кабинет, профессор Снейп закрыл дверь и сразу же начал разговор.
     — Блэка сегодня отпустили на все четыре стороны, и он отправился домой. Перед этим Блэк выпросил официальное разрешение на создание порт-ключа для своего крестника в свой дом. Директор разрешил Гарри Поттеру сегодняшнюю ночь провести в доме его крестного, чтобы они могли познакомиться поближе. Все было очень пафосно и официально. А меня обязали сопровождать Гарри Поттера и завтра вернуть его к началу завтрака.
     Профессор Снейп вытащил из кармана игральную кость и протянул ее мне. Я, заторможенно из-за некоторого шока, коснулся одной из граней пальцем.
     — Бродяга, — почему-то усмехнувшись, произнес наставник.
     Мир крутанулся, а когда успокоился, я обнаружил, что стою посредине какого-то полутемного неухоженного помещения. Невдалеке раздавались голоса. Профессор убрал кость обратно в карман, и мы двинулись на звук голосов.
     — Они не дали мне даже увидеть тебя перед смертью, Нарси целый месяц пороги чинуш обивала, — резкий женский голос доносился с висящего на стене портрета.
     — Я не знал, я думал, что ты навсегда отреклась от меня, — Блэк говорил тихо.
     — Ты мой сын! Запутавшийся, попавший под чужое влияние, но сын! Ты последний из Блэков! То, что я сгоряча выжгла тебя с гобелена, ничего не значит. Если бы значило, ты бы не смог сюда войти, и сейфы были бы для тебя заморожены, — она замолчала, а затем, как-то совершенно неаристократично всхлипнув, продолжила. — Как же ты без меня будешь? Ты же не приспособлен ни к чему.
     Блэк молчал довольно долго, а потом подошел к портрету и провел рукой по нарисованной щеке.
     — Прости меня, мама.

Глава 26. Ошибки молодости.

     Мы сидели на кухне, самом обжитом месте в этом огромном, но заброшенном доме и пили чай, который приготовил наставник. Старый эльф по имени Кикимер совершенно одичал и сейчас только рыдал, сидя в углу тут же, на кухне, размазывая слезы по лицу грязным полотенцем.
     — Ты изменился, — профессор Снейп сидел за столом и разглядывал Сириуса. Тот выглядел сейчас гораздо лучше, чем при нашей первой встрече, но все равно был каким-то изможденным.
     — Двенадцать лет - достаточный срок, чтобы многое передумать. Мы такими придурками были в молодости, сейчас даже вспоминать неохота, — Блэк отхлебнул чай и обхватил кружку обеими руками. — В Азкабане очень холодно. Там всегда холодно, мне иногда кажется, что я уже никогда не согреюсь.
     — Ты в курсе, что тебе, кроме молодости, вспоминать практически нечего? — вдруг спросил наставник.
     — О чем ты говоришь?
     — Тебе память стирали, причем часто, а может и не часто, а сразу после побега подчистили, сейчас сложно сказать.
     — Я не хочу пока об этом думать, хорошо? — Сириус снова отхлебнул чай. — Я чувствую, что мне чего-то не хватает, вот здесь, — он коснулся виска, — какие-то обрывки, которые не связаны ни с чем конкретным, но думать я об этом пока не хочу.
     — Это я передал содержание пророчества Темному Лорду, — вдруг сказал наставник.
     — Что?! — мы с Блэком вскрикнули одновременно.
     — То. Понимаешь, та ситуация... она мне непонятна. Очень уж она твою напоминает. Я случайно услышал, как это пророчество произносилось. Не смотри на меня так, — он покосился на меня, — не только ты иногда подслушиваешь то, что не предназначено для твоих ушей, — я покраснел. — Так вот, мое отношение ко всякого рода пророчествам ты знаешь, поэтому я просто пожал плечами и хотел отправиться домой, но буквально через минуту я уже стоял перед Темным Лордом и бодро рассказывал ему этот бред. А вот время с момента, когда я услышал пророчество и как добирался потом до ставки Лорда, у меня из памяти странным образом выпало. Больше подобных эпизодов я за собой не замечал, но факт остается фактом.
     — Бред какой-то, — Блэк провел руками по лицу.
     — Бред, — наставник покосился на меня. — А у тебя, Поттер, такие моменты проскальзывали, как будто ты чего-то вспомнить не можешь? — он должен был спросить, иначе никак нельзя было объяснить этот разговор в моем присутствии.
     — Нет, не замечал, — я уткнулся в чашку.
     — Ну, хоть какая-то позитивная новость, — пробормотал Сириус. — А ты знаешь, почему я тебя доставал в детстве? — вдруг спросил Блэк.
     — Понятия не имею. Ты не думаешь, что твои воспоминания здесь не уместны?
     — Я не хочу, чтобы мой крестник повторял мои ошибки, — ответил Блэк довольно резко. — И так столько дерьма на нас свалилось.
     — Ты бы с Люпином поговорил, а то он скоро взвоет.
     — Не хочу, пока не хочу. Мы ведь его подозревали, думали, он с Сивым...
     — Вы идиотами были, хотя я сейчас не уверен, что это было вызвано естественными причинами. У Поттеров не дом был, а проходной двор, и зачем им вообще Фиделиус понадобился? От Люпина скрываться?
     — С чего ты взял это?
     — Да к ним все соседи в гости наведывались, — наставник протер глаза.
     — Откуда ты это знаешь? Ты же никогда в Годриковой впадине не был.
     — Кингсли рассказал. Когда допрашивал. Он еще удивлялся, почему их вообще так долго искали.
     — Видимо, твой Лорд нас переоценил, — Блэк закрыл лицо руками. — Гарри, я понимаю, что не образец для подражания, но, если мы друг друга получше узнаем, то, возможно, какие-то отношения, близкие к родственным, сможем наладить?
     Я кивнул. Мне было не по себе, но этот человек пережил достаточно, чтобы отнимать у него иллюзию чего-то настоящего. Тем более, что он не знал Гарри Поттера, так кому будет хуже, если он будет думать, что я — это он?
     — Спать нужно идти. Это ты сейчас профессию бездельника будешь осваивать, а мне еще пытаться детей хоть чему-нибудь научить с утра нужно будет, — профессор поднялся.
     — Ты иди, Кикимер, вроде, приготовил три спальни. Наверху, какую найдешь, там и устраивайся. А мы еще посидим, если Гарри не против, — Блэк задумчиво рассматривал чаинки, плавающие в чашке. — И все-таки, знаешь, почему мы с Джеймсом на тебя нападали постоянно? — наставник, уже взявшийся за дверную ручку, остановился и покачал головой, не глядя на нас. — Мы тебе завидовали.
     — Что?
     — Тебе все давалось легко, все заклятья, все зелья, даже эта скучная история... Ты что-то постоянно изобретал, что-то принципиально новое, и не прилагал к этому никаких усилий. То, что нам приходилось зубрить и во что пришлось вкладывать колоссальное количество сил, для тебя было просто. И ты еще всегда так удивлялся, что это за дебилы тебя окружают, элементарного понять не могут? Единственное, что тебе не давалось — это полеты, но и то, скрипя зубами и набив себе кучу синяков, ты все же научился прилично держаться на метле. Как же нас это бесило, ты даже не представляешь.
     — И поэтому все эти нападки? — голос наставника звучал скептически. А я сидел и прикидывался стулом, чтобы они не вспомнили обо мне и не перестали откровенничать.
     — Ага, — Блэк усмехнулся. — Которые даже разнообразием не отличались и направлены были только на плачевное состояние твоих одеяний.
     — Я помню.
     — Дети пытаются бить по самому больному, такова их природа, а у тебя, кроме твоей вопиющей бедности, особо больных мест не было, — Блэк задумался. — Мне даже в голову не могло прийти, что у кого-то может просто не быть денег на новую мантию.
     — Кто рассказывал вам о моих экспериментах?
     — Хвост, — Блэк снова усмехнулся. — Ты разве не знаешь, что его анимагическая форма — крыса? И эта крыса сейчас в Хогварте обитает, а именно - у одного из Уизли. Я многого не помню, но газету, которую ткнули мне в лицо еще в Азкабане, я запомнил очень хорошо. Там как раз на колдографии семейство Уизли было изображено и одна очень знакомая крыса.
     — Короста, — не выдержав, ахнул я. Вот почему эта крыса мне не нравилась. А я тот еще дурак, что мне стоило ее на заклятье проверить? Вот, что значит молодость. Прав был наставник, только я продолжу, до двадцати лет ни у одного индивида мозгов нет.
     Мужчины одновременно посмотрели на меня, словно осознав, что находятся на кухне не одни.
     — Ты сказал об этом Кингсли? — наконец, напряженно спросил Блэка профессор.
     — Нет, меня про Питера больше не спрашивали, — Сириус нахмурился и забарабанил пальцами по столу. — У них там какие-то межведомственные разбирательства начались. Никак не могут найти тех, кто меня арестовывал и допрашивал. Оказывается, архив, где и мое дело хранилось, три месяца назад сгорел, так что сейчас трудно концы найти. Крауч отрицает все, даже на веритасеруме настоял. Не он отдавал приказ — это все, что смогли выяснить.
     — А чем с тобой остальное время занимались?
     — Торговались насчет компенсации. Во мне очень кстати проснулась жадность. Я же говорю, что придурком был, думал, что мать меня на улице без гроша оставила. Так что я отъедался за казенный счет и пытался хоть немного в себя прийти. Да ты же присутствовал на допросах.
     — Только на официальных. Могли быть беседы «не для протокола». Так, Поттер, займи у своей подружки ее чудовище и договаривайся с ним как хочешь, но крыса должна находиться под постоянным пристальным контролем. Это наполовину книззл, а они твари очень умные, так что должно получиться.
     Интересно, каким образом я буду «договариваться» с котом? А хотя, зачем мне этим заниматься? У кота есть хозяйка, вот пусть она и организовывает слежку.
     — Не проще его просто выловить? — А я, в общем-то, согласен с Блэком.
     — Нет, не проще. Насколько я помню, один из достоверных источников сообщил, что Темный Лорд должен обрести плоть, именно в этом виде его можно отправить по тому адресу, где его уже заждались. Полностью лояльных сторонников, готовых на все ради Лорда, на свободе нет. Кроме Хвоста, которому просто нечего терять, только попытаться помочь хозяину.
     — Вы говорили, что все его сторонники остались верны своим убеждениям.
     — Поттер, остаться верными своим убеждениям и отдать жизнь за Темного Лорда — это не одно и то же...
     — Мы его отпустим? Под присмотром простого кота? — Блэк, перебив наставника, вскочил.
     — Сядь. Никуда он не денется, учитывая просто патологическую тягу Темного Лорда к твоему крестнику, что также мне не совсем понятно.
     — Но это же опасно для Гарри.
     — А ты на что? Ты сейчас на свободе и ничем не занимаешься, так что приходи в себя, превращай эту помойку, которую ты домом называешь, в приличное жилище и давай работать.
     — Что от меня требуется? — Блэк сосредоточился, а в голосе появилась слабая заинтересованность.
     — Ты должен пойти в Аврорат, найти там своих бывших коллег, купить ящик, нет, два ящика огневиски, и неофициально, за воспоминаниями, выяснить, кто тебя арестовал. Ты не сопротивлялся, значит, это был кто-то, кого ты знал и кому доверял.
     — Он всегда такой? — вдруг, повернувшись, спросил у меня крестный, я решил называть его именно так, чтобы привыкнуть.
     — Насколько я его знаю, да, — мне захотелось хихикнуть, но я удержался.
     — А почему он так изменился?
     — Говорит, что ему сейчас больше семнадцати, — я не удержался и хмыкнул.
     — Я вам не мешаю? — прищурившись, посмотрел на нас наставник.
     — Нет-нет, продолжай, — Блэк подмигнул мне. Почему-то мне показалось, что известие о том, что его хотят нагрузить довольно тяжелой работой, взбодрило бывшего заключенного куда больше, чем само освобождение.
     — Далее, делай что хочешь, но Поттер должен провести рождественские каникулы с тобой.
     — Да я и сам хотел это предложить, если Гарри не против, — он посмотрел на меня с надеждой.
     — Нет, не против. Мне нравится ваша формулировка, профессор, «делай, что хочешь», разве с этим могут возникнуть какие-нибудь проблемы?
     — Я очень надеюсь, что нет. Но в последнее время я уже не верю в радужные мечты.
     — Ты кого-то подозреваешь? — тихо спросил Сириус.
     — Пока только что-то аморфное и неоформленное. Мне меньше на память воздействовали. Все-таки я гений, очень уж вовремя увлекся ментальной магией, — профессор хмыкнул. — Но вы даже не рассчитывайте на то, что будете на каникулах расслабляться, — мы с крестным переглянулись. У меня появилось ощущение, что Сириус застрял в двадцатилетнем возрасте, и, несмотря на перемену своих взглядов, считал наставника старше себя, к тому же после стольких лет тюрьмы он был неуверен в своих силах и нуждался в том, кто будет на первых порах принимать за него решения.
     — И чем же мы займемся?
     — Вы поедете в Годрикову впадину. Пора бы уже Поттеру родные пенаты навестить.
     — А вы? — я не думаю, что мы с Сириусом сможем там сориентироваться.
     — Я присоединюсь к вам, причем, скорее всего, уже на месте. А сейчас спать. У Поттера первым уроком зелья стоят, и если он что-то от недосыпа взорвет, то ответственность за это ляжет на его крестного.

Глава 27. Фиделиус.

     Мы с Сириусом стояли перед домом Поттеров. Какая-то мемориальная доска, надписи. Часть дома была разрушена. Я смотрел на это место и не понимал, а что вообще происходило здесь двенадцать лет назад.
     — Сириус, ты прямо здесь и сейчас ответишь мне на несколько вопросов, хорошо?
     — Конечно, спрашивай, только быстрее. Холодно, надо бы в дом войти.
     — Войдем, как только я хотя бы попробую понять, что здесь произошло, так сразу в дом и войдем.
     — И что ты пытаешься понять? Здесь все очевидно, — пожал плечами крестный.
     — Да? Ты в этом уверен? Тогда ответь мне, когда с дома спал Фиделиус?
     — Да практически сразу после того, как этот урод сюда пришел. Чары тревоги были на меня завязаны, я появился здесь, когда еще в окнах зелень от Авад не угасла. Фиделиуса уже не было, но это и понятно...
     — Нет, не понятно, — я незаметно выдохнул и продолжил. — Сириус, Хранитель жив, законный хозяин, то есть я, жив, почему нет Фиделиуса?
     Крестный, забыв про холод, смотрел на меня и хлопал глазами.
     — Я много читал про Фиделиус, и Гермиона мне рассказала, а непонятные моменты мне профессор Снейп пояснил.
     — А, ну раз Снейп, — Блэк тряхнул головой. — Мерлин, как жизнь-то повернулась. Я раньше Северуса за человека не считал, а сейчас... — он снова покачал головой. — Я не знаю, почему Фиделиус спал, я почему-то не обращал на этот аспект внимания.
     — Понятно, тогда следующий вопрос: ты сам сказал, что были только Авады, так?
     — Да.
     — Сириус, Авады вот такого после себя не оставляют, — я показал рукой на обгоревшую стену. — Здесь что, Невилл Лонгботтом подпольный урок зельеварения проводил?
     — Твою мать, — сплюнул Сириус. — У меня тоже вопрос: почему я не задавал себе таких вопросов? Ведь я все это своими глазами видел, но почему-то меня как переклинило, одна мысль в голове: Хвоста взять.
     Мы помолчали, я сунул руки в карманы теплой куртки, которую я предпочел мантии.
     — Пошли в дом, — наконец, отмер Сириус и решительно зашагал к двери. Снега на дорожке было мало, наверное, какие-то длительные чары.
     Дверь открылась простой Алохоморой. Мы вошли в темное, нежилое помещение. Блэк быстро прошел в комнату, скорее всего, бывшую гостиной, и разжег в камине огонь. Затем он огляделся.
     — Джейми лежал вот здесь, — он показал рукой на диван. Его голос звучал глухо. Он закрыл глаза и провел по лицу рукой, словно желая сбросить наваждение. Но меня его переживания волновали мало, мне было важно выяснить причины того, почему друг Сириуса лежал здесь.
     — А почему он лежал здесь?
     — Что ты хочешь этим сказать? — Блэк нахмурился.
     — Вот только не нужно сейчас строить из себя обиженного в лучших чувствах друга. Я понимаю, что ты скорбишь, ты потерял друзей, а я, например, потерял родителей, и мне интересно: почему Джеймс Поттер лежал возле дивана?
     — Он был без палочки и не успел до нее дотянуться, — несколько растеряно пробормотал Сириус.
     — То есть, ты хочешь сказать, что он ни черта из себя без палочки не представлял? Знаешь, что в той ситуации было бы самым неожиданным для неназываемого? — Блэк медленно покачал головой, — кулак в морду.
     Сириус уставился на меня, а я подтащил стул к камину, смахнул с него пыль и уселся, глядя на огонь.
     * * *
     В последний вечер перед Рождеством мы с Гермионой пришли, как всегда, на отработку. Наставник торжественно поставил передо мной котел с настоявшимся зельем.
     — Ну что, проверим, насколько ты мисс Грейнджер доверяешь, — он усмехнулся и, щедро плеснув из котла голубоватую жидкость в кубок, протянул его мне.
     — Что это? — я подозрительно посмотрел на содержимое кубка, а затем понюхал. Жидкость ничем не пахла.
     — Сюрприз, — наставник опять усмехнулся, — считай, что это подарок мисс Грейнджер тебе на Рождество.
     Я решился довериться профессору. Сомневаюсь, что он мне какую-нибудь гадость подсунет. На моей памяти он никогда не делал ничего, что могло бы повредить ученикам, а то, что устраивал частенько выволочки — это его право, все-таки предмет он ведет очень непростой и травмоопасный.
     Когда я выпил зелье, то некоторое время ничего не происходило, а потом мне по глазам как будто лезвием полоснули. Больно было так, что слезы потекли, а еще я понял, что ничего не вижу. Сдернув очки, я вытер слезы рукавом, а когда проморгался, то с удивлением начал рассматривать четкие контуры предметов, не искаженные линзами очков.
     — Мне показалось, что они тебе мешают, — спокойно произнес наставник, кивнув на очки, зажатые в моей руке.
     — Спасибо, — подозреваю, что мои, теперь уже зрячие, глаза сияли.
     — Не мне спасибо говори, а подружке своей. Я только рецепт написал и котел ей выдал, все остальное она сделала сама.
     — А почему вы Гарри не предложили такое зелье? — тихо спросила Гермиона.
     — Потому, что Поттеру оно не было нужно. Очки были для него своеобразной защитой и, к тому же, его все сравнивали с Джеймсом чаще всего именно благодаря этим самым очкам, — профессор задумчиво посмотрел на огонь в камине, который решил сегодня разжечь, в честь праздника, видимо.
     — А почему маги до сих пор празднуют Рождество? Вы ведь не верите ни в Создателя, ни в сына его.
     — Традиция, такая же, как крещение, — задумчиво проговорил наставник.
     — Это глупо, — я нахмурился.
     — В последнее время я замечаю много глупостей, которые не вписываются ни в одну картину. Невозможно соединить все произошедшие события в одно целое. Кому могли одновременно помешать Поттеры, Блэки, Лестрейнджи и Краучи, например? Между ними нет ничего общего, кроме того, что все представители этих семей учились в свое время в Хогвартсе - и то на разных факультетах. Бред какой-то, — профессор протер руками лицо.
     Внезапно пламя камина поменяло цвет и стало зеленым. Наставник резко вскочил и отшвырнул ногой стул. Секунда, и он стоял с палочкой в руках в универсальной боевой стойке. Вот это реакция. Эта реакция и спасла выпавшего из камина прямо под ноги наставника Сириуса Блэка.
     — Ты, придурок, — у меня появилось ощущение, что профессор с трудом сдерживается, чтобы не пнуть Блэка. — Я же тебя покалечить мог!
     Сириус слегка пошевелился и застонал.
     — Эй, Блэк, что с тобой? — наставник присел рядом с крестным и перевернул его на спину. И тут же отшатнулся. — Тьфу, скотина. Гарри, помоги это тело в мою комнату оттащить.
     Когда я приблизился, то понял, почему профессор отшатнулся, от Блэка стойко тянуло алкоголем. Видимо, он подошел к заданию встретиться с бывшими коллегами очень ответственно. Оставалось надеяться, что напился он так не зря.
     Как оказалось, ничего дельного он не узнал, кроме того, что авроров пустили в дом Поттеров только после того, как оттуда увезли ребенка. Все это мы узнали утром накануне Рождества, когда Сириус, обхватив трясущимися руками кружку с крепким кофе, рассказывал наставнику о своих приключениях.
     — Блэк, а ты чего так накушался? Пропускать не мог? — наставник поморщился и вручил ему флакон восстанавливающего зелья.
     — Не мог. Это ты можешь посылать всех без разбора, а мне нельзя, мне снова жить нужно начинать учиться.
     — Ну-ну...
     — Слушай, ты же умный, неужели ты не можешь что-нибудь от похмелья придумать?
     — Нет, как оказалось — это невозможно, но я над этим работаю, — хмыкнул профессор.
     — Сам же сказал, что это невозможно, — поморщился Сириус. И обхватил руками голову.
     — Поверь, за это зелье, когда, — подчеркнул Мастер, — я его все же создам, я стану самым уважаемым и богатым магом не только в Британии, но и во всем мире, — он хмыкнул.
     — Большие амбиции, — я не удержался и опять влез в их беседу.
     — А что в этом плохого? — искренне удивился профессор. Ничего, я же не говорил, что это плохо.
     — Знаешь, а так даже неплохо, — пробормотал Блэк, подползая к зеркалу. — Не надо зелья для похмелья.
     — Зелье для похмелья ты вчера перебрал, — язвительно заметил наставник.
     — Лингвистические ошибки простительны бывшему заключенному. А ты помнишь, как разрабатывал теорию ограниченных пространств?
     — Да, было дело, я бросил, надоело. К тому же это было бесперспективно.
     — Не скажи. Хвост твои записи увел, ты красиво рисуешь. Хогвартс получился как настоящий.
     — И что?
     — Мы поработали с твоими записями. Много думали и нашли им применение. Карта Мародеров, — хмыкнул Сириус и тут же, охнув, обхватил себя за голову. — Ее Филч отобрал, а восстановить без твоих наработок мы ее не смогли. Попробуй ее забрать у нашего бессменного завхоза, полезная штука.
     — Я что-то не понимаю твоего оптимизма.
     — В таком виде проще будет Гарри выпросить у Альбуса, хотя я не совсем понимаю твои опасения.
     — Директор пытался с тобой связаться? — вдруг подобрался профессор.
     — Нет, хотя я ждал этого. Ну, а теперь позволь бедному изможденному и неуравновешенному узнику Азкабана предстать пред светлые очи директора и смиренно просить его о том, чтобы его крестник провел с ним некоторое время.
     — Клоун.
     — Ну вот и хорошо. Значит, потихоньку форму обретаю, — и Блэк побрел к директору, чтобы забрать меня на каникулы к себе.
     У него все получилось, уж не знаю, что он плел директору, но вернулся Блэк мрачный и практически трезвый.
     — А ну, иди сюда, — вдруг подорвался из кресла наставник, в котором все это время, молча, сидел, нервно барабаня пальцами по подлокотнику. — Легилименс.
     — Идиот! Что ты хотел увидеть? — заорал Блэк, хватаясь за голову.
     — Извини, я хотел подстраховаться.
     — Ты псих и параноик!
     — Зато живой псих и на свободе, — отрезал профессор. Затем он подошел к шкафу и наугад вытащил первую попавшуюся книгу. — На, подаришь Грейнджер, ей понравится, а то придумаешь опять какую-нибудь гадость подарить.
     Гермионе действительно понравилось, а я хотел пнуть себя за то, что не додумался сам подарок девушке приобрести.
     * * *
     Скрипнула входная дверь, и Блэк нервно вытащил палочку.
     — Не напрягайся, это я, — профессор вошел в комнату, стряхивая с пальто снег. — Ну что? Как впечатления?

Глава 28. Батильда.

     Наставник сел у камина и протянул к огню руки.
     — Что ты так долго? — спросил Сириус.
     — И ненадолго, — пробурчал профессор.
     — А что так?
     — Альбус велел провести инвентаризацию ингредиентов, предназначенных для занятий.
     — В середине года? — Блэк покачал головой, — что же ты так неаккуратно их использовал, что сейчас пересчитывать приходится, хватит или нет? Молчу-молчу, — добавил он, наткнувшись на яростный взгляд профессора. — И когда ты должен предоставить отчет?
     — Вчера.
     — Я серьезно.
     — Я тоже. Поэтому я уже ухожу. Пришел, чтобы сообщить об этом, — наставник встал и направился к двери.
     — Постойте, профессор, — я вскочил со стула, — почему часть дома разрушена?
     — А почему она должна быть целая? Здесь все-таки не в салочки играли, — профессор нахмурился и внимательно на меня посмотрел.
     — Эм, как бы тебе сказать помягче, — Сириус вздохнул. — Здесь вообще не было никакого сражения. Джеймс был убит на месте, а палочка Лили валялась на столе, рядом с палочкой Джеймса. В этом доме ничего, кроме Авад не использовали в тот вечер.
     — Что? Но Альбус сказал... — профессор замолчал. — В общем, неважно. Я вижу это место впервые и не могу ничего сказать, так что разбирайтесь сами. Вам это будет проще сделать, — интересно, каким образом мне это будет проще сделать? Ладно, Сириус, который все здесь знает, а я? Да даже, если бы на моем месте был Гарри Поттер, чем ему легче было бы?
     Но свои возражения я не успел высказать, потому, что дверь за наставником захлопнулась.
     Мы с Блэком переглянулись.
     — Как-то очень не вовремя Снейпа запрягли, — пробормотал крестный. — Ну, и что мы будем здесь делать?
     — Осмотрим дом, навестим соседей, — я пожал плечами. — Тебе виднее, ты это место хорошо знаешь, тебе и карты в руки.
     — Хм, — Сириус задумался. — Тебе тринадцать, ты Гарри Поттер, поэтому к соседям пойдешь ты. Нам все равно нужно разделиться, чтобы не заночевать здесь. Меня могут на порог не пустить, все-таки я Сириус Блэк, недавно освобожденный заключенный, которого, как некоторые считают, выпустили по недоразумению. Так что, я здесь осмотрю все, а ты иди. Да, предлагаю из соседей ограничиться Батильдой Бэгшот, вон ее дом, по соседству. Старушка часто навещала вас, когда ты совсем крохой был, — Сириус подошел к окну и указал на соседний дом.
     — Дом находился под Фиделиусом, — я вздохнул. — Каким образом соседка могла частенько навещать нас? А был ли вообще Фиделиус, — бормоча себе под нос, я направился к двери.
     На улице было пасмурно, поэтому и так короткий зимний день уже практически уступил место ночи, хотя на часах, подаренных мне Гермионой, было всего четыре пополудни. Книга, которую я подарил Гермионе - это было, конечно, хорошо, но даже если «Чары, как они создавались» привели девушку в восторг, то я в таком восторге не был. Всегда считал, что подарок не должен быть практичным, поэтому я попросил Сириуса купить в ювелирном магазине симпатичные серьги, желательно серебряные. Он кивнул, и совсем скоро сова притащила мне от него пакет, в котором лежала маленькая бархатная коробочка и отрывок пергамента со словами: «Я сплю».
     В общем-то, серьги мне понравились, но я все же опасался, что Гермионе такой экстравагантный подарок не придется по вкусу. Все-таки два серебряных волчьих клыка в ушах - это как-то не очень вязалось с образом тихой отличницы. Я поклялся про себя, что летом выкрою время, когда буду один, и приобрету все подарки заранее.
     Но моему облегчению не было предела, когда Гермиона пришла в восторг от подарков. Она сразу же уткнулась в книгу, нацепив серьги, которые приковывали к себе недоуменные взгляды всех находившихся в гостиной и еще не уехавших на каникулы гриффиндорцев.
     Я отдалился от семейства Уизли настолько, что ни о каких подарках не могло быть и речи. Странно это. По словам всех, кого я только успел узнать, Гарри Поттер с Роном были неразлучны, но я не конфликтовал с ним, а просто начал держать небольшую дистанцию, которая в итоге превратилась в огромную пропасть. Самое главное, что сам Рон не делал ни малейшего шага навстречу. Он что, думал, что я за ним бегать начну? Ну так он парень, а не красивая девчонка, чтобы из-за него лоб себе расшибать. К тому же, Рон, считавшийся лучшим другом Гарри Поттера, практически не обратил внимания на то, что Гарри изменился, а ведь, если верить все тем же источникам, он был единственным другом Поттера, то есть он должен был знать Гарри лучше всех остальных. Но вот Малфой, который, совершенно не дружил с Поттером, даже совсем наоборот, начал что-то подозревать. Ну, ладно. Допустим, Малфой знал все о Гарри Поттере как о потенциальном враге. А Невилл? Невилл сам сказал, что их общение с Гарри заканчивалось на уровне «Привет - пока», но даже он заметил, что я отличаюсь от того Гарри к которому он привык.
     Пресвятая дева, как же все сложно. Я хочу домой, где нет этих страшных непонятных и загадочных историй. Где если тебя оскорбили — ты вызываешь обидчика на дуэль, причем самую обычную, на шпагах, с оговоренными условиями — никакой магии. Где девушки, даже аристократки, умеют вести дом, а факультеты спорят между собой только на поле для квиддича. Я понимаю, почему двести с лишним лет назад началось давление на Хогвартс: наставник был прав, если много знаешь, то можешь начать задавать вопросы, а там и до бунта недалеко. Недаром ведь все те, кто называл себя Темными Лордами, были очень неординарными личностями, ни одной посредственности. Но вот что произошло дальше? Когда некоторые магические семьи были поставлены на грань исчезновения? И самое главное, когда все это началось? Батильда старая женщина, и, если она еще в своем уме, то может многое рассказать. Вот только как вызвать ее на откровенность?
     Как-то незаметно для себя я дошел до дома, на который указал Блэк. Потоптавшись на пороге, я неуверенно постучался.
     — Да, входите уже, — раздавшийся из-за двери голос совершенно не походил на старушечий, — долго вы еще топтаться на пороге намерены?
     Я толкнул дверь и вошел в темный холл.
     — Сюда проходите, — голос раздавался из полутемной комнаты, свет в которой давал только разожженный камин.
     Я осторожно вошел в комнату. Возле камина стояло два кресла, в одном из которых сидела очень старая леди, укутанная в теплую шаль. Подойдя поближе, я заметил, что ее глаза закрыты бельмами. Она была слепа, но это не мешало ей искусно владеть палочкой, потому что мимо меня проплыли чайник, чашки и тарелка с пирожными, которые ловко приземлились на столик, стоящий перед креслами.
     — Здравствуйте, — я подошел вплотную и припал к сухой морщинистой ручке.
     — Не часто меня навещают гости, а уж молодые люди и того реже. Представьтесь, молодой человек.
     — А почему вы решили, что я молод? — я опустился во второе кресло. Хозяйка была истинной леди, чем-то неуловимо похожей на женщин моего времени. Мне сразу стало как-то проще и уже не трясло от одной мысли о предстоящей беседе.
     — Я долго живу на этом свете, но еще могу отличить руку и голос молодого человека от развалины моего возраста. Так как вас зовут?
     — Гарри Поттер, миледи.
     — Какой вежливый мальчик, — Батильда хмыкнула и протянула слегка дрожащую руку по направлению к столику. Чайник дрогнул и чашка наполнилась ароматным чаем, а затем поплыла по воздуху по направлению к протянутой руке. — Угощайся, сегодня чай удался.
     Я поморщился. В мое время чай не пили, и я так и не привык к его терпкому вкусу. Хорошо хоть, на столе стояла сахарница, а то несладкий чай постоянно застревал у меня в глотке. И вообще, судя по всему, Гарри Поттер тоже не очень-то уж и уважал этот напиток. Но вежливость требовала, чтобы я принял угощение, поэтому я взял чашку, насыпал сахара и принялся осторожно пить горячий напиток.
     — Я помню тебя совсем крохой, — наконец, решила начать разговор Батильда. — Ты был таким резвым ребенком, я была в полном восторге от тебя, каждый день навещала вас. У меня нет детей, Геллерт очень редко приезжал, а после того случая и вовсе перестал наведываться.
     — После какого случая? — я отхлебнул из своей чашки и снова поморщился.
     — После смерти Арианы, конечно, это несчастный случай был, магия девочки была нестабильна. Кендра часто приходила ко мне поплакать. Да еще мальчишки ей совсем не помогали, — я закусил губу, все-таки возраст брал свое, и Батильда путала время, когда происходили те или иные события. Кендра, насколько я понял — мать директора Дамблдора. А Геллерт... ну здесь все понятно. — Альбус мне нравился всегда. Очень старательный мальчик, очень общительный, у него столько друзей было в Хогвартсе. Только вот как Кендра преставилась, у него на руках и Ариана осталась, и Аберфорт, а дружки-то все фьют... — Батильда сделала неопределенный жест рукой. — Все семьями обзавелись, детей стали рожать. Ни один даже проведать не пришел, не поинтересовался, может, помощь какая нужна? Дамблдоры не бедные были, работать, чтобы прокормить семью, Альбусу не нужно было, но все-таки это непорядочно с их стороны, ты так не думаешь?
     — Конечно, непорядочно, — пробормотал я, уткнувшись в чашку. — Друзья на то и друзья, чтобы помогать друг другу в сложных жизненных ситуациях.
     — Аберфорт сломал Альбусу нос, прямо на похоронах. Он обвинял его в смерти сестры, ну разве так можно, при людях? Как же стыдно и некрасиво, — похоже, Батильда ударилась в воспоминания, и мне приходилось просто ее слушать и пытаться вычленить нужную информацию. И, хотя слушать про детство директора было очень увлекательно, но мне хотелось бы услышать что-нибудь поближе к середине этого века.
     — Простите, миледи, но не могли бы вы рассказать про моих родителей? Если вы забыли, я...
     — Я все прекрасно помню. Не нужно думать, что я выжившая из ума старуха и ничего уже не помню, ты — Гарри Поттер. Так что вы хотели узнать, молодой человек?
     — Мне просто интересно. Про родителей послушать. Они ведь доверяли вам, раз допуск в дом открыли.
     — Вы говорите откровенную чушь, зачем мне нужен был какой-то допуск, чтобы навестить соседей?
     — Но ведь на доме был наложен Фиделиус, — я удивился настолько, что одним глотком допил чай.
     — Какой Фиделиус? Не было ничего такого. Было очень хитрое заклятье отвода глаз, действовавшее как на магглов, так и на магов, по типу Фиделиуса, но не он. Завязано оно на этом мальчике было, на Питере, он мог за руку провести кого угодно к дому, а вот нам, живущим здесь, это без надобности было. Мы знали, где дом находится, и поэтому это заклятье на нас не действовало.
     — Весело, — пробормотал я.
     — Так на чем я остановилась? Ах, да. Альбус таким замкнутым стал после смерти Кендры, ни с кем не общался. Но это понятно, такой молодой человек, такой деятельный и заперт в четырех стенах. Я решила, что ему необходимо общение, и познакомила его с Геллертом, когда тот приехал меня навестить.
     — Простите, что перебиваю, но вы остановились на Питере.
     — Да-да, Питер. В ту ночь мне не спалось и я все видела. В окнах зеленый свет, но недолго, а потом из дома выскочил этот, которого недавно выпустили, внук Арктура Блэка. Примерно через час Питер вернулся и снова вбежал в дом, а потом как полыхнуло, — Батильда прикрыла незрячие глаза рукой.
     — Как вы могли что-то увидеть? — невольно вырвалось у меня, но я быстро прикусил язык. — Простите.
     — Ничего. Я привыкла. Зрение я всего год назад потеряла, мне предлагали целители из больницы Святого Мунго помощь, но я отказалась. Не хочу больше ничего видеть. Я все удивлялась, как вас вообще нашли? Альбус же так хорошо придумал, поселить твоих родителей и тебя здесь.
     — Вы хотите сказать, что этот дом не мой?
     — Я не знаю, возможно, и твой, тебе документы нужно посмотреть.
     — Разве Поттеры не жили здесь в Годриковой впадине поколениями? — вырвалось у меня.
     — Нет, мой дорогой, насколько я знаю, Поттеры жили всегда в Уэссексе. А когда началась эта неразбериха с пророчеством, мне Лили про него рассказала, так Альбус и предложил им сюда перебраться.
     — А кому он принадлежал или до сих пор принадлежит? — у меня было какое-то нехорошее предчувствие.
     — А я разве не сказала? Это дом Дамблдоров, его Кендра купила, когда сюда переехала.

Глава 29. Почему лань?

     Мы с Гермионой стояли посреди ритуальной комнаты, и я в очередной раз показывал ей заклинание водной плети.
     Заклинание относилось к условно боевым. Им можно было и покалечить противника, если давление в струе было достаточно сильным, его можно было использовать как лассо, а можно было просто наполнить водой какую-нибудь емкость в том случае, если по каким-то причинам не срабатывало Агуаменти. Принцип у этих двух заклинаний был одинаковый: они собирали капли воды из воздуха и формировали струю, но, благодаря дополнительным заданным данным, Аквавие действовало более агрессивно. При самых невыгодных условиях оно брало воду для плети из твоего соперника, тем самым обрекая его на мучительную смерть. Таких подробностей я Гермионе не рассказывал, чтобы не пугать. И так нынешнему поколению внушали, что то, что может нанести какой-либо заведомый вред живому существу — является Темным заклятьем.
     Это была настолько откровенная чушь, что я не удержался и провел небольшой ликбез перед началом наших подпольных (в прямом смысле этого слова) занятий. То, что у меня появились собственные ученики, вызывало просто нервный смешок, но они сами хотели этого.
     — С чего вы взяли, что многие заклятья — Темные? — я обвел взглядом свою небольшую аудиторию и вздохнул. Это будет трудно. — Запомните, пожалуйста, заклятье считается Темным, если для его реализации требуется жертва. Не будет жертвы — заклятье не сработает. Те же, что могут подразумевать самопожертвование — относятся к условно Темным. Классический пример «Жизнь за жизнь», которое, получается, использовала Лили Поттер, чтобы защитить сына. Она пожертвовала собой, а могла бы принести в жертву кого-нибудь еще, если бы в данный момент этот кто-то находился рядом. Другое дело, откуда такая правильная, как о ней говорят, девушка вообще узнала о подобном заклятье? Самое паршивое, что эти заклятья, используя жертву, не нуждаются в энергии палочки.
     — А Круциатус? — тихо спросил Невилл.
     — Пыточное, но не темное. Заклинание из арсенала палачей. Редкая гадость, но не Темная.
     — Авада?
     — Как ее называли в моем времени — милосердный удар. Считается, что тот, к кому ее применили — не испытывает боли. Ее изобрел один парнишка — наемник, в отчаянье, когда пытался избавить от страшных мучений своего раненого друга, а просто перерезать горло не мог.
     — Ты так спокойно об этом говоришь, — тихо проговорила Гермиона.
     — А что мне в истерику впадать? — я пожал плечами. — Если ты вспомнишь, то я жил во время бесконечных войн. Постоянно кто-то с кем-то воевал. В мое время фестралов не видели только новорожденные младенцы, так чего мне переживать?
     Гермиона покачала головой, а я тогда решил не вдаваться в подробности действия некоторых заклинаний.
     Малфой с Лонгботтомом подошли к нам в первый же день после каникул. Мрачно переглядываясь, они заявили, что хотят поговорить. Разговаривали мы тогда достаточно долго и, в итоге, парни пришли к выводу, что хотят всем этим насладиться если не в качестве участников, то хотя бы в качестве зрителей, находящихся в первых рядах. Невилл говорил все это с каким-то мрачным удовольствием, а Драко только качал головой, соглашаясь с каждым словом своего невольного приятеля.
     Я тогда понял, почему Невилла удалось так быстро привлечь на свою сторону.
     * * *
     В тот вечер я долго не засиживался у Батильды, она опять пустилась в воспоминания уже о своей юности, а мне это было, честно говоря, неинтересно. Пару раз мне удалось вернуть ее к интересующей меня теме, из чего удалось выяснить следующее: Питер тогда из дома больше не выходил. Куда он делся — загадка, хотя, думается мне, он просто перекинулся в свою анимагическую форму и убежал незамеченным.
     Зачем он вообще приходил, я выяснил чуть позже у крестного. А раздраженный и уставший от довольно тяжелой и бессмысленной работы наставник, который пришел в дом Сириуса практически ночью, и заявил, что спать сегодня будет здесь, мыслить конструктивно не перестал, хоть толку в тот момент от него было немного. Он был совершенно не осведомлен в делах, произошедших в Годриковой впадине.
     Батильда поведала мне, что именно взрыв спровоцировал какую-то суматоху возле дома Поттеров, все-таки Поттеров, потому, что директор продал им этот дом. До этого трагедия оставалась незамеченной, и неизвестно, когда ее могли бы обнаружить. Но здесь остается несколько странностей: когда появился огромный Хагрид, а за ним отряд авроров, заклятья на доме уже не было. Батильда не видела никого, кроме перечисленных, поэтому снять его могли только изнутри. Хотя, учитывая, что на доме не было полноценного Фиделиуса, это мог быть кто угодно из тех, кто бывал в нём раньше или хотя бы знал, где он находится.
     Хагрид тогда приехал на мотоцикле, который взял у Сириуса накануне произошедших событий. Авроры же вели себя очень странно. Они не настаивали на немедленном осмотре места и вошли в дом только после того, как лесничий уехал, а также они не организовали обход соседей, которые могли что-то видеть. Больше Батильда ничего не помнила, потому что ее внезапно сморил сон.
     Когда я попрощался со старой леди, было уже довольно поздно. Мы вернулись в дом на Гриммо и расположились на кухне. Это становится какой-то странной традицией - решать важные вопросы на кухне.
     После моего рассказа, Сириус долгое время сидел молча, раскачиваясь на стуле, затем сказал.
     — Я знаю, зачем приходил Хвост. Палочку Волдеморта так и не нашли, а он явно не беспалочковой Авадой Джеймса и Лили убивал. Насчет взрыва тоже понятно. Метки над домом не было, откуда кто-то мог узнать, что там случилась трагедия? Меня никто не слушал, да я и сам не пытался ничего говорить. Вообще, тот вечер для меня как в тумане. Какие-то обрывки воспоминаний.
     — Взрыв могла палочка обеспечить? Все-таки Темный Лорд не мог не озаботиться ее охраной.
     — Скорее всего, так и было, — Сириус задумался. — А может быть, и нет. Ведь я был дезориентирован не просто так. Значит, в доме находился кто-то, кто отправил меня прямиком в Азкабан, затем дождался Хвоста, позволил тому утащить палку Волдеморта и после этого устроил небольшой взрыв, чтобы привлечь внимание.
     — Сириус, не называй Лорда по имени в присутствии профессора Снейпа, — внезапно попросил я.
     — Почему?
     — Он еще жив и где-то болтается, а профессор связан с ним меткой, это доставляет ему небольшой дискомфорт.
     — Вот что он за человек такой, а? — внезапно стукнул по столу кулаком Блэк. — Что ему стоило просто сказать об этом? И в детстве так. Забьется куда-нибудь, успокоится и все. Хоть бы раз пошел и сдал нас той же МакГонагалл. Она тетка справедливая, быстро бы нам мозги на место вставила. Или хотя бы Малфою своему драгоценному. Тот, как староста, мог много неприятностей нам доставить. Нет, мы будем страдать гордо и в одиночку, вот же скотина. Лань опять эта. Нет, чтобы поговорить, зачем? Пусть я сдохну от чувства вины, но никому ничего не скажу! — Сириус сорвался на крик. — Тварь он все-таки, — уже более спокойно произнес крестный, а меня просто распирало от любопытства.
     — Сириус, а лань, что она значит? Директор говорил, что, возможно, такая была у... моей мамы, — быстро закончил я.
     — Нет, у Лили была росомаха. К тому же, Снейп никогда не видел ни Лили, ни ее Патронуса - который она только после твоего рождения научилась вызывать - ни разу после школы. Интуитивно такие вещи не происходят, Гарри. И списать перерождение Патронуса на детскую влюбленность сложно, тем более, что Лили была очень красивая, и мы все немного были в нее влюблены. Так что ее Патронуса он не мог видеть. А вот лань вполне. Она могла по долгу службы ее прислать ему или директору, например, когда Снейп рядом с ним находился.
     — И чья она?
     — Алисы Лонгботтом, — спокойный голос наставника заставил меня подскочить, а Сириус едва не свалился со стула. — Скажи мне, Блэк, кто тебя постоянно за язык тянет?
     — Ты не говорил, что это тайна, тем более, что Патронус Алисы видели слишком многие, чтобы провести параллель, — парировал Блэк, возвращая себе равновесие. — Кстати, а почему именно она?
     — Потому что в том, что произошло, косвенно виноват я. Эти скоты не Лорда же искали на самом деле, они искали ребенка, который, теоретически, мог быть связан с пророчеством. Лили знала, чего ей следовало ожидать, другое дело, что ни она, ни Джеймс как следует не подготовились к этому, а Лонгботтомов застали врасплох. Мало кто знал, что Барти любит гулять с Лейстренджами, а, учитывая, кто его отец, Фрэнк мог спокойно впустить его в дом, остальное же — дело техники. Вот перед ними я действительно виноват, и это останется со мной до конца жизни.
     — Да, то, что эти ублюдки с ними сотворили... Лучше уж смерть, — Сириус в очередной раз задумался. Я не стал спрашивать их, зачем? В крайнем случае, аккуратно поинтересуюсь у Невилла. — А почему тогда ты всем, кто захотел тебя слушать, о своих неземных чувствах к Лили растрепал?
     — Альбус просветил? — усмехнулся наставник. — Так было проще. Я, кстати, не сразу к нему пошел, а только тогда, когда очень тщательно окклюменцию изучил. Забавно, поверить в то, что я тихо страдаю по женщине, которая послала меня подальше уже несколько лет назад, что директору, что Темному Лорду оказалось проще, чем понять, что я просто стал старше и умнее, — о, а вы, оказывается, полны сюрпризов, профессор. — Я не стал их переубеждать, мне в тот момент это было невыгодно, а сейчас... Зачем ворошить прошлое?
     — Я поскандалил немного, когда Гарри у директора отпрашивал, заявил, что меня не устраивает, что мой крестник много времени проводит с тобой. Альбус тогда сказал, что ты бережешь и охраняешь его, в честь светлой памяти Лили.
     — Хорош охранник, — горько усмехнулся профессор, — открою тебе тайну, Блэк, от меня безопасность Поттера практически не зависит. Так что приходи быстрее в форму и вспоминай то, чему тебя в школе авроров учили, по защите частных лиц. Безопасность Гарри полностью ложится на тебя, — да я, в общем-то, и сам в случае чего могу за себя постоять. — Рассказывайте, что вы выяснили.
     Мы рассказали и задумались, каждый о своем. Затем наставник тихо произнес.
     — Когда мы узнаем, кто был в доме, узнать все остальное будет проще. Я попробую разговорить Хагрида. Он полувеликан, а им сложно на память влиять.
     — Профессор, это пророчество, о чем оно?
     — «Рожденный на исходе седьмого месяца, теми, кто трижды бросал ему вызов...» ну и далее по тексту, итог — может победить Темного Лорда.
     — Рожденный на исходе седьмого месяца... — повторил я. Про брошенный вызов, это может быть вода, как часто бывает в пророчествах, кто их, эти вызовы, во время войн считает, да и что вообще можно за вызов принять? А вот первая фраза - она указующая, и обычно несколько раз повторяется. Год не указан, так что, получается, что это пророчество может быть и обо мне.
     * * *
     Наконец, у Гермионы получилось выпустить слабенькую плеть, которая, пролетев мимо тренирующихся парней, чуть не задела Малфоя.
     — Грейнджер, аккуратнее, — вскинулся Драко.
     — Все, на сегодня достаточно. Сейчас еще попробуем Патронусов вызывать, они, оказывается, очень неплохо болтать умеют, а потом я хотел бы попросить Гермиону и Драко забыть на время взаимную неприязнь и проанализировать совместно вот эту книгу, — я протянул им небольшой томик, который выпросил у Батильды. Неопубликованная книга о самых известных семьях магической Британии.
     — А почему вместе? — Гермиона взяла книгу и начала ее листать.
     — Потому что ты умеешь анализировать, а Драко знает некоторые подробности, которые могут быть здесь не отражены - начитался, когда про свою семью подробности выяснял.

Глава 30. Чай.

     Я сижу в кабинете профессора Люпина и пью чай. Интересно, почему все пытаются напоить меня чаем? Как же я его терпеть не могу. У меня появилась дурная привычка выливать этот напиток в первый попавшийся цветок, если он находился где-нибудь поблизости, пользуясь тем, что собеседник отвлекся. А от второй чашки я мог уже с чистой совестью отказаться.
     В последнее время меня часто вызывает к себе директор, говорит о каких-то пространных непонятных вещах. У меня иногда мелькала глупая мысль: а он сам понимает, о чем говорит? Мне всегда безумно жаль этого часа, посвященного монологу директора и попыткам незаметно вылить осточертевший чай в фикус, который стоял прямо перед моим креслом. Цветок в последнее время расцвел, похоже, директор забывал его поливать.
     А теперь я сижу в кабинете профессора Люпина и мрачно смотрю в чашку, потому, что в кабинете профессора ЗОТИ цветов не было.
     — Гарри, я недавно говорил с Молли, она не понимает, что произошло, и почему ты перестал общаться и с Роном, и с близнецами, и с Джинни. Постоянно шушукаешься о чем-то с Малфоем, неужели он стоит многолетней дружбы?
     — А она была, дружба? — пробормотал я, и снова уставился в чашку. Не хочу пить чай, не буду.
     — О чем ты говоришь? — вот не нужно, профессор, это же не вы говорите, это кто-то попросил вас. А вам на наши отношения с Роном наплевать, вы выглядите больным даже вне полнолуния. Это потому, что Сириус не хочет разговаривать с вами, а вы сами боитесь первым связаться с ним.
     — Я говорю о том, что вы сейчас действовали непедагогично, профессор, заявляя, что Драко Малфой настолько плох, что общение с ним пятнает мою честь.
     — Гарри, что ты такое говоришь? — профессор просто опешил.
     — Профессор Люпин, вы бы поговорили с моим крестным, а? Ну что вы как дети, ей богу, — я все-таки поставил чашку на стол, — я же вижу, что вам обоим плохо, но я не понимаю, какие кошки между вами пробежали.
     — Я не... — профессор закрыл лицо руками. — Я был уверен, что это Сириус, он... иногда он был ненадежен.
     — Я знаю, что однажды Сириус очень неудачно пошутил, — я старался говорить мягко, но меня не покидало чувство какой-то брезгливости. Профессор удивленно посмотрел на меня и замолчал.
     Я не видел, какой он волк, но что-то мне подсказывает, что такой же жалкий. Как наставник, профессор меня устраивал. Учитывая абсурдность самого предмета, он довольно неплохо справлялся и больше не повторял таких отвратительных выходок, как на нашем первом уроке. Однако уроки профессора Снейпа были и интересней, и намного продуктивнее. После Патронуса он начал преподавать нам дезиллюминационные чары. Вот на них все и застряли, причем, похоже, что надолго. Как я слышал из разговоров остальных учащихся, все курсы, начиная со второго, занимались одним и тем же. А первый осваивал Агуаменти. Видимо, профессор решил облегчить себе жизнь, но вот облегчение жизни студентов в его планы, похоже, не входило. Сложнейшие заклятья, которые даже не изучались в школе - это он хорошо придумал. Всем сразу захотелось обратно на первый курс, который только и делал, что брызгался водой в коридорах. Для меня подобные чары были в новинку, поэтому я страдал вместе с остальными.
     В нашем неофициальном расследовании наступало временное затишье, Хагрид не хотел откровенничать ни с наставником, ни со мной. Оставалось ждать, что могут откопать Гермиона с Драко. Пока у них тоже не выстраивалась стройная цепочка, что невероятно их злило.
     Время у нас было, поэтому, по взаимной договоренности, мы решили не спешить. Лучше не торопясь во всем разобраться, чем наломать дров.
     С ребятами я продолжал заниматься, что вызвало у них просто какой-то нездоровый энтузиазм.
     — Гарри, — наконец, отмер профессор. — Значит, ты знаешь о моих... проблемах.
     — Так получилось, что знаю.
     — И тебя это не смущает?
     — А почему меня это должно смущать? — я пожал плечами. Хоть я и считаю, что школа — это не место для оборотня, но здесь все, видимо, под контролем.
     — Не знаю, политика Министерства...
     — Я много, эм, читал про оборотней. Когда их волновала чья-то политика? Уж работу в сфере охраны или в том же Аврорате любой оборотень легко найдет. Если бы я был начальником этой структуры, я бы наплевал на любую политику, чтобы только заполучить себе такого бойца, а если он еще и маг...
     — Ты говоришь странные вещи, Гарри.
     — Ну, конечно. Профессор Снейп никому тогда ничего не рассказал. По-моему, это был прекрасный повод попробовать начать с ним нормально общаться. Вы этот повод упустили. Сейчас Сириус, которому стыдно, и который готов обвинять себя во всех смертных грехах, и что? Вы и этот шанс упустите? — он смотрел на меня широко открытыми глазами. — Почему вы мечетесь от одной крайности к другой? Что должно произойти, чтобы вы начали думать? — я уже не разбирал, что несу. Мне почему-то было просто жизненно важно заставить его почувствовать себя волком, а не страусом. — Сириусу хватило двенадцати лет Азкабана, а профессору Снейпу перерождения Патронуса. Что у вас должно случиться, чтобы вы перестали себя жалеть и начали предпринимать хоть какие-то действия?
     — Гарри...
     — А что Гарри? Оборотни лучшие бойцы, и даже не потому, что они очень сильны физически и мало кто может им что-то противопоставить в прямой схватке, а потому, что к оборотням практически невозможно ментальную магию применить. Ни Обливиэйт, ни Империус на них не действует из-за двойного сознания: человека и зверя. А может, кто-то внушил вам, что вы ничего собой не представляете, что вы всего лишь этакое чудовище? Но, учитывая все вышесказанное, как это вообще кому-то удалось?
     — Гарри...
     — Извините, профессор, за то, что я вам здесь наговорил, но накипело просто. Я пойду, пожалуй. Еще раз извините, — я поднялся со своего стула и двинулся в сторону двери.
     — Гарри, подожди, — профессор Люпин остановил меня в тот момент, когда я уже взялся за дверную ручку. Я остановился и обернулся. — Артуру Уизли удалось достать несколько билетов на финал чемпионата мира по квиддичу. Он надеется, что ты и Гермиона составите им компанию и уладите те недоразумения, что возникли между Роном и вами.
     — Хорошо, я с удовольствием поеду, — я смотрел на больного даже на вид наставника.
     — Я передам Артуру. Он заберет тебя из дома твоих опекунов в середине августа, а остаток каникул ты проведешь в Норе.
     — Хорошо, — повторил я. — Только забирать меня нужно не от Дурслей, а из дома Сириуса или Гермионы. Нужно будет уточнить, где я в августе обитать буду. Да, и пусть мистер Уизли свяжется с Сириусом, скажет, какие билеты, места, ну или что там еще? Подозреваю, крестный захочет присоединиться к нам.
     — Я не думал, что ты можешь быть настолько серьезным. Знаешь, кроме внешности, ты абсолютно ничем не похож на своих родителей.
     — Ну, наверное, условия становления наших личностей несколько отличались, — протянул я. — У них, я надеюсь, никакой маньяк не убивал родителей?
     — Я расспрашивал профессора МакГонагалл об учениках. Она характеризовала тебя совершенно не таким, каким ты видишься мне сейчас.
     — Я не уверен, что профессор МакГонагалл знает своих учеников в той мере, чтобы давать им характеристики. За последний год она ни разу не зашла в гостиную факультета, чтобы узнать: как там ее подопечные, не поубивали ли еще друг друга? — оборотень нахмурился, и я привычно опустил взгляд. — Извините еще раз, профессор, я предупреждал, что нам не нужно продолжать этот разговор, я сегодня не совсем владею собой.
     — Ничего, Гарри, — профессор откинулся на спинку стула и закрыл глаза. — Я подумаю над твоими словами, — подумайте, профессор, подумайте. Я вышел и аккуратно прикрыл за собой дверь.
     Выйдя из кабинета, я сразу же направился в ритуальный зал, который был временно оккупирован Гермионой и примкнувшими к нам парнями. Вначале Гермиона с Драко попытались читать в библиотеке, из которой были выдворены мадам Пинс за излишний шум. Вообще-то они почти подрались, но увязавшийся за ними Невилл сумел их разнять до того момента, как к занимаемому этой троицей столу подлетела разъяренная мадам.
     — Нет, ты ошибаешься, — раздался голос Невилла. — Мой прадед умер от несчастного случая — упал с метлы.
     — Вот об этом я и говорю, — голос Гермионы звенел.
     — Так, вам что-то удалось выяснить? — я вышел из-за колонны и подошел к расположившимся прямо на полу приятелям. Пола вокруг них не было видно из-за разложенных пергаментов, исписанных какими-то графиками.
     — И да, и нет, — рассеянно пробормотала Гермиона.
     — У Грейнджер какая-то странная теория вырисовывается, по мне, так бредовая, но определенное зерно во всем этом есть, — Драко задумчиво разглядывал пергамент.
     — Рассказывайте.
     — Понимаешь, Гарри, я разделила представленные в этой книге семьи на три группы: большинство из них, Малфои, например, живут и здравствуют без каких-либо особых катаклизмов — это первая группа. Вторая группа — это те семьи, у которых не осталось наследников по мужской линии, среди них есть и исчезнувшие фамилии — это те, девочки которых ушли в другие семьи, а не привели в род мужчину, настояв на принятии фамилии жены. К таким вот исчезнувшим родам относится род Принцев, кстати.
     — А чем этот род так знаменит, что ты приводишь мне его в пример?
     — О, а ты не знаешь? — усмехнулся Драко. — Декан мой — последний представитель, только по материнской линии.
     — Интересно, но бывает. А третья группа?
     — А третья группа — самая интересная. Вроде все у них было нормально, обычные чистокровные снобы, которые потихоньку вырождались, но... Примерно в начале сороковых годов практически у каждой этой семьи начались неприятности. То несчастный случай с главой семьи, то арест по какому-нибудь несущественному обвинению и скорая смерть в Азкабане, то еще какая-нибудь неприятность, но обязательно со смертельным исходом. Дальше больше, различного рода неприятности начали преследовать все поколения этих семей, включая наших современников. Смотри, самые классические примеры: Блэки, Лейстренджи, Лонгботтомы, Пруэтты, Поттеры, всего тридцать фамилий. С момента прихода к власти Темного Лорда, — они все начали называть его так; по мне, так это было удобнее, чем всякие дурацкие прозвища, — абсолютно все представители этих фамилий разделились на два лагеря. И если среди представителей других групп были те, кому все Темные и Светлые ордена были по барабану, то эти все были пристроены в разные лагеря, а иногда представители одной семьи были по разные стороны баррикад, но самое главное не это, — Гермиона сделала театральную паузу.
     — А что самое главное? — я усмехнулся.
     — Самое главное то, что практически все представители этих семей либо в Азкабане, либо погибли.
     — Либо находятся в больнице, основанной твоим отцом, практически между жизнью и смертью, — тихо проговорил Невилл.
     — Единственное исключение составляют несовершеннолетние, но сейчас, судя по тому, что произошло с Поттером, я уже ни в чем не уверен, — Драко протянул мне пергамент, где ровным почерком Гермионы были выведены фамилии. Я вытащил палочку, откопал из кучи на полу четыре чистых пергамента и скопировал список. Затем раздал по одному экземпляру Драко и Невиллу.
     — Попробуйте показать родным, и очень деликатно поинтересуйтесь подробностями. А эти я покажу Сириусу и профессору Снейпу.
     — А до каникул чем будем заниматься?
     — Потренируемся, я вам еще пару интересных заклятий покажу.

Глава 31. Оборотни.

     В день отъезда на каникулы я стоял в кабинете профессора ЗОТИ и наблюдал за собирающим вещи наставником.
     Он все-таки решился и поговорил с Блэком, причем в присутствии профессора Снейпа, которого они по обоюдному согласию использовали в качестве посредника. Мне понятен их выбор: никто из них не ладил с наставником, и даже сейчас, когда Сириус начал нормально общаться с профессором Снейпом, друзьями назвать их было сложно. По крайней мере, пока - во всяком случае, я на это надеюсь.
     Договаривались высокие стороны за закрытыми дверями, и до чего они договорились, я не знаю. Я всего лишь попросил профессора Люпина пройти в кабинет декана Слизерина, а после того, как он вошел в кабинет, дверь просто захлопнулась у меня перед носом, и тут же на нее опустилось какое-то комбинированное заклятье против подслушивания. Я попробовал ослабить заклятье и тут же получил откатом по рукам. Выругавшись сквозь стиснутые зубы и пнув с досады дверь, я отправился в ритуальную комнату.
     Так что о чем говорили эти трое, я не знаю. И вот сейчас я наблюдаю за тем, как оборотень упаковывает свои вещи.
     — Уезжаете?
     — Уезжаю, — он кивнул и легким движением палочки отправил очередную стопку книг в чемодан. Книги уменьшились еще в воздухе и аккуратно опустились на предназначенное им место. Неслабо. Ему цены бы не было при правильном воспитании. А если еще вспомнить слабенький Патронус, который оборотень не должен уметь вызывать, так вообще.
     — И куда, если не секрет?
     — В Трансильванию. На родину оборотней и вампиров, — профессор Люпин остановился и посмотрел на меня. — Северус... профессор Снейп посоветовал.
     — А почему туда?
     — Мы долго разговаривали, уже после того как Сириуса... э-э-э... отправили домой, — понятно. Посиделки удались, но на оборотня алкоголь действует плохо, на Мастера зелий, скорее всего, тоже, вот крестный и не выдержал их темпа. — Мы тогда много чего наговорили друг другу, но профессор Снейп был прав в одном — я идиот.
     — Самокритично, — я хмыкнул.
     — Так если это правда? — оборотень направил очередную партию вещей в чемодан. — Северус рассказал мне про природу оборотней. Странно, почему я сам никогда ею не интересовался?
     — Потому, что не хотели.
     — Не хотел, — подтвердил профессор. — А вот Северус после той неудачной шутки выяснил о моих собратьях все, что можно. Не препарировал только, наверное, да и то, я не уверен. Он сказал, что зверь постоянно пытается выйти наружу, но человек сильнее, а луна — она действует на зверя как на море во время приливов, концентрация силы волка копится целый месяц, а затем - бах... Но магам проще, чем обычным оборотням, они, оказывается, могут менять ипостась по своему желанию, как анимаги. Грубое, конечно, сравнение. Волк есть волк, и человеческого сознания в нем меньше, но, так как его часто отпускают «погулять», то в момент превращения он не подавляет человека полностью, не становится чудовищем, стремящимся порвать всех людей, что находятся в зоне его досягаемости.
     — Правда? — я об этом не знал. В мое время оборотни в дни полнолуния уходили подальше от людей. Магам было проще — они аппарировали. Поэтому-то оборотни чаще всего были наемниками. С изобретением антиликантропного зелья дела пошли лучше, но, если то, о чем говорил сейчас профессор — правда, то это вообще хорошо.
     — Да, лет двести назад в Трансильвании компания оборотней-магов вплотную занялась этой проблемой, и добилась положительных результатов.
     — А почему вы — идиот? — двести лет достаточный срок, чтобы новость просочилась даже из замкнутой общины.
     — Да потому, что дальше своего носа никогда не видел, — профессор яростно захлопнул крышку чемодана. — А ведь я видел, как Сивый вне луны частично перекидывается, а он не маг, а так, пародия. И у меня нигде не екнуло, ничего не звякнуло вот здесь, — он дотронулся пальцем до виска. — Мне даже в голову не могло придти, что существует какой-то выход.
     — Мда, и что сейчас?
     — Сейчас я собираю вещи и еду к тем, кто сможет мне помочь познакомиться с моим зверем и научит быть оборотнем.
     — Удачи.
     — Спасибо тебе. И за то, что мозги попытался на место вправить, и за то, что удачи желаешь.
     — А зачем вы меня позвали? Попрощаться?
     — Ну, и попрощаться тоже. А еще, вот, держи, — профессор Люпин протянул мне сложенный в несколько раз пергамент. Я протянул было руку, но оборотень хлопнул рукой по лбу. — Подожди, — он положил пергамент на стол и произнес какое-то отменяющее заклинание. — А теперь, держи. Я убрал дурацкую фразу, открывающую карту и еще кое-что. Теперь, чтобы ее открыть, нужно сказать «карта Мародеров». Закрывается простым Фините.
     — Так это и есть карта? — я с любопытством повертел в руках пергамент. — Сириус просил профессора Снейпа добыть ее у смотрителя Филча.
     — Я забрал эту карту у близнецов Уизли, уж не знаю, как она к ним попала и как они разобрались в принципе ее действия, ведь, если не знать точно, что это, сложно додуматься. Думаю, тебе она пригодится.
     — И давно отобрали? — я хмыкнул и прошептал кодовую фразу. На чистом до этого пергаменте стали проступать линии, и в итоге передо мной развернулась схема Хогвартса с движущимися фигурками обитателей замка, обозначенными подписанными именами. Действительно полезная вещь.
     — Довольно давно. Но, как преподаватель, я не мог отдать ее своему студенту, — профессор, я начинаю реально вас уважать. В этой ситуации вы повели себя как истинный наставник. — Так, вроде все. До свиданья, Гарри, как только я все улажу, я вернусь, и сразу к Сириусу. Первое время поживу на Гриммо. Твой крестный сам настаивал.
     — А что, своего дома нет? — я не хотел обидеть его, мне просто было любопытно. Он все понял и улыбнулся.
     — Есть, только вот отношения с родными у меня, мягко говоря, натянутые. Не могу сказать, что я в этих отношениях совершенно не виноват. Но я попытаюсь начать их восстанавливать. Просто, не все сразу.
     — Я понимаю. Мне бы тоже многое хотелось сказать родителям, если бы они были живы, — я говорил абсолютно искренне.
     — Прости, что не уберегли их, — профессор подхватил чемодан и пошел к двери. — До скорой, я надеюсь, встречи.
     С этими словами он вышел из кабинета. Я же задержался, разглядывая карту. Даже уселся за профессорский стол. Меня привлекла точка с именем Г. Грейнджер, которая быстро двигалась в направлении кабинета профессора ЗОТИ.
     — Гарри, у нас проблема, — а она, видимо, бежала, раз я не заметил, как точка с ее именем слилась с точкой кабинета. Гермиона тяжело дышала и держалась рукой за косяк. Я поднялся и, оставив карту на столе, подошел к девушке.
     — Что случилось?
     — Рон закатил скандал... Живоглот... — она все никак не могла отдышаться.
     — Успокойся, отдышись и присядь, — я взял ее под руку и повел к столу. Затем, посадил в кресло и устроился рядом на столе, снова взяв в руки карту, но при этом я смотрел только на раскрасневшуюся девушку.
     — Буквально полчаса назад, ты уже ушел сюда, Живоглот начал беспокойно себя вести. Он рвался из гостиной и шипел. А потом выскочил Рон и начал меня обвинять в том, что мой кот сожрал его крысу, — наконец, выдохнула Гермиона.
     Как она договаривалась с котом - это была загадка. Сама Гермиона не говорила об этом, только улыбалась, и до сегодняшнего дня Питер сидел смирно в спальне и даже не пытался высунуться. Рыжий кот постоянно крутился где-то поблизости от входа в спальню. Я даже не представляю, когда он отлучался по своим кошачьим делам. Однако получается, что отлучался, и Питер выбрал именно этот момент, чтобы сбежать.
     — Он убежал?
     — Да! Гарри, что же делать?
     — Во-первых, успокоиться, а затем идти к профессору Снейпу.
     Пока Гермиона приглаживала руками волосы, иногда прижимая ладони к горящим щекам, чем безумно меня отвлекала, я пытался найти Питера на карте. Минут через десять, поняв, что ничего не получается, и, даже если Хвост все еще в замке, среди студентов найти его будет очень проблематично, я прикоснулся к пергаменту палочкой.
     — Фините, — карта приобрела вид простого белого пергамента. Я сложил ее и спрятал в карман мантии, затем снова посмотрел на Гермиону. — Пойдем?
     Мы подошли к кабинету профессора Снейпа и увидели, что дверь приоткрыта.
     — Драко, я не понимаю, чего тебе от меня нужно? — в голосе наставника слышалось легкое раздражение.
     — Вы обещали мне, профессор, что поговорите с моим отцом.
     — Ну что опять не так с твоим отцом? Я разговаривал с Люциусом в Рождество, затем в Новогодние праздники. Я потерял единственные свои выходные, проведя их в Малфой-мэноре. Что еще я могу для него сделать?
     — Я не знаю! Но ему плохо. Мама написала, что билеты на финал взяла. Вы не могли бы составить нам компанию?
     — Драко, я предпочитаю проводить отпуск подальше от Британии.
     — Я знаю, но это будет конец августа, поэтому... — Гермиона дернула меня за рукав, что-то зашипев при этом. Ну, каюсь, меня постоянно тянет подслушивать, но кто из нас не без греха?
     — Профессор Снейп, можно нам войти? — девушка буквально втащила меня в кабинет. Малфой при виде нас слегка нахмурился и хотел уже выйти, но его задержала Гермиона. — Можешь остаться, Малфой.
     — Спасибо, что разрешила, — язвительно пробормотал Драко, оставаясь стоять на месте.
     — Что случилось, мисс Грейнджер? Почему вы врываетесь в мой кабинет и начинаете здесь командовать? — голосом наставника можно было заморозить небольшое озеро.
     — Профессор, простите, пожалуйста, но это очень важно, — столкнувшись с наставником взглядом, Гермиона потупилась и замолчала. Профессор хмыкнул и перевел взгляд на меня.
     — Так что такого важного произошло?
     — Профессор, Хвост сбежал.
     Наставник некоторое время смотрел на меня, затем обошел стол и сел в свое кресло.
     — Так, вы умеете преподносить новости накануне каникул. Поздравляю вас, вы опять умудрились сорвать все мои планы на кратковременный отпуск.
     — Простите, — я, как Гермиона, опустил глаза в пол.
     — Да чего уж там. В принципе, это было ожидаемо, но я рассчитывал хотя бы еще на год, за время которого мы могли бы хоть что-то выяснить. Еще и турнир этот чертов. Как же все не вовремя-то.
     — Что за турнир?
     — Позже узнаете.
     — А можно мне узнать, о чем вообще идет речь? — подал голос Драко.
     — Приятели твои расскажут, или не расскажут. Все будет зависеть от твоего поведения, — вздохнул наставник. — Можешь передать отцу, что часть лета я посвящу ему. И да, я поеду на финал чемпионата. Кстати, Гарри, ты частенько бываешь у директора, он случайно не обмолвился при тебе, кого он планирует принять вместо нашего милейшего Люпина?
     — Нет, при мне директор ничего такого не говорил.
     — Хорошо, первого сентября увидим.

Глава 32. Финал чемпионата.

     Я лежу за какой-то полуобгоревшей палаткой, сжимая в правой руке палочку, а в левой нераскрытый мэн-гош, и наблюдаю за передвигающимися по бывшему палаточному городку людьми в масках.
     Замечательно развлекаются современные маги на финалах чемпионатов мира, ничего не скажешь. Я пошевелился и, видимо, издал какой-то шум, потому что один из них внезапно остановился и повернул голову в ту сторону, где я нахожусь. Стараясь даже не дышать, я еще больше вжался в землю.
     ***
     Сириус договорился, что сам аппарирует меня в Нору накануне чемпионата, так что мне не пришлось проводить у Уизли много времени. По дороге мы захватили с собой Гермиону, которую я не видел практически два месяца. Поговорить нам не удалось, так как меня сразу же отделила от нее толпа рыжих ребят, активно интересующаяся, как я провел лето. Не могу сказать, что это было совсем непродуктивно, я практически все время провел в библиотеке Блэков, зарывшись с головой в старые архивы, и почти каждый час бегая к портрету Вальбурги, чтобы уточнить некоторые детали.
     Мать Сириуса мне понравилась. Прекрасный пример утонченной аристократки, только иногда не совсем сдержанная и любящая вставлять пару крепких словечек в любой разговор. Видимо, она сама считала это неким шиком, запретным плодом, который можно использовать, ссылаясь на преклонный возраст. Портрет был написан в то время, когда Вальбурга уже достигла преклонных лет, и как все пожилые люди, она любила поболтать.
     Я выяснил несколько любопытных вещей, которые позволили сделать вывод, что два основных события, так поразивших меня в магическом мире – не связаны между собой. То есть, получалось, что некая деградация магов шла отдельно, или, в крайнем случае, параллельно исчезновению некоторых известных семей. Что это было? Две отдельные силы? Или силы, действующие сообща, но одна из них занялась внезапно решением каких-то личных проблем? Наставник был прав, ничего общего, кроме обучения в Хогвартсе, между представителями этих семей не было. Они даже очень мало пересекались друг с другом в виде родственных связей. Такое ощущение, что эти семьи выбирались наугад, или же между ними была какая-то связующая нить, которую мне пока не было видно.
     Начиная со дня моего рождения, мне надоело копаться в пыльных бумагах, и я упросил Сириуса отправиться куда-нибудь отдохнуть. Тот принял мое предложение с большим энтузиазмом, и уточнил только, куда именно я хотел бы направиться. Ответил я ему словами наставника.
     – Куда-нибудь, где много солнца, море и девушки в купальниках.
     – О, ты точно мой крестник, – Сириус ухмыльнулся и побежал добывать официальный портключ, позволяющий перемещаться на большие расстояния. Я подозреваю, что ни одна сила в мире не смогла бы затащить его в самолет, который до сих пор являлся моим боггартом.
     Сириус выбрал местом нашего отдыха Турцию. Не знаю, почему его выбор пал именно на эту страну, да он и сам не знал, просто так захотелось. Мне же было любопытно на современных османов посмотреть, в мое время ими детей пугали, причем не только маггловских.
     Османы меня несколько разочаровали, с трудом верилось, что эти, пытающиеся во всем услужить торговцы раньше считались свирепыми воинами.
     Отдых мы провели на лежаках в маггловском отеле возле бассейна. Делать абсолютно ничего не хотелось, к тому же у нас обоих было странное предчувствие, что это лето - последнее, когда можно будет вот так вот расслабиться. Сириус, которого весь этот год усиленно откармливал его домовой эльф, приобрел определенный шарм, и частенько те самые девушки в купальниках останавливали на нем изучающие и одобрительные взгляды, мне же, ввиду юности моего тела, приходилось просто наслаждаться приятным для глаз видом. То ли то, что мы были именно в Турции, и в воздухе витало незримое очарование древних сералей, вид практически обнаженных тел не произвел на меня никакого впечатления. А может быть, все дело было именно в степени раздетости, когда фантазии уже негде было развернуться, и вызвать легкое возбуждение. В целом, отдых мне понравился, но через две недели начал уже надоедать. Блэк разделял в этом аспекте мою точку зрения, поэтому через две недели мы вернулись на Гриммо, загоревшие и довольные.
     А еще через неделю меня доставили в Нору. Только увидев Гермиону, я понял, что безумно скучал по ней все это время, а так же поймал себя на мысли, что ее-то я с удовольствием увидел бы в купальнике.
     К счастью, вечерние посиделки были недолгими, из-за того, что дежурный портключ был настроен на очень раннее время. В принципе, я был согласен с идеей портключа, так как мистер Уизли явно растратил бы все свои силы, аппарируя всю нашу толпу по очереди.
     Вообще Артур Уизли был мне непонятен. Он казался спокойным, уравновешенным, великолепный исполнитель, но почему-то запертый в какой-то дурацкий отдел. Дело-то явно не в его увлечении маггловскими штучками. У каждого есть свои слабости и свои извращения, к которым, обычно, посторонние люди относятся с пониманием. Почему он не поднялся по служебной лестнице? Странно все это. Многим нужны именно такие помощники: безынициативные и исполнительные, которые абсолютно точно не подвинут начальника и не займут его место.
     У портключа наша разновозрастная толпа встретилась с отцом и сыном Диггори. Седрика я видел в Хогвартсе. Истинный барсук, целеустремленный и готовый на многое при достижении этой самой цели, какой бы она не была.
     Попав в лагерь, мы разделились. Мистер Уизли, как оказалось, позаботился о палатке, правда, в ней воняло кошками, но она была просторной и довольно комфортабельной.
     Сам матч произвел на меня впечатление, однако, не до конца были понятны действия болгарского ловца. Такое впечатление, что он играл сам за себя, а команда была так, на подхвате. Он мастерски вывел из игры ловца соперников, который после финта Крама был дезориентирован, ему нужно было дождаться, когда счет будет достаточным для победы, а потом уже ловить снитч, передвижение которого он контролировал достаточно уверенно. Но, как бы то ни было, матч закончился в пользу ирландцев.
     У нас были очень выгодные места, а в министерской ложе я мельком увидел семейство Малфоев. Драко был оживлен, он действительно любил квиддич, а его отец - светловолосого мужчину было трудно с кем-то перепутать - мрачно осматривал стадион и постоянно что-то шептал закатывающему глаза наставнику. По виду профессора Снейпа было видно, что Малфой-старший надоел ему до чертиков, но многолетняя дружба заставляла его стойко переносить соседство друга, находящегося в депрессии.
     Вечером дух праздника захватил нас, и мы много смеялись и дурачились, а потом разбрелись по своим спальным местам.
     Ночью я проснулся от чьих-то громких криков, и практически сразу меня охватила дикая паника, которая буквально заставляла меня бежать подальше от этого места.
     Каким-то свободным от паники участком мозга я понимал, что здесь что-то не так, но действовать рационально не мог. Я проверил наличие палочки, которую носил по привычке в рукаве, прикрепленную к запястью специальным креплением, и мэн-гош, который я в последний месяц постоянно таскал с собой, сам не знаю зачем, наверное, чтобы окончательно не потерять связь со своим прошлым.
     Единственное, что я мог сделать - это схватить за руку перепуганную Гермиону и потащить ее в лесок, который находился неподалеку. В лагере царил хаос. Все горело, люди метались одной перепуганной массой, а невдалеке вышагивала группа людей, в масках и плащах, издевающихся над маггловской семьей. Гермиона вскрикнула и прижалась ко мне, а на меня снова накатила волна паники. Глубоко вдохнув и выдохнув, я быстро побежал по направлению к лесу. Девушка цеплялась за меня, но не отставала.
     В лесу чувство ужаса немного притупилось, но не ушло совсем. Пробираясь между деревьями, мы наткнулись на Драко, который сидел на поваленном дереве, и нервно постукивал своей палочкой по стволу.
     – Где твой отец? – я выпалил первое, что пришло мне на ум.
     – Я не знаю, – Драко вскочил. – Я боюсь за них, Гарри. Когда пришел Нотт и предложил развлечься, отец и профессор Снейп просто послали его подальше, назвав при этом идиотом, не думающим о возможных последствиях. Мать отправилась домой, а я пошел спать. Когда все началось, они оттащили меня сюда, а сами пошли обратно, но те, кто там «развлекается», пьяны и поэтому способны на все.
     – Почему все так паникуют? Здесь же тысячи людей против горстки пьяных идиотов? – я с трудом сдерживал дрожь и потребность уходить отсюда как можно дальше.
     – Я не знаю!
     И тут до меня, наконец, дошло.
     – Фините, - вытащив палочку я направил ее на себя. Сразу стало гораздо легче. Разум прояснился и смог думать рационально. Направив палочку на Драко и Гермиону, я отменил заклятье паники, которое наслали на лагерь, прежде чем в него войти, превратив находящихся там людей в неуправляемое стадо.
     – Значит так, я сейчас осторожно проберусь обратно, и попробую отыскать Сириуса и Уизли, а если повезет, то и твоего отца и профессора Снейпа.
     – А я? – Гермиона снова схватила меня за руку.
     – А ты остаешься здесь. Драко, головой отвечаешь, – я кивнул на девушку.
     – И почему мне все угрожают? Профессор обещал шкуру с меня живьем содрать, если я сдвинусь с этого места, ты - голову оторвать, – пробурчал Малфой, и буквально оторвал от меня Гермиону, заставив ее сесть на дерево, с которого сам сполз совсем недавно.
     Проследив, что парень справляется с этой бешеной кошкой, которая рвалась пойти со мной, я кивнул и быстро пошел обратно в лагерь.
     ***
     Человек в маске, постояв немного, все-таки решил проверить, что же привлекло его внимание. Позвав с собой еще одного, они медленно двинулись в мою сторону. Я крепче сжал в руке мэн-гош.
     Остальная компания веселящихся отошла уже довольно далеко, когда оставшаяся пара дошла до места, где я изображал из себя кучу обломков.
     – Эй, Нотт, что ты увидел? Здесь нет никого, – человек по своим внешним габаритам напоминал шкаф, а вот его голос был на редкость высоким, что на общем фоне выглядело бы смешно, если бы не сложившаяся ситуация.
     – Не знаю, Гойл. Возможно, мне показалось, но проверить стоит, – и они пошли прямо на меня.
     Я не мог раньше применить чары, любой всплеск магии мог быть замечен всей группой, так что мне, считай, повезло, что их только двое и на моей стороне был эффект неожиданности. Я сгруппировался, и когда они подошли ближе, вскочил, отправив оглушающее в здоровенного Гойла и полоснув раскрывшимся с характерным щелчком мен-гошем по закрытому маской лицу Нотта. Мужчина закричал, схватившись за щеку, а я приготовился уже бежать, когда вдруг в небе стали проступать очертания черепа с вылезающей из его рта змеей.
     Нотт сразу же перестал скулить, и, послав Фините на Гойла, подхватил еще не до конца пришедшего в себя приятеля, с трудом поднимающегося с земли, под руку, быстро аппарировал.
     Похоже, они испугались этой метки куда больше, чем перспективы быть пойманными аврорами. С другой стороны, а что им могли предъявить? Хулиганство? Действия против магов и магглов еще нужно было доказать, а вот тот, кто мог выпустить метку, в доказательствах их идиотизма не нуждался. Так что, понятно, почему они разбежались.
     Вдалеке слышались хлопки аппарации, а прямо ко мне из темноты выскочил перепачканный в золе профессор Снейп, за ним появились Блэк и Малфой-старший.
     – Гарри, мы слышали чей-то крик, – Сириус принялся меня ощупывать, – с тобой все в порядке?
     – Да, я слегка Нотту лицо подправил, правда, не видел, что получилось, – я отмахнулся от крестного и попытался вытереть лезвия какой-то тряпкой, которую я подобрал с земли.
     – Подожди, это кровь Нотта? – я кивнул, а наставник вытащил чистый носовой платок и вопросительно посмотрел на меня, словно прося разрешения взять мое оружие. Я медленно протянул дагу профессору. Тот очень тщательно вытер лезвия и вернул мэн-гош мне. Зачем вам понадобилась кровь этого любителя развлечений, а, профессор? – Пойдемте, найдем Драко, Грейнджер и Уизли. Блэк, учитывая только что произошедшее, самым разумным будет оставить Гарри в Норе до его отъезда в школу, - Сириус кивнул, о чем-то напряженно размышляя.
     – Откуда у тебя оружие? – наконец, спросил он.
     – Гермиона подарила.
     – Какие забавные у нее вкусы, – усмехнулся наставник. – Пойдемте уже, мне совершенно не хочется перед аврорами отчитываться.

Глава 33. Никаких заговоров.

     Оказывается, в этом году состоится Турнир Трех Волшебников. Вообще, это довольно интересно, я уже видел один, там парень из Дурмстранга выиграл тогда, ученик из Шармбатона погиб во время второго тура, а ученик Хогвартса остался жив, вот все, что я могу сказать. Тот турнир проходил в Хогвартсе, так же, как и этот. Не хотел бы я участвовать в этом безумии. Во всяком случае, то, что заставляли делать участников в мое время, мало походило на приятное времяпрепровождение, взять хотя бы проход по коридору стихий во втором туре. Там как раз и погиб студент Шармбатона, а наш Маркус получил серьезные ранения, и из-за этого не восстановился к третьему туру.
     Все турниры проходят всегда по одному принципу: какие-нибудь волшебные твари, что-то связанное со стихиями и лабиринт. Степень опасности зависит только от больной фантазии организаторов.
     Когда директор сообщил о турнире, я впал в ступор, а вот когда он дошел до ограничений для участников, я незаметно выдохнул. Я себе не льщу, но среди учеников именно у меня были бы все шансы на участие. Кубку глубоко наплевать на физическую составляющую, он оценивает сущность самоубийцы... хм, участника, рискнувшего бросить свое имя в огонь, а Гарри Поттер — довольно известная личность, чтобы найти достойный предлог не пробовать себя в качестве участника. Простым «не хочу» мне вряд ли удалось бы отделаться, а так: не подхожу по возрасту, и все дела.
     Сегодня кубок выберет участников, интересно, кто будет соревноваться? Все полны какого-то странного возбуждения, не понимают, что ли, что это не игры, что турнир — это очень серьезно?
     Небывалый ажиотаж вызвали приехавшие заморские гости. Ну, что сказать, девочки очаровательные, парни серьезные, но меня не оставляло ощущение, что их отбирали по принципу: «Знаешь английский? Хорошо, значит, поедешь».
     Взять хотя бы француженку, которая вокруг себя столько ахов собрала. Ясно же, что в родню к ней вейла каким-то образом пробралась, а это значит что? Правильно: неуравновешенное создание, с просто чудовищными перепадами настроения. Если она станет участницей, я точно на нее не поставлю. Мне лично на ее красоту наплевать, я суккубов видел, а она на фоне демонесс как-то бледненько выглядит. Заметив мой оценивающий, но далекий от восхищения взгляд, француженка слегка нахмурилась и, гордо задрав подбородок, прошествовала мимо меня за стол Равенкло. Я пожал плечами и принялся разглядывать болгар.
     Виктор Крам, он не командный игрок, так что, скорее всего, он и будет участником. А остальные серые какие-то, что странно. Николас говорил, что с болгарами все как раз нормально на сегодняшний день.
     Приступив к ужину, предшествовавшему выбору кубка, я еще раз прокрутил разговор с Николасом Фламелем, который состоялся у меня тридцатого августа в Милане, куда по делам приехал Николас, и куда меня доставили специально для этой встречи.
     * * *
     Сириус прибыл в Нору рано утром тридцатого августа. Меня разбудил Артур Уизли, поднявшийся в спальню Рона, где меня снова поселили, и деликатно, шепотом, сообщивший о ждущем на кухне госте.
     Собрался я просто в рекордные сроки, буквально скатившись вниз по лестнице.
     — Молли, мы просто сходим в Косой переулок, приобретем все необходимое и сразу же вернемся, — крестный оглянулся на меня и подмигнул. Вообще-то мы все уже купили, даже праздничную мантию, о которой говорилось в письме из Хогвартса. Значит, это только предлог, чтобы забрать меня отсюда без лишних вопросов. — Молодежь такая рассеянная пошла, вот представляешь, если бы я не вспомнил об этом? Поехал бы Гарри в школу с учебниками за третий курс.
     — Да-да, конечно. Может, составить вам компанию? — миссис Уизли снова взялась за старое, и, в отсутствие Гермионы, вновь принялась меня опекать.
     — Ну что ты, Молли, мы и сами прекрасно справимся, — Сириус улыбнулся женщине и повернулся ко мне. — Готов? Тогда в путь.
     Мы аппарировали прямо в дом Блэка. В холле стоял наставник и о чем-то очень серьезно разговаривал с Вальбургой. Услышав хлопок аппарации, он замолчал и повернулся к нам.
     — Я тебя поздравляю, Блэк, тебе удалось превратить свой дом в подобие жилища. Я только тебя об одном попрошу, когда тебе снова станет скучно, не нужно заявляться к Малфоям. Психика Люциуса и так не выдерживает всех свалившихся на него откровений, еще ты со своими извинениями усугубляешь ситуацию.
     — Я всего лишь хотел поблагодарить кузину за то, что она делала для меня и для мамы, пока я сидел в Азкабане. Что в этом такого страшного? — искренне удивился Сириус.
     — Благодарный и через слово извиняющийся Сириус Блэк — зрелище не для слабонервных, а Люциус еще предыдущие новости переварить не может. В общем, так, мы сейчас с тобой, — наставник посмотрел на меня, — переместимся в одно интересное место и встретимся с одним интересным человеком.
     Я вопросительно посмотрел на Блэка, но тот только пожал плечами. Профессор Снейп подошел ко мне и вытащил из кармана портключ в виде игральной карты.
     — Портключ до Милана и обратно.
     — А с кем мы встречаемся?
     — С Николасом Фламелем, и не мы, а ты, — дождавшись, когда я коснусь карты, он активировал портключ.
     Пройдя все необходимые процедуры в точке появления, мы вышли из комнаты досмотра, и наставник аппарировал нас куда-то на набережную.
     Осмотревшись, мы вышли из маленького тупика, в котором оказались, и только после этого я начал задавать вопросы.
     — А вы хорошо знаете итальянский, — знание наставником языка очень существенно сократило время прохождения досмотра.
     — Я пару лет жил в Италии, учился на Мастера, — уклончиво ответил наставник.
     — Почему я один буду разговаривать с Фламелем?
     — У нас с ним довольно натянутые отношения, — профессор вздохнул, — Николас был моим учителем, но как-то у нас не получилось общий язык найти. Он согласился поговорить на интересующие нас темы, но только с тобой. Прости, но мне пришлось раскрыть перед ним правду. Поверь, Фламель не болтлив, иначе никакой философский камень не позволил бы ему дожить до его лет, — я кивнул.
     Мы тем временем подошли к невысокому плотному мужчине, одетому в маггловскую рубашку и легкие брюки. Я поблагодарил себя за то, что на мне тоже была надета легкая летняя одежда. Наставник же знал, куда направляется и поэтому позаботился о своем комфорте заранее, правда, учитывая оригинальную татуировку на его руке, рукава у его тонкой водолазки были длинными.
     — Здравствуйте, Николас, — негромко обратился наставник к спине мужчины. Тот медленно повернулся и ответил на приветствие.
     — Здравствуйте. Я так понимаю, вы - Гарри Бонам, по невероятному стечению обстоятельств застрявший в теле Гарри Поттера, — я кивнул, а профессор направился в сторону небольшого кафе, стоящего неподалеку. — Ваш отец сильно переживал вашу гибель, но до конца был уверен, что на самом деле вы живы. Как оказалось, он был прав.
     — Я хотел бы попросить вас сохранить эту подробность в тайне.
     — Я могу дать обет, если вас это успокоит.
     — В этом нет необходимости, мне будет достаточно вашего слова.
     — Сейчас не те времена, чтобы верить кому-то на слово, — Фламель заложил руки за спину и медленно пошел вдоль по набережной. Мне не оставалось ничего другого, как следовать за ним. — Да, были времена, когда данному слову верили больше, чем некоторым клятвам. Я даю вам свое, что ваша тайна останется со мной. Я понимаю, вам еще нужно устроиться в этом столь изменившемся мире, и лучше это делать без оглядок на прошлое.
     — Что вообще произошло? Взять хотя бы обучение в школах, почему все так изменилось, и кто в этом виноват?
     — Эх, молодость — молодость, вы везде ищете заговоры, — Николас остановился и принялся рассматривать море. — Здесь все очень просто, и ответ лежит на самой поверхности. Войны. Три войны, случившиеся через очень короткий промежуток времени, которые сотрясли весь мир. Вроде бы, они велись магглами, но теми, кто в этом заинтересован, было доказано присутствие магов в стане агрессора. Это наивные обыватели думают, что магглы даже не догадываются про существование нашего мира, те, кому положено, знают все.
     — Магглы надавили на правительства волшебников?
     — Не просто надавили, а выставили ультиматум: или вы удаляете из программ обучения вот такие предметы, или мы вас уничтожим. Поверь, у них есть все средства, чтобы осуществить данную угрозу, — верю, я после самолетов во многое верю. — Вначале все было достаточно деликатно, но после последней войны, разрушительней которой еще не было в истории человечества, правительствам волшебников просто руки вывернули. Директора школ, может, и недовольны подобным положением дел, но действовать против системы осмеливаются не все. К тому же, в последнее десятилетие между маггловскими правительствами и нашими началась оттепель, однако, сами министры уже поняли преимущества некачественного образования и возвращать что-то на свои места явно не собираются.
     — Как же глупо, — я закрыл глаза, — из-за нескольких зарвавшихся идиотов потерять целый пласт в науке, да и в повседневной жизни. Магический мир не развивается, а наоборот, деградирует. Я даже особой разницы между моим временем и нынешним не отмечаю, за исключением чая.
     — О, чай. Я тоже долго к нему привыкал, — Николас печально улыбнулся и снова начал двигаться по набережной. — Северус пытался узнать у меня про исчезновение британских родов магов, так вот, отвечаю вам, я не знаю. Я далек от политики, тем более я далек от Британии, несмотря на то, что в этом веке у меня было аж два ученика с острова. Могу сказать только, что эти события к общим тенденциям падения магического мира не имеют никакого отношения, — Фламель остановился и сжал кулаки. — Мой любимый Шармбатон, куда я вложил столько сил, в котором я учился, когда был ребенком, превратился в институт благородных девиц. Хогвартс — это вообще отдельная тема. Просто полигон, где проводится рекрутский набор в те или иные армии. Какая нужна идеология, такую внушим. Дурмстранг — вот те пока держатся, молодцы. Закрытая школа, по бумагам все в полном порядке, а вот чему ребят на самом деле учат — тайна из тайн. Хотя, учащиеся слишком недовольными не выглядят. Боюсь, что, в конце концов, нас ждет крах.
     — Вы сказали, у вас было два ученика из Британии.
     — Да, Альбус был неплохим учеником, звезд с неба не хватал, но был очень старательным, въедливым, я бы сказал. Мне всегда казалось, что он больше политик, нежели ученый, и, как оказалось в итоге — я не ошибся.
     — А второй?
     — О, второй — ваш провожатый, — Николас задумался. — Северус был отвратительным учеником, он подвергал сомнению каждую аксиому, каждый мой жест оспаривался. Он сумел превратить два года своего ученичества в кошмар для меня. Я был просто счастлив, когда он звание Мастера защитил и убрался, наконец, из Италии. Но, положа руку на сердце, если бы мне пришлось выбирать, кого из них двоих взять на обучение, я выбрал бы Северуса. У вас есть еще вопросы ко мне? Если нет, то пойдемте, присоединимся к вашему наставнику, в этом кафе подают изумительное мороженое.
     — Простите, мистер Фламель, у меня еще один вопрос, — я шел по направлению к кафе и старался сформулировать крутившуюся в голове неясную еще пока мысль. — Когда вы договорились с директором Дамблдором о передаче философского камня в Хогвартс?
     — Вы что-то путаете, молодой человек, — Николас слегка нахмурился. — Я никогда не отдал бы камень кому бы то ни было. Он мне нужен для работы практически ежедневно, так что он всегда находится в моей лаборатории.
     * * *
     Нарастающий гул голосов отвлек меня от размышлений. Столы уже опустели, а Гермиона больно била меня кулачком, пытаясь привлечь внимание. Как они с Малфоем не поубивали друг друга, остается тайной, но когда мы нашли их на поляне, девушка была связана и с кляпом во рту.
     Люциус тогда долго отчитывал сына, говоря о том, что он его не учил так неуважительно относиться к представительницам прекрасного пола, на что получил аргументированный ответ сына, что лучше слыть хамом, чем ходить с исцарапанным лицом, а то и с чем-нибудь похуже, да и с головой ему более комфортно. Люциус тогда только буркнул.
     — Блэковская кровь, — и в ответ получил просто бурю негодования от последнего представителя этих самых Блэков.
     Но Гермиона все еще злилась и разговаривала с нами сквозь зубы, причем не помогли: ни лесть, ни заискивания, ни фолианты из библиотеки Малфоев, подаренные в день пятнадцатилетия. Я тогда решил действовать через кота, и подарил ей набор по уходу за шерстью. За что был частично прощен. Не понимаю современных девушек, что за мания такая - лезть туда, где опасно? Что они пытаются этим доказать?
     Очередной тычок маленького, но крепкого кулачка призвал меня с восторгом приветствовать участников турнира.
     От Дурмстранга — Виктор Крам. Ожидаемо и логично. От Шармбатона — Флер Делакур, та самая, на какую-то часть вейла. Ха-ха, Шармбатон в пролете, ни одного шанса. От Хогвартса — Седрик Диггори. Нормально, есть шанс у Хогвартса в этом турнире отличиться. А все-таки, интересно будет за состязаниями понаблюдать. Я поаплодировал, заверил в своем полном восторге от Флер Рона, сказал, что, безусловно, болею за Диггори и уже собрался подняться, как кубок снова ожил. Предчувствуя что-то нехорошее, я напрягся.
     В просто гробовой тишине прозвучал несколько растерянный голос директора.
     — Гарри Поттер.
     Я встал. Меня внезапно охватила такая ярость, что захотелось сделать какую-нибудь масштабную гадость. С трудом взяв себя в руки, я обвел взглядом весь зал.
     — Ну, и какая сука это сделала?

Глава 34. Участвовать придется.

     Драконы, драконы, драконы, драконы... Что я знаю о драконах? Практически ничего. Зато я знаю, где искать сведения об их нейтрализации без ущерба для здоровья животного. Это книги для заводчиков драконов и для тех, кто этих драконов воспитывает в заповедниках.
     Я посмотрел на стопку книг, лежащих передо мной - радует, что стопка небольшая. Интересно, а то, что я узнал про драконов в первом туре — это совпадение или что-то еще? Ладно, поживем — увидим.
     * * *
     — Мистер Поттер, что вы себе позволяете, — возмутилась мой декан, когда я выразил свое недовольство, признаюсь, не очень корректно, на появление моего имени из Кубка.
     — Что я себе позволяю? Кто-то чересчур умный решил меня убить, а я молчать должен? — я пытался заткнуться, но у меня ничего не получалось.
     — Что вы такое говорите, мистер Поттер, — наставница от возмущения забыла с меня баллы снять за хамство, но я очень сомневаюсь, что снятие баллов меня сейчас успокоило бы. Перед глазами, как специально, стояло тело того парня из Шармбатона и страшные раны Маркуса, оставленные огнем в коридоре стихий.
     — А вы считаете, что ограничение по возрасту было лишним, и это все не имеет значения? — мой голос слегка повысился. Я понял, что еще немного - и я закачу прямо в зале безобразную истерику. — Давайте тогда вернем участников и переиграем, пусть каждый попробует свои силы.
     — Гарри, успокойся, Кубок нельзя зажечь снова, — попытался меня образумить директор. По его виду было заметно, что он слегка растерялся.
     — Неужели? Это вы тому скажите, кто убедил Кубок четвертого участника в Турнире Трех Волшебников выбрать...
     — Поттер, прекратите орать, — негромкий голос профессора Снейпа привел меня в себя наподобие пощечины. Я замолчал, затем поднял голову и уже спокойно проговорил.
     — Извините, просто такие потрясения не каждый день случаются. Это можно как-нибудь отменить?
     — Я не знаю, Гарри, — директор выглядел обескуражено. — Нам нужно посоветоваться.
     — Вы посоветуйтесь, а потом мне сообщите, хорошо? Что-то у меня голова разболелась, пойду в Больничное крыло. Вы же меня извините, если я на совете присутствовать не буду?
     Я прошествовал между столами под изумленными взглядами студентов. Они не понимали, почему я скандалю. Я просто видел, в каком направлении работают их мысли: «Он что, дурак? Это же единственный шанс на миллион, чем он недоволен?». Большие размеры дверей не позволили мне ими хлопнуть так, чтобы свечи закачались.
     Далеко я, естественно, не уходил, а устроился прямо на полу чуть в стороне от Большого зала. Мне было интересно, кого они пошлют передать мне радостную новость. От участия было невозможно отказаться, иначе меня могли ждать весьма печальные последствия. Учитывая уровень современных магов, я мог рассчитывать на то, что туры будут не слишком смертельно опасные, и у меня появляется шанс выйти из этой передряги относительно невредимым. Но какая, все-таки, сволочь мне так подгадила? Узнаю кто, преподам урок практической демонологии с продажей конкретного индивида в рабство демонам.
     Пока я мечтал о том, как именно буду мучить моего «доброжелателя», дверь открылась.
     Никто не стал тянуть спички, бросать кости и как-то еще выбирать счастливчика. Просто отправили самого молодого и все дела.
     — Тебе придется участвовать, — наставник зачем-то вытащил палочку и постукивал ею себя по бедру.
     — Я знаю, — я отвечал вяло. Моя истерика пошла на спад и сильно захотелось спать.
     — Пойдем отсюда, сейчас все начнут расходиться, тебя просто затопчут.
     Он протянул мне руку, и одним рывком поднял на ноги. Я шел за Мастером в подземелья, с трудом передвигая ноги. Войдя в кабинет, он, не останавливаясь, прошел к незаметной двери, замаскированной под книжный шкаф. За ней оказались комнаты профессора. Небольшая, уютная гостиная, отражающая его страсть к дорогим, но неброским вещам, вроде журнального столика явно ручной работы из вишневого дерева, или кожаного дивана, и кресел, явно шедших с диваном в одном наборе. На противоположной от входа стене располагалась дверь, скорее всего, ведущая в спальню. Наставник неопределенно махнул рукой в направлении дивана-кресел, а сам подошел к камину и бросил горсть пороха в огонь.
     — Блэк, у нас появились непредвиденные проблемы.
     Сириус вышел из камина буквально в ту же минуту.
     — Привет, — он кивнул мне, — что произошло?
     — Кто-то кинул имя Гарри в Кубок огня. Непонятно, что произошло, но Кубок решил, что участвуют четыре школы вместо трех, и представителем этой четвертой мифической школы стал Поттер. Скорее всего, как единственный представитель, — я посмотрел на наставника, если бы я бросал имя сам, то это должно было бы быть мое настоящее имя, потому что Кубку на имена наплевать, он видит сущность. А так - просто имя какого-то ученика.
     — Какая-то разновидность Конфундуса? — Сириус задумчиво смотрел на меня.
     — Да, мы пришли к этому же мнению, но не представляю, как можно было заколдовать Кубок, — наставник опустился в кресло.
     — Ну, Шляпу же как-то смогли, — я прикусил язык, но крестный с профессором успели услышать то, что я сказал.
     — Что? — иногда они говорили удивительно слажено.
     — Ничего, это я так, просто мне кажется, что Шляпа распределяет учеников неправильно.
     — С чего ты это взял? — наставник начал постукивать пальцами по подлокотнику кресла.
     — А что, Драко похож на слизеринца? — при Сириусе говорить о таких вещах не хотелось. Я уже решил, что Блэк никогда не узнает правду. Он только начал оживать, не нужно ему знать о гибели последнего родного для него существа.
     — Нет, не похож, — наставник задумался. — Мы с тобой попозже об этом поговорим.
     — Тогда я пойду? Вы мне радостную новость скормили, и я пошел ее переваривать.
     — Иди, а мы пока с Блэком попробуем подумать, кому все это нужно.
     Я медленно побрел в гостиную. Нужно как-то узнать о заданиях, вот о чем стоит подумать. Первое задание всегда связано с магическими животными. А кто у нас знает все о магических животных? Конечно, Хагрид. То, что он продолжает упорно молчать по поводу ночи гибели Поттеров, и старается избегать меня, не значит, что он стал меньше знать о животных. Скорее всего, его должны будут привлечь к организации. Через недельку нужно будет на чай напроситься, и попытаться потихоньку выяснить, кого нам подсунут. Сомневаюсь, что о своих любимых тварях Хагрид будет молчать.
     Наметив планы на ближайшее будущее, я немного воспрял духом и пошел уже бодрее.
     В гостиной Гермиона, как только увидела меня, вскочила с дивана.
     — Гарри, ну что? Что тебе сказали?
     — Мне придется участвовать в турнире, решение Кубка нельзя отменить без последствий для меня самого.
     — Это опасно?
     — Раньше было опасно, сейчас не знаю, — я сел за стол и принялся чертить схему. «Животные», от этого слова я отвел стрелку к имени «Хагрид».
     — Гарри, это, правда, что не ты бросил свое имя в Кубок?
     — Конечно, я, Рон, — я закусил перо, затем вывел «Стихии», и поставил знак вопроса. По идее, после первого тура должна быть подсказка, с чем именно нам придется иметь дело.
     — Но как тебе это удалось? - Рыжий все не отставал.
     — Да вот, решил покончить с собой, надоел этот бренный мир, понимаешь. Но, так как самоубийство — это грех, подумал, что так будет интереснее. И, самое главное, такая известность, а то про Гарри Поттера забывать уже что-то стали.
     — А...
     — Рон, дай мне завещание дописать, а потом будем праздновать.
     — Рон, ты что не понимаешь, Турнир — это серьезно, — раздался немного раздраженный голос Невилла. — Или озвученная сумма первого приза мозги отшибла? Я читал хроники, в этих Турнирах, почти в каждом, сильные ранения у участников были, и это в лучшем случае. А Гарри всего четырнадцать лет. Так что, думай, о чем говоришь.
     — Спасибо, Невилл, — совершенно искренне произнес я и вывел последнее слово «Лабиринт».
     — Что ты пишешь? — Гермиона подошла сзади и обняла меня за плечи, пытаясь заглянуть в пергамент.
     — Да, так, ничего особенного, — я свернул пергамент и засунул его в карман мантии. - Раз ничего уже не изменить, нужно хотя бы подготовиться.
     На следующий день мне пришлось выдержать несколько неприятных минут при моей повторной встрече с Ритой Скиттер. Мне очень сильно повезло, что наставник поднялся к нам, когда она уже подходила ко мне со своим ядовито-зеленым пером. Все-таки журналистка профессора побаивается. Наверное, в своих угрозах он действительно был убедителен.
     — Рита, я боюсь тебя разочаровывать, но у Поттера сейчас идет урок и я вынужден его отсюда забрать. Его палочку измерили? Снимок сделали? Все, Поттер, скажи тете до свиданья, — и он потащил меня вниз.
     Рита догнала нас уже в подземельях. Она просто прижала профессора к стенке, я только вывернуться успел.
     — Северус, я настаиваю на эксклюзивном интервью с твоим учеником.
     — Нет, это исключено.
     — Я не отстану. У меня складывается впечатление, что именно ты имеешь на Гарри Поттера наибольшее влияние.
     — Тебе показалось, Рита, — наставник говорил очень холодно. — У Поттера есть крестный, который, безусловно, отвечает за него.
     — А если я сейчас скажу, что приду еще раз сегодня, после окончания уроков?
     — Тогда я скажу, что буду ждать ближе к ночи, в своих апартаментах, ты дашь мне пощечину, а я начну тебя уважать.
     — А...
     — А если ты все-таки явишься без приглашения, то я просто получу удовольствие, но интервью с Поттером это тебе не гарантирует.
     — Какая же ты свинья, — прошептала женщина. И, резко развернувшись, пошла прочь.
     — Я знаю, Рита, я знаю, — пробормотал наставник. — Она вернется, но не вздумай давать ей интервью без моего присутствия.
     — Я понял, - что же тут непонятного? Я и сам особо не стремлюсь к подобному общению. Я прекрасно помню, во что интервью Сириуса вылилось, и хоть тогда это было нужно, это сейчас - совершенно необязательно.
     Нужно только Блэка предупредить насчет возможного визита к нему Скиттер. Думаю, он сможет ее заболтать, но быть готовым все же не помешает.
     А с Хагридом вообще странно вышло. Он сам показал мне животных, приготовленных для первого тура. Правда, не только мне, но и директору Шармбатона, и, невольно, директору Дурмстранга, но это нормально. Подобная осведомленность и следующая за ней подготовка лишними не будут, все меньше шансов на больничную койку попасть. А то вышли бы мы на поле и нам в лоб драконов. Это было бы забавно, если бы не касалось непосредственно меня самого.
     С одной стороны, с драконом было довольно легко справиться. С другой стороны, нужно было сделать это так, чтобы и самому не пострадать и не травмировать животное.
     * * *
     — Что-нибудь нашел? — Гермиона села рядом со мной и взяла верхнюю в стопке книгу.
     — Пока нет. У драконов очень плохое зрение, да и вообще, глаза — их слабое место. Ничего подходящего не найду, Конъюнктивитус применю. Все зависит от того, что нужно будет сделать.
     — Тебе помочь?
     — Конечно, помочь, а как ты думала? Ищи что-нибудь, что может слегка дезориентировать дракона. Да, и подумай, пожалуйста, как можно про наших зверушек Диггори шепнуть. А то он, похоже, один еще не в курсе.
     — Зачем тебе это нужно?
     — Чтобы шансы уравнять.

Глава 35. Первый тур.

     Глава 35. Первый тур.
     Мой номер четвертый, я выступаю последним. До сих пор не могу понять, зачем мне это нужно? Все-таки последствия для меня при отказе были бы, возможно, и не смертельные, неприятные, скорее всего, но я бы пережил. С другой стороны, я не знал этого точно. Кубок — не Шляпа, с ним не поболтаешь, а проверять возможные последствия мне не хотелось, да и отказаться — все равно, что признаться в том, что я не Гарри Поттер. И, вроде бы, с одной стороны — ну и черт с ним, с другой — кто знает, как прореагирует большинство на подобное заявление. Так что, исходя из совокупности всех факторов, я решил, что проще будет участвовать.
     Рык дракона, раздавшийся невдалеке заставил меня вздрогнуть. Я остался в палатке один, сейчас яйцо пытается добыть Виктор Крам. Интересно, получится у меня или нет?
     * * *
     — Почему ты думаешь, что у драконов плохое зрение? — шепотом спросила меня Гермиона.
     — Я немного неправильно выразился, — я оторвался от книги известного заводчика драконов и протер глаза, — драконы дневные хищники. Вот здесь написано, что они практически не видят в темноте из-за особого строения глаз, которое позволяет им разглядеть добычу в полете. Поэтому ночью драконы преимущественно спят, хоть и достаточно чутко. Если дракона разбудить, то он начинает вести себя нервно и неадекватно, плюет огнем во все стороны, может даже собственную кладку подавить. В общем: «Не будите спящего дракона», — я замер и уставился в стену.
     — Гарри? — девушка тронула меня за плечо, я вздрогнул и посмотрел на нее.
     — Условия меняются: мне нужны находящиеся в свободном доступе чары мгновенной темноты, чары ночного зрения, сонные чары и желательно, чтобы все это был способен запомнить Гарри Поттер. То, что знаю я, не совсем подходит, это несколько сложновато.
     — А почему бы не попросить разрешение у профессора МакГонагалл в Запретную секцию?
     — В этом нет необходимости, — я сгреб книги и побежал их ставить на полки, а Гермиона быстро подошла к разделу чар, в котором очень хорошо ориентировалась и начала набирать подходящую литературу.
     — А почему так сложно? — она открыла первую книгу и принялась быстро просматривать оглавление.
     — Потому, что просто чар сна будет недостаточно. Если дракон проснется, то мне будет совсем невесело. К тому же, я до сих пор не знаю, что нужно будет сделать, — я тоже взял книгу и начал ее просматривать.
     На меня все эти дни косились, а за моей спиной перешептывались, но прямого проявления какой-либо агрессии я не замечал.
     — Занимаешься? — к столу подошел Драко.
     — А что мне остается делать?
     — Ты тут не видел, что Лонгботтом учудил, — Малфой сел напротив меня, окинув взглядом приличную стопку книг по чарам.
     — И что же учудил Невилл? — Гермиона оторвалась от изучения и с любопытством посмотрела на Драко.
     — Мы тут в коридоре встретили этого странного Грюма, — я поморщился. Этот наставник вызывал у меня стойкое раздражение тем, что любил показывать разную убийственную гадость, но ни разу не показал нам, как от нее защищаться. Зачем показывал, спрашивается? — Он вам Круциатус показывал?
     — Было дело, на первом занятии. Драко, профессор Грюм не показал мне ничего принципиально нового, так что мне его занятия не интересны.
     — Почему ты не прогуливаешь, если тебе не интересно? — Малфой, похоже, забыл про что начал говорить и сидел, задумчиво разглядывая меня.
     — Потому что прогулять без достойной причины урок — проявить неуважение к наставнику, он тратит на нас свое время, и мы обязаны хотя бы выслушать то, что он пытается до нас донести, — я вздохнул. — Так что там Невилл?
     — А, Невилл. Так вот, мы встретили профессора Грюма в коридоре. Тот подошел к Лонгботтому, и принялся его выспрашивать о самочувствии, говорил, что хочет показать ему какую-то книгу, а потом попросил не переживать о том, что произошло на первом уроке, так Невилл его выслушал, а затем вежливо так отвечает: «Профессор, я с удовольствием книгу посмотрю, самочувствие у меня отличное, а увиденное не слишком травмировало меня. Единственное, о чем я жалею, это то, что ваши знания останутся для меня, скорее всего, невостребованными. Ведь того, на ком я бы хотя бы одно из показанных мне заклятий испытал, уже нет в живых». Профессор просто уставился на него, а затем медленно так спросил: «Кого вы имеете в виду? Лейстренджи вроде бы живы», а Невилл ему: «Лейстренджи, если были бы одни, то на порог нашего дома не попали, а тот, кого я просто ненавижу — Барти Крауч, и он погиб, надеюсь, он долго мучился». Я чуть не упал от удивления, и Грюм тоже.
     — Мда, надо было ему предположение профессора Снейпа не рассказывать.
     — Вот еще, злее будет, сейчас он хоть на человека начал походить, уже не такая мямля. А чем вы здесь занимаетесь?
     — Видишь, чары повторяю, мало ли, что меня ждет, — неопределенно пожал плечами я. Сомневаюсь, что нужно абсолютно всем рассказывать о том, что меня ждет в первом туре.
     — Кто тебе так подгадил? — Малфой покачал головой. — Да, к вопросу о Лонгботтоме. Он так разозлился на тех немногочисленных идиотов, которые думают, что ты сам себя в угол загнал, что скопировал особо впечатляющие гибели студентов из хроник Турниров с иллюстрациями, а потом раздал их почти всем ученикам, особенно пуфикам, которые больше всех дулись. Вы здесь почти все время сидите, и не видели, как некоторые девчонки плакали, парни бледнели, а Диггори судорожно листал правила Турнира, видимо, что-то хотел уточнить.
     — Мне самому хотелось бы выяснить, кто виноват и что делать? Кстати, мы не одни здесь практически поселились, — я кивнул на соседний стол, где сидел Виктор Крам. Мы уже так к нему привыкли, что практически не обращали внимания.
     — Ну, ему же тоже готовиться нужно. Ладно, я пошел, Лонгботтома найду. Мы в комнате повторяем то, что ты показывал нам в прошлом учебном году. Понимаем, что тебе некогда, но, может быть, ты покажешь нам что-то новое после первого тура?
     — Посмотрим, скорее всего, покажу.
     — О, еще, пока я не забыл, — Драко стоял, опираясь рукой на опасно накренившуюся стопку книг. — Ты не заметил, что у Грюма есть привычка облизывать один уголок рта, когда он нервничает?
     — А что в этом такого? — я невольно собрался, вот в чем-чем, а в наблюдательности Малфою не откажешь.
     — Да просто у него на той щеке сильный ожог, губы ничего чувствовать не должны, когда он к ним прикасается.
     — Любопытно, — я задумался. — Вот что, это может быть привычка молодости, которая осталась и выполняется чисто автоматически, но - можешь обвинить меня в перестраховке - расскажи об этом наблюдении профессору Снейпу. Он работает с аврорами и должен знать многих из них достаточно хорошо. К тому же, меня нервирует его поведение. Вроде бы аврор и должен был знать все про профессора, но, судя по его выпадам в сторону Мастера — он подробностей не знает, а это очень странно.
     — Ладно, сегодня расскажу, — и Драко резко выпрямился.
     То что произошло дальше, едва не лишило меня друга. Верхняя книга из стопки, вырвавшись из-под малфоевской руки, вместо того, чтобы просто упасть, описав полукруг, ударила Гермиону по лицу. Книга была тяжелая, а кожа у девушки нежная. Я бросился к ней. Гермиона закрывала ладонями губы, и из-под пальцев показалась кровь. Я растерялся, а девушка медленно отняла руки ото рта и разжала сжатую в кулак ладонь. В центре ладони лежал выбитый зуб. Гермиона медленно подняла другую руку, в которой была зажата палочка и прошипела:
     — Убью!
     В общем, нас вышвырнули из библиотеки, всех четверых, потому что Виктор Крам зачем-то решил вмешаться в процесс убивания Малфоя, причем на стороне Гермионы. Я соблюдал стойкий нейтралитет и только все норовил увести девушку в больничное крыло, но у меня не получалось перехватить эту разъяренную кошку, которая, похоже, решила припомнить Драко все его грехи по отношению к ней. В итоге: Малфоя было жалко, его изодранную и не поддающуюся восстановлению мантию тоже было жалко, а еще мне было жалко свой правый глаз, который наливался синим цветом, а вот левый глаз Крама жалко не было. Вот не надо было вмешиваться.
     В Больничное крыло мы ушли на своих двоих, правда мадам Помфри настояла на том, чтобы наша четверка осталась там на ночь.
     Гермиона с Малфоем не особо разговаривала до этого происшествия, но, моему удивлению не было предела, когда она на утро его простила.
     — И что так? — я недоуменно смотрел на девушку.
     — Ну, во-первых: я выпустила пар, а во-вторых: мне зубы подправили до того размера, какой меня устраивает, — и она улыбнулась, обнажив в улыбке ровные зубки, которые действительно стали немного меньше, а передние перестали выступать вперед. Если улыбка девушки до этого была милой, потому что, похоже, она стеснялась и улыбалась только одними губами, то сейчас она стала просто очаровательной. Я невольно залюбовался и, повинуясь порыву странной нежности, провел ладонью по щеке девушки.
     Внезапно я почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, я столкнулся с изучающим взглядом Виктора Крама. И что это может значить?
     Накануне первого тура я столкнулся с профессором Грюмом. Профессора Снейпа я видел только на занятиях, и мы еще не говорили о подозрениях Драко. Увидев наставника ЗОТИ в коридоре, я внезапно вспомнил о своих каких-то неясных подозрениях.
     — Поттер, разреши дать тебе совет насчет первого тура, говорят, ты умеешь хорошо летать? Так вот, метлу с собой брать нельзя, а вот палочку можно, — и он подмигнул мне здоровым глазом.
     — Эм, я подумаю над вашим советом, профессор, — пробормотал я, быстро прошмыгнув мимо наставника. Летать на метле, соревнуясь в проворстве с драконом? Я что, псих?
     * * *
     — Гарри Поттер, ученик четвертого курса школы Хогвартс! — усиленный Сонорусом голос Бэгмена заставил меня вздрогнуть.
     Я еще раз шумно выдохнул и осторожно вышел из палатки. Крадучись, я приблизился к месту, где возле кладки нервно вышагивала самка дракона. Спрятавшись за камнями, я достал палочку и, направив ее на дракона, приблизительно в район морды, выпустил чары сна.
     Минуты две ничего не происходило, а затем дракониха длинно зевнула и, выпустив в небо струю огня, принялась укладываться возле гнезда. Подождав еще несколько минут, я дождался, когда дыхание дракона выровнялось, и буквально выдохнул скороговоркой два заклинания подряд, первым ограничив круг вокруг гнезда и создав внутри просто безлунную и беззвездную ночь. Второе же было направлено на меня самого, обеспечив мне ночное зрение на очень непродолжительное время.
     После этого я вышел из-за камней и направился к островку ночи. Войдя в темноту, я вначале ничего не увидел, затем зрение приспособилось под окружающуюся действительность и я начал различать окружающие меня предметы. Крадучись пробрался к гнезду, всякий раз останавливаясь и нервно вздрагивая, когда дракониха слегка шевелилась. Я плохо помню, как доставал золотое яйцо и как крался обратно. Когда до конца островка ночи оставалось чуть менее пяти метров, ночное зрение закончилось. Колдовать рядом с драконом я не решился и выходил буквально на ощупь, передвигаясь практически по миллиметру.
     Вывалившись на свет, я долго не мог проморгаться, и только когда добрался до камней на границе площадки первого тура, я снял заклинания. Самое забавное, что нашел я их в книге «Розыгрыши, или устрой сюрприз друзьям». Взял я ее, чтобы немного отвлечься, а как оказалось позже, чары именно из этой книги я тренировался создавать в ритуальном зале, раз за разом усыпляя Невилла и Драко и погружая комнату во тьму.
     Дракониха начала просыпаться и нервно оглядываться по сторонам, потому что трибуны взорвались восторженными воплями, когда я поднял яйцо вверх и вымученно улыбнулся.

Глава 36. Лестница.

     «Случайность или циничный расчет?»
     Заголовок призывал читателей к возмущению и неодобрению, а сама статья... Поняв, что до меня ей добраться напрямую не удастся, а если и удастся, то последствия могут быть не радужными, Рита решила написать про Гермиону. То ли из вредности, то ли по каким-то еще причинам, но разгромная статья вышла практически сразу после первого тура.
     Профессор Снейп, взбешенный тем фактом, что на его уроке все перешептываются и пытаются тайком под столом прочитать статью, просто вырвал газету из рук Панси Паркинсон.
     — «... И многочисленные свидетели стали очевидцами безобразной драки в библиотеке между двумя нашими знаменитыми чемпионами: Гарри Поттером и Виктором Крамом, а также представителем древнего магического семейства Драко Малфоем. В связи с тем, что рядом присутствовала некая ученица четвертого курса Гермиона Грейнджер, у читателей может возникнуть вопрос: а не благосклонность ли этой девушки оспаривали эти, не побоюсь этого слова, лучшие представители мужской части студентов, присутствующих на данный момент в Хогвартсе. Кого же в итоге выберет мисс Грейнджер, и кто останется с разбитым сердцем, пострадав от действий бездушной девицы, которой, судя по составу участников драки, интересны только знаменитые и обеспеченные люди...», — наставник отшвырнул газету и повернулся к красной и сжимающей кулаки Гермионе. — Мисс Грейнджер, а вы полны сюрпризов.
     — Профессор, то, что написано здесь — это чушь! — взвился не менее красный Драко. — Все совсем не так было!
     — Молчать! — все разом заткнулись, а я преданно уставился на наставника. — Рецепт на доске, и не дай вам Мерлин, хоть кому-нибудь, отвлечься от зелья. Рождественский бал в таком случае вы проведете в обществе грязных котлов.
     Угроза подействовала. На моей памяти еще ни разу в классе не наблюдалось такой сосредоточенности. Когда зелья были сданы, и даже у Невилла получилось что-то похожее именно на зелье, профессор жестом отпустил класс. У самого порога нас настиг его спокойный голос:
     — Мисс Грейнджер, мистер Поттер, мистер Малфой, задержитесь, я хочу выслушать, что же на самом деле произошло в библиотеке.
     Мы, переглянувшись, закрыли дверь и медленно двинулись в направлении учительского стола.
     Однако, начать оправдываться нам не дал ворвавшийся в класс Люциус Малфой, который начал с порога кричать, размахивая газетой:
     — Что у вас здесь творится? Северус, ты же декан, как ты мог допустить подобное безобразие?
     — И что ты имеешь в виду под словом «безобразие»? То, что твой сын увлекся мисс Грейнджер? И каким образом я должен был предотвратить столь вопиющее безобразие?
     — Не говори чушь, — Малфой-старший все еще не обращал на нас внимания, продолжая размахивать газетой. — То, кем увлекается Драко, учитывая последние новости — это его личное дело. Похоже, в нашем роду и не таких, как Грейнджер, хватало, чтобы сейчас на таких мелочах внимание заострять, я имею в виду вот это! Вести себя как плебей — драться в библиотеке, на глазах у сотен людей, и это Малфой! Здравствуй, Поттер... — Люциус внезапно запнулся и оглядел класс. На мгновение он замешкался, пытаясь сосчитать свидетелей его собственной несдержанности, затем, нахмурившись, повернулся к сыну. — Драко, я требую объяснений.
     — Папа, все было совсем не так. Я пытался объяснить все профессору, но ты не даешь мне слова сказать. Это недоразумение. Мы слегка не сошлись с Грейнджер во мнении, и она немного меня побила. Я же мужчина, все-таки. Не мог же я драться с девчонкой. А Поттер с Крамом пытались ее от меня оттащить, вот поэтому и попали в поле зрения «свидетелей». Правда, не могу понять, откуда Скиттер узнала об этом? — мне вот тоже интересно, откуда она узнала. Никаких сотен свидетелей в библиотеке не было. Несколько девчонок — поклонниц Крама - на сотни не тянут.
     — Я разберусь с этим, — задумчиво протянул наставник, а Люциус внимательно разглядывал Гермиону. — Мисс Грейнджер, не переживайте. Рита Скиттер, сама того не желая, создала вам просто убийственную рекламу. Сейчас каждый ученик, начиная с третьего курса, будет пытаться выяснить, что же в вас нашли столь знаменитые личности. Так что приготовьтесь отбиваться от поклонников. С представительницами прекрасной половины человечества, дело будет обстоять сложнее. Мой вам совет, определитесь уже.
     — Драко, а ты уверен, что все было именно так, как ты только что мне рассказал? — внезапно Люциус прервал монолог наставника, вызвавший во мне какое-то странное раздражение, и перевел взгляд на сына. — Если она такая боевая и в других условиях, то, может, стоит подумать о том, что в статье говорится?
     — Папа!
     — Что "папа"? Ты только представь, какие у вас могут быть дети, — Гермиона закашлялась и посмотрела на Малфоя-младшего с такой откровенной неприязнью, что тот решил не испытывать судьбу и увести отца подальше от таких странных размышлений.
     — Папа, ты лучше скажи, ты знаешь человека, который автоматически облизывает один уголок рта, преимущественно, когда нервничает? Профессор, вам этот вопрос тоже адресуется.
     — Мы знаем такого человека, — наконец, произнес наставник, закончив обмениваться с Люциусом встревоженными взглядами. — Но он уже умер. А что?
     — Да просто странно, у профессора Грюма такая привычка есть, и он не умер, — пожал плечами Драко. Надо же, а почему только сейчас спросил? Наверное, ждал, когда отец с наставником вместе пересекутся, чтобы не повторяться.
     — Вот как? — профессор Снейп задумался. — Значит так, вы, господа заговорщики, ничего сами не предпринимаете. Драко молчит, Поттер готовится ко второму туру, Грейнджер... В общем, сами придумаете, чем заняться, мисс Грейнджер. А сейчас брысь отсюда, нам с мистером Малфоем поговорить нужно.
     Второй раз предлагать убраться нам не нужно было. В полном молчании мы дошли до Большого зала, было время обеда, и мы решили все-таки перекусить.
     Лучше бы мы этого не делали. Сложные отношения с представительницами прекрасной половины человечества — это было слабо сказано.
     Практически все девушки шептались и очень неодобрительно поглядывали на Гермиону, а Джинни Уизли очень демонстративно пересела на другое место, находящееся от нас в отдалении.
     Но это было не самое главное. Самое главное началось в тот момент, когда прилетели совы.
     — Я не пойму одного, даже если бы то, что насочиняла Скиттер, было правдой, кому до этого должно быть дело?! Почему я должна отчитываться в своих поступках перед какой-то, — Гермиона посмотрела на подпись очередного гневного письма, — Мадлен Смитт? И почему я должна оставить вас всех в покое? — она повернулась ко мне. — Может, мне нравится, что из-за меня передрались такие парни, почему меня это должно расстраивать?
     — Гермиона, это ужасно, то, что ты сейчас говоришь, — внезапно обратилась к ней Лаванда. — Как это вообще можно было допустить? Да еще и эта статья. О тебе ведь сейчас вся Британия шепчется.
     — А ты молча завидуй, — Гермиона внезапно успокоилась и теперь сидела и безмятежно улыбалась, уничтожая все еще летящие к ней письма прямо в полете. Эта небрежность мне не очень нравилась, как и помахивание палочкой. — Вот кто-то из вас может похвастаться, чем-то подобным? Нет, не может. Только и умеете, что сплетничать по углам, да глупо хихикать в присутствии того же Гарри или Виктора, да, думаю, и Малфой бы сгодился, если бы просто подошел поговорить.
     — Гермиона, — я тронул девушку за локоть и обнаружил, что она очень напряжена. С одной стороны, я был рад, что она, быстро просчитав ситуацию, и поняв, что доказывать что-то бесполезно, решила сыграть на опережение, подтверждая каждое слово, написанное Ритой, и таким образом давая понять каждому, что ей не чуждо внимание. Но, с другой стороны, если она решила пойти вразнос, то может обзавестись несколькими врагами, причем с самой неожиданной стороны, а зачем нам это нужно?
     — Что? — просто проворковала девушка.
     — Пойдем отсюда, мне нужно тебе что-то сказать.
     Гермиона поднялась из-за стола и, бросив насмешливый взгляд на Лаванду, прошествовала из зала с высоко поднятой головой.
     В коридоре, она схватила меня за руку и затащила в какую-то нишу. Прижавшись ко мне, она заплакала.
     — Почему они так со мной, что я им сделала?
     — В том-то и дело, что ничего, — я неуверенно гладил ее по спине. — Почувствуй себя Еленой Троянской.
     — Не очень удачное сравнение, — Гермиона вытерла слезы и улыбнулась.
     — Ну какие твои годы, от драки в библиотеке до полномасштабной войны, на самом деле, не очень много отличий. Особенно, когда такой очаровательный повод есть, — Гермиона хихикнула и слегка ударила меня кулачком в грудь. Что за дурная привычка - чуть что, руки распускать?
     — Не шути такими вещами, — она отстранилась от меня и посмотрела уже более серьезно.
     — А я и не шучу. Поверь, в мое время войны начинались из-за меньшего. Гермиона, ты же пойдешь со мной на бал?
     — Конечно, я уже думала, что самой тебя приглашать придется, — она хмыкнула и вышла в коридор. — Виктор, что ты здесь делаешь?
     — Я, искал тебя, Гермивона, — он хорошо говорил по-английски, но акцент все же присутствовал. — Эта статья, она просто мерзкая.
     — Не обращай внимания, — я нахмурился, похоже, Крам меня не видел.
     — Гермивона, я хочу пригласить тебя на бал, — вдруг сказал Виктор, а я остановился, приоткрыв рот от удивления. Если сейчас подкатится Малфой и тоже пригласит мою подругу, то Рите даже ничего выдумывать не придется, потому что начнется самый банальный мордобой, который она уже описала.
     — Виктор, я иду с Гарри, извини.
     Я выдохнул и выскочил из темноты ниши. Увидев меня, всемирно известный ловец нахмурился.
     — Ах, с Гарри, понятно, — и он, резко развернувшись и ссутулившись еще больше, побрел в сторону холла.
     Мы переглянулись с Гермионой.
     — Да, уж. Почувствуй себя Еленой. Бред какой-то, — Гермиона, покачав головой, направилась к кабинету чар, занятие по которым скоро должно будет начаться.
     Поняв, что девушка или не разобралась в нашем с Крамом настроении, или просто его не заметила, я, глубоко вдохнув, направился вслед за подругой.
     Она уже убежала, а я остановился перед очередной лестницей и начал ждать, когда она подъедет к той площадке, на которой я стоял.
     — Гарри, — на противоположном конце лестницы стоял Сириус и похлопывал по ладони свернутой газетой. Видимо, как и отец Малфоя, он жаждал объяснений.
     Я кивнул, показывая, что увидел крестного. Тот сделал шаг на подъехавшую к нему лестницу, и тут она как-то странно наклонилась. Сириус схватился за перила, пытаясь удержать равновесие, но лестница внезапно сильно завибрировала и резко дернулась в сторону. Единственное, что успел сделать Блэк, когда начал падать - это, извернувшись, уцепиться за край площадки, и повиснуть, с трудом удерживаясь на ней. Но лестница не собиралась оставлять свою жертву. Отъехав в сторону, она снова направилась к Блэку. Подтянуться у Сириуса не получалось, я стоял слишком далеко, чтобы помочь, и только наблюдал с каким-то ужасом за тем, как на него надвигается эта махина.
     В это время не сошедший с ума участок лестницы подошел к моей площадке, и я побежал к Сириусу, перепрыгивая через две ступени. Я не успевал, зато успевал Малфой-старший, который неожиданно появился из бокового коридора на площадку, на которую тщетно пытался забраться Блэк. Мгновенно оценив обстановку, Люциус упал на живот и, вцепившись в руки Сириуса, втащил на площадку за мгновение до того момента, когда к ней присоединилась лестница.
     Я добежал до них и упал на колени. Ноги не держали меня, а руки слегка дрожали.
     — Блэк, ты просто законченный неудачник, — Люциус встал и начал отряхиваться. — Тебя, между прочим, только что пытались убить, потому, что я не верю в неисправность лестниц в Хогвартсе.
     — Я тоже в это не верю, Люциус, — Сириус откинулся назад и лег на спину. — Кому только это могло понадобиться, вот в чем вопрос?

Глава 37. Барти Крауч.

     Я стою перед кубком и не решаюсь до него дотронуться. Хоть я и разыгрывал перед наставником этакого героя, но мне сейчас банально страшно. Страшно не успеть, страшно не справиться. Да за собственную жизнь банально страшно. Как-то после того идиотского поступка, последствия которого привели меня сюда, я начал эту самую жизнь очень даже ценить. В кустах послышался шорох, наверное, это Седрик пришел в себя и добрел до центра лабиринта, тянуть больше нельзя. Я протянул руку и, зажмурившись, ухватил кубок.
     ***
     Разгадать секрет яйца оказалось просто, хотя бы потому, что я знал, что представляет собой второй тур.
     Ночью, когда в гостиной никого не осталось, я просто швырнул его в камин. Ничего не произошло, тогда я, хлопнув себя по лбу и обозвав самыми последними словами, вытащил его из огня. Оно ведь в драконьей кладке лежало, и, скорее всего, дракониха время от времени обрабатывала яйца своим огнем. Нужно было сразу догадаться, что, если второй тур связан с огненной стихией, что-то произошло бы до того, как участники это яйцо забрали.
     Оставались вода и воздух. Опытным путем выяснилось, что все же вода. Я не пытался засунуть голову в ведро с водой, а просто отправился в ритуальную комнату и нырнул в небольшой бассейн, расположенный неподалеку от статуи и служивший этаким пожарным водоемом, на всякий случай. Как выяснилось, речь шла о русалках, которые в час «Х» якобы что-то у меня украдут, и мне в течение часа нужно это что-то забрать у них.
     Выяснять дальше не было никакого смысла, и так понятно, что целью задания было найти способ пробыть под водой час. Способов на самом деле было много. Я остановился на жаброслях. Просить их у наставников я считал глупостью, поэтому просто написал Сириусу, чтобы он их купил и выслал мне. Сам же крестный пребывал в довольно скверном расположении духа, потому, что: во-первых, в Хогвартсе было слишком мало магов, способных управлять лестницами, и подозревать этих немногих было неприятно, тем более что мотивы подобного поступка были не ясны. Во-вторых, у Сириуса появился Долг жизни перед Люциусом Малфоем. Это, конечно, не смертельно, но достаточно неприятно, чтобы Блэк принялся с удвоенными силами раскапывать информацию о семьях из списка. Очень уж ситуация с покушением на него, была схожа с другими «несчастными случаями».
     Само состязание ничего особенного собой не представляло, но выбрал я жабросли не случайно. Тот, кто применил их, может общаться с русалками. Их не всегда можно понять, но на пару вопросов они обычно могут ответить. Я задал только один: «Если остальные участники не приплывут вовремя, ценный приз не останется здесь?». Стоящий рядом с пленниками тритон только покрутил пальцем у виска, ну, я так и думал. Русалкам утопленники не нужны, поэтому, отвязав Гермиону, я всплыл первым. Задать этот нелепый вопрос заставил меня случай с Сириусом. Однако я вовремя опомнился, и, извинившись перед хозяевами озера, быстро ретировался.
     Флер состязание завалила. Все-таки кровь вейлы позволяет ей влиять на мозг и инстинкты мужской половины разумных существ, а вот женская половина вейл, мягко говоря, недолюбливает. Так что договориться с русалками ей не удалось, хорошо хоть не утопили. Она билась в истерике, когда я, подтолкнув Гермиону, помог девушке выбраться.
     - Ты чего ревешь? – спросил я француженку довольно грубо.
     - Габриэль, она осталась там, - сейчас моя относительная нечувствительность к чарам вейл привлекла ее гораздо больше, чем в самом начале. По крайней мере, Флер могла со мной спокойно поговорить, и я при этом не растекался лужей у ее ног.
     - Ну и что? – я пожал плечами и укутал дрожащую Гермиону в теплое одеяло.
     - Но она же может погибнуть!
     - Кто тебе сказал такую глупость? – я старательно пытался отогнать от себя мысль, что сам совсем недавно интересовался этим вопросом. – Флер, это ты участвуешь в соревнованиях, а не твоя Габриэль. Вот если бы ты дольше положенного времени задержалась на дне, тогда да, могла и не всплыть. А ее тебе вернут. Ты лучше переживай, что с заданием не справилась, - она молчала и только хлопала своими голубыми глазами, а Гермиона, нахмурившись, старалась меня оттащить в сторону от француженки. Все-таки женщины вейл терпеть не могут, это факт.
     В этом состязании я выиграл и теперь лидировал, но никакого удовольствия от этого я не получал.
     Постоянно вспоминался Святочный бал и то, какая красивая была Гермиона, но все это продолжалось до тех пор, пока мы с Крамом не нашли в лесу мистера Крауча.
     Он был очень плох и постоянно бредил. Вообще-то, Виктор положил глаз на Гермиону и пытался очень неделикатно выяснить у меня подробности. Я молчал и пытался подобрать слова, чтобы не сильно оскорбить Крама, не замечая, что все дальше и дальше ухожу в лес. А когда мы буквально наткнулись на мистера Крауча, то, зачем мы вообще в лес пошли, стало неважным.
     - Что с ним? – Крам прервал свой монолог на полуслове и удивленно рассматривал лежащего на земле мужчину. Я посмотрел на спутника и вздохнул: а то он не видел, что мистер Крауч болен.
     - Очевидно, что что-то не в порядке. Так, давай-ка его поднимем и оттащим в замок. Пусть медики разбираются.
     - Зачем? Зачем вообще его трогать? – Виктор хмурился, но все равно помогал мне поднимать мистера Крауча.
     - Знаешь, почему у тебя никогда не будет никаких отношений с Гермионой? – я пыхтел, все-таки Крауч был тяжелым.
     - Почему? – Виктор пытался зафиксировать руку Крауча, который внезапно стал беспокойным и постоянно повторял свое собственное имя: «Барти… Барти… нужно остановить».
     - Потому, что Гермиона умная девушка, а ты задаешь слишком много глупых вопросов. Все, он мне надоел, Ступефай, - мистер Крауч обмяк, а мы, поудобнее подхватив его, поспешили в замок.
     - Куда теперь, - напряженно пробормотал Виктор, когда мы затащили несопротивляющееся тело в холл.
     - В Больничное крыло, а затем за профессором Снейпом, - я уже задыхался, тащить мистера Крауча было слишком тяжело.
     - А зачем Снейпа? Он очень неприятный человек.
     - Затем, что этот неприятный человек - один из немногих живых легилиментов. Ты же видишь, что у бедняги что-то явно с головой не в порядке.
     Поручив Крауча мадам Помфри, я стремглав бросился в подземелья. Сбивчиво рассказал о произошедшем в лесу наставнику, не обращая внимания на его недовольный вид. Когда я закончил, профессор несколько мгновений сидел молча, а затем буквально побежал в Больничное крыло.
     Я остался сидеть в кабинете профессора зелий, почувствовав, что просто безумно устал.
     Я не заметил, как задремал на стуле, и очнулся только при звуке открываемой двери и раздавшегося от порога оглушающего заклятья.
     - А, ты здесь? Это хорошо. Помоги мне, - голос наставника был на редкость сосредоточен, и, когда я обернулся, то увидел, что он не один, и оглушающее было выпущено по конкретному человеку, и, скорее всего, сзади. Да, профессор тупым благородством явно не страдает и, похоже, не любит оставлять потенциальных врагов у себя за спиной.
     Я помог ему оттащить наставника Грюма, находящегося в глубоком нокауте, на тот самый стул, с которого сам встал совсем недавно. Профессор Снейп, привязав профессора Грюма к стулу, начал греметь флаконами, находящимися в большом закрытом шкафу. Достав с одной из полок то, что искал, наставник весьма ловко открыл рот своему пленнику и капнул ему на язык три капли прозрачной жидкости. Понятно – веритасерум.
     После этого он отменил действие оглушающего, зато, когда пленник открыл глаза и непроизвольно сглотнул, добавил что-то из разряда подавляющих волю. Совсем слабенькое, просто, чтобы не сопротивлялся, видимо.
     - Имя? – наконец, начался допрос.
     - Барти Крауч.
     - Что и требовалось доказать, - вздохнул наставник и обернулся ко мне. – Тот самый мертвец, который любит уголок рта облизывать. Полагаю, что это именно он Кубок заколдовал. В свое время у Барти большой потенциал был, не зря же он в Равенкло учился. А вот зачем он это сделал, мы сейчас с тобой и узнаем. Так как ты лицо заинтересованное – выгонять я тебя не собираюсь.
     И мы узнали. Мы много чего узнали, и что я обязан дойти до кубка, и что кубок будет превращен в двусторонний портал, который перенесет меня на кладбище к Хвосту и тому, что осталось от Темного Лорда, и что Грюм жив и относительно здоров, и много чего еще. Барти нам даже про особенности ритуала, который должен будет провести Хвост для Лорда, много чего рассказал. Когда я шепотом попросил наставника спросить, почему портал двусторонний, Барти охотно ответил - для того, чтобы мое тело вернуть в Хогвартс. Весело как, просто обхохочешься. Мы полюбовались самим Барти, когда перестало действовать оборотное зелье, а затем профессор повернулся ко мне и устало произнес.
     - Иди, найди кого-нибудь и вызови авроров.
     - Нет, - я напрягся. В голове крутилась одна мысль, которую мне сейчас нужно было максимально точно донести до профессора. – Вы помните, что сказал Агалиарепт? Этот Лорд – как – его – там все равно возродится, хотим мы этого или нет. А я смогу его отправить в ад, при этом сильно не напрягаясь, просто потому, что знаю как это сделать. Но для этого мне нужно будет стоять к нему лицом к лицу в то время, когда он сам будет находиться во плоти, так сказать. Два достаточно сложных, но коротких обряда, вот что от меня требуется. Поэтому нужно сделать так, чтобы этот достаточно грамотный план сработал. Во время возрождения Лорд будет еще слаб, и у меня появится реальный шанс довести до конца хотя бы обряд воссоединения, чтобы крестражи не искать по всей Земле.
     - Почему именно сейчас? – наставник смотрел в одну точку, глубоко задумавшись.
     - Потому, что он не мог просто так гулять здесь. Я не верю, что никто не заподозрил, что вот это и настоящий аврор Грюм – не одно и то же лицо, если даже Драко что-то заподозрил.
     - Меня тоже преследует ощущение, что нам не хватает времени. Ты прав, чтобы понять, зачем ему все это нужно, необходимо как можно быстрее избавиться от угрозы Темного Лорда, - на мгновение прикрыв глаза, наставник горько усмехнулся. Я понял, что мы думаем об одном и том же человеке. Я его практически не знал, а вот профессору было сложно осознать, что за всеми этими смертями и загубленными жизнями, включая, в какой-то мере, и его собственную, стоит один человек.
     - Я не понимаю, почему?
     - Неважно. Летом съездим к Батильде, нужно кое-что уточнить, да посмотрим, что Блэк к тому времени нароет. А сейчас исчезни, я тут порядок буду наводить, - я покосился на Барти и направился к двери. Наставник меня остановил. – Запомни, на кладбище ты будешь один. Никто тебе не поможет, если что-то пойдет не так.
     - Я понял. В крайнем случае, я успею добежать до кубка. Но думаю, что хотя бы один обряд сумею провести. Надеюсь на это, во всяком случае.
     Лабиринт я прошел достаточно быстро. Барти сдержал слово и освободил мне дорогу. Его отец находился в больничном крыле, все еще в полубредовом состоянии, а трое неразговорчивых авроров, охранявших ценного свидетеля какого-то странного преступления, быстро отбивали охоту у любого, кому пришло бы в голову поинтересоваться самочувствием больного. Однако я не стал ждать, пока находившийся под Империусом Виктор начнет выводить остальных из строя. Я просто аккуратно оглушил его и Флер и пустил над ними красный сигнал. Диггори вляпался в дьявольские силки, и я, подождав, когда они его немного придушат, только после этого пришел ему на помощь. Оглушать не стал, решив, что ему хватит, но немного не учел просто баранье упрямство барсука, который практически застукал меня возле кубка.
     ***
     На кладбище меня ждали. Я ни разу не видел Хвоста до этого момента. Что я могу сказать, в нем есть что-то крысиное, даже в человеческом виде. Маленький, плешивый, выглядел он жалко и гораздо старше своих тридцати пяти лет. Он не стал долго ждать, а просто, окинув меня взглядом загнанной лошади, практически сразу приступил к обряду. Меня привязали к какой-то надгробной статуе, и я был занят тем, что потихоньку ослаблял узлы связавших меня веревок. Сам ритуал мне был не интересен. Я читал о подобном. Единственное, что вызывало мое любопытство – это итог данного действа, потому что один из компонентов, добавленных в чан, был немного неправильным. Я никогда не считал Темного Лорда своим врагом. Думаю, результат будет немного не тот, на который этот самый Лорд рассчитывает.

Глава 38. Кубок.

     Когда ритуал дарования Темному Лорду нового тела подошел к своему логическому завершению, я затрепыхался как рыба, выброшенная на берег, пытаясь освободиться. Мне удалось высвободить одну руку, когда из огромного чана возникло это. На вид оно напоминало человека, но отсутствие носа заставило меня вспомнить моряка-маггла, встреченного мною однажды в порту, который умирал от дурной болезни. Я даже перестал дергаться, открыв рот и рассматривая Волдеморта. Поначалу я подумал, что эта странная внешность и есть результат неправильности ритуала, но, когда существо, ощупав себя, удовлетворенно хмыкнуло, я понял, что ошибся и это было именно то, к чему Лорд стремился.
     Я закрыл глаза. Мне вспомнилось, как я стоял перед лестницей, ожидая Гермиону, перед балом. У меня в руке была дурацкая белая роза и я понимал, что выгляжу глупо. Но ждать девушку совсем уж с пустыми руками считалось дурным тоном, поэтому я и выбрал этот цветок. Она была очень красивой и вся светилась, привлекая внимание всей мужской половины студентов, стоящей возле дверей Большого зала и ожидающей своих партнерш. А потом мы танцевали вальс. Сколько я промучился, изучая этот в высшей степени интимный, но абсолютно незнакомый мне танец. Учил меня Драко, а Невилл хохотал, глядя на нас. Мне помогло то, что я много занимался в последнее время фехтованием, пытаясь добиться от этого тела определенной гибкости. Когда шуточки достигли своего апогея, я, злой и красный, предложил своим так называемым друзьям станцевать павану, как и положено, при шпаге и в плаще. Они быстро заткнулись и обучение стало проходить более успешно. Гермиона тогда сияла и совершенно игнорировала направленные на нее злобные взгляды прекрасной половины Хогвартса. Я заметил, что взглядов этих было куда больше, чем обращенных на Флер. Даже Виктор Крам забыл о ней, хотя француженка составляла ему пару, и весь вечер не сводил с нас тяжелого взгляда. Сейчас я жалел, что даже не попытался сделать что-нибудь недозволенное. Например, я даже не попытался увести девушку в какую-нибудь темную нишу и не сорвал хотя бы поцелуй. Теперь уже, похоже, поздно.
     Пока я предавался воспоминаниям, Лорд надел какую-то замызганную мантию прямо на голое тело. Я расслабился и стал ждать зеленый луч, но…
     Вот тут я понял, что пошло не так в ритуале. В плане обретения физического тела все было нормально, но вот в плане мозговой деятельности у Лорда явно возникли проблемы.
     Любой, не приведи Господь, человек, оказавшийся на месте Лорда в подобной ситуации, что бы сделал? Правильно, он бы попытался как можно быстрее избавиться от мальчишки, которому он был обязан столь плачевным своим состоянием, да и невольного свидетеля необходимо было убрать. Но первое, что сделал Лорд - это подошел ко мне и ткнул грязным пальцем в мой лоб, после чего торжествующе расхохотался.
     — Я могу до тебя дотронуться!
     — Я так рад за вас, — поняв, что у Темного Лорда что-то случилось с головой, я решил воспользоваться этим случаем и потихоньку вытащил вторую руку. Сейчас нужно было сосредоточиться и наложить невербально заклятье, освобождающее ноги, а потом умудриться забрать у Хвоста свою палочку.
     — Как ты смеешь дерзить Лорду Волдеморту? — взвился мой собеседник.
     — Я? Наверное, у нас разное представление о вежливости. Я только сообщил, что разделяю вашу радость от того факта, что вы можете дотронуться до меня, хотя я не представляю, зачем вам это лишний раз делать.
     Пока Лорд молча переваривал мои слова, я, стараясь не привлекать внимание, сцепил руки за спиной и направил соединенные пальцы в направлении моих все еще скованных ног. Заодно я держался, таким образом, за статую, к которой меня привязал Хвост.
     Я старался делать все свои действия максимально быстро и максимально незаметно, когда Лорд вновь отвлек мое внимание тем, что вызвал своих слуг и отрастил Хвосту руку.
     Выругавшись сквозь зубы, я снова сосредоточился, но тут эти самые слуги появились. Пришлось прикинуться невинной жертвой и постараться не шевелиться.
     Когда прозвучало слово «дуэль», я распахнул глаза. Он что серьезно? Видимо, неправильный ритуал очень сильно повредил разум Лорда. Мне его даже на мгновение стало жалко. Но пришло время действовать. Кубок находился довольно далеко, а присутствующих было слишком много, чтобы рассчитывать на что-то иное, кроме банального бегства. Быстро произнеся про себя заклинание и освободив, наконец, ноги, я спрыгнул вниз и в три прыжка оказался возле Хвоста. Вырвать из его неповрежденной руки свою палочку и отпрыгнуть за статую было делом пары секунд.
     Пожиратели даже прийти в себя не успели. А когда я, немного высунувшись, послал прямо в круг огненное копье, они вообще бросились врассыпную.
     Я начал отползать в сторону кубка, причем сделал это очень вовремя, потому, что в то место, где я только что находился, полетели всевозможные убийственные и не очень заклятья.
     Больше всех бесновался Лорд, а у меня появилась надежда все-таки выполнить один из ритуалов, а именно - воссоединение, которое заставит все оставшиеся осколки его души соединиться практически в одно целое, без пары кусков. Но для этого мне нужно было спрятаться, причем желательно поближе к кубку. Ритуалистика не терпит суеты. И если, чтобы выпустить заклятье, мне понадобится секунд десять, то для того, чтобы все подготовить, времени необходимо побольше.
     Я полз, стараясь как можно сильнее слиться с землей, впервые жалея, что моей специализацией никогда не являлась трансфигурация, и я так и не успел освоить анимагию. Мне повезло, что на улице стояла ночь, а кладбище озарялось только ущербной луной да догорающим огнем импровизированного очага, на котором варили новое тело для старого Темного Лорда.
     Спрятавшись за каким-то богатым и огромным надгробием, я устроился поудобнее и начал накидывать матрицу будущего заклятья прямо на земле. Меня пока не замечали, но я все равно нервно оглядывался, реагируя на каждый шорох. И Лорд, и его слуги почему-то не уходили далеко от того небольшого участка, который был освещен костром. «Темноты боятся, наверное», — мелькнула у меня в голове идиотская мысль. Как бы то ни было, но времени мне хватило, чтобы зафиксировать матрицу и вплести в нее заклятье, капнув при этом в центр своей крови. А это все-таки хорошо, что Лорд именно моей кровью воспользовался, таким образом облегчая мне жизнь при сотворении обрядов. Готово, теперь можно и побегать. Я тщательно затер свои художества, в них уже не было никакой необходимости, нужно было только заклятье-ключ выпустить, чтобы матрица сработала.
     Я встал, отряхнулся и вышел из-за надгробия, отметив про себя, что, скорее всего, тот несчастный, что здесь похоронен, плохо кончил. Есть такая тенденция: чем шикарнее гроб и роскошнее поминки, тем менее честны на руку те, кто провожает в последний путь усопшего. К разного рода известным и уважаемым людям это, конечно же, не относится. Так что, может я и не прав, и покойный был просто знаменитым ученым, например, но философствовать можно было и в более удобном для этого месте, поэтому я быстро прервал свои такие странные мысли.
     Я подошел поближе к костру. Все суетились и совершенно не обращали на меня внимания. Даже как-то обидно стало.
     — Я принимаю ваш вызов, сударь, — громко крикнул я, отмечая, что злополучный кубок находится совсем недалеко.
     Все, как по команде, обернулись в мою сторону. Я обозначил головой условное приветствие и встал в условно боевую стойку. Левая рука, лишенная привычной даги, была пристроена на пояс. Через минуту меня практически окружили пожиратели, а Лорд вышел ко мне и зашипел.
     — Ты сейчас умрешь, Гарри Поттер, — и он направил на меня палочку. Видимо, беготня вокруг костра немного вернула ему разум, и он решил действовать наверняка.
     Я глубоко вдохнул, одно из условий было выполнено: он стоял прямо напротив меня. Сосредоточившись, я тоже решил не медлить. В тот момент, когда я выкрикнул заклятье-ключ, я заметил, что в мою сторону летит зеленый луч Авады, выпущенной Лордом, а с другой стороны - еще какой-то предмет. Последняя мысль, что пришла мне в голову, была о том, что я не успеваю уклониться. Но тут предмет, который оказался то ли быстрее Авады, то ли раньше запущен в полет, больно ударил меня в живот, так, что я согнулся, невольно обхватив кубок - а это был именно он - руками.
     Еще я успел заметить, как Лорд дернулся и дотронулся пальцем до виска, значит, мое заклятье достигло цели - во всяком случае, я на это надеюсь.
     Вывалился я на травку прямо перед гудящими трибунами и попытался перевести дух. Я не уверен, что тот, кто швырнул в меня кубок, действовал с благими намерениями. Как же мне больно! Мой неизвестный помощник знал, что кубок является порталом, поэтому руками его не трогал, а воспользовался магией, причем он явно не рассчитал силы. Профессора Снейпа на кладбище не было, а кроме него об этом нюансе знали только сам Лорд да Хвост. Хотя, учитывая, что Лорд отличается повышенной болтливостью, не удивлюсь, что он сам все рассказал своим преданным слугам. Вот только, что мне делать с Долгом жизни, да еще и непонятно, перед кем?
     Вставать не хотелось, и я так бы и лежал в обнимку с кубком примерно вечность, но расслабиться мне не дали. На меня налетела толпа. Я только успел прикрыться кубком, чтобы не растоптали ненароком.
     Топтать меня никто не собирался, зато подняли на руки и потащили к трибунам вместе с кубком.
     А оттуда бежали еще какие-то люди, среди которых я увидел Гермиону, которая никак не могла ко мне пробиться, ее просто все отталкивали. Краем глаза я заметил, что она вытащила палочку.
     Меня опустили на землю, перед торжественно выступившем вперед министром Фаджем. Министр пожал мне руку и вручил чек на десять тысяч галеонов.
     Затем он начал общаться с журналистами, а я потихоньку попятился назад. Увидев внимательно смотревшего на меня наставника, я поднял вверх один палец. Профессор Снейп кивнул и направился в сторону замка. Наверняка министру сейчас преподнесут сюрприз в виде давно умершего, но очень шустрого для мертвеца Барти Крауча.
     На меня внезапно накатили усталость и какая-то апатия.
     — Гарри, что ты будешь делать с такой кучей денег? — это спросил меня Фред, который был одним из тех, кто подбежал ко мне первым.
     — В банк положу, в сейф. Галеоны лишними не бывают, — я пожал плечами и снова начал выискивать в толпе Гермиону.
     — Гарри, ты ничего не хочешь нам сказать? — голос директора раздался совсем рядом. Я медленно повернулся к нему. Привычно отводя взгляд, хотя я сейчас довольно прилично владел окклюменцией, я пробормотал.
     — Нет, а что я должен хотеть сказать? Я прошел лабиринт, выиграл, вот кубок. Правда, он какой-то норовистый оказался, взял и вышвырнул меня перед трибунами. Так и было задумано?
     — Нет, — директор покачал головой. — Вот это-то и странно. Но, надеюсь, мы разберемся, что к чему.
     — Конечно, вот, возьмите, — я сунул слегка опешившему директору кубок в руки, на мгновение пожалев, что тот уже не является порталом. Многое бы я отдал, чтобы посмотреть на встречу бывшего учителя с бывшим учеником. — Вы уж разберитесь с этим безобразием. — Я улыбнулся и снова попытался направиться к замку. Живот болел так, что хотелось просто свернуться где-нибудь в клубок и пожалеть себя.
     — Гарри, — наконец, я услышал голос, который хотел сейчас услышать больше всего на свете. Гермиона пробилась ко мне и, взяв за руку, потянула туда, куда я так хотел попасть — в замок. — Я волновалась, — прошептала она. Мы достаточно быстро вышли с территории, окруженной светом.
     — Подожди, — меня вдруг снова скрутило, видимо удар был такой силы, что мне немного отбило внутренности. — Давай немного посидим, а потом дальше пойдем. — Я огляделся. Мы отошли уже достаточно далеко, чтобы не быть замеченными в окружившей нас темноте. Возле лабиринта праздник набирал обороты, и про меня все просто уже забыли.
     — Что с тобой? Ты ранен? — прохладная ладошка опустилась на мой лоб, а я просто повалился на колени, пытаясь не стонать от боли. Ну почему обезболивающее заклятье нельзя накладывать на самого себя? — Гарри, не молчи!
     Она опустилась рядом со мной, а я, чтобы хоть немного отвлечься, привлек ее к себе и поцеловал. Наверное, это было самовнушение, но мне стало гораздо легче, когда я, наконец, отпустил девушку. Она несколько мгновений молчала, и все эти мгновения я ждал вполне заслуженную пощечину. В темноте я видел только ее силуэт. Гермиона поднесла руку ко рту и дотронулась до губ.
     — Зачем? — еле слышно прошептала она.
     — Затем, что мне больно, меня сегодня чуть не убили, так что я достоин награды, — я нес ахинею, но остановиться было сложно. С еле слышным стоном я поднялся и протянул руку Гермионе. — Побудь еще немного ангелом милосердия и проводи меня до больничного крыла.

Глава 39. Ненаписанное письмо.

     Сириус практически упал в кресло и устало протер глаза.
     — Крауч сегодня смог дать показания. Оказывается, сынок все это время, с тех пор как сбежал, держал его под Империусом. Не без помощи Лорда своего, разумеется. Сейчас Барти-младший поет соловьем, доказывая, что его господин возродился и всем скоро будет плохо. А еще он сдал Питера.
     — А почему мистера Крауча сразу не перевезли в клинику? – я отложил в сторону перо и посмотрел на крестного.
     — Какие-то противопоказания. Его можно было перемещать только с помощью маггловской реанимации, — Блэк споткнулся о незнакомое слово, затем продолжил. – У клиники нет такой, хотя сейчас они озаботились, на всякий случай. У Крауча очень сильно поврежден мозг, и перемещение его с применением любого искривления пространства могло привести к необратимым изменениям. Слушай, я не силен в этом. Сказали - сразу нельзя, значит, нельзя.
     — Как ты думаешь, директор знал, что произошло на самом деле?
     — Боюсь, что да, — Сириус помрачнел. – Правда, сейчас все мечутся и не знают, кому верить. Ты уперся и твердишь, что ничего не помнишь. Этот ненормальный Барти вопит, что тебе стерли память. Никто ничего не понимает. Седрик Диггори косвенно подтверждает слова Крауча, говоря, что видел, как ты кубок взял. А с этого момента прошло довольно много времени, прежде чем ты вывалился на лужайку перед трибунами. Где ты был все это время – загадка для всех.
     — Заметь, меня не было очень долго, и никто не всполошился, никто не принялся меня разыскивать, и директора это касается в первую очередь.
     — Почему вы мне ничего не сказали? – Сириус снова вскочил и начал метаться по комнате. – Я Снейпа убить готов!
     — Нельзя было. Знаешь, как раньше говорили? «Тайна может оставаться тайной, если о ней знают двое. Причем, один из них мертв». О том, что меня ждало, и так знало слишком много людей.
     — Ты мне не доверяешь, — крестный вдруг остановился и посмотрел на меня довольно обиженно.
     — Сириус, если бы я тебе не доверял, я не посвятил бы тебя в наличие у Лорда крестражей.
     — Да уж. Лучше бы я в неведении оставался, — проворчал Блэк. – Еще раз объясни, что ты сделал?
     — Профессор Снейп нашел старый ритуал воссоединения, — терпеливо, уже не в первый раз, объяснял я. – Теперь, чтобы выяснить, прошло все как надо или нет, нам нужно хотя бы один крестраж найти и убедиться, что тот пуст.
     — И где, по-вашему, я буду его искать?
     — Не знаю, — мы помолчали. – Профессор говорил, что Регулус был одно время ближе к господину, чем кто-либо другой.
     — Я практически не видел брата, — Сириус посмотрел на стену. Интересно, что он там видит? – Я знаю, у кого можно спросить.
     Крестный вышел из комнаты, а я снова взялся за перо, чтобы попытаться написать письмо Гермионе. Сложнее всего было начать. Я сидел уже часа два над абсолютно чистым пергаментом и не мог написать даже первую строчку. Все дело было в обращении. Я абсолютно не понимал, как мне следует к ней обращаться, чтобы не обидеть.
     После того, как я доковылял до больничного крыла и мадам Помфри увидела впечатляющий кровоподтек у меня на животе, меня сразу же уложили на кровать, а Гермиону выставили за дверь. После этого я девушку больше не видел, потому, что Барти Крауч, воспользовавшись присутствием журналистов, принялся орать о воскрешении своего господина. Меня практически сразу взяли в оборот, несмотря на протесты медведьмы, но я сразу же заявил, что ничего не помню. Так как я при любом раскладе являлся пострадавшей стороной, веритасерум ко мне не применяли, и я мог говорить то, что хотел. Вопрос «воскрес или не воскрес» волновал абсолютно всю магическую Британию, и директору сразу стало не до интриг. Что бы он ни замышлял и к какому результату ни пытался прийти, ему помешало три вещи: я упорно молчал, Барти Крауч-старший был жив, так же, как и Барти-Крауч-младший. Ну не верю я, что Крауч мог так виртуозно сыграть старого аврора, что директор ничего не заподозрил. Так что директор знал, что готовится и к каким последствиям все это может привести. На это указывало еще и то, что меня действительно никто и не подумал искать. Не думаю, что это нормально: пропал участник Турнира, ну и Пресвятая дева с ним. Не знаю, на что был расчет, скорее всего на то, что Гарри Поттер, если ему удастся выбраться, сразу же начнет всем доказывать, что зло номер один опять с нами. Но мне ничего доказывать никому не нужно. Темный Лорд не иголка, не потеряется. Так что вернемся к письму. «Дорогая Гермиона»… нет, не так. Что значит «Дорогая»? Намек на то, что она слишком дорого мне обходится? Как же начать-то? И чтобы показать, что она мне не безразлична и не слишком наседать на неопытную девушку.
     — Мама сказала, чтобы мы расспросили Кикимера, — Сириус прервал мои эпистолярные потуги, ворвавшись в комнату, которую я как-то незаметно превратил в свой миниатюрный кабинет. – А что ты делаешь?
     — Пытаюсь написать письмо Гермионе.
     — И как, получается?
     — Нет. Так что там насчет Кикимера?
     — А почему не можешь написать-то? – Блэк с любопытством посмотрел на пустой лист, лежащий передо мной.
     — Она мне нравится, очень, — рявкнул я. – Поэтому и не могу.
     — Понятно, не хочешь выставлять себя полным идиотом, а хочешь, я тебе сейчас помогу…
     — Сириус, что с Кикимером?
     — Регулус однажды одолжил нашего эльфа Лорду, а потом, когда эльф вернулся, они куда-то отправились вместе, но вернулся обратно только Кикимер. У нас даже тела Рега нет, гроб пустой хоронили. По гобелену определили, что его больше нет, — Сириус замолчал. Я понимаю, почему он тянет время, даже готов письма за меня писать, лишь бы не узнавать подробности о гибели брата. Это слишком тяжело, ведь когда не знаешь точно, в душе теплится какая-то надежда, а вдруг? Сейчас же эту надежду может полностью уничтожить рассказ старого эльфа. Но по мне, лучше уж так, лучше оплакать, как следует, и отпустить, чем на что-то надеяться. Поэтому я бросил перо на стол и крикнул:
     — Кикимер.
     Эльф явился незамедлительно. Он так сильно радовался, что любимый дом вновь обрел хозяина и, наконец, принял вид, полагающийся родовому гнезду древнего рода, что даже практически не брюзжал.
     Из рассказа Кикимера мы вынесли следующее: Регулус на самом деле погиб, причем, скорее всего, присоединился к армии инферналов, охраняющих крестраж. Также мы выяснили, что Регулус успел отдать настоящий крестраж самому эльфу и приказал его уничтожить. Кикимер не знал, что это, и, захлебываясь слезами, говорил, что никак не мог выполнить последний приказ молодого хозяина, из-за чего практически сходил с ума, но буквально недавно, старый эльф перестал ощущать населяющее медальон зло. Значит ли это, что воля господина Регулуса выполнена?
     — Принеси его сюда, — слегка охрипшим голосом проговорил Сириус. – Мы его проверим, если все так, как ты говоришь, то, благодаря Гарри, зло, поселившееся в медальоне, действительно исчезло.
     Пока эльф искал доверенную ему Регулусом ценность, Сириус сидел в кресле и смотрел в одну точку. Именно сейчас он полностью осознал, что остался совсем один.
     — Наладь уже, наконец, отношения с Малфоями и кто там еще у вас остался? Пригласи Драко у себя погостить, женись, наконец, — я говорил тихо, но крестный меня услышал и едва заметно кивнул.
     — Да, нужно Цисси сюда позвать и Андромеду тоже. Нас практически не осталось, Блэков, я имею в виду, нужно вместе попытаться держаться. Заново познакомиться, мы же все-таки родственники.
     Я снова взял в руки перо. Чувствую, это лето веселым будет. У Сириуса просто неуемная энергия, и, если он поставит перед собой цель помирить сестер, то мне их очень жаль. Хотя, им придется это сделать, чтобы кузен их в покое оставил. Ради этого, я подозреваю, Люциус ему и Долг жизни простит, лишь бы часто не видеть. Хотя не представляю, как он все это будет делать в условиях воскрешения Лорда. Уж белую макушку Люциуса среди пожирателей я разглядеть сумел. Подозреваю, что именно ему я обязан ушибом печени и огромным кровоподтеком. Как бы спросить поделикатнее? Хотя, насколько я знаю Малфоев, он каким-нибудь образом все равно намекнет на то, что я ему должен.
     Кикимер явился, когда я вывел «Милая Гермиона». Я решил остановиться на этом обращении, и будь что будет.
     Мы осмотрели медальон, и поняли, что ничего по внешнему виду сказать не можем. Я знал, что нужно провести кое-какие исследования, но применять свои знания при Сириусе не решался, поэтому я решил довериться чутью эльфа. Раз он говорит, что медальон пуст, значит, так оно и есть.
     — Надо Снейпу показать, — наконец, решил Сириус. – Так, Кикимер, как только Снейп скажет, что эта гадость действительно обезврежена, я ее тебе отдам на память. У меня нет никакого желания держать его при себе.
     Кикимер закивал и исчез, а Сириус встал и вышел из комнаты. Ему нужно побыть одному, я полагаю.
     Посмотрев на пергамент, где было написано всего два слова, я плюнул, и скомкал злополучное ненаписанное письмо, выбросив его в корзину под столом, где уже лежало несколько таких же смятых пергаментов.
     Сириус вновь зашел в комнату. Что он болтается без дела?
     — Я тут вспомнил про Шляпу. Что ты хотел сказать, про то, что Шляпу кто-то заколдовал?
     — Да, ничего особенного. Во всяком случае, к настоящим событиям это происшествие не имеет никакого отношения, — мы действительно пришли к этому выводу и с наставником и с ребятами, когда я обсуждал с ними эту проблему. – Просто однажды Шляпа решила пойти на поводу у какого-то ребенка и отправила его на тот факультет, на который он хотел, а не туда, где должен был оказаться. В итоге, сразу стало заметно, что, находясь не на своем месте, он стал, скорее всего, хуже учиться. В детстве для того, чтобы учиться должна быть какая-то мотивация, причем любая: общность интересов твоих товарищей, страх наказания, желание поощрения, да что угодно. До определенного возраста дети не хотят учиться – им это неинтересно, а тех, кто заставляет их это делать – просто ненавидят. Так всегда было и так всегда будет. Так вот, заметив, что ни угрозы, ни поощрения в том случае не действовали, директор, скорее всего, взял это на заметку и про этот случай забыли бы, если бы не необходимость реформ. Тогда про Шляпу вспомнили и заколдовали ее таким образом, что она всегда стала слушать мнение самого ребенка, который вряд ли вообще понимает, что значит факультетская необходимость и желает учиться, например там, где до этого учились его родители, ну, и так далее. Оказавшись не на своем месте, учащиеся обзавелись более насущными проблемами, чем учеба – межфакультетская неприязнь, например, которой раньше никогда не было, а если эту неприязнь слегка подогреть, то изменения в школьной программе пройдут вообще незаметно. Вот и все.
     — Мне иногда кажется, что ты гораздо старше своего возраста, — Сириус покачал головой и посмотрел на часы. Затем вдруг подмигнул мне и аппарировал куда-то прямо из комнаты.
     Я посмотрел на стол и пачку пергаментов практически с ненавистью, но все же сел и придвинул к себе очередной пергамент.
     Мои муки прервал довольно отчетливый шум, донесшийся до меня из холла. С видимым облегчением я отодвинул от себя письменные принадлежности и направился посмотреть, что происходит.
     Когда я вышел в холл, я наткнулся на огромный чемодан, а затем увидел владелицу этого чемодана. Гермиона стояла напротив портрета Вальбурги и, похоже, знакомилась.
     — Гермиона? – я, наконец, отмер и сделал шаг в направлении девушки.
     — А мне вот жить негде, родители уехали куда-то в Африку, надолго. Вначале они не хотели ехать, потому что мне не с кем было остаться, тогда я написала мистеру Блэку о своем затруднении, и он предложил мне пожить с вами.
     — Но, это неприлично, — вырвалось у меня, а Гермиона хотела что-то сказать, но ее перебила Вальбурга.
     — Гарри прав, не дело молоденькой девушке оставаться в доме наедине с двумя холостяками. Тем более, что скоро приедет Ремус, и холостяков станет уже трое, — миссис Блэк поджала губы. – Сириус, чтобы уже завтра ты озаботился найти этой юной леди дуэнью.

Глава 40. Авантюра.

     Я уже не спал, когда в мою спальню протиснулась Гермиона, одетая в одну пижаму. Подойдя к кровати, она просто уселась на нее поверх одеяла, в которое я очень старательно кутался. В последний год я испытывал дискомфорт, когда надевал на себя перед сном пижамную куртку, мне почему-то казалось, что ворот меня душит, поэтому в Хогвартсе я ограничивался только штанами, ложась спать полуголым. А сегодня из-за летней жары, от которой не спасали даже легкие чары прохлады, я решил позволить себе спать вообще без одежд. Конечно же, Гермиона не нашла другого времени, чтобы ворваться ко мне в комнату. Ее подобные поступки не смущали еще с того времени, когда я некоторое время жил у нее.
     — Давай сбежим сегодня, а? Гарри, я не выдержу больше, — трагическим шепотом принялась упрашивать меня Гермиона, теребя злосчастное одеяло обеими руками. Я вцепился в него с другой стороны, не позволяя девушке оставить меня обнаженным.
     — Что с тобой? – я пытался сосредоточиться на ее проблемах, но мои мысли постоянно уходили совершенно в другую сторону.
     — Они меня уже замучили. Ладно бы, одна Андромеда, но Нарцисса и даже Вальбурга очень плотно за меня взялись. Зачем им это нужно, а, Гарри? Зачем мне нужно знать, что красные мантии надевать вульгарно, а для большого приема может подойти маггловское вечернее платье, но только от известных модельеров? Я что, собираюсь посещать большие приемы? – как знать, возможно, и будешь.
     Я попытался представить Гермиону в вечернем платье от «известного дизайнера», но почему-то перед глазами вставали картинки из журналов, на которых эти самые платья были очень откровенными. Чувствуя, что еще немного, и я начну совершать глупости, я ответил довольно резко:
     — Пытаются нанести на тебя великосветский лоск. А что тебя не устраивает?
     — Меня не устраивает то, что у них своих дочерей никогда не было, а Тонкс уже выросла. У Вальбурги же мальчики одни были, и у Нарциссы тоже… эм, Драко. Интересно, а как мать Малфоя спокойно приходит сюда?
     — А кто ей может помешать? Наставник сказал, что метки у нее нет, так что она прекрасно может продолжать навещать сестру, которая, наконец, вернулась в лоно семьи.
     — Да им просто в куклу охота поиграть. Наверное, в детстве не наигрались, — Гермиона резко потянула злосчастную ткань на себя.
     — Гермиона, прекрати с меня стаскивать одеяло, — я практически прокричал последнюю фразу, — я не одет!
     Она посмотрела на меня, затем очень медленно оглядела мое закутанное в одеяло тело снизу вверх, остановив взгляд на обнаженной груди, с которой она все же ухитрилась стянуть мою, оказавшуюся такой ненадежной, защиту, и покраснела.
     — Ой, — девушка вскочила с кровати.
     — Я так понимаю, все еще либо спят, либо сидят в своих комнатах и приводят себя в порядок? – она кивнула, а я внезапно успокоился. – У меня есть идея. Я все равно хотел Батильду еще раз навестить, так что мы можем сегодня аппарировать в Годрикову впадину.
     — А это не опасно? – девушка пятилась к двери, и теперь старательно отводила от меня взгляд. А вот думать нужно, прежде, чем к практически взрослому парню полуголой врываться. Мне даже захотелось немного поиздеваться и, откинув одеяло, встать перед ней, в чем мать родила. Но я затолкал это странное желание подальше и спокойно ответил:
     — Я полагаю, что нет. Темный Лорд сейчас занят. Он то ли прячется, то ли наоборот пытается легализоваться, непонятно. Все остальные тоже заняты, и тоже непонятно чем. Так что именно сейчас самое безопасное время для любых вылазок, но мы, конечно, предупредим Сириуса. Возможно, он к нам присоединится.
     — Ну уж нет. На сегодня мои церберы запланировали поход по магазинам, а может, в театр, они вчера еще не решили, вот пусть он их и сопровождает, — девушка фыркнула, сразу же напомнив мне кошку. Она все еще злилась на Сириуса, который, как послушный сын, выполнил распоряжение матери с присущим ему энтузиазмом, и в тот же день отправился к Андромеде Тонкс с предложением немного погостить на площади Гриммо.
     — Гермиона, иди, оденься и дай уже одеться мне, — я откинулся на подушку.
     Хорошо, что я уже не спал, когда она вошла. В том возрасте, в котором находилось мое теперешнее тело, очень часто снятся сны определенного содержания. Эта ночь исключением не была, и, зайди девушка на несколько минут раньше, я вполне мог перепутать сон с явью и неизвестно, чем бы все закончилось. Нужно будет дверь запирать на ночь, во избежание, так сказать. Я слишком уважаю эту девушку, чтобы портить ей жизнь сиюминутной прихотью. Если уж совсем прижмет, попрошу Сириуса отвести меня в заведение определенного рода, наверняка они и в этом времени есть, просто о них не принято говорить вслух.
     Я поднялся и начал приводить себя в порядок, вспоминая, как в доме появились гостьи.
     Я помог Гермионе отнести ее чемодан в предназначенную ей комнату, а когда снова спустился вниз, Сириус уже был не один. Он что-то нашептывал на ухо величественной темноволосой женщине, которая хмурилась и неприязненно косилась на портрет Вальбурги. Мать крестного вела себя на редкость тихо, и в свою очередь, рассматривала гостей, отдельное внимание уделяя второй представительнице прекрасной половины человечества, находящейся в холле. Странного вида девушка стояла рядом с крестным и с любопытством осматривала помещение. Волосы девушки постоянно меняли цвет, словно она не могла определить, какой больше подходит этому месту. Надо же – метаморф. Редкость, между прочим.
     — Твоя дочь метаморф? – раздался голос Вальбурги.
     — Да, тетя, тебя это удивляет?
     — Но это значит…
     — Это значит, что кровь Блэков давно нужно было обновить.
     — Не нужно читать мне нотаций девочка, у меня было много времени, чтобы все обдумать, да и собственные сыновья всегда перед глазами стояли.
     — Мама!
     — Сириус, помолчи, пожалуйста. Мне больно это осознавать, но все твои поступки, начиная с десяти лет, заставляют меня задуматься о том, что еще одного брака с чистокровной девушкой Блэки не выдержат, и я в итоге могу получить пускающего слюни идиота в качестве внука. Но, о твоем будущем мы поговорим позже, Андромеда, у меня к тебе просьба. Сейчас в доме находится юная девушка, а кроме моего сына и его крестника составить ей компанию некому, к тому же она совершенно невежественна в вопросах, касающихся магического общества.
     — Я не понимаю, что ты от меня хочешь, тетя?
     — Странный вопрос, я думала, что ты умнее, Андромеда.
     В этот момент в холл спустилась Гермиона, и озадачено уставилась на незнакомых людей. По ее лицу было видно, что она несколько растерялась.
     — Здравствуйте, — девушка попыталась пригладить рукой непослушные пышные волосы.
     — Вот, об этом я и говорил тебе, Менди, — снова громко зашептал Сириус.
     Андромеда несколько мгновений рассматривала Гермиону, а ее дочь, широко улыбнувшись, шагнула к лестнице.
     — Привет, я Тонкс, — она протянула Гермионе руку. – Значит, это тебя заперли в одном доме с двумя неандертальцами?
     — Гермиона, — девушка робко пожала ручку Тонкс. – А Тонкс - это ваше имя?
     Цвет волос Тонкс вспыхнул ярко красным, а сама метаморф поморщилась.
     — Нет, но я предпочитаю, чтобы меня называли Тонкс. Имя Нимфадора заставляет задуматься о том, в своем ли уме были мои родители, когда так меня назвали, — ее прервал негромкий смех, раздавшийся с портрета.
     — Подойди поближе, девочка, я хочу как следует тебя рассмотреть. Ты мне напоминаешь меня саму в юности. Это было золотое время: приемы, кавалеры и никаких Темных Лордов, — Вальбурга задумалась.
     — Тетя, я согласна, — тихо произнесла миссис Тонкс, не сводя довольно тяжелого взгляда с Гермионы.
     — Девочки, располагайтесь. Я не помню, какая комната твоя, поэтому выбирай любую, какая понравится, кузина. Тебя, племянница, это тоже касается, да я еще хочу попробовать пригласить Цисси, чтобы она составила вам компанию. Менди, ты же не возражаешь? – Сириус просто фонтанировал энергией.
     — Интересно, каким образом ты заставишь Нарциссу со мной встретиться? – тихо проговорила Андромеда.
     — У меня перед ее мужем Долг жизни.
     — Бедняга Люциус. Мне его жаль, — с этими словами миссис Тонкс направилась к лестнице, а ее дочь, подмигнув нам, поспешила за матерью.
     — Миссис Тонкс, простите, что вмешиваюсь, я Гарри Поттер, — мне нужно было воспользоваться случаем и уточнить кое-что, пока все были внизу.
     — Я знаю, — Андромеда остановилась и посмотрела на меня. – Ты хотел что-то спросить?
     — Да, еще раз извините, но не могли бы вы мне рассказать, как умерли ваши родители? – я прикусил губу, понимаю, что вопрос некорректен, особенно учитывая то, что мы незнакомы, но больше оставаться в неведении я не мог. В последнее время со мной почему-то все забывали делиться информацией.
     — Я не сомневаюсь, что это важно, и что подобный вопрос вызван не простым любопытством, — медленно ответила миссис Тонкс, — поэтому отвечу. Они погибли, когда пытались с помощью портключа переместиться в Испанию на отдых. Неверные координаты, как нам потом сказали. Так бывает, когда портключ делает дилетант, а отец решил сделать его сам. Но, я не понимаю, зачем он вообще взялся за это дело. Отец никогда не был силен в артефакторике.
     — Что очень странно, твой дед был очень дружен в свое время с Альбусом Дамблдором. Прежние эльфы поговаривали, что молодой Альбус частенько гостил в этом доме, и ему была даже отведена собственная комната.
     — К чему ты это говоришь, тетя?
     — Альбус Дамблдор всегда был неплохим артефактором, я просто не понимаю, почему он не показал, как правильно делать портключи сыну своего давнишнего приятеля.
     — А вот мне почему-то кажется, что он показал, — пробормотал я.
     — Что?
     — Ничего-ничего, — я улыбнулся и поспешил сменить тему разговора на что-то более нейтральное.
     Нарцисса ответила на просьбу Сириуса встретиться с сестрой довольно прохладно, но, когда она появилась в первый раз, Вальбурга попросила оставить ее с племянницей наедине. Не знаю, что она говорила, но после этого разговора миссис Малфой вначале некоторое время задумчиво пила чай, затем, извинившись, ушла. А на следующее утро она вернулась и категорично заявила, что вся жизнь – это просто большая клоака, а сестра у нее только одна, потому что вторая давно потеряна для общества относительно нормальных людей. После этого сестры всплакнули на плече друг у друга, а затем с каким-то нездоровым энтузиазмом набросились на не успевшую сбежать Гермиону.
     Я точно не знаю, что женщины делали с девушкой, но взвыла она уже через три дня. Ее даже не привлекала обширнейшая библиотека Блэков, на которую она в первый день пребывания в этом доме многозначительно поглядывала.
     Тонкс благополучно избегала общения с матерью и новоприобретенной теткой, сославшись на работу, хотя Нарцисса хотела попытаться облагородить и племянницу.
     У Гермионы такой возможности не было, поэтому она, не выдержав, прибежала ко мне на четвертый день с утра пораньше.
     Я быстро принял душ. Ванная была в этом доме практически в каждой комнате, и привычка каждый день начинать с душа очень быстро стала для меня одной из самых любимых.
     Когда я уже практически оделся, в комнату вбежала взъерошенная Гермиона и закрыла за собой дверь.
     — Они встали, пошли быстрее, — и девушка схватила меня за руку.
     Я поддался этому сумасшедшему импульсу авантюризма, и прижав ее к себе, аппарировал.
     Только оказавшись в доме Поттеров, я вспомнил, что мы никого не предупредили о своей прогулке.

Глава 41. Жара.

     В доме, несмотря на жаркое июльское утро, было мрачно, холодно и неуютно. Гермиона осматривала комнату, невольно все крепче и крепче прижимаясь ко мне.
     — Как здесь… — она пыталась найти определение этому месту, но не могла.
     — Мерзко, — подсказал я, и девушка кивнула в знак согласия.
     — Пойдем отсюда, Гарри. Куда ты хотел пойти?
     — К Батильде Бэгшот, она в соседнем доме живет. Я тебе о ней рассказывал, — я направился к выходу, держа Гермиону за руку. Девушка машинально пошла за мной.
     — Я действительно хочу встретиться с ней, она один из самых известных историков нашего времени, — Гермиона немного прибавила шаг, и сама толкнула дверь, которая к моему удивлению открылась.
     — Стой, здесь что-то не так, — я вытащил палочку и быстро создал маленький поисковик, и отправил его обследовать дом. На большой территории, в поле, в лесу и тому подобных местах от поисковика толку мало – слишком большая площадь и много отвлекающих факторов, которые могут сбивать поисковик со следа. Здесь же, вполне можно получить информацию, которая нам нужна.
     — Гарри, что случилось? – Гермиона понизила голос до шепота и нервно оглянулась.
     — Я не знаю, я могу ошибаться, но мы с Сириусом заперли дверь, когда уходили отсюда в прошлый раз.
     — Здесь кто-то есть?
     — Скорее всего, здесь кто-то был, — поисковик вернулся, показав, что в доме нет никого разумного, кроме нас. – Ладно, кто бы ни заходил сюда, сейчас его здесь нет, а понять, что здесь хотели найти, не представляется возможным, мы не знаем, что вообще находилось в этом доме.
     — Знаешь, ты иногда очень непонятно выражаешься, — Гермиона покачала головой. – Если мы не можем понять, кто здесь был и зачем, то оставаться в этом доме нет никаких причин. Пойдем, я хочу познакомиться с миссис Бэгшот.
     На улице, несмотря на то, что было еще раннее утро, жара стояла такая, что моя футболка практически сразу стала влажной от пота.
     — Что за невыносимая погода, — простонала Гермиона, затем остановилась и быстро забрала свои пышные волосы в хвост. Постояв некоторое время с поднятой вверх рукой, она хлопнула себя по лбу и снова бросилась в дом. Вышла она практически сразу, неся в руках несколько длинных шпилек, которые, вероятно, заметила, когда осматривала комнату.
     Снова собрав волосы в хвост, она попыталась укрепить его шпильками, когда несколько раз ничего не получилась, она вздохнула и отпустила руки, поежившись, когда пушистая шевелюра закрыла ее шею.
     Я покачал головой и протянул вперед руку.
     — Дай сюда шпильки, — зайдя девушке за спину, я запустил руки в ее шевелюру. «Какие они мягкие», — мелькнуло у меня в голове, но быстро прогнав неуместные мысли, я быстро скрутил волосы в тугой узел и закрепил его тремя шпильками.
     — Как тебе это удалось? Мне пришлось полфлакона лака вылить на себя, чтобы на Святочном балу прическа хоть как-то держалась.
     — Мама любила балы, а еще она любила, когда я расчесывал ей волосы. У нее были частые головные боли, и она говорила, что ей становится легче, когда я копошился в ее волосах.
     — Наверное, ты непроизвольно использовал магию, — тихо пробормотала Гермиона.
     — Наверное. Знаешь, у нее были роскошные волосы, очень длинные. Она смеялась и говорила, что если дама не может сесть на свои распущенные косы, то она многое теряет в этой жизни.
     — Ты скучаешь по ним, — она не спрашивала, она утверждала.
     — Я скучаю по ним каждую минуту, но их уже давно нет, а жизнь-то продолжается. Единственное, что я могу сейчас сделать, это сделать так, чтобы там на небесах они мною гордились.
     — Гарри… — Гермиона дотронулась до моей руки, и я вздрогнул.
     — Пошли. Чем быстрее мы вернемся, тем больше вероятность того, что Блэки не заметят нашего отсутствия.
     Мы быстро пошли к дому Батильды. Я постучался, и мы принялись ждать. В прошлый раз нам ответили быстро, и дверь была открыта, но сейчас нас встретила абсолютная тишина. Я постучал еще раз, затем толкнул дверь. Она была закрыта.
     — Похоже никого нет дома. Интересно, где хозяйка может быть?
     — Не знаю, — я постучал еще раз. – Как я понял, у Батильды осталось не так уж много родственников, к которым она могла бы поехать, хотя у нее есть подруги. Может быть, она сейчас как раз у тетушки Уизли.
     — Ты не любишь Уизли, — Гермиона сошла с крыльца, протянув руку и в который раз потрогав плотный узел на голове.
     — А за что мне их любить? – я спустился и направился к своему дому. – Друг, который ставит собственные интересы выше так называемой дружбы, ни разу даже не поинтересовавшийся, а чего собственно хочет Гарри Поттер, разве он может считаться другом безоговорочно?
     — У тебя был друг? Настоящий, который мог бы пожертвовать своими интересами ради тебя?
     — Да, Малфой. Однажды он готов был отдать за меня жизнь, в нелепой дуэли с несущественным предлогом. Чем большим он мог еще пожертвовать? Я мог доверить ему свою спину, и это самое главное. А он мог доверить свою спину мне, что тоже немаловажно.
     Я подошел к двери и распахнул ее с какой-то необъяснимой злостью.
     — Я был уверен, что ты захочешь показать свое наследство мисс Грейнджер, — холодный голос застал меня врасплох. В следующее мгновение Гермиона лежала на полу за диваном, я сам сидел рядом, а в сторону говорящего летела молния. Надо же. Я начал замечать, что мне очень легко даются стихийные заклятья, примененные в напряженных обстоятельствах. – Браво, очень хорошая реакция. Ты меня едва не задел. – Я сплюнул. Надо же, не узнать сразу наставника. Вот что значит неожиданное появление.
     Я выполз из-за дивана и предстал перед профессором Снейпом.
     — Я могу поинтересоваться, чем вы думали, когда решили улизнуть из дома твоего неадекватного крестного? Подозреваю, что вы вообще не думали.
     — Профессор… — начала Гермиона, которая из-за дивана вылезать не торопилась, и поэтому ее голос звучал несколько глуховато.
     — Вы вообще представляете, что сейчас творится в доме Блэка?
     — Ну, я…
     — Помолчи, — наставник сел в кресло и принялся изучать меня. – Ты понимаешь, к каким последствиям может привести твоя необдуманная выходка?
     — Догадываюсь, — пробормотал я.
     — Ах, ну раз ты догадываешься, то ответь, ты готов к подобному развитию событий?
     — Да, готов, — я упрямо вздернул подбородок.
     — Хорошо, мисс Грейнджер, а вы готовы?
     — К чему? – девушка все-таки вышла из своего укрытия и присела на тот самый диван, за которым совсем недавно пряталась.
     — Как это к чему? К замужеству, конечно, — наставник очень мерзко ухмыльнулся.
     — Что? – глаза у Гермионы округлились.
     — Мисс Грейнджер, как я вижу, ваши наставницы не смогли донести до вас несколько очень важных постулатов, поняв которые, вам станет очень легко адаптироваться в магическом обществе и принять помощь женщин рода Блэк без возражений. В таком случае я возьму на себя эту нелегкую миссию, хотя то, что я являюсь вашим преподавателем, облегчает мою задачу. Вы готовы внимательно слушать?
     — Да, профессор, — она закусила нижнюю губу и очень внимательно посмотрела на наставника.
     — Это очень хорошо, мисс Грейнджер. Начну я, пожалуй, с того, что магическое сообщество необычайно консервативно. Во времена Бонама всех волновала нравственность только очень молоденьких девушек, и делалось это потому, что муж должен был быть уверен, что он первый. И что ребенок, который появится через определенное время после первой брачной ночи и выставленной на всеобщее обозрение девственной простыни действительно его ребенок. Что в дальнейшем происходило в семье никого, подчеркиваю, никого, кроме разве что самого мужа, не волновало. Вам это понятно, мисс Грейнджер?
     — Да, профессор, но я буду очень вам благодарна, если вы перестанете надо мной издеваться.
     — Хм, а вы наглеете, мисс Грейнджер. Запишите себе одну отработку в долг, — профессор снова ухмыльнулся. – Пойдем дальше. Со временем нравы ужесточились. И к середине девятнадцатого века достигли своего абсолюта. Вы читали произведения мисс Остен? – Гермиона кивнула, — тогда вам не сложно понять нравы, царившие в то время в Британии. Так вот, у магов было практически то же самое. Даже что-то вроде Олмака было создано для девиц на выданье. А теперь ответьте мне на такой вопрос: почему даже сейчас нравы чистокровных магов практически не изменились?
     — Но Уизли…
     — Уизли – это очень неудачный пример, мисс Грейнджер. Молли с Артуром поженились тайком, не удивлюсь, если в Гретна Грин. Скандал был такой, что даже до Хогвартса долетели отголоски, в котором я тогда учился. Что произошло в доме Прюэтов до сих пор остается тайной, о которой любят шептаться в салонах. Практически никто не верит, что Нотт заявился к братьям Молли по приказу Темного Лорда. Открою вам маленькую тайну, мисс Грейнджер, Темный Лорд в то время был достаточно адекватным, чтобы не совершать поступки, которые могли счесть политическим самоубийством. Так вы ответите мне на мой, в общем-то, несложный вопрос?
     — Нет, я не могу на него ответить, — девушка опустила взгляд, а я в это время изучал плесень на стене. Почему именно в домах магов этот паразит начинает чувствовать себя наиболее комфортно?
     — Вы меня разочаровываете, мисс Грейнджер. Ответ очень прост, на самом деле. Срок жизни магов многократно превышает срок жизни магглов. Просто еще живы представители того поколения, во времена которого жених мог дотронуться до пальчиков невесты пару раз до свадьбы, и то во время танца. Этим пожилым магам укороченная мантия кажется верхом неприличия, не говоря уже о манере поведения юного поколения, особенно магглорожденной его части. А теперь представьте себе ситуацию: юная девушка, принятая в такой вот ортодоксальный дом в качестве гостьи вдруг исчезает с крестником хозяина этого самого дома. Представили? Что могут подумать о вас дамы, каждая из которых в своей жизни знала только одного мужчину – ее мужа, причем от периода вхождения в возраст ухаживания и до сегодняшнего дня? И это не говоря о самом Блэке, который, конечно, отбросил старые традиции как ненужные, но не забыл их до конца. Хотя ему было бы проще узнать, что вы любовь где-нибудь крутите, чем придумывать себе ужасы, в которых Гарри, привязанный к дыбе, занимает центральное место.
     — И что нам сейчас делать? – пробормотала красная Гермиона.
     — Объявлять о помолвке, — профессор просто наслаждался ситуацией. Я почувствовал, что у меня мышцы на лице свело от напряжения. – Гарри, у тебя есть кольцо? – деловито поинтересовался наставник. Не дождавшись ответа, он резко встал и бросил мне какой-то металлический шарик. – Вы скажете, что случайно активировали портключ, который я изготовил для тебя, Гарри, еще в прошлом году. Как вы будете объяснять факт наличия мисс Грейнджер в твоей комнате, а мы сразу же выяснили, что пространственная магия была применена именно в твоей комнате – меня не слишком волнует…
     Наставника прервал звук открываемой двери. Мы недоуменно переглянулись, а профессор молниеносно выхватил палочку. В дверь проскользнула невысокая темноволосая женщина. В полумраке комнаты она нас сразу не заметила, и поэтому не смогла отреагировать на стремительную атаку профессора. Он подошел к обмякшей женщине, которая упала на пол после оглушающего заклятья, и легко подхватил ее на руки. Затем он достаточно аккуратно усадил несопротивляющееся тело на диван и ловко извлек ее палочку из рукава легкой летней мантии. После чего привел ее в сознание. Она удивленно смотрела на нас красивыми карими глазами. На вид ей было лет двадцать пять – тридцать.
     — Северус?
     — Эммелина, какая неожиданная встреча, не поведаешь мне, что ты здесь потеряла?

Глава 42. Винный погреб.

     Кап. Кап. Кап. Я потер виски, это капанье действовало мне на нервы. Вдобавок у меня начала болеть голова. В темноте практически ничего не было видно, и я сидел, прислонившись к стене, стараясь не шевелиться. Гермиона лежала на полу, положив голову мне на колени, и дремала, слегка вздрагивая во сне. Слева от меня горестно вздыхала Эммелина Вэнс. Где-то в глубине этого небольшого помещения чертыхался наставник, пытаясь найти хоть что-нибудь, что облегчило бы нашу, честно сказать, незавидную участь.
     — Как все-таки паршиво чувствовать себя таким беспомощным, — наставник чем-то зашуршал. – Дьявол, да зажигайся же ты.
     — Что вы делаете? – я решил подать голос.
     — Пытаюсь добыть огонь, — наставник замолчал, а затем в том месте, откуда раздавался его голос, забрезжил маленький огонек, который профессор аккуратно перенес в странного вида лампу. – Есть определенное преимущество в том, чтобы быть полукровкой. Во всяком случае, полукровка может сообразить, что нужно делать в подобной ситуации.
     — Тогда, следуя твоей логике, быть магглорожденным – верх везения, — Эммелина решила напомнить наставнику, что она попала сюда вместе с нами.
     — Эммелина, радость моя, магглорожденный никогда не оказался бы в подобной ситуации, потому что их с детства учат не хватать вещи, которые выглядят как взрывчатка, и, учитывая наличие в доме значительных разрушений, могут взрывчаткой оказаться! – рявкнул профессор и шагнул к съежившейся женщине.
     — Но, Гермиона…
     — Если бы мисс Грейнджер не вскрикнула, мы бы даже здесь уже не сидели, так что, я, пожалуй, прощу ей ту отработку, которую она мне задолжала, когда мы выберемся отсюда.
     — Вы хотите сказать, если выберемся, профессор?
     — Нет, мистер Поттер, я все правильно сказал, когда мы выберемся. Я совершенно не согласен умирать в винном погребе этого придурка Джеймса.
     — А что вас больше беспокоит: то, что это именно винный погреб, или то, что он принадлежал когда-то Джеймсу Поттеру? – кто меня постоянно тянет за язык?
     — Поттер, ты только что зарезервировал себе первую неделю, которую проведешь в обнимку с котлом, — ласково произнес профессор и принялся обследовать помещение.
     — Северус…
     — Эммелина, лучше помолчи. Когда у тебя закрыт рот, желание убить тебя постепенно становится не таким острым. Ты вообще понимаешь, что тебя едва не убили, а ты сама едва не прихватила нас с собой?
     — Профессор, почему здесь не действует магия? – Гермиона села, и задала вопрос хриплым голосом. Мне сразу стало холодно, и я поежился.
     — Потому что Поттер, оказывается, был гурманом. Магия не очень хорошо действует на вино, поэтому он сам или при чьей-то помощи экранировал этот погреб. А вот керосиновая лампа, это я даже не знаю, чья идея, скорее всего, Лили. Поттер вряд ли знал такие слова как «керосин» и «спички».
     — Профессор, нас же будут искать?
     — Мисс Грейнджер, вас уже ищут, только вряд ли кто-то явится сюда. Блэк знает, что я здесь, так что предпочтет искать в другом месте.
     — А…
     — Да не волнуйтесь вы, — устало проговорил наставник. – В доме Блэков переполох, потому что хозяин сразу принялся паниковать и настаивать на версии похищения, так что расслабьтесь, никто вас замуж не выдаст.
     — Вы странно шутите, сэр, — проворчала девушка.
     — А кто вам сказал, что я шутил? Я слегка преувеличил, вон Вэнс подтвердит, мораль магов несколько отличается от морали магглов. Однако, некоторые вещи для той же Вальбурги считаются неприемлемыми. Так что, мисс Грейнджер, не нужно расстраивать ее, хотя бы сделайте вид, что вы очень замечательная юная леди. Попробуйте сыграть дебютантку Олмака, доставьте этой даме рода Блэк такое удовольствие.
     Гермиона на несколько мгновений задумалась. На ее личике мелькнуло упрямое выражение бунтарства, но затем она медленно кивнула.
     — А Хогвартс? Как обстоят дела в школе?
     — Это очень хорошо, что вы начали задавать вопросы. Нужно быть гибче, не воспринимать все категорично. Молодые люди есть молодые люди и ничего с этим не поделать, но Основатели предусмотрели многое, в том числе и сохранность добродетели учеников. Как вы думаете, почему прогулки в Хогсмит пользуются такой популярностью именно у влюбленных парочек? Да потому что там нет чар контроля и можно обжиматься в свое удовольствие.
     — Чары контроля? – я удивленно посмотрел на наставника.
     — Хогвартс старая школа, и основана она была именно как школа-интернат, — терпеливо пояснил профессор. – То, что в ней сразу же начинали учиться представители обоих полов, наталкивает на мысль о том, что создавалась она еще и для того, чтобы юные маги могли составить выгодную для себя партию, — я кивнул. Это давно известно. — До совсем недавнего времени, обучение девушек считалось глупостью. Зачем женщине даже читать уметь? Совершенно вредное занятие с точки зрения наших предков. Но факт остается фактом, девушки учатся вместе с парнями с самого основания школы. Раньше для создания компрометирующей ситуации, достаточно было оказаться застуканными наедине в пустом классе. Удивительно, правда? Наличие этих самых пустых классов, и укромных уголков, — профессор принялся внимательно рассматривать дверь. – О чем это я? Ах, да. Вэнс может вас просветить о том, как действуют чары контроля. Она их действие как-то на себе испытала, — он хмыкнул и опустился на колени, внимательно изучая ручку на двери. – Со временем нравы изменились. Это было неизбежно, но чары Основатели делали на совесть, так что даже сейчас, если влюбленные хотят перейти к более откровенным шалостям, чем поцелуи и обжимания, их ждет неприятный сюрприз. Эммелина, что ждет незадачливых влюбленных?
     — Удар оглушающего заклятья и одновременное оповещение деканов, — зло процедила женщина.
     — Здорово, правда? Вы даже рубашку в штаны не сможете заправить. В таком виде вас и застанут злые и чаще всего разбуженные ночью деканы.
     — Но как они действуют? – я с любопытством смотрел на профессора.
     — Я не знаю, это очень сложные чары. Подозреваю, что они включаются при достижении гормонального фона участников шалости определенного уровня. Уж не знаю, как это измеряли Основатели, они же не подозревали, что такое гормоны, скорее всего, какие-нибудь абстрактные единицы возбуждения. Это, кстати, не только меры пресечения шалостей, но и очень хороший метод предотвращения насилия. Чистокровные студенты это знают, их старшие члены семьи просвещают, а вот с магглорожденными и полукровками иногда случаются проколы. Чар вообще в стенах Хогвартса неимоверное количество, это позволяет штат школы сократить только до преподавательского состава. Процент свадеб играемых сразу после окончания школы очень велик, понятно почему, перевозбуждение дает о себе знать.
     — Я точно знаю, что в Хогвартсе жили женатые пары, — я продолжал наблюдать за наставником.
     — Да, это и сейчас возможно. Для семейных пар существуют специальные комнаты, где чар контроля нет. Поттер, подойди сюда, держи, — он протянул мне лампу. – Посвети мне. Похоже, дверь просто захлопнулась и закрылась на замок.
     — Профессор, я не понимаю, неужели все действительно обстоит так строго? – жалобно спросила Гермиона.
     — Мисс Грейнджер, — наставник повернулся и посмотрел в сторону девушки, — я сейчас расскажу вам несколько историй, касающихся только тех людей, которых вы знаете лично. Начнем, пожалуй, с меня. Мою мать выгнали из дома и уничтожили ее имя с родового древа Принцев не потому, что она вышла замуж за маггла, а потому, что ее заподозрили в связи с этим самым магглом. Причем Принцы все-таки вынудили моих родителей заключить брак и даже дали объявление об этом событии в «Пророк».
     — Но, я не понимаю…
     — «Пророку» нет никакого дела до свадеб магглов. Их вообще не волнует кто такой этот Тобиас Снейп. Но сам факт замужества должен был убедить магов, что Эйлин Принц – дура, но не б… В общем, понятно. Пойдем дальше. Блэки. Андромеда Блэк вышла замуж за магглорожденного, пойдя наперекор семье. Ее также исключили из рода, но особо никаких репрессий не применяли, потому что ей хватило ума настоять на своем, и сделать все по правилам. Беллатрикс, она как послушная дочь вышла замуж за Рудольфуса Лестрейнджа. К моменту падения Темного Лорда, я уже не понимал, кого она ненавидит больше: магглов или собственного мужа. А уж ее ненависть к Андромеде – больше похожа на манию, потому что сестра, в отличие от нее обрела спокойствие и обычное человеческое счастье. Нарцисса, видя, к чему могут привести необдуманные действия, договорилась с Люциусом, которому симпатизировала еще в школе, а он отвечал ей взаимностью. Они специально нарушили чары контроля и были застигнуты в очень щекотливом положении. Одной из инструкций деканов является немедленное оповещение родителей шалунов. Скандал замяли в зародыше, объявив о помолвке постфактум, тем более что Люциус поступил тогда как настоящий мужчина и взял всю меру ответственности на себя, выставив Нарциссу невинной жертвой. К Нарциссе претензий не было, но отношения между Малфоями и Блэками после этого случая заметно охладели.
     — Как это охладели?
     — Как-нибудь поинтересуйтесь у Драко, сколько раз он посещал дом Блэков. Вы услышите, что ни разу. Пойдем дальше. Уизли. Молли своим необдуманным поступком способствовала тому, что род Прюэтов пресекся, она стала…
     — Предателем крови, — прошептала Гермиона.
     — Верно, именно она и ее дети, к Артуру это прозвище никакого отношения не имеет.
     — Но, почему?
     — Мисс Грейнджер, в любой подобной ситуации вина всегда падает на девушку, именно поэтому Люциус поступил так, как поступил. И да, Эммелина все еще не замужем, хотя Минерва пошла тогда на поводу у своей ученицы и не стала докладывать о шалости ее родителям. Делайте выводы, мисс Грейнджер, и дайте уже нам подумать, как нас отсюда вытащить.
     — Свинья, — прошептала Эммелина, достаточно громко, чтобы мы все услышали.
     — Я знаю, радость моя.
     * * *
     — Верни мне мою палочку, Северус, — женщина, сидящая на диване, пыталась выглядеть спокойной, но ее взгляд все время метался с меня на наставника, который стоял напротив нее, скрестив руки на груди.
     — Только после того, как услышу ответ на мой вопрос.
     — Альбус попросил меня забрать из этой комнаты одну вещь, потому что считает, что это она может оказаться опасной для Гарри.
     — А откуда сам Альбус знает, что данная вещь опасна? – наставник прищурился и принялся изучать женщину еще более внимательно.
     — Я не знаю! Меня попросили, и я согласилась, мне не сложно это сделать. А насчет осведомленности Альбуса мне ничего не известно.
     — И что же это за вещь?
     — Да вон та статуэтка в виде кошки. Вон она на каминной полке стоит, — Эммелина кивнула в сторону камина. – Верни мне палочку, я проверю ее на наличие магии, заберу и уйду. Северус, мы же на одной стороне.
     Наставник не стал ничего больше выспрашивать, просто медленно протянул палочку женщине и очень демонстративно вытащил свою.
     — У тебя поднимется рука на женщину? – удивленно спросила Эммелина и направилась к тому предмету, который ей нужно было забрать.
     — А я не знаю, но не советую тебе проверять пределы моей порядочности.
     — Все чисто, вроде никаких следов агрессивной магии нет, зачем она понадобилась Альбусу? – убрав палочку женщина сняла статуэтку с полки. Мы не отрывали от нее взгляда, поэтому увидели, что к нижней части кошки была прикреплена тонкая проволока, которая с едва слышным звоном оборвалась, стоило Эммелине поднять статуэтку с полки. В то же самое время глаза кошки засветились и в них стали появляться цифры: десять – девять – восемь…
     — Бомба! – вдруг взвизгнула Гермиона.
     Эммелина от неожиданности выронила кошку, а наставник в долю секунду оказался рядом с ней и, схватив за руку, поволок к практически незаметной двери, находящейся рядом с камином. Наша реакция с Гермионой отставала от реакции наставника ненамного. А может быть мы просто подсознательно ждали какой-то пакости. Рывком распахнув дверь, профессор просто зашвырнул внутрь ничего не понимающую Эммелину, затем подождал, когда в темноту нырнем мы, и только после этого забежал в комнату сам. Как только дверь захлопнулась, в только что покинутой нами гостиной прозвучал взрыв. Какая-то странная волна прошлась по двери и, словно оттолкнувшись от нее, обрушилась на нас. Мы все четверо повалились на пол, а со стороны стен послышался звон.
     * * *
     — Кто-нибудь из вас умеет пользоваться отмычками? – наконец, спросил наставник распрямившись.
     Я пожал плечами. Когда-то умел, но современные замки очень сильно отличаются от тех, что мы на спор открывали когда-то.
     — Что за молодежь нынче пошла? Ничего не умеют. Дамы, попрошу дать мне шпильки, если таковые у вас имеются, конечно.
     — Вы умеете вскрывать замки? – Гермиона вынула из кармана несколько шпилек, которые не понадобились мне для фиксации ее, все равно уже растрепавшегося узла.
     — Мисс Грейнджер, вы не видели, где находится мой дом. Вот ваш друг видел. И он может вам поведать, что тот, кто провел свое детство в подобном месте, должен уметь вскрывать замки различной сложности. Это всего лишь вопрос выживания, — говоря это, он принялся сгибать шпильки под странными углами. Первая просто сломалась, когда наставник надавил очень уж сильно. – Черт.
     — Дай сюда, — внезапно произнесла Эммелина и, поднявшись с пола, подошла к профессору. Быстро придав шпильке нужный вид, она присела перед ручкой и принялась ковыряться в замке. Примерно через минуту послышался щелчок, оповестивший нас о том, что замок открыт. Все это время наставник смотрел на женщину с изумлением. – Не только у тебя было насыщенное событиями полукриминальное детство. Правда, взрывать меня еще ни разу не пытались, — она повернула ручку и толкнула дверь. – Ну что, пошли, посмотрим объем повреждений?

Глава 43. Всего лишь деньги?

     Когда мы с Гермионой выбрались из винного погреба, то обнаружили, что комната пострадала от взрыва не так чтобы сильно.
     Вся мебель была перевернута и частично повреждена, кое-где тлела обивка. Камин был практически полностью разрушен, и частично выворочен из стены, а на полу валялись какие-то свитки. Некоторые из них сгорели, но подавляющая часть этих свитков была целой. Профессор сосредоточенно рылся в пергаментах, некоторые отбрасывая в стороны, а некоторые складировал возле себя в аккуратную кучку.
     — Почему Альбус хотел меня убить? Почему, Северус, не молчи, — Эммелина ходила вокруг наставника кругами. – Он не мог не знать, что здесь заложена бомба, причем уже давно.
     — Конечно, не мог не знать. Он же сам ее здесь оставил. Но я тебя поздравляю, Вэнс. Конкретно тебя не хотели убивать, на твоем месте мог оказаться кто угодно. Основной целью было вот это, — он указал на бумаги. – Правда цель не была достигнута, уж не знаю почему.
     — Существует множество вариантов, — тихо проговорила Гермиона, подбирая с пола один из листов. – Возможно, на направление взрыва повлияло то, что мы открыли дверь. Если бы мисс Вэнс была одна, то она бы или осталась стоять на месте, или направилась бы к выходу. В любом случае она не успела бы дойти до двери. А может быть тот, кто оставил здесь эту игрушку не смог как следует рассчитать все, судя по всему это было довольно примитивное взрывное устройство, и маг мог не знать нюансов.
     — А может у этого кого-то все же есть остатки совести, и поэтому цифры появились. Может быть, он специально выбрал полукровку с «полукриминальным детством», чтобы она вовремя сообразила, что к чему, и успела спрятаться. Я только не могу понять, зачем все так сложно? Можно было просто прийти сюда и забрать архив, — я решил тоже приобщиться к чтению и поднял с пола свиток.
     — А вот насчет того, почему так сложно, я могу ответить, — наставник отложил очередной пергамент в сторону. – Здесь играет роль несколько факторов: во-первых, Альбус никогда и ничего не делал сам, во всяком случае, я не помню ничего подобного. Во-вторых, просто прийти и просто забрать он не мог, потому что занят, ему практически не дает продыху министр, а дело не требовало отлагательств, из чего следует в-третьих. Эти бумаги никому не мешали до сегодняшнего дня, но что-то произошло, скорее всего, гоблины, наконец, приняли какое-то решение, и попросили предоставить им документы, для каких-то только им известных целей. И от таких компрометирующих свидетельств пришлось быстро избавляться. То, что эта кошка находилась здесь уже давно, и просто ждала своего часа, ни у кого не вызывает сомнений. Все должно было быть красиво: член Ордена Феникса пришла почтить память Поттеров и с ней произошла такая вот неприятность, немножко смертельная, но это неважно. Можно ведь и на Темного Лорда вину переложить. Но все пошло не так. Наверное, Альбусу действительно просто не хватило знаний маггловской физики или чего-то еще, но, если бы Эммелина погибла, как и предполагалось, то наш многоуважаемый директор был бы уже здесь, и прибрал такие неудобные, но почему-то сохранившиеся свидетельства. И еще одно, гоблины специально перестраховываются и вплетают в пергаменты свои собственные чары, не позволяющие участникам сделок уничтожить документы самостоятельно, и это, вероятно, было самой главной причиной такого плана. Откуда директору было знать, что именно сегодня Поттер решит посетить отчий дом, да еще и с Грейнджер?
     — Но, какой во всем этом смысл? – я нахмурился и пробежал глазами пергамент. Что? Выделенная сумма на нужды Ордена была впечатляющей.
     — Смысл в том, что в ответ на запрос Альбус мог только развести руками и сказать, что он бы рад предоставить все это, но его нерасторопная помощница угодила в ловушку Темного Лорда, и сейчас нет ни документов, ни помощницы, — профессор поднялся. – Дьявол. Ну не может быть, что виной всему только деньги, это было бы слишком просто. А Альбуса сложно назвать простым человеком.
     — Смотря о каких деньгах идет речь, — Гермиона отшвырнула очередной пергамент. – Я понимаю, что Темному Лорду, по сути, плевать, одним убийством больше, одним меньше, но неужели кто-то поверит, что он мог соорудить обычную маггловскую бомбу? Да он слова-то такого не знает.
     — Мисс Грейнджер, Темный Лорд рос в приюте в Лондоне. Его юность пришлась на то самое время, когда город редкий день не бомбили. Неужели вы думаете, что он не имеет никакого представления о том, что именно падало им на головы?
     — Откуда ты знаешь такие подробности о жизни Лорда? – Эммелина отыскала сравнительно целый стул и села на него, обхватив себя за плечи руками.
     — А это не секрет, любой, кто хочет найти подобную информацию легко может это сделать. Особенно легко может ее найти тот, кто имеет доступ к архивам личных дел учеников Хогвартса.
     — Сколько времени хранятся личные дела? – невольно вырвалось у меня. Возможно, можно отыскать что-нибудь в архиве.
     — Сто лет, — наставник, наконец, рассортировал бумаги и сложил меньшую стопку себе в карман. Затем, вытащив палочку, поджег оставшуюся кучу. – Мне было чрезвычайно любопытно увидеть личное дело Альбуса Дамблдора, но это дело было уже уничтожено. Так что нам даже доподлинно неизвестно, какие оценки у него были за СОВ.
     — А какие оценки были у Лорда? — Гермиона поглядывала с любопытством.
     — В основном отличные, особенно трансфигурация. А вот зелья шли у него не очень хорошо, и это учитывая, что преподавал их ему Слагхорн.
     — Слагхорн – специалист своего дела, — Эммелина пребывала в каком-то подобии прострации.
     — Только я не помню, чтобы мы перенапрягались на его занятиях.
     — Не у всех есть дар разбираться в зельях, — женщина начала потихоньку приходить в себя.
     — Но каждый может бросить в котел именно то, что написано в рецепте и именно в тех количествах, которые необходимы.
     — А почему директор все еще не здесь? – прервал я их перепалку, чувствуя, что меня потихоньку потряхивает от нервного напряжения. То, что происходило, напоминало мне какой-то кошмар. Я тоже не верил, что все дело в деньгах. Что-то еще должно было двигать директором, во всяком случае, в первое время. Но что?
     — Потому что Вэнс все еще жива. У каждого члена Ордена кроме меня стоит маячок, позволяющий главе Ордена получать информацию о том, жив член Ордена или нет.
     — И что мне сейчас делать? – Эммелина поднялась со стула.
     — Все зависит от того, веришь ты до сих пор Альбусу или нет.
     — Меня только что чуть не убили, могу я верить тому, кто послал меня на смерть, даже не предупредив? – взвизгнула женщина.
     — Почему не предупредив? Тебе же сказали, что вещь опасная.
     — Я уже ничего не понимаю, я не понимаю, почему мы собраны для борьбы с Лордом, но Альбус так легко жертвует нашими жизнями в собственных целях.
     — Не принижай достоинства Альбуса, — наставник принялся еще раз осматривать комнату. – Он действительно хочет остановить Темного Лорда.
     — Я тоже так думаю, — я задумчиво рассматривал пепел, который был некогда финансовыми документами о заключенных договорах между Альбусом Дамблдором и разными людьми, не только с Джеймсом Поттером. А также различные счета. Вопроса, почему эти документы хранились именно здесь, у меня не возникло. Этот дом принадлежал когда-то Дамблдору, поэтому он знал все возможные тайники. А спрятать важные вещи в заброшенном доме, который превратили в мемориал, это было логично, да и подстраховаться на всякий случай такой вот кошкой. Если бы это было возможным, эти пергаменты были бы уничтожены сразу же, как только попали ему в руки, но так тоже было нормально.
     — Альбус всегда был искренним в этой борьбе, я не понимаю, — Эммелина снова села на стул.
     — А он и был искренен. Вот только, напомни мне, когда был основан Орден? – наставник прислонился к стене.
     — В 1970 году.
     — Верно. А когда Темный Лорд начал проявлять себя? Я сам отвечу, приблизительно в шестидесятых годах. Десять лет. Десять лет понадобилось Величайшему волшебнику, чтобы осознать, что его бывший ученик представляет собой опасность? Не слишком ли большой срок?
     — Что ты хочешь этим сказать?
     — Только то, что Темный Лорд не представлял для Альбуса опасности, вот тот и не шевелился, а когда бывший ученик окончательно сорвался с поводка, вот тогда, Альбус и понял, что с ним что-то нужно делать. Только вот, мы все для него мясо, кроме Поттера. Тот тоже, но мясо более ценного сорта.
     — Что мне сейчас делать?!
     — Не ори, — наставник пристально посмотрел на Эммелину, поймал ее взгляд. – Извини, но я не вижу другого выбора. Легилименс.
     Когда он опустил палочку, женщина некоторое время сидела и смотрела в одну точку. Она была явно дезориентирована, но быстро пришла в себя. Ее рывок был неожиданностью для всех. Наставнику повезло в том плане, что он был выше довольно хрупкой женщины, и сумел перехватить ее руки в опасной близости от своего лица.
     — Сволочь, мерзкий тип, какого хрена ты творишь?!
     — Успокойся. Да успокойся же. Я ведь извинился, что тебе еще нужно?
     — Мне нужно прибить тебя, вот тогда я точно успокоюсь!
     — Простите, профессор, мы вам не мешаем? – мне было неудобно, как будто я увидел что-то интимное.
     — Вэнс, ты что забыла, что здесь дети находятся? – он с трудом справлялся с разъяренной ведьмой, для которой этот сеанс легилименции стал последней каплей. Нет, я понимаю, что это было необходимо, но профессор мог бы быть и поделикатнее с дамой.
     — Зачем ты это сделал? – Эммелина немного успокоилась и обмякла, однако профессор не спешил ее отпускать.
     — Ты же умная женщина, должна сама все понимать, — голос наставника звучал устало.
     — Что мне делать, Северус?
     — Успокоиться, это самое главное. Затем ты пойдешь к Альбусу и скажешь ему, что когда зажглись цифры, ты поняла, с чем имеешь дело, бросила статуэтку и успела аппарировать. Антиаппарационного барьера здесь нет, так что должно сработать. Самое главное не нарывайся, не пытайся выяснять причины, вали все на Темного Лорда, мол, это точно он, собака, на Поттера ловушку устроил и быстро уходи.
     — Куда уходить? – в голосе Эммелины прозвучала горечь.
     — В особняк Блэков. Я предупрежу хозяина, пожалуй, я дождусь тебя там. Мне все равно нужно сейчас эти юные дарования домой вернуть.
     — Альбус думает, что Лорд будет охотиться за пророчеством, он хочет, чтобы мы дежурили возле Отдела Тайн.
     — Странное желание, и совершенно бессмысленное. Видимо, ему нужно создать видимость работы и хоть чем-то вас занять. Но я попытаюсь выяснить, чего хочет добиться Темный Лорд.
     — Он тебя принял?
     — Своевременный вопрос, — профессор усмехнулся. – Да, принял. У него совершенно отказала логика, видимо, во время возрождения что-то пошло не так.
     — Ты меня отпустишь? Я не буду драться, обещаю.
     — Какой пример мы подаем молодежи? – профессор покачал головой и разжал руки. – Ты все поняла? Да, нас здесь не было.
     — Не держи меня за идиотку. Я все поняла.
     Эммелина отошла от профессора и отряхнула мантию. Затем она достала палочку и приготовилась к аппарации.
     — Вэнс, что у вас с Кингсли-то не сложилось?
     — Не твое дело, Снейп, — и она с легким хлопком исчезла.
     — Она начинает мне нравиться, — пробормотал профессор. – Так, ну и что стоим? Подходим ко мне, будем возвращаться, и выслушивать завывания твоего истеричного крестного. – С этими словами, еще раз оглядевшись, профессор протянул нам руки, и мы аппарировали из этого уже практически полностью разрушенного дома.

Глава 44. Зачем?

     Сегодня у меня день рожденья. Гарри Поттеру исполнилось бы пятнадцать, мне – двадцать один. Странно, но именно сегодня я понял, что мне пятнадцать. Так проще, и не нужно зацикливаться на цифрах, хотя я упросил Сириуса устроить небольшую домашнюю вечеринку. Из приглашенных гостей присутствовал только Хагрид. Его пригласил сам крестный, заявив нам с наставником, что мы неудачники, и что он попробует разговорить Хагрида сам.
     Теперь они сидели за столом на кухне, куда мы перебрались из гостиной, после официального ужина и качественно надирались. Количество пустых бутылок перед ними росло, а я начал подозревать, что Сириус отрубится быстрее, чем попытается выяснить нужные нам сведения. Ремус (как только он появился в доме, гораздо более ухоженный и уверенный в себе, чем во время нашей последней встречи, то сразу попросил называть его по имени, мол, это больше нравится волку) разговаривал о чем-то с профессором Снейпом. Тонкс, составляющая компанию Гермионе, шепталась с ней и кидала заинтересованные взгляды на оборотня. Я же был предоставлен самому себе, но меня это вполне устраивало, мне нравилось наблюдать за ними. Все эти люди начали занимать определенное место в моей жизни, они стали для меня практически родными. Наверное, в этой странной компании не хватало сейчас Драко и Невилла, но всему свое время.
     * * *
     Когда мы появились в доме Блэков, нас встретил такой шум, что мы даже вначале не поняли, обвиняют нас в чем-то или переживают. Я пытался что-то объяснять, но меня банально не слушали, как не слушали и наставника. Говорили все одновременно: и сам Сириус, и Вальбурга, и Андромеда, и даже всегда насмешливая и снисходительная Тонкс.
     — Силенцио, — да, наставник терпением и тактом не отличается, но у него есть свой стиль.
     — Северус, ты хам, — на портрет заклятье не подействовало, но Вальбурга от возмущения также ненадолго замолчала.
     — Я знаю, — профессор кивнул и обратился к стоящим возле нас людям. Я открыл было рот, но почувствовал, что он перестарался и заставил замолчать абсолютно всех живых людей в холле, кроме самого себя. – Поттер совершил глупость, что неудивительно, и активировал портключ, который я ему предоставил довольно давно. Покажи, — обратился он ко мне. Я, пыхтя от злости, достал шарик и продемонстрировал его Блэкам. – А вообще, хорошо, что мы разделились в поисках. Мне повезло, я их нашел в Годриковой впадине, куда я направился сразу, как только убедился, что в доме Грейнджеров давно никто не появлялся. Но в связи с некоторыми обстоятельствами мы задержались, и сейчас я попрошу тебя, Блэк, и тебя, Нимфадора, — волосы Тонкс вспыхнули красным, — пройти в кабинет и обсудить сложившуюся ситуацию. Поттер, ты тоже присоединяйся. Мисс Грейнджер, вас мы будем ждать, после того как вы приведете себя в порядок. Андромеда, распорядись насчет чая, пожалуйста. Фините.
     — Снейп! – Сириус просто задохнулся и не мог сказать не слова даже после того, как смог заговорить.
     Тут послышался хлопок, и посреди холла появилась Нарцисса и сразу начала говорить, не обратив внимания на нас.
     — Люк сказал, что все спокойно. Если бы Темный Лорд приложил руку к их исчезновению, то явно было бы шумно. К тому же, я не представляю, как это можно было бы сделать, если в дом могут попасть очень немногие.
     — Нарцисса, дети нашлись, так что не переживай, — Андромеда говорила как всегда спокойно. Миссис Малфой обернулась и, увидев, наконец, нас, выдохнула. – Пойдем, поможем Гермионе привести себя в порядок, а то она выглядит как бродяжка, хотя прическа была хорошая, пока не растрепалась.
     — Но, я и сама могу…
     — Ты не спорь лучше, — прошептал я. – Чем больше ты будешь спорить, тем дольше останешься за пределами кабинета.
     Девушка кивнула и позволила сестрам увести себя. Наставник, развернувшись, направился в кабинет, а кипящий Сириус и все еще красная Тонкс, быстро пошли за ним. Я огляделся, сейчас они будут выяснять отношения, так что несколько минут у меня есть.
     — Миссис Блэк, — подошел к портрету.
     — Да, Гарри.
     — Вы говорили, что Альбус Дамблдор был дружен с дедом Сириуса.
     — Да, это действительно так, но после окончания школы, общение как-то само собой сошло на нет. У Арктуруса появилась семья, а у Альбуса какие-то проблемы, связанные с его родными, подробностей я не знаю, но, Арктурус говорил, что вроде бы Альбус однажды пришел к нему в гости, но у Блэков ожидалось появление на свет Ориона, и Арктурус нервничал и был невнимателен. Альбус тогда ушел, и больше они практически не виделись.
     — А с кем еще Дамблдор был дружен в школьные годы, — какая-то мысль вертелась у меня в голове, но я никак не мог ее сформулировать, просто на тот момент мне казалось, что знать такие подробности – это важно.
     — О, у них был очень дружный курс. Ребята как-то сдружились, и практически не было различий между факультетами. Арктурус рассказывал, что Альбус был душой компании, он был как цементирующее звено, между казалось бы непримиримыми оппонентами. Но после окончания школы эта связь исчезла, а через несколько лет будто черная кошка пробежала между бывшими друзьями. Я не могу сказать, кто точно входил в их компанию, там были: Поттер, Пруэтт, Актурус, Лонгботтом, Лестрейндж, Мальсибер, Крауч – это костяк, об остальных я не знаю. Тебе лучше спросить о них у Арктуруса. Его портрет должен быть где-то в галерее.
     — А вы не могли бы поинтересоваться? – заискивающе попросил я.
     — К сожалению, нет. Идиот художник, нарисовавший этот портрет, забыл наложить на него чары перемещения, так что я не могу посещать другие портреты, так же как не могу принимать гостей. Выяснилось уже это после моей смерти, так что ничего уже исправить было нельзя.
     — Спасибо, миссис Блэк, вы мне очень помогли, — я раскланялся и, дождавшись кивка женщины, пошел к кабинету. Надеюсь, страсти там уже улеглись, и мы будем нормально общаться.
     Когда я вошел в комнату там было тихо. Однако все трое находящихся в ней людей сидели в разных углах довольно далеко друг от друга и молчали. Я вздохнул и уселся в кресло, стоящее возле стола.
     — Гарри, Северус сказал, что вас сегодня чуть не убили, — наконец, заговорил Сириус, глядя на меня.
     — Подозреваю, это была непредвиденная случайность, — я внимательно рассматривал стол.
     — Мы пришли к тому же мнению.
     — Ты не заметил чего-нибудь необычного, когда вы переместились в дом? – Блэк вскочил и принялся метаться по комнате.
     — Заметил. Дверь была открыта. Но я точно помню, что мы ее закрывали в прошлый раз.
     — А почему ты мне об этом не сказал? – наставник нахмурился.
     — Вы не успели меня спросить, вы нас воспитывали, — огрызнулся я.
     — Да, это мой промах, — задумался профессор.
     — Надо же, ты признаешь свои промахи?
     — Если они очевидны, то да.
     — Ко мне вчера подходил Кингсли, он говорил, что Альбус Дамблдор снова собирает Орден Феникса и может быть я…
     — Нет, — иногда они поражали меня своим единодушием.
     — Альбус встречался со мной, также вчера и намекал на это же. К тому же он намекал, что Ордену негде собираться и не на что, — Сириус остановился и взлохматил волосы. – Я ему сказал, что еще не оправился после тюрьмы, что моя психика расшатана, и я могу натворить глупостей. К тому же я верю своему крестнику и если он говорит, что ничего не помнит и не уверен в том, что Лорд возродился, то и я пока не уверен.
     — Блэк, вот зачем ты это делаешь? – вдруг спросил профессор. – Ты ломаешь мое мироощущение тем, что начал принимать разумные решения. Но, ладно. Скоро сюда прибудет Эммелина Вэнс, так что нас будет немного больше. Это бред какой-то. Во что мы ввязываемся? Противостоять сразу и Альбусу и Темному Лорду, при этом абсолютно не понимая их целей и намерений.
     — Тебе сложнее всех, тебе придется контактировать с обоими.
     — Хорошо хоть не одновременно, — наставник вздохнул.
     — Почему ты решил, что Эммелина нас поддержит?
     — Потому что трудно оставаться верной человеку, которому абсолютно наплевать на твою жизнь. К тому же некоторые члены Ордена верны идее, а не Альбусу.
     — Что я должна делать? – вдруг подала голос Тонкс.
     — Забыть то, о чем здесь говорилось, — Сириус резко развернулся и пристально посмотрел на племянницу.
     — Вы меня не за этим сюда позвали, чтобы запугивать, — Тонкс устроилась поудобней на стуле и сложила руки на груди.
     — Нимфадора, — наставник проигнорировал злобный взгляд девушки в свою сторону, похоже, ему просто нравилось бесить людей, особенно женщин, — у тебя будет два очень важных задания, которые ты должна будешь сделать очень аккуратно и без суеты. Ты должна будешь перерыть весь архив Аврората, но найти хотя бы упоминания того, кто навещал Блэка в тюрьме. Мы догадываемся, кто это мог быть, но нам нужно доказательство. И еще, крутись возле Кингсли и под предлогом глубокой задумчивости о членстве в Ордене выведай их ближайшие планы. Те, что известны Кингсли. Если мне память не изменяет, в Ордене Феникса был только один человек, который знал о всех аспектах ведущихся дел. Возможно, такой подход дозирования информации и имеет какое-то значение, но только не в нашем случае. Какая-то часть будет известна мне, какая-то Эммелине. Посмотрим, что из этого получится.
     — Плохо, что со стороны Лорда у нас только ты, — Сириус снова начал нарезать круги по комнате. – У тебя положение очень специфичное, так что большинство акций ты можешь не знать.
     — Не только я, — профессор посмотрел на меня. – Благодаря твоему крестнику, Люк разочаровался в идеях чистокровности, но уверился в идеях собственного благополучия, так что он будет делать все, чтобы этому благополучию ничто не помешало. Дело касается еще и его семьи, а семья для Малфоя всегда стояла на первом месте. Его преимущество состоит еще и в том, что он очень хорошо освоил окклюменцию, так что мы будем в курсе всех наиболее важных событий.
     — Что делать мне?
     — Отправиться в Гринготс и потребовать от гоблинов полного аудита собственных средств. Да, и еще. Скоро, как я понимаю, сюда нагрянет Люпин. Вашей задачей будет добиться нейтралитета оборотней. Делайте для этого что хотите, хоть Сивого убивайте жестоко и показательно, но оборотни не должны вмешиваться в конфликт, ни на чьей стороне.
     — Это будет сложно.
     — А ты хотел легко жить? – Сириус покачал головой, — интересно, где наш чай?
     * * *
     — А меня Дамблдор посылает к великанам, чтобы, значит, договориться попробовал. Великий человек Дамблдор, — Хагрид достал огромный носовой платок и высморкался. Судя по сведенным к переносице глазам – кондиция была уже достигнута.
     — А мне все время холодно, — заплетающимся языком поведал Сириус. Я навострил уши. Похоже, крестный начал разговор, пока еще хоть что-то соображал. – В Азкабане так холодно, Хагрид.
     — Я знаю, я там был, — он расчувствовался и сейчас всхлипывал.
     — Я ведь не помню, как меня посадили. Я прибежал, а на полу Джимми лежит. И тут меня как накрыло. Вот что я за свинья? Я же даже не посмотрел, жив ли Гарри.
     — Меня Дамблдор тогда позвал, чтобы я, значит, ребенка забрал, — полувеликан внезапно замолчал и опрокинул в себя огневиски.
     — Поговори со мной, Хагрид, — Сириус приблизился к нему и положил руку на плечо лесничего. – Поговори.
     — Да все как в тумане. Дом разрушен, только почему-то больше снаружи. Тела Джеймса и Лили уже убрали. Дамблдор мне Гарри протянул. Он такой маленький был, такой крохотный. Значит, отдал мне Гарри и велел в Хогвартс доставить. А Гарри спал все время, даже не понял, что его из дома-то родного увозят. Его ведь не сразу Дурслям отдали, а только через три дня.
     — Правильно, нужно было снять все права опеки с Блэка, который по законам магического мира имел больше прав на воспитание Поттера, чем Петунья, — я даже не заметил, как профессор сел рядом со мной, и вздрогнул, услышав его тихий голос. Люпин переместился к девушкам и теперь развлекал их. Судя по тому, что волосы Тонкс приняли розовый оттенок, она совершенно не возражала, да и Гермиона весело смеялась на какие-то его реплики.
     — А недавно Дамблдор попросил меня еще раз сходить в дом. Осмотреться, значит. Гарри-то уже взрослый совсем, должен скоро заинтересоваться.
     — А что смотрел-то?
     — Кошку какую-то на каминной полке. Трогать только запретил, сказал, что это как его, артефакт. Великий человек Дамблдор.
     — Давай выпьем? – Сириус снова наполнил бокалы.
     — Ну вот, ничего мы так и не узнали, — разочаровано пробормотал я.
     — Напротив, мы узнали очень многое. Мы узнали почти все. Осталось только понять зачем?

Глава 45. Луна.

     Почему-то именно в этом году мы не могли найти свободное купе. Причем искали его мы с Невиллом. Гермиона стала старостой Гриффиндора, поэтому находилась в специальном вагоне, ее мы загрузили первой, а потом направились с Сириусом к другому вагону.
     На перроне мы встретили семью Уизли. Молли сразу же подскочила к нам.
     — Гарри, что произошло? Почему ты не ответил на приглашение провести у нас остаток лета? Рон говорит, что ты отдалился от нашей семьи, завел какие-то шашни с представителями Слизерина…
     — Молли, извини, но это я виноват в том, что Гарри провел это лето исключительно со мной, — прервал женщину Сириус. – Я хотел больше времени провести с крестником. По-моему, это нормальное желание, не находишь? Что касается слизеринцев, Регулус тоже учился на этом факультете, и что, мне нужно отречься от брата?
     — Сириус, ты неправильно меня понял...
     — Я понял тебя абсолютно правильно, и я предоставляю Гарри возможность поступать так, как он считает нужным, чтобы он избежал тех ошибок, которые в свое время совершил я сам.
     — Но… Хорошо, а что ты ответил Альбусу насчет его просьбы?
     — А разве он вам не сказал? Я ответил – нет. Нет, я больше в эти игры не играю, — Сириус покачал головой. Я удивленно посмотрел на него. В последнее время он был собран и целеустремленно готовился вместе с Люпином к поездке в поселки оборотней. Места, где волки живут обособленно. Они практически не контактируют с людьми, выбираясь только для того, чтобы заработать денег, выполняя кратковременные контракты. Сейчас же крестный больше напоминал того несколько потерявшегося неврастеника, с которым я когда-то познакомился. Я просто не мог не восхититься его игрой на публику.
     — И чем ты собираешься заниматься? – поджав губы, продолжала свой допрос Молли.
     — Сейчас провожу Гарри и отправлюсь в путешествие. Я никогда не был на материке, думаю, мне будет полезно поваляться на пляжах и побродить по старым улочкам. Мой целитель сказал, что мне пойдет на пользу немного развеяться, — о как, оказывается, Сириус от целителя не вылазит. Нужно будет уточнить, может быть, целитель живет вместе с нами? Чтобы не попасть в неудобное положение, если вдруг кто-нибудь поинтересуется. И потом, разве Турция не находится на материке? Что-то Сириуса заносит.
     — Крестный, — я привлек внимание Блэка, пока он не заврался. – Поезд уже скоро отходит. Мне как-то не хотелось бы его догонять.
     — Да-да, пошли, я тебе помогу сундук занести. До свидания, Молли, — и Сириус подхватил мой багаж и направился к входу в один из вагонов.
     — Гарри, идите сюда, — раздался голос Невилла, который стоял возле соседнего вагона и махал рукой. Рядом с ним стояла представительная пожилая дама.
     Сириус тут же изменил направление и направился к Лонгботтомам.
     — Здравствуйте, Августа, — раскланялся он с дамой и просто закинул мой сундук в вагон. Помог, нечего сказать. Я переглянулся с Невиллом и хихикнул.
     — Ты хорошо выглядишь, Блэк. Вижу, что ты пришел к согласию с самим собой. Когда-то ты доставил много переживаний своей матери.
     — Я исправился, — Сириус ослепительно улыбнулся даме, — рад буду видеть вас в своем доме. Думаю, маме тоже будет приятно встретиться с кем-то, кто более близок ей по духу, чем мы.
     — Вальбурга все-таки оставила волшебный портрет? – крестный кивнул. – Я с удовольствием навещу вас. Признаюсь, мы с твоей матерью не ладили в свое время, но две старые перечницы всегда смогут найти общий язык.
     — Бабушка, мы опоздаем, — привлек внимание Августы Невилл.
     — Значит, ты и есть Гарри Поттер? – она повернулась ко мне, а я наклонил голову в знак приветствия. – Ты не похож на Джеймса, не понимаю, почему все решили, что ты его копия? Волосы только, да телосложение. Поттеры все мелкими были. — Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Они с Вальбургой точно общий язык найдут.
     Невилл без лишних разговоров потащил меня в вагон, помахав Августе на прощанье.
     — Уф, мне даже жаль твоего крестного. Бабушка любого может довести до белого каления.
     — А мне она понравилась, — я все еще улыбался.
     — Ты странный. И нравятся тебе странные люди: Снейп, Малфой, Гермиона, моя бабушка, я сам, наконец, — Невилл покачал головой и, подхватив свой сундук, направился из тамбура в вагон.
     Я поспешил за ним, пытаясь понять, что Невилл имел в виду, говоря о моей странности.
     — Кстати, а где Малфой? – я догнал Невилла и заглянул в очередное купе. Несколько девичьих лиц повернулись в мою сторону, и, узнав меня, девушки захихикали. – Извините, — пробормотал я, захлопнув дверь.
     — Он старостой Слизерина назначен. А у нас Рон.
     — Понятно, — я кивнул, и мы, пройдя мимо очередного переполненного купе, вошли в следующий вагон.
     В первом же купе, куда мы заглянули, оказалась белокурая девушка, сидевшая в одиночестве.
     — Извини, ты здесь одна? – девушка оторвалась от чтения какого-то журнала и кивнула, — можно мы здесь разместимся, а то свободного купе, похоже, в этом поезде больше нет.
     — Конечно, проходите, — она положила журнал на сиденье и внимательно посмотрела на меня. – А я тебя знаю, ты – Гарри Поттер, — ее голос звучал несколько рассеянно, а еще я заметил, что девушка пытается не смотреть мне в глаза.
     — Все знают, что я – Гарри Поттер, а вот я такой осведомленностью насчет тебя похвастаться не могу. - Я разместился на соседнем сиденье. Невилл плюхнулся рядом.
     — Я Луна Лавгуд. Я на четвертом курсе в Равенкло учусь, — сказав это, девушка как будто потеряла к нам интерес и снова уткнулась в журнал.
     — Ты в курсе, что держишь журнал неправильно? — вдруг спросил Невилл.
     — Я правильно его держу, а вокруг тебя много мозгошмыгов летает, тебе нужно как-то прогнать их.
     — Что? О чем ты говоришь? – Невилл озадаченно уставился на девушку, а у меня вдруг появилась какая-то странная мысль.
     — Скажи, Луна, а кто из преподавателей тебе нравится больше других? – мысль не давала мне покоя, и почему-то мне было просто необходимо выяснить подробности.
     — Это, наверное, покажется вам странным, но уроки у профессора Снейпа мне нравятся больше всего, хотя его сложно назвать приятным человеком.
     — А почему?
     — Почему его нельзя назвать приятным человеком? Это у меня спрашивает Гарри Поттер?
     — Нет, почему тебе нравятся зелья?
     — Я не говорила, что мне нравятся зелья, я говорила, что люблю посещать уроки профессора Снейпа, — девушка посмотрела на меня и быстро отвела взгляд.
     — И что именно тебе нравится на уроках профессора? – я практически уверился в своих подозрениях, но нужно было убедиться.
     — Там тихо.
     — Понятно, — я улыбнулся и сосредоточился на окклюменции.
     — О, а твои мозгошмыги спрятались, — Луна улыбнулась.
     — Я с ними договорился, — в этот момент дверь в купе распахнулась, и на пороге появилась раздраженная Гермиона.
     — Рон, я тебя по-хорошему прошу, оставь меня в покое! – увидев меня, девушка выдохнула с облегчением и просто упала рядом, сжав мою руку своей.
     — Уизли, ты или заходи, или подвинься, — из-за спины рыжего раздался голос Малфоя. Рон, что-то неразборчиво пробурчав, отошел от двери, окинув нас всех неприязненным взглядом.
     — Нашли где расположиться, с лунатичкой Лавгуд, — и Уизли быстро пошел дальше по коридору, размахивая руками. Я нахмурился, но, увидев промелькнувшую жалость в глазах севшего рядом с Луной Драко, решил прояснить ситуацию ребятам, потому что они явно не понимали, с чем имеют дело.
     — Луна, извини, но я сейчас немного поколдую, нам нужно кое-что между собой прояснить. Драко, перебирайся сюда, — встал, освобождая свое место, и устраиваясь прямо на полу. Затем, убедившись, что Луна пожала плечами и снова подняла свой журнал, я достал палочку и создал зону неслышимости.
     — Хорошие чары, старые? – деловито поинтересовалась Гермиона.
     — Как ни странно, но нет. Мне их профессор Снейп показал, подозреваю, что он сам их и создал. Единственный минус – их легко обнаружить, но для вот таких случаев подойдет. Собственно, зачем я их наложил. Почему Луну называют лунатичкой?
     — Об этом все в курсе: все эти мозгошмыги, серьги в виде редисок, вид, будто она заблудилась на этой планете… — начал Драко. Иногда его осведомленность о многих учениках меня пугала. Думаю, что именно этого Малфоя ждет большое будущее, если все пойдет как надо, и он не будет втянут ни в чью междоусобицу.
     — За всех не говори, я вот, например, не знаю, — перебил Драко Невилл.
     — Я тоже не посвящен в подобные детали, — я задумался, интересно, почему наставники это глумление допускают? – Ладно, а все в курсе, что эта девочка уникальна? Что все ее мозгошмыги произошли от того, что она врожденный легилимент?
     — Как это? – Гермиона нахмурилась.
     — Так. Она… э-э-э, — я, наконец, нашел слово, которое могло соответствовать Луне. Правда, оно было взято мной из маггловского лексикона, но, надеюсь, ребята меня поймут. – В общем, грубо говоря, она как антенна, настроенная на других людей. Но, судя по всему, защите ее никто не учил. Девушка живет в постоянном шуме. Заткнуть мысли людей невозможно. Отсюда все эти мозгошмыги, чтобы с ума действительно не сойти.
     — Значит, она абсолютно нормальная, только обладает уникальными магическими способностями? – Драко посмотрел на Луну с куда большей благосклонностью и явной заинтересованностью.
     — Конечно, она нормальная. Никто не позволил бы ей учиться в такой большой школе как Хогвартс в ином случае. Сумасшедшие это даже не оборотни, их раз в месяц не спрячешь, одной Пресвятой деве известно, что может прийти им в голову в следующий момент.
     — Понятно, почему ей на уроках Снейпа нравится, — хмыкнул Невилл. – На этих уроках ученики думают чаще всего только о зельях, а самого Снейпа она не слышит.
     — Да, скорее всего, так оно и есть. Гермиона, что у тебя с Роном произошло?
     — Уизли оценил ее новую прическу и общее более ухоженное состояние, и решил возобновить отношения на несколько другой основе, — ответил Драко, вместо поджавшей губы почти как Вальбурга Гермионы.
     — Так, с этим после разберемся, — я невольно нахмурился, — пора возвращаться к нашей очаровательной спутнице.
     — Гарри, я тут подумал, нам нужно окклюменцию изучать, — вдруг пришел к какому-то выводу Невилл.
     — Я плохо владею легилименцией, но давно хотел попросить профессора Снейпа позаниматься с нами индивидуально, только постоянно забывал. Теперь уже не забуду, да и насчет Луны нужно будет спросить. Хотя этой проблемой должен ее декан заниматься, но раз уж все пущено на самотек… попробовать-то попросить можно, а то девчонка окончательно в мир мозгошмыгов уйдет. Не хотелось бы, девушка-то с виду славная.
     Я убрал заклятье и кивком предложил Драко убраться с моего места.
     Тот усмехнулся и, встав, послал Гермионе воздушный поцелуй, за что получил удар по ноге от девушки. Я же ограничился тем, что показал ему кулак.
     — Они меня не ценят, видишь, Луна? – Малфой сел снова рядом с Полумной и, немного придвинувшись, начал рассказывать ей про то, какие мы все плохие.
     — Ты же на самом деле так не думаешь, — девушка нерешительно улыбнулась парню. Казалось, она была удивлена тем, что с ней вообще начали разговаривать, да еще и на такие странные темы.
     — Не думаю, — согласился Малфой, — но это не мешает вот этим личностям не ценить такого замечательного парня как я.
     — Скромность всегда отличала Малфоя и была самой первой его добродетелью, которая бросилась мне в глаза с первого взгляда на него, — Гермиона привалилась ко мне, а я обнял ее за плечи. – Ты, Луна, не обращай на этого клоуна внимания. А ты, Малфой, перестань пудрить девушке мозги и пошли выполнять наши обязанности старост, — она неохотно поднялась и направилась к выходу из купе.
     — Вот видишь? Я даже не преувеличивал, — Драко встал и одернул мантию. – Но я еще сюда вернусь.
     — Луна прониклась и уже подумывает о том, чтобы сменить купе. Пошли уже, — старосты вышли в коридор, а сидящая напротив нас девушка улыбнулась на этот раз совершенно искренне.

Глава 46. Тренировки

     Я что-то упускал, точнее, что-то забыл, и из-за моей забывчивости никак не получалось выстроить стройную картину произошедшего.
     Значит так: Альбус Дамблдор закончил Хогвартс, где был очень популярен, и у него было много друзей с разных факультетов. Сейчас нельзя было сказать наверняка, случайно или намеренно, но все эти друзья представляли собой отпрысков обеспеченных и родовитых семей. Как Альбус учился в школе, было неизвестно: его личное дело было уничтожено, а современников, учившихся вместе с ним, практически не осталось в живых. Хотя, скорее всего – это неважно. Затем было знакомство с Гриндевальдом, и смерть матери. Или вначале была смерть матери? Батильда говорила, что Альбус чувствовал себя одиноким, когда в его жизни появился Гриндевальд. Что я забыл? Что? Это важно, я чувствую, но вспомнить не могу.
     Девичьи руки обняли меня сзади за плечи.
     — Опять думаешь?
     — Приходится, — я сжал маленькую ладошку, — иди ко мне.
     — После таких провокационных предложений ты будешь вынужден на мне жениться, — Гермиона тихо рассмеялась. Она все еще думала, что такие разговоры – это шутка.
     — Да я и не против, — я вытащил девушку из-за своей спины и подтащив к дивану усадил рядом с собой. Она некоторое время сопротивлялась, а затем затихла, положив голову мне на плечо. – Ты в последнее время носишь именно эту прическу.
     — Она мне нравится, правда, у меня никак не получается уложиться в три шпильки, чтобы ее закрепить.
     — В каждом деле должен быть опыт, — я поднял вверх указательный палец, а Гермиона снова рассмеялась. – Скоро мне на отработку идти.
     — Странно, что ты один туда ходишь, нам тоже нужно чему-нибудь научиться, особенно учитывая наличие такого замечательного преподавателя, как Амбридж. Не понимаю, как ты ее терпишь, все эти: «Мистер Поттер, вы что-то имеете против проводимых занятий?».
     — Я не обращаю на эти провокации внимания, к тому же, у нее нет ничего, что могло бы поставить под сомнение мою лояльность.
     — Но она ничему нас не учит, — немного капризно произнесла девушка. Это было так забавно, что я невольно хмыкнул.
     — Можно подумать, другие профессора нас чему-то учили.
     — Но в этом году СОВ! – вскрикнула Гермиона
     — Я помогу тебе, если ты только об экзаменах переживаешь. Я их уже один раз сдавал.
     — Все равно, она меня очень сильно раздражает.
     — Не обращай внимания.
     — Тебе легко говорить, ты непробиваемый.
     — Это плохо? – я обнял ее за плечи.
     — Это непривычно.
     — Ты ошибаешься, я очень несдержанный и вспыльчивый, но у меня есть мозг, который утверждает, что в ситуации с профессором Амбридж, лучше придерживаться нейтралитета, зачем нагнетать обстановку? К тому же… — я замолчал, и задумался.
     — Что? – девушка сбросила туфли, и забралась на диван с ногами.
     — Понимаешь, это вопрос умения использовать все сказанное человеком против него самого, инквизиторы владели подобным искусством в совершенстве, но и нам немного перепало, как метод изучения потенциального врага. От Амбридж очень легко избавиться, и, если она продолжит свою недальновидную политику, я, пожалуй, воспользуюсь полученными когда-то, хоть и обрывочными, но знаниями, о которых здесь, похоже, мало кто имеет представление.
     — Это звучит нереально, как можно повернуть все ее разговоры против нее самой?
     — Гермиона, давай ты оставишь это мне, — я улыбнулся. – Лучше скажи, как тебе удалось такую походку за такое короткое время развить?
     — Вот об этом не спрашивай, — девушка закатила глаза, – пятнадцатисантиметровая шпилька, как оказалась, творит чудеса. Чтобы не навернуться, особенно с лестницы, приходилось просто чудеса эквилибристики демонстрировать, зато результат мне нравится. Сейчас с такой осанкой мне подходят практически все наряды.
     — А вы не лишены тщеславия, мисс Грейнджер, — поддразнил я девушку. – Рон опять пытался навязать тебе свое присутствие?
     — Ерунда, когда ты уходишь, со мной всегда рядом находится Невилл.
     — Если Уизли не успокоится, придется что-то делать.
     — Гарри, Рон не выходит за пределы попыток каких-то дремучих ухаживаний, так что, я прошу тебя, прояви чудеса своей выдержки, которые ты демонстрируешь в присутствии Амбридж.
     — То, что ты просишь, не вяжется с моим представлением о поведении мужчины, — ответил я довольно сухо. – Так что мне нужен только повод. Я никому не позволю так открыто оказывать знаки внимания моей девушке.
     — А я твоя девушка? – Гермиона выпрямилась и заглянула мне в глаза.
     — Если только ты сама этого хочешь.
     — Гарри, — она не ответила, но снова устроилась поудобней, избрав сейчас в качестве подушки мою грудь. – А у тебя была девушка?
     Я прекрасно понял, что она имела в виду прошлое моей сущности. Про Гарри Поттера она и так знала практически все.
     — Нет. Невесты у меня не было.
     — А…
     — Тсс, — я приложил палец к ее губам. – Мне было не шестнадцать лет, когда я попал сюда, — я наклонился к ее уху и теперь говорил шепотом. – Никогда не задавай такие вопросы мужчине. Что бы ни было прежде, нужно сосредоточиться на том, чтобы в будущем оставалась только ты одна.
     — Ты шовинист.
     — Я мужчина, — я осторожно отодвинул девушку и поднялся. Нужно было идти на занятие к профессору Снейпу.
     * * *
     Вообще, на этот раз нарваться на эту самую отработку было до неприличия просто. Профессор Амбридж решила, во что бы то ни стало, оставить меня после уроков. Зачем ей это понадобилось, оставалось только догадываться, но повод она нашла совершенно смешной:
     — Мистер Поттер, вы не законспектировали второй параграф, — профессор догнала меня уже в коридоре, после окончания урока чтения, в который превратился урок ЗОТИ. Я попытался указать ей на то, что она не давала задание что-то конспектировать. – Вы еще и пререкаетесь? Сегодня в семь часов в моем кабинете на отработке мы поучимся с вами вежливости.
     — Это совершенно невозможно, Долорес, — холодный голос наставника заставил ее подпрыгнуть. – Поттер хамит не только вам. Но, так уж получилось, что передо мной он проштрафился раньше, так что сегодняшний вечер он проведет именно у меня.
     — Тогда завтра…
     — И завтра, и послезавтра, Поттер ангажирован на чистку котлов до конца месяца. Но это в том случае, если он будет в последующем хорошо себя вести.
     — Я это так не оставлю, Северус!
     — Я не понял, Долорес, вы сейчас возмущены тем, что я так сурово наказал Поттера, или вас возмущает мягкость наказания? – он выжидающе посмотрел на покрасневшую Амбридж. Женщина пыталась подобрать достойный ответ, но почему-то не могла. Вообще это было бесперспективно. Переспорить наставника на моей памяти не мог никто. Разве что директор, пользуясь своим авторитетом, просто иногда его затыкал.
     Таким образом, каждый вечер я направлялся в подземелья, чтобы затем спуститься в ритуальный зал. Занимались мы дуэлингом, и только им.
     В первый же вечер профессор, войдя внутрь, снял с себя мантию, оставшись только в рубашке и брюках.
     — Гарри, я отдал медальон неуравновешенному, как и его хозяин, эльфу Блэка. Он пустой. Значит первая часть ритуала прошла успешно. Все крестражи освобождены и сейчас Лорд обладает тем, что осталось от его души в полном объеме. Змея, правда, сдохла. Не выдержала операцию изъятия из нее осколка души.
     — Лорд заключил один из осколков в змею?
     — Получается, что да. Он рвал и метал, подозревал диверсию. Досталось всем, — наставник поежился. Значит, ему досталось не меньше, чем другим. – Но дело не в этом. Сколько тебе понадобится времени, чтобы осуществить второй этап, и избавить, наконец, этот мир от Темного Лорда?
     — Я могу подготовить все здесь. Мне нужно будет только встретиться с ним. Нужен будет зрительный контакт не менее десяти секунд. А потом не менее двух минут до того времени как заклинание подействует. Это ритуалистика, а она не мгновенного действия, — я пожал плечами, как будто извиняясь.
     — Я примерно так и думал. Причем, ты не можешь уйти в эти две минуты, нужно будет убедиться, что все прошло как надо. А кроме тебя сделать это будет некому. Поэтому наша задача дать тебе эти две минуты, чтобы ты выжил. Я знаю любимые заклятья Лорда. Сам я тебе помочь не смогу, — он дотронулся до предплечья. Понятно, метка. – Но я могу потренировать тебя, чтобы ты знал, с чем имеешь дело. Это помещение экранировано от защиты Хогвартса?
     — Не полностью. На совсем уж темное извращение чары среагируют, но те, что называют непростительными, скорее всего, пропустят.
     — Ну, Аваду я использовать не буду, но ты не должен ее исключать, а все остальное относится к условно темным. Приступим.
     * * *
     Сегодня было третье занятие. Процесс несколько тормозился тем, что когда я применял какое-нибудь неизвестное профессору заклятье, чаще всего из разряда стихийных, он прекращал дуэль и требовал от меня полный и подробный отчет по данному заклятью. Надо отдать ему должное, если мне встречалось что-то незнакомое, то процесс повторялся, только на этот раз объяснял он.
     Вообще, такой способ подачи информации меня более чем устраивал. Я выпускал пар, который скапливался во мне из-за постоянных и необоснованных нападок Амбридж, чем дальше, тем мне все более сложно было называть эту женщину профессором, а также из-за повышенной заинтересованности Рона Гермионой.
     — Акселитус, — щит, который до этого сдерживал летящие в меня заклятья, с негромким звоном рухнул, не выдержав нагрузки, а увернуться я не успел.
     Упав на пол, я хватал ртом воздух, пытаясь протолкнуть в горевшие легкие хоть немного кислорода.
     — Фините, — наставник подошел ко мне и протянул флакон с восстанавливающим зельем. Он начал приносить с собой различные зелья, чтобы ситуации подобные этой не повторялись. – Ты слишком рассчитываешь на свой щит. Он мощный, но у каждого щита есть свой предел. Никогда не забывай об этом.
     Я кивнул и поднялся. Выиграть у профессора мне удавалось один раз из четырех попыток, но я считал, что это неплохой результат. К тому же, мы не использовали по-настоящему смертельные заклятья, так что точную статистику назвать было сложно. Но в скорости он меня обыгрывал на раз.
     — На сегодня хватит, — профессор поднял мантию и одним движением палочки застегнул весь бесконечный ряд пуговиц.
     — Профессор, а не могли бы такие же отработки получить Невилл, Гермиона и Драко? И еще, не могли бы вы позаниматься с Луной?
     — Насчет первой троицы – нет проблем, заработать отработку Лонгботтому гораздо проще, чем чихнуть. Что касается Лавгуд, мой ответ нет. Я не могу вмешиваться в подобные дела студентки не моего факультета, это вопрос этики, но я могу поговорить с Филиусом, чтобы он, наконец, занялся девочкой.
     — Ну, хоть так, — я надел свою мантию, и мы вышли из комнаты.
     Когда мы уже приближались к кабинету зельеварения, то увидели Луну, которая целенаправленно куда-то шла. Она нас не замечала, а я вдруг увидел, что она босиком.
     — Это должно быть здесь, — пробормотала девушка и подошла к одной из ниш. Пошарив в ней рукой, она вытащила свои ботинки. – Ну вот, я так и знала, что нарглы меня не обманывают. – Она быстро надела ботинки, улыбаясь при этом.
     Я замер, и украдкой посмотрел на наставника. Тот прищурившись смотрел на Луну. В его взгляде не было жалости. Только плохо скрываемое бешенство.
     — Лавгуд! – рявкнул профессор, а девушка вздрогнула и удивленно посмотрела на нас, только заметив, что находится в коридоре не одна. Я в последнее время практически постоянно применял окклюменцию, а для наставника жить в окклюминационном вакууме было так же естественно, как дышать, так что девушка просто нас не «слышала». – Быстро в мой кабинет!
     Луна немного испуганно посмотрела на профессора и быстро пошла за ним, а я улыбнулся. Этика или нет, но профессор, скорее всего, займется ею. Как же удачно сегодня все сложилось.
     Я направился к выходу из подземелий, когда невдалеке раздался вскрик, неразборчивая ругань и четко слышимый звук пощечины.

Глава 47. Шутка

     Как же глупо получилось, Пресвятая дева. Я разглядывал в зеркальце впечатляющий по своим размерам синяк, украшающий левую половину моего лица, и мог только чертыхаться сквозь зубы, пока Гермиона делала мне примочки с настойкой бадьяна. Самое паршивое заключалось в том, что этот синяк нельзя было свести магией из-за того, что он при помощи магии был получен.
     — Придурки, — процедил я сквозь зубы, бросая злобные взгляды на близнецов.
     — Тебе нужно было сначала все проверить, прежде чем выбегать в коридор, — Гермиона снова приложила марлевый тампон, смоченный настойкой, к моему лицу.
     — Ты кричала, к тому же, звук пощечины…
     — Сколько раз мне еще извиниться, особенно перед Малфоем? Это произошло случайно!
     — Я знаю, видел последствия, — я хихикнул и тут же ойкнул, поборов желание схватиться за щеку.
     — Это не смешно, между прочим!
     — Я знаю, но это действительно смешно, — Гермиона нахмурилась, а я поморщился, когда она отняла руку от моей щеки.
     — Больно? – девушка сразу же перестала хмуриться и снова потянулась к настойке.
     — Больно, — я закатил глаза и начал тщательно симулировать адскую боль. Хотя на самом деле было скорее обидно.
     * * *
     Вскрик, глухая ругань и звук пощечины, который сложно было с чем-то перепутать, заставили меня побежать в направлении этих звуков. Я узнал голос Гермионы, поэтому за пару секунд навоображал себе невесть что. Зная, что сегодня очередь старост Гриффиндора патрулировать коридоры нижних этажей Хогвартса, первая мысль была о том, что Рон решил перейти от «дремучих ухаживаний» к конкретным действиям. Наверное, я еще не совсем остыл от схваток с наставником, потому что бросился вперед не раздумывая. Я буквально взлетел по лестнице, ведущей вверх, и завернул за угол, попав в небольшой узкий «тамбур», который дальше расширялся, образуя коридор первого этажа. В этом «тамбуре», прислонившись к стене и цепляясь за держатель факела, стояла Гермиона, а на полу лежал Драко и, ругаясь, пытался встать, но у него ничего не получалось. Через секунду я понял, почему Малфой не может подняться.
     Пол в коридоре был покрыт тонким слоем магического льда. Он был очень скользкий, в чем я убедился сразу же, как только наступил на это безобразие. Пол ушел из-под ног, и я, не сумев хоть как-то сгруппироваться, упал, приложившись головой о гладкую, но не ставшую от этого менее твердой, поверхность.
     — В нашем полку прибыло, — простонал Драко, прекратив все попытки встать. Теперь он просто лежал, раскинув руки и разглядывая потолок.
     — Что случилось? – я с трудом поднял голову и заметил, что, похоже, рассек бровь, так как кровь капала на лед довольно бодро. Боли я не чувствовал, но головокружение было настолько сильным, что Гермиона у меня в глазах двоилась.
     — Фред с Джорджем заявились в гостиную и начали хвастаться, что устроили слизеринцам сюрприз. Еще они говорили, что было бы очень здорово, если бы декан Слизерина попался в эту ловушку. Я пошла проверить, по дороге встретила Малфоя, он тоже сегодня дежурил только на более высоких этажах. Я даже представить себе не могла, что шалости могут перерасти в подобную мерзкую отвратительную шутку!
     — Не ори, Грейнджер, в отличие от нас ты стоишь на ногах, — Драко продолжал говорить, обращаясь к потолку. – Если ты сейчас аккуратно пройдешь в какую-нибудь сторону, то сможешь позвать на помощь одного из преподавателей. Хотя нет, стой на месте, иначе мы будем валяться втроем.
     — Мы можем колдовать? – я слегка приподнялся на руках, которые тут же поехали в разные стороны и огляделся. Полоса льда была неширокой, но с высоты нашего положения казалась непреодолимой.
     — В этом и состоит фокус, что нет, — Гермиона чуть не плакала, остро ощущая свою беспомощность, а мне захотелось удавить всех Уизли, которых я только знал. – Это похоже на те чары, что были в погребе, только ограниченные самим льдом.
     — То есть, пока мы находимся на этом проклятом льду, мы беспомощнее маггловского младенца?
     — Очень точное определение, Гарри, — Драко потянуло на философию. – Только у младенца есть перед нами преимущество: он может закричать и к нему тут же прибежит мамочка. Мы такой роскоши лишены, к тому же уже был отбой, а слизеринцы очень законопослушные, после отбоя никто не выходит из гостиной.
     — И почему же? – скептично поинтересовалась Гермиона, крепче вцепляясь в держатель.
     — Ой, Грейнджер, ты же нашего декана знаешь. Я однажды, на первом курсе, почему-то решил, что личное знакомство с «дядей Севом» дает мне негласное разрешение на некоторые вольности. В итоге я патрулировал Запретный лес ночью с Поттером, а потом перечистил дюжину котлов, в награду, так сказать.
     — За что? Ты же отработал свое наказание, — Гермиона смотрела на меня, закусив губу. Видимо кровь, которая продолжала капать с моего лица очень ей не нравилась.
     — За глупость и за то, что попался, — отрезал Драко. – Но, я говорил это к тому, что мы имеем все шансы здесь заночевать.
     — Луна!
     — Что Луна?
     — Луна сейчас находится в кабинете профессора. Видимо, Уизли решили так пошутить уже после того как она спустилась в подземелья. Наверняка профессор Снейп ее проводит, да и не станет задерживать долго. Но даже если Луна пойдет одна, нужно как-то ее предупредить, чтобы она на этот каток не угодила.
     — Ничего, она за милю услышит истеричные вопли, которые сейчас вертятся в наших головах и будет действовать осторожно, — неуверенно предположила Гермиона.
     — Мы сейчас об одной и той же Луне говорим? – Драко перевернулся на бок. Все-таки лед был холодный, и лежать на нем в одном положении долго просто не представлялось возможным.
     — Вы мне лучше скажите, кто кого ударил? Я слышал звук, похожий на пощечину, тогда и поспешил сюда, — я попытался встать на четвереньки и попытаться передвигаться таким образом, но ничего не получилось, я все равно скользил по гладкой поверхности. Тогда я попробовал ползти – результат был тот же, я просто барахтался на одном месте.
     — О, я понял ход твоих мыслей, но, уверяю, я был с твоей подружкой вежлив и тактичен до тошноты. Я прекрасно помню, как ты фехтуешь, и получить полметра железа в свое тело я совершенно не намерен. А вот тебе стоит подумать, прежде чем продолжать отношения с этой ведьмой, которая любит руки распускать.
     — Малфой, может, хватит? Я уже извинилась, — на глазах Гермионы все-таки показались слезы. – Гарри, мы ждали какую-то гадость, но не думали, что она будет настолько масштабной, поэтому шли мы медленно, и не упали сразу. Этот лед, он был невидимый, и стал заметным только тогда, когда мы на него наступили. Мы сразу же поехали, и я закричала, а потом, пытаясь сохранить равновесие случайно, слышишь, Малфой, случайно махнула рукой, ну, и попала Драко по лицу.
     — Пока ты махала руками, пытаясь ухватиться за воздух, я практически обрел то самое вожделенное равновесие, и практически уже стоял у стены! А вот когда ты мне зарядила пощечину, я упал!
     Я перевернулся на спину и вытер кровь рукой.
     — Гарри, у тебя все лицо в крови, — жалобно протянула Гермиона и уже захотела отпустить свою опору, но я покачал головой.
     — Это не страшно, — в голове шумело, — я убью Уизли!
     — Я тебе помогу, — процедил Драко.
     — Меня интересует только один вопрос: где Рон? Вы должны были патрулировать вместе. Почему ты сейчас здесь, его я что-то не наблюдаю, — я обращался к Гермионе, пытаясь побороть злость на рыжее семейство.
     — Он не захотел идти, — тихо сказала Гермиона.
     — Я убью Уизли, — сказал я в потолок.
     — Я тебе помогу, — решительно повторила слова Драко Гермиона.
     — Пока мы здесь лежим, может, ты мне скажешь, Драко, что Амбридж от меня надо?
     — О, отец писал мне про эту дамочку. Ее прислало Министерство. Понимаешь, сейчас там идет практически война между нашим директором и министром Фаджем. Причем, директор без зазрения совести говорит всем, что Гарри Поттер, безусловно, примет его сторону в любом споре. А так как Гарри Поттер весьма знаменитая личность, то сможет набрать сторонников, не выходя из класса. Так что Амбридж выполняет здесь несколько функций: ищет компромат на директора, пытается очернить Гарри Поттера, который никак не хочет очерняться, — Драко хихикнул, — а также пытается еще больше снизить качество получаемого образования. Хотя, куда уж хуже?
     — Я не понимаю, как ученики Хогвартса учатся дальше, после окончания школы? – я решил прояснить все вопросы, на которые у меня не было ответов, пока было столько свободного времени.
     — Никак. Насколько я знаю, только школа Авроров чему-то дополнительно учит. Остальные сразу же устраиваются на работу, согласно оценкам, полученным за ЖАБА и СОВ. Уже в процессе работы, кто поумнее чего-нибудь выучит, а нет, так и остается бестолочью. Самые продвинутые ищут Мастера и проходят у него ученичество, но это сейчас редкость. Во-первых, Мастера очень неохотно берут учеников, а во-вторых, сами бывшие ученики не хотят учиться дальше.
     — А ты? Что ты планируешь делать после школы?
     — Как это что? Я надеюсь, что вся эта заваруха с Темным Лордом к тому времени завершится, а потом пойду учеником. У меня есть знакомый Мастер, который не откажется меня учить, — Драко недолго подумал, — я надеюсь, по крайней мере, на это.
     Мы замолчали. Я почувствовал, что начинаю замерзать. Начало клонить в сон.
     — Гарри, Гермиона, что вы здесь делаете? – голос Луны вывел нас из дремы. Девушка стояла на самой границе ледовой ловушки и с удивлением нас рассматривала.
     — А где: «Драко, ты тоже здесь, в этой странной компании в таком унизительном положении, но я рада тебя видеть»? – Малфой встрепенулся и теперь смотрел на Луну, неудобно вывернув шею.
     — Луна, только не наступай на эту блестящую дрянь, на которой мы находимся, — предупредила девушку Гермиона.
     — Мне позвать профессора Снейпа, или подождем профессора Флитвика? Профессор Снейп связался с ним через камин и попросил меня встретить, у него самого какой-то эксперимент начал нуждаться в его присутствии. Мы немного задержались, он мне сначала лекцию долго читал, только я не поняла, кого он ругает: меня, моего папу, или профессора Флитвика. А потом мы немного позанимались окклюменцией.
     — Ну и как, мозгошмыгов меньше стало?
     — Меньше, — Луна хихикнула. – Когда людей мало, например, как сейчас, я практически не слышу этот бесконечный гомон.
     — Это хорошо, интересно, а когда профессор Флитвик…
     — Мерлин великий, кто это здесь устроил? – декан Луны быстро семенил по коридору, направляясь к нам. – Добротные чары, но очень-очень злая шутка. Так кто это сделал?
     Мы переглянулись и промолчали.
     — Мы не знаем. Гермиона и Драко патрулировали коридоры, а я возвращался с отработки у профессора Снейпа, когда мы попали в эту ловушку, — я, наконец, решился высказаться за всех.
     Профессор тем временем делал сложные пассы палочкой и быстро перебирал отменяющие заклятья. Буквально через минуту я почувствовал под спиной не холодную гладкость льда, а не менее холодную шероховатость камня.
     — Если узнаете, кто этот шутник, немедленно мне сообщите, — профессор говорил, пытаясь привести в порядок мое лицо. – Извините, мистер Поттер, кровь я остановил, но вот синяк должен сойти самостоятельно. Слишком много времени вы провели в зоне воздействия чар, с помощью которого вам и был нанесен этот урон.
     — Ничего страшного, профессор, — я попытался улыбнуться и скривился. Лицо начинало болеть. – Если мы узнаем, кто виноват, то обязательно вам сообщим.
     * * *
     Я в очередной раз злобно посмотрел на близнецов. Их шутки перестали казаться мне забавными уже давно. Но конкретно эта оказалась последней каплей. С ними нужно что-то делать. Что если в эту их ловушку попались бы первокурсники? Травм у детей было бы гораздо больше, чем получили мы. И я не нахожу это смешным.
     — Тебе не кажется, что Малфой пытается заигрывать с Луной? – Гермиона легонько провела рукой по моему синяку.
     Я лежал на диване, а моя голова покоилась на коленях у девушки, и мне совершенно не хотелось вставать, но нужно было уже ложиться спать.
     Как оказалось, мы провели на льду чуть больше получаса, которые показались нам вечностью. Пока я смывал кровь, Гермиона успела сбегать в Больничное крыло и взять настойку бадьяна, которой сейчас и обрабатывала мое ранение.
     — Нет, не кажется. Он на самом деле пытается заигрывать, и, кстати, получается у него довольно неплохо. А почему бы и нет? Она хорошенькая, умненькая, и чистокровная. То есть сочетает в себе все те качества, которые не идут в разрез с тем, что Драко внушали с раннего детства. Сейчас все зависит от самой Луны.
     — Ты же просто так эту шутку не оставишь?
     — Я еще не знаю. То, что я хочу сделать сейчас, не совместимо с жизнью шутников. Мне нужно успокоиться и подумать.

Глава 48. Контракт

     Я сидел в гостиной и штудировал сборник законов, пытаясь подвести мою «шутку» над близнецами под законное основание. Точнее, я выяснял, не понесу ли я наказание, если вдруг мое участие в данном мероприятии все-таки откроется.
     Представители семьи Уизли в тот момент настолько сильно засели у меня в мозгу, что я просто не мог ни о чем больше думать, только о том, как бы проучить близнецов, чье поведение с каждым днем становилось все более вызывающим. Гермиона ничего не могла с ними поделать, а Рон даже не пытался. Нашему же декану было традиционно плевать на то, что делается внутри факультета.
     Вначале я хотел подстроить близнецам что-то вроде той ледовой ловушки, в которую мы угодили с Гермионой и Драко, но меня останавливало то, что подобные шутки были далеко не безобидные, а причинять кому бы то ни было реальный физический вред мне не хотелось. Однако оставлять все на своих местах я не намеревался, особенно после того, как Фред с Джорджем начали испытывать свои изобретения на учениках младших курсов. Хотя они клялись, что до этого испытали их на себе, но вряд ли им пришло в голову, что масса здорового взрослого парня несколько больше, чем масса первокурсника, и то, что они сами перенесли безболезненно, для малышей может закончиться более трагично.
     Я достаточно успокоился и начал соображать более адекватно, когда мне в голову пришла мысль, что необязательно как-то пошучивать над близнецами, чтобы проучить. Нужно просто заставить их выполнять нелюбимую работу в нелюбимом месте. Подтолкнуло меня к этому письмо от Перси, который сдержанно выражал свое одобрение выбранной мною политики невмешательства в дела Министерства и директора Дамблдора. Самое смешное заключалось в том, что мне были глубоко безразличны дела как директора, так и министра Фаджа, а Амбридж, я ее уже не мог называть «профессор», вызывала у меня стойкое несварение. Маниакальное желание этой дамочки выставить меня неуравновешенным идиотом дошло до той точки, после которой обычно следовал взрыв. Именно этот взрыв был контролируемым, и к нему у меня практически все было готово. Но нейтрализацию Долорес Амбридж я решил осуществить после Уизли, тем более это действо предполагало определенную долю скандала и шумихи на самых разных уровнях.
     * * *
     Меня временно перестал заботить Темный Лорд и предстоящая встреча с ним, что не могло не отразиться на результативности проводимых дуэльных практик.
     — Формидо, — я снова пропустил заклятье, и меня охватила паника, но я успел выпустить ответное заклятье.
     — Фрезомилле.
     Наставник отвел плеть в сторону, и стоящий на траектории полета плети Невилл едва успел пригнуться.
     — Секо, — я почувствовал, как острое лезвие полоснуло меня по ноге. Профессор успел в последний момент отвести удар, который принес бы мне гораздо больший урон.
     Я поднял руки, показывая, что не могу продолжать схватку.
     — Что с тобой? – наставник нахмурился и подошел ко мне, проводя палочкой вдоль пореза, залечивая нанесенную им же рану.
     — Не знаю, не могу сосредоточиться.
     — Это я вижу. Но, поверь, Темного Лорда твое плохое самочувствие вряд ли остановит.
     — Я знаю, — повернувшись к наставнику спиной, я подошел к Гермионе, которая в последнее время не смотрела на мои занятия, которые нередко заканчивались незначительными ранениями.
     Краем уха я слышал, как профессор принялся распекать занимающихся в паре Невилла и Драко.
     — Ты сегодня патрулируешь? – я сел рядом с читающей какую-то книгу девушкой. Она уже закончила свою тренировку, которую проводила по очереди то с Малфоем, то с Лонгботтомом.
     — Да. Надеюсь, Рон сегодня соизволит составить мне компанию.
     — Пусть только попробует не составить, — процедил я сквозь зубы.
     — Ты не слишком жестко поговорил с ним?
     — Нормально, — Рон был выше меня, но это не помешало мне применить прием все той же инквизиции.
     Святоши, которые не могли воздействовать на магов «словом божьим», разработали в свое время много приемов физического воздействия, направленных на то, чтобы маг не смог практически ничего им противопоставить. Мы не просто так изучали маггловское оружие и приемы его применения. Это была не блажь, это был один из способов выживания. Те чары, которые были на погребе, и на льду, лишающие магов их основного оружия – магии, были как раз и вычленены из одной весьма распространенной молитвы святых отцов. Это был лишь фрагмент, и то его действие я ощутил на себе дважды уже в этом мире, не скажу, что это действие мне понравилось. То, что делала «молитва» в изначальном виде, я даже не хочу себе представлять.
     К одним из способов воздействия относился хитро вывернутый воротник рубашки, который врезался в шею и перекрывал доступ кислорода к мозгу. Причем рыцари церкви умели так скрутить одним движением кружевное жабо, что могли задушить, если вдруг проявляли излишнее рвение. Анатомия у нас с магглами одна, и лишенный воздуха мозг не мог вспомнить ни одного заклятья, чтобы хоть как-то выбраться, и это было страшно. Именно эти приемы послужили причиной к повсеместному распространению мантий, лишенных каких-либо намеков на воротник, одеваемых на практически голый торс. Сейчас же о подобных мелочах забыли, а рубашки обзавелись прекрасными жесткими воротничками, которым я и воспользовался, пытаясь донести до нашего старосты, что его обязанности никто не отменял, и что желательно их выполнять в полном объеме.
     — Ты псих, — Рон упал на колени после воспитательной беседы и пытался восстановить сбившееся дыхание.
     — Я знаю, — подражая наставнику, констатировал я. – Рон, лучше не зли меня, я в последнее время и так на взводе. Надеюсь, мы друг друга поняли.
     Не знаю, понял меня тогда бывший друг Гарри Поттера, но он хотя бы делал вид, что занимается обязанностями старосты. Не понимаю, как Поттер терпел его постоянные истерики?
     Но все это не касалось близнецов, на них Рон повлиять никак не мог. Но, письмо Перси натолкнуло меня на мысль, как избавить школу от этой постоянной угрозы, а заодно направить энергию близнецов в более мирное русло. Оставалось только, как следует все подготовить.
     — Гермиона, мне нужны подписи Фреда и Джорджа, ты не могла бы их раздобыть?
     — Зачем?
     — Это пока нечеткий и неоформленный план, но, когда он будет готов к реализации, я тебя посвящу в детали, — я улыбнулся.
     — Надеюсь, это будет не опасно?
     — Нет, это совершенно невинная шутка. Так что насчет подписей?
     — Я подумаю, что можно будет сделать.
     * * *
     — Вот, все подписи учащихся факультета Гриффиндор, — передо мной опустился пергамент, а Гермиона села рядом и поинтересовалась, — зачем тебе они?
     — Я кое-что придумал. Надеюсь, это заставит Фреда и Джорджа надолго забыть о своих розыгрышах. Не до шуток им скоро станет.
     Я отложил книгу. Вроде ничего слишком противозаконного я не делал, да и если делал, то доказать это было практически невозможно.
     Достав из конверта два незаполненных бланка приема на работу, которые мне, по моей просьбе, прислал Перси, я тщательно проверил наличие всех полагающихся печатей и удовлетворенно кивнул. Взяв перо, я тщательно каллиграфическим почерком заполнил графы обозначающие Отдел Министерства.
     — Отдел Борьбы с домашними вредителями, подотдел борьбы с садовыми гномами и пикси? – Гермиона уставилась на меня. – Что это?
     Я, не обращая на нее внимания, продолжал заполнять бланки.
     — Должность – помощник штатного ликвидатора? Гарри, объясни мне, что все это значит и где ты взял эти бланки?
     — Перси прислал. Я очень витиевато и вежливо попросил его прислать мне парочку для ознакомления, потому что я подумываю о том, чтобы после окончания школы приступить к работе в Министерстве.
     — А ты хочешь работать в Министерстве?
     — Конечно, нет, но мне нужны были бланки, — я все так же тщательно вывел в соответствующей графе имена наших шутников. «Фредерик Уизли» и «Джордж Уизли» легли на пергамент. – Так, теперь, главное подписи не перепутать. Как, кстати, тебе удалось заполучить их?
     — Сказала, что профессор МакГонагалл попросила для личных дел, — пожала плечами Гермиона. – Ты не думаешь, что это незаконно?
     — Нет, не думаю, потому что это незаконно. Но я не могу ждать, пока они кого-нибудь ненароком не убьют. К тому же никто их там держать не будет, когда первый шок пройдет, они всегда могут вернуться в школу. Понимаешь, они совершеннолетние, и могут сами выбирать свою дальнейшую дорогу.
     Я аккуратно подцепил заклинанием подпись Джорджа и перенес ее на пергамент, затем, то же самое сделал с подписью Фреда.
     — Готово, теперь нужно убрать все следы моего присутствия в данном деле, — я применил несколько заклятий подряд, которые исключали возможность выявить составителя контрактов, а также стирали мою магическую подпись и путали поисковые заклятья, способные все-таки вычислить шутника. — Теперь все это нужно отправить Перси. Думаю, он будет рад узнать, что братишки взялись за ум, и уже завтра примчится, решив все формальности.
     Я отправил письмо, с заполненными бланками, не указав имя отправителя. Дождавшись возвращения с дежурства Гермионы и раздраженного Рона, я ушел спать, с нетерпением ожидая завтрашнего дня.
     Завтрак проходил в полусонном молчании, как обычно. Близнецы о чем-то перешептывались, а я пытался вычислить, сколько потребуется времени их брату, чтобы явиться в школу с радостной новостью. Подозреваю, что к обеду он управится.
     Однако, я недооценил Перси. Завтрак подходил к концу, когда он ворвался в Большой зал, бросился к близнецам, фонтанируя энергией, и принялся пожимать им руки.
     — Я так рад, что вы взялись за ум, молодцы! Правда, выбранный вами Отдел несколько, эм… ну, ладно, я понимаю, что все это только начало, к тому же с вашими оценками рассчитывать на что-то большее сразу глупо. Будем считать, что это стартовая площадка, через годик можно подумать и о повышении и переводе куда-нибудь в другое место.
     — Стоп! – Фред вырвал руку из хватки Перси. – О чем ты говоришь?!
     — Я говорю, что рад, что вы решили бросить школу и пойти работать в Министерство. Конечно, было бы лучше, если бы вы все-таки закончили Хогвартс, но и так тоже очень хорошо. Все равно толку от вашего окончания не было бы. Так что, собирайтесь, я утрясу все формальности с директором и профессором МакГонагалл.
     — Нет, подожди, я не понимаю, о чем ты сейчас говоришь? – Джордж потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. – О какой работе ты сейчас говоришь?!
     — Вот, заключенный вами годичный контракт на работу, а вы шутники, делаете вид, что ничего не понимаете, — Перси визгливо рассмеялся и, погрозив братьям пальцем, направился к столу преподавателей, где все наставники с удивлением смотрели на разворачивавшуюся перед их глазами сцену.
     — Это не смешно, — прошептала Гермиона, ткнув меня локтем в бок. Я же с нескрываемым удовольствием наблюдал за растерянными и непонимающими, что происходит близнецами.
     — А, по-моему, смешно, — я посмотрел на девушку, — во всяком случае, гораздо смешнее и безопаснее, чем кровяные конфеты.
     — Мистер Уизли, и, мистер Уизли, — к нашему столу подошла растерянная профессор МакГонагалл. – Это так неожиданно, но, безусловно, это ваше право. Я понимаю, некоторые затруднения вашей семьи толкнули вас на принятие столь ответственного решения.
     — Персиваль, что происходит? – Амбридж подбежала к Перси, и принялась жадно выспрашивать у него подробности.
     До нас доносились лишь обрывки речи Перси, но мне доставляло удовольствие смотреть на перекошенное лицо женщины.
     — … безусловно, министр одобрил… нет, мама еще не знает, но не думаю, что она будет слишком возражать…
     Тем временем все еще ничего не понимающих близнецов оттащили в спальню, собирать вещи, а я снова повернулся к Гермионе.
     — Теперь что-то нужно будет сделать с Амбридж и заняться уже нашими непосредственными делами.

Глава 49. Долорес Амбридж

     Наставник сидел за столом в комнате в «Трех метлах» и разглядывал меня.
     — Перси далеко не дурак. Был бы дураком, не поднялся бы так высоко за столь короткий срок.
     — Я знаю, — я пожал плечами, — он никогда не поверил бы, что Фред с Джорджем сами выбрали себе такую работу и то, что он организовал их перевод из школы так быстро, подтверждает мои догадки, так же как и это. – Я достал из кармана пергамент, на котором было написано только одно слово «Спасибо». — Да и самим Уизли никто не поверит, если они начнут качать права и говорить, что ни на какую работу не устраивались. Скорее сочтут, что это они решили поиграть в такие игры, возможно, подшутить над Перси.
     — Вот это точно. Я сам так думал, пока ты мне не признался. Все-таки сказка о мальчике, свистке и волках очень правильная. Слишком часто они зло подшучивали над самим Перси, забыв, что, несмотря на амбиции, он их родной брат. Ладно, Мерлин с ними, с Уизли. Меня больше беспокоит то, что ты устроил с Амбридж. Не думаешь же ты, что эту дамочку ждут серьезные неприятности?
     — Здесь все будет зависеть от ее истинных мотивов. То, что ее ждет допрос с применением и веритасерума и приглашением вас в качестве легилимента, так же ясно, как и то, что в школу она больше не вернется, независимо от результатов допроса. В Министерстве тоже не идиоты работают, никому не нужно распускание слухов. Вон, на Сириуса посмотрите, до сих пор существуют люди, которые не верят в его невиновность, а здесь такой скандал. Если она на самом деле предана министру, как и утверждает, то ее просто потихоньку переведут в какой-нибудь заштатный отдел, начальником над близнецами поставят, а потом так же незаметно уберут из Министерства навсегда. Ну, а если она хоть в чем-то виновата, хоть немного, то, думаю, ее ждет публичная порка. Министерство сейчас в очень невыгодном положении находится, чтобы пускать такие дела на самотек.
     — Я иногда думаю, что Шляпа сошла с ума уже очень давно, и ты ошибся факультетом, — наставник покачал головой.
     — Нет, я типичный гриффиндорец. В любом другом случае, я не поддался бы эмоциям и не допустил бы подобной публичности. Я довольно тщеславен, вот в чем проблема. Если моя встреча с Темным Лордом станет достоянием общественности, то я не собираюсь изображать из себя скромника, и буду пользоваться славой Героя, как сейчас я иногда пользуюсь известностью Поттера.
     — Зато честно, — профессор посмотрел на дверь, — где черти носят Блэка? Я не могу весь день ждать его здесь. В конце концов, у меня есть собственные дела. У меня через час назначена встреча, и я не хотел бы опоздать.
     — Как и у меня, — я подумал, что через час встречу внизу Гермиону, и мы проведем остаток дня только вдвоем. Но это произойдет, только если Сириус придет вовремя.
     * * *
     Амбридж вывела меня из себя уже на следующий день после торжественного отбытия близнецов из школы. Весь урок я только и слышал:
     — Мистер Поттер, почему вы не читаете?
     — Я уже прочитал, профессор.
     — А…
     — Я законспектировал, вот мой конспект.
     — Почему вы со мной пререкаетесь? Отработка…
     — Я все еще отрабатываю у профессора Снейпа. А скажите, почему вы так хотите заполучить меня к себе вечером? Вы не преследуете какие-то свои не совсем приличные цели? – я просто уже не сдержался.
     — Да как вы смеете, мистер Поттер?! Я поговорю с профессором Снейпом, думаю, он пойдет мне навстречу. К тому же министр поручил мне провести проверку на соответствие занимаемой должности всех профессоров.
     Вот как? Похоже, или сам министр, или его помощница окончательно решили развалить школу. Интересно, они выслуживаются перед кем-то или это их собственная инициатива?
     С каменным выражением лица я встал и вышел из кабинета, не обращая внимания на вопли Амбридж, раздавшиеся у меня за спиной.
     Письма были уже готовы давно, оставалось только их отослать. Я невольно поежился, не сделаю ли я только хуже? Хотя, куда уж хуже-то?
     Поднявшись в совятню, я отправил два письма примерно одного содержания: «В школе раскрыт заговор против министра, просьба явиться к завтраку, дабы вместе разоблачить злодея». Одно письмо было адресовано Рите Скиттер, а другое непосредственно министру. Оставалось надеяться, что имя Гарри Поттера хоть что-то значит, и вышеупомянутые лица прибудут хотя бы из любопытства. Ну, журналистка-то точно придет, хотя бы про сумасшедшего Поттера написать. В идеале, конечно, явятся все, но будем исходить из того, что придет только Рита. Мне нужен был скандал. Как-то по-другому бороться с представителем правительства – это только нарываться на неприятности, которые могут просто поглотить. А мне еще с Лордом встречаться, выяснять, что движет директором. У меня нет времени на то, чтобы бесперспективно бодаться с системой, да еще и с неясным исходом. Они хотят заговор внутри школы, они его получат, кто будет виноват, что исход немного отличается от того, на который министр рассчитывал? В этом свете моя шутка над близнецами должна будет сыграть не последнюю роль. Как удачно получилось с Перси.
     Утром завтрак проходил в штатном режиме. Амбридж злобно смотрела на меня, наставник хмурился, видимо, они схлестнулись из-за меня. Я повернулся к столу преподавателей и улыбнулся раздувшейся Амбридж.
     Как и накануне, дверь открылась в тот самый момент, когда большинство учеников уже начали вставать из-за столов. Вошедшая компания заставила всех опуститься на свои места. Министр, пара авроров, Рита Скиттер и маленький человечек, обвешанный колдокамерами. Что, так не терпится прижать директора, да, министр? Даже против присутствия скандально известной журналистки не возражаете? Ну-ну.
     Министр, оглядевшись, сразу же направился ко мне. Сердце колотилось как перед боем, а к горлу подступила тошнота. Начинается, главное не переиграть. Все сидящие за гриффиндорским столом неуверенно переглянулись. Гермиона взволновано ухватила меня за руку, я пожал ее пальчики и ободряюще улыбнулся. Никто не был в курсе, я никому ничего не сказал. За преподавательским столом началось какое-то шевеление и недоуменные возгласы. Директор нахмурился, поднялся из-за стола и направился в нашу сторону.
     — Мистер Поттер, я получил ваше письмо. У вас есть, что мне рассказать? – Фадж только что не подпрыгивал от нетерпения.
     — Да, министр, здравствуйте, Рита, господа, — я встал и коротко наклонил голову. Затем, направил на горло палочку. – Сонорус, — все, сейчас меня не заткнут, — я хочу поведать о назревающем заговоре против существующей власти со стороны… — я сделал театральную паузу, — преподавателя ЗОТИ Долорес Амбридж.
     — Что?! – у министра глаза на лоб полезли, а я, уже не обращая на него внимания, продолжал говорить.
     — Пользуясь тем, что правительство направило мисс Амбридж в школу Хогвартс для того, чтобы правильно повлиять на неокрепшие умы юного поколения, она вместо того, чтобы следовать принятому курсу, практически сразу же начала выявлять студентов, которых, в связи с их неустоявшейся жизненной и политической позицией можно обманом привлечь к действиям против существующей власти.
     — Мистер Поттер, это очень громкое заявление, — перо Риты что-то строчило с ошеломляющей скоростью, — вы можете привести доказательства?
     — Конечно, возьмем хотя бы меня. Я постоянно подвергался прессингу со стороны мисс Амбридж. Когда я открыто заявил, что на данном этапе моей жизни меня не интересует политика, но я в целом доволен тем, как ведет дела Ксеноформус Фадж…
     — Корнелиус, — шепнула Гермиона.
     — Неважно, — не сбавляя ритма, ответил я. Самое главное состояло в том, чтобы не дать опомниться самой Амбридж, которая пока хватала ртом воздух, держась за сердце. – В общем, я заявил, что не имею претензий к министерству, после чего мне просто не давали свободно вздохнуть. Меня постоянно провоцировали на признание существующей власти неспособной справляться с возложенными на нее обязанностями. Доходило до того, что та, которая призвана доносить до студентов истину и воспитывать в них правильную гражданскую позицию, опускалась до ничем не прикрытых угроз тем, кто пытался робко возражать против ее амбиций. Причем эти угрозы были адресованы как в адрес студентов, так и преподавателей, которые за многие годы своего нелегкого труда никогда не были замечены в какой-то нелояльности и не выражали своих политических взглядов, предоставляя студентам самостоятельно разбираться в реалиях этого мира.
     Я перевел дух, всю эту чушь, что я сейчас нес, я вычитал в маггловской газете. Там был раздел, посвященный выборам кого-то куда-то, и я просто вызубрил основные тезисы кандидатов. Судя по глазам министра, он понимал разве что каждое третье слово, но сама речь произвела на него впечатление.
     — Мистер Поттер, что вы такое говорите? – Амбридж немного пришла в себя и пыталась теперь оправдаться. Ну, и как вам в шкуре оправдывающейся стороны, мадам? Я знаю, что вам, скорее всего, ничего не будет, но впредь вы будете более аккуратно действовать.
     — Я говорю о том, что я наблюдал уже на протяжении двух месяцев. И я говорю не только от своего имени. Практически каждый ученик, присутствующий здесь, может подтвердить мои слова, — из-за столов всех факультетов, даже со стороны Слизерина, со студентами которого Амбридж вела себя достаточно лояльно, послышались одобрительные выкрики. Да, профессора Амбридж, мягко говоря, недолюбливали в Хогвартсе.
     — Вы все неправильно поняли, мистер Поттер, я всегда действовала исключительно в интересах министерства. Корнелиус, не слушайте этого мальчишку!
     — Правда? А почему тогда всем присутствующим здесь ученикам и преподавателям казалось, что вы действуете исключительно в своих собственных интересах? Моей гражданской обязанностью было сообщить о столь вопиющем использовании служебного положения в своих собственных целях. У меня нет доказательств, но, судя по моим наблюдениям, Долорес Амбридж готовила смещение существующей власти, и занималась в школе набором рекрутов в свою собственную армию. А это означает, что тихого смещения во время очередных выборов не планировалось, а назревал вооруженный переворот.
     Я протянул руку и взял со стола стакан, чтобы глотнуть воды.
     — Вы… вы… — давай, профессор Амбридж, опровергни мои слова. Теперь нужно было завершить все так, чтобы министр принял самое правильное решение в данной ситуации.
     Я бросил взгляд на Риту, она уже не отрывала взгляда от пергамента, а фотограф быстро делал снимки всех присутствующих в большом зале.
     — Более того, когда Фред и Джордж Уизли выразили свое желание служить на благо общества в министерстве, под вашим чутким руководством, господин министр, — простите меня, близнецы, надеюсь, что вы оцените, и не будете меня сильно бить. Вы, в общем-то, неплохие ребята, нужно было только мозги вам слегка вправить, — мисс Амбридж первой высказала свое несогласие с их позицией. Она практически в открытую, невзирая на присутствие в зале вашего секретаря, пыталась помешать близнецам исполнить их долг, который велели им исполнить их совесть и заверенный вами контракт.
     — Долорес, я всегда подозревал, что за твоим чрезмерным рвением кроется что-то большее, — наконец, отмер министр.
     — Корнелиус, неужели ты веришь россказням и надумкам этого неуравновешенного мальчишки?! – завопила Амбридж. Конечно, нет, мисс. Министр на самом деле так не думает, но здесь присутствует пресса, в лице журналистки, которая постарается раздуть эти надумки в такую статью, что, если министр сейчас не отреагирует, то у нее вполне может получиться, что это он во всем виноват. А что? Корнелиус Фадж – новый Темный Лорд, набирающий собственную армию, и мечтающий стать императором. Вот настоящий Темный Лорд удивится.
     — Долорес, я сейчас не в состоянии разбираться. Я вижу только кхм… напуганных детей, которые боятся сказать лишнее слово. Я благодарю мистера Поттера за то, что он не побоялся. В ходе проводимых следственных действий мы разберемся, что здесь имело место быть: действительно оправданные подозрения мистера Поттера или злоупотребление данной вам властью, — молодец министр, не зря министром стал, вовремя сориентировался. – Господа, проводите Долорес Амбридж в камеру предварительного заключения в отделе правопорядка до выяснения всех обстоятельств.
     Министр быстро откланялся и направился к выходу, но был вынужден остановиться и раскланяться перед студентами, которые овациями провожали авроров, уводящих вопящую Амбридж.
     * * *
     Дверь открылась, и в комнату ввалился Блэк. Он был весел, слегка возбужден, а его глаз украшал впечатляющий кровоподтек.
     — Оборотни сидят ровно и слушают, что им говорит Ремус. Не знаю, правда, может они уснули, Люпин же не умеет громко говорить. Его полная трансформация в новолуние произвела неизгладимое впечатление, как и погрызенный Сивый, который бежал. Ремус оторвался на своем обидчике по полной. Это же Сивый его покусал в детстве.
     — Синяк у тебя откуда? Тебя самого не покусали? – наставник с любопытством разглядывал крестного.
     — Нет, а синяк, это другое, — Сириус смутился. – Я решил за Эммелиной слегка приударить, но она не поняла, и ударила меня по-настоящему. Какая женщина, — он мечтательно закатил глаза.
     — Блэк, если будешь руки распускать, то только подбитым глазом не отделаешься, — тихо проговорил профессор.
     — О, а вы что… — Сириус присвистнул, — понял, отстал.
     — Вы мне лучше скажите, какая связь между дедом Джеймса Поттера, твоим дедом, и прадедом Невилла? – вклинился в их разговор я.
     — Никакой, — быстро ответил крестный. – Если не считать связью то, что они все родились в один год.
     Я встал и направился к двери. Это может значить многое, а может не значить ничего. Сириус начал удовлетворять свое любопытство, приставая к наставнику с расспросами и давая параллельно советы. Надеюсь, они не убьют друг друга.

Глава 50. Усталость

     — Ну, ты мне и удружил, Гарри, — наставник перебирал бумаги, готовясь к занятию ЗОТИ у старших курсов.
     — Вы у всех будете вести эти занятия? – я сидел в кабинете профессора и смотрел, как он разбирается с планами уроков.
     — Нет, я не двужильный, чтобы все на себя взвалить. Я буду вести только у тех, кто сдает в этом году СОВ и ЖАБА.
     — А остальные?
     — Мне это безразлично, лично я предложил Альбусу агитировать Блэка. После тех клоунов, что были до этого дня, это не самый худший вариант.
     — А он согласится? Сириус же страдает от последствий, проведенных в Азкабане лет.
     — Вот пусть и развеется. Правда, я иногда не знаю, что хуже: Азкабан или преподавание.
     — А что происходит у Темного Лорда? – я решил сменить тему разговора.
     — Понятия не имею. Меня не вызывали уже очень давно, но Люциус говорит, что что-то планируется, вот только что, никто не знает. Лорд планирует провернуть какое-то дело один.
     — А что с Батильдой? Сириус сходил к ней, удостоверился, что все в порядке?
     — Да, сходил. Ничего со старушкой не произошло, просто она сейчас чаще «гостит» у своих родственников, благо их много, чем проводит время дома. Это правильно, она уже очень стара. А почему ты так настойчиво пытаешься узнать о ней?
     — Я близок к тому, чтобы понять поведение директора, но мне не хватает нескольких данных. Может быть, вы знаете?
     — Смотря что, — профессор чертыхнулся и испепелил какой-то пергамент.
     — Когда умерла мать Дамблдора, когда умерла его сестра, и когда он познакомился с Гриндевальдом?
     — Могу сказать только насчет матери, сразу после окончания Альбусом Хогвартса.
     — Это примерно…
     — Примерно в 1888-1890 годах, сказать более точно не могу. К Николасу Фламелю он попал приблизительно в 1925 году, значит, где-то в тот промежуток времени и произошли события, о которых ты спрашиваешь. Но, тебе лучше спросить у Аберфорта.
     — А он жив? – невольно вырвалось у меня.
     — Конечно, он владелец «Кабаньей головы».
     — Значит, следующий поход в Хогсмид только после Рождественских каникул, — я поморщился, ненавижу ждать.
     — А что конкретно ты выяснил? – профессор немного рассеянно посмотрел на меня.
     — Не хочу говорить, это только гипотеза. Просто вертится что-то в голове, а что, не могу понять. Надеюсь, что встреча с Аберфортом внесет ясность в мои догадки.
     — Ну, понятно, а сейчас иди, не мешай мне. Нужно еще планы грамотно составить, чтобы вас к экзаменам подготовить.
     Я ушел. До Нового года ни о каких тренировках нечего было даже думать. А еще я устал. Я устал постоянно взвешивать каждое свое слово, устал притворяться тем, кем я на самом деле не являюсь.
     Я пошел в ритуальный зал и начал чертить пентаграмму, надеясь, что на мой зов ответит мой старый знакомый. Агалиарепт появился в центре пентаграммы, сосредоточенно грызя яблоко. Сейчас он как никогда напоминал человека.
     — Ты хочешь что-то узнать? – немного лениво спросил демон.
     — А ты ответишь? Причем честно? – я нахмурившись смотрел на него. Демон выглядел стройным невысоким белокурым юношей. Очень хрупким на вид и, что уж тут говорить, необыкновенно красивым.
     — Не пялься на меня так, — Агалиарепт изящно потянулся. – Почему людские умы представляют нас чем-то отвратительным и обязательно с рогами?
     — Не знаю, но ты сам никогда не пытался развеять это предположение. Что это – такая иллюзия?
     — Нет. Это мой истинный облик. Вы люди рисуете ангелов очень похожими на оригиналы, но при этом забываете, что мы когда-то были одними из них. И почему я, являясь фактически братом Михаила, должен внешне сильно от него отличаться? – демон тряхнул белокурыми волосами.
     — Если бы вы являлись в своих истинных обличьях постоянно, вам без труда удалось бы собрать свою паству.
     — Не-е-ет, — протянул демон. – Так скучно и неспортивно. К тому же так забавно, когда появляешься перед человеком именно в том виде, в котором он тебя заранее представляет. Кстати, как ты узнал, что это именно я?
     — По яблоку, — я коротко ответил, стараясь не смотреть на такого непривычного для меня демона.
     — О, я знал, что в этих яблоках что-то есть. И это что-то когда-нибудь меня подведет.
     — Почему ты решил явить мне свой истинный облик?
     — Понятия не имею, — пожал плечами Агалиарепт. – Скучно. Вас людей даже соблазнять ничем не нужно, вы сами гоните себя прямо в пропасть, приближая апокалипсис. Так что ты хотел у меня спросить?
     — Ты знаешь, что, — буркнул я, разглядывая свои руки.
     — Знаю, — кивнул демон. – Читать в душах и помыслах людей является одной из моих профессиональных обязанностей. Я, пожалуй, отвечу. Иногда, когда совсем плохо, нужно как-то заглушить свою боль. Когда обвиняешь себя в страшном грехе, иногда даже сильный человек проявляет слабость. И тогда он находит себе некоего козла отпущения, некий объект, на который он складывает определенную меру ответственности. Немного позже, когда боль притупится, можно начать извлекать из созданной ситуации определенную выгоду, причем в прямом смысле этого слова, только вот остановиться уже никак невозможно.
     — Ты говоришь загадками.
     — Я демон, ты не забыл?
     — Нет, не забыл.
     — Ты все поймешь, причем очень скоро. Ты уже практически все понял, просто не можешь поверить. Все, отправляй меня назад, мне нельзя долго здесь находиться.
     — Почему ты мне помогаешь? – невольно вырвалось у меня.
     — Мне скучно, а ты забавный. Почему-то в твоем присутствии я начинаю вспоминать, что не всегда был демоном. Это странное чувство, но оно похоже на адреналиновый всплеск у людей, довольно волнующие ощущения.
     Я принялся читать изгнание, недоуменно глядя на генерала. Значит, я ему с самого начала показался «забавным», потому что кроме него редко кто отвечал на мои вызовы, как будто он всегда опережал других. Перед тем как исчезнуть, демон крикнул.
     — Когда придет время, скажешь ему, что все было зря, и что та Авада была не его. Он поймет, о чем ты говоришь.
     Я еще долго стоял и смотрел на то место, где совсем недавно находился демон, безумно похожий на ангела. Впервые я задумался, а собственно, почему? Почему они на это пошли, почему они взбунтовались, ведь они не могли не знать, что никогда не смогут одержать победу над своим Создателем. И внезапно я понял: они просто хотели, чтобы их услышали. Что уж теперешние демоны требовали – неважно, они просто хотели, чтобы их услышали. Но этого не произошло, и их скинули с небес в Ад. Каково им пришлось? Как они выживали в столь неприветливом месте, так сильно отличающемся от небесных кущ? Что пришлось им сделать, чтобы возглавить Преисподнюю, через что они прошли? Боюсь, эти вопросы навсегда останутся для меня без ответов, потому что задать их я никогда не рискну. Может поэтому я выбрал профессию демонолога, потому что демоны гораздо честнее людей? Они не скрывают своих намерений, и если лгут, то не скрывают своей сущности, как бы указывая, что ты действуешь на свой страх и риск, связываясь с ними.
     Я потряс головой. Похоже, я скоро свихнусь. Мне нужно отдохнуть. Просто ненадолго стать самим собой. Поттера все равно многие считают ненормальным, так что, надеюсь, никто не обратит внимания на еще одну странность в его поведении.
     Совершенно вышел я из себя на занятии по трансфигурации. Что странно, обычно этот предмет доносился до нас предельно четко и доступно, но все несоответствия, которые маги напридумывали себе, уже сидели у меня в печенках, причем настолько, что я не сдержался.
     — Профессор, разрешите задать вопрос, — я поднял руку, чтобы привлечь к себе внимание.
     — Конечно, мистер Поттер, спрашивайте.
     — Вы только что утверждали, что, когда идет превращение живого в неживое и наоборот, предмет принимает свойства того предмета, которым завершилось превращение?
     — Да, именно так.
     — Но ведь это невозможно. Если из крысы сделать бокал – этот бокал не перестанет оставаться живым, и, разбив его, мы просто убьем крысу. То же самое и при обратном превращении. Если бокал превратить в крысу, то она не станет от этого живой. Ей не нужны будут ни пища, ни даже воздух и потребности к размножению данная крыса не будет иметь.
     — С чего вы это взяли, мистер Поттер? – профессор МакГонагалл невольно нахмурилась.
     — А это не я взял. Это доказал один ученый, давно причем, его имя было Ганс Шрендаль.
     — Я не совсем понимаю, о чем вы говорите.
     — Понимаете, профессор. Просто выбранный курс преподавания за последние пару столетий укрепил многих в мысли, что многие учения нужно запретить, из-за личности ученых. Мол, темные маги они и все такое. Вот только, в связи с такой политикой, маги теряют многие уникальные знания. Почему вы так тщательно стараетесь не замечать, что магический мир превращается в какое-то болото?
     — Мистер Поттер, объяснитесь!
     — А что я должен объяснять? То, что Ганс Шрендаль был некромантом, именно поэтому все его изыскания были в итоге уничтожены? Это я должен объяснять? Только вот, объясните мне, пожалуйста, связь между его основной профессией, и его изысканиями в трансфигурации? Лично я никакой связи не вижу. Но вся эта истерия, связанная с вдруг потемневшими искусствами, заставила, причем на законодательном уровне, уничтожить все эти труды, объявив их практически вне закона. И чем тогда нынешние профессора отличаются от покинувшей нас мисс Амбридж?
     — Мистер Поттер, да что вы вообще знаете о Темной магии, чтобы бросаться такими заявлениями? – вспылила профессор.
     — Я знаю, что по-настоящему Темная магия требует жертву. Если жертвы нет, то это все надуманное. Вы что думаете, что применяя ту же трансфигурацию невозможно никого убить? Я вас огорчу. Согласно законам Шренделя, это сделать даже легче, чем воспользоваться Авадой, для которой все-таки мотивация нужна. Всего-то превратить соперника в стеклянный предмет и разбить его.
     — Мистер Поттер!
     — Извините меня, профессор, я неважно себя чувствую. Я, пожалуй, пойду, и да, я все это знаю, потому что в Запретной секции что-то уцелело, а вы сами дали мне разрешение там копаться, когда я к Турниру готовился.
     — Я вынуждена назначить вам отработку, мистер Поттер.
     — Это ваше право, — я запихал учебники в сумку и ушел с урока.
     Как же я устал, а еще я стал замечать, что у меня начинает сильно болеть голова, особенно по вечерам. Подозреваю, что это как-то связанно с Темным Лордом. Он все-таки для ритуала возрождения кровь этого тела использовал, а это уже ритуалистика, черт его знает, как этот обряд на нас двоих повлиял.

Глава 51. Магическая Сорбона

     Директор сидел за столом и внимательно смотрел на меня.
     — Гарри, ты очень изменился за последнее время, — наконец, решил он нарушить молчание, которое установилось в кабинете, куда меня пригласили письмом сегодня за завтраком, в последнюю неделю перед Рождеством.
     — Наверное, это случилось потому, что я немного повзрослел, — я старался не смотреть на директора и не до конца понимал, зачем он вообще меня вызвал. В последнее время у меня все чаще болела голова, и настроение от этого почему-то не улучшалось.
     — Да, скорее всего, ты прав, мой мальчик, — Дамблдор продолжал рассматривать меня с каким-то нездоровым интересом. – Профессор МакГонагалл поставила меня в известность, что в тебе взыграл дух бунтарства, что ты стал подвергать сомнению все те положения, которые стараются донести до вас преподаватели. Не поделишься со стариком, на чем основана твоя уверенность в том, что прав именно ты, а не твои профессора. Я в курсе, что ты приводил пример запрещенных исследований, которые случайно попали тебе в руки. Почему ты думаешь, что правы именно те ученые, записи которых были запрещены, а не те, по трудам которых происходит обучение сейчас.
     — Я могу ответить, — я упрямо стиснул зубы. Директор просто виртуозно владел словом, и, если бы я не знал точно, то, скорее всего, начал бы сомневаться в своей правоте. – Те исследования были основаны на множестве экспериментов, и внушительной доказательной базе. А то, что написано в наших учебниках, представлено в виде аксиом, в которые просто нужно верить. Но, простите, господин директор, та же трансфигурация – это что, слово божье, принимающееся именно так, а не иначе, и основанное просто на вере?
     — Гарри, положение вещей, подобное существующему, сложилось уже давно. Я сам учился на этих аксиомах и преподавал их, и до сих пор ничего противоречащего данным правилам лично я не находил, — мягко улыбнулся директор.
     — Хорошо, но я на уроке говорил вовсе не о каких-то там законах, я говорил, что магами отвергнута доказательная база, созданная многими учеными, просто из-за предрассудков, связанных с их непосредственной деятельностью.
     — Ты не совсем прав, мой мальчик, — директор нахмурился. – Никто не ущемляет гения тех ученых, о которых ты говоришь, но приверженность к Темной магии…
     — Бросьте, — фыркнул я. – Я слишком долго пробыл в маггловском мире, чтобы не понимать разницы между мифическими Темными магами и простыми предубеждениями.
     — Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь.
     — Вы слишком умны, чтобы чего-то не понимать, — возразил я. – Это таким как Уизли и Малфои можно наплести о страшной и ужасной Темной магии, и они поверят, потому что захотят поверить. Примут по-разному, это так, но поверят. Но это же глупо, каждое заклинание, способное при преступных намерениях нанести вред человеку, причислять к темным. Так можно абсолютно все перевести в разряд тьмы. Абсолютно любые заклинания при неправильном использовании могут нанести вред и даже убить.
     Я замолчал, директор тоже не открывал рта, наверное, думал как себя вести с вышедшим из-под контроля Поттером.
     * * *
     — Я все время думаю над твоими словами, которые ты на трансфигурации сказал, — Гермиона задумчиво перебирала какие-то бумаги, книги и газеты, причем среди всего этого я заметил что-то напоминающее маггловские учебники. - Это действительно как-то глупо, магглы редко так поступают. Вот возьмем, например, Роберта Оппенгеймера.
     — Кто это?
     — Это маггловский ученый, у него было довольно много трудов, по физике. Их почему-то не изъяли из учебников только потому, что их создатель создал еще и страшнейшее оружие, которое только может вообще придумать человечество. Когда было применено это оружие в Японии, уже среди магических источников я обнаружила, что на протяжении нескольких дней в зоне поражения не действовала магия. Японские маги выдвинули теорию, что это произошло потому, что количество энергии, которое выделилось при взрыве, просто заблокировало все проявления других энергетических составляющих как маггловских, так и магических. Я очень подробно изучала этот вопрос, Гарри, мне было интересно, чем же таким пригрозили Ассамблее магглы, что маги заключили этот унизительный договор, – она задумчиво полистала учебник. Я плохо понимал, о чем она говорит, но суть улавливал. – То, что при большом скоплении магической энергии не работает маггловская электроника, известно всем, но не каждый задает себе вопрос почему? А вот японские маги задали и выяснили, что энергия используемая магами, и та, что используется магглами, просто разная, у нее разная полярность, разная частота, много чего еще, я не разбираюсь во всем этом, но основное поняла даже я: электроника здесь не работает, потому что она просто использует другую энергию. Только вот магглы постоянно совершенствуют свои творения, и я не уверена, что у каких-нибудь тайных спецслужб уже не разработано что-то, что можно использовать даже в Хогвартсе.
     — Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь, к тому же этот вопрос очень спорный, но одно я понял совершенно точно. Магов зачем-то учат относиться к магглам с презрением и ставить себя выше, чем они, причем абсолютно на пустом месте. Такое чувство, что маги постарше хотят хоть как-то объяснить деградацию и абсолютную изолированность магического мира, и, может быть, действительно скрыть то, что тебе удалось откопать. Одни эти убогие россказни про Великую инквизицию чего стоят, — я закрыл глаза.
     — А чем тебе не нравятся рассказы про инквизицию?
     — Я говорю о том, что мне ближе, но… Хочешь убедиться, что многое из того, о чем учат на истории магии - просто сказки? – Гермиона кивнула, не сводя с меня настороженного взгляда. Я чуть было не подался порыву и не пошел на попятную, но, затем, решил, что ей будет полезно подвергать некоторые вещи сомнению. – Подойди к камину и сунь руку в огонь. Не хочешь? Правильно делаешь, что не хочешь, потому что обожжешься. И как тогда воспринимать сказки про ведьм, которые любили гореть в огне инквизиции? Что-то я не припомню идиотов, которые залазили бы в камин, предварительно не кинув в огонь порох.
     — Но…
     — Гермиона, можно ведь уйти в спорах совсем далеко. Например, тот же огонь когда-то считали священным божественным даром, подаренный людям Прометеем. Почему мы думаем, что это неправда? Если исходить из этого, любой огонь несет в себе божественную сущность, а кто такие маги, чтобы не подчиняться чему-то имеющему более древние и величественные корни?
     — Зачем все это делается? – Гермиона смотрела на пламя.
     — Я уже ответил на этот вопрос, Ассамблее так проще. Я внимательно читал договор, там нет ни слова о принижении магов, то есть, магглы настояли на том, чтобы убрать из обучения в Школах! определенные предметы. Как они объясняли, чтобы девственные детские умы не пошли по дорожке, ведущей к конфликту из-за своей неопытности. В договоре нет ни слова о том, чтобы маги не смогли продолжить постшкольное обучение по интересующим их предметам.
     — Им просто в голову не могло прийти, что у магов нет постшкольного обучения, — в голосе Гермионы звучала горечь. – А существующему правительству не нужны новаторы, достаточно исполнителей, таких как Перси, который с энтузиазмом будет толщину котлов измерять. Понятно теперь, почему все, что можно назвать прогрессом, объявили вне закона. Но ведь это же тупик, эта политика ведет в никуда.
     — А где ты видела представителей власти, которая заботится о будущем? Нет, бывают самородки, но их настолько мало, что их имена остаются в веках, — я притянул девушку к себе. – Теперь понятно абсолютно точно, гибель магических родов никак не связана с политикой всемирной Ассамблеи магов. Но, зато у меня появилась мысль. Я собираюсь победить Темного Лорда. Причем, собираюсь сделать это настолько громко, насколько вообще возможно. Чтобы о Гарри Поттере знали абсолютно все. Я дам столько интервью, на сколько у Риты чернил хватит, но добьюсь того, чтобы любые действия Гарри Поттера рассматривались сквозь призму обожания толпы.
     — Зачем? – девушка изумленно смотрела на меня.
     — У меня есть деньги, причем доход постоянно растет. Да и когда я преодолею все препоны, меценаты найдутся, — я зарылся лицом в пышные каштановые волосы, которые Гермиона распустила сегодня вечером. – Помнишь, во Франции мы посетили студенческий городок. Я думаю, пора уже основаться магической Сорбонне. Мы не будем нарушать договор, вот еще. Не хочу, чтобы нас уничтожили. Но постшкольное образование должно начать развиваться. Да, придется действовать с нуля. Но для этого мне и нужна будет шумиха вокруг моего имени. Особенно с точки зрения безопасности. Просто Гарри Поттера легко устранить, а вот Гарри Поттера Национального Героя попробуй, убери тихо, чтобы волну не поднять, так что время у меня будет, во всяком случае, сначала. А потом что-то запрещать будет уже глупо.
     * * *
     — Я так понимаю, что разговор с тобой, мой мальчик, именно сейчас совершенно ни к чему не приведет, — наконец, отмер директор. – Мы вернемся к этому разговору позже. – Конечно, вернемся. Только, я надеюсь, говорить буду я, причем вооружившись фактами.
     — Понимаю, господин директор, вы считаете меня слишком юным или неспособным понять прописные истины.
     — Я этого не говорил, но в одном ты прав, ты слишком юн, Гарри, чтобы считать свое мнение исключительно верным. Это называется юношеским максимализмом. Но я хотел поговорить с тобой не только об этом, — он замолчал, встал из-за стола и подошел к окну.
     — О чем же вы хотели со мной поговорить, господин директор?
     — Я хотел поговорить с тобой о нескольких вещах, Гарри. Я прошу тебя поговорить с Сириусом, который не хочет меня слушать, о том, чтобы он принял мое приглашение преподавать ЗОТИ хотя бы до конца этого года. Профессор Снейп слишком устает, чтобы наваливать на него два предмета у всех курсов, факультет за который он отвечает, да и другие обязанности.
     — Почему вы думаете, что мне удастся его убедить? – я так удивился, что посмотрел на директора.
     — Что-то мне говорит, что у тебя есть на это шанс.
     — Хорошо, я поговорю с крестным. Что-то еще?
     — Да. Артур Уизли при выполнении секретного поручения, получил ранение, и сейчас находится в больнице имени Святого Мунго в тяжелом состоянии.
     — Я могу спросить, что произошло?
     — Его укусила змея Волдеморта.
     — Ну и что? Она же не ядовитая. Это же анаконда, как мне говорили.
     — Она очень сильно разорвала ему сосуды на шее, задела гортань, плечо, видимо Артур пытался отстраниться. Вдобавок ко всему, похоже, Волдеморт все-таки какой-то яд умудрился в слюну Нагайны добавить, уж не знаю каким образом, не спрашивай. Яд не смертелен, просто не дает крови как следует сворачиваться, а учитывая глубину ран…
     — Понятно, я сочувствую Уизли, но меня это каким образом касается?
     — Ты в последнее время очень отдалился от этого достойного всяческого уважения семейства, поэтому я просто хочу тебя предупредить, чтобы не возникло недопонимания. Сириус очень неохотно, к слову, разрешил Молли, Джинни и Рону пожить на Гриммо, так как оттуда куда ближе до больницы, чем из Норы. Я надеюсь, ты не будешь против, если они составят вам компанию в Рождество. Ты ведь намереваешься провести каникулы у крестного? – я кивнул.
     — Это дом Сириуса, и только ему решать, кого он хочет видеть у себя в качестве гостей. А где же все-таки мистер Уизли умудрился столкнуться со змеей Лорда?
     — Неважно, Гарри. Это действительно было секретное задание, — ну неважно, так неважно. У Тонкс выпытаю.
     — Это все? Я могу идти?
     — Конечно, мой мальчик, иди. Но мы еще вернемся к нашему разговору.

Глава 52. Уизли

     Я сижу в своей комнате в особняке Блэков и пытаюсь понять следующее: каким образом Нагайна ожила? Она ведь того, приказала долго жить и не следовать ее примеру. Как-то в кабинете директора я уцепился за саму мысль о миссии Артура Уизли, и упустил из виду такие детали. Почему директор мне солгал? То, что Артур находится в тяжелом состоянии в больнице, основанной отцом, это точно. А вот характер его повреждений вызывает у меня какие-то сомнения. Ну да ладно, поедем навестить его, посмотрим.
     Сириус разрешил пожить Молли у него дома именно по той причине, что от Норы добираться до больницы слишком долго. Нет, миссис Уизли могла и аппарировать, но тройная аппарация с детьми, которые не имели об этом сложном деле ни малейшего представления, могла бы оказаться небезопасной, а кроме как через парадный вход в больницу простые посетители попасть не могли. Камины были заблокированы, ими могли пользоваться только целители, когда нужно было доставить больного в больницу. Блокировка каминов была необходима, чтобы не создать затор, и не мешать целителям оказывать помощь тому, кто действительно в ней нуждался. Даже сам персонал больницы обязан был пользоваться любым другим входом, кроме камина, чтобы попасть на работу. Так что поселиться где-нибудь в Лондоне для семьи Уизли было целесообразно. Но так как у них не хватило бы денег на то, чтобы снять номер в гостинице или квартиру, Молли была вынуждена обратиться к Сириусу.
     Конечно был еще один вариант: воспользоваться гостеприимством старшего сына. Однако крохотная квартирка Билла не могла вместить все семейство, к тому же, как мне шепотом сказала Джинни, к Биллу очень часто начала заходить в гости Флер Делакур, чтобы практиковать английский. Молли не хотела препятствовать этой связи, потому что понимала, у ее детей не так уж и много шансов найти себе хорошую партию. Пусть лучше это будет французская полукровка, чем вообще никто.
     Мы все ждали скандала Молли Уизли и Вальбурги с каким-то нездоровым интересом. Не дождались и даже были как-то немного разочарованы.
     * * *
     В день прибытия миссис Блэк с неодобрением смотрела на стоящую перед ней женщину, детей Сириус отправил располагаться в комнатах, от греха подальше, и тихонько присел на первую ступеньку лестницы, готовясь к тому, чтобы утихомирить двух разъяренных леди. Но ничего не произошло. Молли довольно долго стояла перед портретом и рассматривала нарисованную на нем Вальбургу. Наконец, миссис Блэк не выдержала и процедила сквозь стиснутые зубы:
     — Да, я думала, что мой сын так неудачно пошутил про то, что наш дом будет принимать предательницу крови.
     — Я всего лишь хотела любить и быть любимой. Неужели это столь страшное преступление? Разве вы сами не вышли замуж наперекор своей семье?
     — О, здесь нужно внести поправку, семья Блэков всегда находится в центре различных скандалов. По-моему, если скандалов, связанных с нашим именем не будет в течение года, это будет означать только одно – род пресекся. Но, милочка, не путай скандал, разной степени грандиозности с предательством. Да, когда я и моя сестра выходили замуж, наша репутация была, так сказать, немного подмоченной, но мы никого не предавали! – Вальбурга слегка повысила голос.
     — Я тоже! Мы с Тео всегда были чужими друг другу, он ни разу не посмотрел на меня как на девушку, как на женщину. Всегда эта полупрезрительная ухмылка, ледяной взгляд…
     — Одно то, что он не попытался быстро объявить всем, что бросил тебя уже давно и позволил тебе носить обручальное кольцо только из чувства сострадания, говорит о том, что ты была Нотту небезразлична. То, что он понесся сломя голову выяснять подробности твоего позора у твоих братьев, говорит о том, что он не мог даже думать о последствиях, настолько его захватила ярость. Его никто не осуждает. Практически все магические рода знают правду. Тео был в своем праве.
     — Над домом висела Метка, — упрямо проговорила Молли. – Я слышала, что Тот-Кого-нельзя-называть убил моих братьев лично.
     — Это что, повод для гордости? – усмехнулась Вальбурга.
     — Нет, но…
     — Так проще, не так ли? Проще свалить вину на Темного Лорда, только чтобы не чувствовать себя виноватой. По-твоему, ему делать было нечего, только за твоими братьями гоняться?
     — Я не понимаю, братья состояли в Ордене Феникса и это значит…
     — Ничего это не значит. Весь этот Орден – это некая пикантность, такова была мода среди молодежи того времени: или ты носишь метку или состоишь в Ордене. Вот Сириус тоже там состоял, и что? Двенадцать лет Азкабана за преступление, которого он не совершал, вот все, чего он добился, участвуя в этих посиделках.
     — Вы неправы, — тихо проговорила Молли. – Орден борется против Лорда.
     — Правда? И каким образом, не поведаешь? Я все равно никому ничего не смогу рассказать, потому что застряла в этой картине. Что такого сделал Орден тогда и что он сделал сейчас, чтобы Темный Лорд все бросил и начал гоняться за его членами?
     — Мы… они…
     — Ни-че-го. Ни они, ни вы не делаете ничего! Тех, кто действительно бросил вызов Темному Лорду, на пальцах можно посчитать, и среди них, как-то так получилось, большинство почему-то носит Метку. Мои несчастные сыновья - очень хорошее доказательство моих слов. Так что, несмотря на Метку, которую в принципе может повесить каждый, кто знает заклятье, Темный Лорд никакого отношения к смерти Прюэттов не имеет. Зачем ты так сделала? Кто тебя надоумил выскочить замуж, не разорвав перед этим помолвку? Ты могла приложить немного усилий и сделать так, чтобы Тео сам тебя бросил. Поверь, если женщина чего-то слишком сильно хочет, то она обречена на успех, необходимо всего лишь приложить некоторые усилия.
     — Альбус всегда нас учил, чтобы действовали так, как нам подскажет сердце.
     — И твое сердце с подачи Дамблдора приняло такое глупое решение?
     — Миссис Блэк…
     — Уйди, я не хочу с тобой разговаривать. Я тоже в юности действовала по зову сердца, как и все Блэки. За исключением, пожалуй, Беллатрикс. Я ни одного дня не пожалела, что связала свою жизнь с Орионом. Да, мы с сестрой пошли ва-банк и предпочли пикантный скандал, чтобы быть рядом с теми, с кем мы хотели быть, не дожидаясь того момента, когда нам подберут женихов. Я не хочу слушать оправдание глупой курицы, которая вместо того, чтобы подумать, решила, что действовать так, как советует ей один человек, единственно правильно.
     — Молли, пойдем, я покажу тебе твою комнату, — Сириус вскочил и подбежал к красной от злости и унижения женщине.
     — Я могу помочь по хозяйству, — миссис Уизли взглянула на крестного.
     — Спасибо, не стоит. Кикимер вполне справляется со своими обязанностями.
     — Миссис Уизли, — я вышел из темного коридорчика, где до сих пор стоял, прислонившись к стене, и оставался незамеченным. Она посмотрела на меня. – Скажите, пожалуйста, что произошло с мистером Уизли?
     — На него напала змея, и раны все никак не заживают. Особенно одна на плече.
     — Почему на плече? – я невольно нахмурился. Может быть, Артур успел заслониться от нападения?
     — Самая глубокая, да и считай единственная рана – на плече. Все осложняется тем, что кровь никак не удается остановить. Он просто скоро умрет от кровотечения, — Молли всхлипнула и быстро начала подниматься по лестнице.
     * * *
     Меня отвлек от размышлений стук в дверь. Не успел я пригласить стучащегося войти, как дверь открылась, и на пороге оказались Рон и Джинни. Довольно бесцеремонно войдя в комнату, они сели и уставились на меня. Я же в свою очередь поднялся с постели, на которой я до этого момента валялся и сел в последнее свободное кресло.
     — Гарри, — Джинни внимательно смотрела на меня, — как ты думаешь, папа выздоровеет?
     — Я не знаю, — наверное, нужно было говорить, что конечно выздоровеет. Что не нужно волноваться и все будет хорошо, но я не мог. Артур действительно мог изойти кровью, если все то, о чем говорила Молли – правда. Я просто не имел права вселять в них ложную надежду, пусть лучше потихоньку готовятся к неизбежному.
     — Почему вообще так произошло? – Рон сжал кулаки. На него произошедшее с отцом повлияло как-то положительно. Он выглядел более собранным, что ли?
     — Директор Дамблдор сказал мне, что ваш отец выполнял какое-то задание, во время которого и был ранен. Это просто чудо, что его нашли вовремя и сейчас есть шанс его спасти.
     — Нам не говорят, что произошло. Мама считает, что мы слишком маленькие, но, Гарри, какая разница, сколько нам лет? Разве мы не вправе узнать, почему умирает наш отец? – Джинни всхлипнула. – Когда приедет Гермиона?
     — Почему ты спросила? – я слегка насторожился.
     — Да только слепой не видит, как вы друг на друга смотрите. Она просто светится вся, когда ты рядом, такая красивая становится, — сквозь слезы улыбнулась девушка. – Мне просто тяжело сейчас одной. Вы парни, мама все равно ничего не скажет. Мне не с кем даже поговорить.
     Я сочувственно посмотрел на нее. Я не могу представить, как ей сейчас приходится, я сам никогда не был в подобной ситуации. Понятно, что Джинни нужна подруга, чтобы посплетничать, просто поговорить. Ну не к Вальбурге же ее посылать.
     — Она приедет сразу после Рождества. Отпразднует с родителями и приедет.
     Джинни кивнула и снова захлюпала носом.
     — Это будет самое грустное Рождество. Мама места себе не находит, почти все время в больнице проводит. Нас с собой не берет. Скорее всего, и Рождество она в палате встречать будет с папой вместе, а мы вот здесь.
     — Джинни, прекрати, — немного прикрикнул Рон на сестру. – Не тебе одной плохо. Билл тоже в больнице каждый день и Фред с Джорджем сразу после работы туда бегут. Даже этот козел Перси постоянно в больницу мотается, а Чарли не может приехать, у них какой-то аврал приключился, так сов уже загонял. Всем нам плохо, так давайте сядем кружком и выть начнем. Все равно ничего нельзя сделать, только ждать.
     Я с удивлением смотрел на Рона. Ничего себе, а парень действительно повзрослел в эту неделю, с тех самых пор, когда стало известно, что его отец борется со смертью.
     — Это самое паршивое, когда ничего не можешь сделать, — прошептала Джинни, — как же я ненавижу ждать.
     — Гарри, — Рон был серьезен, даже как-то слишком серьезен. – Перед тем, как мы сюда переехали, со мной разговаривал директор. Он долго и нудно что-то рассказывал, про любовь, про дружбу, я половины не понял, я в то время только об отце думал. Так вот, под конец своей речи директор прямо-таки настаивал на том, чтобы я с тобой помирился.
     — Но, Рон, мы же не ссорились.
     — Я пытался ему это объяснить, но он меня все время перебивал и продолжал свою речь толкать. Я пытался, правда. Я говорил, что просто нам стали нравиться разные вещи, что у нас осталось не так уж много общего, что тебе интереснее проводить время с Гермионой, Невиллом и Малфоем, и недавно присоединившейся к вашей компании Лавгуд, но он как будто не слышал.
     — Зачем ты мне это говоришь?
     — Я понимаю, что это только совпадение, но для чего-то директор хочет, чтобы я постоянно находился рядом с тобой, и он… Я его боюсь, понимаешь, он ведь для того, чтобы нас сблизить, ранение моего отца использовал.
     — Давай сделаем следующим образом, Рон, — я, нахмурившись, барабанил пальцами по подлокотнику. Я понимаю, зачем директору нужно, чтобы все было как раньше. Старшие Уизли состоят в Ордене, младший находится рядом со мной, очень много вариантов для манипулирования, только вот ничего у вас, директор, не выйдет. – Давай сделаем вид, что все нормально, что за эти каникулы мы сблизились, практически как раньше. Чтобы все это закрепить, я выпрошу у твоей мамы разрешение навестить вашего отца. В больницу сходим вместе. В школе тебе придется потерпеть какое-то время Невилла, Драко и Луну, но это не смертельно, потерпишь.
     — А что будет дальше?
     — Не знаю, поживем-увидим.

Глава 53. Несчастный случай

     Целителям, наконец, удалось выделить яд, который не давал крови Артура сворачиваться. Они заявили, что прямого противоядия к данному веществу нет, но они сейчас знают, как на него можно воздействовать опосредованно, что в итоге привело к частичному заживлению. Та рана, которую намеренно держали открытой, чтобы кровь выходила все-таки наружу, уже практически не кровоточила, но целитель, занимающийся мистером Уизли сказал, что Артур проведет в больнице еще недели две. То есть, до нашего отъезда в школу, вернуться домой у него не получится.
     Накануне Рождества нам разрешили его навестить. Мистер Уизли был очень бледен, цветом лица практически не отличался от белья, которым была застлана постель, но полон оптимизма. Джинни подлетела к улыбающемуся отцу и разревелась, уткнувшись ему в грудь. Рон присел на край постели и неуклюже поглаживал Артура по здоровой руке. Я же деликатно стоял в сторонке и не мешал детям предаваться радости от того, что их отец выжил.
     Добирались мы до больницы на такси, а обратно меня, Джинни и Рона должен был доставить специально зарегистрированный для этой цели портключ. Чтобы его зарегистрировать, Сириусу пришлось целый день провести в Министерстве, где он обошел не менее дюжины кабинетов. Понятно теперь, почему маги предпочитают создавать неофициальные портключи. Пока ты его зарегистрируешь, он тебе уже может и не понадобиться.
     * * *
     Молли больше не сталкивалась с миссис Блэк. Она вообще практически все время проводила в больнице, появляясь дома только перед сном, и коротко докладывала нам о состоянии Артура. Сириус также где-то пропадал целыми днями, вместе с Люпином. Так что мы были предоставлены практически сами себе. От нечего делать мы играли с Роном в волшебные шахматы, а Джинни взяла на себя роль болельщицы, причем в каждой партии она болела то за брата, то за меня.
     — А ты лучше стал играть, — вдруг улыбнулся Рон, когда первую партию мы закончили вничью. – Помнится, ты коня от ферзя с трудом отличал совсем недавно.
     — Совсем недавно ты сам считал, что нет бога, кроме квиддича, и «Пушки Педдл» его пророки, — хихикнул я.
     — Аминь, — торжественно произнесла Джинни, и мы расхохотались.
     — И над чем вы так весело смеетесь? – в комнату вошла Тонкс, упала в кресло.
     — Да так, вспоминаем о нашей прошедшей юности, — с пафосом произнесла младшая Уизли.
     — А, ну, бывает, наверное, — пробормотала Тонкс. – Гарри, а где черти носят твоего крестного и его дружка? У меня есть новости - нужно пошептаться, а их нет.
     — Не знаю, с утра куда-то убежали, даже не позавтракали. Им-то ничего, где-нибудь перекусят, а нам пришлось весь завтрак терпеть нытье Кикимера, что его никто не любит и не ценит до такой степени, что брезгует его стряпней.
     — Да, этот эльф кого угодно доведет. Он, кстати, гораздо лучше выглядит. Весь такой отутюженный с медальоном на шее. Просто франт, — Тонкс хихикнула.
     — Тонкс, отвечай нам прямо и не увиливай, где мистер Уизли получил свои ранения? – вдруг рявкнул я. Девушка вздрогнула и удивлено посмотрела на меня.
     — Да, все там же. Я же говорила тебе о задании, порученном Дамблдором Ордену.
     — Постой, они что, до сих пор караулят Отдел Тайн?
     — Да, — просто ответила девушка.
     — Но зачем?
     — Видимо есть резон, если на Артура напали, — слегка нахмурилась Тонкс.
     — А вот я сейчас в этом сомневаюсь, — пробормотал я, рассматривая доску. – Тонкс, у меня появилось ощущение, что на мистера Уизли вообще никто не нападал. По крайней мере, змеи там точно не было.
     — Я не понимаю, а откуда тогда раны?
     — Черт его знает, нужно с самим Артуром поговорить, просто, это же Отдел Тайн. Сотрудники могли что-нибудь нахимичить, и уйти, поставив полог, они же не в курсе, что их Отдел кто-то караулит.
     — А почему ты пришел к такому выводу? – Тонкс задумчиво разглядывала доску, на которой еще стояли несколько фигур.
     — Из-за змеи. Артур, судя по всему, описал Нагайну, а ее там совершенно точно не могло быть.
     — Почему?
     — Потому что она сдохла, — медленно и довольно растерянно проговорил я. – Сириус говорил, а ему Люпин сказал об этом. Это же все знают. Лорд, по слухам, такую истерику закатил, что всем было весело.
     — Представь себе, Гарри, что о таких подробностях знают не все, — Тонкс говорила задумчиво. – Я скажу больше, то, о чем ты мне поведал – лично для меня новость. И, похоже, не только я не в курсе таких интимных подробностей из жизни Лорда. Почему-то Орден не был поставлен в известность. Наоборот, Альбус призывал остерегаться эту тварь. А как давно она отошла в мир иной?
     — В начале лета, — я понял, что, не подумав, сморозил глупость, и теперь взвешивал каждое свое слово.
     — То есть, вы хотите сказать, что Тот-Кого-Нельзя-Называть действительно вернулся?! – иногда рыжие думают удивительно синхронно, но когда они орут в голос, то могут оглушить.
     — Э, да. А вы что не знали?
     — Представь себе, нет! – Джинни грозно сверкала на меня глазами. – То есть слухи слухами, и что Орден Феникса снова действует, мы как бы догадывались, но вот ничего конкретного нам никто не говорил! Гарри, тебе не кажется, что это подло, то, что люди ничего не знают о грозящей им опасности?
     — Нет, не кажется, — я отвечал довольно резко. – Обычным людям и так ничего не грозит. Те, кому необходимо знать о таких вещах – в курсе. И если они предпочитают молчать, то, значит, они понимают, к чему это молчание может привести. И я не собираюсь никому облегчать его работу, потому что заботиться о благополучии граждан - это прямая обязанность существующего правительства. И если правительство не справляется с возложенным на него долгом, то кто в этом виноват? Гарри Поттер? Вот еще. Я знаю, что мне придется однажды встретиться с Лордом лицом к лицу, об этом говорится в пророчестве, которое, кстати, зачем-то охраняет Орден. Не понимаю, правда, зачем. Вряд ли Лорд изменит свои планы, если узнает пророчество до конца. Так вот, мне предстоит с ним встретиться, это как бы предопределено. Но больше я ничего делать не собираюсь. Мне безразлично, каким образом министр будет выкручиваться, когда о возрождении Лорда станет известно всем. А это скоро будет известно, потому что это не тот факт, который можно долго держать в тайне.
     — Я не понимаю тебя, Гарри, ты очень изменился, — Джинни внимательно смотрела на меня и пыталась, видимо, что-то понять по выражению моего лица.
     — Все меняются под влиянием различных обстоятельств.
     — Хватит, — вдруг хлопнул по столу Рон. – Я знать не хочу ни о каких подробностях. Джинни, если Гарри не бежит давать интервью во все газеты, то это его дело, а наше дело по возможности не мешать.
     Он встал из-за стола и вышел из комнаты. Да, рыжий действительно резко повзрослел. И он мне таким нравится. Не знаю, станем ли мы друзьями, слишком разные у нас взгляды на жизнь, но вот нормально общаться мы точно сможем.
     — Я попробую разузнать, что случилось в Отделе Тайн, в тот день, когда ранили Артура, у меня есть знакомые среди невыразимцев, — Тонкс быстро выпорхнула из комнаты, оставив меня с Джинни наедине.
     — Что происходит, Гарри? – она выглядела немного испуганной.
     — Неважно. Тебя и твою семью это что-то не коснется, если не будете лезть на рожон. С вас уже нечего взять, — добавил я с какой-то горечью. – Давай лучше сыграем, — и я принялся расставлять на доске фигуры.
     Тонкс вернулась этим же вечером, причем она была чем-то весьма озабочена. Сириус еще не вернулся, поэтому она не стала долго задерживаться.
     — Я поговорила с нужными людьми, и вот что получается. Перед самым концом рабочего дня, кто-то вылил перед дверью эликсир потайных грез. То есть у вдыхающего данный эликсир во время сна могут начаться галлюцинации, которые очень сложно осознать явью. Обычно, когда люди его вдыхают, они готовятся увидеть что-нибудь очень приятное, и они это видят. Но, Артур готовился к возможному нападению, и он не знал, что дышит этой дрянью. Сами сотрудники убирать ничего не стали, потому что эликсир очень летучий, и чтобы полностью избавиться от него, нужно было надолго задержаться. Они же не догадывались, что кто-то находится под этой дверью. За ночь все пары должны были выветриться или нейтрализоваться, эликсир очень недолговечен.
     — Поэтому сотрудники просто закрыли дверь и пошли спать. А Артур подсознательно боялся нападения именно змеи, вот она и напала на него.
     — Да, похоже, что так оно и есть.
     — Но откуда тогда рана?
     — Знаешь, а ведь получается, что это был всего лишь несчастный случай, — вдруг пробормотала Тонкс.
     — Почему?
     — Там на стене висят несколько древних мечей и секир. Лезвие одной из этих секир покрыто ядом, который использовался в средние века, чтобы уж наверняка отправить соперника к праотцам. Противоядия к нему так и не было найдено, представляешь.
     — Понятно, Артур увидел атакующую змею, вскочил и напоролся на это лезвие. Но, разве можно такие вещи хранить в открытом доступе?
     — Конечно, нет. Там висит предупреждающая записка, но после этого случая все эти опасные железки убрали под непрекращающиеся вопли начальника отдела. Кстати, Артуру лучше подольше поболеть, потому что брызжущий слюной глава невыразимцев грозит начать внутреннее расследование, чтобы выяснить, а что именно забыл Уизли под дверьми его отдела.
     — Это никак нельзя замять? – я понизил голос до шепота.
     — Альбус Дамблдор пытается, но, по-моему, его вмешательство только подливает масло в огонь. Видишь ли, если бы Артур просто шел по коридору и наткнулся бы на злополучную секиру, это было бы одно, но, чтобы подействовал эликсир, человек должен спать. А это уже немного другое.
     — Мда, не везет Уизли в последнее время. С их положением меньше всего нужно, чтобы глава семьи лишился работы, — я покачал головой. – Куда он пойдет, если его выкинут?
     — Не знаю, — развела руками Тонкс. – Может еще удастся все утрясти.
     * * *
     Я еще пару минут постоял рядом с постелью Артура, кивнул ему, когда он поднял на меня взгляд и слабо улыбнулся, и вышел из палаты. Им нужно сейчас побыть одним. Затем я решительно отправился исследовать больницу, которую основал отец.
     Размеры клиники поражали просто. Народу было столько, что я невольно присвистнул. Да, мой сейф никогда не оскудеет.
     На четвертом этаже на одной из стен я увидел небольшой портрет основателя больницы. В отличие от огромного и неживого портрета, висящего в холле, этот был волшебный.
     Отец на нем подстригал розовые кусты, и тихонько напевал себе под нос какую-то песенку. Я невольно подошел поближе и прислушался.
     — «Кто это?» — король у вассала спросил, и указал перстом, — эта пошловатая песенка про любовные похождения Генриха IV была моей любимой, я просто не мог заснуть, пока мне ее кто-нибудь из родителей не пел.
     — И отвечает вассал: «Сир, робкая эта – невеста моя», — я не удержался и слегка напел вместе с изображенным на картине отцом.
     Он резко развернулся и быстро подошел к самому краю рамы. С минуту он меня рассматривал, а затем протянул слегка дрожащую руку, как будто хотел дотронуться до меня.
     — Гарри, мой Гарри, — прошептал он.
     Я почувствовал, что еще немного и разревусь как пятилетний малыш.
     С трудом взяв себя в руки, я покачал головой и охрипшим голосом проговорил.
     — Вы ошиблись, мистер Бонам, я не ваш Гарри, — и, резко развернувшись, я бросился по коридору прочь.

Глава 54. Аберфорд

     Аберфорд швырнул на стол бутылку со сливочным пивом, и сел напротив меня.
     — Вот мрази, сбежали все-таки, — он отбросил в сторону газету, где были напечатаны колдографии покинувших Азкабан, причем по собственной воле, пожирателей. – Как им это удалось?
     Я пожал плечами. Как-то удалось. Хотя теперь становится понятно, чем таким тайным был занят Лорд, что даже те из его слуг, кто был на свободе, не знали о планах своего господина. Лично для меня это событие ничего особо не меняло, а вот Невилл как с цепи сорвался. Он постоянно требовал от меня дополнительных тренировок и все новых боевых заклятий. То, чем он сейчас владел, причем довольно прилично, далеко выходило за школьную программу, и я бы на месте Лейстренджей не попадался ему под горячую руку. А вот для Уизли этот побег оказался благом. Все срочно забыли, что против Артура началось-таки служебное разбирательство, но, в связи с форс-мажором, дело спустилось на тормозах.
     Я чувствовал, что моя встреча с Темным Лордом не за горами, и мне необходимо было как можно скорее обезвредить директора. Потому что выполнять отведенную мне роль в его грандиозных планах я был совершенно не намерен, какими бы эти планы не являлись.
     — Спрашивай, — пробурчал хозяин «Кабаньей головы», опрокидывая в рот порцию огневиски.
     — Почему вы решили, что я хочу что-то спросить?
     — А для чего ты еще сюда заявился, тратя на мое сомнительное заведение время, которое мог провести со своей девчонкой?
     — Логично, — я хмыкнул и собрался с мыслями. Нужно было спросить так, чтобы этот Дамблдор ответил, но как это сделать? Хотя, почему бы не спросить прямо? Если трактирщик не захочет делиться своими воспоминаниями, то он никогда не заговорит, а если решит все же рассказать, то совершенно незачем ходить вокруг да около. – Почему вы развязали драку со своим братом прямо на похоронах своей сестры? – Я выпалил эту фразу на одном дыхании и занялся очень важным делом, а именно – открыванием бутылки с пивом.
     — Полагаю, что причины тебе известны? Смерть нашей сестры Арианы. Это можно назвать несчастным случаем, так как никаких преступных намерений никто из нас не имел, — Аберфорт вздохнул. – Нет смысла утаивать то, что было предано огласке практически сразу. Я орал тогда достаточно громко, чтобы этим делом заинтересовался Аврорат. В общем, нас тогда здорово помотали, Альбус даже пару недель просидел в Азкабане, но потом выяснилось, что никто из нас не виноват: Ариана просто очень сильно испугалась, и, отшатнувшись от какого-то проклятья, упала и ударилась затылком о каминную полку.
     — А директор Дамблдор об этом знает? – я смотрел на старика, который задумчиво разглядывал огневиски в своем бокале.
     — Понятия не имею, когда его освободили, он малость тронулся, потом, правда, пришел вроде в норму, но вот насколько – не знаю, мы практически не общаемся с этого времени.
     — Я так и не услышал причину конфликта, и состав участников, — помимо воли в моем голосе прозвучали металлические нотки.
     — Это я закатил скандал, когда к нам снова заявился Геллерт. Когда они познакомились, Альбус практически перестал обращать на нас с Арианой внимание, вот я и взбесился, — старик снова замолчал.
     — Почему вы со мной так откровенны?
     — Наверное, в жизни каждого человека наступает момент для исповеди. Тем более что практически никто никогда не интересовался подробностями. Так почему бы и не пооткровенничать?
     — Ну, хорошо. А что было дальше? После того как выяснилось, что произошедшее с Арианой – несчастный случай.
     — Потом Альбус заплатил просто гигантский штраф, который полностью нас разорил.
     — Но почему только штраф? Ведь вы употребляли Непростительные?
     — Это они после войны стали так называться, а до этого времени таких ограничений не было. Потому формулировка была следующей: «Неосторожное воздействие опасных заклинаний, приведшее к смерти несовершеннолетней». Геллерт тогда деру дал, никто ведь не знал, что послужило смертью Арианы, а мы остались практически в нищете. У нас только дом остался, да и то пустой наполовину. Альбус попытался устроиться на работу, но кто его с таким волчьим билетом возьмет? Тем более что особых талантов у него тогда не было.
     — Как это не было? Разве директор не был лучшим учеником своего выпуска? – я невольно нахмурился.
     — Кто тебе такое сказал? – Аберфорт залпом допил огневиски и поставил бокал на стол. – Он всегда был хорош в трансфигурации, да очень хорош. Немного разбирался в зельях, и, пожалуй, что все.
     — Но…
     — Что «но»? Где ты читал хоть что-нибудь о том, что он этакий гений? Везде только его успехи в изучении крови дракона описываются, насколько я знаю, а кровь он вместе с Николасом Фламелем изучал, когда в учениках у того бегал. А вот когда у Диппета покойного проблемы с нехваткой преподавателей случилась, тогда-то он и вспомнил про Альбуса, и предложил ему место преподавателя трансфигурации. Ну, а когда братишка дружка бывшего обезвредил, вот тогда к нему пришли и слава и почет и все, что к нему прилагается. А когда вся эта заваруха с Поттерами случилась, Альбус предложил дом твоим родителям продать, мне все равно было, я там жить не мог, в Лондоне перебивался в «Флориш и Блотс», а потом долю свою за дом получил, взял, да и кабак этот купил, чтобы было, где старость коротать.
     — А долго директор на работу устраивался?
     — Нет, я же говорю, он как пришибленный в эти дни был, по приятелям пошел, а там что-то не срослось, бесился из-за этого сильно. А потом ответ от Фламеля пришел, так он, вроде, успокоился немного.
     — А не срослось, потому что у приятелей дети или родились или вот-вот должны были родиться, и им, мягко говоря, было не до Альбуса, — пробормотал я. На душе было мерзко, и хотелось банально напиться. Но я пересилил этот порыв, все-таки этому телу еще нет шестнадцати, и оно крепче сливочного пива ничего в себя не принимало, так что, как я отреагирую на прием алкоголя, только Пресвятой Деве известно. Поэтому я решил откланяться и вернуться в «Три метлы» к ожидающей меня там Гермионе.
     Сириус дал себя уговорить занять пост преподавателя ЗОТИ, так что в Хогвартс мы явились уже все вместе. Как прошла оставшаяся часть каникул, я плохо помню. Все время я проводил с Гермионой, причем, преимущественно ничего не делая, просто сидел на полу, навалившись спиной на ее ноги, и думал, очень много думал.
     Сириус успел отметиться на новом рабочем месте тем, что уговорил профессора Снейпа отпраздновать день рожденья. Как ему это удалось, остается загадкой, но три пьяных тела: крестный пригласил на день рожденья наставника Люпина, правда забыл именинника об этом предупредить, слоняющихся по коридору восьмого этажа и орущие какие-то пиратские песни – это было мощно. Что эта развеселая компания делала на восьмом этаже, удалось выяснить, только когда туда ворвалась профессор МакГонагалл. Причем ворвалась она туда не одна, а волоча меня за собой, вытащив предварительно из постели. Это был первый раз, когда она появилась в помещении факультета.
     Оказалось, что господа наставники и один оборотень решили вспомнить молодость и целенаправленно искали вход в Выручай-комнату. Зачем они это делали, не удалось выяснить, похоже, они сами не знали. К счастью, поиски им не удались. То ли не там искали, то ли комната оказалась гораздо умней, чем я всегда думал, и просто не открылась перед пьяными рожами. Нам с большим трудом удалось развести профессора Снейпа и Сириуса по их комнатам, а Люпина запихать в камин и передать из рук в руки Тонкс, которая приняла приглашение Сириуса пожить немного в его доме, «последить за хозяйством», пока он сам будет отсутствовать, потому что «на волка никакой надежды в этом плане нет». Кто будет следить за самой Тонкс, которая теперь жила под одной крышей с взрослым оборотнем, никого, похоже, не волновало. Когда я заикнулся на эту тему, крестный только махнул рукой и заявил:
     — Она аврор, если что, отобьется, — и ушел, оставив меня смотреть ему вслед с отвисшей челюстью. Хотя, я так и не понял, кто от кого должен отбиться, если что?
     Закончился день рожденья наставника тем, что на следующий день сразу два преподавателя были не в состоянии проводить занятия, поэтому все те несчастные курсы, у которых были зелья и ЗОТИ, получили внеплановую контрольную. Это было сделано, чтобы не они одни в этот день мучились, не иначе.
     После того как мы разволокли по кроватям наставника и крестного, профессор МакГонагалл еще задержала меня на несколько минут, прежде чем отправить спать.
     — Гарри, напиши мне, пожалуйста, список литературы по трансфигурации, содержащий ту информацию, о которой ты говорил, — садясь на стул в своем кабинете и кутаясь в шаль, попросила наставница.
     — Зачем, — я оторопело смотрел на нее.
     — Я долго думала. В общем, то, что мы учим, действительно в большинстве своем бездоказательно. Я не могу сейчас согласиться со всеми твоими доводами, но я хотела бы увидеть альтернативные источники. И, да, Гарри, мне безразлично, кем был тот, кто все это написал. Хоть предыдущим Темным Лордом.
     Я тогда молча взял пергамент и написал то, что она просила. До сих пор я пребываю в состоянии какого-то крайнего изумления, но посмотрим, во что все это выльется. Одно я понял, наставница просила меня написать список, чтобы не искать литературу самостоятельно. То ли не хотела этим заниматься, то ли не хотела привлекать внимания, не знаю, а спрашивать я не стал.
     Сегодня за завтраком пришло письмо из Гринготтса с просьбой явиться, как только смогу.
     Войдя в «Три метлы», я, не раздеваясь, подошел к столику, за которым сидела Гермиона, и, наклонившись, прошептал ей на ушко:
     — Давай, сегодня будем нарушать все известные правила и отправимся в Лондон.
     — Каким образом? – она посмотрела на меня удивленно, но я успел заметить искорку заинтересованности в ее глазах.
     — Аппарируем.
     — И что мы будем там делать? – она уже стояла на ногах и натягивала мантию.
     — Предаваться грехопадению? – я ухмыльнулся, увидев, как у нее округлились глаза. – Я имел в виду грех чревоугодия, в Фортескью, а почему ты так покраснела? Ты подумала о чем-то еще?
     Гермиона промолчала, но румянец все еще держался на ее щеках, когда мы забежали в какую-то подворотню и я притянул ее к себе для аппарации.
     — Прежде чем в кафе идти, давай зайдем в банк. Гоблины хотят мне что-то сказать.
     Девушка просто кивнула и ничего не ответила, но все еще продолжала держать меня за руку. Это было очень приятное чувство, и я почувствовал, что противный комок постепенно уходит из груди.
     В банке нас препроводили к управляющему, который вручил мне ключ от сейфа Поттеров.
     — Прошло уже больше года, — я усмехнулся и спрятал ключ в карман.
     — Вынужденная задержка. Счета объединить?
     — Нет, не стоит. На мой основной счет у меня большие планы. Поэтому я бы хотел, чтобы два процента от общей ежемесячной суммы поступлений переводилось на этот счет, — я похлопал по карману. Гоблин понимающе кивнул.
     — Не хотели бы чего-нибудь еще?
     — Да, я хотел бы попросить вас заняться продажей дома в Годриковой впадине. Только, вначале пусть его осмотрят маггловские специалисты по взрывным устройствам, а то были прецеденты. И еще. Я хотел бы приобрести новый дом, желательно в Уэльсе.
     — Хорошо, мы подберем варианты. Что-то еще?
     — Я не знаю, возможно ли это сделать, — я замялся. – Вы не могли бы узнать, можно ли частному лицу приобрести магический портрет Мунго Бонама, который висит на четвертом этаже в больнице?
     — Хм, это будет сложно и дорого, но, когда есть деньги, то нет ничего невозможного. Мы попробуем это выяснить. В случае успеха, куда доставить портрет?
     — В мой новоприобретенный дом.

Глава 55. Предложение

     Экзамены СОВ приближались как-то очень стремительно. Я все эти месяцы ожидал каких-либо действий от директора, но их не последовало. Должно быть, Альбус Дамблдор был чем-то очень занят, поэтому не проявлял ко мне никакого интереса. Как и к тому, что мы с Роном изображали что-то отдаленно похожее на приятельские отношения. Проявлялось это следующим образом: на занятия и с занятий мы ходили втроем, как Поттер в старые времена, в Большом зале сидели рядом, и Рон не вскидывался, когда ко мне подходил в перерывах Драко или подбегала Луна.
     С Луной вообще все было практически нормально. Она уже не выглядела настолько оторванной от этой жизни, как раньше, и довольно благосклонно принимала попытки ухаживаний за ней Малфоя. Которые, на мой взгляд, были далеки от совершенства.
     * * *
     Активно Драко решил действовать в День Всех Влюбленных. В замке творилось что-то невообразимое, все эти валентинки, хихикающие девчонки, в общем, мы решили все же отпраздновать этот праздник в тесном дружеском кругу в ритуальном зале. Пока мужская часть нашей группы в лице трех парней: меня, Невилла и Драко, готовила что-то вроде пикника на полу перед статуей Салазара, Гермиона куда-то умчалась и привела с собой Луну, которая здесь еще не была.
     — Как твои мозгошмыги? – поприветствовал девушку Драко.
     Гермиона закатила глаза и покачала головой.
     — Малфой, ты все-таки придурок, — простонала она и села рядом со мной.
     — Конечно, придурок, — Невилл соскочил с покрывала и быстро подошел к Луне. – Не обращай на него внимания, пойдем, — и он галантно подал девушке руку.
     — Мозгошмыги, нормально, — с безмятежной улыбкой сообщила Луна, устраиваясь между Невиллом и Драко, и развернувшись к последнему. – Только они не мои, а обычно других людей. И, знаешь, несмотря на все усилия профессора Снейпа, от твоих мозгошмыгов мне, похоже, никак не отделаться.
     — Это почему? – Малфой наклонил голову набок и пристально рассматривал сидящую рядом девушку.
     — Ты так громко думаешь, что тебя даже не легилимент может услышать, — Луна опять слегка улыбнулась.
     — И о чем же я так громко думаю? – почти прошептал Драко.
     — О, это даже я скажу, — Гермиона откинулась спиной на мою грудь, а я просто не знал, куда деть руки. В конце концов, я плюнул на приличия и положил их девушке на талию, притягивая еще ближе к себе. – Ты сидишь и размышляешь, почему тебя сегодня завалили валентинками, а вот единственная девушка, которая тебе хоть немного нравится, предпочитает чужих мозгошмыгов.
     Драко слегка покраснел, похоже, Гермиона попала в точку, а Луна слегка откинув голову назад, тихонько засмеялась. Потом она сунула руку в карман и достала два простых бумажных сердечка, вырезанных из бархатной бумаги и протянула их парням.
     — Гарри, извини, но тебе я ничего не подарю, подозреваю, что такие подарки могут расстраивать Гермиону. А вот вам держите, валентинки. Ты доволен, Драко?
     — Я был бы доволен, если бы ты сказала: «Извини, Невилл, но я тебе ничего не подарю, потому что это может расстроить этого прекрасного юношу – Драко Малфоя».
     Я не выдержал и хихикнул, настал черед Луны мило покраснеть.
     — Малфой, тебе не кажется, что ты слишком наседаешь на девушку? А где цветы, конфеты и дурные стихи собственного сочинения? – Невилл слегка отстранился от Луны и, вытащив из кармана мантии маленький букетик хризантем, протянул его уже просто зардевшейся девушке. Затем попросту лег на бок, подставив под голову руку. – Извини, но конфеты и стихи будут в следующий раз, — он продолжал издеваться над Драко.
     — Луна, моя милая, драгоценная Луна, — растягивая слова, произнес Малфой, — если в тебе есть хоть капля человеколюбия, ты сейчас скажешь: «Невилл, я терпеть не могу стихи, особенно плохие, а на хризантемы у меня аллергия»…
     — А может, ты мне позволишь сказать самой? Невилл, — Луна повернулась к Лонгботтому, — я очень люблю стихи и с удовольствием послушаю, а за цветы огромное спасибо, мне еще никто никогда не дарил цветов, — с этими словами она потянулась и чмокнула Невилла в щеку.
     — Эй, полегче, — вскинулся Драко.
     — Хочешь, я тебе сейчас укажу на твои ошибки? – посмеиваясь, спросил я у Малфоя. Он напряженно кивнул, и я продолжил. – Во-первых, ты должен был додуматься сам приготовить скромный подарок. Во-вторых, ты не должен так откровенно демонстрировать свои намерения. Ну и, в-третьих…
     — В-третьих, я сам разберусь, — буркнул Драко и переместился поближе к Луне. – Луна, ты же накоротке с моими мозгошмыгами, поэтому знаешь, что они довольно неровно дышать начинают в твоем присутствии. Насчет цветов – я пока просто не знаю, какие ты предпочитаешь, а от моих стихов начинает тошнить меня самого, да-да, я пытался что-то накропать, поэтому плюнь на Лонгботтома и соглашайся пойти со мной в Хогсмид в следующие выходные. Ну, каков будет твой положительный ответ?
     — Драко, ты просто неподражаем, — снова рассмеялась Луна, — наверное, только ты способен перевести комплименты в нечто, напоминающее хамство. Но, как ни странно, мне нравится подобная откровенность, поэтому мой положительный ответ – да.
     — Нет, так нечестно, всех двух лучших девушек прибрали к рукам эти два откровенных хама, а такому видному парню как я, опять придется начинать поиск той единственной, — говоря это, Невилл улыбался, а под конец уже откровенно смеялся.
     Вечер удался, мы много разговаривали, много смеялись и ели конфеты с фруктами, а когда настала пора расходиться, Гермиона встала и кивнула друзьям.
     — Вы идите, мы здесь приберем и тоже пойдем.
     Они как-то понимающе переглянулись и, загадочно улыбаясь, вышли из зала.
     — Зачем ты их отправила? – я быстро убрал мусор и свернул покрывало, которое решил оставить здесь.
     — Ты что, правда, не понимаешь? – она подошла ко мне совсем близко и, положив руки мне на плечи, зажмурилась.
     Я не удержался. Я целовал ее сначала нежно, затем все более откровенно. Когда Гермиона запрокинула голову, подставляя под мои губы шею, я опомнился и с трудом отстранился.
     — Почему? – у нее на глазах блеснули слезы.
     — Потому что, если я сейчас не остановлюсь, то ты уже не сможешь меня остановить.
     — А если я не хочу тебя останавливать?
     — Чары, помнишь? Это будет забавно, если чары контроля приведут сюда наставника, — Гермиона вздрогнула, видимо представив себе эту пикантную ситуацию, а я мягко отстранил девушку от себя и нетвердой походкой подошел к пожарному водоему, опустился на колени и просто сунул голову в воду. Немного полегчало. – К тому же твой первый раз должен произойти никак не на грязном полу.
     — Хорошо, я все поняла, каюсь, забыла, — Гермиона плеснула себе на лицо водой и протерла шею. – Гарри, ты только не бросай меня, ладно, — как-то тоскливо протянула она.
     — Гермиона, — я подошел к девушке, но от объятий воздержался, так как меня все еще немного потряхивало, — когда я говорил, что готов на тебе жениться, то я не шутил. Поверь, это вполне обдуманное решение, мне ведь не пятнадцать лет на самом деле, — я выдохнул. – Главное, чтобы ты не передумала.
     — Не передумаю, не надейся, — прошептала девушка, и, развернувшись, побежала из зала. Я немного замешкался, а потом негромко рассмеялся. Какой потрясающий вечер.
     * * *
     Чем ближе подступали экзамены, тем чаще у меня начинала болеть голова. А также мне почти каждую ночь стали сниться какие-то неясные сны, наполненные смутной тревогой.
     Сегодняшняя ночь не была исключением. Поняв, что мне срочно нужно с кем-то посоветоваться, я на уроке зелий опрокинул в почти готовое зелье порядочное количество крови дракона. Зелье угрожающе забурлило, а наставник, убрав его одним движением палочки, понимающе кивнул и рявкнул:
     — Поттер, отработка!
     Сириусу я не хотел ничего пока говорить, не хотел понапрасну расстраивать. Может быть, все эти сны и не значат ничего.
     На отработку я пришел заранее. Наставник сидел за столом в своем кабинете и перебирал бумаги, в которых я узнал те самые свитки, которые он забрал из дома Поттеров. Кивнув мне на стул, он еще некоторое время рассматривал пергаменты, затем, глубоко вздохнув, отодвинул их в сторону.
     — Я уже хотел сам тебе назначить отработку, придравшись к какой-нибудь мелочи, молодец, что догадался. Скажи мне, как твое самочувствие в последнее время?
     — У меня часто болит голова и еще сны, они какие-то на грани кошмаров.
     — Темный Лорд пытается на основе собственной крови спроецировать тебе навеянный сон, — профессор Снейп нахмурился и забарабанил пальцами по столу.
     — Зачем? – вырвалось у меня.
     — Он хочет, чтобы в определенный день ты забрал пророчество из Отдела Тайн.
     — Далось ему это пророчество.
     — Похоже, что ему просто нечем пока заняться. Его верные слуги после Азкабана еще не пришли в себя настолько, чтобы их можно было использовать для проведения различных акций устрашения, вот Лорд и пытается хоть что-то делать.
     — Он сам будет присутствовать при передаче пророчества?
     — Полагаю, что, да.
     — Тогда, я приду, раз меня столь настойчиво приглашают, — я пожал плечами. – Это даже хорошо, чем скорее все закончится, тем лучше будет для всех.
     — Я тоже так думаю. Люк скажет, на какое время конкретно будет назначена акция. Думаю, нам имеет смысл подготовиться. Против Темного Лорда я не смогу пойти, сам понимаешь. Но его визит ожидается в самом конце, а против наших недавних узников, да с поддержкой Люка…
     Понимаю, не до конца пришедшие в себя узники против Мастера боевых искусств, это неспортивно, к тому же, может так случиться, что мне не удастся справиться с Лордом, или он вообще не придет, а так подставляться, не стоит.
     Я так и сказал наставнику. Тот задумчиво посмотрел на меня, затем произнес.
     — Вот что. Поговорим с Блэком. Он скоро на стены лезть будет от бесконечных эссе и хихиканий старшекурсниц. Пусть своего волка берет и страхует тебя. Я тоже там буду, но постараюсь не высовываться. А там будем действовать по обстоятельствам.
     — Как он, кстати, справляется?
     — К моему небывалому удивлению, да. Только, если честно, твой крестный меня уже достал бесконечными консультациями. Особенно касательно учебных планов, — наставник скривился, а я хихикнул. Тут мне в голову пришла одна мысль, которую я не преминул озвучить.
     — Мне нужен план Отдела. С четкими указаниями особо опасных мест.
     Профессор кивнул.
     — Там, по сути, только одно опасное место, зал смерти, с аркой смерти посредине.
     — Ничего себе, — присвистнул я.
     — План мы составим, не беспокойся, а также…
     Профессора прервал хлопок. Перед нами появился какой-то домовик и, поклонившись мне, проговорил.
     — Директор приглашает пройти к нему в кабинет сэра Гарри Поттера. Пароль «Белый шоколад», — еще раз поклонившись, эльф исчез.
     Я невольно вздрогнул. Вот оно, то чего я ждал на протяжении последних нескольких месяцев.
     Наставник быстро встал из-за стола и подошел к камину. Бросив в огонь порох, он дождался, когда цвет огня изменится, и сунул в него голову. Я подошел поближе, чтобы расслышать, что и кому он говорит.
     — Блэк, немедленно бросай все свои дела и подходи к горгулье, там встретимся.
     После этого он вынырнул из камина, подошел к столу и собрал пергаменты. Затем он повернулся ко мне и кивнул на дверь.
     — Пошли. Пора уже заканчивать с этим делом.

Глава 56. Точки над i

     Когда мы вошли в кабинет, директор только удивленно приподнял брови и произнес:
     — Хм, неожиданно. Я просил прийти Гарри, а здесь такое сопровождение. Северус, Сириус, что привело вас сюда?
     — Хотели полюбоваться своим директором до того момента, когда он опять исчезнет приблизительно на полгода, бросив школу на деканов факультетов, — любезно пояснил профессор Снейп. Понятно теперь, почему директор вызвал меня только сейчас, его просто не было все это время в школе. А я думал, что его отсутствие в Большом зале объясняется тем, что он предпочитает кушать в уединении. Но мне простительно не знать такие вещи, не так уж часто я вообще видел Альбуса Дамблдора воочию за время моей учебы.
     — Северус, прекрати паясничать, я спрашиваю серьезно, — директор нахмурился.
     Сириус все это время недоуменно переводил взгляд с наставника на директора и обратно, мы ему не рассказали о наших подозрениях, поэтому он не понимал, зачем его вообще сюда притащили.
     — А если серьезно, Альбус, вы сейчас дадите слово мага, что не будете нас перебивать, во время нашего, прямо скажу, нелегкого разговора. Вы не будете пытаться влиять на нашу память и восприятие и вообще пытаться применить магию. В противном случае, я вынужден буду защищаться и пытаться защитить находящегося здесь ребенка. Блэк тоже не будет стоять сложа руки и даже, если вы одержите безоговорочную победу, что более чем вероятно, скрыть все, что произойдет, вам не удастся. Возникнет шумиха, совершенно ненужные домыслы, вопросы, а зачем вам это, тем более в такое нелегкое для всех нас время? К тому же, я успел подстраховаться на случай вашего неадекватного поведения.
     — Интересно, и о чем же таком важном вы хотите поговорить со мной, что ты, Северус, пошел на прямой шантаж? Присаживайтесь. Давайте послушаем, что вы можете мне сказать.
     — Слово, Альбус.
     — Я даю слово мага, — поморщившись произнес директор. Вокруг него вспыхнул красноватый свет, означавший, что слово принято. Это была не клятва, нет. Маг вполне мог нарушить данное слово, но последствия отката были все же весьма болезненные, чтобы без особой причины подвергаться наказанию. Может быть, поэтому слово мага давалось даже реже, чем приносился непреложный обет? Из-за ощущения, что это не смертельно?
     Мы сели в удобные кресла, и профессор Снейп кивнул мне.
     — Начинай, Поттер. Ты, похоже, разобрался во всем лучше нас, а мы будем прояснять совсем уж темные моменты, по мере возможности, конечно.
     — Я не знаю с чего начать, — тихо пробормотал я.
     — Жил когда-то на свете? – усмехнулся директор.
     — Жил когда-то на свете мальчик, звали его Альбус Дамблдор, — с вызовом взглянув на директора, начал я. — Наверное, он был неплохим мальчиком, но когда он попал в школу, в числе его друзей стали числиться ребята из старинных магических родов. Альбус к этим родам не принадлежал, иначе его отца не упекли бы в Азкабан на пожизненное заключение из-за неправомерных действий против магглов. – Я все эти месяцы очень тщательно готовился к этому разговору, настолько тщательно, что изучил все, что только мог найти про Дамблдоров, включая старые выпуски «Пророка», где это происшествие долго оставалось на первой полосе. — Это еще до большой войны было, так что, если бы Дамблдоры состояли в этом узком кругу привилегированных, то его бы слегка пожурили, да штраф заставили заплатить и отпустили бы с богом. Но произошло то, что произошло. Альбус неплохо учился, звезд с неба не хватал, и был просто гением в трансфигурации. И еще, те самые, которые из родовитых, приняли его в свою компанию практически как равного. Он часто гостил у своих друзей, у него даже были собственные комнаты в их домах. Я пока все правильно говорю?
     — Я не понимаю, что в этом во всем особенного? – благосклонно улыбнулся директор.
     — Да, в этом всем ничего особенного действительно нет. Все началось немного позже, когда Альбус закончил школу. Так случилось, что умирает мать Альбуса. Я не знаю подробностей, да это и неважно. Альбус оказался в довольно затруднительном положении: у него на руках, как у старшего и уже совершеннолетнего оказываются малолетние брат и сестра.
     — Сестра? – вырвалось у Сириуса. А сам директор как-то вдруг напрягся.
     — Да, крестный, сестра. И если с братом проблем не было, так как тот уже учился в Хогвартсе, то вот с сестрой дела обстояли несколько более серьезно. У нее были некоторые нарушения в психике и очень мощные неконтролируемые магические всплески. Поэтому кто-то всегда должен был находиться с ней рядом. Вы не скажете, господин директор, с какого именно момента вы начали чувствовать себя как в тюрьме? Вы были фактически привязаны к дому. Никуда не могли выйти. Сердобольная соседка, прекрасно понимая, что подобная ноша слишком тяжела для такого юного парня, решила разбавить его общество своим племянником. Которого звали Геллерт Гриндевальд.
     Я остановился и оглянулся на крестного и профессора Снейпа. Сириус, не мигая, смотрел на директора, а наставник разглядывал собственные ногти. Я вздохнул и продолжил.
     — Между молодыми людьми сразу же возникла дружба, тем более, что и интересы у них оказались достаточно общие. Если судить по постулатам самого Гриндевальда, ненависть к магглам была там не на последнем месте, кстати. Я не знаю, что произошло дальше, но итогом была безобразная ссора с применением всех непростительных, какие только были известны, и в результате этой ссоры случайно погибает сестра Альбуса Ариана. Геллерт срывается в бега, а вот у Альбуса начинаются уже серьезные неприятности. Дело начинают всесторонне расследовать, да так, что сам Альбус на некоторое время становится гостем Азкабана. Что случилось за это время в его голове можно только гадать, но подозреваю, что там было и бесконечное чувство вины, и злость на предательство друга, и даже мелькало небольшое такое чувство облегчения за то, что он уже не привязан к дому как раньше. А затем на этот клубок противоречивых чувств набросились дементоры. Когда Альбус вышел из тюрьмы, у него появилась навязчивая идея, но она еще тогда не нашла свою цель. Огромный штраф поставил Дамблдоров на грань полной нищеты, и Альбус был вынужден искать работу. Он начал с того, что решился встретиться со своими друзьями, в домах которых он был принят, но они не слушали его. Все как один они или ожидали появления на свет наследника, или наследник уже родился, но только что состоявшиеся или будущие отцы ни о чем другом, кроме своих чад, не могли говорить в первые минуты встречи со старым приятелем. Но Альбусу хватило этих нескольких минут. Его мании и чувству вины был предан вектор, который был направлен на бывших друзей и их отпрысков, которые посмели встать между бывшими друзьями и проблемами самого Альбуса.
     — Но, постой, ты сейчас говоришь такие вещи, которые позволяют заподозрить директора в сумасшествии? – Сириус вскочил на ноги и уставился на меня.
     — Нет-нет, что ты, — я замахал руками. – Директор не сумасшедший, у магглов это называется пограничным состоянием, и проявляется наличием мании. – Я очень тщательно проговорил заумные термины, в нюансы которых вникал в последний месяц, когда тоже заподозрил директора в сумасшествии.
     — К сожалению, маги не умеют лечить психические отклонения, и специалистов в данной области у нас также нет, — раздался задумчивый голос наставника. – Но, думаю, в данном конкретном случае дыма без огня не было. Вся семья Дамблдоров была с небольшими отклонениями в психике. Особенно это отразилось на Ариане. Те мальчишки не делали ничего такого, что могло бы угрожать здоровью девочки. Они просто кричали: «Ведьма!», и, кажется, кидали в нее куски земли, возможно камни, подражая, видимо, героям книг, популярных в то время. Но Ариане этого хватило, чтобы ее болезнь проявилась в полной мере. Да и Аберфорда трудно назвать совершенно здоровым. Так что, скорее всего, здесь имела место быть какая-то семейная предрасположенность, но продолжай.
     Директор откинулся на спинку кресла и смотрел на меня холодным немигающим взглядом. Я поежился, но продолжил говорить.
     — Итак, цель была выбрана. Но пришлось отвлечься на дальнейшее обучение и поиск работы. Думаю, задержка исполнения приговора, который вынес Альбус своим бывшим друзьям, еще больше разогрела этот огонь. Устроившись в Хогвартс, Альбус, наконец, принялся осуществлять свой план. Добраться до самих дружков оказалось довольно просто: прийти в гости и слегка поколдовать над метлой или, проходя мимо столика, сыпануть яд в любимую табакерку, а затем уже из газет узнать о трагической случайности. С детьми бывших друзей, в принципе, мог пройти тот же номер, и он проходил, а вот дальше – внуки и правнуки бывших друзей были уже недоступны для Альбуса Дамблдора. Ведь в то время целью Альбуса стало не просто избавиться от «виновных в его трагедии личностей», а полностью стереть с лица земли рода, к которым они принадлежали.
     — Мерлин, Мерлин, — повторял Сириус, закрыв лицо ладонями.
     — Но к такому варианту событий Альбус был готов. Он вовремя заметил очень перспективного ученика, который назывался в то время Том Риддл, и начал готовить из него оружие своей дальнейшей мести. Я, правда, не совсем понимаю, почему была устроена дуэль с Гриндевальдом, ведь этот бывший друг выпадал из целей Альбуса. Подозреваю, что здесь все дело в какой-нибудь книге или артефакте. Не поделитесь, господин директор? – я нагло уставился на Дамблдора. Тот вдруг расслабился и ухмыльнулся. Сейчас он совершенно не напоминал добродушного старика, которым всегда пытался казаться.
     — Почему бы и нет? Вы такую огромную работу проделали, что можно вас и поощрить. Все равно все это недоказуемо, — наставник неопределенно хмыкнул, а я подумал, что так оно и есть, но я знал, что профессор просчитывает каждый свой шаг, поэтому надеялся, что у него есть какие-нибудь козыри. Тем временем, директор достал палочку и положил ее на стол. — Ты был прав, мой мальчик, в нашей схватке с Гелартом призом был вот этот артефакт.
     — И что это? – без особого любопытства поинтересовался профессор Снейп.
     — Это Бузинная палочка! Один из Даров Смерти! – патетично воскликнул директор.
     — А, ну, понятно, я могу продолжать? – я спокойно посмотрел на директора, но он меня перебил.
     — Ничего тебе не понятно, Гарри. Ты рос среди магглов и не знаешь… — тут директор схватился за голову, предупреждение о нарушении слова весьма болезненные, я всегда это знал.
     — Почему же не знаю, — я пожал плечами. – Читать-то я умею. Только вот задумайтесь на мгновение, господин директор, если бы это была действительно такая могущественная палочка, то почему за ней тянется такой длинный след очень частых смен хозяина? Не понимаете? Хорошо, вернемся к теме, которая вам ближе, Гриндевальду она как сильно помогла, прежде чем к вам попасть? – директор уставился на меня, а я спокойно продолжил. – Знаете, какая у этой палочки действительно хорошая особенность? Она универсальная. Всем известно, что палочка выбирает хозяина, а этой палочке все равно, кто ее владелец. Вот поэтому иногда, когда у человека не было его родной, подходящей ему палочки, ему и казалось, что он становится лучшим волшебником, чем был, заполучив Бузинную. Но это происходило только потому, что палочка ему подошла, вот и все.
     — Этого не может быть, — директор на мгновение начал выглядеть совсем безумным, но потом успокоился и снова откинулся на спинку кресла.
     — Ну не может, так не может, не будем спорить, это несущественно. Вернемся к будущему Лорду. Быстро поняв, что у этого мальчика большой потенциал, директор начал готовить свое оружие. Одни поездки в подвергающийся бомбардировкам Лондон чего стоят. Потом, возможно, что-то еще произошло, из-за чего профессор Дамблдор мог многозначительно поглядывать на Тома, как бы говоря, а я все знаю.
     — И я даже могу сказать, что. Смерть Миртл. Это привидение не заткнешь, если спросить о ее смерти. Она четко говорит, что умерла мгновенно. А от яда акромантула, которого вместе с Хагридом обвинили в смерти девочки, умирают обычно очень долго и мучительно. Перепутать причину смерти практически невозможно, если только маги не отупели до такой степени, или же, это было сделано специально, — наставник выглядел спокойным. Директор совершенно взял себя в руки и смотрел на нас с откровенной насмешкой.
     — Все шло хорошо до того момента, пока директор не понял, что его, казалось бы такой ручной зверек сорвался с поводка. Но и это ничуть не мешало планам директора. Срочно был создан Орден Феникса, в котором, как ни странно, костяк состоял как раз из внуков и правнуков тех бывших друзей. А остальные щеголяли с меткой. И пророчество было произнесено так кстати, и так кстати подвернулся под руку ничего не понимающий, случайно это пророчество услышавший Северус Снейп. Вот что вам мешало стереть ему память, прежде чем отправить восвояси? Обливиэйт позабыли? Вы ведь знали, что он будет вынужден рассказать про то, что слышал. А ведь так хорошо получилось: и Поттеры, и Лонгботтомы, и многие другие вмиг стали связаны этим проклятым пророчеством. А уж, когда Северус Снейп пришел к вам сам, это был просто праздник, не так ли?
     — Это вы меня вытащили из тюрьмы? – наконец, решил задать интересующий его вопрос Сириус. – А еще навещали периодически, и стирали память? Нет, не отвечайте, и так все понятно.
     — И что теперь? – директор расплылся в улыбке, — что вы будете делать?
     — Все просто, Альбус, мы будем вас шантажировать, — наставник поднялся из кресла и подошел к столу. – Я не знаю, когда вам пришла в голову гениальная мысль о том, что на своей праведной, с вашей точки зрения, мести можно еще и наживаться, но вы сами себя перехитрили. Когда вы просто подсовывали бумаги на подпись своим отчаявшимся жертвам, это было аморально, но законно, с точки зрения этого самого закона. А вот, когда вы на такие мелочи, как добровольное согласие перестали обращать внимание… Вот здесь некоторые копии, вы ведь не будете возражать, если я не скажу вам, где находятся оригиналы, документов подтверждающих эти незаконные сделки со счетами тех же Поттеров, Блэков и многих других. Я понимаю, что все это не смертельно, но очень неприятно. Все эти разбирательства, суды, возможно кратковременное заключение в Азкабан, — при этих словах директор вздрогнул и уставился на профессора.
     — Что ты хочешь, Северус? – наконец, сдавлено пробормотал директор.
     — Я хочу, чтобы вы по окончании этого учебного года подали в отставку. Пора уже отдохнуть, Альбус. Да, и вы забудете о своих грандиозных планах.
     — Хорошо, я выполню эту просьбу, — через некоторое время произнес директор. – Скажи мне только одно, где я ошибся в отношении тебя?
     — Вы неверно истолковали перерождение моего Патронуса, Альбус, — и наставник, развернувшись, вышел из кабинета.

Глава 57. Все только начинается

     В тот вечер я догнал профессора Снейпа уже практически у его кабинета. Следом за мной бежал Сириус. Не сговариваясь, мы втроем зашли в комнату и крестный сразу же набросился на наставника.
     — Ты в своем уме? Ты что не представляешь, что сейчас будет? Директор же просто так не успокоится!
     Я, в принципе, разделял мнение Сириуса, но и мотивы профессора мне были понятны.
     — Успокойся, — наставник устало сел за стол.
     — Как я могу успокоиться, если моей жизни и жизни Гарри угрожает опасность?!
     — Я сказал, не ори. Ты что же, решил, что вашей жизни без этого демарша ничего не угрожает? Не заставляй меня думать о тебе хуже, чем я уже думаю.
     — Профессор прав, Сириус. Скажу больше, именно сейчас я с уверенностью могу сказать, что в Министерстве все пройдет как надо, и с тобой, например, не произойдет несчастный случай.
     — Почему ты так думаешь? – с сомнением произнес крестный, наморщив лоб.
     — Потому что директор слишком умен, чтобы не понимать, что именно сейчас ему нужно избавляться от нас всех одновременно, а я, как ни крути, ему нужен. Пророчество, чтоб его. Да и профессор Снейп тоже пока очень даже необходим.
     — Вэнс! – внезапно воскликнул Сириус. – Ее-то не нужно к нам привязывать, а то, что бумаги попали к нам через нее, поймет даже идиот.
     — Конечно, — ядовито буркнул наставник, — ты же понял. Я хочу попросить тебя, — в его тоне появились очень непривычные просительные интонации, — Тонкс не могла бы…
     — Да, сейчас, — Сириус взмахнул палочкой, вызывая Патронус. Большой призрачный пес подбежал к хозяину, и тот, наклонившись, что-то нашептал ему. Когда собака исчезла, крестный вновь повернулся к наставнику и спросил. – Еще есть какие-нибудь причины, почему мы не уничтожили эту гадину?
     — А за что? За махинации с бумагами? Обратно в Азкабан захотелось? – зло проговорил профессор. – Поттер прав, до конца учебного года Альбус не будет ничего предпринимать. Ему нужно все тщательно обдумать, взвесить и составить очередной гениальный план по нашей ликвидации, а Люк говорит, что, скорее всего, операция будет назначена на начало июня.
     — Так, стоп. Какая операция?
     Пока профессор объяснял крестному, что нам предстоит сделать, я опустился на стул и слегка задремал. Все-таки бессонные ночи давали о себе знать. Проснулся я от вопля Сириуса:
     — Не пущу! Ни за что! Делайте, что хотите, но Гарри туда не пойдет!
     - Сириус, — я открыл глаза и посмотрел на мечущегося крестного, — пойми, мне все равно придется встретиться с ним. Так давай уж сделаем так, чтобы эта встреча была подготовленной, а не спонтанной.
     — Что от меня требуется? – остановившись, Сириус посмотрел на меня очень тяжелым взглядом. Я невольно поежился.
     — От тебя потребуется план Отдела Тайн и страховка Поттера. От меня там толку мало будет. Да и еще, ты спрашивал: почему Альбус все еще на свободе? А что случится, если мы потерпим поражение в Министерстве? Вот, чисто гипотетически, представь это.
     — Лорд почувствует вкус победы и начнет творить дела пострашнее, чем попытка выкрасть старое пророчество, — неохотно проговорил Сириус.
     — Альбус нужен нам в качестве гарантии, — профессор устало закрыл глаза. – Темный Лорд боится его, и это факт.
     — Знаешь, я понимаю Лорда, я тоже боюсь нашего директора, — с невеселым смешком заметил Сириус.
     На этой, далеко не радужной ноте мы разошлись.
     На следующий день директор снова куда-то исчез, а я начал усиленно готовиться к встрече с Темным Лордом.
     Заклинание изгнания я заранее приготовил и с трудом привязал его к обычной десертной ложке, которую стащил со стола в Большом зале. Теперь мне нужно было только бросить ее в непосредственной близости от объекта и прошептать слово-ключ. А вот про то, что будет потом, я старался не думать. В этот день у меня с утра было какое-то странное предчувствие, как будто именно сегодня что-то должно случиться. К тому же на меня напала непонятная сонливость, и я, закончив писать ответы на экзамене по истории, опустил голову на парту и закрыл глаза.
     Перед моими глазами пронеслись коридоры, которые я уже успел изучить на плане Отдела, принесенного откуда-то Сириусом. Затем был какой-то большой зал с полками, заполненными шариками с пророчествами, а между полками мне показали самого Лорда и почему-то Сириуса, которого усиленно пытали и требовали взять шарик. Я резко открыл глаза и огляделся. Все еще трудились над вопросами. Подняв руку, я привлек к себе внимание экзаменатора.
     — Что вам, мистер Поттер? – древний старичок подбежал ко мне довольно прытко.
     — Я закончил, можно сдать пергамент и выйти?
     — Вы уверены, мистер Поттер?
     — Да. Если я чего-то не знаю, то смысла сидеть не вижу, к тому же, в таком случае появляется нехорошая потребность просто у кого-нибудь списать, — я улыбнулся. Я уже сдавал СОВ, конечно, учить пришлось, ведь та же история не стоит на месте, но я точно помню, что подобные ответы почему-то нравятся экзаменаторам.
     — Ну что же, не будем вводить вас в искушение, мистер Поттер, — хихикнул старичок и протянул руку, в которую тут же влетел пергамент с моими ответами.
     Все еще улыбаясь, я вышел из зала. В коридоре мою улыбку как будто стерли. Я побежал в кабинет профессора Снейпа, где абсолютно точно находился Сириус.
     Буквально ворвавшись в кабинет, я с минуту не мог отдышаться. Наставник с крестным оторвались от изучения плана и посмотрели на меня.
     — Похоже, ты уже в курсе, что день икс настал, — в голосе профессора помимо его воли звучало беспокойство.
     — Что у Лорда с логикой? – наконец, выпалил я.
     — А что не так?
     — Во-первых, зачем мне показывать самого себя, заставляющего другого взять пророчество, если он сам якобы там, а посторонний все равно не сможет этого сделать? Вы же сами говорили, что там такая оригинальная защита стоит.
     — А во-вторых?
     — А во-вторых, он показал мне, что пытает Сириуса.
     — Ну, это-то как раз логично. Единственный родной тебе человек…
     — Но он здесь работает в школе!
     — А откуда Темный Лорд это знает? – наставник улыбнулся краешками губ.
     — Ему что, никто не сказал? – профессор покачал головой. – А почему?
     — Потому что он не спрашивал.
     — Э-э-э…
     — Не забивай голову. Время у тебя есть. Темный Лорд ожидает, что ты сейчас мечешься, пытаясь понять, правда это или нет. К тому же тебе нужно будет придумать способ добраться до Министерства.
     — Чтобы найти хладный труп?
     — Я же сказал, не забивай голову. Блэк, а вот тебе пора выдвигаться, — Сириус, все это время напряженно молчавший, кивнул и направился к камину.
     — С директором проблем не будет? – меня почему-то напрягало его отсутствие.
     — Не знаю, Гарри. Насчет Альбуса ничего нельзя сказать заранее.
     — Я пойду через камин? – он кивнул. – Что мне сейчас делать?
     — Успокоиться, сосредоточиться и поесть.
     — Не могу, меня тошнит, — выдал я, сползая на пол по стене, у которой стоял. – Я даже перед кладбищем так не волновался, хотя меня там никто не страховал.
     — Это нормально, Гарри. И все же поешь.
     Я поел, не чувствуя вкуса. Потом пошел переодеться. Школьная мантия была слишком неудобной, а мне предстояло много бегать. В гостиной я столкнулся с встревоженной Гермионой.
     — Что случилось?
     — Ничего, все нормально. Я говорил тебе когда-нибудь, как сильно я тебя люблю? – она покачала головой, а я с силой прижал ее к себе и, быстро выпустив из объятий, вышел из гостиной.
     У камина в кабинете наставника я на секунду замер, потом встряхнул головой и, швырнув в огонь порох, сделал шаг.
     Первое, что мне бросилось в глаза – это пустота. Огромный холл был пуст. Не было ни охраны, ни сотрудников, вообще никого. Мельком взглянув на безвкусный фонтан я, ориентируясь на план, который выучил наизусть, направился к лифтам. Меня трясло, и не успокаивала даже мысль, что где-то там, в Отделе Тайн, уже ждут Сириус с Люпином.
     Когда я вошел в темную вращающуюся комнату, то на мгновение замер, затем уверенно закрыл дверь. Комната начала вращаться. Как мне сказал Сириус, дверь выхода всегда находилась за спиной, после окончания вращения. Чтобы пройти к залу пророчеств, мне нужно было миновать комнату времени, а она должна была находиться по правую руку четвертой от входной двери, после первого вращения.
     Отсчитав нужную мне дверь, я задержал дыхание, как перед прыжком в воду, и шагнул в комнату времени. Увиденное меня буквально заворожило. Осмотрев огромную чашу, наполненную песком времени, который использовался для создания хроноворотов, я воровато оглянулся и насыпал немного песка в колбу, одну из нескольких, стоящих тут же на столе. Затем сунул колбу в карман, предварительно в который раз убедившись, что ложка находится на месте.
     После этого маленького воровства я решительно направился к двери, ведущей в зал пророчеств.
     Следуя известным мне ориентирам, я подошел к ряду, отмеченному цифрой девяносто семь, и быстро отыскал шарик с надписью:
     «С.П.Т. — А.П.В.Б.Д.
     Темный Лорд и (?)Гарри Поттер»
     Что означал знак вопроса, было, в принципе, понятно.
     Протянув руку, я решительно снял шарик с полки.
     — Прекрасно, Поттер, а теперь медленно повернись и отдай его мне, — голос Люциуса Малфоя у меня за спиной не был неожиданным, но я все же вздрогнул. По предварительной договоренности, для того, чтобы пожиратели вызвали Лорда, пророчество, во что бы то ни стало, должно было оставаться у меня.
     Что мне было делать, я не знал. Эту часть плана мы как-то забыли проговорить.
     Я медленно обвел взглядом пожирателей. Прямо передо мной, протягивая руку, стоял Люк, как его называл наставник. За его спиной столпилось, я пригляделся, одиннадцать человек. В голове мелькнула веселая мысль, а не переоценивает ли меня Лорд? Послать по душу пятнадцатилетнего мальчишки двенадцать опытных головорезов. Что же делать? Думай, Гарри, думай.
     Наконец, я решил потянуть время, начав говорить какую-нибудь глупость, и только открыл рот, как за спиной у пожирателей раздалось дружное:
     — Редукто!
     Когда начали сыпаться шарики и зашатались стеллажи, я юркнул между отвлекшихся на шум пожирателей и побежал к выходу. В последний момент мне показалось, что Люк специально толкнул плечом стоящий рядом с ним стеллаж, сделав вид, что оступился. В дверях стояли Гермиона, Драко и Невилл. Пролетев мимо них, я схватил девушку за руку и потащил к выходу, на ходу прорычав:
     — Убью!
     Сейчас самое главное было выбраться из Отдела Тайн. Отделов в Министерстве было много, а вот Зал Смерти только здесь. Еще не хватало в него попасть.
     Вывалившись во вращающуюся комнату, я резко захлопнул дверь. Комната начала вращаться, а когда она остановилась, я услышал напряженный голос Невилла.
     — Куда теперь?
     — Назад, — сквозь зубы процедил я, — выход всегда за спиной.
     Очутившись в коридоре, я, не выпуская из руки ручку Гермионы, побежал к лифтам. Мне нужен был простор, да и героев этих следовало как можно скорее куда-нибудь отправить. Хотя, вариантов особых не было. Все камины в Хогвартсе запаролены, оставался только дом Сириуса. Мы успели заскочить в лифт, когда за спиной послышался топот и ругань вырвавшихся пожирателей.
     Не знаю, то ли лифты передвигались с разной скоростью, то ли кто-то из пожирателей знал, как их ускорить, но в холл мы выскочили одновременно.
     Толкнув Гермиону за спину, я вытащил палочку.
     — Отдай пророчество, Поттер, и никто не пострадает, — переводя дыхание, проговорил Люциус, усиленно делая вид, что не замечает стоявшего рядом со мной Драко.
     — Да что ты с ним разговариваешь, Люциус, — визгливо воскликнула из-за спины Малфоя женщина, как я заметил, единственная женщина в этой компании. – Круц…
     Она не успела договорить, потому что из палочки Драко вылетела идеальная водная плеть и наотмашь хлестнула пожирательницу. Женщина упала и удивленно посмотрела на Малфоя-младшего.
     — Драко? За кого ты выступаешь?! – сорвавшись на визг, закричала она.
     — За себя, тетя, конечно, за себя, — тетя? Значит, это Беллатрикс Лестрейндж.
     Невилл тоже это понял и выступил вперед, оскалившись. И в это время произошло несколько вещей одновременно. За спиной у пожирателей послышался топот, и в холл выскочили: Сириус, Люпин, Тонкс и как-то очутившийся между ними Кингсли, а в другом конце огромного зала из камина величественно вышел Темный Лорд собственной персоной. Моя группа поддержки сразу же ввязалась в бой. Надо отдать пожирателям должное, отреагировали они мгновенно. Развернувшись к новым противникам, тут же начали выкрикивать заклятья. А мне резко стало не до них. Повернувшись к Гермионе, я шепнул:
     — Спрячься где-нибудь, не мешай им, — и направился прямиком к своей основной цели.
     Когда до Лорда оставалось не больше пары десятков шагов, я остановился. Где-то за спиной шел бой, но к нам никто не приближался. Вероятно, пожиратели не посмели вмешиваться, а те, кто им противостоял, были сильно заняты, чтобы отвлекаться еще и на меня.
     — Гарри Поттер, — Лорд тоже остановился и, наклонив голову набок, принялся рассматривать меня. – У тебя есть то, что принадлежит мне.
     — Да? Вот это? – я вытащил шарик и поднял его на уровень глаз. — А мне почему-то казалось, что эта вещь принадлежит нам обоим. По крайней мере, здесь написано два имени, а кроме того, имя Альбуса Дамблдора и кого-то еще, скорее всего, прорицателя.
     — Гарри Поттер, ты невежлив. Но у меня нет времени учить тебя вежливости, поэтому просто отдай мне пророчество, — и Лорд протянул руку.
     Мне было необходимо, чтобы он хоть ненадолго отвлекся. Поэтому я не придумал ничего другого, как швырнуть шарик на пол. Он падал долго, судя по моим ощущениям, а, когда упал, то разлетелся стеклянными брызгами, оставив два прозрачных силуэта, в одном из которых я узнал директора, а во втором - преподавательницу прорицания. Она что-то говорила, я не расслышал из-за шума за спиной, а потом фигуры растаяли.
     — Нет! Что ты наделал, глупый мальчишка?! – Лорд быстрым движением направил на меня палочку, а я выругался сквозь зубы: хотел отвлечь его, а сам пропустил подходящий момент.
     Что бы ни хотел послать в меня Лорд, сделать это он не успел, потому что прямо перед ним, в яркой вспышке света появился Альбус Дамблдор. Он стоял от меня достаточно далеко, и что он говорил Лорду, я не расслышал. Но судя по тому, что в дальнейшем с обеих сторон практически одновременно полетели проклятья, ничего хорошего директор своему бывшему ученику не сказал.
     Заклятья оба использовали неслабые, но полноценно я смог насладиться только после того, как с трудом поднялся с пола, куда меня швырнуло волной, отразившейся от мощного щита огненной стены. Как-то отстраненно я подумал о том, что подвернул ногу, и теперь бегать не смогу. Я не понимал мотивов директора, но то, что ничего хорошего от его появления мне ожидать не приходится, это было очевидно. Внезапно я вспомнил, что на шантаж наставника директор ответил положительно, но не уточнил, к какой именно части «просьбы» был дан этот ответ.
     Тем не менее, я решил воспользоваться этим шансом и поковылял к дуэлянтам. Со стороны их поединок был необычайно зрелищным, но присмотревшись, я отметил, что заклятья Лорда куда более изощренны, хотя у директора фантасмагоричнее. Чего он хотел этим добиться, было непонятно, но то, что ни одно из его заклятий не было опасно для соперника, лично мне было очевидно. Внезапно я понял, чего добивался директор, и меня прошиб холодный пот. Я заспешил, потому что, похоже, директор скоро просто вынудит Лорда сбежать. И вряд ли он будет его останавливать. И тогда за жизнь многих находящихся в зале людей я не дам и кната. Рванув из кармана ложку, я даже не заметил, что вместе с ней выхватил колбу с песком времени.
     Я решил, что, если я отвлеку именно директора, и брошу ложку с подвешенным на ней заклинанием в его сторону, то Лорд ничего не заподозрит. Расстояние между дуэлянтами было небольшим, так что его должно хватить, к тому же у заклятья изгнания был один вектор, направленный на Лорда.
     — Господин директор, — я остановился достаточно близко, чтобы попасть, куда нужно при броске и закричал, обращая на себя его внимание. Директор, направив на Лорда очередную красочную гадость, обернулся и оскалился в совершенно безумной улыбке. – Ариану никто не убивал, — я кричал, стараясь перекричать шум битвы, — она сама упала и ударилась головой! Все это есть в отчетах Аврората! – В какой-то момент злое торжество в его глазах сменилось недоумением, а затем в них промелькнула боль. Однако я не стал ждать, пока он опомнится, а просто швырнул в его направлении предметы, которые я зажимал в руках, выдохнув слово-ключ. Оставалось продержаться две минуты.
     Я попал прямо в Дамблдора. Ложка, ударившись об него, отскочила именно в том направлении, которое мне и было нужно, а вот колба открылась, и весь песок высыпался на директора. А в следующее мгновение в него попало очередное заклятье, выпущенное Лордом.
     Сначала ничего не происходило, а затем песок времени обильно засветился и вспыхнул, с директором начали происходить какие-то метаморфозы: то он мгновенно молодел, то старел еще больше, чем сейчас. Сколько это продолжалось, трудно сказать, наверное, меньше двух минут, потому что Лорд, опустив палочку, завороженно смотрел на директора, забыв про все остальные свои дела. Когда песок перестал светиться, директор замер, а затем упал на пол, глядя на нас невидящими мертвыми глазами. В этот момент мы словно очнулись и вскинули палочки. Краем глаза я заметил, что в зале стало более многолюдно, мелькнул котелок министра, еще какие-то люди, а потом мне стало не до них. Я едва успел выставить щит, принявший на себя какую-то фиолетовую гадость, и выпустил Каллерето Лоно, который также успешно отразил Лорд. Увидев, что народу в зале стало больше, он, похоже, хотел уже плюнуть на меня и аппарировать, но тут сработало изгнание.
     Я подходил к двум погибшим магам, подволакивая поврежденную ногу. Совершенно точно зная, что Лорда заждались в Аду, я неуклюже опустился на колени перед телом директора и перекрестил его.
     — Упокой, Господь, его душу, — прошептал я, и, поднявшись, побрел в сторону друзей, которые выглядели изрядно потрепанными.
     Рядом с опутанным веревками дюжим пожирателем, я с удивлением обнаружил близнецов Уизли. Один из них, по-моему, Джордж, перевязывал руку брата куском тряпки, которую оторвал от собственной мантии.
     — Вы откуда здесь? – равнодушно спросил я.
     — Да задержались за отчетом, уже шли к каминам, а здесь такое, — Фред поморщился, видимо ему было больно, а перевязка доставляла еще большую боль. Крови не было, значит, рука повреждена чем-то другим.
     — Вы уж извините меня, — я смотрел прямо и не пытался лебезить, просто облегчал душу.
     — Да ладно, — махнул рукой Джордж, — мы тебя уже простили. Сначала злились, все думали, как тебе отомстить, а потом ничего, втянулись. Все равно школу бросать хотели, а так какая-никакая, а работа. Вот денег подкопим и магазин откроем, да, Фред? – Фред только кивнул и закрыл глаза, а я пошел дальше.
     Невилл выглядел относительно целым, а вот рядом с Драко на коленях стоял наставник и что-то шептал, направив палочку на длинную резаную рану на груди парня.
     — На него сразу трое навалились, а отец не смог прикрыть - сразу в схватке завяз, — прошептал Невилл.
     Я кивнул и прошел мимо. Жив, значит, ничего страшного не произошло, очнется – героем будет.
     Сириус, Люпин, Тонкс – все были живы, а я никак не мог найти Гермиону.
     Она подлетела ко мне, когда я уже начал паниковать. Вцепилась в плечи и разревелась, уткнувшись мне в грудь. Я неловко гладил ее по волосам, отмечая, что они с одной стороны гораздо короче, чем с другой. Внезапно я услышал голос Люциуса.
     — Поттер! – я обернулся. Рядом с ним стоял Аврор и пытался надеть наручники. – Помнишь кладбище? – я кивнул, поморщившись, вспомнив боль в отбитой печени.
     — Что я должен сделать?
     — Вытаскивать меня, что же еще? Да, Блэку скажи, чтобы тоже подключался. Не хочу, чтобы кто-то из вас был мне что-то должен.
     Я в очередной раз кивнул, а Люциус протянул руки Аврору.
     — Все закончилось, да? – Гермиона подняла на меня заплаканные глаза.
     — Нет, малыш, все только начинается.

Вместо эпилога.

     Прошло уже шесть лет с той безумной авантюры в Министерстве. Как я и предполагал, меня сделали национальным героем, на основании того, что все видели, как Темный Лорд убил Великого Дамблдора, а я в свою очередь упокоил самого Лорда. В детали никто не вдавался, а я молчал, и вообще, победителей не судят.
     Уже шесть лет моя физиономия не слезает со страниц печатных изданий, а моей свадьбе посвятили целый разворот. Пришлось устраивать ее настолько пышной, насколько выдержала Гермиона. Еще немного, и она бы просто сбежала из-под венца, но мы справились. Так что я теперь солидный женатый и очень счастливый мужчина, а очень скоро стану не менее счастливым отцом.
     Я рассмеялся своим мыслям и отбросил очередной выпуск «Пророка», на первой странице которого мне руку с энтузиазмом жал Николас Фламель, которого я уговорил преподавать в моей строящейся Академии. Точнее университет наш, столько народу вложило в него свои силы и средства, что мне становится плохо от мысли, что что-то может не получиться.
     — Ты неплохо поработал, я горжусь тобой, сынок, — я посмотрел на портрет отца, висящий над камином.
     — Ты на меня не злишься? – в который раз спросил я.
     — За то, что не могу покинуть твой дом? Ну, иногда мне бывает скучно, но нет, я не злюсь, — отец улыбнулся и, повернувшись к очередному розовому кусту, щелкнул ножницами.
     В этот момент раздался гул в камине, и в комнате появился Северус Снейп. Уже четыре года я обращаюсь к нему, как к другу, хотя, в первое время несколько тяготился этим. Его появление поставило меня в тупик. Северус всегда предупреждает о своем визите, и появление его вот так заставило меня напрячься. Неужели что-то случилось?
     — Я сегодня сделал Вэнс предложение, а она взяла и согласилась. Что мне делать? – он выглядел настолько растерянным, что я не выдержал и рассмеялся.
     — Жениться, что тебе еще остается делать?
     — Это эпидемия какая-то. Вначале ты, потом Драко, даже этот облезлый оборотень сумел окрутить Тонкс, — Северус подошел к бару и плеснул себе немного коньяка. Насчет Люпина я могу поспорить, кто еще кого окрутил, а в остальном он прав. – Один только Блэк еще держится, но и он, скорее всего, скоро капитулирует.
     Мда, избранницей Сириуса оказалась Пенелопа Кристалл, которую он увел у Перси. Причем сделал крестный это совершенно неосознанно. Просто на каком-то очередном приеме в Министерстве он немного выпил и решил слегка приударить за симпатичной девчонкой, и в итоге приударяет уже три года. Кричит, что он закоренелый холостяк, но, думаю, Вальбурга его скоро дожмет. Она уже планирует и прорабатывает все детали предстоящих свадебных торжеств с племянницами.
     Северус тем временем подошел к столику, на котором были разбросаны планы будущего учебного заведения.
     — Почему именно поместье Лестрейнджей? – я невольно нахмурился.
     Все те пожиратели, которые были в тот день в Министерстве, кроме Люциуса, подверглись поцелую дементора. Среди них оказались все три оставшихся в живых Лестрейнджа. Даже таким образом безумный план директора Дамблдора продолжал осуществляться. Поэтому я приложил все усилия, на какие только был способен, но добился частичной реабилитации для остальных. Пожизненное заключение заменили на десятилетнее, так что скоро они выйдут на свободу. С ними будет сложно, но Люк обещал помочь в реабилитации бывших приятелей. Остальных вообще не преследовали. А вот недвижимость казненных пустили с молотка, чем я и воспользовался.
     — Потому что они занимались магией, далекой от разрешенной. Там такая защита стоит, ничего практически переделывать не нужно. Как директор МакГонагалл?
     — Блэк говорит, что Минерва справляется, но роль директора ее тяготит, поэтому она постоянно намекает Сириусу на свое кресло. Тот пока отбрыкивается, но думаю, что этот вопрос, как и вопрос с его женитьбой, практически решенный. Почему все-таки ты настаиваешь, чтобы именно я возглавил Академию?
     — Ты лучше всех нас разбираешься в административных делах учебных заведений, а ректор – это, прежде всего, хозяйственник, а потом уже наставник. Но так как преподавателей не хватает, придется тебе тоже молодость вспомнить и муштровать студентов.
     — Я уже вешаюсь от этих бесконечных заявлений о приеме. Даже не подозревал, что их так много будет, — Северус вздохнул, — нужно какие-то экзамены вступительные организовать. Ладно, пойду, у меня два бездельника ученичка, Драко и Невилл, оставлены один на один с веритасерумом. Да, передай Блэку, что пусть перестанет наведываться к Малфоям, Драко я ему не отдам, и Невилла, кстати, тоже. Сам говорил, преподавателей мало, а эти двое все-таки скоро будут звание Мастеров защищать, — с этими словами он исчез в камине.
     Я подошел к окну и посмотрел на сад. Как много сделано, а как много еще предстоит сделать. Министерство пока не поняло, чего именно мы хотим добиться, а когда поймет, нас ждут непростые времена. Но я верю, у нас все получится, ведь, как я сказал тогда Гермионе, все только начинается.
Оценка: 8.18*10  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"