Заброшенный поселок Ирбене (Латвия/Вентспилс), и огромный радиотелескоп, в прошлом военный объект стратегического назначения. Станция космической разведки "Звездочка" (она же в/ч 51429) была построена в 70-х. Она представляла из себя систему из 3-х радиолокаторов, предназначенных для перехвата сигналов со спутников, подводных лодок и военных баз, а так же слежки за спутниками, и для обеспечения спутниковой связи. В это же время был построен поселок Ирбене. В нем жило несколько сотен человек - военных с их семьями, но на карте поселок не был обозначен вплоть до 1993 года. Этот городок, предназначался для размещения обслуживающего персонала и охраны Ирбенского радиолокатора. Всего здесь было 12 многоквартирных домов, в которых проживало более 500-т человек. Город находился за колючей проволокой. Попасть и выйти из него можно было только по специальному пропуску. С выводом советских войск, город опустил и был моментально разорен. Сейчас на территории городка проживает одна семья, которая медленно и с расстановкой разбирает жилые дома на стройматериалы и видимо продает. По крайней мере почти за 7 месяцев, им удалось почти полностью разобрать три этажа панельнойпятиэтажки.
(Источник - http://urban3p.ru/)
На руке, на ладони, на пальце большом
Маленький-маленький дом,
и в районе пяти в дом спускается Гном
и пытается что-то найти.
Птица ему обещала помочь,
Он говорил ей: лети,
возьми у аптеки белое облако
где-то в районе пяти.*
Скользя по граням молчания. Параллельным граням, находящимся так далеко друг от друга. И вопреки всяким законам геометрии, сходящимся в одной точке. Сегодня эта точка называлась Ирбене.
Старый заброшенный город. Нет.
Заброшенную вещь однажды можно найти.
А город был оставлен. Давно. Безнадежно. Навсегда.
Пустые, без стекол, окна, щурятся на пыльный закат слепыми глазами.
Ветер шевелит проросшую сквозь растрескавшиеся бетонные плиты траву. Монотонно скрипит цепью старых заржавленных детских качелей. Шелестит истлевающими страницами забытых в пустых комнатах книг. Книг, которых больше не коснется ничья рука.
Восточная окраина пустого города. Висящий на ржавых цепях старый амбарный замок. И начинающиеся прямо за воротами сумерки с редкими проблесками заходящего солнца.
Они пришли в этот город вечером. Воровато скользнули в приоткрытые створки ворот. И щелканье подошв отдавалось эхом, напоминающим далекие выстрелы, в зияющих провалах распахнутых настежь дверей, похожих на застывшие в беззвучном крике рты...
Детская площадка. Покосившиеся бревенчатые домики с облупившейся краской. Полинялый резиновый мяч, неуместной цветной кляксой блестящий в редких пятнах солнца. Брошенная кукла, в нелепой и бессильной мольбе задравшая к небу пластмассовые руки. И - как насмешка! - нарисованные неуверенной детской рукой клетки классиков на растрескавшемся асфальте... И старые ржавые качели.
На руке, на ладони, на пальце большом
реки текут под углом,
и на белых полях осыпается мак,
а на красных - рождается лен.
Птица ему обещала помочь,
Он ей ответил: идет,
возьми у аптеки белое облако,
возьми, а то поезд уйдет.*
Они сидят на этих качелях рядом, соприкасаясь плечами. Молча. Куря одну сигарету за другой. В тишине, наполненной далекими всхлипываниями ветра, гулкими ударами волн о каменистый берег и скрипом старого железа. В полной, абсолютной, неестественной, неправильной, МЕРТВОЙ тишине. И мысли - свои и сидящего рядом - роятся вокруг голов назойливыми звенящими комарами.
Белое облако в маленьком городе
спит на газоне, лицо опустив,
и телефонный звонок затихает
где-то в районе пяти.
Белое облако в маленьком городе
в это же утро ветер настиг...
Ходит по клавишам черный котенок
где-то в районе пяти.*
"Я устала..."
"Я тоже устала, любимая..."
"Тяжело..."
"Тяжело..."
"Больно..."
"Очень больно..."
"Не могу больше..."
"Зима бесконечна..."
"Я не выдержу..."
"Я постараюсь за нас обеих, либэ..."
Тишина. Склоненная на плечо голова. Тепло обнимающих ладоней. Слезы, прочерчивающие по щекам липкие дорожки. Темные точки влаги на потертой джинсовой ткани.
"Я здесь. Я с тобой. Я люблю тебя..."
На руке, на ладони, на пальце большом
чем-то порезался Гном,
трубку свою он не может набить,
страх поселился в нем.
Птица ему обещала помочь,
он же просил у зверей:
Возьмите в аптеке белое облако,
и душу возьмите скорей.*
Закат. Осыпающийся песчаный берег с жухлой травой. Неуклонно падающее за горизонт солнце. Неправдоподобное, бордово-алое небо. Ни криков чаек. Ни дельфинов.
Мертвое море находится не там, где указано на картах. Мертвое море находится здесь - многотонная масса воды, в которой нет ни рыб, ни птиц, ни водорослей.
Когда все слезы выплаканы, но не сказано ни одного слова, потому что незачем...
Когда рассыпаются в пепел мечты об островах утешенья...
Остается только молчание, наполняющее тело изнутри, как газ - резиновый шарик.
"Мы справимся, либэ. Зима скоро кончится..."
Кто они? Всего лишь двое чужаков, забредших на территорию одиночества. И весь город - как огромный радиоприемник, настраивающий на волну человека, сидящего рядом. Город, в котором никогда не будет людей. Море, в котором никогда не будет дельфинов. Мир, в котором больше никогда не будет жизни...