Божественная корова - это я. Именно такое прозвище я ношу со времен студенческой юности. Вам оно кажется обидным, а может быть даже оскорбительным? Ну а мне - нет. Его дали мне в юности не для того, чтобы унизить, а в знак восхищения. Это теперь фигурой я подтянулась под коровьи габариты. Что же касается тех достопамятных времен, то я была мелкой и тщедушной. Коровой же прозвана за то, что родилась в год Быка. На одной из новогодних студенческих вечеринок, шумных, веселых, мой поклонник Костя Клычков громогласно поздравил меня с Новым годом и назвал Божественной коровой. Коровой - вы уже знаете почему. К тому же он пожелал мне быть его женой, родить ему много детей и быть для них ласковой матерью - ну, короче, идеальной коровой. А титул "Божественная" он мне присвоил за два таланта: вкусно готовить и дарить замечательные подарки. Заметьте, это не самореклама, а Костина точка зрения. Она была бурно одобрена окружающими. Замуж за Костю я не вышла, он как-то сошел с дистанции и исчез из нашей компании. А кличка осталась. Естественно, называть так меня могут только друзья.
Умение вкусно готовить осталось при мне. Теперь это даже проще, чем раньше, потому что синонимом вкусной еды стала домашняя. Народ уже и сырники воспринимает как деликатес, тем более, рыбный пирог или куриные окорочка, фаршированные грибами. Если честно, я люблю подпустить туману, назвав обычное блюдо вычитанным из кулинарной книги экзотическим словом. Замечено, народ поедает с особым воодушевлением все, вплоть до отварной картошки. Не сочтите меня манипулятором, хотя не скрою, во мне есть некоторая доля экстравагантности, но все-таки я хочу раззадорить своих гостей. Жизнь стала лучше, наверное, но и более пресной, как ни странно. Поэтому заставить их удивиться, очнуться от суеты - по-моему, это неплохо! А издержки кулинарных опытов я взяла на себя. Прощай, фигура!
Вас, кажется, удивила формулировка "дарить замечательные подарки"? Это не означает - дорогие. Замечательные - это те, которые всегда замечают, потому что ими пользуются, или они насмешили, или о них мечтали, но не могли себе позволить. Словом, подарки - это отдельная страница моей жизни! Это, если хотите, философия! Есть же философия одежды, философия еды или бизнеса, бытовая философия. Почему бы не быть философии подарков?
Во-первых, подарок должен быть неформальным. Во-вторых, таким, чтобы его можно было "обыграть" при вручении: тостом, стихотворением или еще как-то. В третьих, я предпочитаю дарить то, что человек сам себе не купит: денег там жалко или искать некогда, а чаще всего и то, и другое.
Вы хотите пример? Ну, еще в институтские годы тотального дефицита я сшила на день рождения одному знакомому мерзляку фланелевую ночную рубашку и колпачок с длинным свешивающимся хвостиком (припомните классического гномика). Дополнялся этот комплект самовязанными полосатыми носками. Насколько я знаю, этот подарок в свой срок сыграл большую роль в жизни этого мерзляка. Когда он довел девушку своей мечты до постели и предстал перед ней в своем спальном костюме, она хохотала как полоумная, зато оценила оригинальность его и согласилась стать законной женой (а между прочим до этого колебалась в принятии окончательного решения). А потом (после свадьбы) и вовсе отобрала у мужа рубашечку, колпачок, а заодно, носочки и спала в них сама. Ну разве это не успех? Ну почему же сразу: "Во времена дефицита любой чепухе были рады"!
Хорошо, приведу пример из эпохи нарождающегося капитализма в России. Теперь всё есть. Человека поразить трудно, тем более не вкладывая в этот подарок безумных денег. Один знакомый олигарх получил в подарок экслибрис. Сначала он вытаращил глаза, потому что не знал, что это такое. А потом два дня с упоением штамповал все книги в доме, включая Чуковского и букварь своего ребенка. Как он признавался в приватной беседе, эти два дня вернули его в детство, помогли полностью релаксировать. Каким образом? А он в детстве очень любил оставлять метки "здесь был Вова Горохов". Везде - на парте, в лифте, на заборе. Попадало ему по первое число, сами понимаете. А тут сидел и штамповал "из книг Вовы Горохова" - и никаких последствий, ничего предосудительного, сплошная респектабельность.
Та история, о которой я хочу сегодня рассказать, тоже связана с подарками и днями рождения. В тот раз я искала что-нибудь ласкающее взор эстета. Чтобы извлечь максимум удовольствия, решила отправиться на вернисаж на Крымский Вал. В начале перестройки вернисаж больше радовал глаз. Тогда со всего бывшего Советского Союза хлынули художники. Множество талантливых работ можно было встретить просто так, на набережной. Они были как разные цветы на одной клумбе: непохожие, очень своеобразные по технике исполнения и палитре цветов. Среднеазиатские, мне лично напоминающие Сарьяна, или грузинские, где мне виделся Модильяни, а иногда Анри Руссо, наши реалисты. Причудливо преломляющие видение мира абстракционисты. Кружевные пуантилисты. Я обожала вернисаж тех лет! Теперь не то, к сожалению... Очень много завелось "клюквы". Умильные такие пейзажи с церквями, букетики цветов, трафаретные работы. Бог с ним, что не у всех есть мастерство. Иногда безыскусные ученические работы дарят больше чувства и оставляют больше впечатления, чем работы маститых. Кстати, то же самое я замечала и в театре. Студенческие спектакли по энергетике почти всегда выше, чем спектакли звезд. Там все без погрешностей, но и несколько выхолощено. Нет, так не кажется?
Вернусь к вернисажу. Я искала работу, в которую была бы вложена душа, и чувствовалось настроение. Поэтому я не спеша брела и останавливалась присмотреться, перебрасывалась иногда парой слов с продавцом. Теперь художники редко сами стоят со своими работами. Они тиражируют удавшиеся работы в тиши мастерских. Но все равно иногда попадается что-то талантливое.
Через полчаса хождения, когда немного начали подмерзать ноги, я наткнулась на уголок картин, запечатлевших радость деревенской жизни. Ими была увешена часть стены, от пола до самого верха. Я присела на корточки и разобрала подпись: В.Егорушкин. За моей спиной неслышно возник мужчина. Не вставая, я повернула к нему голову и подняла на него глаза:
-- Это вы Егорушкин В.? Или вы его полномочный представитель в мире искусств?
-- Я, -- он кивнул головой в знак согласия.
"Смутился",-- почему-то самодовольно отметила я. Снизу вверх он казался довольно высоким. Светлоглазый, за сорок на вид, с негустой и несолидной бородкой. Это, надо думать, для художественного образа. Хорошо, хоть не в бархатном берете! Детский сад, трусы на лямках, честное слово! Стоит и ногами в валенках переступает, притоптывает на месте. Понятно, что зимой много не простоишь, но видок такой, будто ребенок, когда в туалет просится.
-- Не поняла,-- строгим голосом продолжила я,-- так автор или продавец?
-- Автор.
-- Ну что ж, Егорушкин В., работы ваши, конечно, конъюнктурные, но настроение в них есть. Свет. И ощущение воздуха.
Как это он смог изобразить лицом, не знаю, но вид имел одновременно оскорбленный и польщенный.
-- И чего же вы хотите за свою работу, вот эту, например, или эту?-- Я указала на те два пейзажа, что хорошо бы смотрелись в паре. Дальше по законам рыночного жанра полагалось задать вопрос в стиле Жванецкого: "Это за все сразу или только за пять штук?" Но Егорушкин назвал такую цену, что сразу выбил инициативу из моих рук.
-- А что так дешево цените свой труд?
-- Это специальная цена. Для уточнения диагноза. Вашего, естественно.
-- Какого диагноза? Дальтонизм? Кретинизм?
-- Нет, снобизм. Идете, поглядываете по сторонам, изображаете из себя ценителя. А ведь покупать ничего не будете. Так, задираете меня из спортивного интереса. Вот назвал вам фантастически низкую цену, а вы сейчас скажете, что это слишком дорого, или нужно прикинуть как она подходит к вашему интерьеру.
Однако Егорушкин В., несмотря на застенчивый вид, показывает зубки. Даже можно сказать, клыки.
-- Почему такая агрессия, Егорушкин? Фамилия такая ласковая, обманчиво-ласковая.
-- Да потому что художника может обидеть каждый. Когда человек останавливается у твоих работ, чувствуешь себя как, наверное, раб на невольничьем рынке. Тебя выбирают, заглядывают в рот, щупают руки и ноги, а потом качают головой - нет, дескать, не то! Тебя отвергают, не понимают. На вкус, как говорится, и цвет товарищей нет. Но все равно это ранит.
-- Извините,-- присмирела я.-- Вообще-то не в первый раз покупаю картины, но с этой точки зрения процесс купли-продажи не рассматривала никогда. Не обижайтесь. Ну и еще - эти две работы я у вас покупаю.
-- А я не продам!-- Скрестил руки на груди он.
-- Почему?-- Опешила я.
-- Потому что мне ваша жалость не нужна!
-- При чем тут жалость? Я искала картину для подарка. Ваша - именно то, что мне нужно. Другое дело, что вы цену назвали явно заниженную. Но никто ведь за язык и не тянул. Так какая ваша цена, пламенный революционный борец Клара Цеткин?
-- Не смейте называть меня Кларой Цеткин!-- привзвизгнул он.-- Цена остается прежняя.
-- Хорошо, вот деньги . Я забираю оба пейзажа.
Неврастеник и психопат! Как с такими жёны живут? Просто невероятно. Эти мысли крутились у меня в голове, пока я на машине добиралась до своего спального района. Или же он от мороза так озверел? Нет, от мороза они там, в основном, пьянеют, потому что регулярно опрокидывают самые традиционные для нашей страны напитки в объеме 100 грамм на каждого, которые покупают вскладчину. Это я сама видела сто раз собственными глазами.
Дома я выставила картины на спинку дивана и метнулась поставить чайник. А все-татки он молодец, черт возьми! С душой написал! В квартиру с его работами привнеслось лето, гармония оттенков зеленого, солнечные блики. Прямо дарить даже жалко. А тем более с учетом того, за сколько они мне достались. Всю неделю я присматривалась к пейзажам. Да, однозначно они радовали глаз, вносили успокоение в душу. На том и другом была изображена деревенская жизнь. На одном -- деревенский двор, из живых душ - один петушок. Но ощущение такое, что сейчас огласятся все звуки деревенской жизни: петух запоет, мать позовет детей завтракать, хлопнет дверь, залает пес. Как на волшебной картинке, всё придет в движение и появятся все скрывавшиеся до этого персонажи. На другой картине - деревенский полдень: луг, знойно, солнце палит (это все передано цветом! О, волшебное искусство - живопись!). Всё замерло, ленится, дожидается прохлады вечера, который сменит жаркий день. Именно это вспоминается обычно зимой, когда хочется поторопить смену времен года.
Ах, как не хотелось дарить эти чудные вещи! Ах, как не хотелось встречаться вновь со скандальным В.Егорушкиным! А что делать? И в воскресенье опять поперлась на Крымский Вал.
Припарковалась почти на набережной под строгим и осуждающим взглядом Петра I.
К Егорушкинскому торговому месту шла целенаправленно, по сторонам уже особенно не глазела и, если честно, несколько поджимая хвост. Уж очень мы расстались неласково, чтобы не сказать - скандально. Только напрасно я робела, потому что на Егорушкинском месте молодой парень в рыжей дубленке торговал акварельными конями всех мастей и во всех ракурсах.
-- А где же Егорушкин?-- опешила я.
-- Да мать у него заболела. Теперь только на следующие выходные будет. А чего вам Валька? Вот купите у меня лошадок - очень красивые. Вы каких хотите?
-- Мне лошадки не подходят. Мне подарок ко дню рождения нужен, и уже в ближайший вторник. Именно в стиле Егорушкина. Вы сказали, его Виталик зовут, да?
-- Нет, Валентин, разочарованно протянул парень. Если вам уж так надо, то могу его телефончик дать. Если время есть, то подъедете к нему домой. У него мастерской нет, он дома работает. Подберете то, что вам нужно. Может, даже и цену скинет.
-- Спасибо!-- Обрадовалась я. А потом уже позже, в машине, меня стали мучить сомнения. Нехорошо как-то! С другой стороны - что нехорошо-то? Ну если ему неудобно - откажет, да и все. А если деньги нужны - подъеду, я же на машине. Мне самой подарок хороший требуется. Искать что-то другое - тоже головная боль, а с пейзажами (я уже твердо решила) расставаться не буду.
Строгим голосом я приказала себе не мямлить и стала набирать номер Егорушкина. Он сам снял трубку, собственной персоной.
-- Алло, здравствуйте, Валентин! Извините, что беспокою вас дома, но мне очень нужны две ваши работы.
-- Простите, с кем я разговариваю?-- Его голос показался напряженным. Он, видимо, силился вспомнить меня по голосу и не мог.
-- Даже неприятно напоминать. Ну, на прошлой неделе в конце дня я брала у вас два пейзажа. Один - с петухом, другой - с полуденным зноем. Вспоминаете? Вы еще сказали, что когда картину покупатель смотрит, то чувствуешь себя, как девушка на танцах: посмотрит-посмотрит - и не пригласит. Что-то в этом роде.
-- Нет,-- строго откликнулся он,-- я выразился совершенно не так, но что-то в этом роде. По смыслу.
Разговор уходил не в то русло, что делать и говорить -- непонятно. Ситуация становилась все более глупой.
-- Скажите, это будет очень неприлично, если я приеду за пейзажами к вам домой? Я за рулем. Мне ваш телефон дал молодой человек, торговавший на вашем месте. Я бы, конечно, ни за что не стала вторгаться в вашу приватную жизнь, но мне очень, ну позарез нужен хороший подарок для человека с взыскательным вкусом. Если вы меня не выручите, я просто не знаю, что мне делать.
Грубая, дешевая лесть не всегда бывает похожей на правду. Но как обидно бывает, когда правда выглядит как дешевая лесть! Ну мне ведь действительно нужен хороший подарок, и правда, что для человека с хорошим вкусом. И мне ведь ужасно нравятся его работы, настолько, что я сама не хочу с ними расставаться.
Егорушкин посопел в трубку и продиктовал свой адрес. Когда я нашла его дом, то просто ахнула! Среди стандартных блочных двенадцатиэтажек уютно устроился деревянный домик. Вернее, по хронологии наоборот: вокруг домика когда-то отстроились убогие башни. Домик сохранился во всей первозданной красе. Как потом оказалось, Валя "отбил" его у всяких исполкомов, отказался переезжать - и всё тут! Так домик-избушка и остался стоять возле дороги, у поворота, где она загибала коленце, напротив парка, со своим собственным садиком, где стояли красивые кусты смородины, крыжовника и малины, вдоль дорожки к дому росли разные цветы, а летом созревали огромные яблоки. Зимой, понятно, ничего этого не было. Торчали голые ветки деревьев, да под небольшими сугробчиками угадывались кусты - не кусты, клумбы - не клумбы, так - не пойми что.
Несколько робея, что вообще-то на меня не похоже, я нажала кнопку на калитке. Мне открыл Валя в свитере и поспешил в дом. Я потрусила за ним. В узких темноватых сенях он помог мне снять дубленку, выдал тапки и пригласил в дом. В большой комнате, которая служила мастерской, резко пахло красками. Картины висели на стенах, стояли на полу по всему периметру. Еще часть картин, повернутая к зрителю задником, стояла стопкой в углу - отобранные кем-то или неудачные, или им места не хватило - не могу сказать, не знаю. Всё аккуратно, никакого художественного беспорядка.
-- Ну, выбирайте, что вам понравится!-- Валентин обвел глазами стены, приглашая меня к осмотру.
Первую работу я приглядела сразу. Из стоящей корзины торчали рябиновые ветки, как из воды. Ягоды не совсем аккуратно были прорисованы, как будто легкими прикосновениями кисти. Но гроздья рябины вызывающе рдели, как живые, пульсировали, вносили беспокойство своей яркостью, всё было весёлое, столько жизни было в этой статичной корзине! Казалось, ее только что поставили, принеся из леса, где не нашли грибов, но взяли хоть какой-то подарок природы. И вот сейчас снимут обувь, подхватят корзину и понесут в дом. И будет шумно, будут со смехом обсуждать отвернувшуюся грибную удачу, будут ставить ветки в воду, а может, просто положат на окно - для красоты. И кто-то под шумок отщипнет от грозди ягоду, сунет её за щеку и поморщится - горькая ещё, ведь морозом её не приударяло, а без этого - что за вкус?
Вторую картину я выбирала довольно долго. Множество летних пейзажей висело на стенах, каждый хорош в своем роде. Я предпочла на этот раз осенний. Расплатилась за оба. Егорушкин - вежливый хозяин - пригласил меня выпить чаю. Хотя, по моему, до смерти хотел от меня поскорее избавиться. А я взяла, да и согласилась, из вредности. Чашки оказались разнокалиберные, моя - так еще и надтреснутая. А чай - отличный. У меня, видно, на лице отразилось это удивление и вместе с ним удовольствие. Валентин откликнулся:
-- Смородиновый лист потому что. Это он такую душистость придает. А вишневый лист и ягоды вишни - цвет. Ещё я несколько земляничин сушеных бросил. Конечно, это не чай, а компот получается. Но ведь вкусно же, правда?
-- Правда. Летний вкус получился. Зимой это особенно приятно. Я зиму плохо переношу. Вернее, я люблю зиму, но когда короткие дни, тёмные, солнца почти нет - такая тоска наваливается! Просто ужас! Поэтому ваши пейзажи, летние я имею в виду, я оставила себе. В них столько света, воздуха! Просто-таки инструмент психотерапии. А эти две новые картины купила уже в подарок. Пусть и другим будет хорошо.
Мы допили чай. Я прямо как девочка-паинька предложила вымыть посуду. Мы вежливо попрепирались, потом я вымыла эти две чашки, боясь, что они развалятся у меня в руках. И откланялась.
В домике было уютно, в избушке этой. Как в сказке. Микромир! А вышла за калитку - и меня обступил город. Вздохнула я, погрузила свои художественные ценности в багажник, обернулась к окну - а на нём сразу занавеска опустилась. "Так, Егорушкин, значит всё-таки глазами за мной следите!" И отправилась домой. Опять на спинку дивана поставила пейзаж и рябинки, хожу вокруг них, сяду напротив - присматриваюсь. Чувствую - нет! Не могу рябинки дарить! Да, я куркуль, жлоб, Коробочка, зовите, как хотите! Но рябинки оставляю себе. Сразу даже от сердца отлегло! А пейзаж подарила.
С понедельника началась круговерть дел. Но и на работе, как-то мимолетно, дома, натыкаясь взглядом на картины, и просто так - я подумывала о Егорушкине. "Ау, стоп!"-- Говорила при этом себе, потому что не зная человека и постоянно думая о нем, легко нафантазировать желаемое. И потом ждать годами от человека того, что он в принципе дать не может. Это очень опасно - вовлекать себя в сказку. И вот представьте, я предостерегаю вас, а сама чаще всего и впадаю в этот грех. Люблю создавать сказочных героев! На этом регулярно и горю.
Выхода было два: либо выбросить Егорушкина из головы (что я честно пыталась сделать - и не могла), либо поднабраться информации, которая рассеяла бы все иллюзии. А чтобы поднабраться информации нужно что? - Правильно, нужно еще раз встретиться. Повод? Повод я придумала довольно безумный.
-- Здравствуйте, Валентин! У меня к вам есть деловое предложение. Но как-то несерьезно излагать его по телефону. Может быть нам встретиться где-нибудь в городе? В выходные.
-- В выходные я на вернисаже, если вы помните. Уместнее бы у меня поговорить, потому что на морозе не очень располагает. Но тогда уж позвольте воспользоваться вами, постоянная клиентка, как извозчиком. Подъезжайте за мной на вернисаж часам к трем, поедем ко мне и спокойно поговорим.
Да, дорогая, в кучера ты уже угодила! Надеюсь, что не в грузчики.
Конечно, оказалось в итоге, что и в грузчики. Помогла поднести картины до машины: у Егорушкина от мороза пальцы почти не гнулись. Приехали, разгрузились, сели пить чай. Ну какой, скажите мне, может быть чай после работы на морозе? Тем более, для мужчины.
-- Егорушкин, а еда в доме есть?
-- А вы есть хотите?-- как будто перепугался он.
-- Я-то лично нет, но вот у вас в глазах блеск какой-то голодный.
-- Вообще-то поел бы, конечно,-- нехотя согласился он.-- Надо посмотреть, что из продуктов есть.
У меня был "рояль в кустах" -- большущий кусок пирога с капустой. Пирог мне показалось тащить неприличным. А так - ну кусок и кусок... Ел Егорушкин аккуратно, неторопливо, с достоинством, с каким-то прямо уважением к еде. После еды это был уже другой человек.
-- Спасибо, пироги у вас очень вкусные.
-- Да, кулинария - это мое хобби.
-- Может быть, перейдем к деловому предложению?
-- Ну, оно касается вашей живописи. Скажите, а портреты вы пишете?
-- Смотря что вы хотите, в какой манере, в какие сроки. А чей будет портрет?
-- Божественной коровы!
-- Так я же не анималист!-- недоуменно сдвинул брови он.-- Странное желание, конечно. Хотя почему странное? Священное животное Индии, любимое в России, символ доброты и материнства. И кто же мне будет, с позволения сказать, позировать?
-- Как кто? Я!
Он вытаращил глаза. Да, видок глуповатый у нашего царевича! Минус одна иллюзия.
-- Почему корова? У вас фигура хорошая.
Да, с тактичностью у нас тоже не очень. Долой иллюзию номер два.
-- Странные вы люди, мужчины! Вот "корова" вас заинтриговала, а как насчет "божественная"? Вас не интересует?
-- С божественной как раз все ясно. Красивая, умная и всё такое.
-- Не знаю, что вы подразумеваете под "всем таким", но...-- И я изложила ему историю появления моего прозвища.
-- То есть вы не только пироги печете, но вообще хорошо готовите? А можете что-нибудь изобразить: ну плов, там, борщ?
-- Если необходимые продукты есть, то легко.
Продукты нашлись, я воцарилась на кухне. Егорушкин пристроился здесь же, на табуретке
-- Наброски буду делать,-- заявил он.
-- А где же ваша мама?-- запоздало вспомнила я.
-- Что, боитесь, что придет, застукает вас в своем переднике и устроит скандал? Не придет. Она к сестре уехала на месяц, в Вятку. Развеяться.
-- Понятно. А вы, значит, теперь готовы за жратву пойти на сговор со своими принципами?
-- Вы не должны меня подзуживать. Мы оба должны быть в состоянии гармонии, а то я вам на нервной почве лишние сантиметры на талии нарисую. Вам ведь обидно будет!
-- Давайте говорить на нейтральные темы,-- примиренчески предложила я.-- Вот как зовут вашу плиту?
-- Плиту?-- удивился он.
-- А что в этом такого?-- В свою очередь удивилась я.-- Вот в японской книге по фэн-шуй написано, что с именами вся техника лучше работает.
-- Да ну...-- скептически хмыкнул Егорушкин.
-- Точно говорю! Вот у меня холодильник шумел. Мотор, наверное, накрываться стал. Я назвала холодильник Фридрихом (немец он у меня) и стала говорить с ним по-человечески. Утром прислонюсь к нему: "Ну что, брат Фридрих, как дела? Как ночевал? О ком грезил?" Шуметь он перестал. Знаете, всем человеческого тепла не хватает! Автомобиль мой именуется Васька: по характеру он такой, мужиковатый. Мясорубка - Кларочка. Чайник у меня Христофор, пылесос - Дмитрий: раньше барахлил, но после того, как трубу продула и стала звать по имени - просто умница. Незадача только с яйцеваркой. Зовут ее Горыныч - все-таки на четыре яйца, и характер, как у сварливого мужика: сделает свое дело и орет на весь дом, как пожарная сирена. Ужас! Наверное, Горыныч - гермафродит: по паспорту женщина, по сути - мужик. Стиральная машина - Снежана. Ну такая умница - чудо. Купишь ей порошок подороже - Снежаночка радуется, белье - белоснежное!..
Я колдовала у плиты, позировала в основном спиной. На мой пламенный монолог не последовало никаких реплик. Я обернулась - царевич спал, уронив голову на руки, под руками - набросок. Спит, губами шлепает. Елки-палки, я - божественная корова, а не Кот-Баюн! И уйти - не уйдешь, плов не готов, на полдороге не бросишь. И ждать, когда он проснется - не будешь. Глупая ситуация!
Плов доходил до кондиции. Написала на бумажке свой номер телефона, подписала "Б.К." и ушла.
Ехала домой и ругала себя. Ну что за детский сад! Придумала этот дурацкий портрет. Этот Егорушкин - спящий красавец с клочкастой бородой... Досада!..
Дома села, опять эти пейзажи в глаза лезут. И рябинки. Все-таки талантливый он, Валентин-то...
Ночью вдруг звонок.
-- Бурёнка?
-- Ну знаете, Егорушкин, это форменное издевательство!
-- Почему же? Не могу же я вас коровой звать, язык не поворачивается - такая вы чудесная. И плов получился замечательный. Спасибо. Вы не сердитесь, что я заснул. На морозе промёрз, дома отогрелся, поел, стал рисовать... Пловом пахнет... Вы так напевно рассказывали - сам не заметил, как сомлел.
Сомлел... Млеет он, видите ли от моего напевного голоса... Или от предвкушения плова?
-- Я вам чего звоню,-- продолжал между тем Егорушкин,-- нам бы, во-первых, возобновить наброски. И во-вторых, определиться как-то как друг друга называть. Я не могу вас ни коровой, ни Бурёнкой... Ну ломает всего. Раз вам так эта тема близка, то может быть, Ласточка или там Зорька? Как вообще сейчас коров-то называют?
-- Не знаю. У нас на даче, на нашей улице всего двух коров держат. Одна - Кончита, а другая - Хуанита.
Егорушкин потрясенно охнул.
-- А чего вы удивляетесь? Насмотрятся бразильских сериалов - и понеслась! Бычок - Луис Альберто. Коза - Зораида. Хорошо, хоть девушек нейтрально называют - просто Мария. Слушайте, а может вы будете меня паспортным именем звать - Татьяна? Но в исключительных случаях, конечно, можно и Ласточка, и Зорька.
-- Да, знаете, давайте, как попроще. Хотя лично мне жалко терять эпитет "божественная". Но согласитесь, "божественная Зорька" как то не звучит.
-- Не звучит,-- согласилась я.-- А божественная Татьяна -- звучит!
-- Вообще, с именами вы меня озадачили. Я когда проснулся, тоже решил имена всем дать. Вы не думайте, я спал, но всё слышал! Холодильник мой теперь - Ашот.
-- Почему Ашот?-- изумилась я, припомнив белый раритетный холодильник "Бирюса".
-- Похож,-- коротко ответил он.
Нет, художников не понять. У них тараканы в голове!
-- Так чего я звоню,-- продолжил Егорушкин,-- вы приезжайте ко мне завтра позировать. Не бойтесь, никто не будет эксплуатировать ваш женский труд. Всё я приготовлю, а вы - только гостья и модель!
Действительно, назавтра мне был предложен ужин в типично холостяцком стиле: селедочка, посыпанная луком, картофель отварной - трогательные в своей простоте. Мы даже выпили по рюмке какой-то наливки. Затем пришло время позировать. Как фокусник, Валя извлек шляпки и шали, роскошный палантин, горжетку, платья и даже кимоно. Я примеряла, а он оценивал. Уже всё почти было примерено, а Егорушкина никак не устраивал результат.
-- Нет, это не ваше всё. Одевайте следующее.
Подошел мне с точки зрения художника, сарафан. На плечи мне он набросил цветастую павло-посадскую шаль.
-- Красавица!
Я про себя нескромно подумала то же самое, глядясь в высокое зеркало.
-- Теперь полулягте на диван. Устройтесь удобнее, потому что вам желательно не шевелиться хотя бы час. За меньшее время я ничего не успею! Вот так, обопритесь на руку головой... Ну всё, теперь замрите! Я начинаю работать и буду вас развлекать разговорами.
Он коротко взглядывал на меня и что-то рисовал. У меня потихоньку начинали неметь руки, ноги, прикрываться глаза... Я проснулась среди ночи, не пойму - где, под каким-то странным одеялом, явно не в своей кровати. Боже! Стыд-то какой: заснула во время сеанса! Картина маслом! А если я еще храпела, как это у меня бывает? Тогда всё, прощай романтическая история!
Вышла на свет, в кухню. Егорушкин пил чай. Увидев меня, улыбнулся и потянулся за второй чашкой:
-- Проснулись? Давайте чая выпьем! Сейчас еще только семь.
Ну да, я так крепко заснула, что потеряла счет времени. Зимой темнеет рано, поэтому мне показалось, что глубокая ночь.
-- Да не стесняйтесь, что вы заснули. Я вас будить пожалел: вы лежали такая беззащитная, так по-детски посапывали.
"Точно, храпела",-- поняла я.
-- Знаете,-- продолжил Егорушкин,-- я не мог вас рисовать спящей. Это слишком интимно. Я чувствовал себя неловко, как будто подглядываю за чужой тайной. И еще, Таня, вы видели, как сплю я, я - как вы. Можно сказать, мы спали вместе. Может, перейдем на "ты"?
"Лучше бы, конечно, мы бы действительно спали вместе",-- задумалась я и вздохнула. Егорушкин, видно, решил, что я ломаю в себе рамки приличий.
-- Ну соглашайся! Ну, божественная!
-- Ну соглашаюсь.
Мы продолжали встречаться. Валентин работал над портретом. Нас уже смешили эти казусы с засыпанием. У нас как бы было свое маленькое общее прошлое.
Внезапный звонок Егорушкина мог означать внеплановую встречу (чему я была бы рада) или отмену плановой.
-- Танюша, божественная! Выручай! У меня через 2 дня день рождения. Я совершенно, ну абсолютно не хочу его отмечать. Придет без приглашения толпа знакомых, приведут с собой малознакомых или, того хуже, вовсе незнакомых. И выльется всё это в грандиозную трехдневную пьянку. Не хочу!
-- Хорошо, это мне понятно, но я-то чем могу помочь?-- растерялась я.
-- Можно я отсижусь у тебя?
-- У меня?
-- Ну да. Тебя никто не знает, соответственно, и твоего адреса тоже. Мобильник я отключу. С утра маме позвоню, поздравлю ее с моим счастливым рождением и отключу.
-- Ты не находишь, что это странно? Скрываешься у малознакомого человека от других малознакомых.
-- Во-первых, у приятного человека. Улавливаешь разницу? А во-вторых, если я создаю тебе какие-то проблемы, ну там в личной жизни или еще что, то извини. Вопрос снят. Я забираю назад свое предложение.
-- Нет, конечно. Приезжай ко мне. Будем играть в игру "Ленин в Разливе".
Договорились, Егорушкин прибудет ко мне завтра вечером. Грешно лишать человека дня рождения, тем более, когда он скрывается от всего мира. Но вся беда была в том, что я не знала, что подарить Валюшке. А подарить хотелось нечто из ряда вон выходящее. Я просто сломала себе голову. Интуиция, обычно замечательно дававшая подсказки, молчала. Со столом проще при нынешнем-то изобилии продуктов.
Времени было в обрез. Вернее, его совсем не было, магазины были еще закрыты. Мой крошечный обед позволял мне крупным чёсом изучить только ассортимент ближайшего универмага. Позволял, если исключить секции нижнего женского белья, кастрюль, отдела тканей и уголка, где продавались вышивки и бисер. Оставались, собственно, три кита: парфюмерия, фарфор и сувениры. Поколебавшись, парфюм я исключила тоже. Это нужно знать наверняка!
Мой выбор в итоге пал на рамочку для фотографий. Нет, это была не просто рамочка! Это было дерево, на каждой ветке которого висело одно сердечко с выемкой для фотографии. Всего сердечек было пять: для Егорушкина, его мамы, допустим, меня и еще 2 - на всякий случай.
Я ворвалась в дом после работы. Отбила кусочки свинины, завернула в них чернослив, нафаршированный клюквой. Потом завернула каждый рулетик в бекон и уложила их форму. Так, в духовке через 30 минут свинина будет готова! Салаты заботливо нарезаны с зарей. Оставалось только заправить их майонезом и выложить в подобающую посуду.
Скатерть на стол! Самой переодеться... Всё это сильно смахивало на эпизод из фильма "Служебный роман", сами знаете, на какой - где тётя большая начальница ждет в гости Новосельцева.
Ровно в 20.00 прибыл Егорушкин, совершенно непохожий на отшельника, в прекрасном расположении духа, с бутылкой шампанского в одной руке и пакетом - в другой.
-- Это к столу!-- провозгласил он.
Разделся, я его провела по квартире, он стрельнул глазами по своим картинам и остался явно доволен, что они "осели" у меня - ведь я оба раза говорила, что беру их для подарка. Вымыл руки и уселся за стол.
-- Дорогой Егорушкин! Горячо поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе счастья! Мы мало с тобой знакомы, но кажется, будто вечность! Вот мой подарок. На этом дереве жизни качаюсь я, рядом - ветка для тебя, вот ветка для твоей мамы, а еще две - для кого пожелаешь! Вообще говоря, свою фотографию поместила, чтобы оживить свой подарок. Ну что ты смеешься? Он тебе не нравится? Егорушкин, ты меня пугаешь! Ну перестань хохотать! Какая у тебя неадекватная реакция!
Нахохотавшись, Егорушкин достал из-под стола пакет, из пакета коробку.
-- Дорогая Божественная корова! Мы мало с тобой знакомы, но кажется будто знакомы вечность! В честь моего дня рождения я решил сделать тебе символический подарок.
Он открыл коробку и достал... точно такое же деревце.
-- Видишь, на нем пять сердечек. Одно для меня, я вставил свою фотографию тебе на память. Другое - для тебя. Третье - для твоей мамы, четвертое - для моей. А пятое, думаю, нам пригодится со временем.
Мы начали хохотать вместе.
-- А мама-то твоя не против будет?
-- А твоя?
-- Да ладно, обеих уговорим!
Среди ночи я проснулась и занялась математическими подсчетами. Две рамочки по пять сердечек - это десять. Минус мы с Валей, минус мамы. Остается шесть.
-- Егорушкин! Какую судьбу ты мне уготовил? Признавайся! Там шесть (!!!) пустых сердечек! Где мы будем жить?
-- Не боись. В моей избе места много. Пару-тройку комнат под телятник переоборудуем. "Уж как я мою коровушку люблю",-- запел он мне на ухо, обнимая покрепче.