Из далёкого и фантастического царства снов возвращался Николай. Его ожидал, лежащий у его ног, реальный мир. По сухому горлу колкой поверхностью, точно лавой, пролилась жидкая масса слюней. При сгибе рук или ног тело пронзала невыносимая мышечная боль, как после интенсивной тренировки в спортзале. И это даже не раздражало, а скорее обнадёживало, потому что та жуткая головная боль исчезла. Сердце билось легко и спокойно. Царапины и ссадины, полученные во время боестолкновений с мутантами, потихоньку заживали.
Лёгкие наполнялись приятным запахом воска, исходящим от тлеющих свечей. В церковном зале Николай чувствовал целебный и благостный дух, не ощущавшийся ранее нигде в зоне. Ни на улице, ни на базах. Вымотанную душу наполнял его тёплый аромат. Юноша пребывал в удивлении. Ему казалось, что не спроста обитель Божья стала для товарищей новым прибежищем, надёжно укрывшем их от смертельных невзгод. В сознании возникла теория, вновь подкрепляющая уверенность в выбранном пути. Бережённого - Бог бережёт. Это открыло Николаю, на этом сошлось его мнение, знак судьбы. Сам Господь предоставил им свою защиту от грозной бури, что навлекли на себя Николай и Алексей. Однако, пришедший в нормальное самочувствие дал волю сомнениям, поскольку не был человеком столь религиозным. К вере в Бога он относился достаточно скептически и не приписывал достижения в своей жизни воле свыше. В такие моменты особенно негодовало самолюбие, ревностно напоминавшее о добровольном решении своего владельца двигаться к Москве. Оно продолжало шептать об отсутствии божественного влияния на выбор Николая, который свято уповал на собственные силы, окрылённый достигнутым, тем самым нежно лаская свою гордыню. На почве подсознания давали всходы тёмные стороны самодовольства, пусть ещё не проявляющиеся в поступках, но уже оказывающие долю влияния на раздумья Николая. Юноша по жизни придерживался такого принципа: если в каком-либо деле после тяжёлых испытаний продолжает сопутствовать успех, то необходимо двигаться вперёд. Поэтому, раз он и Алексей всё ещё целы и забрались так глубоко в дебри зоны, то надо развивать достигнутый успех.
И тут, ибо работа мозга нормализовалась, очнулось главное воспоминание, раскрывающее всю суть пребывания бойцов внутри периметра. Это цель проникнуть в Москву. Однако, для реализации этой трудновыполнимой задачи нужно было пройти ещё немалый путь.
Внутреннее убранство православной церкви ничуть не пошатнулось от беспощадной руки мародёров, хотя храм изобиловал богатой утварью, которое можно было с лёгкостью продать на стороне. Неужто в людях заговорила совесть? Неужто хватило её столь невеликих сил вразумить чёрствые сердца грабителей? Как будто сам всемогущий Господь использовал всю светлую мощь, коей обладал лишь он, и направил её на защиту древних святынь. И вправду, даже такое жестокое, без принципов и запретов, время не ухудшило состояние ни икон, ни подсвечников, ни алтаря. Ничто не заржавело и не потускнело. Кстати, их не покрывал толстый слой пыли, не обвивал плотный слой паучьих сеток, словно службы велись до сих пор. Кто-то очень бережно следил за чистотой интерьера.
Николай чувствовал присутствие позади него кого-то неизвестного, шелестевшего бумагой, и старался подобрать слова благодарности в честь благородного спасения. Но в голове трудно было придумать похвальную речь, поэтому юноша решил для начала пожать спасителю руку и узнать его имя, а там в процессе знакомства и может быть появятся необходимые слова благодарности. Его охватила неловкость. Хотелось подарить что-нибудь ценное для выживания в зоне. Приходилось скромничать, тем самым способствуя нервному напряжению. Иногда казалось, будто хозяин логова какой-нибудь сектант-сатанист и хочет принести их в жертву или, что ещё хуже, обратить в рабство и сбыть на невольничьем рынке. Юноша мог дальше накручивать себя и придумывать разные ужасающие теории, но им суждено было расколоться о неуязвимую реальность. Если бы этот 'сектант-сатанист' желал принести их в жертву, то почему не сделал это сразу? Коль рабы нужны, то почему пленники ещё не связаны по рукам и ногам?
Поднявшись на ноги, молодой боец обернулся и увидел странного человека. Его облачение представляло собой коричневый плащ с капюшоном, изрядно потрёпанный, кое-где чуток порванный, с рукавами покрытыми тёмными пятнами. Плащ окаймлял кожаный ремень, такого же цвета, крепко связанный по средине. Слева на нём висели стальные ножны с торчащей рукояткой от клинка, а справа колчан с арбалетными дротиками. Этот незнакомец больше походил на воинствующего монаха, что нёс людям слово Божие и мечом карал еретиков. Сие оружие оказалось в его арсенале не единственным. Рядом, у иконостаса, томилось безупречное средство для борьбы с мутантами. Арбалет. Всё это сильно напоминало только об одном - о безумстве. Либо данный человек настолько ополоумел, что пользуется таким старым и неэффективным вооружением, либо это и вправду христианский миссионер, посланный в зону для проповеди своего учения. 'На дворе двадцать первый век. Автоматы и пистолеты, а тут шпага и пушка с дротиками. Может он из какого-нибудь тайного рыцарского ордена?' - недоумевал Николай. Ему казалось это настолько слабой шуткой, что реально заставляло думать о нахождении в убежище у отшельника-психопата. И всё-таки, каким бы он не был, это не равнодушный человек, сохранивший друзьям жизнь и приютивший их у себя.
- Не стоит благодарности, - ответил рукопожатием спаситель. - Сергей, в простонародии Священник.
- Оригинально, а вы ещё с катастрофы решили тут остаться?
- Нет, конечно. Я не святой отец, а всего лишь странник. Давайте присядем, - и собеседники уселись на ступени у иконостаса. - Сам довольно долго путешествовал по области и недавно решил остановиться здесь. Церковь оказалась открытой и недалеко от Голицыно. Вроде не окраина зоны, но и не слишком близко к Москве. Прошу, не надо разговаривать на вы. Хорошо?
- Нет проблем.
- Ты сам недавно в зоне?
- Несколько недель всего.
- И как там дела, за границей зоны?
Этот вопрос явился для Николая серьёзной неожиданностью. Его никто об этом ни разу не спросил за время пребывания в Подмосковье. Неужели кому-то интересно, что там происходит? Ведь люди и пересекли периметр для избавления от бесконечной мирской суеты и однообразия. Многие желали именно здесь, в этом опасном и жестоком месте на планете, обрести крохотную частичку покоя. И пришедшие обретали желанные дары, крутясь и благоденствуя в постоянном выживании. Казалось бы, эта мрачная преисподняя должна вселять неизлечимый страх, превозмочь который человеческий род, так привыкший к стабильности и безмятежности, долгие годы не смог бы. Жизнь иронично и на удивление миру извернулась совершенно по-другому. Зона, поглотившая своим волчьим аппетитом тысячи судеб, оказалась настолько привлекательна, что люди, рискуя жизнью, ринулись за увлекательными приключениями. Неужто им спокойно не жилось без полчищ мутантов и вечной боязни за свою жизнь? Соблазн получения острых ощущений склонил горячую людскую душу на свою сторону, подкрепляемый манящей мечтой проникновения в Москву. Однако надежде не было уготовано сбыться и даже это не охладило пылкий дух авантюристов. Недосягаемая бывшая столица не заставила их возвратиться обратно в мир эгоизма и лишней формальности. Зоне присуща мудрость, а потому она не требовала ненужных доказательств силы и мужества, преданности и чести. Её не интересовало, кем являлся человек до прихода в её покои. Имел он море денег или аттестат о высшем образовании, или же только паспорт и военный билет - для неё это не представляло столь большого значения. В твоём распоряжении есть руки, ноги и голова на плечах - вот и докажи ей, а может и себе, что ты достоин пребывания в её жестоких и беспощадных чертогах. Если человек сумеет совершить это, то справедливая награда не заставляла себя долго ждать. После всех схваток со смертью и побега от неё, душа получала все прелести нежной романтики окружающего бытия. Получала простор для раздумий и грёз с яркой луной, что светила во мгле, с мерцающим океаном звёзд, изредка падающими и дарившими надежду на исполнение загаданного желания. Именно тут, в постоянной схватке за свою жизнь, человек до конца понимал насколько она бесценна и осознавал насколько многочисленны его возможности. Зона открывала раздолье для познания самого себя и окружающего мира. Имелась вероятность, что человек откроет в себе таланты до ныне скрытые. Как это и произошло с Николаем, раскрывшим в себе лидерские задатки.
- Скучно, там бы я себя не смог так реализовать, как здесь. Скажу честно - не нашлось мне места в том мире. Но тут во мне нуждаются, и я рад, что приношу пользу.
- Согласен. Тот мир немного приелся. Кстати, ты случайно не умеешь рисовать?
- Ой. Что ты!? Последний раз рисовал ещё в школе и не очень красиво, а ты умеешь рисовать?
- Ну как сказать, с недавних пор увлёкся данным занятием и теперь почти каждый вечер рисую. Хотя до этого не промышлял этим. Даже не подозревал, что возьмусь за карандаш. Не хочешь взглянуть?
- Почему бы и нет!? Посмотрим. Оценим.
Сергей раскрыл рюкзак и вынул кожаную папку с рисунками. Первый из них произвёл на Николая приятное впечатление, всколыхнув в нём представления о прекрасном и возвышенном. Для него не являлось сложной задачей отличить ужасное и бездушное творение от шедевра искусства. Всё-таки жизнь успела дать ему несколько экскурсий по художественным галереям, показав неоспоримые шедевры как отечественного, так и зарубежного производства. Юноша не мог не признать, что у Сергея рука мастера, а в его словах ощущалась скромность, говорившая о критическом отношении автора к своему созданию. Николай счёл это излишним и готов был обрушить на талантливого живописца поток похвалы, но любопытство увидеть остальные рисунки вынудило оставить словесную награду напоследок. На холсте был изображен натюрморт из вазы с милыми ромашками и двумя сочными яблочками. Перспектива соблюдена великолепно и глаз точно воспринимал, какой фрукт, цветок был ближе к зрителю или же дальше, а также отражение естественного объёма изображённых предметов. Те же яблоки, благодаря правильной штриховке теней, отражены не плоскими, круглыми, словно диск, а шаровидными, трёхмерными. Не отступало от этого принципа и изображение стеклянной вазы, находившееся на втором плане. Судя по плотной штриховке падающих теней, становилось ясно, что наибольшее внимание художник уделил именно этому, потому что сочетание тёмного и светлого на полотне помогало полноценно выделить объём изображенных объектов. Во всех остальных работах 'мастер карандаша' ни на шаг не отступал от собственных правил, однако специализировался не только на натюрмортах. Кое-что было посвящено описанию бесконечных красот деревенского пейзажа. Автор не скупился на времени, которого у него явно имелось достаточно, и, вероятно, тратил на каждый рисунок не один час усердного труда. Каждая картина сияла чувствами и освящала каждый уголок души, помогая отвлечься от ужасов окружающей вселенной. Казалось бы, что может затронуть рисунок внутри очерствевшего человеческого естества, на котором кроме поля, неба и леса где-то вдали, ничего нет? Наверное, те стороны подсознания, что всегда дремлют в человеке из-за его постоянной работы. В водовороте быстросменяемых событий людям некогда обратить внимание на красоту и задуматься о чём-то высоком. Нет времени окунуться в нескончаемую бездну мироздания и просто отдаться приятным грёзам о счастье. И Сергей смог посвятить весомую часть своего времени изображению очаровательных прелестей природы.
Любуясь плодами живописного творчества, Николай как будто погрузился в другой мир. Просмотр произведений искусства являлся позитивной зарядкой для морального самообладания, ибо оно было истощено после первой кровавой битвы и совершения убийства. Это сражение за жизнь оставило безмерный шрам на сердце юноши, который старался похоронить это тяжёлое событие на кладбище в самом пыльном уголке памяти. Николай отказывался верить, а главное признавать за собой титул бессердечного убийцы, коим его естество проявило себя именно таким несколько часов назад. И все попытки снять увесистый груз стыда не смогли вытащить неокрепшую душу из горького потока жизненной правды. 'Сработал закон самосохранения. Это война и каждому на ней приходится убивать. На войне, как на войне!' - успокаивал разум, вводя очередную дозу мысленного обезболивающего. Все эти доводы о неизбежности произошедшего, по причине безвыходности, в дребезги разбивались о твёрдые моральные убеждения. Принципы гуманизма и милосердия окрестили Николая убийцей. Вынесенный приговор оказался ещё жёстче, когда масла в огонь подлили воспоминания о словах Петра. В людской нестабильной вселенной существовали бессмертные вещи, определяющие суть совершаемых человеком поступков. Среди них возвышались совесть, страх, любовь. Коварная и безжалостная боязнь крепко уцепилась за ожесточённое сердце юноши и не собиралась отпускать. Однако совесть гнала прочь все унылые доводы, окружая сознание прочной изгородью из увещеваний о лжи характеристики юноши, как бесчувственного убийцы. Она противопоставила этим аргументам свои бессмертные суждения и выдвинула на передовые позиции могущественного властелина человеческих судеб. Страх, состоявший в том, что случившаяся битва за выживание может подтолкнуть к более злым и преступным деяниям. Николай больше всего на свете остерегался превратиться в душегуба, у которого жажда лишения жизни переросла в зависимость. Слыть убийцей ему не хотелось. Страх перед жаждой крови, которая может перерасти в свирепую привычку - вот истинный фундамент отказа смириться с содеянным и поскорее забыть его. И творчество Сергея помогло запереть мрачные сомнения, заслонив их бесспорной красотой окружающей природы.
- Ты превосходный художник. Думаю, Третьяков точно приобрёл бы твои работы для своей галереи, - Николай возвратил рисунки хозяину.
- Ну что ты, мне до того же Репина или Серова ещё далеко. И всё же есть к чему стремиться. А ты не хочешь попробовать? Бумаги в достатке, карандаш заточен...
- Нет, благодарю. Не моё это. Кстати, каково это - биться с мутантами мечом?
- Вполне себе удобно, особенно против этих резвых жеребцов. Фехтовальщики они так себе. В отличии от огнестрельного оружия, ближнебойное намного эффективнее, бесшумнее. Боеприпасы не нужны, только успевай точить...
Пока Сергей рассказывал о всех достоинствах острого клинка, Николай внезапно вспомнил о цели. За окном уже смеркалось и солнце медленно скрывалось за горизонтом, оставляя после себя оранжевый небесный оттенок. Столь скорое наступление темноты заставило Николая заволноваться, потому что продолжение пути в кромешной темноте, ещё не один десяток километров, вообще не вселяло никакой надежды на успех. Ведь активность мутантов увеличится и отбиться от них будет очень сложно, учитывая серьёзную нехватку боеприпасов и потерю транспортного средства. Данные обстоятельства весьма чувствительно ударили по дальнейшему путешествию Николая и Алексея к бывшей столице. Осознавая это, юноша невольно становился заложником собственных волнений. Ярость отчаяния охватила полностью его натуру. В свете последних событий всё происходящее вернулось к своему началу. Ситуация повернулась таким образом, что друзья будто и не выезжали из Осташёво. Их текущее положение ничем не отличалось от недавнего старта. Оно было значительно хуже из-за отсутствия рядом нормальной базы с провизией и амуницией. Раз нет такого многолюдного убежища, то и нет возможности раздобыть всё необходимое для дальнейшего продвижения к сокровенной мечте.
Всё это породило в юном сердце чувство вины за такой плачевный и скорбный результат. Поскольку именно Николай являлся инициатором дерзкой авантюры, что не вызывало сомнений в скором недовольстве Алексея таким положением дел и правота была бы на его стороне, ибо друзья проделали такой опасный путь, чтобы остаться ни с чем. Юноша боялся признаться своему компаньону в собственных ошибках, остерегаясь гневной критики, особенно в том, что теперь они заперты в каменной клетке, вдали от жилых пристанищ, в окружении кровожадных мутантов. Пытаясь избежать разочарования, юноша надеялся больше не допустить ошибки. Николай дорожил выбором Алексея и, не смотря на все вынужденные деяния, благодарил товарища за возможность помочь в поисках пропавшей семьи. Пылающая совесть всячески подталкивала бойца к скорейшему разрешению ситуации и Николай был готов на самые безрассудные поступки. Реальная окружающая обстановка перестала внушать панику, а мутанты уже не представляли той опасности, коей обладали несколько часов назад, потому что в голове родился смелый план похода до Кубинки. И это твёрдое мужество возникло отнюдь не из-за гордыни, его подогревала дружба, которая являлась одним из величайших даров, скрепляющий одиноких в самых трудных жизненных испытаниях, наделяя преданностью и взаимовыручкой.
К тому же не замкнуться в себе помог безмятежный пример недавнего спасителя. Глядя на него, Николай будто бы перерождался из загнанного в угол труса в храброго человека. Сергей представлял собой безупречный образец борьбы человека с жизненными невзгодами. Вокруг мёртвая пустошь, разъярённые полчища освирепевших мутантов, разруха, смерть, а ведь даже в такой жёсткой обстановке не угасает плодотворная деятельность по самосовершенствованию. Священник, не смотря на все тяготы, наложенные зоной, развивал себя в навыках владения карандашом и оттачивал ремесло живописи. Для него словно не существовало никаких опасностей. Во всей разрухе, принесённой катастрофой, ему всегда открывались положительные ноты симфонии, что так лихо и печально напевала судьба. Пребывая в покое и одиночестве, Сергей радовался жизни, при этом оставаясь целым и невредимым без огнестрельного оружия и транспорта. Николай увидел в нём самую настоящую силу и даже вознёс его в своём сознании до неслыханной высоты. Сергей стал для него кумиром. Поэтому, беседуя с новым человеком, ниспосланным судьбой, Николай покончил с приступами страха и, наблюдая спокойствие хозяина обители, добился внутреннего умиротворения.
Освободив свой разум от разрушительной смуты, чуть было не опрокинувший его через край, боец, собравшись с мыслями, начал искать решение дел насущных.
Всеобъемлющая тьма уже подавила последний лучик света, что окрашивал крыши домов и верхушки деревьев розовым цветом. Глядя в окно, можно было подумать об отсутствии за церковной стеной чего-либо. Все кроны берёз, росших поодаль от храма, и фигуры построек как будто растворились в непроглядной черной гамме. Безудержно надвигалось время оживления голодных мутантов. На сей раз они держали ухо в остро и следили внимательно за любым движением в округе. Такой расклад поразил Николая полностью противоположным эффектом. Вместо страха, внутреннее естество наполнилось жаждой азарта и пьянящим, чтобы доказать самому себе и всему миру возможность выполнения поставленной задачи даже в патовой обстановке.
Предав забвению размышления Сергея о прелестях острого клинка, Николай поднялся и, ведомый нуждой реализации поставленных задач, ринулся приводить в чувства своего напарника. Алексей спал на полу и больше походил на алкаша, недавно избитого гопниками. Одежда его была изрядно потрёпана, местами порвана. Транспортное происшествие оставило на нём ужасные последствия: разбитую губу, рассечённую бровь и покорёженный нос. Если бы не его ровное дыхание, то могло показаться, что сие тело безжизненно. Николая терзали опасения о переломах или тяжёлых вывихах. Сможет ли Алексей двигаться дальше или нет? Узнать об этом можно было только после пробуждения. Юношу на миг захлестнуло чувство сострадания, ибо другу необходимо было отлежаться и набраться сил. Однако нетерпение и потребность в желаемом непременно сокрушила все приступы человеколюбия. Боец присел рядом с дремавшим товарищем и тряханул его за плечо: 'Лёх, ну ты как?' Ему пришлось ещё не один раз дёрнуть компаньона с гораздо большей силой, чтобы тот подал видимость неохотного оживления. Мышечная и суставная боль, дремавшая вместе с её владельцем, очнулась, стоило только Алексею слегка пошевельнуться. К счастью, никакая часть тела сломана или треснута не была. Каждое резкое телодвижение давалось с усилием. Приходилось обуздывать импульсивные боли, чтобы встать на ноги. Эти страдания происходили от высокой мышечной нагрузки. Лишь в голове постепенно и спустя короткое время утихла невыносимая стихия. Вопреки подозрениям своего друга, Алексей нисколько не сокрушался, да и виновных в случившемся не искал, и даже восхитился их чудесным спасением. Душа его радовалась. Он слыл человеком не глупым, оттого и понимал: кто его вытащил из машины, чуть было не ставшей для него 'стальным гробом', и дотащил до укрытия. В голове наспех подбирались слова благодарности, самые красивые и высокие, чтобы выразить великое ликование благородному поступку непоколебимого друга. Его правильный выбор подтвердился ещё раз. И внутри Алексей не переставал говорить спасибо высшей силе, что подарила ему такого верного спутника в трудную жизненную пору.
- Ну ты как? - спросил в недоумении Николай.
- Ух... Всё в порядке. Сам-то как?
- Живой, живой. Сможешь двигаться дальше?
- Думаю да. Первый раз за всю свою жизнь угодил в аварию. Ах... Где мы сейчас?
- В каких-то Дубках.
- И насколько это далеко от Голицыно?
- Эм... Не знаю. Карта в машине...
- От Голицыно достаточно далеко, зато до Кубинки рукой подать, - вписался в разговор Священник и обменялся рукопожатиями с Алексеем. - Рад, что ты наконец пришёл в себя. Кстати, Сергей.
- Алексей. Какая ещё Кубинка?
- Город, близлежащий к нам. Там расположена одна из баз, на которой можно приобрести всё необходимое..., - продолжал отшельник. - Разрешите поинтересоваться: куда вы держите путь?
- На Москву! - воскликнул Николай.
- Неужели вас, как и многих других, туда влечёт жажда наживы. Скольких она погубила!? Да и потом, держу пари, что вам известен факт. В Москву попасть невозможно. Мне просто интересно. Неужто желание разбогатеть на чужом несчастье вам дороже жизни? Прошла уже та 'московская лихорадка'. Все пытавшиеся погибли. Погибнете и вы. Остановитесь пока не поздно.
Николай обомлел, услышав такие напутствия. Ведь они невольно вынуждали признать все его мечты, как безумные и лишённые смысла. Даже его лучший друг после сказанного повесил голову и, скорее всего, капитулировал перед суровой реальностью. Алексей искренне верил Сергею, поскольку в словах его звучала твёрдая правда, сложившаяся после долго пребывания в зоне и серии многих неудачных попыток пробить кольцо, что крепко продолжает оставлять город закрытым. Ведь ключ от непробиваемых ворот, казалось, потерян навсегда. Само лицо, сам мудрый взгляд Священника внушал двум молодым бойцам страх и смятение. Сердце Николая сжалось холодной и колкой болью, что-то мелькнуло в его сознании и чуть было не заставило сдаться. Чувство самосохранения предостерегало от неминуемой гибели. Однако слепая наивность продолжала укреплять несгибаемую веру в успех, а совесть попробовала навести порядок в бушующих мыслях. Однако все попытки склонить Николая на сторону благоразумия и рассудительности не увенчались успехом. Наоборот, возрастал протест и уверенность в выбранном пути только крепла, потому что самоуважение не позволило ему поддаться страху, в отличии от остальных. 'Чем больше другие разочаровываются в тебе и в твоих действиях, тем больше это означает правильное направление на жизненном пути. Так как такой путь не может быть лёгким. Великие дела совершались посредством тяжёлого труда и многих лишений, а не нытьём и надеждой на лучшее. Только в борьбе мы обретаем желаемое. Да и потом: побеждает сильнейший,' - именно такие мысли одолевали неопределившийся рассудок юноши и красноречиво оправдывали его самоуверенность. Он решительно откинул на задворки душевной вселенной всю крамолу и ересь, ослабляющие храбрый и благородный настрой. Ответ Сергею сформировался незамедлительно:
- Потому что мы идём туда не за наживой и не заработать на чужом горе. У него там осталась семья, - Николай указал на друга. - И я сделаю всё что угодно ради него, потому что это мой долг. Долг дружбы! Я вынесу любые испытания, заплачу любую цену, даже не пожалею своей жизни ради него. Он выбрал меня помогать ему, и я это ценю. И понимаю его боязнь перед грядущим, но я не могу позволить нам с ним отчаяться и остановиться. Только вместе мы сила. И я не смею звать себя другом, если откажусь от своего товарища и брошу его на произвол судьбы, так как мы с ним здесь не для этого. Поэтому, чтобы не случилось и как бы трудно нам не было, мы не сдадимся и справимся, и попадём в Москву. Чего бы это не стоило!
Эти искренние слова, твёрдо ворвавшиеся в печальные сердца, своим острым содержанием перерезали все страхи и опасения, что препятствовали продвижению к мечте. И Николай наблюдал по бегающим глазам и утяжелённому дыханию перемены в настроениях, словно чуя горький стыд, что разлился на просторах сердец. Интуиция не обманула юношу, потому что остальных и вправду тронула такая неожидаемая речь. Никто из них даже не попытался оспорить сказанное. Они даже испытали мимолётную ненависть по отношению к себе. Им вспомнилось то, с чего всё началось. Как очутились в этих краях и, самое важное, зачем? Если бы они взглянули на себя с тех первых дней прихода в зону, когда в них кипел авантюризм, то вряд ли бы остались довольны собой. 'Прежде чем сдаться, ты вспомни - ради чего начинал!?' - прокатилось в голове у Алексея. И вновь его товарищ оказался прав, демонстрируя свою храбрость и верность слову. Алексей никак не мог понять: 'Откуда в нём столько энергии? Что так сильно движет им? Как будто это его талант - вдохновлять и поднимать дух.' Это вызвало в нём величайшее удивление, но в тоже время и гордость за наличие такого друга. Сергей был напрочь обескуражен услышанным, ибо ему ещё не доводилось слышать от кого-либо подобное. А ведь его сердце тоже желало оказаться в манящем городе, однако все попытки протиснуться сквозь "барьер" успеха не имели. И с тех пор он скитался по области в ожидании чуда, что кому-то удастся совершить то, что оказалось не под силу остальным. В отличии от Алексея, Сергей являлся человеком верующим и в нём пребывала богобоязнь, представлявшая кладезь многих его помыслов. 'Господь, не посылает испытаний, которые было бы невозможно пройти,' - так он рассуждал. Досадно и плачевно было понимать, что молодое и горячее сердце куда больше стремиться к намеченному, побеждая собственные слабости, а значит оно гораздо чище и ближе к Богу. Ведь Сергей не смог найти способ решения насущной проблемы и замкнулся в себе, посвятив себя живописи и время от времени молитвам. Упорство Николая послужило ему серьёзным примером для искупления ошибок не только перед собой, но и перед Всевышним. А плохие дела, в его понимании, искуплялись только добрыми. Поэтому, он решил пойти за Николаем и Алексеем, чтобы и им помочь, и победить собственные недостатки. Да и потом вместе всё-таки легче и безопаснее. Сергей, придя к окончательному решению и ощущая свою неправоту, с уважением ответил: 'Ты прав. Что-то мы совсем отчаялись. Ну так не будем же терять ни минуты.'
Друзья не стали прогонять нового спутника, а наоборот весьма радушно приняли его в свою команду, потому что они чётко осознавали весь выигрыш от такого компаньона. Ведь только он был лучше вооружён. К тому же очень хорошо знал местность и местоположение ближайшей базы в Кубинке. Вдобавок Сергей был более подкован в борьбе с мутантами, особенно в ближнем бою. И как нестранно, но для юных товарищей Священник являлся авторитетом и примером, потому что умел выживать в одиночку. Обычно люди парами или отрядами вокруг кочевали, а здесь какой-то воинствующий монах-отшельник, увлекающийся рисованием карандашом. И при всех его странностях он сумел совладать с беспощадной и жестокой окружающей обстановкой.
Будто невидимая сила свела вместе людей с едиными целями для того чтобы их реализовать. Николай вновь узрел в этом знак судьбы, ибо жизнь посылает нам тех, в ком мы нуждаемся. Ведь именно они причиняют нам боль, любят, учат, ломают, чтобы помочь стать теми, кем мы должны стать. По мнению юноши, судьба не просто так представила на их пути такого человека и не зря им продолжать движение вместе. И отклонить такой подарок он просто не смог, так как это представлялось ему наивысшей степенью глупости.
Теперь, когда оформился новый состав группы, её участники могли сосредоточенно обдумать план по достижению Кубинки.