Аннотация: Эксперимента ради - здесь буду выкладывать проды к толстомясым произведениям. В соответствии с просьбами читателей. Оценки прошу ставить в соответствующих разделах. Паштет прода 24.07.2024
ПРОДА
Пауль при встрече тоже носом крутил подозрительно, про московитов и разговору нет, вертели носами выразительным образом. Но наемникам это все было побоку. Правда спать легли отдельно от остальных, как и посоветовал им разумный Хассе в виде строгого приказа.
- Не стоит дразнить гусей! - мудро сказал старший канонир.
И как всегда был прав.
Паштет тоже унюхал мерзкую вонь от своих компаньонов, но говорить ничего не стал, решив, что их эскапады в его отсутствие - не его ума дело. Удивился только тому, что они сами на смрад свой внимания не обращают ровно никакого, вспомнил попутно, что так маскируют свой природный запах всякие хищники, те же волки или собаки, благо довелось и самому с этим столкнуться, когда завязал отношения с симпатичной внешне, но совершенно отмороженной на тему защиты природы и экологии девушкой.
Та совершенно самоотверженно спасала и лечила всяких бродячих собак, поневоле и Пауль некоторое время был в это вовлечен, рассчитывая самоотверженным трудом на ниве этой почти зоофилии (а иначе назвать эту всесокрушающую любовь к животным не получалось), добиться приза. Чего он все-таки добился, к телу его допустили, но после первого раза он быстро смотал удочки и всякое общение прекратил... Увы, Паша не был бродячим псом и потому теплого внимания не обрел. Какая уж тут любовь!
И удовольствия от секса с этой собачницей было меньше, чем от резиновых женщин, которыми Пауль не пользовался еще и потому прикидывал гипотетически. Во всяком случае резиновые уж точно не воняли псиной и не разговаривали в постели о проблемах своих подпечных, что у Шарика болят зубки, а у Бобика опять понос. И видимо зоозащитница так была увлечена мыслями о своих собациньках, что лежала поленом, разве что теплым на ощупь. Но ее запах, бивший в нос Паштету сильно мешал любовным изыскам и в общем впечатление осталось совсем паршивое. И - как все паршивые воспоминания - цепко укрепившееся в памяти.
И вот сейчас - при общении с компаньонами - та девица с ее псами вспомнилась, словно все с ней вчера было. И как понял - еще и потому, что именно тогда он на своем же личном опыте убедился - собаки, найдя вонючую падаль - обязательно в ней вываляются. Инстинкт хищника и маскировка собственного запаха. Нормальный инстинкт и повадки хищников. Дала девочка подержать на руках свою любимую сучку-болонку по кличке Зизи - во время прогулки. Потом от Пауля пахло, как сейчас от компаньонов - нашла шерстяная падла где-то дохлятину, извозилась сама и Паштету хватило.
Одной стиркой запах убрать не вышло с куртки изгаженной, долго возился, потом отдал в итоге в химчистку, где денег содрали кучу.
Тьфу, зараза, что бы хорошее вспомнилось.
Пару дней еще жили в Кремле, отчего фон Шпицберген про себя посмеивался - вот уж никак не думал перед попаданством своим, что и впрямь попадет в Кремль и будет в нем жить, как поступают все порядочные книжные попаданцы, но уж точно не в такой компании и не в казармах или как тут назывались эти дома и амбары.
Воевода стремительно выздоравливал и лекарь разрешил ему закончить постельный режим, что было встречено ожидаемо - ворчливостью и попреками, что лечит плохо. Оставалось только вздыхать. Сановный пациент переставал быть пациентом и становился опять самим собой - воеводой и главой Москвы. И место иноземному лекарю было указано мигом.
Лисовин между тем притащил от столяров довольно точно сделанный макет бердыша, утяжеленный куском сырого железа - для точности по весу. Внимательно - как оказалось отнесся к словам Павла.
Фон Шпицберген принял участие в апробировании. Бердыш из дерева получился не совсем таким, как его помнил сам Пауль, правда сам он из трех разных видов, что были в Артиллерийском музее, нарисовал что-то среднее, да и тут оно тоже чуток иначе получилось. Понятно, что длиннолезвийные нынче не сделаешь - со сталью беда, а вот нечто средненькое...
Одного из стрельцов Лисовин посадил на коня, врага изображать, сам брал образец в руки и махал им и другим своим воинам дал попробовать - и как в пешей драке, и как против всадника воевать - прикидывали долго. Получалось, что скорее понравилось это оружие, нашлось плюсов много. И в руках ухватистое. Только опять же сырье нужно и кузнец толковый, при том, что топор сковать даже и военный - куда проще по мастерству, чем ту же саблю.
Хотя таили прототип нового оружия в общем от компаньонов лекаря, но приперся сначала Гриммельсбахер, а за ним и Шелленберг явился.
Как ни странно, а удивления при виде деревянного бердыша ни один из них не проявил, больше того - игрок удивился - что это тут решили итальянскую алебарду из дерева делать?
'Два слова' ему возразил, что это французская алебарда. И наемники заспорили. У франков с их дурацкими привычками такие могли быть, признал игрок, но ему точно известно - что это - итальянское измышление. Хотя французы те еще бездари, но на такое только итальянцы способны. Оппонент категорически не согласился, он твердо верил в то, что именно французы - самые отъявленные придурки.
А Паштет аж рот от удивления раскрыл, так это было похоже на интернетные споры знатоков оружия. Прямо пахнуло будущим. Особенно когда наемники стали осыпать друг друга всякими язвительными эпитетами, причем 'Два слова' оказался острым на язык и изменил своей обычной немногословности.
Для самого попаданца собственно, особого удивления не вызвало то, что похожее оружие уже имеется где-то. Тут его нет - потому если понравится - так замечательно. Особенно если будет использоваться вместо довольно бесполезной сошки для мушкета, которую стрельцы таскали с собой, как и европейские стрелки к слову.
А то, что больше века русские мушкетеры были во всех боях с бердышами явно показывало, что оружие это полезное и недорогое - благо убедившись в мощи огнестрела цари только увеличивали и увеличивали количество стрелецких полков.
Не удержался и сам попробовал помахать муляжом. Получилось не очень. Даже немного застеснялся, хотя греха особенного и не было. Да, как попаданец он должен был бы показать класс рубки - но как на грех и опытные фехтовальщики в будущем знать не знали - как работать бердышом. Ни книг не было, ни описаний... Вот по иноземным алебардам все прописано и известно, а тут - как всегда, что про нашу историю - так никому не интересно и никому не ведомо.
Ну, не ново. Хотелось бы конечно попаданцу посчитать себя тем, кто вручил стрельцам легендарное оружие - но чертовы немцы и тут всю малину поломали. Не доверять им, матерым солдаперам - не было никакой возможности. Явно видели оба такое во время своих похождений. Да и сами стрельцы довольно осторожно отнеслись к новинке, вместо того, чтоб с радостным воем поднять изобретателя на руки и бегом нести его прям к царю, ну или хотя бы воеводе Юрию, отчего тот высокий чин восторженно принялся бы полясать ламбаду - прикидывали так и эдак и пока вердикта не дали.
Предки чертовы!
Правда тут уже отвык Паштет рубить сплеча - убедился, что косность и консервативность в этом прошлом - единственный способ выжить. Потому как проверено веками, а с новинками - чуть что не так и сдохнешь мигом.
На следующий день освидетельствовал лекарь уже вполне довольного жизнью воеводу, тот явно спешил и показывая уже зарубцевавшийся розовый шрамик на поросшей рыжеватой шерстью коже как бы делал Паштету одолжение, снизошел вроде по благости своей.
А потом, когда слуги восстановили первозданный порядок в пышном и сложном наряде начальника города Москва и крепости Кремль, тот повелел принести лекарю иноземному шестерню с мишенью!
Пауль сильно задумался - зачем ему шестерня? Ну мишень ладно - он все же стрелок, пригодится. Правда тут не стрельбище и не полигон!
Слуга (тот, что знаком условным порадовал Лисовина о выздоровлении хозяина), торжественно и с выражением на лице вынес и вручил с полупоклоном Паулю тяжеленный сверток - в хорошем сукне была завернута маслянисто сверкнувшая всеми кольцами стальными кольчуга, плотная, мелкого плетения.
Паша неловко взял тяжеленную броню и она тоненько звеня, развернулась в его руках. Никакой мишени, правда, не обнаружилось, только на груди оказалась вправленная в плетение здоровенная стальная круглая пластина с выпуклой башкой льва, зажавшего в зубах ствол пушки.
- Килограмм 12 весит, однако! - неуместно подумал Пауль. Кольчуга была странной наошупь, словно что-то живое туго переливается под пальцами.
- Жалую тебя лекарь фон Шписберген за службу этой шестерней с мишенью! - важно и увесисто сказал воевода.
Лисовин, стоящий сзади, незаметно ткнул Павла пальцем в спину.
Тот спохватился и не дав воеводе рассердиться на невежливость одаряемого, по возможности так же подходящим для такого важного случая самым своим толстым голосом проникновенно сказал:
- Премного благодарен князь и рад, что был полезен для тебя!
После второго напоминающего тычка пальцем в спину - поклонился, отчего длинная кольчуга звякнула об пол. Ну да, длинная, поклон-то был неглубокий. Воевода еле слышно закряхтел, Пятой за спиной грустно вздохнул: понятно, где ж дикому немчину этикет вежеватости знать!
А князь Юрий, покончив с благодарностью и одарением, уже к сотнику Барсуку обратился и тот шагнул вперед, услышав свое имя в приказном тоне. Велено было ему, Лисовину, везти в Новгород письма и лекаря, а для пущего бережения взять с собой тех стрельцов, что уже с ним было, да несколько воинов сам воевода добавит, задание у тех свое, но до упомянутого города ехать всем вместе - на дорогах не спокойно. А буде встретятся лихие люди - то по разумению сотника, коий старшим назначен либо тех злодеев побивать, либо, коли много воров и разбойников окажется - беречь письма, а в Новагороде донести по команде о такой шайке.
Паштет было открыл неразумно рот для вопроса, но Пятой, кланяясь на приказ отвечая, локтем как бы невзначай пихнул лекаря и тот сообразил, что невместно сейчас вопрошать всякое ненужное.
Потому осведомился, когда уже из воеводского дома вышли:
- А мои компаньоны?
- Куда они денутся! Здесь ни ни к чему, поедут с тобой в виде тела твоего охраны. Да и нам польза - хоть и немчины, а вои добрые, толком драку знают, в дороге всякое может случиться, неспокойно нынче - ответил Лисовин. Вид у него был забавный - явно обрадовался, что сам головой будет в пути, но обеспокоенность сборами тоже есть.
Пауль перехватил тяжелую текучую кольчугу, норовившую все время выскользнуть из рук, и осведомился с чего это кольчугу шестерней обзывают. И где тут мишень?
- А ты приглядись к плетению. Все просто. Это особо плотная кольчуга плетения "6-в-1". Шесть колец в одно, а не четыре, как у большинства обычных кольчуг. Для нашего брата такие кольчуги - ценность немалая, по крайней мере для меня точно. Стрелы такую не берут, по прочности она считай как рыцарская кираса, правда и по весу тако же. Но в отличие от кирасы мягкая и двигаться не мешает.
- Ну у меня ты ж знаешь - ткань доспехом - задумался Паштет.
- Лишним ни оружие ни броня не будет.
Пауль хмыкнул, вспомнив старую поговорку про запас, который карман не тянет. Тут, однако, карманов еще не придумали. Но что немцы, что стрельцы к карманам в наряде фон Шпицбергена отнеслись как-то не очень заинтересованно.
- Повыпадает же все! То ли дело, когда и кошель на завязочках и вещички не просто так кинуты!
И не стали себе срочно карманы шить...
Лисовин меж тем глянул иронично и добавил:
- Так я ж воеводе Юрию про твой доспех мягкий и не сказал. Так что пригодится и шестерня. Денег она стоит немалых.
- А мишень?
- Так вот же - на груди! - показал пальцем сотник на морду льва.
- Надо же! А я думал, что это для пушкарей знак такой! - ляпнул Пауль, который отлично помнил, что в Артиллерийском музее именно так точно такая же металлическая пластина была обозначена.
Барсук почему-то призадумался.
Переспросил:
- Знак, говоришь?
- Ну обозначение такое. По роду войск. Вот как у твоих стрельцов кафтаны и шапки одного цвета - сразу ясно что за полк. А тут такая блямба на груди - понятно, что пушкарь. И окружающие видят, кто таков и тем, кто при орудиях - как почетная медаль. И доспех опять же полезный, считай всю грудь защищает!
- То да... - согласился Лисовин. Байданы и кольчуги, и шестерни кольчужные и стрельцам лишними не были бы, а знак пушкарям - вполне себе годное дело. Видел сотник - что такое пушки в деле. Без них смяли бы гуляй-город орды.
Пока шел вместе с лекарям ьуда, где их спутники жили, чтоб начать готовиться к походу, Пауль не утерпел и осведомился: что за 'еще люди' им в помощь дадены?
Сотни отсановился, огляделся, чтобрядом ушей не было лишних и негромко пердупредил:
- С нами шестеро татар поедут. Они тоже на царевой службе, но не касимовские, потому ухо держи востро, немцин! Особенно со старшим у них - злющий, как черт, прости Господи меня за худое слово! Но то и понятно, он считай чуть не стал царского рода - а все провалилось, да еще и с позором! - негромко, но внушительно сказал Лисовин.
- Это как так? - удивился Пауль.
- После взятии Казани царем Иваном, черемисы луговые решили ему не покоряться, а схотели свое царство основать. Чтоб как у больших. Они до того под казанским ханом были. А тут вроде как свобода и делай, что хочешь. Волю почуяли. Войска у них имелись - собралось черемисов под две тьмы...
- Да, это довольно много - признал Паштет. Двадцать тысяч воинов - уже не просто банда.
Сотник кивнул и продолжил:
- Вот и охота припала чтоб было собственное государство стало, собрали войска и вверили начальствование приглашенному из ногайской орды царю-татарину. Он не простого рода был, вроде как ханские кровя в его роду имелись. Когда Казань царю покорилась - родич этого татарина, что с нами едет, удрал из города, но в Ногайской орде ему хода не дали, там свои мурзы были и своя родня своего хана. Вот тогда казанского этого мурзу - главу рода - черемисы на ханство и позвали. Такое часто бывает - когда из своих вожака не выбрать без междуусобной резни - со стороны зовут. Чтоб ничей верх не был, никому не обидно, всем чужой. Почет, уважение оказали. Глава рода и прискакал с дружиной - было у него 300 воинов. Мечтали себе обратно Казань отнять и там самим властвовать и Москву воевать. Чтоб как у больших татар было! И в том татарину набольшему своему поклялись, что будет он в их землях выше всех головой сидеть!
Но дела не пошли. Сами черемисы дикие, повиновению не обучены, строя не знают и татарин пришлый тот еще руковод оказался. Он в воинском деле не горазд вышел - на наших все нападения получились с неудачей, поотбивали черемисам ручонки шаловливые и царство как-то не расцвело. Надежды угасли у луговых. И Казань - близок локоть, а не укусишь! Куда уж там про Москву говорить!
И государство свое не замедлило надоесть им.
Луговые поглядели, что мало им прибыли от того царя, да и зарезали пришлого, да всю прибывшую с ним дружину из татар поубивали до смерти, а царю - покойнику отрубили голову и воткнули ее на высокий шест. И глаголали: 'Мы было взяли тебя того ради на царство, с двором твоим, да обороняеши нас; а ты и сущие с тобою не сотворил нам помощи столько, сколько волов и коров наших поел! Но мы слово держим! И ныне глава твоя да царствует на высоком коле выше всех других!'
- И что дальше? - усмехнулся Паштет к месту вспомнивший бредни про Рюрика, которого так же пригласили на трон княжий и он мигом из диких финнов и таких же угров создал с ходу 'Великое Гребцовство' или как там яйцеголовые умники потом выводили название Руси из шведских слов? Русси - гребцы же типа по-шведски...