Глава 7. Дорога в десять тысяч ли начинается с одного шага
Оказалось, что Сплит лежит в каком-то дне пути от той разрушенной деревушки. Ну что сказать? Спорные графства! Это вам не русские просторы! Признаться, от столицы государства - пусть и крохотного - я ожидал чего-то особенного. Судьба в которой раз меня обманула.
У невысоких крепостных стен, сложенных из почерневшего от времен и непогоды камня, теснились разномастные харчевни и трактиры.
- А в чём разница? - спросил я, и Луиджи, закатив глаза, принялся мне объяснять.
Его долгий рассказ об истории названия "трактир", пошедшего от старинного слова "тракт", была интересной. В ней оказались замешаны двое бизантских императоров, один конь и уйма простых смертных...
Но Арлекино, принявшийся зевать от экскурса в историю, решил положить конец лившейся весенним ручьём истории Луиджи.
- В трактире не дадут комнаты, а в харчевне - дадут, - стукнул он по борту фургона, и это прозвучало звонком с урока истории.
- Ну, в общем-то, да, - обиженно подытожил Луиджи и заложил руки за пояс. - Некоторые ничего не понимают в прекрасном!
- Угу. Зато понимают в отдыхе. Хватит трепаться! Дай хоть денёк отдохнуть! - лоб Арлекино яростно наморщил лоб.
Луиджи примиряюще замахал руками, отводя бурю.
- Это я не про тебя! Как ты мог подумать? Это я...о горожанах, да! Не понимают столь чётко показанной тобою разницы между харчевнями и трактирами.
- То-то же, - довольно хмыкнул Арлекино, изволив сменить гнев на милость...
Я вернулся мыслями к битве. Оказывается, мне удалось выиграть время для подхода подкрепления. "Рота безголовых" была всего лишь авангардом, а основная армия шла с опозданием на полтора дневных перехода. К счастью, Джироламо сообразил отправить гонца, и войска прибавили шагу, чтобы подоспеть как нельзя вовремя. "Чистюли" быстренько прикрыли "суд длинных копий": это с маленьким отрядом в сотню человек можно играть в правосудие, а вот с армией...
Я провалялся всё оставшееся до приезда в Сплит время в фургоне. Ни сил, ни желания показывать нос наружу у меня не было. Да и документы, которые я запрятал ещё до начала суда в пол фургона, требовали присмотра. Незадолго до того, как показалась столица крохотного государства, я выудил из тайника бумаги. Благо, в тот момент Луиджи и Арлекино вовсю храпели.
Вот и сейчас я поминутно проверял, на месте ли записка, едва не обагрившаяся моей кровью. Да уж, сколько всего я пережил с момента попадания в это мир! Не говоря о чисто бытовых неудобствах (самим понимаете, до удобств ещё столько веков...), смерть могла настигнуть меня каждый день. А то и пару раз в день. Хотя, конечно, двумя смертям не бывать, так что пришлось бы всё-таки одной ограничиться...Но и такая перспектива меня отнюдь не прельщала: хотелось выжить и добраться до дома. Да хотя бы из-за кофе или котлет! Я бы даже в какой-нибудь чебуречной согласен был побывать, какая радость посетила бы при виде таких родных заспанных и недовольных продавщиц и пахнущих перегаром - родным перегаром от родного "левака" - посетителей. Да, мечты-мечты...
Приходилось мириться. У меня ещё не пропала надежда отыскать выход отсюда, да я почти и не искал, собственно! Но, может быть, в городе что-то этакое подвернётся? Здесь же должны быть алхимики, чёрные маги, в конце концов, безумные предсказатели? Авось найдётся кто-то, способный мне помочь!
- Его соплеменники тоже во всём полагаются на кого-то, но не на себя?
- Ага...А потом ругают, если тот окажется не так хорош, как они представляли...
- И себя при этом не ругают?
- Как ты догадался, брат?
Сплит встретил нас шумом и пылью. Нет, её было поменьше, чем при подъезде к деревне, она всего лишь заполняла лёгкие. Я уже почти успел к этому привыкнуть. Почти.
- Чего это ты кашляешь? Заболел? - спросил участливо Арлекино.
Сотрясаемый кашлем, я не в силах был ответить. Ну не сказать же ему, что чёртова пыль чёртового Сплита мне уже вот где сидит?
Пыль обиделась, и проклятые частички вулканического пепла, морской соли, земли и микроскопические камушки ударили в глаза, отчего те заслезились как от пятитонного лука.
- Нет, похоже, ему наш воздух не пришёлся по вкусу, - разочарованно махнул рукой Луиджи, вылезая из фургона. - Ну, пошли!
Повозки остановились в сорока шагах от крепостных ворот. Вокруг вовсю засновали маленькие полуголые дети, клянчившие монетку, лоточники с.... Не запомнил названия, которое мне сказал Арлекино: это всё равно похоже на то, что уже минимум дважды ели...К парням тут же начали липнуть девушки сами-знаете-какой профессии с сами-понимаете-какой внешностью. Все попытки покушения на облико-морале русского туриста (а я имел честь являться первым русским туристом в этом мире) я пресёк. Не без сожаления, конечно, но и не без особой скорби.
Далее мы шли, сопровождаемые целой армией попрошаек и торгашей. Я уже жалел, что оружие мы оставили в повозках.
- А почему мы не можем доехать, куда нам нужно, на фургонах? - спросил я Луиджи, ударив по рукам очередного не в меру наглого пацанёнка.
- Да, память у тебя выбили через левое ухо, - хмыкнул Луиджи. - Нашему брату запрещено въезжать в любой город Спорных графств конно и оружно, без особого на то разорения со стороны правителя или городского совета.
- Глупость! - зло прокомментировал я, едва не споткнувшись о ногу лоточника с какими-то амулетами.
Тот словно этого и ждал и завопил пуще прежнего:
- От сглазу! От хвори-и-и! - и принялся потрясать особо "красивыми" товарами с подноса.
Руки попрошаек дёргали меня за штаны и рубаху, кто-то даже подпрыгнул, вознамерившись уцепиться мне за локоть. Только бы бумаги не выкрали: я держал их на животе под рубашкой, постоянно держась рукой за бесценный груз. Помог же мне опыт шпаргалок, ничего не скажешь!
- А ну! Брысь! Брысь! - Арлекино расправил плечи и потряс мощными ручищами.
Детвора брызнула в стороны, а со стороны шедших впереди "безголовых" послышались одобрительные оклики.
Капитан Джироламо, перебросившись парой слов со стражей, махнул нам: всё улажено. И мы, выстроившись по трое - городские ворота больше не позволяли - наконец-то вошли в Сплит.
Честно говоря, я ждал больше. Много большего. Нет, внешний вид городка и так навевал ничего, кроме скуки, а тут...Ну, подумаешь, Средневековье и - совсем чуть-чуть - Новое время нетронутые и первозданные? Домики двух- и трёхэтажные, точь-в-точь зефирные постройки в немецких городах. Ну знаете, белые стены, деревяшки крест-накрест, окна домов то из какой-то мутной гадости - бычьего пузыря - то из дешёвого разноцветного стекла. Последние выглядели так, будто несколько нормальных стёкол разбили вдребезги, а потом перемешали и кое-как склеили. Ручная работа, видите ли, ручная работ! Тьфу! Грянут настоящие холодные - толку-то будет от всей этой экзотики?
Что касается улиц...Знаете, я раньше, бывало, ругал наши дороги и грязь. Каюсь. Был неправ. Наши деревенские "направления" выглядели краше, прямее и чище, чем эти сплошные потоки нечистот, в которых можно было утонуть.
- Счастливые люди, - вздохнул я, глядя как кто-то из местных передвигается по улице на ходулях. Их и придумали-то для преодоления этих зыбучих песков, по недомыслию лингвистов названных улицами. - Сюда бы кломпы...
- О, вспомнил! - довольно воскликнул Арлекино. - А говоришь, забыл, забыл!
Громила скорчил рожу. Он, наверное, меня хотел этим подбодрить. Но, признаться, эффект сие лицедейство вызвало абсолютно противоположный.
Да, кломпы - деревянные башмаки - тут бы действительно не помешали! Помянув местные дорожные службы, которым, наверное, ещё веков не суждено появиться, я вслед за товарищами начал переправу. Тут другого слова и не подберёшь! Липкая жижа, в которой чего только не было намешано, пахнувшая сдохшим тысячелетие назад псом, засасывала мои нехитрые башмаки. Делая очередной шаг, я зорко следил за тем, чтобы моя обувь не досталась проклятой "улице". Этот бой я едва не проиграл, сделав слишком резкий шаг и почувствовав, что нога поднимается, а вот башмак - нет. На счастье, его не успело засосать, и я кое-как выдрал его из цепких лап грязи. Признаться, гордость от этой победы на пару мгновений превзошла все иные успехи моей жизни.
Вот так мы и продвигались по улицам - или, честнее будет сказать, большим канавам - пока взору нашему не открылась гигантская...То есть, по нашим меркам, крохотная такая площадь, мощёная булыжником. Ступив на твердь, я едва не принялся её целовать! Да! Да! Почти нет грязи! Да! Можно смело ходить!
Площадь окружала местный Кр...местную ратушу. Казавшееся громадой среди домишек горожан, роскошное (во все окна были вставлены стёкла!) здание, должное поражать своей величавой громадой (все три этажа!) и гигантской часовой башней (что вы, неужели все пять этажей?! не может быть такого!) стояло было целью нашего похода. Двери ратуши стерёг десяток солдат, видом своим мало чем отличавшихся от "безголовых". Должно быть, те же наёмники, только нёсшие службу внутри города. Они приветливо замахали руками. Ну точно, наши!
- Так! Можете пока побродить по городу или подождать здесь. Узнаю насчёт оплаты! - Джироламо подмигнул ребятам.
Я уже присмотрел улочку почище - грязь там не выглядела такой уж глубокой и противной - чтобы прогуляться...Но меня настиг оклик капитана.
- Пьеро! Писарь! Со мной!
- Так точно!
Я не был так сильно разочарован: успею насмотреться на местные "красоты". Главное не потонуть до времени на сих замечательных улицах. Ничего не скажешь, поганая смерть будет.
Я шёл позади капитана, стараясь не отстать от него ни на шаг. Перекинувшись парой фраз с охранниками, Джироламо вошёл в ратушу. А вот это место меня приятно удивило. Какие-никакие, а ковры, устилавшие пол. Разномастные, большие, маленькие и просто гигантские, коими были увешаны стены чуть повыше пояса. Кое-где даже виднелись так и дышавшие стариной гобелены. Странно, не мне они показались совершенно чужеродными. С портретов смотрели толстые и надменные хари прожжённых торгашей, из которых как раз и собирался городской совет. А вот на гобеленах были запечатлены сражавшиеся в доспехах воины, шедшие в атаку на врага, отдыхавшие после боя, или дамы, игравшие на арфах, приручавшие единорогов...Единороги! И они здесь! Привет, ребята! Я даже кивнул одному, самому прекрасному, как старому знакомцу.
- Смотри, не отставай. В таком большом здании потеряться не составит труда, - участливо посоветовал Джироламо.
Он без зазрения совести зашагал по красному ковру, что устилал коридор, ведущий прямо в центр здания. Там, похоже, был зал совета или что-то вроде. Точнее, ковёр прежде был красным: даже слепой мог бы заметить грязные следы подошв, огрызки и обглоданные кости. Видимо, уборщиков, чистоплотность и так далее здесь придумают ещё позже, чем дорожные службы. Честно говоря. Перспектива пробыть здесь дольше, чем месяц-другой, меня радовала всё меньше и меньше.
- А он оптимист.
- За что и выбрали мы его, помнишь?
-Не только за это, конечно...Худшего "героя" тебе было бы сложно подыскать.
- Если нету гербовой, пишем на обычной!
- Понабрался, тьфу!
И точно: коридор вёл к дверям из красного дерева, украшенных витиеватыми узорами. Присмотревшись, я понял, что это надпись: "Хранить, защищать и взращивать" - видимо, девиз города.
На дверях стоял караул из трёх солдат. А вот эти на наёмников похожи не были совершенно. Чёрные камзолы с бесчисленными завязочками, ленточками и пуговицами, короткие мечи с широкими у основания лезвиями. На поясе - по три, а то и четыре пистоля. Причём вместо фитилей они были снабжены колесцовыми замками. Ага, значит, не так уж медленно тут идёт прогресс огнестрельного оружия. Интересно какие ещё сюрпризы запрятаны в подвалах Сплита?
- Капитан "Роты безголовых" Ромуальд Джироламо, - я впервые услышал имя командира, между прочим, - к городскому совету по поводу жалованья. Со мной писарь, Пьеро.
- Велено впустить, - кивнул тот из охранников, что стоял ближе всех к дверям. - Прошу.
Двое расступились в стороны, а тот "говорун" открыл дверь.
- Благодарю, - коротко кивнул Джироламо.
Рука его по привычке покоилась на пустых ножнах: на капитанов запрет ношения оружия распространялся, похоже, точно так же, как и на простых наёмников.
Я без боязни вошёл внутрь: судя по портретам внизу (а на них, без сомнений, были изображены члены городского совета прошлых лет) меня здесь ждали не какие-нибудь яростные и бесшабашные бойцы, а спокойные торгаши-интриганы. Чего их бояться лицом к лицу? А вот когда повернёшься спиной...
В общем-то, я оказался прав.
Колесо-подсвечник, вечерами и ночами освещавшее эту комнату. Десяток портретов особо дородных...двойников - двойников тех, кто сидел сейчас за круглым столом. В расшитых золотом и камнями кафтанах, причудливых шляпах (спасавших макушки от жутких сквозняков, гулявших по зданию). И всё же они были практически одинаковые, сидевшие здесь люди. Одинаково дородные, одинаково недовольные, одинаково смотревшие на нас с Джироламо. Даже одинаково хмыкнувшие в ответ на короткий поклон капитана.
- Мой привет достопочтенной Синьории, - без особого уважения, но и без издёвки сказал Джироламо.
Это было обращение равного к равным.
- И тебе привет, доблестный Ромуальд, - слово взял тот единственный из синьоров, кто хоть как-то отличался одеждой от "достопочтенных".
Красная мантия без украшений, блестевшая от пота лысина. Цепкий взгляд ледяных глаз, серо-стальных. На груди синьора покоился огромный, украшенный россыпью рубинов и топазов...медный ключ. Затёртый до блеска за многие годы, он резко контрастировал с собственною же отделкой. Наверное, это был символ власти над городом.
Другие отцы города молчали, сверля нас глазами. Тоже мне, нашлась экзаменационная комиссия! И не таких видели! Несмотря на бахвальство "про себя", мне стало неуютно под градом хлёстких взглядов синьоров. В их глазах мелькали цифры прихода-расхода, чтобы на выходе дать мне цену. Судя по скучающим лицам, сумма выходила смехотворная.
- Синьор Бертолуччо, мы выполнили Ваше задание. "Рота безголовых" наголову разбила сплитовскую пехоту, доблестно отразила атаку на Руины и выгнала прочь с земель великого...
Я едва удержался от честной оценки "величия" Сплита. Столица- грязная, утопающая в собственных нечистота, и, наверное, единственный город на всю страну. Задравшие нос кверху правители-торгаши, для защиты ценнейшего месторождения угля пускающие в ход наёмников. Сплитовцы явно разучились воевать: в город жалкую сотню человек с оружием пустить боятся! Ха! Чем они тут вообще на жизнь зарабатывают? Углём? И всё? Ничего, вот прижмут их... Но что-то я разошёлся. Всё из-за проклятого места и этих чёртовых синьоров, не иначе.
- Нас уже проинформировали о действиях Вашего отряда. К сожалению, мы не можем столь же высоко оценить результаты, - синьоры закивали. - "Полк чистюль" так и не был разбит. Трофеи захвачены только в одном сражении. Бар не лишился ни единой угольной копи. Сплит не получил никакой выгоды. Вы разочаровали нас, Ромуальд, - спокойным и ровным тоном отчитывал глава Синьории нашего капитана. - Если Вы надеетесь на премиальные, то совершенно зря. Кроме того, из-за Вашей медлительности вывоз угля в Алмостру и Мазур оказались приостановлены на целых три дня. Вы представляете, каких убытков это нам стоило? Мы подумываем, стоит ли вообще уплачивать Вам жалованье.
Я едва не закричал на этого умника. Да что это такое! Мы кровь проливали, а этот...буржуй! Да, буржуй! Так вот, этот буржуй здесь спокойно жил, наваривался на каждой смерти, а теперь даже платить не хочет. Джироламо, что же ты бездействуешь? Сейчас бы с кулаками налететь на них! Ты в одиночку, безоружный, расправишься с людьми, в жизни не державшими ничего, кроме счётов и кошельков. Однако капитан даже не повёл бровью.
- Что ж. Тогда мы...
И дальше он изложил все перспективы невыплаты жалованья: уход отряда в Бар, ослабление потрёпанного за предыдущие недели войска Сплита...Джироламо говорил это медленно уверенно, как школьник - давным-давно разученный стих.
И только тут до меня дошло: они же торгуются! Точно! За каждую монетку! У меня холодный пот выступил, когда я осознал: здесь даже за жизнь человеческую приходится вести торг...Да...Монеткой больше, монеткой меньше - что это синьорам?
Мне всё меньше и меньше хотелось остаться в этом проклятом мире. Здесь каждый человек имеет цену, и, похоже, совсем крохотную...Хотя...Кто знает...Может, у нас - то же самое?
- А он начинает понимать. Умный мальчик. Далеко пойдёт.
- Ты говоришь так, будто готов признать поражение в пари.
- А ты говоришь так, будто не знаешь меня столько эонов.
- Надежда, как говорится, умирает последней.
- Вот! Уже всё больше и больше у него набираешься этими словечками...
- Не вижу в этом ничего плохого...
Синьоры оживлялись с каждым витком торга. Даже капитан - и тот в какой-то момент скинул шляпу с головы. Жесты его становились всё более резкими, а голос уже давным-давно потерял обычное спокойствие. Глава Синьории вцепился в свою козлиную бородку, выщипав оттуда уже не один десяток волосков. Глаза его горели, лицо раскраснелось, со лба капал пот. Правая рука нервно ёрзала по столешнице, в поисках то ли кошелька, то ли стакана с водой, то ли пистоля.
И вот торг подошёл к апогею. Джироламо принялся от ярости топтать шляпу, а Глава уже вот-вот готов был сорвать медный ключ с шеи.
- Мы считаем переговоры законченными, капитан Джироламо, - соизволил сказать один из синьоров. - Тысяча двадцать два сплитских ливра.
Я повернул голову в его сторону. Толстяк сидел рядом с сундуком (и как я его раньше не приметил?), уютно примостившимся в углу комнаты. Массивные замки почти полностью закрыли его. Да, не подберёшься! То-то они здесь такие прижимистые: кто ж захочет мучиться с открыванием этого добра? Тут бы взломщиков обучать, на целую сотню хватит дела!
- Вот и замечательно, - облегчённо выдохнул Джироламо и поднял с пола истоптанную шляпу.
Пару раз смахнув пыль и кое-как поправив, капитан нахлобучил её себе на голову и отвесил поклон синьорам. Положивший конец торгу толстяк протянул лист, испещрённый мелкой вязью разномастных мудрёных слов.
- Мой писарь распишется под соглашением.
Джироламо впервые за последние...Сколько же времени прошло? Час? Два? Сутки?.. В общем, впервые за последнее время капитан обернулся ко мне.
- Так точно, капитан, - отрапортовал я и приблизился к синьорам, дабы принять в руки лист.
Ага. Договор. Глаза сами собой, по выработанной за время обучения на юридическом факультете привычке, взялись изучать договор. Так: "Мы, нижеподписавшиеся...Далее именуемые...Обязуемся...Сумма договора..."
Но - я наткнулся на очень хитрый пункт: "В случае изменения в период между достигнутым соглашением о цене договора и моментом выплаты числа солдат...". Тут же, рядышком, нашлись и более интересные пункты. По всему выходило, что реши покинуть какой-нибудь наёмник "Роту безголовых", набедокурь в таверне или ещё что-то, синьоры могли удержать весьма значительную часть жалованья.
- Капитан, боюсь, мы не можем подписать этот договор, - пожал я плечами, возвращая бумагу в так и застывшие пальцы синьора-казначея. - Многоуважаемые синьоры хотят нас наду...хотят предусмотреть различные условия для невыплаты жалованья.
Джироламо недоверчиво посмотрел на меня. Потом взял бумагу под хор возмущённых голосов синьоров.
- Да как ты, писаришка, смеешь оскорблять нас!
- Вздор! Глупость! Он намерен нам указывать!
- Не хотите подписывать - и не надо! Нам же лучше!
Я указал капитану пальцем на смутившие меня пункты. Джироламо принялся читать, медленно двигая губами: мечом он владел много лучше, чем мечом или аркебузой. Хотя, будь всё наоборот, зачем я ему понадобился бы?
- Хм...- капитан нахмурился, отложив лист в сторону.
Насколько я понял, до конца он так и не дочитал.
- Обычно этим занимался твой предшественник...И никаких вопросов не возникало, - протянул Джироламо.
Я едва удержался от того, чтобы не стукнуть себя по лбу: вот она, юридическая безграмотность! Всё было нормально, всё вроде нормально, ничего такого не вижу...А если нечто этакое случится? Так ведь нас по миру с таким договором пустят!
- А в этот раз я настаиваю на исключении этих пунктов, - с неожиданным для самого себя нажимом произнёс я. - Синьоры, ваш договор мне не нравится.
- Не нравится? - хмыкнул синьор-казначей. - Ну так другого и не ждите.
- Да, а если...- я вздохнул поглубже, приготовившись к длинной тираде, но кивком меня остановил капитан.
- Сейчас не время для споров, - приказным тоном подвёл итог капитан и повернулся к синьорам. - Завтра утром мы прибудем за обещанным жалованьем. Надеюсь, деньги будут нам предоставлены.
- Не сомневайтесь в честности Синьории, - хмыкнул синьор-казначей.
- Я в ней не сомневаюсь, - криво улыбнулся Джироламо и рукой показал мне на дверь. - До завтра, уважаемые синьоры.
- До завтра, - ответил за всех Глава и кивнул.
Всё, аудиенция окончена. Отцы города вернулись к обсуждению какого-то вопроса: время - деньги, и терять его невыгодно.
Едва охрана захлопнула за нами дверь, как Джироламо обратился ко мне:
- Как думаешь, Пьеро, какой подвох они нам заготовили? На Суде длинных копий ты доказал, что кое-что смыслишь в правилах и договорах.
Натянутую улыбку Ромуальда я почёл за знак высшего доверия.
- Если набедокурят наши ребята, если мы что-нибудь разобьём, если мы кого-то убьём, если кто-то из солдат решит покинуть отряд - мы потеряем деньги. Сколько - там не указано, всё зависит от усмотрения Синьории. Оно нам надо, капитан? - я старался говорить тоном прожжённого адвоката.
Надеюсь, что получилось: в конце концов, Джироламо вряд ли часто сталкивался с людьми второй по древности профессии (надо же было защищать людей первой по древности профессии, какой бы она ни была).
- Что ж. Тогда надо будет предупредить...А ты пока можешь быть свободен. Денег я выдать не могу, - развёл руками Джироламо. - ты сам раздал последние средства, помнишь? Но Луиджи покажет тебе казармы отряда. Там можешь бесплатно получить ужин и койку. После первого рассветного колокола ты должен быть на площади. Будем заниматься раздачей жалованья ребятам. Понятно?
Капитан заметно повеселел. Даже обычно серьёзное выражение лица сменилось добродушным, даже, можно сказать, счастливым. Во всяком случае, при взгляде на капитана бежать куда подальше не хотелось - лишь оставалось смутное сомнение в безопасности рядом с этим субъектом.
Мы вышли из ратуши (я у самых дверей едва не споткнулся об очередной огрызок от яблока) и повстречали улыбавшегося до ушей Луиджи. Он уже успел раздобыть где-то кричащего вида шляпу. Три размашистых пера: красное, синее и розовое - торчали из высокой замшевой тульи, а поля в обхвате были едва ли не в метр. Луиджи явно гордился приобретением, поворачиваясь к проходившим мимо людям то так, то этак. В комплекте со шляпой шёл и совершенно дикого вида плащ с сиреневой бахромой по краям, спускавшийся складками чуть пониже колен (уверен, что грязь его покроет в первые же часы).
- Капитан! Ну что, удалось договориться насчёт денег? - Луиджи издалека нас приметил и принялся махать шляпой.
Джироламо вздохнул. Похоже, он уже давным-давно устал от пристрастий Луиджи к вызывающему поведению и кричащей одежду.
- А ведь когда-то он...- капитан скосил взгляд на меня и замолчал.
Модник подбежал к нам, заставляя бахрому на плаще колыхаться при каждом движении.
- Деньги мы получим завтра. И надеюсь, что ты потратишь их где-либо, кроме лавки полоумного портного, - со всей возможной строгостью сказал Джироламо. - А сейчас покажи Пьеро город и наши казармы. По кабакам не шляйтесь, мне он нужен трезвым и со здоровой головой завтра. А то знаю я тебя.
- Капитан, всё будет сделано в лучшем виде, не извольте беспокоиться! - замахал руками Луиджи, подтверждая жестами правдивость и нерушимость своих слов. - Я покажу тебе славный город Сплит, Пьеро!
Неуловимым движением правой руки он снял шляпу и выписал ею умопомрачительный пируэт, вслед за тульей опускаясь в изысканном поклоне. Я не мог не засмеяться от удивления. Луиджи улыбнулся и принялся отвешивать один поклон за другим, словно актёр, благодаривший публику за громкие аплодисменты.
- Луиджи...- протянул Джироламо, и модник тут же посерьёзнел. - Надеюсь, Вы не угодите в очередную переделку. Не так ли?
Капитан пристально смотрел в глаза Луиджи. Тот через мгновение отвернулся.
- Прошлый раз не повторится, уверяю! Я прекрасно выучил уроки прошлого! - тоном блудного сына, вернувшегося домой, выпалил Луиджи.
Щёки его - вот так штука! - порозовели.
- И всё-таки она того стоила! - прошептал Луиджи, едва Джироламо отошёл на порядочное расстояние.
- Луиджи! - укоризненно окликнул капитан.
Слух у него был просто потрясающий! Или Джироламо просто загодя знал, что произнесёт бедокур?
- Капитан! Я честно-честно исправился! - Луиджи вновь начал отчаянно жестикулировать, несмотря на то, что командир вряд ли смотрел в нашу сторону.
Убедившись, что Джироламо затерялся в одном из переулков, Луиджи с довольным видом обратился ко мне:
- Ну что, Пьеро, пойдём смотреть красоты Сплита! Сколько оттенков ты увидишь в этом замечательном центре всего прекрасного в мире! - Луиджи закрыл глаза и заулыбался.
Прекрасно поняв, к чему клонит мой проводник, я быстро заговорил:
- Нет, что ты, что ты! Лучше покажи мне казарму - и я больше не смею тебя задерживать! Дорогу от казарм сюда я с лёгкостью отыщу!
Я, первый среди страдавших топографическим кретинизмом, не мог не похвастаться своими способностями! Я же найду! Обязательно! На второй день, на третий, на десятый - найду! В крайнем случае, пойду по "ниточке" - следам, которые проклятая грязь сохраняла довольно-таки неплохо.
- Да ладно тебе! Неужели не хочется посмотреть нечто приятнее, чем грязная...
Я представил картину воистину эпического характера: люди ходят по шею в помоях, койки более походят на муравейники (точнее, клоповники), а уж потолки...
- Чем грязная казарма? Ну же! Соглашайся! Ты должен вкусить всех красот Сплита! - Луиджи широко улыбнулся, как акула, готовая сцапать ничего не подозревающего туриста. - Сколько, кстати, у тебя за душой?
Луиджи придвинулся ко мне поближе, буквально нос к носу.
- Честно говоря...- я развёл руками в стороны. - Ни единой монетки. Жалованья ведь я не получил при прошлой раздаче, а новой ещё не было...
Модник тут же увял. Выглядело это так, будто обманутому вкладчику пообещали заплатить набежавшие за долгие годы проценты, да ещё основную сумму, - а потом сказали, что надо приходить завтра. Или через неделю. Или через год. А может, так вёл бы себя ребёнок, узнавший, что в кино родители его сегодня так и не поведут. Словом, глаза Луиджи полнились мировой печалью, а на лице отразилось выражение горести, перемешанной с ужасной обидой.
- Ни монетки? - огонёк надежды ещё теплился где-то в глубине глаз Луиджи. - Ну хотя бы самой маленькой?
- Не-а, - понурил я голову.
Честно говоря, будь у меня деньги, всё равно не отправился бы в прогулку "за красотами" Сплита. Всё. Навидался. Домой хочу. Или хотя бы в казармы, спать.
Луиджи печально вздохнул и махнул рукой.
- Ну ладно. Тогда пошли в казармы. Не отставай. Путь предстоит неблизкий.
Угу. Неблизкий. Это он не бродил по улицам моего города! Ха! Да этот ваш Сплит - жалкая деревня! Мне за хлебом дальше бегать, чем вам от края и до края...
С последним я поторопился. Оказалось: и вправду дорога оказались длинной. Нет, в общем-то, напрямик мы бы добрались за считанные минуты. Но напрямик и сплитовские канавы...то есть, конечно же, сплитовские улицы - это две большие разницы. Они шли зигзагами, выделывали мёртвые петли, играли с пешеходом в лабиринт...Но! Они не делали главного, эти чёртовы улицы, - не приводили туда, куда надо. Но, может быть, оно и к лучшему: не будь сплитовские улицы столь безумны, клубок моей жизни так и не был бы распутан.
Позади раздался громогласный оклик: "Дорогу синьоре Тибальдо! Дорогу синьоре Тибальдо!" - а вслед за окликом пришли звуки копыт и кряхтенье колёс...