Утром Глеб проснулся с неожиданно хорошим настроением.
Он не знал, что было тому причиной - хорошая погода, или то, что вечером должна была приехать Юля. Скорее всего все сразу.
Илья сегодня уезжал на ночь к какой-то из своих баб, и квартира оставалась полностью в их с Юлей распоряжении. Вдобавок, на завтра Геннадьич пригласил его с Ильей к себе в гости, чтобы отпраздновать двадцать третье февраля.
В общем, план культурных мероприятий на ближайшие два дня был.
Ничего не предвещало проблем. Глеб привычно прошел турникет пропускного пункта и направился по дороге к цеху. С утра у него было хорошее настроение.
Издали он заметил пару новых полицейских машин, запаркованных рядом со зданием фирмы. Стало ясно, что что-то случилось. Несколько полицейских в новой форме и незнакомых людей в гражданском сновали вокруг припаркованного у отгрузочных ворот грузовика.
Глеб вошел в цех, встретив у дверей друга.
- Что-то серьёзное? - сходу спросил он Илью.
- Еще не слышал? - удивился тот. - Грузовику большому колеса попрокалывали, стекла разбили...
- Кто? Те же самые, в камуфляже?
- Геннадьич в полной уверенности, что они. Рвет и мечет, - приглушив голос, рассказывал Ильюха. - Звонил уже кому-то, так пи...расил... Кого-то пристрелить угрожал. Понесло его конкретно.
- Б..я...
- Ага. Когда менты приехали протокол оформлять, на них еще наорал - так они и его чуть не запаковали.
Оказалось, новые полицейские, приехав на место преступления, понятия не имели, что делать. Провозившись с полчаса, он начали вызванивать какое-то руководство. В итоге приехали следователи, - те самые, одетые в гражданское. И теперь они, вместе с криминалистами, заполняли протокол осмотра.
День прошел быстро. Следователи закончили, когда уже стемнело. Геннадьич весь день носился от полицейских к кабинету, постоянно с кем-то переговариваясь по телефону:
- ... Я тебе говорил, что ко мне вымогатели приходили, имена тебе назвал. Теперь мне колеса пробили. Чего тебе еще надо? Чтобы мне цех сожгли? Тогда у тебя будет достаточно оснований?..
Вечером он вместе с рабочими шел на проходную.
Возле входа стоял Шостя. Увидев его, Геннадьич направился прямиком к нему. Вне сомнения, сейчас что-то должно было произойти.
Шостя поднял руки:
- Я пришел поговорить, меня...
Геннадьич не дослушал, сходу вломив ему кулаком в голову. Шостя пошатнулся, но не упал. Тогда Геннадьич ударил еще несколько раз.
Глеб и Илья вместе выскочили из машины и побежали разнимать драку. К моменту, когда они подбежали, Шостя упал на колени, закрывая голову руками.
- Ты, с..ка, не боишься сюда приходить? - кричал разгоряченный Геннадьич, держа Шостю за воротник кожаной куртки.
Тот поднял лицо, посмотрев на Геннадьича ненавидящим взглядом. Бровь и губы его были разбиты. Выплюнув кровавую слюну, он произнес:
- Так дела не делают, Женёк. К тебе подобру пришли...
- Какому добру?! Нах...й вы пришли? Денег не будет, я уже...
- Слышь, это им не интересно. Ты Шефа не знаешь? Ему проще тебя е..нуть, чтобы другие платили. Не я это придумал...
- Пусть, с..ка, попробует только, - тяжело дыша, сказал Геннадьич.
- Ну смотри, Женёк, я тебя предупредил, - Шостя кивнул на руку Геннадьича, сжимающую в кулаке ключи. - Успокоился?
Глеб с Ильей стояли сзади Геннадьичем, готовясь оттащить его. Но он сам развернулся и, шатаясь, пошел прочь.
Шостя встал, отряхнулся, и пошел в другую сторону.
ГЛАВА 11
Юля встретила Глеба на пороге квартиры, одетая в сатиновый халатик. Похоже, она решила сделать ему сюрприз, одевшись максимально эротично. К ее разочарованию, на Глеба она должного эффекта не произвела.
- Что-то случилось?
- Ты прости, настроение ни к черту. ..
Глеб рассказал ей обо всем, что произошло: о вымогателях-атошниках, проколотых шинах, драке и угрозах Шости. Она глянула на него чистыми глазами, и, как не в чем не бывало, спросила:
- И что?
- В смысле "и что"? - недоуменно посмотрел на нее Глеб.
- Ну... Они же не к тебе пришли?
До этого Глеб умудрялся не затрагивать в разговоре с ней политику и подобные темы. Но сейчас эти события были не на экране телевизора, а вошли уже в его жизнь.
- Не ко мне пришли? - переспросил Глеб. - Мне чего, ждать, пока они придут ко мне? И тебя здесь насиловать будут? Тогда уже стоит начать беспокоиться?
- Ой, да кому ты нужен... - попыталась отшутиться она, но ее фраза произвела обратный эффект, задев Глеба за живое.
- Ты не обалдела, девочка? "Кому ты нужен"?...
Вечер был испорчен. Они засыпали по разные стороны кровати. Утром она проснулась первой. Глеб делал вид, что спит, пока она шумно собирала вещи. Напоследок хлопнув дверью,- видно ожидая, что Глеб подорвется с кровати и побежит за ней следом, - она ушла.
В ту же минуту зазвонил телефон. Бодрый голос Ильюхи вырвал Глеба из утренней дремоты:
- С Днём защитника Отечества!
Глеб уже и забыл, что сегодня двадцать третье.
- И тебя с праздником. Ты когда-нибудь спишь вообще?
- Бывает иногда. Ну че, как отдохнул?
- Никак.
- Ты не забыл, мы сегодня к Геннадьичу идем?
Точно! Он же их позавчера приглашал. Но после вчерашнего ему, возможно, не до гостей.
- А ты уверен, что он не передумал?
- Нет, все норм. Давай, в пять у него.
ГЛАВА 12
Глеб с Ильей привычно вошли в дом начальника. Геннадьич, видимо, уже изрядно выпив, приветствовал их из комнаты:
- А, приветствую! Проходите...
- Да сядь уже, - донесся из глубины квартиры раздраженный голос Ирины.
Что-то было не так.
Пока пришедшие раздевались, хозяйка вышла из комнаты. Илья прошел на кухню, занося купленные на праздник продукты.
Оставшись с Ириной один на один, Глеб заметил, что она ощутимо нервничала.
- Что-то случилось? - спросил он.
- Женя пьет уже второй день, - негромко сказала она. - Он раньше никогда много не употреблял. У него что-то на работе плохое случилось?
Глеб, помня проблемы с вымогателями, решил не посвящать в случившееся Ирину. Пусть Геннадьич сам решает, рассказывать ли о произошедшем жене.
- Да как обычно, задержки с поставками...
- Вы с ним не пейте, - оборвала его Ирина. - Я ничего с ним сделать не могу. Вы хоть помогите. Коля же видит все. Ему пример какой...
- Хорошо, сейчас что-то придумаем.
Когда он зашел в комнату, в нос ударил запах перегара. Геннадьич сидел на диване, запрокинув ноги на журнальный столик. Глеб еще никогда не видел его таким: всегда белая рубашка в была грязных пятнах от еды. Трехдневная щетина и немытые взъерошенные волосы говорили о том, что он пил уже не первый час.
- Здорово, Геннадьич. Вы как? - обратился к нему Глеб как можно более непринужденно.
- О-о-о, Глеб! - посмотрел он на него запухшими красными глазами. - Садись, приговорим с тобой коньячку, тут на донышке осталось...
- Нет, спасибо... Я не хочу.
- А, трезвенник... Я тогда сам. А может Илья будет? Ильюха-а-а!.. - закричал он.
- Евгений Геннадьич, что случилось? - напрямую спросил Глеб, глядя ему прямо в глаза.
В комнату неслышно вошел Илья. Увидев Геннадьича в таком состоянии, он посмотрел на Глеба. Увидев его недоумевающий взгляд, Глеб молча пожал плечами.
Геннадич уперся глазами в телевизор, будто не услышав вопроса. Внезапно он оторвался от экрана. Его понесло:
- Никак не пойму: ну вот был всю жизнь праздник, двадцать третье февраля. Ну, у баб - Восьмое марта, ну и у мужиков тогда тоже должен быть какой-то свой праздник? Ну и праздновали его все двадцать третьего, служил ты или нет, - у Геннадьича нехило заплетался язык, он терял мысль. Глеб не прерывал его, посербывая из чашки холодный кофе.
- ...Ну так и праздновали как день всех мужиков - типа если что, то все будут защищать родную страну, тра-ля-ля... Ну дарили мужикам фигню всякую, там... Ну пену для бритья, носки-дезодоранты... Хороший праздник! Че отменили? Нет, - видя приготовленный ответ в глазах Глеба. - Понятно, что отменили, потому что типа борются с коммунизмом. Отменили, потому что дэбилы конкретные. Но вот что вообще ну никак не пойму: праздник хороший? - Хороший. Всю жизнь праздновали? - Ну праздновали. Ну так чего если какой-то там п...дор очкастый по телику сказал, что отменили праздник, то всё, - люди не празднуют? Я человека поздравляю, а мне в ответ - "так отменили же праздник?" - ну не дэбил?! Как какое-то чмо тебе праздник отменит? Это ж не электричество отрубить - рубильник вниз и все. Это ж традиция, воспоминания. А им не запретили даже - им "отменили"... Ну шо за стадо такое, а? Шо с ними за п...здец? - с горечью спрашивал сам себя Геннадьич. - Завтра им Новый год "отменят", так они праздновать не будут? День Рождения? Там какие-то п...расы хотели Деда Мороза запретить - дык запретят же, а эти поведутся. Не будут больше детям про Деда Мороза и Снегурочку рассказывать... От как так люди позволяют не просто себя обворовывать - ну нате уже, жрите, подавитесь своими бабками! - отчаявшись, говорил хозяин дома. - Так нет же ж, вы им отдаете то, что у вас с детства ценное от мамы с папкой осталось, праздники свои, традиции. Не пойму я их, хоть убей...
Он замолк также внезапно, как и начал.
- Мда... Х..ня. - согласился Глеб. Надо было дать Геннадьичу выговориться, ведь он пил не только из-за отмены праздника. Глеб понимал, что главной причиной было произошедшее вчера.
-... И борются с коммунизмом же. А чего с ним бороться, если нет его давно. Вообще, вы сами постройте что-нибудь, а потом говорите, как надо. Ну правильно ж говорю?
Он умолк.
- Геннадьич,- обратился к нему Глеб. - Давай мы попробуем тебе помочь с этими...- он понизил голос. - ... С Шостей и его компанией?
- Да как вы поможете-то? - горько спросил Геннадьич. - Я даже с прокуратурой уже разговаривал. Так, отмазки везде. Не поможет мне никто.
- Начальник, не надо так падать духом, - попытался воодушевить его Илья. - Всегда есть выход...
- Выход - платить им. Но у меня нет денег. Проще взять и сразу закрыться. Уволить всех...
- Шостя у них не главный, так? - перебил его Глеб.
- Шостя... Он вроде наводчика, - Геннадьич задумался. - Давно мы с ним знакомы. Еще в школе вместе на учете в милиции состояли. Потом меня в армию забрали, а он в коммерцию ударился. Я с Афгана как вернулся, а он уже и посидеть успел. Он занялся бандитизмом, но на меня по старой памяти не наезжал. Он меня от своих отмазывал, и меня на деньги не трясли сильно. А сейчас видать их приперло, и они по-новой давай. Видишь, со временем дружба забывается...
- Шостя говорил про Шефа, - напомнил Илья. - Может с ним разговаривать сразу стоит?
- Они не будут торговаться. Они хотят конкретную сумму, которую я не потяну.
- То есть они пришли и тупо требуют денег? - спросил Глеб.
- Ну почему "тупо", они обосновывают... Они рассказывают, что они - атошники*, и что защищают нас. И меня в том числе. Но государство их в достаточном объеме ни снаряжением, ни пищей не снабжает. Потому просят помощь от независимых спонсоров. Вроде меня, например. Вот так все просто.
- А взамен что-то предлагают?.. - наивно спросил Илья, и тут же об этом пожалел.
- Б..я, Ильюха, они вымогатели, а не страховая фирма, - зло ответил Геннадьич. - Ты че думаешь, они будут договор о предоставлении услуг подписывать? Они тупо сшибают бабло и идут в следующую фирму - в чистом виде рэкетиры, прикрывающиеся статусом атошников*.
Проблема была действительно сложной. Глеб прикидывал в голове варианты действий, но пока ничего не подходило.
- Я им заплачу. Немного, - наконец, сказал Геннадьич. - Они остынут, потом буду опять разговаривать... Не вижу других путей...
Он так и поступил.
После этого дня две недели было спокойно.
Наладилась работа, Геннадьич снова был в хорошем настроении. Илья договорился о новом заказе и с видом победителя расхаживал по цеху.
В предпраздничный мартовский вечер к отцу на работу приехал Колька.
Закончив работу, вчетвером они вышли из цеха. Геннадьич уже прикрыл дверь и собирался вставить ключ в скважину, как вдруг вспомнил:
- Ай, блин... Колька, сбегай наверх, я маме подарок забыл. Он на моем столе наверное лежит...
Парень скинул с плеча рюкзак, взял из рук отца ключи и метнулся вверх по лестнице к офису.
Глеб и Геннадьич остались стоять у входа. В стороне Илья разговаривал по телефону с очередной дамой.
Весенний вечер дышал теплым ветром. Шум машин смешался с мерным гудением стоящей рядом подстанции. Где-то за забором хлопнула петарда.
Сначала послышался звук разбиваемого стекла. Геннадьич что-то говорил, но осекся. Все переглянулись.
В ту же секунду последовал взрыв. С верхнего этажа градом полетели осколки стекла.
Геннадьич рванул вверх, к дверям кабинета, Илья с Глебом за ним.
По полу тянулась кровавая дорожка - Коля отполз к стене. Парень сидел, часто дыша, и зажимал двумя руками окровавленную ногу. Белый, как стена, он уставился в одну точку, но даже не всхлипывал - похоже, у него был шок.
Весь линолеум был усеян мелкими осколками. Посредине комнаты дымилось закопченное взрывом пятно. Глеб сразу понял, что это была граната.
Илья уже набирал "скорую". Геннадьич прижал к себе голову сына, свободной рукой он прощупывал его, пытаясь найти другие раны на его теле.
Глеб все делал на автомате. В висках стучало. Своим ремнем он заматывал Кольке ногу, не слыша выкриков Геннадьича. Затянув потуже, Глеб отпихнул отца, ища кровотечение. Парень часто дышал, на губах появилась красная пена - похоже. было пробито легкое.
- Скотч широкий, быстро! - Глеб точно не знал, что делать при таком ранении. Он помнил, что сначала надо не дать легкому "слипнуться", закрыв доступ воздуха через рану. Потом его может заполнить кровь, но к тому времени должны успеть врачи.
Геннадьич судорожно рылся в вещах на столе. Найдя моток клейкой ленты, он подбежал к ним.
- У меня руки скользкие, оторви конец.
Илья заглянул в кабинет:
- Врачи будут сейчас! Сказали его не двигать, сами заберут.
- Мы его вниз снесем, - возразил Глеб. Увидев непонимание в глазах Геннадьича, пояснил: -
В случае ранения позвоночника человек нетранспортабелен, и переносить его должны только врачи. У Кольки такого нет. Снесем его вниз, сэкономим время.
Глеб несколько раз обмотал рану Кольки, подложив под скотч бумагу.
- Готово!
Вдалеке послышался вой сирен.
- Так, держим его сидя, поднимаем...
Через пять минут они мчались в карете скорой помощи. Молодой медбрат вколол Кольке обезболивающее. Женщина-врач, уже перепачканная кровью, перематывала ему еще какую-то рану:
- Ты не бойся, слышишь? Все хорошо будет. Сейчас приедем в больницу, тебя сразу лечить будут... Тебя Коля зовут?
Колька в ответ слабо кивнул.
- А меня Наташа, - улыбнулась ему она, - Тетя Наташа. Ты, главное, не бойся, все хорошо будет...
Они быстро доехали до больницы. После непродолжительного осмотра Кольку сразу повезли в хирургию.
Операция шла уже часов семь, не меньше. Пустой коридор больницы освещал холодный белый свет. Тишину изредка прерывало звяканье инструментов в операционной и приглушенные переговоры врачей. Изредка пробегали санитарки, коротко отвечая на обращения Геннадьича:
- Врач выйдет, расскажет. Все нормально, не беспокойтесь.
Сейчас Глеб дремал у ординаторской хирургии. Геннадьич нервно прохаживался из угла в угол, прислушиваясь.
Илья только что отвез Ирину домой. Вернувшись, взял в автомате два кофе и сел на свободное место рядом с Глебом:
- Не спишь?
- Нет, глаза отдыхают, - ответил Глеб, не поднимая век. - Ну чего там?
- Полицаи* к ним домой подъехали. Обещали вернуться.
- Да хер с ними. Как она?
- Как мать, у которой ребенок чуть не погиб. Но в целом неплохо. Я ее с родителями оставил, они только приехали. А у вас тут?
- Ждем. Пока тишина.
- Что думаешь? - спросил Илья, понизив голос. - Этот Шостя с дружками... Похоже, решили не ограничиваться проколотыми шинами?
Глеб думал о том, что же теперь делать, но перед глазами все еще стояло произошедшее вечером. На полу лежит еле живой Колька, а над ним ревет отец...
- Органы не помогут, - наконец произнес он. - Если они могут позволить себе так поступать, то "органов" они не боится.
- Но они же, наверное, не ожидали, что в офисе кто-то будет? Все-таки вечер перед праздником, в офисе не горит свет. Закинуть гранату и напугать это одно, но чуть не убить ребенка - в милиции же должны как-то среагировать? - наивно спросил Илья.
- Должны, - согласился Глеб. - Но сильно не обнадеживайся.
Из дверей операционной вышел врач. Геннадьич направился прямиком к нему.
- Евгений Геннадьич? - обратился он, снимая маску. - Угрозы жизни уже нет, не беспокойтесь. Последствия осколочной политравмы следующие.... Осколок пробил правое легкое, задета почка. Потом... - он заглянул в записи, прищурив красные от напряжения глаза: - Бедренная кость раздроблена, осколок задел бедренную артерию. Жгут спас ребенка, но он все равно потерял много крови. Ногу удастся сохранить, но будет еще операция. Он у вас сильный малый, - хирург пытался подбодрить отца. - Но период реабилитации...
Доктор продолжал говорить, но Геннадьич уже думал о другом. Он тупо смотрел на стену позади хирурга.
Они зашли в ординаторскую. Из операционной, негромко переговариваясь, начали выходить уставшие врачи.
Геннадьич, отблагодарив хирурга, вскоре вышел в коридор. Глеб уже знал, что созрело у него в голове. И это явно была плохая идея.
- Оставайтесь с Колькой, охраняйте Иру... - начал было он, но Глеб оборвал его на полуслове:
- Евгений Геннадьич, можно на две минуты?
Вместе они вышли на лестничную клетку.
- Выслушайте меня внимательно. То, что вы собираетесь сделать, закончится только одним - вашей смертью, - Глеб смотрел ему в глаза немигающим взглядом. - Ира потеряет мужа, дети - отца. Я понимаю ваши чувства, - он приглушил голос, - Но если вы собрались кому-то мстить - подождите. Спрячем вашу семью, подготовимся - сможем что-то сделать. Но сейчас...
- "...Понимаю ваши чувства", - повторил Геннадьич, оборвав его, - Что ты там понимаешь... Когда у тебя сына калекой сделают - тогда ты будешь понимать. Них...я ты сейчас не понимаешь мои чувства.
- Евгений Геннадьевич! - позвал женский голос в коридоре.
Геннадьич зашел обратно в отделение. Глеб остался один.
Усталость и нервное напряжение давали о себе знать. Он спустился на этаж ниже, разминая холодные пальцы рук.
Проблема оставалась нерешенной: Геннадьич собирался идти мстить.
Как его остановить? Глебу в голову пришла только одна идея.
Он подошел к стойке справки, обратился к сидящей за телефоном медсестре:
- Вызовите охрану.
Ее глаза округлились, она отстранила от себя трубку:
- Что случилось?!
- Возле хирургии драка, там один буйный, - Глеб развернулся и пошел в сторону отделения.
- Молодой человек, вы... с ума сошли? - закричала ему вслед ошарашенная медсестра.
Он уже не слышал ее. На ходу он снял куртку, вынул из штанов телефон - ничего не должно мешать драке.
Глеб готовился к тому, что убитый горем отец выместит на нем всю свою злобу.
Дверь хирургического отделения распахнулась. Сейчас начнется...
Но навстречу ему вышел Илья.
- Где он? - нетерпеливо спросил Глеб.
- Я думал, ты с ним? - у Ильи округлились глаза. - Я по зданию, ты на лифте вниз - к машине!
Геннадьич не отвечал на звонки. Позже гудки заменились монотонным: "Зателефонуйте, будь ласка, пiзнiше..."*
Глеб осмотрел всю хирургию, потом побежал вниз. На лестнице его остановил звонок телефона:
- Можешь не искать, он уехал, - запыхавшимся голосом сказал Илья.
- Давай ты дежурь на машине по центру, а я домой к Ире. Попытаюсь у нее узнать, куда он мог поехать.
- Если найду - мне его чё, успокаивать?!
- А как ты его найдешь, если Ира не скажет? А если она себе вены порежет? Я к ней, а ты останови его. Хоть машину тарань, но затормози его!
Через полчаса Глеб на такси долетел до дома Геннадьича. Дверь открыла худая пожилая женщина:
- Илья? - спросила она, прищуриваясь.
- Нет, я - Глеб. Илья скоро подъедет, - ответил Глеб, заходя в коридор. - Мне нужно срочно поговорить с Ирой, надо ее разбудить...
- Да нет, она вже* сидит чай пьет.
Глеб вошел в комнату, тускло освещенную светом лампы. Ирина сидела в кровати, держа в руках дымящуюся чашку и телефон. Увидев Глеба, спросила:
- А я Жене дозвониться не могу. "Поза зоною досяжности"*, говорит.
- Я знаю, - ответил Глеб, садясь на стул рядом. - Мы тоже не можем дозвониться.
- Так он не с вами?
- Исчез буквально, минут двадцать назад. Я поэтому и приехал.
Она, в ожидании, замерла. Глеб продолжил:
- Вы не знаете, куда он мог поехать?
Она все молчала, уставившись куда-то в темноту.
- Ирина?
- Он поехал к Шосте. Хочет его убить, он уже говорил...
- Где он живет? - перебил ее Глеб.
- Это где-то верх Гагарина, рядом с остановкой. Я не знаю, где именно. И записей нет.
- У Геннадьича есть оружие? - спросил Глеб, набирая телефон Ильи.
- Точно есть. Есть еще здесь в подвальчике, но там мало, и он сюда не заезжал.
Послышались гудки. Илья взял трубку:
- Да?
- Езжай сразу на Гагарина. Там живет Шостя. Геннадьич скорее всего поедет к нему.
- Я недалеко. Улица Гагарина? А поточнее?
- Не знаю. Верх Гагарина, рядом с одной из остановок. Выцеливай его машину, я сейчас тоже на такси подъеду.
- Понял.
Глеб быстро собирался. Накинув куртку, он выбежал на улицу, собираясь ловить ближайшее такси. Эх, надо было не отпускать то, на котором он приехал...
Зазвонил телефон, это был Илья:
- Да?
- Я нашел его, - он был взволнован, говорил очень быстро. - Но я не успел ничего...
- Успокойся, давай по порядку.
- Машину расстреляли, я поехал на выстрелы. Он, похоже, ждал их, сидел в машине...
...В висках у Глеба стучало, в горле застрял ком. Илья продолжал говорить, но звук в динамике как будто отдалился. Глебу понадобилось несколько секунд, чтобы все осознать:
- Он точно убит?
- Я не знаю, но машину его видно...Решето вообще...
- Убедись точно, и езжай сюда. Не светись только.
- Хорошо.
Глеб положил трубку. Надо сказать Ире... Стоп. Сначала пусть Илья будет уверен.
"Бедная женщина, она только что чуть не потеряла сына, и, похоже, потеряла мужа..." - промелькнуло у него в голове.
Глебу предстояло сказать хоть что-то, но в голову ничего не шло. Он вошел в квартиру. Ира сидела на кухне, с вопросом и ужасом взирая на Глеба, ожидая худшего.
Стараясь придать уверенности своему голосу, он произнёс:
- У него неприятности, пока ничего не ясно. Там были выстрелы.
- Его убили? - со странным спокойствием спросила она.
- Там полная неразбериха, Илья ничего не видел...
Не успел он договорить, Ира упала вперед со стула и начала биться в истерике. Глеб подскочил к ней, ухватив за руки. Она ударила ногой ножку стола, стакан с него соскользнул на пол и разбился. Разлетевшиеся в стороны осколки попали под нее и под ноги Глеба. Он попытался поднять ее и усадить на стул, но с первого раза не смог надежно ухватить ее за талию - Ира оторвала колени от пола, но выскользнула из его рук, упав на стеклянную крошку. Глеб снова попытался поднять ее - ему удалось. Ее колени были исцарапаны, кровь сочилась из мелких ранок, к коже прилипли кусочки стекла. Она сидела согнувшись, закрыв лицо руками, и навзрыд ревела. Она кричала все громче, а Глеб держал ее за руки. Он чувствовал, что тоже поранил ноги. Осколки стекла проткнули носок и кожу, но сейчас не мог их отряхнуть - она могла упасть снова, и ей нужно было, чтобы кто-то ее обнимал.
Сзади молча стояли ее отец и мать.
Истерика перешла в тихие рыдания. Ира немного успокоилась, и Глеб отвел ее в комнату, оставив под присмотром родителей.
Маникюрными ножничками, валявшимися на столе, он выковырял из ног несколько мелких осколков стекла.
Когда Илья приехал, Глеб уже оделся:
- Схожу в аптеку, Ире надо успокоительное какое-нибудь, - объяснил он ему, выходя из квартиры.
На самом деле ему просто хотелось немного побыть одному. Произошедшее лавиной свалилось на его размеренную жизнь, и сейчас надо было привести мысли в порядок. Холодный ночной воздух был бы как нельзя кстати.
Он сел на скамейку в глубине двора.
Последний год прошел в тишине и покое. Глеб свыкся с теплом и комфортом, постоянное ощущение опасности затихло. Он будто оказался после шторма в тихой гавани.
Казалось, война осталась позади.
Не проходило только чувство стыда и безысходности. Глеб уже было свыкся с мыслью о том, что ни на что не сможет повлиять. На его родине теперь командовали пришедшие с майдана проходимцы и нацисты, не гнушавшиеся никакими методами удержания собственной власти. Народ, понимая это, тихо смирился со своей участью.
Глеб уже пытался что-то предпринять, но все усилия казались бесполезными: былой пыл прошел и сменился усталостью.
Казалось, Глеб смирился. Он говорил себе, что должен жить дальше, а не бегать по полям и лесам, пока не словит пулю или не натолкнется на мину. Он нашел оправдание в том, что должен был заботиться о старом отце, строить хоть какую-то карьеру, завести семью, наконец.
И когда он уже убежал от войны, свыкнувшись с новой обыденностью, война сама вернулась в его жизнь.
Где-то глубоко он понимал, что она докатится и сюда. Но война пришла сюда не с Донбасса, как боялись местные, и не родилась в очередном майдане, как хотели "патриоты". Она уже пустила свои корни здесь, и начала она с обнищания людей и бандитских разборок.
Вот теперь, поразмыслив, Глеб даже испытал некоторое облегчение. Можно было больше себе не врать: он наверняка знал, что мирная жизнь кончена. На этот раз он столкнулся с противником, который не воюет за какие-то идеалы или выполняет приказ - это были простые бандиты, ведомые жаждой наживы. Он найдет и уничтожит их всех, чтобы никто больше не пострадал. С Ильей, или без него - для него все сложилось в стройную цепочку. Он подготовлен, думает спокойно и ясно, им не движут эмоции. Он просто найдет их и убьет.
Отныне происходящее здесь, - в этом городе, далеком от фронта, - было для него важнее, чем война на востоке.
Здесь началась его собственная война.
- Эх, как жизнь-то кувыркается...- тихо произнес он.
Размяв затекшую спину, он пошел обратно в квартиру.
ГЛАВА 13
Глеб завтракал, ожидая утренних новостей . Ирина приняла успокоительное и уже час спала в своей комнате. Она хотела поехать в больницу к Кольке, но ее кое-как успокоили, и сейчас там дежурили ее родители.
Илья меланхолично переключал каналы. Увидев что-то знакомое, он остановился и сделал громче. Ведущая теленовостей рассказывала:
"- А Днiпропетровськ цiєї ночi став мiсцем бандитських розбiрок. Приблизно о третiй годинi ранку тут розпочалася жорстока стрiлянина. Наша знiмальна група одразу вирушила на мiсце подiй. Прибувши на мiсце, де вже було з десяток полiцейських..."*
На экране показывали машину Геннадьича. Левый борт был изрешечен пулями, переднее колесо спущено.
Судя по количеству отверстий, били минимум из двух, а скорее из трёх-четырех стволов. Значит, они его ждали - просто так столько оружия по городу никто возить бы не стал.
"Приблизно о третiй ранку ця жiнка почула, як на вулицi розпочалася гучна стрiлянина..."*