Ухмылка судьбы

***

Ги отвел рукой мохнатую ветвь лианы и довольно улыбнулся. Экспедиция была на редкость удачной. Все предусмотренные маршрутом участки сельвы пройдены, материалы собраны, члены экспедиции живы и здоровы. И вот, как вишенка на вершине десерта, открывшееся его глазам затерянное в джунглях поселение. Нет, совсем не напрасно он пренебрег опасениями Мишеля и предупреждениями старейшин оставленной позади два дня тому деревеньки. Живописно рассыпанные по склонам словно бусины, домики из коры и лиан явно стоили небольшого отклонения от маршрута. Тем более что до оговоренной контрактом даты явки на базу, оставалась еще целая неделя. Поверх руки, придерживавшей ветку, в "проем" выглянула вихрастая голова Мишеля.

- Ну что? Нашел свое "таинственное племя"? - процедил он сквозь зубы.

- Как видишь! - хмыкнул Ги и шагнул из тени джунглей на опоясывающую поселение полосу плоских белесых камней. Дорожки из того же материала змеились вниз по склонам и сливались на дне чашеобразной долины, образуя идеально-круглую площадку.

***

Пляшущие языки пламени завораживали. Голоса аборигенов сливались в неясный гул, дополняемый тревожными звуками ночной сельвы и мерным негромким перестуком кожаных барабанов. Шестеро мужчин растянулись на еще теплых от дневного солнцепека камнях площади, в центре которой, в неглубоком "колодце" из скрепленных глиной булыжников, полыхал костер. Сытая сонливость не мешала им с удовольствием наблюдать за ночной жизнью деревушки. И не важно, что никто из них не понимал местного языка. Жители были дружелюбны и гостеприимны и без слов. На лицах смуглых, темноволосых и темноглазых людей, облаченных в аккуратные, хоть и простые, кожаные одежды, при виде визитеров расцветали широкие белозубые улыбки. Они скрещивали на уровне груди запястья, скрытые плотно затянутыми шнуровкой кожаными браслетами, и чуть склоняли головы, приветствуя посетивших их деревню. Гостям показали селение, накормили до отвала вяленым мясом и фруктами и даже выделили хижину для ночлега, в которой вечно всем недовольный Мишель первым сторожил их вещи, согласно выпавшему жребию.

***

Мирное течение ночи разорвал донесшийся из темноты крик. Визитеры одним слитным движением, выдавшим многолетнюю привычку плечом к плечу встречать опасность, поднялись на ноги и, машинально выстроившись своего рода клином, замерли, настороженно вглядываясь во тьму. Местные жители, казалось, вовсе не проявили к тревожному звуку никакого внимания. Только тот, что первым приветствовал гостей, не то шаман, не то вождь, поднялся и повелительно вскинул руку. Двое молодых мужчин, сидевших до этого у его ног, бесшумными тенями метнулись в темноту. Вскоре на грани освещенного пространства показался странный многоногий силуэт. Приблизившись к костру, мужчины положили на свободную тростниковую подстилку раненого. Ги хватило одного беглого взгляда на распоротый живот пострадавшего, чтобы мысленно пожелать ему смерти, как скорейшего избавления от мук. Вождь, даже не приблизившись к раненому, уселся обратно на свой помост украшенный цветами и негромко произнес несколько слов. Те же двое спокойно направились в сторону ближайшей к площади хижины. Жители деревеньки сохраняли удивительную невозмутимость. Лишь одна молодая женщина опустилась рядом с раненым на колени и взяла его за руку. Но и она была поразительно спокойна.

Гости также слажено и бесшумно, как и поднялись, опустились на землю, но от прежнего умиротворенного состояния не осталось и следа.

- Ги, - чуть слышно произнес Анри, выражая общее недоумение, - что происходит?

- Не знаю, - так же тихо ответил тот, - ни в одном племени не сталкивался с таким безразличным отношением к умирающим.

Подручные вождя вернулись к костру, один из них тащил на веревке невысокое хрупкое существо в грязных лохмотьях. Получив грубый толчок в спину, существо споткнулось и рухнуло возле окровавленного тела, стукнувшись коленями и выставленными вперед руками. Женщина, сжимавшая руку раненого, сморщилась и, пнув упавшего ногой, брезгливо отодвинулась. Существо издало звук, напоминающий шипение, и, оттолкнувшись руками, село на корточки. Худые как плети, покрытые синяками, руки откинули с лица спутанную копну волос, открыв чумазое личико с ввалившимися щеками, острыми скулами и темными провалами глаз.

Ги невольно подался вперед. Рука товарища предупреждающе сжала его плечо.

- Не надо! - тихо произнес Анри.

- Как можно так обращаться с ребенком?! - возмущенно прошептал в ответ Ги.

- Ты же сам всегда проповедуешь невмешательство в дела аборигенов. Не лезь! Нам не нужны проблемы!

Если бы дело касалось его одного, Ги вмешался бы, наплевав на собственную безопасность. Его всегда возмущала немотивированная жестокость. Но он отвечал за команду и не мог рисковать своими людьми ради мальчишки-дикаря. Хоть и испытывал почти ярость при виде перекошенных злобой лиц обращенных к мальчику соплеменниками.

Ребенок придвинулся к умирающему, опустился на колени и, вытянув вперед руки, принялся раскачиваться всем телом, выводя ладонями круги над раной. Запрокинутая голова обнажала шею, опоясанную веревкой. Лицо, обращенное к небу, было искажено странной гримасой не то боли, не то экстаза. Из-под закрытых век катились слезы, а издаваемое сквозь оскаленные зубы шипение придавало сходство с гипнотизирующей жертву змеей. Барабаны сменили ритм, вторя нечеловеческим звукам.

Ги не мог поверить своим глазам - под руками мальчишки рваные края словно срастались друг с другом. Постепенно рана затянулась гладкой, здоровой кожей, и лишь пятна крови на одежде и камнях напоминали о ней. Исцеленный приподнялся и, рявкнув что-то, с силой толкнул своего спасителя в плечо. Мальчик, очевидно еще не вышедший из транса, не удержал равновесия и завалился на бок. Рывок веревки оттащил его чуть в сторону. Недавний целитель, с трудом перевернувшись, отполз в тень окружавшего костер бортика и затих, подтянув колени к груди.

Мужчина, умиравший совсем недавно, как ни в чем ни бывало, поднялся на ноги, скрестив руки на груди, кивнул вождю и ушел к хижинам вместе со своей женщиной. Барабаны возобновили свой первоначальный ритм. Снова равномерный гул голосов и звуки ночных джунглей в отдалении. Даже пятна крови как будто впитались в белые камни площади. Только Ги не мог отвести пристального взгляда от сотрясаемой дрожью хрупкой фигурки в лохмотьях, совершенно игнорируемой соплеменниками. Да потрясенно молчали его товарищи.

- Надо уходить, - прошептал Ги. - Еще чуть-чуть и я просто не выдержу этого издевательства.

Словно по команде мужчины поднялись и, повторив ранее виденный вариант поклона, направились в сторону выделенного им домика. Ги шел последним. Уже миновав освещенный костром участок поселения, он услышал сдавленный стон и обернулся. Мальчишку подтащили к хижине и затолкали в некое подобие клетки, сплетенное из лиан у входа.

***

Мишель недоверчиво слушал многоголосый пересказ произошедших без него событий и подозрительно косился на непривычно молчаливого Ги. Восторженно-возмущенные реплики товарищей были понятны, хоть и не мог он до конца поверить услышанному, а вот угрюмое безмолвие друга настораживало. И не зря...

Незадолго до рассвета Ги растолкал свою команду и скомандовал немедленное выступление. Остальным также не хотелось задерживаться в странном поселке. Бесшумно, почти неразличимая в предрассветном полумраке, группа быстро покидала гостеприимную, но пугающую деревеньку. Ги, против обыкновения, взял на себя роль замыкающего. Мишелю было не по себе. Почти на границе долины он обернулся - Ги сильно отстал и нес что-то достаточно объемное, неловко прижав к груди.

Шаман, потирая запястье закрытое таким же, как у прочих жителей деревни, широким кожаным браслетом, смотрел вслед гостям со странной улыбкой на морщинистом лице. Это было забавно - впервые еда сама захотела стать едой.

***

Мишель ругался. Солнце уже давно поднялось, а он все еще ругался. Ругался с того момента, как разглядел на руках у Ги брыкающегося мальчишку с зажатым ладонью похитителя ртом. Беспечность друга в этот раз перешла всякие границы. Мишель всегда пенял тому на чрезмерную самоуверенность и ничем, кроме невероятного везения, не оправданную веру в благоприятный исход любого начинания. Но ведь любое везение когда-нибудь кончается, так к чему искушать судьбу, в который раз ступая на грань?!

Покинув долину, группа почти перешла на бег. Ребенка несли по очереди, спеша как можно дальше уйти от поселения. Вопреки всем опасениям погони не было. К полудню решили сделать привал у попавшегося на пути небольшого водоема. Ги, перехватив ребенка у Анри, понес его в воду - чумазость мальчишки и исходивший от него запах давно не мытого тела заметно раздражали.

- Андре, поищи в мешках что-нибудь для нашего подопечного. - Поставив свою ношу на ноги, Ги требовательно указал мальчику на его лохмотья.

Тот, уже, казалось, уставший сопротивляться, зарычал и, мотая головой, отступил, по колено погрузившись в воду. Ги раздраженно вздохнул и, резко выбросив руку вперед, ухватился за его "одеяние". Ладонь скользнула по мягкой чуть заметной выпуклости. Ги отдернул руку и смущенно прокашлялся.

- Для подопечной! - поправился он.

Мишель разразился нецензурной бранью.

***

Вечером, у разведенного для ночлега костра, Ги обеспокоено смотрел на жмущуюся к поваленному дереву дикарку. Купание и переодевание подопечной заслуживали отдельной истории. С мальчишкой, безусловно, было бы проще. Но как объяснить не столь уж маленькой, как оказалось, девочке, что семеро чужих и ей самой, и ее народу мужчин не причинят ей вреда? Оставить ее у водоема в одиночестве было нельзя - малышка и так все время норовила сбежать. Что расстраивало всех, кроме Мишеля, который прямо предлагал отправить восвояси ту, что явно не желала своего спасения. В результате приведением девочки в относительно опрятный вид занимался сам Ги. О чем красноречиво свидетельствовали покрывавшие его руки царапины. Купание без мыла и горячей воды, прямо в засаленных, обтрепанных кусках каких-то шкур, служивших ей одеждой, было не слишком эффективным. Свалявшуюся копну волос промыть не удалось совсем. Поэтому теперь над коленками, в которые девочка уткнулась лицом, торчали в разные стороны, кое-как обкромсанные ножом, короткие жесткие пряди. В бриджи и рубаху, мешком висевшие на тщедушном теле, напуганную купанием малышку Ги так же переодевал сам. Болезненная худоба, обветренная кожа, выпирающие кости и следы побоев - он ни капли не жалел, что забрал девочку из деревни, какие бы неприятности ни предрекал Мишель. Но как дать ей понять, что все теперь будет хорошо?! Что о ней позаботятся и не обидят?!

Привязывать ее Ги отказался - не хватало еще уподобляться ее соплеменникам-дикарям. Но и постоянно следить за подопечной, будучи готовым схватить при первой попытке к бегству, было затруднительно. Что с ней станет ночью в джунглях?! Только такой вечно бурчащий сухарь, как Мишель, мог предлагать "отпустить полоумную". А еще - малышка не ела. Ни мясо, ни фрукты. Даже завалявшиеся в мешке Андре конфеты ее не заинтересовали. Ги решительно поднялся на ноги и, подхватив с земли жестяную тарелку с вяленым мясом, направился к девочке. Присев возле нее на корточки, он осторожно пригладил растрепанные пряди. Малышка вскинула голову. Пристально вглядываясь в бездонные черные глаза, Ги дружелюбно улыбнулся.

- Анри, Мишель, Андре, Жан, Огюст, Франсуа, - перечислил он товарищей, поочередно указывая на каждого. - Ги, - добавил он, приложив руку к груди. - А ты?! - взмах рукой и вопросительно приподнятые брови.

Но девочка смотрела куда-то поверх его плеча. Ги обернулся - над макушками деревьев ярко светил вышедший из-за туч серп молодой луны.

- Уна, - раздался хриплый, словно сорванный криком голос. Не веря своим ушам, Ги перевел взгляд на девочку, по ее бледному лицу катились слезы. - Уна, - повторила малышка, так же как он, прижав руку к груди.

Ги рассмеялся и, потрепав девочку по растрепанной макушке, сунул ей в руки тарелку:

- Ешь, Уна!

"Теперь все будет хорошо!" - подумалось ему.

***

Уна пристально наблюдала за солнечным человеком. Он больше не хмурился, он говорил со своим племенем и смеялся. Она видела его и остальных вчерашним днем сквозь прутья своей клетки. Он улыбался и словно распространял вокруг себя свет. Отмеченный солнцем... Говорят, таким всегда улыбается Урарти. Уна любовалась исходившим от него сиянием, как красивой бабочкой или ярким цветком. И просила духов, чтобы они позволили ему уйти до того, как кто-нибудь разбудит зверя.

А теперь поздно. И бежать уже бессмысленно...

***

Первым караулить и поддерживать огонь выпало Огюсту, через несколько часов его должен был сменить Жан. Ги заботливо поправил одеяло на уснувшей малышке и растянулся неподалеку, подложив под голову мешок. Усталость, накопившаяся за почти двое суток без сна, накатила волной и унесла в мир грез.

Робкий солнечный луч, пробившийся сквозь листву, упал на лицо мужчины. Ги открыл глаза и, первым делом, бросил взгляд на Уну. Девочка спала, свернувшись калачиком и обняв худенькими ручками сбившееся в жгут одеяло. Следующим в поле зрения попал спящий Жан. Ги нахмурился и толкнул товарища в плечо.

- Ты почему не сменил Огюста? - негромко спросил он. Жан сел и уставился на видневшееся между ветвями рассветное небо.

- Он меня не будил! - в голосе Жана звучало недоумение.

Разговор, хоть и негромкий, разбудил остальных. Мужчины поднимались на ноги один за другим. Все кроме Огюста были на месте и до этого момента спали. У дерева, где он сидел, когда остальные устраивались на ночь, остались только воткнутый в землю нож да примятая трава.

***

Ги молча вытащил нож и жестами указал каждому из команды направление поисков. Мужчины бесшумно растворились в зарослях. Не успев отойти и на десяток шагов, Ги услышал в стороне ругань Андре и бросился к нему.

Вернувшись к давно погасшему костру, мужчины молча принялись рыться в вещах, оставив Анри караулить Огюста. Никто не спешил нарушать угрюмое, потрясенное молчание. Углубившись в мрачные мысли, Ги неосторожно наступил на приготовленную для костра сухую ветку. Хруст получился громким, впрочем, как и вырвавшаяся из уст мужчины брань. Словно отвечая ему, раздался какой-то нечеловеческий судорожный хрип. Ги обернулся - проснувшаяся Уна огромными, полными ужаса глазами смотрела на его окровавленные руки.

- Это она! - внезапно закричал Мишель и бросился к девочке. Ги едва успел схватить его за плечо и дернуть на себя. Удержать взбешенного мужчину было сложно, хорошо Андре подоспел на помощь.

- Ты с ума сошел?! - проорал Ги в ухо вырывающегося друга. - У Огюста все горло разодрано, кости переломаны. Просто мешок с фаршем, а не человек! И ты всерьез думаешь, что вот эта малявка могла справиться с взрослым мужчиной? Ты в своем уме?! Да ты посмотри на нее - не поймешь, как жива еще! - Ги, тряхнув Мишеля, махнул рукой в сторону испуганно сжавшейся в комок девочки. - Да что она! Человек вообще не мог нанести такую рану!!!

- Пусти! - рванулся Мишель. - Ты сам-то веришь в то, что говоришь?! Пришел неведомый зверь и перегрыз Огюсту горло, а мы и звука не услышали!

- Ты сам себе противоречишь! По-твоему маленькая девочка могла сделать это бесшумно, а зверь нет?! Прекрати истерику! Мы все знали, что джунгли полны опасностей! Просто чудо, что мы впервые столкнулись со смертью!

- Вот именно! Впервые!!! - Мишель ненавидяще вперил взгляд в Уну. - Я знал, что от этой дряни будут неприятности! Пусти! Я не буду ее убивать, - вырвавшись из рук товарищей, Мишель плюнул в сторону девочки и отошел к своему вещевому мешку.

***

Уна поежилась и уткнулась носом в одежду солнечного человека. После полуденного привала ее нес он, Ги, она запомнила его имя. Девочка была счастлива - зверь оказался не слишком голоден и забрал только одного. Того, что чужаки закопали утром, завалив неглубокую могилу ветками. Ей было все равно - он не был отмеченным солнцем. Засыпая, она боялась проснуться одна среди мертвых, обескровленных тел. Как тогда... когда она сбежала, почти без сил после шепота. Только очнувшись утром в залитой кровью деревеньке, где ее приютили, Уна поняла, что ей просто позволили сбежать - не захотели расплачиваться со смертью сами. И она вернулась. Сама вернулась, не желая приводить зверя к беззащитным жертвам. То, что этой ночью зверь ушел, насытившись малым, а он ушел, раз остальные выжили, казалось ей чудом. И, если никто не станет звать зверя, может, он не вернется?!

Солнечный человек заботился о ней! Он принял ее в племя, Уна чувствовала это. Понимала по улыбке, обращаемой к ней, но ласковому голосу, произносившему непонятные слова, по теплу рук, бережно прижимавших ее к себе. Это было так странно, снова стать частью племени, пусть и чужого. Видеть на обращенных к ней лицах не презрение, замешанное на страхе и ненависти, а интерес и дружелюбие. Лишь один из чужаков смотрел на нее иначе, но и для него она была человеком.

Шепчущие со смертью были и до нее. Они были всегда. Уне просто не повезло, что не было никого младше нее, когда при нападении кочевого племени погибла ее предшественница, она была старше положенного во время зова. Ей было уже 5 солнечных циклов, она запомнила, что была одной из племени. Она помнила родных, помнила ласковый мамин голос, называвший ее Уной - малышкой. И даже прошедшие с тех пор 10 циклов не стерли из памяти забрызганные стены родной хижины, кровавое месиво под ногами и первый презрительный пинок шамана. А еще она боялась. Боялась зверя, ставшего ее спутником. И жалела, что не утратила разум, вместе с семьей и местом в племени.

***

К вечеру небо потемнело. Поднявшийся ветер согнал облака в тяжелые дождевые тучи. Привал объявили, не дожидаясь ночи. Уна сидела у разведенного под раскидистым деревом костра и, издавая странные мурлычущие звуки, перебирала цветные карамельки, которые дал ей Андре. Ги, уже привычным жестом, потрепал ее по макушке и, искренне порадовавшись, озарившей ее личико, улыбке, отправился в заросли - была его очередь заботиться о поддержании огня.

На почерневшем небе проклюнулась первая звезда, а Ги еще не вернулся. Обеспокоенные мужчины, посовещавшись, отправили за ним Анри и Жана.

Уна заворожено следила за пляшущими языками пламени. Она слышала встревоженные голоса, но не понимала смысла чужих слов. Она ничего не боялась. На исходе дня она внезапно осознала, что чужаки не станут звать зверя - просто не умеют, а шаман далеко. Зверь не вернется сам, а остальное - остальное не важно.

Хищно раздувшихся ноздрей вдруг достиг до жути знакомый запах человеческой крови. Уна медленно повернула голову и вскочила на ноги - двое чужаков несли ее солнечного человека.

***

Мишель с тоской смотрел на лежавшего на животе бесчувственного друга. Перевернуть его на спину не представлялось возможным - стоило только вытащить торчавший из спины обломок, и счет пошел бы на секунды. Тоскливый вой девчонки заставлял в бешенстве сжимать зубы. Мужчина был уверен: это из-за этой твари от них отвернулась удача. И что же она не "лечит" своего спасителя?! Мишель повернулся и с ненавистью посмотрел на нее - сжавшись в комок, дикарка выла подобно животному и раскачивалась из стороны в сторону.

Андре решительно подошел к малышке и осторожно тронул ее плечо. Девочка подняла голову и уставилась на него пустыми, невидящими глазами. Франсуа поспешил на помощь товарищу. Вдвоем они аккуратно подняли девочку на ноги и подвели к окровавленному Ги. Во взгляде малышки, который она переводила с одного умоляющего лица на другое, появилось осмысленное выражение. Она стряхнула с себя руки мужчин и опустилась на колени возле раненого.

Уна понимала, чего от нее хотят чужаки, но вряд ли они знали, о чем просили. Она видела много ран, и в этот раз смерть была совсем рядом. А значит, плата будет высока. Но... какая теперь разница?! Придет зверь или нет, Ги умрет. А если нет? Вдруг зверь еще раз обойдет отмеченного солнцем?

Она решилась и впервые позвала сама.

***

- Нет, вы видели? - Анри просто захлебывался от восторга, все еще не веря своим глазам. - Это же чудо! - Товарищи согласно кивали, так же не в силах сдержать счастливых улыбок.

- Я вижу и то, что он все еще не очнулся! - ворчливо сказал Мишель. Но и он находился под впечатлением. Ведь его не было с остальными, и он не верил, не мог поверить, их словам. Не мог, пока своими глазами не увидел, как рваная рана на спине друга, чуть ли не фонтанирующая кровью после выдергивания проклятого осколка, затянулась и покрылась ровной, здоровой кожей.

- Да что ты придираешься? Он просто спит! - возмутился Жан.

- Удивительно уже то, что мы донесли его сюда живого! - вторил товарищу Анри. - Угораздило же его сорваться в тот овраг...

Голоса чужаков сливались с треском горящих веток и шумом дождя над кронами деревьев. Уна перебирала пальцами мягкие, гладкие, так не похожие на ее собственные пряди волос спящего. Она сама усыпила его. Зверь придет, но пусть Ги его не увидит. И если ему суждено стать частью расплаты, пусть он уйдет во сне - без боли, без страха... без отвращения.

***

Мишель сам вызвался караулить этой ночью. Он хотел быть первым, кого увидит Ги, когда очнется. Мужчина уже не мог злиться на дикарку. Да и понял, что значительная часть его раздражения была замешана на банальной ревности. Хоть и глупо ревновать друга к полудикому приемышу. К Ги ведь всегда тянулись окружающие: женщины, мужчины, дети, животные - он нравился всем без исключения. И помочь был готов каждому, не придавая ни малейшего значения затрачиваемым усилиям. Давно пора было привыкнуть к этому. Как и к тому, что любые предпринимаемые Ги глупости оборачиваются ему же на пользу, вопреки всем предостережениям.

Решено, он постарается быть добрее к девчонке. Вот прямо с утра и начнет!

Мишель повернул голову в сторону неясной тени мелькнувшей справа. Блеснувшие в лунном свете клыки были последним, что он увидел в жизни.

***

Шаман мрачно смотрел на истекающего кровью сына и проклинал свою глупость. Шепчущая была далеко - он ощущал ее, мог позвать, но проклятая девчонка просто не успеет вернуться в долину. Зачем он позволил чужакам увести ее? Не хотел кормить зверя, крови соплеменников пожалел? Так почему просто не впустил его в их хижину, как делал всегда?! Побоялся вести ночью? Не хотел очищать жилище от ошметков плоти?

А теперь выбора нет. Шаман открыл над пламенем костра священный сосуд и позвал зверя. Пусть выбирает новую спутницу.

***

Ги ступил на протоптанную дорожку и улыбнулся. Они вернулись. Несмотря ни на что, экспедиция была удачной. Да, ему до боли не хватало друга, погибшего в когтях неизвестного животного. Да и Огюста было жаль, хоть они и не были особо близки. Зато, Ги посмотрел на стоявшую рядом Уну и ободряюще стиснул ее ладошку доверчиво лежавшую в его руке, они спасли малышку от жестоких соплеменников. А разве не защита слабых, не забота о них - главная задача каждого мужчины?!

Уна с восторгом смотрела на своего солнечного человека. Зверь ушел. Она поняла это, когда очнулась той ночью, нависая над телом спящего Ги. Ушел навсегда. Больше не будет перешептываний со смертью, не будет зверя, собирающего плату согласно договору. Нужно просто быть рядом с ним, и тогда зверь не вернется. Уна поняла главное - Ги действительно отмеченный солнцем, ему действительно всегда улыбается Урарти. И даже злая улыбка лучше ее безразличия.

***

А на дне чашеобразной долины, в клетке возле жилища шамана, поселилась новая шепчущая. Как и положено, ей было лишь несколько лунных циклов...

15 марта, 12-15 октября 2010 года. Правка 29 октября 2010г.

Для тех, кто не понял по тексту : )

Урарти - судьба.

Отмеченный солнцем, солнечный - счастливчик.

Солнечный цикл - год.

Лунный цикл - месяц.