Никоноров Евгений Владимирович : другие произведения.

Тайна Острова Сокровищ части1,2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 2.00*3  Ваша оценка:


Тайна Острова Сокровищ

  
  
  

часть первая

глава I

ВЕНЧАНИЕ

   В это раннее осеннее утро, колокола церкви святой Марии звонили, разнося по округе весть о значительном событии. Разношерстная толпа стекалась со всего города, и торопилась занять места на длинных, деревянных скамьях. Сегодня здесь собрались люди самых разных возрастов, сословий и профессий. Каждый старался выглядеть нарядно - кружева, бархат меха и атлас пестрили своим великолепием те, кто не мог себе позволить дорогих нарядов, ограничивались тем, что украшали свои одежды цветами, а некоторые просто довольствовались чистой одеждой.
   И хотя дворяне старались держаться от простого люда подчеркнуто-отстраненно и, как и полагается благородным господам, занимали самые лучшие места, все же атмосфера праздника, и даже некого единения, не была нарушена.
   Не часто можно увидеть столь разных людей под одной крышей. Но сегодня был особый случай - венчание простолюдина и девушкой из высшего сословья.
   Для меня это день был особым, больше года я каждый день страстно молил бога приблизить его. С тех пор как я встретил ее, все мои мысли, все мечты, и желания были лишь о ней, о моей милой Люси. Все самые нежные, трепетные чувства на которые способен человек, я испытывал, лишь от одной мысли о моей дорогой возлюбленной. Ее золотые кудри, обрамлявшие милое личико, игривые ямочки на щеках, черные глаза, и стройный стан, не давали мне покоя ни днем, ни ночью. Часы разлуки тянулись для меня подобно годам, проведенным в темнице, а время рядом с Люси пролетало незаметно.
  
   Впервые я познакомился с ней в фехтовальном зале, и хорошо запомнил момент нашей первой встречи. Она, в защитной маске и в изящном костюме, сражалась с одним из лучших учеников бристольской школы. Я не мог поверить, что передо мной была девушка, ее рапира выписывала в воздухе сложнейшие пируэты, она блестяще защищалась, и грациозно атаковала, ее движения были одновременно быстрыми и плавными. Она двигалась словно в танце, чарующем, захватывающем и смертельно опасном. В результате наш лучший ученик был бит на своем же поле, он пропустил с добрый десяток уколов от дерзкой фехтовальщицы, и разозлившись, покинул зал раньше времени. Но самый опасный укол в тот момент получил я - ее чары поразили меня в самое сердце раз и навсегда.
   Позже я узнал ее, она приехала из Лондона, где была целая школа фехтования для девушек, и так как у нас такой школы не было, она пошла в школу для юношей. Она была само совершенство, ее красота, умение владеть оружием, а так же острый язык, сразу сделали ее известной во всей школе. Многие молодые люди мечтательно вдыхали, когда она проходила мимо, и страстно желали познакомиться с ней поближе, но не всем так везет как мне.
   Я не был слишком искушен в любовных делах, как многие молодые люди из высшего круга, ведь я в отличие от них провел детство в деревне, а не в дорогом особняке в окружение гувернеров и слуг. Светский круг, в который я попал благодаря деньгам, полученным от моей доли сокровищ, в какой-то мере претил мне, хотя и затянул в свои объятья.
   Во что бы то ни стало, я решил добиться расположение Люси, и тут то мой деревенский, или как говорит мистер Ливси, простоватый характер, помог мне. Я не слишком долго терзался сомнениями; как только представился случай, я рассказал ей о своих чувствах, и не найдя лучшего доказательства своей любви предложил ей руку и сердце. В тот миг я больше всего боялся, что она лишь рассмеется и, пригрозив мне тонким пальчиком, произнесет, - ах, Джеймс, ты такой милый, такой наивный! - Но ничего такого не произошло, она стояла, потупив взор, и молчала. Это придало мне жару моей речи, даже не помню, когда в жизни я был таким красноречивым, я рассказывал ей о том, как я ее люблю, что мои намеренья самые серьезные, я рассказал ей, что богат, и как мы сможем жить вместе, как мы будем счастливы.
   Она ничего не ответила, лишь сказала, что замужество слишком ответственное дело, чтобы решится на него без благословления своего отца. И таким образом мой следующий визит уже был к мистеру Маклейну - отцу Люси.
   Я хорошо помню, как под каким-то нелепым предлогом напросился к нему в дом, как пытался рассказать о своих чувствах к его дочери, как былое красноречие вдруг исчезло, словно и не было его никогда, как слова застревали в горле, как я краснел, и мямлил, никак не решаясь перейти к цели визита. И помню, его холодный, насмешливый взгляд, когда он, наконец, понял для чего я пришел. Но он не выгнал меня в тот же миг, напротив, даже пригласил к ужину, долго беседовал со мной, расспрашивал о том и сем. Он был добр со мной, и хотя ничего мне не обещал, но все же я получил надежду, а так же право бывать в доме Маклейнов, и конечно я этим правом пользовался даже больше чем это было принято в рамках этикета.
   Злые языки, после говорили, что чета Маклейнов была близка к банкротству, и что выдать дочь замуж за богатого жениха, это был практически единственный шанс спасти их от полного разорения. Но я не верю в эту чепуху, я любил Люси, самой чистой, светлой любовью, на которую способна человеческая сущность, и она отвечала мне взаимностью, и я искренне верил, что наш союз был рожден на небесах. Лишь моя бедная мать не разделяла моей радости, она считала Люси слишком изнеженной и взбалмошной, и впервые в жизни, я был с ней не согласен. Но мать не стала препятствовать свадьбе, и благословила меня, со слезами на глазах.
  
   Мои воспоминания прервал приглашенный оркестр, оповещая о начале церемонии. Трубачи, флейтисты, барабанщики и цимбалисты, изо всех сил заиграли на своих инструментах, словно стараясь выделится в общем гомоне. Все было готово, дорожка к алтарю была усыпана цветами, священник, со строгим и важным выражением лица, уже держал наготове золоченую библию.
   Первым к алтарю шла невеста, в сопровождении мистера Маклейна. Я, следуя традициям, шел за ней, и сопровождал меня в столь ответственный час, мой старый добрый друг сквайр Трелони.
   "Клянусь честью, Джимми, - сказал мне сквайр перед свадьбой, - если ты решился на такой отчаянный поступок как женитьба, то я просто обязан быть рядом. И как твой опекун, я должен провести тебя к алтарю!" Я не возражал, в эти дни перед свадьбой, вообще с трудом ориентировался в окружающей действительности, мысли, о том, что скоро Люси будет моей законной женой, вытеснили все оставшиеся.
   Моя мать, которой отводилось место в первом ряду, не усидела и, пренебрегая всеми правилами венчания, выбежала, чтобы поправить складку на и так идеально отглаженном камзоле. Мне было от этого неловко, я не знал, что и сказать, к счастью положение спас сквайр, он изобразил на своем добродушном лице такую выразительную мину, что мама сразу все поняла и отступила.
   С трудом я воспринимал и саму церемонию, священник что-то очень долго нам говорил, а я с нетерпением ждал, когда он, наконец, разрешит надеть кольцо и поцеловать невесту, я даже стал деликатно покашливать, намекая, что его речь затянулась. На священника мои покашливания не произвели впечатления, зато Люси незаметно наступила мне на ногу, призывая к терпению.
   Мне ничего больше не оставалось, как подчинится ситуации. И терпение было вознаграждено, наконец, священник задал самый долгожданный вопрос, и я сразу выкрикнул:
   - Да!
   - Да, - ответила и Люси.
   Мне со второй попытки удалось надеть на ее тонкий пальчик кольцо, и мы слились в долгом поцелуе. Я и рад бы был, если бы свадьба на этом месте и завершилась. Я получил свою возлюбленную, а большего мне и не надо. Но свадьбы делаются не только для влюбленных, но и для гостей.
   В Редклифе, я снял небольшой замок, для свадебных торжеств, туда мы и должны были направиться прямо из церкви.
   На выходе из церкви нас буквально осыпали поздравлениями и пожеланиями счастья, каждый приглашенный мужчина старался пожать мне руку, а каждая дама поцеловать. Бурные излияния радости, действовали на меня опьяняюще. Вокруг царила суматоха и нестерпимый шум, лица гостей как-то размывались, в этот момент, воспринимал их словно в калейдоскопе - время от времени мелькали знакомые лица, и тут же исчезали. Моя мама, наконец прекратившая плакать, друзья из школы фехтования, сквайр, доктор Ливси...
   Кроме приглашенных гостей возле церкви сновало немало бродяг и попрошаек. В такие дни они стекались из всех уголков города, надеясь на милостыню. Я, следуя традициям, не отказывал нищим, и щедро рассыпал целые пригоршни пенсов. И тут, именно в этот, необычайно радостный для меня момент, произошел случай, повлекший за собой целую цепь невероятных событий.
   Вдруг среди перепачканных лиц бродяг, мелькнуло лицо, заставившее меня вздрогнуть. Я еще даже не вспомнил этого человека, но уже отшатнулся от него словно от привидения. Лишь секунду мы стояли друг против друга, я с застывшей протянутой для подачи милостыни рукой, и он с наглой, ухмыляющейся улыбкой. Хоть и давно это было, но я навсегда запомнил это просоленное всеми морскими ветрами лицо, рот, полный гнилых зубов, и длинные, но жиденькие волосы, спрятанные под цветную косынку. Передо мной стоял Том Морган - один из пиратов, оставленный нами на Острове Сокровищ шесть лет назад.
   Меня, выводя из оцепенения, дернула за рукав Люси:
   - Пойдем, Джим, ну чего ты застыл? Карета уже подана.
   - Подожди, Люси. - Я обернулся, но Морган уже исчез. - Мне надо срочно поговорить с Ливси.
   Люси отвернулась, надула губы и сделала вид что обиделась:
   - Вы, Джеймс Хокинс, невыносимы. Стоило мне выйти за вас замуж, и у вас тут же появились неотложные дела.
   - Люси, ты не понимаешь...
   - Ну что ж, раз я не понимаю, быть может, мистер Грей составит мне компанию в свадебной карете?
   Крутившийся рядом Грей, тут же выразил полную готовность услужить невесте, и мне пришлось временно забыть о Томе, и снова вернутся к свадебным делам.
   Карету подготовили для нас друзья, она была великолепна, сам бы король, не отказался бы от такой. Выполненная из белого дерева, она была богато украшена золочеными узорами, и запряжена четверкой вороных лошадей. Лошади, уже нетерпеливо рыли копытами землю, в любую секунду готовые сорваться для стремительного бега. Похоже, до замка мы доберемся быстро.
   Кучером, вызвался старина Бен Ганн, работающий у Трелони.
   - Давайте мистер и миссис Хокинс, живее, залезайте в карету, покажем остальным тихоходам кто здесь самый быстрый!
   Мы последовали совету и забрались в карету, радуясь, что хоть ненадолго сможем побыть в тишине. Из-за драпированного красной парчой окна слышался голос Трелони:
   - Бен, смотри мне, слишком не гони, головой будешь отвечать за молодоженов!
   - Хо, хо, - мистер Трелони плохо знает старого Бена Ганна, да управлять лошадьми это мое призвание! - С этими хвастливыми словами, Бен щелкнул кнутом и мы понеслись по мощеной дороге.
  
   Наконец-то мы остались наедине с Люси, дорога была длинная, - до замка мы должны были добраться не раньше, чем завтра на рассвете. Я предпочел бы найти место для пира поближе, но это была воля отца Люси - справлять свадьбу в этом месте это было что-то вроде их семейной традиции, и я не стал возражать. Хотя и был не в восторге от перспективы провести ночь в придорожном трактире, по пути в замок.
   С самого начала церемонии, я мечтал, чтобы она быстрее закончилось, и мы могли остаться с Люси вдвоем, без шума и суеты, без гостей и посторонних свидетелей. Но как только это произошло, все пошло как-то не так. Бен Ганн так стремительно подхлестывал лошадей, что карету подбрасывало на каждой кочке. В этой бешеной скачке мы даже не могли прижаться друг к другу, рискуя стукнуться лбами. И что самое ужасное из головы никак не выходили мысли о Томе Моргане. Я старался убедить себя, что это был не он, просто похож, у Тома и волосы были короче, и шрама на подбородке не было и,... нет, это был он, определенно он. События шестилетней давности прочно засели у меня в памяти, в том числе и это наглое, самодовольное лицо. Несомненно, Том Морган нашел способ как-то покинуть остров, и у него хватило наглости, не только вернутся в Англию, но еще и заявиться ко мне на свадьбу, одним своим появлением испортив весь праздник.
   - Милый, ну чего ты надулся, раньше, ты как-то был более разговорчивым, - Люси прервала мои нелегкие размышления.
   - Прости, дорогая, просто сегодня во время церемонии я в толпе увидел одного из пиратов с "Испаньолы", помнишь, я тебе рассказывал.
   - Да, брось, Джимми, ну какие пираты в наше время? Слава богу, мы не в XIV веке живем. Король смог навести порядок на море.
   Мне было, что рассказать Люси о пиратах, и о порядке в море и в стране. Но в этот момент Бен Ганн сжалился над нами (или над лошадьми), и немного сбавил скорость. Карету перестало трясти, а губы Люси оказались в опасной близости от моих губ. Поцелуй был долгим, и жарким, всякая ерунда вроде мыслей о беглых пиратах исчезли, стоило мне только прикоснуться рукой к нежной талии моей законной жены.
  
   День пролетел незаметно, мы несколько раз останавливались в придорожных трактирах, чтобы перекусить и сменить лошадей. Я предлагал все же подождать остальных гостей, но Бен, вошел в какой-то одному ему понятный азарт, и даже не хотел об этом слушать. Мы с Люси, настаивать не стали, пусть будет так, нам было хорошо вдвоем, а с гостями мы еще проведем достаточно времени в замке.
   Наш кучер, не успокоился даже к вечеру, и мы продолжили путь, к счастью он больше не гнал, а ехал уже с обычной скоростью. Бен был словно сделан из железа, дорога его совсем не утомила, а нам с Люси, после напряженного очень хотелось спать, и мы, обнявшись, устроились на мягких скамейках и вскоре заснули.
  

глава II

РАЗБОЙНИКИ

   Сон мой, был прерван самым грубым и неожиданным образом. Я вдруг почувствовал что падаю, услышал шум, треск ломающегося дерева, дикое ржание лошадей. Еще ничего, не поняв, я вдруг оказался в холодной луже, уже затянувшейся было, тонкой корочкой льда. В призрачном свете луны, я смог рассмотреть разбитую вдребезги карету; из-за страшного удара она перевернулась, окна выбиты, двери тоже отлетели, ее было не узнать. В мгновенье из красочной и дорогой свадебной кареты, она превратилась в груду досок и металла.
   Я с трудом приподнялся на локтях, пытаясь выбраться из грязной лужи и оглядеться. Мы находились на дороге, проходящей через мрачный лес, сосны в два ряда возвышались по обеим сторонам. Первой моей мыслью было - что случилось с Люси? - но тут же я услышал ее голос. Сама она выбиралась из поврежденной кареты, ругая, не стесняясь в выражениях нашего кучера:
   - Бен! Ты что там заснул старый плут! Клянусь, если мое платье за двести фунтов, присланное мне из Франции... Бен, а ты где вообще, ты там жив? Джеймс, а ты чего в луже развалился?
   От этих слов я окончательно пришел в себя, и главное понял, что с Люси все в порядке, нужно было еще убедиться, что и Бен жив, но его нигде не было видно, и вокруг стояла глухая тишина. Но в первую очередь я хотел помочь выбраться из обломков кареты Люси, однако, этого не потребовалось, она и сама прекрасно справилась, да еще и мне помогла подняться, правда, морща при этом свой прекрасный носик:
   - Фу, Джимми, и как тебя угораздило упасть именно в лужу, ну посмотри вокруг, это единственная лужа на всей дороге. Как ты теперь в таком костюме... Бен! Ну, куда ты пропал! Иди скорее, нужно вытащить помочь вытащить этого недотепу!
   Лужа была действительно единственной на дороге, и если бы я не упал в нее, то упал бы на камни, что было значительно хуже, но я благоразумно промолчал. Исчезновение кучера меня уже серьезно обеспокоило, и я отправился осмотреть, что же произошло.
   Две из четверки лошадей обошлись без травм, и уже стояли готовые продолжить путь, а две другие, к сожалению, не могли встать, видимо они упали, и им сильно досталось. Бедные животные сильно страдали, и чувство непонятной тревоги охватывало меня все сильнее. Мы находились здесь одни, в сумрачной темноте, лишь луна немного освещала окрестности, я уже сильно пожалел, что поддался уговором Бена Ганна, и не остался ночевать в таверне.
   Вдруг в лесу мелькнула чья-то тень.
   - Бен, это ты!? - Крикнул я в темноту. Ответа не последовало.
   Я перешагнул небольшую канаву, и увидел обрывки веревки, привязанные к толстой сосне, веревка была привязана, как раз напротив места нашего падения. Сердце сразу болезненно сжалось - скорее всего, это сделали местные разбойники, которые еще встречаются в этом лесу, и значит, мы попали в беду. В подтверждении моих слов, вдруг вскрикнула Люси.
   Я обернулся к ней и обомлел, к ней приближались две зловещие тени, в темноте лиц людей рассмотреть было невозможно, лишь силуэты, но очертания одного силуэта подчеркивала широкая шпага, а другого пистолет.
   Рука моя, потянулась к оружию, но свадебный костюм не предполагал ношение шпаги.
   Я что-то закричал, и бросился безоружный на разбойников; последнее, что я запомнил, это бледное лицо моей Люси, в лунном свете, оно казалось еще бледнее, ее выразительные глаза были наполнены отчаяньем. А дальше кто-то ударил меня по голове сзади, и я провалился в забытье.
  
   Очнулся я от ужасного запаха, оглядевшись, я понял, что снова нахожусь в Бристоле, в доме доктора Ливси. Голова страшно болела, перед глазами все плыло, и приступ тошноты последовал сразу, стоило мне открыть глаза.
   - Он очнулся, - узнал я голос доктора Ливси, он держал передо мной склянку с нашатырным спиртом - действительно, от этой вони может очнуться и мертвец.
   - Люси, как она? - пробормотал я, вспоминая ночное происшествие, - и что произошло?
   - Успокойся, Джимми, тебе нужен полный покой, - начал было Ливси. Но я уже пришел в себя, и ночные события нахлынули на меня холодной волной.
   - Где она? - умоляю, ответьте, я должен знать!
   - Мы думаем, она похищена, - сказал Трелони, он нервно расхаживал по комнате, стараясь не встречаться со мной взглядом, и то и дело смотрел в окно.
   Его слова доходили до меня долго, наверное, прошла целая минута, прежде чем я осознал сказанное.
   - Как похищена! Нужно срочно... - я вскочил с кровати, хотел куда-то бежать, но силы оставили меня, и снова потерял сознание.
   Когда, доктор опять привел меня в чувство, кроме Трелони и Ливси, находился еще Бен Ганн.
   - Держись друг, Джим, - пытался утешить меня Трелони, мы понимаем какого тебе сейчас, но обещаю, даю тебе слово джентльмена, - мы найдем ее.
   - Да как! - Я был в не себе от ярости, охватившей меня. Какую страшную подножку поставила мне судьба, только что я был самым счастливым человеком на свете, и в одно мгновенье все перевернулось. - Где теперь их искать? Хотя постойте... Я, кажется, знаю, кто это мог быть! Помните пиратов, которых мы оставили на Острове Сокровищ?
   При этих словах Трелони и Ливси удивленно переглянулись, а Бен Ганн, нахмурился и стал делать вид, что внимательно рассматривает что-то за окном. Я думал при упоминании пиратов, они решат, что я лишился ума от горя или полученной травмы, но раз этого не произошло, значит им что-то известно. И я рассказал про встречу с Томом Морганом.
   - Теперь понятно как они узнали...- произнес Ливси.
   - Что, что узнали?
   Ливси кивнул Ганну, - Бен, расскажи ему.
   - Да, это, собственно вот как все было. Я ведь хотел как лучше, побыстрее доехать, и не заснул на там, как вы могли подумать, управлял-то нормально...
   - Бен, не оправдывайся, переходи к делу.
   - А, ну к делу значит. Ехали мы по лесу, дорога была хорошая, хоть и попадались лужи, но лошади свежие, я сменил их в таверне, так что лошади тут ни причем. И вдруг раз! - спотыкается первая пара, а вторая налетает на нее, меня тут из козел выкинуло. И я перекувырнулся, чуть не сломал себе шею, и в канаву, значит. И сознание потерял, в точности как вы мистер Хокинс. Но очнулся быстрее, вижу вы лежите на земле, а перед вами двое разбойников. Вы не подумайте, я не испугался, и бросился бы на них, но в тот момент я подумал, что вы мертвы...
   - Бен!
   - Да, да, сэр, так вот я подумал, что бедный наш Джимми, отдал душу свою небесному отцу, и не полез в драку, которая, безусловно, кончилась бы для меня так же. Бандиты были вооружены, а у меня, в руках лишь плетка осталась, которой я лошадей подстегивал. Правда, в кармане камзола еще и ножик был для починки перьев, тот, что мне мистер Трелони подарил. Помните сэр?
   - Бен, клянусь, сейчас не до этого.
   - Да, так вот, значит, я стал искать глазами миссис Хокинс, но ее нигде не было видно, и вдруг я услышал, что разбойники как раз о ней говорят, я подкрался поближе и стал подслушивать. Они говорили о том, что миссис уже увезли их подельники, а сами они должны были отдать Джимми письмо.
   - Письмо, какое письмо?
   - Вроде письмо от их главаря, они называли его Маркизом.
   - Главарь бандитов дворянин? - невозможно поверить!
   - Не знаю, дворянин ли он на самом деле, или только так хочет называть себя, но разбойники страшно его боялись. Помню, один кричал другому:
   - Тысяча молний! Что ты там копаешься, давно пора смываться, засунь ты ему это письмо в карман, и убираемся, пока его дружки не подоспели!
   Второй отмахнулся от него и ответил:
   - Да, не дрожи ты, Томми, не на эшафоте. Клянусь душой морского дьявола, у этого щеголя должны быть деньги, и в карете тоже можно поискать что-то полезное.
   - Но, послушай, Клешня, Маркиз говорил...
   - Да, плевать мне на Маркиза, и на его обещания, неизвестно действительно дельце, о котором он нам так много рассказывал, может выгореть, или это все сказки свихнувшегося бродяги. По мне так лучше немного настоящих фунтов, чем целая куча вымышленного золота.
   С этими словам это самый Клешня, стал обыскивать вас мистер Хокинс, а второй, тоже не устоял перед соблазном пограбить и стал рыться в обломках кареты. Через минуту Клешня нашел ваш кошель, но видимо решил не делиться с подельником, и попытался его незаметно засунуть себе за пазуху. Но не тут то было, Томми заметил это, и заверещав, бросился на второго грабителя. Они покатились по земле, вцепившись в кошель, и ругаясь, друг на друга самой отборной бранью. В конце концов, они закончили драку в луже, порвав кошель и разбросав деньги. Но жадность их не покинула, они стали быстро собирать деньги - кто больше успеет. Когда закончили, вернулись к уже начатому делу.
   - Письмо у тебя? - прохрипел Клешня.
   - Да, вот оно, - Томми достал из кармана конверт. Конверт был весь мятый и мокрый, одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что письмо испорчено.
   - Ты болван, Томми! - закричал Клешня. - Виселица по тебе плачет! Что мы теперь скажем Маркизу?! Чума на твою голову!
   - Да это ты сам виноват, это ты меня свалил в лужу, я так и скажу ему - что это ты во всем виноват!
   - С такими оправданиями лучше вообще не появляться, давай обыщем еще карету, если что найдем, берем и сматываемся.
   - Да подожди, ты, Маркиз ведь все равно ничего не узнает, скажем, письмо подкинули и все дела!
   - Вот я и говорю, что ты болван Томми. В письме ведь есть указание - как спасти его девчонку, не ужели ты думаешь, что капитан поверит нам, что этот женишок прочитал письмо, но спасать невесту не стал?
   - Ну, тогда давай напишем письмо сами, я немного писать умею.
   - Спятил, задохлик? Где мы найдем письменные принадлежности?
   - Да, я когда карету обыскивал, видел вроде что-то.
   - Чувствую, добром это не кончится, - прорычал Клешня, - но выхода нет, тащи бумагу и чернила, быстро!
   - Вот и все, - закончил свой рассказ Бен Ганн, - они что-то написали на бумаге, оставили вам свое письмо и письмо Маркиза, и скрылись.
   - Дайте почитать!
   Трелони молча протянул мне два листа бумаги. Один был полностью исписан, но явно испорчен водой, разобрать можно было лишь несколько строк:
   "...поймете, и простите столь неделикатный способ обращения...
   ...как истинный джентльмен, не позволите, чтобы к вашей невесте были...
   ...принесете не позднее пятницы...
   Искренне ваш
   Маркиз"
   Подчерк был аккуратный, каллиграфический. Подпись, стоявшая рядом с именем "Маркиз" была витиеватой.
   Второе письмо было словно насмешкой над первым, - написано очень коряво, с чудовищными ошибками и кляксами, но зато от первого оно отличалось лаконичностью:
   "Джимми твоя нивеста у нас. (жирная клякса) Если хочиш увидить ее живой то сделай как сказал (зачеркнуто) то надо принисти нам марту до пятницы. И ни говори ничего городским властям, а то пожилееш.
   доброжилатель "
   От строк этого "доброжилателя" мне стало хуже, чем от удара дубинкой по голове. Моя невеста была в руках отъявленных негодяев, и как спасти ее я просто не знал.
   - Какую Марту, куда принести? Я не знаю никакую Марту! Что делать?
   - Джимми, - попытался успокоить меня доктор Ливси, - скорее всего это были пираты, и они имели в виду карту. Ту карту Острова Сокровищ, что до сих пор хранится у тебя. Я думаю, они как-то забрели на остров, где нашили нашего старого знакомого Тома Моргана, а он в свою очередь рассказал им обо всем. Оставшаяся часть клада не дает злоумышленникам покоя, и они готовы пойти на все, чтобы получить ее. Лично я считаю, что карту нужно отдать.
   - Да, но куда ее принести? Там сказано принести до пятницы, а куда?
   - По-видимому, эти болваны забыли написать, куда доставить выкуп, - сказал Трелони. Нужно что-то придумать, как связаться с этими негодяями. Кстати Джимми, карта у тебя?
   - Она хранится в моем доме, здесь в Бристоле.
   - Хорошо, я думаю, что раз это пираты, и они собираются отправиться за сокровищами, то у них непременно должен быть корабль. Нужно искать их в море, но как это сделать?
   - Я полагаю, - сказал сквайр, - что нам непременно нужно зафрахтовать, а лучше купить хороший фрегат, если дело дойдет до того, что придется выйти в море.
   Я лишь обреченно покачал головой, - сегодня воскресенье, как мы до пятницы сможем купить корабль, да еще и найти пиратов - это просто невозможно!
   - Нужно обратится к нашему старому другу Смоллетту, - сказал Трелони, - уверен он не откажет.
   - Я не уверен, я послал ему приглашение на свадьбу, но он не приехал.
   - Приехал, только он не был на венчании, а сразу отправился в замок, и насколько мне известно, сейчас, узнав о случившимся, он срочно возвращается.
   - Хорошо, я буду рад, если он приедет, хоть он и ушел со службы, но опыт и знания остались, кроме того, Смоллетт, человек которому можно доверять. Думаю, он сможет помочь подобрать корабль. Но главная проблема не решена - где искать пиратов?
   В комнате повисло тяжелое молчание, через несколько минут его решился прервать Трелони. Он тяжело поднялся со своего кресла, подошел ко мне, положил руку на плечо и произнес:
   - Знаешь, Джимми, наверное, нам все таки придется рискнуть, и прибегнуть к помощи властей, у меня есть неплохие связи в...
   - Они убьют ее! Как вы не понимаете! - я был в отчаянье.
   - Черт, - Трелони отвернулся от меня, - впервые жалею, что с нами нет этого старого плута Сильвера, он бы точно знал, где найти негодяев. Он и сам был негодяем, думаю, петля виселицы все же познакомилась с шеей Долговязого Джона.
   Бен Ганн, про которого уже почти все забыли, вдруг издал какой-то странный звук, и зажал себе рот руками.
   Трелони нахмурился, - что с тобой Бен? - он успел выучить повадки своего привратника, и знал, когда он что-то скрывает.
   - Простите сэр, - залепетал Бен, - но Долговязый Джон все еще жив, и относительно здоров, если конечно не считать его потерянной ноги.
   - Откуда ты знаешь?
   - Помните сэр, вы в прошлом году направили меня в Саутгемптон, передать письмо вашему другу - судебному приставу?
   - Ты говоришь о мистере Уоксли? - Отлично помню.
   - Так вот, дома я его не застал, и мне сказали, что он находится с инспекцией в местной тюрьме. Так как вы просили передать письмо мистеру Уоксли лично в руки, я решил не ждать, и направился прямиком в тюрьму. В само здание меня, конечно, не пустили, и я был вынужден ждать пару часов возле крыльца. Ну, так вот, делать мне было нечего, я решил заглянуть в ближайший трактир, выпить пару рюмок рома. Из окон трактира мне были хорошо видны ворота тюрьмы, и я не спускал с них глаз, не желая пропустить когда выйдет мистер Уоксли. Прошло немного времени, у ворот стали собираться какие-то бродяги, вскоре из тюрьмы вышла небольшая компания, их радостно встречали подошедшие. Позже, я узнал, что в этот день закончился срок заключения нескольких узников, и их встречали друзья. Они сразу же, направились в трактир, и разместились за соседним столиком. Вели они себя шумно, выпили немало рому, и то и дело поднимали тосты:
   - За тебя Густав, за твое освобождение!
   - За здоровье твоей жены Эльзы!
   - За свободу остальных узников!
   - За реки рома, и за звонкую монету!
   - За нашего друга Сильвера!
   Я чуть не поперхнулся когда услышал это имя, но потом подумал, что, быть может, они говорят о каком-нибудь другом Сильвере, и уже было, успокоился, как один из бывших узников не произнес:
   - Да, за нашего одноногого друга Джона Сильвера, надеюсь, у него найдутся богатые родственники, которые смогут вытащить его из долговой ямы.
   Сомнений быть не могло - речь шла о нашем старом знакомом, - закончил свой рассказ Бен.
   - Почему же, ты молчал до сих пор? - удивился Трелони.
   Бен смутился и замямли что-то о том, что он уже простил Сильвера, и не хотел, чтобы он закончил свою жизнь на виселице, ведь он и сам когда-то был пиратом.
   Трелони принялся отчитывать нерадивого привратника, тот стал отпираться, и уже было, загорелся спор, но его резко прервал доктор Ливси:
   - Друзья мои, сейчас не время выяснять отношения. Судьба подкинула нам тяжелое испытание, и нам не стоит ругаться по пустякам. Я предлагаю следующий вариант действий: Джимми дожидается мистера Смоллетта, и вместе с ним отправляется подбирать корабль. А я, с вами мистер Трелони, отправлюсь в тюрьму, и попытаюсь разыскать Сильвера и выяснить у него - знает ли он что-нибудь об этом Маркизе.
   Немного посовещавшись, все согласились, что это хоть и не слишком обезнадеживающий план, но лучшее что можно было придумать.
  

глава III

КАПИТАН ДЕ ФОРЖ

  
   Смоллетт прибыл только вечером. День, проведенный в ожидании нашего бывшего капитана, наверное, можно назвать самым тяжелым днем за всю жизнь. Когда друзья отправились в Саутгемптон, я остался совсем один, непосильный груз проблем давил на меня, не давая ни минуты покоя. Не внесли в и без того отчаянное положение утешения, ни моя мать, которая переживала случившееся еще сильнее, чем я, и непрерывно рыдавшая в соседней комнате. Ни отец Люси, он, около полудня ворвался ко мне в дом, злой, как черт, и потребовал от меня немедленно вернуть его дочь, как будто, я в этот момент мог думать о чем-то другом.
   - Сэр, клянусь честью, я сделаю все, чтобы вызволить Люси!
   - Хокинс, - глаза мистера Маклейна светились не добрым светом, - если с ней хоть что-то случиться...
   Договаривать он не стал, вместо этого он резко развернулся и вышел, громко хлопнув дверью, но и так было понятно, что ничего хорошего он него ждать не придется. Впрочем проблемы с Маклейном, меня не слишком волновали, все равно без Люси, мне нет жизни.
   Когда на улице начало темнеть, горничная позвала меня на ужин, я не ел целый день, да и сейчас не ощущал аппетита, но заставил себя спуститься в столовую. Мне предстояло сделать много дел, и для этого надо набраться сил.
   Я хорошо запомнил тот момент, когда в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, в столовую, уверенным шагом, вошел мистер Смоллетт. Он изменился, с момента нашей последней встречи, или быть может, мне так показалось, потому что мы, в отличие от сквайра и Ливси, почти не виделись. Капитан оставался таким же худым, и жилистым, но походка его была уже не раскачивающейся походкой моряка - сухопутная жизнь дала знать о себе. Кроме того, Смоллетт едва заметно хромал - сказалось последствие ранения. Безупречный белый парик придавал ему строгости, лицо его было сурово. Одет он был в длинный плащ, на руках кожаные перчатки, из-под плаща торчала рукоятка пистолета.
   - Здравствуйте сэр, - приветствовал я Смоллетта. Не знаю почему, но при виде его уверенного взгляда, у меня проснулось ощущение надежды.
   - Джим Хокинс, как я погляжу, вы не утратили своей способности ввязываться в неприятные истории. - Голос капитана был холоден как лед, в глазах тоже не читалось радости от встречи.
   - Сэр, я не виноват в произошедшем, я...
   - Не нужно оправданий, я встретил по пути Ливси и Трелони, они мне все рассказали. Вы поступили беспечно, отправившись в такое далекое путешествие без охраны, и теперь другие люди вынуждены расплачиваться за ваше легкомыслие.
   - Но как я мог предположить, и я даже не думал, это была свадьба...
   - Отправляйтесь отдыхать, Хокинс, завтра сутра мы должны быть в порту, вы будете нужны мне как помощник, а я не привык, чтобы мои помощники были похожи на полусонных мух.
   - Я готов отправиться в путь хоть сейчас!
   - Не смешите меня, ночью в порту, вы сможете найти только еще большие неприятности чем сейчас, поэтому выполняйте приказ, я беру штурвал в свои руки, или, если вас это не устраивает, то готов откланяться.
   Слова Смоллетта показались мне очень обидными, он разговаривал со мной, по прежнему, как с мальчишкой, забыв, сколько уже прошло времени, и что я сильно изменился. Но как ни горько мне было, я подчинился, так как был вынужден признать, что помощь капитана мне была очень необходима.
  
   Бристольский порт - самый большой порт в Англии, а может быть и во всей Европе. Он в любой день, в любую погоду похож на растревоженный муравейник. С первыми лучами солнца здесь становится шумно и тесно от деловито снующих людей самых разных национальностей, вероисповеданий, профессий, положений в обществе и возрастов. Наверное, всех этих людей объединят только одно - здесь нет праздно шатающихся зевак, все обязательно чем-то озабочены и, как правило, все опаздывают и куда-то спешат.
   Смоллетт, уверенной походкой пробирался через многоликую толпу, он хоть и оставил морскую службу, но открыв свое дело, часто бывал в порту, и чувствовал себя здесь как дома. Я еле поспевал за ним.
   - Советую меньше смотреть по сторонам, а больше обращать внимание на свои карманы, - произнес Смоллетт. - Ты, в своем щегольском наряде, для воров, как лакомая наживка.
   - А как же портовая стража?
   - С этими мошенниками никакая стража не справится.
   Я решил не искушать судьбу, и тайком проверил на месте ли деньги. Я взял с собой крупную сумму, надеясь что, смогу быстро получить корабль, хотя Смоллетт и велел мне этого не делать.
   - В нашем порту, - продолжил Смоллетт, - можно приобрести все, что только пожелает душа, от шкур диковинных животных с африканского побережья, до изящных испанских карет. Здесь можно заключить любую сделку, отсюда можно отправиться хоть на край земли.
   - Сэр, а как здесь обстоят дела с кораблями?
   - Превосходно, Джимми, если тебе нужно новое судно, то Бристольский порт, это именно то место где его можно найти. Какое судно вы предпочитаете: фрегат, каравеллу, флейт, может быть бригантину, или ваши амбиции требуют настоящий галеон?
   - Мне бы подошел фрегат тяжелого класса, и чтобы пушек побольше и с командой, тогда бы мы легко смогли победить пиратов, и освободить Люси.
   - Ну что ж, неплохой заказ для местных дельцов, где-то через пару месяцев они, вероятно, смогут его выполнить.
   Услышав такую дату, я так резко остановился, мне в спину тут же налетел какой-то моряк, он недовольно зыркнул на меня, обдал дымом от чадящей трубки и побежал дальше.
   - Сэр, у меня нет столько времени, мне нужно до пятницы не только купить корабль, но и найти пиратов. Быть может, есть в свободной продаже хотя бы бриг?
   - Бриг? - Смоллетт усмехнулся, ты бы еще на пинессе бросился на борьбу с пиратами. Я знаю, что времени у нас мало, поэтому к дельцам мы обращаться не будем. Здесь, на западном доке всегда стоят суда, готовые к продаже. Как правило, это яхты, и рыбацкие шхуны, но если нам повезет, то может быть и самый настоящий фрегат. Правда проверки, и оформление бумаг, все равно занимают не меньше месяца, но тут уже все зависит от денег.
   - О, деньги для меня сейчас не имеют значения, я все готов отдать...
   - Не вздумай говорить этого при торговле, иначе действительно все отдашь.
   За разговорами я не заметил, как мы вышли к западным докам. Это место разительно отличалось от остального порта отсутствием суеты и беспорядка. Народу, здесь было намного меньше. А среди прохаживающейся публики были исключительно моряки, легко узнаваемые по раскачивающейся походке.
   Кораблей здесь было действительно немного, и по большей части, как и говорил Смоллетт это были яхты, да рыбацкие шхуны. Но мой взгляд сразу упал на два стоящих в доке корабля - один был фрегатом среднего класса, а второй корабль - каравелла, выделяющаяся от прочих представителей морского транспорта косыми парусами.
   - Кажется, нам повезло, Джимми, на продажу выставлено сразу два корабля. С какого начнем?
   - Мне по нраву фрегат, он мощнее и больше.
   - Зато каравелла маневренней и быстрее, но пожалуй ты прав, я предпочел бы фрегат, он лучше выглядит, тогда как каравелла уже очень старая. Хоть и недолюбливаю французов.
   Последняя фраза относилась к фрегату, он был явно французской постройки, хоть и под голландским флагом. Да и название "Ла Рошель", не давало сомнений в том, чей это корабль.
   Мы, с разрешения боцмана поднялись на борт корабля. Все сразу мне здесь понравилось с первого взгляда. Палуба была начищена до блеска, паруса ослепляли своей белизной, все вещи были на своих местах. Смоллетт тоже оценил окружающую обстановку:
   - Вот таким, Джимми, должен быть образцовый порядок, видимо капитан на судне, знает свое дело.
   На палубу высыпали дюжина матросов, они не спешили подходить к нам, а стояли вдалеке, о чем-то перешептывались, и кидали подозрительные взгляды.
   - Как-то странно они себя ведут, - замети Смоллетт.
   - Французы, неловко им здесь, у нас в Англии.
   Наконец из рубки вышел капитан корабля. То, что это капитан, нетрудно было догадаться по его одежде, и манере держаться. Он был одет в изящный черный камзол, перетянутый широким кожаным ремнем, с яркой бляшкой. Такие же блестящие бляшки, были и на высоких сапогах капитана. Он носил длинный черный парик, и широкополую шляпу с плюмажем. Лицо его было не грубым, как у большинства моряков, а с оттенком благородства, тонкие усики, придавали ему немого смешной и несколько отталкивающий вид.
   Капитан подошел к нам, и остановился, переводя взгляд то, на меня, то на Смоллетта, казалось, что он растерян.
   - Меня зовут Смоллетт, а это мой друг Джим Хокинс, - начал разговор наш бывший капитан. - Мы хотели бы поговорить с владельцем этого прекрасного корабля.
   Тут Капитан "Ла Рошеля", вдруг, словно пришел в себя, и заговорил, слегка картавя на французский манер.
   - О, рад приветствовать вас месье на моем судне, простите мне мою некоторую заминку, я, знаете ли, в последнее время так сильно загружен делами, что порой нелегко оторваться от мыслей. Ну не смею вас держать здесь, на палубе, пожалуйте в мою каюту, я угощу вас вином, и выслушаю ваше дело.
   Мы переглянулись, и последовали за капитаном, матросы, продолжали кидать на нас, недобрые, подозрительные взгляды и, несмотря на радушие, и вежливость капитана, мне стало не по душе в этом месте.
   В каюте, было так же чисто и аккуратно, как и на палубе. Посреди стоял большой стол, на котором расположилась огромная карта. Карта была явно не новой, она пестрила пометками шкиперов и лоцманов. На стенах были развешаны скелеты причудливых рыб, и старинное оружие.
   Меня больше всего поразила рыба меч, я много слышала от таких рыбах, они будто бы нападают на суда, протыкают днища своими острыми мечами, а когда судно идет ко дну, пируют остатками несчастного экипажа. А Смоллетт сразу заинтересовался картой, он подошел к ней, чего-то, высматривая, но капитан быстро свернул карту, и крикнул одному из матросов, - эй принесите чего-нибудь выпить благородным гостям! И отправьте Теда Когнара в трюм, пусть присмотрит там за грузом.
   А вы джентльмены, располагайтесь я, как простой моряк, очень рад видеть таких благородных людей на своей скромной шхуне.
   В этот момент открылась небольшая дверца и в каюту вошла молодая женщина, одетая чересчур нарядно, в черных ее волосах была заколка в виде красного цветка, на пальцах много золотых колец, а на шее жемчужное ожерелье. Сама девушка была милой, но с украшениями она явно перестаралась, и оттого была похожа на бродячую цыганку - гадалку.
   - Разрешите представить, - произнес капитан, - это Меган, моя кузина. А меня, собственно зовут капитан Де Форж. Чем же я могу быть вам полезен?
   - Вообще-то мы ищем владельца судна, - начал Смоллетт.
   - В таком случае, вам повезло, я как раз и являюсь владельцем судна - Де Форж, любезно улыбнулся.
   В каюту вошел матрос, и расставил несколько бутылок красного вина, и три бокала.
   - Спасибо Томми, можешь идти, - сказал капитан, видя, что матрос не слишком торопиться покидать каюту. Томми вышел, но тут же его физиономия появилась в открытом окне, откуда за нашей беседой с интересом наблюдали уже полкоманды.
   - Позвольте я налью вам вина, предложил Де Форж. Пусть это будет красное вино, в ранний, час, когда еще можно застать зарю, можно пить только красное вино, или ничего не пить.
   Мы совсем не хотели вина, но из вежливости кивнули головами. А вот Меган, с удовольствием приняла свой бокал, и набросилась на него с такой жадностью, будто бы ее мучила страшная жажда.
   - Простите, у нас мало времени, - сказал Смоллетт, чуть прикоснувшись губами к бокалу, - поэтому я хотел бы перейти к делу.
   В ответ Де Форж лишь сделал широкий жест рукой, означающий, по-видимому, что он весь в внимании.
   - Ваш фрегат, стоит в доке для кораблей, приготовленных к продаже, а мы как раз подыскиваем подобное судно.
   - Да мой фрегат, прекрасный фрегат... Фортуна в последние месяцы была неблагосклонна ко мне и к моей команде. Много славных походов совершил наш корабль, в каких только компаниях он не участвовал. Но звучат барабаны войны, и французы уже не в почете. Долги, загнали меня в угол, и я в отчаянье уже хотел было расстаться со своим кораблем.
   - Если так, мы готовы предложить вам сделку, и без долгих вступлений купить корабль.
   - Вам срочно нужен корабль? Позвольте полюбопытствовать - для чего?
   - Это к делу не относится, - сухо ответил Смоллетт.
   Де Форж нахмурился, и скривил свои тонкие губы.
   В тот момент я испугался, что капитан обидится на слова Смоллетта, и выпроводит нас с судна, и я сказал правду. - Сэр, нам срочно нужен корабль, для того чтобы найти пиратов, похитивших мою невесту.
   - Пиратов? - От удивления Де Форж, даже пролил остатки вина на свой галантный костюм. - Неужели эти черти еще бороздят наши моря? Я слышал последнего пирата, повесили в Лондоне года два тому назад.
   - Увы, это не так, пираты, хоть и не ведут себя так нагло и открыто, как прежде, но они все еще есть, и продолжают делать свои черные дела. Только теперь они старательно скрываются. Быть может, вы, что-нибудь слышали о человеке по прозвищу Маркиз? Я хорошо заплатил бы за такие сведенья.
   Де Форж поднял глаза к потолку, и стал приглаживать свои усики, - нет, клянусь честью - не припоминаю такого имени. - Эй, ребята, может, вы, слышали о неком Маркизе? - обратился он к своей команде. Те дружно замотали головами.
   - Ладно, мы, пожалуй, ушли от темы нашего визита, - прервал нас Смоллетт, - итак сэр, я предлагаю вам за этот корабль двадцать пять тысяч фунтов, это как минимум на пять тысяч больше чем он стоит, но мы готовы приплатить сверху, если все быстро оформим.
   - Увы, месье, - Де Форж, театрально развел руками, - корабль не продается. Фортуна вещь изменчивая, еще недавно я был в долгах, по самую ватер линию, но на днях я получил очень выгодный заказ, и вскоре мы отправляемся в Индию, этот поход обещает быть достаточно прибыльным, чтобы забыть о продаже судна.
   Мы со Смоллеттом молча переглянулись - неужели мы зря теряли время на пустые разговоры? Или Де Форж просто так набивает себе цену. Мне было некогда с ним торговаться, и я произнес:
   - Сэр, мы нуждаемся в этом судне, и если это вопрос цены, то я готов предложить вам прямо сейчас пятьдесят тысяч фунтов, надеюсь, вы прекрасно понимаете, что за эти деньги, можно купить два таких корабля, да еще останутся деньги, для того чтобы забить трюмы до отказа товаром. Это мое последнее слово, если вы откажете, то клянусь, я сейчас же уйду.
   - Месье Хокинс, безусловно, ваша щедрость заслуживает уважения, и если бы вы пришли на несколько дней раньше, то я с радостью бы согласился. Но для моряка есть вещи поважнее денег. И одна из них - это честное имя. Я уже заключил сделку с индийским купцом, и ничто не заставит изменить моему слову. Попытайте счастья вон на той каравелле. Я разговаривал с ее владельцем, судно уже месяц стоит в порту, и полностью готово к продаже, думаю, что проблем там не будет.
   - Что же, благодарю за совет, и думаю, что так и поступлю.
   Мы со Смоллеттом, откланялись и покинули корабль.
  
   Вскоре мы убедились, что француз оказался прав - с каравеллой действительно не возникло особых проблем, и уже к вечеру, я стал владельцем неплохого корабля. Он имел глубокую седловатость в средней части палубы, все паруса, кроме паруса на фок-мачте были косые, что являлось особенностью подобных судов. Как объяснил Смоллетт, это позволяло судну лучше маневрировать, и давало возможность ходить круто по ветру. А вот вооружение было не слишком современным: всего двенадцать пушек калибра двадцать четыре фунта, и две фальконеты калибра двенадцать фунтов.
   Кроме того, мы наняли часть команды, истосковавшиеся по дальним походам моряки, с радостью приняли наше предложение. Впрочем, радоваться им было особо нечего, Смоллетт, тут же стал наводить на судне свои порядки, приказав очистить судно, от мусора, подготовить пушки, сделать запасы воды и продуктов, починить паруса, и прочие вещи. На мой вопрос - зачем такие серьезные приготовления, мы ведь не собираемся отправляться в дальнее плаванье, пираты где-то рядом, нужно лишь найти их, Смоллетт ответил: "Молодой человек, я принял командование на этом судне, и прошу не мешать мне, выполнять обязанности капитана". Я решил действительно, не вмешиваться в его дела.
   Название каравеллы было почему-то стерто, и Смоллетт предложил назвать его как я пожелаю, но я еще от Сильвера слышал, что переименовывать суда плохая примета; навел справки у прошлого владельца и выяснил, что раньше корабль носил имя "Альбион", и решил, что оно нам вполне подходит.
   Несколько тревожных дней мы трудились, приводя судно в порядок. Вестей от наших друзей почти не было, единственное, что мне стало известно, - это то, что во время моего отсутствия, в дом прибежал взмыленный Бен Ганн. Он очень торопился, и ему нужна была карта сокровищ, моя мать отдала ее, так как меня не было дома. Я узнал об этом лишь вечером, и был одновременно встревожен и обрадован - если Бену потребовалась карта, значит, есть шанс, что друзьям удалось выйти на след пиратов.
  
  

глава IV

СИЛЬВЕР

  
   Время катастрофически утекало, роковая пятница должна была наступить уже завтра. Я думал, что не смогу даже заснуть в эту ночь, но ужасные события последних дней, нервная обстановка, травма и прошлые бессонные ночи дали о себе знать. В эту ночь, я хоть и смог заснуть, но меня непрерывно мучили кошмары. Мне снилось, что моя любимая Люси находится в темнице, и возле нее с мрачными лицами стоят пираты. И среди них Слепой Пью, Черный Пес, Том Морган, Джордж Мерри, и другие. Они как воронье окружили мою невесту, лежащую прямо в белом, свадебном платье на грязном полу мрачной камеры. Руки ее были связаны за спиной, а рот заткнут грубым кляпом. Из прекрасных глаз Люси градом льются слезы, она пытается выкрутиться, но лишь вызывает мрачные улыбки на лицах своих мучителей.
   Вдруг, с отвратительным скрипом отварилась старая дубовая дверь, и в камеру вошел Сильвер. Пираты расступились, освобождая проход к пленнице. Сильвер, стуча костылем, медленно подошел к ней вплотную и протянул сжатую в кулак руку, девушка лишь непонимающе моргала глазами. Старый пират медленно разжал кулак - на его ладони лежал грубо вырезанный кружок бумаги, замазанный сажей - черная метка.
   Я не выдержал, закричал и проснулся. Было раннее утро, окно открыто, печь почти остыла, и в комнате было холодно, но моя кровать была мокрая от пота. Спать больше не хотелось, я пошел в гостиную, затопил камин и сел перед ним в кресле, размышляя как можно помочь моей беде. Но усталость взяла свое, и вскоре, я снова забылся тревожным сном.
  
   Вновь я проснулся, когда уже ярко светило солнце, в комнату вошли два человека, я узнал их по голосу - это были доктор Ливси и сквайр.
   - Просыпайся Джимми, - бодро произнес сквайр. - Мы принесли обнадеживающие новости, - хотя по интонации чувствовалось, что новости не такие уж и хорошие, но сквайр пытается их таковыми представить.
   - Вам удалось вызволить Люси?
   - Ах, Люси, бедняжка, что она переживает. К сожалению, нет, не все так просто, Ганн и Сильвер сейчас...
   - Вы все-таки нашли этого старого плута?
   - Да, нашли и освободили, - вмешался в разговор Ливси, - и должен сказать совершили этот непочтительный поступок с тяжелым сердцем, место этого человека даже не в тюрьме, а на виселице, но ради спасения Люси, мы пошли на это. Кстати как твоя травма? - сменил тему доктор, - нужно поменять повязку.
   Я лишь отмахнулся, - потом, а сейчас, прошу - не томите, расскажите, что произошло.
   - Я расскажу, все что произошло, - снова сказал Ливси, но взамен взгляну на твою рану, заражение крови вещь неизлечимая, и пренебрежительное отношение к таким делам может дорого стоить.
   Мне ничего не осталось, как покорно замереть на табуретке, слушая рассказ доктора, и терпеть ужасную боль, когда он прикладывал к ране какие-то примочки и мази.
   - До Саутгемптона мы добрались без особых проблем, - начал доктор, так же не возникло особых проблем с посещением тюрьмы. Эта тюрьма считается не самой суровой в Англии, в основном здесь отбывают наказание за незначительные преступления. Кроме того, нам помог знакомый пристав сквайра, мистер Уоксли.
   Как и рассказывал Ганн, в тюрьме действительно содержался заключенный Джон Сильвер. До последнего момента я не верил, что это будет наш старый знакомый, и мы даже не слишком удивились когда не нашли его в соответствующей камере. Но наши сомнения были развеяны, когда откуда-то сверху раздался знакомый скрипучий голос: "Пиастры! Пиастры! Пиастры!" Это был попугай Сильвера - капитан Флинт, он умудрился не расстаться с ним даже в темнице.
   Самого Сильвера мы обнаружили на кухне, этот пройдоха неплохо устроился, даже здесь он смок найти свою выгоду. Он стал работать тюремным поваром, и в этот момент находился при деле.
   Надо сказать, что заключение пошло ему, даже на пользу. Сильвер хоть и немного постарел, но уже не выглядел таким исхудалым и изнеможенным как на Острове Сокровищ. В тюрьме он умудрился отъесться, был прилично одет, и даже весел. Когда мы вошли на кухню, он больше командовал сновавшими помощниками, чем сам занимался стряпней.
   Но всю его радость как рукой сняло, стоило ему увидеть нас с мистером Трелони и Беном Ганном. Видел бы ты, Джимми, как он побледнел, на целую минуту замер, словно истукан, а потом бросился бегать вокруг нас, точно старый пес, встретивший вернувшегося, после долгой дороги, хозяина. Сильвер решил, что мы пришли, чтобы отправить его на виселицу, и клянусь своим париком, что так и стоило бы поступить! Но каково же было его удивление, когда мы не только не выдали его, но и прикинувшись его старыми партнерами, заплатили все его долги, и выпустили на свободу.
   - И как выяснилось, сделали это не зря, - перебил рассказ доктора Трелони.
   - Да, продолжил Ливси, - старый пират хорошо знал Маркиза. Он рассказал нам, что на самом деле он, вовсе не дворянин, он, когда-то служил у настоящего маркиза шкипером, но потом предал его и, подняв бунт, сбежал и увел корабль. При этом не обошлось без резни, все матросы, что не захотели присягнуть на верность новому капитану, были подло убиты, и выброшены за борт. Такой вот страшный человек этот Маркиз. И особо он страшен тем, что двуличен, будучи на службе во французской элитной армии, он научился светским манерам, грамоте, и общению в высших кругах. Нелегко в этом человеке распознать пирата, все свои разбойнические "подвиги" он совершал, более полагаясь на хитрость, чем на силу. Сильвер рассказывал, что у Маркиза на корабле всегда были флаги и одежда для команды всех стран бороздящих океаны. Зачастую он выбирал себе жертву еще на суше, входил в доверие к владельцам судна, и когда встречался с кораблем в море, то ему не стоило труда остановить его и ограбить. И самое страшное что он никогда не оставлял никого в живых, чтобы потом о его хитрости не узнали. Даже среди самых отъявленных пиратов Маркиз слыл жестоким и беспощадным мерзавцем.
   При этих словах доктора меня охватило самое черное отчаянье. Сегодня был последний день, когда нужно отдать карту, а мы до сих пор не знаем где прячутся пираты, и новая информация о них не вызывала оптимизма. Неужели они пойдут на такое гнусное преступление, и смогут поднять руку на молодую девушку лишь из-за того, что мы вовремя не вернем им карту. Или жадность возобладает вверх, и они сделают еще одну попытку связаться?
   - Не отчаивайся Джимми, - попытался утешить меня Ливси. - Сильвер сказал что Маркиз, хоть и жесток, но и очень осторожен, если выполнить его условия, он отпустит Люси, так как понимает, что иначе на него будет объявлена бескомпромиссная охота; так же он отлично понимает что, мы знаем, куда он направится и найти его будет несложно. Кроме того, он, как и все пираты, очень жаден, и я не сомневаюсь, что Люси жива и здорова, и мы обязательно спасем ее.
   - А как же нам найти их? Сильвер об этом чего-нибудь говорил?
   - Сильвер знал некоторых людей из его команды, и не сомневается, что большая их часть, сейчас блуждает по портовым трактирам, пропивая кровавые деньги. Долговязый Джон обещал помочь нам, и еще вчера вечером отправился обходить трактиры, мы приставили Бена Ганна присматривать за ним, а сами решили не появляться в злачных местах, чтобы не спугнуть пиратов.
   - А где же карта?
   - Карту мы передали Бену, пришлось отдать оригинал, ведь ее видел Том Морган, и если мы отдадим подделку, то мошенничество будет раскрыто.
   - Да черт с ней с картой, провались она к дьяволу, пускай эти негодяи подавятся ей, и всеми сокровищами, лишь бы они сдержали слово и отпустили мою невесту! - Я не выдержал, вскочил, и в бессильной злобе долго сотрясал кулаками воздух. Как, в тот момент мне хотелось встретиться с этим Маркизом, я задушил бы его голыми руками, ему не помогла бы даже его хваленая хитрость, и поддержка всего пиратского флота. Но что я мог сделать? Я даже приблизительно не знал, где могут скрываться пираты, и вся надежда, по иронии судьбы была лишь на помощь другого пирата.
   Ливси и Трелони наблюдали за моей вспышкой гнева с терпением и сочувствием. Но наконец доктор остановил меня, - Джимми, если ты хочешь помочь своей невесте, ты должен оставаться в здравом рассудке, не нужно впадать в отчаянье, давай лучше вместе подумаем, что еще можно сделать для спасения.
   В тот, миг, признаться, я был зол на доктора, да и, наверное, на всех окружающих. Мне казалось, что мир рушится, а все только сидят и ведут утешительные речи. С огромным усилием, я смог совладать с собой, Ливси был прав, и я уныло опустился в свое кресло.
   - Надо попробовать поискать этого Маркиза через любых знакомых, может быть кто-то, что-то слышал об этом человеке. Кстати, Сильвер назвал его настоящее имя?
   - Да, он сказал что его зовут Де Форж, - спокойно произнес доктор.
   Меня от этих слов бросило в дрожь. - Что?! Я не ослышался, Де Форж?!
   - Да, Джимми, чему ты так удивлен, ты знаешь этого человека?
   - Знаю? Да мы на днях со Смоллеттом, пытались купить у него корабль! О боже, какой я осел! Я должен был догадаться! Они вели себя так подозрительно. Когда мы вошли на корабль, Де Форж, выглядел растерянным, но как только мы заговорили о продаже судна, он сразу же пришел в себя.
   - Не может быть! - воскликнул сквайр, Джимми, ты уверен, что не ошибся?
   - Уверен, клянусь! Этот проклятый пират, еще послал кого-то присмотреть за грузом в трюме, теперь я почти уверен, что там была Люси. И снялся он с якоря сразу же после нашего визита. Какой же я дурак, что не догадался, если бы я знал тогда...
   - Тогда ты возможно уже был бы в этом трюме, или еще хуже на дне, в мешке вместе с двенадцатифунтовым ядром. Подумай что бы ты один, или даже вместе со Смоллеттом смогли бы сделать? Да ничего, быть может и к лучшему, что ты ничего не знал. Зато теперь мы знаем кто такой этот Де Форж, и знаем его корабль, уверен найти его будет несложно.
   - Да, но Люси, по-прежнему остается у него в заложниках!
   Доктор хотел что-то ответить, но в этот момент в гостиную вбежала служанка.
   - Какой-то странный джентльмен немедленно хочет видеть мистера Хокинса, произнесла она.
   - Что за джентльмен? - спросил я.
   - Ну, он в такой очень потрепанной одежде, - начала служанка, - а еще у него нет одной ноги, под мышкой костыль, а на плече огромный попугай.
   Мы все разом переглянулись. Веди его немедленно! - воскликнул я.
   Мне было одновременно и страшно и любопытно увидеть Долговязого Джона. Я ждал с непередаваемым трепетом, когда он войдет. Все детские страхи, связанные с этим человеком мгновенно всплыли в моем воображении, но их вытесняла надежда, что Сильвер поможет спасти Люси.
   За дверью послышались легкие шаги служанки, ее лепет, и стук костыля Сильвера. Через мгновенье дверь отварилась, и бывший пират вошел в гостиную. Это был он - тот самый Сильвер, который был для меня когда-то и кошмаром и единственной защитой. Не знаю, какие бы чувства овладели мной, если бы встреча состоялась при других обстоятельствах, но сейчас я лишь мельком отметил, что он действительно выглядел лучше, чем в момент последней нашей встречи. Его треугольная физиономия расплылась в подобие широкой улыбки.
   - Джимми, друг мой, как я рад тебя видеть! Как ты изменился, где же тот несносный мальчишка? Я вижу перед собой настоящего джентльмена, благородного и храброго. Сколько воды утекло с тех пор, как мы с тобой, бок о бок защищались от обезумевших разбойников. Надеюсь, ты не забыл, как я не бросил тебя в тот тяжелый час?
   - Нет, сэр, я ничего не забыл. Не забыл даже, что вы были как раз среди этих разбойников, и даже более того, вы были их предводителем. Но это дело прошлое, сейчас есть вещи важнее, скажите удалось ли вам выйти на пиратов Де Форжа?
   - Эх, Джимми... Джимми Хокинс, ты хоть и повзрослел, возмужал, но все такой же нетерпеливый, знал бы ты, сколько людей были наказаны судьбой именно за нетерпеливость, может быть, был бы более уравновешенным. Может быть, даже предложил бы стул старому калеке, и угостил бы кружкой горячего пунша.
   - Черт возьми, Сильвер, - вмешался в разговор Трелони, - клянусь, мы и так сделали для вас немало, не играйте на наших нервах, немедленно отвечайте, что вам удалось выяснить, и где Бен Ганн, и что с Люси?
   - Конечно, сэр, вы были очень добры ко мне сэр, и я не забуду этого, и все расскажу вам. И вы увидите, что и Сильвер может быть полезен, и заслужил прощения, и даже может быть небольшого вознаграждения.
   - Сильвер, перестаньте паясничать!
   - Что вы сэр, и в мыслях не было. Вы отправили меня искать пиратов Де Форжа, и я нашел их. Мне было велено сделать это, и я сделал; ведь по правде это было совсем несложно, эти простаки не знают иного препровождения времени, как в портовых трактирах и местных борделях. Мне не составило труда найти несколько человек из их команды, я знал их еще по походу на Гибралтар, а с ними был и наш знакомый Том Морган. Помните сэр, я тогда говорил, что не стоит их оставлять в живых...
   - Прошу вас Сильвер!
   - Да, простите. Так вот, эти ребята были изрядно пьяны, но быстро протрезвели, когда увидели меня. Том Морган уже списал меня в мертвецы, и когда он увидел меня, то буквально свалился под стол. Клянусь, это было забавно, видели бы вы его лицо в тот момент... Но в дальнейшем ничего интересного не было, я рассказал, что пришел по поручению уважаемых джентльменов, и принес им карту, а в замен они должны отпустить девушку.
   - А где же был Бен Ганн, он ведь пошел с тобой?
   - Я попросил Бена не вмешиваться в разговор, чтобы не испортить дело. Вы ведь знаете он чудак еще тот, такое может выкинуть, а тут деликатный подход нужен. Так вот, Бен занял место за столиком в дальнем конце трактира, и заказал себе немного рома. Но, к сожалению, ром оказался слишком хорош, для нашего Бена, он заказывал еще и еще, пока не уснул прямо на лавке, к счастью я вовремя смог изъять у него карту.
   - Чертов выпивоха, ничего толком сделать не может! Но что же было дальше?
   - Всё сэр, в трактире ровным счетом больше ничего не было. Один из пиратов, по прозвищу Клешня, остался охранять меня, а второй, вместе с Томом Морганом, побежали к Де Форжу. Вскоре за мной прислали экипаж, и я встретился с ним на территории находящейся за портом, там ничего нет, только пустынный берег, да несколько покосившихся рыбацких лачуг. Так что это место было удобно для пиратов, но, как вы понимаете сами, крайне опасно для меня. И все же разговор с Де Форжем состоялся. Я передал ему карту, а он... Простите мистер Ливси, такая тяжелая была ночь, да еще холодная погода. Я совсем вымотался как старый парус после урагана, нельзя ли мне попросить кружечки добротного рома, ведь в таких богатых домах не может быть плохого рома.
   - Черт, возьми, Сильвер, - раздраженно ответил Ливси, закончите свой рассказ, а потом хоть купайтесь в роме! - Но все же, доктор сделал знак служанке, которая из-за любопытства даже не смогла подслушивать под дверью, а так и осталась стоять в открытом проеме.
   - Да, да, простите сэр. Так вот я передал Де Форжу карту, а он передал мне девушку.
   - Что?! - Я не выдержал, вскочил со своего места. - Де Форж опустил ее?! Так, где же она, где моя Люси?!
   - Да вы не кричите так мистер Хокинс, с ней все в порядке, она жива и здорова, просто притомилась немного, и заснула в экипаже. Я пытался вам сказать о ней с самого начала, но вы все не давали...
   Я уже не слушал пустой болтовни, а стремглав бежал к экипажу, который до сих пор стоял у ворот. За мной кинулись доктор Ливси и сквайр.
   Сердце мое бешено стучало, когда я распахнул дверь, чуть не оторвав ее. На скамье под кучей шерстяных одеял лежала девушка.
   - Люси!
   Одеяла зашевелились, и из-под них показалась милое личико, обрамленное тяжелыми черными волосами с золотыми заколками. Зазвенели многочисленные браслеты и сережки, сонная Меган, недовольная, что ее разбудили, оглянула нас удивленным взглядом и произнесла:
   - А мы что уже приехали? А где же мой милый капитан?
   Я, доктор и сквайр переглянулись.
   - Проклятье, произнес Трелони, этот Де Форж обвел нас вокруг пальца.
   - Нужно сообщить властям, и снарядить погоню, - предложил Ливси.
   - Нет, нужно немедленно отправится в погоню, мы знаем, куда он направился, у нас есть корабль и команда, мы должны догнать его! Времени на то, чтобы обращаться к властям, и искать помощи, у нас нет. Пока они рассмотрят все вопросы, пока предоставят или не предоставят корабль, Де Форж уже будет вне досягаемости. Прошу вас джентльмены, помогите мне, или я брошусь в погоню один!
   - Трелони тяжело вздохнул, - Джимми, я пока что еще твой законный опекун, и я не брошу тебя, пусть даже это слишком рискованный замысел, но я сделаю все, что в моих силах.
   Доктор Ливси, был не столь же быстр на ответ. В нем боролись здравый смысл, и благородство, но, наконец, и он дал свое согласие на участие в погоне.
  
  

часть вторая

рассказывает Люси

глава I

ПЛЕННИЦА

   В каюте стоял ужасный запах рома, плесени и соленой морской воды. Эти привычные для моряков запахи для меня были невыносимы, ровно, как и постоянно шебаршащиеся за стеной крысы. Эти мерзкие животные всегда что-то грызли, они были просто одержимы манией, что-то грызть, и мне казалось, что они непременно прогрызут дыру в корпусе корабля, и тогда мы все пойдем ко дну.
   Но были на судне существа и похуже крыс, собственно, это была команда, этого отвратительного пиратского корабля. Каждый из них норовил попасть в мою темницу, или просто выкрикнуть из-за двери пару тупых шуток. Мне даже представить страшно, что бы со мной было, если бы не строгий запрет капитана, не входить в мою каюту. Хотя, признаюсь, каютой это убогую берлогу назвать можно было, только обладая не дюжим оптимизмом. Клетка, вот, пожалуй, название, подходящее для этого жилища, или еще лучше - клетчушка. Да, именно клетчушка - такая маленькая, что и трех шагов сделать негде, из мебели только жесткая койка, столик и деревянный стул, прикрученный к полу. Стены, настолько пошарканные и грязные, что создавалось впечатление, будто бы их специально шаркали и пачкали.
   И что самое ужасное, - мне не дали сменной одежды, и я была вынуждена все это время носить жутко неудобное (хотя и красивое), французское платье за двести фунтов.
   Еду мне приносил судовой повар Томми, у него же, я выведывала новости, пользуясь тем, что Томми был большой болтун. Стряпня его была отвратительной, да и новости не несли ничего хорошего, и я все больше впадала в уныние. Только один раз я была обрадована, узнав, что на корабль приходил мой жених Джимми, вместе с другом. Томми сказал, будто бы они, не поняли, что находятся на корабле своих врагов, и даже пытались его купить, но я была уверена, что это лишь тонкий ход Джима, и вскоре он найдет способ меня освободить.
   Так, в печали и страхе протекали мои часы в этом ужасном месте, иногда мне было не сдержать слез, и тогда грязная моряцкая фуфайка, заменявшая мне подушку, становилась мокрой уже не от морской воды. Но когда ко мне заходил Томми, или Де Форж, я старалась держаться мужественно, не показывая какие чувства охватывают меня на самом деле. Я играла роль лондонской аристократкой, нахальной и дерзкой, уверенной в том, что меня непременно спасут, а негодяи будут наказаны, и старалась держаться свысока, при разговоре с пиратами. Ах, если бы они знали, каких трудов мне это стоило.
   Мне было нетрудно заметить, как мое поведение раздражало капитана Де Форжа, он и сам, всем своим видом, пытался изображать из себя аристократа, но я сразу поняла, что он таким не являлся. Не помогали ему ни дорогие костюмы, ни изысканный, длинный черный парик.
   - Простите за беспокойство, мадмуазель, - сказал он, как-то раз, зайдя вечером ко мне в каюту. - Мне очень жаль, что такая очаровательная девушка вынуждена проводить время в одиночестве в этот романтический вечер.
   - Ну, так внемлите мой мольбе, и отпустите, а я прощу вам эту выходку, обещаю!
   - Пардон но, увы, этого я сделать никак не могу, так уж распорядилась судьба, что вы стали заложницей жадности ваших друзей. Пока они не отдадут то, что принадлежит мне, вы будете гостьей на моем корабле.
   - Я стала заложницей вашей жадности, и превратности судьбы тут ни при чем, вы сами приказали своим прихвостням похитить меня. И, между прочим, вы испортили мне свадьбу! Клянусь мой жених, и мой отец найдут способ сделать так, чтобы вы пожалели о своем поступке.
   Де Форж недовольно поморщился, и пошевелил своими усиками, словно таракан. - Ну зачем же быть такой грубой? Ах, ну я понимаю, вы привыкли к высокому обществу, и радушный прием наших простых ребят вас смущает. Эта лучшая каюта на корабле, но она далека от блеска ваших покоев у себя в поместье? Увы, этого пока я изменить не в силах, но зато я могу угостить вас нашим прекрасным французским вином. - Де Форж протянул мне какую-то грязную бутылку, вероятно думая, что это должно привести меня в восторг. Мне даже нечего было сказать в ответ, я лишь фыркнула и отвернулась.
   - Выпейте со мной! - В голосе француза послышались очень неприятные повелительные нотки, и я внутренне содрогнулась от нехороших предчувствий.
   - Выпейте! - Де Форж придвинулся ко мне вплотную, так что я остро почувствовала запах его несвежего дыхания. - Выпейте или я клянусь...
   - Клянусь что?
   Де Форж вдруг откинул бутылку в сторону и схватил меня за плечи. - Люси, вы очаровали меня, клянусь сейчас не вы моя пленница, а я ваш пленник, я у ваших ног, я ваш раб!
   - Отпустите меня! Что вы делаете! - Я закричала, и попыталась вырваться из его мерзких объятий, но это было бесполезно, его ручищи, словно клещи до боли вцепились мне в плечи, и уже начали сдирать платье. Я была в отчаянье, я извивалась как змея, стремясь вырваться, одной рукой, я попыталась дотянутся до так и не распечатанной бутылки, чтобы стукнуть ей грубияна по голове, но Де Форж заметил это, и понял по своему. Он на миг отпустил меня, сам взял бутылку, одним движением распечатал ее, и запрокинув голову, опустошил ее до половины.
   - Хорошее вино, зря отказалась, - пробормотал он, и снова двинулся ко мне, гаденько улыбаясь. Я, бросилась бежать, но бежать в тесной каюте было некуда, и я просто забилась в дальний угол, в этот момент я была готова умереть.
   Вдруг за дверью раздались голоса:
   - Капитан, кажется, ветер подул нам в корму!
   Де Форж недовольно оглянулся, - не сейчас, я занят, мы с мадмуазель...
   - Капитан, дело говорю! Объявился старый Джон Сильвер, помнишь? Ты ведь еще с ним вроде, плавал под командованием Флинта?
   - Какого черта! - Заругался Де Форж, на время он забыв обо мне. - Я ни под чьим командованием не плавал! Это Флинт у меня был боцманом! А долговязого Джона давно повесили в Лондоне! - Но все же, Де Форж нахмурился и открыл дверь каюты.
   В помещение вошел матрос по имени Клешня. Я этого человека хорошо запомнила, именно он вместе с Томми подстроил гадкую ловушку в ночном лесу. Как я узнала от болтливого Томми, настоящее имя Клешни было - Тед Когнар, этот тип был мне до крайности противен, он носил рыжие бакенбарды, переходящие в бороду, волосы его тоже были рыжими, вечно всклокоченными; от этого создавалось впечатление, что круглое лицо его, было словно обрамлено ореолом. Это человек был среднего возраста, телосложения довольно грузного, а на левой руке его было всего лишь два пальца - большой и указательный, от чего ладонь напоминала клешню. Томми рассказывал, что когда Тед крепко выпивает, то начинает привирать, будто бы потерял руку в бою, а иногда, правда оказывается, что он сражался в воде с акулой, и она отхватила ему пальцы. Но все то знают, что на самом деле Тед просто уронил себе как-то раз на руку пушечное ядро, и отдавил пальцы.
   - Капитан, - хрипло произнес Клешня, если Сильвера и повесили в Лондоне, то для мертвяка он выглядит слишком хорошо. Я видел его вот так, как сейчас вижу вас! И самое главное я видел у него карту, она настоящая, Том Морган подтвердил, мы можем обменять ее на девку! Сильвер так и сказал: "Приведите ко мне эту девицу и вы получите карту!"
   - Дурачье, надо было вывести его, куда подальше в темный уголок, и отнять карту!
   - Но сэр, это ведь был сам Джон Сильвер! Это хитрый и опасный лис, мы не стали рисковать.
   - Ладно, черт с вами олухи, боитесь даже собственной тени, заячьи хвосты, рыбьи жабры! Возвращайся скорее к Сильверу, и скажи, чтобы он приходил на рассвете к деревеньке, что за портом. Там мы встретимся, и пусть захватит с собой карту!
   Клешня убежал выполнять приказание, а Де Форж, вновь повернулся ко мне.
   - Эта матросня, такие невежественные, прервали, когда мы так мило беседовали. - Капитан попытался сделать вид, что ведет себя галантно, но все же стал снова приближаться ко мне, и в его намереньях можно было не сомневаться.
   - Что вы делаете? Вы же слышали, вам отдадут карту, а вы обещали отпустить меня!
   - Конечно, капитан Де Форж всегда выполняет свои обещанья, можешь не переживать, птичка, ты скоро вылетишь на свободу, если только твой дружок не задумал провести меня.
   - В таком случае оставьте меня в покое!
   - Ну, карту они отдали мне слишком поздно, она уже сегодня вечером должна была быть у меня на столе, поэтому я позволю себе взять с этого борта дополнительный приз...
   Я постаралась медленно продвинуться к двери каюты, так как заметила, что после того как Тед вышел, капитан забыл ее запереть. Но к сожалению он сам стоял между дверью и мною, и никаких шансов прорваться у меня не было. Пришлось применить хитрость.
   - В таком случае, вы могли бы вести себя, по крайней мере, как джентльмен?
   - А я как? - удивился Де Форж.
   - Не знаю как во Франции, но у нас в Англии, девушкам предлагают выпить вина. - Я ощущала, что говорю глупости, но при этом старалась улыбаться, и это сработало, Де Форж, не понял, что его дурят.
   - Так я ведь предлагал!
   - Ну, разве так предлагают?
   - Э... ну может, вина хотите?
   - Вот это другой разговор, налейте мне, пожалуйста, бокал.
   Де Форж отошел к противоположной стене каюты, где на столе стояли два принесенных им бокала. Он с подозрением поглядывал на меня, но все же, как только он на секунду отвернулся, занявшись бутылкой, я бросилась в открытую дверь.
   Выбежав в коридор я сразу захлопнула дверь, и закрыла тяжелую задвижку, оставив Де Форжа запертым на его же собственном корабле. Он сразу бросился ломать дверь, и дико кричать, а я пустилась бежать.
   Вокруг было очень темно и страшно, палуба раскачивалась от все усилившейся качки , меня кидало от стенке к стенке, повсюду я натыкалась на ужасную паутину, платье цеплялась за многочисленные выступы, словно и оно было против меня на этом адском судне. Как только я увидела люк, и через него звездное небо, я бросилась к трапу как к спасительному кругу. Хотя я и понимала, что на палубе мне грозит не меньшая опасность, но оставаться в трюме я больше не могла, куда угодно, хоть на дно морское, только подальше от этих негодяев.
   Мне повезло, я выскочила на палубу, и меня никто не заметил, но я уже слышала за спиной крики - Де Форж освободился удивительно быстро и теперь он был разъярен как бык. Я четко осознавала - в моем наряде спрятаться было невозможно, и дальше я действовала быстро, и почти бессознательно. Увидев торчащий из палубы, забытый кем-то нож, я схватила его, и разрезала многочисленные шнурки и бретельки, удерживающие платье. Подбежав к борту, я швырнула свой дорогой наряд вниз, в бушующее холодное море. А сама юркнула в стоящий рядом бочонок и накинула на себя кусок парусины - укрытие более чем сомнительное, но другого просто не было.
   Почти тут же раздался топот многочисленных ног, пронзительный свисток боцмана, крики, среди которых громче всех орал Де Форж:
   - Обыщите весь корабль, но найдите ее!
   - Но капитан где ее искать? Если она укрылась в грузовом трюме, мы ее и за неделю не отыщем, ты же помнишь какой там погром.
   - Ищите олухи! Где хотите, но найдите ее немедленно!
   - Да вон она, вон смотрите!
   При этих словах я вся сжалась в комок, стараясь даже не дышать, лишь дрожь от страха и холода унять не удавалось. Неужели нашли, неужели все старания были напрасны? Но кусок парусины по-прежнему прикрывал меня, и я не чувствовала движения.
   - Бросилась в море дуреха, вон видите ее белое платье, вот ненормальная. В таком платье да в воду. Пойдет ко дну.
   - Да и без платья бы ко дну пошла, в такую то погоду.
   - Ну что вы стоите, вытащите ее! - продолжал верещать Де Форж. - Шлюпки в воду, немедленно!
   Кто-то бросился выполнять приказ, Де Форж, тоже куда-то убежал. А стоящие возле бочке матросы, продолжали свой разговор:
   - Все, утопла милашка, жаль, такая невеста была.
   - Невеста да не твоя, - продолжал другой, - а вот карты теперь нам не видать. И золота Острова Сокровищ, зря мы с этим Де Форжем связались, бежать нужно пока не поздно, у меня тут одно дельце выгореть может...
   - Погоди убиваться раньше времени, может капитан что-нибудь придумает, я давно с ним в море хожу, знаешь какой он? - голова! Но дельце твое можно и обсудить, за кружечкой доброго рома.
   Пираты ушли, но суета на палубе еще долго не прекращалась, отовсюду слышались крики, беготня, стук от постоянно спускаемой и поднимаемой шлюпки. Я ужасно замерзла, из одежды на мне оставалась лишь легкая блузка, и та уже промокла до нитки. Мне казалось, что эта ночь никогда не закончится, и что я так и окоченею и останусь навсегда в этой тесной бочке пахнущей смолой и тухлой рыбой. Но к утру, когда солнце еще не поднялось, но мрак уже начал отступать голоса, наконец, затихли. Я набралась смелости и выглянула из своего укрытия. На палубе никого не было лишь двое сонных матросов, несли дежурство в носовой части шхуны.
   Первая мысль - бежать. Бежать скорее, и как можно дальше от этого кошмара, от этой вони, холода, голода и страха, но вот вопрос - куда бежать с корабля? Прыгнуть в холодную воду? Но это верная смерть, в тумане даже не видно берега. Можно попытаться отцепить шлюпку, и спустить ее на воду, но я понятия не имею, как это делать, мне одной ни за что не справится, да и шуму наделаю. Неожиданно я вспомнила слова одного из матросов о грузовом трюме. Оглядевшись, я увидела несколько люков. Один, ближе к носу корабля, был тот, из которого я вырвалась, у меня даже и мысли не возникло возвращаться в него. Второй, большой был посреди палубы, по его виду было понятно, что им пользовались чаще всего. А третий, был ближе к корме, я понадеялась, что это именно то, что мне нужно, и короткими перебежками добралась до него. Оглядевшись, я приподняла тяжелую крышку, и бросилась в темноту.
   Приземление оказалось, к счастью мягким, я упала на кучу каких-то тюфяков. Выждав с минуту, и прислушавшись, не заметил ли, кто ни будь меня, я тихо отползла в самый дальний и темный угол. Почувствовав себя здесь в безопасности, я скинула жалкие остатки мокрой одежды, и зарылась поглубже между тюфяками, укрывшись одним из лоскутов ткани. Тяжела бессонная ночь, и нервные дни пленения, дали о себе знать, веки мои потяжелели, глаза приятно защипало, и я заснула.
  

глава II

ТРЮМ

  
   Наверное, я слишком много грешила в этой жизни, мой счастливый, привычный мир, рухнул в одночасье, я умерла и попала в ад. По крайней мере, такой была моя первая мысль, когда я проснулась.
   Тусклый свет едва пробивался через щели в палубных досках, кидая жутковатые тени на окружающие предметы. Трюм был большой, грязный, как и все на этом корабле, и буквально завален всяким хламом. Качка была значительно сильнее, чем прежде, он нее желудок буквально выворачивало. Я замерзла и проголодалась, но самое страшное, что я почувствовала рядом какое то копошение и попискивание. Трясясь от нехороших предчувствий, я откинула лоскут ткани, заменивший одеяло, и не смогла удержаться от вопля - тут же врассыпную разбежались отвратительные серые крысы.
   Усилием воли я заставила себя зажать рот ладонью. Не знаю, услышали или нет мой невольный крик на корабле, но в любом случае, положение мое было хуже некуда. Сил больше сдерживаться не было, и я, опустившись на свое жалкое ложе, горько разрыдалась.
   Таков выдался мой первый день в море. Впрочем, то, что мы вышли в море, я догадалась не сразу, хотя усилившаяся качка и заставила меня призадуматься. Окончательно убедилась я в своих догадках только к вечеру, когда первый приступ морской болезни, потихоньку начал отпускать. Я нашла в себе силы прокрасться к люку
   и, убедившись, что на палубе никого нет, выглянула. Увиденное не прибавило мне оптимизма - во все стороны, куда ни кинь взгляд, было только море, земля уже скрылась за горизонтом. Поднятые паруса, и рулевой возле штурвала, только подтвердили мои тяжелые догадки. Сомнений больше не было - я стала невольным и тайным членом пиратской команды, отправившийся в неведомые края.
   С тяжелым сердцем я опустилась обратно, мне необходимо было найти что-нибудь из одежды, воды и хоть какой ни будь еды. Мысль о том чтобы выйти на палубу, меня даже не посещала, я скорее умру здесь от холода и голода, чем вернусь к пиратам.
   В первую очередь я сделала себе из куска материи, что-то наподобие накидки. Получилось нелепо, но мне сейчас было не до красоты, главное хоть какая-то защита от холода. Надевать свою, так и не высохшую блузку, я не стала.
   Я стала обследовать мое новое место обитания, оно оказалось весьма большим, и состояло из нескольких разделенных отсеков. Здесь, надо полагать, хранились награбленные, но нереализованные пиратами товары. Например, тюки с тканью, на которые я так удачно приземлилась, оказались ни чем иным, как свертками дорогого китайского шелка. Здесь его было столько, что хватило бы сшить наряды для доброй половины модниц Лондона; но из-за беспечности пиратов шелк был безнадежно испорчен, он отсырел и был изгрызен крысами.
   Кроме шелка здесь были груды медной, жестяной и даже серебряной посуды, десятки бочонков, пустых, и наполненных совершенно непонятными субстанциями. Здесь был целый склад мушкетов и пистолетов, но лишь одного взгляда на них было достаточно, чтобы понять - это оружие требует серьезного ремонта. Нашлось, правда, и кое-что из холодного оружия, например, весьма еще неплохой кортик, а вот настоящей шпаги, к сожалению, не было. В одном углу, я даже обнаружила несколько черных, лакированных гробов, отделанных красным бархатом и украшенных искусственными цветами. Не знаю, что делали гробы на этом корабле, как они сюда попали, и знала ли вообще команда об их существовании.
   Вечер в море заканчивается очень быстро, солнце село, и в трюме снова воцарилась полная темнота. Я уже хотела, было, снова отправится в свое неуютное гнездышко между тюков ткани, как вдруг люк, ведущий на палубу, со скрипом распахнулся. Я замерла в страхе, не зная куда спрятаться.
   - Давай, Том, пошевеливайся, нужно найти, эти чертовы запасные тарлеты, если не заменим поврежденные, вырвет к дьяволу вместе с путенсами, и будем, потом бизань-ванты перетягивать.
   - Да сам знаю, посвети лучше, темно как в могиле!
   При упоминании могилы мне сразу вспомнились гробы, возле которых я так и застыла. В это время в люк распахнулся, и вниз стал спускаться матрос Том, след за ним спускался еще один человек, держав в руке масляную лампу.
   Даже сама не понимая, что я делаю, и просто сгорая от страха, я приоткрыла крышку гроба, и юркнула внутрь. Какие только картины не рисовало мне воображение в этот момент. Мне чудилось, что в гробу лежит полуистлевший труп, и что он сейчас схватит меня в свои мерзкие объятья, оставив с собой навсегда. Я дрожала как кролик, и прикусила до крови губу, глаза сразу же сделались мокрыми, но я не пикнула, и из гроба не выскочила, решив, что лучше оказаться в объятьях мертвеца, чем в лапах пиратов. Но, к счастью, страхи мои были напрасны, гроб оказался пустым, и более того, очень даже уютным; если закрыть глаза и забыть где находишься, то может показаться, что лежишь в весьма удобной, хоть и немого тесноватой кровати.
   Матросы, вскоре, нашли, что им было нужно, и удалились, а я, преодолев свои страхи, так и осталась ночевать в гробу, лишь откинула половинку крышки, чтобы было чем дышать. Кровать, конечно, не самая приятная, но лучше чем спать между тюками с заплеслым шелком, и с крысами под боком.
   Проснулась я задолго до рассвета. Жажда дала о себе знать, мой организм измученный холодом, страхом, и морской болезнью, потребовал немедленно глоток чистой воды. Я понимала - в трюме питьевой воды не найти, и сделала вторую попытку покинуть свое убежище.
   Погода ничуть не изменилась, дул сильный ветер, море штормило, соленые брызги то и дело накрывали корабль. Не удивительно, что на палубе кроме рулевого в этот момент никого не было, да и он стоял, завернувшись в тяжелый непромокаемый плащ, и сосредоточил свое внимание лишь на том, чтобы не сбиться с курса, время от времени, прикладываясь к бутылке рома.
   Почти рядом с люком, из которого я выбралась, находился небольшой бочонок; позже я узнала, что такие бочонки - анкерки, часто устанавливают на палубе, чтобы матрос, которого будет мучить жажда от тяжелой работы, не бегал ежеминутно на камбуз, а мог утолить ее прямо на месте.
   Я прошептала короткую молитву, прося бога лишь о том, чтобы там оказался не ром, а вода. И видимо молитва моя была услышана, я открыла вентиль, жадно припала к нему губами, и ощутила самый приятный вкус на свете - вкус чистой, холодной воды.
   Пользуясь моментом, пока на палубе никого не было, я снова спустилась вниз, подобрала там какую-то посудину и, наполнив ее водой, аккуратно отнесла эту драгоценность в трюм - нужно было, позаботится о том, что пить днем.
   Когда наступил день, и солнечный свет, проникающий через щели в потолке, немного рассеял полумрак трюма, я продолжила изучать накопленный здесь годами хлам. Теперь меня больше всего интересовала еда. Утолив жажду, я вдруг ощутила страшный голод, я ни о чем не могла думать, кроме как о еде.
   Наверное, было глупо надеяться найти еду в грузовом трюме, но надежда была - во-первых, многочисленное семейство крыс ведь чем-то здесь питалось и, во-вторых, судя по тому, как беспечно в трюме хранились ценные вещи, можно было надеяться, что здесь завалялся и какой ни будь провиант.
   Я полдня рылась в этом невыносимом бардаке, разбирая ящик за ящиком, мешок за мешком, отрывая бочонки, и бесконечные коробки. Какие только вещи мне не попадались, я даже обнаружила целый склад моряцкой одежды, но еды не было. Довольствуясь малым, я переоделась, наконец, в нормальную человеческую одежду, правда это был костюм моряка, но мне удалось найти подходящий размер, видимо сшитый для юноши.
   Но голод все сильнее давал о себе знать; раньше, я полагала, что познала настоящий голод. Как-то раз ранним утром, мы с друзьями отправились на прогулку на лошадях, это была чудесная прогулка, стояла хорошая погода, нам было весело, хорошо. Мы знали, что вернемся лишь к вечеру и, повар Поль, приготовит нам отменный ужин из запеченного гуся, с картофелинами и свежими овощами. Мы, ради забавы, решили ничего не есть пока, не вернемся домой, сначала это было легко, но уже днем голод давал о себе знать. Проезжая мимо деревенских трактиров, аппетит усиливался многократно, запах подгорелого мяса, который раньше вызывал лишь отвращение, в тот момент казался очень даже привлекательным. Борьба разума с желудком продолжалась до самого вечера, и под конец прогулка ужасно утомила меня, и я хоть и храбрилась и делала вид, что легко переношу голод, на самом деле все мысли вытеснил яблочный пирог, лежащий в седельной сумке. Разум в тот день победил, я даже сумела, не притронутся к пирогу, зато, когда наша компания добралась, наконец, до ароматного гуся, запеченного до хрустящей корочки, он был уничтожен в одно мгновенье.
   Я запомнила этот день, и по наивности своей считала, что ощутила тогда что такое настоящий голод; и только сейчас я поняла, как я заблуждалась, был не голод, нет, - это был, всего лишь на всего, хороший аппетит, не более. Настоящий голод пришел ко мне сегодня, я уже третьи сутки ничего не ела, и от этого мне казалось, что я теряю человеческий облик. Мне нужна была еда, любая, мне казалось еще немного и я начну грызть доски, и даже мысль выйти наверх и сдаться пиратам, лишь бы накормили, уже не казалась мне безумием.
   Вдруг я заметила, как пробежавшая мимо крыса тащила кусок явно чего-то съедобного. Страшные мысли витали в моей голове в этот момент, я уже не считала зазорным отнять кусок черствого хлеба у мерзкого грызуна, но к счастью до этого не дошло. Если с моральной стороной дела я справилась, и была готова пойти на это вопиющее преступление, то с охотничьими навыками у меня было все не так хорошо. Крыса не желала делиться добычей, она была слишком ловкой и юркой, мне никогда с ней не справиться. Но зато я заметила, откуда животное таскает еду, и направилась в этот отсек, расположенный ближе к центральной части корабля. Крысы таскали еду из-за стены, в которой проделали маленький лаз. Стена была завалена ящиками, и мне пришлось немало потрудиться, передвигая их, чтобы обнаружить не замеченную ранее маленькую дверцу. Еще не открыв ее, я почувствовала приятные запахи, обостренное голодом обоняние выхватило запах жарящегося мяса. Я, забыв про осторожность, открыла дверь, откинула, скрывавшую эту дверь занавеску и... оказалась в камбузе. А точнее в кладовке возле камбуза, на мое счастье в этот момент в кладовке никого не было.
   Сквозь щель в стене я разглядела Томми, поджаривавшего на огромной сковородке кусочки скворчащего мяса. Я чуть не сошла с ума, от запаха, но заставила себя прийти в себя и оглядеться. В кладовке мяса не было, но поживиться чем хватало - галеты, сухари, рис, крупы. Все съедобное, но не готовое к употреблению. Однако я не стала строить из себя кисейную барышню, торопливо набив карманы, всем, что попалось под руку, я скрылась за дверцей, не забыв подпереть ее с другой стороны.
   Уже через несколько минут, я была в своем странном логове, и размышляла над превратностями судьбы.
   Еще совсем недавно я была в числе первых бристольских красавиц, все развлечения высшего света были открыты для меня, я не знала горести, лишений и голода. У меня были две личных служанки, на кухне работал повар, у отца был конюх, садовники. Ложилась спасть, я исключительно на взбитых перинах, ежедневно принимала теплые ванные с ароматическими маслами, а волосы мои расчесывала, золоченым гребнем, милашка Сюзи. Для моего гардероба не хватало место в специально отведенной комнате, и отцу пришлось выделить мне еще одну, а мои украшения стоили целое состояние. Я почти вышла замуж, и в отличие от многих девушек моего круга, которым приходилось выходить замуж исключительно по расчету, мне сильно повезло, я по настоящему любила своего милого Джимми; впереди должна была быть долгая и счастливая жизнь. А что сейчас? Я сижу в пустом гробу, ем в сухомятку галеты, так как запасенная утром вода разлилась. Я одна, среди крыс и пиратов, в открытом море, в мужской одежде, и даже не знаю, что будет со мной завтра. Я радуюсь коркам черствого хлеба, как никогда не радовалась званному ужину, и перспектива выбросится за борт, не кажется мне такой уже плохой идеей.
   Где сейчас мой суженный, где мой милый Джимми? Наверное, он сходит с ума, пытаясь найти меня, наверное, он с целой флотилией военных кораблей преследует пиратов, чтобы отбить меня из их лап. А может, он решил, что я умерла? Быть может, возле него уже вьется какая-нибудь местная красавица, выражая сочувствие, по поводу тяжелой утраты, и делает все возможное, чтобы эта боль, была не так сильна. Джимми, он ведь такой наивный. От этих мыслей на душе стало совсем горько, я уже хотела, было разрыдаться, но слез не было. Никто не мог мне посочувствовать, никто не мог меня утешить, и значит, слезы помочь не могли. Надо было думать, как снова сделать вылазку за водой, и куда ее налить, чтобы она сохранилась.
  
   Так потянулись дни моего странствования на море в качестве безбилетного пассажира. Ночью я воровала еду и воду, а днем пряталась среди хлама, стараясь не выдать своего присутствия. Моряки в грузовой трюм заходили очень редко, и не надолго. А мне он стал как родным домом, вскоре я перестала бояться быть обнаруженной, не знаю даже почему, наверное, просто устала жить в постоянном страхе. Морская болезнь бесследно прошла, меня больше не смущал вид гроба, заменявшего мне постель, и даже крысы больше не казались такими ужасными созданиями они, так же как и я, прятались от моряков и воровали пищу.
   Не прошла только тоска по моему жениху, по родственникам, друзьям и родной Англии. Я понятия не имела, куда мы плывем, сколько времени будем в море, и появится ли у меня когда-нибудь хоть небольшой шанс, вырваться из заточения.
   Диета на галетах и сухих крупах не пошла мне на пользу. Я сильно исхудала, и когда нашла среди прочего хлама небольшое зеркальце, то едва смогла узнать себя - глаза ввалились, скулы стали острыми, а игривые ямочки на щеках, которые так приводили в восторг моих поклонников и вовсе исчезли. Раньше для меня зеркало было одной из самых важных вещей в доме, я не могла удержаться, чтобы пройти мимо зеркала и не взглянуть в него, но теперь все изменилось. Я забросила свою находку подальше в кучу хлама, и постаралась забыть о том жалком существе, которое оно отразило.
   Я пожалела, что не вела счет проведенным дням, сколько прошло времени - несколько недель, или несколько месяцев, я даже была не способна ответить, так однообразны и скучны были эти дни, проведенные в мрачном трюме.
   Лишь одно событие произошло за эти долгие дни, и оно, к сожалению не было радостным. Как-то раз, я пыталась разогнать скуку, изучая содержимое многочисленных ящиков и бочонков. И в тот миг, когда я сняла крышку с одной, внушительного вида бочки, корабль неожиданно подкинуло на волне, и черная, густая жидкость, облила меня с ног до головы. Одежды, к счастью, среди прочего хлама хватало, и переодеться мне не составило труда, отмыться удалось ночью, когда на палубе не было матросов. Но самое ужасное из всего этого, что мне пришлось состричь свои золотистые волосы. Я не могла удержать слез, срезая ножом прядь за прядью, я хорошо знала какую зависть вызывали они у других красавиц, и как восторгались ими мужчины. А теперь мои кудри превратились в черные, липкие клочья, даже прикасаться к ним было противно. Впервые за время заточения я порадовалась, что сейчас рядом со мной нет моего Джимми, что бы он подумал обо мне, увидь меня такой.
  
   Я не имела представления, куда мы направляемся, но, судя по изменившейся погоде, мы шли к южному полушарию. Вскоре пронизывающий ранее холод, отступил, и в ночное время на палубу можно было выходить, уже не закутываясь с ног до головы в теплый, непромокаемый плащ. Впрочем, была в этом и отрицательная сторона, если раньше матросы проводили ночи у себя в кубрике, то теперь они частенько выходили на палубу подышать свежим воздухом и полюбоваться ночным небом, разукрашенным россыпью звезд. Добывать воду стало очень сложно, приходилось удвоить осторожность, и свести свои вылазки к минимуму.
   Но все же, однажды, не обошлось без случая, едва не стоившего мне раскрытием моей тайны. Для того чтобы меня было труднее увидеть в темноте, я вымазала один комплект моряцкой одежды сажей, найденной в одной из бочек. Одежда стала черной, как сама ночь, что давало мне дополнительное преимущество в темноте. Но я не ограничилась только одеждой, перед вылазкой я тщательно намазывала сажей лицо и руки, процедура не из приятных и, кроме того, приходилось потом тратить драгоценную воду на то чтобы отмыть грим, но зато я становилась практически человеком-невидимкой.
   И вот как-то раз ночью, я вышла на палубу, чтобы наполнить кувшин водой, и обнаружила, что мой бочонок пуст. Беспечные пираты забыли наполнить его водой, но я не очень расстраивалась, я уже знала, с другой стороны, ближе к носу, имелся еще один анкерок и, скорее всего, вода в нем была. Оставалась лишь одна проблема - добраться до него. К счастью дисциплина на корабле была не на самом высшем уровне, и некогда сверкающая чистотой палуба была сейчас порядочно захламлена. Прячась между обрывками парусины, и связками канатов я медленно приближалась к заветной цели. Иногда мне приходилось подолгу сидеть в ненадежном укрытии, свернувшись клубочком и затаив дыхание. Мимо ходили пираты, громко смеялись, отпускали друг другу грубые шутки, пили ром, и иногда даже устраивали драки. В такие минуты сердце мое замирало от страха, риск быть обнаруженной существенно увеличивался, но обычно мне везло - никто меня не замечал.
   В ту ночь, я благополучно добралась до бочонка, без проблем набрала воды, и стала прокрадываться обратно. Людей на палубе почти не было, только вахтенный у штурвала, и великан боцман, которого все почтительно звали мистер Личь, стоял рядом с ним, и что-то ему указывал. Я ползком подобралась до центральной мачты, в этот момент боцман закончил разговор с вахтенным и развернулся. Я сразу укрылась за основанием мачты, оно было достаточным, чтобы скрыть меня. Быть обнаруженной я не боялась, хотя в эту ночь была полная луна, и светила она очень даже ярко.
   Боцман скрылся, в недрах трюма, и я, видя, что больше опасности нет (вахтенный был слишком занят своей работой, чтобы обращать внимание на палубу) поднялась во весь рост. И тут, вдруг прямо рядом со мной послышалось сиплое сопение. Я повернула голову и увидела сидящего, возле меня моряка. В призрачном свете луны, я видела его округлившиеся глаза и дрожащие руки, в одной двупалой руке он держал бутылку рома. Я узнала его - это был Тед Когнар.
   В первую секунду я остолбенела от страха, у меня не возникало иллюзий, что со мной сделают пираты, если обнаружат. И в тот момент, я даже хотела броситься за борт, но вдруг поняла, что Клешня испуган не меньше меня.
   - Демон, - прошептал он охрипшим шепотом. - Изиде.
   Я быстро поняла бедного Теда Когнара - увидеть на корабле, среди бескрайних морей незнакомого человека, да еще какого человека - всего черного с ног до головы. Добавить сюда то, что сейчас была ночь, и он не заметил моего приближения, я как бы выросла у него из-под ног, когда вставала. Неудивительно, что он был так перепуган. Это давало мне шанс, и я собрала всю волю в кулак, чтобы им воспользоваться.
   - Изиде, пожалуйста, - продолжал бормотать Клешня, при этом он попытался креститься но, не выпуская при этом бутылку рома.
   - Не смеши меня, - проговорила я, стараясь придать голосу как можно больше грубых ноток, неожиданно это получилось, я так долго ни с кем не разговаривала, что даже не узнавала своего голоса.
   - Ты всю жизнь пил ром, пиратствовал, и богохульствовал, а теперь "Изиде, пожалуйста"! Всё! Твои дни сочтены, сейчас ты отправишься со мной в ад!
   - Нет, не надо, только не в ад! - Уже почти закричал Тед Когнар, и плюхнулся на колени. К счастью волны шумели достаточно сильно, и его слова не долетали до вахтенного.
   - Прости меня, я грешил, но теперь раскаиваюсь, нельзя человека забирать в ад, если он покаялся перед смертью. - При этом, видимо от раскаянья Тед одним глотком допил остатки рома и вышвырнул бутылку за борт.
   - Перед кем ты покаялся? Забыл, я же демон! И вообще поздно раскаиваться, для тебя в аду уже приготовлено специальное место; что теперь, пустовать ему, лишь потому, что ты раскаялся?
   Тед побледнел так, что даже белоснежные паруса, на фоне его лица, заметно потускнели.
   - Нет! - вдруг закричал он, - нет! Я не хочу! Я изменюсь, клянусь! - и пустился бегом по палубе в сторону кубрика.
   Я, не теряя времени, тоже бросилась в свой трюм, и затаилась в самом укромном уголке, ожидая с минуты на минуту что, сюда могут нагрянуть матросы, если заподозрят, что на корабле есть кто-то посторонний.
   Но напрасно я боялась, позже я узнала, что над бедным Тедом его друзья лишь посмеялись. Во время далеких странствий матросы порой доходят до умопомешательства, особенно если злоупотребляют спиртным. А если и были люди, что поверили Теду, то они не торопились обыскивать судно, так как поверили именно в то, что он рассказал, то есть о встрече с демоном.
   Однако в те минуты я еще не знала, что опасность быть пойманной мне по-прежнему не грозит, и дрожала от страха в своем трюме. Несколько дней я провела безвылазно, прислушиваясь к каждому шороху, и стараясь раствориться в темноте. Драгоценную воду я расходовала буквально по чайной ложке, постоянно мучаясь от жажды.
  

глава III

МЕРТВЫЙ КОРАБЛЬ

   И без того бедственное положение мое ухудшилось, когда в одну из ночей на море поднялась сильная качка. Корабль кидало с волны на волну, все незакрепленные вещи катались по трюму, делая его совершенно неприспособленным для жизни. К счастью я уже давно приколотила гроб гвоздями к полу, и находиться в нем было более или менее безопасно, но от бесконечных взлетов и падений у меня снова началась морская болезнь, в еще худшей форме, чем раньше.
   По всей видимости, буря была ужасная. Еще когда она не достигла своего апогея, я выглянула сквозь щелочку в досках на палубу, и увидела, что матросы опустили все паруса, передвигались они, привязав себя веревками. Сверху слышались крики боцмана который даже перекрикивал шум урагана. Видимо дело было на самом деле плохо, порой корабль так подбрасывало на волне, что я явственно ощущала, как мы падаем куда-то в пропасть. Потом еще более явственно ощущался удар, болезненно отражавшийся во всем теле. Несчастные доски обшивки корабля скрипели и стонали, силясь преодолеть нападки разбушевавшейся стихии. Мне казалось, что корабль вот-вот развалится на части, и мы непременно пойдем ко дну. Даже крысы разбежались по углам, и впервые за все время плаванья, не докучали мне своим писком.
   Это были самые страшные минуты в моей жизни, я была беспомощна, одинока и подавлена сложившейся ситуацией. Все что мне оставалось это усердно молится, я прочитала все молитвы, которые помнила наизусть и клялась себе, что если мне удастся выбраться живой, когда-нибудь из этого ада, то я буду чаще посещать церковь, и никогда не расстанусь с библией.
   Буря улеглась лишь через сутки, на рассвете. Волны все еще кидали корабль, словно игрушку, но теперь, по крайней мере, я могла ползком передвигаться по трюму, не боясь, что меня придавит незакрепленным ящиком. Я немного отошла от ночных страхов, перевела дух, и передо мной встала все та же проблема - нужно было снова добыть воды.
   Поднявшись по веревочному трапу, я выглянула через решетку трюма наверх. Солнце едва показалось из-за горизонта, открыв потрясающее по красоте зрелище: небо все еще покрытое мрачными тучами, и море неспокойное, с вздыбленными горами волн, сливались на востоке в одну багрово-алую картину. На западе эти две стихии тоже сливались, но уже в мрачный, иссиня-черный пейзаж.
   Палуба опустела, матросы, измученные штормом, разошлись по каютам, остался лишь вахтенный, на этот раз им был неутомимый боцман. Многочисленный хлам, заполнивший палубу, был начисто смыт ураганом в море, палуба была чиста, словно матросы всю ночь драили ее. К моему огромному огорчению, бочонки с водой тоже исчезли, хотя и были закреплены.
   Я была в отчаянье, передо мной встал тяжелый выбор - сдаться на милость пиратам, или умереть от жажды. Еще недавно, я бы даже не задумывалась, приняла бы смерть, но сейчас, когда каждая клеточка моего организма кричала: "Пить!", когда перед глазами уже появлялись темные круги, и язык едва ворочался во рту, я уже почти была готова сдаться, лишь бы хлебнуть глоток чистой воды.
   И вдруг я заметила, что возле левого фальшборта торчит заветный анкерок, застрявший между каких-то обломков. Добраться до него, сейчас, когда солнце уже осветило палубу, было крайне опасно, любой пират, вышедший наверх, тут же заметил бы меня. Или если боцману захочется обернуться, он непременно увидит меня. Но раздумывать и медлить было некогда, ждать еще целый день я не могла, да и неизвестно сохранится ли бочонок до следующего дня, любой порыв ветра мог сбросить его за борт.
   Собрав в кулак всю свою девичью храбрость, я стрелой кинулась к заветному бочонку. К счастью никто меня не заметил. Открутив задвижку, я жадно припала губами к вентилю, с разочарованием заметив, что бочонок был почти пуст. Мне так хотелось пить, что я даже уже не боясь быть замеченной, встала во весь рост и, подняв бочонок, пыталась, наклонив его, выжить из него еще хоть пару лишних капель.
   Безусловно, это был глупый поступок, глупый и необдуманный, в последствии я много раз жалела, что не сохранила спокойствие, и так беспечно поступила. Но быть может все случившееся было и к лучшему, неизвестно, что было бы со мной, если бы не этот поступок такой же стихийный и внезапный, как и налетевший порыв ветра.
   В тот миг, когда я стояла возле борта, пытаясь утолить жажду, вдруг, неожиданно корабль содрогнулся от страшного удара, впоследствии я узнала, что это был просто сильный, и редкий порыв ветра, который моряки называют внезапный шквал. Корабль накренился, чуть ли не до самого левого борта уйдя в воду. Я не удержалась, мир перевернулся в моих глазах, прочертив перед взором красную полосу света от солнца, и черноту морских волн. Тут же я почувствовала, как погружаюсь в холодную соленую воду, как мощные волны зашумели над головой, стараясь поскорее поглотить несчастную жертву.
   Но я не собиралась сдаваться даже перед неминуемой гибелью. Я отчаянно заработала руками и ногами, пытаясь вырваться из морского плена. Воздуха катастрофически не хватало, я была дезориентирована, не понимая где верх, где низ, куда плыть, как выбраться. В какой то миг, я уже почти отказалась от борьбы, прекратив тщетные попытки выплыть, я почувствовала, как все тело охватывает приятная слабость. Руки ноги, перестали мне повиноваться, я начала медленное погружение в пучину, уже безразличная ко всему на свете. И в этот миг, я увидела солнечный свет, пробивавшийся сквозь толщу волн, и в этом свете был один, до боли знакомый предмет - пресловутый анкерок.
   Даже не знаю, что больше произвело на меня впечатление, но какая-то злость вдруг овладела мной, неужели я сдамся так легко? Нет! Этому не бывать! Нельзя падать духом! Я заработала вмиг ставшими покорными руками и ногами с удвоенной силой, я сжала губы, зажмурила глаза, отдав все силы на последний рывок.
   И вдруг почувствовала, что на мгновенье вырвалась из водного плена - ветер и соленые брызги ударили мне в лицо, я ощутила, что могу вдохнуть полной грудью тяжелый морской воздух. Тут же налетевшая волна снова накрыла меня с головой. Но, к счастью, в руки уже сам, лег бочонок, не раз, спасавший мне жизнь на корабле, и теперь снова он выручил меня, дав хоть какую-то опору в бескрайнем море.
   Как только я смогла прийти в себя настолько, чтобы оглядеться, я заметила, что корабль пиратов уже удалился на значительное расстояние. Его еще хорошо было видно, но меня с него вряд ли можно было заметить. Решив, что плен все же лучше смерти, я закричала, насколько хватило сил, и попыталась махать руками, но все тщетно, никто меня не заметил.
   С тяжелым сердцем я наблюдала, как медленно удаляется корабль, постепенно скрываясь в рассветном тумане. Вскоре я осталась одна, одна во всем безбрежном океане! Вокруг, куда ни кинь взгляд, только волны и небо, больше ничего. Унылая и обезнадеживающая картина.
   Вскоре ко всем моим проблемам прибавилась еще одна - холод от воды, сковал мое тело так, что я почти не могла двигаться все, на что меня хватало, это вяло держаться за пустой бочонок, хотя я понимала, что долго так продолжаться не может.
   Час, шел за часом, солнце поднялось высоко в зенит и, обойдя небосвод, направилось к западу, а со мной ничего не происходило. Помощи, по-прежнему ждать было не откуда, а последние силы таяли на глазах. Несколько раз я уже была готова отпустить руки, и отдаться во власть подводного царства, но это было страшно, и я поклялась сама себе, что буду держаться до тех пор, пока руки не разожмутся сами.
   Ничего не изменялось в бесконечном океане, и только лишь однажды что-то большое скользкое и омерзительное прикоснулось к моей ноге. Я вскрикнула, и сжалась в комок, представив, как меня сейчас сожрет морское чудовище, но вновь море оставалось безразлично к моей судьбе, чудовище или что это там было, не заинтересовалось мной и исчезло так же внезапно, как и появилось.
   Мне удалось продержаться до вечера. Когда солнце уже стало опускаться в холодную воду на горизонте, я вдруг заметила какой-то силуэт, на фоне заката. Сначала я подумала, что это остров, или торчащие из воды рифы, но вскоре я поняла, что предмет покачивается на волнах, и значит это не земля.
   Присмотревшись, я решила, что это еще одно огромное морское чудище, заснувшее на поверхности моря. Но чудище не подавало признаков жизни, и я попыталась плыть в его направлении. Попытки мои, были, конечно, смешны, сил у меня не было, да сопротивляться воли волн, держась за пустой бочонок, было бессмысленно. Однако, волны, на этот раз были благосклонны ко мне, и несли меня прямо на этот загадочный предмет.
   Какие только мысли не проносились в моей голове, что только не нарисовало мне воображение в этом предмете. Были моменты когда, я даже, пыталась развернуться и сбежать от него, но, подумав, я решала что бы это ни было, хуже уже не будет, и вновь отдавалась власти волн.
   Когда морская стихия сблизила меня с этим плавучим островом, солнце уже почти зашло. В полумраке я смогла рассмотреть дощатую обшивку корабля, безжизненно свисающие обрывки канатов и даже обычно скрытый в воде киль. Загадка разрешилась очень просто - это был корабль. Корабль, перевернутый на бок, мачт на нем не было, само судно еле держалось на плаву, и не надо быть опытным моряком чтобы понять - вскоре, оно пойдет ко дну.
   И все же я решила воспользоваться представившимся случаем и, хоть на время, выбраться из воды. С трудом мне удалось подплыть к этому исполину, и ухватиться за лаглинь. Надежда найти на корабле спасенье в виде еды, воды и быть может неповрежденной шлюпки, подхлестывала меня, придавала сил, и вскоре я уже карабкалась по дощатому борту. Делать это было не очень сложно, так как борт настолько сильно накренился, что находился почти в горизонтальном положении.
   До рубки я смогла добраться уже с последним лучом солнце. Точнее до стенок рубки, заходить внутрь сейчас, когда было темно, я не решилась. Было страшно, и велик риск упасть, куда-нибудь и сломать ноги.
   Мне удалось нащупать в темноте обрывок веревки и привязать себя к выступу, на этом силы мои иссякли, и я попыталась уснуть. Но почему-то сон не шел ко мне. Тишина, стоящая на этом мертвом корабле, прерываемая лишь плеском волн, недобрым завыванием ветра, да скрипом досок, не давали мне уснуть. Что-то угнетало меня, я долго ворочалась, и несколько раз все же проваливалась в полузабытье, но страшные сны не давали мне покоя, и я просыпалась вся в холодном, липком поту.
   Проснувшись, в очередной раз я приподнялась и огляделась. Судно скрипело и стонало, оно понемногу погружалось в море, но, как и я, не желало такой судьбы, и сопротивлялась этому из последних сил, держась на плаву. Странно, я думала об этом корабле как о человеке, и мне было жаль его, хотя больше думать надо было о себе, когда судно пойдет под воду, вместе с ним утону и я. Запоздало я пожалела о том, что не сохранила свой спасительный бочонок, впрочем, что бы это дало? - лишь продлило бы агонию.
   Вдруг мой взгляд наткнулся на что-то внутри рубки. Я явственно видела какой-то знакомый предмет сквозь разбитые окна рубки. Тщетно я напрягала зрение, пытаясь разглядеть, в рассеянной ночной тьме, что же это такое. Очертания были слишком знакомы, мне стало жутко, как никогда не бывало, я стала горячо молить бога, чтобы зрение на этот раз подвело меня, и предметом оказалась просто причудливый обломок обшивки. Но вдруг вышедшая из облаков луна, осветила своим зловещим, призрачным светом страшный корабль. Сомнений быть не могло - я видела человеческую руку, застывшие пальцы трупа были искривлены и словно бы тянулись ко мне.
   Мне стало так страшно, я закричала, потом притихла и заплакала. Кругом был только страх, смерть и безразличное ко всем человеческим трудностям холодное море. Я не могла оставаться рядом с трупом, но и бежать было некуда. Наверное, в тот миг я уже была готова броситься в воду и прекратить, наконец, свои мучения. Но волны зашипели особенно злобно, мне причудились, что корабль окружают тысячи таких мертвых, протянутых рук, и они только и ждут, когда я брошусь к ним в объятья.
   В моей памяти всплыли те минуты далекого детства, когда я, будучи маленькой девочкой, пряталась под одеяло от окружающих теней. А если становилось совсем страшно, можно было сбежать в спальню к маме, и в ее теплых объятьях все плохое уходило. Эти воспоминания помогли окончательно не упасть духом. Я все больше и больше погружалась в воспоминания детства, стараясь вытеснить кошмарную реальность, я вспомнила песни, которые мне пела когда-то мама и, набравшись храбрости, стала их тихо напевать, часто сбиваясь, путая слова и мотив.
   Рассвет застал меня дрожащую уже не от страха, а от холода. Раньше, при свете дня, все ночные тени уходили, и казавшиеся ночью страшные предметы становятся безобидными. Но только не в этом случае. Лучи озарили мертвый корабль, и только сейчас я поняла, насколько действительно он был мертвый.
   На корабле, повсюду, где присутствовали горизонтальные поверхности, были трупы людей. Одного их вида было достаточно, чтобы понять - умерли они не своей смертью. Все мертвецы были в страшных ранениях - изрублены саблей, или расстреляны пулей. На палубе людей было мало, так как большинство из них, по-видимому, упали за борт. Настоящее побоище было в трюме, на юте, и в рубке. Мне, как ни тяжело это было, пришлось спуститься туда в поисках еды, но кроме мертвецов я ничего не нашла. Трюмы были залиты водой уже до половины и среди плавающего там хлама я, как ни старалась, не смогла заставить себя найти что-нибудь съедобное.
   В рубке нашлась лишь фляжка с ромом. На ее блестящем боку, я прочла надпись на испанском: "Дорогому сыну Филиппу, в день его первого плаванья". Фляжка была новая, и я почти не сомневалась, что где-то здесь, среди мертвецов, есть и этот несчастный молодой человек, для которого первое плаванье стало и последним. Мне стало грустно, на мгновенье я даже забыла что моя судьба ни чуть не завиднее судьбы неизвестного Филиппа.
   Я открыла фляжку, и сделала глоток рома. Обычно я терпеть не могу спиртное, но сейчас была ему даже рада, опустошив бутылку до половины я провалилась в такое глубокое забытье, что не почувствовала как прошел очередной день. Вторая половина фляжки помогла мне пережить еще одну ночь, а на утро я так обессилела, что уже не могла подняться с места.
   Трупы начали разлагаться, испуская жуткое зловоние, мне следовало бы попытаться избавиться от них, но сил на это уже не было, да и бессмысленное занятие - корабль, дюйм за дюймом погружался в воду, и уже недолог был тот час, когда он утонет окончательно.
   Днем стояла жуткая жара, а ночью не менее жуткий холод. Не знаю, сколько прошло времени, я все чаще проваливалась в бессознательное состояние, иногда приходила в себя, а иногда видела страшные сны, где все мертвецы вдруг оживали и тянулись ко мне. Тогда я вскрикивала, просыпалась, и вокруг была все та же картина что и во сне, только мертвецы вели себя спокойнее, впрочем, я даже не уверена, где был сон, а где явь.
   В одном из своих снов я вдруг увидела приближающийся корабль, я сразу узнала его, это был тот самый корабль, на котором я провела столько времени. Я закрыла глаза, а когда открыла их снова, то сквозь пелену застлавшую глаза разглядела фигуру человека.
  

глава IV

  

СРЕДИ ПИРАТОВ

  
   Стоящее в зените солнце слепило меня, и я видела в его лучах лишь темный силуэт. В голове шумело, мысли путались, помню, в тот момент я решила, что это ангел небесный, спустился, чтобы перевести мою душу в другой мир. Но в тот же миг, что-то смутило меня в облике этого ангела, я услышала грубый голос, почувствовала отвратительный запах перегара, а потом и увидела, как двупалая рука поднимает фляжку неизвестного мне испанца.
   Я лихорадочно пыталась сфокусировать свое сознание на этом человеке, но получалось это с большим трудом. Наконец человек наклонился ко мне почти вплотную, и я с ужасом узнала в нем рыжебородого Теда Когнара.
   - Клянусь бородой Посейдона, повезло тебе, парень, - проговорил пират, - наш курс пролегал по совсем другому маршруту, но старый Том Морган, стоящий на вахте хлебнул лишнего, и заснул, вот мы на четверть румба и отошли от направления. Так что, парень, будешь теперь в должниках у Моргана.
   "Парень, это он кому?"
   - Сам идти-то, сможешь? Или тащить теперь тебя как дохлого тюленя?
   "Да с кем это, он разговаривает? Неужели я окончательно спятила?"
   - Вижу, крепко тебе досталось, ладно так и быть отнесу тебя в шлюпку, будешь потом и у меня в должниках.
   Я почувствовала, как уверенные мускулистые руки легко подняли меня, и куда-то понесли. Что было после, я не помню, потому что потеряла сознание. Последней моей мыслью было: "Неужели я так ужасно выгляжу что Клешня смог спутать меня с парнем?"
  
   Очнулась я все от той же мерной, и уже основательно надоевшей качке. Завывания ветра, скрип дерева, и громкая ругань моряков где-то на палубе, не оставляли сомнений в том что я снова вернулась на корабль, который недавно покинула.
   Я с большой неохотой открыла глаза, окружающая обстановка не смогла внушить мне оптимизма, особой радости от спасения я тоже не испытывала. В моем положении, быть может, было бы лучше, тихо и мирно погибнуть на том мертвом корабле, составив компанию несчастным испанцам.
   На этот раз я находилась не в отдельной каюте, а в общем кубрике где, по-видимому, проводили свободное время большинство матросов. Судя по всему, была ночь, и значит, я провалялась в постели целый день. По-прежнему хотелось пить, мучил голод, хотя уже и не так сильно. Какие-то обрывки памяти подсказали мне, что меня отпаивали водой, но я находилась в полубессознательном состоянии, и плохо помнила подробности.
   С ужасом я обнаружила, что на соседней койке спит, бессовестно храпя, какой-то матрос, меня воротило, только лишь от одного вида его грязной бородищи, и залитой какой-то гадостью рубахи.
   Запахи, здесь стояли, мягко сказать, далекие от благоухания; в основном здесь боролись три запаха - перегара, пота и табачного дыма. К ним искусно примешивались запахи грязной одежды, плесени, спиртного и помоев. Трудно представить, что люди могли добровольно находиться в таком смраде. Убранство кубрика так же не соответствовало моему представлению о месте человеческого пребывания. Грязные койки были расположены одна рядом с другой, под потолком болтались гамаки, пол завален мусором, по стенкам ползали насекомые. Прикрученные к стенам масляные лампы, чадили, отравляя и без того ужасный воздух. Здесь же сушилась одежда, здесь же хранился весь нехитрый скарб моряков, и здесь же они принимали пищу. Я думаю, даже в тюрьме заключенные имеют лучшие условия проживания. Не знаю, как эти несчастные, но я здесь точно прожить не смогу, по крайней мере, я так думала в тот момент.
   - О, проснулся браток, - услышала я голос за спиной, это был все тот же Тед Когнар. - Ой-ёй-ёй, только не надо снова обмороков, раскис как медуза, давай, вот поешь, еда пойдет тебе на пользу. - Тед протянул мне поднос с медной посудой, от тарелки поднимался соблазнительный дымок.
   Это был первый горячий обед со времени моего бегства. Есть мне безумно хотелось, хоть еда и не была шедевром кулинарии, и даже более того, предложенный рис был явно плохо очищен, а отбивная пережарена, если бы Поль подал такое блюдо отцу на ужин, то он его рассчитал бы в тот же миг. Но сейчас прошлая жизнь все уже не имела значения, мне даже начинало казаться, что ее никогда и не было.
   Первым делом я жадно схватила кружку и осушила ее до дна, мне было этого мало, но так как воды больше не было, то я так же жадно вцепилась зубами в отбивную. Тед даже испуганно отстранился от меня, опасаясь, как бы я и его не укусила.
   - Так значит, тебя звать Филипп? - осведомился Тед.
   Как я не была голодна, но эти слова провели на меня такое впечатление, что я даже выронила ложку. Я оставила вопрос без ответа, схватила медную кружку и попыталась рассмотреть свое отражение в ее тусклых боках. Толком ничего увидеть не удалось.
   - Да, ладно, не дрефь парень, успокоил меня Тед, у нас на корабле к испанцам относятся нормально.
   Тут же, как бы в опровержении его слов, вдруг на соседней койке зашевелился спящий матрос, и сквозь сон, заорал: "Смерть испанцам! Да здравств...", закончить фразу он так и не смог, и снова громко захрапел.
   - Это Дик, - пояснил Тед, - он раньше служил в английском флоте, сражался с испанцами, вот порой ночами его и пробивает. Парень, ты по-английски то понимаешь?
   - Угу, у меня мама ирландка, - произнесла я на всякий случай, даже не знаю к чему. Быть может, я подумала, что внешне совсем не похожа на испанку, и уж тем более испанца, а быть может, испугавшись, что этого Дика вдруг, как ни будь ночью "пробьет" так, что только ирландские корни и помогут мне выжить.
   - Ну и отлично, - обрадовался Тед. - раз уж оказалось, что ты умеешь говорить, так может быть, расскажешь, что с тобой произошло?
   - Э... сэр... то есть сеньор... - Мысли в голове путались, все произошло столь неожиданно, что я даже не успела придумать ничего правдоподобного. - Что-то мне нехорошо, а можно еще чего-нибудь выпить?
   - Вот чертяга, - усмехнулся Клешня, - ну конечно пей, - он протянул мне флажку, я жадно припала к ней губами, и тут же выплюнула ту гадость, что попала мне в рот. Как-то я совсем не подумала, что если у пирата попросить чего-нибудь выпить, то он и не смекнет, что речь идет о простой воде.
   Тед обидевшись, отобрал у меня флягу, - ты чего плюешься? - хороший ведь ром. - И в подтверждении своих слов он даже сам поднес флягу ко рту, хотел глотнуть, но сдержался, лишь понюхал его, закрыл крышку и произнес, - давай отдыхай, завтра, с первой склянкой пойдем к капитану.
   Как только Тед вышел, я заметалась по кубрику в поисках зеркала. Немногочисленные матросы не обращали на меня особого внимания, храпя, сопя, постанывая и тревожно ворочаясь во сне. Лишь парочка пиратов не спала - они сидели осоловевшие от спиртного и табака и вели вялотекущий спор, о том кто быстрее обретет смерть - висельник или утопленник.
   Зеркала я нигде не нашла, но свое отражение мне все же удалось рассмотреть в начищенном до блеска медном подносе, в котором Тед принес мне еду. На меня смотрело совершенно незнакомое мне существо - худое, с огромными испуганными глазами, и торчащими в сторону ушами, едва отросшие волосы, были грязными и взлохмаченными. Синяки и ссадины, дополняли и без того нерадостную картину. Я не могла узнать сама себя, и была в отчаянье - как я в таком виде могу показаться на людях? Впрочем, на сегодняшний момент все это было мне на руку, был шанс, что пираты не узнают меня, и тогда я могла бы сбежать от них в ближайшем порту. Но даже если это и удастся то, что дальше? Как мне добраться до родной Англии? И где мы вообще находимся?
   Вопросов было больше чем ответов, но сейчас были вещи и поважнее - нужно подготовиться к завтрашнему визиту к капитану.
   Я очень волновалась в преддверье предстоящей встречи, одно дело грубые пираты, и совсем другое Де Форж, он был более проницательный, он мог узнать меня даже в таком виде, или по голосу. Чтобы еще больше замаскироваться я попросила у Клешни трубку и табака, и беспрерывно чадила ей все утро, это было отвратительно, я страшно кашляла, дым выжигал мне глаза, во рту был противный привкус, просто представить трудно, что люди курят ради удовольствия! Какое там удовольствие - настоящая пытка. Но своего я добилась, голос от постоянного кашля охрип и, кроме того, я будто бы случайно перепачкала лицо сажей, и когда еще раз посмотрелась в медный поднос - поняла, сейчас меня не узнал бы даже родной отец.
   Рубка капитана разительно отличалась от смрадного кубрика, здесь, напротив все было чисто, аккуратно, свежо и светло. Стены были украшены причудливыми морскими созданиями, оружием и старинными картами.
   Сам Маркиз, развалился в вальяжной позе на низком диванчике, устланным атласными подушечками, веки его были полузакрыты, он читал книгу, и отвлекся на нас с большой неохотой. Даже можно сказать не на нас, а на Клешню, на меня он не счел нужным обратить внимание.
   - Ну, выяснили, что это был за корабль?
   - Да, это был испанский торговый флейт "Лиллибуллеро".
   - Чего вез?
   - Не знаю, груз был разворован, а трюмы залиты водой, но судя по всему ничего ценного.
   - Интересно, кто здесь поработал? Кроме нас в этих водах давно никого не было, - задумался Де Форж.
   - Вся команда, убита, ну кроме этого юнги, а корабль затоплен, похоже, это наш знакомый Ласар, - предположил Тед Когнар.
   - Похоже на то, - согласился Де Форж, он устало поднялся с ложа, отложил в сторону книгу, медленно подошел к шкафчику, налил себе бокал вина. Делал он все неторопливо, словно нехотя, но мне почудилось в его движениях нарочитость, за которой скрывалась нервозность, и я не ошиблась. Когда Де Форж стал пить из бокала, рука дрогнула, он пролил вино, со злости вышвырнул бокал в окно, и еще саданул кулаком по столу. - Да будь он проклят этот Ласар! Как он посмел явиться сюда, после того как подло предал меня! Клянусь, если он встретится мне на пути, он жестоко поплатится за все свои деяния!
   - Мы можем найти его, - предложил Тед, - здесь не так много портов где можно сбыть награбленный груз и если взглянуть на карту...
   - Ты дурак, Клешня, был дураком, им и останешься, не даром тебе демоны стали ночами являться. Не подходящий сейчас момент для сведения счетов.
   Тед, при упоминании о демонах, сердито засопел, но промолчал.
   - Наплевать на Ласара, даст бог, свидимся еще с ним, и тогда поговорим. А сейчас мы за ним гоняться не будем, тем более что его "Раскат" вооружен лучше нашего "Ла Рошеля", мы пойдем прямо к цели, найдем...
   Де Форж перевел взгляд на меня, осекся и сменил тему:
   - Кстати, что ты собираешься делать с этой рыбешкой?
   Мое сердце при этих словах в очередной раз тоскливо сжалось, но Тед вдруг стал горячо расхваливать меня:
   - Я хочу оставить его на корабле в качестве юнги, он служил на "Лиллибуллеро" и уже, несмотря на юный возраст, смыслит в морском деле. Он ловкий как обезьяна, и говорит, что легко может вскарабкаться по пертам до самого бом-брам-рея и разбирается во всех узлах брамсель шкотов.
   Я ничего подобного не говорила и даже более того совсем не понимала, что значит все эти бом-бам-бреи, и сердце мое, уже почти замершее, отреагировало по-своему - стало учащенно биться о грудную клетку.
   - Сомневаюсь, что у него хватит силенки, чтобы хоть закрепить лисель; и вообще не по душе мне эти испанцы на корабле, вечно с ними проблемы, выбрось ты его за борт, чего с ним возится? - хлебнув вина уже из прямо из бутылки, промолвил капитан.
   - Да не будет с ним проблем, клянусь громом! - закричал Тед, - он ведь не совсем испанец, у него мама ирландка.
   - Ладно, - Де Форж, похоже, устал от разговора, - мне все равно, ирландка, испанка или хоть африканка, если хочешь, пусть останется, будет драить палубу, помогать на кухне. Но ты, Клешня отвечаешь за него головой, и смотри, если он выкинет хоть какой ни будь фокус, я лично скормлю его акулам, а тебя, в наказание, заставлю счистить всю дрянь, что наросла на якоре.
   - Вас понял, капитан! - неожиданно по-военному отчеканил Клешня, и уже тише зашипел на меня, - скорее благодари его.
   - Благодарю вас, - залепетала я, - вы крайне добры, ваша милость.
   Де Форж отвечать не стал, лишь махнул рукой, давая понять, что аудиенция окончена.
  
   Так я была принята в команду пиратского корабля. Тед стал мне настоящим опекуном, и даже принялся обучать меня хитростям морского дела. Я честно пыталась освоить науку мореходства, и уже вскоре могла отличить фок-мачту от бизань-мачты; и не без удивления узнала, что оказывается склянки, это получасовой промежуток времени, обозначаемый одним ударом в судовой колокол.
   До хрипоты в голосе Клешня рассказал мне все о парусном вооружении судна, но разобраться во всех марселях, брамселях и топселях, было выше моего понятия. И когда я окончательно запуталась, Тед повел меня на самую нижнюю, батарейную палубу, где мне пришлось выслушать лекцию по баллистики и тактике.
   Тед, и без того непростые для понимания обычного человека вещи, рассказывал на языке далеком от языка евангелие, то и дело вставляя в свою речь забавные морские словечки, и выражения; боюсь, это все, чему я смогла от него научиться. Вскоре, я хоть как и прежде, не понимала, что нужно сделать, чтобы корабль шел гласами по ветру, но зато могла очень деловито попыхивая трубкой выкрикнуть: "Соль и пена! Да куда подевалось это чертово ведро? Клянусь небом, если это опять шутки Томми, то пусть он сам и драит палубу!"
   Когда настал момент подняться на мачту, то Теду пришлось затаскивать меня туда практически силой. Высота мачты была страшной, сердце уходило в пятки, руки не слушались, я дрожащими пальцами заставляла себя цепляться за канаты, и каждое движение было для меня словно пыткой. Одного только взгляда вниз, было достаточно, чтобы закружилась голова.
   Однако настырный Тед заставлял меня лазить снова и снова, и через некоторое время, я если и не научилась совсем не бояться высоты то, по крайней мере, привыкла к ней. А вскоре я и сама стала, под любым предлогом лазить наверх, чтобы скрываться ото всех. Жизнь на корабле среди пиратов была нелегка, здесь не было железной дисциплины как на военных кораблях, хоть матросы и соблюдали субординацию по отношению к капитану, но между собой единения не было.
   Горячие сердца, привыкшие к риску жизнью, изолированные на своем корабле от внешнего мира, и не знающие меры в принятии алкоголя, они часто ссорились, нередко среди пиратов вспыхивали потасовки и драки. Те, кто был сильнее унижали и измывались над более слабыми, а более слабые в свою очередь искали тех, на ком они могут выместить свою накопившуюся злобу. Я была самой слабой на корабле, и если бы не Тед, который был старшим матросом, то вряд ли, я протянула бы на этом корабле долго.
   Самым страшным человеком на корабле был боцман, все обращались к нему "мистер Личь", но в этом обращении не было почтения, это была тонкая ирония, на самом деле его все ненавидели и презирали. Стал боцманом, он вероятно в результате какого-то чудовищного недоразумения, этот человек больше всего на свете любил командовать другими, и как никто другой меньше всего умел это делать. Он постоянно бил своих подопечных и громко орал на них, и от этого лицо его приобрело зверский, нехороший оскал, глаза злыми, а длинные ручищи всегда были готовы навесить зуботычин. Мистер Личь был очень беспокойный, по его мнению, матросы всегда должны были быть заняты делом, и он гонял всех по палубе, подбирая, порой самую бессмысленную работу.
   Радовало одно - он часто мучился сильнейшими мигренями, и когда его накрывал очередной приступ, боцман мог целую неделю пролежать на койке, для матросов это было раздолье, правда, корабль в такие периоды превращался в настоящий бедлам. Зато, когда мистер Личь приходил в себя, он начинал зверствовать с удвоенной силой, и вскоре корабль сверкал чистотой. Иногда, даже в кубрике приходилось наводить порядок.
   Тед Когнар, был старшим матросом, и замещал мистера Лича во время приступов мигрени, и он был противоположностью этому боцману. Он напротив распускал матросов, позволяя им безудержное пьянство, и сквозь пальцы смотрел на многочисленные нарушения. Впрочем, даже когда он и пытался навести порядок, пираты его плохо слушались, они уважали только грубую силу, и не воспринимали Теда, как своего начальника. Даже, более того, над ним все время подшучивали, особенно любили шутить над тем, что ему ночами являются демоны. Эта история уже обросла многочисленными подробностями, и была здесь очень популярна. А я мысленно благодарили судьбу, что в ту ночь, свела меня с Тедом, ведь он взял шефство надо мной лишь потому, что решил исправиться и, старался теперь стать добропорядочным христианином.
   Но как ни старался Тед, избежать конфликта с пиратами мне не удалось. Однажды днем, я вернулась в кубрик после тяжелой работы. Я валилась с ног от усталости, была голодна, и чувствовала себя отвратительно.
   В каюте меня встретили радостным пьяным смехом:
   - А это ты Рыбешка! (меня так прозвали с легкой руки капитана). Как раз вовремя, а ну-ка сбегай на камбуз, принеси нам рома. Живо! - это был Дик, безобразно жирный верзила. Он всегда ходили по пояс голым, никогда не брился, и даже не причесывался, и в радиусе пяти метров к нему лучше было не подходить, а иначе был риск задохнуться от вони. На корабле его любили лишь мухи, они были его неразлучными спутниками, и вились вокруг него как ангелы-хранители.
   - Вот еще! - попыталась возразить я.
   Дик сразу же рассвирепел, - да как ты смеешь паршивец нам перечить! Иди немедленно за ромом, или я отправлю тебя на подкормку акулам! - Его слова были восприняты общим хохотом, Тед в этот момент нес вахту, и я решила не накалять обстановку и поплелась на камбуз.
   Конечно, я и не рассчитывала, что жизнь среди пиратов будет легка, но всему есть предел. Этот предел настал, когда я вернулась, принеся пару бутылок рома. Дик вместо благодарности, отвесил мне подзатыльник за то, что якобы я слишком долго заставила его ждать, а потом, хлебнув из бутылки, с отвращением выплюнул, и зло зашипел:
   - Что ты принес? Это самый отвратительный ром, что мне довелось пить! Ты отравить меня вздумал? Ребята этот испанец решил, что над нами можно так глупо шутить!
   - Я не разбираюсь в роме, и вообще там другого не было!
   - Что?! - закричал Дик. - Ты ответишь мне за все! Ты гнусный мерзавец, держись, сейчас я тебя проучу!
   Дик попытался схватить меня, но я увернулась от его грязных лап и, схватив со стола недопитую им бутылку, разбила ее о его голову. Пират зарычал как раненый зверь, и бросился за мной по трапу на палубу.
   Я надеялась подняться куда-нибудь повыше на мачту, переждать на марсе до вечера, а там, быть может, Дик успокоится, или мне придется снова стать призраком на корабле, и в тайне ото всех вернутся в грузовой трюм. Но моим планам было не суждено сбыться, пираты сразу же окружили меня, впрочем, они остановили и Дика, который уже успел вооружиться внушительной секирой, и непрерывно выкрикивал проклятья в мой адрес.
   - Что здесь происходит? - вдруг услышала я знакомый, холодный голос, это был Маркиз, неожиданно вышедший из своей рубки.
   - Капитан, этот испанец сначала пытался отравить Дика, а потом и вовсе разбил бутылку ему об его голову, Дик, естественно разозлился и требует сатисфакции, - тут же доложил обстановку один из дружков Дика.
   - Я не виноват, - попыталась оправдаться я.
   - Как этот юнец, мог обидеть верзилу Дика? - вмешался подошедший Тед.
   - Де Форж, - обратился к капитану Дик, - ты знаешь меня уже давно, столько славных побед мы одержали вместе, столько миль прошли по морям, неужели ты поверишь подлому испанцу, а не мне, преданному тебе человеку?
   Маркиз, нахмурившись, задумался на несколько секунд, и голоса на палубе стихли. Я уже было надеялась, что Де Форж успокоит Дика, но не тут то было.
   - Да, я давно тебя знаю Дик, и именно поэтому я верю больше испанцу. Но все же ваши разборки меня мало интересуют, тем более что если я запрещу дуэль сейчас, то ты все равно найдешь способ разобраться с ним позже. А ты, - Де Форж обратился ко мне, - если сумел разозлить Дика, то теперь сумей и постоять за свою жизнь. Вот тебе моя шпага, - Де Форж протянул мне клинок, - попробуй не опозорить ее!
   - Всем разойтись, дуэлянты к бою!
   Матросы разошлись, оставив нам место для дуэли. В этот момент мне больше всего хотелось самой прыгнуть за борт, только бы не видеть этого ужасного соперника, громко вопящего, брызгающего слюной и размахивающего своей секирой. Руки мои дорожали, пот лился градом, однако я смогла взять себя в руки - время, проведенное в фехтовальной школе, не прошло даром. Хоть я была и напугана, но уже как-то подсознательно отмечала медлительные движения противника, его неправильный хват оружия, и наилучшие места для атаки.
   Дик, первым бросился в бой, пренебрегая всеми законами фехтования, однако его чудовищная сила, и напор были такими яростными, что меня хватало лишь на то, чтобы уворачиваться и отступать.
   Грубая секира, и тонкий клинок зазвенели под аккомпанемент полсони собравшихся зрителей. Пираты улюлюкали, размахивали оружием, воздух огласили пистолетные выстрелы. Многие кричали - Филипп! Филипп! - поддерживая меня, удивительно, но это придавало мне силы. Как только первый страх отступил, я почувствовала даже какой-то задор. Вскоре я уже без труда уклонялась от секиры Дика, и уже могла бы даже сама ответить ему. Один раз мне выдался хороший шанс, всадить шпагу ему в горло, но рука дрогнула - одно дело поразить противника в фехтовальном зале учебной рапирой, и совсем другое - убить человека. Мне это было непросто, даже понимая, что я всего лишь на всего, защищаю свою жизнь.
   Дик, тем временем, с такой силой вонзил свою секиру в стену рубки, что пробил в ней основательную дыру, секира его при этом застряла и я, воспользовавшись моментом, сделала ему небольшой укол, оставив на жирном брюхе кровавую кляксу. Реакция пирата была очень буйной. Он так рассвирепел, что смог выдернуть свое оружие и бросился на меня с удвоенной силой, я от неожиданности поскользнулась, и уже лежа на палубе, боковым зрением увидела летящее прямо в меня кривое лезвие пиратской сабли. Собрав последние силы, я каким-то чудом извернулась и юркнула в сторону. Рядом послышался глухой удар, полетели щепки. Пират снова замахнулся, и не знаю, чем бы это все закончилось, если бы не вдруг не раздался громкий, тревожный звук корабельного колокола.
   Дик на секунду остановился, и я воспользовалась моментом и вскочила, снова готовясь к атаке. Но на палубе резко воцарилась тишина, только был слышен крик вахтенного:
   - Парус по левому борту! Парус по левому борту!
  

глава V

БИТВА НА МОРЕ

   - Прекратить драку! - скомандовал капитан. Все по местам! Юнга марш на марс, попробуй разглядеть какой у него флаг!
   Я еще не отошла от произошедшего, и не совсем понимала, что последняя фраза относится ко мне. Видимо Де Форж это тоже понял, потому что подошел ко мне, похлопал по плечу, и уже чуть тише произнес:
   - Ну, ну, успокойся, ты храбро сражался, но хвалить я тебя не буду, лучшая похвала для тебя то, что на этот раз ты смог сохранить себе жизнь. А теперь отдай клинок, на мачте от него никакого толку, и выполняй приказ.
   Я хоть и устала до полного изнеможения, но была рада подняться на мачту, чтобы, наконец, скрыться от посторонних глаз, и позволить себе слабость - немного поплакать о своей тяжелой, совсем не девичьей судьбе.
   Корабль был далеко на горизонте, Де Форж сразу же приказал уводить "Ла Рошель" противоположным курсом, но странный корабль, тут же изменил свой курс, и пошел нам на перерез. Его контуры стали видны достаточно четко к вечеру - это был фрегат тяжелого класса, флага на нем вовсе не было, о чем я незамедлительно доложила капитану.
   Де Форж как-то отчаянно улыбнулся, услышав новость. - Не узнаешь его? Очевидно это тот же корабль, который потопил и твой флейт "Лиллибуллеро", видимо судьба, тебе, встретиться с ним еще раз.
   - На нас напали ночью, я ничего не помню, но неужели это корабль того самого Ласара?
   - Думаю да.
   Мне вдруг вспомнились мертвецы с того кошмарного корабля, одно лишь воспоминание бросало меня в дрожь.
   - Но месье, они ведь не нападут на нас. Ла Рошель ведь вроде тоже... эээ... то есть я хотела сказать, "Ла Рошель" ведь военный корабль!
   Я была так напугана, что даже проговорилась, но к счастью, Де Форж не обратил внимания на "хотела". Он лишь уныло усмехнулся, - ну да, военный. Будем надеяться, что обойдется, однако сегодня вечером будет нелишне помолиться, если ты знаешь подходящие молитвы.
   - Я буду молиться всю ночь!
  
   Трудно мне понять этих пиратов. Вроде сами недавно искали встречи с Ласаром, грозились потопить его, а сейчас при виде его корабля на горизонте, удирают на всех парусах. Еще трудней понять их настроение: на палубе царило возбуждение, корабль напоминал разворошенный муравейник. Все были заняты какой-то работой, ром был забыт, словно и не существовал.
   Мне тоже работы хватало, я лазила по мачтам, помогая устанавливать сетки, и укреплять такелаж.
   В перерыве между работой мне удалось поговорить с Тедом:
   - Скажи, - спросила я его, - зачем пираты преследуют нас, у нас ведь военный корабль?
   - Гром и молния! Как же ты не понимаешь, Ласару как раз и нужен наш корабль. Сейчас пиратам промышлять в одиночку очень трудно. Почти любое торговое судно сопровождают корабли охраны, да просто военных кораблей разных стран, в море кишмя кишит. Кроме того, у этого проклятого слизняка Ласара с нашим Маркизом давние счеты, и видимо он считает, что пришло время их свести.
   Ночью мы сменили курс, надеясь запутать преследователей, но как назло, ветер так же резко изменился, и к утру нам снова пришлось корректировать курс. Корабль преследователей на заре исчез из видимости, но в команде особой уверенности, что удалось избежать нежелательной встречи, не было. Тем более, что ветер снова был не на нашей стороне, и почти стих. Капитан приказал поднять все паруса, и снова изменил курс, но все равно, судно наше почти не двигалось, оставалось надеяться, что корабль Ласара, так же испытывает те же проблемы.
   Штиль продолжался двое суток, все это время, мы находились в море в одиночестве, к утру третьего дня погода изменилась, но не благоприятствовала нам, и мы оказались гласами против ветра. Чтобы развернуться, нам пришлось зарифить все прямые паруса, а потом соответственно их снова раскрыть. Пока мы выполняли эту непростую операцию, на горизонте снова показался знакомый парус, теперь он был значительно ближе, и шел нам навстречу на всех парусах.
   Уйти от преследования все еще было можно, но матросы от излишнего усердия так налегли на шкоты, что лопнул гордень. Один из лиселей безжизненно повис, снизив парусность судна, и мы потеряли в скорости, а главное в маневренности.
   Пока в спешном порядке матросы чинили парусное вооружение, вражеский корабль почти догнал нас, видимость была отличная, и нас разделяло расстояние чуть более двух пушечных выстрелов. Теперь уже стало понятно, что столкновения не избежать.
   Маркиз оставил на палубе лишь часть матросов, а остальных, включая меня, отправил на самую нижнюю, батарейную палубу, готовить пушки. Я помогала Теду Когнеру. Экипаж "Ла Рошеля" составлял около пятидесяти человек, и людей катастрофически не хватало. Для ведения морского боя, необходимо было искусно маневрировать с помощью парусов, и нужны были люди возле пушек. Для обслуживания одной пушки требовалось как минимум два человека, а лучше три. На борту "Ла Рошеля" было шестнадцать пушек, включая фальконеты, калибра 12 фунтов и восемь пушек калибра 24 фунта. Для выполнения сложного маневра требовалось не менее двадцати матросов. Из-за недостатка людей, капитан выделил из канонирской команды дюжину матросов, которые в экстренном случае должны были немедленно покинуть свои места, и бежать на палубу.
   Через открытый пушечный порт, мы наблюдали за идущим параллельным курсом вражеским судном. Ласар, наконец, поднял флаг - это был черный флаг, с изображенным на нем "веселым Роджером" - черепом со скрещенными костями. Шли тяжелые часы ожидания, но ничего не менялось, корабли не сближались, и не расходились. Матросы затихли. Впервые на корабле не было склок, гомона и пьяных разборок. Напряжение, казалось, повисло в воздухе.
   - Почему они медлят? - спросила я Теда.
   Клешня все время хмурился, и не вынимал изо рта трубки, но курить он не решался - кругом был порох, и лишняя искра могла стоить жизни всему кораблю. - Разве не чувствуешь? - ветер поднялся, качка увеличилась, при такой болтанке невозможно вести прицельный огнь.
   - И что теперь будет?
   - Не знаю. Но думаю, что Маркиз сейчас делает все, чтобы уйти от преследования, а Ласару ничего не остается, как идти параллельным курсом и ждать хорошей погоды. К сожалению, в здешних водах ветер очень непостоянный, и может стихнуть в любой момент.
   - А корабль, этого Ласара, он сильнее нашего?
   - "Раскат" - фрегат тяжелого класса, но уже устаревший. Я когда-то служил на нем... то есть был как-то раз... ээ... это были совсем другие времена. Он мощнее нашего, лучше вооружен, и вроде бы преимущество на стороне Ласара, при желании он сможет потопить наш корабль, обстреляв его, из сорока восьми фунтовой пушки, но ему нужен сам корабль, поэтому топить его, будет глупо. Скорее всего, он попытается снести нам фок- грот, или бизань мачту, чтобы лишить нас скорости, тогда он сможет подойти к нам с любой стороны и, обстреляв картечью, взять на абордаж.
   - Что же делать нам?
   - Маркиз пытается зайти в хвост Ласара, если этот маневр удастся, тогда мы сможем отнять у него ветер и, сделав резкий разворот разрядить пушки, чуть выше ватер линии. В этом случае "Раскат" уже ничего не спасет, а мы сможем спокойно уйти. Проблема заключается лишь в том, что маневрировать можно только в одном направлении, и чтобы зайти к противнику в хвост, нужно чтобы он совершил ошибку. Вот такой тебе краткий курс военного дела.
   В подтверждении слов Клешни, вскоре раздался свист, и часть команды бросилась наверх, для выполнения маневра.
   Мы то сближались с пиратами, то расходились, иногда они давали одиночные залпы, но ни одно ядро даже близко до нас не долетало. Я вздрагивала при каждом выстреле, мне казалось, что нам пришел конец, но Клешня лишь посмеивался над этими выстрелами:
   - Жалкие кальмары, стреляют как бакалейщики, с такого расстояния, и при такой качке, в нас ни за что не попасть, а ядра у них не бесконечны, да и после боя с твоим "Лиллибуллеро" они должны испытывать нехватку ядер. Так что все эти выстрелы пока в нашу пользу.
   - Да и время, тоже в нашу пользу, - вмешался мистер Личь, он был назначен главным канониром, - ночью, мы можем ускользнуть от Ласара.
   Видимо понимал это и Ласар и, не дожидаясь ночи, вдруг резко изменил курс и стал опасно сближаться с нашим кораблем.
   - Ну всё, держись, Филипп, кажется, началось! И не боись ты, - видя, что меня, покрывает мелкая дрожь, - подбодрил Тед, - наш "Ла Рошель" это тебе не твое торговое корыто, это настоящий фрегат, мы и не с такими сражались!
   Вновь раздался свист помощника боцмана, он вызвал на палубу еще десяток матросов, что-то там наверху у них не ладилось, теперь матросов на батарейной палубе было меньше чем пушек. И хотя все пушки были в боевой готовности, и людей, чтобы сделать залп хватало, но все же нервы у меня сдавали, я дергала за рукав Теда, и задавала ему всякие нелепые вопросы, отвлекая его, и всю команду.
   Тед был слишком сосредоточен, он отмахнулся от меня, и приказал прикатить еще один бочонок с порохом. Но я не выполнила приказ, я не могла оторвать глаз от узкого оконца пушечного порта. На нас надвигалась мрачная громадина вражеского фрегата, выкрашенный в черный цвет, с серыми, тяжелыми парусами, и зловещим пиратским флагом он, был словно олицетворением смертельной опасности. Фигура на его носу была выполнена в виде какого-то мифического существа, с разинутой зубастой пастью. Эта фигура словно гипнотизировала меня, я не могла оторвать от нее взгляда, даже сновавшие силуэты врагов, вооруженных саблями и мушкетами, и даже открытые в два ряда пушечные порты, беспокоили меня меньше чем это злобное существо.
   - Надо стрелять, что мы медлим! - не выдержав напряжения, воскликнула я, чем немало позабавила остальных матросов.
   - Замолчи, - шикнул на меня Клешня, - пушки разрядим, и пока будем перезаряжать, "Раскат" подойдет вплотную и расстреляет как осужденных узников.
   Я снова перевела взгляд на море - там картина начала резко меняться, вражеский фрегат, стал уходить из поля видимости, и вот-вот должен был скрыться за кормой.
   - Что происходит?!
   - Спокойно юнга, - ответил Тед, - это обычный маневр, Де Форж пытается увести наш корабль из-под бокового обстрела, выстрел по корме, не принесет нам большого вреда, и с другой стороны, если удастся поймать ветер, мы сможем, вновь, удалится от "Раската", или поймаем удачный ракурс обстрела. А сейчас будь готов и не паникуй, в любой момент может, раздастся выстрел, корабль основательно тряхнет, но должен выдержать.
   - Клешня оказался прав, первый зал по нашему кораблю не заставил себя ждать. Раздался ужасный грохот, судно тряхнуло так, что никто не удержался на ногах, все посыпалось, и смешалось. Откуда да то сверху, полетели обломки досок, корабль подскочил на волне, и плюхнулся в воду с такой силой, что я была уверенна, что он непременно развалится.
   Одно ядро влетело внутрь, пробив со стороны кормы огромную дыру. От взрыва вылетели две пушки, вместе с обслуживающими их людьми, повезло лишь в том, что не загорелся порох, иначе корабль точно разорвало.
   Я была в самом настоящем шоке от произошедшего, а матросы быстро оправились и со всех ног бросились занимать свои места.
   - Что стоишь юнга?! Немедленно ищи шомпол, или ноги от страха отнялись?
   - Я побежала искать проклятый шомпол, нашла сразу два, и принесла их Теду, он не оценил, моих усилий, и заставил найти матроса, который тоже лишился этого важного военного атрибута и отдать ему.
   - Всем приготовится! - Кричал главный канонир, - сейчас вражеский фрегат разрядил свой правый борт, и пытается развернуться к нам левым, а мы пытаемся развернуться обратно, чтобы снова зайти к нему с правого. Как только окажемся в прицельной зоне дать залп из всех пушек! Наводка на ватер линию, и порты! Надо потопить чертово отродье! И не бойтесь, они, скорее всего, будут давать наводку на верхнюю палубу!
   Минуты тянулись мучительно больно, корабли казалось, двигались бесконечно медленно. Чудовище на носу "Раската" вновь сверкнуло злобным взглядом, в этот момент я была готова поклясться, что оно смотрит на меня своими горящими глазами, и мы оказались борт к борту с пиратами.
   - Огонь! - скомандовал мистер Личь.
   - И тут же все матросы зажгли короткие фитиля на своих орудиях. Залп грянул почти мгновенно, да так, что от грохота заложило уши. Мне показалось, что нас тряхнуло сильнее, чем от выстрела врагов. Пушки откатились назад, наша не удержалась на креплениях и, оторвавшись, полетела к другому борту, едва не раздавив по дороге меня и еще пару человек.
   Батарейная палуба мгновенно заполнилась едким, удушливым дымом, сквозь который совершенно ничего невозможно было разглядеть. Я кинулась к трапу, мне был просто необходим глоток свежего воздуха, не остановил меня даже грозный приказ главного канонира:
   - Всем оставаться на местах! Перезаряжаем пушки!
   На встречу мне неслись матросы с верхней палубы, они спешили помочь товарищам. Как-то миновав их, я поднялась наверх. Дышать было очень тяжело, руки и, наверное, лицо, были черными от пороховой копоти. Но отдышаться мне не дали, я наткнулась на холодный взгляд Де Форжа. Он стоял, такой же спокойный и самоуверенный, как при нашей первой встречи. Одет он был в нарядный зеленый камзол, на голове шляпа-треуголка с перьями, а в руках подзорная труба. Вид капитана меня поразил, будто бы царящий вокруг хаос его и не касался.
   - Почему не на месте, юнга? Море не терпит трусости!
   - Э... Простите, месье! Я пришла помочь... Э... меня прислал Тед Когнар, сказал, что здесь от меня больше пользы, - соврала я.
   - Сомневаюсь, но впрочем, раз уж ты здесь оказался, иди, помогай матросам. Мы выполняем поворот - оверштаг, может, ты сможешь распутать такелаж на мачтах.
   - Есть!
   - Только помни сейчас мачты это самое опасное место на судне.
   К счастью на мачты мне лезть не пришлось, работы по смене парусов и так хватало. Мельком, на сколько это было возможно, я пыталась рассмотреть, какие повреждения получил "Раскат", но ничего особого не увидела.
   - Целехонек их корабль, - словно прочитав мои мысли, заметил один из матросов. - Повезло чертям, обшивку верхней палубы поотшибыли немного, вот и всего. - И помолчав, глубокомысленно добавил, - волна.
   Маркиз надеялся, что мы сумеем развернуться быстрее, дать залп с правого борта, и снова попытаться уйти. Но нам опять не повезло, корабли развернулись одновременно и, что самое печальное, мы сблизились почти на расстояние пистолетного выстрела. С такой дистанции промахнуться сложно, а убойная сила ядер возрастала на столько, что одним залпом можно было уничтожить корабль. Теперь все зависело от канониров, кто удачнее сделает залп, тот и победит в сражении, не исключен был вариант, что оба смогут сделать точный выстрел, и тогда соответственно оба судна пойдут ко дну. Вот такие эти жестокие и бессмысленные баталии между пиратами.
   Когда поворот был завершен, Маркиз снова отправил большую часть команды на батарейную палубу, сейчас там люди были нужнее. Мне он приказал сбегать за мушкетами, и в случае попытки абордажа перезаряжать их, и подавать ему.
   - Пленных они брать не будут, - пояснил Маркиз, - так что не пытайся даже сдаваться, но впрочем, ты и сам все знаешь.
   Наш корабль, снова основательно тряхнуло, на этот раз я была готова, и удержалась на ногах, вцепившись в перила. Судя по застлавшему все вокруг облаку едкого дыма, первым успел сделать залп "Ла Рошель". Я снова почти ничего не видела, и могла лишь кашлять и тереть глаза руками. Но стоящий рядом Де Форж, возопил от радости, видимо выстрел удался.
   Чуть дым рассеялся, и я попыталась рассмотреть противника, как капитан крикнул:
   - Берегись!
   Я тут же упала навзничь, послышался страшный грохот, треск, сверху посыпались обломки мачт и рей, где-то рядом заполыхал огонь. Часть палубы провалилась, и зияла черной дырой, бизань снесло начисто, вместо нее торчал жалкий обломок. Повсюду валялись обломки трапов, снастей, мачт. Честно, в тот момент я решила, что мы погибли, вокруг царил такой хаос, что невозможно было представить, что вообще можно было выжить в таком аду. Нас с капитаном спасла сеть, специально натянутая перед боем.
   - Вставай юнга, все самое интересное только начинается! Палить из пушек больше не будем, сейчас они бросятся на абордаж! Боцман, выгоняй всех наверх!
   Ответа капитану не последовало, боцмана нигде видно не было. Де Форж, чертыхаясь сам, побежал вниз, я ринулась за ним, в этот момент он превратился для меня, из смертельного врага в лучшего друга и защитника.
   Вскоре все выжившие после залпа уже были на верху, многие, даже, успели вооружиться, кто пистолетами и мушкетами, а кто секирами и шпагами.
   Когда мы вновь оказались на верхней палубе, вражеский корабль уже вплотную подошел к нашему борту. Если нам серьезно досталось от его залпа, то "Раскату" досталось еще больше. Не надо быть опытным моряком, чтобы понять, фрегат протянет на плаву недолго. Корабль уже сильно накренился, сцепившись с нашим кораблем такелажем, видимо "Ла Рошель" все-таки сумел сделать точный выстрел. Я заметила, что страшной фигуры на носу "Раската" больше не было, остался торчать лишь жалкий обломок, и это придало мне сил.
   Послышались выстрелы из мушкетов, вражеский десант уже перебирался на наш борт. Мы тоже ждать не стали, и нещадно полили огнем противников из своих мушкетов. Сейчас преимущество было на нашей стороне, "Раскат" уже дал серьезную осадку, и его борт стал ниже нашего. Пиратам приходилось закидывать абордажные крюки, и карабкаться по ним наверх, это было непросто, да и оружия с собой много они прихватить не могли.
   Мы безжалостно отстреливали захватчиков, но их все же было больше и, многим удалось прорваться наверх. Завязалась страшная схватка - рубка не на жизнь, а на смерть. В ход пошло все холодное оружие.
   Я не отходила от капитана, ни на секунду, и тоже как могла, принимала участие в сражении, в те минуты я четко осознала различие между учебным боем в школе фехтования, и реальным сражением. Всех моих умений хватило, лишь на то, чтобы более-менее защитить себя от натиска врага, а вот знание виртуозных приемов и изящных уколов, приводившие в восторг моих учителей здесь помочь не могли. Сейчас важнее были напор и бесстрашие.
   - Юнга! - Крикнул мне в пылу боя Де Форж, - марш на бак, перезаряди два пистолета и возвращайся!
   Я рада была перевести дух, и скрылась в помещении. Однако долго задерживаться здесь не стала и, выполнив приказ, вернулась с двумя заряженными пистолетами, и одним мушкетом.
   - Стрелять умеешь?! - Спросил меня капитан, попутно отбиваясь двух пиратов, пытавшихся забраться нам на борт.
   - Нет, но попробую, - я прицелилась в одного из пиратов, стоя в двух шагах от него трудно было не попасть.
   - Не в них, с этими я сам разделаюсь! - Крикнул Де Форж, и в подтверждении своих слов, пронзил одного из нападавших шпагой. Тот страшно закричал, и полетел вниз, в холодное море.
   - Видишь того лысого детину, на мостике "Раската"?
   - Вижу сэр!
   - Это Ласар, прикончи его, смелее!
   Ласар был совсем близко от нас, я даже смогла хорошо разглядеть его. Это был уже не молодой человек, с жестким, злым лицом. Безумные глаза его были выпучены, нижняя челюсть сильно выдвинута вперед, как у дикаря. Трудно представить, что такой человек мог быть капитанам, никаких признаков интеллекта в его лице не проявлялось, только злоба и ярость
   - Я прицелилась, и выстрелила из одного пистолета. Угрызений совести, или сомнений в этот момент я не испытывала, быть может, они придут позже, но сейчас я защищала свою жизнь, и нападавших мне было, совсем не жаль.
   Уже привычный пороховой дым ударил мне в нос, когда он рассеялся, я поняла, что промазала, и выстрелила из второго пистолета. Результат был тот же.
   Ласар, занимался тем же самым - он стрелял из мушкета и, причем стрелял по нам. Правда, не более удачно, качка и царившая вокруг суматоха не давали возможности сделать точный выстрел. Де Форж тем временем разделался со вторым нападающим и, взяв у меня мушкет, выстрелил в Ласара. Тот пошатнулся, поморщился, отбросил кирасу, и скрылся.
   Кровавый бой продолжался недолго - слишком мало оставалось людей. Нам удалось отбить первую волну атаки, но и с нашей стороны потери были слишком большие.
   У противника так же быстро истощились силы - дюжина пиратов, не более, но от отчаянья они готовились вновь броситься на нас, и неизвестно чем бы это все закончилось, но неожиданно послышался треск мачт, и наше судно стало удаляться от, все больше погружавшегося в воду "Раската". Мы рубили последние абордажные крюки, а такелаж и сам как-то распутался.
   Пираты Ласара, бросились в шлюпки - это была их последняя надежда выжить. Мистер Личь, выживший в этой переделке, побежал добивать их картечью из пушек, но безрезультатно - наш корабль мертво застрял в дрейфе.
  
   Последствия боя были ужасными, мы лишились бизань и грот мачт, остался лишь фок мачта, но и она была в плачевном состоянии. Корабль получил несколько пробоин, в которые сразу хлынула вода. Чтобы устранить их пришлось повозиться всю ночь, не было даже времени на отдых после тяжелого сражения. Людей осталось совсем мало, включая меня двадцать четыре человека и из них многие получили серьезные ранения, поэтому даже капитан работал наравне с остальными.
   Лишь утром мы смогли немного передохнуть, и погрести, по морскому обычаю погибших моряков, опустив их тела в воду.
   Меня никто не упрекнул за трусливое бегство с батарейной палубы, и даже скорее наоборот, команда и капитан прониклись ко мне некоторым уважением, и я больше не была у них мальчиком на побегушках. Даже более того, Де Форж, через несколько дней после этих событий вызвал меня к себе в рубку, и немного приоткрыл дальнейшие планы. Он рассказал что "Ла Рошель" направляется к одному острову, где, возможно, его ждет хорошая нажива. И предложил мне службу на корабле, и даже жалованье, я конечно согласилась.
   Дальнейшее плаванье запомнилось мне лишь тяжелой работой, и однообразными, скучными днями. Из-за полученных повреждений судна, капитан был вынужден отправится к ближайшему порту Нового Света, порт контролировался испанцами, и Де Форж, поднял на "Ла Рошеле" нейтральный голландский флаг. До порта мы добрались с большим трудом, лишь опыт капитана, мужество команды, и попутный ветер помогли нам не пропасть, и не остаться навсегда на морском дне.
  
   День, когда я снова смогла ступить на берег, показался мне самым счастливым днем. Я была рада уже тому, что пол под ногами не раскачивался из стороны в сторону, что взгляд рано или поздно не утыкался на линию горизонта, где неизменно сливается море и небо, и что я могла общаться не только с кучкой грубых матросов.
   Впрочем, с общением дела обстояли не слишком хорошо. Мне, как и всем матросом разрешали сходить на берег, но в отличие от остальных меня всегда сопровождал Тед Когнар и Том Морган, выжившие после боя. Тед признался, что капитан все еще не слишком мне доверяет, и велел присматривать, так что сбежать мне, было не суждено. Но даже если бы я и смогла сбежать, то все равно без денег, документов и без связей, я бы пропала.
   Поэтому все, что мне оставалось, это праздно шататься с парочкой пиратов по окрестным кабакам, и делать вид, что я в восторге от такого времяпрепровождения. Лишь однажды произошел случай, заставивший меня насторожиться.
   Как-то раз, когда ремонт судна был уже почти завершен, мы вошли в один неприметный портовый трактир. Ничего особенного, таких здесь были десятки; морская торговля шла отлично, и трактирщики снимали свою прибыль с дорвавшихся до свободы и спиртного моряков.
   Мне здесь совсем не нравилось, я просто сидела с кислой миной на лице, попыхивала, ставшей уже привычной трубочкой и, стараясь не замечать хамских шуток моих товарищей, и придумывая очередную ложь - почему я не буду пить ром. Как вдруг дверь кабака приоткрылась и, в помещение вошла девушка. Точнее местная путана, каких здесь было немало - чересчур накрашенное лицо, пышное платье, и немыслимое количество дешевых украшений. Не знаю, почему я уставилась на нее, не в силах отвести глаз - в ее лице мне показалось что-то знакомое! Но что?! Я никогда не бывала в Новом Свете, да и с подобными девицами дел не имела.
   - Что понравилась деваха? - засмеялся сидевший рядом Томми, - не дрейфь, иди, познакомься, - небось соскучился по женской ласке?
   Я отмахнулась от них, и насупилась, этого мне еще только не хватало, и так мужская одежда, да вечно чумазое лицо и короткие волосы, достали меня хуже некуда, еще и с женщинами прикажут кокетничать? Нет, этому не бывать.
   Однако, как назло, девица подошла именно к нашему столику и, прикрывая глупую улыбку веером, произнесла:
   - Мальчики, у вас свободно?
  

Оценка: 2.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"