В лагерь они возвращались куда дольше, усталость брала свое. Зависшее над мор-ской гладью солнце палило без всякой пощады, от зноя не было спасения даже под густой шапкой джунглей.
Обливаясь потом, они медленно плелись по лесу. Саныч заметно сдал, учащенно дышал Ире в затылок, поминутно спотыкался. Да и она сама чувствовала себя не лучшим образом, ноги ныли, точно были обвязаны пудовыми гирями. Разве что Борисов шагал и шагал как заведенный и, что ее больше всего злило, даже не оглядывался проверить, идут они за ним или давно уже отбились.
Обернувшийся бородач не выглядел чересчур утомленным, хотя и его лицо на-брякло краской, как после доброй парилки.
- Ножки сбили? Это бывает, когда с непривычки.
- Ну, знаете!..
- Вы не обижайтесь, Ирина Петровна. В Москве-то, поди, все больше на машине привыкли?
- В самую точку, - прохрипел из-за Иры Саныч и, воспользовавшись передышкой, плюхнулся на мшистый земляной бугорок. - Давайте-ка устроим привал. Признаться, и у меня ноги уже не идут.
- Эх вы, горе-путешественники! - Борисов присел на корточки и оперся о ружье.
Отстегнув от пояса фляжку, Саныч подал ее девушке. Она поблагодарила и сделала несколько жадных глотков.
- Много пить не советую, - заметил Борисов. - На жаре не поможет. Еще сильнее потом захотите.
Она не воспользовалась добрым советом и напилась досыта.
- Смотрите, - недовольно буркнул он. - Я вас предупреждал.
Чем дольше они отдыхали, тем сильнее наваливалась лень, и уже не было желания идти куда-либо. Саныч привалился к пальме и сдвинул на нос шляпу.
- Эй, - поднялся с корточек Борисов. - Вы чего, здесь жить решили?
- А по-моему неплохо, - отозвался из-под шляпы Саныч. - Вздремнуть чуток. Ноч-ка-то выдалась еще та... - И он звонко шлепнул ладонью по волосатой руке, отгоняя кро-вососущее насекомое.
Неподалеку от отдыхающих путников, на небольшом возвышении, где кучно рос вымахавший по пояс папоротник, раздался шумный треск, будто там лазило какое-то жи-вотное. Ирина подхватилась, в глазах ее была тревога.
- Вы слышали?!
- Не глухие, - отозвался Борисов, стаскивая с покатого плеча ружье.
Неслышно ступая, он на цыпочках подкрался к папоротникам и замер, вглядываясь в переплетение сочной листвы.
- Ну, что там? - приглушенно спросила девушка.
Отодвинув стволом здоровенный лопух, Борисов молчком сунулся в заросли.
- Кирилл, осторожнее!
Папоротники сомкнулись за "охотником", поглотив его. Заколыхались стебли. В следующее мгновение нависшую тишину оборвал заливчатый собачий лай. Получилось так неожиданно, что у Ирины со страха душа ушла в пятки.
Из лопухов, пятясь задом, вывалился Борисов, отбиваясь ногой от мелкой псины, ухватившейся за штанину.
- Фу!.. Пошла вон! - верещал он, пытаясь отвязаться от назойливой твари. - Да пропади ты!..
"Волкодав", при ближайшем рассмотрении оказавшийся обычной болонкой, гроз-но рычал и дергал за брючину, не ослабляя хватки.
- Порвешь же!.. Фу!..
Болонка команду или не понимала, или попросту игнорировала.
- Ну я тебя... - Борисов замахнулся прикладом, думая хоть этим ее отпугнуть.
Помповый карабин произвел обратный эффект. Отпустив измызганную зубами ткань, болонка подпрыгнула на всех четырех лапах, и ее челюсти клацнули воздух в сан-тиметре от груди ученого.
Борисов отпрянул к друзьям, вскинул оружие, целясь в собаку.
- Бешеная, не иначе одичала...
- Не смейте! - Ира пригнула ствол к земле, и, присев, ласково позвала собачонку к себе.
Озлобленно косясь на Борисова с его карабином, болонка засеменила к девушке. Она легла на живот в шаге от Ирины и, жалостливо поскуливая, подползла на брюхе.
- А говорите, бешеная, - возмутилась Ира, почесывая ей за мохнатым ухом. - На-пугали собачку... Напугали бедненькую!.. Ох он такой нехороший...
- Ну, знаете ли... - только и нашелся что сказать бородач.
Болонка положила мордочку на ладонь девушки и благодарно лизнула.
- Смотрите, ошейник... Тут даже написано что-то...
Ошейник был старый, и медная пластинка, приклепанная к нему, почти не чита-лась. Надпись разобрали общими усилиями, и судя по всему, на пластине была выграви-рована собачья кличка.
- Билли?
Псина вскочила и завиляла хвостом, умные карие глазенки выжидающе уставились прямо в глаза Ирине.
- Откуда он тут взялся? - оглаживая пегую шерсть, спросила она Саныча. - Не с того ли катера?..
- Все может быть. Но где же тогда люди?
- Ребята!.. - взмолился Борисов. - Только не надо ничего фантазировать, а? Идемте в лагерь, а там всё обдумаем. Одна голова хорошо, а две...
- А может он приведет нас к хозяину? Как вы думаете, Виктор Саныч?..
Саныч пожал плечами.
- Не знаю, Ирочка... Билли, где твой хозяин? Хозяин... Веди к нему. Ну же, собач-ка!
Болонка взвизгнула и с готовностью закрутилась на месте, не понимая, чего от нее требуют.
- Бесполезно, - вынес вердикт Борисов и забросил карабин на плечо.
Провожая взглядом это движение, пес с ненавистью зарычал на оружие.
- А вы заметили, друзья, как он реагирует на ружьишко? Будь он покрупнее, тебе бы, Кирилл, в кустах не поздоровилось. С чего бы такая реакция?
- Кто знает? - пожала плечиками Ира. - Быть может, есть на то причина.
- Быть может... - согласился Саныч. - Ладно, берем его с собой. Кирилл прав, на базе все как следует обмозгуем.
... Немногим позже маленький отряд тронулся в путь. Впереди, как и прежде, вы-бирая дорогу, шел Борисов, за ним растянулись все остальные. Маленькая пегая болонка замыкала движение, поспешая за этими незнакомыми, и по всему добрыми людьми. Но, преисполненная дурными предчувствиями, она часто останавливалась и беспокойно ози-ралась назад, на этот враждебный, полный опасностей лес.
* * *
Правя лодку к берегу, Васильев издалека увидел возле палаток Ирину и помахал ей свободной рукой. Она их тоже заметила, помахала в ответ.
"Значит, раньше нашего уложились", - подумал он, сбавляя обороты мотора до ми-нимальных.
Тут он различил возле ее ног пестрое пятно, которое принял было за собаку, но са-мым решительным образом отогнал эту мысль. Откуда собаке взяться на острове, на уда-лении сотни километров от большой земли?
Но зрение его не подводило. Приставив козырьком ко лбу ладонь, спасая глаза от жгучих солнечных лучей, он по мере приближения, все убеждался в своей правоте. Пятно перемещалось, крутилось возле его подруги и виляло хвостом.
Гадая этот ребус, он прозевал момент и поздно заглушил мотор, отчего лодка с раз-гона врезалась в песчаную береговую отмель, а Санчес едва не кувыркнулся со скамьи.
Собачонка с лаем подлетела к ним, обнюхала подозрительное плавсредство и людей. Сан-чес, перешагнув за борт, наклонился было погладить ее, но шустрое животное с рыком отпрянуло к подошедшей Ире.
- Откуда зверюга? - втащив лодку на сушу, поинтересовался Васильев.
- Из леса вестимо, - засмеялась она и огладила взъерошенный собачий загривок. Болонка благодарно лизнула руку.
- А если серьезно?
- Ой, Вова... Долго рассказывать.
- А мы куда-то торопимся? - заулыбался он и подхватил полегчавший кислородный баллон.
Накалившийся на солнцепеке песок обжег голые пятки. Васильев пробовал было терпеть, но получалось плохо. Пройдя с десяток метров, он невольно ускорил шаг, стре-мясь быстрее достичь тенька.
- Куда ты так летишь? - Ира не поспевала за ним.
- А-а-а... - Он издал звук, похожий на стон, и пулей понесся к палаткам.
Первым делом он переоделся и нацепил резиновые сланцы, ходить в которых было куда более сносно, чем босиком. А после отправился на доклад к Санычу.
- Катер нашли здесь, - Васильев показал точку на карте. - Лежит на приличной глубине.
- А отчего затонул?
- Получил пробоину в правом борту. Дырень здоровая. Видимо, во время шторма его бросило на скалы.
- Экипаж... Кого-нибудь на борту нашел? - повернул к ним голову Борисов, на-драивающий шомполом до зеркального блеска ствол карабина.
- Тут вот какое дело, - потер облупившийся нос Васильев, обдумывая, с чего на-чать. - Капитанская рубка пуста. Я обыскал жилые помещения и обнаружил одного мерт-веца. Но кто он, пассажир или член команды, с уверенностью не скажу. Другой момент, - он подал Санычу найденный паспорт. - Его я тоже отыскал на борту.
- Наш?! - изумился Морозов, открывая страницу.
- Как видите. Мало того, гляньте на прописку.
Перевернув листы, Саныч уткнулся в фиолетовый штамп, не очень пострадавший от действия воды.
- Москвич?! - точно не веря самому себе, он воззрел на Васильева, требуя под-тверждения.
- Абсолютно точно, - кивнул тот с важностью. - Но и это еще не все! У парня виза открыта тем же днем, что и наши. И в Гавану мы прилетели, похоже, одним рейсом.
Он сделал паузу, давая председателю время обмыслить информацию. Саныч по-доткнул острый подбородок кулаком, уставившись куда-то в точку.
- Какие твои соображения? - тихо произнес потом он.
- А давайте поразмыслим вместе. Вспомните, каким путем в московскую милицию попала папка!.. Вспомните слова полковника, о том, какие люди стоят за ограблением коллекционера! Потом странный звонок в номер Борисова...
- Только имейте в виду, - отвлекся от чистки Борисов. - Я уверен на все двести, что разговаривал не с русским. Своего бы, как он не калечь язык, сразу бы распознал.
- И тем не менее, - продолжал Васильев. - Я пока выводов не делаю... Следом на-падают на Ирину, что мы легкомысленно отнесли к заурядному хулиганству или ограбле-нию. Подложили в постель змею. А администратор отеля, которая больше чем уверена, что ключи от номера, назвавшись Борисовым, получил русский? Неслабая цепочка полу-чается?.. Еще немаловажное звено - взрыв самолета, едва не стоивший нам жизни. А те-перь этот катер, который, нарушая местные законы, идет в район нейтральных вод, да еще не куда-нибудь, а именно к этому острову и именно в одно время с нами.
- Следуя твоим измышлениям, мы имеем дело с той же криминальной группиров-кой, что совершила московское ограбление?
- Возможно, - кивнул Васильев. - Как возможно и то, что им каким-то образом стало известно о наших планах.
- Иным словом, произошла утечка?
- И тогда многое становится на свои места. Не заполучив документы, те люди не желают больше рисковать и поступают самым благоразумным образом - посылают за на-ми хвост. Нас держат в поле зрения, при первой же подвернувшейся возможности пыта-ются документы выкрасть.
- Похоже на истину, но кое-что не вяжется, - снова вмешался Борисов. - Почему они избирают ваш номер, а не мой или Бориса Александровича? Ведь папка могла хра-ниться у него, как у руководителя экспедиции. И потом, змея... Хорошо, нас напугали. Мы собрались и махнули назад в Москву. Что дальше? Вдвоем или втроем клад не найти, да и нет гарантии, что в дело не ввяжутся кубинские власти как только им станет о нем известно. Нет, не так все гладко, как кажется.
- И все же за нами следили, - доказывал уверенный в своей правоте Васильев. - В их цели не обязательно входило вынудить нас убраться. А что, если они просто выжидали подходящий момент, чтобы появиться на сцене. Положим, наша задача увенчалась успе-хом, и сокровища найдены. Вот тогда-то они и должны сделать свой ход.
- Опять неувязочка. Кто в таком случае пакостил нам все эти дни? Кто мне звонил, кто прятал змею, кто закладывал взрывчатку в самолет? Третья сила, как любят говорить наши политики?
Васильев развел руками.
- У меня нет на всё ответов. Ясно другое, эти люди вели за нами слежку, и с из-вестной только им целью плыли на наш остров. Потом случился ураган, катер налетел на камни и затонул. Хозяина паспорта на борту нет. И мы вообще не знаем, сколько человек там могло оказаться. Отсюда две версии. Либо люди, плывшие на катере, погибли и их тела унесло в море, либо они на острове и делают все, чтобы не попасться нам на глаза.
Борисов с Санычем переглянулись.
- Что-то не так? - спросил Васильев.
- Да нет, уважаемый, - протянул Саныч. - Но дело в том, что сегодня в лесу Ирине померещился человек. По крайней мере, она в этом уверена.
- Мы тщательно все осмотрели. Никаких следов. Разве что сломанная веточка. Од-нако Ирина Васильевна утверждает, что не могла ошибиться, и человек, как она его опи-сывает, был в армейской камуфляжной униформе. И когда он понял, что обнаружен, скрылся. Причем профессионально скрылся. Мы с Виктором Санычем, признаться, дума-ли, что это все дамские страхи, но, видимо, все обстоит гораздо серьезней.
- Я думаю, - взял слово Морозов, - что нам не стоит пока обо всем этом распро-страняться. Не надо забывать, что с нами женщины. Но постоянно быть начеку. Ночами обязательные дежурства, от лагеря по одиночке не отходить. И браться за поиски сокро-вищ, а у меня по этому поводу имеются некоторые соображения.
С этими словами он разложил на песке карту острова и взялся за карандаш.
16
Поджав под себя по-турецки ноги, Борисов сидел у костра и боролся с одолеваю-щим сном. Веки его налились неподъемной тяжестью, глаза смыкались, и разлепить их стоило больших усилий воли. Дремота брала над ним верх, обволакивала, проваливая в мягкий колодец забытья. Голова клонилась все ниже и ниже...
Уронив подбородок на грудь, он встрепенулся, растер ладонью лицо, глянул на ча-сы. Была еще только половина четвертого утра. Борисов с кряхтением поднялся с песка, отряхнул шорты и, прогоняя сон, пошел к морю. Он забрел в черную воду, в которой от-ражались рассыпанные по небосводу звезды, всполоснул лицо и шею. Вода было совсем теплой, но все же немного взбодрила.
Костер прогорел, в куче золы еще переливались алым жаром угли. Не давая огню окончательно умереть, Борисов вытащил из кучи заранее натасканного сушняка толстую ветку, переломил ее о колено. От громкого треска, похожего на выстрел, свернувшая в клубок у палатки Васильева болонка подняла морду и уставилась на него.
- Спи, охранник! - с усмешкой сказал он, и собака, убедившись, что опасности во-круг нет, с ворчанием уткнулась носом в хвост.
Облизывая хворост, ожил костер, пламя его с жадностью пожирало древесину, об-ретая былую силу. Набросав достаточно дров, Борисов подсел к огню, глядя на мельте-шащие, завораживающие языки...
Сетчаткой глаза он заметил движение в палатке Глории, а немногим позже и сама кубинка, подсвечивая себе фонарем, выбралась наружу. Обув шлепанцы, она заторопи-лась к шумевшим в темноте пальмам.
Борисов окликнул ее:
- Вы далеко собрались, девушка?
- А разве обязательно об этом вслух говорить? - остановившись, насмешливо спросила она.
Борисов стушевался и не нашелся, что ответить.
- Вы... вы там поаккуратнее. А то, видите, ночь какая, ни зги не видно.
Широко зевнув, болонка вскочила и, потягиваясь выгнула спину.
- Не беспокойтесь, я провожатого захвачу... Билли, фью-фью... - Глория неумело посвистела, приманивая собаку.
Закрутив хвостом, кобелек подбежал к ней, заластился.
- Видите, какой у меня заступник.
- Ага-а!.. - с чувством зевнув, потряс головой Борисов. - Только толку от него...
Вскоре и кубинка и пес растворились в ночной темноте. Как ни прислушивался Бо-рисов, не слышал даже их шагов. Его вдруг посетила мысль взять карабин и подняться следом, - чем черт не шутит? - но опасения быть неверно истолкованным оставили его на месте.
- Еще примет за извращенца, - как бы оправдываясь, подумал он вслух и подсел ближе к огню.
...Сонливость, прятавшаяся где-то поблизости, подкралась к нему незаметно и на-валилась, охватывая липкими путами. Тело обуяла мягкая тома, глаза заныли, точно в них сыпанули горсть сухого песка. Вздумав обмануть усталость, Борисов на мгновение сомк-нул их, на какую-то минутку...
* * *
Борисов проснулся от собачьего лая и в первые мгновения, спросонья, не мог взять в толк, отчего переполох. Собака исходила лаем в пальмовой роще, причем не играясь, не на ночного зверька или птицу, а с тем уже знакомым Борисову неистовством, отчего он сразу понял - что-то случилось.
"А где Глория? - спохватился он запоздало. - Вернулась она или..."
Костеря себя за ротозейство, Борисов выхватил из костра пылающую головешку, подбежал к палатке кубинского врача и отвел рукой полу. Факел высветил пустые углы, да сбитый спальный мешок. Мысленно разразившись проклятиями, Борисов вернулся к костру, забрал карабин и бегом взлетел на пригорок. В роще, где еще недавно захлебыва-лась лаем маленькая болонка Билли теперь стояла оглушительная тишина, и как ученый не прислушивался, ничего, кроме буханья сердца в собственной груди не услышал.
- Глория! - сложив ладони наподобие рупора, закричал он в ночь.
Крик его был резок и слишком неуместен в ночной тиши, и только проснувшееся эхо откликнулось, дразня отовсюду.
Я... я... я... я... я...
- Гло-о-о-ри-и-я!!! - заорал Борисов во всю глотку.
И вновь его поддержало эхо, распугивая все живое. А в ответ - ничего. Ни крика, ни стона, ни голоса...
Слепо, одному соваться в тропики нечего было и думать. Не теряя драгоценных секунд, Борисов спустился в лагерь и поднял тревогу.
- В чем дело, Кирилл? - ворчал со сна Саныч, вылезая из палатки.
Не удосужив его хоть мало-мальски вразумительным ответом, Борисов умчался будить остальных членов экспедиции.
- Глория пропала! - собрав всех в кучу, сообщил он.
- Как?! - ахнула Ира, держась за руку Васильева.
- Вот так! - дернулся бородач. - Отошла по вашим дамским делам, и с приветом...
Морозов, затеребив в раздумье бакенбард, спросил его напрямую:
- И как давно?.. Как же ты ее проворонил?
- А что я мог? На отхожее место проводить?
- Хотя бы! - бросил ему в лицо Васильев. - Мы же еще вчера об этом толковали.
Ирина насторожилась, потянула его за запястье, разворачивая к себе.
- О чем это вы вчера толковали?.. Васильев, не уводи глаза. Объяснит мне кто-нибудь, что здесь происходит?
- За ней болонка увязалась, - мрачнея все больше, добавил Борисов, спасая тем са-мым Владимира от неприятных объяснений. - Потом рык такой подняла, будто кидалась на чужаков. Я слышал визг... Собака... собака визжала, - он пытался успокоить Ирину, которая была искренне напугана.
- Где это произошло? - быстро спросил Санчес.
- Да я почем знаю! Где-то там... - Борисов махнул неопределенно рукой в сторону рощи.
Не задавая лишних вопросов, Санчес нырнул в свой бивуак, а после вернулся к ко-стру, засовывая за пояс пистолет.
- Возьми мечете, - велел он Васильеву. - Не забудьте фонари, пошли ее искать.
- Позвольте, - пробормотал Саныч, впившись взглядом в торчащую из-за ремня рукоять пистолета. - Откуда это у вас откуда?
- Давайте все потом, времени маловато, - не стал вдаваться в подробности кубинец. - Вам есть чем вооружиться?
Морозов пожал плечами.
- Разве что перочинным ножом.
- Пусть будет так, - согласился Санчес. - Вам же, Ирина, придется остаться в ла-гере.
- Ни за что! - категорично отказалась она. - Одна я здесь не останусь...
- Дорогая... - обнял ее за плечи Васильев. - Здесь же безопаснее. И потом, надо кому-то за вещами присмотреть.
- Не говори чепухи! Кому-то сдалось это барахло! И не пытайся, Володя, меня пе-реубедить.
- Пусть идет, - сдался Санчес.
Сборы были поспешными. С зажженными фонарями, обшаривая встречающиеся кусты, отряд двинулся к роще.
- Смотрите внимательно под ногами, - наставлял кубинец. - Я не думаю, чтобы она могла далеко от берега отойти.
Они разбились цепочкой, прочесывая каждый квадратный метр густой травы на пригорке. Трава была высокой и сочной, неприятно стегала по голым ногам. Вдобавок ка-кое-то растение, наподобие русской крапивы, так ожгло Ирине щиколотку, что та зуделась и горела огнем. Расчесывая ногтями кожу, она уже подумывала, что ей и в самом деле лучше было отсидеться в лагере, чем ползать по этим зарослям. И чего они ищут здесь, когда Борисов своими ушами слышал визжание Билли из чащи, пробовал докричаться Глории, но безуспешно. Не отзывалась, значит не могла, а вот почему... О худшем лучше и не думать.
Шаривший по траве луч фонарика наткнулся на посторонний предмет. Раздвинув мягкую траву, она увидела легкий кожаный сланец, точь-в-точь, что носила Глория.
- Я нашла! - воскликнула Ирина перехваченным от волнения голосом.
Друзья сбежались к ней. Санчес отобрал сланец и, светя фонарем, внимательно ос-мотрел его. Затем, как заправская ищейка, взявшая след, направился к мертвому, обго-ревшему после удара молнии дереву, и оттуда, найдя что-то еще, позвал:
- Идите сюда! Смотрите.
Они столпились вокруг его, и Ира закусила кулак, чтобы не закричать. Желтый кругляш света дрожал на притоптанной траве, под которой отчетливо виднелся глубокий, вдавленный след армейского ботинка.
* * *
- Вот отсюда за нами и следили! - изрек Санчес и, словно давая в том удостове-риться, уступил Васильеву место, откуда открывался обзор на лагерь, лежащий на пляже как на ладони.
Место для засады было идеальным, сверху лагерь просматривался во всех деталях, и любое передвижение по нему не осталось бы незамеченным для наблюдателя. От осоз-нания нависшей опасности Ирине стало не по себе.
- Но кто они? - зябко передернув плечиками, спросила она.
Ответа на этот вопрос ни у кого не было.
- Они... они убили Глорию? - тугой ком застрял у нее в горле.
Санчес думал иначе:
- Это вряд ли. Тела мы не нашли. А раз тела нет, значит, Глория жива. Они увели ее с собой.
- Но зачем? С какой целью?
- Взяли в заложники? - высказал догадку Васильев.
- Вероятно.
- Тогда они должны выдвинуть свои требования. А что с нас взять? Какие такие ценности? Резиновую лодку? Эхолот?..
- Вы забываете о карте, - напомнил Морозов. - Мне кажется что преступники охо-тятся именно за ней.
- Ну это еще под вопросом, - сказал Санчес. - Надо возвращаться в лагерь. Здесь уже делать нечего.
- А как же Глория? Неужели вы бросите ее? Ну придумайте хоть что-нибудь! Вы же мужчины!
- Возвращаемся! - отрезал Санчес. - Все, что от нас требуется - срочно связаться с береговой охраной. Чтобы немедленно высылали помощь.
* * *
...Но шанс, на который надеялся Санчес, к великому сожалению был безвозвратно упущен. Казалось бы, всего и ненадолго бросили они лагерь без пригляда, но таинствен-ным злоумышленникам этого времени оказалось предостаточно. Разбитая чем-то тяжелым рация валялась на песке подле палаток. От силового провода, питавшего ее от дизель-генератора, был отхвачен ножом целый кусок.
- Как же мы не услышали шума? Ведь были недалеко?.. - стоя посреди этого раз-грома, поразился Васильев.
- Море, - становясь мрачнее тучи, односложно изрек Санчес, опускаясь перед изу-родованной рацией.
Он потрогал ее погнутый корпус, вернул в вертикальное положение. Внутри с дре-безжащим звоном посыпались размозженные ударами детали, а вернее то, что осталось них.
- Может... ее еще можно как-нибудь починить?
Санчес молча помотал головой.
- Выходит, мы отрезаны от внешнего мира, - высказал вслух то, о чем остальные боялись даже подумать, Морозов. - Влипли, блин... - Он запустил пальцы в богатую ше-велюру, точно пытался этим привести мысли в порядок. - Так... что мы имеем? Глория похищена неизвестными... Но зачем? Какова их цель? Карта? Но у нас таковой нет, а снимок из космоса ценности не представляет. Или они думают, что на нем указано место, где зарыты сокровища?
- Необязательно, - возразил ему Санчес. - Глория могла на них случайно наткнуть-ся и вспугнуть... Им выбора другого не было.
- Так или иначе, теперь мы с точностью до наверняка знаем, что не одни на этом острове, и что наши соседи настроены далеко не миролюбиво и имеют против нас какие-то зловредные планы. Также мы знаем, что похитителей было как минимум двое. Глорию увел с собой один из них, ну максимум двое... в то время как кто-то еще сидел в засаде и выжидал, когда мы преподнесем ему подарок - рацию...
- Теперь я окажусь крайней, - скрестила на груди руки Ирина. - А надо было что-бы и меня умыкнули бандиты? Мало вам Глории? Тут не обвинять надо, а шевелить моз-гами, что делать дальше.
- Ребята, давайте не будем ссориться! - вмешался Борисов. - Нам еще не доставало перегрызться на радость каких-то ублюдков... Думать... Надо всем хорошенько думать... Кстати, все хотел вас спросить, Санчес. У вас довольно странные познания для рядового инженера... Откуда, если не секрет?
- Ну, на этот счет вы заблуждаетесь. Кроме армейской подготовки, за мной ничего нет. Что же касается моего мнения... В джунглях скрываются люди, и мы это знаем. А вот сколько их там, вопрос. Нас только четверо, я имею в виду мужчин. Есть пистолет и кара-бин, а значит, не с пустыми руками. Похитителям Глории известно, что мы остались без связи, и следовательно, нас можно теперь захватить без всяких последствий.
- Вы полагаете, что они вернутся?
- А почему и нет? Игра в прятки закончилась. Им ничего не угрожает...
- В отличие от нас, - вставила Ира. - И что же нам делать?
- Надеяться! Надеяться на Мартинеса. Если завтра вечером мы, вопреки расписа-нию, не выйдем на связь, то Сантьяго должен этим обеспокоиться и выслать к нам спаса-тельную группу.
- Которая достигнет острова в лучшем случае послезавтра? - уточнил Морозов.
- Совершенно верно, - согласился с ним Санчес. - И то, если без проволочек.
- Иными словами, два-три дня нам придется провести под боком у бандитов? Но это же безумие!
- А у вас, Ирина, есть другие предложения?
- Да какие... Но нельзя же просто сидеть сложа руки и ждать, пока эти гады не явятся за нами.
- Все верно, - согласился с ней Санчес. - Мы и не собираемся сидеть. Утром я, гос-подин Борисов и ваш жених отправимся в джунгли на их поиски.
- А мы?! - в голос воскликнули Морозов и Ира.
- Вам обоим придется отсидеться в лагере. И не спорьте!.. - Санчес, кажется, осно-вательно брал инициативу в свои руки.
- Но почему? - на повышенном тоне вопрошал Саныч. - Чем я хуже, например, его?!
Он мотнул головой на Васильева.
- Ничем, - спокойно парировал инженер. - За исключением одного-единственного момента. Ваш возраст... Поймите, мы собираемся не на увеселительную прогулку в Дис-ней-парк, и черт его знает, чем вообще все закончится. Сколько придется завтра прото-пать... прежде чем отыщем ихнее логово. А местность тут... да вы сами видели! И не прогулочным шагом... Не всякий молодому по плечам...
- Вот и списали меня в старики. Спасибо на добром слове, - обиделся Саныч, в глу-бине души, однако, сознавая правоту кубинца.
- Зря ты так, Виктор, - рассудительно сказал ему Борисов. - Обиды тут ни к чему, слишком много на карту поставлено. Я помоложе тебя, и то не знаю, угонюсь ли за этими двумя жеребцами.
- Делайте как знаете, - пробурчал Морозов и демонстративно отошел в сторонку.
- Напрасно вы думаете, что вас сбрасывают со счетов. Вам будет задача гораздо труднее. Еще неизвестно, кому тяжелее придется, - сглаживая острые углы, продолжал Санчес. - Мы трое, чтобы ни случилось, отвечаем только за себя. На вас же ляжет ответ-ственность за безопасность Ирины.
- Вот так-то, Саныч! - усмехнулся Васильев. - Вверяю вам самое дорогое, что у меня есть. Уж вы постарайтесь.
... Разговоры разговорами, а короткая летняя ночь летела к своему концу, и небо уже светлело на востоке, где зарождалась багряная, бесконечно далекая заря. Как ни взбу-доражены были ночным происшествием островитяне, накал страстей спал, и людьми ов-ладевала усталость. Споры давно стихли, но компаньоны не расходились по палаткам до-сыпать последние часы; обострившееся чувство опасности заставляло этих людей дер-жаться вместе. Ира силилась вздремнуть, положив кудрявую голову на колени к другу. Васильев поглаживал ее оголенное плечо, точно успокаивал малого ребенка, а сам, раз-мышляя о чем-то своем, смотрел в море, где ширилась и разрасталась на горизонте огнен-но-красная зарница. В душе его поселился страх, страх нормального человека перед неоп-ределенностью, перед тем, что ждало их завтра. Ведь широко известно, что человек стра-шится не ее самой опасности, а ее больше ожидания. И не за себя переживал Васильев и не за собственное благополучие, а за свою подругу, которая в скором времени должна стать его женой, ибо он был ответственен за нее в первую голову, и должен был ее защи-тить. Как защитить ее он пока не знал, и лишь перебирал в голове приходящие на ум пла-ны, силясь выбрать из них разумнейший. Но планы те были сплошь нереалистичными, да и сам он понимал, что не имеет право отсидеться на бережку за женской юбкой, в то вре-мя как другие, рискуя собой, отправятся в эти непролазные джунгли, где опасность ждет на каждом шагу...
Вшик... вшик... вшик... Монотонно звенел точильный брусок, остря лезвие маче-те. Санчес привычными движениями, подобно косарю, правящему на сенокосе притупив-шуюся литовку, вел им по выгнутой стали. Закаленный металл отвечал сабельным звоном; отнимая точило, Санчес время от времени пробовал на ноготь остроту клинка, не находил ее достаточной, и тогда по прежнему монотонно и медленно, словно совершая какой-то ему одному понятный ритуал, плавными движениями вел бруском по лезвию. Смуглое лицо его было задумчиво, губы упрямо сжаты. О чем он думал в преддверии все больше входящего в свои права утра: о той угрозе, что источали джунгли, и с которой придется сегодня столкнуться; или о бедной Глории, попавшей в неизвестно чьи руки; что с ней и жива ли она? Или о чем-то другом, что раскрывать пока рановато?..
Возле костра, не давая ему погаснуть, сидел Борисов и рядом с ним Саныч. Моро-зов пристроил на коленях пухлую, слегка обтрепанную тетрадь и, повернувшись боком к неверному, волнующемуся под дыханием бриза огню, что-то писал в ней. Поза была не-удобной, он сильно сутулился, ручка оставляла на еле видной линовке страницы неровные строки. Отрываясь от письма, Саныч вскидывал голову, и тревожный, вдумчивый взгляд через очки, на чьих стеклах озорными чертиками плясали отблески огня, падал на костер, словно в нем черпая мысли или ища ответ на мучившие вопросы.
Борисов, прислонив холодящий ствол карабина к плечу, не сводил глаз с объятых пламенем головешек. Роившиеся в нем думы были чернее черной, во всем случившемся Борисов винил себя одного. Вина его крылась уже в том, что он проворонил Глорию, что постыдно заснул на дежурстве, подвергнув нешуточному риску жизни дорогих ему лю-дей. Ему чудилось, что окружающие думают о том же, и не бросают ему обвинения, то лишь из ложного такта. Но он и не слагает с себя ответственности, и готов хоть сейчас ид-ти куда угодно, наплевав на преграды, лишь бы все вернулось на свои места.
17
С наступлением утра Санчес ушел в свою палатку. Он развязал тугой капроновый узел на горловине рюкзака, того самого, что собрал с собой для особого случая, извлек из него и встряхнул удобный пятнистый жилет со множеством карманов и прочих отделе-ний. Облачившись в него, затянул потуже пояс, повел плечами - жилетка сидела как вли-тая. Снова запустил руку в рюкзак, вытащил картонную коробку с патронами к пистолету. Опрокинув коробочку вверх дном, высыпал их на ладонь. Потом появились два запасных магазина, которые он снарядил быстро и умело, как если бы этим занимался всю свою жизнь. Потяжелевшие магазины он сунул в отдельный клапан на груди, а оставшиеся па-троны разложил по кармашкам, вновь наклонился над мешком, и на этот раз вытащил на свет армейский нож в кожаном чехле. Нож этот был особенный, предназначенный для ме-тания. Лезвие его было заточено до остроты бритвы, им запросто можно было порезаться. С тыльной, утолщенной стороны, острыми шипами выступали ножовочные зубья. Неве-сомая рукоятка...
Поиграв на ладони ножом, Санчес убрал его в чехол, отстегнул пряжку жилетки, вытянул из шлиц пояс и прикрепил к нему ножны. Проверил, удобно ли. Рукоятка нахо-дилась сбоку, как раз под правой рукой. Вырвать нож и пустить его в ход для тренирован-ного человека секундное дело. Шейный платок защитного, болотного цвета, свернул в не-сколько раз, пока платок не превратился в подобие жгута, и повязал его на голову.
- Ого! - не сдержал возгласа Васильев, когда он вышел из палатки.
Вид у инженера и впрямь был воинствующий. Не хватало разве что связки гранат, да ракетной установки на плечо, чтобы походить на лучшего командос всех времен и на-родов Шварценеггера.
- Пора, - невозмутимо и коротко отвечал он.
Борисов явился перед ними в шортиках, поверх которых был застегнут забитый па-тронташ, в светлой безрукавке и пробковом шлеме, позаимствованном у Морозова.
- Э, нет, так не пойдет, - покачал круглой головой Санчес. - У тебя потемнее ниче-го нет? И желательно зеленого цвета...
Борисов пожал плечами и удалился в палатку, перерыл там все вещи, но подходя-щего не нашел.
- Снимай майку! - сказал ему Санчес.
Бородач хотел было воспротивиться; в конце концов это его личное дело, в чем хо-дить, и он давно достиг совершеннолетия, чтобы им командовали; но тон кубинца был на-столько обезоруживающим, что ученый проглотил свою гордость и повиновался. То, что дальше проделал Санчес, поразило всех без исключения. Он сошел к прибою и вымочил майку в воде, затем скрылся с ней в "медпункте", где облил из склянок зеленкой, йодом, и еще какой-то отвратительно пахнущей жидкостью не менее отвратительного коричневого цвета.
- Мне... это надеть? - недоумевал Борисов, брезгливо держа кончиками пальцев дурно пахнущую безрукавку, больше смахивающую на заляпанную робу маляра-неудачника, попавшего под завал из банок с разноцветными красками и враз облитого ими.
- А что... - рассмеялся Саныч, не потерявший в сложной ситуации чувства юмора. - Неплохой камуфляжик получился! Зато гарантирую, никакая кровососущая дрянь на те-бя не покусится.
- Да от меня за версту аптекой будет разить! - возмущался бородач. - Как хотите, а я эту дрянь на себя не надену. Я же одним только запахом нас выдам.
- Не бойся, - вразумлял его кубинец. - Сейчас только подсохнет, и запах выветрит-ся. Зато не будешь в лесу как бельмо маячить. И шлем свой оставь. Он тебе только поме-шает.
- А у нас что, войсковая операция намечается? Нет, ребята, скажите ему...
Васильев только покатывался со смеху, настолько потешно это выглядело. Ира стояла возле него с печальным выражением глаз. Она с трудом сдерживала слезы, хотя тонкие губы так и прыгали. Она сомневалась в благополучном исходе их затеи, понимая всю ее серьезность, и в тоже время знала, что иначе поступить нельзя. Но мысль, что в ле-су с ними всякое может случиться, и что, возможно, их там уже ждут, напрочь перебивала все благоразумие; ей хотелось вцепиться в Васильева и ни за что не отпускать от себя.
Смирившись с долей, Борисов натянул через голову испятнанную жуткими разво-дами футболку, причем невысохшая зеленка измазала его нос и чистые от рыжеватой ще-тины скулы.
- Во... даже волосы на груди покрасил. Чего ржете?! - пробурчал он, оттягивая мокрую, неприятно липнущую майку от тела. - Тебе, Вовчик, та же экзекуция предстоит.
На Васильеве была модная среди курортников пестрая просторная рубашка с ко-ротким рукавом, которую он приобрел незадолго до отъезда и выложил за нее бешеные для своей полунищенской зарплаты деньги. И портить ее он не собирался ни под каким соусом.
- Не-ет, батенька! - протянул он, на всякий случай отступая назад. - Вы это брось-те. Расцветочка как раз что надо, под здешний пейзаж. Я ведь прав, Санчес?
Кубинец придирчиво осмотрел его и счел маскировку подходящей.