На днях я задался вопросом: когда же все-таки началась эта дурацкая история?
Отец мой частенько поговаривал, что секрет интересной жизни - это знание нужных входов и выходов. Смысл этих слов до меня доходил чудовищно долго. Когда мне поручили пятое дело, меня, зеленого, наконец-то осенило - найди начало, и конец прибежит к тебе сам. Чтобы раскрыть преступление, окунись в прошлое, обнаружь тот самый мотив, иначе заданию труба. Яйцо появилось раньше курицы.
Десять лет спустя я твердо был убежден, что знаю главный секрет великих мира сего. Они просто открывают правильные двери.
Эта весна стала настоящей пыточной дыбой для моих нервов, и именно с неё начались мои злоключения. Из-за гражданской войны на востоке все полицейские подразделения были в срочном порядке мобилизованы еще в конце февраля. В начале марта серия кровожадных преступлений должна была заставить нашу лицемерную столицу скукожиться в страхе, но, увы, делу не придали серьезной огласки, а я за излишнюю расторопность и стремление устроить бурю в стакане воды, как выразился Военный Министр, был наказан вдвойне и заплатил двойную цену. Мой близкий друг, талантливый ученый и профессор, был убит. Министерское руководство, в свою очередь, решило провести кадровые перестановки. С первого апреля я больше не возглавляю отдел по обеспечению безопасности в юго-восточном округе города. Теперь нами руководит двадцатичетырехлетний молокосос: свеженазначенный капитан полиции Тодор Жаккар Младший. Проще говоря - Тедди.
Тедди - почти свежий выпускник НВА - Национальной Военной Академии; розовощекий и голубоглазый любитель модных костюмов, сигар с ароматом какао бобов и красивой жизни. На службе раньше одиннадцати он появляется исключительно в дни посещений еще более высокопоставленного начальства, всех подчиненных ласково "тыкает" и кличет не иначе как "Эй, старина" и абсолютно убежден, что главная задача нашего отдела - поддержание правильного процентного соотношения беспорядков к порядку, особенно если речь идет об отчетных бумагах.
Еще Тедди Жаккару импонирует роль "общественного наблюдателя" на всяческих прополитических сборищах и празднествах. Нравится она ему почти настолько же, насколько не нравится всякая грязная работа, связанная, к примеру, с такими неважными вещами как убийства. Особенно если речь заходит о преступлениях жестоких и серийных.
В течение полутора месяцев вся наша рабочая группа, сконфуженная и униженная таким поворотом событий, раз пятнадцать стучалась к нему в кабинет и тщетно пыталась пропихнуть хоть одну здравую мысль в златокудрую, обильно напомаженную башку.
Увы, Тедди, в отличие от меня, на всё наплевать.
За семьдесят дней в городе были застрелены трое достопочтенных граждан, а именитый профессор и вовсе пропал без вести. Тедди Жаккар очень расстроен, но ничегошеньки не может с этим поделать. Тедди открыто заявляет: связи между этими случаями вовсе никакой нет, даже более того, Тедди убежден, что все достопочтенные граждане совершили подлейшие по отношению к обществу самоубийства. Наш новый начальник небрежно закидывает ногу на ногу, отхлебывает импортный кофе из маленькой фарфоровой чашечки, словно вытащенной из кукольного сервиза моей дочки, выразительно шмыгает носом и предлагает устроить им прощальный ужин. Он говорит мне: "Старина, прекрати паниковать, сумасшедший старик давно волочился за хорошенькими женщинами, вот и сбежал с какой-нибудь, перед отъездом разыграв вас, дураков!". Конечно, Тедди, это всё просто глупая шутка дряхлого сластолюбца. Да и похоронили мы профессора Ибарру, в общем-то, тоже в шутку, да и что мелочиться - Мисс Дейн вступила в наследные права исключительно благодаря своему чувству юмора.
Само же погребение Йоахимма Ибарры прошло тихо, скромно и удивительно бессмысленно. Датой было выбрано девятое апреля, на следующий день после получения положительной экспертизы. Группа крови и резус фактор профессора в точности совпадали с кровью на найденных нами уликах. На прощание c ним пришли не больше пятнадцати человек - самые близкие люди, преимущественно друзья и постоянные клиенты. Из числа знакомых мне присутствовали только мой новый начальник, незамедлительно убедивший всех присутствующих в комичности сложившейся ситуации, доктор Вэйд, его пожилая медсестра и цветочница мадам Жу. Весьма внушительную свиту привела знакомая мне с пеленок Амбер Дейн. Вместе с ней явились безостановочно рыдающая Агнесса Бельтран-Дельмасс, задумчивая молодая особа из Министерства Информационного Контроля, два аляповатых, подозрительных бугая, которые были представлены мне, как новая служба охраны магазина, а также высокий вертлявый молодой человек в дорогущем бархатном фраке, утверждавший, что покойному профессору он приходится дальним родственником. Имя последнего показалось мне смутно знакомым, Ибарра действительно упоминал некого племянника, однако я был слишком расстроен, чтобы вдаваться в подробности. Большинство сразу направилось в магазин, где им были предложены прохладительные напитки, мясная нарезка и горстка сырных крекеров. Я быстро ушел оттуда. Мне очень тяжко находиться в лавке, не видя ее владельца среди нас.
Профессор был деликатным, талантливым и удивительно мудрым человеком, хотя, возможно, и не слишком законопослушным. C чего-то мне припомнился один случай многолетней давности, когда, сидя за чашкой чая в его кабинете и шепотом рассуждая о внешней политике Великого Министра, Ибарра внезапно перевел разговор и спросил у меня, что я думаю о бутлегерах. Мне нечего было ему ответить, поэтому я парировал, что продажа спиртного - зло страшнейшей величины, однако, в отличие от политических преследований, краж и убийств - зло, прощаемое великими богами. Он тогда загадочно ухмыльнулся. Я давно подозревал его в чем-то эдаком, слишком уж хитрым и жадным до роскоши он был, однако я всегда буду убежден, что он заслуживал проводов гораздо достойнее устроенного на его же деньги фарса.
На утро я снова заходил, чтобы извиниться, и едва не впал в ярость, обнаружив полностью одетого Мистера Тодора Жаккара Младшего храпящим на массивном деревянном столе второго этажа.
Зла не хватает на этого малолетнего павлина, но что тут сделаешь, если министерское начальство убеждено: свежие кадры, люди нового века - то, что нужно нашей системе. Свежие - значит правильно подобранные молодчики в районе двадцати пяти. Парадная форма на таких сидит отменно, сами они в большинстве своем лощеные, льстивые и удивительно хорошо умеют делать то, что велят им сверху. Тодор Жаккар Младший являет собой идеальный образчик человека подобной формации, но, увы, это не единственная причина, по которой спорить с ним не представляется возможным. Знаете выражение "сын своего отца"? Так вот, Тедди - внук своего деда. Хотя, впрочем, это слишком громкая характеристика для мелкого выпендрежника. Тодор Жаккар Старший - третий человек страны: все еще громогласный седоволосый столп дисциплинарных ценностей и армейского порядка. Тридцать лет назад, во время Красной Революции и Великой Объединяющей Войны, мой отец служил под его руководством. В том строю он и погиб, как впрочем и многие славные мужи Отечества, а старший Жаккар, боровоподобный громила, выжил и вернулся домой, став национальным героем, вторым советником Великого Министра. Одна только мысль сегодня греет мне душу: я твердо знаю, что надолго с нами Тедди не задержится, слишком манит его богатая и роскошная жизнь верховной власти, слишком крепки родственные корни и их значение на нашей земле.
Еще один удар по привычной картине мира произошел две с половиной недели назад, когда из прошлого моего отдела бесцеремонно сократили двоих старейших и наиблагонадежнейших стражей порядка, а вместо них прислали парочку отмороженных чудаков. Первый, Барри Гамильтон, вполне себе в духе типичного представителя "свежих кадров", но вот второй, Тони Дрейк, сразу вызвал кучу вопросов и перешептываний.
Представьте себе невысокого, но крепкого юношу, которому едва минуло четверть века, но выражение лица у него уже настолько едкое и злое, точно каждое утро перед походом на работу он специально рассасывает пару карамелек с серной кислотой. Сам он нелюдимый, большую часть времени молчаливый, задумчивый, но если и открывает рот, то хочется поскорее попросить его заткнуться, потому что циничность его переходит всякие разумные границы, и временами мне кажется, что яда в нем вполне хватит на парочку гремучих змей. Если его разозлить, то колкостями он сыплет направо и налево, словно совершенно не осознает разницу сословий и положений. Форму свою, в отличие от нового начальства, Дрейк носит исправно, рубашки на нем крайне дешевые, хотя и тщательно открахмаленные, сигары не курит, да и запрещенной выпивкой, вроде, тоже не увлекается. Любит игру в карты и в шахматы, часто копается в архиве, помогая составлять отчетные протоколы, и внешне кажется, что к нам подослали эдакого бедного, всеми обиженного родственника из тех, кого нужно срочно куда-нибудь пристроить. Вот только отчего-то сложилось, что в отделе он единственный человек, который хоть сколько-нибудь может повлиять на мнение Тедди Жаккара.
В конце июня грядет очередное событие несравненной важности. Ежегодное Министерское празднество, он же день Красной Победы и день Объединения Народов. За тридцать с лишним лет военизированные политические праздники превратились в грандиозное шоу, сопровождающее выступления ведущих государственных лиц. Всем давно понятно, что карьерные устремления Жаккара Младшего непременно окажутся связанными с мероприятиями подобного толка, но никто и предположить не мог, что он сочтет важнейшей миссией отдела расследования в этом году обеспечение порядка на вечеринках и парадах. Мне всерьез поплохело, как только я об этом узнал и, понятное дело, я сразу стал искать пути "вразумления" заигравшегося юнца. Трехминутная понедельничная аудиенция с министром, разумеется, не принесла никаких плодов. Меня попросту не стали слушать. Тогда я решил прибегнуть к последнему средству и обратился с просьбой к своему новому коллеге Тони Дрейку. Мне удалось поймать его в коридоре сразу после рабочего дня, как мне казалось, пребывавшего в достаточно благоприятном расположении духа.
- Дрейк, послушайте меня. Неужели Вы действительно считаете поведение Тодора Жаккара разумным? В двухстах милях от нас бушует гражданская война: жестокая, бессмысленная бойня, в которой братский нам народ, тот, что мы когда-то обещали защищать, скоро сам перережет себе глотку, а наше правительство ровным счетом ничего не предпринимает! Который месяц в Арбоне происходят бессмысленные, жестокие убийства, от которых верховное начальство отмахивается, а Жаккар и вовсе над ними смеется! Вы ведь серьезный, разумный человек, задумайтесь, какое право мы, военные офицеры, имеем предаваться праздности и лени, отсиживаться тут, посвящая жизнь охране парадов и выступлений модных певичек, называясь при этом отделом расследований и находясь в ведомстве Военного министерства! Вы еще молоды, ваше чувство справедливости должно подсказать вам правильный путь. Прошу вас, поговорите с ним, сделайте хоть что-нибудь, ведь иначе мы все погрязнем в этом заплесневелом болоте из бумажек и политических концертов!
Увы, вовсе не похоже, чтобы Тони Дрейк внял моим мольбам. Он внимательно посмотрел мне в глаза, пожал плечами и cухо отрезал:
- Ваша позиция мне ясна, а теперь разрешите мне выйти.
Чеканным, ровным шагом он покинул коридор, а я остался стоять, задумчиво разглядывая вечнозеленые кроны кедров, колышущиеся за окном. Передо мной внизу простирался великий город, а внутри меня взрывались снаряды и грохотала война, которой в Арбоне и вовсе не было. Та, которую с чего-то не замечают. Уже тогда я мысленно приготовился к самому худшему.
Вероятно, именно поэтому я совершенно не удивился, когда сегодня во время обеда, поглощая копченую сосиску, которую моя заботливая женушка Мадлен упаковала с собой, увидел перед своим носом улыбчивую морду Тедди Жакара Младшего, дымящего сигарой, зажатой в зубах:
- Рэй, старина, не хочу тебя отвлекать, но у меня отличнейшие новости. Нам крайне повезло и теперь нам есть чем заняться до июньских праздников! Кажется, в город скоро приедет цирк!