Молодой индус очень неплохо понимал казахский язык, во многом благодаря Акылбаю и мог говорить уже несложными предложениями. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как Рамил появился в казахском ауле. С того момента, когда юная казашка, Мириам подарила ему вторую жизнь в одном рождении, она поселилась в его сердце, душе и разуме. Не проходило и дня, чтобы он не подумал о ней, чтобы он не представил себе её лица. И как бы он ни старался выдернуть её образы, иными мыслями и убеждениями, он словно выдёргивал куски живой плоти от себя. Бороться с чувствами, что он испытывал к ней, ему было просто неимоверно трудно.
В один солнечный и жаркий день Рамила оставили в ауле, а вместо него отправился другой джигит пасти табун. Несколько дней назад были привезены большие ветви и даже небольшие сухие стволы деревьев. Рамил сначала был удивлён увиденному, поскольку куда он не оглядывался его взор не мог ухватить и чего-то похожего на лес. Однако, ему потом поведали, что не так уж далеко на севере от аула есть огромное озеро, к которому стекаются реки. И вот в дельтах этих рек или же недалеко от них местами чередуются с лугами и оазисы из тугайных подлесков, полные живности и дерева. Вот именно оттуда и привезли эти стволы и ветви для костров аула, рубить которые и было поручено Рамилу. Он не чурался этой работы, хоть никогда в своей жизни не держал топора, и никогда тем более не рубил дрова. Когда он начал свои попытки, вскоре стали появляться заинтересованные морды проходящих зевак. Несмотря на то, что рубил он почти на окраине аула, зевак нашлось не мало. Человек десять уже наблюдали за ним из-за юрт и издевательски посмеивались. Среди них вдруг появилась Сакып и увидела как напряжённый Рамил неумело бил топором по стволу, а потом, то ли от издевательских насмешек, то ли от неудачных попыток он начинал злиться. Вскоре он остановился и стал снимать с себя шапан, оставшись в хлопковой рубахе песчаного цвета. Он засучил рукава, но и это не помогало ему спастись от жара, что овладевал им. Отчего-то Сакып дёрнулась с места и умчалась прочь. А Рамил и вовсе стянул с себя рубаху и подвязал её на поясе. Он стал бить по дереву с ещё большей силой, но от этого дерево только в щепки разлеталось и мало напоминало дрова, что кидали при готовке и по вечерам в костры.
А Сакып помчалась к центру аула, где рядом с её юртой вместе с матерью и её сестрой сидела Мириам и помогала в готовке.
- Ой, Айсулу! - прибежала она, но увидев обращённые взгляды её родственниц, успокоилась и присела рядом с ней, - ты тоже нам помогаешь, - негромко сказала она, а потом шёпотом добавила, когда те отвернулись от них, - Айсулу идём сейчас со мной.
- Куда? - также тихо спросила Мириам.
- Пойдём, - заулыбалась она, - я тебе такое зрелище покажу! Шеше, мы скоро вернёмся.
- Куда вы, Сакып? Мириам!
- Я пойду за ними! - вскочила юная ещё совсем сестра и побежала вслед за ними так быстро, что мама ничего не смогла и сказать ей в ответ.
А Сакып привела Мириам, как раз к месту, где всё ещё мучился бедный Рамил с топором в руке. Девушка подвела подругу к краю юрту и та увидела в ярких лучах восходящего солнца, но уже со жгучими лучиками, блестящего на солнце индуса. Блестящим он ей казался потому, что всё его тело было покрыто потом. Мириам замерла. Она не могла уйти и отвести даже взгляда, упорно продолжая смотреть, как он изо всех сил ударяет по бревну и его густые чёрные волосы рассыпаются, а некоторые настойчиво не хотят двигаться с плеч или лица. Как же это открытое тело напомнило ей тот день. День, когда она за ним ухаживала, и бережно осматривали все раны на нём.Незаметно она даже улыбнулась от этого воспоминания. Глаза непроизвольно пытались найти раны, но на их месте она увидела лишь небольшие шрамы, от вида которых она почувствовала облегчение. И, несмотря на волосы что прилипли к его лицу, она всё равно смогла увидеть его выражение, отчего ей стало не по себе и обидно за него. Она повернулась к Сакып и спросила:
- Сакып, что это? Вы бы ещё деньги начали собирать за просмотр!
-Ты что, Айсулу!? - удивилась подруга. - у меня и в мыслях ничего подобного. Я как увидела, позвала тебя. Вот только те зеваки уже давно тут. Смотрят и насмехаются над его неумением, - нарочито грустно посмотрела она на Рамила.
Но Мириам неожиданно разозлилась на своих родичей, что так потешались над ним.
- Это так весело? - вдруг вскрикнула она, из-за чего Рамил тут же остановился и уставился на неё, - а может сами это сделаете?! - подошла она к ним.
- Да мы-то в два счёт нарубим эти дрова! Тут-то делать нечего! - дерзнул ей один из молодых зевак, - просто интересно было узнать, когда же он закончит! - и хором засмеялись все остальные.
- Ах, вот оно что?! - и тогда Мириам, полная решимости подошла к Рамилу, глядя ему в глаза. Она была к нему так близка, что всё внутри сжималось и кружило ей голову, хотя возможно ей кружили голову непривычные запахи специй, что она чувствовала. Но она не отступилась и выхватила из рук индуса топор, и провожаемая удивлённым взглядом Рамила подошла к одному из стволов и ударила по нему. Потом ещё раз и ещё раз. Она была также неумела как и Рамил, и понимала это, ведь видела, что у неё не получается так, как например у её дяди. Только она не собиралась останавливаться, в то время как зеваки были в замешательстве и в итоге, один из них вышел и забрал из рук Мириам топор, и начал рубить сам. Он делал пару ударов и из под топора уже вылетал готовый колышек После, он потянул Рамила за руку к себе и наказал: "Смотри и учись!"
Рамил так и делал - смотрел и учился. Остальные тем временем попутно похвалив их сородича двинулись прочь. Только Сакып и Мириам ещё смотрели на это действо, но потом и Сакып, увидев улыбающуюся Балжану и наблюдавшую за этим, схватила за рукав и они удалились.
- Понял, Рамил? - спросил его хмурившийся аулчанин.
- Да, понял, - твёрдо ответил он.
- На, попробуй сам, - протянул ему топор.
Индус быстро уловил всё, что показывал ему казах и с удовольствием глядел как у него наконец, получается как надо. А казах глянул исподлобья на Мириам и стал уходить. Девушка поняла, что она, допустила лишнее со своей стороны. Она с виноватым взглядом проводила казаха, а потом невольно перевела его на Рамила. Индус почувствовала её взор на себе, и неспешно повернул голову к ней.
- Я должен сказать спасибо? - спросил он.
Девушка удивилась, но не знала, что ответить и просто решила уйти обратно помогать в готовке. Она тут же отвернулась от него и, не оборачиваясь, в спешке скрылась за юртами.
Рамил же, глядя как она убежала, стиснул зубы и стал яростнее рубить дрова.
После этого их столкновения всё вернулось вновь, но сила, с которой ударило всё вернувшееся, оказалось вдвойне сильнее. Бешеные стуки сердца не утихали, и Рамил так был зол, что не замечал, как один из стволов он уже превратил в щепки. И только попавшая щепка в глаз, вырвала его из плена той ярости.
Мириам, вернувшаяся обратно, не обратила внимания на пытливые взгляды Сакып и Балжаны, а просто уселась на своё место. Она была так огорошена и растеряна, что даже прослезилась. Подруга это заметила и её любопытная улыбка мигом растаяла, но и виду не показала, что видит и вернулась к своему делу.
Как была мучительна для них эта встреча. Впервые Рамил обратился к ней спустя столько времени, и не просто по имени, а вопросом. Однако, Мириам так было больно отчего-то. Этот вопрос... Как всегда в коротких фразах Рамил умудрялся вкладывать столько чувств, так передать их, что другой человек сразу улавливает. Но на этот раз Рамил ошибся или точнее солгал. Солгал, вложив в свои слова неверные чувства и неверный смысл. Он ошибся и сразу это понял, когда Мириам убежала от него. И потом осознание этой ошибки сводило его с ума.
На удивление Рамил с Батхуром к этому времени сошлись. Несмотря на то, что в начале между ними возникла стена, как замечали другие, на самом же деле всё было гораздо сложнее. После того вечера, когда Батхур подошёл к Рамилу, у молодого казаха возникли странные чувства к индусу. Многие думали, что это непонимание и даже возможно ненависть, однако, это было иное, чем то, что ожидали вокруг. Батхур восторгался и трепетал перед Рамилом. Такое уважение и такое почтение вдруг возникло к нему, что сбивало с толку его, оттого ему приходилось избегать индуса. Тогда стали приходить к нему мысли, что он был бы очень рад и даже горд, если бы его дорогой Мириам достался такой муж. Только понимал, что найти такого среди ближайших аулов очень сложно, а может и невозможно, а с Рамилом ей просто не суждено быть. Вскоре, случались моменты, когда будучи на общих собраниях они садились рядом и пытались общаться. С того момента они часто находили темы для общения и Рамил переставал быть отшельником в ауле, поскольку с Батхуром он присутствовал на многих сборищах или даже играх. Где порой только благодаря удаче выигрывал и даже у самого Батхура, отчего рождался бурный смех от присутствующих, приговаривавших, что ученик превзошёл учителя. Батхура первое время это вводило в исступление, и по-детски обижался на несколько часов.
После рубки дров, Рамил отправился в юрту, что практически стал считать своей, но никто особо и не возражал. Весь аул благосклонно отнёсся к новому жителю, и он мог даже рассчитывать на дальнейшее длительное пребывание в ауле.
Рамил вошёл, бросил рубаху и встрепал волосы рукой. Он был зол на себя и на всю нелепость ситуации, и ещё долго не удавалось успокоиться ему. Умывшись и переодевшись, Рамил долго не смог просидеть в юрте и вышел. Он сразу почувствовал холодный ветер, нагонявший с северо-востока тёмные тучи, укрывавших сплошной полосой горизонт. Погода резко изменилась, и к вечеру этого дня все уже будут ожидать грозу. Тут внезапно перед взором Рамила в небесах он увидел Гаратхи, который кружил недалеко от аула. Индус сразу подумал, что вероятно он ждал появления человека как обычно, чтобы вместе проводить время в степи. Но сегодня человек не появился, и вероятно беркут всё ещё ждёт его. "Сегодня мы с тобой не будем пасти лошадей, в следующий раз, мой друг" - подумал Рамил и ощутил голод после утомительной работы. Он зашёл обратно в юрту и точно также как беркут начинал считать круги в ожидании Мириам или Акылбая. А пока он ходил по кругу в центре юрты словил себя на мысли, что раны, которые были у него, вовсе не помешали ему сегодня в работе, и очень быстро заживают, что вскоре просто останутся небольшие шрамы. С этими мыслями он вновь вернулся к своей идее о поездке в Тарам с Рашитом. В его нынешнем состоянии он мог смело дождаться возвращения Рашита и затем отправиться с ним вновь в город торговцев, чтобы, наконец, найти дорогу к своей родине. Если Рамилу удалось полдня рубить дрова, то он был уверен, что сможет держаться в седле как и раньше, к тому же сможет поговорить сам лично с аулбасы о своём отбытии. Он продолжал ходить по центру юрту, размышляя об этом, но вскоре за навесом послышался неуверенный голос Мириам. Она просила разрешения войти, и, услышав короткий ответ Рамила, подняла навес и вошла внутрь. Индус увидел девушку с подносом еды, явно не желавшую смотреть на него, и тоже отвёл взгляд.
- Отведай, это очень вкусно, - тихо произнесла Мириам.
Сегодня было предложено новое блюдо в меню Рамила, и девушка беспокоилась, что ему оно может не понравиться, поэтому просто ожидала, пока тот не попробует. Однако, её беспокойство было напрасным, ибо Рамил даже не стал что либо спрашивать или осматривать. Он сразу принялся за трапезу. Возможно от голода, а возможно и оттого, что блюдо было действительно вкусным, он смаковал каждым кусочком. Мириам, глядя на Рамила с упоением кушавшего немного поздний обед, в душе радовалась этому мгновению.
Неожиданно для девушки он остановился и посмотрел на неё.
- Это очень вкусно. Спасибо тебе за этот обед и за все обеды, которыми ты меня угощала. И ещё за заботу твою. Я жив и здоров только благодаря тебе. Я никогда не забуду твоей доброты и буду тебе обязан.
Эти слова произнёс Рамил, глядя прямо в большие и удивлённые глаза Мириам. Были ли они такими от того, что индус говорил с ней на казахском, и так хорошо, или от того, что эти слова были похожи на прощание, но она просто не могла сдержать своих эмоций, рвавшихся наружу. Он обратился к ней, благодарил, обещал помнить всю жизнь, но только она не испытывала счастья, а наоборот, ощутила себя такой одинокой и бесполезной и более не нужной. Но Мириам была бы не Мириам, если бы просто промолчала.
- Ты собираешься покинуть аул? - неуверенно спросила она.
Отчего-то Рамил напрягся, и показалось, что затаил дыхание. Девушка не поняла, что в этот момент у него, услышав её голос, вопрошавший таким тоном, словно сердце ёкнуло. Он как только мог попытался скрыть от неё, но вышло немного коряво и странно.
- Да, - просто ответил он на выдохе.
- И когда же? - чуть погодя спросила девушка.
- Надо поговорить с аулбасы. Это будет скоро, думаю.
- Ты хочешь на родину. Скучаешь, наверно, очень сильно. И наверняка надоели наши степи.
Рамил промолчал. А девушка улыбнулась.
- Тебя наверно очень ждут дома.
Она никогда не думала, что, быть может, у него есть уже семья и жена даже. Но отчего-то именно сейчас ей пришла в голову эта мысль. Ведь Рамил никогда не говорил о своей семье и своих близких, и уж тем более о ком-то особенном. Рамил слегка потупил глаза лишь потому, что не мог более смотреть на Мириам, когда она говорила эти слова, однако, Мириам восприняла их как признание тех вещей, что упомянула. Забегав глазами по юрте, словно в поисках успокоения своих волнующих чувств, она поджала губы, и сделала шаг назад.
- Я иначе не могла поступить. Ты был ранен. И только я могла тебе помочь. Рада, что, наконец, ты сможешь отправиться в путь к своим родным, - снова улыбнулась она. - Доброй дороги и удачи в пути, чтобы добрался целым и невредимым.
Она сказала это, предполагая, что эта их последняя встреча и больше шанса сказать что-либо друг другу не будет. Рамил тоже так думал и даже надеялся, поэтому просто добавил:
- Будь счастлива, обязательно. Я буду спокоен, если ты пообещаешь это.
- Я буду. Поэтому ты не должен беспокоиться,- сказала Мириам и вышла из юрты, а взор покрылся мутной пеленой, а по щекам почувствовала холодок, от ветра, подувшего на мокрое лицо от слёз.
Она смотрела по сторонам и ощущала такую тоску и печаль, что со стороны было сложно сказать, что больше её расстраивало: отъезд Рамила или же надвигавшаяся гроза. Однако, утешить было её некому и сама себя не могла утешить, потому что мысленно и физически слепо отдаляла себя от индуса.
С началом сумерек по аулу пробежались первые волны холодного ветра от идущей непогоды. Они предвестили бессонную, шумную, пугающую и печальную ночь.
Вслед которой наступило утро и день, когда Рамил должен был встретиться с алубасы и решить о своём отбытии. Но прежде его ожидал разговор с Акылбаем, зашедшим в юрту Рамила с утра. Акылбай хотел сказать индусу, что сегодня тот отправится в степь вместе с другими молодыми казахами. Старый казах и не подозревал, что вскоре придётся дать своё согласие на то, чтобы индусу выделили коня, достаточно провианта и отпустили вместе с Рашитом в путь к Тараму, в надежде на встречу с земляками.
Этот час наступил очень быстро. Час, когда Акылбай вынужден был дать своё согласие на отъезд, так же как и всем старейшинам аула. Час, когда и Батхур понял, что возможно Рамил не вернётся и ему следует сказать прощальные напутственные слова своему другу. И час, когда Мириам должна была попрощаться со своим шайтаном и также со своим покоем, который он забрал.
В это же утро, после утренней трапезы, люди Рашита были уже готовы. Для Рамила тоже быстро всё приготовили, словно торговцы уже наперёд ожидали момента, когда индус к ним присоединиться. Собрав некоторые личные вещи, которых у Рамила собралось не так уж и много, он вышел из юрты и направился к окраине аула, где собрались отъезжавшие. Его встретил Рашит с довольной улыбкой.
- Я очень рад, что ты поедешь с нами.
- Почему? - удивился Рамил.
- Мне кажется, что ты должен был давно с нами отправиться в Тарам. Я видел там людей похожих на тебя. И каждый раз, возвращаясь в аул, к своей жене и детям мне становилось грустно оттого, что тебя тоже могут ждать родные люди, семья. Мы не так уж много знаем о тебе, потому много всякого приходит в голову, - усмехнулся он.
- Моя семья большая. У меня три сестры и брат есть. Вместе с нами живёт и невестка, и её с братом дети. И тётушек две, и дядей двое и бабушка моя. Нас много в поместье живёт.
Рашит смотрел воодушевлённым взглядом, не отрываясь на индуса. Глаза его были раскрыты не от удивления, а от восторга, что он узнаёт такие подробности от него. Никому до этого ничего о семье и родственниках своих Рамил не рассказывал.
- А жена? Или дети? Или может пока только невеста?
Рамил слегка нахмурился, и в груди слегка давить стало. Он вспомнил о Рукмини, вспомнил и о Мириам. В голове промелькнула мысль, что лучше бы Рашит не спрашивал, ведь только пару часов назад сердце было спокойно, и мысли были ясные, а сейчас вновь разум затуманивается и грудь сдавливает.
- Нет жены и нет детей, - ответил Рамил и глянул в небо, пытаясь взглядом отыскать Гаратхи.
Его взгляду последовал и взор Рашита, но ни тот, ни другой не увидели того, что хотели, потому просто направились каждый к своему коню. Оба быстро оказались в седле и направились в сторону степи. Но как только тронулся конь Рамила вслед за другими, индус ощутил чей - то взгляд. Он обернулся и заметил только, как чьи-то косы залетели за край юрты. Кто это был, он не успел заметить, но была странная уверенность, что это была Мириам. Быть может, это было лишь его желание, однако, никто так и не показался потом, даже тогда, когда аул стал казаться всадникам игрушечным.
Вот, очень скоро Рамил услышал знакомый звук, который издавал всегда при встрече индуса его верный Гаратхи. Следуя последним за другими, никто не обратил внимания, как сзади стремительно летел беркут, целясь когтями на заблаговременно выставленную им руку. Вцепившись в неё когтями он уставился правым глазом на Рамила и немного стал переминать лапами на руке. Индус улыбнулся и пальцем провёл по голове птицы и тихо сказал:
- Гаратхи, я ухожу из этих земель. Будешь ты со мной до конца или останешься - тебе решать, - говорил он так, словно со своим другом.
Возможно, так оно и было, ибо в своём сердце Рамил верил, что в этом беркуте воплотился его верный друг, погибший в самом начале войны. И теперь в облике этой хищной птицы наблюдает за ним с небес и готовый своими когтями впиться в глотку врага.
Но в ответ птица стала вертеть в стороны головой. Рамил смотрел на неё, и улыбка сошла с лица.
- Твой дом здесь. Я это знаю. Тебе следовало бы здесь остаться. Кто-то должен защищать её. Если бы ты мог стать моими глазами, чтобы в любой момент я мог увидеть её, - сделал он глубокий вдох. И на выдохе беркут взмыл в воздухе, будто не желая слушать дальше страдальческие причитания своего друга.
Он быстро взмыл в небо, а индус поправил кожаный наруч на руке и подогнал лошадь к торговцам, от которых он немного отстал. Пусть Гаратхи, не согласен с ним, но он должен вернуться, встретиться с родными и повидать свой родной город. Он должен знать, что произошло дальше, что произошло за всё время его отсутствия. Живы ли его близкие или он стремиться к пустоте? Рамил думал об этом и пытался оправдать свой поступок, даже несмотря на то, что никто не упрекал его. Все отнеслись с пониманием, даже Мириам. Но только не его сердце и его желание быть рядом с этой казашкой. Самого себя он пытался убедить в том, что есть вещи, против которых идти нельзя. И если его суженной и супругой должна стать Рукмини, значит, так оно и должно быть и никак иначе, и если он родом из Гаратха, значит, там ему и место. Только для чего его судьба занесла в эти земли и для чего Всевышний дал ему вторую жизнь из рук этой девушки? На такие мысли у него теперь было много времени.
По пути в Тарам всадники делали несколько перевалов, лошадей своих не гнали и отдыхали, наслаждаясь то холодным звёздным небом, то солнечными обеденными лучами в тени. Рашит вёл их давно знакомой им дорогой, по которой им не доводилось встречать ни одного аула, но Рамилу не были интересны причины этого, потому не спрашивал, ровно также как и обо всём остальном. Из-за этого во время их трапез он казался остальной группе очень далёким. Многие из команды Рашита и до того ни разу не пересекались с Рамилом, потому и сейчас не тянулись к нему. Сам же индус привык к долгому молчанию, поэтому ему тоже было легко во время пути. Иногда Рашит перебивал его молчание своими вопросами и мнениями, и порой их беседы становились довольно продолжительными, что не могло не радовать того же Рашита. Возможно, казах, таким образом, пытался скрасить своё путешествие интересными и новыми разговорами с индусом, нежели со своими старыми спутниками, с которыми особо не о чем было уже говорить. Всё, что касалось их дома, заканчивалось в первые же часы их пути, а что было дальше так это только степь, которой не было конца.
Их дорога уже занимала более четырёх дней. За всё это время ничего совершенно не изменилось, ни пейзажи вокруг, ни погода. Но до окончания их пути оставалось совсем немного. Однажды во время ночного привала, Рамил подсел к Рашиту и решил поговорить с ним.
- Надо же... сам Рамил начинает беседу, - быстрее дожёвывал свою еду Рашит.
- Мне просто интересно, кто были люди, которых ты видел из Индии. И кто обычно там появляется, в этом городе.
- Ну, как тебе сказать. В основном это торговцы, - облизал он пальцы. - И люди разные, конечно же, но определённо торговцы. Хотя в Тараме можно увидеть кого угодно. Иногда доводилось видеть и военных всяких. Не знаю, чем они там заправляют, я никогда не вмешивался и не спрашивал. Обычно слишком любопытные всегда попадают в неприятности, а меня ждёт весь аул, и отвечаю вот за этих оболдуев тоже я. Поэтому не лезу я со всякими вопросами ни к кому, а то нарвусь на кого-нибудь, и родная мать не спасёт, - усмехнулся он.- Но кто знает, может в этот раз мы точно встретим кого-то из твоих краёв.
- Очень хотелось бы, - опустил взгляд Рамил.
Тени от костра играли на лице Рамила, отчего горели и его глаза, словно отражали то, что видел Рамил перед собой. Хотя и полыхал перед ним костёр, который разожгли эти казахи, видел же он немного другие картины. Внезапно на него нахлынули воспоминания сражений. Он вспомнил как спустя несколько дней пути на севере он и его полк подошли к небольшой деревне, только если бы они пришли немного раньше им удалось бы спасти хотя бы тех малышей, что лежали у них на дороге у самого въезда в деревню. Тельца этих детишек были ещё едва тёплые. Вся же деревня была сожжена, ещё ближе к центру полыхали дома и главное поместье деревни. Ни одной живой души не было во всей деревне, повсюду лежали трупы людей. Их враг не жалел абсолютно никого, сжигал, вешал, закалывал. Благо, вопрос Рашита вывел Рамила из этих воспоминаний.
- Рамил, а если мы не встретим никого из твоей страны?
- Встретим. Должны. Война была, но торговать люди не разучились, для кого-то это был единственный способ выжить, поэтому они будут рисковать.
- Война? Ах да! Ты же был ранен. Так, ты начинаешь вспоминать?! - воскликнул Рашит.
Рамил слегка смутился. Он позабыл о своей легенде и потерянной памяти.
- Ммм... немного...
- Что ты вспомнил?
- Ничего особенного, только неприятные картины.
- Понимаю. Такое даже вспоминать не хочется. У нас ведь тоже была война. Сейчас уже тихо, вроде никаких причин для войны нет. У нас Бухара не давала нам покоя. А вы? С кем воевали?
- Деканские султанаты. Слышал о таких? - приподняв одну бровь, покосился на него Рамил.
- Нет, не слышал. И каков враг был?
- Жестокий. Беспощадный. - Лицо Рамила стало словно камень.
Рашит не нашёлся, что сказать в ответ и только понимающе закачал головой.
Они просидели недолго и поочерёдно ложились спать. К утру индуса разбудили и двинулись дальше в путь. Во время дороги Гаратхи не отставал, но не приближался близко к ним, лишь на таком расстоянии был, чтобы индус мог видеть. Рамила радовало присутствие его крылатого друга. Его даже успокаивали звуки, когда тот издавал издали, словно напоминание, что он не был один. А за всё это время Рамил часто ощущал себя очень одиноко, может быть, это было из-за бескрайних казахских степей или от долгих дней, протекавших в постоянном молчании, либо оттого, что теперь нет его соратников, нет рядом его воинов, его друзей. Какова их участь и что с ними произошло после того внезапного нападения, он не знал, но искренне надеялся на удачу, которая спасла им жизнь.
Последние километры до долгожданного города казались весьма длинными и жаркими, но уже отнюдь не безлюдными. Иногда вдали они замечали караваны торговцев, идущих явно из далёких краёв, но Рашит сознательно уводил своих подальше, чтобы держаться на достаточном далёком расстоянии от других караванов. Рамил видел в этом очень логичное и хорошее решение для них, поскольку караваны всегда были отличными целями для пустынных пиратов, только насколько опасными являлись казахские степи он не знал, и в дополнение город был уже не далеко, поэтому возможно это было лишним.
- Рашит, - окликнул его Рамил. - Может быть, нам не стоит уходить так далеко с пути?
- Это необходимо. Мы не знаем эти караваны и их торговцев, а также и тех, кто с ними. Часто среди них бывают наёмники, а эти люди не очень жалуют чужих, да и на работорговца можно нарваться. А нас только пятеро, и пусть с нами отличный воин, но он лишь один и к тому же невооружённый. Сам понимаешь перевес сил большой и риск отнюдь не малый.
- Понимаю, - согласился Рамил.
Это были очень разумные доводы. Попасть на работорговца с наёмниками было бы приятно меньше всего. Он один возможно и не справился бы с толпой, а его внешность и крепость тела была бы заманчивой находкой. Тут, Рамил осознал, что возможно совсем потерял сноровку и реакции. Его поездки верхом возможно и поддержали выносливость, но вовсе не его боевые навыки. Он даже задумался над тем, что стоило бы какое-то время уделить и тренировкам, возможно и болезненные ощущения от ранений прошли бы скорее. В этот момент он и ощутил острую необходимость в ловкости и силе своего тела.
- Мне стоило подумать об этом, - проговорил Рамил.
- О чём? - услышал его Рашит.
- О том, что мне может случиться вновь с кем-то сражаться. И даже вернуться на поле боя.
- Ты боишься, что потерял свою проворность? - усмехнулся казах. - Зря боишься. Если ты был хорошим воином, то твоих навыков не отнять. Когда вернёшься в бой, твоё тело само начнёт вспоминать нужные движения. Даже не заметишь, как реакция будет спасать тебе жизнь, - снова усмехнулся он.
Рашит говорил с такой уверенностью, словно испытал уже подобное и не один раз, однако, на воина он вовсе не был похож. Но прозвучало это достаточно убедительно для Рамила.
Погода была сносной, несмотря на тёплый ветер, одно только его присутствие уже спасало. По пути Рамил ещё замечал несколько тёмных полосок караванов с разных сторон, но и к ним пятёрка близко не приближалась. Спустя пару дней они спокойно добрались до Тарама, который распростёр свои широкие объятия в виде городских стен и больших открытых городских ворот, через которые бесконечно сновали люди.