― Отбывающим на экскурсию 'Сюрприз' ― срочно собраться у выхода номер двадцать один. Повторяю: отбывающим на экскурсию 'Сюрприз' ― срочно собраться...
Гнусавый дикторский голос навевал тоску. Стас расстегнул пальто и ускорил шаг. Полы взметнуло ветром, бросило на перила движущейся дорожки. Он усмехнулся, представив красочный некролог: 'Выпускник-социолог... премированный экскурсией по вновь открытым мирам... ― ехать никуда не хотелось, он привык отдыхать на природе, а людей лучше воспринимал в виде графиков и таблиц, ― ...шарф, эскалатор, нелепая смерть'.
Экскурсию навязали всем магистрам-дипломникам: в деканате решили таким способом стимулировать научную мысль. Стас считал затею бессмысленной и опасной, но отвертеться не смог. Все как с ума посходили: несколько вновь открытых планет, заселенных беженцами с Земли: сотни лет изоляции... социальный эксперимент невиданного масштаба... всеобщий восторг, турагентства качают деньги из любопытных. Стас нащупал в кармане галактический паспорт ― гарантию дипломатической неприкосновенности и поправил клипсу-переводчик.
У терминала в него врезался парень в куртке с цепями, чуть не упал, выровнялся и побежал дальше, придерживая рюкзак. Стас проехался на ногах, счастливо избежав столкновения с чьим-то ребенком, и оглянулся на указатели.
― Транспортный узел ― забавное место. Кто-то всегда будет путаться под ногами, а кто-то ― сбивать вас с ног, ― тихий щекочущий голос над ухом в конце каждой фразы срывался в свистящий смешок. ― Не оборачивайтесь, мы пришли.
― Вы имеете отношение к группе? ― Стас напрягся, но решил на время принять игру.
― Можно сказать и так.
У выхода собралась толпа экскурсантов. Парень с цепями что-то шептал девушке в вязаной шапке и легком пальто. Ее блестящие черные волосы струились вокруг лица, глаз было не разглядеть в тени ресниц. Кажется, ей тоже было не по себе.
Толстая дама зачитывала инструкции. Стас за последние дни выучил их наизусть: мгновенная транспортировка, случайный выбор из пары десятков планет.
― ...в камере на секунду погаснет свет. Когда он зажжется, вы будете в аналогичном устройстве на крупном вокзале планеты. У вас будут деньги в местной валюте из расчета командировочных на один день, идите и развлекайтесь. Через сутки ― пожалуйте на вокзал для переброски в новое место. В стоимость входит посещение трех планет. ― Она сделала паузу и подняла над головой папку, требуя внимания. ― И постарайтесь не попадать в неприятности.
К дверям потянулась очередь, кто-то смеялся, пара громил с чемоданами проталкивались вперед. Стасу стало совсем тоскливо. Он снова увидел черноволосую девушку, ― перед выходом она сделала шаг назад и растерянно оглянулась, ― и подумал о бегстве.
Он вдруг оказался у самых дверей, в последний раз призвал всевозможные беды на головы деканатских крыс и потянул ручку. Свет мигнул и погас. ― 'Интересно, можно оставить дома страх неизвестности?' ― И снова зажегся. Перед ним была матовая стеклянная дверь, за ней - турникет.
Стас видел нечто подобное в древних книгах ― система контроля доступа, заменившая кондукторов на вокзалах, ― но это был совершенно особенный экземпляр. Косые штыри в пять рядов заканчивались на высоте глаз, с обеих сторон ― бронированные двери с крошечными окошками.
― Как все серьезно, ― скривился он, вспоминая уроки истории. Затея с экскурсией вдруг показалась самоубийственно глупой.
В кармане звякнули местные деньги, турникет проглотил монету, штыри поползли в стороны. Стас навалился плечом на дверь. Та дрогнула, но не поддалась.
― Сильнее дави! ― раздалось из будки в углу; в щель приоткрытой двери высунулась веселая рожа. ― Кстати, добро пожаловать в Новую Францию!
Его борьба с дверью вызвала жизнерадостный гогот.
―А ты говоришь - визы, ограничения на въезд... половина пугается турникета, вторая не может осилить дверь, ― помогите рыжему, парни!
Охранники нажали на створки, и Стас под шутки и прибаутки вывалился на местный вокзал. Слева у выхода к поездам высился ряд устрашающих турникетов, из-за дверей в другом конце зала неслась музыка ― где-то играл духовой оркестр. Стас не раздумывая двинулся в ту сторону.
Его обогнал бомж. Обычный облезлый бомжик в слишком большом пиджаке с лоснящимися локтями, надетом прямо на майку, в нечищеных сапогах и с мешком. Он бережно нес две тонкие чашечки кофе, в одной из которых плавал кораблик из взбитых сливок. Стас двинулся следом. В конце концов, он застрял тут на целый день без малейшей идеи, что делать. Бомж распахнул ногой дверь и вышел на залитый солнцем бульвар.
Стас изумленно смотрел на витые скамейки в тени огромных каштанов, на каменные дома с коваными решетками миниатюрных балконов. По газонам скакали скворцы, но их никто не тревожил: траву окружала тонкая металлическая сеть.
Бомжик галантно присел рядом с дамой в видавшей виды норковой шубе и протянул ей кофе со сливками.
― Шарман, ― пробасила дама. ― А кто ваш спутник в пальто под цвет его рыжих волос?
Бомж оглянулся:
― Прохожий. Вы пейте, милейшая.
Она подняла чашечку, чуть оттопырив мизинец. Кольца сверкнули росой на траве, на блюдце села синяя муха. Дама сначала попробовала ее сдуть, потом раздраженно стряхнула.
― Чего вы желаете, юноша? ― ее бархатный голос похрипывал на низких нотах.
Стас понял, что уже некоторое время стоит, бесстыдно разглядывая руки с отточенными ногтями и немолодое породистое лицо.
― Я приезжий. С Земли.
― Как мило. Присаживайтесь, юноша, ― она передвинула пару набитых мешков, освободив место с края скамейки. ― А лучше ступайте, купите себе орехов в меду, ― и указала мизинцем на будку в конце бульвара.
Там пахло ванилью и дымом жаровни, в очереди смеялись. Вор в надвинутой на глаза кепке схватил со стола монету и кинулся наутек. Стас отступил, опасаясь погони и драки.
― Шустрый какой, ― подмигнул продавец.
― Не повезло, ― джентльмен с зонтиком покачал головой, пряча в карман кошелек на толстой цепи. ― Мне дадут утешительный приз?
― Разумеется, ― продавец достал из-под прилавка кулек. ― Сегодня вам повезло: порция чуть подгорелых орехов для пострадавших. Приятного дня.
Стас опустился на край знакомой скамейки, сжимая пакетик орехов и бумажный стаканчик с кофе.
― О чем задумались, молодой человек?
Картавый тенорок бомжа успокаивал. Было в нем что-то от доброго дедушки ― социолога-практика древности: лысина, морщинки у хитро сощуренных глаз и борода клинышком.
― Странно, ― Стас помотал головой. ― У вас все так строго ― турникеты, как двери в танке... заборы вокруг газонов... кошельки на цепях. И никто не бежит ловить вора. И вас никто не гоняет.
Он смутился, решив, что сказал лишнее, и отхлебнул не слишком горячий кофе. Орехи напоминали детство: мягкие внутри, поджаристые, покрытые теплым душистым медом.
― В танке нет дверей, юноша, ―задумчиво изрекла дама. ― В танке люки. Хотя, что нынешняя молодежь знает о технике тысячелетней давности? Вы видели паровоз?
Стас опешил:
― Что?
― Паровоз, юноша. Квинтэссенция силы и красоты, ―в ее контральто звенела медь. ― Как дракон. Или армия на параде.
― Дражайшая, вы смущаете нашего гостя, ― бомж поставил чашечку на траву и развалился на лавке, щурясь, глядя на небо, где сотни летательных аппаратов резвились, гонимые ветром, как стая скворцов. Стас не мог оторвать от них глаз. ― Юноша, наш мир вызывающе прост. Гуманисты столетиями мечтали о справедливом обществе, и вот ― voilà ― Новая Франция, планета всеобщего счастья. У нас невозможно украсть кошелек, ― он приклепан цепью к владельцу. Чтобы попасть на военный объект, вы потратите жизнь, чтобы вырыть подкоп. Даже газоны топтать у вас не получится.
Тонкий забор позванивал под напряжением. Шмель врезался в проволоку, вспыхнул и грузно упал на траву.
―Не беспокойтесь, красавчик, ― фыркнула дама. ― Вам не удастся нарушить наших законов. Все, что вы можете сделать, разрешено и совершенно законно.
― Даже... ― взгляд скользнул по играющим без присмотра детям, по смеющейся девушке в слишком короткой юбке.
― Дети не могут покинуть песочницу. На каждой женщине - пояс невинности, ― бомж позвенел связкой амбарных ключей. ― Драки разрешены. У нас и полиции нет. Райское место, не правда ли?
― Видимо, да, ― Стас потер лоб ладонью.
Утром он, прихрамывая, пробирался к вокзалу. Граждане Новой Франции были приветливы, очаровательны, но ухитрились мгновенно избавить его от запасов местной валюты. Спать пришлось под мостом, предварительно выдержав драку за твидовое пальто. Предусмотрительный бомж вовремя сунул ему монтировку, поэтому отстоять удалось все, кроме гордости и иллюзий. И очень хотелось есть.
'Еще две планеты, ― крутилось в мозгу. ― Целых две. Слишком много'. Проталкиваясь сквозь толпу, он отыскал служителя со связкой ключей, сунул ему под нос галактический паспорт и через служебные коридоры, в обход турникета, добрался до камеры межгалактической транспортировки. Зажмурился, задержал дыхание, ввел код экскурсии и надавил кнопку.
Та же стеклянная дверь, но карман потяжелел от денег. Пальцы нашарили мелочь и пачку купюр. Подгоняемый голодом, Стас повернул рукоять и шагнул в новый мир.
Взгляд тут же уперся в турникет незнакомой конструкции: пара продольных стоек с цветными лампочками и проходом посередине. Если бы не бронированный монстр в Новой Франции, Стас проскочил бы и не заметил, но тут задержался в поисках нужной монеты.
С соседней платформы слетелась стайка девиц в телогрейках; камера за спиной выплюнула пару вчерашних громил. Очередь к турникету двигалась бойко: кто-то платил, кто-то проскакивал так. Парень пристроился за девчонкой, обнял за плечи и затерялся в толпе. Один из громил отпихнул чемоданом Стаса и пошел сквозь турникет. Свет отразился от черной кожи, что-то стукнуло, звякнуло, из прорезей в стойках выстрелили отточенные штыри, накололи громилу, как утку на вертел, и с лязгом втянулись обратно, оставив жертву в кровавой луже. Сверху упал пропоротый чемодан.
Стас нервно сглотнул, оперся было о турникет, но тут же отдернул руку. Он не заметил, как подбежали охранники из деревянной будки. Первый, с кислым лицом, в расстегнутом форменном френче, вытащил раненого за ногу и поволок назад к камере. Его толстый товарищ остался подтирать кровь. На вопли второго громилы о дипломатической неприкосновенности оба скривились.
― Выживет. Остальное нас не касается, ― пробурчал тот, что с тряпкой.
― Как он работает? ― тихо спросил Стас. ― Ваш турникет.
― Как... Не пускает всяких козлов. Которые думают, что самые умные.
― Но я видел, как несколько человек прошли, не заплатив, ― он не хотел идти дальше, не зная, как действует этот мир. Турникет наводил на странные мысли.
Охранник швырнул тряпку в ведро, почесал в затылке, сдвинув фуражку на лоб.
― Да ну? Опять барахлит, рухлядь... ― и пнул турникет ногой. В нем что-то звякнуло и заискрило.
― Вам не кажется, что эта конструкция бесчеловечна? ― Стас переступил с ноги на ногу. ― Он же мог умереть.
― Ну и что? Нужны вы нам тут, понаехали. А ты чего встал? Вали отсюда ― или туда, или обратно, нечего тут болтаться!
Ком в горле мешал дышать. Стас дрожащими пальцами вынул монету и опустил в щель, потом зайцем метнулся сквозь турникет.
― Добро пожаловать в Новый Мир! ― полетело вдогонку.
На вокзале сновал народ― странный, хмурый, сосредоточенный. Стас ловил на себе недобрые взгляды, от которых хотелось забиться в угол и не шевелиться.
'Черт с ней, с программой. Мы не обязаны торчать в городах. Это вокзал, значит, можно убраться подальше'.
Барышня в справочной подсказала, куда надо взять билет, чтобы провести денек на природе. Турникет у выхода на платформу был точной копией первого, и Стас с изумлением наблюдал, как местная молодежь на спор проскакивает без билета. За десять минут турникет не сработал ни разу.
В поезде было тихо, пассажиры смотрели в окно или спали. По вагонам ходили торговцы и шепотом предлагали товар. Он смотрел на диковинные игрушки, душистые пироги с капустой; при виде складного ножа рука сама потянулась к карману. Пассажиры расплачивались, улыбаясь торговцам, как старым знакомым.
― А почему шепотом? ― тихо спросил Стас у соседки.
― Ты что, нездешний? ― она смерила взглядом его расстегнутое пальто и длинные патлы, и наклонилась к самому уху: ― Чтобы не нарываться. У них лицензии нет, ― и, пожевав губами, добавила: ― А товар - первый сорт.
На предпоследней станции вагон опустел. Стас выглянул на платформу с надписью 'Химзавод'. За ней, как Летучий Голландец, высился сам химзавод во всей своей призрачной прелести.
Пассажиры толпой потянулись к мосту, а поезд опять застучал по рельсам, въезжая в туннель. Конечная остановка казалась местом вне времени - пустая платформа в лесу, потрескавшаяся, без турникетов. Единственная тропинка терялась в ельнике. За полчаса Стас дошел до реки. Химзавод не был 'чистым' даже по древним меркам Земли: над сине-зеленой, будто стеклянной водой клубились сиреневые дымы, дальний высокий берег сочился оранжевой слизью. Тропинка свернула вдоль реки направо и вышла к пруду, на дальнем краю которого виднелись плотина и мельница.
Большой, метров сто в поперечнике, пруд выглядел странно: половина переливалась всеми цветами радуги и воняла отходами химзавода, в другой было не видно воды под ряской, кустами рогоза, осоки и стрелолиста. Граница чуть заметно искрила. Над ряской носились стрекозы.
Пробираясь через завалы коряг к деревянной мельнице, Стас осторожно потрогал воду в 'живой' половине. Она была теплой, нагретая солнцем на мелководье. В проплешинах ряски носились нервные водомеры, жуки-плавунцы копались в блестящем иле.
На крыльцо вышел мельник с окладистой бородой и гривой полуседых волос, оглядел его подозрительно и кивнул в сторону двери.
― Ты кто такой будешь?
― Я? Стас. Приезжий. С Земли, ― он чувствовал себя хулиганом из старых книжек, пойманным за воровство яблок.
― И что тут высматриваешь?
Стас шагнул в полутьму и вдохнул запах бревенчатых стен. Прищурившись, разглядел кадку с водой и пару болотных сапог.
― Ничего. Я тут на один день, решил съездить в лес. Толпы меня утомляют.
― Тебя напугал турникет. Умный мальчик, ― мельник кивком пригласил его в кухню, плюхнулся на табурет, подтянул к себе плошку сметаны и обмакнул блин.
Стас усмехнулся: мальчик так мальчик.
― Может, вы мне расскажете, как он работает?
Мельник вздохнул:
― Как и все остальное. Основатели Нового Мира верили в торжество справедливости. И теперь у нас самые лучшие, самые строгие законы во всей вселенной, и самые суровые наказания, ― он говорил размеренно и обстоятельно, не забывая жевать. ― Беда в том, что жить, соблюдая все наши законы, попросту невозможно. Поэтому их нарушают. А что еще делать? Семью кормить надо... Да ты садись, ешь.
Стас уселся на лавку.
― Правительство смотрит сквозь пальцы. Но иногда, редко... ― Мельник обтер жирные руки о фартук, ― нарушителей ловят и строго наказывают.
Оторопев, Стас не заметил, как вымазал щеку в сметане.
― И по какому принципу ловят?
― Случайно, ― сурово ответил мельник. ― А как же иначе?
― И членов правительства?
― И их, иначе несправедливо.
― Но можно же изменить закон? ― годы учебы на социолога кричали, что общество не может существовать, базируясь на случайности такого масштаба.
― Самая крепкая крепость ― голова человека. Традиции мертвых довлеют над нашими умами, ― назидательно заявил мельник. ― Ты кушай, кушай.
Потом они пили чай с вареньем, и мельник рассказывал, как изобрел сеть-уловитель для примесей из воды, незаконно поставил его в реке, а из извлеченной органики и тяжелых металлов развернул производство игрушек и всякой всячины прямо на мельнице. Как нанял людей ― продавать продукцию по электричкам.
― И про это никто не знает?
― Отчего же, многие знают.
― И вас не наказывают?
― Накажут, если не повезет.
― И вы не боитесь?
― А смысл? За что-нибудь непременно накажут, так пусть хоть за дело. И весело это - придумывать всякие штуки. Я тут набросал... ― он полез на полку и зашуршал страницами общей тетради, ― свинца у меня остается много, девать некуда. Так вот, двухступенчатым термоядерным синтезом его можно перекидывать в золото и штамповать зубные протезы для работников химзавода, ― у них там с зубами плохо.
Стас дожевал блин и вышел на воздух. Стая мух над водой светилась в закатных лучах россыпью золотых брызг; кузнечики надрывались, пытаясь перекричать друг друга. Пахло болотом. Мельник рядом смотрел на солнце.
― Красиво у нас. Мирно. Мельница вон шумит...
Стас покачал головой.
Назавтра он еле успел к следующему прыжку. Ночью хозяин храпел, в его рулады вплетались плеск падающей воды и постукивания в недрах мельницы. Стасу снилось, что нет ни космических перелетов, ни заселенных планет, и человечество не изменилась за тысячелетия цивилизации. Проснулся он странно спокойным и поспешил на вокзал, где сначала пришлось пробираться через толпу зевак, а потом ― стоять и смотреть, как старушку заковывают в кандалы за неправильную парковку краденого мотоцикла.
Третий раз погас и зажегся свет, третья дверь в неизвестность открылась почти бесшумно. Перед ним был огромный, залитый светом вокзал без турникетов. Стас растерялся. По площади во всех направлениях шли прилично одетые люди: костюмы и галстуки, лаковые ботинки, туфли на каблуках, портфели и сумочки из гладкой кожи, а вокруг ― белые стены и мраморный пол без теней.
― Транспортные узлы лишают уверенности даже самых стойких, ― снова щекочущий голос над ухом. Он забыл о попутчике, любителе порассуждать о вокзалах. ― Даже знающие их, как свои пять пальцев, не застрахованы от неожиданностей. Что, если сегодня ваш поезд уходит с другой платформы?
― Те, кто любят контроль и стабильность, должны ненавидеть вокзалы.
― А почитающие случайность зародышем приключения должны их любить больше всего на свете.
― Жаль, это не про меня, ― все так же не оборачиваясь, ответил Стас.
― Вы в этом уверены? ― судя по голосу, его собеседнику вдруг стало весело. Ну, хоть кому-то.
― Почему трансгалактические камеры установлены на вокзалах?
―А почему бы и нет? Это удобно. Даже если последний поезд ушел лет пятьсот назад.
― А где турникет?
Попутчик хихикнул:
― Кажется, их здесь нет... Желаю удачи на Новом Порядке.
Дверь камеры за спиной с тихим щелчком закрылась и тут же опять распахнулась. Услыхав за спиной стук каблуков и шорох одежды, Стас отскочил в сторону, чтобы избежать столкновения. Девушка в шапке из позавчерашней группы, бросив через плечо 'извините', нырнула в гущу толпы, высмотрев парня с цепями. Забежала вперед, взяла его за руку, что-то сказала и улыбнулась. Тот вынул из рюкзака знакомый кулек орехов, высыпал в ее сложенные ладони. Она наклонилась, чтобы собрать их губами; несколько упали на пол и разлетелись, подпрыгивая на мраморе плит. Парень еще пару секунд стоял и смотрел, как она ест и смеется, потом замер, словно от удивления, выпрямился и бесшумно исчез в белой вспышке света. Никто из прохожих даже не обернулся.
Стас кинулся было вперед сквозь толпу, но в мозгу комариным писком звенела мысль об отсутствии турникета. Он не мог рисковать, не зная, как действует этот мир. Все вокруг куда-то спешили, только в углу на диване сидел господин с ухоженной бородой, моноклем и черным пуделем, и внимательно наблюдал, как девушка рассыпает орехи по двум ладоням, стискивает в кулаках, засовывает в карманы и осторожно, вжав голову в плечи, идет через зал к выходу.
Стас выругался про себя. Что ему в этой девчонке? ― Выбросить из головы, вместе с приятелем. Сама виновата. Или не виновата. К черту. Главное ― убраться отсюда целым и невредимым. ― И почему-то пошел за ней. У самых дверей господин с пуделем и моноклем встал у него на пути, поклонился, загадочно улыбнулся и поманил за собой.
Они сидели на бесконечном газоне между вокзалом и городом и ели булочки с маслом ― теплые, с хрустящей корочкой, запивая чаем из термоса. У его спутника нашлась корзинка с пледом и завтраком, у Стаса был нож.
― Новый Порядок ― высокоразвитый мир, ― важно вещал господин. ― Для адекватного общества требуются технологии, для развития технологий - порядок в обществе и в головах. В нашем мире все знают, что можно и что нельзя, и поголовно следуют правилам.
― В школах ― одни отличники? ― поинтересовался Стас. Что-то в здешнем устройстве его раздражало, как белые платья, носочки и бантики барышень на променаде.
― И это тоже. Мы выявили основные законы природы и приспособили на службу людям. На Новом Порядке все счастливы и независимы от капризов природы.
Он выудил из корзины яблоко и принялся чистить тонким складным ножом. Стас не мигая смотрел, как спираль кожуры опускается ниже и ниже.
― Совершенный статичный мир. А как же наука?
― Наш научный процесс завершен, ― господин почесал пуделя за ухом.
― Звучит диковато.
― В теории - да, на практике - ни в малейшей степени. В оптимально устроенном мире каждое изменение ведет к деградации, поэтому для поддержания status quo общество избавляется от нежелательных элементов, что вам сегодня и посчастливилось наблюдать. Сейчас это редкость.
― Вы знаете, что с ним?
― Нет, и меня это не интересует. Достаточно, что он больше не будет угрозой для нашего мира.
Стас жевал травинку, закинув руки за голову, глядя, как небо затягивает серой мутью.
― За что? ― он не был уверен, что хочет услышать ответ.
Пудель носился между травой и небом и лаял на голубей. Есть не хотелось, лицо обдувал ветерок. На этой планете легко было стать деревом или стеной, слиться с ландшафтом и ни на минуту не пожалеть.
― За все, что нарушает порядок. Мусор. Ссоры, рукоприкладство. Неспособность и нежелание думать... Решения, принятые сгоряча, всегда представляются нам необычайно благородными и героическими, но, как правило, приводят потом к глупостям, от которых мы сами же и страдаем.
― У вас есть тюрьмы? ― Стас старательно вспоминал учебники. ― Концлагеря?
― Что вы, молодой человек. Это было бы варварством.
В первый раз в жизни ему захотелось сделать глупость. Немедленно, прямо сейчас нарушить правила и... что будет потом? Если будет 'потом'. Страх неизвестности - что может быть убедительнее, если стремиться к порядку любой ценой? И выбор не так уж велик - изгнание или мгновенная смерть. Он потрогал в кармане галактический паспорт, поднял нож, машинально обтер о траву и сунул в карман. Ветер швырнул в лицо волосы; пыль с привокзальной площади запорошила масло в масленке. Пудель вернулся и дернул хозяина за штанину, тот нехотя встал и начал сворачивать плед:
― Кажется, нам пора. Если хотите, можете ночевать у меня.
― Это не запрещено? ― усмехнулся Стас.
― Что вы, юноша. Мы ценим контакты с другими мирами, нам есть, чем гордиться.
Дом господина с моноклем ютился на тихой старинной улочке. Слева ее огибал ручей с плакучими ивами, справа щетинился современный квартал. Стас шел, пригибаясь от ветра, по стертым булыжникам мостовой. С дверей ему ухмылялись латунные молотки, на крышах скрипели флюгеры. Пудель обнюхивал каждый угол и тщательно метил.
― А как же... ― Стас кивнул в сторону пса, ― порядок и чистота?
― Низшие существа не способны воспринимать идеи, следовательно, их поведение не представляет угрозы для общества. Прошу, ― господин распахнул дверь.
Стас озирался в темной прихожей. Справа была гостиная с полками книг, парой кожаных кресел и бликами витражей на полу. Слева - дверь в темную лабораторию. В тусклом луче из-под ставень поблескивал бок реторты.
― Вы ученый?
― Что вы, как можно? Давно уже нет.
― И вам не жаль? И не скучно?
― Мне хорошо. ― Господин опустился в кресло, прикрыл ноги пледом и тихо вздохнул. ― Счастливые не имеют права на скуку и любопытство ― это слишком рискованно...
Пудель зевнул, ухмыляясь, демонстрируя острые зубы, и свернулся клубком у огня.
Утром Стас шел к вокзалу, стараясь не наступать на трещины на асфальте. От близости дома хотелось бежать и подпрыгивать, в голове крутились фразы дипломной работы, а в рюкзаке лежал диктофон с почти готовым текстом. Он не заметил, как толпа внесла его в двери и выбросила у трансгалактической камеры. Удобный мир. Только почему-то хотелось плюнуть на пол, так сказать, в виде эксперимента. Стас замер и оглядел зал.
Через толпу медленно, не глядя по сторонам, шла вчерашняя девушка. Волосы из-под вязаной шапки падали на лицо. Она аккуратно лавировала между прохожими, стараясь держать дистанцию, но у вожделенной стеклянной двери рванулась вперед, поскользнулась на гладком полу, взмахнула руками, чтобы удержать равновесие, и задела его по лицу.
'...рукоприкладство... ― пронеслось в голове. ― Система срабатывает почти мгновенно'.
Стас машинально втолкнул перепуганную девчонку в камеру и захлопнул дверь, понимая, что она не успеет нажать на кнопку, что надо отвлечь... мистических тех, кто следит за порядком. Ему стало весело и спокойно, будто нашелся предлог сделать глупость, и, несмотря на протесты здравого смысла, плюнуть в морду системе. Как в пещерные времена ― или рыцарские, если кому-то угодно.
― Человечество не так уж и изменилось, ― прошелестело над ухом.
― А важность инстинкта самосохранения сильно преувеличена. Простите. Боюсь, мы не успеем закончить беседу.
Он вынул нож, перекинул через плечо хвост и отхватил у самой резинки, поднял на уровень глаз и демонстративно разжал пальцы. Рыжие волосы разлетелись по полу.
― Позер.
― Мусор... Ссоры... Все-таки интересно, куда попадают местные бунтари. ― Стас еще раз ощупал в кармане галактический паспорт, залог неприкосновенности. Как у вчерашнего парня. Ему стало смешно.
Камера опустела, девушка отбыла домой. Стас сунул руки в карманы, повернулся к толпе вокзала и фыркнул, представив красочный некролог: 'Выпускник, социолог... премированный экскурсией по вновь открытым мирам...