К однообразию буден привыкаешь так же, как к дневному свету и ночным сумеркам, цвету стен, и технологическим звукам окружающего пространства. Наконец-то, Мира вышла из бокса, в котором находилась последнее время. Непривычно было ощущать ограничения, неизбежно возникающие при движении. Некоторое время назад она прошла полный осмотр, и адаптация её организма была признана завершенной. Привыкая к ощущаемому существованию, Мира старалась регулярно тренировать мыслительный процесс. Но, не накопив значимых воспоминаний, мысли наполнялись не логическими рассуждениями, а какой-то перепутанницей из слов и предложений, сплетающихся в некое подобие:
"Было, будет и настало... Так обыденно звучит.
Жизнь из мыслей вырастала... Мечтами мир насквозь прошит.
Запутав в марево туманы, свет дарует темнота,
Уводит истину к обману, слов обычных простота ...
Тишина не бывает безмолвной... Пустота не бывает глухой...
Смесь реального с условным нас всегда ведет домой.
В киселе из водной пыли, на перепутье звездных трасс
Семя жизни посадили, где и вырастили нас...".
Теперь Мира должна была осваивать новые возможности своего существования. Вначале нужно было научиться "присутствовать" с ощущением телесной оболочки. Потом отработать навык, позволяющий силой мысли проецировать предметы на нужных местах, постепенно "выводя" и "приземляя" подвешенные в пространстве изображения на осязаемые поверхности. Мира даже не подозревала, что ей так сложно будет представить предмет в объеме и придать изображению ощутимые формы. Много лет она сама работала в адаптационной команде, тренируя отобранных кандидатов к переходу в визуализированное состояние. А теперь на практике осваивает ею же разработанные методики. Как правило, "коммуникаторы" не задействованы в программе "совмещения". Формирование, развитие и наполнение их сущности слишком затратно и трудоемко. Поэтому их опыт и накопленные знания более рационально использовать для регуляторного отлаживания "внутренней" биомодификации. Лишь в случае крайней необходимости, если предстоят серьезные вмешательства в процесс управляемого развития, или для предотвращения прямой угрозы отлаженной системе, в "моделированное" пространство направляют специалиста с квалификацией, столь высокой, как у Миры. И хотя она осознавала, что происходящее влечет за собой изменения, безвозвратно завершающие привычное мироощущение, но структурирующий вирус, угнездившийся в сплетениях микромира, обеспечивавшего ранее её бестелесное существование, уже достаточно уплотнился, формируя необходимую материализацию. Пора переходить к следующему этапу "тренировок". Сохраняя в ощущении восприятие событийности времени, нужно было приспосабливаться к непрерывному удержанию своего сознания в новой оболочке. Вирус сделал свое дело. Из информационной базы, длительно используемой в работе "тут", частично удалены, а частично заблокированы навыки, не нужные после перехода в "визуализированное" состояние. И наоборот, активированы функции, истребуемые только для наполнено - телесных существ. Такие, как осязание, обоняние, объемное ощущение пространства. Многие годы "адаптируя" кандидатов в "низложенные проводники", Мира четко отработала в себе навык спрессованного, замедленного "уплотнения" окружающих сред. Механизм её сознания не сохранил памяти об исходном организме, который послужил когда-то биологической основой формирования её сущности, но видимо, заряд прочности там был не малый. Тренируя и обучая "кандидатов" на переход к иному существованию, Мира и у себя выработала навык осознанного упрощения "событийности". Она с легкостью преодолела барьер восприятия тяжести и легкости, движения и инертности, мыслительного воображения и физических прикосновений. Вместо того, чтобы начинать с вырисовывания в сознании предмета и осуществления попыток придать ему нужные качества, Мира, по налаженной ею схеме, начинала коррекцию пространства с обеспечения месту максимальной утилитарности, наполняя его необходимым функционалом. Мира представляла, что стол нужен для того, чтобы поставить на него бокал. А вода должна быть жидкой и текучей, чтобы ею можно было наполнить этот бокал. Но все это не имеет смысла, если нет осязаемого тела, которое может совершать действия, направленные на использование сформированных воображением предметов. Поэтому необходимо уметь практически управлять ощущаемой телесной оболочкой с момента формирования и уплотнения первых визуальных волокон. Не важно, какие черты обретет внешний облик, внутри все должно быть прочным, упругим и подвижным. Чтобы держать каркас сформированной сущности, кости должны быть крепкими. Развитым ногам положено свободно перемещать тело в пространстве, а рукам следует легко брать и двигать реально воспринимаемые предметы. Все это Мира освоила сама, не прибегая к сторонней помощи. А главное, особенно не напрягаясь, она смоделировала себе удобную систему коммуникации с помощью применяемых слов через доминирующее мыслительное восприятие. И приучила себя к осознанию живого, реального общения посредством речевого аппарата. А также настроила себя на осознание половой принадлежности. Женский образ для себя Мира выбрала осознанно. В генном наборе женских особей вместо хрупкой "Y"-хромосомы присутствует сдвоенная, взаимно дополняемая и укрепляющая "Х" - хромосома. Она более приспособлена к существованию и значительно повышает биологическую выживаемость. А для цели, которую предстояло реализовать Мире, это не маловажно.
***
Ульяна уже не первый год жила в Подмосковье и работала в столице, но все еще не могла привыкнуть к щемящему чувству пустоты и одиночества, что окружает жителей больших городов. Каждый день, вливаясь в кишащую толпу снующих по своим делам людей, она жила, словно рыбка в аквариуме, ограниченная пространством привычного жизненного ритма, заданного обыденностью бытия. И хотя она приехала из небольшого провинциального городка, эта жизнь её не тяготила. Позади осталась большая часть её жизни. Но Ульяна не жалела о прожитых годах и совершенно не тяготилась скоротечностью времени. Она просто жила, радуясь, что все благополучно в жизни у детей, что на улице хорошая погода, что не подводит здоровье, а в электричке, в которую она вошла на знакомой платформе, оказалось уютное свободное местечко, словно специально ожидавшее, когда она его займет. Вечерами, возвращаясь домой по знакомой дорожке, протоптанной сотнями людских ног ежедневно спешащих к платформе пригородной электрички и обратно к знакомым калиткам родных домов, она мысленно напевала в ритме знакомых мелодий строки, которые сами собой привычно возникали в её мыслях. Ульяна никогда не записывала их, а потому появляясь, мимолетные слова очень быстро исчезали из памяти, зависая где-то в "запасниках" вселенной, чтобы потом, снова вернуться несколько измененным набором фраз, и опять вселить в душу приятное ощущение сопричастности с окружающим миром, выплескиваясь новым потоком беззвучно произнесенных слов:
"Осень сыплется дождем, вороша листву ветрами.
Как всегда мы что-то ждем... И надежда снова с нами...
Ручеек журчит под горкой, скрипит щебень под ногами,
Пока живы, мир не смолкнет, и удача будет с нами.
Раз, два, три, четыре, пять... Шаг, шажок и поворот...
Пусть поверю я опять, что сегодня повезет...
Слово к слову, фразы в строй, я скажу, ты повторяй,
Жизнь, лишь кажется простой... Читай... Смотри, запоминай...
Как слезинкой, травы плачут, снова утренней росой,
Радость есть, а это значит, будет мир вокруг живой...
В кустах щелкает синица, шелестит ручей в траве,
Счастлив тот, кто не боится, жить, доверившись судьбе...".
На изломе эпох, когда страна сначала запуталась в лицемерных семидесятых, а потом без оглядки кинулась в затянувшиеся перестроечные восьмидесятые, сменившиеся оглушительными девяностыми, Ульяна, как и все остальные в стране, старалась выжить, вырастить и выучить детей. И она победила. Первым в областной центр уехал сын, сел за баранку большегрузного автомобиля и уже много лет колесил по стране, перевозя грузы. Женился и стал отцом двух мальчишек. Дочка, которая все детство изучала в музыкальной школе сольфеджио, мучила клавиши старенького пианино и мечтала о сцене, тоже незаметно выросла. Подобно многим ровесницам, закончила в своем городке медицинское училище, вышла замуж за сына местного небогатого аптечного коммерсанта. Работала в фирме свекора, заведуя торговой точкой, продающей простенькие медикаменты и средства гигиены. Она растила дочурку - непоседу, а в свободное время ухаживала за цветами в палисаднике у дома и выращивала зелень на грядке в крохотном приусадебном огородике. Когда-то, больше тридцати лет назад, Ульяна закончила университет, получив престижную профессию журналиста. Она мечтала о работе в солидном столичном издании. Но очень рано вышла замуж по огромной, всепоглощающей любви. Еще студенткой родила сына, а вместе с заветной корочкой диплома о высшем образовании, в жизнь и дом пришла крохотная дочурка. Дом и дети на несколько лет заняли всю её вселенную. Чтобы пристроить детей в детское учреждение и хоть немного пополнять семейный бюджет, она пошла работать воспитательницей в садик. И вместо ярких журналистских расследований, писала планы детских утренников, разучивала с малышами песенки про зайчиков, а к праздникам украшала фойе самодельными бумажными звездочками и снежинками. А муж, Костя, коллега и однокурсник, молодой и амбициозный, "набегав" определенный, но не высоко оцененный, журналистский опыт в молодежном издании, сумел устроиться в одну из новых телевизионных студий, появляющихся на волне эпохи гласности, как грибы после летнего дождя. Однако, толи репортажи их были не достаточно востребованы, толи руководство не имело нужных "подходов", но материалы их журналистских изысканий в эфир не выходили, и работа доходов не приносила. А нужно было платить за съемную квартиру, кормить двух малышей, питаться и одеваться самим. Меняющаяся страна вместе с перестройкой перекраивала судьбы. Друзья пригласили мужа Ульяны поучаствовать в бизнес - поездке на немецкий автомобильный базар, чтобы пригнать и перепродать подержанную иномарку. Константин согласился, убеждая себя и Ульяну, что это временное отступление от профессиональной деятельности. Он заработает денег и приобретет хороший опыт, полезный для предстоящей журналисткой деятельности. И действительно, первая же зарубежная поездка позволила семье Ульяны рассчитаться с большинством скопившихся долгов и купить хорошей еды. После второй поездки, стало возможным встретить осенние холода в теплых куртках и уютных башмаках, а детишек нарядить в яркие китайские пуховики и больше не стоять возле прилавка, решая потратить ли деньги на кусочек колбаски или купить побольше полезных и сытных продуктов для детей. Потом в семье появился семилетний, но еще очень крепкий и комфортабельный автомобиль "Опель Кадет". Теперь Константин , возвращаясь из очередной коммерческой поездки, торжественно усаживал свою семью в собственную легковушку и вывозил за пределы мегаполиса, где дети могли побегать по пляжному песочку у водоема или погулять в придорожном перелеске, собирая цветы, травинки и листочки. А возвращаясь домой, заезжали в один из новых рыночных супермаркетов, взгромоздившихся у дороги по ходу движения, чтобы загрузить полный багажник машины всякими "вкусностями". И даже начали подумывать о том, чтобы перебраться из съемной комнаты в перенаселенной коммуналке сначала в съемную "двушку", а затем начать всерьез копить деньги на собственное жилье. Мечтая о хорошем, не хотелось думать, что все может измениться. Но однажды Константин не вернулся из очередной поездки, ни в назначенный день, ни позднее. Ульяна терпеливо ждала несколько дней, стараясь успокоить волнение.
- "Дорога - есть дорога" - уговаривала она себя, воображая, что возможно где-то произошла задержка в пути из-за случайной, незначительной поломки или мелкой аварии, без которых почти никогда не обходится ни одно далекое путешествие. Потом она созвонилась с женой приятеля мужа, который тоже занимался "перегоном" легковушек из Германии. Но выяснилось, что в этой поездке он не участвовал. Из -за "сорванной" поясницы, он задержался дома и уехал "на перегон" только накануне Ульяниного звонка. Телефонов и адресов других "перегонщиков" у неё не было, но она пообещала Ульяне узнать их, когда будет "созваниваться" с мужем. Время шло. Измучившись от неизвестности, Ульяна отправилась в милицию и подала заявление о пропаже мужа. Визит этот её не обнадежил. "Служивый в погонах" доходчиво объяснил Ульяне, что помощи в поиске Константина ждать бесполезно. А дежурный в отделении милиции, в очередной раз, отгоняя назойливую просительницу, открытым текстом заявил:
- "Если появятся подходящий по приметам труп, то родственников пригласят. Но у пропавшего нет постоянной московской регистрации, поэтому лучше ей подать заявление на розыск по месту "прописки", а не "фактического" проживания...".
Он "доходчиво", не скрывая своего пренебрежения к "понаехавшим", объяснил Ульяне, что в обязанности московской милиции не входят поиски "сбежавшего от бабы" приезжего "колхозника". Тем более, что пропал он, скорее всего, не на территории столицы. Ульяне не оставалось ничего другого, как собрать детишек и вместе с ними ехать к родителям в небольшой придонский городок Новочеркасск, Ростовской области. Мать готова была помочь и недолго посидеть с детьми, но стать постоянной нянькой она не могла. Этого ей просто не позволяло подорванное фронтовым ранением все ухудшающееся здоровье. Отец - тоже бывший фронтовик, много лет живущий с осколком в плече, с радостью принял внуков. Но и он не мог полноценно помогать дочери. Поэтому Ульяна, ненадолго оставив детей у родителей, вернулась в Москву. Завершила там все текущие дела. Рассчиталась с квартирной хозяйкой, так как в одиночестве больше не могла оплачивать съемное жилье. Съездила в Подмосковную деревню, где жила бабушка Константина, вырастившая его, помогая дочери, которая почти подростком стала матерью - одиночкой. Потом, оставив с бабушкой маленького сына, уехала, формально, на заработки, а фактически, в погоню за "лучшей долей", да так и не вернулась за ребенком. Ульяна оставила бабушке мужа адрес своих родителей, на тот случай, если о Косте появится какая-нибудь информация, или он приедет сам и будет разыскивать жену и детей. Убрав в коробочку с документами свой диплом о высшем образовании, полученном в престижном ВУЗе, Ульяна вернулась в родительский дом и пошла работать на местный рынок, чтобы торговать китайским и армянским ширпотребом, который "таскала" от поставщиков в огромных сумках хозяйка торгового прилавка. Больших денег Ульяна не зарабатывала, но на скромное содержание семьи хватало. Прошли годы. Выросли дети. Ушли из жизни сначала мать Ульяны, потом отец. Некоторое время, вместе с верным псом отца, Ульяна навещала на кладбище их могилы. Потом не стало и пса. В родительском доме по-хозяйски расположилась семья Ульяниной дочери Светланы. И в доме снова стало тесно. За все годы ничего нового о судьбе мужа Ульяна так и не узнала. Она давно уже поняла, что он, видимо, стал очередной жертвой дорожных бандитов, грабящих "перегонщиков". И скорее всего, лежит где-нибудь зарытым в придорожной яме, которых в те годы осталось немало вдоль трасс. Новой семьи Ульяна больше не создала. Да она к этому и не стремилась. Надо было просто работать. А вот век бабушки Константина оказался довольно долгим. Ей уже перевалило за девяносто, когда она пригласила невестку переселиться к ней, чтобы помочь скоротать остаток жизни и взять на себя заботу об остающемся без хозяина доме, который она завещает Ульяне вместе со старой собакой и тремя котами. Ульяна с радостью согласилась. В Новочеркасске её больше ничего не удерживало. Она уже преодолела пятидесятилетний рубеж, стремительно приближаясь возрастом к пенсионной дате. Все обязательства, принятые на себя, Ульяна считала исполненными. Посоветовавшись "для порядка" с детьми, она собрала два чемодана, в которые сложила необходимые вещи, а также милые сердцу памятные безделушки и фотографии, и уехала в Подмосковье. С большим удовольствием она взяла на себя заботу об одинокой старушке. По утрам она уезжала в Москву, где нашла себе работу администратора в одном из коммерческих магазинов. Вечерами и по выходным дням, вместе со старенькой бабушкой давно сгинувшего мужа, за долгим вечерним чаепитием вспоминала дни, когда все были счастливы и живы. Женщины вместе рассматривали старые фотографии и придумывали, как могла бы сложиться жизнь, поступи они в какой-то день иначе. Но применительно к прошлому, как известно, сослагательное приложение не состоятельно. И самое лучшее, так это думать о хорошем и радоваться каждому новому дню. Бабушка ушла из жизни, всего три года не дотянув до столетнего юбилея. Ульяна оформила на себя дом, доставшийся ей в наследство по завещанию. Из магазина она ушла, перейдя работать в небольшой частный архив, куда на длительное хранение сдавали документы по личному составу, по заработной плате и по важным договорам коммерческие фирмы, находящиеся в стадии официальной ликвидации. Архив располагался в чердачном помещении бывшего административного здания много лет назад прекратившей свою работу трикотажной фабрики. Три нижних этажа здания давно уже были заселены часто меняющимися арендаторами. В полуподвал стаскивали бесхозную мебель, остающуюся в освобождающихся офисных комнатах, после того, как владельцы съезжали оттуда, поняв, что продолжать бизнес - потуги, бесполезно и разорительно. А архив накапливал на своих стеллажах документы уже несколько лет. После выхода закона об обязательном "оцифровывании" принятой на хранение информации, в архиве рядом с канцелярскими столами администраторши и периодически появляющейся на рабочем месте бухгалтерши, было организовано рабочее место и для Ульяны. В её обязанности входило просматривать поступающие на хранение документы, сверять их с прилагаемыми описями и вносить в общую базу имеющихся в архиве бумаг, принятых от конкретных владельцев. Работа была не сложная, спокойная. Добираться до архива было гораздо удобнее, чем до магазина, где она работала. А главное, тут не было недовольных покупателей, недобросовестных поставщиков и назойливых проверяющих, которые ежедневно донимали и коммерсантов и их работников. Навык несложной работы на компьютере она приобрела еще в Новочеркасске, когда составляла для хозяйки описи реализуемого товара и подсчитывала выручку от его продажи. Работая в московском магазине, Ульяна регулярно составляла накладные на приход и расход товара, печатала ценники и всевозможные объявления о скидках и проводимых акциях. Перейдя на работу в архив, Ульяна стала получать немного меньше денег, зато и добираться туда было проще и быстрее. Внося в информационную базу сведенья о сотрудниках и акционерах ликвидируемых предприятий, Ульяна неоднократно ловила себя на мысли, что читая об очередном пропавшем без вести или безвременно умершем человеке, испытывает какой-то трепет и любопытство. Возможно, это был профессиональный отголосок её несостоявшейся журналистской судьбы. Еще в Новочеркасске, стоя у прилавка на вещевом рынке, Ульяна коротала время за чтением статеек из "желтой" прессы и книжечек в мягком переплете, где анализировали различные теории внезапного и бесследного исчезновения людей.
Снова оказавшись в Москве, Ульяна решила посетить отделение милиции, где когда-то подавала заявление о пропаже мужа. Но за прошедшие десятилетия, столичный район неузнаваемо изменился. Вместо старых, обшарпанных пятиэтажек высились новенькие высотки. "Милиция" стала "полицией", а на нечетко сформулированный вопрос о том, как можно получить информацию по делу о давным-давно объявленном в розыск человеке, ей ответили, что без точной даты пропажи и конкретного номера "розыскного" дела, помочь ей ничем не могут. А кроме того, и сроки исковой давности давно уже истекли. Значит дело закрыто и "списано" в архив. Тогда Ульяна обзавелась простеньким домашним компьютером и отправилась "бродить" по сайтам, посвященным поискам пропавших. С первых же страничек, открывающихся на экране, и с первых строк бесконечных форумов Ульяна увидела, насколько велика эта проблема. Повсюду был крик бесконечной боли родителей, не дождавшихся с прогулки детей. Искали вышедших из дома и забывших обратный путь, стариков. А молодые люди искали родных и друзей, необъяснимо исчезнувших почти "на глазах". Многих находили. И среди них были либо утратившие память, либо погибшие по необъяснимой причине без видимых повреждений на теле. Было там много горя и боли, но была и надежда , и даже любопытство с элементами "конспиралогии". С журналисткой въедливостью, Ульяна начала анализировать и систематизировать хронику исчезновения людей, и не только по Москве. Поначалу она даже не могла объяснить, зачем этим занимается. Просто была необъяснимая тяга к проведению подобного расследования. На форумах она связывалась с родственниками пропавших. Сочувствовала им и старалась разговорить, чтобы поточнее узнать историю исчезновения человека. Воспользовавшись возможностью создать свою страничку, на одном из сайтов Ульяна зарегистрировалась и вкратце объяснила причину заинтересованностью тематикой, рассказав свою историю. Там же она изложила некоторые свои размышления по интересующему вопросу. И к ней хлынул поток чужого горя. Ульяна начертила для себя табличку, в которую вносила сведенья об именах, возрастах, местах и датах пропажи людей. Дополнительно, в эту табличку Ульяна вписывала информацию об особых приметах. Близкие готовы были предоставить любые сведения о потерявшихся родных, лишь бы кто-то помог им в поиске. Очень мало историй было из конца прошлого века. Это и закономерно, ведь тогда еще у каждого "под рукой" не было ни компьютера, ни интернета. А люди, потерявшие родных в те времена, за истекший срок уже почти смирились с утратой. Зато двадцать первое столетие, изобиловало просьбами о помощи в розыске "потерявшихся". Углубившись в эту тематику, Ульяна словно ступила на тропинку, влекущую в некую "черную дыру". Иногда вместе с пропавшими людьми исчезли и их домашние питомцы, которых находили потом либо изувеченными, либо обезумевшими. Однажды на страничку Ульяны зашел отставной полицейский, Роман Трошкин, который много лет профессионально занимался розыском пропавших. И хотя больше года он "был не у дел", тема его, как говорится, "не отпускала". Позднее Ульяна узнала, что почти в те же времена, когда уехал и не вернулся её Константин, пропали жена и сын Романа. Он сказал, что:
- "Они просто однажды не вернулись домой, словно испарившись по дороге длинною в три квартала, когда шли от детского сада до дома".
Время было не спокойное. Роман служил в милиции и ловил преступников. На работе сочли, что убийством семьи ему отомстили за кого-то из погибших при задержании бандитов. Со временем дело списали в "глухари". А он с оперативной работы перешел в службу, занимающуюся розыском пропавших, в душе надеясь на обнаружение "следа" своих родных. Новой семьи он не создал. А уйдя на пенсию, загрустил. Договорившись о личной встрече и взаимно выяснив, что ни у Ульяны, ни у Романа, заинтересованность не носит ни заказного, ни коммерческого интереса, они решили объединить усилия и изучать тематику вместе. Ульяну это очень порадовало. Она снова чувствовала себя "поймавшим тему" журналистом, а Роман еще не утратил свои профессиональные связи и мог из официальных источников добывать нужные сведения. Кроме того, он располагал личным автомобилем и достаточным количеством времени, чтобы приехать и лично встретиться с заинтересованными лицами. В дополнение, Роман обладал хорошей памятью и был неплохим рассказчиком, что в совокупности с коммуникабельностью Ульяны, помогало умело располагать к себе собеседников. И хотя вся проводимая работа делалась, что называется, "просто для интереса", не подразумевая "монетизации", новое занятие их увлекло. Посмотрев самодельные таблички, составленные Ульяной, Роман, по своим связям, раздобыл из полицейского архива информацию из закрытых и приостановленных дел с именами и адресами родственников, нескольких человек, бесследно исчезнувших, и нескольких человек, довольно странно вернувшихся. В ближайший выходной, созвонившись с матерью одного из пропавших несколько лет назад молодого парня, Ульяна и Роман отправились к ней. Уже отчаявшаяся от поисков и бесконечного, практически безнадежного ожидания, женщина откликнулась на просьбу о встрече весьма радушно. Она очень обрадовалась, что кто-то вспомнил о ней и о её беде, и не требуя никаких денег за работу по розыску. Что кто-то желает, если уж не помочь, то хотя бы просто поговорить об её сыне. В последние годы обилие всевозможных жуликов сделало людей настороженными. Поэтому напрашиваться в гости к женщине не стали, а назначили встречу с ней в летнем кафе, раскинувшем свои столики в ближайшем к её дому сквере у выхода из метро "Измайловская". Еще издалека, паркуя машину на единственное свободное местечко возле погнутого металлического ограждения, растянувшегося вдоль довольно высокого бордюра, Роман заметил немолодую женщину, нервно прогуливающуюся возле уличной "палубы" с пустующими в этот час столиками. Заметив приближающихся, Ульяну и Романа, женщина устремилась к ним навстречу.
- "Вы правда можете мне помочь?", - тревожным голосом она обратилась к ним.
Не только словами, но и каждым движением женщина словно символизировала обреченную надежду уж если не на возвращение домой, то хотя бы на информацию о судьбе сына. Ульяне стало жалко разочаровывать её, и она уже пожалела, что ради своего любопытства потревожила хрупкий покой этой женщины. Но идти "на попятную" было уже поздно. Роман объяснил женщине, что он и Ульяна занимаются частным исследованием проблемы, связанной с бесследной пропажей людей, потому что имеют опыт личной утраты и надеются, что этим смогут, хоть кому-то помочь. Он рассказал, как много лет профессионально занимался розыскной работой, но связанный соблюдением регламентных мероприятий, был ограничен в инициативе.
- "Сейчас я на пенсии", - говорил он, - " У меня нет полномочий, чтобы разыскивать и допрашивать свидетелей. Но есть возможность поговорить, чтобы понять объективную реальность случившегося много лет назад. Ведь время и собственное переосмысление события может подсказать ту, незамеченную ранее "крупицу", которая выведет на правильное направление поиска, не учтенное ранее". И добавил:
- "Надеюсь... Возможно ваша история, доверенная нам, поможет приблизиться к разгадке произошедшего события, и наконец, позволит выяснить, что произошло и с нашими родными, и с вашим сыном, и что вмешалось в судьбу других, доверивших нам свои истории...".
Женщина, как завороженная, кивала головой в знак согласия со словами Романа. Она покорно уселась за столик, воспользовавшись пластиковым стулом, предложенным ей. Подошел официант и поставил перед их "троицей" обшарпанный, не очень качественно промытый чайник с кипятком и три чашки с блюдцами, на которых лежали завернутые салфеткой ложечки и упакованные в фабричную обертку чайные пакетики и "кирпичики" сахара. А в центре стола появилась стеклянная вазочка на короткой ножке с тремя аппетитными кусочками пирожного. Роман расплатился с официантом. Разложили угощение по блюдцам, и отхлебнув по глоточку остывающего чая, незаметно разговорились. Женщина, представившись Варварой Аркадьевной, показала Ульяне и Роману фотографии сына и объемистый пакет, наполненный отписками от разных организаций, куда она обращалась за помощью. Полиция закрыла дело, потому что не нашла признаков преступления в факте ухода из дома совершеннолетнего мужчины. В организации, где он трудился, сочли его самовольно оставившим рабочее место и попросту уволили. В пересчете квартплаты с учетом уменьшения семьи в жилищной конторе отказали, так как нет документальных доказательств фактического отсутствия проживающего по месту регистрации. Знакомая женщина, с которой её сын собирался создать семью, решила, что любимый её предал, просто сбежав с другой. Варвара Аркадьевна, с нотками обреченности в голосе говорила, что всюду звучало одно и то же:
- "Оставь в покое жизнь взрослого сына. Мужику уже за тридцать. Он просто устал ютиться в "хрущевской" однушке и захотел вырваться из-под мамкиной опеки. Уехал с дружками на заработки или убежал за понравившейся "юбкой". Нагуляется и объявится...".
Она рассказала, что попробовала обратиться к частному сыщику. Тот деньги взял, повел какую-то "работу", но ничего нового не сообщил. Была она и у экстрасенса. Экстравагантная дама вела прием в обычной многоэтажке. Комната, где она восседала между заполнявшими почти все пространство всевозможными магическими атрибутами, была насквозь пропитана назойливыми запахами, толи благовоний, толи зловоний. От этих запахов и антуража у Варвары Аркадьевны кружилась голова, а разум заполнялся тревогой. За сказанные дамой - экстрасенсом слова утешения, что её "мальчик" жив, но находится очень далеко, где-то в рабстве у "ведьмы", она отдала весь остаток своих сбережений. Но за магический ритуал, который требовалось провести, чтобы попытаться "вернуть" сына, экстрасенс попросила такую денежную сумму, что нереально было даже помыслить её собрать, пытаясь продать все имеющееся имущество, включая жилье. Выйдя на воздух, Варвара Аркадьевна поняла, что едва не попала в лапы мошенницы. Больше она туда не ходила. Но слова экстрасенса вселили в неё надежду, и она продолжила ждать сына, не делая попыток объявить его "умершим после долгого безвестного отсутствия". Адреса и телефоны должностных лиц в полиции, а также "координаты" с контактами частного сыщика и экстрасенса Варвара Аркадьевна передала Ульяне и Роману.
Чуть позднее, Ульяна и Роман посетили еще несколько семей, безнадежно разыскивающих своих пропавших родственников. Приехав в одну из Подмосковных деревень, они познакомились с восьмидесятилетним стариком. Более десяти лет назад он не дождался приезда из столицы дочери, зятя и двоих внучек. Старика звали Матвеем Ивановичем. Слабеющими от возраста руками, он раскладывал на столе старые фотографии, с которых смотрели улыбающиеся лица двух ярко одетых девчонок. Полненькая, симпатичная женщина, стоя на фоне блестящей иномарки, обнимала одной рукой одетого в нарядную рубашку мужчину. На другой фотографии эта же женщина держала на руках маленькую рыжую собачонку, лохматую челку которой её дочка украсила забавной заколкой в виде красного бантика. А на фоне школьного здания, вся семья счастливо улыбалась, провожая двух маленьких учениц с огромными букетами руках на занятия в первый сентябрьский день. Каждый снимок излучал радость и любовь. Поэтому так нелепо звучали слова старика, когда тот рассказывал, насколько унизительными измышлениями и комментариями сопровождал следователь свои действия, обыскивая сначала московскую квартиру дочери, а потом деревенский дом Матвея Ивановича, пытаясь найти признаки тайной жизни пропавших супругов или хоть какой-нибудь намек на возможность побега одного из них с уничтожением остальных членов семьи. Более того, следователь даже подозревал старика, не нанял ли он кого, чтобы завладеть имуществом дочери и обеспечить себе безбедную старость. А младший брат мужа дочери, который сейчас живет в квартире пропавшего брата, даже сидел несколько дней в камере, пока не доказал свою непричастность к возможному преступлению. Матвей Иванович признался, что до сих пор не может поверить в гибель родных. Ведь трупы их так и не нашли. А версия полицейских, что семья погибла в аварии, случайно съехав с дороги и утонув вместе с машиной в одном из водоемов, мимо которых проезжали по пути в деревню, выглядела нелепо, так как зять был отличным водителем, никогда не садился за руль уставшим и практически, не пил спиртного. Да и выехали в дорогу они ясным субботним утром, по оживленной дороге, когда любая авария просто не могла остаться незамеченной. Естественно, поиска с помощью водолазов тоже не проводилось из-за отсутствия информации о точном месте аварии и дороговизны процедуры при бессистемном поиске. Матвей Иванович, выглядел реально мыслящим человеком старой закалки. Но и он обоснованно не понимал, как могла пропасть без следа машина с людьми и собакой на оживленной дороге в полусотне километров от многомиллионной Москвы. Он считал, что в полиции просто поленились заниматься поиском. Пока были силы, он вместе с братом мужа дочери, а чаще, один, объезжал поселки, где могли видеть пропавших родных в их последней поездке. Но повсюду отвечали, что ни разыскиваемых людей, ни их машины никто не видел. Соседи по дому помнили, как уезжала семья. Ничего необычного никто не заметил. След от последнего звонка с мобильного телефона дочери, где она сообщала о начале пути, долго хранился в памяти телефона Матвея Ивановича. Поэтому, он считал, что только внезапно случившаяся беда могла стать причиной пропажи родных. Когда Ульяна и Роман уже прощались, собираясь уезжать, Матвей Иванович, помявшись, словно решаясь рассказать нечто тайное, жестом задержал их. Он признался, что мучаясь от неизвестности, съездил к "бабке - шептунье" в одно из соседних сел. Об этой бабке говорили, что она может подсказать, где и как искать пропавшие вещи и скот. Был слух, что по фотографиям она могла определить, чем занимаются родные, каково их здоровье, и когда они вернутся домой. А беременным безошибочно подсказывала пол будущего ребенка задолго до тех времен, когда начали практиковать УЗИ. Так вот, та бабка сказала Матвею Ивановичу, что его родных "забрали", чтобы сгубить, выкачав у них кровь. А пустую машину угнали в один из бандитских гаражей и разобрали на запчасти. "Бабка-шептунья" подробно описала, где искать этот гараж. Матвей Иванович с полученной информацией пришел в полицию. Уступив настойчивости старика и негодуя, что приходится заниматься "ерундой", следователь нашел описанный стариком гараж. Но ордера на обыск для проверки слов "бабки-гадалки" ему никто не выдал, а внешний осмотр с помощью местного участкового оказался бесполезным. Никаких следов ни пропавших людей, ни их машины, они не увидели. Но слова "бабки" запали Матвею Ивановичу в память. Почему-то вспомнилась история, когда во время войны он едва не погиб. Оглушенный взрывом недалеко разорвавшейся бомбы, он очнулся в придорожном кювете, присыпанный землей. Было ему тогда десять лет. Немцы рвались к Москве и нещадно бомбили дороги, по которым ехали грязные, разбитые автомашины и шли потоки солдат - окруженцев, вперемешку с кучками пестро одетых ополченцев . Деревенские мальчишки, вопреки родительским запретам, бежали туда, чтобы поближе на все это посмотреть. Иногда их угощали хлебом или сахаром. А на обочинах дорог можно было найти выброшенные пустые банки из-под консервов, идеально подходящие под хранение всяких мелочей или свеже накопанных червей для рыбалки. Разорвавшийся неподалеку снаряд, словно снопы соломы, расшвырял тела людей. Матвей Иванович запомнил, как его ударило тяжелой воздушной волной и с силой отшвырнуло куда-то очень далеко. Он не почувствовал удара о землю. Он не знал, сколько пролежал в яме рядышком с мертвыми телами. Когда сознание начало возвращаться, ему показалось, что он слышит какие-то щелчки, напоминающие отдаленный цокот копыт. А потом совсем рядом зазвучали голоса. Сквозь острую боль в голове и шум в ушах он услышал, как кто-то говорит, что ребенка нужно оставить. В мозгу четко запечатлелись слова, из которых следовало, что:
- "Этот мальчишка еще пригодиться, у него хорошая кровь. Он должен выжить и дать потомство". А другой голос добавил:
- "Пусть еще поживет. Пока он слишком мал и слаб, и будет расточительством забрать его сейчас "в переработку". Материала и так пока достаточно".
Несмотря на тяжесть от контузии во всем теле и нестерпимую головную боль, слова "материал" и "в переработку" Матвей Иванович запомнил очень четко. Он не видел говоривших, не очень понял суть разговора, но после услышанного почувствовал, как ему резко полегчало. Из тела ушла боль, и он самостоятельно добрался до дома. А потом всю жизнь его словно оберегал ангел-хранитель. В армии он единственный абсолютно не пострадал, когда попал в аварию вертолет, на котором их на ученьях везли к месту сбора. Проработав всю жизнь в совхозе водителем, он не однократно оказывался в аварийных ситуациях, но опасность всегда проходила мимо, лишь слегка "пригрозив ему пальчиком". Однажды, когда лет сорок назад, в деревне загорелась ферма, он, рискуя жизнью, выбил машиной ворота скотного блока и сумел выгнать из охваченного огнем ангара много скота. За это от руководства хозяйства, вне очереди, он получил жилье в новом четырех квартирном доме, в котором живет и по сей день. Он даже винил себя, полагая, что именно за личное везение ему пришлось расплатиться ранним уходом из жизни любимой жены, а потом страшным исчезновением дочкиной семьи. И хотя Ульяна и Роман понимали, что в этой истории больше фантазий, которыми Матвей Иванович пытается успокоить тревожащее его чувство обиды и даже вины, где он, старик, живет в то время, как молодой семьи уже возможно нет на свете. Осмыслив услышанное, Ульяна и Роман задумались, а не таится ли в словах старика понимание, что с ними кто-то "играет"? Ведь если заново проанализировать каждую историю, то кроме чисто криминального следа, почти в каждом случае пропажу человека сопровождает какая-то "непонятка", вроде вовсе не имеющая отношения к произошедшему. Ульяна задала Матвею Ивановичу вопрос, спонтанно возникший у неё:
- " А что значит, у Вас "хорошая кровь"? У неё какие-то особые характеристики? Какая-то редкая группа, резус или другие параметры?".
Но Матвей Иванович ничего вразумительного по этому поводу рассказать не мог. У него всегда было хорошее здоровье, он почти не болел, не ходил по поликлиникам и не обследовался. А потому, даже и не знал какая у него, вообще, группа крови. И добавил:
- "А вот у дочки, какая-то проблема была. У них с мужем несколько лет не было детей. Дочка даже лежала в больнице на лечении. Но потом у них родились девочки - двойняшки. И
эту проблему никогда не обсуждали".
Тема разговора исчерпала себя. Пожелав Матвею Ивановичу здоровья, Ульяна и Роман попрощались и ушли, пообещав сообщить, если им что-то удастся выяснить о судьбе его родных.
В дороге, обсуждая услышанное, вспомнили "странности" в рассказах других людей, с которыми ранее общались. Вспомнили, что дочь пропавшей год назад продавщицы из сетевого супермаркета, рассказывала, будто её мать постоянно сдавала донорскую кровь и хвасталась, что имеет очень редкую группу, и несмотря на возраст, сохранила отменное здоровья. А показатели медицинских анализов у неё были даже лучше, чем у нынешней, "хилой" молодежи. Своим отличным здоровьем гордился и тренер подмосковной спортивной школы, который однажды просто не вернулся домой после обычных занятий, хотя путь его пролегал почти в центре городка через небольшой парк, где регулярно прогуливались местные жители, и каждая дорожка была на виду. И пропавший пять лет назад коммерсант, владевший небольшой продуктовой палаткой неподалеку от метро "Каховская", был почетным донором. Он много лет регулярно сдавал кровь, и гордился, что обладает редкой четвертой отрицательной группой крови. Роман рассказал, что незадолго до того, как пропали его родные, у сына, как осложнение после детской простуды, на теле начали появляться болезненные чирьи. Для укрепления здоровья врач порекомендовала провести ему переливание крови от одного из родителей. Сдав анализы, выяснилось, что кровь Романа ему не подходит. У малыша была четвертая отрицательная группа. А у Романа вторая положительная. Это не опровергало отцовства, но в качестве донора для сына он не подходил. Кровь ребенку дала его жена, потому что именно от неё ребенок унаследовал и группу крови и отрицательный резус. Мальчик поправился, а через несколько месяцев они пропали. Ульяна и Роман задумались, не медицинские ли тайны кроются за преступлениями с "похищением" людей. Возможно, существует в стране, а может и в "международном масштабе", какая-то мощная группировка "черных трансплантологов". Свернув с трассы к дому Ульяны, прежде чем распрощаться, они, сидя в салоне машины, еще около получаса обсуждали эту новую версию пропажи людей. И хотя муж Ульяны в неё не очень вписывался, так как имел самую распространенную первую положительную группу крови и особенно крепким здоровьем похвастаться не мог, простывая от обычных сквозняков или просто выпив стакан холодной воды, Ульяна все же задумалась. И вместе с Романом они решили проанализировать исследуемую проблему с этого нового, медико - криминального аспекта. В тот же вечер, включив компьютер, Ульяна заново вчитывалась в строки информации о пропавших. Ища помощь и поддержку, родственники щедро делились подробностями не только об их внешнем виде и характере, но и об особых отметках на теле в виде родинок и пятен, а также шрамов, оставшихся после перенесенных операций и травм. Внимание Ульяны привлекла история женщины из далекого Владивостока. Встретиться с ней было не реально из-за удаленности, но посмотрев на часы, Ульяна поняла, что если у неё в Подмосковье еще ночь, но на Дальнем Востоке, мать пропавшей девочки уже возможно, собирается на работу. Ульяна набрала её номер телефона. Хотя обычно начинать разговор с людьми, у которых пропали родные, и особенно дети, всегда не легко, тем более если не облачен соответствующими полномочиями и не можешь обещать немедленно разыскать дорогого им человека, Ульяна все же надеялась, что ей не откажут в разговоре. На другом конце провода отозвалась женщина с довольно приятным голосом. Несмотря на многие тысячи километров, хорошая телефонная связь создавала иллюзию близости собеседника. Ульяна назвала женщине свое имя и сказала, что представляет группу энтузиастов, тоже переживших подобную утрату. Они ведут независимое расследование причин внезапного исчезновения людей. Ульяна попросила, по возможности, поделиться подробностями случившегося. Женщина, не обращая внимания на то, что между Владивостоком и Москвой расстояние, сопоставимое почти с половиной диаметра земного шара, видимо уже устав от равнодушия окружающих, с отчаянием рассказала о своей двенадцатилетней дочке, которая однажды не пришла из школы. О себе женщина объяснила, что работает воспитательницей в детском саду. Ей тридцать восемь лет и зовут её Ларисой Александровной, а дочку Юлей. Девочку она воспитывала одна. Юлечка росла крепкой, здоровой и умной. Она не была отличницей. Но на твердую четверку училась всегда. Пусть ей непросто давались математика и физика, но она много читала, легко усваивала информацию по гуманитарным предметам и очень хорошо рисовала. С удовольствием шила и вышивала. Вместе с мамой они сшили и раздарили знакомым много нарядных наволочек для диванных подушек. А недавно, знакомая портниха отдала им большой пакет тканевых лоскутков, среди которых Юля обнаружила несколько крупных тряпочек плотной обивочной ткани, из которых планировала сшить себе и подружкам модные летние сумочки в стиле "пэчворк". Юля очень радовалась, предвкушая, как будет на каникулах щеголять с этой обновкой. Поэтому просто сбежать она не могла. А в полиции, куда обратилась Лариса Александровна, ей четко дали понять, что особо утруждать себя поисками не будут. Ей объяснили, что дети из неблагополучных и неполных семей часто так себя ведут. А она воспитывает дочь одна, и значит, не может уделять ей достаточно внимания. С уверенностью опытного специалиста, следователь высказал Ларисе Александровне свое мнение, что:
- "Девочка сбежала из дома из чувства подросткового протеста, сопротивляясь воспитательным мерам уставшей матери, запрещающей подростку гулять допоздна по вечерам и подолгу болтать по телефону".
И в довершение, следователь без аппеляционно заявил, словно прихлопнул назойливую муху:
- "Надо было больше внимания ребенку уделять, воспитывать, а не давить авторитетом...".
Кроме того, в полиции ей объяснили, что своей настойчивостью она навредит лишь себе. Ведь понятно, что именно из-за её жестокого обращения ребенок:
- "Где-то бегает и возможно, находится в опасности".
А главное, следователь пообещал, что если вдруг найдут неопознанный труп, подходящий по полу и возрасту, именно она ответит за гибель девочки, воспитанию которой, как мать - одиночка, не уделяла должного внимания и, возможно, довела до самоубийства. А это неправда. Они с дочкой любили друг друга. Юля во всем ей доверяла и делилась, как с подружкой. А для Ларисы Александровны, вообще, весь смысл жизни заключался в воспитании единственной дочери. Периодически прерываясь на всхлипывания, Лариса Александровна рассказала, что незадолго до исчезновения, Юлю приглашали в школьный медицинский кабинет. Работающая там медсестра, вместе с незнакомой женщиной - врачом, попросила её раздеться до пояса. Послушала, как работают её сердце и легкие. Девочку заставили несколько раз присесть, встать, вытянуть руки. После чего врач посчитала пульс на её запястье. Юлю крутили и вертели, осматривая кожу и проверяя подвижность суставов. Осмотрели горло и зубы. А главное, врач зачем-то, взяла у девочки кровь из вены. Лариса Александровна обратилась к школьной медсестре за разъяснением, чтобы узнать, какова была цель проведенного медосмотра. Но та ответила, что сделала это по распоряжению директрисы, которой пожаловалась учительница физкультуры, обратив внимание, что девочка бледная и тяжело дышит после пробежки. А после того, как в Москве на уроке физкультуры, пробежав небольшую эстафету, умер подросток, поступило распоряжение строго контролировать состояние здоровья учеников. Но выяснилось, что Юля абсолютно здорова, поэтому беспокоить маму не стали. А когда дочка пропала, Лариса Александровна рассказала все это в полиции, опасаясь, что её дочь украли, потому что понадобились органы ребенку какого-нибудь важного или богатого негодяя. Но в полиции её слушать на эту тему даже не стали. А она надеется, что вдруг её дочка еще где-нибудь, пусть и покалеченная, но еще живая, и ждет маму. Поэтому готова принять любую помощь, хоть из Москвы, хоть из-за рубежа. Ульяна попросила Ларису Александровну, по возможности, прислать на её почту электронное письмо с информацией о дочери, включая её группу крови и резус, и то чем и когда она болела и где наблюдалась, случалось ли с ней что-то необычное. Но выяснилось, что подобной информацией Лариса Александровна не обладает, потому что девочка росла здоровой и необходимости в медицинском обследовании и наблюдении не нуждалась, но обязательно выяснит нужное в детской поликлинике, где до сих пор должна храниться её карточка. Вот только, компьютера у неё нет. Ту информацию, что Ульяна нашла на сайте, разместила подруга Ларисы Александровны, работающая в библиотеке. Но руководство узнало, что интернетом пользовались в личных целях, и запретило делать это в дальнейшем под угрозой увольнения. Однако, Лариса Александровна пообещала, что в ближайшее время выяснит необходимые подробности о состоянии здоровья дочки и сама позвонит Ульяне. Лариса Александровна искренне поблагодарила Ульяну, что та ей поверила и подарила, уж если не лучик надежды, то хотя бы штрих сочувствия, дав понять, что есть люди, которым не безразлична её беда.
А вскоре, Роман позвонил своему знакомому, работающему медицинским экспертом в полицейском морге, чтобы предметно поговорить относительно нового направления расследования. Но тот оказался в отъезде. Вместо него все настойчивее просил о дополнительной личной встрече странный человек, назвавшийся Евгением Александровичем. Однако, Ульяна и Роман называли его между собой "чокнутым профессором". Лет десять назад он преподавал биологию и химию будущим учителям в столичном педагогическом институте. Увлекался астрономией и фантастической литературой. Но видимо, слишком сильно "углубился в тему", и как говорится, "уплыл". Начал слышать голоса и общаться с "инопланетянами". Все это он пересказывал студентам. Но так как "принудительная" психиатрическая помощь, если пациент не опасен, в двадцать первом веке в России оказываться перестала, его попросту уволили из института. Другой преподавательской работы найти он не смог. Попробовал напроситься в помощники к практикующему "исследователю - экстрасенсу". Но своими рассуждениями он постоянно смущал клиентуру работодателя, поэтому там тоже долго не задержался. Попробовал записывать и предлагать печатным изданиям свои "фантастические" статьи, основанные на личных ощущениях и наблюдениях, но их не печатали даже "желтые" газеты. Не выдержала "межпланетного" давления и его семья. Дочь вышла замуж и жила своей жизнью. От общения со "странным" отцам она фактически отказалась, стараясь не портить репутацию своего мужа наличием подобного родственника. Жена сумела отселить Евгения Александровича из большой "трешки" в университетском районе, которую он унаследовал еще от своих родителей, в обшарпанную комнатушку в перенаселенной коммуналке на спальной окраине. Там неопрятный сосед - алкоголик, выпросив сто рублей из "профессорской" пенсии соседа, мог, придремывая, подолгу выслушивать его невероятные истории. Впервые Ульяна и Роман встретились со странным ученым два месяца назад. Он написал Ульяне, что много лет занимался расследованием внезапного исчезновения и странных смертей людей. Что скопил по этому вопросу много материала, подтвержденного конкретными фактами и документами. Однако, с первых минут общения стало понятно, что вместо фактов, этот человек предлагает им измышления больной фантазии. На встречу он принес несколько тетрадок, записных книжек и компьютерных распечаток со своими заметками. Но до прочтения их очередь не дошла. Потратив на беседу около получаса, Ульяна и Роман расстались с ним с намерением больше никогда не встречаться. Евгений Александрович пытался рассказать, что уже несколько лет общается с представителями некого "Высшего разума", который управляет всем, происходящим на Земле. Вообще, с его слов следовало, что наша планета это просто "лаборатория", принадлежащая этому самому "Высшему разуму". И трудятся тут созданные им "служители", фактически выполняющие работу обычных лаборантов, манипулирующих людьми и событиями. Он говорил:
- "... Таких лабораторий, как "Проект Земля", у них множество. Как все существующее, "Высший разум" нуждается в ресурсах и в средствах жизнеобеспечения. Ему нужна энергия и биологические субстанции, позволяющие питаться, усиливаться и возобновляться. Люди для них - просто "ресурсный материал". Их используют для производства нужных "сред", позволяющих поддерживать, кормить, лечить, обновлять и пополнять "штат" обслуживающего персонала...".
Евгений Александрович пытался рассказать Ульяне и Роману, что уже несколько лет общается с таким "лаборантом". Из его рассказа следовало, что в результате многовековых опытов на Земле были выведены биологические существа человеческой популяции, у которых с помощью внедренных в молекулы "ДНК" "генов - регуляторов", получилось выработать необходимые и востребованные свойства. Евгений Александрович, стараясь удержать внимание недоверчивых собеседников, почти в темпе скороговорки, сбиваясь и бормоча, говорил:
- "... Чтобы контролировать на всех этапах процесс развития человеческой популяции, для более тщательного изучения периодически изымаются отдельные особи. Это необходимо, чтобы своевременно выявить спонтанно возникающие естественные мутации. Полезные отследить, закрепить и сохранить. А вредоносные и непредсказуемые - купировать, предотвратив их тиражирование... А также, чтобы вовремя отследить чье-то искусственное вмешательство в организм... ".
Евгений Александрович, говорил, что получил много информации от "лаборанта", приставленного к нему "Высшим разумом", потому что "биологическая сущность" его организма оказалась уникальной, из-за необычного состава крови, свободной от показателей "резус фактора и групповой принадлежности". С слов "лаборанта", он говорил:
- "Такая особенность проявляется крайне редко. Наградив биологические существа, которых именуют "людьми", набором определенных качеств, через специальные "маркеры" в "генетическом коде", "Высший разум" для удовлетворения своих потребностей классифицировал все биологические популяции в зависимости от их предполагаемого "предназначения". Так же, как человек, для своего удобства, "выводил" у внешне схожих пород скота нужные для определенного использования качества, исходя из мясного, молочного, тяглового или декоративного направления, подвиды человеческой популяции тоже культивировались в сторону нужной хозяйственной направленности... Так, люди с первой группой крови используются для создания питательной среды, необходимой для воспроизводства. В отличие от земных организмов, существа обслуживающие "Высший разум", воспроизводятся в специальных капсулах, формируемых из энергетической субстанции, также изъятой у людей с первой группой крови. Но подходят не все. Кровь этой группы очень восприимчива ко всевозможным "засорениям". И если её довольно легко очистить от "сорных" примесей, вроде микроорганизмов, то накапливающиеся в ней антитела сильно мешают. Поэтому более ценной является кровь первой отрицательной группы. Только у особей этой групповой принадлежности в сердце формируется особый сосудистый узелок, своеобразная "эфенеризма", необходимая для обеспечения жизнеспособности воспроизводимого существа, которому предназначено стать "лаборантом - служителем" для "Высшего разума". Срок выращивания организма в воспроизводящей капсуле соответствует примерно шестидесяти - восьмидесяти годам человеческой жизни. А продолжительность существования "служителей" может исчисляться столетиями. И заменяют их скорее не из-за физического износа, связанного с возрастным сроком, а из-за изменения потребности в использовании, когда проще создать нового "лаборанта" с усовершенствованными качествами, чем "перепрофилировать" уже действующего...".
Услышав эти рассуждения, Ульяна и Роман постарались побыстрее завершить общение с Евгением Александровичем и, распрощавшись, удалились. Поэтому Ульяна удивилась, услышав, что Роман принял приглашение "чокнутого профессора", пообещав навестить его в ближайшую субботу. Но от поездки не отказалась.
Встретившись в заранее обусловленном месте, на машине Романа они приехали в отдаленный район, где на корпуса старых пятиэтажек уже наползали громады новостроек. Еще полвека назад этот район был Подмосковьем. Но столица разрасталась и расползалась вширь, поглощая районы, закольцованные объездными дорогами. Постепенно перелески и лужайки оказались внутри придомовых дворов, а парки превратились в парковки. Оставив машину в асфальтированном кармашке заглубленного дворика, куда их завел автомобильный навигатор, Роман отыскал трехэтажный дом старой постройки с нужным номером. Когда-то, лет сто назад, возможно он выглядел дворцом. Но в годы активного строительства социализма его перепланировали, расчленив залы и гостиные на несколько больших коммунальных квартир, в одной из которых, за дверью, расположенной под лестницей, ведущей на второй этаж, их ждал Евгений Александрович. Было видно, что к приходу гостей он, как смог, сделал в своем жилище генеральную уборку. Продавленный диванчик был накрыт изрядно выношенным пледом, а на большом письменном столе позади довольного современного компьютера громоздились стопки книг и папок рядом с уложенными горкой тарелками. Остальная посуда, включая несколько кастрюлек и две сковородки, стояли на полочках старинной деревянной этажерки. Свет, проникающий сквозь узенькое окошечко, обрамленное двухслойными тюлевыми занавесками, не обеспечивал нужного освещения. Поэтому даже днем в комнате была включена электрическая лампочка. Усадив Ульяну и Романа на табуретки у свободного края стола, Евгений Александрович залил кипятком чайные пакетики, уложенные в небольшие чашечки. Хлопоча возле стола, он извинился за тесноту в своем жилище, и пытался даже пошутить, приговаривая:
- "Поселившись в крохотной комнатке, я понял важность обладания независимостью от окружающих. Оказывается, держать в комнате холодильник и даже электрическую плитку очень удобно. Не нужно ждать, когда освободится место на разделочном столе или конфорка на плите".
Он добавил, что вынужден был затащить в комнату все свое имущество, потому что заселялся в эту квартиру последним, когда на общей кухне уже было занято все свободное пространство. Но позднее менять ничего не стал, потому что "все иметь под рукой" оказалось очень удобно. Выставляя перед гостями нехитрое угощение, Евгений Александрович продолжал бормотать:
- "Вещей у меня не много. Места хватило и для стола, и для дивана. Как неработающий пенсионер, я могу хоть целый день валяться, не убирая постели. Никто не заглядывает в холодильник и в тарелку, и не обсуждает, что ем на завтрак и на ужин, а также, не интересуется сроком годности на упаковке сосисок, купленной в киоске за углом. Выхожу из комнаты лишь, чтобы помыть посуду, посетить туалет, да вынести мусор... А когда хорошая погода, гуляю в сквере... Здесь так красиво... Даже белочки ручные водятся, словно не в столице живу... Но пригласил я Вас, чтобы попросить об одолжении... Ульяна, Роман ... заберите мои папки с записями воспоминаний...".
Евгений Александрович поднял с пола и положил на придвинутый к столу табурет пластиковый пакет с логотипом супермаркета, заполнений несколькими аккуратно уложенными туда канцелярскими папками "для бумаг" . Он продолжил:
- "Прошу Вас потому, что больше не к кому обратиться. Чувствую, что скоро умру, а доверенных лиц, которые смогли бы сохранить эти бумаги, пока ими кто-нибудь не заинтересуется, увы, нет... Ну а если таких не найдется, и никому мои записи не понадобятся, то в обиде не останусь, из-за того, что вы их просто уничтожите... У самого на это "не поднимается рука". Так уж сложилось, что в последнее время я просто сроднился со с этими историями... Увы, я не состоялся, ни как ученый, ни как писатель. Может, хоть вы когда-нибудь прочтете то, что я тут понаписал...".
Евгений Александрович грустно посмотрел на Ульяну, и из глубины сознания у нее поднялась волна сострадания к этому явно нездоровому, одинокому человеку. И она слегка кивнула головой, как бы давая согласие. А Евгений Александрович, заметив это, продолжил:
- "Возьмите их прямо сегодня. Очень не хочется, чтобы новые жильцы, занимая комнату, насмехались над "причудами" дурного старика и расшвыривали по помойкам никому не нужную писанину. Дочь отказалась "засорять квартиру" моими "мемуарами"... Возможно, это действительно мусор, но он дорог мне... Уж уважьте, последнюю просьбу...".
Ульяна попыталась переубедить Евгения Александровича в преждевременности подобных разговоров, но он остановил её, сказав, что, ни о чем не сожалеет. Он неплохо прожил больше шестидесяти лет. И всегда ощущал себя ученым. Однако сделал ошибку, когда в последние годы излишне настойчиво пытался навязать окружающим свои фантастические измышления. Но делал это лишь потому, что поверил в них сам, и пытался поделиться информацией с другими. А может, искал единомышленников.
- "Надо было оформлять это, как художественные фантастические рассказы, а я пытался доказать всем, что описанное - реальность. Естественно, мне не поверили и решили, что я просто дурной... Ну да, ладно", - как бы извиняясь, бормотал он .
В отличие от предыдущей встречи, внешний вид и рассуждения Евгения Александровича выглядели здравыми. Ульяна поинтересовалась, почему он просто не выложил все это в интернет, как это сейчас модно. Но в ответ услышала, что тот просто не мог этого сделать из-за недостаточного умения обращаться с "умной" техникой. Ведь на компьютере он научился лишь печатать, как на пишущей машинке, читать новости с экрана, да пользоваться своим "ящиком" электронной почты, который ему в прошлом помог "завести" бывший студент.
Прощаясь, Ульяна забрала с собой переданный ей пакет с несколькими аккуратно упакованными и пронумерованными картонными папками на завязках и небольшую, коричневую "флешку" с прозрачным пластиковым колпачком. Возможно, никто бы так и не заглянул в этот пакет, который Ульяна привычно поместила в шкаф, расположенный при входе в дом, рядом с не очень нужными вещами. Но буквально через неделю, поздним вечером, позвонила соседка Евгения Александровича по коммунальной квартире. Она сообщила о его смерти. Забирая тело, приехавшая на вызов фельдшер "Скорой помощи" сказала, что умер он от сердечной недостаточности. Она отдала соседке записку, найденную на столе, в которой были указаны номера телефонов его дочери, а также, Ульяны и Романа, которым следовало сообщить о его смерти. Видимо он предчувствовал свой уход и заранее написал её. А несколько дней спустя, узнав у дочери Евгения Александровича, что церемонии похорон не будет, потому что тело кремировали, а прах утилизировали, Ульяна решила заглянуть в полученный пакет. В папке, помеченной цифрой "1", поверх распечатанных листов лежал пластиковый файл, в который было вложено довольно объемное письмо, адресованное Ульяне и Роману.
После небольшого приветственного вступления, Евгений Александрович писал, что больше двадцати лет назад, когда рухнула привычная жизнь и все начали активно строить капиталистическое общество, он работал обычным, преподавателем в пединституте. Заработки были мизерными. А он должен был содержать престарелую мать, молодую жену и маленькую дочь. Денег от зарплаты едва хватало на оплату коммунальных услуг. А ведь нужно было питаться самому, кормить и одевать семью. Чтобы, хоть немного заработать, по ночам он "таксовал" на стареньких, ещё доставшихся от отца "Жигулях", перевозя припозднившихся пассажиров. Однажды он стоял в темном тупике между двумя глухими заборами пустынной промзоны, ожидая возвращения пассажира, ушедшего по делам. Внезапно передняя пассажирская дверь распахнулась, и на сидение плюхнулся мужчина лет сорока. Он сунул в руку Евгения Александровича двести долларов и потребовал немедленно ехать. Деньги были немаленькие. Они вполне покрывали убыток от неоплаченной поездки сбежавшего пассажира и новую поездку сидящего рядом. Евгений Александрович незамедлительно повернул ключ зажигания и тронулся с места. Почти одновременно с этим, из-за забора, в пролом стены которого ушел не рассчитавшийся пассажир, раздались выстрелы. А после того, как Евгений Александрович съехал с основной дороги в проулок, указанный пассажиром, позади на недопустимой скорости промчались два тяжелых автомобиля. Евгений Александрович понимал, что в эту минуту он чудом избежал гибели. А пассажир покинул его машину, как только они выехали на освещенную улицу. Он просто попросил остановиться и ушел, отказавшись от возврата денег, пошутив, что они еще встретятся. Придя домой, Евгений Александрович поведал домочадцам о произошедшем. Мать сказала, что он встретил "ангела - хранителя", а жена посоветовала почаще "кататься" там, где гуляют такие богатенькие пассажиры. После этого случая, жизнь начала налаживаться.
В институте открыли платное отделение и преподавателям повысили зарплату. Родственник ректора организовал при институте коммерческие подготовительные курсы, и педагогам разрешили официально подрабатывать репетиторством. Появилось время и деньги, чтобы дописать и защитить диссертацию. Вместо "разболтанных", дребезжащих "Жигулей" в семье появилась подержанная, но еще довольно крепкая иномарка. Жена Евгения Александровича получила водительские права и сама ездила за покупками, и возила подрастающую дочку в бассейн, в музыкальную школу и в танцевальную студию. Однажды, собираясь на турецкий курорт, Евгений Александрович почувствовал себя плохо. Вызванная "Скорая помощь" увезла его в больницу с почечной коликой. И жена с дочкой улетели отдыхать без него. Приступ сняли быстро, и на третий день Евгений Александрович был уже дома. Вдогонку за семьей в Турцию он не полетел. После больницы и полученных лекарств, он все еще ощущал слабость. Воспользовавшись одиночеством и тишиной, он решил разобрать вещи в комнате недавно скончавшейся матери. Жена уже неоднократно высказывала пожелание поскорее освободить эту комнату от ставших ненужными вещей, отремонтировать и полностью отдать в распоряжение дочки. А маленькую комнатку, в которой располагалась детская, переоборудовать под спальню. Ведь она:
- "Так устала каждый вечер раскладывать тяжелый диван, чтобы приспособить гостиную под ночлежку, пока мать, как старая барыня, сидела в просторных хоромах среди своей ветоши".
Но Евгений Александрович не мог позволить просто выкинуть все, что мать собирала и бережно хранила, как историю их семьи. И вот, воспользовавшись свободным временем, он решил пересмотреть и разобрать содержимое полок маминого шкафа. В заранее приготовленную большую коробку он уложил много лет наполняемые снимками семейные фотоальбомы. Евгений Александрович надеялся, что спустя некоторое время дочь захочет посмотреть сама и показать будущим детям эти старые фотографии, где её дедушка, бабушка и маленький папа запечатлены на фоне старой Москвы. На полочке, прикрытые отглаженными салфетками, стояли две небольшие шкатулки. В одной из них, изготовленной камнерезами из светлого плитняка, хранились немногочисленные простенькие украшения матери. Рядом со старыми обручальными кольцами, которые мать, после смерти отца уложила сюда на хранение, связав ниткой, лежали её позолоченные, скрепленные душками, серьги со вставками из маленьких розоватых камешков. Жемчужные и янтарные бусы, очень давно привезенные в качестве сувениров с курорта, спутались с серебряной цепочкой, на которой крепился церковный крестик. Семья Евгения Александровича никогда не была религиозной. Отец был ученым и членом коммунистической партии. Никто не видел, чтобы мама посещала церковные службы. Евгений Александрович даже не знал, был ли он крещен. Хотя, как во всех русских семьях, в пасхальную неделю сидя за столом, перед тем, как съесть кусочек красивого "Весеннего" кекса, купленного накануне в "Гастрономе", все "христосались" вареными куриными яйцами, окрашенными луковой шелухой. На "Масленицу", прежде чем пойти в парк, где артисты весело отплясывали возле ритуального чучела "Зимушки", всегда досыта наедались свежими, пышными блинами, которые мама пекла сама. А каждый первый день наступающего года, маленький Женя находил под елочными лапками подарок, который принес ему долгожданный "Дедушка Мороз". После смерти отца, вместо натуральной, пахнущей лесом и свежестью елочки, в квартире стали устанавливать пластмассовую. А дочка Евгения Александровича уже и вовсе не верила в новогоднего волшебника, Деда Мороза, потому что перед праздником заранее сама договаривалась о том, какие подарки ей купят мама и папа, и что она получит от бабушки. Евгений Александрович был еще подростком, когда не стало отца, и он плохо запомнил, как проходили его похороны. А после смерти матери, улаживая все погребальные хлопоты, он так замотался, что даже не подумал об отпевании и соблюдении еще каких-либо ритуалов. Он вообще с большим трудом добился разрешения похоронить мать на том же кладбище, где покоился его отец. Распоряжавшаяся всем дама, категорически запретила даже думать о возможности обустройства могилы матери рядом с захоронением отца, так как любые земляные работы в том квадрате уже давно запрещены. Лишь получив "на лапу" немалую денежную сумму, алчная дама снисходительно позволила ему занять одну из выкопанных ям, расположенных на территории вверенного ей кладбища. Евгений Александрович был рад и этому. Так ему значительно проще было навещать родителей и ухаживать за могилами.
Ульяна ненадолго отвлеклась от чтения. На кухне она наполнила кружку кипятком, предварительно кинув туда ложечку растворимого кофе и две ложки сахарного песка. Несмотря на то, что бытует мнение, будто пить подобный кофе вредно вообще, а не только на ночь, Ульяна легко засыпала даже после нескольких выпитых кружек. А в тот момент, кофе помог ей отвлечься от неприятных мыслей. Ей стало жаль Евгения Александровича, которому родная дочь отказала даже в возможности остаться в памяти уж если не могильным холмиком, то хотя бы именной табличкой на стенке погребального колумбария. Уж очень быстро и решительно она кремировала с последующей утилизацией прах отца. Последние годы у Ульяны было немало скорбных утрат. Сначала она похоронила своих родителей, потом свекровь. Ушла из жизни приятельница, с которой Ульяна дружила с детства. Но не это, а скорее желание облегчить хлопоты детям, если вдруг с ней что-то случится, Ульяна, приняв в наследство дом, сразу оформила нотариальные завещания на все имеющееся у неё имущество. Родительский дом в Новочеркасске она завещала дочери, которая жила в нем и давно уже считала своим. Дом в подмосковной деревне должен будет получить сын, как память об отце, которого едва помнил. И пусть он сам решит, как с ним поступить. В большой картонной коробке из-под теплых сапог, Ульяна приготовила нехитрый набор одежды, который может понадобиться в качестве последнего одеяния. Туда же она вложила записку, в которой попросила оставить её на местном кладбище, рядом с могилой свекрови, где заранее выкупила небольшой участок. Она сделала это, чтобы не обременять детей транспортировкой "нестандартного" груза в Новочеркасск. Но Ульяна надеялась, что все это понадобится еще не скоро.
Перекусив парой пряников, Ульяна вернулась к чтению записей Евгения Александровича. Он описывал, как во второй шкатулке, сделанной в виде ажурного чугунного литья, обнаружил старые документы и награды отца. Из них фронтовая была только одна. Повоевать отцу пришлось совсем мало. В одном из первых боев он был тяжело ранен и вернулся домой с покалеченной правой рукой. Со временем он научился пользоваться кистью руки, на которой осталось лишь три пальца. А поврежденный локоть он всю жизнь туго бинтовал, чтобы уменьшить почти постоянную ноющую боль в неправильно сросшемся суставе. Но он все равно был рад, что в госпитале ему сумели сохранить руку. С годами он научился делать все левой рукой. И даже выучился ею довольно красиво и бегло писать. Делал он это так ловко, что знакомые считали его природным левшой. Остальные награды отец получил за трудовые заслуги и в ознаменование отмечаемых в стране юбилейных дат, с которыми его всегда поздравляли, как ветерана - фронтовика, и как лауреата небольшой, но престижной, научной государственной премии. Среди бумаг, Евгений Александрович обнаружил справку о посмертной реабилитации своего деда по линии отца, известного ученого - биолога. А так же, письмо бабушки, которая обращалась к его матери с просьбой постараться сберечь ребенка, который, судя по датам, должен был родиться на шестнадцать лет раньше Евгения Александровича. Но свершиться этому, видимо, не удалось, так как ни братьев, ни сестер он не имел. А еще, бабушка писала, что никогда не поверит в вину мужа и сына. Скоро все разрешится, и они снова будут дома.
Углубившись в чтение, Ульяна осознала, сколько тайн и загадок хранит каждая человеческая судьба. В той же шкатулке Евгений Александрович нашел свое "Свидетельство об усыновлении". Оно лежало в старом, сложенном пополам конверте, отправленном из Кустанайской области, что располагалась на севере Казахской республики, рядом с письмом, написанном на пожелтевшем от времени, слежавшемся листке бумаги, вырванном из какого-то технологического журнала. Письмо было датировано маем одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года. Отец Евгения Александровича писал жене, что работа, для выполнения которой он уехал в длительную командировку, подходит к концу. Освоение целины идет успешно. Все запланированные эксперименты с зерновыми культурами, подтвердили требуемый результат, которого будет достаточно для защиты докторской диссертации. А дальше он писал, что объезжая экспериментальные поля, он нашел мальчика лет трех. Вокруг не было никакого жилья. Мальчик был худой, грязный, но живой. Малыша осмотрели в медицинской части и сказали, что он славянской национальности, немного простужен, голоден, но в остальном, здоров. Подумали, что мальчика, возможно, потеряли при переезде какие-нибудь переселенцы - целинники, которых в те времена было не мало. Или оставила заключенная, сбежавшая из одного из женских лагерей, располагавшихся тогда в тех местах в изрядном количестве, а потом, скрываясь от погони, поняла, что не сможет его уберечь и прокормить. Проверили по милицейским сводкам, но туда никаких заявлений о пропаже детей не поступало. Как не было и никаких зафиксированных побегов. Возможно, ребенка оставила одна из целинниц - комсомолок, не желая возвращаться домой с "нагулянным" малышом, или реабилитированная "спецпоселенка", родившая от охранника. Но как бы там не было, мальчик был хороший. Ему дали имя Евгений, что означает "жизнестойкий". А датой рождения определили день, когда его нашли, отсчитав три года назад. Отцу Евгения Александровича разрешили забрать мальчика с собой в Москву, чтобы официально его усыновить. Что он и сделал. Впоследствии, сославшись на утерю документа, было получено другое "Свидетельство о рождении", на основании которого оформлялись остальные его бумаги. Родители очень любили Евгения Александровича, и он даже не подозревал, что мог быть им не родным. Более того, знакомые неоднократно подчеркивали его внешнее сходство с матерью, глядя в его очень светлые, почти белесо - серые глаза. Такими же, его мать всегда с любовью смотрела на своего Женечку и на окружающий их мир. Она шутила, что именно эта особенность их рода лежала в основе её девичьей фамилии "Белоглазова". Поэтому столь ошеломительно подействовала на Евгения Александровича история, связанная с его появлением у родителей. Он едва дождался возвращения семьи с курорта. Тем же вечером он показал своей жене обнаруженные документы. Но вместо заинтересованности натолкнулся на негодование. Жена потребовала немедленно все это уничтожить, пока дочь ничего не увидела. Жена Евгения Александровича с обидой высказывала ему, что потратила много времени и усилий, стараясь стать "своей" в среде академической элиты. Она разорвала все связи со своими провинциальными родственниками, фактически отреклась от родителей, вводя свою дочь в общество коренных москвичей, гордившихся своей родословной. А он, вытащив наружу какие-то, никому не нужные бумаги, вмиг может объявить себя "безродным найденышем" непонятного происхождения, и сделать их дочку изгоем в среде привилегированного общества. А ведь она взрослеет, ей нужно приличное окружение, чтобы получить нормальное образование и подыскать подходящую партию для замужества. Все эти тайны должны остаться в прошлом, а еще лучше, исчезнуть навсегда. И Евгений Александрович послушал жену, убрал все найденное подальше. А потом не стал скандалить, когда увидел, что коробка с вещами матери вообще исчезла.
После того, как ушла их жизни мать Евгения Александровича, дом стал каким-то неласковым. Отношения в семье все сильнее охлаждались. Евгений Александрович чувствовал отчуждение во всем. Много лет назад, когда он, уже будучи солидным преподавателем, женился на молоденькой секретарше, которая не осилив вступительных экзаменов коротала время на кафедре в ожидании удобного случая для следующей попытки, чтобы либо стать студенткой, либо выйти замуж за москвича. И хотя в основании их брака был скорее расчет, жили они не плохо. И лишь после смерти матери стало понятно, что исчезло цементирующее основание их семьи. С возрастом Евгению Александровичу все больше нравилось одиночество. Пока жена и дочь посещали бутики, выставки и презентации, он подолгу засиживался за чтением старых тематических журналов, в которых публиковались работы отца. Эти подшивки, несмотря на противление жены, он перевез в квартиру с родительской дачи перед её продажей. Ему жаль было расставаться с сельским домиком, где он провел детство, но деньги, вырученные от продажи дачи, требовались семье. Ведь по-другому обеспечить нужное финансирование растущих потребностей жены и дочери у него не получалось. В отличие от отца, сделать научную карьеру он не смог. И хотя его фамилия звучала в научных кругах, это в свое время не помогло ему поступить с первой попытки в МГУ. Чтобы не попасть под ближайший призыв в армию, он отправился учиться на химико-биологический факультет педагогического института, который и закончил. Неожиданно профессия ему понравилась. Окончив основной курс, он поступил в аспирантуру, потом остался там преподавать. Но изменилось время, страна и отношение к науке. Педагоги оказались в роли статистов, транслирующих зарубежные методики обучения. В цене стали не научные изыскания, а коммерческая предприимчивость. Воспользовавшись временем, свободным от составления планов учебных занятий в институте, Евгений Александрович начал записывать свои мысли о родителях, о своем прошлом. Писать он любил всегда, но о том, чтобы сделать это профессией, даже не помышлял, понимая, что не обладает способностями, которые могли бы сделать его известным. Но богатое воображение и сны, все чаще посещавшие его, словно водили его рукой. Как-то незаметно и органично в его снах начал возникать давно позабытый образ "пассажира", который когда-то увел его из-под огня бандитской разборки и тем самым спас ему жизнь. Во снах он оказался интересным собеседником. Он представился Евгению Александровичу, сказав, что зовут его Лука. Свои яркие сны Евгений Александрович поначалу объяснял усталостью, а потом увлекся. Несмотря на аналитический склад ума, он всегда любил фантастику, но не про межгалактические полеты и освоение других планет, а про невероятные события и мистические явления окружающего мира. Лука рассказал Евгению Александровичу, что фактический мир, в котором живут люди, совсем не такой, каким кажется.
- " Всё это создано искусственно... ", - говорил Лука, - "... И управляется внешним "Высшим разумом". Как выглядит этот "Высший разум", никто не знает. Его никто не видел, но его присутствие ощущают все. И не известно, является ли "Высший разум" биологическим существом, каким-то совершенным механизмом или нафантазированной мыслеформой. Но все окружающее управляется им. И представляет собой некое подобие единой, большой лаборатории...".
Лука рассказывал Евгению Александровичу, что эта "лаборатория" не ограничена стенами помещения, там нет кабинетов и специальных столов. Не суетятся сотрудники. "Высший разум" создавая миры, создал и ограниченный круг своих "служителей", которые трудятся, зная лишь свой "участок" работы в обеспечении нужного развития "Проекта". Лука тоже один из таких " прислужников - лаборантов". У него есть определенный круг обязанностей и одно из них, обеспечение сохранности жизни Евгения Александровича. Ведь тому посчастливилось родиться на свет с набором уникальных биологических качеств. Как всякий утилитарный проект, "Земля" тоже создавалась, не для развлечения. Евгений Александрович писал:
- "...Слушая гостя из сновидений, сначала я убеждал себя, что все это просто "плод воображения". Ведь с момента встречи с "пассажиром" пришло больше двадцати лет, а тот внешне ничуть не изменился, только вместо потертой куртки и вязаной шапочки на нем теперь был солидный костюм и дорогие туфли. Манеры поведения и чистый литературный язык свидетельствовали о хорошем образовании, полученном не очень давно...".
Повествование Луки интересовало и забавляло Евгения Александровича, а общение "затягивало". Лука рассказывал, что комбинируя с различными субстанциями, были созданы биологические особи, населившие материализованный энергетический мир, способный к воспроизводству и обитанию в разных средах. Беседуя с Лукой, Евгений Александрович осознавал, что рассуждения его собеседника наполнены специфическими знаниями в области биологии и химии. Но они не слишком глубоки, чтобы считаться академическими. А вот для интеллекта обычного преподавателя, как раз, достаточны. А значит, все это не что иное, как игра собственного воображения. Как преподаватель на школьных уроках или студенческих лекциях, Лука доходчиво характеризовал биологические процессы, которые происходят в организмах живых существ, населяющих планету. Особо красочно и доходчиво он разъяснял, как производя генетические опыты, и экспериментируя с цепочками "ДНК", у "Высшего разума" получилось воссоздать существ не только схожих по внешнему виду, но и несущих в себе генетическую и мыслительную память, а также способность к мышечному аккумулированию накопленного опыта предыдущих поколений.
-"...Чтобы опыты осуществлялись быстрее...", - говорил он,- "...Продолжительность жизни всего живого сделали ограниченной. Но только на людской популяции " ДНК" начала вести себя странно. Биологическая субстанция, именуемая кровью, мутировала и разделилась на кластеры, содержащие различные резусы и группы, а это породило дополнительные возможности для утилитарного использования человеческих особей...".
Лука подробно рассказал, как используя биологический материал, полученный от человеческих носителей с первой группой крови, выращиваются особые "воспроизводящие капсулы". А с помощью биоматериала крови второй и третьей группы нарабатываются питательные вещества, необходимые для роста и развития сред, расходуемых в процессе воспроизводства. А кровь четвертой группы, благодаря способности насыщаться, накапливать и удерживать в себе различные антитела, используется, как универсальный "клей" для внедрения в создаваемые организмы сторонних, иногда несовместимых инградиентов. Евгений Александрович писал, что слушая Луку, иногда пытался поспорить, руководствуясь современными научными знаниями. Но все его слова, на фоне четко выстроенных теорий Луки, оказывались невнятными и бездоказательными. А излагаемое Лукой, звучало очень интересно. Многое из услышанного, несмотря на использование научных терминов, Евгений Александрович воспринимал, как прочтение занимательной фантастики, все сильнее увлекаясь повествованием. Вопреки устоявшимся правилам, эти сны не ускользали из памяти после пробуждения. И оставаясь один, он записывал их, сначала шариковой ручкой в тетрадке, а потом обзавелся компьютером и стал печатать, используя его как удобную пишущую машинку. Именно эти записи распечатаны, тематически разобраны и уложены по мере хронологического написания в переданных Ульяне папках. Лука рассказал Евгению Александровичу, что каждая человеческая особь уникальна.
- "... Ваши ученые, получив информацию о строении генома, самонадеянно сочли, что познали тайны происхождения живой материи, возникновения человечества и сущность его жизнедеятельности ...", - говорил Лука, - "... А фактически, Вам позволили лишь ознакомиться с отдельными терминами в описании биологических процессов... На самом деле, строение "ДНК" значительно сложнее... И каждый вид определяется не только количеством используемых хромосом, но и информацией "вложенной" в каждый "ген", понять которую, Вам, пока еще, не позволено... Согласно вашей науке, лишь в малой части генома заложены нужные для жизни показатели. А остальная, несет в себе атавистическую или случайную информацию, и считается едва ли не мусорным набором. И расценивается, как бесполезное вложение в "букет", просто для придания ему "веса и объема"...".
Рассуждая, Лука, апеллировал к научным знаниям Евгения Александровича. Он предложил зрительно представить геном не в виде привычной схематичной цепочки, а как клавиатуру необъятного органа, на которой гены с изученными свойствами окрашены в яркие цвета, а все остальные остались просто серенькими. И выходило, что на огромном поле, усыпанном миллионами бесцветных клавиш, лишь точечными вкраплениями обозначались цветные пятнышки, символизирующие изученные наукой гены. А все остальные, присутствующие в любом организме, наукой пока не познаны. Эта информация, несмотря на утверждения людей о наличии научных данных, им пока не доверена. И находится лишь в полном ведении "Высшего разума", который все знает о каждом, и может полностью всем управлять. Лука убеждал:
- "... У каждой вновь появляющейся особи с помощью встроенного механизма воздействия, спрятанного в определенных "серых клавишах", активируется особенность, присущая лишь ему. Это своеобразный личный, не повторяющийся маркер. И информация о ней попадает в единое хранилище, постоянно сигнализируя о состоянии и физическом статусе организма. Проанализировав полученные сведения, каждая особь определяется в свою группу для дальнейшего хозяйственного использования. Те особи, биологическая субстанция которых, определяется, как питательная среда, объединяются в популяцию, взращиваемую в массу, подлежащую в определенном будущем для переработки, в качестве пищи или компоста. Перспективные особи, биоматериал которых пригоден для участия в экспериментах или требуется для обеспечения потребностей "Высшего разума", берутся под особый контроль. Их жизненный цикл отслеживается и, при необходимости, корректируется на протяжении требуемой протяженности жизни. Особенно ценятся особи, обладающие кровью с отрицательным резусом. На обработку и очистку их биологических субстанций не требуется дополнительных усилий. Они не подвержены спонтанным мутациям и не склонны к неконтролируемому клонированию. Поэтому за ними "присматривают" более тщательно, охраняя от случайностей, влекущих преждевременную гибель. Люди видят и чувствуют этот "пригляд" и считают это ангельской помощью божественных покровителей. На самом деле, это всего лишь качественное исполнение своих обязанностей "лаборантами", задействованными в процессе обеспечения жизнедеятельности "Проекта" ...".
Поддерживая заинтересованность Евгения Александровича, Лука, своим повествованием искусно вовлекал его в продолжение общения. Он хитроумно задавал вопросы и подтверждал возникающие догадки:
- "...Да, ты все правильно понял. Тогда в холодной целинной степи, именно я, Лука, помог маленькому "подкидышу" выжить и получить возможность расти и развиваться в хороших условиях. Я охранял на протяжении всей жизни от различных опасных и угрожающих ситуаций, которые возможно, даже остались незамеченными...".
Лука пояснил Евгению Александровичу, что такое внимание ему всегда обеспечивалось с одной лишь целью, чтобы надежно сохранить его уникальный биоматериал.
В ту ночь Ульяна читала почти до рассвета. От некоторых рассуждений, в изобилии наполнявших повествование, ей становилось неуютно. От цинизма отдельных продекламированных Лукой постулатов веяло откровенными анти человечными теориями и почти фашистским отношением к человеческой жизни. Ульяна даже предположила, что может не зря общество отвергло Евгения Александровича, услышав из его уст подобные рассуждения.
- "Может, не так уж несчастен и обижен он был?", - подумала Ульяна, - " Ведь допустив его к дальнейшему общению со студентами, неизвестно, как бы он просвещал юнцов... Вдруг среди тех могли оказаться личности с неустойчивой психикой, у которых подобные теоретические рассуждения были способны "запустить" потайные преступные способности...".
Ульяна даже поежилась от подобного предположения, мысленно наделила образ Евгения Александровича демоническими чертами воображаемого Луки. И от этого желание прочесть все остальное, изложенное в полученных ею распечатках, только усилилось. Если бы не нужно было идти утром на работу, возможно, она и вовсе не отложила бы в ту ночь бумаги, чтобы подремать несколько часов до выхода из дома. Вечером, возвращаясь обратно, она мысленно предвкушала, как снова погрузится в заинтересовавшее её повествование. Чтобы не тратить время на долгое приготовление ужина, Ульяна купила в ближайшем магазине "Продукты" хлебный батон, два сырка, бутылку кефира и небольшую вакуумную упаковочку колбасной нарезки. Наскоро перекусив и включив для создания "фона" небольшой новенький телевизор, которым совсем недавно заменила старый "Рекорд", еще оставшийся от свекрови, Ульяна уютно устроилась на диване и достала из пакета файл с недочитанными листами. Разложив их, она снова углубилась в содержание написанного.
Евгений Александрович рассказывал, что Лука объяснил ему, почему так ценна для "Проекта" его биологическая уникальность. В его крови полностью отсутствовали показатели резуса и группы, что является редчайшим элементом естественной мутации. В мире "Высшего разума" уже давно научились создавать всевозможные биологические комбинации. Чистить от врожденных и приобретенных "вкраплений" различные биологические субстанции. А при необходимости, даже возвращать кровь в состояние эмбриональной стабильности. Но создать искусственно абсолютно чистую кровь с нулевыми показателями, оказалось невозможным.
- "... Такую "шутку" могла совершать только череда непредсказуемых случайностей...",
- говорил Лука, - "... Нет даже четкого теоретического объяснения причины появления этого феномена, настолько редко он возникает. Считается, что носителем подобного был Адам, первый образец человеческой популяции. Но сохранить это качество в последующих поколениях не удалось. Размножаясь и выживая, потомки первых человеческих особей изменялись, приспосабливаясь к окружающей среде, а вместе с этим менялись и биологические показатели их органической сущности. Но исключения иногда, все же, случались. Однако, крайне редко. Поэтому, если среди людей вдруг обнаруживались носители подобной "чистой" крови, прислужники "Высшего разума" брали их под особый контроль. Их жизнь и здоровье охраняли и "культивировали" на протяжении всего срока полного "созревания" биологического материала. А их кровь назвали "золотой" или "божественной". Приоритетом жизнесбережения была физическая сохранность организма до необходимого уровня вызревания...".
Лука пояснил, что сбережение уникального биологического организма носителей подобных биофизических характеристик, дело далеко не простое.
- "Ведь уникальность подобных биологических организмов привлекает и обычных экспериментаторов, считающих себя учеными. Они готовы дорого платить за возможность "заполучить" подобную биомассу для изучения уникальной жизнестойкости этих особей, их почти невероятную способность к самостоятельному восстановлению, едва ли, ни до регенерации, и исключительные донорские особенности их крови..."
Лука посетовал, что это , сделало её обладателей, подобных Евгению Александровичу, объектом алчной охоты.
- "... Вот и приходится Вас беречь не только от опасностей, но и от повышенного внимания врачей, всячески оберегая физическое здоровье...".
Евгений Александрович поинтересовался:
- "А что известно о моем происхождении? Кто мои биологические родители и почему я стал таким?".
Но Лука отшутился, сославшись на то, что его информационная база не содержит столь малозначительных данных.
- "Это мешает сосредоточиться на выполнении основных задач", - сказал он - "Но существует непроверенная до конца теория, что подобная кровь возникает, если в чреве женщины вызревает не один, а несколько эмбриональных плодов. И один из них формируется, как не жизнеспособный, но до рождения сохраняется в единой системе, обеспечивающий выживание остальных. Однако, несмотря на предназначение, каким-то невероятным усилием этому эмбриону удается активизировать глубинный генетический рычаг своего организма, и выжить. Тогда все природные особенности, включая внешние признаки и врожденные характеристики крови и жировых тканей, ему от родителей не достаются. Такой организм, вопреки теории, выживает, но резко отличается от остальных. Он не наследует характерных черт своих генетических родителей. Может оказаться бесцветным, слабеньким, а то и вовсе, глухим или слепым. В старые времена таких детишек обычно просто уничтожали, воспринимая их появление плохим предзнаменованием для рода. Но если им удавалось выжить, то они очень быстро наверстывали недоданное им изначально, и самостоятельно формировали свою иммунную систему. Крепли и становились здоровее и сильнее других. Недостаток зрения компенсировался сверх чувствительностью, а проблемы слуха трансформировались в сверх восприятие, возвышая их над остальными. Если их удавалось сохранить, и они проживали весь срок периода "вызревания биомассы", продолжительностью в шестьдесят - восемьдесят лет человеческой жизни, их "изымали", чтобы использовать для воссоздания основного ингредиента, формирующего основу наиболее ценных "служителей". Это очень ценные особи...".
Читая все это, Ульяна думала, что если бы не "затягивающий", интересный язык повествования, она сочла бы изложенное, бредом больного воображения. Но написанное воспринималось легко, содержание увлекало, как хорошо построенная литературная фантастика, и поэтому распечатки не отпускали внимания. По тексту своего письма, Евгений Александрович отмечал ссылками номера папок и даже указывал страницы, где более подробно с попыткой научного обоснования, описывал и анализировал все услышанное от Луки.
По вечерам, возвращаясь с работы, Ульяна неизменно, день ото дня, приступала к изучению "распечаток". Она то и дело перебирала уже прочитанные листы, чтобы сопоставить преамбулу изложенного в литературном описании с "документальными" обоснованиями, содержащимися в теоретических, аккуратно сброшюрованных подшивках, уложенных в папки с "научными" выкладками. А в её памяти невольно всплывали детали из рассказов родственников пропавших людей, которые ранее, в прежнем повествовании, казались незначительными.
В выходной, позвонил Роман и пригласил Ульяну поехать на встречу с вернувшимся из отпуска судебно-медицинским экспертом, чтобы обсудить вероятность роли "черных трансплантологов" в исчезновении людей. Встреча была назначена в кафе возле метро "Сходненская", недалеко от его дома. Судмедэксперт оказался приятным мужчиной невысокого роста, лет около шестидесяти. Он дружелюбно поздоровался с Романом, который представил его Ульяне, назвав Ильей Леонидовичем Усовым. Заказав чай и маленькие пирожные, старые приятели немного поговорили об общих знакомых. Ульяна выслушала коротенький рассказ о погоде на испанском курорте. А Илья Леонидович, посмотрев "табличку", составленную Ульяной, и обдумав вопрос Романа о возможности участия "черных трансплантологов" в исследуемом ими вопросе, связанном с пропажей людей, с ходу заявил, что это, практически, не возможно. Ведь скрыть подобную деятельность, особенно осуществляемую в мировом масштабе, было бы не возможно, так же, как нельзя утаить большой объем специфических "отходов", остающийся от подобной преступной деятельности. Даже если несколько случаев действительно произошли по вине подобной криминальной группировки, то позднее обнаруженные тела людей, которых разыскивали, как пропавших, носили бы признаки профессионального хирургического вмешательства. Как специалист, Илья Леонидович предположил, что скорее всего, если уж искать преступный умысел какого-либо сообщества, то лучше обратить внимание на специалистов, работающих с психикой людей, способных воздействовать на память и подсознание. Ульяна подробно пересказала историю потерявшейся во Владивостоке девочки Юли, которая незадолго до своей пропажи была подвергнута тщательному медицинскому обследованию. А вот этот случай медицинскому эксперту действительно показался подозрительным. И он, руководствуясь профессиональным чутьем, предположил наличие в этой истории несколько действительно странных моментов, которые исследовал бы непременно, если бы занимался официальным расследованием. Но до Владивостока слишком далеко, а без конкретных фактов сделать правильные выводы невозможно.
В конце встречи, Ульяна не удержалась и попросила Илью Леонидовича рассказать ей, в чем уникальность людей, обладающих особой кровью, не наделенной ни резусом, ни группой. И
была удивлена, как он оживился, услышав вопрос. Он сказал, что это крайне редкое явление. Людей с подобной особенностью можно пересчитать поименно. И в настоящее время их известно не более двух сотен. А когда узнал, что один из обладателей подобного феномена, недавно скончался в Москве. Был кремирован. Но оставил Ульяне несколько папок со своими записями, "флэшку", а также конверт, с вложенными в него маленькими пакетиками, заполненными простенькими бытовыми мелочами, вроде свернутого носового платка, использованной зубной щетки, срезанной пряди волос и нескольких слайдов, изготовлением которых увлекались в конце семидесятых годов прошлого века, то попросил показать ему эти "сокровища". У Ульяны была с собой копия флэш - карты с материалами "воспоминаний" Евгения Александровича, которую она подготовила, чтобы передать Роману, но он согласился уступить её Илье Леонидовичу и подождать, пока Ульяна "запишет" ему другую, если обнаружит еще что-нибудь, кроме литературного изложения автобиографии и "околонаучных" рассуждений. Роман не очень заинтересовался историей жизнеописания Евгения Александровича, пошутив, что во все времена "ветеранов" тянуло на "мемуары". Особенно, если они одиноки. И возможно они с Ульяной тоже скоро этим займутся. Разумнее будет, если все это посмотрит Илья Леонидович с профессиональной точки зрения. Подъехав к дому Ульяны, Роман забрал у неё пакетик с мелочами, который пообещал в ближайшее время передать судмедэксперту.
К вечеру следующего дня, Ульяна закончила чтение распечатанного, довольно объемного "письма" Евгения Александровича и пересмотрела его "научные" выкладки, содержащиеся в пластиковых файлах, уложенных папку за номером "1". Вернув её в основной пакет, Ульяна приступила к разбору остальных папок. Материалы, изложенные там, были сложны для её восприятия. Все-таки она была далека от научной биологии. Если "вводное" письмо Ульяна читала, как художественную историю, то остальные распечатки напоминали больше, либо материалы незаконченной научной диссертации, либо конспекты студенческих лекций, написанные профессором - фантазером. В папку за номером "2" были уложены листы бумаги, заполненные научным описанием химического состава и профессиональными изображениями молекулы крови теплокровных и хладнокровных существ. Особенно тщательно была описана удивительная способность к закреплению случайно возникающих мутаций у обитателей морских глубин. Таких, как "химеризм", присущий осьминогам, и способность перерабатывать отходы жизнедеятельности своего организма, акулами. Приводились примеры, когда подобное иногда встречается у людей. Ульяна вспомнила, как скептически относилась к рассказам своего отца, говорившего, что врачи называли его "химерой". Он хвастался особенностью своего организма, при которой, строгий медицинский персонал, получив результаты его медицинских анализов, неизменно повторно отправлял его в лабораторию на пересдачу крови, подозревая, что в полученных справках где-то закралась ошибка. А в поликлинике, на титульном листе его медицинской карточки, было множество зачеркиваний и заклеиваний предыдущих записей, где рядом с именем, фамилией, отчеством и домашним адресом, пытались обозначить его группу крови и резус фактор. Но Ульяна на это никогда не обращала особого внимания, четко зная, что у неё самой не очень удобная для жизни, но абсолютно понятная первая группа крови, хоть и с отрицательным резусом. Сын унаследовал её первую группу, с тем же отрицательным резусом, а дочь, видимо от своего отца, получила в наследство его вторую положительную группу.
В своих распечатках, Евгений Александрович описывал, что еще одной особо охраняемой группой человеческих особей являются "носители-химеры", чья группа крови имеет нестабильные показатели. Выявив среди людской популяции "людей-химер", их тоже тщательно опекали, чтобы "вырастить" и в определенный момент "забрать" их биоматериал. Ведь в отличие от особей, имеющих кровь с отрицательным резусом, их биоматериал сохранял способность к воспроизводству при клонировании, позволяя искусственно воссоздать резусно - стерильные образцы в искусственной среде. Все эти циничные научные рассуждения утомляли Ульяну. Но она читала, осознав, что далекие отголоски подобного, хотя и без обилия профессиональных терминов, уже слышала от своего отца. Но тогда, его рассуждения она всерьез не воспринимала. Считала, что подобные разговоры являются плодом разыгравшегося воображения пенсионера, который целый день проводит в одиночестве, общаясь с лишь со своим верным псом, да с телевизором. Отец Ульяны умер за несколько дней до семидесяти пятилетнего юбилея. Свою жену, мать Ульяны, он пережил более чем на двадцать лет. И хотя он старался держаться бодро, в последний год было заметно, что он слабеет. А однажды, утром, собираясь на работу, Ульяна не смогла его разбудить. Приехавшая на вызов врач "Скорой помощи" объявила, что умер он от сердечной недостаточности. Это закономерно в его возрасте при диагнозе: "ишемическая болезнь сердца". Основания для обязательного выполнения вскрытия не было, поэтому выполняя волю отца, похоронить его "не крамсая", от этой процедуры Ульяна отказалась. Но уж точно, его никто и никуда не забирал. Хотя, как и Евгений Александрович, в последнее время он тоже увлекся написанием своих "мемуаров", заполняя рукописным , сложным к прочтению почерком обычные, утолщенные школьные тетрадки. Несколько раз он рассказывал Ульяне о своем общении с "инопланетянами", которые во снах иногда "навещали" его, пока он после дневной прогулки с собачонкой, дремал на диванчике в своей комнате. Как-то раз отец в шутливой форме рассказал Ульяне, что его "инопланетный" приятель по имени Аника сообщил, будто для него:
- "...Новое сердце уже готово...".
Отец сказал, что дал согласие воспользоваться предложением Аники, и возможно скоро отправиться туда, где ему обещано крепкое здоровье и долгая, практически вечная жизнь. Чтобы не обижать отца, в чьем психическом здоровье она не сомневалась, Ульяна, занимаясь мытьем посуды после ужина, делала вид, что внимательно слушает его фантастическое повествование. В душе она даже радовалась, что в довольно преклонном возрасте ее отец сумел сохранить столь богатое воображение. А потому подбадривала его, обещая со временем внимательно прочесть его "мемуары" и, по возможности, даже издать их. И обязательно познакомить с ними внуков, которые пока в силу возраста снисходительно относятся к воспоминаниям, фантазиям и мечтам старшего поколения, не понимая, насколько они интересны и познавательны. Еще из университетского курса психологии, где будущих журналистов учили правилам общения с людьми, она знала об особенностях психики детей и стариков, которые подолгу оставаясь наедине, придумывали себе вымышленных друзей. Таким способом их разум защищался от обиды на различные жизненные обстоятельства, кажущиеся несправедливыми, и на близких, которые, из-за вечной занятости, не могли уделять родным достаточно внимания. А общение с придуманными "приятелями" позволяло чувствовать себя нужными и значимыми. Поэтому Ульяна, слушая отца, не пыталась его в чем-то разубеждать. Он рассказал, что очень давно, когда был мальчишкой, как-то поздним зимним вечером шел домой из школы. Дорога пролегала через лес. В тот день он припозднился из-за невыученного урока и отстал от группы остальных ребятишек из его села. Зима в тот год наступила рано и сразу с сильными морозами. А вот снега было мало. Поэтому сумерки заволакивали мир очень быстро и казались особенно мрачными. Хотя дорога была не длинной, всего около трех километров, но ноги скользили на замерзших кочках, не позволяя двигаться быстро. Примерно на середине пути, уже достаточно удалившись от школы, но еще будучи далеко от дома, он услышал близкий волчий вой. А за кустами алчно блеснули глаза голодных хищников. Ни справиться с голодной стаей, ни убежать от них, было не реально. Отец рассказывал Ульяне, как готовясь к неизбежному нападению хищников, он подобрал на обочине какую-то тяжелую палку и крепко сжал её в руке, намереваясь драться. Вдруг из-за придорожных кустов навстречу ему вышел незнакомый мужик в телогрейке. В приказном тоне он скомандовал мальчишке бежать домой, не оглядываясь. А сам пошел навстречу волчьей стае. Спотыкаясь, падая и поднимаясь вновь, Ульянин отец прибежал домой со сбитыми сквозь холщевые штаны коленками и ободранными в кровь ладонями. Но живой. Он рассказал матери о произошедшем. Мать попросила сына никому больше не говорить о неизвестном спасителе. Возможно, это какой-нибудь беглый заключенный, который ради него рискнул собственной жизнью. А узнав о нем, власти начнут поиски, и тот может пострадать, сделав добро. Отец говорил, что он никогда и никому не рассказывал об этом случае, а Аника все знал и сказал, что это был он. Знал он и о других случаях его чудесного спасения во время войны, когда Ульяниному отце удалось уцелеть в подорвавшемся на мине автомобиле и выжить в неравном бою с "бандеровцами". Знал Аника и о предсказании, которое в шутку Ульяниному отцу , тогда еще молоденькому солдату -водителю фронтовой полуторки, выдал дедок - сослуживец, когда они на постое в одном из освобожденных сел, ремонтировали свои потрепанные автомашины . Этого пожилого водителя многие побаивались, считая "ведьмаком". Уж больно часто оказывались пророческими его слова. А прислушавшимся к его советам солдатикам нередко удавалось спастись, поехав путем, который советовал "ведьмак". И хотя годы показали, что "предсказание" сбылось лишь частично, тогда, посредине войны, ему приятно было услышать обещание долгой и счастливой жизни. Отец рассказал Ульяне, что первое, "явное" знакомство с Аникой у него произошло во сне. В тот день он гулял довольно долго. Выстояв длинную очередь у продуктового магазина, он приобрел внушительный пакет карамелек, внезапно ставших дефицитным продуктом, и две баночки настоящего, "фабричного" сгущенного молока. Довольный собой, он принес покупки домой, выложил их в кухонный шкаф. Выпив кружечку чая с пряником, он прилег в своей комнате на диване, укутавшись стеганым покрывалом. Сон был легким и спокойным. А перед пробуждением показалось, что в комнате он не один. И действительно, оглянувшись, он увидел, что напротив него, возле стола сидит странно одетый незнакомец. Вместо испуга возникло чувство удивления. Отец Ульяны четко помнил, что входя в дом тщательно запер двери. Чуткий пес, как ни в чем не бывало, спокойно дремал на своей подстилке возле теплой батареи, абсолютно не обращая внимания на чужака. Это было совершенно не похоже на его песика. Несмотря на маленький рост, это существо было отчаянно храбрым, и с громким лаем кидалась на всякого вошедшего, отчаянно защищая свои "владенья" и своего хозяина. Поэтому отец уверился, что все это просто сон. И с интересом стал смотреть "продолжение". Незнакомец, заметив, что хозяин разглядывает его, встал и прошелся по комнате. Одет он был в какой-то светлый комбинезон наподобие тех, какие носили сотрудники химических производств и санитарных лабораторий. Поэтому мысленно отец назвал гостя "инопланетянином". Но обязательной в этом случае маски - шлема на его лице не было, хотя мимика казалась до странности не выразительной, даже какой-то неподвижной. А слова, которые он произносил, звучали, словно не снаружи, а сразу внутри головы. "Визитер" вел себя по-хозяйски. Представился, сказав, что его зовут Аникой. К Ульяниному отцу он обращался по имени, зная его заранее. Общаясь, он не пугал, а скорее успокаивал Ульяниного отца. Постепенно отец привык к визитам своего гостя из сновидений, и с интересом слушал истории из своей жизни, о которых напоминал ему Аника, словно постоянно присутствовал рядом. Подсказывал, что он упустил, описывая очередное приключение. А со своей стороны рассказывал о неведомых, реальных и вымышленных мирах, где нет болезней и старости. Аника говорил, что Ульянин отец особенный, выбранный для специальной миссии. Где-то там, для него уже готово новое, здоровое тело. Но для выполнения успешной "заместительной" операции с сохранением необходимых свойств, он, как избранная "особь" человеческой популяции, должен идти на это сознательно. Так нужно, чтобы произошло правильное слияние биологических сред без последующего отторжения. Ульяна никогда не сомневалась в здравом уме своего отца, а его рассказы о фантастических встречах воспринимала, как обычные причудливые сны, порожденные ярким воображением. Ведь она и сама, порой просыпаясь и вспоминая увиденное сновидение, ощущала себя так, словно посетила кинозал. Теперь, прочитав часть записей Евгения Александровича, Ульяна пожалела, что так и не выбрала времени, чтобы заглянуть в те бумаги, которые оставил ей собственный отец, исписав шариковой ручкой несколько толстых тетрадок.
В выходной день, дежурно созваниваясь с дочерью, которая после отъезда Ульяны в Подмосковье, окончательно переселилась со своей семьей в освободившийся родительский дом, поинтересовалась судьбой старых вещей, включая тетрадки с "мемуарами" отца, которые она оставила в кладовке, упаковав в коробку из-под столового сервиза. Но узнала что, дети, делая ремонт, уже давно избавились от ненужного старья, захламлявшего дом. Кстати, они вообще эту кладовку ликвидировали, увеличив размер прихожей. На освободившейся площади установили современный шкаф-купе, который уместил в себя и гардероб, и помещение для хранения пылесоса, а также прочих хозяйственных мелочей. После ремонта, наконец, появилось место, куда можно было упрятать от осенней непогоды и зимних холодов капризный спортивный инвентарь, вроде свернутого батута и надувного бассейна. Ведь, чтобы они служили дольше, их лучше хранить в доме, а не в холодном, не отапливаемом сарае. Ульяна не стала ругать дочь за самоуправство. Она не давала ей никаких поручений насчет хранения отдельных вещей. И та не виновата, что избавилась от мешающего ей ненужного старья, к которому Ульяна тоже слишком долго не проявляла интереса. Да и сейчас, она вспомнила о тех тетрадках лишь потому, что слышанное ранее от отца, каким-то странным образом, необъяснимо согласовывалось с содержанием фантастических "воспоминаний" Евгения Александровича. Но подумав, Ульяна для себя объяснила "схожесть" сюжетов тем, что возможно оба они посмотрели однотипные телевизионные передачи, изобилующие всевозможной "чернухой", или прочитали похожие заметки в изданиях "желтой" прессы.
Как-то незаметно, неласковое пасмурное лето переползло в слякотную осень. Ульяне позвонил сын и спросил, как она отнесется, если приедет и некоторое время в её доме поживет Сережа, его старший сын и внук Ульяны. Он поступил учиться в Московский автодорожный институт, но с поселением в общежитие возникли сложности. Ульяна очень обрадовалась. Она любила своих детей и внуков, и скучала вдалеке от них. Транспортное сообщение между её подмосковной станцией и столицей было хорошо организовано, и она надеялась, что внук привыкнет к ежедневным поездкам и останется жить у неё. Ульяна, как смогла, сделала в доме уборку. Навела внешний лоск в кухне и в гостиной. Освободила большую, обжитую спальню от своих вещей и бумаг. Вымыла там окна, двери и пол, предварительно смахнув пыль со шкафа и с полок, где рядом со старыми книжками, еще советского издания, хранились какие-то коробочки и шкатулочки, в которые много лет никто не заглядывал. Их Ульяна собрала в пакет и унесла в крохотную комнатушку, смежную с кухней, и до последнего времени служившую нежилым помещением. Её она решила приспособить под свою спальню. Когда-то давно, свекровь Ульяны селила там постояльцев, и в комнате остались стоять две неиспользуемые старые кровати с панцирными сетками. Последнее время их приспособили вместо полок для хранения купленных впрок небольших запасов сахара, круп и прочих долгохранящихся продуктов и мелочей, которые постепенно расходовались в непогожие дни, когда затруднительно было ходить в магазин на станцию. После немудреного обустройства, благодаря шторкам, скатеркам и половичкам, в комнатке стало уютно, а на небольшом столике, перемещенном под окно, органично встала вся Ульянина оргтехника. Получилось незамысловато и уютно. И хотя в доме давно уже было проведено газовое отопление, Ульяна не стала избавляться от громоздкой дровяной печи. Места в доме ей хватало, а протапливая иногда старинную русскую печь, она наполняла жилище приятным "живым" теплом.
С приездом внука, свободного времени вечерами у Ульяны стало меньше, поэтому "изучение" бумаг Евгения Александровича она на некоторое время отложила. За работой и хлопотами, связанными с обустройством проживания и оформлением постоянной Подмосковной регистрации Сергея, Ульяна вообще на некоторое время отвлеклась от интересующей её темы. Даже поступающую на её адрес почту, ей было некогда разобрать. Тем более, что интернет во вновь оборудованную комнату Ульяны был не подведен, а настроить современный беспроводной "WI-FI", у неё самостоятельно не получалось. Поэтому, когда внук, наконец, выбрал время и "настроил" бабушке её компьютер по месту новой установки, Ульяна обнаружила в своей почте несколько десятков непрочитанных писем. И в том числе письмо от судмедэксперта Ильи Леонидовича. Он писал, что просмотрев полученную информацию, заинтересовался и хотел бы встретиться, чтобы предметно поговорить. И хотя с момента отправления письма прошло уже около двух недель, Ульяна незамедлительно позвонила по имеющемуся у неё номеру мобильного телефона. Она объяснила причину задержки ответа и договорилась с Ильей Леонидовичем о встрече. Следом, она позвонила Роману и сообщила об этой договоренности. Выяснилось, что у того сломалась машина и пробудет в сервисе еще несколько дней. На встречу к назначенному времени в кафе у метро "Сходненская" они условились приехать на общественном транспорте. Немного опоздав, Илья Леонидович извинился за доставленное беспокойство, но он получил результаты анализа крови, проведенные по образцу, снятому с салфетки из переданного ему пакета и результаты исследования "ДНК", проведенные по биологическому материалу, полученному с зубной щетки и с расчески. И они его очень заинтересовали. Илья Леонидович рассказал, что появление у людей крови с показателями полного отсутствия резусной и групповой принадлежности, настолько редкое явление, что после получения результатов исследования представленных в лабораторию биологических образцов, его пригласили к руководству, чтобы выяснить, где он добыл столь уникальный биологический материал, и кто является его исходным носителем. А потом оказалось, что из поликлиники исчезла карточка Евгения Александровича. В кардиологическом отделении ведомственной больницы, где несколько лет назад он лечился после сердечного приступа, поменяли вышедшее из строя компьютерное оборудование. Вся старая информация была стерта, а бумажные носители, после оцифровки, там не хранятся из-за ограниченности помещения. Дочь и бывшая жена, приглашенные в ходе проведения проверки на беседу в "органы", вели себя так, словно ничего не знали об "особенностях" организма Евгения Александровича. У дочери кровь обычная, первой положительной группы, как и у её матери. Но странным показалось их поведение. Факт смерти Евгения Александровича зафиксирован по результатам заключения врача "Скорой помощи". Но сотрудниками похоронной компании его тело было доставлено не в морг, как полагалось, а непосредственно в крематорий. В тот же день он был кремирован и утилизирован, словно заболевший опасной инфекцией. Илья Леонидович высказался, что заполучить для изучения тело человека, обладающего уникальным биоматериалом, стремилась бы любая серьезная научная лаборатория. И есть подозрение, что родственники просто продали тело. И выручили за это немалые деньги. Но для возбуждения дела о преступном умысле, даже в виде "глумления над телом умершего", уж не говоря о чем-то более серьезном, простого подозрения не достаточно. Кроме того семья, по большому счету, имела полное право по своему усмотрению распорядиться телом умершего естественной смертью родственника, объяснив это желаньем избавить себя от хлопот и затрат, связанных с похоронами. Следовательно, об их поступке можно лишь по-человечески посудачить, но для проведения расследования, оснований нет. Поэтому Илья Леонидович, просто из личной заинтересованности, просит Ульяну скопировать и переслать ему письмо Евгения Александровича, о котором она рассказывала, и которого не оказалось на флэш-карте. Ульяна пообещала и вскоре, отсканировав с помощью внука сотню страниц, отправила их электронной почтой судмедэксперту. Заодно, внук создал для Ульяны в компьютере отдельную папку, где она тоже получила возможность записывать свои мысли. Ульяна, конечно могла бы сделать все это сама, но забота Сережи её порадовала.
После разговора с Ильей Леонидовичем, Ульяна снова бегло пересмотрела письмо Евгения Александровича, заострив внимание на его ссылках, в которых он увязывал постулаты общепринятой науки со своими рассуждениями и причудливыми рассказами Луки. В этот раз, читая, Ульяна пыталась оценить описанное с точки зрения криминала, проникшего в науку. И чем больше она мысленно отходила от фантастических рассуждений о других мирах, тем четче в её воображении вырисовывался образ некого беспринципного ученого, воплотившего в себя одновременно образ современного исследователя, претендующего на звание спасителя мира, средневекового инквизитора и злого гения из голливудских сюрреалистических фильмов.
Сопоставляя рассказы отца о встречах с "инопланетянами", которые обещали ему заменить изношенное сердце на другое, здоровое, с тем, как Евгений Александрович описывал предложение Луки о "перерождении" в новом теле, Ульяна снова подумала, что рассказы их очень похожи. А ведь они являлись представителями абсолютно разных социальных групп. Евгений Александрович жил в столице, всю жизнь занимался наукой и учил студентов. А отец Ульяны, ушел на фронт Великой Отечественной войны прямо со школьного двора провинциального городка, даже не успев получить аттестата. Ни высшего, ни даже среднего специального образования он так и не получил, оставшись простым рабочим. Но оба описывали, что после общения с "гостем", у них сохранялось ощущение реальности происходящего и легкая слабость, чуть сравнимая с головокружением. Кроме того, Ульяна вспомнила, что оба они в повествовании о встрече с "визитером", использовали странное, явно не научное, слово "эфенеризма". Ульяна попыталась найти информацию о нем, "вбивая" это слово в компьютерных поисковиках. Но кроме форумов, где обсуждалось здоровье престарелых родственников и состояние их умственных возможностей, ничего разумного с использованием этого слова, не нашла. Зато оно неоднократно возникало в рассказах о сновидениях у абсолютно не связанных между собой людей, проживающих в разных, изрядно удаленных друг от друга местностях. И очень сомнительно, что все они могли просто придумать одинаковое, "странное" словечко. Ульяна уверилась, что возможно все они просто посмотрели какую-то телевизионную передачу, транслировавшуюся в неурочное время, когда другие, более молодые зрители, либо были на работе, либо спали.
- " А может, таким образом, очередная мошенническая группировка, используя обычный телефон, втиралась в доверие пенсионерам, пытаясь нажиться ...", - размышляла Ульяна, - "... Но почему тогда в рассказах упоминаются странные ощущения, остающиеся после пробуждения, словно на организм воздействовали каким-то особым, химическим веществом, возможно, использованным со злым умыслом. А может, это побочный эффект какого-то лекарства, применяемого преимущественно пожилыми людьми для поддержания здоровья?".
На одном из форумов Ульяна прочитала, рассказ женщины, зарегистрированной под именем "Дарина", и обеспокоенной тем, что её мама, еще не очень старая женщина, начала странно себя вести.
- " А ведь она всегда была очень умной и предприимчивой" , - писала Дарина, - "... В девяностые годы, когда люди метались в поисках заработков, она, дипломированный инженер, одна из первых в Москве, объединившись с двумя приятельницами, занялась изготовлением искусственных цветов из старых газет и рекламных буклетов, которыми в те времена особо щедро набивали почтовые ящики...".
Дарина описывала, как её мама вместе с подругами, предварительно прокрасив бумагу самодельными красками и пропитав техническим жиром, делала из них яркие цветочные букеты и композиции. Выглядели эти изделия богато и оригинально, но стоили дешево, поэтому охотно раскупались представителями похоронных кооперативов. И хотя заработки были не большими, они позволили семье некоторое время продержаться. А позднее, отучившись на специальных курсах, её мама, переквалифицировалась из технического специалиста в частного психолога. И долго работала администратором в престижном детском садике, умело справляясь с хозяйственными и организационными делами, а также ловко улаживая конфликтные ситуации, иногда возникающие в процессе работы. Но уйдя на пенсию и отметив свой шестидесяти пятилетний юбилей, её мама начала рассказывать домочадцам какие-то странные истории. Она говорила, что во снах общается со "Святой Мартой", уговаривающей её перенести "эфенеризму" из своего сердца во вновь сформированный, молодой организм, который без её помощи так и останется не жизнеспособным. На вопрос, что такое "эфенеризма", снова последовало описание некого сосудистого "сгустка-нароста" внутри сердечной мышцы пожилых людей. Кроме того, женщина рассказала дочери, что кроме "эфенеризмы" собеседница из сновидений предложила ей поделиться особым "узелком - сгустком" из глубины мозгового вещества. Его она именовала "мезоллой". В снах "Святая Марта" рассказывала её матери, что эта "мезолла" формируется в головном мозге лишь отдельных личностей, наделяя их способностью к повышенной эмпатии. И хотя, по словам матери, этот "перенос" должен будет произойти еще не скоро, потому, как нужные субстанции в её организме пока полностью не вызрели, женщину эти странные рассуждения очень беспокоили. Особенно неприятно звучали слова, где мать утверждала, что обязана принять предложение "Святой Марты", потому что в этом заключено её жизненное предназначение. Дарина писала:
- " Мама стала нас пугать своими странными разговорами. Оставлять её с детьми, и даже просто одну, в пустой квартире, уже боязно. Консультация у невролога не подтвердила опасений насчет развития начальной стадии "Болезни Альцгеймера" или растущей мозговой опухоли. Психического расстройства, при котором требовалась бы медикаментозная "коррекция", тоже не было установлено. А посещение аудиенции у священника едва не вылилось в грандиозную ссору. Мать искренне негодовала, когда услышала от церковного служителя, что она "подверглась дьявольскому искушению", и её "гостья", всего лишь "нечистый морок". Мать ушла из храма, негодуя. А дома кричала, что от неё пытаются избавиться, объявив ненормальной, чтобы запереть в сумасшедший дом и выписать из квартиры".
Дарина полагала, что возможно её мать действительно нуждается в лечении у психиатра, но как это сделать, не усугубив её состояние, она не знала. Поэтому обратилась за советом на форум с целью узнать, не сталкивался ли кто с подобными симптомами, и чего еще нужно опасаться.
Это обращение на "форум" было датировано еще прошлым годом, поэтому Ульяна, особо не надеясь на ответ. Но она, все же, написала коротенькую записку Дарине с просьбой откликнуться по указанному ею адресу. И через пару дней получила в ответ информацию, что написанное больше не актуально, так как маму она уже похоронила.
Роман, выслушав Ульяну, особенно этими изысканиями не заинтересовался. Зато Илья Леонидович, попросил собрать и распечатать для него не только текст этого обращения, но и поискать подобные. Он сказал, что у него есть "одно соображение", но пока он в нем не уверен, поэтому и не озвучивает.
***
Наступил Новый год, а вместе с ним длинные "зимние каникулы". Внук Сережа уехал к родителям, навестить их после первой долгой разлуки. На улице стояли сильные морозы, поэтому возможность не ходить пока на работу очень выручала. Утром, неспешно позавтракав и протопив дом, чтобы поддерживать нужную температуру в комнатах, Ульяна пощелкала телевизионным пультом и убедившись, что все каналы заполнены однообразными передачами, включила компьютер и принялась за чтение разнообразной информации. Иногда звонил телефон. Пользуясь праздничным предлогом, о себе напоминали знакомые, с которыми не было повода раньше пообщаться. Времена, когда перед наступлением праздничных дней заполняли и рассылали пачки поздравительных открыток, давно канули в лету. Во времена интернета и мобильной связи, вместо обычных почтовых отправлений по миру разлетались бездушные
SMS-ки и электронные письма. Ульяна тоже отправила несколько поздравлений по знакомым адресам. А для себя написала небольшое напоминание о желаниях, которые, даже сидя в одиночестве, непременно нужно было озвучить перед неведомыми покорителями времени, ежегодно переводящими стрелки вселенских часов, отделяя ушедшее прошлое от грядущего будущего. Не ожидая в дом гостей, Ульяна не украшала домашней елки, не накрывала праздничного стола. Но, не устояв перед соблазном наступающего торжества, на перроне пригородной электрички она купила несколько еловых веточек и теперь они дарили натопленной комнате запах праздника. А Ульяна поглаживая рукой мягкие хвоинки, обыденно бормотала невольно приходящие в голову слова:
"Циферблату доверяя, полночь дарит Новый год,
На секунды ускоряясь, дни влекут в круговорот.
Как снежинки - балеринки, крутят - вертят хоровод,
Шаг за шагом по тропинке, год прошедший жизнь ведет.
Утопив в хвое игрушки, елки радость дарят вновь.
И здоровье будет лучше, если в доме есть любовь.
Разметая по сугробам, не исполненные сны,
Снова Новый год приходит, соблазняя на мечты.
Загадай свое желанье, скромно счастья попроси,
Прошлый год оставит знанья, к открытьям Новый пригласит.
Не кричи, не возмущайся, слов пустых не говори,
Все исполнятся желанья, только правильно проси ...".
Два старых кота, живущих в доме с давних времен, и переживших свою предыдущую хозяйку, устроились возле Ульяны, и душевно мурлыкали, словно сочиняя музыку в такт мелодичному ворчанию хозяйки:
"... Год в историю уходит, за собой оставив след...
И плохое все уводит, мир расчистив для побед.
Не пройди удачи мимо, верно выбери момент,
Четко, метко, очень зримо, счастье есть... Проблемы нет...
Протяни ладони к свету, получи здоровья лучик.
Для мечты преграды нету, верь, надейся и получишь...".
К концу первой недели новогодних выходных позвонил Роман и напросился вместе с Ильей Леонидовичем в гости к Ульяне. С большим удовольствием она испекла два пирога среднего размера из песочного теста. Один она сделала сладким, начинив домашним клубничным вареньем. Второй испекла с начинкой из мясного фарша с добавлением обжаренного лука, вареного яйца и свежей зелени, которая росла у неё в горшочках на кухонном подоконнике. Как-никак, она ждала в гости двух мужчин и решила, что угощение виде домашних пирогов будет как раз, кстати. Зная, что Роман приедет на машине, и не будет пить спиртного, Ульяна все же приготовила бутылку шампанского, которая осталась не откупоренной в новогоднюю ночь. Специально для гостей Ульяна вскипятила воду в новеньком чайнике и выставила на стол две разных коробочки с пакетированным чаем. И не ошиблась. Ввалившись в дом с мороза, Роман и Илья с удовольствием набросились на горячий чай и на теплые пироги. Сытые, умиротворенные и расслабившиеся от обволакивающего спокойствия, сидя за столом в уютной гостиной, друзья обменялись взаимными поздравлениями и добрыми пожеланиями, а потом заговорили на объединяющую их тему.
Илья Леонидович достал из своего портфеля несколько файлов с распечатками, которые ранее для него изготовила Ульяна. Было видно, что он их внимательно прочел, местами пометив разноцветными фломастерами. После небольшого устного вступления, Илья Леонидович зачитал кусочек исповеди одного бывшего спортсмена-лыжника, писавшего на форум под именем "Горец". Стараясь излагать как можно короче и доходчивее, в поисках объяснения происходящего, он просто рассказывал невероятную историю далеким собеседникам. "Горец" писал:
- " Несколько месяцев назад я вдруг начал видеть очень яркие, неправдоподобно четкие сны, словно посещал сеансы в объемном кинозале. Живу я один, потому как детей так и не завел, посвящая жизнь режиму, тренировкам и соревнованиям. А жена ушла много лет назад, как только закончились спортивные гонорары и начались профессиональные болезни...".
С разумной долей юмора, "Горец" писал, что привык к такой жизни, и она ему нравилась. Как-то раз, задремав под музыку и шум драк очередного сериала-боевика, транслируемого с телевизионного экрана, он явственно почувствовал чье-то присутствие рядом. А открыв глаза, увидел сидящего в кресле напротив мужчину средних лет, чем-то напоминающего приятеля, довольно давно погибшего на спортивных сборах, осваивая новую горнолыжную трассу. Присутствие странного "визитера" удивило, но не испугало. Встретившись взглядом, "гость" дружелюбно улыбнулся и представился, назвавшись Ионой. Жестом он пригласил "Горца" подняться и посмотреть на экран телевизора. Там он увидел себя молодого и сильного, каким был в лучшие времена своей спортивной карьеры. Сначала показалось, что кто-то поставил старые кассеты, где его запечатлели в лучшие моменты жизни. Но он точно знал, что таких кассет просто быть не может, так как подобных съемок никто не вел. Ведь он так и не установил мировых рекордов, а потому не попал даже в материалы старых альманахов о спорте. И он решил, что это просто приятный сон. А Иона, не касаясь телевизионного пульта, просто жестикулируя указательным пальцем левой руки в воздухе, сменял на экране сюжеты. Потом он назвал "Горца" настоящим именем и предложил снова почувствовать себя молодым и сильным, испытать радость побед. Надеясь на продолжение приятного сна, "Горец" согласился.
Илья Леонидович, отложил недочитанный лист и сказал, что не удержался и договорился с "Горцем" о встрече, сказав, что вместе с ним приедут Ульяна и Роман, которые давно занимаются расследованием подобных случаев. И послезавтра в кафе "Островок", что возле метро "Бауманская", их ждет встреча с ранее известным спортсменом Гориным Всеволодом Ивановичем. Илья Леонидович вкратце рассказал Ульяне его спортивную биографию, потому что, не будучи поклонницей большого спорта, она даже не знала этого имени. Но от встречи не отказалась, потому что обсуждаемая тема её интересовала. Выпив еще по чашечке чая с пирогами, Ульяна и Роман выслушали еще несколько комментариев Ильи Леонидовича и по прочим принесенным распечаткам. Над некоторыми они посмеялись, другие показались им выдумкой, потому как их сюжет был слишком похож на фильмы модной тематики. Но некоторые обсудили. А чтобы повеселить собеседников, завершая встречу, Илья Леонидович извлек из пачки распечаток два листка бумаги, сколотых между собой гнутой металлической скрепкой. Там была "исповедь" пятидесятилетней дамы, назвавшей себя "Лолой". В тексте она сама указала свой возраст, излагая грустную "историю" своей жизни, которую считала испорченной из-за вмешательства таинственного существа, преследующего её уже больше тридцать лет. Он является к ней в образе нестареющего мужчины под именем "Конан", ведет себя по-хозяйски, полностью порабощает её и насилует. Началось это во времена, когда она, будучи еще подростком, жила дома с родителями. Но он подчинил себе не только её волю, но и разум окружающих. "Конан" общался с родителями и братом "Лолы". Они сами впускали его в её комнату. Также беспрепятственно он приходил к "Лоле" и делал все, что ему заблагорассудится даже тогда, когда она уезжала из дома или находилась на лечении в больничной палате. При этом окружающие его видели, но воспринимали происходящее, как должное. Из-за этого она не смогла: ни получить образование, ни устроиться на нормальную работу, ни создать семью. Ведь все эти годы она постоянно находилась в состоянии беременности. Но ни одного ребенка так и не родила, потому что в возрасте двенадцати - шестнадцати недель плод из её чрева исчезал, почти не оставив следа в её организме. В подтверждение своего рассказа, "Лола" затушевав свое настоящее имя и фамилию, прилагала копии отсканированных медицинских документов и снимков "УЗИ". Медицинские светила, которые пытались распознать её заболевание, ничем вразумительным это объяснить не могли. Даже почти годовое стационарное обследование в закрытой психиатрической клинике тоже было сопряжено с "возникновением и рассасыванием" двух необъяснимых беременностей, когда в изолированное помещение, где её держали, не входил ни один мужчина. А "Конана", со слов "Лолы", в её палату периодически приводили сами сотрудницы медучреждения, но потом категорически отрицали это. Удивительно, но и камеры наблюдения тоже в нужный момент оказывались не действующими. Согласно последнего медицинского заключения, к наступлению пятидесятилетнего возраста её организм находится в состоянии интенсивного старения. И уже соответствует возрасту семидесяти лет. В распечатке было приведено еще немало медицинских рассуждений и терминов со ссылками на симптомы заболеваний, которые пытались у неё диагностировать. Но так ничего и не выявили. Когда Ульяна и Роман от души насмеялись, выслушав зачитанное им повествование "Лолы", Илья Леонидович удивил, сказав, что после встречи с лыжником Гориным, он хотел бы пообщаться с психиатром, обследовавшим в клинике "Лолу". И добавил:
- "Несмотря на всю абсурдность и похожую на плод больной фантазии "бредовость" рассуждений, если выстроить их рядом, то можно проследить некие "общие" черты происходящего. Повсюду есть некая "личность" появляющаяся в жизни человека. Она обладает располагающей внешностью, общительна, может увлечь интересной темой. Имеет необычное, старомодное, но запоминающееся имя. Может появляться, как для индивидуального общения, так и перед небольшим коллективом. Может увлекать и подчинять себе. Ведет себя в меру таинственно, но не требует скрывать их общение от окружающих. А через некоторое время человек умирает, вроде как от естественных причин. Для родственников это выглядит так, словно кто-то приблизил уход близкого им человека, морально настроив на некое "перерождение". Согласитесь, все это очень похоже либо на психологический эксперимент, либо на химическое воздействие, либо на "тестирование" какого-то неизвестно медицинского препарата. А за подобным, всегда что-то стоит. Наука, экономика или политика. И целью, скорее всего, является не "подчинение" конкретного человека, а установление доминирования над "коллективным разумом". Изучение, изъятие и "тиражирование" биоматериала, о котором говорят почти все, имеющие какие-то особенности организма, указывает на участие в происходящем бизнесменов от науки. Ведь именно бизнес заинтересован, чтобы его обслуживало выносливое и покорное "поголовье" работников, которые, чтобы сделать своих хозяев еще богаче, готовы без устали трудиться ничего не требуя для себя. Если это так, то "истину" лучше не искать, а попробовать подстроиться под обстоятельства. Но ведь так интересно понять происходящее...".
На этой интригующей ноте, дружеская встреча завершилась. Проводив гостей и перемыв посуду, Ульяна устроилась на диване перед телевизором и снова достала папки с распечатками "воспоминаний" Евгения Александровича. Она вынула из пластикового файла листы, которые раньше лишь бегло просмотрела, определив их, как малозначительные, "перегруженные" и трудные для восприятия. В них Евгений Александрович описывал, как навещавший его "гость" Лука, рассказывал о "мире", из которого пришел. Он четко обозначал, что это:
- "... Не космос и не параллельное измерение... Все мы живем здесь и рядом... Да, по сути, мы разные... Но и наш, и ваш организм имеет схожую биологическую основу, сформированную на единой генной проекции. Просто все процессы, протекающие в организмах существ человеческой популяции настроены на отличающиеся от наших физические и "временные" показатели и потому окружающая среда воспринимается нами по-разному. Глаза человека устроены так, что
они видят лишь те картинки, которые готов воспринять мозг. Например, окружающий человека воздух кажется ему пустым и прозрачным, а обитающая там букашка, видит густо населенный мир, где обитает несметное количество существ. Муха, всего за несколько часов успевает вылупиться на свет, вырасти, сформироваться и дать потомство. А человеку для этого нужно не менее двадцати лет. А потом, в организме человеческих особей запускаются процессы, благодаря которым их биологическая масса формирует свойства, необходимые для последующего утилитарного использования. Вот и получается, что проживая рядом с мухами, люди не подстраиваются под течение времени их жизни, а дереву, растущему у дома, абсолютно все равно, сколько проживет рядом с ним тот или иной человек. Соответственно, люди видят окружающий мир с точки зрения своего восприятия, где служители "Высшего разума", обитающие рядом, для них не заметны, потому что биологические часы тех настроены на существование, продолжительностью в несколько столетий, и просто не воспринимаются зрением человеческих особей, так как живут в другом диапазоне исчисления времени. Но иногда возникает необходимость межвидового общения. Тогда в организме служителя "Высшего разума" запускается особый процесс, временно совмещающий жизненные циклы. При этом, биологическое время "служителя" ускоряется, позволяя ему подстроиться под ритм жизни особи, с которой надлежит вступить в контакт. Разовые совмещения, продолжительностью в тридцать -пятьдесят лет вашей жизни, соответствующие нескольким годам нашего существования, практически безвредно. Но если это повторяется многократно, то не очень хорошо отражается на биологической сущности "служителя - лаборанта". Однако это работа. Да и неизбежно возникающие "повреждения", излечимы. Правда делать это не всегда целесообразно, потому как, кроме физического износа, существует множество других параметров, которые определяют потребность в дальнейшем использовании конкретного "лаборанта". Но это уже другая тематика, и подвластна она другой компетенции. А человеческим особям, являющиеся к ним для общения "служители" кажутся нереальными, потому что с годами, внешне не меняются. Это удобно, так как создается иллюзия нереальности. И следовательно, невозможно сопротивляться тому, во что не веришь...".
И дальше по тексту шли довольно "пространные" рассуждения о "сущности бытия", где Евгений Александрович, ссылаясь на информацию, полученную от Луки, описывает процесс заселения обитаемого земного пространства всевозможными организмами, включая растения, животных и людей. Получалось, что все это происходило по воле и под строгим контролем "Высшего разума". А подчиненные ему "лаборанты" неустанно трудились, поддерживая качество технического функционирования "Проекта". Но из слов Луки следовало, что:
- "... "Проект Земля" действует уже давно. Он сильно засорен, энергетически перенасыщен и нуждается в реорганизации. Однако, научно-практические достижения в этом "Проекте" слишком ценны, чтобы просто так отказаться от полученных результатов. Да и слишком большой ресурс затрачен на "взращивание" сил, обслуживающих этот работающий, толи механизм, толи организм. А главное, наработанный материал должен послужить основой при формировании необходимого биологического разнообразия "Нового Проекта". И для этого нужна чистая, биологическая субстанция, которая содержится в организме человеческой особи, чья кровь "естественным образом" свободна от примесей в виде группового показателя и резусной принадлежности...".
Взгляд Ульяны зацепился за слова, в которых Лука объяснял Евгению Александровичу, почему он посвящает его в тонкости существования и воспроизводства какого-то другого мира.
На его резонный вопрос:
- "Если "Высший разум" настолько всесилен, то зачем ему вообще общаться с какими-то человеческими особями? Не проще ли просто выбрать подходящую "биомассу", "выпотрошить" её, и "употребить" в соответствии со своими потребностями, а не тратить время на разговоры...".
Лука подтвердил, что в основном, так и поступают. Но в процессе биологических опытов выявилось, что это эффективно практически всегда при работе с "поставщиками" любых биоматериалов, кроме "эфенеризмы" и, отчасти, "мезоллы". Со слов Луки следовало:
- "... Если "донор" не настроен на передачу своего органа новому носителю, то в получившем его организме, он не может качественно прижиться. Чтобы закрепить в новом организме способность к сохранению генного доминирования качеств, ради которых выполнялся весь процесс селекционной трансплантации. От выбранных особей им сохраняют и часть ментальной памяти. Поэтому происходящее ими воспринимается, действительно, как перерождение, обновление и обретение новой, практически, вечной жизни. А значит, стимулируются генные ресурсы организма, стремление существовать и развиваться, мобилизуя необходимые для этого резервы, содержащиеся как в прежней, так и в новой, биологической массе. Но это не клон прежней личности. Это абсолютно новое существо, наделенное силой и возможностями модифицированных способностей жизнеобеспечения...".
Евгений Александрович писал, что Лука, наблюдая за тем, как он воспринимает услышанное, пояснял:
- "...Как правило, для носителей "эфенеризмы" достаточно лишь уверенности в отсутствии дискомфорта при изъятии биоматериала и физиологическая настроенность на переход в новое состояние. От носителей качественной "мезоллы", требуется отсутствие мыслительного сопротивления к проведению процесса пересадки...".
А выявленная уникальность биологических особенностей организма Евгения Александровича, со слов Луки, совпала с организационным началом формирования "Нового Проекта", с помощью которого планируется реорганизовать "Проект Земля".
- " Поэтому...", - говорил Лука, - "... В мои обязанность входит не просто подготовить обычную передачу отдельного органа или биомассы определенного образца. Необходимо сформировать алгоритм совместных действий целостного "перевода" множественных субстанций в генетическую проекцию новой видовой особи...".
Лука обрисовал Евгению Александровичу, как посредством перемещения субстанций его биомассы, будет сформирована целостное существо, способное обеспечить жизнедеятельность хозяйственно-коммуникационного развития "Нового Проекта" для последующего заселения его более качественным чистым биологическим ресурсом. А значит, "перемещение" должно быть не только "добровольным и согласованным", но еще и "желанным" для носителя.
Читая рассуждения Евгения Александровича, Ульяна подумала, что возможно полет фантазии его нездорового разума обусловлен обидой, заполонившей мысли из-за непонимания родных, неудовлетворенного любопытства относительно своего происхождения, и отголосками невостребованных профессиональных знаний. А мозг, почувствовав разрушительную силу усиливающейся болезни, уже пожирающей организм, таким образом примирил его с мыслью о неизбежном, успокоив боль от терзающего разум чувства неудовлетворенности прожитой жизнью, где он не смог сделать ничего значимого. Придуманный собеседник, в образе Луки, подарил ему надежду на "перерождение" в образе едва ли не нового Адама, которому в другой жизни уготована "великая миссия". Ведь не зря, еще со стародавних времен, на закате жизни умудренные старцы придумывали и рассказывали внукам замысловатые сказки и невероятные легенды, наполненные подвигами богатырей, ведьминским колдовством и мечтами о невероятных способностях "добрых молодцев и красных девиц". Мысленно в этих образах они воплощали свои мечты. Дошедшие до времен покорения космоса народные приметы и суеверия, требуя соблюдения нехитрых обрядов, оберегали уже не одно поколение от необдуманных действий и ошибок. А опасенье перед "божьей карой", удерживало многих от нарушения священных заповедей.
Пообщавшись с Ильей Леонидовичем, вспоминая состоявшийся разговор, Ульяна задумалась. Уж больно причудливо даже для "чокнутого профессора" все это нафантазировано. Чего стоит только описание процесса искусственного воспроизводства "служителей - лаборантов". Якобы, со слов Луки, Евгений Александрович детально описывал устройство своеобразного инкубатора, в котором вызревают "капсулы", пригодные для формирования искусственно создаваемого организма. Если подробное описание химико - биологического состава среды, заполняющей эту "капсулу", можно было объяснить наличием у Евгения Александровича профессиональных знаний, то чисто технические термины, использованные в тексте, звучали, как услышанные со стороны. Неприятным холодком веяло от описания и самого процесса "воспроизводства". На изломе эпох, еще в середине девяностых годов прошлого века, когда Ульяна торговала на рынке "ширпотребом", в Новочеркасск с выступлением приехал проповедник одной из многочисленных полу религиозных сект. Тогда по обнищавшим российским городам слонялось множество разнообразных "гуру", заманивающих отчаявшихся людей к себе в "истинную" веру или в сетевой маркетинг, обещая скорое процветание и благоденствие. Выступления подобных "гастролеров" Ульяна никогда не посещала. Имея критический склад ума, она не поддавалась на уловки "новых маркетологов". Не приобретала никаких акций, вроде "МММ" и подобных структур. Не вкладывала трудно заработанных денег в банки, обещавшие огромные проценты и "нескончаемое процветание". Но на выступление этого проповедника ей пришлось пойти. Хозяйка торгового прилавка, у которой Ульяна работала продавцом, принесла и раздала своим сотрудникам билеты на представление, которое давал заезжий "гастролер" в местном Доме Культуры. Никаких отказов она не принимала. Чтобы не потерять работу, Ульяне пришлось подчиниться. Вместе с хозяйкой и еще двумя такими же, как она, продавщицами, вместо обещанной лекции, обучающей тому, как лучше общаться с покупателями и удачливее торговать, больше двух часов Ульяна наблюдала за выступлением опытного актера, со сцены убеждающего сидящих в зале незамедлительно примкнуть к рядам его единомышленников и финансово помочь его "ученью". А выходя на улицу, обратила внимание на "потухшие" взгляды своих попутчиц, которые готовы были вновь и вновь посещать подобные собрания и расстаться со всем своим имуществом во благо нового "мессии". Ульяне стоило немалого труда "переключить" их внимание с услышанного на повседневные производственные дела. А хозяйка, которая изначально даже накричала на Ульяну за её "неправильные" рассуждения, потом благодарила за своевременное "внушение", позволившее не поддаться на психологический прием "подчинения". Так Ульяна впервые столкнулась с применением мошеннического гипноза с элементами нейро - лингвистического программирования и поняла, что не подвержена подобному влиянию. А вот психику Евгения Александровича, видимо, "обработал" какой-то "специалист". И не исключено, что делалось это, как раз, чтобы ускорить его "уход" и завладеть уникальным биоматериалом для своих научных изысканий. Ведь, вряд ли человек со здоровой психикой будет так спокойно описывать процесс изъятия "органических сред" у "подготовленных человеческих особей", а потом рассуждать на тему "вживления" в них особых частиц, которые позволят придать выращиваемому организму нужные свойства. И о том, как впоследствии долгие годы обеспечивать "капсулу" питательными веществами, выработанными из человеческого биоматериала.
- "Каннибализм какой-то", - подумала она.
Но и это еще было не все. Евгений Александрович, излагая информацию, которую считал полученной от Луки, писал:
- "... После того, как "капсула" полностью сформируется и "вызреет" положенный срок, её необходимо снабдить "эфенеризмой", изъятой из организма зрелой человеческой особи с первой отрицательной группой крови. Без этого организм нового "служителя" не сможет полноценно функционировать. А чтобы "оживить" мыслительные способности новой особи, её наделяют "мезоллой", которую тоже желательно получить от человеческого существа с теми же биологическими параметрами. Но таких людей не достаточно, и они не покрывают потребность в биоматериале. Для этого, после довольно сложной обработки, иногда приходится использовать "мезоллу" человеческой особи с любой другой группой крови, кроме четвертой положительной. Но эта обработка не всегда бывает удачной. Запуская процесс очистки "мезоллы", иногда не удается учесть все особенности перерабатываемого "организма - донора", а это губительно воздействует на отдельные частицы биоматериала. В результате, часть выращенных в "капсулах" особей приходится "выбраковывать", так как у них не вырабатывается способность к нужному мышлению и правильным самостоятельным действиям. Некоторые навсегда остаются в безропотном подчинении и используются только для механического выполнения подсобных операций у тех "служителей", чей организм в полной мере удалось сформировать из биоматериала людей с нужными органическими характеристиками. Поэтому, по требованию "Высшего разума", для наиболее ценных экземпляров из числа человеческих особей, выделяются индивидуальные "хранители", которым вменяется в обязанность обеспечивать сохранность ценного биоматериала, оберегая его от преждевременной гибели и болезней, способных испортить качество. А также от них требуется обеспечить надлежащую подготовку "опекаемой" особи и в установленный срок обеспечить качественную "пересадку" ...".
Пропустив изрядный кусок текста, изобилующий "околонаучными" терминами, Ульяна некоторое время сидела задумавшись, разглядывая сменяющиеся картинки новостного калейдоскопа на экране телевизора. Она вспоминала, рассказ Ильи Леонидовича об особенностях психики серийных маньяков и об опытах, проводимых в закрытых психиатрических клиниках, официально описанных в научной литературе. Возможно, он прав, полагая, что Евгений Александрович, вольно или невольно, принял участие в каком-то эксперименте. А среди академических имен, возможно, не зря присутствуют ссылки на научное имя его заслуженного отца. Пересмотрев еще несколько листов, заполненных мелким печатным текстом, Ульяна остановила взгляд на строках, где Евгений Александрович, ссылаясь на объяснения Луки, подробно описывал технологию "выращивания" организма в воспроизводящей "капсуле".
Не вдаваясь в тонкости устройства этого механизма, она читала:
- "... Организм, растущий в "капсуле", в течение всего периода вызревания должен насыщаться питательными веществами, добываемыми из костной синовиальной жидкости человеческих особей раннего периода созревания. По человеческим меркам, это соответствует примерно возрасту от двадцати пяти до сорока лет. А чтобы запустить в биоматериале выращиваемой в капсуле особи процесс самостоятельного роста, необходима постоянная подпитка, насыщенным "тиомодеатом", изготовляемым из вилочковой железы человеческих дитёнышей, которые еще не достигли тринадцатилетнего возраста...".
Все это звучало настолько жутко и нереально, словно Ульяна читала заключение по расследованию деятельности преступного научного сообщества. А строки, где описывался процесс изъятия переработки и пересадки органов, сопровождаемый изображением графиков биологической совместимости и написанием химических формул, смысл и правильность которых могли понять лишь специалисты, вообще вызвали у Ульяны чувство тошноты. У неё даже промелькнула мысль, что она читает строки кулинарной книги для людоедов. И вскоре за описанным, последует рецепт приготовления какого-то изысканного блюда. Если бы не обещание, выданное Илье Леонидовичу, оценить описанное непредвзятым взглядом точки зрения своего восприятия, она точно не стала бы это читать. Но обоснованность предположения, высказанного судмедэкспертом, её не на шутку тревожило. Очень не хотелось оказаться в эпицентре какого-то нового заболевания, поглощающего разум.
Телефонный звонок отвлек Ульяну от размышлений. Сын сообщал, что купил своему студенту билет на утренний поезд и послезавтра он вернется к бабушке. Это порадовало Ульяну. Она уже начала уставать от длинных выходных и одиночества.
Как и мечтала Ульяна, внук Сережа прижился у неё. Оказалось, что ездить на учебу с платформы её Подмосковной станции даже быстрее и удобнее, чем из "общаги". Обещание обеспечить всех нуждающихся в жилье студентов местами в современном комфортабельном общежитии, оказалось невыполнимым. Наиболее требовательные и настырные, да еще располагающие гарантиями прописанных в Законе государственных льгот, конечно, добились для себя удобных общежитских коек. Но для тех, кто этими льготами был не облачен, стоимость проживания там оказалась почти сопоставимой с оплатой съемного столичного жилья. Тем, кто учился на бюджетных местах и не имел родителей с серьезным доходом, чиновники из хозяйственной части учебного заведения предложили поселиться в частной гостинице - хостеле, плотно заселенной "гастробайтерами". Располагалась эта гостиница довольно далеко от учебных корпусов. И на дорогу с несколькими пересадками требовалось много времени и денег, чтобы повсюду оплатить проезд. А каждая "ночевка" хоть и стоила приемлемых денег, но постоянно сопровождалась опасным поселением рядом с регулярно меняющимися соседями, которым ничего не стоит, "по ошибке" унести и чужие вещи. А в доме у бабушки всегда было тепло. Каждое утро на столе стаяла тарелочка с вкусным завтраком и кружечка горячего чая, а вечером ждал сытный ужин и чистая постель. Все были довольны. И время летело незаметно.
Еще в феврале бывший сослуживец Романа пригласил его поработать в московской охранной фирме, которая кроме выполнения сторожевых функций, занималась частным сыском. Роман был очень доволен, что его профессиональные навыки не только оказались востребованными, но еще и оплачиваемыми. Организация предоставила ему возможность пройти обучение на квалификационных курсах, и он получил лицензию частного детектива. Теперь у Романа почти не оставалось времени на личные встречи с Ульяной и проработку общих дел по еще недавно интересовавшей их тематике, связанной с розыском попавших. Зато по выходным Ульяне теперь регулярно звонил судмедэксперт Илья Леонидович. Он признался, что давно мечтал написать художественную книжку о расследовании наиболее интересных и необычных дел. Но никак не мог начать этим заниматься. Встреча с Ульяной и Романом натолкнула его на нужную тему. И он готов взять Ульяну в соавторы, если она поможет ему с поиском и обработкой необходимого материала. А когда узнал, что по образованию она дипломированный журналист, хоть и без достаточного опыта, то предложил ей полностью заняться формированием и редактированием всех материалов для запланированной книги. Илья Леонидович не располагал достаточной финансовой возможностью, чтобы оплачивать труд Ульяны. Но по своим связям устроил её на работу в Пресс - центр "Совета ветеранов органов МВД". Ульяна без сожаления уволилась из архива и наконец, занялась работой, к которой стремилась смолоду. А зарплата на новом месте оказалась даже немного больше, чем она получала за свой труд в архиве. Вместе с пенсией, этих денег вполне хватало на оплату текущих расходов и на обеспечение нормального питания для неё и её внука. А главное, теперь не было необходимости ежедневно спешить в контору к началу рабочего дня. Многое из того, чем она занималась, можно было делать "удаленно" со своего домашнего компьютера, вообще никуда не выходя. Правда, ряд материалов по нужной ей тематике пока еще находился под "закрытыми грифами", поэтому полностью отказаться от посещения офиса было не возможно. Но работать было интересно. Ульяна писала восторженные статьи к юбилеям заслуженных ветеранов и скорбные некрологи в память об ушедших из жизни сотрудниках, коротавших свой век на отдыхе возле грядок на подмосковных дачах. А к праздничным датам заполняла бланки красочных поздравительных писем и рассылала их через почтовые отделения возрастным пенсионерам, которые сохранили старые привычки, так и не освоив компьютеров, а мобильными телефонами пользовались лишь для звонков родственникам, контролирующим состояние их здоровья. Она просто и с большим удовольствием сочиняла для них незамысловатые, но довольно душевные рифмованные поздравления, которые легко складывала ей нерастраченная фантазия. В Совете ветеранов работой Ульяны были довольны. А у неё оставалось достаточно свободного времени для поиска и обработки материалов и для книги Ильи Леонидовича, и для сбора информации по тематике, интересующей лично её. Она даже подумывала о том, чтобы начать писать собственную фантастическую книжку, где без опасения показаться "странной", можно было бы литературно изложить необычные истории, немало которых ей удалось "встретить" в последнее время. Кроме того, руководствуясь запомнившимися рассказами своего отца, выполнить некогда данное ему обещание литературно оформить и опубликовать его воспоминания. Хотя бы из числа тех, что услужливо хранила её память. А используя "научные" материалы Евгения Александровича, уложенные в канцелярские папочки в стенном шкафу её комнатки, можно написать целую мистическую серию модных "ужастиков".
Ушла в прошлое еще одна зима, растаяли и утекли ручейками сугробы, насыщая землю весенней влагой. Зазеленела трава на газонах, покрылись белыми цветами вишневые и сливовые деревца в придомовых палисадниках. Распустились и местами даже зацвели декоративные кустарники, высаженные вдоль прогулочных дорожек на улице, застроенной старыми домиками. В воздухе пахло весенними ароматами черемухи, сопровождающимися похолоданием и ухудшением погоды. Близились майские выходные плавно переходящие во всенародное празднование Дня Победы. В Совете Ветеранов в эти дни была довольно напряженная обстановка. Как всегда в последний момент выявлялись какие-то недоработки. Информационный мир, перенасыщенный обсуждением происходящих вокруг событий, постоянно подкидывал множество важных сведений, ранее "выпавших" из поля зрения. То обиженные внуки описывали незаслуженно забытый подвиг их родственника. То сами ветераны присылали письма, наполненные подробностями исторических событий, которыми раньше не могли поделиться, будучи "связанными" либо "подписками" о необходимости сохранения режима секретности, либо из уважения к памяти других людей, причастных к описываемым событиям. А теперь , спустя годы, очень нуждались во внимании и желали поделиться информацией, которую так долго и бережно хранила их память. Часть писем, поступала в Совет ветеранов в электронном виде. С их обработкой проблем, как правило, не возникало. С ними работали молодые, технически грамотные специалисты. А стопки написанных вручную писем, доставленных в Совет ветеранов обычным почтальоном в бумажных конвертах, в основном, передавали в работу Ульяне. Иногда их скапливалось помногу. Однако испещренные зачастую трудно читаемым почерком листы бумаги, тоже заслуживали внимания. Ульяне нравилось с ними работать. В специально отведенном разделе, она самостоятельно набирала тексты, присланные в рукописном виде, чтобы с ними могло ознакомиться руководство и принять решение по дальнейшему использованию и размещению на сайте или в выпускаемых печатных изданиях. Эту работу можно было делать прямо из дома, не тратя драгоценное время на дорогу. А пакеты с пачками писем ей периодически привозил курьер. Набирая текст очередного рукописного письма, Ульяна напряглась, вновь почувствовав приступ интереса. Письмо пришло от пожилой женщины по имени Татьяна Егоровна Блинова из далекого сибирского городка. Она писала, что её отец в послевоенные годы служил в охране лагеря заключенных, которые трудились на строительстве одного из засекреченных военных объектов. В конце сороковых годов прошлого века туда привезли арестованных ученых, скомпрометировавших себя в концентрационных лагерях, где издевались над военнопленными. Среди этих ученых были не только немцы, но и "специалисты" из Италии, Испании, Румынии, Болгарии и других стран. Мать Татьяны Егоровны неплохо владела немецким языком, работала в канцелярии лагеря и, подолгу службы, часто переводила для местных офицеров и приезжих проверяющих содержание допросов и бесед с "контингентом". А вечером, за ужином она, не обращая внимания на дочку, внимательно слушающую разговоры взрослых, обсуждала с мужем услышанное. Часто от ужасных подробностей, прозвучавших в этих рассказах, от страха замирало сердце. Но чувство гордости, что советские люди победили этих "нелюдей", уничтожили насаждаемое ими зло, и сумели спасти много народа, приятно согревало душу маленькой Тани. Однако, не все заключенные запятнали себя жестокими преступлениями. Периодически "с большой земли" приезжали люди в форме и в штатском. Их называли "контролерами" и "вербовщиками". К ним для беседы приглашали кого-то из "контингента". Некоторых они потом увозили с собой. Среди заключенных были и те, кого считали не опасными. Они могли относительно свободно разгуливать не только по лагерной территории, но и по жилому поселку обслуживающего персонала. Одним из таких "расконвоированных", был щупленький финн, которого звали Олафф. Он неплохо говорил по-русски. В годы фашистской оккупации он служил в медицинской бригаде одного из северных концлагерей. Говорили, что он отбывал наказание за работу в "фильтрационной" службе, которая выявляла среди узников ослабленных и больных для отправки в газовые камеры. Но по внешнему виду он казался вполне безобидным. И был слух, что будучи повинным в гибели многих, он все же сумел некоторых спасти. Мать рассказывала, что обманывая фашистов, он нескольких человек объявил умершими, а сопровождая ко рву, где их надлежало захоронить, помог сбежать. Однако, объяснял это он не человеколюбием, а тем что отдельные "особи" имеют слишком ценный "биоматериал".
После этих фраз, от письма Татьяны Егоровны повеяло знакомым щемящим чувством тревоги. По мере того, как на экране компьютера выстраивались слова перепечатанного рукописного текста, Ульяну все сильнее напрягало содержание этого письма. Очень знакомо звучали слова, которые воспроизводила Татьяна Егоровна, вспоминая рассуждения Олаффа, где он говорил о своем понимании ценности человеческой жизни. Из них следовало, что он оправдывает предоставление права на жизнь далеко не всем. Татьяна Егоровна писала:
- " Кого-то он считал достойным жить и оставить качественное потомство. А растрачивание драгоценных природных ресурсов на содержание других, считал неоправданным расточительством и нерациональным засорением "человеческой популяции". Но он был не плохим специалистом, а медицинского персонала в лагере не хватало, поэтому, к словам Олаффа особенно не прислушивались. И хотя все это звучало чудовищно, слышавшие подобные рассуждения резонно полагали, что это отголоски вражеской идеологии. Именно, чтобы избавить Олаффа и подобных ему вражеских приспешников, от разрушающего, человеконенавистнического мировоззрения, они помещены в лагеря. Там своим трудом на благо советского народа-победителя, помогая восстановить разрушенное войной народное хозяйство, они перевоспитывались ...".
А некоторые, подобные рассуждения Олаффа, мать Татьяны Егоровны объясняла плохим знанием русского языка и некачественным переводом иностранных терминов.
Но однажды случилось несчастье. Восьмилетняя Татьяна Егоровна играла на улице вместе с другими ребятишками. Приближалась промозглая осень. На придомовой площадке возле дровяных сараев свалили привезенные из леса бревна. В ожидании пока "расконвоированные" заключенные, распилят и поколют их на дрова, чтобы использовать для отопления жилых домов "обслуги" лагеря, возле них играли дети. Не обращая внимания на грозные окрики взрослых, неугомонная ребятня резвилась, карабкалась по бревнам, перескакивая с одного векового ствола на другое. Внезапно куча начала разваливаться, бревна сдвинулись и поползли, сминая под себя детей. Татьяне Егоровне стволом придавило ногу, а катящееся сверху бревно, подмяло её под себя. Боль была нестерпимой. Очнулась она на больничной койке. Невозможно было ни дышать, ни шевелиться. Кроме переломанных костей в правой ноге, на руке у неё было сломано запястье, а несколько раздробленных ребер едва не повредили легкое. Но ей еще повезло, если так можно было говорить об её травмах. Двух мальчишек вообще спасти не удалось. Татьяне Егоровне сделал сложную операцию пленный хирург. Практически по кусочкам он сложил косточки в её поврежденной ножке. Конечно, небольшая хромота у неё осталась на всю жизнь. А с возрастом травмированные в детстве кости ноющей болью предсказывали непогоду лучше любой метеорологической службы. А вот другая девочка, подружка Татьяны Егоровны по детским играм, стала глубоким инвалидом. Она лишилась обеих ног, и её поврежденный рассудок навсегда остался в детстве. Семилетний сынишка соседей повредил позвоночник, остался низкорослым горбуном. С годами он озлобился, а потом спился. Татьяна Егоровна навсегда запомнила то трагическое время, когда она, преодолевая боль, заново училась ходить. Вместе с другими пострадавшими детьми, она довольно долго лечилась в лагерной больнице. Часто уколы и перевязки делал Олафф. Именно он принес Татьяне Егоровне маленькие, изготовленные в столярном цехе деревянные детские костыли. Ходить на них было тяжело. Иногда она так уставала, что не могла самостоятельно вернуться в палату с больничного двора. Тогда Олафф на руках приносил её. Снимал с неё обувь и одежду и укладывал в постель. Несмотря на проявляемую заботу, девочка побаивалась этого человека. Почему-то ей неприятно было общение с ним.
- "Его лицо всегда имело какое-то отрешенное, безучастное выражение...", - писала Татьяна Егоровна, - "... А руки казались холодными и шершавыми, словно шкура почищенной сырой щуки. Даже запах, исходящий от его одежды, был какой-то неприятный, как у перепревшего белья, долгое время не просыхающего в сыром чердачном помещении...".
Прошли годы. Татьяна Егоровна выросла. Закончила сначала школу, потом медицинское училище. Долгие годы она скиталась за мужем - офицером по далеким сибирским гарнизонам. Судьба не подарила ей детей. А десять лет назад она овдовела, схоронив мужа с которым прожила почти полвека. Несмотря на глубоко пенсионный возраст, руководство больницы, где она работала, не торопилось отправлять её на заслуженный отдых. Правда она сама ушла с должности операционной сестры сначала на должность сестры-хозяйки, потом стала работать простой кастеляншей, и даже подрабатывала санитаркой. Труд среднего и младшего медицинского персонала ценился не высоко, поэтому подрастающая молодежь не стремилась вытеснить ветеранов с их низко оплачиваемых рабочих мест. И даже когда больничные койки стали напоминать кресла космических кораблей, подключенных к позвякивающим и перемигивающимся приборам, все равно осталась потребность в заботливых руках "сестричек", которые могли бы покормить с ложечки теплым бульоном или вовремя подать "утку" пациенту, еще не привыкшему к статусу "послеоперационного" больного. Несколько месяцев назад, после капитального ремонта в главном корпусе краевой больницы, Татьяну Егоровну перевели работать в реанимационный блок кардиологического отделения. Работать там было несложно. Все работы по уборке и дезинфекции помещений выполнялись с использованием специального оборудования. Стерильное белье поступало упакованным в герметичные пакеты. Из них оно выкладывалось на койку даже без прикосновения к рукам персонала. А сотрудники, обслуживающие всю эту технику, именовались операторами медицинского оборудования. В обязанностях санитарки осталось лишь приглядывать за своевременной очисткой прикроватных урн в палате, куда персонал бросал использованные перчатки, салфетки, маски и прочий мелкий инвентарь, протирать пыль на прикроватных тумбочках, да убирать освободившиеся одноразовые стаканчики из-под кофе в ординаторской, одновременно стирая со столиков следы трапезы, оставленные отдыхающим персоналом.
С первых дней работы в отделении, Татьяна Егоровна обратила внимание на врача - реаниматолога Олаффа Рахию. Он очень сильно был похож на лагерного фельдшера из её далекого детства. И по возрасту ему было чуть больше сорока лет. Как раз столько, сколько было тогда запомнившемуся ей "расконвоированному" военнопленному. Татьяна Егоровна для себя решила, что, скорее всего, это его сын. Пожилая санитарка обратила внимание, что он часто, как и она, работает в ночную смену. Обычно так поступают одинокие люди, которым некуда спешить вечерами, а долгие ночи приятнее посвящать работе, чем грустным мыслям и борьбе с бессонницей. И она стала опекать Олаффа. Угощала его домашними котлетками и выпечкой, которую стряпала, чтобы порадовать одинокого, грустного врача. А когда он коротал время в пустой ординаторской после ночного обхода, приносила ему туда чашечку горячего чая или кофе, который заваривала сама, а не наливала из бездушного автомата, что стоял возле лифта, на площадке рядом с дверьми отделенья. Её не обижала его отчужденность и молчаливость. Она относила это к издержками его сложной и ответственной профессии. Как-то раз она попыталась его разговорить. Сказала, что возможно знала его отца, когда он работал в лагере военнопленных. Но Олафф не был склонен поддерживать разговор. Он ответил, что отца совсем не знал. Тот умер очень давно, еще до его рождения. От него осталось только имя, которое мать дала сыну в память о муже. Поэтому и вспоминать его он не хочет. Так бы этот разговор забылся. Но однажды, на исходе ночной смены, в реанимацию привезли очень тяжелого и очень важного пациента. Началась невообразимая суматоха, которая утихла только после того, как закончилась срочная операция и больного перевезли в палату интенсивной помощи. Татьяна Егоровна решила подбодрить усталого врача. Поставив на маленький поднос кружечку свеже заваренного чая, сахарницу и вскрытую пачку сдобного печенья, постучав, вошла в ординаторскую. Олафф был недоволен. Видимо он устал, и ему не понравилась излишняя забота пожилой "нянечки". Сердито взглянув на поставленный перед ним поднос с угощением, он раздраженно выговорил Татьяне Егоровне, что не нуждается в её "хлопотах". Олафф глядел на поникшую санитарку такими холодными и злыми глазами, что она стояла словно пригвожденная к месту, не в состоянии шевельнуться. А он, чувствуя свою власть над хрупкой старушкой в белом халате, безмолвно сжавшейся в полунаклоне возле низенького столика с выставленными на него чайными приборами, абсолютно бесстрастным голосом продолжал говорить очень странные и неприятные слова, которые звучали абсурдно. Он заявил Татьяне Егоровне, что давно узнал в ней дочку лагерного "вертухая".
- " ... Нечего таращить на меня глаза...", - заявил Олафф, - "...Неужели не узнаешь? А ведь это именно я делал перевязки в лагерной больнице, хотя мне больше хотелось тебя просто придушить. Ведь ты обычный человеческий мусор...".
Насмехаясь, Олафф вел себя нагло и фамильярно. А увидев растерянность собеседницы, стал говорить еще более хамовато.
- " Что не нравится?", - поинтересовался он с издевкой, - "Ну беги, жалуйся. Скажи, что увидела во мне своего врага, которому сейчас должно быть лет, этак, сто двадцать. Может наконец уберут тебя отсюда и поместят на лечение в какое-нибудь специальное госучреждение... А можешь послушать и не кривить свою старую морду... Я сегодня разговорчивый...".
Татьяне Егоровне казалось, что Олафф громко хохочет, глядя ей в глаза, хотя речь его была абсолютно спокойной и даже тихой, а на лице полностью отсутствовали следы улыбки. Словно зачарованная она продолжала стоять перед ним и внимательно вслушиваться в каждое слово. А Олафф продолжал говорить такое, что мозг отказывался воспринимать. Людей он называл "хозяйственной биомассой", а себя выставлял, едва ли не божеством. С его слов выходило,
что внешне он не меняется, ведь у него организм более совершенный, чем у примитивных человеческих особей, населяющих этот "виварий", который люди считают своим миром. И который существует лишь потому, что таким, как он, для жизнеобеспечения пока еще нужно где-то пополнять необходимыми биологическими субстанциями свой кормовой и лабораторный ресурс...
Из уст Олаффа звучало:
- "... Мы культивируем вашу популяцию, как вы скот, птицу и растения. Особи, именующие себя людьми, выведены путем селекции для обеспечения потребности в "биологических веществах". Заблуждение, что Земля принадлежит человеческим особям. Это всего лишь наш полигон, существование которого пока еще необходимо сохранять для поддерживать видового разнообразия, используемого в этой и других технологических разработках... Мы просто позволяем вам существовать, пока у нас существует потребность в вашей биомассе...".
Если бы на лице Олаффа отразилась хоть одна эмоция, Татьяна Егоровна сказала бы, что он упивается произнесенным, а также, наслаждается впечатлением, произведенным на неё. А Олафф продолжал говорить, словно вбивал в мозг гвозди:
- "... Вы живете, потому что пока вам это позволяют... Животные , рыбы и злаки нужны для наполнения пищевого человеческого рациона. А люди, в свою очередь, обеспечивают нашу потребность в необходимых продуктах "жизнеобеспечения". Ты видишь меня, потому что у меня такая работа. Я не один. Нам приходится присутствовать среди вас. Мы "в ручную" контролируем процессы, которые в вашей популяции пока еще не закреплены на уровне рефлексов. Но с помощью биологической коррекции в генной базе, скоро это будет исправлено...".
Наблюдая за выражением ужаса, застывшем во взгляде старушки, Олафф с ехидцей вещал:
- "... А пока, мне и подобным, приходится выявлять и поддерживать "нужные" экземпляры , культивировать их и своевременно забирать "в переработку". И занимаются "чисткой" популяции. Вовремя пресекать развитие "вредоносных" мутаций и ограничивать чрезмерное накопление "сорных" образцов. Для этого необходимы войны и эпидемии. Стравливая одну из генетически перенасыщенных популяций с другой, в ходе конфликтов удается истребить излишки населения, а заодно пополнить запасы "консервированной" биомассы. Ведь там, где идут бои, и действует узаконенный геноцид, никто не интересуется причиной гибели отдельных особей, и не проверяет комплектность их внутренних органов и биологических составляющих. Издавна, с помощью эпидемий, мы уничтожаем ослабленные популяции, а заодно, отбираем для селекции наиболее сильные и ценные экземпляры. А справившихся с болезнью, превращаем в лекарство... ".
Татьяна Егоровна писала, что слушая Олаффа, невольно запоминала каждое его слово, словно он подверг её внушению. По теории Олаффа, когда-то допустив разделение людей на расы, им помогли сформировать внутри себя и разный состав биологических сред . Так появились люди с непохожими внешними признаками, разными пищевыми приоритетами, несходной реакцией на воздействие агрессивных природных и искусственных сред. В их организмах сформировалась биологическая субстанция, именуемая кровью, с разными групповыми и резусными характеристиками. Биоматериал особей с первой группой крови более утилитарен. Таких существ выведено больше всего, чтобы обеспечить необходимую потребность в этой субстанции. Но проблемами разведения занимаются другие. А он "чистильщик". Его задача - контролировать популяцию, чтобы не допустить излишнего перенаселения и "засорения" биомассы.
- " Вот ты задумывалась, почему в твоей семье нет детей?" - спросил Олафф, - "Ведь вроде и ты, и муж были здоровы? А Вам просто не позволили "портить" популяцию, размножая бесполезных особей. Зачем на "сорные" образцы расходовать ценный природный ресурс? Не буду говорить, как это делается. Ведь ты все равно не сильна ни в биологии, ни в генетике. Да и жить тебе осталось совсем чуть-чуть... Так что иди, и больше ко мне не приближайся...".
Находясь под впечатлением от услышанного, Татьяна Егоровна едва дождалась окончания смены. А дома, хорошенько все обдумав, решила уволиться. Она боялась работать рядом с психически больным врачом. Просто пойти в администрацию больницы и все рассказать она не могла. Ей бы просто не поверили и, скорее, её сочли бы не здоровой. И только уверившись в сохранности своего рассудка, и убедившись, что больше никогда не встретится с напугавшим её Олаффом Рахией, Татьяна Егоровна решилась написать это письмо.
На отдельном "листочке" в текстовом редакторе Ульяна набрала текст этого послания. Она не торопилась пересылать его в рабочую почту Совета Ветеранов. Содержание его не было "привязано" к наступающей праздничной дате, поэтому, прежде чем выставлять его в работу, она решила созвониться с Татьяной Егоровной по телефону, указанному автором в качестве контактного. Но перед этим, ей захотелось услышать профессиональное мнение Ильи Леонидовича об изложенном в письме.
А время летело неумолимо, приближая праздничную дату. Еще несколько десятков рукописных писем ждали срочной переработки в цифровой формат. И хотя Ульяна работала из дома, не затрачивая времени на долгие поездки в офис, ей абсолютно некогда было заняться своими делами. А ведь она надеялась, что наконец-то сможет выделить "минутку", чтобы привести в порядок изрядно заросший сорняками придомовой палисадник и обустроить в огородике несколько грядок для летней "зелени". Мечтая об этом, она даже приобрела для себя удобную, небольшую лопатку из нержавеющей стали и купила несколько пакетиков с семенами цветов, редиски, укропа и еще каких-то ароматных кулинарных травок. Внук Сережа попросил разрешения пригласить в дом несколько приятелей и девушек, чтобы вместе отметить его восемнадцатилетние. Предложение Ульяны приготовить им угощение он отверг, заявив, что у его сверстников принято обходиться без большого, традиционного застолья. Сережа пожелал сам организовать праздник, желательно без Ульяниного вмешательства. Он обещал, что все будет хорошо. И они не побеспокоят ни её, ни соседей. А потом все за собою уберут. Ульяна не возражала, хотя и не очень поверила в благопристойное проведение молодежного праздника. Но она даже порадовалась, что ей не придется ничего организовывать, а потом не стала мешать студентам веселиться. И действительно, все прошло спокойно. Хотя день выдался пасмурный и дождливый, молодежь все же сумела во дворе пожарить шашлыки на мангале, сложенном из кирпича. А в дополнение к нескольким заказанным пиццам, съели два больших блюда пирожков с яблоками и со сливовым вареньем, заранее испеченных Ульяной. Праздник удался. И Сережа, и его гости остались довольны. Мусора конечно было много, но внук, как и обещал, помог с уборкой. Первый учебный год он заканчивал успешно, и после окончания летней сессии собирался к родителям. Ульяна, достав часть своих сбережений, подарила внуку деньги, на которые он приобрел себе неплохой компьютер, а заодно немного обновил и Ульянин, увеличив память и установив дополнительные программы. Начался период летних отпусков. Часть сотрудников Пресс - центра "Совета Ветеранов" разъехалась по курортам. Чтобы столы не пустовали, а пришедших посетителей было кому выслушать, Ульяна теперь почти каждый день ездила в офис. Да и выпуск газеты нужно было обеспечивать свежим материалом. Илья Леонидович, тоже воспользовавшись некоторым затишьем в делах, договорился с Ульяной и привез ей большую подборку материала, которую требовалось переработать для наполнения содержания его будущей книги. Изначально он планировал написать её в виде документального изложения расследования преступлений. Но Ульяне удалось убедить его, что приключенческий роман, основанный на художественной интерпретации изложения реальных событий, будет более востребован. А использование вымышленных имен и названий, позволит без оформления дополнительных разрешений использовать материалы не только полностью законченных и официально прокомментированных руководством криминальных историй, но и высказать свое видение по "зависшим" делам. Вот только названия для книги у них пока еще не было. Решили, что придумают его по результатам сложившегося сюжета.
Как Ульяна ни старалась дозвониться до Татьяны Егоровны, у неё это никак не получалось. Воспользовавшись информационной базой служебных телефонов, с редакционного номера она позвонила в краевую больницу. Представившись сотрудницей Совета Ветеранов МВД, Ульяна поинтересовалась судьбой Блиновой Татьяны Егоровны, объяснив, что никак не может с ней связаться, чтобы осудить её обращение. И узнала, что та умерла уже почти месяц назад. Так как у неё не было родных, больница взяла на себя все хлопоты, связанные с её похоронами. Оказывается, её уже не было в живых тогда, когда Ульяна набирала в текстовом редакторе её рукописное письмо. Что же, возраст берет свое. А так как текст письма действительно был странным и не вписывался в тематику работы "Совета", Ульяна, чтобы не порочить память ушедшего из жизни человека подозрением в слабоумии, решила его пока не обнародовать, оставив у себя. Но для Ильи Леонидовича текст его она распечатала, и очень обрадовалась, когда услышала его профессиональный комментарий. Как и следовало ожидать, он счел психику Татьяны Егоровны не здоровой, отчасти в связи с возрастом. Схожесть описываемого сюжета и повторяемость некоторых терминов он объяснил перенасыщением фантастики в печати и на телевизионных экранах. И для большей убедительности своих выводов, переслал Ульяне несколько ссылок на самиздатовские сайты, где непрофессиональные авторы публиковали свои произведения. Кроме того, он подсказал Ульяне, где во всемирной паутине можно почитать подобные истории.
***
После отъезда внука, Ульяна снова коротала вечера в одиночестве. Но теперь она с увлечением занималась литературным изложением криминальных историй для книги Ильи Леонидовича. Ознакомившись со вступлением и началом первой главы, Илья Леонидович одобрил подход Ульяны к оформлению завязки сюжета его приключенческого повествования. Он одобрил предложенный образ главного героя и имя, придуманное для него Ульяной. Работа шла легко и доставляла удовольствие. А когда изложение заходило в тупик, и мозг требовал "переключения", Ульяна с удовольствием "бродила" по сайтам, ссылки на которые получила от судмедэксперта. Однажды, когда время уже зашло за полночь, и Ульяна готовилась выключить свою умную технику, она натолкнулась на довольно объемный фантастический рассказ с интригующим названием: "Не Посланцы, но и не Хозяева".
А с первых строк стало понятно, что она снова встретилась с описанием общения людей и представителей какой-то иной формы жизни. Посидев еще около часа возле светящегося экрана, Ульяна перенесла для себя ссылку на этот рассказ в раздел "избранного", чтобы завтра продолжить чтение.
Рассказ был написан от имени женщины, врача - генетика, работавшей в крупном международном, научно - медицинском центре, основанном в российской столице иностранной компанией. Звали её Марией. А в обязанности входило исследование генетических особенностей пациентов, обратившихся к ним для выявления скрытых наследственных заболеваний. Среди них были семейные пары, которым никак не удавалось завести здоровое потомство, а также пациенты, измотанные непонятными недугами, неподдающимися ни диагностированию, ни успешному лечению. Кроме того, в лабораториях центра проводились научные опыты на жалобно визжащих обезьянах и других зверушках. Несмотря на жесткий режим секретности, ходил слух, что там проводятся опыты не только по клонированию, но и по генетическому моделированию различных химер, вплоть до создания жутких образцов живой плоти, выведенных с использованием человеческого генетического материала. Но официально, в лабораториях велась проверка долгосрочного влияния и воздействия на генетический аппарат различных химических веществ, используемых в производстве промышленных и продовольственных товаров. И Мария этому склонна была верить больше, чем досужим сплетням, гуляющим в комнатах отдыха и в раздевалках. Она искренне верила в значимость деятельности центра и стремилась работать, как можно лучше.
Вначале Ульяна пропустила вступительную часть рассказа и жизнеописание главной героини. Но потом, содержание заинтересовало её, и она вернулась в начало, чтобы лучше вжиться в сюжет. Зацепило внимание Ульяны подробное и очень знакомое описание взаимоотношений, где одно из действующих лиц, именовалось представителем "Высшей силы", другое членом "Коррекционного совета". А описание человеческого организма изобиловало циничными терминами, знакомыми по текстам других, ранее прочитанных историй. Автор рассказа, назвавшийся Владом Ураловым, выстроил повествовательную линию так, словно описывал жизнь своих родных, мамы и бабушки. Развитие излагаемых событий начиналось в конце девяностых, в начале двухтысячных годов. Молодой врач - генетик, Мария, искала работу, которая позволила бы ей прокормить семью, состоящую из престарелой матери, которая вместо тихого отдыха на пенсии, подрабатывала уборщицей в коммерческой палатке за чисто символическую плату и возможность забирать домой "списанные", просроченные продукты. Делала она это, чтобы помочь дочери содержать сына - школьника и вечно находящегося в творческих мечтах, зятя. Он уже в который раз с воодушевлением брался помочь "раскрутиться" в бизнесе очередному знакомому, чтобы впоследствии хорошо заработать. Но толи бизнесмен оказывался не достаточно удачливым, толи направление деятельности было выбрано не правильно, толи оказанная помощь была не до оценёна. Денег в дом он давно уже не приносил, при этом своих потребительских запросов не снижал. В начале повествования, госпиталь, в котором работала Мария, из подчинения военному ведомству передали в гражданский департамент. Заработки существенно упали. Сослуживцы Марии начали разбредаться в поисках более доходных мест. Наиболее ценных специалистов переманили к себе коммерческие клиники и курируемые иностранными компаниями научные центры. Узнав, что Мария тоже ищет работу, ей позвонил бывший сокурсник по университету Матвей Рейвез. Мария знала, что он уезжал из страны. Несколько лет работал в известной израильской клинике. Но недавно вернулся. А теперь трудится в престижном медицинском центре, открытом в Москве его зарубежном родственником. Мария, не задумываясь, приняла его предложение о работе, и уже на следующий день прошла профессиональное собеседование. Большой зарплаты поначалу ей не обещали, но даже то, что предлагалось на "испытательный период", вдвое превышало получаемый доход. А кроме того, она почувствовала, что работая в том центре, у неё наконец появятся профессиональные и финансовые перспективы. Она готова была работать сутками, лишь бы снова окунуться в науку. А главное, появилась надежда хотя бы частично выбраться из денежной "удавки", которая хронически "сковывала" её в последние годы. Мария была счастлива. Правда обстановка в новом коллективе сначала показалась ей немного напряженной. В отличие от прежнего места работы, тут она не чувствовала душевного единения коллективного труда. Но для себя Мария объяснила это менталитетом иностранной компании. Зато лаборатория, где она теперь работала, была оснащена просто фантастическим оборудованием. Никто не приглядывал за тем, сколько лишних перчаток за день было использовано для работы, и почему снова допущен перерасход дезинфицирующих спиртосодержащих жидкостей. А халаты, пошитые из качественной ткани, ежедневно отправлялись в стирку, чтобы на следующий день персонал снова мог облачиться в другие, хрустящие чистотой и свежестью. Отработав два месяца и преодолев барьер установленного "испытательного срока", Мария с гордостью рассказала дома, что принята в постоянный штат. Тогда же она впервые встретилась с владельцем и фактическим руководителем медицинского центра. Им оказался импозантный мужчина лет пятидесяти, Захар Натанович. Въедливые темные глаза и слегка затронутые сединой густые немного вьющиеся волосы указывали на его национальную принадлежность. По-русски он говорил чисто и грамотно, без малейших признаков акцента. Поздравляя Марию с вхождением в их коллектив, но высказал пожелание о долгом профессиональном сотрудничестве. А в отделе кадров, вместе с бумагами о зачислении в штат, ей дали подписать "отраслевой меморандум" о соблюдении корпоративных правил работы в их учреждении и документ, обязывающий соблюдать режим не разглашения информации, ставшей доступной в ходе исполнения профессиональных обязанностей. А также проинформировали о запрете ведения любых обсуждений производственных процессов с людьми, непосредственно в этом не участвующих. И то, что перед началом работы ей пришлось пройти полное медицинское обследование, словно она готовилась к космическому перелету, Мария объяснила для себя особой заботой о здоровье сотрудников. Настоящие и даже пугающие странности начались немного позже. Неприятно было слышать, что пациентов тут называют объектами и биоматериалом. А при обсуждении результатов исследования, пациентов не называют по именам, а говорят о них, как об образцах с определенными, присвоенными номерами. Забор анализов определяют, как получение клинических расходников и маркеров. Но Мария убедила себя, что должна воспринимать подобное, как использование иностранной научной терминологии. Незаметно прошло около года. Объем обязанностей, исполняемых Марией, постепенно расширялся, а оплата труда росла. Она все чаще подолгу задерживалась на работе, но доход, приносимый в семью, позволил её матери оставить тяжелую, грязную, унизительную работу, и посвятить высвободившееся время заботе о внуке и о домашнем хозяйстве. Однажды Марию пригласили в кабинет владельца медицинского центра. Захар Натанович посещал свое российское научное детище не часто. Но в дни его приезда руководство всегда держалось в напряжении, потому как вместо жестких разносов не достаточно исполнительных сотрудников, он практиковал систему солидных поощрений. И всем хотелось выслужиться, чтобы получить свой "гостинец" в виде солидной премии или поощрительного подарка. Мария была относительно новым сотрудником и пока не рассчитывала на особое к себе расположение. Поэтому, вызов к руководству её очень удивил и даже обеспокоил. Еще больше озадачило, когда Захар Натанович, жестом указав на свободное кресло, напротив уже сидящего за столом руководителя её лаборатории, назвал по имени.
- " Мария..." - обратился он к ней, -"...Очень рад слышать о Вас лестные отзывы руководства. А какие планы лично Вы имеете на дальнейшее сотрудничество с Нами?".
Увидев растерянность и даже испуг на лице сотрудницы, владелец медицинского центра жестом руки, успокоил, давая понять, что вовсе не настроен на расставание.
- "Наоборот...", - сказал он, - " ... Мы хотим предложить Вам повышение. Нужно будет поехать в Тель-Авив и в течении месяца пройти стажировку в головной израильской клинике, чтобы оформить ряд профессиональных документов международного образца и получить сертификат, позволяющий выполнять ряд производственных манипуляций с правом оценки результатов работы. Зато потом вы получите в разработку собственную тематику. А зарплата вырастет в разы...".
Мария с готовностью приняла предложенное. Сын успешно учился в школе, а маме не сложно было справляться с домашними делами. Муж, который перестал слышать упреки по поводу отсутствия заработков и полной безынициативности, успокоился, впал в блаженный "анабиоз" и, несмотря на приближающееся сорокалетие, целыми днями просиживал возле компьютера, отвлекаясь лишь, чтобы поесть и поспать.
Израиль встретил Марию благоуханием цветущей растительности. В Москве весна еще только вступала в свои права, а тут в воздухе уже стоял звенящий зной. После пейзажей, перенасыщенных серыми московскими фасадами, окружавших автострады запруженных машинами московских улиц, все вокруг казалось Марии ярким и радостным. Центральные улицы органично расползались по склонам холмов уютными палисадниками, увитыми зеленью. Всюду веяло сказочной романтикой. И хотя Мария никогда не относила себя к верующим, традиционно считая себя русской и православной, она с интересом разглядывала экзотически одетых ортодоксальных иудеев. Кушала в летнем кафе традиционные для этих мест десерты и выпечку. В один из выходных, купив билет на экскурсионное посещение святых мест, съездила в Иерусалим. А у стены плача оставила записочку с пожеланием счастья и здоровья близким и успехов в работе для себя. Очень хотелось побывать на Мертвом море, но на это просто не хватало времени.
Клиника, в которой Мария проходила профессиональную стажировку, её восхитила. И хотя она не понимала языка, всюду оказывались специалисты, говорящие по-русски. Очень быстро Мария освоила методики исследований, практиковавшиеся там. Научилась правильно оформлять результаты исследований. Особенно впечатлили её методики секвенирования генома и способы прочтения расшифрованного "ДНК". А главное, она впервые своими глазами увидела, как человек "мановением руки" вмешивается в природные процессы передачи наследственности. Работая в московском медицинском центре, ей приходилось неоднократно исследовать биоматериал обратившихся туда семейных пар, напуганных появлением у них больных детей. И прежде чем снова решиться повторить родительский опыт, они готовы были платить большие деньги за информацию о мерах, которые нужно предпринять, чтобы следующий ребенок родился здоровым. А тут, обычный лаборант на своем оптическом оборудовании в изъятой из организма яйцеклетке ловко моделировал имеющийся генетический набор. Ловко манипулируя точнейшим инструментарием в хромосомах домашней овечки, он заменял её биологические образцы на образцы горного козла. Или наблюдать, как в вольере обычная хрюшка рожает и вскармливает поросенка, зачатого с использованием биоматериала клонированного кабана давно вымершей породы. Но еще впечатляюще выглядели опыты с ДНК человека, где хромосомы, пораженные опасным заболеванием успешно заменялись на здоровые, полученные от анонимного донора. В результате, в оплодотворенной яйцеклетке вместо обреченного на страдания организма развивался вполне здоровый зародыш. От перспектив этой работы захватывало дух. Однако и это было еще не все. Когда Мария освоила полную программу запланированной стажировки и подтвердила полученные знания успешно сданными экзаменами, в кабинете руководства её представили одному из ведущих специалистов клиники, Доктору Майе Аароновне Кликт. На вид ей было не более сорока пяти, пятидесяти лет, но Мария, в процессе работы не раз встречалась с авторитетными ссылками на её научные разработки. Поэтому смотрела на Майю Аароновну, как на живую легенду. Марии льстило, что её успехи в работе по достоинству оценили и позволили принять участие в создании передовых научных достижений. Майя Аароновна пригласила Марию в свой кабинет. На чистом русском языке, она начала разговор:
- " Я предлагаю Вам задержаться в нашей клинике еще дней на десять. Надеюсь, это не очень нарушает Ваши планы?".
Мария соскучилась по родным, а чемодане уже лежали купленные для них подарки. Но резко отвергать предложение она не стала. Ей очень хотелось продлить эйфорию причастности к свершениям большой науки. Ведь еще пару лет назад о подобном она и мечтать не могла. Даже мысли о сыне не могли пересилить ощущение захлестнувшего её интереса. А Майя Аароновна продолжала:
- " Мария, вы наверное знаете, что в научных кругах всего мира ведется ожесточенное соревнование за первенство в решении проблемы продления активного долголетия человеческой жизни. Уже есть ощутимые успехи. Жизненный цикл отдельных особей удалось продлить до ста и даже более лет. Но большая часть добавленного времени жизни у них приходится на возраст усиленного старения. А остановить движение к дряхлению, хотя бы на сроке шестидесяти лет, пока удается далеко не у всех подопытных образцов. Но главное, несмотря на успехи, достигнутые в сохранении внешней оболочки, внутри человеческого организма "биологические часы" пока удается лишь замедлить, но не остановить...".
От услышанного у Марии даже дыхание перехватило. Еще в студенческие годы, она с упоением читала фантастические романы, где главный герой под влиянием внешнего воздействия, вдруг обретал бессмертие. Или после длительного космического перелета возвращался на родную землю, населенную его далекими потомками. Но чтобы самой работать по тематике приближения грядущего бессмертия, об этом Мария даже не мечтала. А Майя Аароновна продолжала говорить, и из её уст звучали все более фантастические вещи:
- " Даже официальной наукой уже признано, что человеческая популяция на Земле образовалась далеко не вследствие простого эволюционного развития обезьяньих особей. И даже не как появление случайной мутации в природной среде. Человек, это искусственно созданное порождение неких "Высших сил". Примитивным подтверждением этого служат сказки, легенды и наскальные творения, дошедшие из глубины веков... В фольклоре всех народов, всегда рядом с особями человеческой популяцией присутствовали некие божества, превосходящие их по уровню знаний, силе и продолжительности жизни. Попробуй представить...", - говорила она, глядя в лицо Марии, словно усмехаясь взглядом, - "... Как выглядят, проводимые ими ритуалы, описанные в древних произведениях искусства, с точки зрения современной науки.... Но главное, Мы предлагаем Вам, Мария, так это стать частью нашего большого "Замысла". Не буду скрывать, Вы нам нужны. Изначально, предполагалось, что вы можете стать неплохим исполнителем, если рационально использовать Вашу работоспособность, неплохие научные знания и увлеченность работой. Но исследовав биоматериал Вашего организма, и изучив истоки возникновения заинтересовавших нас особенностей, Мы решили предложить Вам более расширенную программу взаимного сотрудничества. И это одна из причин настоящей беседы...".
Мария слушала, ощущая себя участницей чего-то нереального. А Майя Аароновна продолжала:
- "... Мария, Ваша мама родилась и выросла на Урале, как у Вас говорят, в "закрытой шарашке", вблизи первого промышленного атомного предприятия, где неоднократно происходили "нештатные инциденты", как тогда называли аварии, сопровождаемые радиоактивным загрязнением. Будучи маленьким ребенком, она, видимо, переболела официально не диагностированной лучевой болезнью. Её организм, благодаря сильной генетической приспособляемости, сумел мобилизовать внутренние резервы. Она поправилась. Но организм изменился. Вас, Мария, она родила, передав на генетическом уровне изменения в системе кроветворения. И хотя по общепринятой классификации, у Вас стандартный хромосомный набор, первая группа крови с положительным резусом. Но в нашей лаборатории у Вас выявлены явные генетические отклонения в сопоставлении с общепринятой схемой. Это было установлено в ходе простой проверки состояния здоровья. Мария, а вы догадывались, что не восприимчивы к действию алкоголя? Что имеете пониженный болевой порог? У Вас не активирован ген восприятия высоких звуков? И Вы, абсолютно не подвержены паническим атакам, так как ответственный за это ген, в вашем организме вообще не развит... Генетически Вы не подвержены многим из мучающих людей заболеваниям, не восприимчивы к ограниченному токсическому влиянию фтора и ртути, но свинец, никель и золото Вам вредят, вплоть до отравления...".
Мария слушала повествование Майи Аароновны. В душе её роились сложные чувства. Ей было очень интересно, но не оставляло ощущение, что её пытаются использовать, как подопытный объект исследования. Причем, она чувствовала, что готова на это добровольно согласиться. Так велико было любопытство, подогретое ощущением причастности к "великому". Улучив паузу в повествовании, Мария спросила у собеседницы о своей роли в этом "сотрудничестве". Но Майя Аароновна, будто не услышав вопроса, продолжала свой занимательный рассказ с отсылом к глубокой истории. Она рассказывала, что с древних времен право на обладание человеческим ресурсом предъявляют некие "Высшие силы". Они объявили себя создателями, а значит и хозяевами всего живого на Земле.
- " ... Когда-то, на этапе примитивного общества, это было возможно. Но с развитием наук, человек почувствовал свою силу и захотел самостоятельно управлять процессами своего существования. Особенно борьба обострилась в пятнадцатых - семнадцатых веках существующего ныне летоисчисления. Этим обусловлено резкое развитие ремесел, противоборство насаждаемых религий и разгул инквизиции. В это же время был создан "Орден Учителей и Учеников", позднее преобразованный в "Орден Просветителей", представители которого и по ныне контролируют науку, развитие общества и рост народонаселения...", - Майя Аароновна, достала из охладительного шкафа две небольших бутылочки очищенной минеральной воды. Одну из них она протянула Марии. Сильным движением открутила герметичную крышечку на другой, и отпила несколько глотков. Мария тоже с удовольствием выпила освежающей влаги, приятно охладив пересохшую от напряжения гортань. Её неотступно волновал вопрос, который, воспользовавшись паузой, Мария задала:
- " Я нужна Вам, как специалист - генетик, или как подопытный объект?".
Майя Аароновна, качнув головой, сказала:
- " Разумно... Конечно, как специалист. Иначе никто не стал бы тратить время и ресурсы на обучение, на налаживание отношений. А главное, не стали бы посвящать в секреты. Вам предлагают работать на "Орден". Ваши знания важны, а особенности организма, при умелом использовании, очень помогут. Ведь кроме стабильной работы, значимого дохода, Вам даруется возможность изучать и стимулировать свой организм, почти до бесконечности продляя жизнь...", - И полушутя, добавила:
- " Мне вот, например, уже идет вторая сотня лет. Когда-то я дружила с Плехановым и работала с Вавиловым. Правда, звали тогда меня иначе. Это неизбежные издержки. Имя и документы приходится менять раз, хотя бы, в тридцать - сорок лет. Иначе общество, в котором приходится жить, просто не поймет... ".
Несмотря на кажущуюся абсурдность услышанного, Мария почему-то верила собеседнице. В другое время, возможно, она просто прервала бы подобный разговор, восприняв его, как общение с неадекватной персоной. Но тут все было интересным. А Майя Аароновна продолжала:
- "... Ваш генетический материал, во втором поколении очищенный от пагубного влияния прямого воздействия радиации, идеален для подавления заложенных в ДНК механизмов старения и для активизации отдельных генов, дарующих долголетие. С вашей увлеченностью наукой и пролонгированной возможностью отслеживания развития подопытных особей на протяжении нескольких поколений, у Вас появится реальная возможность существенно продвинуть науку и самой отследить результативность опытов. А не восприимчивость к воздействию на организм отдельных манипуляционных факторов, с помощью которых те, что именуют себя "Высшими силами", контролируют человеческую популяцию, помогут противостоять их проискам... А для "Ордена" это очень значимо... ".
Не смотря на странность происходящего, Мария с готовностью на все соглашалась. А узнав, о выгоде, которую получит её семья, безусловно приняла предложение Майи Аароновны. Марию вполне устраивало, что ближайшие двадцать - тридцать лет расставаться с родными не придется. Вместе с большой зарплатой она получит возможность дать сыну хорошее образование, обеспечить матери достойную старость. А муж может хоть "до скончания века" играть в компьютерные игры и в мечтах представлять себя счастливым и успешным. Ведь, по большому счету, это она виновата, что вместо реальности, некогда разумный инженер увяз в компьютерном мире. Словно опередив приготовленные Марией вопросы, Майя Аароновна продолжала:
- "... Я очень рада, что теперь Вы будете с нами. Скажу, что проанализировав Ваши исходные параметры, в этом я почти не сомневалась... Но хотелось самой проследить весь процесс восприятия полученной информации... И рада, что выбор был правильным... Будем работать... Знаю, что хотите узнать, как сложились бы обстоятельства в случае отказа от сотрудничества...
А ничего бы не произошло. Вы, Мария, просто продолжали бы работать, равной, среди прочих сотрудников. Просто ежедневно приходили в свою лабораторию. Выполняли бы рутинные опыты, отрабатывая оплаченное время. Растили бы сына и в определенный час, израсходовав свой жизненный потенциал, просто прекратили бы свое существование... Вашего биологического материала, полученного в процессе забора анализов, вполне хватило бы для простого изучения индивидуальных особенностей генетических мутаций пост радиационного воздействия. А понадобилась бы "добавка"... Медосмотров ведь никто не отменял? Ну а информация о моей персоне, как и весь этот разговор, просто исчезли бы из Вашей памяти...".
Вдохновленная открывшимися перспективами предстоящей жизни и работы, Мария с еще большим рвением готовилась по возвращении в Москву приступить к выполнению грядущих научных изысканий. Майя Аароновна рассказала, что головной клинике удалось приобрести уникальный человеческий биоматериал от особи, кровь которой вследствие естественной мутации полностью свободна от резусных и групповых показателей. Работать с этим биоматериалам предстоит их московскому медицинскому центру во вновь организуемой лаборатории, которую отныне возглавит Мария.
Прочитав все это, Ульяна отвела взгляд от экрана. Пометив "закладкой" прочитанный текст, она вернулась на сайт к началу повествования. Её интересовала дата публикации этого фантастического рассказа. С удивлением она увидела, что опубликован он был четыре года назад, а со дня смерти "чокнутого профессора" Евгения Александровича еще не прошло и двух лет. Значит, речь шла не об "изучении" биологического материала, полученного в результате покупки его, так странно "утилизированного" тела.
Ульяне не терпелось поскорее дочитать заинтересовавший её фантастический рассказ. Но нужно было заняться и текущими делами. В ожидании возвращения с каникул внука, дом требовал уборки. В палисаднике нужно было избавиться от сорняков, снова захвативших хаотично разросшийся цветник. В огороде следовало убрать с грядки остатки переросшей, уже цветущей редиски. Нужно было съездить в Совет Ветеранов, отвезти туда пакет с "отработанными" письмами и получить новое заданье. А также, договориться о следующей встрече с Ильей Леонидовичем, который подготовил для Ульяны еще одну "папочку" с информационными выписками, которые предлагалось "вплести" в повествование романа. Кое-как осилив поставленные перед собой задачи, Ульяна узнала от сына, что он собирается навестить её в Подмосковье, приехав вместе со всей своей семьей на личном автомобиле. И через две недели ей следует ждать у себя не только внука Сережу, но и его младшего брата Ивана вместе с родителями. Ульяна была рада предстоящей встрече, хотя это добавляло ей хлопот. Сын рассказал, что они планируют покататься по Москве и окрестностям, а также показать младшему сыну столичные институты. Ведь он тоже через год заканчивает школу, подумывая вслед за старшим братом, ехать на учебу в столицу. За нахлынувшими заботами, Ульяна несколько дней не могла выбрать времени, чтобы дочитать заинтересовавший её рассказ. А когда вновь открыла электронные странички с увлекшим её текстом, то вновь с удовольствием углубилась в содержание.
Плавно втекающие в сознание строки, увлекали. Давно работая с текстами, Ульяна отметила для себя, что языковое построение, изобилующее описанием мелочей, характеризующих главных героев, их внешность, бытовую обстановку, а также их переживания и действия, больше свойственны женщинам - авторам. А тут было указано, что сочинил все это мужчина. Ульяна даже предположила, что возможно, за ширмой явного псевдонима выступает именно дама, которая олицетворяет себя либо с образом самой Марии, либо, с образом её матери.
После описания бури эмоций от встречи с родными, захлестнувших Марию после возвращения из зарубежной командировки, Ульяна читала эмоциональное описание восприятия главной героини своего нового статуса в этой истории. Она никогда раньше не занимала руководящих должностей. А тут ей предстояло не только самой осваивать новый участок работы, но и руководить самостоятельно сформированным коллективом из пяти человек. Правда сотрудников она выбирала не "со стороны", а из персон, предложенных в отделе кадров. Но и это налагало на Марию не малую ответственность. Но испытываемый ею подъем сил, просто окрылял. Перед отъездом из Израиля, в кабинете президента компании, Марию поздравили с успешным окончанием стажировки, а также со вступлением в их "Научное сообщество". Особой торжественностью мероприятие не обставлялось. За длинным столом, словно на совещании у руководителя, присутствовали три женщины и восемь мужчин. Разговор велся в основном на идише, периодически переходя на русский и английский. Мария в основном все понимала, потому что профессиональная терминология в переводе не нуждается. Среди обсуждения прочих деловых вопросов, прошло представление Марии, как нового "посвященного" сотрудника и перспективного "ученика" их "Ордена". Словно не замечая её присутствия, Майя Аароновна, доложила, что самостоятельно выполнила её проверку, подготовку, и лично гарантирует качество выполненной работы. На профессиональном языке она обрисовала схематичный расклад активации двух ранее "дремлющих" генов в организме Марии и подтверждает возможную успешность предстоящей активации еще одного. Жестко и по-деловому она докладывала:
- "... Считаю, пока этого будет достаточно. Главное преимущество в данной разработке, что ведущий специалист и активируемая особь, являются одним лицом. А это гарантия полного погружения в неискаженный "плюриотен". Механизм "долголетия" запущен у Марии в возрасте тридцати восьми лет, когда естественный процесс дряхления ещё не достиг "точки не возврата". Что тоже дает надежду на успешную блокировку слабых полей биополимеразных соединений... ".
Мария слушала это, но её нисколько не обижало утилитарное обсуждение собственной персоны. Конечно, её интересовало, каким образом в её организме была произведена активация обсуждаемых генов. Она четко помнила, что её не подвергали никаким медицинским процедурам. Теоретически, еще из студенческого курса прикладной науки она знала, что внести изменения в генетический код живого организма можно и простым влиянием химических, бактериологических, радиационных или иных воздействий. Но почему она не заметила, как это проделали лично с ней? Но согласие на участие во всем происходящем ею было дано добровольно, процесс "запущен", научный интерес "разогрет". Пути к отступлению нет, поэтому нужно двигаться вперед. И налаживая работу в новой лаборатории, она полагала, что ощущаемый прилив сил, возможно, обусловлен, отчасти, и "обновлениями", происходящими в её организме. Да и к бытовой, домашней обстановке её отношение как-то изменилось. Сын, наблюдая за успехами в работе своей мамы, тоже увлекся химией и биологией. Начал мечтать о поступлении на биологический факультет МГУ. Мама выбралась из домашне - кухонной круговерти, начала посещать бутики и парикмахерские. Вместе с грузом бедности, казалось, она сбросила и полог старости. Приобрела несколько новых модных обновок, напомнила о себе приятельницам из прошлого, и вместе с ними отправилась на театральные премьеры и на художественные выставки. Даже муж, оставил в покое пуфик перед компьютером и устроился в на работу в фирму, занимающуюся продвижением на рынок виртуальных детских игрушек для портативных гаджетов. При этом тоже начал неплохо зарабатывать.
Ульяна читала рассказ и понимала, что литературное творчество, которым её повезло начать заниматься , пусть даже на пенсионном закате лет, в неё тоже словно "вдохнуло" сил. Книга, которую она помогает писать Илье Леонидовичу, очень помогает ей держать в тонусе мысли, а постоянный поиск и выстраивание сюжетной линии, стимулирует полет фантазии. Она уверилась, что вскоре и сама начнет писать собственное литературное произведение. Ведь, если даже просто вспомнить события своей прожитой жизни, хватит не на одну тысячу ярких страниц. И возможно, не зря именно ей жизнь "подбрасывает" невероятные истории не совсем обычных людей...