Безмолвная тишина. Или вязкое безмолвие. Такое бывает только в состоянии глубокого сна, почти на уровне "сонного паралича". Когда тело полностью расслаблено. Мышцы замерли между жизнью и небытием, а мозг работает, извлекая мысли и образы из самых потаенных уголков не только собственной памяти, но и из глубин некой вселенской мыслительной базы, где, словно в хранилище, веками копятся тайны и мечты. Обычно в состоянии полу пробуждения мозг Ульяны расстилал перед ней набор фраз, обрамляющих приснившееся видение. Они расслабляли и мобилизовали одновременно, помогая сохранить впечатление от увиденного. И максимально запомнить. Вот и в эту ночь, будто в демонстрационном зале планетария, в этом сне разворачивалась фантасмагоричная картина о происхождении Земли. А в мыслях звучало:
Сквозь шум шагов, слова и вздохи мотает мощный кукловод.
Но мысль сильнее круговерти... И не стереть её следы,
Как жизнь не властна зову смерти, так правят памятью мечты.
Их дарит нам одна планета... И для тебя и для меня...
Красивее которой, нету... Что с добрым именем Земля.
Выйди в мир, молчи и слушай, шепчись с рассветом на заре,
Можешь тишину послушать, и подарить её себе.
Просыпайся, улыбайся... Босиком беги в росу...
И в дорогу собирайся, чтоб догнать свою мечту ..".
Ульяна с детства привыкла смотреть яркие сны. Иногда они были столь причудливы, что после пробуждения оставляли ощущение посещения кинозала. Вот и в этом сне она ощущала себя сидящей в кресле панорамного кинотеатра. А на огромном экране развивалось фантастическое повествование. Там вокруг маленькой точки, оставленной в центре пустого прозрачного пространства, как рыхлые слои сырого папье-маше чьей-то уверенной рукой слой за слоем лепили оболочку. В изначальной точке, как и полагается, расположен абсолютный нуль всего сущего. Это нулевая точка места и времени. То, что начинается здесь, тут и заканчивается. Но любое отклонение, являет собой и новое начало. А то, что ниспадает сюда, навсегда "обнуляется". Из этой точки выходят первые лучи координат. От этого нуля исчисляют температурные параметры и структуру взаимного воздействия веществ и сред. Налепив первый слой оболочки, появилось пространство, удаленное от нулевой субстанции. А сама субстанция, перестала быть незыблемой. Дав подсохнуть первому слою папье-маше, на него налепили второй, третий и так далее. Между слоями, во вкраплениях, извилинах и в пустотах, как на кольцах внутри древесных стволов формировался свой мир с определенным составом жизненных сред и своим течением времени. Чем дальше удален очередной слой, тем сложнее устроена его структура, исчисление времени, и тем многообразнее населяющие его биологические среды. Только в причудливом сне можно рассмотреть эту многоуровневость жизни и погостить в слоях, где все еще ископаемые бактерии активно готовят мир к возникновению жизни. Где бродят громоздкие туши динозавров. А также почувствовать тепло в мрачной пещере, где первобытный человек впервые извлек огонь, чтобы согреть пищу.
Посмотрев подобные сновидения, Ульяна всегда ощущала себя школьницей, побывавшей на неком уроке волшебства. И в эту ночь она, рассматривая "вскрытое" потаенным, рентгеновским зрением некое подобие школьного глобуса, наблюдала, как по велению незримой, но могущественной руки, верхний слой еще не до конца высохшего папье-маше был аккуратно отделен и приподнят, сложен в складчатый виток, похожий на петлю, и подвернут вовнутрь. В образовавшейся полости, словно на замкнутой виражной трассе все живое, существующее в действующем времени, как бы оказывалось на внутренней стороне пустоты. Получилось нечто похожее на "петлю бесконечности", какие делают в детских игрушках, изображая трассы для "гоночных" автомобильчиков. Там внутри, пока еще властвующий ход времени и правит всем сущим по заведенной инерции, но уже закольцован в безвыходной полости. И кажется, что в жизни всего находящегося на внутренней поверхности ничего не изменилось. Но время уже искажено. То, что осталось внутри петли, продолжило существовать в прежнем ритме с сутками, где двадцать четыре часа, а в минуте шестьдесят секунд. И на внешней стороне петли сутки уже растянулись до тридцати часов, а минута удлинилась до семидесяти двух секунд. "Органика", движущаяся внутри петли, достигая в определенной точке изгиба "порога совмещения", частично "скользит" дальше. И вместе с ней на следующий виток уходят те, кого изменившееся время не стало брать с собой. Но другие, просачиваясь сквозь отверстия своеобразного "сита" времени, уходили "заселять" пространство, переведенное в иное исчисление времени. Такой точкой совмещения во сне Ульяны определялся пятнадцатый год шестнадцатого века современного лето исчисления. Кто-то словно демонстрировал Ульяне как однажды, морозным декабрьским утром, закольцевав" уходящее время, эпохи сомкнутся. Произойдет это в точке, соответствующей двадцать первому декабря две тысячи двадцать первого года. В этот день привычная жизнь, сохранив прежнюю видимость стабильности, останется "топтаться" на уже освоенном земном слое "папье-маше". А будущее, совместившись с "точкой соприкосновения", из века шестнадцатого плавно перетечет на внешнюю сторону "петли", творя новую историю. И поверхность "глобуса", несколько взбугрившись над оставшейся внутри "петлей", заново выстелит оболочку из свежего слоя "папье-маше". Год там будет длиться дольше на целую четверть, вмещая в себя четыреста пятьдесят шесть дней. А значит и ресурс всего живущего там потребляется и расходуется на четверть медленнее. А заново написанная история будет заселена другими историческими личностями, вершащими иные эпохальные события.
Проснувшись, Ульяна сначала никак не могла взять в толк:
- "... И причем тут двадцать первый день декабря двадцать первого года двадцать первого века? Ведь до этой даты еще довольно далеко... А значит и размышлять пока не стоит... А слова, наверно, надо записать" - думала она, сгоняя из памяти последние "всполохи" сна. Ульяна протянула руку к шариковой ручке, лежащей на столике рядом, и на чистой стороне какого-то рекламного листочка записала привидевшийся во сне текст:
"Двадцать первый день двадцать первого года
В век двадцать первый проникнуть спешит.
Раз за столетие, на дюжину множа,
Тайну, загадку и счастье таит.
В день тот волшебный, "прозрачных зеркал",
Для всякого сущего и человека,
Раз за столетье, как ритуал,
Год двадцать первый, двадцать первого века...".
И на секунду переключив внимание на циферблат висящих на стене часов, стрелки которых показывали половину шестого утра, Ульяна подумала, что надо бы поспать еще часок. А в мысли лезли слова, которые уже не хотелось писать. Но и сон тоже пропал. Ульяна выбралась из-под одеяла и на свободном уголке того же рекламного листочка записала:
"Чтоб историю исправить, "закольцованы" века,
У пяти столетий право, жизнь творить издалека.
Пять веков сплелись петлею, замедляя бег времен,
Вновь попав с средневековье, всех заставят бить поклон.
Завернув в рулон столетья, новый путь проложат тут.
Только разум не заметит, что не туда его ведут.
Страх любой чумы ужасней, людям мысли замутил.
Обозвав проблемой "насморк", экономику убил.
Обмотав соплями мысли, хворь, возведя на пьедестал,
В своих проблемах заблудившись, мир бредет на поводу...
За здоровье испугавшись, все свободы отдадут.
Как детишки заигрались, власть внезапно ощутив,
Кто пугал, все разбежались... Скрылись, маски нацепив...
Все что сказками считали, вдруг реальность обрело.
Жаль, мы много не знали... Ведь в этом мире все ново...".
Записав шуршащие в памяти слова, Ульяна усмехнулась.
- "... Прибормочется же такое. Поэзии тут точно нет. Ну, да ладно. Потом занесу в компьютерный файл. Вдруг когда-нибудь пригодится... Может кому-нибудь на поздравительной открытке напишу... Да и насчет путаницы в датах подумаю, но потом... Чушь какая-то... Ну все, пора вставать...".
***
Прошло почти два года с того времени, как сын Ульяны, Дмитрий, переселился в Подмосковье. В тот год внук Сережа, закончив второй курс, на лето домой не поехал. Встретив по- хозяйски младшего брата и доставивших его на своей машине родителей, он взял в свои руки организацию хозяйственных дел. Сережа сам сопроводил младшего брата в приемную комиссию института. Согласно предъявленным документам, учитывая высокий учебный балл по результатам ЕГЭ, достижения, зафиксированные победами в ученических олимпиадах и профессиональных конкурсах, проводящихся для школьников с целью выявления талантливой молодежи, Иван мог претендовать на бюджетное зачисление на желаемую профессию программиста. Для подстраховки, под руководством старшего брата, он развез копии своих документов еще в несколько учебных заведений. Однако, все получилось, удачно. Вскоре Иван стал студентом того же ВУЗа, где его брат обучался профессии инженера - транспортника. Чтобы сыновьям было удобнее ездить на учебу и быть более мобильными, отец оформил на имя уже получившего водительские права Сережи доверенность на управление своим автомобилем. А сам вместе с женой занялся ремонтом и обустройством деревенского дома. Чтобы удобнее было распоряжаться имуществом, своевременно оформляя кучу всевозможных документов и разрешений на выполнение работ связанных с ремонтом, перестройкой, благоустройством и увеличением мощности уже подведённых коммуникаций, Ульяна взамен завещания, оформила на имя Дмитрия дарственную, передав его семье в полновластное владение дом. А он оформил постоянную подмосковную регистрацию на всю свою семью. Семья сына Ульяны давно уже копила деньги на приобретение новой, большей по размеру квартиры. В Ростове-на-Дону у них была скромная "двушка" в двухэтажном доме постройки тридцатых годов прошлого века с частичным благоустройством и постоянными перебоями в водоснабжении из-за изношенности водопровода. Когда стало понятно, что подросшие дети выбрали местом учебы и, возможно, будущей работы и жизни, столичный регион, Дмитрий с женой тоже решили перебираться туда, дословно понимая много кратно слышанное от матери утверждение, что:
- "Где дети, там и дом...".
Тем более, что в Ростове-на-Дону с работой становилось все сложнее. По мере того, как выходцы с Кавказа занимали главенствующие посты в управлении и в бизнесе, зарабатывать на семью становилось все труднее. Владелец транспортной компании, где трудился последние годы Дмитрий, постарел и устал бороться за свой бизнес. Он продал его молодому абхазцу. А тот по-хозяйски тут же перераспределил руководящие посты между своими родственниками и ставленниками, утвердившими удобные им порядки. Водителям предложили выкупить в личное пользование старенькие автомобили и содержать их за свой счет, став индивидуальными предпринимателями, чтобы продолжить работу на условиях "оказания услуг". Дмитрий подсчитал, что не сможет обеспечить семью с двумя студентами, если вместо заработной платы будет уплачивать все налоги фактически за чужой бизнес, а кроме того удерживать в рабочем состоянии уже разваливающуюся фуру или "Газель". Поэтому, возможность сменить место жительства он воспринял, как подарок судьбы. А скопленные на покупку жилья деньги пригодились на ремонт и благоустройство полученного от родителей дома. В суматохе буден, ни сын, ни другие, не заметили ухудшающееся состояние здоровья Ульяны. Так уж повелось, что дети привыкли воспринимать мать, как очень сильного человека. Она сумела в самые "лихие" времена вырастить и выучить их одна. При этом, жили, питались и одевались не хуже других. Правда, ни Дмитрий, ни его сестра Светлана, высшего образования не получили. Но произошло это не потому, что им в том было отказано. Дмитрий изначально сумел поступить в Ростовский технологический институт, но на первом курсе влюбился в красавицу Веру, которая довольно скоро родила ему двух сыновей. Взрослые заботы потребовали взрослых решений. Оставив учебу, Дмитрий сел за баранку "большегруза" и взял на себя заботу не только о своей молодой семье, но и об овдовевшей теще. Ульяна не стала вмешиваться в судьбу сына, хотя втайне гордилась им. Однако, иногда "червячок" обиды все же "покусывал" её самолюбие. Полагая, что мама со своими заботами справится сама, ни сын, ни дочь никогда, даже на словах, не предлагали ей помощи, не дарили дорогих подарков, не перекладывали на себя и части её проблем. Они просто не догадывались, что и сильным матерям тоже иногда хочется почувствовать заботу и участие. Поэтому, Ульяна ничего не рассказала родным, что сильные приступы головной боли все чаще одолевали её. Сильно ухудшилось зрение. А утреннее пробуждение, зачастую, сопровождалось головокружением и ломотой в костях. Ульяна всегда считала свое здоровье довольно крепким. Её память не сохранила ни одного случая, чтобы она серьезно болела. В молодости, работая на рынке, она легко переносила сквозняки, сырость и перепады погоды. Могла подолгу находиться на морозе, не отходя от прилавка. А уж сколько тяжестей пришлось перетащить, экономя на услугах платных грузчиков. Ежегодно, когда начиналась пред гриппозная прививочная компания, Ульяна от вакцинации отказывалась, ссылаясь на аллергию. Хотя возможно, аллергией она тоже не страдала. Просто считала, что её личного иммунитета вполне достаточно, чтобы не заболеть. И нет основания улучшать то, что само хорошо справляется. Но работая в пресс-центре "Совета ветеранов МВД", ей пришлось подчиниться и согласиться на получение прививки, которую организация для неё оплатила. И ей показалось, что именно с этого момента, она начала терять контроль над своим самочувствием. А вскоре начали накатываться и другие мелкие неприятности. Ремонт в доме оставил её на некоторое время без интернета. А суета, неизбежно сопровождающая "стройку", мешала сосредоточиться. Чтобы своевременно выполнять принятые на себя обязательства, Ульяне пришлось снова ездить в офис. Там тоже было не спокойно. Хотя со времени проведения реформы прошло уже несколько лет, но правоохранительные органы все еще лихорадило. То тут, то там ликвидировали устаревшие службы, заменяя их современными, созданными по зарубежному образцу. А когда понимали их чужеродность, не до оснащенность и не приспособленность к местным условиям, снова спешно преобразовывали. В результате не у дел периодически оказывались еще не старые, сильные мужики, которые умели лишь "охранять и защищать". В очередной раз поменялось кадровое руководство. Ушли на заслуженный отдых не вписавшиеся в "цифровой" мир "возрастные" сотрудники обслуживающих архивных, музейных, хозяйственных и прочих второстепенных служб. Во главе Пресс-центра "Совета Ветеранов" тоже появилась новая "хозяйка". А вместо пишущих по - старинке журналистов, места за освободившимися столами заняли более молодые профессионалы, в совершенстве освоившие виртуальное пространство, копирайт и фотошоп. В штатном расписании поменялось наименование отдельных должностей, а лишние - вообще были удалены. Исчезла и "ставка", которую занимала Ульяна. А главное, возраст Ульяны неумолимо стремился за шестой десяток, совсем не радуя обилием юбилейных дат. Чтобы соблюсти закон и действующие "правила игры", ей было предложено перейти на свободную в тот момент вакансию уборщицы. Опасаясь оказаться наедине со своей крохотной пенсией, Ульяна решила принять это предложение. Но, ни родных, ни знакомых об этих профессиональных изменениях она не проинформировала. Утром Ульяна по-прежнему уезжала на работу, но день проводила теперь не за столом, а в содружестве с ведром, шваброй, щетками и с пузырьками едких моющих средств. С непривычки к затяжному физическому труду, она сильно уставала. А по вечерам, как и раньше, раскладывала в своей комнатке бумаги, чтобы набрать текстовый кусочек для книги Ильи Леонидовича и помечтать о написании своей. Ульяна даже придумала главных героев и погружаясь в расслабленные мечты, перед сном, мысленно выстраивала будущую сюжетную линию, и составляла нафантазированные диалоги с между Серафимой, представительницей "Координационного Совета Создателей" и её земным наемником Трофимом Фаддюховым, бывшим сотрудником комитета госбезопасности, до отчаянности смелым, жестким и в меру, беспринципным. Имена им Ульяна придумала сама, легко и спонтанно, словно по чьей-то подсказке. Однажды, когда Ульяна вооружившись щеткой на длинной ручке, протирала дверной косяк намотанной на неё тряпкой, обильно смоченной едким моющим средством, в конце коридора показался знакомый силуэт медэксперта Ильи Леонидовича. Увидев Ульяну, он очень удивился. И разозлился, узнав, чем ей приходится заниматься в организации, куда он сам её устроил на канцелярскую работу. Успокоив его первичный взрыв негодования, Ульяне удалось уговорить его не скандалить в её защиту. Через два дня, в ближайший выходной она согласилась приехать в гости и там передать ему готовый текстовый файл с очередным "кусочком" его будущей книги. Год назад, Илья Леонидович, попытался издать небольшим тиражом первую часть своего произведения. Но издательства соглашались принять в работу его "рукопись" только по предоплате за счет средств автора и без обязательств по участию в реализации. Мотивировали это тем, что в век цифровизации у издания с полу документальным сюжетом криминально - следственной направленности могут возникнуть сложности с реализацией. Покупателей старшего поколения, привыкшего в свободное время и в дороге читать подобные книжки, среди покупателей книжных развалов становится все меньше. А молодежь предпочитает литературу иного характера, где вместо реальных людей, все дела вершат фантастические, виртуальные герои из мира "аниме". Поэтому, Илье Леонидовичу посоветовали разместить свой роман на площадке самиздата среди произведений, предлагаемых к бесплатному прочтению. Выгоды это не принесет, но и не потребует рекламных затрат. И возможно, у его книги появятся читатели, которые впоследствии пожелают приобрести себе и печатный, бумажный экземпляр. Так и вышло. Где-то, через полгода, роман набрал достаточное количество просмотров, и от руководства сайта пришло предложение о заинтересованности в размещении продолжения. А из издательства, которое само связалось с Ильей Леонидовичем, последовало предложение о коммерческом издании и реализации его произведения. И хотя полученная Ильей Леонидовичем сумма за первую книгу не была достаточно большой, он начал готовить к изданию следующую часть. И снова привлек к этому Ульяну.
Илья Леонидович жил один в небольшой трехкомнатной квартире на втором этаже старенькой девятиэтажки в двух автобусных остановках от метро "Сходненская". Больше тридцати лет назад, еще когда сотрудникам милиции бесплатно, в порядке очередности выдавали ордера на жилье, эту квартиру он получил, чтобы привести туда жену, и её родных: сына и мать. Прошли годы. Общих детей у них с женой так и не появилось. Приемный сын вырос, выучился, получил работу в престижной адвокатской конторе, а потом уехал в Санкт-Петербург, чтобы занять руководящую должность в новом филиале своей организации. Возвращаться обратно в Москву он не планировал, так как в северной столице обзавелся семьей и собственным жильем. Жену и тещу Илья Леонидович похоронил около десяти лет назад. Но квартира, в которой он жил один, не выглядела по-холостяцки запущенной.
Просмотрев принесенные Ульяной готовые к публикации материалы книги, сидя на кухне за чашечкой чая, Ульяна и Илья Леонидович разговорились. Посетовав на кадровый кавардак, творящийся на работе, Илья Леонидович сказал, что тоже всерьез подумывает уйти на пенсию. Материала для продолжения литературного творчества он набрал предостаточно. На несколько лет работы и на полновесный объем повествования этого будет достаточно. А Ульяна поделилась с ним, что тоже мечтает написать книжку, но сюжет она планирует сделать фантастическим. Незаметно для самой себя, она пересказала Илье Леонидовичу уже придуманные отдельные эпизоды своей книжки - мечты. Но посетовала, что из-за развернутого сыном капитального ремонта в доме, ей стало трудно сосредоточиться на составлении текстов, а в "Совете ветеранов" в связи с переводом в уборщицы, она лишилась рабочего места за компьютером. Илья Леонидович предложил Ульяне, хотя бы временно, переехать к нему. Ничего личного это предложение не предусматривало. Он просто предложил Ульяне занять в его квартире свободную маленькую комнатку, пустующую со времени переезда сына в Санкт-Петербург. Объяснил он это Ульяне просто созданием более удобных условий для их совместного творчества. А чтобы Ульяна не чувствовала неловкости, он предоставит ей возможность, в порядке очередности, совместно оплачивать квартплату и коммунальные услуги за проживание. Её пенсии вполне будет достаточно, чтобы нести эти расходы и даже иногда покупать продукты, если у неё возникнет желание порадовать его обедом домашнего приготовления. Илья Леонидович уточнил, что никаких обязательств на Ульяну проживание в его квартире налагать не будет. Если её что-либо не устроит, она в любой момент будет вольна покинуть дом. И никакой дополнительной платы, как с квартиросъемщицы, он взимать не собирается, потому как считает, что оказываемая Ульяной литературная помощь для него неоценима. Ульяна волновалась, что сын может обидеться, когда она скажет, что переезжает к Илье Леонидовичу. Но он, по-видимому, по своему истолковав её действия, решил, что мама тоже имеет право на кусочек личного счастья, и сам перевез её вещи в московскую квартиру судмедэксперта. И с еще большим рвением принялся за перестройку подмосковного родительского дома. Тем более, что и Дмитрий, и его жена Вера благополучно устроились на работу. А благодаря неплохим столичным заработкам, успешно обеспечивали себя и сыновей.
Прежде чем окончательно уволиться с работы из "Совета ветеранов МВД", Илья Леонидович по своим связям устроил Ульяну в ведомственную клинику, чтобы она могла пройти полное обследование организма и при необходимости, получить профилактическое лечение, необходимое всякому на определенном жизненном рубеже. Ульяна переживала лишь, что находясь в больнице, не сможет продолжать писать. Но Илья Леонидович отдал Ульяне свой новенький ноутбук, предварительно заправив его необходимыми прикладными программами для работы и общения. Он сказал, что приобрел его для себя год назад, но так и не освоил, вполне обходясь проверенным старым, который использовался в домашнем кабинете уже несколько лет. Ульяна, воспользовалась внезапно появившейся у неё массой свободного времени. Долгим днем между завтраком, процедурами, обследованиями и обедом, а вечерами перед отбоем, уютно устроившись в кресле больничного холла, Ульяна начала набирать текст собственного фантастического рассказа. Постепенно придуманный образ Трофима Фаддюхова приобретал все более явные усредненные черты реальных людей: Ильи Леонидовича и Романа, а в словах и поступках Серафимы просматривались черты и действия самой Ульяны.
Сюжет завязывался в начале двухтысячных годов. Трофим недавно уволился с воинской службы в войсках внутренней охраны при органах комитета государственной безопасности. Высшее военное руководство страны посчитало, что содержать подобную службу довольно дорого. Гораздо проще заключить коммерческий договор с охранной фирмой, и её сотрудники "покараулят" хоть госучреждение, хоть секретный объект. И не нужно заботиться об их выслуге лет, о материальном и жилищном обеспечении, о быте, и даже о безопасности. Небольшая пенсия, оформленная за выслугу лет, не позволяла Трофиму строить радужных планов на безбедное существование. Многие из его бывших сослуживцев, покинувших службу несколькими годами раньше, успели либо определиться в собственном бизнесе, либо устроиться на "хлебную" должность в частном полу военизированном охранном предприятии. А когда Трофим начал поиски применения своим знаниям и силам, в числе предложений оказались лишь вакансии охранников, клубных и ресторанных вышибал, да водителей. Можно было попробовать устроиться в милицию на постовую или участковую службу. Звание майора в отставке, указанное в его новом удостоверении "действующего резерва", дополняющего его пенсионный статус, позволяло претендовать на офицерскую должность и прилагаемые к этому доплаты. Но долгие годы службы в организации, считающей себя важнее и значительнее, стойко сформировали у Трофима неприязнь к "коллегам низшего звена". Поэтому подробный вариант он пока не рассматривал. По документам Трофим числился коренным москвичом. На свет он появился в столичном роддоме. Но его родители, закончив учебу, подобно прочим представителям молодого поколения того времени, отправились "отрабатывать" обязательную для выпускников ВУЗов трехлетнюю профессиональную практику сначала в Сибирь, затем в Поволжье. Отец, хоть и получил гражданскую специальность инженера, но продолжая династию потомственных военных, трудился в службе военной приемки машиностроительного завода, выпускающего тяжелые грузовики. И соблюдая семейную традицию, воспитывал сына, как "настоящего мужика". Капризы и "телячьи нежности" были под запретом. Четкий режим и распорядок во всем был установлен для Трофима с первых детсадовских шагов. Мать, добрая и покладистая женщина, с мужем по поводу воспитания сына не спорила. Тем более, что отец полностью устранился от воспитания дочери, младшей сестры Трофима. Девочка словно полностью принадлежала матери и получала от неё заботу, любовь и ласку, в объеме, рассчитанном на обоих детей. Но во времена детства, Трофим этого не понимал. Как должное, он воспринимал домашнюю муштру, кучу возложенных обязательств, связанных с выполнением домашней "мужской" работы. К семи годам Трофим мог самостоятельно поменять перегоревшую лампочку в потолочной люстре, перекрыть воду и починить внезапно "потекший" кран или прочисть засорившуюся раковину. Умело обращался с молотком, отверткой и дрелью. Когда Трофим учился во втором классе, у них в доме, под лестницей между первым и вторым этажом окотилась бездомная кошка. Четверо котят жалобно попискивая, ползали по счастливо мурчащей матери. Кто-то из соседей принес и поставил перед кошачьим семейством мисочку с молоком, положив рядом несколько пластиков колбаски. Отец заставил Трофима принести из дома помойное ведро с водой. Брезгливо собрав и завернув слепых котят в тряпку, он закинул их в воду. А когда все было закончено, завернул крохотные, безжизненные тельца котят в несколько слоев старой газеты и сунул в грязный полиэтиленовый пакет. Туда же он запихнул мисочку с остатками кошачьей еды. Отец заставил Трофима наблюдать за этой процедурой, а потом вылить воду из ведра на придомовой газон. Пихнув сыну в руки пакет с погибшими котятами, отец заставил отнести его на помойку и выбросить в мусорный бак. А сам, пинками, выбросил из подъезда кошку, прогнал её прочь от скамеек. Домой он вернулся лишь, когда несчастное животное оказалась на проезжей части под колесами проезжающего грузовика. По лицу отца Трофим видел, что он наслаждается своей силой и властью, присущей "недооцененным" в обществе домашним тиранам. И молча, безропотно, ненавидел его. После этого случая Трофим четко понял, что жизнь, это самое хрупкое в существующем мире. И она ничего не стоит, если во главе всего "сущего" стоят "настоящие мужики". Поэтому, покинул дом без сожаления, когда отец объявил, что начиная с пятого класса, Трофим отправляется на учебу в Суворовское училище и жить будет в казарме интерната. Описывая все это, Ульяна вспоминала глаза Романа, когда он рассказывал о своем детстве. Потом по сюжету, в судьбе Трофима была армия и военное училище. Служба в далеких гарнизонах и зарубежные командировки. Учеба в Академии. Совсем как у мужа хозяйки торгового прилавка с Новочеркасского рынка. Он частенько, выгрузив очередную партию аляпистого "тряпья" усаживался на ящиках с баночкой пива и рассказывал о своем военном прошлом. О том, как с риском для жизни сопровождал семьи сослуживцев, убегающих из еще недавно мирных аулов, когда самая мощная страна мира раскололась на куски, бросив на произвол судьбы своих вчерашних граждан. В рассказе Ульяны, этот момент Трофим застал, находясь на службе в Таджикистане. Люди с трудом воспринимали происходящее. Еще недавно дружелюбные соседи внезапно превратились в озлобленных и враждебных, претендующих на чужое имущество, которое одномоментно, стали готовы отнимать вместе с жизнью владельцев. Защищая увозимых на служебном транспорте женщин и детей, Трофим был контужен. Раненым его захватили бесчинствующие бандиты. Несколько дней держали в душной яме, издеваясь и избивая. Но Трофиму повезло. Молодость и тренировки помогли ему сбежать. Однако полученные ранения воспалились, загноились и едва не привели к ампутации руки. На родной земле он больше месяца провел в госпитале. После выписки его комиссовали, а учитывая выслугу лет, отправили на пенсию. Памятуя о своем безрадостном детстве, к родным он не поехал. С ними он не поддерживал отношений уже много лет. Младшая сестра, которую он почти не знал, пережив несколько разводов, жила с матерью, которая помогала ей растить детей. Отец умер несколько лет назад, а перед этим, серьезно заболев, изрядно измотал мать. Трофим в это время был далеко от дома и на похоронах не присутствовал. Да и не сожалел об этом. Однако, когда в мир входило новое тысячелетие, почти сорокалетний Трофим снова оказался в начале жизненного пути, будто вчерашний школьник. Без семьи, без собственного жилья, без сбережений, и даже без профессии, которая могла бы "кормить". Перебиваясь случайными заработками, он никак не мог прижиться во временных пристанищах у таких же "временных" подруг. Исколесив половину страны, он оказался в столице. Москва встретила его не ласково. Тут его тоже никто не ждал. Боевые заслуги забылись, а верные друзья разбрелись по свету, привыкая жить не по уставу. Но уезжать из большого города он не торопился. Здесь, хотя бы, можно было заработать на жизнь. Уплатив небольшую сумму, он оформил себе регистрацию в домишке одинокой старушки в "угасающей" деревеньке на краю дальнего Подмосковья. А скопив не большую сумму денег, приобрел "едва живую" машину из разряда "отечественной классики". Но этом, видавшем виды "Жигуленке", он принялся "бомбить". Денег едва хватало, чтобы поесть, оплатить убогое перенаселенное съемное жилье и заправить бензобак своего четырехколесного "кормильца". Так продолжалось около полугода. Однажды утром, выйдя на улицу, Трофим не увидел на привычном месте своей машины. Обойдя окрестные дворы, он отправился в ближайший милицейский пункт, чтобы заявить об угоне. Трофим знал, что искать его машину, скорее всего не будут, но настойчиво потребовал, чтобы заявление его было зарегистрировано. Не хватало еще, чтобы его транспортное средство, попавшее в чужие руки, где-нибудь оказалось в передряге. Потом попробуй доказать к этому свою непричастность. Потратив почти полдня, Трофим получил заветную бумагу. Он стоял на асфальтированной дорожке возле милицейского участка, обдумывая свои дальнейшие действия. На покупку другой машины у него не было средств.
- "Видимо, придется идти в охранники. Может, удастся пристроиться где-нибудь с проживанием... Возможно даже за городом... ", - размышлял он, глядя на суетящихся во дворе людей.
- "Мужчина, не поможете мне вывезти со стоянки машину? Там очень тесно рядом припарковали, и я боюсь, что не смогу выехать, никого не задев..." - услышал Трофим.
Рядом с ним стояла невысокая женщина примерно его возраста в светло серой элегантной куртке.
- "Мой водитель сбежал, кинув машину в неположенном месте. Её нашли, привезли сюда... Я оформила все документы, можно уезжать. А я вот, кажется, переоценила свои силы. Думаю, у меня не хватает опыта, чтобы самостоятельно её вывезти отсюда...".
Трофим усмехнулся.
- " Конечно..", - сказал он,- "... Пойдемте... И давайте ключи...".
Выехав за ворота дворика милицейского участка, Трофим поинтересовался, сможет ли дама сама добраться до места назначения, если сейчас он уступит ей место за рулем?
А дама, в свою очередь, предложила уплатить ему за помощь, если он доставит её на автомобиле на другой конец Москвы. Трофим все равно был свободен, нужные документы были в кармане, а другого заработка не предвиделось. Пока ехали по центру, потом ныряли из одного тоннеля в другой, и вписывались в густой поток машин, пересекающих МКАД, чтобы уйти на ответвляющуюся трассу, ведущую к нужному коттеджному поселку, разговорились. Дама представилась. Она сказала, что её зовут Серафима. Она врач - стоматолог, владелица пяти лечебно - протезных кабинетов в разных районах столицы, где работают нанятые ею специалисты высокого класса. Поинтересовалась биографией Трофима. И выслушав его, сказала:
- " Вы, молодец. Мне нравится ваша манера вождения. Подумайте, может, пойдете ко мне водителем?".
И хотя Трофим готов был незамедлительно принять предложение, он взял протянутую ему визитку, и пообещал утром позвонить, хорошенько все обдумав и составив профессиональное резюме. Серафима не скрывала, что со своей стороны тоже постарается навести о нем справки. А по результатам они договорятся и об условиях работы, и о заработной плате. Когда все формальности были соблюдены, Трофим приступил к работе персонального водителя. Зарплата ему была предложена не самая высокая, но за поездки во внеурочное время и выполнение дополнительных работ, связанных с дальними разъездами, ремонтом и погрузочными услугами, была обещана доплата. Бонусом, стала возможность поселиться в недорогой гостинице для обслуживающего персонала, оборудованной при коттеджном поселке. Проживать там было удобнее и даже дешевле, чем в съемном жилье. А водить комфортабельный паркетник "Инфинити" стало настоящим удовольствием.
Ульяна с большим удовольствием описывала жизнь придуманных ею героев, включая в эпизоды их биографий события из жизни своих знакомых. Себя она никогда не считала красавицей. Одевалась, по остаточному принципу, после того, как были оплачены насущные потребности остальных членов семьи. Наверное поэтому, Серафиму она изобразила само достаточной дамой, состоявшейся и как специалист, и как личность. Вот только семьи у неё не было. Так следовало по задуманному Ульяной сюжетному замыслу. Ведь Серафима была не совсем той, за кого её принимали окружающие. Прежде чем приступить к своей рукописи, Ульяна много размышляла на тему, которая её притягивала своей невероятностью. Читая исповеди людей, столкнувшихся со странными "визитерами", Ульяна невольно представляла ситуацию, если вдруг с ней бы тоже произошло нечто подобное. А потом, её преследовало желание самой дофантазировать историю генетика Марии, которая так заинтересовала её, но осталась не законченной в самом начале лихо закрученной интриги. Изначально, Ульяна хотела приблизить образ Серафимы к подобию образа Марии, но как-то сама - собой вырисовалась совсем иная личность, действующая в другой обстановке. А Ульяна, попав под влияние своего воображения, кардинально изменила образ своей героини. Она так увлеклась, что описывала события, словно сама была свидетелем происходящего.
Трофим проработал у Серафимы около двух месяцев, когда потребовалось ехать в аэропорт "Внуково", чтобы встретить клиента, специально прилетевшего из Краснодара для мелкого ремонта своего зубного протеза. Свое здоровье он не доверял никому, кроме Серафимы. Из-за нелетной погоды, сопровождавшейся сильной грозой, рейс уже вторично откладывали, затягивая время ожидания для встречающих. Наконец, объявили о прибытии нужного рейса. Трофим взял табличку с указанием фамилии пассажира, которого приехал встречать. Недалеко от нужного выхода собралась уже значительная толпа. Вдруг там что-то произошло. Сгрудившийся было у ограждений народ, заволновался и отпрянул в сторону. Трофим увидел бьющего на полу в судорогах молодого человека в ярко желтой толстовке. Ему было непонятно, почему все настолько растерялись, что никто не вызывает медиков. Но и он задерживаться там не мог. По длинному, прозрачному коридору к выходу уже шли пассажиры с нужного рейса, и Трофим опасался, что пропустит своего клиента. Но события развивались стремительно. Набежавшие охранники перекрыли все подходы к месту происшествия. Трофима и остальных, наиболее близко находящихся возле лежащего на полу человека, оттеснили и загнали в торговый зал ближайшего к этому месту кафе. Появились люди в защитных костюмах. Они накрыли тело блестящей тканью. Подобным образом они укутали прилагаемое пространство. Рядом с Трофимом шептались, что это был террорист - смертник, который применил толи химическое, толи бактериологическое оружие. И теперь все контактные будут отправлены на спецобработку и в карантин. Достав мобильный телефон, Трофим увидел, что сеть отсутствует. Но он вспомнил, как можно обмануть "глушилку". Быстренько набрав текст SMS -сообщения, объясняющего причину задержки, Трофим отправил текст Серафиме. При этом он передвигался по всей территории помещения, в котором оказался, выискивая зону с пробелом в "перекрытой" волне связи. Характерный звук проинформировал, что сообщение ушло. Произошло это буквально за минуту до того, как к нему подошел человек в "скафандре" и потребовал отдать телефон. А еще через несколько минут всех находящихся в одном с Трофимом помещении попросили проследовать в автобус, подогнанный к выходу из зала. О машинах просили не беспокоиться. Аэропорт закрыт. Все останется на своих местах до прояснения обстановки и снятия оцепления.
Ульяна так увлеклась написанием, что через силу заставила себя закрыть текстовый файл, когда больничная нянечка настойчиво попросила её пройти в палату и лечь спать, потому что через несколько минут погасят свет и она, укладываясь в темноте, может побеспокоить соседок. Тишина, спокойствие и отсутствие забот располагали к творчеству. Даже головные боли, мучившие Ульяну последнее время, отступили. Засыпая, она обдумывала продолжение сюжета.
Ульяна не стала сама сообщать детям, что находится в больнице. Не делать этого она попросила и Илью Леонидовича. Она не хотела никого попусту волновать. Ведь это обследование чисто профилактического характера. И он пообещал выполнить её просьбу. А в мыслях Ульяны уже рисовалась картина, как после панических событий в аэропорту, не выявив серьезной угрозы, Трофима отпустили. Он вернулся в аэропорт, забрал на парковке машину Серафимы и приехал в коттеджный поселок. Приехавший на такси клиент уже гостил там. Трофим недоумевал, почему это происшествие так взволновало Серафиму. Она долго о чем-то разговаривала с приехавшим издалека клиентом. Потом пригласили Трофима. Серафима попросила его съездить в Краснодар. Но это не просто жест уважения клиенту. После того, как он отвезет туда солидного клиента, оттуда следует привезти несколько коробок с медикаментами и стоматологическими материалами для протезирования. Серафима сказала, что все медикаменты и материалы разрешенные и сертифицированные, документы на их ввоз прошли официальную таможню и разрешены к ввозу. Просто Серафима опасается, что события в аэропорту могут получить нежелательное продолжение. Раз заподозрили вероятность террористического акта, значит к этому есть предпосылки. Могут ужесточить контроль за "движением" химических веществ. Увеличатся сроки, вырастут суммы взяток. А у медикаментов и стоматологических материалов очень ограниченные сроки качественного использования, а кроме того, там много хрупких изделий. Лучше забрать готовый к поставке товар сейчас, пока не организовали чего-нибудь, вроде чрезвычайного положения. Или не пришло полного понимания произошедшего в аэропорту.
Получив доверенность на перевозку, Трофим отправился в путь. Пассажир отказался ехать на переднем сидении. Он устроился позади водительского сидения и проспал почти всю дорогу. Возвращаясь обратно, Трофим наслаждался управлением небольшой, но мощной и покладистой машины. Тогда он даже не предполагал, что вскоре окажется в центре невероятных событий.
На третий день пребывания в больнице, навестить её пришел Илья Леонидович. Он принес большую бутылку газированной минеральной воды, бутылку свеже выжатого овощного сока, три шоколадки с разными наполнителями и сетку традиционно больных гостинцев, состоящих из мандарин и яблок. Ульяна возмутилась, она считала, что ей вполне хватает еды, получаемой с пищеблока. Немного поговорив, они расстались. Илья Леонидович поехал домой, а Ульяна снова погрузилась в придуманный ею фантастический сюжет.
Вернувшись из поездки, Трофим перетаскал привезенные коробки в подвал коттеджа и сложил их в коморке, которую Серафима лично закрыла на ключ. Наблюдая за этим, Трофим подумал, что возможно его использовали, привлекая к перевозке чего-то запрещенного. Но документы на товар были в порядке. Их неоднократно, тщательно проверяли на пропускных постах, сверяя с маркировкой на коробках и на фабричных метках непосредственно на блистерах, на брикетах и на пузырьках.
Время летело незаметно. Спокойная и размеренная жизнь шла своим чередом. Через полгода работы у Серафимы, Трофим стал в её доме своим человеком. Излишне к себе его она не приближала, но предоставила ему возможность переехать из гостиницы в небольшую комнатушку на первом этаже коттеджа, чтобы он поселился рядом с уже проживающей там пожилой домработницей Полиной Егоровной, которая добровольно возложила на себя поддержание чистоты в жилище Трофима и стирку его белья. Вместе с домработницей, Трофим питался на кухне. Денег за проживание и питание с него Серафима не требовала. А зарплата, исправно выплачиваемая ему, копилась на счете его банковской карты. Сытая, размеренная и не отягощенная тяжелым трудом жизнь шла своим чередом. Трофим с утра выводил из гаража автомобиль Серафимы. Специальной щеткой смахивал пыль с чистых стекол, тряпочкой протирал дверные ручки, приборную панель, руль и прочие открытые детали автомобиля. При необходимости, доливал жидкость в бачок омывателя. Мыл руки и устраивался в гараже на лавочке возле столика, ожидая распоряжений хозяйки. Работать было не трудно и спокойно. Вместе с Серафимой они развезли по кабинетам доставленные из Краснодара медикаменты. Так прошло около двух лет после происшествия в аэропорту. Хотя жизнь в коттеджном поселке внешне не изменилась, выезжая в центр, чувствовалась повышенная нервозность, сопровождающая атмосферу деловой жизни. После того, как запретили свободную парковку частных автомобилей на центральных улицах, всюду нагородив довольно дорогих стояночных карманов, главные столичные улицы почти полностью очистились от отечественных легковушек и стареньких, непрезентабельных иномарок. Обычно, конец лета традиционно перегружал столицу наплывом туристов, выезжающих в разные концы света через московские аэропорты и вокзалы, а потом возвращающихся этим же путем с отдыха. Однако, в то лето этого не ощущалось. Страны одна за другой, под давлением нарастающего финансового кризиса, заявляли о разорении транспортных, туристических и обслуживающих компаний. В телевизионных репортажах то и дело рассказывали, как "вывозными" рейсами фактически эвакуируют "застрявших" в чужих странах беспечных путешественников. Информационные медиа каналы наперебой вещают о конфликтах, беженцах, бунтах и эпидемиях. Относительно спокойный быт последних лет, вдруг стал каким-то зыбким. А бизнес Серафимы приносил стабильный доход. Она открыла еще два стоматологических кабинета в недавно построенных торговых центрах. Запустила в работу оснащенную современным оборудованием клиническую лабораторию по обработке медицинских анализов крови, мочи и кала с возможностью проведения информационных генетических тестов. Доукомплектовывала и готовила к началу работы собственный диагностический кабинет, оснащенный рентгеновским оборудованием. Необходимость их наличия в составе бизнеса, Серафима объясняла потребностью в качественном обследовании пациентов опытными, доверенными специалистами и экономической целесообразностью ведения комплексного бизнеса. А чтобы не возникало проблем с лицензированием дополнительных медицинских услуг, учредителем новых направлений Серафима предложила выступить Трофиму. Он давно уже привык доверять своей хозяйке, поэтому легко принял предложение. А когда Серафима не пресекла попытку Трофима оказать ей знак мужского внимания, он принял негласно предложенные ею правила игры. И она не прогнала его из своей спальни. Но и не позволила ему почувствовать себя излишне приближенным. Возможно, в будущем их отношения могли упрочиться, если бы не нарастающие тревожные события. Однажды на электронный почтовый адрес Серафимы поступило сообщение, предписывающее временно приостановить работу. Было разрешено лишь завершить лечение повторно принимаемых пациентов, назначенные процедуры которых невозможно было отложить по срокам. А во все лечебные кабинеты "высадился" массированный десант проверяющих. Искали нарушения во всем, начиная от архитектурных изменений в перепланировке нежилых помещений, до исследований качественного состава воздуха в вентиляции и воздуховодах. Почти под микроскопом изучили всю документацию на оборудование и сертификаты на материалы и препараты. Пересчитывали бухгалтерскую и налоговую отчетность. Работу остановили почти на два месяца. Практически каждый день Трофим возил Серафиму по различным госучреждениям, где она получала всевозможные справки и выписки, чтобы удовлетворить "любопытство" контролеров. Трофим понимал, что это некое подобие "рейдерского наезда". Однажды, усаживаясь на переднее пассажирское сиденье, Серафима сказала странную, не очень понятную Трофиму фразу:
- "... Считают, что "дорвались" до власти... А силенок-то все равно маловато. Не ими все создавалось, не им и управлять... Даже фантазии не хватает, чтобы придумать что-нибудь, кроме "чипирования"... Теток в поликлиниках запугали, думают, что через медцетры и стоматологии до остальных доберутся...".
Серафима проворчала еще что-то. Потом отвернулась и принялась рассматривать бумаги, уложенные в пластиковую папку. А когда обстановка с проверками нормализовалась и бизнес Серафимы заработал прежним порядком, Трофим решил, что она все "урегулировала".
Отрешенный от будоражащих внешний мир сплетен, Трофим не заметил, что насаждаемый страх за жизнь и здоровье уже "вгрызся" в сознание людей. Сначала народ напугали тотальным "засильем" вредных продуктов. На благодатной почве легко "угнездилась" потребность в употреблении в пищу консервированных витаминов и биологически активных добавок, а также всеобщее желанье получить профилактические прививки. Тем более, что это "благо" начали "раздавать" бесплатно, в шаговой доступности от работы и от дома. И люди пошли вакцинироваться даже от уже перенесенных инфекций, оставивших в организме естественный иммунитет. Ведь так трудно устоять перед возможностью получить что-либо даром. Серафима дозировано делилась с Трофимом своими рассуждениями и наблюдала, как он, все более проникается доверием к её словам. А когда Серафима, казалось в шутку, спросила Трофима о том, хотел бы он жить, не старясь, еще лет двести, тот, не задумываясь, ответил утвердительно.
Вроде, как для тестирования нового диагностического оборудования, Серафима лично взяла у Трофима несколько маленьких проб его крови. А потом обыденно сообщила ему, что "ген старения" в его организме успешно "дезактивирован". Все еще воспринимая, как шутку, он выслушал рассказ Серафимы о новых возможностях своего организма.
- "... Ощущение замедления возрастных изменений организма ты почувствуешь постепенно ... ", - Серафима объясняла Трофиму, - "...Обрати внимание на седые волоски. Пока у тебя их не много. Но процесс этот нарастающий. Через полгода - год, если не захочешь выглядеть дедушкой с серебристой шевелюрой, придется красить волосы. А потом они начнут выпадать до образования блестящей на солнышке лысины... Сейчас тебе сколько полных лет? Сорок восемь?".
- "... Через два месяца будет сорок девять ..." - ответил Трофим.
- "... Так вот...", - продолжала Серафима, - " ... Вернуть прожитые годы невозможно. Это четко регламентируемый природный процесс. Но перестройка организма, переставшего стареть, сделает некоторое "отступление" назад. Острее будут ощущаться запахи и звуки. Из-за замедления биологических процессов в организме может появиться некоторый дискомфорт. Выражается он иногда похудением или наоборот, некоторым набором веса. Это связано с индивидуальными особенностями метаболизма индивидуума. Может появиться незначительная бессонница. Это связано с изменением восприятия течения времени. Но очень скоро все придет в норму. Более того, не меняя биологического возраста, во внешних признаках тоже могут обозначиться некоторые изменения. Это происходит потому, что в организме прекратится разрушающий процесс старения. Ведь постепенно замедлится, а потом и вовсе прекратится
прежний порядок функционирования процессов, связанных с выработкой аминокислот, воздействующих на кожу и отдельные железы внутренней секреции. Поэтому в первую очередь меняются процессы, связанные с функционированием потовых, слюнных и прочих желез внутренней секреции. Кожа посветлеет. Разгладятся мелкие морщинки. Более крепкими станут десны и зубная эмаль. Даже седина может исчезнуть. Могут самопроизвольно излечиться болезни связанные с обменными и иммунными процессами. Но это не возврат молодости. Это саморегуляция организма, связанная с генной коррекцией...".
Трофим слушал, не особо доверяя словам. Подыгрывая, он спросил у Серафимы:
- "... И все это ты поделала сама? А когда и как это получилось? Почему я ничего не заметил? Может ты "наколдовала" какие-то волшебные слова? Может ты тайная ведунья из страшной, сказочной страны? У -у-у... Я уже начинаю бояться...".
Но Серафима продолжила с серьезным выражением лица:
- "... Помнишь, почти два года назад, в аэропорту "Внуково" кто-то, что-то, распылил в зале прибытия. Тогда еще погиб парень, находившийся в непосредственной близости от источника. Так вот, это было не болезнетворное вещество... Это был тестирующий вирус...".
Трофим, все еще воспринимая услышанное, как розыгрыш, спросил:
- "...Тогда почему он так подействовал на того парня? И почему других просто отпустили, ничего не обнаружив? Почему я не заболел? Даже не чихнул...".
Серафима, не обращая внимание на подшучивания Трофима, продолжала:
- "... У людей иногда встречаются непредсказуемые реакции даже на безобидные вещества. Это обусловлено несовершенством ваших организмов. А у этого парня было заболевание, связанное с повышенной аллергической реакцией на компоненты аэрозольного вещества, с помощью которого доставлялся вирус. А у тебя организм оказался не просто крепким. Он вообще оказался с особенностью, наделяющей тебя не восприимчивостью к вирусному воздействию. Вспомни, ведь в детстве ты, наверное, почти не болел? Я проанализировала твои генетические параметры, проверила иммунный ответ к стороннему воздействию патогенов. И твой организм дал замечательную реакцию. Он словно не заметил ни заражения, ни лечения. Но необходимо было подтвердить, что это закономерность, а не случайная реакция. Поэтому я протестировала твою реакцию даже на смертоносные, пока еще не излечимые в вашей популяции болезни. И ты на них либо не отреагировал вообще, либо преодолел, даже не заметив. У тебя хорошее здоровье, потому ты подошел мне для работы...".
Трофим на мгновение испугался услышанного. Но не смысла сказанных Серафимой слов, а возможного её безумия. Здравомыслие Трофима не позволяло ему всерьез отнестись к полученной информации. Но стать "подопытным кроликом" в лапах ненормального "ученого" с дипломом уважаемого врача - стоматолога, он тоже не хотел. Он вырвал свою ладонь из доверительно державших её рук Серафимы.
- "... Все... Я ухожу. Ищи себе другого водителя. Соберу вещи. Заберу в машине документы и принесу ключи...", - Трофим решительно встал и пошел к выходу.
Вслед ему Серафима произнесла:
- " Не торопись... Спокойно подумай... В твоем организме уже изменено генетическое функционирование ... На начальном этапе требуется наблюдение за происходящими процессами... Неизвестно, что может произойти, если у тебя изменятся условия жизни и структура питания... А вдруг случится шоковая реакция... Не понимая причины, врачи тебе не помогут. А рассказанному - не поверят... Но я предлагаю тебе подумать... Если не захочешь дальше работать со мной, я отпущу ... Но предупреждаю... Человеческий организм может повести себя непредсказуемо... Затронув генетику, можно вызвать состояние, сопоставимое разве что с лучевой болезнью... А может организм просто перестать работать... И тогда ты либо станешь абсолютно бессмертным, либо молниеносно состаришься и погибнешь... И неужели ты не хочешь узнать, что происходит вокруг тебя в мире. И учти, сколько угодно болтай, твоим словам никто не поверит... Ты же не поверил мне...".
Увидев замешательство во взгляде Трофима, Серафима вдруг тихо произнесла, глядя ему в лицо:
- "...Стук, покой и тишина... Мысль в тумане вязнет тихо...
Спать, дышать, знай лишь одна ... Сберегу тебя от лиха....
Угол, пол и потолок... За окошком свежий ветер...
Помни все, что знать не мог... И мне согласием ответишь...
Принимай, как свои мысли... Здесь отныне и везде,
Для тебя иных нет истин... Живи, словно по судьбе...
Иди, обдумай и поверь... Доверяй, не проверяя...
Войдешь утром в эту дверь, мою волю, принимая...".
Серафима еще что-то бормотала. Но удаляясь по коридору, Трофим не мог четко слышать слова, которые звучали ему вслед. Но когда он входил в свою комнату, захлестнувшая было его волна негодования, внезапно улеглась. Подергав за оконную щеколду, Трофим открыл створку. С улицы повеяло приятной прохладой. Тело успокоилось и расслабилось. Трофим, не снимая одежды, прилег на кровать прямо поверх пледа, выполняющего роль покрывала. Он не спал днем со времен детства. А тут провалился в глубокий, затяжной сон. Сознание к Трофиму вернулось лишь к утру. Тело и мозг были спокойными, умиротворенными и отдохнувшими. Надев спортивный костюм и легкие прогулочные туфли на шнуровке, Трофим выбежал за калитку. Привычно, разминая на ходу мышцы плеч, он дважды обежал вокруг ближайшего сквера. Спокойная, благостная волна приятно заполняла мысли. Все радовало. Серафима с улыбкой встретила его на крылечке.
- " Как хорошо, что ты проснулся пораньше...", - сказала она, - "... Сегодня у нас много дел. Я жду важного клиента. А тебе нужно будет съездить в город Дубну. Туда надо отвести пакет документов. Адрес я написала...".
Трофим кивнул в знак согласия, пообещал быть готовым через полчаса. В своей комнате он принял душ, причесался и надел костюм из качественной, не мнущейся ткани, в котором обычно отправлялся в дальние поездки. От вчерашнего раздражения и желания уволиться не осталось и следа. Он четко помнил вчерашний разговор, но воспринимал все услышанное ранее, как полезную информацию и испытывал непреодолимое желание узнать продолжение.
Ульяна все больше и больше увлекалась придуманным ею сюжетом. Она слышала раньше, что автор, начиная писать свое повествование, зачастую не догадывается, как разовьется сюжетная линия и какова будет судьба главных героев. Это бывает даже тогда, когда автор садится за описание хорошо продуманного сюжета. А сейчас чувствовала, что и с ней происходит нечто подобное. Словно кто-то "гонял" её пальцы по клавиатуре. А размышления и диалоги героев выстраивались, как подслушанные. С неохотой она закрывала недописанную страничку и откладывала ноутбук, когда её приглашали на процедуры, обследования или на разговор с врачом. Если было бы возможно, то она не отрывалась бы от клавиатуры даже на время обеда и сна. Особенно она увлеклась, когда описывала восприятие Трофимом информации о новом состоянии его организма после "воздействия" на его генетику. И ощущения, которые это сопровождали. А когда он свыкся со свершившимся, и чувство опасности сменилось любопытством, Серафима рассказала ему не только о том, как и почему она "изменила" Трофима, но и зачем это сделала. Вместе с дезактивацией "гена старения", в сознании Трофима произошла "перестройка" сознания. Считая себя вполне благоразумным, он поверил Серафиме, когда она рассказала, что не является обычным человеком.
- "... Я одна из тех, кого люди считают представителями "Создателя..." - говорила она,
- "... Мы не боги. Это люди, в давние времена, чтобы не путаться в понятиях, суть которых объяснить были не в состоянии, придумали для себя такое объяснение и узаконили его в своем сознании. Мы концентрированная эфирная масса заполняющая пространство. В разных модификациях наше присутствие есть везде, где реализуется нечто значимое. Например, материализация и заселение живыми организмами Земли. Обычно мы аморфны и бестелесны. Но в любом деле нужны "исполнители", которые берут на себя выполнение "коррекционных" работ. Создаются они в нескольких вариантах. Основную массу "исполнителей" целенаправленно "выращивают" в специальных инкубаторах в искусственно созданных средах. Им изначально задаются нужные параметры. Организм создается путем модификации донорских сред. Как правило, у них в период формирования сразу определяются и культивируются необходимые качества и закладывается срок полезного использования. Другой вариант "исполнителей" подбирается из числа представителей культивируемой популяции, уже населяющих обслуживаемое пространство. Это обычные особи, организм которых вследствие естественных мутаций приобрел особенности, позволяющие произвести коррекцию восприятия времени, интеллектуального развития и нужного иммунного ответа...".
Серафима пояснила, что именно такая генетическая мутация в организме Трофима сделала возможным привлечь его к работе "исполнителя".
- " Особые, измененные "т-лейкоциты" сделали твой организм практически не восприимчивым к вирусному заражению и антивирусному воздействию. А именно с помощью вирусов и вакцин группировка, противопоставившая себя силам "Создателя", развила активную деятельность, пытаясь бороться с "перенаселением" за сохранение жизненного пространства и ценных природных ресурсов для "кучки" избранных. Сначала они противопоставляли свои теории повсеместно принятым церковным постулатам, сбиваясь в тайные общества. Потом пытались воздействовать на мировоззрение через научные учения. И только когда овладели умами через заботу о здоровье, отягощенную страхом смерти, они стали реальной силой, угрожающей полной власти силам "Создателя". Но увы, момент нарастания критической массы противодействия, похоже был упущен. И началось открытое противостояние. Есть информация о том, что уже имеет место внедрение в организм людей особых "наноботов", созданных по аналогии вирусов, и подавляющих иммунитет не только к отдельным смертоносным заболеваниям, но и генетически заложенным рефлексам. Таким, как логика, "инстинкт самосохранения", состраданье и совесть ... А главное, привлекая к работе лучших специалистов, они далеко продвинулись в работе по контролю за человеческим разумом...".
Серафима объяснила Трофиму, что ей он нужен не только как физически крепкий помощник, но и как длительно используемый исполнитель. Поэтому она "скорректировала" генную структуру его организма, которая перестроила восприятие течения времени и замедлила износ организма. Серафима рассказала, что согласно проведенным ею исследованиям и подсчетам, физиологический возраст Трофима, благодаря крепкому здоровью, был существенно ниже паспортного. А благодаря произошедшим перестройкам, почти в пятьдесят лет его организм был крепким, как у человека минимум на десять лет моложе. Слушая то, что говорит Серафима, Трофим в уме перепроверял математические подсчеты, которыми она апеллировала, определяя срок полезного использования "активированного" ею "исполнителя" в его лице.
Получалось, если поверить её словам, то:
- "... Определяя момент запуска в развившемся человеческом организме изменений, изменяющих биологические процессы ускоренного восприятия течения времени, когда живая клетка растягивает восприятие одной секунды согласно предложенной толерантности в двадцать четыре раза, то каждая минута удлиняется с шестидесяти секунд до одна тысяча четыреста сорока. Соответственно, в суточный лимит времени укладывается всего один час модифицированного, а двадцать четыре года жизни в обычном жизненном летоисчислении человека, расходует всего лишь один ресурсный год измененного. Учитывая, что физиологический возраст на момент первичной модификации определялся на уровне сорока лет, то коэффициент соотносительного уровня выражается на уровне ноль целых, четыреста семнадцать сотых. Поэтому, за минусом использованного жизненного ресурса, твой жизненный потенциал возрос, где-то до трехсот шестидесяти лет в вашем исчислении времени... Так что, впереди у нас много работы...".
Трофим никогда не отличался математическим складом ума и не гордился успехами в изучении точных наук, но слушая Серафиму, он мысленно, с легкостью студента, выстраивал визуальную табличку, где зрительно представлял расчет, который следовал из полученных разъяснений. В первой половинке таблички он высчитал, из какого объема времени в секундах состоят земные часы, сутки и годы. И сопоставил с расчетами, выстроившимися в воображении, если принять во внимание цифры, которые обозначила Серафима в ходе своей модификации его жизненного ресурса, то все, вроде бы, совпадало. Словно на экране сложного калькулятора он видел следующий порядок вычислений:
- "По обычному расчету времени считается, что:
1 минута равна 60 секундам,
1 час вмещает в себя: 60х60= 3600 секунд.
1 сутки содержат 3600х24=86400 секунд.
1 год слагается из 86400х365=31536000 секунд.
А после генного, модифицирующего воздействия, выходило, что "исправленный" организм уже воспринимал время, умещая:
В 1 минуту 60х24=1440 секунд.
1 час удлинялся до 1440х60= 86400 секунд.
1 сутки растягивались до 86400х24=207360 секунд.
1 год превращался в 207360х365=75686400 секунд.
И хотя внешне ничего не менялось, организм, проживая в чужом временном исчислении, расходовал свои ресурсы значительно медленнее и экономнее. Учитывая, что до вмешательства Серафимы, его фактический износ определялся примерно сорока годами, то оставшийся "запас прочности" можно определить, используя полученные расчетные коэффициенты, где соотнесены основные сроки обычного и измененного восприятия времени в следующем порядке, как:
31536000 : 75686400=0,417 или 41,7%
А применительно к возрасту Трофима, получается, что:
- "Сорок лет, это примерно половина допустимого полноценного ресурса, заложенного в организм человеческой особи, а оставшаяся половина с учетом расчетных коэффициентов может быть увеличена примерно до трехсот шестидесяти лет. В расчете это можно изобразить следующим порядком:
Оставшиеся сорок лет, умноженные на коэффициент, определенный в 41,7 процентов, дает удлинение времени одного года до 16,68 лет. А применив модификационный знаменатель, предусмотренный в размере двадцати четырех, подтверждает расчет и выглядит следующим образом:
40 лет х 41,7% = 16,68 х24=400,3 лет.
Исключая использованные годы, остаток жизни может быть рассчитан, как:
400 лет - 40 лет =360 лет...".
Строки плавно заливали экран Ульяниного ноутбука. Она еще не успела подключить калькулятор на смартфоне, чтобы проверить расчеты, которые с такой легкостью разложила "по полочкам", описывая объяснение Серафимы и Трофима, планирующих дальнейшую совместную работу толи "по спасению", толи "по уничтожению" мира, когда к Ульяне подошла медицинская сестра и пригласила её в кабинет лечащего врача.
Ульяна рассчитывала, что пробудет в больнице чуть больше недели. Примерно столько времени нужно, чтобы пройти обследование и получить рекомендации по сохранению здоровья, использованию соответствующих возрасту диет и соблюдению режима "труда и отдыха". Но врач ошеломил Ульяну сообщенной ей информацией. У мозгу у неё выявили довольно большую опухоль. Более того, кроме основного очага, на снимках головного мозга явно просматривалось несколько более мелких очагов. Было непонятно, это самостоятельные новообразования, или расползшиеся метастазы от главного очага. Насколько злокачественным и агрессивным является опухолевый процесс без биопсии определить невозможно. Но о том, что процесс явно не доброкачественный, можно судить по результатам анализов. Врач предложил Ульяне принять решение о том, продолжать обследование и лечение в специализированном отделении этой клиники, или оформлять её перевод в профильный онкологический центр. Поняв, что Ульяна пока еще не до конца осознала полученную информацию, врач предложил ей пока вернуться в свою палату, позвонить родным и посоветоваться, а завтра продолжить разговор. Ульяна убрала в тумбочку ноутбук. Мозг отказывался думать о чем либо другом, кроме полученной информации. Заглянувшая в палату санитарка, пригласила всех пройти в столовую, на обед. Ульяна механически съела жиденькую солянку с плавающими в миске кусочками картофеля, морковки и несколькими фасолинами. Прожевала жесткие, похожие на пластинки, кусочки жареных рыбных палочек щедро политых белесым соусом, и выпила сладкий, чуть тепленький чай. Она почти успокоилась. Мозг на удивление легко свыкся с оглушающей информацией и призвал к действию. Звонить детям Ульяна не стала. Решила не беспокоить их, пока не будет окончательного диагноза и принятого решения. Ульяна позвонила Илье Леонидовичу. По телефону она не рассказывала ему подробностей, но услышанного хватило, чтобы этим же вечером он приехал в клинику. Ульяна пересказала ему разговор с лечащим врачом. Она не просила совета. Ведь за прожитые годы, она давно привыкла все решать сама. Просто ей нужно было с кем-то поделиться даже не для того, чтобы услышать сочувствие, а просто, чтобы в словах выразить тревожащее. А также, чтобы почувствовать стороннюю реакцию.
Илья Леонидович узнал, когда на рабочем месте можно будет застать лечащего врача Ульяны. А пока он не встретится с ним и не переговорит, никаких решений попросил не принимать. И не позволять никаких инвазивных вмешательств. Он добавил:
- " Один -два дня, ничего не изменят. А там подумаем и решим, как лучше действовать дальше. Пока человек жив, безысходных ситуаций - не существует ... ".
Как ни странно, у Ульяны тоже не было ощущения беды. Несмотря на смертельный диагноз, на смену растерянности первых минут, пришла уверенность в поправимости ситуации. Ульяна даже подумала, что это опухоль "заблокировала" в её голове тревожность, отключив "инстинкт самосохранения". После нескольких ночей, когда погрузившись в сюжет своего повествования , Ульяна даже во сне не могла отключиться и жила обдумыванием образов своих героев, она заснула крепким, почти безмятежным сном, без сновидений. На следующий день, в кабинете лечащего врача Ульяна попросила дать ей на раздумья еще денек. Она сказала, что хочет принять решение, посоветовавшись с другом - кандидатом медицинских наук. Врач недовольно поморщился, сказав, что каким бы не было решение Ульяны, максимум послезавтра он должен будет выписать её из отделения, как не профильную больную. И добавил, что сейчас она может перейти в другое отделение, получив вне очереди "квоту" на лечение, как "экстренная", уже госпитализированная, с установленным диагнозом. А как сложатся обстоятельства, если она пойдет лечиться "из дома", и как надолго растянется ожидание "квот" и подбор "госпитальной койки", ему не известно. А кроме того, он обязан предупредить, что каждый потерянный день, не использованный на лечение, может оказаться "безвозвратным".
Вечером приехал Илья Леонидович. Лечащего врача уже не было на месте, поэтому он через Ульяну передал официально оформленное "направление", в котором предписывалось согласно полученной "квоте", перевести Ульяну в федеральный онкологический центр вместе со всеми документами по результатам обследования. Илья Леонидович пояснил, что там работает его друг, очень хороший специалист. Поэтому в благоприятном исходе он уверен. Он одобрил решение Ульяны пока не информировать детей о происходящем. Ведь любая нервозность может помешать в принятии правильных решений.
В лечебном учреждении, куда на своей "Мазде" Илья Леонидович перевез Ульяну из ведомственной клиники МВД, их встретил невысокий, абсолютно не профессорского вида врач, лет пятидесяти. Он дружески пожал руку Илье Леонидовичу и приветственно кивнул Ульяне. В своем кабинете он просмотрел медицинские документы, которые выдали Ульяне "на руки" при выписке. Вызванная в кабинет медицинская сестра проводила Ульяну к приготовленной для неё койке в двухместной палате. А вскоре, перед отъездом домой, зашел попрощаться Илья Леонидович. Переезжая в другую больницу, Ульяна взяла с собой ноутбук. Она подумала, что отвлекаясь на изложение своей фантастической истории, ей легче будет воспринимать происходящее и, не поддаваясь эмоциям, и при необходимости, принимать осознанные решения.
Накануне вечером, Илья Леонидович привез Ульяну из больницы, чтобы она могла переодеться, привести себя в порядок и собрать необходимые вещи, в виде чистого халатика, ночной рубашки, сменных тапочек, чистого полотенца, а так же нового куска мыла, зубной щетки, кружечки и ложки. За вечерним чаепитием Ульяна рассказала Илье Леонидовичу, что воплощая свою давнюю "задумку", начала писать фантастический рассказ. И хотя до окончания "истории" было еще далеко, она, уступив настойчивой просьбе Ильи Леонидовича, скопировала ему на "флешку" готовый текст. А заодно рассказала, что так "вжилась" в сюжет, что недавно видела сон, в котором четко, как наяву общалась с придуманной ею героиней, Серафимой. Ульяна сказала, что не исключает вероятность, при которой яркость сновидений и буйство фантазии вызваны наличием опухоли, но она, все же, мечтает, чтобы хоть кто-то прочитал её "писанину". Тем более идею и сюжет своего рассказа она задумала уже давно, и надеется, что "на здоровую голову".
Каково же было удивление Ульяны, когда на четвертый день пребывания в онкологическом центре в дверях её палаты появился Илья Леонидович с радостной улыбкой на лице. Он объявил Ульяне, что готов забрать её отсюда незамедлительно. Обследование на специализированном оборудовании показало, что опухолевый процесс в голове Ульяны находится в стабильном, не развивающемся состоянии. Очаги располагаются там довольно давно. Вокруг них уже сформировались плотные, клеточные капсулы, направив процесс в ремиссию. Вообще у Ульяны очень крепкий организм, иммунная система которого в состоянии справиться с любой проблемой.
Он сказал, что учитывая все обстоятельства, никаких хирургических вмешательств пока лучше не совершать, а просто подождать, доверившись природе.
Ульяна обрадовалась полученному известию. Однако, в глубине её души, все же, угнездился червячок сомнения. Утром следующего дня, хотя и был выходной, Илья Леонидович уехал на работу. Ульяна оставшись одна, из продуктов, найденных в холодильнике, сварила щи на бульоне из замороженной куриной грудки, обжаренных на масле варено-копченых свиных ребрышек и кусочка слегка заветренной ветчины. Овощей, найденных в поддоне холодильника, хватило и на заправку щей и на начинку "заливного" пирога, который испекла Ульяна, использовав, половинку пакета муки, обнаруженного в шкафчике над мойкой. Растянувшийся, толи поздний обед, толи ранний ужин располагал к разговору. Ульяна заранее подбирала слова, чтобы уговорить Илью Леонидовича рассказать ей всю правду. Ей казалось, что радостный оптимизм по поводу не подтвердившегося диагноза, выглядит несколько наиграно. Она рассчитывала, что убедившись в её спокойствии, Илья Леонидович расскажет ей правду, даже если она будет звучать, как скорый смертный приговор. Она убедит его, что не запаникует и сумеет правильно распорядиться оставшимся у неё временем. Но сидя за столом, под чаепитие с поеданием еще теплого пирога с капустой, луком и вареными яйцами, Илья Леонидович уверил Ульяну, что сказал ей правду. А чтобы она не сомневалась, на днях он отвезет её на консультационный прием еще к одному специалисту, который даст свое заключение о состоянии здоровья Ульяны, учитывая все полученные медицинские документы. Ульяне было неудобно от того, что она доставляет Илье Леонидовичу столько хлопот. Но он сказал, что для него это вовсе не затруднительно. А пока попросил еще раз, в подробностях, пересказать сон, где она общалась со своей вымышленной героиней, Серафимой. Ульяна удивилась, но без труда восстановила подробности приснившейся беседы.
В том сне Ульяна увидела себя сидящей на лавочке возле дома в Подмосковье. Приятно окутывала прохлада летнего вечера. Рядом, возле столика, на котором лежали несколько свеже сорванных яблок, расположилась Серафима. Почему-то внешне, в этом сне, она напоминала ей однажды встреченную в электричке попутчицу, назвавшуюся Мирой.
Собеседница по-дружески задает тон в разговоре. Очень убежденно, она объяснила Ульяне, что выставленный ей пугающий диагноз, для неё вовсе не приговор. Словно подружка из далекой юности она припомнила Ульяне, что её уже однажды пугали, чуть ли не безысходностью ситуации, когда она сильно простудилась в первый год студенческой жизни. Тогда, Ульяна, девчонка из провинции, только что поступила в самый престижный университет страны, чтобы выучиться и получить профессию журналиста, о которой мечтала с детства. Её принял самый большой и желанный город страны. Как все советские студенты семидесятых годов прошлого столетия, первокурсники поехали на картошку, чтобы своим трудом приблизить победу в "битве за урожай". Осень была слякотная и промозглая. Студенты - москвичи одевались по погоде и на выходные ездили домой, чтобы привести себя в порядок и подкормиться домашней едой. А приехавшие издалека, общежитские первокурсники, штопали прохудившиеся носки и сушили у костра раскисшие от сырости, не готовые к подобным испытаниям, китайские кеды. Потяжелевшие от не выветриваемой влаги куртки, почти не грели. Одна за другой однокурсницы Ульяны, подхватив тяжелую простуду, отправлялись на больничную койку. А она пока держалась. Вот только справляться с изматывающим кашлем становилось все труднее. И только когда, завершились сельскохозяйственные работы, Ульяна поняла, что идти к врачу за рецептом на лекарство, все равно придется. Ведь она своим кашлем мешала преподавателям читать лекции. На осмотре у Ульяны выявили запущенное воспаление легких и предложили лечь в университетскую больницу. Как на самом деле выглядела её лечащий врач, Ульяна уже не помнила. Но во сне Серафима рассказывала об этом случае, словно сама её лечила. Пока обследовали Ульяну, собирали консилиум и подбирали адекватное лечение, болезнь вместо усугубления и нарастания, вдруг сама перешла в стадию ремиссии, и очаги воспаления, недавно пугавшие своей величиной, начали рассасываться и исчезать без всякого лечения. Через несколько дней Ульяну из больницы выписали полностью выздоровевшей, даже не применив для лечения ни антибиотиков, ни физиотерапии. Дама - врач, прощаясь, при выписке пошутила, что у Ульяны "космическое" здоровье, и посмеявшись, добавила:
-" Это болезнь испугалась. Она поняла, что если попытается расправиться с твоим организмом, у микробов вообще не останется шансов на существование в этом мире".
И позднее Ульяна не раз убеждалась, что если она, приболев, не пытается лечиться, не прибегает к помощи медикаментов, то любая хворь, едва обозначившись, очень быстро,
сама - собой, исчезает, практически не навредив. Надо просто "довериться" силам своего организма. Даже ушибы, ранки и ссадины затягивались, словно помазанные целительным лекарством. Поначалу, в молодости, обнаружив скол на эмали или дырочку в зубе, Ульяна спешила к стоматологу. Так она запломбировала несколько зубов. А потом, когда страну захватили беспринципные девяностые, и все стало неподъемно дорого, она престала обращать внимание на собственные проблемы. И зубы тоже перестали болеть. Более того, на месте удаленного "клыка", который она сломала, зубами разрывая "скотч" на тюках с товаром, вырос новый зуб. А Ульяна подумала, что ей, видимо, повезло. Ведь, несмотря на возраст, зуб оказался "молочным", как "припозднившийся" привет из детства.
Выслушав это, Илья Леонидович, сказал, что Ульяна сама ответила себе на вопрос о том, верить ли тому, что её организм самостоятельно справился с возникшим в её организме онкологическим процессом.
- " У тебя уникальная иммунная система..." - говорил он, - " Возможно, ты раньше слыхала, что организм человека, при определенных условиях, может победить любой недуг. Но официальная медицина признавать это не желает. Ведь это рушит её основные принципы, в применении научного подхода к обоснованию возникновения болезней и к методологии их медикаментозного лечения. А болезни - это самый совершенный механизм управления живыми существами. Вирусы, микробы и грибки, атакуя чужой организм, могут, как задействовать, так и отключить любую его функцию. Фантасты и паникеры давно уже пугают, что в мозг человека может попасть либо инопланетная, либо земная, но "запихнутая" чужой рукой, некая "кнопка" управления. Она сделает его покорным и безропотным, подвластным чужой воле. На самом деле, для этого вовсе не нужно вживлять в тело каждого человека какой-либо "чип". Достаточно просто заразить популяцию искусственной, управляемой заразой. А уж она, угнездившись, сама настроит и перенастроит предназначенные для этого механизмы, заложенные в генную систему. Это внешнее управление биологической популяцией существует уже сейчас... И создано оно было одновременно с созданием человечества... ".
Илья Леонидович, воспользовавшись пультом управления, убавил звук истерично кричащей рекламы, сменившей спокойный сюжет какого-то старого фильма на экране укрепленного на штативе, кухонного телевизора. Подогрев воду в электрическом чайнике, и уложив свежие чайные пакетики в опустевшие кружечки, он наполнил их, тем самым, приглашая к продолжению беседы.
- " А как иначе объяснить массовое самоубийство птичьих стай или выбросившихся на берег китов, дельфинов и "взбесившиеся" косяки рыб?" - продолжил Илья Леонидович, - " И чем заразнее будет болезнь, тем большим количеством биологических существ можно будет управлять единомоментно. Для этого совсем не нужны эпидемии чумы, холеры или сверхтяжелого гриппа. Достаточно небольшого воздействия. Примененные лекарственные препараты уберут симптомы, вернут прежние вкусовые предпочтения. С помощью отработанных стандартов восстановится сила мышц, исчезнут неприятные ощущения в теле. И никто даже не поймет, что влияние на разум уже находится под управлением внешней силы. Будет казаться, что ничего не изменилось, пока однажды какая-нибудь идея вдруг не увлечет страстным желанием что-то съесть или выпить, куда-то пойти, что-то изменить, кого-то начать прославлять или пожелать убить. Целый народ может внезапно поддаться непреодолимому желанию воплотить в жизнь некую цель, особо важное деяние или воспылать приверженностью к идеям определенного лидера или группы лиц... Поэтому многие, подчас, реально не тревожащие симптомы, не так уж безобидны ...".
И хотя Ульяна никогда не искала вокруг себя никаких "теорий заговора", слушать рассуждения Ильи Леонидовича ей было интересно. Тем более, она уважала его профессиональные знания, а увлеченность написанием собственного фантастического рассказала, настроила разум на восприятие подобных теорий. И даже когда Илья Леонидович, поинтересовался:
- " Допускает ли она возможность реального существования Серафимы и подобных ей?"
Ульяна ответила, что последнее время, вокруг столько абсурда смешанного с реальностью и если не думать, что это галлюцинации, вызванные опухолью мозга, то не остается ничего другого, как принять на веру все происходящее.
- " Ну, молодчина!" - рассмеялся Илья Леонидович, - "В обладании даром истиной журналисткой дипломатии тебе не откажешь... Тогда поверь мне, как врачу. В настоящий момент, считаю тебя достаточно здоровой, чтобы правильно все воспринимать. И даже то, что я хочу рассказать... Я планировал сделать это позже, но думаю, что сейчас момент подходящий. Медицинские обследования, проведенные в клинике, выявили у тебя необычную генетическую способность самостоятельно освобождать организм от проникающего вредоносного влияния. Инфекции, вызывающие у других болезнь, в твоем организме стимулируют выработку мощного физиологического ответа, направленного на излечение и освобождение от любого стороннего воздействия. А также врожденную иммунную невосприимчивость ко многим болезням..." .
Илья Леонидович воодушевился, почувствовав в лице Ульяны благодарного слушателя:
- "Суть профилактических прививок заключается в приучении вакцинируемого организма к раздражающему воздействию определенного вида заразы. Инфекция, проникая в организм в ничтожном количестве, позволяет иммунной системе легко с ней справиться, выработав особые антитела - стражники, которые не допустят впоследствии известного им болезнетворного "врага". А значит, и не позволят повторно заразиться...", - Читая во взгляде Ульяны заинтересованность, продолжал, - "... Но есть особи, организм которых может самостоятельно регулировать свою иммунную систему. И побеждать не только болезнь, но и вакцинное воздействие. Современная медицина отвергает наличие подобной способности... Но от факта никуда не денешься... В зарубежной профессиональной литературе давно уже обсуждаются состояния организма, названные "Маргелоновой болезнью", "Болезнью Жарова" и тому подобное, не вписывающееся в проверенные постулаты. Особенность, присутствующая в твоем организме, очень похожа на проявление "Синдрома Вайля - Стоката", названного так по именам докторов, пытавшихся это описать. Но в диагностическую классификацию этот "синдром" так и не попал, а случаи "самопроизвольного исцеления" отдельными пациентами, попросту, относят к случайностям. Но твой случай, еще интереснее...".
Хитро улыбаясь, продолжал Илья Леонидович:
- "... О людях, обладающих подобной способностью обычно иронично говорят, что "в их крови растворена хлорка". Она дезинфицирует и уничтожает все, кажущееся организму чужеродным. Как правило, подобные люди обычно почти не болеют, легко побеждают инфекции, быстро восстанавливаются после травм. Но и они имеют некоторые проблемы. Обычно им не удается зачать детей. Их биоматериал, встречаясь с биоматериалом партнера, попросту его "нейтрализует", как инфекцию. А у тебя есть двое детей. Естественно зачатых, выношенных и не имеющих особых проблем со здоровьем. Такого раньше не было описано. Очень интересно было бы изучить биоматериал их отца. К сожалению, это сейчас не возможно. Но проверив биоматериал твоих детей и внуков, их уже взяли под наблюдение...".
От последних слов Ильи Леонидовича резко повеяло опасностью. Ульяна прервала его рассуждения. Пристально посмотрев на него, она спросила:
- " Что это значит? Что им угрожает?".
Но он жестом успокоил её и сказал:
- " Пока ничего. Не беспокойся, их никто не тронет. За ними "присматривают"..."
Но Ульяна уже разволновалась:
- "... Илья, поясни, о чем ты сейчас говоришь? И вообще, кто ты такой?"
Снова заполнив кипятком чайные кружечки, Илья Леонидович продолжал:
- "... Ну ладно, наверное, пришло время... Особи, подобные Серафиме, которую ты считаешь вымышленным персонажем, реально существуют... Это не твои и не мои фантазии. И не больной бред. То, что последнее время ты получала информацию со странным сюжетом, не что иное, как способность к особому ментальному восприятию ... У тебя невероятно развита не только иммунная система, но и эмпатия... Просто успокойся, выслушай... Мы все обсудим...".
Заметив, что удалось погасить тревожные огоньки во взгляде Ульяны, Илья Леонидович продолжил:
- "... Мир, который нас окружает, гораздо сложнее, чем кажется изначально. Он значительно многомернее, чем принято считать. Подрастающей молодежи, выросшей в виртуальной реальности возле компьютерного экрана, воспринять это гораздо легче, чем взрослому, сформировавшемуся поколению. Но и скрывать от них истинное положение вещей, тоже сложнее. То, что старшие расценивают, как бред, они считают забавным и стараются докопаться до причины. Даже то, что тебя сейчас пугает, поколение внуков принимает, как одну из полагаемых теорий. Но вернемся...", - голос Ильи Леонидовича звучал четко и почти не вызывал мыслительного отторжения, - "... Согласно религиозной теории, все существующее создано божественной силой. По сути, так и есть. Но это просто теоретическое утверждение, принятое на веру. Ребенок берет пластилин и лепит фигурки, которые для него имеют смысл реального. Делая снимки неживой природы, можно заставить их двигаться, мысленно одушевляя... Так и все остальное. Считаю, что описанные тобою, силы "Создателя" действительно существуют. И скорее всего, это не старичок, сидящий на облаке, а целая высоко развитая научная система, которая создала наш мир, реализуя свои, определенные цели. Именно по их замыслу земля твердая, воздух легкий, а люди и животные состоят "из плоти и крови". И на этом "игровом поле" у каждого своя роль. Есть "ведущие" и "ведомые". Есть "игроки" и "фигуры". Есть культивируемая и управляемая масса. А есть те, которые обеспечивают подконтрольность её развития. Помнишь, в одном из своих снов, когда ты только обдумывала сюжет своего фантастического рассказа, появилась толи Серафима, толи Мира ...".
Ульяна вспомнила, что действительно её фантазия очень легко приняла образ этой вымышленной особы. А Илья Леонидович продолжал, рассказывая, как с течением времени и изменением образа мышления людей, менялся и характер общения с "посланцами".
- "Меня давно увлекает эта тема. Поэтому я заинтересовался попавшими к тебе бумагами "чокнутого профессора" ...", - говорил он, - "...Я слышал о подобном не однажды. Следует признать, иногда происходили "осечки". И люди либо реально сходили с ума, либо окружающие пугались и отстранялись, выставляя "фантазеров" душевно больными. Происходило это в основном с наиболее грамотными , приближенными к традиционной науке. А легче всего справлялись те, кого воспринимали, как шутников, фантазеров и странных личностей, каковыми бывают актеры, писатели, неугомонные путешественники, неисправимые шутники...".
Ульяна вспомнила, как во времена "неустроенности", простояв день за рыночным прилавком, а вечерами закончив домашние дела и уложив спать детей, она, штопая их прохудившиеся носки и свитера, мечтала о покупке печатной машинки. Так и не став журналистом, она сохранила стремление к творчеству и уже тогда мечтала начать писать собственную книгу, где главную героиню почему-то непременно должны были звать Мирой. Но Ульяна считала, что это имя у неё засело в голове, как понравившееся, будучи где-то однажды услышанным. А почему свою героиню она назвала Серафимой, объяснить не смогла. За странными разговорами, затянувшееся чаепитие ушло за полночь. Но усталости Ульяна не ощущала и не хотела прерывать рассказа Ильи Леонидовича. Она не была уверена, что ей еще раз удастся вызвать его на откровенность и услышать нечто подобное. И она спросила:
- " Так, ты считаешь, что, "писанина", "чокнутого профессора", не вымысел и не болезнь?".
В ответ, Илья Леонидович пояснил, что, возможно, этот человек действительно общался с "проводником", но его не совсем здоровый мозг излишне "разукрасил" фантазиями полученную информацию. На самом деле все гораздо проще.
- " Помнишь..." - продолжил он, - "...В заинтересовавшем тебя рассказе о Марии,
ученом-генетике, описана методология воздействия на генетический код биологических существ. Хотя там изложена сущая ахинея, не воспринимаемая специалистами, но я специально "подбросил" его тебе. Ведь рано или поздно, этот разговор должен был состояться... Так вот, многоуровневая система заселения жизненного пространства действительно существует. На низшем её уровне расположены вещества и существа, призванные обеспечивать ресурсную и пищевую базу более высоко развитых...".
Илья Леонидович, увидев скривившееся от недовольства лицо Ульяны, иронично продолжал:
- " ... Люди охотно верят, что некий Бог за неделю создал Землю и все "сущее" на ней. Но ведь где-то, из чего-то, и зачем-то - он это создавал. Да и сам он тоже появился не на пустом месте. Так почему бы отстранившись на миг от бездоказательно принимаемых на веру утверждений, не представить мастерскую, где монтируя хитроумную генетическую мозаику, идет непрерывный процесс совершенствования, создания и изменения всего живого и не живого. Как выглядит "Главный мастеровой", вряд ли кто доподлинно расскажет, но многочисленные его "помощники" должны присутствовать во всех допустимых измерениях. И в том числе среди людей. Такими полагаю, являются твои: Мира и Серафима. А может и мы с тобой ...".
Это было уже слишком. И хотя Ульяне интересно было слушать излагаемое Ильей Леонидовичем, его последние слова очень обидели. Ульяна восприняла их, как слова утешения из детской сказки, которые говорят перепуганному ребенку, который и без того забился в угол, но вместо слов успокоения, слышит продолжение страшилки. Возникло ощущение, что ей просто "морочат" голову. Встав из-за стола, Ульяна отнесла в мойку кухонной раковины свою использованную посуду. Вымыла её и убрала на полку. Уходя в свою комнату, Ульяна сказала, что завтра позвонит сыну и попросит перевезти её вещи обратно домой. Глядя на Илью Леонидовича, стоя в дверях кухни она проговорила:
- " Спасибо за все. Я знаю, что больна. Что время мое сочтено. И ты пытался меня утешить. Но не надо думать, что я сошла с ума. Со всем этим, я сумею разобраться ... Еще раз спасибо и прощай... И прости, что позволила тебе прочитать написанную мною белиберду ...".
В своей комнате, Ульяна переоделась в ночную пижаму, разобрала постель, улеглась и погасила свет. Она не сердилась на Илью Леонидовича, понимая, что прочитав её незаконченный рассказ, он просто пытался ей подыграть и поднять настроение. На следующее утро Ульяна проснулась поздно, когда индикация на экране её мобильного телефона показывала почти десять часов утра. С самого детства Ульяна привыкла просыпаться рано и считала себя "жаворонком". Самую трудоемкую работу она тоже, обычно, планировала на утренние часы.
И как правило, подолгу не валялась в кровати. Однако этот, затянувшийся сон вместе с отдыхом вернул Ульяне спокойствие и уверенность. Она помнила, что обещала Илье Леонидовичу вернуться домой, к себе в Подмосковье. Но сейчас, переосмыслив, подумала, что возможно вчера зря погорячилась. Ей очень не хотелось вовлекать семью сына в проблемы, которые неизбежно возникнут, когда её болезнь усугубится. А Илье Леонидовичу, по своим "связям" в медицинской среде будет значительно проще "пристроить" её в какой-нибудь хоспис. Небольшие накопления на оплату этих услуг у неё пока есть. Да и хотелось извиниться перед Ильей за вчерашнюю необоснованную вспышку гнева. Потому, звонить сыну она не торопилась. Вместо этого, Ульяна решила устроить небольшую уборку. Она вычистила на кухне следы вчерашнего позднего чаепития, подтерла пол. Потом, стоя под струями теплого душа, Ульяна с удовольствием смыла с себя остатки усталости и неприятных мыслей. При этом она привычно, нашептывала:
А мне здоровье возвратится, у мечты ведь нет конца...
Поменяв десяток масок, на природу вновь манит.
Этот мир в сиянии красок, служит мне, меня хранит...".
Распахнув створки кухонного окна, Ульяна наслаждалась слегка прохладной свежестью ранней осени, вползающей в мир. А в мыслях роились слова:
"Лето, осенью сменяясь, всюду моросью следит...
Я не бью, я защищаюсь, растирая слово в блин.
Я сильнее белобрысых, я мудрее черноглазых.
Я упорнее всех лысых, со мной не справиться им разом...
Светел мир, прозрачны мысли, новый день рассеет мрак...
Как рябиновые кисти, мысли выстрою в парад.
В тихой заводи скопившись, муть чужую утопив,
Удачу встречу очень быстро, свою силу возродив ...".
Тихий зуммер, раздавшийся из коробочки домофона, оповестил, что кто-то воспользовался электронным ключом. И хотя до окончания рабочего дня было еще довольно далеко, Ульяна поняла, что вернулся Илья Леонидович. А вскоре , открыв своим ключом входную дверь, он уже копошился в прихожей, развешивая в гардеробной верхнюю одежду и, протирая подошвы башмаков, устанавливал их на обувной стеллаж. Увидев, что Ульяна на кухне, Илья Леонидович, не заходя в комнату, сразу прошел туда. Он вел себя непринужденно, словно не было вчерашней ссоры и недоверия. Из портфеля, с которым ходил на работу, он достал несколько конвертов. Это были снимки и медицинские заключения. Вверху каждого их них была указана фамилия, инициалы и дата рождения Ульяны, а ниже дата проведенного обследования. Илья Леонидович, пригласив Ульяну сесть к столу, разложил перед ней снимки.
- " Посмотри...", - сказал он, - "... Вот здесь вся хронология развития опухолевого процесса. Смотри, два месяца назад, на первых снимках очаг довольно объемный. Вот позднее... Явно, видна динамика в сторону уменьшения... А на последнем, опухоль почти исчезла. Кроме того, примыкающие к очагу ткани, выглядят неплохо, а сама опухоль словно упакована в капсулу, не позволяющую расползаться. Такого невозможно достигнуть даже целенаправленным интенсивным лечением".
Илья Леонидович собрал разложенные по столу снимки, вернул их на место. Затем вынул из пластикового пакета компьютерный диск. Такие давно уже не в ходу у пользователей, но выдаются в медицинских учреждениях врачам и пациентам после прохождения процедуры магнитно - резонансной и компьютерной томографии.
- " Здесь полная запись проведенного обследования...", - продолжал Илья Леонидович, -
"... Она предназначена для специалистов, но если пожелаешь, я могу продемонстрировать, чтобы ты убедилась в полном отсутствии у тебя угрожающего жизни злокачественного опухолевого процесса. Дополнительно, когда ты была в онкологическом центре, я попросил, чтобы тебе сделали обзорную томографию организма. Вот снимки...", - Илья Леонидович развернул перед Ульяной объемные и выборочные, увеличенные и расшифрованные фотографии.
- "... Посмотри...", - говорил он,- "...Помнишь, ты рассказывала, что в детстве, катаясь на самодельном, деревянном самокате упала и сломала ребро. Но боялась, рассказать родителям, понимая, что получишь за это дополнительное наказание. Травма "зажила" сама, но некоторое время под кожей, там, где был перелом, прощупывалась твердая шишка. Я специально попросил тщательно исследовать место перелома. Костная мозоль сформирована так, словно оперативным путем было совершено специальное наложение на дробленые осколки, максимально выравнивая смещение. Это уникально, если знать, что сращение произошло без медицинского вмешательства... А вот этот рубец остался после перелома в плечевом суставе. О нем ты ничего не говорила...".
Ульяна разглядывала предлагаемые снимки. О том, что был перелом плеча, она не знала сама. Да, правая рука у неё болела давно. Она считала, что повредила её, когда приходилось таскать тяжелые сумки с товаром на базаре. Но вспомнился эпизод, произошедший много лет назад на Новочеркасском рынке. Разборки между владельцами товара и местными бандитами происходили там нередко. И тот случай был почти рядовым. Группа молодчиков в тренировочных костюмах, устраивая очередной "рейд устрашения", раскидали несколько прилавков с товаром. Ульяна, увидев приближающихся "братков", спешно запихивала в баулы наиболее ценные вещи. Один из "молодчиков" попытался выхватить из её рук китайский махровый плед, упакованный в фирменный пакет с ручками. Он резко рванул пакет из её рук. Силы были не равны и Ульяна, выпустив товар, упала на приступок торговой палатки, сооруженный из старых, деревянных поддонов. Ушиб был сильный. Плечо болело, но подвижность сохранялась. Поэтому в больницу Ульяна не обращалась. А там оказывается был перелом... Значит, это точно её снимки, а не утешительные "картинки", демонстрируемые для успокоения. С не меньшим любопытством Ульяна разглядывала отметины на фотографиях её легких, где присутствовали явные следы самоизлечения от очагового воспалительного процесса, а на щиколотке левой ноги утолщение выдавало место привычного подвывиха, который мучил её уже много лет и заставил отказаться от ношения обуви на повышенных каблуках. Но все же, Ульяна до конца не понимала, какую цель преследует Илья Леонидович, разъясняя ей все это. Она уже поняла, что была не права, не поверив в свое выздоровление. Извинилась за допущенную вспышку гнева. Никуда уезжать ей уже не хотелось. Ей нравилось общество этого интересного человека.
После того, как Ульяна поделилась с Ильей Леонидовичем содержанием своего фантастического рассказа, а он неуклюже пошутил, сделав вид, что верит в реальность её персонажей, возвращаться к продолжению изложения, ей почему-то не хотелось. Больничный лист, полученный при выписке, заканчивался через два дня. Ульяна планировала завтра пойти в поликлинику и "закрыть" его, а потом снова выйти на работу, хотя Илья Леонидович настаивал на увольнении. Он считал работу уборщицей для Ульяны не приемлемой. Тем более, что в принесенных им папках скопилось немало не обработанных и еще не включенных в новое повествование криминальных материалов. Он даже предложил Ульяне платить за работу не меньше, чем она получает за уборку. Но Ульяна не хотела от него зависеть, а остаться без заработка побаивалась.
Закончив дела в поликлинике, Ульяна решила навестить в Подмосковье семью сына. На душе было спокойно и даже радостно. Мысленно она приняла, что пугающий диагноз у неё не подтвердился, и она не станет "проблемой" и обузой для детей. Ей снова хотелось быть нужной и полезной для всех. За последний год, глобальных изменений с домом не произошло, но он ощутимо преобразился. Заметно освежила фасад новая черепица на крыше и установленные пластиковые окна. Вместо покосившегося ограждения с разболтанной калиткой, вокруг дома теперь красовался аккуратный забор из окрашенного в зеленый цвет гнутого профнастила. А вместо тяжелой, обитой войлоком входной двери с кнопкой неисправного звонка, на крылечке входящих встречала добротная, хоть и металлическая, но не тяжеловесная дверь, оборудованная домофоном. Внутри "новые хозяева" тоже все переделали под свой вкус. Но от этого дом выглядел еще уютнее. Ведь любое жилище, наполненное движением и голосами обитателей, кажется живым. Как и планировалось, из бывшей кладовки, после утепления и ремонта, для младшего внука была оборудована довольно удобная комната. В комнате Ульяны все оставалось на своих местах, словно ожидая, хозяйку, которая скоро вернется домой. Сын был в рейсе, а внуки на учебе. Вера, жена сына, в первое время после переезда в Подмосковье, устроилась на работу в одну из московских контор. Но после жизни в провинции, где все в шаговой доступности, долгие поездки её изматывали. Устроиться на канцелярскую работу в поселке было довольно сложно. Все вакантные должности рядом с домом оказывались либо очень хлопотными, либо слишком мало оплачиваемыми. Посчитав, что накопленного пенсионного стажа у неё уже достаточно, в семье решили, что будет полезнее, если она уволится и возьмет на себя хозяйственные заботы, которых в сельском доме было предостаточно. Тем более, что Дмитрий получил неплохую, довольно высоко оплачиваемую работу водителя фуры - рефрижератора в транспортной компании, занимающейся международными перевозками. А сыновья - студенты, обучаясь на бюджетном отделении, на каникулах всегда старались подработать, финансово обеспечивая себе возможность покупки вожделенных молодежных мелочей и новеньких гаджетов. Вера с большим удовольствием наводила уют в жилище, о котором всегда мечтала. Ульяну она встретила радушно. Усадила за стол. От обеда Ульяна отказалась, сказав, что не голодна. Вместе с Верой, Ульяна выпила кружечку сладкого растворимого кофе с сухим печеньем. Поговорили об Иване и Сереже, о планах на будущее. По искоркам, мелькнувшим в глазах невестки, Ульяна заметила, радость от известия, что пока не собирается возвращаться домой и ни в чем не нуждается. Это не обижало. Наоборот, на душе было радостно, что в отличие от многих семей, у её детей не было обиды за что-то "недоданное". Погостив около часа, Ульяна попрощалась и поехала "к себе" на "Сходненскую".
Нельзя сказать, что Ульяна легко и просто поверила во все происходящее вокруг неё. Будучи реалистом, привыкшая в жизни "все решать сама", она долго старалась воспринимать "закручивающиеся" события через призму иронии. На какое-то время Ульяна даже усомнилась в искренности рассуждений Ильи Леонидовича. Но детально анализируя его слова и поступки, и не найдя "подвоха" в его действиях, Ульяна заставила себя сначала просто его выслушать, а потом незаметно для себя, поверить. И это был не гипноз и не "морок". И даже не слепая вера в слова человека, имеющего для неё авторитетное мнение. А скорее, обычное любопытство.
После разговора, в ходе которого Илье Леонидовичу удалось убедить Ульяну, что её организм самостоятельно, без вмешательства врачей, сумел излечить себя от самого "свирепого" онкологического заболевания, глиобластомы головного мозга, а так же избавил от множества других проблем, прошло несколько месяцев. Ульяна, как и настаивал Илья Леонидович, уволилась из Пресс-центра "Совета Ветеранов МВД". Пенсионных денег на мелкие расходы, связанные с покупкой личных мелочей и некоторых продуктов, вполне хватало. Получать оплату от Ильи Леонидовича за выполненную работу по написанию книг, Ульяна категорически отказалась. И настояла, что по мере возможностей, будет участвовать во всех хозяйственных расходах. На том и порешили. Все оставили по-прежнему. Днем Илья Леонидович уходил на работу. Ульяна садилась за компьютер и занималась литературным изложением материалов расследований криминальных историй. Вторая книга Ильи Леонидовича уже было сдана в издательство. И Ульяна занималась третьей частью повествования. На этот раз в обработку ей были предоставлены выписки из "дел" за более ранний период. Чтобы сюжетно увязать современные истории и описываемые случаи из старых дел, Ульяне пришлось выдумать еще один персонаж, маму главного героя, чью династию судебных медиков он продолжает. Изначально, Ульяна подумывала начать династию с дедушки главного героя, хитроумного сыскаря начала прошлого столетия. И уже мысленно нарисовала его образ. Но Илья Леонидович сказал, что возможно появятся "выписки" из дел с более ранними сроками, где этот образ еще пригодится. Поэтому возникла "мама", военврач с боевым прошлым. После тяжелого ранения ей пришлось оставить хирургическую практику, требующую ювелирного владения руками, и стать медицинским экспертом. Наделенная природным аналитическим чутьем, она ловко распознавала уловки преступников, маскировавших следы своих "деяний" под естественные причины. К написанию своего незаконченного, фантастического рассказа Ульяна пока не возвращалась. Ей нужно было переосмыслить информацию, полученную от Ильи Леонидовича. На фоне услышанного, то, что придумала в своей фантастической истории Ульяна, теперь казалось наивной сказочкой. А лихо закрученные приключения "железной" дамы - доктора, которые Ульяна, местами, доводила до абсурда, разбирая причины и следствия, приведшие к преступлению и детали, позволившие его раскрыть, отвлекали от аналитического осмысления собственных, изрядно запутанных мыслей. Еще пару лет назад все, с чем ныне Ульяна имела дело, она расценила бы как декорации к голливудскому фильму, сюжет которого балансирует на грани между бытовухой, фантастикой и безумием. Илья Леонидович, который изначально восхищал Ульяну своей деловитостью, разумными рассуждениями и творческими наклонностями, вдруг начал серьезно рассуждать на темы, с которыми разум Ульяны мирился, лишь когда выстраивал фантастические сюжеты. Как бы между прочим, Илья Леонидович рассказал ей историю человека, который почти сто восемьдесят лет назад утратил способность к активному старению. Его организм словно законсервировался, изнашивая свой организм сверх медленно. Проживая пятьдесят лет, он внешне и внутренне старел не более, чем на три-четыре года. На полном серьезе, словно веря своим словам, Илья Леонидович рассказывал Ульяне, что лично встречался с этим человеком, медицински обследовал его, и склонен верить в правдивость его утверждений относительно возраста. Рентгеновские снимки его костей указывали на возрастную повышенную плотность, отражали застарелые травмы и костные мозоли, сформированные многолетним повторяющимся воздействием на отдельные суставы. Обычно все это в совокупности определяет старческую изношенность организма. Но этом случае, обследуемый человек, не страдал ни от артрита, ни от суставной атрофии, ни от старческой мышечной слабости и от дряблости кожи. Мозг тоже, хоть и имел некоторые особенности, присущие возрастным пациентам, выглядел здоровым. И без малейших признаков болезни Альцгеймера. А при исследовании крови определялись следы ранее перенесенных заболеваний, давно уже не существующих ныне. Слушая его, Ульяна пошутила, поинтересовавшись:
- " У него что, был "отключен ген старения" или "активирован ген бессмертия"? А может, его звали "Кощей Бессмертный"? И смерть его в "яйце" хранится? Ну и где он сейчас?".
Илья Леонидович, понимая иронию Ульяны, рассказал, что встреча их состоялась довольно давно. И он также, как Ульяна, воспринял полученную информацию саркастически. А потом пути их разошлись. Видимо, следуя своему правилу, этот человек в определенный момент, просто пропал для всех знакомых, чтобы появиться в другом месте с новыми документами, где его снова восприняли соответствующим паспортному возрасту. А рассказал ей он об этом потому, что персонажи её фантастических рассказов тоже неизбежно сталкиваются подобными моментами в ходе генных манипуляций. Но как врач, он подтверждает, что такое возможно. Ведь "поломка" единственной хромосомы приводит к болезни, названной "прогерией", приводящей к ускоренному старению. А почему повреждение другой, не может отодвинуть старение? Но все это слишком "сладко" в коммерческом плане. Ведь за возможность "жить долго и счастливо, не старея", любой толстосум готов фантастически раскошелиться, а настоящие носители подобной мутации попросту превратятся в "генетических доноров", попав в руки алчных "эскулапов", которые их разберут на молекулы.
Илья Леонидович рассказывал, что издавна фантасты и авантюристы, писатели, художники и "безумные" изобретатели предлагали зрителям и читателям различные интерпретации теории сочетания "сложных" миров в пределах одной планеты.
- " Все это казалось забавным и развлекало публику", - говорил он, - " А фактически, не так уж и надумало. Ведь реально присутствующее, зачастую, трудно скрыть. Психологический прием, принятый за основу методологии в работе с массами мыслящих людей, это когда слепая вера определяется, как истинное психическое здоровье, а все остальное, как болезнь, используется очень и очень давно. На этом основаны все знанья науки: от алфавита и математики, до философских и религиозных рассуждений. Люди привыкли верить в определенные правила бытия и жить так, как их научили. И это не сложно, если не знать, что все их мысли и дела управляются не разумом и волей, а внешним воздействием. Даже самый сильный инстинкт, обуславливающий стремление жить, подвластен чужой воле. Ботаники давно знают, что заражая муравьишку спорами, гриб кордицепс заставляет насекомое сделать из своего тела инкубатор для грибницы, а потом идти и умирать там, где потребуется грибу. Микробы и вирусы, поражая организм грызуна, отправляют его в лапы и в зубы хищников, чтобы с кровью жертвы заразить "охотника" и расширить свой ореол обитания...".
Ульяна слушала, воспринимала и понимала правоту этих рассуждений.
- "... Если бы приверженцы "Теории заговора" не излагали столь неграмотно свои рассуждения, они кое в чем смогли бы достучаться до разума слушателей ...", - продолжал Илья Леонидович, - " Но гораздо приятнее верить, что человек "венец природы". Что его воле подвластен мир. Ну а если вдруг возникают сомнения, гораздо проще назвать это "галлюцинацией", чем задуматься о причине...".
Илья Леонидович признался, что заинтересовался Ульяной не только, как интересной женщиной, как отличным помощником, но и с профессиональной точки зрения, как обладательницей уникального организма с поразительной способностью к самовосстановлению. И словно в продолжение сказанного ранее, добавил:
- " А я верю в теорию, будто за ходом эволюции на Земле неустанно наблюдают кем-то уполномоченные на то "специалисты"... Конечно, это не ангелы и не демоны. Это очень мощная цивилизация, располагающая огромным научным и технологическим потенциалом ... В их распоряжении такие достижения, что в условиях нашего развития и нафантазировать невозможно... ".
Наблюдая за искорками любопытства, мелькнувшими во взгляде Ульяны, он продолжал:
- "... Считаю, что основным средством управления живыми организмами являются естественно возникшие в ходе эволюции, а также искусственно созданные, "микромиры" ... Внедренные в живую клетку, они сигнализируют о динамике развития или угасания своего носителя. Эта информация аккумулируется на неких "особых планах", где фиксируются сведения о спонтанных мутациях, как популяции в целом, так и отдельных особей. Наиболее интересным случаям уделяется особое внимание. Чаще всего процесс этот контролируется с момента получения первых сигналов...".
Подогревая интерес Ульяны, он с хитрецой добавил:
- "... Вот представь на миг, что в эволюционном процессе произошел какой-то сбой...
Какая-то сила сумела достичь существенного прогресса и возомнила себя "выше" сил "Создателя"... Вообще двадцатое столетие преподнесло много "сюрпризов". Ведь за довольно короткий промежуток времени и люди пересели с конных повозок на космические корабли.
А еду научились готовить в пробирках, соединяя не съедобные ингредиенты... А возможности медицины позволили выживать даже нежизнеспособным организмам, и давать потомство тем, кого естественное развитие эволюции этого лишало... Это привело к взрывному росту слабо контролируемой популяции... Вспомни школьный курс истории и биологии... Кто только не пытался сдержать развитие... И это было возможно, когда человеческая популяция была гораздо малочисленнее, а случаи вмешательства в генетику были единичными, да и то, носили управляемый, природный характер. Но развитие технологий повлекло за собой множество случаев непредсказуемых генных изменений, появление неконтролируемых свойств у живых и неживых организмов. То, что ящерица сама выращивает утерянный хвост, не является секретом. Но самопроизвольное восстановление слизистой оболочки кишечника после отравления варфарином от случайного проглатывания крупного кусочка крысиного яда, явление практически невероятное...".
Илья Леонидович рассказал, что анализируя особенности организма Ульяны, узнал почти невероятную историю. Около пятидесяти лет назад в инфекционное отделение Новочеркасской детской больницы поступила восьмилетняя девочка Ульяна. Предположительно, с инфекционным отравлением. Рассказывали, что она прямо с навозной грядки съела немытый, недозрелый огурец. Сильная рвота, диарея с примесью крови сначала обеспокоила педиатра - инфекциониста. Но малышка быстро пошла на поправку, восстановилась и была выписана домой. Каково же было удивление, когда из лаборатории сообщили о результате проведенного анализа. Получалось, что у девочки было отравление варфарином в смертельной дозировке. Ребенка тут же вернули в больницу. Обследовали. И к великому удивлению установили, что организм девочки не просто нейтрализовал яд, но и полностью, быстро и практически без последствий восстановился после сильнейшего отравления. Среди сотрудников лаборатории, обслуживающих больницу, был специалист, который позднее описал этот случай в своем научном труде, подтвердив медицинскими справками и выписками. Он расценил этот случай, как факт необычной генной мутации, вызвавшей "спонтанную регенерацию" в организме ребенка..."
Ульяна слушала Илью Леонидовича и вспоминала, что росла крепкой и здоровой. Почти никогда не болела. А тот случай, когда она попала в больницу, вообще был едва ли не единственным в детстве. Но все обошлось легко и быстро, поэтому родители, пожурив дочку за нечистоплотность, повлекшую "болезнь грязных рук", об этом просто забыли. А Илья Леонидович продолжал:
- "Если бы это произошло сейчас, случай был бы изучен гораздо лучше. Постарались бы определить фактор, послуживший "активатором" регенеративного гена в твоем организме и определить источник воздействия на дремлющие ферменты аминокислот, самопроизвольно нейтрализующие яды. Под предлогом наблюдения за здоровьем, тебя и твоих родителей "диспансеризировали" бы с особой тщательностью, обследовав по всем возможным параметрам. Но по счастью ты жила в провинции, а описавший его будущий ученый тогда еще не имел авторитета в научных кругах...".
Подспудно, Ульяне не нравилось столь безапелляционное обсуждение её здоровья, но забота, проявленная лично о ней Ильей Леонидовичем, льстила. А он продолжал:
- "... Считаю, что эти способности у тебя наследственные, но они гораздо сильнее, чем у родителей. Хотя возможно, вторичны. Жаль, что не сохранилось документов с описанием их органического состояния. И хотя твой, Ульяна, организм тоже не подавал нужного ответа, как первичный носитель мутации, его можно "принять" за "нулевую" точку отсчета образования "способности". Однако, возникновение опухоли и то, как ты её "победила", дало резкий всплеск "генетической окрашенности" твоего ДНК. А потом твоя кровь сама "очистилась", до показателей, обычных для носителей первой отрицательной группы. И это не могло оказаться вне поля зрения "научных кругов"... Я постарался отвлечь от тебя внимание разработчиков лекарств. Конечно, забавно думать, что пожертвовав частичку своего "особенного" организма науке, можно помочь человечеству. Но ведь при этом, где гарантия, что в "порыве любопытства" экспериментаторы не "заиграются", и твой собственный организм не будет разрушен, подвергаясь всевозможным стимуляциям, инвазивным процедурам, а также всевозможным химико-биологическим и механическим воздействиям... А то и вовсе не будет "переработан", как сырье для создания какого-нибудь лекарства".
Долгими вечерами, за чаепитием, они по долгу разговаривали. Илья Леонидович рассказал Ульяне, что в свое время специально дал ей ссылку на незаконченный рассказ Влада Уралова об истории врача - генетика Марии, и её общении в Израиле с адептами "Ордена Просветителей".
- " Скорее всего, изложенное там, "вымысел от первой до последней строчки". Но и без внимания подобное не оставить ...", - пояснял он, - " ... Вся история развития человечества, от средневековья, до наших времен, это описание противоборства нескольких могущественных сил, управляющих развитием... Особо это выразилось во времена противопоставлении науки и религии, культивируемом неприятии всего необычного, не вписывающегося в общепринятые постулаты... Ну да ладно. Сейчас речь не об этом...".
Перебирая эпизоды, описанные Ульяной в её фантастическом рассказе, он хитроумно увязывал её вымысел с реально существующими случаями. Позвякивая ложечкой в чайной чашечке, прежде чем откусить очередной кусочек творожной ватрушки, свежеиспеченной Ульяной, он говорил:
- "... Я верю, что в противовес неким "Создателя" уже не одно столетие в развитие человечества пытаются вмешиваться силы, считающие себя "просвещенной" элитой. Они добились определенных успехов. Научились "расшифровывать" генетические коды. Достигли определенных успехов в лечении отдельных заболеваний. А главное, у них получилось "глушить" и "перехватывать" информационные сигналы человеческого организма, связующие импульсные каналы каждого организма со всеобщим "планом развития". Вакцинируя людей от незначительных болезней, они внедрили систему, позволяющую посредством инфицирования воздействовать на нервную систему, на мозговые процессы и на иммунные реакции людей. И для этого вовсе не нужно "заталкивать" в головы какие-то "чипы"... Достаточно инъекции, регулирующей естественные процессы в живом организме... Или таблетки, позволяющей безмятежно расслабиться с "уснувшим" мозгом .... Поставив на поток вмешательство в природные процессы зачатия и рождения потомства, они "добрались" до процесса эмбрионального формирования генетического кода с переподчинением себе всей системы информационного распознавания и управления личностью... Пока все это еще не приобрело массового характера из-за трудоемкости и дороговизны. Но похоже, работа в этом направлении идет полным ходом. Подтверждением служит вспышки массовой истерии, сопровождающей гражданские выступления, назойливо вспыхивающие по миру, а также конфликты, сопоставимые с военными. Цель противоборствующей силы - перехватить инициативу. Полностью подчинить себе массы народа. Забрать лидерство. Они научились даже изменять продолжительность жизни отдельных личностей, но пока выходит у них это весьма коряво... Зато они преуспели в создании всевозможных "страшилок"...".
Ульяна призналась, что даже она поверила в ряд, казалось бы непреложных истин, вроде пользы от употребления искусственных витаминов и о вреде натурального коровьего молока. С интересом читала о необычных явлениях. Ведь за свою жизнь неоднократно была свидетелем, как с молниеносной скоростью, еще недавно фантастические приспособления и идеи из нереальных, превращались в обыденные. Всего полвека назад, обычный черно - белый телевизор "Старт", купленный отцом на премиальные деньги, казался едва ли не чудом. Для машиносчетных станций, пришедших на смену счетам и логарифмическим линейкам, строились отдельные, громоздкие здания. А электрические вычислительные машинки и пейджеры казались "венцом" прогресса.
- "...Но не успев к ним привыкнуть, люди поменяли эти атрибуты прогресса на легкие компьютеры и карманные мобильники, снабженные искусственным интеллектом... " - рассуждала она, - "... Денежные купюры органично перекочевали из кошельков на пластиковые карты. Так почему не может оказаться, что скоро думать будем не веществом собственного мозга, а посредством внедренной микросхемы... Все реально и органично. Особенно если не знать, что это самое "вещество собственного мозга" тоже управляется кем-то "из вне". Вот только не понятно, человеку - то какая разница, кто им управляет. Ведь похоже, ни "координаторам" от "Создателя", ни "операторам" от просветительских "Орденов", абсолютно нет дела до судеб людей".
Но даже не это главное, что волновало Ульяну. Она считала, что прожила не плохую жизнь. И если кому-то понадобилось сделать из неё "подопытного кролика", она готова при условии, что её детей и внуков оставят в покое. Ей хотелось услышать от Ильи Леонидовича дельный совет, о том как лучше поступить, чтобы никому не пришло в голову проводить над её семьей ни биологические, ни психологические опыты. Даже под предлогом научной или государственной целесообразности.
Дописывая третью часть книги Ильи Леонидовича, Ульяна всецело окунулась в атмосферу шестидесятых годов прошлого столетия. Среди принесенных ей к обработке выписок из старых уголовных дел, она сначала вскользь, а потом очень внимательно перечитала материалы допросов убийцы, который пытаясь выдать себя за душевнобольного. Он доказывал, что совершил преступление, потому что человек из будущего проинформировал его, что убиваемые им дети, став взрослыми, превратились бы в страшных преступников - душегубов. Поверив, что возможно и вправду среди людей, рядом с обычными, живут долго не стареющие личности, в людей из будущего она не верила. Прокомментировать возможный диагноз описываемого преступника, и по каким признаком удалось разоблачить его симуляцию, Ульяна попросила Илью Леонидовича. Мнение Ульяны он поддержал. Действительно, если допустить психическое отклонение или спонтанный "всплеск" генетической памяти, то можно получить лишь информацию из уже произошедшего прошлого, а пока еще не наступившее будущее "увидеть" не возможно. И преступник, о котором идет речь, в своих рассказах о далеком будущем не рассказал ничего нового, неизвестного его современникам. Говорил он, используя слова и фразеологические обороты, присущие современникам. А все нафантазированные "чудеса", которые появятся в обиходе у потомков, изображались, как усовершенствования уже используемых предметов.
- " Невозможно придумать никем не прожитое будущее. А значит, и гости оттуда не приходят...", - говорил Илья Леонидович, - "... Ну а сбывшиеся пророчества, я расцениваю, как обычную "подгонку" ранее написанных кем-то слов. Их доморощенные "толкователи" просто "подстраивают" под свершившийся факт или событие. Другое дело, переосмысление прошлого. Вот тут можно поверить в посланцев, желающих о чем-то предупредить...".
В шутку, чтобы показать, что "включилась" в игру, предложенную Ильей Леонидовичем, Ульяна, набирая текст третьей части его приключенческого романа, все-таки ввела в сюжет "странный" персонаж. Руководителя одного из оперативных отделов она изобразила, как "законспирированного" представителя из числа посланцев "Создателя" с историей, уходящей в глубину веков. Получалось, что в одном из сослуживцев он распознал "селекционера" из числа адептов "Ордена Просвещенных" и всячески старался противостоять ему. И хотя Ульяна, потратив несколько дней, написала в этот духе порядка пяти полновесных экранных листов, она понимала, что Илья Леонидович это не одобрит. Так и вышло. Прочитав предоставленный ему текст, он попросил переписать готовый материал в более реалистичном варианте, не дополняя его элементами фантастики. Ведь изначальный сюжет этого не предполагал и изменение жанра не предусмотрено договором на публикацию.
Но шутку оценил. И предложил, образ "разведчика" из средневековья приберечь для следующего повествования, которое он надеется, они напишут и опубликуют под именем Ульяны. Это будет фантастический роман, основанный на "чистом вымысле", без использования реальных криминальных материалов. Главным героем станет оперативник с чертами Романа Трошкина, вымышленная родословная которого будет прослеживаться от "сыскарей" из петровских времен до бывшего оперативника современности, ставшего частным детективом и сотрудничающим с Интерполом. А он готов стать консультантом Ульяны по криминальной тематике разных времен.
Встречая очередной Новый год, Ульяна впервые за много лет, была не одна. Традиционно, выслушав праздничное телевизионное поздравление президента и прокрутив в мозгу слова, которыми сопровождалось "загадывание" желаний на грядущий год, Ульяна вместе с Ильей Леонидовичем, накинув утепленные куртки, вышли на улицу. Последние годы, календарная смена лет не сопровождалась морозами. Но в эту ночь воздух был достаточно остывшим, и как подобает в Новый год, порхали снежинки, ласково падая на лица людей. Молодежь резвилась, запуская фейерверки и рассыпая в небе огоньки праздничных салютов, выпущенных из китайских хлопушек. На парковой дорожке их обогнала пара, тянущая на поводке перепуганную собачонку. Глядя им в след, Ульяна посочувствовала зверьку, которого хозяева не пожалели, вытащив на улицу, где со всех сторон так непривычно и страшно хлопает и бухает. Дышалось легко. Приподнятость настроения располагала к прогулке. И хотя в квартире, на праздничном столе осталось множество нетронутых закусок и десертов, зайдя в магазинчик, работающий круглосуточно, Илья Леонидович купил торт мороженое, пакет со сладкими мармеладными фигурками и небольшого, яркого, упакованного в фольгу шоколадного снеговика. Праздник продолжался. Каким бы сложным и трудным не был год, сколько бы сил он не забрал, в новогоднюю ночь всегда и всем хочется думать только о хорошем. И мечтать о счастье. Наверное, поэтому так легко не засыпать до самого утра. А назавтра, обзвонив родных и друзей с традиционными поздравлениями, снова возвращаться в атмосферу жизни, которая на одну ночь в году сменяется сказкой, сколько бы тебе не было лет. Даже во время уборки со стола, Ульяну
не покидало благостное, навеянное праздником настроение. А в мыслях крутились слова:
"Все получится, поверь мне. Под проточною водой,
Ровно в полночь руки вымой, навсегда простись с тоской.
В гулкий сток вода стекая, струей все беды унесет.
Хорошо все будет, знаю, и удача в дом придет.
Раз, два три, расчет мой верный... Встань, в окошко посмотри,
Огонек, что видишь в небе, всех удачей одарит...".
Несмотря на долгие новогодние выходные, уже с третьего после праздничного дня на улицах ощущалось деловое оживление. Народ, засидевшийся за обильно накрытыми праздничными столами, спешил на воздух, чтобы размять конечности и подышать полной грудью. Неугомонная ребятня тащила за собой родителей, наконец-то не спешащих на работу, на вершины снежных горок, чтобы вместе с ними в скатиться на ледянках и надувных ватрушках. А торговые залы магазинов заполняли покупатели, которым уже требовалось пополнить запасы и обновить ассортимент застолья. Сын Ульяны Дмитрий уехал в рейс в Белоруссию. Дочь Светлана, давно планировавшая навестить в Подмосковье брата и мать. Но в последний момент от поездки отказалась. Незадолго до праздников у неё заболела свекровь. И Светлана перенесла визит на более позднее время, рассудив, что нехорошо будет оставлять без помощи родственницу, недавно перенесшую инфаркт и операцию на сердце. Вместе с Ильей Леонидовичем Ульяна авк"вычитала" и "доработала" текст третьей части книги Ильи Леонидовича. И когда она была сдана в редакцию, наконец, решила вернуться к своей "писанине". Ульяна больше не искала рациональных объяснений происходящему вокруг. Ей нравилось активное участие Ильи Леонидовича в обсуждении отдельных, придуманных ею эпизодов. Они все больше привязывались друг к другу, вместе занимаясь хозяйством и творчеством. Ульяна спокойно, просто, как обсуждение обыденной информации, воспринимала невероятные рассказы Ильи Леонидовича. А он знал невероятное количество историй, которые органично вплетались в её фантастическое повествование. Возник образ боевого генерала, который никак не мог смириться с беспринципностью и бесхарактерностью подрастающих внуков, а также нестареющего "юнца" - журналиста, всюду "сующего нос" в погоне за сенсацией, а фактически шпионящего за проникшим во власть "чистильщиком". Ульяна почти не удивилась, когда Илья Леонидович предложил ей зарегистрировать брак. Между ними не было романтических отношений. Скорее просто дружеские и братские. Жили они в разных комнатах, хотя питались вместе, а потом сидя рядышком на диване, смотрели телевизор в гостиной. Людская молва их давно уже поженила, а они ничего не опротестовывали. Так удобнее было всем. Приемный сын Ильи Леонидовича, живущий в Санкт-Петербурге, поначалу с негодованием отнесся к появлению в жизни отчима немолодой подруги. Его волновала судьба наследства. Но получив в качестве отступных немалую денежную сумму от собранных за долгое время сбережений и "Права на доходы от литературного творчества", согласился не претендовать на московскую квартиру, которая по завещанию должна была перейти к Ульяне.
Поначалу Ульяна отказывалась и от регистрации отношений и от участия в качестве наследницы в завещании, но Илья Леонидович убедил её, что это просто формальность. Напомнил, что она тоже заранее распределила между детьми принадлежащее ей имущество. Ведь быть предусмотрительными их "обязывает" возраст. И совсем не хочется, чтобы "в случае чего", Ульяна оказалась ввергнутой в водоворот судебных разбирательств, как не родственный выгодополучатель и осталась за порогом уже ставшего привычным жилья. Оно ей сейчас нужнее, чем и уже достаточно получившему и хорошо обеспеченному пасынку. Уютно устроившись на диване, Илья Леонидович показал Ульяне свой паспорт. Она искренне была удивлена, посчитав, что по документам ему уже семьдесят семь лет. А выглядел он, по меньшей мере, лет на двадцать моложе. Она даже стеснялась, что окружающие видят в ней "бабку, захомутавшую молоденького пенсионера с московской хатой...". На что Илья Леонидович тоже пошутил:
- " Ну, значит и мне настало время мне поменять имя и место жительства... Ведь сколько можно "молодиться", объясняя "хорошую форму" крепким здоровьем и правильным образом жизни...".
За хлопотами повседневности, Ульяна никогда не была на курорте. Не оформляла заграничного паспорта и не выезжала к теплым морям. Даже в обычном пригородном "Доме отдыха" никогда не отдыхала. Узнав это, в самом начале лета Илья Леонидович купил им двухместную путевку в Сочинский санаторий. Майское Причерноморье встретило их теплом и морским запахом. Все вокруг благоухало зеленью, малиновыми фонариками цвели магнолии, а теплые струи дождя иногда освежающими окрестности, казалось, распылялись из лейки теплого душа. И хотя море еще не достаточно прогрелось, в пляжной акватории уже плескалось немало отдыхающих. Ульяна никогда не умела плавать, поэтому морские процедуры ограничивала босым хождением по воде вдоль берега и вдыханием свежего воздуха. Илья Леонидович, искренне любивший водную стихию, подолгу не выбирался из воды. Однажды, в один из слабо штормовых дней, он обыденно отправился поплавать. И не вернулся. Напрасно прождав его целый день, Ульяна обратилась за помощью к администрации санатория. И узнала, что произошел несчастный случай.