Сон был душный и зловонный. Я ходил следом за мужчиной, лица которого не видел. Он показывал мне свое искусство убивать: закапывал женщину по пояс в землю на картофельном поле, а после душил ее куском кабеля. Женщина позволяла закапывать себя, уверенная, что это является обязательной частью совершаемого магического ритуала. Она с обожанием смотрела на душителя и с отвращением на меня.
Во сне я тоже обожал мужчину, лица которого не видел, а задушенная была моей женой.
Задушив ее, мужчина поплясал вокруг головы и, выкопав уже мертвое тело, похоронил особым образом, укладывая ее в землю так, чтобы лицо жены смотрело в сторону моего дома. Я оглянулся на поле - оно было все из женских и детских голов - от ужаса я заорал:
- Не хочу-у-у-у-у-у! - и проснулся весь мокрый, холодный пот заливал подушку. Или это были слезы?
- Не хочу-у-у-у-у-у!
- Опять орет! - заворчала, проснувшись жена, - жалко его, но надо звонить в милицию, невыносимо. Третий день уже!
- Не хочу-у-у-у-у-у! - орал сосед за стенкой.
Многоэтажная окраина города под шапкой сна. Мерцают фонари сквозь шелуху дождя, кажется, из них льется жидкий свет и, что весь мир - беззвучное кино, а надрывный крик - крик зрителя из кинозала, которого не видно. Он стучит о мокрые стены домов, перепрыгивая эхом.
Потом еще.
И еще.
Завыла собака, не выдержав. Не залаяла - завыла!
- Пойду погуляю с Джерой, и... позвоню в отделение, да, пусть разберутся.
- - -
Сосед появился недавно. Раньше в квартире жила его мать. Давно умерла - квартира пустовала, а неделю назад приехал этот странный человек с глазами загнанного зверя. Говорили, что он долго лечился в психушке, а теперь таких хронических шизофреников не держат - выпускают.
Оперативники приехали быстро. Мы с Джерой стояли под окнами. Наверху - на восьмом этаже - сидел сосед на подоконнике, свесив ноги вниз, и время от времени кричал:
- Не хочу-у-у-у-у-у!
Когда менты вышли из машины, он вдруг обрадовался и заорал еще громче:
- Заберите меня-а-а-а-а-а! - и ... прыгнул...
Тело, как мешок с картошкой, брякнулось об асфальт, вздрогнуло и тут же затихло... В руке - зажатая газета. От разбитого черепа забурлила пузырями вскипевшая кровавая река.
Все произошло так быстро и неожиданно, что мы стояли молча и смотрели на него, как на обычный выпавший мусор, только один из ментов выругался смачно и сплюнул:
- Вовремя, млин, приехали - теперь с отчетом загоняют!
Мне пришлось идти с ними в квартиру понятым.
Взломали дверь - это было не трудно - старая ДСП-шная, обитая клеенкой с медными клепками, дверь распахнулась как фанерка.
В квартире везде горит свет, на полу разбросаны газеты. Видно, как в них что-то подчеркнуто ярко красным маркером.
Я нагнулся посмотреть - подчеркнуты буквы, не подряд, а выборочно.
Прочитал: "Т е б е н е ж и т ь, и з в е р г!", а в другой: "П р ы г а й !"
Оперативник запросил данные на соседа, говорит:
- А клиент-то - наш! Десять лет назад эта паскуда забрала жизнь у совсем молодой ещё девчушки. Вышли на него быстро. Быстро он и сломался. Всё стандартно. Убил - получил свои восемь, вышел по УДО, потом в псих-больницу сам пришел - лечился, был под пристальным присмотром, да больница та загнулась, перестала работать...
Мы еще долго сидели, ожидая мед-эксперта, говорили о смерти, о возмездии - есть ли там, по ту сторону жизни, суд? Я рассказал о своем тревожном сне, предположив, что может быть убийств было не одно.
- Такая вокруг него аура душная образовалась, и не только из-за криков.
Опер оказался вполне адекватным мужиком - тоже поделился своими соображениями:
- Довелось мне с ним пообщаться. Проверяли тщательно таких. Мужик поехавший, видно было сразу. Врачам плел что-то о смерти. Самое интересное, что в тюрьму обратно просился. 'Не могу, мол, жить так, и всё'. А что до возмездия, то ад - всем нам светит, а ему и подавно.
Мы сидели за столом, перед нами газета, и вдруг, как будто отвечая на наш вопрос, невидимый красный маркер подчеркнул буквы в тексте:
"Н а к а з а н и е....... С е д ь м о й.... к р у г.... а д а...."