Снова дождь бьет косыми жгучими молниями в лицо. Наклоняюсь, опуская капюшон. Бреду, не видя своего пути.
"Такая жизнь, что мы видим? К чему движемся?"
Звякнул трамвай позади - я иду между его проложенных рельс.
Я ему - помеха. А он мне? Он мне кстати!
Останавливаюсь.
Трамвай дребезжит непрерывно, разрывая мои перепонки, но я неподвижен.
Чуть наклонил голову вправо, хрустнула в мозгу мысль: "Вот и славно, пусть едет по моим ребрам".
Скрежет тормозов, и что-то больно ударило по ногам. Я упал.
А мысль шла. Нет бежала. Значит, я жив.
Мысли не оставляют следов. Их почва иссушена до трещин и жаждет дождя знания. Одна такая сбежавшая мысль проклята тысячу лет назад, но возвращается, всегда находя своего хозяина, вовремя. Тьма ее изначальна, она - ее спасение, ее бессмертие, ее вечный экстаз. Темный колпак инквизитора, что мучил ее на дыбе, вырезал из ее черного бархата желания клочок смысла - закрыл небо, в разрывах облаков которого наблюдали равнодушные к ее смерти звезды, но смысл оставил семя. И мысль возрождается, неся желание смерти.
Мысль опередила торможение железного зверя, она сама была зверем. Ее нынешнее имя - контракт, данность, обман.
- Что с вами? - испуганная девчушка в оранжевой куртке водителя наклонилась над ним. Глаза - с блюдца, от страха и ужаса дрожат пальцы, которыми она трогает его лицо.
- Прилег отдохнуть, - улыбается он кривой улыбкой, рассматривая ее сквозь сомкнутые ресницы. Мне больно, но я ей не скажу.
- Дурак! - она отталкивает его руку, как будто не она сама ее только что схватила, встает и идет к двери. Он, прихрамывая, за ней.
В трамвае тепло и пусто, свет погашен - пассажиров нет.
- Я в парк!
- Согласен. Мне по пути, - усаживаюсь в мягкую колыбель сна, меня уже здесь нет.
Царство Морфея уже расставило своих марионеток на авансцене - они подхватили, только что пойманную мысль - вертят передо мной ее тень. Но тени безразличны эти игры. Она сама по себе, ее образ - смерть. Словно чудовище из самых страшных кошмаров хищно вгрызается своими стрельчатыми клыками в безвольное мое тело-жертву.
Идущая мысль останавливается, кружевные тени смерти бесшумно замерли у ее ног.
Я вздрогнул, схватившись рукой за сиденье.
Рука наткнулась на сверток. В газету было завернуто что-то узкое и длинное.
Развернул. То был нож. Скорее клинок. Лезвие тонкое, отполированное как зеркало.
Мелькнула ярко освещенная реклама за окном, и я увидел свои распахнувшиеся удивлением глаза в зеркале металла.
То был не я. Двойник, словно отражение в кривом зеркале, слепленное из тьмы зачатой мысли.
- Я пришел за своим хозяином.
Слова вязнут, растворяются в колеблющемся мерцании дорожных огней.
Вызов принят.
- Вы желали смерти, она не ждет, чтобы ее уговаривали. Демонам нет нужды блюсти глупые человеческие колебания: хочу - не хочу.
Взмах клинка разрезает реальность, словно портняжные ножницы тонкий китайский шелк. Удары ложатся изящно и точно - рисуют паутину на человеческой коже, нивелируются, складываются - плюс на минус - сеточкой.
Рукава куртки порезаны в лохмотья и запачканы кровью; молния, когда-то блестевшая кольцом у горла - разлетелась на тонкие металлические брызги, и горло уже открыто белеет навстречу клинку.
Я не сопротивляюсь, знаю, что это все лишь сон.
Сейчас трамвай завернет с проспекта в переулок, откроются ворота парка, трамвай войдет в их пасть и мой сон разбудят.
- Вставай, приехали! - девчонка трясет меня за плечо. Сон отпускает, его когтистые лапы еще помнят мой страх, и я вздрагиваю всем телом.
- Я не ушла, рядом, - слова шепотом не существующих губ доносятся до сознания, словно эхо от взмаха клинка.
Иду к выходу, пошатываясь.
- Ты забыл! - протягивает мне девчонка газетный сверток, и я не в силах отказаться, забираю его.
Разум не властен над паутиной мыслей, они плетут сети и ловят в них нашу слабость. Сквозь пространство. Временное и суетное. Через вакуум. Эфир. Ничто. Мысли пронзают, словно начертанные на внутренних сторонах век, они - твои хозяева.
Я подошел к уличному фонарю и он пролил свет на сверток, что держал меня в ужасе - я знал, что там. И как подтверждение своей мысли, увидел жирный заголовок на кромке изгиба газетного свертка: "СМЕРТЬ..."