Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Можно закрыть глаза и представить, что его там нет.
Гоша был свой в доску парень. Он посещал все семейные торжества: от свадеб и дней рождения до похорон двоюродной тётушки и проводов единственного сына в армию. Помнил важные даты, присылал смешные открытки и дарил ни к чему не обязывающие подарки. Он был почти членом семьи, частью интерьера, полезной правой рукой и всегда на подхвате. И так, пока клиент не подписывал контракт. Как только определялась судьба недвижимости, Гоша незаметно удалялся с горизонта, устремляясь навстречу новой прибыльной сделке. Гоша считался лучшим риэлтором в агентстве. Брокер отстегивал ему довольно приличный процент. Гошу ценили. Потенциального клиента Гоша очаровывал изо всех сил. И это у него неплохо получалось. Если клиент оказывался ценителем классической музыки, Гоша доставал билеты в филармонию и менял ринг в телефоне на Турецкий марш. Если перед ним был заядлый шахматист, Гоша мог в тему употребить слово "миттельшпиль", несмотря на то, что приблизительное его значение узнал лишь вчера из википедии. Он отоваривался в магазинах клиентов, стригся в их парикмахерских и посещал их спортзалы. Гошина преданность работе носила легендарный характер. Вот и сейчас брокер обращался к нему, как к равному.
- Георгий, смотри, баба попалась жирная. Не в том, смысле, что толстая, а при бабках. И ей нужна новостройка не где-нибудь, а в элитном районе. У нас, кстати, есть там наши собственные листинги.
Собственные листинги - это значит, что брокер получает двойной процент, а не делит его с другим агентством.
- Короче, Георгий, на тебя вся надежда. Верблюд лежит, потом убежит. Никак нельзя упускать. Узнай, чем она занимается, что любит, ну ты понимаешь. Вот её карточка.
Гоша глянул на визитку и поморщился.
- Тут написано "Альтернативная чистка организма". Во всех журналах рекламируют: "Помоги своему кишечнику".
- Такие вещи теперь в моде. Вот и сходи, приобщись. Что тут такого?
- А то, Борис Сергеич, что это самая настоящая клизмотерапия, и, при всем моем уважении к нашему общему делу и к вам лично, своей задницей, в буквальном смысле этого слова, я рисковать не собираюсь.
- Отказываешься, значит? - хмуро прищурился босс.
Гоша молчал.
- Ну, в таком случае, забирай свою сверхчувствительную жопу и вали вместе с ней отсюда.
***
С профессионалом всегда можно договориться, особенно, если вопрос заключается в цене. Торг уместен при любых обстоятельствах. Двойной, Гоша, двойной процент. И не только с новостройки, но и с коттеджа, который владелица клиники, Ирина Серова, вознамерилась приобрести.
Гоша уже успел показать ей и пентхаус в жилом комплексе с видом на центр города, и шестикомнатную квартиру бизнес-класса, и даже отвёз в загородный особняк, продающийся по случаю всего лишь за какие-то пару миллионов баксов.
Выглядела Ирина лет на тридцать, может, чуть больше. Современные средства косметологии и пластической хирургии так ловко продляют молодость, что Гоша бы не удивился, если бы узнал, что Ирине перевалило за сорок. У неё были стройные длинные ноги, которыми она, похоже, гордилась, позволяя рассмотреть и оценить их по достоинству сквозь разрез прямой юбки. Улыбалась Ирина широко, по-голливудски, обнажая ровные белоснежные зубы. В общем, всем хороша, если бы не патологическое увлечение новомодными средствами оздоровления. "Клинику альтернативной чистки организма" Ирина считала своим детищем, и в порыве трудового рвения Гоша готов был временно это детище усыновить.
Гоша подвёз Ирину к ней в офис, по дороге выслушав лекцию о том, как с помощью уникальной методики чистки улучшить своё здоровье. Наконец, они остановились на парковке. Уже стемнело, все сотрудники разъехались по домам.
- И запомните, Георгий, чистить печень нужно не реже раза в месяц...
Гоша скользил глазами от декольте к коленям и обратно и совсем не хотел говорить про печень.
- Вы меня слушаете?
- Да, конечно, - кивнул Гоша, изображая на лице интерес. Двойной процент как-никак, - печень раз в месяц.
- А то и два раза, если вы злоупотребляете алкоголем, сигаретами и жирной пищей. Хотите попробовать?
- Попробовать что?
- Гидроколонотерапию. Ну, почистить печень, а заодно и кишечник. Сейчас в клинике никого нет, я вам сама всё сделаю, я, кстати, по специальности - физиотерапевт.
- Мне не надо. Я не злоупотребляю. У меня все чисто, - запротестовал Гоша.
- Вот гляньте, - Ирина протянула Гоше планшет.
Гоша заскользил пальцем по экрану.
На экране зашевелилось нечто жуткое, знакомое.
- Что это?
- Аскариды. Черви. Это вы думаете, что у вас всё чисто. Они есть у всех.
- У меня нет, - замотал головой Гоша.
- Да ладно вам. И у меня есть, и у вас есть. Хотите я вам докажу? - Ирина приблизилась к Гоше вплотную, и он почувствовал на своих губах её дыхание. - И покажу.
Гоша легонько дотронулся ладонью до правильного, немного строгого лица, убрал с него чёрный блестящий локон, затем осторожно взял её голову в свои руки.
- Вы сами их увидите, - продолжала Ирина, - мы сейчас с вами пойдем в физиокабинет...
Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Можно закрыть глаза и представить, что его там нет. Перешагнуть. Идти дальше.
Даже если два. Задержать дыхание. Перешагнуть. Еще раз перешагнуть.
***
Шел 1994-й год. Гоша возвращался откуда-то домой. На автобусной остановке он вдруг увидел её. Гоша вспомнил, девчонку звали Лизой. Он сел в маршрутку вместе с ней так, чтобы она не заметила. Подойти не решался. Вышел на той же остановке. Лиза направилась к парку, бойко стуча каблучками по асфальту. Свидание у неё здесь, что ли? А может, живёт рядом.
- Лиза!
Девушка обернулась. На её лице отразилось недоумение.
- Лиза, помнишь, мы учились вместе, давно, в шестом классе, вы потом куда-то переехали?
Недоумение сменилось узнаванием. Лиза улыбнулась.
- Точно! Надо же. Тебя зовут...подожди, сейчас вспомню.
- Гоша, - подсказал Гоша.
-Ага, вот теперь вспомнила. Привет, Гоша.
Она изменилась. Она и шесть лет назад была красивой девчонкой. Только теперь вместо двух сосков, выпирающих из-под футболки, в широком вырезе модного платья виднелась грудь - сочная, спелая и тугая, как антоновское яблоко. Гоша тоже изменился. Если тогда он был почти одного с Лизой роста, то теперь девушка даже на каблуках едва доставала ему до подбородка.
- Ты тоже здесь неподалеку живешь? - спросила Лиза.
- Да, тут близко. Давай провожу.
Они шли по парку и разговаривали ни о чем. Гоше всё не верилось, что он запросто идёт с ней рядом, слегка задевая рукой её крепдешиновое платье. Уже стемнело, и фонари тускло освещали аллею. В воздухе пахло ранней осенью.
- А помнишь, - вдруг сказала Лиза, - как пацаны тебе за шиворот гусениц накидали? Вот смеху-то было.
И она засмеялась, звонко, весело, заразительно. Антоновские яблоки задрожали под тонкой тканью.
Зря она это сказала. Она не должна была этого говорить. Не соображая, что творит, Гоша схватил девушку за руку и потянул в темноту. Она сначала не поняла, даже не закричала, но оступилась, упала и ударилась головой о что-то твердое, наверное, камень. "Что я делаю?" - мелькнуло в голове у Гоши, но тут он разом вспомнил все. Оно нахлынуло как волна, как стихия - неожиданно и неумолимо. "Обещай мне, что никому не скажешь". "Обещаю". "Никому-никому". "Клянусь". Гоша даже не разу не позволил себе взять Лизу за руку. Много раз представлял, но ни разу не смог. Лиза была другой, особенной. С ней хотелось делиться тайнами. Хотелось узнать все ее тайны и хранить их долго, до самой смерти. Бережно, как хранят хрупкую драгоценность, боясь лишний раз к ней прикоснуться, чтобы не сломать.
А потом одноклассники подкараулили его после школы и кинули ему за шиворот клубок дождевых червей. Ползучие гады рассыпались по спине тонкими скользким нитями, падали на землю, вились кольцами и двигались, двигались без остановки. Гоша, взглянув в ее глаза, полные какого-то дикого, нечеловеческого веселья, понял, что Лиза вместе с его одноклассниками, с ними заодно. Гоша много раз пытался забыть, но вдруг разом вспомнил, как он в панике скидывая с себя куртку и футболку, визжал свиньей, которую режут, потому что ему казалось, что черви проникли к нему под кожу и медленно ползут по артериям.
Как ни странно, злости Гоша не испытывал, ни тогда, ни теперь, глядя на нелепо распластавшееся на земле тело девушки. Тупо пялился на голые гладкие ноги, на трусики, выглядывающие из-под задравшегося крепдешинового платья, переводил взгляд на лицо, обрамленное светлыми локонами, а в голове колокольчиком звенел смех."Что я наделал, я убил её", - в ужасе подумал Гоша. Но он ошибался. Лиза была жива. Она открыла глаза, медленно хлопая ресницами, как бабочка крыльями, и закричала. "Тихо. Пожалуйста," - мысленно просил Гоша, но Лизин визг набирал обороты, словно сирена патрульной машины.
Гоша зажал девушке рот, обхватив её голову руками. Он просто хотел, чтобы она замолчала, но она продолжала орать, пока Гоша не дёрнул её шею влево, и тогда Лиза затихла навсегда.
Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Можно закрыть глаза и представить, что его там нет. Перешагнуть. Идти дальше.
Даже если два. Задержать дыхание. Перешагнуть. Еще раз перешагнуть.
Что делать, если их много? Очень много...Если они везде?
***
Парковка, скорее всего, просматривается камерами наблюдения. Плохое место. Отъехать бы куда-нибудь подальше. Например, к мосту. Река, пожалуй, самый подходящий вариант. Если угадать с глубиной, может, вообще никогда не всплывет. Тело Ирины оказалось гораздо тяжелей, чем Гоша себе представлял. Часы показывали половину двенадцатого. В голове вертелось слово "алиби". Точно, нужно обеспечить себе алиби, на всякий случай. Дело нехитрое - поехать в клуб, потусоваться там немного, снять тёлку и зависнуть у неё на всю ночь.
Гоша так и сделал.
Комната Анжелы напоминала гостиничный номер. Плотные шторы, торшер, тумбочка, зеркало над трюмо. В ванной - полотенца, пахнущие больничной прачечной. В холодильнике пиво, шампанское, початая бутылка водки и коробка шоколадных конфет. Анжела здесь не жила. Она здесь работала. Гоша видел её раньше в пабе, кто-то из его знакомых даже с ней спал. За деньги, разумеется. Гоше необходимо было прийти в себя, чувства эйфории и ужаса одновременно переполняли его, смешиваясь с возбуждением и желанием что-то делать, куда-то бежать.
- Хочешь выпить? - спросила Анжела.
Гоша отрицательно замотал головой.
Она включила музыку, задвинула шторы и погасила свет.
- Свет оставь.
-Да пожалуйста.
У Анжелы была короткая стрижка, обесцвеченные перекисью волосы, голубые глаза, густо подведенные карандашом. Она сняла короткое платьице, оставшись в красном кружевном белье. Гоша скользнул по девушке взглядом. Может, всё-таки надо было выпить?
- Сначала ты у меня отсосёшь.
- Не вопрос, - пожала плечами Анжела, - расценки ты знаешь.
Она всё делала правильно. Металлический шарик пирсинга в языке скользил вверх-вниз, замирая, когда Анжела делала глубокий вдох.
Давай, детка, ты же знаешь, что мне нужно. Когда, наконец, Гошиному члену стало тесно у девушки во рту, Гоша повалил её на кровать лицом вниз, притянул к себе и вошёл так резко, что Анжела вскрикнула. Он не хотел делать ей больно, сбавил темп, но тут взгляд его упал ей на плечо. По гладкой загорелой коже ползла иссиня-черная мохнатая татуированная гусеница. При каждом Гошином движении гусеница приближалась к нему, норовя коснуться своими длинными тонкими усиками. Он зажмурился, но перед глазами его уже ползли гады - гусеницы, черви, личинки, они были везде, но главное, они были в ней, в Анжеле, в самом её чреве, в которое Гоша сейчас вбивался с упорством голодного самца. Гоша понял, что сейчас закричит, заскрипел зубами и крепко обхватил Анжелу рукой за шею. Девушка конвульсивно дёрнулась, но Гоша сжал её ещё крепче. В какой-то момент Анжела вывернулась из Гошиных рук, скатившись на пол и потянув за собой казёные простыни.
- Идиот! Маньяк! Ты меня чуть ли не задушил!
Гусеница свернулась в кокон, обмотавшись белой тонкой тканью, и перестала двигаться.
Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Можно закрыть глаза и представить, что его там нет. Перешагнуть. Идти дальше.
Даже если два. Задержать дыхание. Перешагнуть. Еще раз перешагнуть.
Что делать, если их много? Очень много...Если они везде? Если они в ней? Я точно знаю, что они в ней. Вместе со мной.
***
Маленький Гоша спрятал котёнка в коробку. Теперь главное, чтобы тот сидел тихо, а то отчим, дядя Костя, увидит - разозлится. Ничего, скоро они с мамой переедут обратно в город, оставив этот мрачный дом в посёлке.
Хлопнула входная дверь. Котёнок пулей метнулся из своего укрытия, но проскочить мимо отчима ему не удалось.
- Это что ещё такое?
- Он не будет мешать, можно я его оставлю, пожалуйста, - жалостливо попросил мальчик, - мне мама разрешила.
И тут же прикусил язык. Не надо было про маму говорить.
- Не смей приносить в мой дом блохастых тварей, - с этими словами дядя Костя вынес котенка вон. Он шёл мимо сарая, где были сложены дрова, к огромной зловонной яме, огороженной деревянным забором. Там хранился компост - удобрение, смесь навоза, торфа и разлагающейся соломы. Жуткая догадка мелькнула у мальчика в голове. Он бежал за отчимом босиком по осенней хлюпающей грязи:
- Пожалуйста, не надо! Я его сам кому-нибудь отдам!
Но было поздно. Маленькое беспомощное существо уже барахталось в липкой жиже.
- Хочешь составить ему компанию?
Отчим развернулся и пошёл в дом.
- Потерпи, сейчас я тебя оттуда вытащу, - прошептал мальчик, доставая карманный фонарик. Он посветил в темноту навозной кучи, откуда доносилось жалобно мяуканье. Там происходило какое-то движение. Мальчик пригляделся. Это были розовые гладкие калифорнийские черви, которых отчим выписывал по каталогу и получал в посылках чуть ли не из-за границы, а может, прямиком из ада. Мальчик закричал, выронил фонарь и бросился наутёк.
Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Можно закрыть глаза и представить, что его там нет. Перешагнуть. Идти дальше. Бежать.
"Твой маленький сучонок боится червей. Ты слышала? Червей он у тебя боится. Наизнанку его, видите ли, выворачивает. Да он просто от работы отлынивает, руки марать не хочет, гаденыш. Ничего, я из него сделаю мужика, он мне потом еще спасибо скажет. Вы оба мне потом спасибо скажете..."
Город состоял из бетона, камней, железа и пластика. Заводы дымили трубами, новостройки обгоняли друг друга в росте, чернозем ютился на газонах, которые Гоша старательно обходил. Переехав в город, он почувствовал себя счастливым, несмотря на новую школу, незнакомых ребят и однокомнатную квартиру с протекающим потолком. Отчим остался в поселке вместе с кишащим червями компостом, мамиными разбитыми губами и другими вещами, о которых хотелось забыть как можно скорее.
***
Гоша провалился в пустоту - глубокую, тёмную, через которую не могли пробиться даже самые яркие сны. Когда он проснулся, всё тело было липким, словно окутанным какой-то невидимой паутиной. Она сковывала движения, и Гоше казалось, что он находится внутри тонких, но очень прочных стен невидимого кокона. Из оцепенения его вывел звонок брокера:
- Хватит дрыхнуть, Георгий, а то всю недвижимость без тебя продадут, купят и ещё раз продадут.
- Я сейчас, - пробормотал Гоша, - уже выезжаю.
- В офис не надо, езжай на квартиру в новой высотке. Адрес я тебе скину. Ключи возьмешь у консьержа. Хату выставляют на продажу. Ты уж там прикинь, что к чему, фотки сделай.
- Окей, - ответил Гоша и отключился.
После душа стало легче. Гоша быстро собрался, завтракать не стал и отправился по адресу.
Квартира находилась на шестнадцатом этаже. Хорошая квартира, солнечная, с шикарным видом из окна на город. Порядок в квартире был идеальный - все вещи аккуратно сложены, ничего лишнего. Гошин взгляд зацепился за фотографию на стене. На ней была пара: мужчина лет под шестьдесят и молоденькая девушка. Гоша сразу его узнал, но всё ещё сомневался. Позвонил секретарше в агентство:
- Можешь глянуть, кто по этому адресу квартиру выставляет?
После паузы секретарша ответила:
- Константин Воробьёв, какой-то фермер-предприниматель, а что?
- Да нет, ничего, - ответил Гоша и отключился.
Точно, он. Гоша ещё раз взглянул на фотографию. Надо же, какую телку себе красивую отхватил. Что ж, богатые могут себе позволить. Неужели он её также, как мать когда-то...
Где-то внизу живота запорхали бабочки.
В замке повернулся ключ, и Гошино сердце забилось чаще. Это судьба. Теперь он с бывшим отчимом поговорит на равных. Нет, им предстоит не просто разговор. Не месть, не сведение счетов. Другое. Это как раздавить червя. Размазать его каблуком по асфальту, втереть в пыль, и тогда все встанет на свои места. Гоша теперь сильный, он теперь может, все может. И готов.
Но это был не дядя Костя. В дверях стояла девушка с фотографии.
Здравствуйте, вы - риэлтер, да?
Гоша кивнул, не в силах произнести ни слова.
Девушка сделала шаг навстречу. Она была ещё красивей и моложе, чем на снимке. Такая вся воздушная, светлая, голубоглазая.
- Вы - жена Константина? - наконец спросил Гоша.
- Да нет, - улыбнулась она, - я его дочь.
Гоша вдруг снова почувствовал, как его окутывает липкая паутина. Ему показалось, что он стоит на краю ямы с компостом, где копошатся черви, а а рядом с ним - самая красивая в мире женщина, которая вот-вот столкнёт его вниз.
Что делать, если их много? Очень много...Если они везде? Если они в ней? Я точно знаю, что они в ней. Вместе со мной. Во мне.
- Что с вами? Вам плохо? Я сейчас принесу воды.
Девушка побежала на кухню, а Гоша ринулся к окну. Он распахнул его настежь, зажмурился и вдохнул полной грудью.
Если всего лишь один - это не страшно. Совсем не страшно. Перешагнуть.
Воздух наполнил легкие, и тонкие стенки кокона треснули, выпуская наружу стаи бабочек с прозрачными парусиновыми крыльями.
- Стойте! Что вы делаете! - в ужасе закричала дяди Костина дочь, увидя Гошу стоящим на подоконнике.
Задержать дыхание. Еще раз перешагнуть.
Гоша сделал шаг вперёд и расправил крылья.
Тысячи разноцветных бабочек устремились за ним следом.