Дрожа от осеннего ветра, оторвался от липы, скрючившейся под окном, измятый серый лист. Тусклый свет фонаря устало проводил его в покойную темноту переулка. Секунды... минуты. Года. Память, память, злая и благостная, грязная, полустертая от прикосновений тряпка, укутывающая сознание. Вот мальчишка с разбитой коленкой пытается забраться на дерево. Вот рядом с ним молодой мужчина обнимает красивую девушку. Все трое смеются. Черно-белое детство, но такое яркое. Почему так? Загадка. Рука касается равнодушного холода старой фотографии.
Стук каблуков по грязному бездомному асфальту, это она, та самая, идет... светлые волосы спасаются от ветра под беретом. Фонарь выхватывает её абрис из темноты словно чайка выхватывает рыбку из воды, неотвратимо и быстро, в одно касание.
Она проходит эти метры под окном так уверенно, так гордо неся свои бледные волосы, что хочется бежать в темноту города вслед за ней. Поймать её запах. Обнять сзади и шептать в теплое ушко правду. Чтобы она поняла, насколько её сладкая фигурка маленькая и слабая. Как страшно быть одному в этом окне. Как больно помнить мамины руки. Как сильно они обе виноваты. Та отцова шалава, и ты, маленькая светловолосая шлюха, не смотри на меня! Крепко держать её горло. Вырвать прядь за прядью эти сраные космы... Семенов сглотнул тугой спазм. Проморгал картинки в глазах, размял судорожно скрюченные пальцы. Как же это...
Обожгли спасительные пятьдесят капель из фляжки. Черт! Просто необходимо поскорее сбросить напряжение. Порно бдсм и вибратор конечно слабая замена, но... хоть как. Когда-нибудь, однажды он сможет все же решиться, один раз решиться и выйти на встречу с ней. Ведь она не увидит лица, значит ничего страшного, верно? Там, дальше по улице есть удобное темное место. И парковка рядом.
Как была прекрасна та, детская темнота... Именно в ней приходила мама. Мама Володю очень любила, теплые руки нежно оглаживали его тело пока он в блаженстве чавкал сладким молоком и заглатывал по очереди её соски. От нее пахло дешевым мылом и чем-то ржавым и безумным. Иногда она содрогалась в резких, словно болезненных, спазмах. Маленький Володя не понимал причин этих спазмов, но в семь лет и не нужно ничего понимать. Достаточно просто чувствовать и радоваться. И сильнее сжимать зубы, когда палец мамы проникает слишком глубоко.
Она была чудесной и как все чудесное очень быстро ушла. Однажды мама просто не вернулась с работы, а отец через несколько дней сказал, что чудо больше никогда не придет. А потом... потом в квартире появилась та бледная тварь.
Жарко. Становится жарко. Холод стекла уже не спасает от мыслей. Оконная прохлада стала такой же горячей, как и голова, как и горячечные мысли в ней.
Удары по лицу, ругательства, опять удары. Немного больно, страшно, от обиды душат слезы... Она часто его била по лицу. Она все делала на зло. Невкусная каша, мятая одежда, холодный чай. Вонючие духи. Стоны из отцовской комнаты по ночам. Володя много плакал тогда. Терпел и плакал, плакал и терпел, а потом что-то сломалось внутри. Как было приятно пересолить недавно сваренный тварью суп, посЫпать свежие котлеты песком, специально принесенным из дворовой песочницы. В шкаф с её одеждой положить дохлую мышь. Не больно, уже совсем не больно. И не смотреть на нее, не говорить с ней, не верить, не плакать!
Конечно она сбежала, очень скоро сбежала из Володиного дома, трусливая мразь. Поначалу слабый, но упрямый запах перегара постепенно окреп и пропитал всю квартиру, но Володя был почти счастлив, никто не лез в их семью. Он каждый вечер разговаривал с мамой и вспоминал её руки. Когда отец в очередном угаре вскрыл себе вены, Володя не сразу понял, что остался один. А когда понял, понял еще и то, что виновата в этом была она, поганая, грязная бл... как же хотелось резать её лицо той самой бритвой... вот она бритва, под рукой.
Стоп. Семенов, надо немного успокоиться, переключиться, ведь нам еще работать завтра утром. Статья сама не напишется. Включаем видео, кончаем и спать, спать... Не смотри в окно, не сегодня. Как-нибудь в другой раз, но не сегодня.
***
Утро, холодная вода на лице, и капля, убивающая любую лошадь, на пальцах. Плеск огонька зажигалки. В полусонном окне ворочается, помахивая серыми хвостами дымов и мигая глазами фар, кирпично-пластиковый зверь, - обиталище миллионов маленьких насекомых. Кофе привычно быстрый без молока, но с приторными новостями. Последний взгляд в окно, ждите твари, я скоро стану одним из вас...
Володя не любил свою работу, но испытывал к ней чувство благодарности. Когда его не взяли в высшую школу полиции, факультет журналистики заштатного ВУЗа стал дешевым заменителем мечты, для совсем еще молодого Семенова. Пусть дешевым, пусть заменителем, но все же мечты.
Двор серый и пустой из-за раннего времени, темный, вонючий гараж, дешевая темно-синяя машина. Ключ зажигания.
Журналистика с её возможностью наблюдать и давать свою оценку всегда нравилась ему. Оставаться вдалеке и управлять всеми этими персонажами. Использовать их. Владеть ими. В какой-то момент почти в любой истории можно найти то, что будет близко тебе. Или придумать.
Редактор (старый лысеющий гомосек) всегда говорил: "Ребятушки, пишите объективно, однако не забудьте, что правду, как и хлеб любят не все, а версии, скрытый смысл и тайны следствия, как и мясо, всегда будут основным блюдом. Читатель любит мясо и иногда заказывает к нему немного хлеба."
Красный. Стоим - ждем, в соседнем ряду Круизер с холодной бизнес вумен за рулем. Яркая... жаль волосы темные. Её кровавые губы кривятся телефонной гримасе. Приоткрыть бардачок, погладить бритву: слишком уж подходящая сучка. Тише, тише...
Да, зрелища и мясо... Недавняя история со школьным учителем истории (однако, тавтология) Малопалатовым была зрелищем с большой буквы К. В смысле кровавой. И мяса там было много. Пожилого дядьку разделали как свинью на бойне. Полиция обнаружила его тело расфасованным по тазам. Руки, ноги, голова и туловище, ливер, все отдельно. Кожа ободрана. Веки срезаны. В общем - мясной ряд. Володя видел фотографии с места преступления... долго и громко блевал, коротко и тихо матерился в редакционном вонючем туалете.
Конечно столь экстравагантная смерть не могла пройти мимо их газеты, и редактором (чтоб ты сдох, старый пидор) было принято решение: собрать побольше информации о личности учителя, а также про его подвиги на ниве учительства. Ну а потом по накатанной - мясо, кровища, великий педагог убит, полиция не шевелится, ну и просрали страну, разумеется...
Что самое странное: полиция, и в правду, в данном расследовании была словно в обмороке. Труп есть, обстоятельства смерти ого-го какие, а следак долдонит: нет новой информации, следствие ведется. Уже третью неделю одна и та же песня.
Коллегш Малопалатова по школе Володя опросил быстро, работа простая и рутинная. Стареющие тетки, едва завидев молодого и стройного Семенова и пребывая в ужасе от произошедшего рядом с ними убийства, округляли заплывшие жирком глазки и начинали птичками щебетать, - только направляй ход беседы.
Оказалось, что кроме незначительных успехов в обучении детей разным историям, однажды (директриса, разжиревшая до тошноты старая облезлая кошка с тремя подбородками, вспомнила) семь лет назад Малопалатов проявил себя в деле поиска одного из своих учеников. История простая: мальчишка не вернулся домой после уроков.
Мать пропавшего к ночи забила тревогу. Горе полиция послала мамашку подальше, трое суток не прошло, ищите сами. Та с утра прибежала в школу. Ну и тут развернулся Малопалатов: собрал учителей, зажег речью, уроки отменили. Он организовал патрули из учеников по соседним улицам, организовал прочесывание парка. Сам пошел в полицию скандалить и угрожать, те даже подключились к поискам. Несколько недель суетились, а потом постепенно все поисковая активность сошла на нет.
Мальчишку так и не нашли, но деятельность Малопалатов развил бурную, это отметили все учителя, кто работал в тот период в школе. Даже грамоту вроде от полиции получил.
Ага, как раз нужный дом, в дневное время много свободного места во дворе, отлично. Паркуем ласточку, третий подъезд, второй этаж. Квартира 53.
Вот по следам этой истории Семенов и пошел. К матери пропавшего мальчика. Адрес директриса подсказала, с оговорочкой про недавний переезд. Мол, мамаша раньше жила в трешке в современном доме, а переехала в однушку в пятиэтажке. "Не видела её давно, наверное много пьет". Ну что же... Пьет это удачно. Вот и нальем несчастной из фляжки. Пусть поплачет, повспоминает, заодно расскажет о Малопалатове, может похвалит. Интервью с авторскими правками можно будет включить в статью. Вонючий подъезд с тусклым электрическим светом, кнопка диктофона в кармане брюк. Ну что, поехали?
***
Двери - предатели. Тяжелая современная дверь с укрепленной металлом створной коробкой означает, что в квартире есть чем поживиться взломщикам-ворам. Обитая кожзамом и ватой дверь с деревянной коробкой - знак среднего класса, и кроме нескольких наборов золотых украшений и десятка тысяч рублей в одежном шкафу (в морозилке, в унитазе, в вентиляции - нужное подчеркнуть) за дверью этой ничего нет. А стандартная дверь, от строителей... это признак алкоголизма. Эта дверь была идеально алкоголической. Звонка нет, значит стучим.
Дверь открыла странная женщина, невысокая, коротко стриженная. Глаза пустые и водянистые, рыбьи. Худая и нескладная фигура, словно мальчишеская. И полное отсутствие груди. Доска доской.
- Добрый день, Людмила Сергеевна.
- Здравствуйте, молодой человек, - слегка наклонила голову она.
- Меня зовут Владимир Семенов, я корреспондент "Nского вестника"...
- Вы по поводу Малопалатова?
- Да, но откуда Вы знаете?
- Проходите. - она сделала шаг назад.
В темноте прихожей на вешалке Володя увидел черное пальто и короткую куртку, напольный шкафчик для обуви. На него указала хозяйка:
- Присаживайтесь, я принесу Вам гостевые тапочки, - произнесено вежливо, но с жесткими нотками приказа на первом слове. Щелкнул выключатель, зажглась лампочка под потолком.
Он сел, попытался оглядеться, однако отсутствие деталей мешало понять, что за человек живет здесь. Старые выцветшие обои, да пара вещей на вешалке. Старые коричневые плинтуса. Грязноватая побелка, грибок по углам. Прихожая алкаша. Но Людмила не выглядела алкоголичкой, напротив, её походка пружинила силой, фигура была спортивной, как говорится треугольником, явно тренированная. Волосы светлые, соломенные... пальцы непроизвольно согнулись в легком спазме. Из глубины соседней с прихожей комнаты на него внимательно смотрела хозяйка квартиры.
- Проходите на кухню, обувь снимать не надо. Не нашла я тапочки.
- Спасибо, - он прошел и сел на одну из трех дешевых икеевских табуреток у маленького стола без скатерти. Плита была пуста, кроме плиты на кухне был лишь холодильник. Посудный ящик над мойкой. И все.
- Что Вы хотели узнать, Владимир? - она подала ему чашку с чаем, принесенную из полумрака комнаты.
- Расскажите о роли Малопалатова в поисках Вашего сына, Людмила Сергеевна. Наша газета планирует дать статью о нем в ближайшее время.
- О Малопалатове?
- Да.
- А почему именно о нем?
- Вы разве не слышали о его смерти?
Она ухмыльнулась:
- Немного слышала.
- Прекрасно, мы и хотим дать нашей статьей пинка полиции, чтобы быстрее искали убийцу...
- Знаете, - Людмила прикрыла глаза и сделала небольшой глоток чая. - боюсь, в этом конкретном случае полиция не найдет убийцу... Но люди обязательно узнают о нем и узнают подробности убийства. И Вы тоже все узнаете... из федеральных СМИ. Конечно же Вашей дерьмовой газетенке, извините за прямоту, Владимир, не подходит роль средства массовой информации. Ни в этом случае, ни вообще.
Её голос был спокоен, она была абсолютно уверена в сказанном. Уверенная светловолосая сучка... пальцы вновь согнуло в спазме. Черт, заметила...
- Вот как? - будто обрадовавшись пропела она, глаза ожили, внимательный взгляд впился него как бульдог в быка на корриде. - У нас тут маленький мальчик-хулиганчик... Сколько?! - его шею кольнуло острие непонятно откуда появившегося ножа...
- Что сколько? - пробормотал шокированный Володя.
- Сколько на твоем счету, маленький мальчик-хулиганчик, рассказывай! - удар локтем в ключицу... больно... еще один. Её ступня впивается в пах... Сознание плывет... Свет, её равнодушный голос:
- Как ты их убил, чем убивал, говори, тварь. - снова удары в ключицу... по лицу...
- Не надо! Нет, не надо... не бейте, пожалуйста, не бейте. Никого, я не трогал, не надо, только в окно смотрел... мне больно... бритва, в машине бритва, не бейте больше... - слезы бессилия жгут словно в детстве.
Холодная вода на лице... Страшная и странно умиротворенная Людмила сидела напротив. Холодный и злой мальчик смотрел на него и криво улыбался:
- Какой Вы впечатлительный, Володя. Десять минут легкой трепки, а Вы уже поплыли... теперь, с учетом нашего близкого знакомства, я, пожалуй, расскажу Вам немного подробностей того, что Вы хотели знать. Вы хотели расспросить про исчезновение и поиски моего сына, а так же роль Малопалатова в этих событиях? Полная версия несколько отличается от того, что Вы уже знаете. Да, это существо принимало участие в поисках моего мальчика... По будням. А по выходным оно ехало на дачу и там развлекалось. С тем, кого искало. Мы нашли видео всех его игрищ. Я говорю "мы", потому что мне помогали несколько семей с похожей бедой.
Она встала, приоткрыла форточку, прикурила сигарету:
- Знаете как мы его поймали? На живца. Чтобы стать внешне совсем похожей на мальчика его типажа нужно было пройти несколько операций... Я собрала нужную сумму продав квартиру. Оно усыпляло жертв, привозило в загородный дом с подвалом... надевало на свои игрушки наручники и оставляло на несколько дней. А потом возвращалось для игрищ. Со мной ему не повезло.
Театральный жест, медленный, вместо левой кисти у Людмилы культя с торчащей ровно по центру иглой.
- Снотворное у меня тоже было. Но мы должны быть на сто процентов уверены. Поэтому до последнего момента оно было хозяином положения, а потом... Освободить руку, укол, фиксация, установка оборудования. Я сделала то, что Вы видели в полицейских сводках... Оно получило свое воздаяние.
Кисть вернулась на место, рука была почти как настоящая, идеальная имитация живой плоти.
- Но Вы же...
- Помолчите, Володя. Полиция прекрасно осведомлена о том, кто и как утилизировал Малопалатова. Проект называется директива 2М. Принят в работу второго марта этого года... Между собой мы, тестеры первой волны, называем его иначе. Суть проекта и директивы проста - любой пострадавший от насилия вправе причинить равный вред насильнику. В случае смерти право воздаяния переходит к близким родственникам убитого. В директиве много категорий вреда, от ушибов до убийства. А случай с моим сыном, это случай вне категорий... мне можно все. И внимание этому воздаянию, конечно, будет уделено больше... Более того, в скором времени на основе директивы 2М будет разработан федеральный закон, но это между нами, конечно.
Знаете, Володя, был один интересный немецкий социолог, он как-то сказал, что инстинкт воздаяния, в конечном счете, это инстинкт самосохранения. И я ним согласна. Вот представьте: есть в мире добрая и терпеливая страна, а на территории соседей этой страны идет война, и правительство доброй и терпеливой страны решает принять беженцев. Беженцев много, но в терпеливой стране живут люди доброй воли и принимают всех. Через некоторое время возникает все больше конфликтов между населением и новоприбывшими... но беда не в этом. Все чаще насилуют женщин... бьют по лицу, пинают в метро, ловят в парках и насилуют. А еще через некоторое время основное население доброй и терпеливой страны начинает вырождаться... просто потому, что женщины рожают от беженцев-хозяев, новых хозяев этой страны. И это правильно, ведь местное население утратило инстинкт самосохранения.
Так... теперь нужно решить что-то по Вашей ситуации, - очень уж мне не понравилась эта Ваша бритва.
Володя, я хочу, чтобы Вы посмотрели на меня... Видите этот кулон? Смотрите на него и слушайте мой голос, Вы в хорошем месте, Вам комфортно. Вы слушаете мой голос, вы слушаете всё, что я скажу. Вам очень комфортно и безопасно...
***
Память, память, продажная девка, ласкающая любого, кто готов придти к ней. Как сладостно быть там, где тебя нет, но где ты был счастлив когда-то. Как приятно отдать дешевую серость сегодня за яркую звонкость вчера. Вот маленький мальчик и его родители, вот сказочное и такое далекое детство, и никто не сможет его вернуть. Только грязная девка-память готова всегда, а цена... не так уж она высока за кусочек угасшего солнца.
Как оказался дома он не помнил. Была уже ночь, когда Володя осознал себя стоящим у окна. Стекло привычно холодило мягким касанием его сонные мысли. Там внизу на первом, уже простреленном талой чернотой снегу в свете фонаря были отчетливо видны её следы, его "той самой". Она совсем недавно скрылась в темноте улицы. Пальцы погладили бритву в кармане, и Володя шагнул в прихожую. Как странно, что из его прихожей было две двери... В родной темный теплый город и в теплую, но слишком светлую ванну. Как там она говорила? В материнскую заботу нежных касаний, чтобы окрасить белое красным... Надо просто понять, куда сделать следующий шаг.