Ангелы поют им песни

На главной площади областного центра возвышается широкий постамент. Хмурое подножие, облицованное плитами из бурого гранита, - это всё что осталось от памятника вождю пролетариата.

Высокий мужчина средних лет закинул вещмешок на полутораметровый обезличенный пьедестал и следом заскочил сам. Максим выпрямился, осмотрелся. С этой возвышенности наблюдателю открывался хороший обзор на площадь и подъезды к ней, а главное, как трижды тополь на Плющихе, Максим становился заметным издалека. Его чёрная, с жёлтыми светоотражательными лентами, потрёпанная спецовка пожарного облегчала эту задачу.

Ещё несколько месяцев назад законопослушный Максим Викторович Стрельцов и не помышлял о такой дерзости - засветиться посреди дня на пустующем пьедестале. В лучшем случае сотрудники полиции могли "попросить" его спуститься с подножия и удалиться, по добру по здорову. В худшем - задержать до выяснения личности и сообщить о хулиганском поступке по месту его работы, в пожарную часть. Так сталось, что уже некому арестовать нарушителя порядка, вокруг ни единого возмущённого или любопытного взгляда.

Максим немного потоптался на месте и, не заметив ничего подозрительного, примостился на туго набитом рюкзаке. Взлохмаченная копна русых волос и неопрятная борода напоминали сухую выжженную под солнцем траву на заброшенном огороде. Мужчина давно махнул рукой на то как выглядит.

Бывший начальник караула, в позе Роденовского "Мыслителя", отрешённо уставился на скопление автотранспорта. Максим всю жизнь провёл в этом городе, в деталях знал район выезда своей пожарной части. Не оглядываясь мог поведать все подробности ближайшего окружения. Перед ним, через проспект, красовался бывший кинотеатр "Украина". Позади экс "Белый дом". Вернее, здание по-прежнему отличалось белизной фасада, только в настоящее время некому заседать в кабинетах. По сторонам четырёхэтажные серые "Сталинки" с заковыристыми барельефами по всей длине парапета. Сквозь немытые витрины магазинов слабо просматривались нетронутые товары на полках.

Резкий порыв ветра подхватил полиэтиленовый пакет и вознёс его над аллеей поржавевших каштанов. Не отрывая заросшей щеки от ладони, Максим проводил равнодушным взглядом вальсирующий кулёк и остановился на увесистых тучах, заполонивших небосвод.

"Не хотелось бы намокнуть", - подумал Максим.

Высматривая подходящее укрытие поблизости, его внимание привлёк микроавтобус. Жёлтый бусик, подмяв под себя ограждение, мордой обнял железобетонный фонарный столб. Дверцу покорёжило, но на первый взгляд, не составляло большого труда проникнуть в салон и укрыться от дождя не покидая площади.

Оранжевый пакетик повис на верхушке дерева и своим трепыханием напомнил Максиму пионерский галстук.

Когда-то, в другой жизни, на этой площади первоклассник Максимка с завистью и гордостью следил из шеренги одноклассников за церемонией посвящения в пионеры учеников постарше. Крупная девочка громко чеканила слова клятвы: "... горячо любить свою Родину; жить, учиться и бороться как завещал великий...", а над её кружевным бантом, на гранитной плите золотилось имя "В.И. ЛЕНИН".

Ныне воспоминания зачастую приводили Максима к одному и тому же трагическому эпизоду, разделившему его жизнь на "до и после". Этот момент он анализировал по многу раз на день. И всё также не найдя ответы он снова и снова переживал эту боль.

***

5 сентября 2022 года, капитан пожарно-спасательной службы Стрельцов, как обычно после суточного дежурства, безмятежно отсыпался в одиночестве у себя в квартире: жена на работе, в магазине за квартал от дома; сын уехал на сессию - второй курс в одесском медицинском.

Внезапно Максим проснулся из-за громкого хлопка - последовало ещё несколько подряд. Этот звук начальник караула не мог ни с чем спутать. На проспекте произошла авария и вероятно не одна. Спасатель - это не только профессия, но образ жизни. Мужчина как был, в хлопчатобумажных шортах и серой футболке, вскочил в шлёпанцы и, прихватив мобильник, выбежал со двора. Чутьё не подвело его. Проезжая часть хаотично застопорилась автотранспортом. Одна пара из столкнувшихся автомобилей загорелась. Максим поспешил на помощь, но запнулся и потерял шлёпки где-то в газонной траве. "Пострадавших нет", - Максим успел порадоваться отсутствию людей в охваченных пламенем легковушках. Он убрался на безопасное расстояние и попытался набрать номер пожарной охраны - телефон не подавал признаков жизни. В надежде воспользоваться мобильником прохожего, сотрудник пожарной охраны огляделся - никого. Ближайший магазин оказался тёмным внутри и безлюдным. Потусторонний трепет охватил Максима: по телу пробежался озноб, на лбу выступили холодные капли. "Что происходит? Где все? - полыхнуло у него в голове. - Лиля!"

Не теряя времени Максим босиком помчался к жене на работу. Он боялся признать очевидные факты - недвусмысленные намёки проносились у него перед глазами. Всюду, куда дотягивался его взгляд, полуденное солнце безжалостно обличало необитаемость города. Автомобили застыли в неестественных позах, будто их покинули на ходу. Неуправляемый транспорт нашёл пристанище наткнувшись на ближайшую опору. У самого заведения Максим почувствовал боль в ноге, но не остановился.

Магазин канцелярских товаров казалось ещё хранил ауру исчезнувших людей. На столешнице лужица кофе, пролитая из бумажного стаканчика с логотипом соседней кафешки. На полу разбросаны канцелярские принадлежности, словно посетитель на ходу упустил пакет. Максим, прихрамывая, подошёл к прилавку. Едва уловимый аромат духов сдавил ему сердце: "Это её запах..."

Максим представил жену на рабочем месте. Высокую, стройную, в изящном летнем платье с бирюзовыми вставками, которые так гармонично подчёркивали красоту её ослепительно голубых глаз. Почти ровесница Максиму, она выглядела моложе своих лет. Рядом с их сыном Денисом, Лилия выглядела скорее старшей сестрой, нежели мамой.

Мужчина почувствовал слабость в ногах. Игнорируя боль в ступне, он выбрался наружу и тяжело опустился на ступеньку у входа. Максим облокотился на колени и обхватил коротко остриженную белобрысую голову. Картина мира изменилась и не поддавалась логическому объяснению.

"Может всех эвакуировали? - цеплялся за соломинку Максим. - Вряд ли, мне бы позвонили в первую очередь. Ах, да, мобильник не работает... Нет, дело не в связи. Уж я-то знаю, как проводится эвакуация - такой галдёж невозможно проспать. Что тогда случилось?"

С каждым учащённым ударом его крепкого сердца по кровеносным сосудам разливался жуткий мистический холод. Предположения одно безумнее другого сменялись в его воспалённом сознании. Максим воображал химическую атаку: газ без цвета и запаха просачивается в проёмы, дымоходы, вентиляцию, заполняет улицы, и без остатка мгновенно растворяет любую плоть с которой вступает в контакт...

Отдалённые хлопки отвлекли мужчину от лихорадочного поиска ответов. Он догадался по звуку - это взрывались покрышки и бензобаки догорающих машин. В тени деревьев всполошились воробьи и сварливо зачирикали. Максим осмотрел кровавый порез на стопе: "Это действительно происходит здесь и сейчас". Прихрамывая, босоногий побрёл домой.

В первые дни Максим ещё надеялся встретить людей, бродил по городу, побывал в своей пожарной части. Наполовину вымытый пожарный МАЗ на стоянке перед гаражом запекался под жарким солнцем. Радиостанция, как и вся электроника в городе, предсказуемо не работала.

Дни, проведённые в одиночестве, потеряли счёт. Ни единой подсказки, ни одного призрачного намёка на причину исчезновения жителей города. Словно некая сверхъестественная сила вычеркнула людей из списка ныне живущих.

Разные идеи продолжали будоражить надломленную психику Максима. В одной из версий представлял себя в коме, будто вся его фантазия результат какой-то травмы. А потом и вовсе решил, что умер: "Может я погиб в последнем ночном пожаре, и сейчас моя душа находится где-то в переходном измерении?" Однако всякий раз, когда тело напоминало о себе, требуя пропитания и естественных надобностей, Максим отбраковывал эту мысль. Со временем он перестал следить за собой, выбирался из квартиры только за продуктами. Не рисковал далеко уходить от дома: "Вдруг Лиля с Денисом вернутся, а меня нет?"

Безлюдный город тем временем менялся. Застывшие поначалу в режиме ожидания, городские окрестности на третий день ожили, закопошились. Целыми днями Максим просиживал у себя на балконе и наблюдал как животный мир заполняет нишу, освобождённую людьми.

Наглые крысы ходили по двору пешком, нападали на зазевавшихся голубей. Как-то с улицы забежала лиса - двор затаился. Рыжая красавица выдала громкий отрывистый звук, похожий на "Ва-а". В ответ на зов мурлыкнули две её копии поменьше. Видать им не приглянулись здешние места, и пышнохвостая троица больше не показывалась во дворе.

Один раз прилетала цапля. Она шумно опустилась посреди двора и принялась выдёргивать из мусорной кучи расплодившихся мышей, словно лягушек из пруда. Набив брюхо, птица мощно вспорхнула, уселась на крышу гаража и занялась чисткой перьев. Лишь когда человек выдал себя движением, грациозное создание нехотя взлетело и скрылось за домами.

Из своего убежища на третьем этаже Максим следил за изменениями снаружи не ради любопытства, он надеялся увидеть хоть одного подобного себе. С каждым пустым днём желание существовать, бороться за жизнь, таяло как мороженное под жарким солнцем. Постепенно стал забывать обыкновенный людской шум: бормотание соседей за стеной; звонкую возню на детской площадке; голоса близких и знакомых. Звуки иной природы отныне заполонили улицы и напрягали его нервы. Каждый шорох, скрип казались неестественными, таили в себе угрозу. Едва сумерки захватывали город - отовсюду выползали зловещие тени. Ночь наполнялась сопением и чавканьем тех, кто ест, и обречённым стоном тех, кого едят. Внизу бродили рычащие твари: противно хрипели и душераздирающе завывали. Только к рассвету адские чудовища расползались по закоулкам. Посреди этого нового враждебного мира, именно ночью Максим больше всего страдал от одиночества, безутешных терзаний: "Верно ли я поступаю, оставаясь дома? Что делать дальше, как жить? Почему я? За что такое наказание?"

В ответ на его душевные страдания судьба подкинула ему второй шанс.

В один из множества дней, Максим со своего наблюдательного пункта без охоты просматривал очередную серию из цикла "жизнь после людей" и равнодушно жевал содержимое консервной банки. Хлебобулочные изделия и всё что хранилось в холодильниках к тому времени уже испортились, оставались только долгоживущие припасы.

Вдруг со стороны главной площади донеслись выстрелы. Максим напрягся: издалека нарастал рёв мотоцикла. Мужчина, прыгая через ступеньки, выбежал из дома и со всех ног помчался на проспект. На противоположной стороне дороги, по тротуару пронёсся мотоциклист. "Эй!" - только успел выкрикнуть Максим и замахал руками над головой. Его сердце едва не выскочило из груди, когда мотоцикл остановился. Двое мужчин, не сводя глаз друг с друга, двинулись навстречу, напрямую, через баррикады автомобилей.

- Макс? - удивлённо выкрикнул мужчина в камуфляже и снял шлем.

- Пашка! - вырвалось у Стрельцова. Давние приятели, не встречавшиеся со школьной скамьи, крепко обнялись. Максим не стыдился слёз, когда убедился, что не сошёл с ума...

***

Едва различимый шорох раздался поблизости. Максим очнулся и, склонив голову набок, сфокусировался на источнике звука. Из-под бордовой "Kia" вынырнула крупная крыса, поводила носом по воздуху и неторопливо засеменила по тротуару.

Непривычный к бороде, Максим почесал щеку. Крыса, повернув морду в сторону человека, на мгновение замерла. Разок пискнула и как ни в чём не бывало пустилась по своим крысиным делам. Грызун исчез из виду, но Максим ещё некоторое время слышал ритмичное шуршание маленьких гадких лапок.

"Даже не испугалась, - мысленно фыркнул Максим. - Может она никогда не видела человека?"

"Кра-а!" - долетело издалека.

"Кра-а, кра-а", - две вороны вяло вспорхнули с верхушки тополя и перелетели на соседнее дерево.

Максим вскочил. Только теперь он уловил едва различимый звук. Гул нарастал, обретая характерные черты дизельного двигателя.

От напряжения черты лица мужчины обострились, придавая взгляду его серых глаз нечто орлиное. В пасмурной дали, за деревьями и грудой автомобилей, мелькнуло светлое пятно.

Белый микроавтобус мягко спрыгнул с газона и выкатился на площадь, оставляя позади тёмные рельефные пунктиры на пыльном асфальте. Последние разлетающиеся ошмётки грязи обрели покой, и только тогда Максим спрыгнул с постамента. Из салона выбрался мужчина в новеньком камуфляже, на вид ровесник Максима и на пол головы ниже его ростом. Улыбка обнаружила ямочки на небритых щеках приезжего. Максим отбросил хмурость и в ответ щедро блеснул белизной в глубине заросшего лица. Друзья крепко обнялись.

Солнце на пару секунд выглянуло из-за тяжёлой тучи и закатилось в следующую.

- Давай, Степаныч, - Павел, поймав мимолётный блик от лобового стекла, отвернулся и полез в нагрудный карман за сигаретой.

- Внимание! - эхо, рикошетом о здания разнеслось по округе. - Внимание! Каждый чётный вторник автобус идёт на сборный пункт в Одессу. Каждый нечётный - в Симферополь. Повторяю, ...

- Новенький мерс. - повысил голос Максим, перекрикивая громкоговоритель. Павел забрался на постамент:

- А чего экономить, всё равно сгниют, - взглядом описывая дугу, он указал на бесхозный транспорт вокруг. - Из-за этого металлолома на дорогах, фиг через центр проедешь.

Друзья дождались, когда Степаныч, своим южным говором, вдоволь накричался.

- Кого-нибудь ещё встретил? - спросил Павел, рассматривая окна некогда респектабельных зданий, безмолвных свидетелей жизни в основном состоятельных людей.

- Ни одной живой души. Вчера забрёл в родильное отделение, нашёл останки младенца. После крыс даже похоронить нечего, - Максим потянулся за своим рюкзаком. - Вот то, что ты просил. Прости, пришлось выломать дверь.

Павел перелистнул несколько страниц фотоальбома - глаза его засветились, и тут же, на миг, лицо исказилось болью. Мужчина судорожно сунул книжицу в боковой карман куртки:

- Как там?

- Паш, ну зачем? - раздражённо ответил Максим. - Ничего не изменилось - тебе от этого легче? Их не вернуть. Ни твоих, ни моих. Никого не вернуть.

Павел отвёл взгляд и уставился куда-то в пустоту, протяжно выдувая сигаретный дым через ноздри.

- А мы женщину подобрали, - заговорил Степаныч.

- Да ну? - Максим обернулся на голос и пожал грубую ладонь водителя.

- Но она того, умом тронулась, и похоже ещё до всего этого, - пояснил Павел. - К тому же не особо разговорчивая.

- Эх, - Максим не скрывал разочарование, вглядываясь в заляпанные грязью тонированные стекла пассажирского Мерседеса. - Где нашли?

- Не поверишь, в Каховке возле церкви милостыню просила.

- Тогда точно, тронулась, - подвёл черту Максим.

Водитель нелепо топтался и кряхтел, разминая насидевшие места. Среднего роста, широкоплечий Степаныч в свои пятьдесят тянул на пенсионера со стажем. Его седые волосы и редкая щетина светились на фоне загорелой кожи.

- Ни в какую ехать не хотела, пока я ей милостыню не подал. На батончик повелась, - сказал Степаныч и закурил.

- И что дальше, куда её? - спросил Максим.

Павел больше не видел смысла мониторить статичный пейзаж и мягко спрыгнул с пьедестала:

- На сборник. Может она и ку-ку, но сам понимаешь, сейчас каждый человек на счету. Глядишь, сгодится для чего-нибудь.

- Для чего? - засомневался Максим.

- Ну, не знаю, - замялся Павел.

- Знавал я одну учительницу, - вклинился Степаныч. - У неё в квартире натуральная помойка и два десятка кошек, но учила детей исправно. Пушкина наизусть знала...

Водитель глубоко затянулся, шумно выдохнул дым и продолжил:

- Сейчас такое время, нужно к каждому присмотреться, понять его пользу. Нельзя просто так, по незнанию, отказываться от человека. Важно дать ему шанс, иначе мы сами этого не достойны.

- Вот-вот, Степаныч. Золотые слова, - Павел затоптал окурок подошвой кроссовка. - Макс, чего нам гадать? Каждый должен заниматься своим делом. Наше, людей собирать, кого найдём.

Максим одобрительно кивнул:

- Ну что, поехали?

- Щас, докурю только, - откашливаясь ответил водитель.

На проспекте мелькнули крадущиеся силуэты. Люди синхронно потянулись к своим подсумкам.

С десяток бродячих собак, злобно сверкнув глазами, с приглушённым рыком пересекли улицу и скрылись в подворотне.

- Отбой, - Максим отпустил рукоять пистолета и защёлкнул кобуру. - Эти не опасны.

Ветер сменился на северный и притащил с собой невыносимое зловоние. Отвратительный запашок гниющих овощей и мяса вынудил водителя бросить недокуренную сигарету. Степаныч поморщился и громко выдохнул уже в закрытой машине.

Микроавтобус, объезжая заторы, покатил по тротуарам, оставляя колею в опавшей листве.

- Что нового? - Максим, покачиваясь в такт автобусу, всматривался в пустынные улицы.

- Ходят слухи, что один реактор на Чернобыльской АЭС перед "семидневкой" отключили на плановую профилактику, он единственный и уцелел. Вроде как собираются запустить.

- А есть кому? Для этого специалисты нужны, - высказался Максим.

- Фиг его знает, так говорят. Курьеры из Киева и Харькова вот-вот должны вернуться, тогда и узнаем.

- Если будет энергия - это шанс. Вот где ирония - в прошлом Чернобыль забрал много жизней, а теперь может стать спасением для нашей цивилизации.

- Ещё говорят, в столицу оставшиеся подтягиваются, со всех уголков бывшего Союза. Как-никак Киев мать городов русских. Наверное, уже несколько тысяч набралось.

- Тысяч? Сомневаюсь. А связь? Наладят когда-нибудь?

- Радио, разве только, - ответил Павел. - Слушай, в Симферополе один поп нарисовался, интересные вещи рассказывал.

- Небось Иоанна Богослова цитировал?

- Да-а, - удивился Павел. - А что? Согласись, похоже: семь дней - семь печатей. За мгновение триста тысяч, и города как не бывало, а по всей планете за неделю сколько? Миллиарды, наверное, ...

- А мы тогда почему остались?

- В книге откровений сказано: "Останутся на земле только грешники".

- Поп тоже грешник? А коров и прочую крупную живность вместе с людьми значит на небо забрали? Свиней то какого хера? Святым нужна духовная пища, а не материальная.

- Я не знаю Макс, никто не знает.

- Да всё ты знаешь.

- А-а, снова началось, - фыркнул Павел. - Ну, и как же они это сделали, эти твои пришельцы? Как они похитили людей из закрытых помещений? Через форточку, замочную скважину?

- Откуда мне знать, я же не профессор. Только вот скажи, зачем Богу уничтожать спутники, портить всю электронику?

- А инопланетянам зачем?

- Всё очень просто: прилетели; всё поломали, чтоб люди не сопротивлялись; собрали урожай; оставили каждой твари по паре на размножение и улетели на следующую ферму. Может они уже так делали? Динозавров под чистую выгребли.

- Мы всё равно правду никогда не узнаем, - примирился Павел.

- Не зарекайся. Всё тайное рано или поздно становится явным.

На заднем сиденье шевельнулась тёмная фигура. Собеседники одновременно обернулись.

- Господь призвал свою паству на небо, - подала голос, закутанная с головы до ног во всё чёрное, худая женщина неопределённого возраста. - Там хорошо, ангелы поют им песни.

Напарники переглянулись и замолчали. Покачиваясь в такт движения автобуса, каждый из пассажиров, наедине со своими мыслями, уставился в окно.

Затарахтели тяжёлые капли по крыше. Одинокий белый микроавтобус с пробуксовкой выбрался на асфальт и, набирая скорость, покатил по Николаевскому шоссе.