К ночи я прибуду в совершенно другой город. К ночи может и я стану кем-то совершенно другим. Приму ли очертания своей тени? Или расползусь алым пятном по асфальту? Вариантов множество. Знаю одно - останавливаться нельзя. И нельзя оборачиваться. Если остановишься - неизменно захочется посмотреть назад. И тогда придется столкнуться лицом к лицу со своей тенью. Пока ты бежишь, она не сможет тебя догнать.
Сбивая ступни в кровь - ты бежишь.
Я сунула ноги в кроссовки и вышла из дома в половине седьмого утра на пробежку. В подъезде стоял густой запах сырости и канализации, но даже это сперва не показалось мне странным. В нашем чистом аккуратном доме никогда не было проблем, все жильцы соблюдали устав, у каждого порога лежал зеленый коврик с доброжелательной надписью, идеальная изумрудная лужайка из "ЯКЕИ".
И я не почуяла угрозы. Все как всегда. Почти. Если бы не зловоние, если бы не затекающее в твои ноздри дерьмо.
Я тряхнула головой, стараясь избавить мысли от "некрасивых" слов. Я всегда была правильной девочкой. Слишком уж правильной. Любила заправлять постельное белье, разглаживая каждый уголок, аккуратно натягивать наволочки на пухлые подушки. Знала сто один способ складывания носков, и мои носки никогда, никогда не убегали.
Но теперь убегала я. Внутренне я всегда бежала от себя. Разве удивительно, что и мир стал бежать вместе со мной?
Когда я выбралась из подъезда на свежий воздух, тот оказался далеко не свеж, как тому положено в раннее летнее утро, под лазурным небом уютного приморского городка. Я повела носом - возможно все дело во мне, отчего-то искажались запахи. Я на мгновение замерла в дверном проеме, прощупывая мир перед собой, потом мотнула головой и устремилась вперед, к набережной.
Я четко знала свой маршрут. Я неукоснительно следовала ему. Где-то глубоко внутри грызло чувство - стоит отклониться от маршрута, и произойдет нечто непоправимо страшное. Вот это самое чувство угольной кляксой расползалось по моим внутренностям, покрывая их тонкой черной пленкой с радужными разводами. Когда я вновь подняла голову, то заметила еще одну странность - небо перестало сиять лазурью, бирюзой, сапфирами и прочими оптимистичными расцветками. Теперь оно было серым. Будто на него легла тень. Будто сзади, со спины, надвигалась гигантская неотвратимая волна. Цунами. Но волна эта не могла накрыть тебя, сокрушить тебя, пока ты смотрел вперед. И переставлял ноги.
Я свела брови ближе к переносице, но тем не менее, проигнорировала "знак свыше". Даже пожала плечами. Померещилось. С кем ни бывает. Воткнула наушники в уши, включила энергичную музыку, под которую всегда проще бежать. Когда ты бежишь, твои мысли отключаются. И если наполнить это полое пустое пространство музыкой, получается отличная "музыкальная шкатулка", не правда ли? Шарманка...
Я не закончила свою мысль, которой, по моей же собственной логике, в моей голове уже не должно было остаться, - один упрямый наушник выскочил из своей раковины. Такого со мной еще никогда не бывало. Обычно наушники четко сидели в своих гнездах, как птенчики. А этот выпал... А этот выпал. Возможно, я меньше бы удивилась, если бы выпал зуб. Если бы прилетела зубная фея. Если бы... да что угодно.
Когда кто-то взмахнул перед моим носом листовкой, я вздрогнула. На автопилоте схватила глянцевый листок, не удосужившись взглянуть на того, кто мне его всучил. Задолбали со своей рекламой, в сердцах подумала я и осеклась. Я не привыкла горячиться из-за каких-то там листовок. Можно просто скомкать ее в кулаке и смолчать. Выбросить незаметно и забыть.
Но я решила взглянуть. И сердце мое заколотилось в два раза сильнее, а темп заметно ускорился. Отчего-то кроссовки нервно поскрипывали, хотя это были совершенно новые кроссовки.
Я смотрела на листовку и видела свое лицо. Правда, не совсем то, которое привыкла видеть по утрам или вечерам, а может и в середине дня. Мои непослушные волосы выпрямились, стали темнее, а на губах играла злодейская ухмылочка. Я пялилась на анти-себя. Я могла бы вырядиться в эту женщину-кошку на маскарад. Или для домашнего "сеанса", чтобы взбодрить своего парня. От неожиданности - и не сказать, что бы приятной, - я немедленно спрятала листовку в карман куртки и вернулась к ритму. Только сейчас я заметила две вещи: во-первых, у меня была куртка, хотя когда я вышла из дома никакой куртки, черной кожаной косухи, на мне отродясь не было. Да и кто выйдет на пробежку летом ясного дня, обещающего распахнуть жаркие объятия, в кожанке?
И второе: я ушла со своего маршрута. Улица, на которой я оказалась, была мне совершенно не знакома.
Или знакома, но крайне отдаленно. Мне казалось, или ели устремляли лапы вверх? И почему здесь в принципе росли ели? Аккуратно выстроились в ряд, будто дорожные знаки, намечающие мой путь.
Я замедлила бег, стараясь замедлить и пульс. "Заа-мее-длии-ть пульс" - произнесла мысленную мантру, представляя себя некой черепахой-долгожительницей. Дальше едешь, тише будешь, так кажется?
Включив слоу-моушн, я вместе с тем перешла и в режим сканирования обстановки. Отметила, что небо приобрело цвет асфальта. И как я не заметила раньше? Накрапывал дождь. В голове и не отпечаталось, когда он начался, но судя по небу заканчиваться он не торопился. Мне пришлось смириться с тем, что у меня есть куртка, и даже порадоваться - она оказалась кстати. Еще более кстати был бы зонт или...
Или, допустим, мужчина с зонтом.
Не успела я подумать, и он уже лениво бежал рядом, расплескивая лужи тяжелыми лакированными туфлями. Бегать в туфлях - лучше и не придумать. Мне хотелось сделать саркастичное замечание, но на этом моменте меня поразили две вещи:
Первая. Я тоже была в туфлях. На высоких, сука, каблуках. Я бежала как чертова Лара Крофт, легкая и невесомая, если бы не металлические заклепки на куртке, которые тяжелыми шипами лежали на плечах. Какого хрена?
Вторая и не менее пронзительная деталь. Я вскинула голову, в довольно соблазнительном жесте, и уставилась в небесно-голубые, как то самое утреннее небо моего самого обычного дня, глаза мужчины. Он был настоящим киношным красавцем с суровой линией рта, и этим невыносимо-мучительным всеобъемлющим взглядом "моего спасителя" "прекрасной дамы" "из некой жопы".
Не помню уже как, но я выругалась, заставив мужчину усмехнуться уголком его нарочито суровых губ. Кажется, я уже говорила вам про его неистовую суровость?
- Привет, милая, - наконец он открыл рот, заставив меня обомлеть. Нет, дело не в его сверкающей белой челюсти или бархатистом баритоне, а в той знакомой нотке, сквозившей в каждом звуке его голоса. Я знала этого мужчину - и в то же время совершенно не понимала, кто он такой.
- Привет, - выдала я, не ожидав, как хрипло и сексуально прозвучит мой собственный голос.
Может, все-таки кто-то крутил шарманку?
Я бросила взгляд в небо - антрацитовую беззвёздную бездну, побуждающую на отчаяние и депрессию.
"Кто ты и что сделал с моим миром?" - беззвучно очертила я губами.
- Я повсюду искал тебя, Алина. Куда запропастилась? Сейчас не самые лучшие времена, чтобы вот так исчезать. Локи негодует. Он готов обрушить на нас гром и молнии, чтобы найти тебя.
- Ты ничего не напутал? - спросила я.
- О чем ты, Алина? Только не говори, что тебе запудрили мозги и ты не помнишь меня.
Нет, конечно в таком я не могла признаться, такого бы я себе не простила. Но, если честно, смутило меня вовсе не это.
- С чего бы Локи насылать на нас молнии? - ответила я на "той же волне" безумства и абсурда. - Пусть этим займется Тор...
Глаза мужчины сузились.
- Что ты знаешь про Тора?
Кажется, на этом моменте я ускорилась. И да, у меня неплохо выходило бегать на каблуках. И даже как-то удавалось не запутаться в полах плаща. Длинного такого кожаного плаща, как у Тринити.
- Отвали! - бросила я идеальному мужчине, убегая вперед. Сердце ойкнуло, отдавая эхом по грудной клетке. Наверное, я обидела того, кого не помнила. Кажется, это должно было меня тревожить.
Улица менялась на глазах. Сперва кактусы вместо елей, следом ровным строем пошли кошки. Да, кошки. Они сидели вдоль дороги, гордо вытянув шеи. Но это были не малюсенькие трепетные пушистые создания с круглыми глазками а-ля "котик-из-шрека", а элегантные высокие и лысые создания с раскосыми глазами на интеллигентных мордах. Они вели меня к Храму. Я уже не сомневалась, что пирамида, к которой я неизменно бежала, ни что иное как Храм.
Я не знала, с чего бы Локи жил в храме. Как и не знала, с чего решила, что бегу к Локи. Но в то же время он был мне нужен - чтобы как минимум прояснить пару вопросов. Да, я определенно хотела знать название породы этих прекрасных созданий. Возможно, я бы даже завела себе такую кошку, возможно, у меня теперь даже нет на них аллергии, мои глаза не краснеют, а в горле не становится шерстяной ком, который грозит перекрыть доступ к кислороду. Возможно, я была когда-то кошкой, а это моя девятая и последняя жизнь?
Когда я вбежала в пирамиду, я поняла две забавные вещи.
Первое - я не могу перестать бежать.
Второе - у меня сломался каблук.
Черт раздери эти лабутены. Я на ходу сбросила туфли и пошлепала босяком по холодному черному мрамору в окружении черных ритуальных свечей. Здесь явно возводили кого-то в культ, внутри этой мрачной пирамиды.
- Ты пришла, - прошипел голос, змеей выползая из-за колонны. - Ты готова служить мне? Ты готова делать все, что я велю?
Скользящий по черному мрамору змей складывался кольцами, вырастая в высокого юношу с острыми скулами и блуждающим взглядом.
- Ты - Локи? - спросила я, перейдя каким-то чудом на шаг.
- Я не сильно изменился с нашей последней встречи, мисс Алина, - развел он руками и двинулся ко мне.
- Уйди с дороги. Ты вынуждаешь меня остановиться, а я этого делать совершенно не хочу.
- Когда-нибудь тебе придется. И ты увидишь свою тень так же отчетливо, как она видит тебя.
- Уйди. С дороги.
- Я не готов отпустить тебя.
- Ты не готов отпустить мою силу.
- Я всего лишь хотел взаимности.
- Взаимная неприязнь тебя устроит?
Он грустно покачал головой, все приближаясь. Я не могла допустить, чтобы он коснулся меня, и в этот момент я поняла:
Раз, у меня и впрямь есть сила. Какого уровня и масштаба, я бы не взялась сейчас судить, но она кипятила кровь, заставляя совершать неосторожные шаги и оступаться. Но стоило взять ее под контроль, и Локи мне не помеха.
Два, у меня была слабость. И именно сейчас Локи решил напомнить мне об этом. Пустынные залы пирамиды заполнились людьми, а на жертвенный алтарь привели мужчину с длинными спутанными волосами цвета молнии, который смотрел на меня исподлобья и улыбался. Несмотря на запекшуюся грязь и кровь на его обнаженном теле, он улыбался.
- Хвала небесам, Исида, ты пришла. Пришла в последний раз взглянуть на меня.
- Тор... - сорвалось с моих губ. Более нелепого союза и не придумать было. Мы жили в разных мирах, но разве существовали преграды на пути истинной любви? Подумаешь, какие-то там параллели и пространственные пласты.
- Покинь пирамиду и беги дальше. Туда, где поля и луга. Брось этот мрачный город.
- Вряд ли, - заявил Локи. - Стоит ей выйти, и ее поймают. Ты сам видел, ее лицо повсюду. Она преступница. - Он повернулся ко мне. - Мисс Алина, я советую тебе остаться, я позабочусь о том, что ты не увидишь свою тень, а ты возьмешь на себя заботы о моем городе.
- А что будет с ним? - Я не могла отвести взгляда от Тора. Как, впрочем, и всегда.
- Разве это важно? Когда есть ты и я. И целый город, наполненный ночью.
Последние мгновения - еще чуть-чуть, самую малость, в последний раз. И вот я оставляю Тора за спиной, наполняя глаза слезами, а сердце тяжестью. Я переступаю порог пирамиды и бегу по алому гравию навстречу ночи. Ночь, за которой, быть может, я увижу день. Слышу в свой адрес проклятия Локи, слышу, как рушится пирамида и с ужасом понимаю, что это я разрушила ее.
Прижимаю ладони к животу - внутри все переворачивается, и только сейчас я замечаю округлость. Я понимаю, что это значит. Я не одна, я никогда больше не буду одна. Стараюсь бежать осторожнее, чтобы не навредить.
Разве кто-нибудь ждал, что я полюблю? Что любовь станет моим самым страшным преступлением? Что за любовь я пойду под трибунал?
"Прости меня, - шепчу в темноту, отправляя послание любимому. - Прости, что не уберегла. Но мы еще можем встретиться..."
В последний миг перед наступлением кромешной темноты, когда ночь по меркам Запределья все же наступила, я осознала последнюю вещь.
Мир вокруг не менялся. Это я меняла его.
И я безумно ждала ночи. После которой неизменно настанет рассвет.