Аннотация: Дружба Маэдроса и Фингона стала уже хрестоматийным примером. Но могли ли друзья поссориться всерьез и надолго? А если могли, то из-за чего...
Это было похоже на картину, вытканную на гобелене.
Девушка-синдэ сидела на камне. Серебристые волосы ее были распущены и словно отражали свет Итиля. Синее платье митримской красавицы будто соткано было из озерных вод. Багряный кленовый лист в ее руке вносил в картину странную тревогу.
Была ночь, но эльфийскому зрению темнота на помеха. И девушка все вглядывалась и вглядывалась в лист, на котором было выписано тушью несколько неровных знаков.
Нолдо подошел неслышно. Он возник из темноты словно тень, и девушка вздрогнула помимо воли. Но, узнав пришедшего, ласково кивнула головой.
- Он не придет сегодня, - сказал эльда, - он вообще больше не придет. Сыновья Феанаро отбыли на восток, и Нэльо даже не попрощался со мной. С тобой, как я вижу, тоже. Он написал мне письмо - странное письмо, я не могу поверить, что это его слова, хоть они и написаны левой рукой.
Эльда достал из сумки, висевшей на поясе, лист бумаги.
"Финдекано, - прочитал он вслух, - я уезжаю на новые земли, как и намеревался. Честно говоря, я слишком задержался возле Митрима, мои братья говорят, что им надоело слушать бесконечные разговоры о том, что наша семья должна быть благодарна тебе за мое спасение чуть ли не до Дагор Дагоррата. Мы должны расстаться, и расстаться на долгое время, потому, что я боюсь возненавидеть тебя. Руссандол"
- Братья - это, наверное, Келегорм с Куруфином, - сказал Финдекано с горечью, - вот ведь до чего доводит злость. Но Майтимо... От него я не ожидал такого. Вы виделись с ним вчера, госпожа?
- Да, - сказала девушка, - он приходил...
- И что?
Девушка склонила голову.
- Это был странный разговор, - сказала она наконец, - помните тот день, когда я познакомилась с вами обоими? На этом самом месте. Нэльо... Лорд Нэльяфинвэ был тогда так слаб, что даже не мог улыбаться.
- Да, и после разговора с вами он словно ожил, - вздохнул Финдекано, - у меня было такое чувство...
- У меня тоже оно... появилось, - молвила девушка совсем тихо, - но моя душа еще не пробудилась. Вы, друзья, о чьей верности ходят легенды, нравитесь мне оба, пока только нравитесь. Я еще не сделала выбора. А вчера ваш друг говорил со мной очень резко и ушел не попрощавшись. Я не знаю, чем разгневала его.
Финдекано опустил голову.
- Как это непохоже на Майтимо, - сказал тихо, - обидеть девушку. Ласселантэ, милая, прости его - наверное братья действительно слишком много говорили с Нэльо о том, что благодарность и вежливость унижает.
Он сел на камень рядом с Ласселантэ, и разлучились они только с восходом Анар.
Время шло, и среброволосая Ласселантэ приняла от Финдекано обручальное кольцо, а от его отца Нолофинвэ изготовленную им собственноручно золотую брошь в виде кленового листа. Этим даром король нолдор признал синдэ с озера Митрим своей невесткой.
Любовь Финдекано и его молодой жены была глубока как воды Ульмо и сияла в их глазах, словно звезды Элентари.
Известий для Финдекано с востока так и не было. Но как-то раз Нолофинвион случайно нашел в тетради стихов, принадлежавшей его жене, засушенный кленовый лист с неровно выведенными знаками.
- Милая, - спросил он у Ласселантэ, - откуда это у тебя?
- Я нашла этот лист, - ответила молодая леди, - на нашем камне, когда пришла туда полюбоваться звездами. На том камне, где мы часто сидели втроем с твоим... родственником. Это было сразу же после его отъезда.
- Ты знаешь, что здесь написано? - спросил Финдекано.
- Нет, - вздохнула Ласселантэ, - ведь мне неведом тенгвар, а спросить у тебя, или у других нолдор я стеснялась.
Финдекано еще раз прочитал полустершиеся знаки. Он все еще не верил своим глазам.
"Я оставляю вас вдвоем" - прошептал он, - О, Майтимо...
- Что там написано? - любопытно склонила голову Ласселантэ.
- Что мы еще встретимся, - сказал Финдекано, - время придет...