Аннотация: Саурон Жестокий, Саурон - Повелитель Воинов... Саурон то, Саурон сё... Но никто не знал, что грозному Майя не было счастья в личной жизни. Лишь только один раз он вкусил наслаждения, правда дорого за него заплатив.
Саурон еле разлепил запухшие глаза.
Нет, он все понимал - и что ему тошно и гнусно в этой белериандской ссылке, которая гордо именуется передним краем большой войны, и то, что потеря доверия Большого Босса могла бы закончиться и чем-нибудь худшим, а значит роптать вообще-то не надо.
Но - ради всех сил Тьмы - зачем надо было пить это пойло, которое орки гонят из белого сладкого песка, награбленного по дортонионским селениям...
- Мой господин, - прошелестело рядом, - может спинку размять?
- Пошла вон! - гаркнул Жестокий, и Тхурингветиль сьежилась, перекинулась летучей мышью, и выскользнула в открытое окно.
Саурон сел на смятой постели и взялся за голову. В дверях тут же возник дежурный орк с золотым подносом в немытых лапах. На подносе стоял трофейный хрустальный графинчик, рюмочка на тонкой ножке и в гордом одиночестве возлежал соленый огурец.
Преодолевая гнусное желание запустить огурцом в преданную морду дежурного, Саурон молча опрокинул рюмку, заел отвратительный вкус самогона не менее отвратительным соленьем и молча стал одеваться. За его спиной Тхури уже в человеческом обличье готовила умывальные принадлежности.
Умываясь, Саурон вяло думал, что он вечно будет лишен самого простого счастья, доступного даже человекам - удовлетворения в любовных играх.
Ибо Повелитель Воинов, Жестокий - и как там еще - в глубине души был мазохистом.
Об этом не знал никто - лишь один раз, по молодости, Саурон, тогда еще Артано, проговорился об этом одной Майя, которая ему очень нравилась. И наткнулся на такое брезгливое негодование, что зарекся вообще кому нибудь об этом рассказывать.
Желание удовлетворить свои извращенные вкусы и привело Артано в лагерь Темных.
Но - увы - его высокое положение в ангбандской аристократии сразу сделало это невозможным. Никакая возлюбленная или наложница не должна была знать, что Саурон получает удовольствие от вульгарной порки.
Жизнь в Ангбанде была раем для садиста, но Саурон садистом не был.
Вот и сейчас он с тоской вспомнил, что надо как-то закончить дело о десяти странных эльфах-нолдор и человеке, которые шли на север с какой-то непонятной миссией. В то, что со страху перед пытками выболтал ему человек, Саурон не верил - а эльфы умирали молча. Их предводителя Майя оставил напоследок, не из садизма, а в надежде культурно пообщаться с образованным валинорцем. Но золотоволосый эльф общаться не хотел, чем и довел Жестокого до последней гнусной пьянки, которая закончилась всеобщей оргией, не принесшей Саурону никакого удовлетворения.
Выйдя проветриться на стену над воротами, на которой дрыхли пьяные вдрызг часовые, Саурон вдруг оцепенел от ужаса, смешанного с извращенным удовольствием.
На мосту стояла девица... Ее расу хозяин Тол-ин- Гаурота так и не смог определить. Ростом и красотой она напоминала Майэ, а более хрупкой фигурой - эльфийку. Рядом с ней стоял огромный пес.
Одета дева была в кожаный облегающий костюм и высокие сапоги. А в руках держала витую плеть.
- Саурон! - крикнула она так, что со стены в реку посыпалась каменная пыль, - выходи, собака!
Майя вышел... Выполз на брюхе в виде огромного волка. Своего любимца Драуглуина, который попытался прикрыть господина, Саурон бесцеремонно оттолкнул и приблизился к мечте всей своей жизни.
Впрочем, его волколак сразу же сцепился с собакой девицы...
- Выпори меня, - прорычал Саурон, - умоляю!
- Отдай мне власть над твоей крепостью, - потребовала девица и поставила ножку в начищенном сапожке на шею огромного волка.
Саурон пообещал...
Он никогда не жалел об этом. Мелькору о падении Тол-ин-Гаурота Саурон наплел каких-то басен, и тот со злости отправил своего Майя на север, дрессировать новую породу волколаков.
Вернулся Саурон как раз после визита в Ангбанд девицы в кожаном костюме. Он уже знал, кто она такая, догадывался и об источнике сведений о его тайном пороке.
Мелькор осматривал помятую корону без одного Сильмарилла и бормотал что-то о сонных чарах.